Бесплатный фрагмент - Дальнее, светлое и невозвратное

«Только о двух вещах мы будем жалеть на смертном одре — что мало любили и мало путешествовали».

Марк Твен

Предисловие

Жанр книги может показаться неожиданным и необычным для доктора педагогических наук, профессора В. А. Горского. Мы все, бывшие сотрудники Владимира Акимовича, привыкли к его научным статьям, монографиям. А здесь перед нами скорее эссе, сборник новелл, маленьких рассказов, зарисовок, путевых заметок. Что-то вроде пазлов, которые удивительным образом складываются в целую картину, и мы узнаём свою страну, её людей, живущих и работающих в самых разных уголках, в отдалённых от столицы посёлках, в городах, в горах и на реках, озёрах — известных во всём мире и маленьких, так сказать, местного значения. Оказываемся вместе с автором за рубежом: Америка, Ближний Восток, Европа. Автор как бы ведёт нас за руку по тем местам, которые ему интересны, и знакомит нас с тем, что мы, быть может, и не знали до сих пор. Если говорить о хронотопе, то «топос» очень яркий и разный: красивые ландшафты и скромные уголки нашей природы, глубинки. А вот «хронос» тоже разный; словно на машине времени, мы перемещаемся в прошлое, в том числе и в недавнее. Владимир Акимович знакомит нас с такими людьми, которые своей простотой общения, щедростью души, доброжелательностью притягивают к себе. Это и сельский Народный учитель Н. А. Чернышов, и инженер Гровер, и учёный Кронид, и обаятельные женщины, и француз Жан. География, этнография обширны: от Енисея до Парижа, от Алтая до Сан-Франциско.

Владимир Акимович не забывает и о проблемах педагогики внешкольного образования: связь поколений и личная ответственность за всё происходящее.

Причём ставит эти вопросы так, что буквально щемит сердце (рассказ «Новоселье»). Одно из достоинств книги — её публицистичность, приглашение читателя к разговору, беседе, диалогу, дискуссии. И всё пронизывает дух романтики, влюблённости в жизнь, людей, умение восхищаться красотой природы, мужчинами и женщинами.

У читателя, быть может, возникает внутренняя ассоциация с «Тёмными аллеями» И. А. Бунина. Но название книги В. А. Горского скорее антонимично — «Светлые дали». Преобладает свет, оптимизм, вера в людей, умение видеть горизонт и перспективы.

Достоинство книги — хороший современный литературный язык, поэтичность восприятия мира, мудрость учёного, мыслителя. Уверена, книга современна и у неё светлое будущее.

Профессор Л. Н. Михеева

доктор филологических наук, член Союза писателей России

Автограф

В прежние годы на маршруте Чернигов — Киев — Чернигов по реке Десна курсировали суда на подводных крыльях — «Ракета». Позже по Десне ходили менее скоростные, но не требующие стационарных причалов теплоходы «Заря».

Отчётливо помню одну из экскурсий по этому маршруту, организованную для участников конференции, проходившей в Киеве.

Маршрут начинался в Киеве, там, где Десна впадает в Днепр, и включал Спасо-Преображенский собор; Свято-Успенский Елецкий монастырь, где сохранилась фреска XII века с изображением Божьей Матери; посещение Антониевых пещер — старинного подземного комплекса, заложенного Антонием Печерским, основателем Киево-Печерского монастыря; Троицко-Ильинский монастырь XVII–XVIII вв., где находятся мощи святого Филарета.

Среди участников экскурсии выделялись женщины из южных регионов ещё не распавшегося Советского Союза. На них были яркие длинные платья, такие же яркие платки, шали. На смуглых лицах с чеканным профилем выделялись тёмные таинственные глаза с необыкновенно пушистыми ресницами и ярко-алые, как будто припухшие губы.

В движениях их рук было что-то змеиное и гипнотизирующее. В говоре слышались гортанные и одновременно чарующие и призывающие звуки.

Среди них выделялась совсем юная красавица в строгом почти европейском костюме. Её миндалевидные тёмные глаза и пушок в уголках губ сводили с ума не только меня. Она внимательно слушала пояснения экскурсовода. Иногда просила уточнить подробности и время от времени что-то записывала в толстую тетрадь в кожаном переплете.

Я слушал экскурсовода, смотрел на древние росписи стен и потолка, но воспринимал только её. И однажды взгляды наши встретились. Она слегка улыбнулась, повернулась ко мне и произнесла грудным бархатистым голосом:

«Я приобрела вашу книгу, — и, помолчав, спросила, — могу я получить автограф?»

«Конечно, — согласился я, — можно прямо сейчас».

«Нет, — ответила она. — Книга у меня в гостинице. Так что, если не возражаете, я зайду к вам после ужина».

Как я мог возражать?

«Да, да, заходите, когда вам будет угодно».

Для участников экскурсии был приготовлен обед в трапезной Свято-Успенского Елецкого женского монастыря.

Неторопливая трапеза располагала к беседе. Женщины обсуждали подаваемые блюда, выясняли кулинарные подробности. Мужчины обсуждали подаваемые напитки. Я чувствовал себя в состоянии невесомости и с нетерпением ждал возвращения в гостиницу

Наступил вечер. Я слонялся по номеру, включал и выключал телевизор, выходил на балкон, листал гламурный журнал и весь был в томлении и ожидании. На столике у зеркала лежал букет алых роз. В холодильнике — бутылка шампанского и коробка дорогих конфет. Робкий стук в дверь. Открываю. Она в лёгком светлом платье без рукавов. В руке моя книжка. Вошла в номер. С радостным удивлением взглянула на цветы.

Положила книгу на стол и протянула мне авторучку. Я не удержался, поцеловал её предплечье. Замирая от волнения, обнял и притянул её к себе. Она закрыла глаза, склонила голову и повернулась ко мне спиной со словами: «Помогите расстегнуть…»

Через час, провожая её к лифту, я сказал: «У меня вышла новая книга». Она легонько помотала головой, улыбнулась: «Я сегодня уезжаю». И, протягивая мне визитку, добавила: «Жду книгу с автографом».

Я поцеловал ладонь её левой руки, и мы расстались.

Айбала

Готовясь к поездке на Алтай, прочитал книжку Г. Д. Гребенщикова (Алтайская Русь — СПб., 1914), из которой узнал, что в прежние времена всех жителей Алтая называли алтайцами.

Из ВСЭ узнал о том, что коренной народ Алтая включает в себя разнообразные этнические группы: телеуты, теленгиты, кумандинцы, тубалары и др. В каждый этнической группе есть особенности языка. Средний рост алтайской женщины — 165 см.

В прежние времена замужняя женщина не показывалась на людях с непокрытой головой –– это считалось неприличным, а у старообрядцев даже грехом. Головной убор алтайской женщины — это кичка, шашмура или округлая шапка из цветной ткани, подбитая мехом чёрного барашка. Волосы женщины укладывали под платок или под шаль.

Замужняя женщина заплетала волосы в две, три, пять, семь косичек. Соединять волосы в одну косу было позволительно только девушкам. Длинная и толстая коса — предмет девичьей гордости, чтобы увеличить её длину и объём, использовались и чужие волосы, и ленты, и вязанные шерстяные полоски с бахромой.

Одежда была с глухим воротником, рукава закрывали руки до запястья. Ноги скрывались под юбкой или сарафаном по щиколотку. Объёмные формы создавались вытачками и сборками. Выделение талии опояской подчеркивало не столько её тонкость, сколько пышность груди и бёдер.

Поверх шубы носили длиннополую распашную безрукавку-чегедек, отороченную яркой тканью. Обувью служили высокие мягкие сапоги без каблуков.

Что касается представлений о красоте, то народный фольклор говорит о белой коже с румянцем (кровь с молоком), алых губах, длинных вьющихся волосах.

Вооружённый такой информацией, я прибыл в Горно-Алтайск на семинар-практикум по внешкольному неформальному образованию.

В аэропорту встретили очень милые, молодые, высокие, загорелые и улыбчивые девушки — выпускницы Алтайского института культуры. Представились просто по именам: Айбала — в кожаной куртке типа бомбера, в джинсовых брюках и спортивных туфлях, Солико — в брючном костюме, в туфлях на низком каблуке.

Прошли к авто. Поехали в отель.

Размещение в отеле Medvezhiya Gora. Ужин. Обсуждение плана пребывания. Уточнение содержания семинара-практикума. Расстались до утра.

В просторном номере гостиницы всё по стандарту: Wi-Fi, кондиционер, телевизор, холодильник с напитками, буклет с описанием местных достопримечательностей. Разложил свои вещи в шкафу. Приготовил материалы на завтра. Отбой.

Утром зарядка, завтрак, встреча в холле отеля с Айбалой. Переезд в городской центр дополнительного образования. Два последующих дня — работа на семинаре.

После окончания работы организаторы предложили поездку на южный берег Телецкого озера. Согласился.

Утром отправляемся в путешествие. Но вначале информация о Чуйском тракте. В китайских хрониках упоминается Мунгальский тракт — тропа, которой с древних времён пользовались торговцы и воины.

В 1860−1890 гг. российское правительство обсуждало варианты строительства дороги, которая должна была заменить караванную тропу. После многочисленных дебатов летом 1901 года инженер И. И. Биль заложил первый камень Чуйского тракта.

Летом 1914 года на Алтай прибыла экспедиция под руководством инженера и писателя В. Шишкова с целью проложить маршрут дороги вдоль реки Катунь.

Летом 1925 года машины Госторга уже совершили семь рейсов по трассе Бийск — Кош-Агач. 1 января 1935 года Чуйский тракт был сдан в эксплуатацию.

С 1961 года название Чуйский тракт закреплено за автодорогой от Новосибирска до посёлка Ташанта на монгольской границе (962,604 км). Вот такую краткую информацию о Чуйском тракте я почерпнул из рекламного буклета.

В прошлый мой приезд на Алтай мы проехали по Чуйскому тракту от города Бийска до посёлка Чемал. По пути останавливались у ключика Учан Сы, на берегу озера, и по традиции привязали памятную ленточку к деревцу. На вершине одного из перевалов под громадным кедром собирали кедровые шишки.

Ночевали в гостинице посёлка Чемал. Утром знакомились с достопримечательностями Чемала: противотуберкулёзный диспансер, который создала здесь жена М. И. Калинина, школа, заложенная Е. И. Калининой, «кресло Калинина» — камень, на котором любил посидеть М. И. Калинин, когда приезжал сюда. После обеда отправились в обратный путь в город Бийск. Семь часов в пути — это легко, потому что скучать на одной из самых красивых дорог России некогда!

В этот раз в поездку отправились втроём: я, Айбала, специалист по алтайской этнографии, и водитель «Тойоты» — Василий.

Из гостиницы выехали рано утром. Проехали мост через реку Бия и за Бийском на Чуйский тракт — отличный четырёхполосный асфальт.

Примерно через 20 км дорога стала двухполосной, но по-прежнему отличного качества. Поднимаемся на Семинский перевал (1717 м); подъём — 9 км, спуск — 11 км.

После перевала начинается Горный Алтай, который широко представлен на сочных картинках в интернете.

Спускаемся в долину. Едем по территории Каракольского природного этнографического заповедника «Уч-Энмек», комплекс петроглифов, большинство из которых относится к началу I тыс. н. э.

Айбала не умолкает ни на минуту, рассказывает о сакральных комплексах Соору, о находках в древних курганных захоронениях. Рассказывает увлечённо, с перечислением названий найденных артефактов и имён специалистов-исследователей.

Подъезжаем к Яломанскому городищу. Раньше здесь кипела жизнь, а сейчас — развалины. Археологический памятник. Устраиваем фотосессию, прогуливаемся возле живописных руин. Айбала рассказывает о том, что историки гадают, какую роль играл этот город в жизни Алтая.

Через 12 км въехали в поселок Онгудай. При въезде — инспекторы ДПС. Преодолеваем серпантин перевала Чике-Таман (1295 м). Проезжаем село Иня. В путеводителе отмечены три интересных места: подвесной мост, построенный зеками ГУЛАГа; памятник В. И. Ленину — маленькая позолоченная скульптура; и Ининские стелы — древние каменные сооружения, ограждение древнетюркского поминального комплекса.

За селением Иня подъезжаем к месту слияния двух рек — Чуи и Катуни. Со смотровой площадки видно, как долго две полоски воды — чистой Чуи и мутной, с необузданным нравом Катуни — текут рядом.

Средняя Катунь, пороги четвёртой категории сложности. Традиционно в конце лета здесь проводится фестиваль любителей экстремального спуска на надувных плотах по Катуни — «Кубок Катуни — Ак Талай Маргаан».

Едем по узкой дороге: с одной стороны — крутой утёс, с другой — обрыв к реке. Айбала вжалась в сиденье и едет с закрытыми глазами. Проехали.

Урочище Калбак-Таш. На отвесных скалах — петроглифы. Чуть далее с дороги видно каменное изваяние воина.

Подъехали к огромному отвесному утёсу. Это Белый Бом. Под ним когда-то казаки расстреляли красногвардейский отряд.

В Белом Боме нужно проехать по мосту. Смотрю путеводитель. Если после моста свернуть с дороги, то можно подъехать к Кош-Агачской СЭС — крупнейшей в стране и самой мощной на Алтае электростанции на солнечной энергии.

Неподалёку Тархатинский мегалитический комплекс, обсерватория. Мегалиты ориентированы по сторонам света и украшены рисунками. Алтайский стоунхендж.

Далее по Чуйскому тракту памятник песенному герою Кольке Снегирёву, лихому водителю АМО, и девушке Рае — водителю «Форда», разбившихся на этом месте. Проезжаем памятник погибшим водителям.

Дорога серпантином уходит вверх. Проезжаем водопад Ширлак и порог Бегемот, или «Девичьи слёзы», которые хорошо просматриваются с трассы. Кажется, это тоненький след слезинки, стекающей по «щеке» скалы.

К водопаду через редкие берёзки вьётся тропинка.

Айбала рассказывает легенду о том, что во время нападений местных разбойников — джунгаров — девушка с братом убегали от преследователей по ложбине, но ложбина кончилась обрывом. Девушка и её брат бросились вниз, чтобы не попасть в плен, и разбились. С тех пор бежит по скале тонкий ручеёк слезинок.

Следующий водопад на реке Верхняя Карасу высотой 12 м виден с дороги. Подъезжаем к Мажойскому каскаду. Это череда сложнейших порогов Чуи. Даже опытные рафтеры сушат здесь вёсла, а сплав продолжают ниже.

Заброшенная Чуйская ГЭС. Иногда это место называют «Плотина дураков». Айбала поясняет, что строили плотину студенты. Проверяющие, принимавшие объект, сказали: если пустим воду, плотину смоет.

С тех пор этот памятник студенческой стройки так и стоит сухой — и поэтому всё ещё целый.

Цветные горы Кызыл-Чина недалеко от села Чаган-Узун. Горы как будто покрашены полосами в разные оттенки красного, жёлтого и зелёного цвета. Это место называют Алтайским Марсом. Находится это чудо в начале Чуйской степи, примерно в 7,5 км от Чуйского тракта после проезда посёлка Акташ.

Каменное изваяние воина у мостика через Чую — единственное в Курайской степи. Возраст воина — около 3000 лет.

Древние плавильные печи у устья реки Куехтонара. Когда-то здесь плавили железо и ковали доспехи.

Неподалёку можно увидеть остатки гигантских знаков ряби, образованных волнами древних ледниковых озёр около 15 тысяч лет назад, которые были здесь, на месте Курайской степи.

За посёлком Ортолыкэ большие каменные глыбы, образующие круг. В центре круга жертвенник, который до сих пор используется местными шаманами.

Талдуринский оползень — следствие землетрясения 2003 года. За Бельтиром есть гора, которая в те дни трещала и рассыпалась.

Доехали до посёлка Акташ и уходим с Чуйского тракта налево по указателю на Улаган. Едем через Красные ворота — одно из красивейших мест на Алтае. Горы начинают зажимать дорогу, и внезапно скалы обступают — это и есть Красные ворота.

Отвесные скалы малинового цвета. Высота, монументальность и особый красный оттенок (в них содержится большое количество солей ртути).

Река Чибитка пробила путь через эти скалы, а человек загнал её в трубу. Поверх трубы проложили дорогу. Гейзеровое озеро, не замерзающее даже зимой. Мы застали пробуждение гейзера, дремлющего на дне озера. Пейзаж надолго остается в памяти.

Дорога петляет среди гор, появляется множество озёр. Выезжаем на Улаганский перевал (2080 м). После перевала крупное село — Улаган. Асфальтированная дорога. Здесь работает сотовая связь.

Проезжаем по указателю на Балыктуюль и поворачиваем на мост. Перед нами Пазырыкские курганы.

В Улагане — музей «Пазырык». Артефакты из этого музея хранятся в Эрмитаже. Айбала рассказывает о Пазырыкских курганах, о том, что они расположены парами и имеют гигантские размеры: диаметр насыпей — от 24 до 47 м, высота — от 1,5 до 3,75 м. Раскопки «царских» (так их условно называют за богатство найденных в них объектов) курганов продолжались с 1929-го по 1949 годы экспедициями этнографического отдела Русского музея и Государственного Эрмитажа. Войлочные аппликации, рисунки татуировок из Пазырыкских курганов во многом похожи на те, что были найдены в погребении «укокской принцессы».

Айбала показывает альбом с цветными иллюстрациями находок. Погребальные камеры с двойными стенками и потолком из толстых брёвен. Сверху камера покрыта берестой, лиственничной корой и курильским чаем, а выше — накат из толстых брёвен и больших камней. Уложенные стволы деревьев имеют сакральный смысл: берёза — символ чистоты, лиственница — «мировое древо», соединяющее своими ветвями «верхний» и корнями «нижний» миры.

Стены дома-сруба покрывает огромный ковёр-шатёр из белого войлока с рисунком человекозверя в облегающей одежде синего цвета (с головой человека, звериным ухом и телом льва, ветвистыми рогами оленя, красочными крыльями за спиной). Человек на рисунке борется с птицей-фениксом.

Вопрос о том, откуда появились на Алтае пазырыкцы, сколько существовала эта культура, остаётся открытым.

Преодолеваем извилистый серпантин перевала Кату-Ярык (670 м). Слева, на высоте 1200 м над уровнем моря, смотровая площадка на долину реки Чулышман. Отсюда Горный Алтай как на ладони. Спуск — детское развлечение по сравнению с подъёмом.

Указатель на Балыкчи. От Балыкчи до озера ещё около 10 км. Отсыпная дорога закончилась и стала грунтовой. Айбала с кем-то говорит по мобильнику. Начинается дождь. Поворот — и неожиданно открывается вид на ряды домиков — кемпинг.

Нас встречает хозяин — громадный человек в широкой холщовой рубахе, в джинсовых шортах и с густой чёрной с проседью бородой. Айбала подсказывает мне, что хозяина зовут Софрон — от греческого «здравомыслящий, благоразумный». Выходим из машины, здороваемся. Традиционное приветствие гостей, регистрация и раздача ключей от номеров кемпинга.

Потом «подзарядка батарейки» в баньке. На ужин предложили хариуса, запечённого на костре, местную настойку на ягодах и чай на алтайских травах. После ужина разошлись по номерам. Уснул как новорожденный.

Проснулся от того, что кто-то смотрел на меня. Открыл глаза — Айбала. На часах начало четвёртого. Смотрим друг на друга, улыбаемся. Айбала молча нырнула ко мне под одеяло…

Восход был очень красив. Сначала порозовели облака. Потом вода в озере заиграла разноцветными бликами лучей восходящего солнца. Картина феерическая. Мы сидим у окна. По комнате плывёт волшебный аромат алтайских трав, с которыми Айбала заварила чай. На часах начало седьмого.

Во дворе появился Софрон. Увидел нас в окне, помахал рукой. Берём полотенца, бежим к озеру. На щите температура воды — 19 градусов Цельсия. Заплыв. Айбала не отстаёт, проплыли вдоль берега. Выскочили из воды. Растёрлись махровым полотенцем. Пробежка по берегу. Возвращаемся в кемпинг как раз к завтраку.

Рыба, овощи, хлеб из печи и алтайский чай. Софрон смотрит на меня и говорит: «Ты знаешь, «Айбала» по-русски — это «красивая, как Луна».

Позавтракали. Софрон предлагает экскурсию в горы, где обитает снежный барс, к каменному заливу, к каменным грибам, к водопадам. Но у меня завтра самолёт в Москву. Благодарим за приют.

Пофоткали пейзажи. Сложили вещи в багажник автомобиля. Устроились с Айбалой на просторном заднем сиденье. Поехали.

Обратный путь показался мне много короче.

Алмаз

Зимой прошлого года я прилетел в город Мирный — алмазную столицу Якутии. К городу подлетали уже вечером. Здесь разница с Москвой — шесть часов. При заходе на посадку с высоты птичьего полёта просматривались улицы с унылыми серыми домами, церковь, здание духовной семинарии и куб из стекла и бетона, построенный «Алросой». Вдоль центральной улицы дома были с красными крышами. В конце улицы городская площадь и гостиница. На краю города — большая дыра — старый алмазный карьер глубиной 525 м и диаметром 1,2 км.

Самолёт благополучно приземлился. Идём в гостиницу. Цены в гостинице были такие, что большая часть приезжих уходили в соседнюю общагу. Моё проживание оплачивала администрация города, и я остался в предложенном номере.

Три дня я был занят на семинаре-практикуме с участием местных педагогов-внешкольников. На четвёртый день была экскурсия на выставку алмазов.

Утром четвёртого дня после завтрака меня отвезли на выставку алмазов. Подъехали к зданию «Алросы». Вошли в просторный вестибюль, остановились у гардероба. Сняли и сдали гардеробщице тёплые кутки.

Через распахнутые двери зала был виден большой бильярдный стол. На столе были разложены кучки алмазов, которые ещё не превратились в бриллианты. Каждая кучка представляла отдельный рудник. Были здесь белые, матовые, жёлтые и чёрные алмазы. Были и прозрачные как вода небольшие камешки. Над столом висели мощные светильники.

Первое, о чём я подумал: «А где же охрана?». Кроме меня и экскурсовода, никого не было видно. Оглядевшись, заметил в дальнем углу, у окна, сидевшее на стуле некое существо в большой зелёной гимнастёрке, в юбочке, в чёрном берете, в сапогах с широкими голенищами. Гимнастёрка застёгнута у горла и кистей. Пояс перетянут широким кожаным ремнём жёлтого цвета. С левой стороны ремень оттягивала большая кобура. Из кобуры виднелась рукоятка нагана с длинным витым шнуром. Существо оказалось совсем юной девушкой. Это и была охрана выставки алмазов.

Мы вошли в зал, девушка-охранник встала со стула, подняла голову, и тогда я увидел её глаза, большие, светлые и пугливые. Несколько мгновений она смотрела на нас, не сводя широко раскрытых глаз, вздохнула, повернула голову, наклонилась и принялась заталкивать книгу, которую держала в руке, в сумку, лежащую на стуле. Мне показалось, что я уже где-то видел эту девушку. Но где это было — сразу не мог вспомнить.

Экскурсовод пригласил нас подойти ближе к столу и начал быстро-быстро рассказывать о том, что алмазы в Якутии были открыты летом 1955 года и за это время было добыто алмазов на 17 миллиардов долларов США.

Вокруг города расположены рудники «Интернациональная» («Интер»), «Айхала», «Удачинская», «Нюрбинская», «Ботуобинская». Протяжённость подземных разработок, например, на «Интер», составляет около 40 км.

Российская компания «Алроса» добывает 90% алмазов в нашей стране и более четверти в мире. Самый большой алмаз, добытый в Якутии, названный «ХХII съезд КПСС», весит 342 карата (более 68 г). Крупнейший в мире алмаз «Куллиан» весит 621 грамм и стоит около 200 миллиардов рублей.

Население города — около 35 тысяч человек. Обеспечение города происходит авиацией, речными судами (в период летней навигации) и автотранспортом по «зимнику».

Я слушал экскурсовода и время от времени посматривал в сторону девушки. И вдруг вспомнил — это же Акулина из «Записок охотника» И. С. Тургенева: «Густые белокурые волосы пепельного цвета расходились двумя тщательно причёсанными полукругами из-под повязки, надвинутой почти на самый лоб… Я не мог видеть её глаз — она их не поднимала; но я ясно видел только её тонкие брови, длинные ресницы и тонкие, слегка побледневшие губы.

Её головка была очень мила; даже немного толстый и круглый нос её не портил. Мне особенно нравилось выражение её лица: так оно было просто и кротко, так грустно и так полно детского недоуменья перед собственной грустью.

Она заметила, что я рассматриваю её, вспыхнула, радостно улыбнулась и смутилась» — точь-в-точь девушка из «Алросы». Только вместо повязки — чёрный берет, надвинутый на лоб. Ну Иван Сергеевич, ну классик.

Экскурсовод закончил свой рассказ и предложил посмотреть видеофильм по истории строительства города Мирный. На экране люди в спецовках управляли работой мощных машин. Громадные, гружёные алмазной рудой автомобили двигались по серпантину дороги со дна громадной воронки. Но мысли мои были далеко.

Наконец и фильм закончился. Мне вручили сувенир — книгу о городе Мирный. Можно было уходить. Но я не мог покинуть зал, не поговорив с девушкой-охранником. Подошёл к ней. Поздоровался. Спросил, могу ли я с ней поговорить.

Помолчав, девушка ответила: «Я на службе, и разговаривать с посетителями мне не положено».

«Ну а имя ваше узнать можно?» — продолжал я. И в ответ: «Юля».

«Юля, а после службы мы могли бы встретиться и поговорить?» — спросил я.

«После службы можно, — ответила девушка, — а сейчас нельзя. Не положено», — повторила она. Я достал визитку и со словами: «Вот, позвоните, пожалуйста, как освободитесь» — вручил её девушке.

Вечером в гостинице я держал мобильник в руке и изнывал в ожидании звонка. Дождался. В трубке зазвучал её голосок: «Я здесь, внизу. Можно я поднимусь к вам?»

«Конечно, конечно, — отвечал я, — сейчас я спущусь вниз и встречу вас».

Пробежал по коридору, по лестнице и увидел её. Теперь она была в белой длиннополой шубке, в пушистой тоже белой шапочке и в высоких белых меховых сапожках, расшитых северным орнаментом. В руке держала кейс и сумочку.

«Добрый вечер, Юля».

Я принял у неё кейс, взял её под руку, и мы пошли на второй этаж ко мне. Вошли в большой двухкомнатный номер. Я положил кейс на диванчик и предложил ей снять шубку.

Она сняла шапку, положила на диванчик рядом с кейсом. Повернулась лицом ко мне и скинула с плеч шубку…

Под шубкой была ночная рубашка… Я молча смотрел на неё. Пауза затянулась.

«Ну что же вы стоите?»

Она взяла меня за руку и увлекла в спальню. Одной рукой она держала мою руку, другой откинула покрывало, села на кровать и притянула меня к себе. Я присел рядом. Она сбросила с ног свои красивые сапожки, встала и принялась стягивать с меня свитер.

Дальше вступили в действие наши древние инстинкты.

А потом мы пили чай с сибирским бальзамом, о чём-то громко говорили, перебивая друг друга, целовались и беспричинно смеялись. Время от времени она посматривала на часы. И вдруг заторопилась.

«Всё, всё, мне пора.

Наше начальство попросило меня передать вам билеты на самолёт — они в кейсе. Там же наш сибирский сувенир. Ваш самолёт завтра после обеда. Наши вас проводят. У меня дежурство. В Нерюнгри вас встретят и отправят в Алдан.

А там как бог даст. От Нерюнгри до Алдана больше 200 км, по пути возможны сюрпризы».

Она говорила быстро, с улыбкой глядя мне в глаза.

«Провожать меня не надо. Живу рядом, добегу. Мама дома одна. Телефон ваш у меня есть. Буду в Москве — позвоню». С этими словами она протянула мне обе руки. Я поцеловал её ладони, и она убежала.

Возвращение

Непогода вынудила самолёт сделать посадку на промежуточном аэродроме. Далее почти 200 км предлагалось ехать на рейсовом автобусе. И мы поехали. По расписанию время в пути составляло около трёх часов. Но погода внесла коррективы. Дорогу замело, и она угадывалась только по телеграфным столбам. Снег сыпал сплошной стеной. Время от времени автобус останавливался. Мужская половина пассажиров выходила и пыталась расчищать дорогу. Лопата была одна. Дорогу расчищали, расшвыривая снег ногами. Отопление салона автобуса не работало.

Туалета в автобусе не было. Некоторых пассажиров тошнило. У пассажиров закончилась питьевая вода. Нечем было напоить детей. Мороз крепчал. Приближалась ночь. Женщины и дети рыдали.

Это испытание продолжалось почти 17 часов. Наконец на въезде в город нас встретили дорожники, расчищающие сугробы на городских улицах. Гаишники пересадили пассажиров в другой автобус. Я поехал на такси в заказанную накануне гостиницу.

В гостинице всё прошло без задержек. Но я еле стоял на ногах. Вошёл в номер. Снял пальто, шапку. Присел на кровать, нажал кнопку вызова дежурной, чтобы попросить принести мне чай. Не дождался. Уткнулся в подушку и улетел в густой клубящийся белый туман.

Сквозь туман видны были стены комнаты, но с верхней точки, как будто я находился где-то под потолком. Внизу маленькие люди в белых халатах склонились над человеком, который лежал на кровати. Мне казалась, что комната вытягивается в большую длинную трубу, и меня затягивает в неё, и далеко-далеко впереди виден яркий свет.

Страха не было. Я понимал, что это сон, пытался проснуться, но глаза мои были открыты, и я даже ощущал прохладный ветерок. С большим усилием вытянул руки вперёд и уперся в спинку кровати, на которой лежал.

Вихри белого тумана с возрастающей силой затягивали меня в эту длинную трубу или в тоннель.

Я ощущал движение воздуха и ясно понимал, что если я перестану упираться, то меня унесёт туда, в это жуткое яркое и пустое пространство. Пот заливал глаза, а ногам было холодно. Дыхания не хватало, руки дрожали, и я понимал, что долго не продержусь.

И вдруг почувствовал на своём плече чью-то руку. Я попытался взглянуть через плечо и увидел склонившегося надо мной бородатого мужчину в очках и в белом халате. Клубы тумана исчезли.

Около кровати ходили люди и негромко разговаривали. Я попытался приподняться, но бородатый мужчина придержал меня за плечо и приятным чётким голосом проговорил: «Лежите спокойно. Сейчас мы проверим пульс, и всё будет хорошо».

Я пытался понять, что происходит. Подошла женщина в белом халате и обратилась к бородатому мужчине: «Ну, мы всё собрали, можно выезжать».

Бородатый мужчина ответил: «Да, да, езжайте, я сам доберусь». Женщина вышла из комнаты. Мужчина взглянул на меня и спросил: «Голова не кружится?»

«Нет, не кружится. А почему она должна кружиться?» — ответил я. Мужчина молча складывал в саквояж медицинские инструменты.

Я продолжал: «Вы не объясните мне, что происходит?»

«Конечно объясню, — отозвался бородатый мужчина и представился: — Василий Иванович, врач скорой помощи», — и протянул мне свою визитку.

Я попытался встать, чтобы тоже представиться, но мужчина удержал меня, говоря: «Нет, нет, после укола вам надо полежать. Отдыхайте. Утром я к вам зайду, и мы обо всём поговорим». Мы попрощались, и он вышел.

На стенных часах было половина пятого. Я вспомнил, что при регистрации в гостинице часы показывали начало первого.

Что же произошло за эти четыре часа?

Я чувствовал себя нормально. Немножко побаливали плечи, как бывает после занятий на тренажёре. Я хотел о чём-то ещё подумать и заснул.

Проснулся я где-то к полудню. Потянулся. Хотел встать, но почувствовал лёгкое головокружение. Сел на кровати и попытался вспомнить, что со мной произошло.

В дверь постучали. Вошла женщина с чайником в руках.