Бесплатный фрагмент - Цветок папоротника

Предисловие

Эта книга появилась самым волшебным образом в результате моего обучения в Тренинговом Центре «Со-творение». Финальным заданием одной из многочисленных игр, проводимых центром, явилось написание сказок по предложенному алгоритму в кратчайшие сроки: одна сказка в три дня.

Вначале казалось, что выполнить это задание «непишущему» человеку совершенно невозможно. И это действительно оказалось непросто, но такое задание стало для меня определенным вызовом, и заставило моё подсознание активно трудиться. Итогом его работы стала эта книга.

Ключ

В одном чудесном городе мастеров жила семья искусных умельцев, отец и три сына. Братья все как на подбор, удалые молодцы.

С малолетства отец обучал сыновей разным ремеслам, а более всего любили они кузнечное дело. Слава о них шла, как о лучших мастерах замочных дел. Дело не простое, требующее силы, ума, смекалки да секретов.

По воскресеньям вывозили они свой товар на ярмарку, что была на городской площади. Люди мимо кузнецов не проходили, с интересом рассматривали замки, дивились. Да и было на что посмотреть. Продавались замки деревянные, костяные и кованые. Для всего, чего пожелаешь: дверные, сундучные, конные. И по форме могли быть разными: в виде птиц, зверей, или обычный, плоский. На заказ можно было любой замок сделать. А к каждому замку ключик свой прилагался, да не поди какой, а точеный, с гравировкой или вензелями затейлевыми, какие душа пожелает.

Как-то раз поехал отец на ярмарку с товаром, а сыновья дома остались работать в кузне. Толпится на площади народ. Бойко торговля идет, раскупается товар.

Гуляют горожане, себя показывают, на других смотрят, товар выбирают — присматриваются, да прицениваются.

А кругом веселье: скоморохи, коробейники, клоуны…

Быстро день пролетел. Вечереть стало. Люди расходиться начали, торговцы товар собирать, тот, что не продали.

Тут на площадь на гнедом коне въезжает всадник в черном плаще с капюшоном. Подъехал, спешился и сразу к прилавку с замками подошел. Оглядел всё быстрым глазом, указал на резной ключ с причудливым рисунком и спрашивает:

— Кто этот ключ мастерил?

— Сын мой меньшой, — отвечает отец.

— Сможет ли он за ночь такой ключ сделать?

— Как не смочь? Конечно, сможет, — отвечает старик. — Только зачем же тебе ключ без замка, мил человек?

— Есть уже замок под тот ключ, — отвечает незнакомец.

— Чудно говоришь. Ну да ладно. А ключ-то какой?

— Начнет делать, узнает. Вот деньги тебе наперед, — и незнакомец бросил кисет с деньгами на прилавок.

— Что-то много даешь, — смутился продавец.

— В десять раз больше отдашь, коли не сделает твой сын ключа к утру.

«Да как не сделать за ночь один ключ?» — подумал мастер и взял деньги.

— Смотри, старик, обещал. Завтра я за ним буду.

Сел на коня и ускакал.

Возвратился отец домой, зовет сыновей да рассказывает, что на ярмарке приключилось

Удивился Иван, что его ключ приглянулся.

— Ну, коли так, пойду делать.

Пошел Иван в кузню, а сам и думает: как же мне без замка ключ ковать?

Да вспомнил, что отец уже спрашивал у незнакомца об этом.

— Что ж, посмотрим, когда ковать начну.

Старается кузнец, спорится работа, а ключик, будто и вправду сам себя кует. После сел Иван к столу, зажег свечу и начал узор вырезать. Закончил, протер ключ тряпицей, и засиял он золотистым блеском в свете свечи.

Любуется Иван работой своей, придирчивым взглядом оглядывает, самому нравится. Ладный ключ получился, с резным замысловатым узором.

Поднёс его ближе к свече, задрожало пламя. Глянул Иван на огонь, а в нем ящерка огненная извивается, будто танцует, и не сгорает. Лишь поблескивают чешуйки её золотом, да в изумрудных глазках ключ отражается.

— Саламандра…, — испуганно прошептал Иван, и мороз по спине пробежал. Сразу вспомнились рассказы разные, что сказывали о ней в народе.

Смотрит Иван пристально, не сморгнет. Глаза протер от набежавшей слезы и вдруг слышит, что окликает ящерка его человеческим голосом:

— Иванушка, не отдавай ключ, припрячь при себе, да никому не сказывай про это, — и исчезла, как не бывало.

— Чудеса, — подумал Иван, — видать, притомился я сегодня. Мерещится.

Как сидел за столом, так и уснул.

Проснулся на восходе солнца, вспомнил про ящерку, да не поймет: то ли явь, то ли сон, то ли привиделось. Глядит, а перед ним на столе два изумрудных камушка лежат.

Хлопнула дверь, слышит Иван, из дома в кузню отец идет, ногами шаркает.

Спрятал ключ за пазуху, а камушки в карман.

Заходит отец, протягивает руку и говорит:

— Ну, сын, покажи ключ, что сотворил. Слыхал я, всю ночь ты работал.

— Не могу я тебе ключ показать, батюшка.

— Отчего? Аль не сделал еще? — удивился отец.

— Сделать-то сделал, да считай, что и не сделал. Не могу сказать.

— Как это не можешь?! — возмутился отец. — Я слово дал, что ключ сегодня на ярмарку принесу, деньги взял наперед большие. А если не принесу, то в десять раз больше отдать надобно.

Молчит Иван, опустил голову. Разгневался старик и говорит:

— Поди прочь с глаз моих, из дома прочь! Разорил ты нас и опозорил перед другими. Слово своё отродясь не нарушали в нашем роду.

Встал Иван и вышел. Зашел в дом, приделал к ключу кожаный шнурок и повесил на шею. Начал котомку собирать, а братья его и спрашивают:

— Что случилось, Иван? Проспал или ключ не сделал?

— Нет, братцы, — отвечает Иван. — Сам пока не знаю, что это было, а рассказать не могу. Видать, время пришло мне пойти на свет посмотреть, да себя показать.

Сели братья перед дорогой, а Иван и говорит:

— А это отцу передайте, пусть не серчает, — вынул камешки из кармана, что Саламандра оставила, и положил на стол. Поднялся, взял свою котомку и ушел.

Долго ли, коротко, идет Иван, куда глаза глядят. Смотрит, перед ним двор постоялый. Думает, попрошу воды напиться.

Зашел он во двор, а там карета стоит, колесо подломилось. Тут к нему хозяин бежит:

— Выручи, добрый человек. Царь-батюшка на прогулке был, мимо проезжал, да с колесом беда вышла. А у меня, как назло, все работники в поле.

Да для Ивана это не сложно, он на все руки мастер.

Тут и сам Царь вышел из дома. Увидел, как ловко Иван с работой управился, и говорит:

— Иди ко мне в работники, мне такие рукастые нужны. Может быть, еще каким ремеслом владеешь?

— Владею, Царь-батюшка, — отвечает кузнец, — замки делаю и ключи к ним.

Тогда Царь и говорит:

— Мне как раз такой мастер нужен. Задумал я во всем дворце на все двери замки поставить.

И поехал Иван к Царю на службу.

Прошло время… Хорош Иван в работе, не нарадуется на него Царь. Замки делает для дворца знатные. Сам учтив и приветлив, от работы не бегает. Девушки стали на Ивана засматриваться, да всё шутками с прибаутками.

И вот однажды одна из царских служанок Акулина и говорит подружкам:

— Давайте поспорим, что моим станет Иван, и месяца не пройдет.

А они подзадоривают подругу:

— А если не станет, что тогда? — и всё смешно им.

— А я говорю, станет! Вот увидите.

День за днем проходит, уж как ни старается девица, как ни ходит возле Ивана лисой, как ни пытается разговаривать с ним, — а всё попусту. Месяц на исходе, а Иван, как и не видит её.

Как-то вечером зашла Акулина к нему в кузню и зовет:

— Сегодня на лугу собираемся хороводы водить да в игры играть у костра. Придешь?

— Приду, — отвечает кузнец.

Припозднился Иван пошел, когда ночь на землю опустилась. Звезды на небе ясные, крупные. Месяц желтым серпом висит. А у реки, на лугу, костер горит высокий, вокруг него хлопцы с девушками в нарядных одеждах хороводы водят да песни поют.

Подошел он к костру, а тут молодежь в игры играет. Подбегает к Ивану радостная Акулина и зовет играть в «Ручеек». Встали они в пару. Всё ближе и ближе к костру подходят.

Посмотрел Иван на огонь, как вдруг увидел в нем танцующую ящерку, ту, что видел в отцовом доме, и обмер весь, да холодок по спине пробежал.

Лишь через несколько минут опять услышал он смех и веселье вокруг, а Акулина дергает его за рукав.

— Иван, что с тобой?

— Устал что-то я сегодня, пойду домой.

— Ну и я тогда домой пойду, — говорит Акулина.

Идут они по тропинке лесной, разговаривают, а у Ивана из головы не выходит ящерка.

Что же это значит? — думает он. — Видать, не конец той истории с ключом.

Дошли они до дома Акулины, прощаются. А она взяла, да и поцеловала кузнеца, потом и говорит, смеясь:

— Будь женихом моим!

— Нет, — отвечает Иван, — не твой я жених, — и улыбнулся в ответ.

Оскорбилась Акулина, обиду затаила. Представила, как подружки её на смех поднимут.

Через несколько дней обнаружилась кража во дворце. Пришли дознаватели. Ходят кругом, выискивают да выспрашивают. Слуг стали опрашивать.

Акулина им и говорит:

— Есть у нас во дворце замочных дел мастер, кузнец. У него ко всем дверям ключи имеются.

Посадили Ивана в темницу. Сидит он, горюет. Как-то в один из вечеров внезапно осветилось всё кругом, и огненная ящерка появилась перед ним.

— Хочешь, вызволю тебя из темницы, Иванушка? — спросила она.

— Нет, — отвечает мастер-кузнец. — Если уйду, то для Царя вором останусь, а я не крал ничего.

— Знаю я про это, — произнесла ящерка и тут же исчезла.

Опять дивится кузнец, да жалеет, что растерялся и про ключ не спросил.

Вскоре весть о том, что во дворце нашелся вор, дошла и до Ивана.

Сам Царь приехал в темницу, чтобы освободить его.

— Не держи на меня зла, Иван, оговорили тебя. Обиженные девки на многое способны. Оставайся у меня, коли обида тебя не прижала, а если невмоготу, ступай. Отпущу и денег дам за труды твои, не обижу.

— Останусь, коли так. А как же вора нашли, Царь-батюшка? — спросил Иван.

— Случайно вышло: гулял я по саду, тут мои собаки за ящеркой погнались и к тайнику привели. Потом уж проследили, кто туда ходит. Быстро нашли. Служанка моя бывшая, Акулина, призналась во всем.

Отомстила, значит, — усмехнулся про себя Иван. И про ящерку всё ясно.

Долго ли, коротко, зовет Царь Ивана на охоту, уток пострелять.

Снарядились, как положено: утварь, слуги, охотничьи собаки.

Выехали на ранней зорьке, поскакали по лесным угодьям. Да так увлеклись охотой, что и не заметили, как заехали в даль дальнюю.

Только собрались возвращаться, как откуда ни возьмись, налетел сильный ветер и принес черные тучи. Раскатисто загремел гром, засверкали молнии, и град стеной обрушился на землю. Испугались кони и понеслись кто куда.

Скачет конь Ивана, не разбирая дороги, не слушается поводьев. Остановился лишь у входа в горную пещеру. Вошли они в неё да пошли вглубь укрыться от непогоды.

И тут заприметил Иван едва заметную дорожку из светящихся камушков, точно таких, как ящерка оставила в кузнице. Пошли они по этой дорожке и только повернули, как вдруг яркий поток света на мгновенье ослепил Ивана.

Он зажмурился, а когда открыл глаза, то увидел, что стоит на каменном выступе, а снизу пещеры, до самого верха, бушует море огня. А в самом центре этого буйства пламени во всю высоту стоит Саламандра.

Смотрел мастер-кузнец на огонь, словно завороженный, и не мог оторвать глаз от происходящего.

Саламандра была похожа на гигантского человека, созданного из огня. В одной руке у неё было копьё, а на голове — золотой венец из живого пламени. Пламя вырывалось со всех сторон, изменялось, преображалась, испуская новые языки пламени. Саламандра двигалась так же, как и пламя, и каждый её жест бросал поток огня.

Ивану на мгновенье показалось, будто он и сам стал частью этого всепроникающего огня, который не обжигал его.

Внезапно потрясенный кузнец увидел маленькую ящерку. Она ловко взобралась по отвесной стене пещеры, примостилась на камнях рядом с Иваном и произнесла:

— Дух Огня нуждается в твоей помощи.

— В моей?! — не веря своим ушам, переспросил Иван. — Чем же я смогу помочь? Я песчинка напротив этой силы.

— Нужен ключ, который ты сделал для демона мрачных подземелий, Кощея, — сказала ящерка. — Он давно охотится за Огнем, чтобы стереть его с лица земли. Потому что Огонь несет Свет! Кощей мечтает, чтобы на земле и в душах людей наступила тьма. Хитростью повелителю тьмы удалось заманить дух Огня в пещеру. Но чтобы закрыть Огонь под землей навсегда и подчинить своей воле, Кощею нужен особенный Ключ, сделанный мастером-кузнецом.

Ключ имеет огромную силу: он может закрывать и открывать всё вокруг! Кощей хочет закрыть Огонь и открыть Тьму на земле.

И тут, как будто из раскаленных глубин земли послышался голос Саламандры. Он был словно рокот, словно гул горевшего огня:

— Я Дух Огня, Саламандра! На землю послана, чтобы возрождать и поддерживать постоянный рост через преображения. Я могу воплощаться в тысячах разных созданий и чувств. В моем ведении все огни на земле: вулканы, взрывы, молнии, костры, свечи… Без моего позволения не может зажечься даже спичка. Я пламенная, горящая любовь, находящаяся в постоянном движении вокруг божественного Света. Озаряю все вокруг жаром от своей быстроты и бесконечности полёта. Сейчас люди не стремятся открыть силу Света и Огонь, скрытые в их сердцах. Они надеются на внешнее, на силу материи, а через неё на своё могущество. Поэтому темные силы возомнили, что сейчас настало их время. Что сейчас они занимают главную роль на земле. Они решили избавиться от меня магическим Ключом, которому подвластно открывать и закрывать события.

Наступила тишина, лишь пламя огня билось о стены пещеры.

— Как я могу закрыть Демона тьмы? — крикнул Иван.

— Ключ! — послышалось в ответ.

Иван снял с шеи Ключ и, не раздумывая, бросил его в пламя.

Маленькая ящерка ловко юркнула на плечо Ивану.

— Быстрее уходи! Сейчас будет битва! — произнесла она и исчезла в огне.

И тут же раздался ужасный грохот, земля задрожала, а в пещере начался камнепад.

Иван во весь опор мчал коня к выходу из пещеры. И только они выскочили, как тут же выход в пещеру завалило камнями.

Земля продолжала сотрясаться, молнии, словно огненные пики, метались по небу и вонзались в гору.

Немного отъехав вперед, Иван оглянулся. Мощный поток лавы и огня, освобождаясь из плена, покидал недра пещеры, устремляясь ввысь через вулкан. А выше, в небесах, образовывалось величественное тело из огненных ангелов. Их лепестковые языки пламени устремлялись ввысь, окружая солнце.

Едет Иван по лесу, пораженный увиденным. Небо ясное, в лесу птицы поют, словно и не было ненастья. Свернул на тропинку и поскакал вдоль реки. Вдруг неожиданно из-за дерева вышла девушка, одетая в платье до пят терракотового цвета. Волосы у неё до пояса, вьются рыжими локонами.

Посмотрела она на Ивана своими зелеными глазами, и сразу в жар молодца бросило. Остановил он коня и спрашивает:

— Что же ты в лесу делаешь, в непогоду такую?

— По ягоды ходила. Пряталась от дождя, да заблудилась.

— А зовут тебя как, девица красная?

— Заряницей зовут, Солнышку сестрицей, — улыбнулась девушка, и щечки её зарделись.

И показалось Ивану, что встречал он эту девушку уже, и голосок её слышал. А где, не вспомнит.

Посадил добрый молодец Заряницу на коня своего, а у самого сердце заходится.

Едут они по тропинке, а впереди терем расписной, и лошади царские рядом стоят. Подъехал ближе, а тут и сам Царь навстречу вышел, хмельной да довольный.

Увидел Ивана, обрадовался.

— Вот ты где, а я уж думал, и не найдем. Как полыхнуло, кони взвились, да понесли, что мало кто и в седле удержался, раскидало всех по лесу. А моя лошадь меня к терему принесла, а тут и девица меня дожидалась, — смеётся Царь. — Да так приглянулась, что надумал жениться я. А пока в тереме погостюю у неё. А ты, я смотрю, времени даром не терял, какую девушку молния тебе подарила! Не зря мы на охоту поехали!

— Я, Царь-батюшка, домой собрался, соскучился по братьям и отцу.

— Ну что же, в добрый путь! Распоряжусь прислать тебе даров разных, за труды твои. Возвращайся ко мне, коли нужда будет, всегда для тебя дело сыщется.

Распрощались Иван с Царем. Выехали на лужок и решили пешком пройтись.

Солнышко яркое светит, птичий пересвист кругом, травы луговые под ноги ложатся. Сели на травушку-муравушку, Заряница венок из луговых трав плетет, а Иван её и спрашивает:

— Как ни люба ты мне и расставаться совсем не хочется, а все ж спрошу: куда ж ты хочешь, чтобы отвез я тебя? Может быть, добрый молодец тебя дожидается?

— Я теперь, Иванушка, повсюду с тобой буду: где ты, там и я, — произнесла девушка. — Еще не признал ты меня?

И тут все догадки Ивана в одной сошлись, и сердце затрепетало, от счастья и любви.

— Саламандра…, — прошептал Иван.

— Я не Саламандра. Помощницей ей была, Солнышко просило помочь.

— Выходи за меня замуж, Зарянушка! С первой минуты чувствовал, что судьба ты моя, только понять не мог.

— И ты мне люб, Иванушка! — улыбнулась девушка. — Я с радостью стану тебе хорошей женой.

Поехали они в дом отцовский. А там уж и не дом стоит, а хоромы. Встречает его отец с братьями, как гостя дорогого, только издали заприметили. Ничего не может понять Иван: что случилось, пока его не было?

Сел подле отца, а тот ему и рассказывает:

— Как только ушел ты, понес я на ярмарку другие ключи, вместо обещанного, те, что братья сделали. А сам и думаю: может быть, подойдут? Деньги собрал, какие были на случай, что откажется. Да мало тех денег, пришлось заложить всё, что было, вместе кузней.

Прискакал тот всадник на ярмарку, как и обещал. Сразу ко мне подошел, посмотрел на ключи, да и говорит:

— Нет тут ключа, который Иван смастерил. Почему не принес, старик?

А я ему и говорю:

— Не сделал сын ключ этот.

Посмотрел он на меня пристально, аж до костей холод пронял меня. Взял все деньги и умчался, только его и видели.

Тут братья подошли и дальше стали рассказывать:

— Отец домой вернулся, да и слег. А мы за всем этим и забыли про те камушки, что ты оставил, а тут вспомнили. Передали отцу всё, как ты просил.

На другой день поехали в город оценивать их.

— Да! — подтвердил отец. — И дали нам за них столько, что мы бы и за всю жизнь столько не заработали. Кузню, дом — всё вернули, да еще и хоромы для всех выстроили. Братья уже женились, тебя только и ждали.

Испросил Иван отцова благословения и женился на Зарянушке. И стали они жить-поживать, да добра наживать!

Волшебная Иголочка

В одном чудесном маленьком городке, где разноцветные пряничные домики уютно разместились под оранжевыми черепичными крышами. А на них весёлый флюгер, указывает ветру путь, и, перемазанный сажей трубочист березовой метлой чистит дымоход, жила девочка и звали её Розина.

Она жила вместе с мамой, именно в таком чудесном домике, в небольшой каморке, под самой крышей.

Ранним утром солнышко заглядывало к ним в комнату, а в открытое окно залетали птицы, где для них на подоконнике всегда лежали крошки.

Когда-то давно, когда дедушка с бабушкой Розины были живы, этот чудесный домик, наполовину увитый плющом, весь принадлежал их семье.

Но вскоре, после их ухода, наступили другие времена, и так случилось, что теперь в их доме жили другие люди, а Розине с мамой Каталиной осталась только эта маленькая комнатка.

Соседи, те, кто знал и помнил их прежнюю семью, сочувствовали. А новые люди, которые поселились в их доме, относились к ним едва ли не брезгливо, как к нищим.

И только трубочист, давно чистивший дымоход в их доме, всякий раз снимал свой цилиндр и почтительно кланялся, как и прежде, и его белоснежная улыбка на перемазанном сажей лице казалась еще ярче.

Теперь, когда они совсем остались без средств, приходилось перебиваться временными заработками. Каталина бралась за любую работу, за которую можно было выручить хоть немного денег. Она была белошвейкой, как и все женщины в их семье. Но сейчас заказов было совсем мало, и приходилось буквально сводить концы с концами, а иногда брать в долг нитки и ткань.

Розина помогала матери, она тоже переняла способность к шитью, а бабушка всегда восхищалась её «волшебными ручками», как она любила говорить.

Розине было десять лет, когда не стало бабушки. Она помнила, как часто по утрам они сидели у открытого окна, радовались солнышку, пению птиц и пили чай. И как однажды бабушка достала из шкафа маленькую, необыкновенной красоты сумочку, очень похожую на кисет, расшитую сказочными узорами.

Сумочка сияла и переливалась на солнышке, а на ней очень искусно были вышиты бисером огненные жар-птицы, застывшие в полете; чудесное цветение райских садов; порхающие бабочки. Тончайшей вязью всё это переплеталось зелеными стеблями стелющегося винограда и заканчивалось вензелем на самом верху сумочки из виноградной лозы, очерчивая заглавную букву их фамилии.

Бабушка положила сумочку на стол и, вынув из неё узенькую деревянную коробочку, подала Розине.

— Открой, — с улыбкой произнесла она.

Розина открыла коробочку. Перед ней на шелковой красной подушечке лежала золотая иголочка для вышивания.

— Это не простая иголочка, она может исполнить любое шитьё и любую вышивку на любом материале, — и бабушка лукавым взглядом добрых глаз поверх очков посмотрела на внучку.

— Я верю, что ты, моя девочка, станешь самой настоящей кудесницей, и хочу передать тебе эту золотую иголочку, которую мне подарила ещё моя бабушка. Храни её и передашь только своим дочкам или внучкам.

Розина, смотревшая на бабушку во все глаза и внимавшая каждому слову, тихо произнесла:

— Я постараюсь, бабушка.

— Постарайся, милая. Иногда наступают тяжелые времена, нужно с достоинством все принимать и даже если всё очень плохо, нужно стараться быть на высоте своих поступков и дел. Пусть эта иголочка принесет тебе всё, о чём ты мечтаешь, заслужишь своим умением и добрым сердцем.

Розина с трепетом посмотрела на иголочку и провела по ней своим тоненьким пальчиком.

— А еще, — с таинственной улыбкой продолжила бабушка, — я расскажу тебе один секрет. Когда ты будешь вышивать узор, и чтобы он у тебя получился, разговаривай с ним и с иголочкой Узор тебе обязательно ответит, а иголочка у нас вообще болтушка.

И они весело рассмеялись.

Тогда этот бабушкин секрет показался внучке просто милой сказкой, одной из многих, рассказанных на ночь. Но теперь, когда Розина начала вышивать узоры, она точно знала, что это так и есть. Буквально каждый узор отвечал ей, разговаривал с ней, а иголочка даже имела свой характер.

Девочка вздохнула и улыбнулась. Вспомнив эту историю, она подумала: «Еще совсем недавно, мы сидели тут с бабушкой, а прошло уже четыре года».

— Ну вот, — произнесла Розина вслух, закончив вышивание. Затем, внимательно осмотрев ажурный платочек, по уголкам вышитый нежным узором, улыбнулась ему.

Неожиданно дверь отворилась: на пороге стояла ее мама. Она прошла в комнату, устало и печально посмотрела на дочь и села рядом с ней за стол, устало положив на него натруженные, покрасневшие руки.

— Сегодня у нас не будет ужина, — с тоскливой безысходностью произнесла она, — мне не удалось ничего продать. Обычными воротничками теперь мало кого удивишь, тем более рядом открылась галантерейная лавка. Заказов нет, денег на материал, нитки и бусины — тоже.

Розина понимающими глазами посмотрела на мать. Ей хотелось сказать что-то ободряющее и поддерживающее, но, как назло, от голода предательски заурчал живот.

Мамины и без того покрасневшие от бессонной ночи глаза, наполнились слезами. Она всю сегодняшнюю ночь гладила белье, которое ей принесла миссис Клейт, жившая по соседству. но деньги обещала отдать только через два дня.

Розина дотронулась до руки матери. Каталина, незаметно смахнув слезу, перевела взгляд на дочь.

— Посмотри, мама, я закончила вышивку. Может быть, завтра нам удастся продать этот платочек, и мы сможем купить немного еды и ниток.

— Наверное, — с печальной улыбкой сказала мать, обняв дочь, — иначе нам и в долг отпускать скоро перестанут.

Она взяла работу дочери в руки и улыбнулась:

— Это прекрасно, дорогая моя! И ты не забыла наш фамильный стежок в одной петельке, как это мило.

На другой день девочка с матерью отправились вдвоем продавать платок.

Во второй половине дня на полуопустевший рынок въехал конный экипаж и остановился у рядов с галантереей. Из него вышла красивая дама в длинном плаще с откидывающимся назад капюшоном из черного бархата.

Она прошлась по рядам, оглядывая товар на прилавках, и остановилась напротив Розины, сидящей рядом с матерью. Дама протянула руку в тонкой длинной лайковой перчатке и взяла платок. Было видно, что её заинтересовала эта работа.

Положив его обратно, она пристально посмотрела на маму девочки и произнесла:

— Мне нравится работа вашей дочери.

Мать и дочь удивленно переглянулись.

— Не удивляйтесь, я знаю детскую руку. У вашей девочки талант. Я могу взять её к себе, на учебу.

Видя полнейшее замешательство и волнение в глазах Каталины, дама продолжила:

— Меня зовут мадам Аннибет. У меня своя школа белошвеек, я беру девочек до 15 лет. Они у меня на полном пансионе учатся один год. Потом мы заключаем контракт с их родителями или расстаемся, в зависимости от того, как девочка себя покажет, — четко и быстро произнесла дама. — Подумайте. Завтра сюда в это же время подъедет этот же экипаж. А ваш платок я покупаю, — и она, взяв его, положила на прилавок золотую монету.

Растерянные Каталина с Розиной не успели ничего ответить, как экипаж укатил.

Не веря своим глазам, соседняя торговка взяла золотой, покрутила и даже попробовала на зуб:

— Да, повезло вам, такие покупатели раз в жизни бывают.

Вернулись домой Каталина с дочерью в смятении.

С одной стороны, это был подарок судьбы, и даже показалось, что она, наконец, начала поворачиваться к ним своей светлой стороной.

Отдать дочку на учебу к признанным мастерицам-белошвейкам была давняя мечта Каталины, но это стоило невероятно дорого.

А с другой, какое-то неприятное и тревожное волнение возникло у Каталины внутри.

Но хороший ужин, купленная новая ткань, нитки, бисер и бусины развеяли все сомнения.

— В конце концов, что за страхи? — говорила себе Каталина. — Это же счастье, что можно отправить дочь на обучение, да еще и бесплатно. Я уверена, что Розина станет лучшей, и дальнейшая её жизнь станет гораздо счастливее.

На другой день конный экипаж стоял на указанном месте. Кучер открыл дверцу перед Розиной, и она с узелком необходимых вещей, попрощавшись с матерью, села в него.

Проехав по узким мощеным улочкам городка, конный экипаж свернул на дорогу, ведущую за город. Миновав лесную рощу, они остановились у небольшого замка, огороженного глухим высоким каменным забором. Большие черные металлические ворота распахнулись, и девочка вошла внутрь двора. Ворота за ней закрылись, а домоправительница, уже стоявшая на высоком крыльце замка, жестом звала девочку подняться к ней.

Они вошли в замок и по широкой мраморной лестнице поднялись на второй этаж, где было несколько дверей, и постучали в одну из них.

Когда они вошли, мадам Аннибет стояла у окна и смотрела в сад.

— Ну, вот и хорошо. Как тебе зовут? — спросила она и только после этого обернулась.

— Меня зовут Розина, — и девочка, слегка наклонив голову, присела в реверансе.

— Я увидела, что ты талантливая девочка. Хочешь ли ты учиться у меня и иметь много заказов впоследствии?

— Да, конечно, я так мечтаю научиться новому, владеть тонкостями мастерства. Моя бабушка была белошвейкой и мама тоже.

Мадам Аннибет снисходительно улыбнулась, и, пристально посмотрев на Розину, иронично произнесла:

— Ученицы здесь себя называют черношвейками, а всё потому, что мы шьем и вышиваем только по черному бархату. После того, как ты пройдешь обучение и хорошо проявишь себя, то получишь всё необходимое: специальные иглы, серебряные и золотые нити, бисер, жемчуг и драгоценные бусины.

Розина слушала с замиранием сердца и не верила своему счастью.

— Сейчас тебя проводят в комнату, где ты будешь жить вместе со всеми ученицами.

Мадам Аннибет позвонила в колокольчик, и в комнату вошла домоправительница.

— Отведите девочку в комнату к ученицам, пусть фрау Зельма расскажет и ознакомит её с нашими порядками.

Так началось обучения Розины.

Она жила вместе с тремя девочками в просторной комнате, разделенной внутри перегородками без дверей. Сюда же выходила дверь из комнаты их наставницы и учителя, фрау Зельмы. Это была сухощавая, маленькая и юркая женщина, с колючим взглядом быстрых глаз.

Девочки, которые жили в комнате, прибыли сюда накануне. Теперь, когда вся группа была в сборе, фрау Зельма собрала всех вместе и сказала:

— Если вы здесь, значит, вы умеете хорошо шить и вышивать. Я не буду вас учить, как держать иголку. Я буду следить, чтобы вы правильно вышили узор, который я вам дам. Через десять минут жду вас в классе. Это всё! — чётко и без каких-либо эмоций произнесла она и вышла.

Через десять минут девочки были в классе. Перед каждой стоял небольшой стол. Нитки, бисер, лоскуты ткани были разложены на столе. В специальной коробочке лежала одна серебряная игла.

Вошла фрау Зельма и сразу спросила:

— Какие есть вопросы?

— А можно мне своей иголочкой вышивать? Я к ней привыкла, она у меня…

— Нет, — перебила её наставница, — работаем только этими, которые даны. За каждую иглу отвечаете головой. Если сломаете, будете наказаны.

Притихшие девочки разошлись по своим местам.

Учеба Розине показалась неинтересной: их не учили ничему новому. Ученицы должны были вышивать только по бархату и только части каких-то знаков, и никаких узоров. Розина уже не испытывала той благоговейной радости от происходящего. Она больше не разговорила со своими прекрасными узорами, и каждая новая работа давалась ей с еще большим трудом. Все ученицы с нетерпением ждали, когда же им доверят вышить весь узор.

И вот настал это день, когда фрау Зельма объявила, что они приступают к вышивке узора, и выдали девочкам новые иглы.

Розина очень старалась, и даже то, что игла ей казалась неудобной и колючей, не смогло испортить её работу. Узор был странным, витиеватым, с какими-то непонятными символами, вплетенными в рисунок.

Она попыталась поговорить с ним, но в ответ было холодное молчание.

Девочка расстроилась до слез, думая, что у неё ничего не получилось, но наставница к концу дня похвалила её одну, среди всех девочек.

В канун Рождества всем ученицам, которые справятся с экзаменационной работой, разрешено было поехать на праздник домой.

Ученицы сильно волновались, всем хотелось поехать домой и встретить праздник Рождества в кругу семьи. Розине тоже очень хотелось поскорее увидеть свою маму, ведь она почти год её не видела, а письма писать не разрешалось.

Наступил день экзамена. В этот раз предстояло вышить весь узор серебряными нитями и расшить жемчугом, и Розина с трепетом приступила к работе. Оставалось совсем немного, чтобы закончить узор, как сама мадам Аннибет вошла в мастерскую, посмотрела все работы учениц и похвалила Розину.

Но сама Розина чувствовала себя ужасно. Тело всё болело, как будто по ней прошли сто слонов, и почему-то хотелось плакать.

Она снова попробовала поговорить с узором, но иголочка вдруг резко дернулась, уперлась в бусинку и переломилась.

Розина просто оцепенела от страха, её планы на поездку домой на Рождество рушились прямо у неё на глазах. Она закрыла лицо руками и беззвучно разрыдалась.

Остальные ученицы с сочувствием посмотрели на неё.

И тут Розина вспомнила про свою золотую иголочку, которая всегда была при ней.

Она тихонько достала ее и вдела в неё серебряную нить. Мысленно она от всего сердца просила свою иголочку, чтобы та её не подвела, и трясущими от волнения руками стала завершать узор.

Иголочка быстро заскользила по бархату, который вдруг затопорщился, норовя выскользнуть из рук.

И внезапно в своей голове Розина услышала, как Иголочка произнесла:

— Я не хочу вышивать эти страшные заклинания.

— Что? Заклинания? — вслух испуганно переспросила Розина, и все ученицы обернулись на неё.

— Да, — опять пронеслось в голове, — здесь повсюду колдовство, но твоя вышивка никому не принесет вреда.

— Почему?

— Петелька, — ответила Иголочка и замолчала.

Узор был закончен.

Да, Розина продолжала делать особенную петельку именно так, как учила её бабушка.

Розина облегченно вздохнула, но ей захотелось немедленно убежать из этого замка.

Она закончила работу и только успела убрать свою золотую Иголочку, как в мастерскую вошла фрау Зельмах и увидела, что выданная Розине иголочка сломана.

— Твое счастье, что ты успела закончить работу, — сухо выдавила она.

На следующий день по хрусткому белому снегу конный экипаж развозил девочек по домам встречать Рождество.

После вчерашнего экзамена все были возбуждены и делились впечатлениями, а потом кто-то вспомнил про слова Розины.

И она рассказала всё, что услышала от Иголочки, но про петельку умолчала.

Девочки решили, что она просто фантазерка, которая переволновалась, и весело над ней посмеялись.

Впереди показался дом Розины, и она, выскочив из экипажа, нос к носу столкнулась с трубочистом. Он, как обычно, был в хорошем настроении и начал раскланиваться, приподняв свой цилиндр.

— Что-то вас давно не было видно, милая Розина.

— Я теперь учусь!

Розина была рада встрече с трубочистом. Он всегда напоминал ей сказочного героя.

— Но скоро уже заканчиваю, — с некоторой досадой и грустью сказала она, вспомнив вчерашнюю историю.

— Это так прекрасно! Не печальтесь, милая Розина! Я хочу поздравить вас с наступающим Рождеством! У вас, наверное, скоро наступят самые главные экзамены? Вы не забыли, что всегда делают перед экзаменом, когда встречают трубочиста?! — с мягкой улыбкой волшебника спросил он.

Розина весело засмеялась и потерла вытертую добела, когда-то желтую и блестящую пуговицу на кителе трубочиста.

— И я вас поздравляю с Рождеством! — и Розина бегом по лестнице помчалась наверх.

Она вбежала в их комнатушку, где мама сидела за шитьем, и со счастливыми слезами бросилась в теплые объятья.

Они так долго не виделись, что не могли наговориться.

В их доме всё начинало налаживаться. Появились заказы, а Каталина, к празднику, пошила себе новое платье.

— Я чувствовала, что к Рождеству ты обязательно приедешь! Видишь, я даже ёлочку маленькую купила, чтобы мы вместе её нарядили! — радостно говорила Каталина.

В их комнатке пахло корицей и миндальным печеньем, а на плите уже томился рождественский гусь.

Розина закрыла глаза и произнесла:

— Мамочка, всё как раньше! Помнишь, когда еще мы собирались на Рождество все вместе. Пахло, как сейчас, а кругом была веселая суета, большая нарядная ёлка, и повсюду горели свечи.

— Да, моя девочка, ты у меня совсем выросла, — с нежной грустью проговорила Каталина.

Розине очень не хотелось огорчать и пугать маму рассказами, что ей открылось в замке, и о чем поведала ей Иголочка. Оставался всего месяц до окончания учебы, но, чтобы не обнадеживать мать, она сказала:

— Я не останусь в замке, мамочка, даже если меня оставят, как лучшую ученицу. Мне плохо там без тебя, тем более, нас там ничему новому не учат. Приезжай за мной через месяц, когда окончится наша учеба, если я сама не приеду.

На другой день Каталина отправила дочь в обратный путь.

Приехав в замок, Розина отправилась к мадам Аннибет и сказала, что не хочет больше продолжать учебу.

— Я так и знала, — с раздражением произнесла она, — нельзя никого отсюда выпускать до окончания учёбы.

Потом холодным и почти равнодушным тоном она сказала:

— Я не могу отпустить тебя сейчас, так как на твое содержание и обучение я потратила большие деньги. У тебя или, может быть, у твоей матери есть деньги, чтобы покрыть мои расходы? Ты должна отработать долг.

— Я не буду больше это вышивать! Ваши вышивки — это ужасные заклинания, — твердо произнесла Розина.

Мадам Аннибет резко поднялась с кресла.

— Кто тебе сказал эту чушь?

Она взяла колокольчик и позвонила. Вошла домоправительница.

— Похоже, что девчонке стало многое известно, мы не можем её выпустить. Посади её в чулан.

Прошел месяц. Каталина, как и просила дочь, не дождавшись её, поехала в замок.

В первый день ворота ей не открыли, во второй сказали, что хозяйка уехала. И только на третий день, когда Каталина пригрозила вышедшей к ней домоправительнице, что пожалуется властям, её провели в замок.

Она стояла в просторной, богато обставленной гостиной и ожидала хозяйку. Через некоторое время вышла мадам Аннибет.

— Что привело вас? — обратилась она к матери Розины.

— Учеба закончилась, а девочки моей все нет.

— Что ж так нервничать? Девочка меня устроила, я её оставила у себя работать. Будете деньги хорошие получать за неё, сейчас подпишем договор и всё. Мне нужно только ваше согласие.

— Да как же я могу без дочери решить? Пусть придет, сама скажет, — заволновалась мать.

— Вы её мать, вам и решать. Глупо отказываться от такого предложения в вашем положении, а то ведь я могу и передумать.

— Нет, без дочери я не могу решить. Где моя дочь? — почувствовав что-то неладное, занервничала Каталина.

— Она сейчас вышивает очень важный заказ, — миролюбиво произнесла мадам Аннибет.

— Я хочу забрать свою Розину, — памятуя слова дочери, твердо сказала Каталина.

— Хорошо, — произнесла мадам Аннибет. — Сейчас девочка выполняет срочный заказ. Я могу потерять большие деньги, если прервать эту работу. Но, если вы настаиваете, то я могу предложить несколько вариантов на ваш выбор: первый — оплатить неисполненный заказ; второй — если вы узнаете из вынесенных работ вышивку вашей дочери, я тут же её отпущу, несмотря на убыток; третий — если вы не узнаете работу Розины, то вы просто уйдете.

Каталина была уверена, что всегда сможет узнать работу своей дочери, и твердо произнесла:

— Второй.

Вынесли двенадцать бархатных подушечек, вышитых серебряным витиеватым узором, такой красоты невиданной, что и не сразу поймешь, что в нем.

Подходит Каталина к каждой подушечке, а вышивка — словно алмазы блестят россыпью на черном бархате — глаз не отвести. Прошла раз, другой…

— Нет здесь работы моей дочери.

Вынесли еще двенадцать подушечек, вышитых золотом и серебром, и опять мать не увидела вышивки своей дочери. А сама едва на ногах держится от волнения и напряжения.

В третий раз вынесли двенадцать подушечек, шитых серебром и жемчугом, а у Каталины плывет все перед глазами. Прошла раз, другой, и уже было решила, что и тут нет вышивки Розины. Вдруг увидела ту самую петельку, так умело спрятанную, что и не догадаться вовек.

Указала на подушечку.

Мадам поджала губы и велела привести ученицу.

Выбежала Розина, обняла мать, так и ушли домой пешком.

После их ухода мадам Аннибет позвонила в колокольчик и велела позвать фрау Зельмах.

— Она изменила рисунок, иначе её мать не нашла бы её работу. Поэтому вся работа, которую делала Розина, не имеет никакой силы. Вы знаете, что теперь вас ждет!

Затем она повернулась к домоправительнице:

— Мне нужна эта девчонка, но не привлекай никого из слуг, сама всё сделай. Она слишком много знает.

Вернулась Розина домой, и потекла их жизнь по-прежнему.

Прошло немного времени, и в один из дней отправились мать с дочерью на рынок, свои работы продавать. Всё продали, остался один кисет, вышитый бисером.

Подходит к ним женщина, закутанная в платки, и говорит:

— Кто этот кисет вышивал?

— А вот она, дочка моя! — с гордостью отвечает Каталина.

— Дай мне свою дочку на денек. Портниха наша заболела, а у меня скоро молодые женятся, платье для невесты нужно расшить бисером. Я хорошо заплачу.

Смотрит Каталина на дочь, не хочет отпускать от себя, но и заказ хороший.

— Пойду, — говорит Розина, — у нас с платьем все равно не разместиться, за ночь всё сделаю.

— Ступай, дочка, — говорит Каталина, — а я кисет продам, да домой пойду.

Взяла девочка свою сумочку и пошла с женщиной.

Только они зашли за угол, видит Розина: на обочине дороги экипаж знакомый стоит, лошади с ноги на ногу переступают. Распахнулась дверца, извозчик втолкнул туда девочку, и поехали.

А тетушка эта рядом присела и начала с себя платки снимать. Тут и увидела перед собой испуганная Розина домоправительницу.

— Хозяйка тебя видеть хочет, вот и послала меня, — только и сказала она.

Вошли в замок и сразу увидели спускающуюся к ним по мраморной лестнице мадам Аннибет, которая холодно произнесла:

— Ты думала, что так просто уйдешь от меня? Нет, сначала расскажешь все свои секреты.

— Какие секреты? Я ничего не знаю, мадам, — взмолилась девочка.

— Как не знаешь, а про заклинания кто тебе сказал? Почему твоя мать узнала твою вышивку? Почему твоя работа не имеет силы заклинания?

— Я ничего не знаю, — повторяла Розина.

— Ты теперь отсюда не выйдешь, — злобно процедила мадам Аннибет, испепеляя ученицу взглядом, — или всё мне расскажешь. Завтра будешь работать в мастерской, я лично проверю твою работу. И если окажется, что ты меняешь рисунок, пеняй на себя. Отведи её в чулан! — с раздражением приказала она домоправительнице, ей там больше нравится.

На другой день в мастерской Розина принялась за работу. Девочка вышивала и думала: «Может быть, сегодня мне не стоит вышить свою петельку»?

Но почему-то сразу же вспомнила слова бабушки: «даже если очень плохо, нужно стараться быть на высоте своих поступков и дел».

— Нет, — сказала она себе твердо, — я не буду вышивать заклинания!

И вдруг на этих словах у неё опять обломился кончик иглы.

И опять всё внутри неё похолодело, как и прошлый раз.

Розина снова вытащила свою золотую Иголочку и спешно начала заканчивать вышивку.

И только она завязала последний узелок золотой ниточки, как дверь распахнулась, и на пороге появилась мадам Аннибет. Розина только и успела, что спрятать Иголочку между золотистых нитей в подушечку.

Хозяйка быстрым шагом подошла к столу, порывистым движением рук взяла бархатную подушечку и громко произнесла слова заклинания, вышитые на ней.

Что должно было произойти в тот миг, девочка не знала. Может быть, мадам хотела заколдовать девочку, а может быть, превратить подушку в лягушку… Но ничего такого не произошло.

— Значит, мне не лгут. Ах ты, мерзкая девчонка! — накинулась она на Розину, тряся перед ней подушкой. — Ты скажешь мне, что ты делаешь?!

Аннибет со всей злости сжала подушку и стукнула ею о стол. Вдруг она вскрикнула и упала без чувств. Подушка выпала у неё из рук, а золотая Иголочка воткнулась прямо в палец. и маленькая капелька крови скопилась в месте укола.

Вбежала домоправительница, засуетились слуги. Подняли и усадили в кресло хозяйку, а девочку отвели в чулан.

Розина всю ночь не могла уснуть, а наутро она услышала, как чьи-то легкие шаги спускаются к ней. Послышался приятный женский смех, и дверь отворилась.

К огромному удивлению Розины, на пороге стояла мадам Аннибет. Но она была совершенно не похожа на себя прежнюю. На ней было голубое платье, как у самых настоящих принцесс. Голубая лента была повязана на длинные белокурые волосы.

Она подошла к растерянной девочке и обняла её.

— Спасибо тебе, дорогая, что ты избавила меня от этого колдовства!

Розина с изумлением и недоверием смотрела на прекрасную Фею. Но та сама чуть не плакала от счастья и благодарности.

— Я была жертвой злого Чародея, он заколдовал меня и заставил служить ему. Меня никто не узнавал, я и сама себя не помнила. Но твоя волшебная Иголочка расколдовала злые чары во мне и во всём этом замке.

— Возьми её, она так вчера и осталась у меня.

И мадам Аннибет протянула Розине золотую Иголочку.

— Ах, как бы я хотела иметь такую же. Храни её!

Она посадила девочку в экипаж, заполнив его весь коробками с подарками, и кони весело понесли Розину к дому.

Дочь Мельника

В отдаленной деревушке, на самом её краю, за околицей, жил Мельник.

Была у него жена, умница да красавица, и дочка Любавушка.

Жили, не тужили, славно да ладно. Дочка подросла, вся в мать пошла: белокурая да синеокая, смешливая, с ямочками на румяных щечках, отрада родителям.

Но внезапно болеть стала жена у Мельника, да вскорости и померла. Долго был безутешен Мельник, горевал он по жене сильно. От этого еще дороже дочка ему стала: любил и баловал её, глаз не спускал

И вдруг, неожиданно для всех, враз задумал жениться, да в жены взять женщину деревенскую. Слава о ней ходила недобрая, будто с нечистой силой знается.

Говорили, дескать, поехала она на мельницу, повезла зерно молоть, да и пригляделась к Мельнику. С тех пор он как сам не свой стал.

Мельница та у озера стояла, а вокруг него рос чудесный лес. Высокие ели и сосны подпирали своими макушками небеса, наполняя воздух таинственностью и прохладой. Очень часто в нем можно было встретить грибников и охотников.

Долго ли, коротко, женился Мельник, да совсем другим сделался. Мачеха, как освоилась, так и стала измываться над падчерицей: мимо не пройдет, чтоб ни уколоть, ни упрекнуть, да распоряжений не дать. А отец будто и не видит.

Да и впрямь, горячая пора на мельнице: осень, урожай поспел.

Совсем жизни не стало девушке с мачехой, и стала она при каждой свободной минутке уходить то в лес по грибы и ягоды, то на озеро поплакаться, матушку вспомнить.

Как-то однажды пришла Любавушка на бережок, села на мосток, на котором бабы бельё полощут, опустила ноги в воду, подняла голову, чтобы слезы унять, и запела очень грустную, протяжную песню.

Вдруг чувствует, что кто-то ей ступни щекочет. Открыла глаза и увидела в воде прекрасную длинноволосую девушку, которая подплыла к её ногам и с улыбкой смотрела на неё.

— Как ты поешь… красиво, я заслушалась. Отчего так сердце твое плачет?

И, то ли накопились печали да обиды, то ли девушка была так мила и доброжелательна, но рассказала Любавушка ей всё про свои горести, а потом и спохватилась:

— Ой, прости, что я тебя в воде столько времени продержала своим рассказом. Выходи скорее, садись на мостик, погрейся.

В ответ девушка засмеялась:

— Это тоже мой любимый мостик, я частенько на нем сижу. И тебя здесь часто вижу и слышу, заходи в воду, давай купаться, жарко сегодня.

— Как же так? А я тебя впервые вижу, — ответила Любава. — Да хорошо, что встретила, а то уж думала, что во всем свете одна осталась. Не могу я сейчас пойти купаться с тобой, поздно уже, мачеха злиться будет, завтра приду. А ты придешь?

— Конечно, — засмеялась девушка. — Я всегда здесь.

Любава поднялась с мостика, посмотрела: а девушки уж и след простыл. Тут и вспомнила она, что даже имени не спросила.

Каждое утро в своём подводном Дворце, построенном в самом глубоком месте озера из ракушек и самоцветных камушков, Водяной собирал дочерей, русалок.

Был он могучим стариком с длинными зелеными волосами, бородой и усами из тины, а рыбий хвост его прикрывала одежда из водорослей.

Этим утром он, как обычно, восседал на своем любимом большом Соме, который был его озерным конем, а в перепончатых руках Водяной держал посох, перевитый водорослями.

Русалочки уже собрались возле отца. Девушки что-то бурно обсуждали и весело смеялись. Их гибкие тела с рыбьими хвостами плавно двигались в воде, поблескивая серебряными чешуйками, а длинные волосы изумрудного оттенка струились вдоль всего тела.

Не было только одной русалочки, Розалии, что было неудивительно. Она была вечной копушей и забывакой, все время опаздывала, и поэтому ей частенько доставалась от отца за свой шаловливый и безмятежный характер. Несмотря на это, все русалочку любили за открытость и искренность. И даже отец на неё долго не мог сердиться. Розалия всегда напоминала Водяному его возлюбленную, Наярду, покровительницу горных потоков, которые бегут с вершин в озёра, питая их.

Обычно русалки садились вокруг отца, и он добродушно выслушивал про всё, чем они занимались накануне: с кем играли, кого завлекали или над кем подшучивали, какого добра молодца в озеро заманили. Но не в этот раз.

В это утро отец был хмур и с нетерпением ждал свою Розалию. Как только она подплыла, отец строго спросил:

— Зачем ты очаровываешь дочь Мельника? Я тебе запрещаю её утягивать к нам. У нас с Мельником договор. Ты же знаешь, как я люблю забираться на ночлег под водяную Мельницу, возле самого колеса, поэтому я запрещаю тебе даже разговаривать с его дочерью.

— Ну почему? Мне её жалко, — заунывно начала Розалия. — Ей так плохо в доме отца с мачехой, она и сама уже подумывала, чтобы…

— Не хочу ничего слушать, — нахмурил брови Водяной и строго посмотрел на дочь своими пучеглазыми, рыбьими глазами. — Поняла?

— Поняла, — вздохнула русалочка.

— Вот и хорошо. А теперь порадуйте меня, дочери мои, и расскажите, чем же вы вчера занимались?

А в доме Мельника всё еще хуже стало. Мельник только за порог, а мачеха бранится, прохода падчерице не дает, со свету сживает своими придирками.

И в этот раз собралась Любава на озеро, а мачеха опять за старое. Молчит Любава, а мачеха корить, да костерить её почем зря, а потом и говорит:

— Иди в чулан, лук перебирай, бездельница.

Любава отвечает:

— Так ведь третьего дня перебирала и лук, и картошку.

Но мачеха и слышать ничего не хочет. Только зашла в чулан, Любава слышит: щеколда на двери за ней задвинулась.

Просидела девушка в чулане допоздна, пока отец не вернулся, да не начал спрашивать про дочь. Тут мачеха и говорит ему:

— Гуляет твоя дочь дни и ночи напролёт, ничего по дому не делает.

Молчит Мельник, так и пошел спать, даже есть не стал. А мачеха спустилась в чулан и отодвинула щеколду.

Услышала Любава, что дверь открыта, и решила уйти из дома. Выбежала со двора, да и пошла на озеро. Села на мостик и рыдает безудержно.

И тут послышался всплеск, блеснули серебристые чешуйки при лунном свете, и знакомый голос спросил:

— Совсем тебе там плохо?

Увидела Любавушка лицо русалочки и обрадовалась.

— Как же хорошо, что ты еще здесь! Меня мачеха не отпустила, в чулане заперла. А ты всегда так поздно здесь купаешься? — спросила Любава.

— Я здесь живу, — произнесла девушка, — здесь мой дом.

— Я тоже здесь живу, вон наша мельница, я дочь мельника, Любава, а тебя как зовут?

— Меня зовут Розалия, а живу я в этом озере. Я русалочка.

Повисла тишина… Только где-то вдалеке ухал филин, и серебряная лунная дорожка ровной линией протянулась по озерной глади.

Сначала Любава не поверила, в следующее мгновение хотела убежать, но поняла, что бежать ей некуда. Она не знала, что делать: мурашки бегали у нее по телу, руки и ноги вмиг стали холодными, а сердце готово было выскочить из груди.

Она вмиг вспомнила все рассказы, которые слушала с детства, о том, что в их озере водится Водяной и невероятно красивые русалки, но думала, что это просто сказки. И теперь…

— Да ты не бойся, я тебя не обижу. И в воду за собой не утяну, отец мне даже разговаривать с тобой запретил. Но я думаю, что тебе бы у нас понравилось, у меня много сестер, — доброжелательно произнесла Розалия.

— Такие же красивые? — почему-то спросила Любава, еле шевеля онемевшими губами, и сама удивилась своему вопросу и голосу.

— Конечно, других у нас нет, — рассмеялась Розалия.

— А знаешь, — вдруг решительно произнесла Любава, — я хочу к вам, уж лучше так…

Недолго думая, и забыв про все запреты отца, русалка протянула Любаве руку…

Наутро в подводном царстве было всё, как всегда. Водяной дожидался своих дочерей, потом все ждали Розалию, и она приплыла, но не одна: за ней шла Любава.

От неожиданности русалочки расступились и замолчали, а перед отцом осталась взволнованная Розалия, которая держала за руку испуганную Любаву.

— Всё же утянула! — от возмущения Водяной чуть не задохнулся и стал обмахивать себя перепончатой рукой. Усы его невероятно топорщились, а пучеглазые глаза стали еще больше, да и сам он густо позеленел. Русалочки встревоженно закружились вокруг отца, но через мгновение он указал им на свои места.

Отдышавшись, Водяной произнес:

— Так… Раз она не сама, а после твоего приглашения, — и отец пристально посмотрел на Розалию, — поэтому мы её сейчас вернем на берег. А она забудет, где была.

Любава, которая до этого стояла в оцепенении от вида Водяного, вдруг неожиданно произнесла:

— Позвольте мне у вас остаться.

— Я не могу оставить тебя, у меня договор с мельником.

— Он ничего не узнает.

Тут Розалия подплыла к отцу и обняла его:

— Ну оставь её у нас, пожалуйста, она такая славная и красивая, как мы.

Видно было, с каким трудом дается Водяному его решение.

— Ладно, пусть останется на несколько дней.

И, глядя на Любаву, произнес:

— Через семь дней не передумаешь, оставлю у себя. Передумаешь, в лес верну, забудешь, где была.

Все разошлись, а Водяной и думает: «Какая красавица, жалко её отпускать со своего царства, мог бы и жениться на ней».

На другой день на утренней зорьке, когда еще туман стелился по озеру, поднялись русалочки из воды к солнышку; веселятся, плещутся, играют с бегущей волной. Кто-то из русалочек на бережке лежит, кто-то прихорашивается, а Розалия и Любава сели на свой любимый мостик. Русалочка начала свои дивные волосы расчесывать, и Любава, глядя на подругу, тоже сняла гребень и распустила волосы.

Розалия увидела гребень у Любавы и не могла сдержать восхищения, так он ей понравился. Попросила она Любаву расчесать ей волосы гребнем своим, смеется, да и говорит:

— Тебя прошу расчесать, чтобы потопа не было.

— Какого потопа? — спрашивает Любавушка.

— Иногда, когда нет долго на земле дождя, мы выходим и начинаем расчесывать гребнем свои мокрые волосы, и тогда вода с наших волос льется по земле и спасает её от засухи, — ответила Розалия. — Ну, а если перестараемся, то можем и затопить даже очень сухое место, — засмеялись Розалия и все остальные русалочки.

Вдруг рядом послышался выстрел, и подстреленная утка упала в озеро. Все русалки мгновенно нырнули в воду, а Любава осталась сидеть на мостике.

И тут из леса на берег выехал добрый молодец верхом белой лошади. Увидел девушку и говорит:

— Вот так да! Утку искал, а встретил Лебёдушку. Как зовут тебя, красавица?

— Любава, — зарделась девушка, от неожиданности не зная, что ей и делать.

— Любавушка, значит. На такой ранней зорьке ты купаешься, не боишься Водяному приглянуться? — засмеялся молодец. — А меня Лучезаром зовут.

И тут из леса стали окликать молодца по имени.

— Я не здешний, в ваших краях с друзьями на охоте. Понравилась ты мне, Любавушка. Где искать тебя, милая?

— Я всегда здесь, — ответила девушка так же, как ей отвечала русалочка.

— Я завтра вернусь за тобой, Любавушка.

Конь под Лучезаром заходил от нетерпения, и, натянув поводья, удалой молодец поскакал в лес.

Тут и Розалия показалась, взяла за руку Любаву, и они спустились в подводное царство.

— Прости, забыла я, что ты еще не русалка, и не войти тебе в наше царство без меня, вот и нырнула вместе с сестрами, а тебя оставила, — виновато произнесла Розалия.

— Это даже хорошо, что так произошло, — улыбаясь, произнесла Лубава. — Я с добрым молодцем познакомилась.

Вернулись девушки, а Водяной уже ждет. Очень недоволен тем, что Лубавушка разговаривала с Лучезаром, а тот еще и смехом его поминал.

Настала ночь, Водяной засобирался на берег и вылез в том месте, где Кот Баюн обычно дремал, а тот уже вернулся с удачной охоты, сидит довольный, умывается.

— Вот что, Кот Баюн, — сказал Водяной, — будет здесь скоро добрый молодец хаживать, да дочь мельника окликать, так ты его усыпи своими сказками да песнями, чтоб не услыхала она.

— Дочь мельника? — удивился Кот. — Так она у тебя? Ищут её повсюду, ты же мельнику обет давал.

— Дочь привела, пожалела, — раздраженно проворчал Водяной. — Пока живет, еще не решил, брать её к себе или нет.

Кот прищурил свой хитрый зеленый глаз:

— Что-то ты темнишь, Водяной.

— Пустое мелешь, смотри мельнику не проговорись, — недовольно пробурчал Водяной.

— Ладно, усыплю молодца, — сказал Кот Баюн, — рыбки мне там накидай побольше, ту, что я люблю.

— Вот и договорились, только не ешь его, а рыбы накидаю, какой скажешь, — произнес довольный Водяной.

Наутро Кот Баюн забрался на дерево возле тропинки, что из леса к озеру вела, и стал поджидать.

Ждал недолго. Слышит: молодец идет, да весело насвистывает.

А Кот свою песенку завел, да так громко заурчал, да на гуслях заиграл, что остановился молодец, и стал слушать. А Кот Баюн с дерева ему и молвит человеческим голосом:

— Далеко путь держишь, аль ищешь чего, добрый молодец?

Как увидел Лучезар кота такого большого на дереве, да с когтями железными, и попятился. А Кот в один прыжок рядом с ним оказался:

— Не бойся меня, — ласковым голосом, произнес он, — я зла не сделаю тебе. Меня Кот Баюн кличут.

Перевел дух Лучезар и говорит:

— Я таких котов не видывал прежде, чтоб разговаривали, да песни пели такие, что заслушаешься.

— И сказки сказываю, — добавил Кот. — Садись подле, расскажу.

— Некогда мне рассиживаться, Любавушка меня ждет.

— Не пришла она еще, я всех вижу, кто мимо идет.

Присел Лучезар у дерева, и только Кот начал сказку сказывать, так сразу и уснул молодец крепким сном.

А Любавушка вышла на бережок, села на мосток и ждет Лучезара. Ждет день, другой — все впустую.

Наблюдает за ней Водяной из воды украдкой, и думает: «Не идет молодец, хорошо усыпил его Кот». Посылает Розалию, чтобы забрала Любавушку.

Розалия и говорит:

— Молодца ждет она, коли придет, так, может быть, вместе и уйдут, она еще не стала русалкой.

Плюнул с досады Водяной, да и говорит: — Не поймешь вас, то оставь, то пусть идет!

Да только Розалия знает все отцовы повадки. Почуяла странное, позвала сестер русалочек, и спрашивает:

— Сестрички мои русалочки, может быть, видел кто-то из вас добра молодца, бродившего по лесу сегодня?

Отвечает одна из сестер:

— Сегодня не было, а вчера, поутру, шел один по тропинке к озеру, насвистывал, да Кот Баюн его остановил.

Смекнули тут русалки, что Лучезара Кот Баюн удерживает, и решили вызволить добра молодца.

Дождались полночи, вышли на берег к Коту. А он сидит, заслушался, как лягушки квакают, да ночные птицы кричат.

Окружили его русалки, стали обнимать, за ушком ему чесать, по шерстке гладить, да приговаривать:

— Мы так соскучились по тебе, котик наш, давно ты к нам за рыбкой не приходил.

Удивился Кот ночному приходу стольких русалок, но, зная своих шаловливых соседок, которые время от времени тискали его, развалился, глаза прикрыл, да так заурчал, что и сам не услышал, как русалки лапы ему водорослями связали, да к себе под воду утащили.

Спустя некоторое время Кот внезапно неладное почуял. Тихо кругом, лягушки не квакают, никто его не чешет. Встряхнул головой и понял, что лежит он на дне озера, прикованный золотой цепью к корням дуба.

Так и сидел, пока Водяной его не увидел, да не отцепил.

— Всё твои тешутся, — недовольно пробурчал Кот Баюн и отправился к себе на берег.

А тем временем проснулся Лучезар, вспомнил про Кота, подивился. Сколько спал, неведомо, насилу вспомнил, почему здесь оказался.

Встал, да и пошел дальше по тропинке. Вот и заветное место, где Любавушку встретил, нет её, знать, не пришла ещё. Сел на мостик, стал ждать. Тихо кругом, только солнышко просыпается, зорька занимается, да туман по воде стелется…

Вдруг слышит: всплеск воды. Обрадовался Лучезар, подумал, что Любавушка купается, а к мостику две девушки невиданной красоты подплыли.

— Здравствуй, добрый молодец, не нас ли дожидаешься? — засмеялись девушки.

Засмотрелся на них Лучезар, аж дар речи потерял. А они еще пуще смеются.

Улыбнулся в ответ, да и спрашивает:

— Не видали вы здесь девушку, Любавушкой зовут?

— А чем мы хуже, иди с нами купаться, добрый молодец! — и русалки легли на воду, блеснув в предрассветном солнце серебристо-розоватыми чешуйками.

И тут Лучезар увидел у девушек рыбьи хвосты. Вскочил он на ноги, а русалок, как и не бывало, только далекий смех доносится из глубины озера, да утренний туман по воде стелется.

— Привиделось, или от сна еще не отойду? — подумал Лучезар. — Что же это за место такое, на каждом шагу чудеса!

Поднялся Лучезар, да и думает: «Схожу на мельницу, может быть, там что узнаю». И видит: по бережку идет Любавушка, волосы мокрые до пояса отжимает. Увидела Лучезара, обрадовалась да зарделась сразу. А он к ней навстречу:

— Здравствуй, Любавушка, а я тебя здесь дожидаюсь, думал, что не придешь. Вчера и поговорить не успели.

— Так это не вчера было, уже три дня как минуло, — улыбнулась девушка.

— Как три дня? Неужели я так долго проспал? Кот Баюн мне встретился, сказку начал сказывать, а дальше я ничего не помню, — виновато улыбаясь, развел руками Лучезар. — Как проснулся, сразу пришел сюда, а здесь русалки. Что за место такое?!

— Это сестры мои, — улыбнулась Любава.

— Ты тоже русалка? — испуганно спросил Лучезар, но посмотрев на ноги девушки, облегченно выдохнул.

— Они мне как сестры, — уклончиво ответила Любава.

— Чудно говоришь ты, Любавушка. Пойдем со мной, от этих странных мест подальше. Хочу, чтобы невестой ты моей стала, руки твоей просить буду у отца твоего.

— Не спеши, Лучезар, пойдем сядем на мостик, я тебе все про себя расскажу, а ты уж потом и решишь.

Сели они, девушка и рассказала всё, как было.

Слушает Лучезар, да дивится, то хмурится, то улыбается, а потом и говорит:

— Нелегко тебе пришлось, Любавушка. Но больше уж не будет такого с тобой. Пойдем к батюшке твоему.

— Мне попрощаться нужно с моими сестрами-русалочками и их отцом, поблагодарить за приют. А Водяному нужно выкуп дать, чтобы отпустил без препятствий, так принято.

— А выкуп-то какой нужен, златом или еще чем?

— Злата и самоцветов в его подводном дворце хватает. Черную курицу нужно сыскать.

Посмотрел Лучезар на Любавушку, да и рассмеялся:

— Ну и чудеса. Не тревожься, достану я чёрную курицу. Жди меня.

И вот пошел он искать черную курицу в ближайшую деревню. Всю деревню обошел, всякие куры есть, а черной нет.

Последняя изба осталась у леса, на отшибе, за околицей. Подходит к ней Лучезар, смотрит: странная какая-то избенка на подпорках стоит, покосилась вся. Подошел поближе, глядь, на лавочке возле домика старушка сидит.

Подошел, да и спрашивает:

— Подскажи, бабулечка, где мне черную курочку сыскать?

— Ишь, чё захотел! Черную курочку ему! А на кой тебе?

— Доброе дело хочу сделать.

— Доброе? Это не ко мне, я добрыми делами не занимаюсь, — и посмотрела на молодца испытывающим взглядом.

— Да я заплачу, не сомневайся, бабулечка, хорошо заплачу.

— Заплатишь, заплатишь… Только на кой мне деньги твои?! Ступай вон, дров наколи, воды принеси, да печку истопи.

Наколол дров молодец, воды принес, печь разжёг, да смотрит: на печи Кот Баюн сидит, да хитрым взглядом зеленых глаз на него глядит и песню свою заводит…

Понял тут всё Лучезар, что в избушку к Бабе Яге попал, схватил Кота за усы, да и в печь.

Тут старушка, как из-под земли выросла, запричитала:

— Ой, что ты, что ты, отпусти моего Котика!

Лучезар и говорит: — Я всё сделал, как ты просила: дров наколол, печь растопил, воды принес. Давай черную курицу, как обещала, а то сгорит сейчас твой Кот в печи.