Бесплатный фрагмент - Циклы острова

Пролог

Остров возник внезапно, словно вырос из глубин серого тумана. Первое, что я ощутил, — пронизывающую сырость и странный привкус в воздухе, напоминающий одновременно запах моря и старого чердака. Я шёл по скользкой брусчатке, глядя на неверные огни, мерцавшие вдали. Блеклые уличные фонари, похожие на выцветшие лампы из прошлого, едва различимыми пятнами выхватывали из мглы очертания зданий. Они напоминали архитектуру тридцатых годов: строгие фасады, узкие окна, увенчанные тяжёлыми карнизами, но всё выглядело чуть гротескным, словно сошедшим с пожелтевшей фотографии.

Порыв ветра заставил меня крепче прижать к телу прохладный плащ. Когда я взглянул на свои руки, то осознал, что одежда незнакома мне не меньше, чем сам остров. За миг до этого я точно знал, что нахожусь где-то далеко, но где именно — не мог вспомнить. Мне казалось, что я летел во сне или был перенесён магическим образом. И почему-то не чувствовал страха, а лишь острую растерянность. Шаги мои звучали глухо на пустынной набережной, а редкие прохожие, встречавшиеся в тумане, смотрели сквозь меня, будто я был частью привычного им пейзажа.

Именно тогда я впервые заметил в центре площади величественный небоскрёб. Его верхушка терялась в низких облаках, а на самом верху будто парил огромный куб, потускневший от дымки и подсвеченный снизу странным мерцанием. Мне не терпелось подойти ближе и рассмотреть эту таинственную конструкцию, но ноги продолжали идти сами по себе. Я чувствовал, как всё вокруг дышит загадкой: туман, город, этот небоскрёб с кубом — и я, чужак, оказавшийся здесь без всяких воспоминаний о том, когда и как переступил границы этого неизвестного места.

Глава 1. Просыпаясь в неизвестности

Серый свет рассвета осторожно проникал в запутанные переулки города, проступая сквозь шлейф почти прозрачного тумана. Я стоял у пустынной набережной, пытаясь осознать, где нахожусь. Внутри всё ещё отдавалось эхо ночного путешествия сквозь сон, словно я парил где-то между реальностью и вымыслом. Но теперь я чувствовал под ногами холодную брусчатку — она была слишком реальной, чтобы оказаться лишь частью моего воображения.

Звенящая тишина нарушалась негромким стуком колёс редких экипажей, скрипом вывесок на ветру и далёким гулом в центре города. Из маленькой пекарни на углу тянуло ароматом свежеиспечённого хлеба; этот запах был одновременно успокаивающим и настораживающим, словно напоминание, что место, в котором я очутился, вполне реально.

Шаги стали увереннее: надо же было как-то действовать, раз я окончательно очнулся на этих улицах. Пока ум не успевал сформулировать вопросов, я вдруг заметил прохожего — мужчину в длинном твидовом пальто и шляпе. Он шёл неторопливо, держа под мышкой аккуратно свёрнутую газету.

— Извините, не подскажете… — начал я, но слова застыли на губах. Что именно мне нужно было узнать? Путь к вокзалу? Название города? Где я вообще? — Доброе утро! — человек улыбнулся, коротко кивнул, и, словно не заметив моей растерянности, пошёл дальше.

Я почувствовал смутную уверенность, что мы уже виделись, хотя понятия не имел, кто он. Обернувшись в поисках другого собеседника, я увидел, как из-за угла показалась женщина в элегантной шляпе, поверх которой был накинут лёгкий шарф в винтажном стиле. Её серьга, похожая на жемчужину, поймала первый луч солнца и сверкнула на миг. Мне вдруг стало важно спросить её, помнит ли она, как оказалась здесь.

— Прошу прощения… — начал я вновь, но она лишь благодушно улыбнулась и прошла мимо, бросив: — Какой очаровательный рассвет, не правда ли?

Я отвернулся и на мгновение закрыл глаза, пытаясь собраться с мыслями. Казалось, что эти люди понимают меня, даже знают о моём существовании, но не придают значения моим вопросам. Будто то, что я не помню ни своего прошлого, ни названия улиц, на которых брожу, не представляло для них никакой важности.

Я пересёк узкую улочку и заметил газетный стенд у стены. Газета была датирована каким-то числом начала 1930-х, но почему-то не вызвала у меня ни малейшего удивления. Скорее, во мне крепло ощущение, что я и сам… будто провалился в эту эпоху. Но любой здравый смысл подсказывал, что это невозможно.

Вскоре я вышел на просторную площадь, где на фоне рассветного неба угадывались очертания небоскрёба с кубом на вершине — того самого, который увидел накануне, когда ещё бродил в тумане. Тени под его массивным корпусом вытягивались, словно стражи, а вокруг уже начиналась привычная городская суета: мужчины спешили на работу, дамы в костюмах и перчатках неспешно переходили мостовую.

Никто не казался растерянным или напуганным, все двигались, словно актёры в постановке, где их роли давно прописаны. Лишь одно бросалось в глаза: никто не упоминал ни даты, ни года, ни каких-либо подробностей об их прошлом. Я хотел расспросить их больше, но язык не поворачивался задать прямой вопрос: «Кто вы все? И почему мне кажется, что мы тут застряли?»

На долю секунды меня охватила паника: может, я один такой, не понимающий, куда попал? В памяти вспыхнуло чувство, что этот город и люди — часть какого-то странного сна, из которого я до сих пор не вышел. Но что, если наоборот, прежняя жизнь была иллюзией?

Приняв решение не сдаваться, я направился к пекарне, надеясь, что чашка горячего кофе и запах свежеиспечённого хлеба приведут мои мысли в порядок. И пока солнце осторожно поднималось над крышами, я невольно задумался: что, если эти исчезающие обрывки воспоминаний — всего лишь слабые отблески чего-то большего, чего я ещё не осознал?

Так начиналось моё утро на загадочном острове, о существовании которого я не подозревал ещё вчера. И вот теперь, с каждой новой минутой, мне становилось всё яснее: здесь есть своя логика, свой распорядок и неизведанные тайны, связанные с прошлым — и с тем чувством, будто время здесь свернулось в непонятную петлю.

Глава 2. Семья из усадьбы

Я брёл по мощённой дорожке, которая вилась от кованых ворот через аккуратно подстриженный сад к большому особняку с высокой колоннадой у парадного входа. Усадьба поражала одновременно своей монументальностью и изяществом: тяжёлые каменные ступени, резные балконы, симметричные окна с ажурными ставнями. Солнечный свет скользил по стеклу, заставляя каменную кладку отливать нежными золотистыми бликами. Казалось, я попал в старинную киноленту, где любая деталь передавала ощущение респектабельной роскоши и прошлого величия.

В ворота вышел мужчина средних лет в элегантном костюме тёмного оттенка. Прямая осанка и уверенный взгляд выдавали в нём человека, привыкшего повелевать. Он окинул меня внимательным взглядом и вдруг широко улыбнулся:

— Ну, наконец-то ты пришёл! — приветственно развёл руки в стороны. — Не бойся, остров решил, что нам нужен ещё один сын, а тебе нужна семья.

Его слова звучали так, будто это самая естественная вещь на свете. Словно я был должен появиться именно здесь и именно в этот день. Я растерянно кивнул, стараясь справиться с внутренним смятением. Вчера я не знал о существовании этого места, а сегодня уже стоял перед незнакомцем, который называл меня сыном.

— Проходи, — мужчина указал на величественные двери из тёмного дуба. — Я Альбер, глава этой семьи. А мы все рады твоему появлению. Не смущайся. Вопросы у тебя будут потом, а сейчас — позволь показать тебе наш дом.

Он произнёс последние слова почти весело, и я, по-прежнему ошеломлённый, последовал за ним. Внутри усадьбы было не менее впечатляюще: высокий потолок, украшенный лепниной, отражался в блестящем мраморном полу. По стенам висели старинные портреты, и каждый из них словно следил за моей неловкой походкой. В прихожей нас встретила женщина, облачённая в элегантное платье цвета слоновой кости; её лицо дышало спокойной уверенностью, а в манере держаться читалась та же аристократическая стать.

— Мой дорогой, — обратилась она ко мне с тёплой улыбкой, — добро пожаловать. Я Маргарет. Ты, наверное, замёрз? Сейчас всё покажем и расскажем. Чувствуй себя как дома.

Из-за её спины выглянул худощавый парень лет двадцати. Чёрные волосы были аккуратно зачесаны назад, а глаза поблёскивали неподдельным любопытством.

— Ты действительно здесь, — произнёс он вполголоса, будто пытался проверить, не наваждение ли это. — Меня зовут Виктор. Приятно познакомиться, брат.

Он назвал меня «братом» так естественно, словно мы росли под одной крышей всю жизнь. И тут же следом появилась ещё пара фигур: юноша с добродушной улыбкой и девушка в изящном платье, державшая в руках книгу. Они поздоровались со мной, называя меня «новым членом семьи», будто всё давно решено. Вокруг царила поразительная атмосфера спокойствия и необычайного радушия — словно любой, кто пришёл в эту усадьбу, автоматически принимался в их тёплый круг.

— Не удивляйся, что все говорят об острове, — добавил Альбер, ведя меня дальше по широкому коридору. — Мы не совсем понимаем, как это работает, но остров всегда указывает, кто будет жить в этом доме. И он послал нам тебя.

У меня в голове вертелись сотни вопросов, но пока я мог лишь растерянно кивать. В просторном зале, куда нас завёл Альбер, в такт неспешным утренним лучам играл мягкий свет из широких окон. На столе уже были приготовлены закуски, чай и кофе в серебряном наборе. За окном виднелись ухоженные клумбы и фонтан, из которого тихо журчала вода. Здесь всё дышало аристократическим спокойствием, и в то же время я чувствовал на себе пристальные взгляды новых «родственников», которые хотели убедиться, что я оправился от изумления.

— Садись, — Маргарет гостеприимно жестом пригласила меня к столу. — Сегодня большой день, ведь ты здесь впервые. Потом познакомишься с каждым из нас поближе.

Я опустился в тяжёлое кресло с резными подлокотниками, стараясь не выдать нервозности. С одной стороны, внутри меня ещё жила паническая мысль: «Как я мог вдруг стать родственником незнакомым людям?» С другой — я ощущал непонятное чувство облегчения: будто все здесь меня правда ждали, и теперь я не просто странник, пытающийся понять, где оказался.

— Скажи, как тебя зовут? — спросил Виктор, присаживаясь рядом. — Уверен, у тебя много вопросов, но и нам хочется узнать о тебе.

— Меня зовут… — я на миг замялся. В памяти вспыхнуло моё имя, и я негромко произнёс его. Это хотя бы оставалось неизменным в череде событий, которые переворачивали мою жизнь с ног на голову. — Но я не помню, как попал сюда…

— Здесь это не редкость, — вступил в разговор юноша, что улыбался мне у входа. — Остров порой запутывает воспоминания. Так у нас часто бывает. Кто-то ясно помнит свою прежнюю жизнь, а кто-то — лишь обрывки.

— Надеюсь, всё прояснится, когда ты привыкнешь, — подтвердила Маргарет. — Тебе не о чем волноваться.

Она проговорила это с такой уверенностью, что мне на мгновение стало легче. Я сделал глоток чая и почувствовал приятную горечь листьев, смешанную с сытным ароматом сливок.

— Но ведь… почему именно я? — задал я наконец вопрос, который тяготил меня с того самого момента, как Альбер встретил меня у ворот.

Альбер поставил чашку на блюдце и смягчил взгляд. — Наверное, этот вопрос каждый из нас задаёт поначалу. У каждого своя дорога к острову. А теперь остров — дом для нас всех. И для тебя тоже.

В его тоне не было даже тени сомнения. Мне оставалось лишь принять, что так здесь всё устроено. Что остров выбирает, кого принять, а кого — нет.

Я обвёл глазами своих новых «братьев и сестёр», которые смотрели на меня с любопытством и без тени враждебности. В воздухе витало ощущение, что самое важное уже решено за меня. И, к моему собственному удивлению, эта мысль не вызвала протеста. Может, именно здесь мне суждено обрести ответы на вопросы, которые я ещё даже не сформулировал до конца.

Так я впервые понял, что в особняке, полном доброжелательных и таких загадочных людей, начинается моя новая жизнь. И теперь мне предстоит разобраться, что это значит — быть принятым этим непостижимым островом и стать частью его семьи.

Глава 3. Странности повседневности

С каждым днём я всё больше погружался в новую реальность — и всё меньше понимал, что здесь происходит. Казалось бы, обустроился: мои новые родители выделили мне уютную комнату со старинной мебелью и видом на сад, где каждое утро распускались алые розы. Я просыпался под звонкий голос горничной, которая приносила горячий чай и мягкие булочки. Но при этом в воздухе постоянно витало ощущение, что все эти детали откуда-то из иного времени.

Уже неделю я проходил мимо одной и той же газетной лавки, где на полке красовалась свежая — по местным меркам — пресса: «The Island Daily», датированная 1932 годом. Две страницы пестрели новостями о городской ярмарке, конкурсах выпечки и репортажах о приезде некоего скрипача. Раз за разом, рассматривая эту газету, я задавался вопросом: действительно ли на дворе тридцатые годы? Или просто на острове застыло нечто, что обманывает моё восприятие?

Однажды утром я решил выбраться на рынок, чтобы поближе познакомиться с жизнью города. Солнечные лучи с трудом пробивались через лёгкую дымку, окутывающую мостовые. На улицах я видел редкие автомобили старого образца вперемешку с конными экипажами. Фонари, работавшие ночью, вдруг продолжали гореть, хотя солнце уже давно поднялось. А потом, буквально у меня на глазах, они погасли один за другим, так же внезапно, как и включились.

Торговки за прилавками улыбались мне, зазывая купить овощи и фрукты. У одной из них, невысокой женщины в переднике, я решился спросить: — Скажите, а откуда на остров привозят всю эту зелень? Она рассмеялась, словно я сказал что-то забавное: — Это же остров. Здесь всё появляется само. Ты ещё привыкнешь…

Её ответ выбил меня из колеи. Мне захотелось задать побольше вопросов, но продавщица уже отвлеклась на другого покупателя и бодро принялась расхваливать свой товар. Впрочем, даже если бы она продолжила говорить со мной, вряд ли я услышал бы внятное объяснение: местные словно не задумывались о происхождении вещей. Будто это было неважно.

На обратном пути к усадьбе я заметил одну странность за другой. У дома с облупившейся вывеской вдруг исчез мужчина, который ещё минуту назад стоял на крыльце, куря сигару. Когда я остановился и уставился на пустое место, где он только что был, дверь распахнулась, и тот же самый мужчина вышел вновь, теперь уже без сигары и в другой шляпе, будто с ним ничего не произошло.

Затем, проходя мимо витрины часовщика, я увидел, как механизм на старинных настенных часах повернулся вспять, стрелки побежали назад, а через мгновение всё снова вернулось к обычному ходу. Никто из прохожих не обращал на это ни малейшего внимания.

Придя в особняк, я застал Виктора в холле, он как раз перебирал стопку нот. Не успел я сделать и шаг в его сторону, как застыл, увидев: рядом со стопкой нот лежала книга в толстой кожаной обложке, которой секунду назад точно не было. Я моргнул — может, показалось? Но Виктор, догадавшись о моей растерянности, лишь пожал плечами: — Ты ещё привыкаешь. На острове бывают неожиданные изменения. Не волнуйся, это норма.

Меня снова поразила уверенность, с которой он это произнёс. «Норма?» — хотелось спросить. Но я всё чаще слышал такие фразы от местных жителей, которые будто соглашались со всеми чудесами, происходящими вокруг, почти безо всяких эмоций.

По вечерам сумерки быстро опускались на улочки, и тогда фонари вспыхивали все разом, как будто по неведомому сигналу. Но почти в тот же момент мог исчезнуть человек, которого ты видел секунду назад, или внезапно менялась расстановка мебели в доме. В усадьбе я находил новые картины, не припомнив, чтобы они висели там днём. Маргарет уклончиво улыбалась, когда я пытался намекнуть на такие странности, и говорила лишь: «Придёт время — ты всё сам поймёшь».

Загадки множились, а ответы ускользали. Но постепенно я начал замечать, что и сам начинаю вести себя так же, как остальные: стоило чему-то невероятному произойти, мой разум на несколько секунд протестовал, а потом словно принимал это как ещё одно обыденное явление.

И вот, однажды поздно вечером я вышел на балкон своей комнаты и посмотрел на небоскрёб с кубом. Сверху спадал тонкий туман, и в его призрачном сиянии куб словно слегка мерцал. Мне показалось, что он чуть сместился, хотя я не был уверен. Может, просто свет упал под другим углом. Но я был уже готов поверить, что завтра он может выглядеть иначе, и никто, кроме меня, не обратит на это внимания.