16+
Чукарна бум

Бесплатный фрагмент - Чукарна бум

Сборник рассказов

Объем: 98 бумажных стр.

Формат: epub, fb2, pdfRead, mobi

Подробнее

Желтый альбом

Листок на ветру,

Микроб бытия, труха,

В снегу, и зелень весны.

Сталкер 2011 — Письмо инженера

«Здравствуй моя милая Мияги. Я очень волнуюсь за тебя и за наших малышей. Как вы там? Все у вас хорошо? У нас здесь нет никакой информации. Не работают телефоны, сотовая связь, интернет. Есть только радио, но там ничего не говорят. Я очень за вас волнуюсь. Когда начались толчки, мы все сделали по инструкции. Остановили реакторы, отключили все агрегаты, запустили системы охлаждения. Как это ни странно, но землетрясение нам не нанесло сильного ущерба. Так лишь кое-где потрескались стены и повылетали стекла. А потом пришла волна…

Ты помнишь, те гигантские волнорезы? Предназначенные для защиты станции. Мы гуляли возле них прошлым летом. Такие огромные бетонные штуки со стороны океана. Ты еще удивлялась их высоте. Та вот, волна прошла через них и даже не заметила. Эта волна повредила системы охлаждения станции. Генераторы, насосы, кабеля. И наши реакторы остались сами по себе. Выключить мы их выключили, но без охлаждения это все будет бессмысленно. Что и случилось. Поначалу, после всех этих событий, мы покинули станцию. Когда все затихло, мы вернулись и попытались заняться приведением станции в порядок. Но как мы обнаружили, реакторы продолжают опасно разогреваться. Системы охлаждения, как таковые, оказались нерабочими. Мы пытались сделать что либо, но все попытки были безуспешны.

Позавчера второй реактор взорвался. Взорвался водород, скопившийся в корпусе реактора. В результате незавершенной реакции распада, вода в реакторе превратилась в пар, потом водород отделился от кислорода и взорвался. Происходит что-то страшное. Картина очень похожа на русский Чернобыль 1985 года. Такая же разрушенная станция, такой же разверзнутый реактор. Я помню те старые газеты и их заголовки двадцатипятилетней давности: «Эти варвары взорвали свою станцию», «Рыжеволосым нельзя давать такие технологии…», — и многие другие статьи. Тогда кое-кто смеялся над русскими.
Мы всегда гордились нашим технологическим превосходством, и не сомневались в своей технологической мощи. А сейчас по радио я слушал интервью американского конструктора. Этот конструктор признавался, что проект станции был со многими техническими недостатками и упущениями, но политики закрыли на это глаза. И вот теперь мы расплачиваемся за это. Не знаю, может, виноваты конструкторы, может политики. Может мы. Но произошло то, что произошло. И теперь мы никак не можем закрыть взорванные реакторы. Я очень за вас переживаю, но вырваться отсюда просто невозможно. Нас, то эвакуируют со станции, то опять направляют на работы, в защитных костюмах. Уровень радиации растет с каждым днем. Нормы облучения нам повысили в несколько раз, колют специальными лекарствами. Каждый из нас может находиться в активной зоне не более получаса.

Среди моих коллег ходят слухи о секретном совещании правительства и технических консультантов. Там речь шла о формировании специального отряда из квалифицированных техников и инженеров, для работ в зоне АЭС. По ликвидации последствий аварии. Я бы тоже смог вступить в отряд, но сегодня утром у меня горлом пошла кровь. Это письмо я пишу на борту специального госпитального вертолета. Меня отправляют далеко на юг. Говорят, там есть военный госпиталь, с лучшими специалистами по лучевым заболеваниям и последствиям радиоактивного облучения. Надеюсь немного отлежаться, и встать на ноги. Очень хочу встретиться. Я без вас так соскучился. Я люблю тебя, моя маленькая Мика…

*** Прости меня милая, мне так стыдно за все происходящее. Мы все здесь виноваты, в своей самоуспокоенности, своей самоуверенности. Черная тень накрыла мою родную землю. ***

Мы сделаем все возможное и не возможное, очистим нашу Родину от этой заразы…



P.S. Это письмо, так и не дошло до адресата. Маленький городок на побережье, родина инженера, был разрушен сильнейшими толчками, практически полностью. А потом остатки были смыты гигантской волной. Эвакуироваться успело несколько десятков человек. Через два дня при разборке завалов, отряд итальянских спасателей откопал двух женщин и ребенка. А еще через три дня далеко в океане английские моряки-рыболовы, смогли спасти мужчину. Который плавал в океане на куске деревянной крыши…
Реакторы продолжают свое смертоносное действие, и по сей день.

Письма. Восток Запад

ЗАПАД.

«Гутен таг, майне либе! Привет мой маленький олененок с зелеными глазами, моя Хельма!
Как вы там без меня? Как поживает наша матушка, фрау Дрекер, все также гоняет воробьев со своих гиацинтов? Выставленных на открытой веранде. Знаешь, моя сладкая девочка, захотелось тебе написать большое письмо и рассказать тебе о нашей победоносной войне.
Гений нашего фюрера ведет наш немецкий народ. И хочется так встать и сказать громко-громко: Хайль Гитлер!

Я лишний раз убеждаюсь в его победоносном гении. Мы прошли всю Европу, без особых потерь. За какие-то считанные месяцы. В меня даже один раз стреляли, правда не попали. Потом мой напарник Курт Фогель, ты его не знаешь, он родом из Баварии, взял пулемет и как дал по всем этим жалким французишкам, так что щепки полетели. Наш могучий тевтонский кулак, просто смял все их хваленое сопротивление. И опять я понял, как правы наши политические лидеры. Мы действительно самая сильная и молодая нация. И свое место под солнцем мы заберем себе, по праву сильного.
Как там поживает моя прелестная племянница Гретта? Когда я уходил на нашу славную войну, она была таким смешным карапузом, с большими бантами. Скажи ей, что после победы я привезу ей подарок: настоящую обезьянку. Помнится мне, она так смеялась, когда мы вместе ходили в Зоо. И стояли возле клетки с обезьянами.

Твой Руди.
Написано 19 июня 1941 года. 
P.S. Хотел уже отправить письмо для тебя. Но мы подошли к русской границе вплотную. Все парни с нашего взвода, сегодня днем развлекались, разглядывая русских на другом берегу с помощью биноклей…
Почему-то мы все думали, что дойдем до русской границы и остановимся, это будет как бы отвлекающим маневром. А основной удар нашего тевтонского гения мы нанесем по ненавистным англичанам…»
Но теперь, все так секретно. Мы в полной боевой готовности… … …… … прости милая, но больше писать не могу, вырежет цензура, надеюсь скоро встретиться с тобой… 

∞∞

ВОСТОК.

«Лизанька, малыш, я надеюсь, ты жива, не попала под бомбежку и успела вовремя эвакуироваться. И это письмо когда-нибудь дойдет до тебя. У нас здесь выдался маленький перекур, и я решился написать тебе небольшое письмецо. Мы отступаем уже три или четыре дня, всюду разрушения и страдания наших советских людей. Двадцать второго, когда начались бомбежки, мы находились в полях, на сборах. И поэтому практически не пострадали. После бомб мы, было, выдвинулись в сторону Бреста, но там уже были немцы. Город разрушен весь в дыму и в огне, по небу летают фашистские самолеты и падают бомбы. В бинокль видно как идут танки и машины, пушки и солдаты фрицев. Их тьма-тьмущая!!!
Наши командиры: ротный и политрук решили вести нас на восток, на соединение с нашими частями. Нас всего сто двадцать пять человек, и у нас нет оружия. Нет, ну есть, конечно, но совсем чуть-чуть: там два пистолета у командиров, и десяток винтовок, да два ящика патронов. Но как воевать с этим?
Несколько наших бойцов сразу все побросали и ушли ночью. Комиссар сказал, что они враги народа, и подлые предатели. А сейчас нам надо идти…

Ура! Мы сегодня нашли секретный склад оружия, в лесу. Его охраняли всего два солдата и один капитан. Как нам сказали позже, это был резервный склад оружия. Капитан, ну прямо какой-то дурак, все не хотел нам открывать. Орал, что нельзя поддаваться на провокацию, что скоро подойдут наши войска, и что всех нас ждет трибунал. Ну, тут наши, уже не выдержали. А товарищ политрук, достал листок бумаги написал расписку и дал ее капитану охранявшему склад. А потом достал пистолет и навел его прямо в капитанский лоб, — ты говорит, сука тыловая, через день эти винтовки будут уже у немцев. Если раньше, тебя и твой склад, танками не сровняют с землей. Так вот культурно и вежливо мы смогли раздобыть для себя оружие, немного продуктов и патроны.
И опять мы идем. Немцы прут и прут. Силища несметная. Встретили нескольких солдат: оборванные, раненые, кто с оружием, кто без. Говорят, что надо сдаваться, что немец везде. И скорее всего, уже дошел до Москвы. За такие разговоры, этим сыкунам надавали по морде. Ротный пообещал расстрелять лично каждого провокатора. Вышли на опушку леса, впереди маленькая деревня. Немцев в ней, не очень много. Будет бой! Мне почему-то не страшно. Говорят, что это от глупости. Мол, не нюхали еще пороха. Ну, что же, там видно будет…

Твой Ванечка. Тридцатого июня сорок первого года. Надеюсь, мы все-таки дойдем до регулярных частей Красной Армии, и я отправлю для тебя это письмо солдатской почтой».

∞∞
Унтер-офицер армии вермахта Рудольф Дрехер погиб в битве под Сталинградом, в августе 1942 года.
∞∞
Старшина роты, отдельного пехотного полка Красной Армии, Иван Золотарский. прошел всю войну.
В день великой победы, стоя на втором этаже имперской рейсхканцелярии он, вместе с друзьями однополчанами, пили шнапс и русскую водку. Под ногами валялись рейсхмарки, медали и наградные листы нацистов.

18-ти летние. Война. Послесловие

1941 год. Август. Восемнадцатилетний Антон Свиридов, красноармеец 15-го стрелкового полка, лежал на позиции. В своей ячейке, отрытой по всем правилам военного искусства. Соединенной, в свою очередь, с окопом, объединяющем другие ячейки и штабной блиндаж. И все это, вырытое руками и саперными лопатками простых солдат, представляло собою рубеж советской обороны на Н-ском направлении. Только что закончился воздушный авианалет. После грохота разрывов авиационных бомб стояла нереальная тишина. Антон отряхнул землю с каски, поднял свою винтовку, подсумок с патронами.

«Неужели еще жив?», — отряхиваясь и осматривая самого себя, не верилось солдату, — «Раз жив, значит, ещё повоюем». Уцелевшие в авианалете солдаты, отряхивались и приводили себя в порядок. Раненым оказывали первую помощь, а тех, кому уже не могла помочь никакая медпомощь, уносили в тыл, в отдельный блиндаж для последующего захоронения. Командиры и политруки, после недолгого совещания, быстренько побежали по своим подразделениям, проверять и готовить свой личный состав к грядущей атаке противника. Ведь даже самому молоденькому солдату было известно, что после авианалета, фрицы обязательно попрут в атаку. Среди солдат послышался шумок и говор:
-Что братки, поели каши земляной? — Да сладка землица. — А щас фрица кушать будем, — Ха –ха –ха,

Красноармеец Свиридов, привел свое место в полный порядок. Поправил саперной лопаткой свой бруствер, еще раз почистил ветошью винтовку. Переложил обоймы с патронами и подсумок с гранатами.
В прицел винтовки он видел небо, землю и точно такую же грязь и глину. Та сторона ничем не отличалась от этой. По «тому небу» летали такие же вороны, как и здесь. Но там был враг, и он готов был все уничтожить и здесь, и там, и все вокруг. А этого допустить было просто нельзя. Как сказал политрук роты, час назад, перед авианалетом: «Братцы, а отступать то нам нельзя. Позади Родина. Будем стоять насмерть». Правда сейчас сам политрук, с грудью пробитой осколком авиабомбы, был забинтован и унесен санитарами в тыл. А простой солдат Антон Свиридов, зарядив винтовку, приник к прицелу в ожидании атаки…

2010 год. Май. Восемнадцатилетний Иван Приходько маялся бездельем. Со вчерашней пьянки болела голова и не было денег, чтобы опохмелиться.
«Да славно погудели», — в гудящей голове тупо ворочались мысли, — «Вот еще бы денег „надыбать“, где-нибудь. Совсем бы жизнь медом показалась». Дружки собутыльники, что — то вроде бы говорили насчет денег: «Мол, ветераны богатые стали, им по случаю шестидесятипятилетия Победы стали премии выдавать, вроде. А тут как раз сосед старый. Да еще, вроде ветеран».

И сейчас отоспавшись до вечера, Иван, молодой и здоровый балбес, разрабатывал стратегический план по добыванию денег: «Сосед ветеран. Старый хрыч еле ползает. Медали, ордена какие-то есть. Если продать барыгам местным, то можно кое-что и заработать». Побродив с гудящей головою по вечернему поселку, наш герой — «алконавт» смог немного опохмелиться у своих дружков. Головная боль прошла, мысли обрели четкость. Пройдя несколько раз возле домика старого человека, Приходько внимательно оглядел будущее место операции: «Так окошко приоткрыто, легче залезть будет. Собаки нет у старого. Сам один живет, спит крепко, они стариканы не живут уже, а только коптят жизнь». Криво усмехнувшись, Иван пошел восвояси…

Через двое суток. Строки из милицейского протокола: … «Задержанный, Иван Приходько, 1992 года рождения, показал, что ему нужны были деньги. С целью их получения, он, Приходько, ночью залез в дом к своему соседу, ветерану войны, старшине запаса, Свиридову Антону Ивановичу, 1923 года рождения. Там, в доме, Приходько похитил ордена и медали, принадлежащие ветерану. При этом Свиридов попытался помешать краже, за что и был избит Приходько. Избитого ветерана утром обнаружила социальный работник Петрова А. Н. Которая и вызвала скорую помощь. Сам Приходько признался, что ордена и медали он продал в тот же день цыганам за 500 рублей. Потерпевший Свиридов А. И. находится в больнице в состоянии средней тяжести»…

А по телевизору в этот день, все каналы транслировали празднование шестидесятипятилетия, со дня Великой Победы.

Война. Последний солдат

Старик сидел на скамейке, возле своего старенького домика. Вечерело. Приятно было так сидеть, смотреть на закат и курить свою растрескавшуюся и неоднократно им чиненую трубку.
Солнце садилось медленно и долго, словно бы раздумывало: — «А может еще немного постоять тут, посветить или сразу на другую сторонку укатить». Так же, не торопясь, текли немудреные стариковские думки.

О чем он думал? О своем нелегком житье-бытье. О том, как проработал почти сорок пять лет, на родном машиностроительном. И как потом его оттуда спровадили на пенсию. Так это у них называлось: Пенсия. О том, как его дети выросли, а потом разъехались кто куда. Старший, сейчас — капитан дальнего плавания. Тут старик горделиво расправил плечи, — «Старшой-то мой молодец». Да и остальные дети не подкачали. Дочери: средняя и младшая, тоже хорошо устроились. Одна вышла замуж за сокурсника и уехала потом с ним в далекую Австралию. Звали к себе в гости и остаться просили. «Да какое там, остаться», — Старик так и не смог привыкнуть к другой стране и вернулся к себе на родину. А младшенькая родила троих детей, с мужем-балбесом развелась, занялась бизнесом. Такая важная стала, на какой-то громоздкой машине разъезжает. «Прям как танк, ну точно Т-34, а еще джип — „Хаммер“ называется, страшила этакая», — с неодобрением думал старик.

Вспоминал еще он и о своей жене, она умерла пять лет назад. О своей ненаглядной, он часто вспоминал. Первые годы без неё, без слез и не мог. Сейчас как-то пообвыкся. Но все равно скупая слеза, нет, нет, да и пробьет себе дорожку на старческой щеке. Друзей почти не осталось, кто умер давно, кого нерадивые детки спровадили в дом престарелых. Старик был еще полон сил и крепок, как хорошо просмоленное бревно, и поэтому, напрочь отказался от дома престарелых. Жил сам по себе на отдаленном хуторке, регулярно получал пенсию, да и дети помогали. Раз в неделю заезжал в небольшой поселок за продуктами. Дома у него имелось: немудреное хозяйство, современный телевизор и спутниковая тарелка, подарок сына. Так, что все мировые новости мимо нашего старика не проходили. И в поселке, когда он заезжал за продуктами, он всегда был курсе всех мировых и политических новостей.

Об одном он не любил вспоминать точно, о войне. «Да ну её в пень, проклятую», — опять разволновался старик. Да и что вспоминать: как гибли люди под бомбами фашистов, как умирали молодые солдатики в первые же часы и минуты сражений. Не любил вспоминать старый солдат то, как их еще совсем мальчишек, просто кинули закрывать собою прорыв танковых колон фрицев. И они встали против танков, против этих стальных монстров, с их «крупповской» броней, с их крупнокалиберными пушками, со своими «трехлинейками», с редкими противотанковыми ружьями, с самодельными гранатами — «коктейль Молотова». Что самое странное, они смогли устоять и даже выстоять, но какой ценой. Из тех, кто встал на защиту Родины, в те первые часы и дни войны, практически не осталось никого. А наш герой, тогда еще безусый, но рослый мальчишка, прибавивший себе два года на призыве, с тяжелыми ранениями попал в госпиталь, а через полгода снова на передовую. Все было, и слезы и радость и любовь. И друзья были, и враги. А потом пришла Победа, и огромное желание жить, любить, создать семью, работать, заиметь детей. Первые года после войны, как-то просто все было. Надо было работать, откапывать, отстраивать, поднимать страну. Потом нашел свою единственную и ненаглядную, поженились, родились дети. Не сразу конечно, но постепенно, жизнь катилась своим чередом. Раз в году, на 9 мая, надевал свою старенькую гимнастерку с немногочисленными медалями и парочкой орденов, и шел на площадь на Парад.

Одно время общался с однополчанами и сослуживцами, даже в каких-то там обществах и заседаниях принимал участие, общественная жизнь обязывала. А годы все шли. Собираясь на очередные «9 мая и парад» старик с болью замечал, что солдат «Той Войны», становилось все меньше и меньше, с каждым годом. И наконец, после очередного Парада, он внезапно понял, что остался один. Один из тех, кто воевал и защищал свою страну. Один из тех, кто противостоял врагу в самом страшном сорок первом году. Один из тех, кто прошел все круги ада. Один из тех, кто был на здании Рейхстага в сорок пятом году. Он был «Последний солдат» той войны и так ему стало больно, как не было никогда…

Надо сказать, что о ветеранах Великой Отечественной Войны, за последние десять лет стали заботиться все кому не лень. Бизнесмены и государство, различные партии и общественные движения, стали так заботиться, ну так стали любить своих ветеранов, что старик просто уехав из города, не стал ни кому сообщать о своем местонахождении. Достали все, своей «заботой» и «любовью»…

Вот и сейчас, сидя на своей любимой скамеечке, Последний солдат той страшной войны, курил свою любимую трубку, смотрел на заходящее солнце и думал: «Лишь бы не было войны…»

Капитан полиции

Много лет назад. Выпуск школы милиции.

— Равняйсь смир-на, равнение на пра-во. Ряд молодых парней в милицейской форме, чеканя шаг, проходит перед трибуной. Золото погон, четкий ритм строевого шага — идут выпускники А… ой школы милиции. Вчерашние курсанты, еще мальчишки, они сегодня впервые надели форму офицера милиции. И эти две золотые звездочки, такие маленькие на погонах, означают, что вчерашние мальчишки сегодня стали офицерами милиции. И что впереди их ждет нелегкая служба. Бессонные ночи, измотанные нервы и испорченное здоровье. И, огромное спасибо от тех людей, которым они смогут помочь…

Но все это будет потом, а сейчас, чеканя шаг, идут молодые лейтенанты на плацу.

— И р-раз, — они уже прошли перед трибунами, но это еще не конец. На самом краю плаца стоят городские жители и приезжие, среди них родственники сегодняшних лейтенантов, друзья и любимые. Которые только и ждут, когда можно поздравить молодых офицеров. А еще, десятки мальчишек вокруг смотрят восхищенными глазами на строй молодых офицеров и чего-то ожидают. Строй лейтенантов поравнялся с «гражданскими», и вновь раздается команда:

— И два, — из сотни молодых глоток раздается раскатистое, — Ур-ра-а,
Одной рукой офицеры кидают в воздух пригоршни монет, заранее припрятанных в кармане парадного мундира. А другой рукой подкидывают в воздух фуражки. — Стой, раз, два. Разойдись, — раздается команда. Вот теперь для мальчишек и наступает «самое то». Веселой гурьбой кидаются они подбирать мелочь… — Безобразие, — вздыхает на трибуне, заместитель начальника школы милиции. — Что поделаешь? Традиция, товарищ полковник. Мы в свое время, тоже кидали монетки, а еще в ночь перед выпуском, на центральной площади, на памятник, мундир одевали и фуражку милицейскую…

2011 год. Один из городов средней полосы.

В десять ноль-ноль, по местному времени вся городская полиция была поднята по тревоге. Информация поступала самая противоречивая. В первых сводках говорилось о нападении на сотрудников Городской администрации, потом поступила информация об ограблении оружейного магазина. При этом пострадали гражданские лица, сотрудники вневедомственной охраны были убиты неизвестным преступником. Офицеры экипажа отдельного батальона дорожной полиции прочесывали город, по рации передали, что по зданию администрации города, был произведен выстрел из гранатомета. После, еще дополнительно обстреляв здание из автоматического оружия, преступник направился в центр города. 
— Мужики, что творится, это в нашем-то У..ске? — Это война. Он уже троих наших положил и гражданских несколько человек — Куда он денется, возьмем его товарищ капитан. Обложили со всех сторон. — Там в центре много людей сейчас, а он именно туда бежит…

Т-ов, тридцать четыре года, террорист, час назад, глядя в глаза соседям, — я вас не трону. У меня свои счеты. — Зажимая раненую руку, Т-ов взяв из дома гранатомет РПГ-26 и автомат Калашникова, уехал на угнанной машине по направлению центра города. После стрельбы по зданию администрации, колесил по городу. Машина пришла в негодность. Пришлось идти пешком. «Где людно, там надежно. Стрелять побоятся. — Размышлял террорист. Со слов Сергея Ф-ко, инспектора дорожной полиции: «По рации передали, что он возле драмтеатра. Мы поехали. Люди показали, что он убежал в направлении дворов. Мы на машине туда, а он из-за угла начал стрелять. Из автомата. Пуля попала мне в ногу». Т-ов решил уходить через дворы, тут его заметил наряд конной полиции. Он открыл по ним стрельбу, смог вырваться и вышел на одну из центральных улиц города. — Вот он, остановите, товарищ капитан. — Экипаж капитана Х-ева оказался ближе всех к преступнику. Со слов очевидцев того момента по улице Победы шел мужчина с автоматом, выкрикивая угрозы и ругаясь,

Офицеры уже получили по рации сводку, что возможна причастность преступника к одной из террористических группировок. Выскочив из машины, полицейские взяли преступника в оборот: — Стоять, не двигаться. Руки за голову. Криво улыбаясь, держа в одной руке автомат, Т-ов бросил автомат на землю и поднял вверх правую руку. Левую он прижимал к себе, видно было, что левая рука ранена и с нее капала сквозь повязку кровь. Полицейские стояли вокруг террориста, — Не двигаться, — предупредил капитан Х-ев и огляделся вокруг. Неподалеку стояли прохожие, зеваки и полицейские. А немногим по дальше, текла обычная жизнь южно — казахстанского города. Люди ехали в машинах, шли по своим делам. Они даже и не догадывались, что здесь происходит… — Что поймал меня, капитан? Не дождешься. Как я вас всех ненавижу, — Т-ов поднял левую руку, — из под раненой руки выскользнул небольшой предмет. Террорист подтолкнул его ногой, — Что теперь будешь делать капитан?

«…самодельное взрывное устройство, примерно грамм двести в тротиловом эквиваленте, зона поражения, метров пятьдесят. — Строки из курса школы милиции всплыли сами собой в голове офицера. — А вокруг много „гражданских“…» В пятнадцати метрах от места происшествия стояла девушка, сотрудница одной из фирм, расположенных в здании, возле которого стоял террорист и полицейские. Широко распахнув глаза, она не могла сделать ни шагу. На ее глазах террорист бросил что-то себе под ноги…
«…зона поражения составляет метров пятьдесят», — еще успел подумать капитан дорожной полиции Иван Х-ев, — а вокруг так много «гражданских», — и накрыл своим телом взрывное устройство…

Жертвами теракта стали семь человек, пять из которых полицейские. Ранения получили еще трое полицейских, двое из них пока остаются в больнице. На месте гибели сотрудников полиции целыми днями лежат свежие цветы.

Малика

Бесплатный фрагмент закончился.

Купите книгу, чтобы продолжить чтение.