Бесплатный фрагмент - Чудный сон, или Невозможная реальность

Глава первая

По новой дороге мчался большой внедорожник, за рулём которого сидел крупный мужчина в тёмных очках, внимательно всматривающийся в дорогу. Рядом с ним на пассажирском сидении сидела его супруга в лёгком платье. Позади водителя расположился пожилой мужчина, и, судя по возрасту и внешнему сходству, он был отцом водителя. Вид у него был мрачный, он совершенно не скрывал неудовольствие от происходящего и изо всех сил старался держать себя в руках. На заднем сидении вместе с ним сидели его внуки, чьё шумное и беспокойное поведение заставляло нервы петь, а тут ещё и причина самой поездки раздражала. В добавок ко всему в салоне работало радио, соперничающее по громкости с детьми. Особенно невыносимы были рекламные вставки, когда звук намеренно подавался громче, чем на трансляции самой радиопередачи.

Миновав Новосельское, автомобиль въехал в Черноморское, и водитель стал активно вертеть головой, ища взглядом нужный ему указатель.

— Спроси у кого-нибудь, — подсказала водителю супруга, обмахиваясь от жары белым платком.

— Сейчас найдём, не переживай! — буркнул муж.

Покатавшись по улицам Черноморского ещё минут пять под сердитое сопение супруги, Валера, водитель внедорожника, стал искать свободное парковочное место, мысленно согласившись, что идея жены была всё-таки неплохой: расспросить у прохожих дорогу. Супруга благоразумно вслух не высказывалась. Валера ловко припарковался, помешав кому-то другому занять место. Недовольный незнакомый водитель возмущённо посигналил Валере и проехал дальше. Заглушив мотор и вынув ключ зажигания, отец семейства вышел из внедорожника и захлопнул дверь. Он оглянулся вокруг, ища пешеходов.

— Мам! — пискнула пятилетняя дочь. — Когда мы уже полетим на самолёте?

— Потерпи, моя маленькая, — женщина обернулась к дочери. — Скоро полетим.

— Нам надо сначала дедушку отвезти в пансионат, — пояснил девочке её брат, которому было семь лет. Слово «пансионат» он произносил с важным видом, чувствуя себя приобщённым к миру взрослых.

При слове «пансионат» пожилой мужчина, что сидел рядом с детьми на заднем сидении, тяжело вздохнул и закусил губу. Семёну Петровичу было не по нраву решение сына, которое заключалось в том, чтобы оставить его на две недели в пансионате для стариков. Дело в том, что его сын запланировал отпуск для своей семьи на Камчатке, как и мечтал, но старик не мог поехать с ними. Дело было не в деньгах, с этим как раз у Валеры проблем не было. Просто Семён Петрович был уже в том возрасте, когда за ним требовался ежедневный уход, а на Камчатке планировался активный отдых с ночёвкой на природе со всеми вытекающими последствиями. Валера не захотел отказываться от поездки, а потому позаботился об отце, найдя ему хороший частный пансионат на западном побережье Крыма. Здесь и климат хороший, и расположен пансионат не очень далеко от их дома, кроме того, там было всё, что могло понадобиться старику на время их отсутствия. Тем не менее Семён Петрович чувствовал себя брошенным, никому ненужным, мешающим. Он отказывался смириться со своей немощностью, поэтому часто злился на окружающих и этим раз за разом испытывал терпение своего сына и невестки. К счастью, Валера был человеком толстокожим и неуравновешенное поведение отца пропускал мимо своего сознания. По большому счёту, ему некогда было обращать внимание на капризы старика, так как он много работал, управляя своей строительной фирмой. Что касается невестки, то она просто не участвовала в дискуссиях, лишь ухаживая за свёкром по мере необходимости.

Нельзя сказать, что Семён Петрович был по-настоящему недоволен сыном, что его придирки были обоснованными. Прежде всего, в глубине души он гордился своим сыном, пошедшим по стопам отца, бывшего строителя, и достигшего больших высот в этом направлении. Был он также рад и горд семьёй сына, хоть и редко выказывал свои чувства. Внукам он был рад, но сил ими заниматься у него давно уже не было. Единственное, что ему доверяли, так это быть рядом с внуками, пока их мать занята чем-то другим. Большего от него не требовали.

Валера вернулся. Сев и захлопнув дверь, он стал пристёгиваться.

— Узнал? — спросила его жена.

— Да, — не глядя на супругу, ответил Валера, потом сел ровно и указал рукой направление. — Сейчас туда, а потом налево. Говорят, будет указатель.

Внедорожник тронулся с места и помчался на окраину посёлка. Они увидели искомый указатель, и Валера с облегчением незаметно вздохнул. Впереди показалось ослепительно белое в лучах полуденного солнца здание пансионата «Солнечная Долина». Миновав ворота, семейство въехало на его территорию. Припарковавшись, муж и жена вышли из машины, а дети посыпались из неё, словно горошины. Мать тут же пошла за детьми, легкомысленно направившихся без взрослых, куда глаза глядят. Только Семён Петрович продолжал сидеть. Валера, игнорируя молчаливый протест отца, открыл дверь и протянул руку, чтобы помочь ему выбраться. Старику ничего не оставалось, как выйти из машины.

Пока Семён Петрович окидывал территорию пансионата недовольным взглядом, его сын достал большую спортивную сумку с вещами отца.

— Ну, что? Ты готов? — спросил он отца.

— Готов — не готов… кого это интересует? — раздраженно ответил Семён Петрович, насупившись.

— Идём регистрироваться, — Валера поднял тяжелую сумку с вещами и направился к главному входу.

Чуть помедлив, сверля спину сына недовольным взглядом, Семён Петрович двинулся вслед за ним.

— Здравствуйте! — поздоровался Валера с женщиной в регистратуре.

— Добрый день! — послышался вежливый ответ.

— Трухнин Семён Петрович к вам на две недели, — Валера протянул паспорт отца работнице регистратуры.

Взяв паспорт Семёна Петровича, женщина обратилась к компьютеру, начав что-то быстро выстукивать на клавиатуре.

— Прекрасно, — удовлетворённо кивнула она, найдя запись о новом постояльце. После этого она достала пластиковую карту с чипом Валере. — Пожалуйста, это ключ-карта от комнаты.

Валерий ухватил ключ-карту за ремешок и повесил отцу на шею. Тот ещё больше нахмурился.

— Ну, вот, теперь ещё ошейник навесили, как на шелудивого пса, — протест прозвучал довольно громко, но на лице сына ничего не отразилось.

— Сейчас вас проводят, — женщина, пряча улыбку, встала со стула и окликнула молодого парня в белой одежде. — Саша! Проводи, пожалуйста, Семёна Петровича в комнату 2В.

К Валере и Семёну Петровичу быстро подошел улыбающийся санитар.

— Добрый день! — поздоровался он с обоими. — Позвольте, я помогу с сумкой.

Валера тут же передал тяжелую сумку, с любопытством следя за выражением лица санитара. Санитар был молодым худощавым парнем, он не шёл ни в какое сравнение с высоким и мускулистым Валерием. В момент, когда санитар ухватился за ручку спортивной сумки, а Валера резко разжал пальцы, весь вес сумки в одно мгновение перешел на молодого парня. Тот чуть сумку не выронил, явно не ожидая такой тяжести, его слегка повело в сторону, но парень всё же удержался на месте, перенеся центр тяжести в противоположную от сумки сторону. Он не произнёс ни единого слова. Довольный своей шуткой, Валера, всё же скрывая улыбку, пошел вслед за санитаром. Семён Петрович обречённо пошел вслед за сыном, глядя себе под ноги. Он не хотел ничего и никого вокруг себя видеть, ему было противно здесь оставаться. Поднявшись на второй этаж, санитар остановился перед закрытой дверью, на которой красовался номер «2В». Опустив сумку с вещами на пол, парень постучал, потом нажал ручку двери, открыл её и внёс тяжелую сумку внутрь комнаты.

— Добрый день! — поздоровался он с кем-то, кто уже находился в комнате. — Прошу! Заходите! — позвал санитар Валеру и его отца.

Войдя в номер, отец и сын окинули комнату взглядом, оценивая обстановку. Большое окно по центру стены, очень хорошо освещающее комнату, под ним — стол и пара стульев. Слева перпендикулярно столу стоял узкий книжный шкаф, а справа — ещё одна боковая дверь, приоткрытая по случаю, так что сразу стало понятно, что она ведёт в санузел. У каждой стены стояло по кровати с прикроватными тумбочками, одна напротив другой. Сразу за кроватями располагались двустворчатые шкафы для вещей. Валера встал по центру комнаты и поискал глазами телевизор: он оказался над входной дверью. По бокам входной двери на стенах висели картинки в рамках.

— Добрый день! — поздоровался с ними морщинистый весёлый старичок с добрыми и смеющимися глазами. Он лежал на кровати со стороны книжного шкафа с газетой в руках. — Вы к нам надолго? — обратился он к Семёну Петровичу.

— Нет, — хмуро ответил Семён Петрович, отметивший про себя, что ему — конечно же! — досталось место возле туалетной двери.

— Отец пробудет здесь всего две недели, — добавил его сын и, протянув руку старичку, представился. — Валерий.

— Пуговкин Емельян Викторович! — торжественно представился весёлый старичок и охотно пожал протянутую руку, после чего Емельян Викторович уставился на Семёна Петровича ожидая, когда и тот представится.

Повисла неловкая пауза, в течении которой Семён Петрович боролся с внезапной вспышкой гнева: «Запихнули в богадельню с местом у сортира, нацепили ошейник на шею, ещё и с расспросами лезут!»

— Трухнин… Семён Петрович, — выдавил из себя, наконец, Семён Петрович, но остался стоять поодаль от Емельяна Викторовича, не предлагая тому своей руки.

— Свои вещи можете разместить здесь, — санитар указал на шкаф.

— Понятно, — пробухтел Семён Петрович, проследив взглядом по направлению руки санитара.

— Это, — санитар снова обратил внимание Семёна Петровича на себя, — Ваша кровать, а в душевой для Вас уже приготовлен запечатанный комплект для личной гигиены.

— Ну что, батя, тут совсем неплохо, — резюмировал Валера, взглянув на отца.

Семён Петрович оставил эту реплику без комментариев, зная, что сын не нуждается в его ответе и не изменит ни своего мнения, ни своего решения оставить отца здесь.

— Нам пора в аэропорт, — Валера взглянул на часы на своём левом запястье, удерживаемые массивным позолоченным браслетом. — Обживайся тут и не скучай без нас. Увидимся через две недели.

— Ну, давай, сын, — Семён Петрович смог произнести эти слова со всей теплотой, на какую он был сейчас способен.

Отец с сыном обнялись, похлопав друг друга по спине.

Проводив взглядом отъезжающий автомобиль сына, Семён Петрович ещё какое-то время стоял у окна, глядя на уходящую вдаль автодорогу, по которой его сын с семьёй умчался на встречу с Камчаткой. Но вечно он не мог так стоять. Собравшись с мыслями, старик открыл спортивную сумку и стал аккуратно раскладывать свои вещи в шкафу. Емельян Викторович бросал осторожные взгляды на своего соседа по комнате поверх газеты. Он чувствовал, что с Семёном Петровичем наладить диалог будет трудно.

Громкий стук в дверь отвлёк обоих стариков. Дверь распахнулась и на пороге показался высокий крупный мужчина с длинными волосами, собранными сзади у шеи резинкой.

— Добрый день! — бодро поздоровался вошедший.

Семён Петрович помедлил с приветствием, окинув гостя взглядом с ног до головы. Крупная фигура была упакована в белый костюм персонала пансионата. Даже кроссовки были белого цвета. На шее, на длинной ленте, висела служебная ключ-карта, а на груди красовалась табличка с именем и должностью: «Ростислав, старший медбрат». В руках у Ростислава был планшет, в котором был вставлен бланк и шариковая авторучка.

— Добрый, — буркнул Семён Петрович и стал ждать, что будет дальше.

Емельян Викторович, бросил взгляд на пришедшего медбрата и снова уткнулся в газету, с Ростиславом он сегодня уже виделся и не один раз.

— Семён Петрович? — уточнил Ростислав, заглянув в бланк на своём планшете.

— Да, это я, — кивнул Семён Петрович.

— Трухнин?

Старик кивнул.

— Давайте знакомиться. Я — Ростислав, старший медбрат. Семён Петрович, я знаю, какие медикаменты Вы принимаете, сейчас они лежат у Вас в сумке.

— И что?

— Я должен взять у Вас медикаменты, чтобы наш персонал выдавал Вам их в нужное время. Это делается исключительно для Вашего удобства, пока Вы отдыхаете у нас.

Емельян Викторович едва заметно ухмыльнулся после слов Ростислава, а Семён Петрович нахмурился. Не нравилось ему, что с ним, как с маленьким, обращаются. Ростислав всё понял, но сделал вид, что ничего не заметил.

— А если я не хочу отдавать?

— Увы, правила есть правила. При их несоблюдении происходит переселение, например, в больницу или в специализированный пансионат, пока не вернутся Ваши родственники. Естественно, что они будут немедленно информированы.

Услышанное Семёну Петровичу совсем не понравилось: «В специализированный пансионат? Так и скажи: в психушку! А потом приедут родственники, им наплетут, бог весть что, и хрен оттуда потом выйдешь!»

Смирившись с неизбежным, Семён Петрович согласно кивнул, достал из спортивной сумки целлофановый пакет с лекарствами и протянул его Ростиславу.

— Тут всё, что я принимаю, — произнёс он.

— Спасибо, я проверю наличие всех лекарств, — Ростислав забрал пакет у Семёна Петровича.

«Проверит он! — недовольно подумал Семён Петрович. — Врать я буду, что ли?!»

Ростислав тем временем раскрыл пакет с лекарствами и вложил туда уже готовый лист с именем, фамилией и отчеством постояльца, а также с его годом рождения и номером палаты, после чего спросил у вновь прибывшего:

— Устроились уже? Наш пансионат успели осмотреть?

— У меня нет такой прыти, чтобы всё за минуту успеть. Видите, вещи раскладываю? — буркнул новенький.

На его недовольство снова никто не обратил внимания.

— Если возникнут вопросы, обращайтесь к любому из нашего персонала, не стесняйтесь. Емельян Викторович, не против провести экскурсию для своего соседа? — бодро спросил Ростислав, обратившись к старику с газетой в руках.

— Охотно! — тут же с готовностью отозвался Емельян Викторович, выглянув из-за газеты.

«А этот только вид делает, что читает, а сам ни одного слова не пропустил!» — нашёл ещё один повод рассердиться Семён Петрович.

Попрощавшись, Ростислав вышел, унося лекарства с собой.

Дождавшись, когда Семён Петрович покончит со своими вещами, его сосед предложил пройтись. Чтобы не сидеть без дела, Семён Петрович согласился. Сосед по комнате провёл для него небольшую экскурсию по территории заведения, закончившуюся на обустроенном пляже при пансионате. С большим нежеланием Семён Петрович всё же признал, что пансионат ему понравился. Возвращаться с пляжа совсем не хотелось, и он изъявил желание побыть немного у моря. Его сосед недолго находился возле него. Посмотрев на медсестёр, сопровождавших пациентов на пляже, он, извинившись, поспешил к ним. Семён Петрович проводил его хмурым взглядом и, лишь когда услышал женский смех в ответ на шутки соседа, он отвернулся к морю с кислой физиономией. Он чувствовал раздражение от чужого веселья. Ему захотелось, чтобы мир вокруг пропал куда-нибудь, и остался только этот пляж и волнующееся море перед ним.

Погода портилась. На горизонте образовывались грозовые тучи. Подул порывистый прохладный ветер, температура понизилась. Семён Петрович подумал о том, что ему, придётся уйти с пляжа в душную коробку его комнаты, в эту клетку, которую он вынужден делить с посторонним человеком целых две недели. И почувствовал себя совсем одиноко. Медицинский персонал засуетился, кто-то из постояльцев уже покидал пляж. Семён Петрович с сожалением поднялся с песка и побрёл в сторону пансионата, под защиту стен и крыши.

Когда постояльцы ужинали, пошел сильный дождь, поднялся порывистый ветер. Вспышки молний из-за горящего в столовой света не были особенно заметны, зато раскаты грома слышал каждый.

Семён Петрович и его сосед по комнате Емельян Викторович легли каждый на свою кровать и, выключив свет, стали смотреть выпуск новостей. Ветер швырял струи дождя в окно, море грохотало волнами о берег. За окном было темно, и лишь молнии освещали территорию за стенами пансионата. Семён Петрович подумал о том, что он не хотел бы сейчас оказаться на улице.

Раздался стук в дверь, которая тут же распахнулась.

— Всё хорошо? — спросил вошедший Ростислав, обращаясь к Семёну Петровичу. — Вопросы, проблемы?

— Всё нормально, — ответил тот неохотно.

— Сегодня ночью дежурю я. Так что, не стесняйтесь обращаться ко мне, нажимайте вот эту кнопку вызова, — Ростислав указал пальцем на красную кнопку, выпирающую из стены у кровати.

Пожелав обоим старикам спокойной ночи, Ростислав ушёл.

В стенах пансионата становилось всё тише и тише. Потихоньку он погрузился в сон под бушующую за стенами бурю. Только Семён Петрович ворочался с боку на бок и никак не мог лечь удобно на незнакомой кровати. Его сосед тихо похрапывал, чему-то улыбаясь во сне.

Ростислав, сделав всё необходимое согласно плану по уходу за подопечными и описав свои действия и состояние каждого проживающего в журнал, не разуваясь, удобно примостился на диване в сестринской комнате, как её тут по-старому называли, решив посмотреть на своём планшете кино. Сегодня ночью он работал на своём этаже один и поэтому мог себе позволить не отвлекаться на коллег. Чтоб не уснуть, он выпил две банки энергетического напитка, а теперь собирался просто убить время до следующих по расписанию ночных процедур: кого-то перевернуть на другой бок, кому-то сделать укол, поставить капельницу или дать таблетку, а если понадобится, то и поменять постель. Теперь ему могли помешать отдыхать только внезапные вызовы от постояльцев или сигнал, что кто-то бродит вне своей комнаты, который шёл от «электрического сторожа» под ковриком в коридоре. «Сторож» включался только на ночь. Стоило постояльцу выйти из комнаты и наступить на коврик перед дверью, как в сестринской зажигалась сигнальная лампочка и раздавался звук из динамика над дверью. И тогда надо будет действовать быстро, чтобы ситуация не вышла из-под контроля.

На всех этажах в служебных помещениях переговаривался и занимался делами немногочисленный дежурный персонал.

Глава вторая

В ушах стоял жуткий свист и потрескивание, давящее на ушные перепонки. Всем телом Семён Петрович ощущал сильную вибрацию, а к голове так прилила кровь, словно он находился вниз головой. Резко открыв глаза, он тут же вновь зажмурился, столь неожиданно в них ударил яркий свет пламени. «Пожар!» — было его первой мыслью. Невольно снова распахнув глаза, Семён Петрович интуитивно попытался отпрянуть от пламени, бушующего прямо перед ним, но не смог этого сделать. Он находился в позе эмбриона, руки и ноги были прижаты к телу, а распрямиться что-то мешало. Ему было чертовски тесно! «Да что за дьявольщина тут творится?!» — обомлел Семён Петрович. Вернув себе толику самообладания, старик подметил, что пламя бушует вокруг него, но от его тела оно отделено чем-то, что напоминало стеклянный саркофаг. Жар пламени не проникал внутрь и не нагревал саркофаг, да и сам огонь, похоже, не угрожал ему, но как долго ещё он будет в безопасности? Да, и в безопасности ли он вообще?!

Попытавшись разглядеть что-нибудь сквозь языки пламени, он увидел лишь необъятную черноту. Тогда он повернул голову и посмотрел вверх. Семён Петрович увидел неясные очертания чего-то далёкого, но знакомого. Он видел над собой яркую полную Луну в ореоле языков пламени. Казалось, она отдалялась.

От ужаса старик закричал и инстинктивно дёрнулся, но прозрачная тесная капсула не дала пошевелиться. После первых секунд паники спазм стал перехватывать горло, казалось, в лёгкие попала цементная пыль и уже успела застыть. Семён Петрович задыхался и натужно втягивал в себя воздух. Он попытался овладеть собой, закрыв глаза и сосредоточившись на счёте от 20 в обратном порядке. Обычно это помогало.

Огненный шар, падающий в ночном небе метеоритом, ухнул оземь. Раздался оглушительный взрыв, уничтожающий всё вокруг места падения на сотни метров. Прозрачный саркофаг при этом совершенно не пострадал, и его узник едва почувствовал своим телом удар от столкновения. Постепенно вокруг всё затихло, было слышно лишь потрескивание то там, то тут начавшегося пожара. От падения капсулы образовался кратер глубиной больше метра, поэтому ничего, кроме темноты Семён Петрович не видел. «Я уже погиб?» — задался вопросом Семён Петрович, открыв глаза. В этот момент он увидел, что его прозрачный саркофаг пошел мелкими трещинами. Их становилось всё больше и больше, а потом он буквально лопнул с громким хлопком. Осколки саркофага разлетелись во все стороны, освободив своего пленника, который тут же почувствовал жар от земли вокруг места его жесткой посадки.

Семён Петрович по-молодецки быстро распрямился, что тут же подметил про себя и удивился. Потом он обратил внимание, во что он одет: на нём была длинная белая рубаха и больше ничего.

— Какого чёрта…? — он растерянно оглядел себя, а потом осмотрелся в кратере.

Он увидел в ярком свете луны, как осколки его саркофага начали таять, словно это были льдинки, случайно оказавшиеся в летнем лесу. Подивившись этому необъяснимому явлению, Семён Петрович взобрался на край кратера так проворно, словно он был молодой мужчина, полный сил, и стал озираться. Он находился в густом лесу. Ещё не догоревшее пламя озаряло вокруг обступившие его со всех сторон деревья. Впервые с момента приземления старик задался вопросом, а не сон ли это? Он посмотрел на кратер сверху вниз и протёр лицо руками в надежде, что наваждение пройдёт. Кратер, догорающий пожар и тёмный лес никуда не исчезли. Но произошедшее было невозможным, это же очевидно!

— Бред какой-то, — ошеломлённо произнёс Семён Петрович. — Нет, это может быть только сном! Господи, но до чего же всё натурально выглядит!

Сон сном, но он по-прежнему находился посреди тёмного леса в одной рубахе, да ещё и не на территории пансионата, где его оставил сын.

— Ладно. Подожду, пробуждения. По логике вещей, даже во сне должен наступить рассвет, а тогда сделаю вид, что осматриваю окрестности: что мне терять? Ведь, это всего лишь сон, — он уселся на ствол поваленного взрывом дерева и стал ждать. Он больше не боялся.

***

Ранним утром, пока петухи ещё только прочищали горло для утренней побудки, маленький Гостимир вышел из избы на улицу.

— Матушка! Я в лес за цветами! — крикнул он через плечо внутрь избы в открытую дверь.

Плотно закрыв её за собой, он, не торопясь, пошёл протоптанной тропкой вглубь леса, где он ранее заприметил приятную глазу поляну с цветами. Рассвет только начинался, и уходящая в лес тропа была покрыта сумраком, но мальчонка прекрасно ориентировался, он хорошо знал местность. Фактически он тут жил с самого рождения, так как его мать была вынуждена покинуть родную деревню после того, как навлекла позор на семью, забеременев вне брака. Отец ребёнка бесследно исчез ещё до того, как стало известно о её беременности, отправившись вместе с группой лесорубов, и будущей матери ничего другого не оставалось, как перебраться жить в избу вдали от деревни.

Легко ориентируясь в полутёмном лесу, Гостимир добрался до своей любимой поляны. Остановившись на её окраине, мальчонка притаился. На поляне пасся молодой оленёнок со своей матерью. Животные не замечали Гостимира и продолжали мирно щипать траву.

Солнце уже хорошо освещало верхушки деревьев вокруг поляны, когда мальчонка решил, что с оленей хватит, и пришла его очередь занять поляну. Без лишнего шума он вышел на поляну и спокойно направился к оленям. Те сначала просто посмотрели на него, а потом быстро побежали в лес, попутно облаивая маленького человека, который нарушил их покой. Гостимир улыбнулся, осмотрелся вокруг и стал бродить по поляне, собирая букет цветов для мамы.

Скоро совсем рассвело. На поляну из леса вышел старик в одной лишь белой рубахе. Гостимир замер, осторожно разглядывая незнакомого старика.

— Привет! — поздоровался Семён Петрович и остановился.

Гостимир медлил с ответом, не поняв приветственного слова, услышанного от полуголого старика.

— Доброе утро, говорю, — с лёгким оттенком раздражения вновь поприветствовал Семён Петрович.

— Здравствуйте, — ответил, наконец, Гостимир.

— Послушай, мальчик, я немного заблудился. Не подскажешь, где тут ближайший населённый пункт?

Единственное, что понял Гостимир, так это то, что старик заблудился.

— Вы заблудились? — удивлённо переспросил Гостимир.

— Да! Я именно это и имел в виду, говоря, что заблудился, — Семён Петрович готов был сделать скидку на возраст мальчишки, но непонятливость собеседника сильно раздражала старика. — Что ты вообще делаешь один в лесу? Тоже заблудился?

— Нет, — покачал головой Гостимир. — Я живу тут недалеко, — он указал рукой куда-то в сторону леса.

— Так, мы недалеко от посёлка? Это хорошо. Родители твои где? Чего это они тебя в лес одного отпустили?

— Я тут каждую кочку знаю, — похвастался Гостимир.

— Ну, да, конечно, а потом таких, как ты, МЧС с добровольцами ищет, — фыркнул Семён Петрович. — Родители-то хоть дома?

— Матушка дома. Спит.

При слове «матушка», Семён Петрович ухмыльнулся. Чудно было слышать от мальца такое слово.

— А батя на работе, поди? — поинтересовался он.

— Батюшки нет у меня, — грустно ответил Гостимир.

— Ох, — старику стало жалко паренька. — Ладно. Не беда. Проводишь к матери? Я от вас позвоню, если она не будет против.

Гостимир медлил, размышляя, стоит ли ему вести незнакомого человека к себе домой. Старик показался ему странным, но при этом не опасным. Решившись, наконец, он согласно кивнул, и они покинули поляну.

— Для матери цветы нарвал? — спросил Семён Петрович.

— Да, — Гостимир кивнул и поднёс букет поближе к старику, демонстрируя, какой красивый букет он собрал.

— Молодец. Это дело хорошее. Мать будет рада, — улыбнулся Семён Петрович. — Тебя как звать-то?

— Гостимир.

«Господи, ну и имечко выбрали», — подумал Семён Петрович, но вслух не стал этого говорить, не желая обидеть ребёнка.

— А лет тебе сколько?

Гостимир задумался, а потом показал свободной рукой пять пальцев.

— Пять лет? Уже почти взрослый, — пошутил старик, — в следующем году в школу пойдёшь.

Гостимир бросил на спутника непонимающий взгляд, но ничего не сказали. Лесная тропа всё вилась и вилась среди деревьев, и Семён Петрович начал терять терпение.

— Долго ещё идти? — поинтересовался он у Гостимира. — Может, мы не туда идём?

— Скоро придём. Я ж тут каждую кочку знаю, — повторил Гостимир.

Сквозь завесу листвы показался какой-то дом. Семён Петрович воспрял духом — наконец-то цивилизация! Но подойдя ближе, он растерялся. Его взору предстала ветхая изба, стоящая ни в каком не в посёлке, и даже не на его окраине, и не в деревне, а в глухом лесу. И была бы изба приличная, а то ведь, будто, строили тысячу лет назад. И никаких коммуникаций Семён Петрович не увидел. «Хм, а есть ли тут вообще возможность позвонить?» — мелькнуло у него в голове.

— Ты здесь живёшь? — в надежде на отрицательный ответ спросил он у Гостимира.

— Тут, — подтвердил Гостимир.

— М-да, — протянул Семён Петрович и осмотрелся вокруг ещё раз. — Ни проводов, ни столбов… Полагаю, электричества тоже нет?

— Чего нет? — Гостимир явно не понимал, о чём говорит старик.

— Не обращай внимания, — разочарованно вздохнул Семён Петрович. — Ладно. Веди к матери. Может, она поможет.

— Матушка спит, — при этих словах выражение лица мальчика стало растерянным и грустным.

— Замечательно, — внутри Семёна Петровича разгоралось пламя раздражения, но он смог его унять. — Всё равно, веди к матери. Придётся её разбудить.

Войдя вслед за Гостимиром в избу, Семён Петрович поморщился от спёртого воздуха и витающего слегка сладковатого запаха. Старик кашлянул: «Здесь бы проветрить, а то мышь где-то, похоже, дохлая валяется…» Гостимир вошел в соседнюю комнату и стал там что-то делать. Не дожидаясь приглашения, старик вошел вслед за мальчонкой и увидел следующее: в полутёмной комнате, у печки, стояла худая кровать, на которой лежала женщина, видимо мать Гостимира. У окна стоял стол, на столе — глиняный кувшин грубой работы. Гостимир успел уже достать из кувшина увядший букет цветов и вставить свежие. На глазах старика, Гостимир подошел к лежащей на кровати матери, погладил её по руке и произнёс:

— Проснись, матушка.

Женщина не отреагировала, хотя глаза её были открыты. Гостимир отошел от кровати к столу, достал из кармана краюшку хлеба и принялся грызть её, а Семён Петрович, с подозрением глядя на женщину, подошел к кровати и посмотрел внимательно на мать Гостимира. Та лежала неподвижно. Глаза приоткрыты, у края рта засохшая дорожка чего-то белёсого, кожа бледная. Пересилив себя, старик наклонился и тронул женщину за руку, та была холодной. Семён Петрович всё понял, сердце ёкнуло, и его прошиб пот. Он повернул голову по направлению к Гостимиру, всё ещё жующему чёрствый хлеб. Мысли метались, и он никак не мог решить, как сообщить ребёнку о смерти его матери. «Так, вот, откуда запах… Она не первый день тут лежит», — подумал Семён Петрович. Молча подойдя к Гостимиру, старик встал возле него, положил руку ему на плечо и, гладя ребёнка по голове, спросил:

— Лопата есть?

— Лопата? — переспросил Гостимир.

— Ну, есть что-нибудь, чтобы яму выкопать?

Кивнув, Гостимир показал, где в избе хранится инструмент. Семён Петрович нашел несколько старых деревянных лопат, обитых железом. Взяв пару лопат и мотыгу, старик нашел тихое местечко за забором возле берёзы и принялся за дело. Он копал могилу. Копал быстро, не чувствуя усталости и почти не потея. Поначалу он удивлялся своей силе и выносливости в этом мире, но потом решил, что во сне и не такое может случиться.

Могила была готова. Отправив Гостимира погулять в лесу, собрать ягод недалеко от дома, Семён Петрович нашел старое тряпьё и завернул в него тело женщины. Когда над могилой вырос небольшой холмик и был воткнут наскоро сделанный крест из веток дерева, старик пошел за Гостимиром. Надо было решать, что с ним делать. «С другой стороны, это всего лишь сон, так какого рожна я так переживаю за него?» — подумал Семён Петрович. Однако, даже во сне он решил не изменять своим принципам. Поэтому, найдя мальчика и наевшись с ним лесных ягод, Семён Петрович усадил перед собой Гостимира и объяснил тому, что мама его никогда не проснётся, что она умерла, и он похоронил её у дома. Мальчик тихо заплакал, но не впал в истерику. Сам себе удивляясь, старик обнял ребёнка и приласкал, прижав к себе.

— Гостимир, — обратился к ребёнку Семён Петрович, — у тебя есть родственники, к кому тебя можно отвести?

— Нет.

— Твоя мама не говорила, кто её родители и где они живут?

Гостимир покачал головой. «Скверно, — подумал старик. — Небось родственники, если и были, то почему-то с матерью его не ладили. Что мне с ним делать теперь? Не бросать же его тут одного!»

— А деревня какая-нибудь тут есть недалеко? Не могли же вы далеко от остальных людей с матерью жить.

— Деревня есть! — оживился мальчуган. — Мама туда иногда ходит… — Гостимир замялся и погрустнел, — …ходила.

— Дорогу туда знаешь? — Семён Петрович погладил мальчика по голове, и тот кивнул утвердительно. — Это, вообще, далеко отсюда?

— Полдня пути.

— Полдня… — произнёс задумчиво старик. — Если сейчас выйдем, то вечером будем там, — он посмотрел на подступающий к избе лес, и ему стало неуютно от возможного путешествия по нему вечером и тем более ночью. — Давай переночуем в избе, а рано утром отправимся в деревню. Ты как, не против немного попутешествовать?

Гостимир доверчиво посмотрел на старика и согласно кивнул.

— Так и поступим. А теперь, ты погуляй недалеко от дома, а я пока по хозяйству покопаюсь, поесть нам соображу, а может, и одежду себе какую-нибудь найду. Неудобно как-то перед людьми в одной рубахе ходить, ещё в полицию сообщат, чего доброго, — после последней реплики Семён Петрович осёкся, вспомнив, что это всего лишь сон, хоть и чересчур реалистичный и, похоже, захватывающий.

Глава третья

Сквозь веки не проникал свет. «Ну да, — подумал Ростислав, — я же свет в комнате выключил, когда садился кино смотреть. Похоже, я уснул, а планшет разрядился и погас». Тут он обратил внимание на шум листвы, словно целый лес шумел тёплой летней ночью. «Странно. Так громко шумит листва, хотя возле нашего пансионата не так много деревьев высажено, и они не под окнами растут. Интересно, откуда так сильно дует? Окна-то закрыты, — недовольно поморщился он, всё ещё не открывая глаз. — И почему так неудобно лежать? Словно покрывало на диване скомкано. Так! Всё, хватит! Надо встать и расправить его!»

Ростислав шевельнулся и почувствовал, как его конечности загребают нечто сыпучее. «Что за чёрт!?» — озадаченно подумал он и распахнул глаза. Взгляд его упёрся в небосвод. Вместо потолка сестринской можно было наблюдать тысячи далёких звёзд, выстроившихся в созвездия.

— Не понял! — воскликнул он и резко сел. — Где это я?!

Осмотревшись по сторонам, Ростислав увидел тёмную стену подступающего со всех сторон леса, кратер и тлеющие головёшки. В нос ударил запах гари. Вокруг не было стен пансионата, вообще ничего привычного вокруг не было. Получается, заснул он в одном месте, а проснулся в другом. Ростислав вскочил на ноги и понял, что бос. Поддавшись панике, Ростислав заметался на дне кратера, не зная, что делать. Стало душно и дурно, дыхание перехватило, а длинная тёмная рубаха, в которую он теперь был одет, начала как будто душить своего носителя. Заставив себя остановиться, Ростислав закрыл глаза и стал глубоко дышать, мысленно считая до тридцати. Он переиграл в тысячу фантастических игр, посмотрел столько же фантастических фильмов и почти так же много прочитал художественной литературы. Похоже, что сознание сыграло с ним дурную шутку: он просто спит и видит всё это во сне! А реалистичность объясняется его богатым воображением.

От таких мыслей паника отступила. Медленно открыв глаза, Ростислав вновь осмотрелся по сторонам. Игровые навыки брали верх над испугом и удивлением.

— Так, я в лесу, — начал он анализ увиденного, словно изучал новую игру. — Что за лес? Не было леса поблизости от нашего пансионата, — Ростислав посмотрел под ноги. — Хм, воронка. От снаряда? И как это понимать? Странные картинки выкидывает иногда мозг! И почему я одет в это, не пойми, что? Ответов нет, одни вопросы. Ладно, надо выбраться из воронки!

Оказавшись на краю образовавшегося кратера, он стал всматриваться в черноту ночного леса. Чем больше он всматривался, тем больше ему казалось, что тёмный лес всматривается в него. Стало жутко, хоть Ростислав и понимал иррациональную природу этого чувства: во сне бывает не просто страшно, а очень страшно, и тогда люди просыпаются с криками и колотящимся сердцем.

— Я знаю, — сдавленным голосом произнёс он, — коллеги подшутили надо мной, подмешав мне что-то в термос с кофе. И теперь я сплю и вижу эти дикие сны!

Что делать дальше? Первая здравая мысль — это попытаться проснуться. Ростислав напрягся, закрыв глаза. Не помогло. Тогда он стал щипать себя, под конец довольно больно, но он по-прежнему оставался в тёмном лесу, бог знает где.

— Ага, значит, вы мне нехило плеснули в термос, раз я не могу проснуться. Ладно, дорогие коллеги, с вами я ещё разберусь, а пока мне надо как-то убить время до пробуждения. Раз я сплю, то бояться мне нечего.

Ростислав обвёл глазами тёмный лес и почувствовал, что даже во сне идти сквозь лес ночью, да ещё и не зная направления, вовсе не хотелось.

— Эй, — нерешительно подал голос Ростислав, в надежде, что ему удастся от собственного голоса проснуться, и шутники-коллеги весело крикнут ему: «Сюрприз!»

Нет, ничего такого не произошло. Только филин подал из леса голос, предупреждая, что это его владения.

— Ау! — уже громче произнёс Ростислав, в надежде хотя бы изменить ход сновидения, но услышал в ответ лишь шум листвы.

За спиной послышался треск сухих веток под чьей-то стопой, и медбрат резко развернулся, чтобы увидеть, кто бродит в такой час по лесу, одновременно боясь того, что мог увидеть.

— Кто там!? — в голосе появились высокие нотки.

Ростислава заметили и помчались прочь, выстукивая дробь.

— Олень! — сдавленно произнёс Ростислав, надеясь, что это действительно олень, а не кабан. — Рога бы тебе поотшибать! Пугаешь тут! Зараза!

Небо стало светлеть, приближался рассвет. Вот, только легче от этого Ростиславу не становилось, так как он всё ещё был во сне в глухом лесу, куда лучи солнца ещё не скоро проникнут.

— А, нафиг. Пусть станет светлее, а там и пойду куда-нибудь. По крайней мере ноги себе не переломаю.

Ждать пришлось по субъективному ощущению целую вечность. Но вот, наконец, лес стал проявляться перед глазами потерявшегося в нём человека. Ростиславу вдруг вспомнилась картина Шишкина с лесной чащей и медведями. Он улыбнулся, но подумав ещё раз конкретно о медведях, улыбка сошла на нет, а лицо приняло обеспокоенное выражение: «Медведей мне только и не хватает для полного счастья!»

Стало достаточно светло, и Ростислав смог рассмотреть своё новое одеяние: это была длинная рубаха красного цвета на манер старинных, то есть прикрывающая всю срамоту, но выше колена. И больше никакой одежды. К сожалению, обуви тоже не было. Ростислав огляделся. Обуви нигде не было. Делать нечего, придётся идти прямо так. Но, куда именно идти? Вопрос был непростой. Ростислав стал крутить головой по сторонам. Куда не взгляни, путь — один хуже другого, особенно, если ты босой. Сев на ствол поваленного дерева, он осмотрел голые ступни. Да, они были грязные, но до сих пор не пораненные. Ростислав всё больше и больше чувствовал себя невольным участником какой-то новой компьютерной игры со шлемом виртуальной реальности. От этой мысли он схватился за голову, но шлема на ней не нашёл. Снимать было нечего.

— Не повезло, — многозначительно протянул Ростислав. — Было бы лучше, если бы мне, сонному, натянули на голову шлем, чем подсыпали что-то в мой кофе. Ладно, гулять, так гулять…

Ростислав решил выбрать тот путь, где проще будет пройти босиком. Конкретное решение воодушевило его и, вновь осмотревшись по сторонам, Ростислав осторожно отправился в путь, внимательно глядя себе под ноги. Рискуя упасть, он перепрыгивал со ствола на ствол среди поваленных деревьев, с кочки на кочку, всё дальше и дальше уходя от кратера, в котором он очутился. Буреломы через какое-то время сменились относительно чистым лесом, где можно было идти более или менее комфортно.

Ростислав шел молча. Вдруг послышалось похрюкивание семейства диких кабанов, и он остановился, как вкопанный, явно не готовый к такой непредсказуемой встрече. Мать с кабанятами была занята кормёжкой и не обращала никакого внимания на непрошенного гостя. Внутренне Ростислав вздохнул с облегчением: «Я хорошо отношусь к диким свиньям, но только, если они лежат на блюде с яблоком во рту. И долго эти беконы тут пастись собираются? Мне бы к людям выйти…»

За спиной Ростислава послышалось потрескивание. Кабаниха подняла голову и увидела неподвижного Ростислава. Не выказывая страха, мать спокойно скомандовала своей ребятне следовать за ней и удалилась прочь. Да, кабаны ушли, но за спиной Ростислава был кто-то ещё. Именно этот кто-то вспугнул дикое семейство, тот, кого Ростислав пока не увидел, и медбрату это не понравилось. Встать в позу: «никого не вижу, значит там никого нет!» — было глупым даже во сне. Ростислав стал поворачиваться, чтобы встретиться лицом к лицу с возможной опасностью.

— Тебе туда! — раздался голос прежде, чем медбрат обернулся.

Возглас был таким неожиданным, что Ростислав вздрогнул. «Слава богу! Человек!» — подумал он и оказался лицом к обладателю голоса.

— Мать твою! — вырвалось у него нечаянно от удивления.

Перед Ростиславом стоял высокий бородатый мужчина. Всё бы ничего, но было два «но»: во-первых, его тело сплошь покрыто волосами, словно он был болен гипертрихозом, а во-вторых, его глаза чересчур сверкали, можно сказать горели изнутри. Это был явно не обычный человек. «А чего я хотел после всех этих игр в волшебников и прочих вурдалаков увидеть в таком ярком сне?» — подумал Ростислав, ощущая неловкость паузы. Существу перед ним пауза эта не казалась неловкой, словно он привык к подобной реакции на свою персону со стороны окружающих.

— Здравствуй… те! — выдавил, наконец, из себя Ростислав приветствие и, сам не зная почему, отвесил полупоклон.

Существо с интересом смотрело на него, наклонив к плечу свою волосатую голову.

— И ты будь здрав! — ответило оно наконец. — Заблудился?

— Да, — Ростиславу было неловко от того, что он глазел на собеседника, но он просто не мог от него оторваться.

— Ну, что уставился? Леших никогда не видел? — усмехнулось существо.

— Леших? — повторил Ростислав и тут же засмеялся. — Обалдеть!

— Так что, дорогу указать до твоих или так и будешь тут стоять?

— До кого «моих»? — не понял лешего Ростислав.

Пришла очередь удивляться лешему:

— Ты мухоморов объелся, такие чудные вопросы задаёшь? Куда ты через лес, да ещё в таком виде идёшь?

— Я… я потерялся. Да, прямо во сне и потерялся. Лес, одежда, лешие… — Ростислав посмотрел на свою красную рубаху, — … и в таком виде. Мухоморы, говоришь? Знаешь, мне бы проснуться или хотя бы к людям выйти.

— Похоже, тебе туда, — указал конкретную сторону леший, ещё раз оценивающе посмотрев на собеседника.

Ростислава насторожило слово «похоже».

— Точно туда? — уточнил он.

— Человек ты неплохой, как я вижу, лесных жителей не обижаешь. Значит, тебе туда, — леший вновь указал направление. — Там деревня с такими же, как ты.

— Ага, — кивнул Ростислав, запоминая направление, — Спасибо за помощь.

— Не упади по дороге, Ванька-встанька, — леший хихикнул и пошёл дальше в лес, оставив медбрата одного.

«Почему он назвал меня Ванькой-встанькой??? — растеряно подумал Ростислав, находясь под сильным впечатлением от происходящего. — Когда же я проснусь?!»

***

Шум прибоя и крик чаек. Яркий свет пробивался Емельяну Викторовичу сквозь опущенные веки. «Неужели я уснул на пляже? И который сейчас час? Пора обедать или нет? — телом он ощутил на себе мокрую одежду, ноги тоже были сырыми. — Эк, меня обрызгало прибоем! Но почему меня никто не хватился?» Открыв глаза, Емельян Викторович увидел над собой небо и облака. Так и есть: он не в пансионате. Он привстал. К своему удивлению, Емельян Викторович обнаружил на себе чёрную длинную рубаху. И всё. Ни обуви, ни брюк, ни его любимых семейных трусов с тортиками. Осмотрев пляж, он больше никого не увидел. «Не понял… Где все?? Где медперсонал??? Надо вернуться в пансионат и разобраться с ними: почему меня переодели и бросили одного?!» — старик поднялся на ноги и двинулся в сторону пансионата, но тут же остановился. Никакого пансионата не было, лишь пустынный берег.

— Ох! А где же?.. — опешил Емельян Викторович. — Где же пансионат? Как я тут оказался? Вот тебе раз! Куда же мне теперь идти, чтобы вернуться? — он посмотрел сначала в одну, а потом в другую сторону.

Нигде не было видно следов цивилизации. Сложившаяся ситуация поставила в тупик старика. Вариантов было три: либо он спит, либо его опоили и выкинули из пансионата в незнакомом месте, либо он сам переоделся и ушёл во сне. Первое Емельян Викторович отмёл, как невозможное, уж очень реалистичные были ощущения. Второе предположение было немыслимым. Опоить его и увезти? Зачем?? Оставалось третье, и оно выглядело довольно логичным. «Я страдаю лунатизмом, надо же! Интересно, где я взял эту рубашку, и как я вышел ночью из пансионата? Ладно, оставлю это на потом. Сейчас надо решить, что делать дальше», — Емельян Викторович ещё раз огляделся. Он чувствовал себя совершенно растерянно. Он не знал, в какую сторону ему идти, и идти ли вообще куда-нибудь. Может, кто-то скоро появится на пляже? Туристы, например. Емельян Викторович остался стоять, с надеждой глядя по сторонам.

Неизвестно, как долго он так стоял, но его предположения подтвердились. Какой-то человек шел вдоль пляжа. Увидев издали Емельяна Викторовича, человек стал махать рукой и что-то кричать, стараясь привлечь его внимание к себе. Тот, в свою очередь, помахал в ответ.

— Ну, слава богу, теперь я не один, теперь мне помогут, — обрадованно произнёс Емельян Викторович и направился навстречу приближающемуся человеку.

Скоро можно было уже рассмотреть приближающегося незнакомца получше. Это был старик с жиденькой седой длинной бородой. На голове блестела лысина, а вокруг развевались достаточно длинные седые волосы. Одет он был в старую, но чистую льняную одежду. Он был худ, но его кисти рук были широкими, сильными, словно он всю жизнь тяжело трудился.

— Здравствуй! — поздоровался старик с Емельяном Викторовичем.

— Добрый день! — бодро поздоровался в ответ Емельян Викторович с подошедшим стариком. — Вы мне не поможете? Я тут немного заплутал. Где тут можно позвонить или хотя бы выйти к шоссе?

— Прости, — подошедший старик выглядел непонимающим. — Куда ты хочешь попасть?

— Да, мне бы позвонить, говорю, или хотя бы на дорогу выйти, хоть на какую-нибудь. Черноморское далеко отсюда?

Бородатый старик задумался, роясь в своей памяти и вспоминая, где может находиться Черноморское.

— Нет, — покачал наконец он головой, — не знаю я такой деревни.

— Не деревня, а посёлок городского типа, — пояснил Емельян Викторович.

— Никогда не слыхал о таком, — пожал плечами старик.

— Ох-ох! — запричитал Емельян Викторович. — Что же мне теперь делать? Не могу же я оставаться на этом пляже!

— Если не побрезгуешь, то будь моим гостем, — спокойно предложил бородатый старик.

Емельян Викторович посмотрел на своего собеседника, взвешивая все «за» и «против». Выбор был не велик: либо остаться на пустынном пляже, неведомо, где, либо переночевать у первого встречного.

— Вторак! — представился бородач.

— Что? — не понял Емельян Викторович.

— Меня зовут Вторак. А тебя?

— Емельян В… — Емельян Викторович хотел добавить «Викторович», но вовремя остановился, так как в данном случае его отчество было бы неуместно. — Емельян, — представился он.

— Откуда ты, Емельян? Говоришь ты чудно. Сразу видно, что не местный.

— Да, с Черноморского я, вернее, теперь там живу. До пенсии жил и работал в Севастополе, а как немощным стал, перебрался в пансионат, что подле Черноморского стоит.

— Чудные названия, никогда не слышал, — подивился Вторак. — Ну, пойдём ко мне в избу, — он указал рукой вперёд, дальше по пляжу, и они, не торопясь, пошли.

— Имя интересное у тебя, Вторак. Что оно означает? — проявил интерес Емельян Викторович к собеседнику.

— Известное дело: Вторак — второй сын в семье. У батюшки моего сыновей было двое, я, да мой брат. Я — младший, значит — Вторак.

— Хм. Интересно. Тоже на пенсии?

— Что? — не понял Емельяна Викторовича Вторак.

— Я спрашиваю, ты тоже на пенсии?

— На пенсии? — Вторак вопросительно посмотрел на собеседника.

«Ах, ты ж, ёлки-палки! — недоумённо воскликнул про себя Емельян Петрович. — Есть кто-то, кто не знает о пенсии?!»

— Ну… — протянул Емельян Викторович, подбирая слова, — ты уже не работаешь? Старый же, как я.

— Как же, не работаю? Работаю, конечно. Моя лодчонка, сети, да мои руки, — при этом Вторак продемонстрировал Емельяну Викторовичу свои натруженные руки, — кормят меня. Если не они, то кто ж кормить-то меня станет? — старый рыбак засмеялся.

Емельян Викторович, всё ещё не понимая, что происходит, искоса посмотрел на Вторака, но допытываться о деталях не стал. Старый рыбак казался ему очень странным, как не от мира сего. «Может у него уже старческое слабоумие? — подумалось ему. — Не знать про пенсию…»

Впереди показался ветхий домишко, стоящий недалеко от берега. Рядом с домом были развешены сети, на берегу стояла и сохла старая, но пригодная для использования, небольшая лодка. Выглядело всё старым и запущенным.

— Один живёшь или с женой? — поинтересовался Емельян Викторович.

— Ох! — тяжело вздохнул Вторак. — Один живу уже давно. Лет десять, как моя голубка оставила этот мир.

— Сочувствую.

— Ни к чему. Она прожила свою жизнь счастливо, ровно столько, сколько ей отмерили боги. А мне, гляди, отмерили ещё пожить, после неё. Знать, зачем-то я ещё нужен этому миру.

«Он ещё и философ», — отметил про себя Емельян Викторович.

— От тебя позвонить можно? — спросил он вслух.

— Позвонить? Ты такие чудные вещи спрашиваешь, а я не знаю, что и ответить. Ты по-простому спроси, авось пойму, — ответил Вторак, глядя себе под ноги.

— Телефон у тебя есть? — прямо спросил старого рыбака Емельян Викторович.

— Знать бы ещё, что ты этим именем называешь, а так я и не знаю ни про какой телефон.

«Да, что же это такое? Что за дремучий старик мне попался? — слегка раздражаясь, подумал Емельян Викторович. — Куда меня занесло??»

Тем временем они подошли к избе. Вторак распахнул двери и пригласил гостя:

— Милости прошу! Мой дом — твой дом.

— Очень тебе благодарен, — произнёс Емельян Викторович и вошел внутрь, сразу почувствовав запах старых вещей и пыли.

Старый рыбак гостя своего накормил ухой, а пока та разогревалась, выдал гостю старые штаны, которые вытащил со дна старого большого сундука, а потом обустроил ему лежанку на лавке. Емельян Викторович, как это не было странно, не чувствовал голода, но умом понимал, что подкрепиться надо. Уха была хороша, хоть на его вкус и не досолена, но критиковать хозяина было бы невежливо. Он поискал глазами солонку и не нашёл. Смирившись, Емельян Викторович стал хлебать уху, заедая её сухарями.

После обеда они уселись перед избой на лавке и, пока старый рыбак чинил свои сети, они вели беседу обо всём понемногу. Правильнее будет сказать, что Вторак рассказывал, а Емельян Викторович слушал и задавал вопросы, всё больше удивляясь. Если верить хозяину, кругом был какой-то сказочный мир, населённый, бог знает, кем, и по словам Вторака можно сделать вывод, что он рассказывает про своё настоящее, а не выдумки и не фольклор. Емельян Викторович не спорил и не подвергал слова рыбака сомнению, он внимательно слушал, пытаясь понять, сколь сильно болен его собеседник, с которым ему придётся ночевать в одном доме этой ночью. Когда пришла пора Вторака расспрашивать, Емельян Викторович попробовал обходиться самыми общими и простыми фразами, чтобы не провоцировать больного.

— Так ты, значит, пекарь? — переспросил Вторак.

— Могу хлеб испечь, — произнёс Емельян Викторович, умолчав, что он, вообще-то, кондитер.

— Пекарь всегда нужен в деревне. Как же ты тут оказался в одной рубахе? — рыбак посмотрел на собеседника.

— Я и сам не пойму, — Емельян Викторович немного смутился и взглянул сверху вниз на свою чёрную рубаху. — Очнулся на берегу, а как туда попал — не помню. И рубаха не моя.

«Что ты пристал со своими вопросами?» — зло подумал Емельян Викторович и сам себя испугался. Он испугался той злобы, которая в нём внезапно вспыхнула по отношению к рыбаку.

«Что со мной? — недоумённо подумал Емельян. — Я сроду на людей не злился, разве уж совсем достанут, а тут…»

— Анчуткины проделки, али по ночам бродишь во сне… Жаль, нет у меня печи, хлебы печь, — вернулся к прежней теме разговора хозяин. — Ты в ближайшей деревне работу поищи. Не пекарем возьмут, так помощником определят. На берегу тебе делать нечего, если ты не рыбак.

«Что за дурацкие советы?!» — новая вспышка гнева накрыла Емельяна Викторовича, он украдкой стиснул кулаки в попытке удержать себя в руках. — Господи! Почему я так бурно реагирую на беззлобного собеседника? Он болен, но дружелюбен… Нет! Это не я! Я никогда не был таким вспыльчивым!»

— Да, я попробую расспросить, не нужен ли им пекарь, — произнёс он вслух, чтобы хоть что-то ответить.

Так они просидели до ужина: старый рыбак чинил свою сеть и рассказывал всякое, а его гость боролся с внезапными вспышками гнева. После ужина они легли спать. Вторак быстро уснул сном праведника, и за ночь ни разу не копнулся, только похрапывал, а Емельян Викторович никак не мог уснуть, как ни старался. Он крутился, вертелся, даже садился. Чужой дом, чужая постель, если можно так назвать жёсткую лавку с какими-то одеялами. За окном раздавались какие-то звуки и шорохи. Он находился неведомо где и с кем, он не понимал и не помнил, что с ним произошло. А кроме того, он совсем не чувствовал усталости, был бодр и свеж, как после хорошего отдыха.

Ночь прошла, а Емельян Викторович так и не уснул.

Глава четвёртая

На фоне ночного уханья филина и умиротворяющего шума листвы всю ночь было слышно периодическое детское постанывание — Гостимиру снились тревожные сны, возможно — мать. Семён Петрович смотрел на едва видимые очертания спящего ребёнка с теплотой и сочувствием. Чувства эти были столь сильно выражены, что удивляли и озадачивали его.

Ночь была непростой. Семён Петрович, как не старался, не смог уснуть. Более того, он не чувствовал ни физической, ни эмоциональной усталости. Вновь и вновь старик возвращался к своим подозрениям касательно нереальности происходящего: ну не мог он в свои годы быть столь активным, полным сил и не спать всю ночь!

Небо только-только начало голубеть, озаряемое просыпающимся солнцем, а мальчишка уже проснулся. Проснулся бодрый, полный желаний и энергии.

— Не спится? — спросил старик улыбаясь.

— Что ты, дед Семён! — махнул мальчишка рукой в оконце, показывая на разгорающийся день. — Солнышко уже встало, знать, и мне надо вставать. Ты же просил тебя проводить в деревню, а путь туда не близкий.

Гостимир уже успел, как и любой ребёнок его возраста, привыкнуть к Семёну Петровичу и смириться с отсутствием матери и вёл себя более раскрепощённо. Позавтракав на скорую руку и собрав узелок с припасами в дорогу, они отправились лесной тропой в деревню, которую мальчонка называл Болотной. Как рассказал Гостимир, есть недалеко от деревни болота, где что-то добывают, потому так и прозвали деревню — Болотная.

— Что же они на болотах добывают? — спросил старик своего маленького спутника.

Гостимир пожал плечами:

— Не знаю, дед Семён. Матушка рассказывала, там что-то для кузнеца добывают, чтобы он мог железные вещи выковывать.

— Вот оно как, — Семён Петрович не был сталеваром или кузнецом, но его дед, в своё время, был кузнецом в родной деревне. Он рассказывал о какой-то болотной руде, что в древности использовали для добычи железа.

Они шли всё дальше и дальше, одному Гостимиру ведомо, куда. Семён Петрович за прошлый день успел найти себе кое-какую одежду в избе, чтобы не выглядеть в глазах окружающих голым: поношенные штаны, стоптанную пару обуви и поясок в виде простой верёвки. Со всех сторон слышалось щебетание птиц, дул тёплый летний ветерок, кроны деревьев закрывали головы от палящего солнца — было хорошо. Внезапно Гостимир встал, как вкопанный и насторожился.

— Что такое? — негромко спросил его Семён Петрович.

Гостимир обернулся и приложил палец к губам, давая понять старику, чтобы тот вёл себя тихо. Лицо у мальчика было испуганным. Отвернувшись от старика, он стал рыскать взглядом по сторонам, кого-то высматривая. Старику передалась обеспокоенность мальчика, и он, как и Гостимир, стал осматриваться по сторонам, ища угрозу. С разных сторон послышалось потрескивание веток под чьей-то ногой или лапой. Когда послышался глухой рык, Семён Петрович понял, что ветки трещали всё же под лапами, а не стопами. Спутники оказались окружены волками, осторожно приближающимися к ним со всех сторон. Побег был невозможен: волк бегает быстрее человека, да и бежать было некуда — всюду волки. Стало страшно. Не сразу, но старик понял, за кого ему действительно страшно — за мальчишку, что стоял перед ним. Надо было что-то решать и быстро. Сделав шаг вперёд, Семён Петрович подхватил Гостимира под руки и подсадил на дерево.

— Быстро лезь наверх! — скомандовал он ребёнку.

Мальчик уцепился своими ручонками за ближайшую ветку и ловко вскарабкался наверх, туда, где волки его уже не смогут достать. Как только Гостимир оказался наверху, у Семёна Петровича отлегло от сердца, теперь он мог заняться собой. Он было дёрнулся к стволу, чтобы влезть на дерево вслед за Гостимиром, но тут же почувствовал сильный толчок в спину, от которого он оказался ничком на земле. Буйная трава смягчила падение и обдала сильным ароматом. Семён Петрович отметил это только мельком и подсознательно, ему на спину напрыгнул волк, намереваясь вгрызться в шею своей жертве. Не успев удивиться своей силе и ловкости, старик сбросил со спины волка и, оказавшись на ногах, хорошенько наподдал ему по рёбрам. Удар был такой силы, что волк, скуля, отлетел прочь на несколько метров и не сразу смог подняться на лапы. Остальная стая отпрянула назад, но не отступилась. Горящие глаза хищников внимательно следили за стариком, ожидая удобного момента, чтобы наброситься на свою жертву. Семён Петрович понимал это и решил перехватить инициативу.

— Ах, вы, сучьи дети! — взревел он, удивляясь мощи своего голоса, и бросился на ближайших хищников, ощущая острое желание их растерзать в клочья.

Волки, рыча отскочили, сохраняя безопасную дистанцию между собой и такой необычной жертвой. Семёну Петровичу только это и нужно было. Он добрался до поваленного ствола молодого дерева, размером аккурат с увесистую дубинку, и вооружился. Импровизированная дубинка оказалась достаточно длинной, чтобы легко отгонять волков от себя. Старик начал размахивать дубиной, ещё и умудрялся бегать то к одним, то к другим волкам, не давая им времени сгруппироваться для организованного нападения, подспудно удивляясь своей силе, выносливости и прыткости. Простой человек не смог бы деревцем размахивать из-за массы и возникающей инерции.

Один из расхрабрившихся волков подскочил под пролетающую над ним дубинку и, извернувшись, ухватил её зубами, силясь отобрать оружие у старика.

— Ах, ты, паршивец! Да, я из тебя шубу сделаю! — гаркнул Семён Петрович и, приняв удобную позицию, так сильно махнул дубиной, что волк, не удержавшись за неё зубами, отлетел прочь в кустарник.

Гостимир, сидящий всё это время на дереве, наблюдал за битвой человека и волков сначала с ужасом, потому что был уверен, что волки сейчас разорвут старика на части, а когда дед Семён начал раскидывать волков в стороны, ожидания мальчика изменились, и он стал смотреть с интересом и даже радостью. Особенно его забавляло, как дед Семён ругается. Это звучало так непривычно для его уха, а на фоне происходящего внизу, ещё и завораживало.

— Проваливайте отсюда! — ругался в это время Семён Петрович. — Выслежу вас, собаки чёртовы, и на цепь посажу! Будете руки мне лизать за еду, гады! — на последнем слове голос его прозвучал особенным образом, словно отовсюду, а глаза так сверкнули, что волки дрогнули и попятились назад, отступая.

Неуверенно, с опаской оглядываясь на старика, волки уходили в чащу леса организованной колонной. Семён Петрович, тяжело дыша, не от усталости, а от избытка адреналина в крови, стоял всё ещё с дубиной в руке и вытирал проступивший пот на лбу.

— Надо больше пить воды. В моём возрасте надо больше пить воды, — пробормотал он отвлечённо и, осмотревшись по сторонам, убедился в отсутствии волков. — Испугался? — поднял он голову вверх, обращаясь к Гостимиру.

— Испугался, — кивнул мальчик, сидя на ветке. — Волки ушли, мне отсюда хорошо видно, — сообщил он старику.

— Вот и хорошо, — удовлетворённо кивнул Семён Петрович. — Слезай, малец, пойдём дальше.

Гостимир ловко спустился с дерева и, уже стоя на земле звонко воскликнул:

— Славно ты их прогнал, дед Семён!

— Сам себе удивляюсь, как это я так умудрился?

Пыл битвы прошел, и стало жутко от осознания того, что могло… нет, чем должно было всё закончиться для Семёна Петровича и Гостимира, но не закончилось. «Этот чёртов сон затянулся! Когда же я проснусь?» — подумал старик, закрыл глаза и напрягся в надежде, что всё закончится.

— Идём? — раздался голос Гостимира.

Семён Петрович открыл глаза. Ничего не случилось, он всё так же находился в лесу с мальчиком.

— Идём, — Семён Петрович вздохнул и последовал за ним.

Остаток пути прошел без приключений. Ещё до того, как стали видны крайние дома и заборы вокруг них, потянуло дымом от костров и печей. Когда деревня оказалась в зоне видимости, нос Семёна Петровича учуял запах готовящейся еды, и его желудок отозвался голодным урчанием.

Вынырнув из леса, они могли рассмотреть деревню Болотное. Взгляд старика упал на широкую дорогу, идущую из леса прямо через всю деревню, и Семён Петрович, проследив направление дороги, мысленно ругнулся, так как последний час они пробирались сквозь лес как раз вдоль неё, хотя могли бы идти с удобством.

Когда они вошли в деревню, им повстречалась женщина. Завидев незнакомцев, она остановилась, внимательно рассматривая их, но решив, что старик в сопровождении мальчика не может представлять опасности, тут же потеряла интерес к ним.

— Простите! — попытался обратиться к ней Семён Петрович, но женщина проигнорировала его и удалилась дальше по улице.

«Какие приветливые люди тут живут», — с иронией подумал старик и стал высматривать ещё кого-нибудь. Этим «кем-нибудь» оказался лысоватый мужичок, весело насвистывающий себе мелодию.

— Любезный, Вы не могли бы мне помочь? — обратился к нему Семён Петрович.

Мужичок остановился, анализируя необычную манеру общения незнакомца.

— Ну? — улыбаясь спросил мужичок.

«Баранки гну!» — мысленно огрызнулся Семён Петрович и быстренько сориентировался, как следует себя вести с таким собеседником.

— Слышь, тут такое дело… — начал объяснять он, — Я в лесу случайно мальца встретил, он там в избе жил вместе с матерью, — после этих слов мужичок кивнул, словно знал, о ком идёт речь. — Да, только мать его умерла. Вчера мы её похоронили, а мальчонка один остался.

— На всё воля богов, — со знанием дела ответил мужичок, нисколько не проявив сочувствия.

— Угу, — такой поворот дела Семёну Петровичу не понравился. — Его бы к кому-нибудь пристроить жить…

Закончить он не успел, его прервал смех мужичка.

Да, кому же он нужен, лишний рот-то?

Семён Петрович опешил. Одно мгновение он непонимающе смотрел на мужичка, а потом ему вдруг захотелось схватить этого болвана за шиворот и встряхнуть хорошенько, чтобы вся дурь из его лысеющей башки вылетела.

— Какой такой «лишний рот»? — сдерживая себя, выдавил Семён Петрович. — Это же ребёнок!

— А дети, по-твоему, есть не просят? — хитро ухмыльнулся мужичок. — Тут своих детей хватает, чтоб их чужой ещё объедал! Уж коли взялся за ним присматривать, так и присматривай.

— Что ты такое говоришь?! — рявкнул старик и подступил к мужичку сверкая глазами и играя желваками.

Это произвело на мужичка впечатление. Его ухмылка вмиг пропала, голова втянулась в плечи, и ростом будто бы меньше стал.

— Да, что ты!? Что ты!? — испуганно заговорил он, не рискуя ответить в том же духе незнакомцу. — Сам посуди! Кому захочется взваливать на себя ещё большую ношу, чем есть? Ты у трактирщика спроси, — при этом он указал пальцем в сторону двухэтажного здания с стойлом для лошадей, — может, он что-нибудь посоветует. А я не могу, нет, не могу, даже не проси! — после этих слов мужичок быстро ушёл, оставив старика и мальчика одних на широкой пыльной дороге.

— Вот козёл! — ругнулся вслух Семён Петрович, потом покосился на Гостимира, внимательно смотрящего на него, и ему стало немного неловко за ругань в присутствии ребёнка. — Извини.

Мальчик ничего не ответил, лишь выжидающе смотрел на старика: что тот решит делать дальше?

— Ладно, пойдём к трактирщику, — тяжело вздохнул старик.

Трактир встретил их прохладой и полумраком. Внутри никого не было, у пустых столов стояли пустые лавки в ожидании посетителей.

— Эй! — не особо церемонясь, крикнул Семён Петрович, — Дома есть кто? Хозяин!

— Уже бегу! — послышался учтивый голос и перед стариком и мальчиком появился полный мужчина низкого роста, от чего он казался круглым. Увидев, кто его звал, его учтивая улыбка тут же стекла с лица, оставив вместо себя презрительно поджатые губы. — Чего надо? — уже совсем неучтиво спросил он гостей.

— Ты трактирщик? — Семён Петрович решил придерживаться аналогичного тона.

— Ну, я. А кто спрашивает?

Семён Петрович задумался. Представляться перед этим хамом «Семёном Петровичем» было неуместно, но и определённые границы дозволенного надо было обозначить. Он взглянул на Гостимира и вспомнил, как тот его называл:

— Дед Семён тебя спрашивает, — напористо ответил Семён Петрович, выпятив грудь.

При этом осанка была прямая, а взгляд пронзительный, чётко дающий понять, что представился не абы кто, а человек, к которому неуважительно обращаться небезопасно.

— Хм, — хмыкнул трактирщик, ещё раз оценивающе посмотрев на посетителей. — Какое у тебя ко мне дело, дед Семён?

Он благоразумно поубавил своё хамство.

— Мальчишку узнаёшь? — Семён Петрович указал на Гостимира.

Трактирщик с сомнением посмотрел на мальчика, силясь вспомнить, кем он мог быть и что за дело могло быть с ним связано, раз этот «дед Семён» его сюда привёл.

— Да, леший его знает… На кого-то похож, а кто таков — не помню, — пожал он плечами.

— Он с матерью в лесу в одинокой избе живёт… жил, — подсказал трактирщику старик.

— Ах, вот оно, что! — воскликнул трактирщик. — Гостимир?

Мальчик молча кивнул.

— Ну, и что дальше? — трактирщик уставился на Семёна Петровича.

— Мать у него умерла, вчера схоронили её. Надо бы мальца пристроить, а то сиротой остался.

— А ко мне ты зачем пришел? — спросил трактирщик. — Здесь не богадельня, я сирот не подбираю и задарма не кормлю. Иди, по деревне поспрашивай.

— Уже, — голос Семёна Петровича стал стальным. — К тебе отправили.

— Мерзавцы! — ругнулся трактирщик и хлопнул рукой по стойке.

— Ты тут один? — внезапно сменил тему старик, оглядев помещение.

— Да, — трактирщик тоже осмотрел помещение, и подозрительно прищурился на собеседника.

— Тяжело, небось, на себе всё хозяйство без помощи держать?

Повисла пауза. Трактирщик был застигнут врасплох. По хозяйству, действительно, было полно хлопот: харчевня, комнаты для ночлега, кухня, стойло и прочие работы. А сил у трактирщика с годами больше не становилось.

— С тебя крыша над головой и кормёжка, с нас — работа по хозяйству, — при этом Семён Петрович решительно подступил к трактирщику, ещё больше расправив плечи и выпятив грудь, отчего стал ещё больше нависать над этим низкорослым человеком.

— Хм-хм-хм, — произнёс трактирщик, отступив назад. — Помощь мне действительно нужна по хозяйству. Но смотри, лодырей я кормить не буду!

— Само собой, — спокойно согласился старик. — А теперь, дай нам поесть на кухне, а там и за работу возьмёмся.

Оставив старика и мальчика на кухне обедать, трактирщик вернулся в трапезную и стал наводить там порядок, переставляя предметы с места на место и протирая и без того чистые столы ветошью. Неожиданно в таверну вбежал юноша с горящими от нетерпения глазами:

— Любогост! — воскликнул юноша так запальчиво, словно вот-вот сообщит хозяину трактира о начавшемся в деревне пожаре, отчего трактирщик перестал протирать стол и прижал руки к груди, испуганно глядя на парня. — Говорят, чужеземцы к тебе пришли?

— Тьфу, ты! — сплюнул Любогост. — Напугал, леший тебя забери! Ну, пришли. Вон, обедают на кухне.

— Мне бы с ними обмолвиться… — начал было юноша, но Любогост его остановил.

— Нет, Белозар! Им некогда с тобой болтать. Я их приютил, чтобы они мне по хозяйству помогали, а не небылицы заморские тебе рассказывали. Иди-ка отсюда, не мешайся!

Выпроводив Белозара, Любогост продолжил полировать столешницы. А Белозар, незаметно обойдя таверну, прокрался на кухню через заднюю дверь.

— Эй! — громким шепотом позвал он сидящих за столом Семёна Петровича и Гостимира, и те обернулись. — Вы кто такие и откуда пришли?

Гостимир собрался было ответить Белозару, но Семён Петрович знаком дал ему понять, чтобы он молча ел.

— Молодой человек, мы едим, а Вы мешаете своими разговорами, — обратился к юноше старик.

— Прости, дедушка… — начал было извиняться Белозар, но поймав суровый взгляд Семёна Петровича, осёкся.

Старик и мальчик продолжили есть, делая вид, будто на кухне кроме них никого нет, а Белозар терпеливо стоял за их спинами и ждал. Дождался бы он их или нет — не известно, но на кухню неожиданно вошел Любогост, проверить, закончили ли его новые помощники есть.

— Ах ты, лихоимец! — воскликнул трактирщик, увидев Белозара на кухне. — Я ж тебя прогнал прочь! — схватив сковороду, он двинулся в сторону юноши, и тот тут же исчез из поля зрения. — Вот, бесово племя!

— Кто это? — спросил Семён Петрович, закончив обедать и вытирая рот рукавом рубахи.

— Белозар, бездельник тот ещё!

— Почему он бездельник?

— Да, потому что вместо того, чтобы работать, целыми днями готов сидеть за книгами да свитками. А как какой чужеземец или торговец проезжает через деревню, так обязательно пристанет к нему с расспросами, — Любогост говорил о Белозаре с нескрываемым пренебрежением.

— Любознательный малый. Что же тут плохого?

— Ничего, пока это не начинает мешать ему помогать отцу с матерью по хозяйству.

— Ясно, — у Семёна Петровича не было желания спорить и переубеждать кого-то.

Убрав за собой на кухне, старик и мальчик принялись помогать Любогосту по хозяйству. Причём, именно Семён Петрович приятно удивил трактирщика своей силой и ловкостью, которые пришлись как нельзя кстати.

Глава пятая

По каменной мостовой неистово лупил проливной дождь, бурной рекой стекала вода вдоль дорог в ливневую канализацию. Серое небо периодически озарялось яркими вспышками молний, раскаты грома были громкими. Немногочисленные прохожие, жители Грозового города, привыкшие к такой погоде, шли по своим делам, накрывшись плащами. Такая погода была тут делом обыденным. И дело даже не в климате, а в правителе Грозового города, почти ежедневно насылающем на город проливные дожди и грозы. Имя правителя было — Олаф Злосмех. Человек он был жестокий, подлый, но наделённый волшебной силой и большими знаниями, делающими его авторитет абсолютным. В первые годы своего правления он смог жестоко подавить все попытки свергнуть его. Причём, подавление было жестоким, порой несоразмерно жестоким, при этом он зловеще смеялся, нисколько не скрывая получаемого от расправы удовольствия. От того и пошло его прозвище, которого он нисколько не стыдился — Злосмех. Уже после, спустя годы, в Грозовом городе был установлен жесткий порядок, как на улицах, так и в умах его жителей. Никто не смел и помыслить что-то против своего правителя или его решений.

Сейчас этот немолодой, с большой залысиной мужчина сидел во дворце в своём кабинете, склонившись над волшебными книгами и свитками, скрупулёзно изучая интересующие его тексты и формулы. Проводилась очень серьёзная и сложная работа. Олаф Злосмех давно был опьянён идеей создать волшебный прибор, способный продлевать его жизнь до бесконечности. Но Олафу мало было создать такой прибор, который ранее уже создавался другими великими волшебниками. Злосмех тщательно изучил все побочные действия таких волшебных приборов, омрачающие бессмертие. Была поставлена задача не совершить ошибки былых мастеров и создать нечто невероятное, то есть дающее бессмертие, но ничего не забирающее взамен.

Олаф Злосмех был так поглощён своей работой, что не замечал ни пульсации в голове, ни головной боли, ни общего повышенного кровяного давления, а между тем его лицо было красным. За то время, пока он изучал волшебные тексты других авторов и работал над своим творением, Олафом была написана не одна волшебная книга, в которой были отражены результаты его исследований, дающие взглянуть на те или иные факты с иной стороны, раскрывающие новые детали.

Послышался приглушенный удар откуда-то снизу, из подвальных помещений, и резкий громкий крик. Олаф поморщился и, сбившись с мысли, оторвался от работы. Бросив взгляд на один из дальних столов, где волшебный держатель удерживал светящееся ярким светом большое птичье перо, он зловеще улыбнулся. То было перо Жар-Птицы, которая томилась в его подвале. В тёмной каменной комнате, в углах, стояло четыре Ледяных Обелиска, замораживающих Жар-Птицу и тем самым удерживающих её в ледяной ловушке. Жар-Птица безрезультатно билась о ледяные стены своей темницы и высвобождала сильный жар, который не давал ей заледенеть на месте в невидимых цепких клещах Ледяных Обелисков. Ни умереть, ни вырваться она не могла, обречённая на вечные страдания. Подумав об этом, Олаф удовлетворённо улыбнулся и продолжил свою работу.

В дверь осторожно постучали.

— Войдите! — приказал Олаф, понимающий, что его не стали бы отвлекать по пустякам.

В кабинет вошел стражник и поклонился.

— Прибыл гонец от Алиссы Дерзкой. Волшебница скоро прибудет в город.

— Очень хорошо! — Олаф оживился.

В последние месяцы он так много времени уделял своей работе, что совсем перестал общаться с кем-то из его круга знакомых. Алисса Дерзкая была Тёмной волшебницей, разделяющей идеалы Тёмной Стороны. Она сможет проникнуться его работой, его достижением. Хоть работа ещё и не была завершена, но Олафу уже не терпелось похвастаться тем, чего ему уже удалось достичь.

— Гостевые покои? Трапезная? Всё готово?

— Да, — ответил стражник. — Всё готово, мой господин.

— Как только она прибудет ко дворцу, немедленно зови меня, — наказал Олаф. — А теперь — исчезни! — он небрежно взмахнул рукой, давая понять стражнику, что тот должен уйти.

Стражник тихо затворил дверь, и Олаф вновь остался один на один со своим стремительным потоком мыслей — работа продолжилась, но уже чувствовалась усталость. Вновь оторвавшись от текстов, Злосмех взглянул в окно, в которое как раз была видна внезапно вспыхнувшая молния, сопровождаемая оглушительным громом. «Совсем рядом сверкнула!» — подумал колдун и удовлетворённо улыбнулся жутковатой улыбкой. Надо было отдохнуть, он явно это ощущал.

Встав из-за рабочего стола, он, не спеша, несколько раз измерил шагами большой кабинет от окна до входной двери. «Надо решить, где брать необходимый расходный материал», — подумал Олаф и, подойдя к столу, на котором было разложено несколько карт местности, стал рассматривать одну из них. Ему совсем не хотелось добывать расходный материал где-то очень далеко, так как поставки могли затянуться или быть прерваны его недругами. Добыча совсем рядом тоже его не устраивала, грозя обескровить его самого. Задумчиво водя пальцем по карте, он прикидывал расстояние и доступность. Города сразу были отвергнуты, из-за большой вероятности начала войны. Деревни? Да, пожалуй. Но не крупные, желательно вдали от остальных населённых пунктов, лучше в лесах, пусть и на торговом пути. Пометив несколько таких деревень на карте, Злосмех удовлетворённо потёр руки.

— Почти идеально, — он улыбнулся. — Надо предупредить отряды, дабы налёт не совершался во время присутствия торгового каравана. Стража! — крикнул он, и в кабинет тут же вошел стражник. — Воеводу сюда! — приказал Олаф.

***

По каменной мостовой, стуча деревянными колёсами, двигалась карета, запряженная четвёркой вороных. Ноги коней были опутаны чёрной дымкой, тянущейся вслед за ними, как хвост кометы. Этот вид вызывал чувство глубокой обеспокоенности у тех случайных прохожих, кто видел карету. Вслед за каретой следовали охрана и гонец, не так давно доставивший Олафу Злосмеху весть о приближении тёмной волшебницы Алиссы Дерзкой. Сопровождение тёмной волшебницы восседало верхом на вороных конях, но совершенно обыкновенных, не тронутых волшебством. Сквозь занавеску на окошке кареты на мрачные улицы Грозового города смотрели внимательные глаза Алиссы, примечая, как себя ведут местные жители, и как они реагируют на её появление. Каменные дома вдоль улиц, по которым проезжала её карета, были в тёмных и болотно-зелёных пятнах плесени, на крышах обильно произрастал мох.

— Как тут мокро и скучно, — сказала она сама себе под очередной раскат грома.

Впереди показались ворота, ведущие к саду перед дворцом правителя города. Не сбавляя темп, карета проехала в сад, стражники Олафа Злосмеха едва успели открыть ворота. Карета остановилась лишь тогда, когда оказалась перед парадным входом. Один из стражников Грозового города побежал к карете, намереваясь открыть дверцу Алиссе Дерзкой, но поперёк встал один из её охранников на коне. Его вид не вызывал сомнений: «Не подходи, убью!» Спешившись, охранник сам открыл дверцу кареты, приглашая свою госпожу выйти. Набросив на голову капюшон волшебного плаща, чтобы не намочить свои ярко-синие волосы, Алисса приняла поданную ей руку и вышла. Не задерживаясь на улице и не обращая никакого внимания на местную стражу, она проследовала внутрь здания, где и сбросила на руки свой волшебный плащ, оказавшийся абсолютно сухим несмотря на проливной дождь.

— Приветствую Вас во дворце Олафа Злосмеха, Великого колдуна и нашего Владыки! — приветствовал гостью дворецкий.

Алисса прервала его взмахом руки.

— Обойдёмся без политеса. Хозяин во дворце?

— Да, госпожа, — с поклоном сообщил дворецкий. — Не желаете подождать его в гостиной, у камина? Он сейчас спустится сюда.

— Охотно. И подайте моего любимого вина!

— Сию минуту, госпожа, — дворецкий взглянул на слуг, ожидающих его приказаний у стены, и щёлкнув пальцами, отдал им жестом приказ подать вина в гостиную.

Усевшись в большое мягкое кожаное кресло, поставленное перед разведённым огнём в камине, Алисса приняла большой серебряный бокал с золотой инкрустацией, наполненный красным вином, который ей поднесли на золотом подносе. Долго ждать хозяина дома не пришлось.

— Алисса! Любовь моя! — воскликнул входящий в гостиную Олаф, театрально широко улыбаясь своей гостье.

— Олаф! — Алисса, отставив бокал, вскочила с места и быстро подошла к хозяину дома. — Ты ещё жив, плешивый злодей! — она заключила Олафа в объятия и изобразила троекратный поцелуй в щёки.

Сцепив зубы, Олаф приложил усилия для удержания фальшивой улыбки на лице после такого обращения в свой адрес, непозволительного при любом другом случае, кроме этого: от Алиссы Дерзкой.

«Тварь синеголовая!» — зло подумал он, продолжая улыбаться ей и отстраняясь после её сильных, резких объятий, наверняка оставивших на его теле пару синяков. «Гадёныш!» — улыбалась в ответ Алисса, выпуская хозяина дома из своих цепких объятий.

— Устала с дороги? — как ни в чём не бывало спросил Олаф свою гостью.

— Не без этого, — Алисса поморщилась, разминая уставшую от долгого сидения спину. — Всё затекло. Надо размяться.

— Тогда, — воодушевился Олаф от возможности поделиться своими достижениями перед Алиссой, да и просто похвастаться, — предлагаю прямо сейчас подняться ко мне в кабинет!

Его глаза при этом горели от нетерпения.

— Ага! — заинтересованно воскликнула Алисса. — Значит слухи не врут! Ты действительно последнее время работал над чем-то замечательным!

— Кто же эти слухи распространял? — изобразил удивление Олаф.

«Найду болтуна — казню!» — подумал он про себя.

— Много кто, — неопределённо ответила гостья. — Давай! Веди в кабинет.

Поднявшись на один из верхних этажей, Олаф распахнул тяжелую дверь кабинета перед Алиссой, пропуская её вперёд.

— Прошу в мою обитель, где я воплощаю свои замыслы, — торжественно произнёс он.

Алисса вошла в кабинет и спокойно подошла к рабочему столу, который стоял у окна. Среди волшебных книг и свитков на столе лежал браслет, испускающий слабое свечение, словно сама темнота изнутри испускала световой поток. Алисса, ни к чему на рабочем столе Олафа не притрагиваясь, быстро пробежалась глазами по текстам открытых книг.

— Это он! — взволнованно прошептал Олаф за её плечом. — Почти готов!

— Ты создал свой браслет бессмертия?! — голос её сел от волнения.

— Да! — ликуя воскликнул Олаф. — Я учёл ошибки предыдущих мастеров и создал нечто уникальное и неповторимое!

Алисса представила себе, как много Олафу пришлось изучить и переосмыслить для создания этого волшебного предмета, не обладающего недостатками его аналогов из прошлого.

— Какую титаническую работу ты сделал! — в её голосе прозвучало настоящее уважение.

Волнение и восторг Алиссы не остались незамеченными, отчего хозяин дома ещё больше возгордился собой.

— Ты его уже испытал?

— Нет-нет! Он ещё не готов, но это дело пары дней, — отрицательно покачал головой Олаф.

— Как он действует?

— В его основе передача и переработка однотипной энергии.

— Что? Потребуется человеческая жизнь? — в голове Алиссы возникла примерная схема действия волшебного браслета.

— Да.

— Интересно, — гостья нахмурилась. — Мне кажется, что-то подобное уже было.

— Конечно было! — перебил её Олаф. — Но там были серьёзные недостатки, от которых я постарался избавить моё творение.

— Тебя можно поздравить! — Алисса хлопнула Олафа по плечу. — Действительно, ты проделал колоссальную работу. Дело за малым — испытать.

— Если моя госпожа будет столь любезна и погостит у меня, пока я закончу моё творение, то мы сможем вместе провести первые испытания.

Алисса оценила прозвучавшую фразу по достоинству.

— Уговорил! Я останусь у тебя погостить. Только… — она замолчала.

— Всё, что угодно для моей дорогой гостьи, — подбодрил её Олаф Злосмех.

— Я попрошу немного. Доставь мне маленькую радость: пусть Солнце выглянет и подсушит всё вокруг. Сырость и сквозняки — это ужасно!

Олаф пару секунд решал, стоит ли пойти Алиссе на встречу в её желании.

— Да будет так! — наконец согласился он.

Глава шестая

— Иди «туда»… Куда «туда»?! Тут же, куда не посмотри, всюду лес! — сердился Ростислав, высматривая, где поставить босую ногу, чтобы не пораниться.

Он остановился, чтобы ещё раз сориентироваться на местности.

— Нет, я однозначно заблудился! — воскликнул медбрат.

Ростислав любил отдых на природе, но только, если это происходит на какой-нибудь базе отдыха у реки или озера, где всё обустроено и нет необходимости жить дикарём. Сейчас же он пробирался сквозь лес в одной рубахе, не имея даже компаса, чтобы всё время придерживаться одного и того же курса. Он давно сбился с указанного лешим направления и сильно отклонился в сторону, направляясь мимо ближайшей деревни.

Солнце перевалило за полдень, а следов цивилизации всё не было видно. Это беспокоило Ростислава, ему не хотелось проводить ещё одну ночь в лесу в одиночестве. Как ни странно, но на этом, по его ощущениям, проблемы заканчивались. Несмотря на то, что прошел не один час после «пробуждения» в лесу, Ростислав не испытывал ни голода, ни жажды. Даже усталости не было. Для Ростислава, человека с медицинским образованием, это являлось лишним подтверждением, что ему снится сон.

Выбрав очередное неправильное направление, он сделал шаг, и тут же вскрикнул от боли. Его стопа умудрилась приземлиться на острую щепку от поваленного дерева.

— Твою ж мать! — ругнулся Ростислав, присев на поваленное дерево и, задрав ногу, начал рассматривать свою стопу. Было больно, но раны не было, только вмятина — повезло.

Борясь с растущим раздражением, он сделал глубокий вдох. В этот момент его нос уловил едва заметный запах, даровавший ему надежду. Это был запах дыма. И не просто дыма, а дыма от костра, на котором готовили что-то съестное. Вновь поднявшись на ноги, Ростислав стал жадно вдыхать воздух, пытаясь определить, откуда дует ветер.

— Ну же? Где вы, туристы? — пробормотал он.

Не очень уверенный в правильности выбранного направления, Ростислав всё же решился и пошел туда, откуда, как ему казалось, доносился запах еды и дыма. Появившаяся надежда окрылила его, и он пошёл быстрее, почти не глядя под ноги. Наступая на острые сухие ветки и морщась от боли, он вышел на небольшую расчищенную поляну, в центре которой стояла старая изба. Чувствовалось, что ей не одна сотня лет, но было заметно, что ремонтировалась изба вовремя. Вокруг неё раскинулись огородные грядки, на которых росли не только овощи, но и другие растения, и Ростислав сделал вывод, что лекарственные. Увидев коноплю и белладонну, он ухмыльнулся.

Отсутствие забора вокруг всего этого хозяйства удивляло, но не так сильно, как тот, кто сидел у костра перед домом. По виду мужчина со смуглой кожей, волосяным покровом на теле и странными рогами на голове помешивал варево в котелке, который висел над огнём.

— Мать моя женщина! — воскликнул Ростислав от удивления несколько громче, чем хотел.

Рогатый, перестав помешивать варево, поднял голову, и уставился на пришельца.

— Это ещё большой вопрос, кто твоя мать, — прокомментировал рогатый, которому не нравилось, как на него таращится Ростислав.

— Кто там, Даран-Бит? — послышалось из-за дома.

— Полуголый человечишка, считающий, будто был рождён женщиной, — ответил рогатый.

Всё ещё находясь под впечатлением от увиденного, Ростислав пропустил мимо сознания колкости Дарана-Бит и, не находя, что ещё сказать, молча стоял на месте и смотрел на рогатого.

— Чего тебе? — спросил Даран-Бит. — Потерялся?

— Да, — выдавил из себя наконец Ростислав.

В это время из-за избы вышла женщина, которая спрашивала Дарана-Бит, кто пришёл. Это была невысокая русоволосая женщина средних лет. Одета она была в длинное платье зелёного цвета, в котором выглядела, словно персонаж из сказки. Волосы длинные, были сплетены в косу и не мешали ей. Руки её были тёмные от земли, и, как Ростислав решил, что она занималась грядками пока её не отвлекли.

— Здравствуй, добрый молодец! — поздоровалась она с Ростиславом, рассматривая его с нескрываемым интересом.

— Здравствуйте! — поздоровался Ростислав. — Извините, что беспокою, но я.… мне нужна помощь.

— Проходи, коли так, — пригласила женщина. — Отдохни с дороги, поведай свою историю. А там, чем сможем — тем поможем.

Ростислав стоял в нерешительности, поглядывая на Дарана-Бит.

— Не бойся его, — произнесла женщина, перехватив взгляд гостя. — Даран-Бит с виду только устрашающий, да душа у него не злая. Не обидит он тебя.

Смутившись, Ростислав подошел к странной паре и представился:

— Меня Ростиславом зовут.

— Красивое имя, — кивнула женщина. — Дарана-Бит ты уже знаешь, а меня называй Яриной. Прошу, — она указала на свободный пенёк у костра, приглашая присесть.

— Спасибо, — поблагодарил Ростислав и присел, всё ещё косясь на Дарина-Бит.

— Чего ты уставился на меня, словно на мне роспись затейливая? — поинтересовался Даран-Бит.

— Пожалуйста, не пугай нашего гостя, — попросила Ярина.

— Вы не обижайтесь, но, я впервые вижу такого… — Ростислав не знал, как назвать Дарана-Бит.

— Ты Демонов, что ли, никогда не видел? — удивился тот. — Ну и ну! Ты из какого дремучего леса вышел, блаженный?

— Демонов? Видел разных… на картинках, — ответил Ростислав, опешив. — В живую не видел.

— Точно блаженный! — сплюнул Даран-Бит.

— Откуда ты, коли впервые видишь живого демона? — поинтересовалась Ярина. — Видать, путь твой долог был.

— Да, не так уж и долог, — покачал головой Ростислав. — Прилёг отдохнуть, уснул, а теперь сутки по лесу брожу, никак не проснусь.

— Откуда же ты пришел в наши леса, сонная тетеря?

— В том-то и дело, что не приходил я. Снитесь вы мне, вот и всё. Пытался проснуться — не получилось, решил во сне дорогу искать к… — Ростислав вновь бросил взгляд на демона, — …людям.

— Значит, ты думаешь, что мы тебе снимся? — спросил Даран-Бит, после чего переглянулся с Яриной, и они весело рассмеялись.

— Чудной какой, — произнесла сквозь смех Ярина. — Оказался по среди леса в одной рубахе, да ещё думает, что он спит!

Они снова засмеялись. Даран-Бит хлопал себя при этом по волосатым ляжкам.

Ростислав опустил глаза, рассматривая единственный элемент одежды на себе и смутился:

— Не пойму, над чем вы смеётесь. Во сне всё, что угодно приснится.

— Мы тебе снимся?

— Ну, да!

Последовал новый взрыв смеха.

— Уж не Зелёный ли Змий тому виной? — вытирая слёзы спросил Даран-Бит. — Знаю я вашего брата: напьётесь, а потом находят вас ваши жены, то в свинарнике, то ещё где-нибудь, а то и на дне реки.

— Ну, уж нет! — возмутился Ростислав. — У меня ночное дежурство было, на работе я был!

— Не иначе, как волшебство, — произнесла Ярина, что-то обдумывая.

— Чушь! — фыркнул Даран-Бит. — Будет ради блаженного кто колдовать!

Ростислав нахмурился. Смех и слова этой пары вдруг заставили его засомневаться в том, что ему всё это снится. «Получается, я спятил?» — спросил сам себя Ростислав, но сумасшедшим он себя не чувствовал.

— Тише, тише, — успокоила Ярина демона. — Не побрезгуешь разделить с нами трапезу? — обратилась она уже к гостю.

— С удовольствием, — автоматически ответил Ростислав, хоть и не был голоден.

— Эх! — разочарованно вздохнул демон.

— Ну-ну! Не жадничай, — улыбнулась Ярина. — Принеси лучше чашки на троих, да ложки не забудь.

Демон встал со своего пенька и пошел внутрь избы.

— Не серчай на него, — тихо, так, чтобы Даран-Бит не слышал, произнесла Ярина. — Характер у него от его народа, но в душе он не злой. Я знаю — не первый год с ним под одной крышей живу.

— Вы… вместе? — удивился Ростислав.

— О чём ты? — не поняла его Ярина.

— Я имею в виду, вы — муж и жена?

Ярина откровенно рассмеялась.

— Над чем потешаешься? — спросил подошедший Даран-Бит.

— Ростислав решил, будто мы с тобой муж и жена, — сквозь смех объяснила Ярина и вслед за ней рассмеялся и демон.

— Ну, парень, с тобой не соскучишься! То мы тебе снимся, то муж с женой! — Даран-Бит протянул ложку гостю.

Ростислав сидел молча, не зная, смеяться ему тоже или обидеться.

— Нет, Лесная волшебница, конечно, не дурна, но мне всё же ближе наши демоницы, — произнёс Даран-Бит. — Да и Ярине, думаю, больше по душе будет такой, как ты, нежели демон.

— Я просто подумал, раз живёте тут вместе, как отшельники, значит — вместе, — Ростислав как-то стушевался.

— Это Ярины изба, не моя. Я тут гость, как и ты.

— Подожди, как это гость? — удивился Ростислав и повернулся к Ярине. — Ты же сказала, что не первый год с ним живёшь?

— Так и есть, — подтвердил Даран-Бит. — С тех пор, как она меня от лютого лишая излечила своими волшебными снадобьями, я и живу тут с её позволения, но как гость. Никто не мог совладать с этой пакостью на моей коже, к лучшим шаманам моего племени обращался. Только она, Ярина, помогла мне, за что я ей благодарен и теперь помогаю по хозяйству.

«Всё это не только звучит, как бред сумасшедшего, но и выглядит аналогично! — думал про себя Ростислав. — Какой, нафиг демон!? Какая, к чёрту, Лесная волшебница!? Как будто я галлюциногенных грибов наелся и теперь „мультики“ смотрю!!» Видимо, что-то отразилось на его лице, потому что Ярина внимательно посмотрела на него.

— Что с тобой? — Ярина встала и подошла к гостю, пробуя его лоб. — Что болит?

— Ничего, — горло Ростислава перехватил спазм. — Я хочу проснуться.

— Не проснёшься ты, — бросил Даран-Бит, не глядя на гостя.

— В смысле?

— Не проснёшься ты, потому что не спишь, — объяснил демон.

— Не понял, — Ростислав похолодел, почему-то сразу почувствовав, что демон говорит правду.

— Не знаю, какой морок тебя одолел, что ты без памяти здесь оказался, но ты не спишь. Я — настоящий, как и Ярина. Хочешь ущипну побольнее? — взгляд Дарана-Бит стал хитрым.

— Не надо! — автоматически отказался Ростислав, начиная понимать, откуда такая реалистичность происходящего.

«Так это всё на самом деле?!» — на лбу у него выступила испарина, стало душно, сердце заколотилось.

— Что-то мне нехорошо, — прошептал Ростислав, стирая рукавом пот со лба.

— Он нам ещё и заразу сюда принёс, — фыркнул демон.

— Столько всего навалилось сразу… Надо… Надо всё это переварить для начала… — Ростислав закрыл глаза и схватился за голову.

— Побудь с ним, — попросила Ярина Дарана-Бит, а сама нырнула внутрь избы.

Вернулась она быстро. В руках её была чарка с каким-то напитком, густо пахнущим травами.

— Вот, выпей это, и тебе станет легче.

Ростислав, не осознавая, что делает, послушно взял чарку в руки и одним глотком осушил её. Горький вкус едва не вызвал рвоту, но медбрат героически устоял перед слабостью и удержал зелье внутри желудка.

— Что это за гадость? — кривясь спросил он хозяйку дома.

— Такие вопросы полезно задавать до того, как выпьешь, — прокомментировал демон и усмехнулся.

— Это успокаивающий настой. Сейчас твои мысли успокоятся, а нервы расслабятся и тебе станет лучше, — Ярина погладила Ростислава по плечу.

И, действительно, Ростислав почувствовал, как напряженность куда-то улетучивается, бешеный бег мыслей прекращается, нервная дурнота отступает.

— Интересный чаёк. Зачётный, — прокомментировал он. — Надо будет рецепт взять.

Янина улыбнулась, но дать состав чая не пообещала. Пока они обедали, волшебница рассказывала о месте, где она живёт, а Ростислав слушал и не хотел верить в услышанное. Демоны, волшебницы, лешие, домовые… Как такое может быть на самом деле???

После обеда, под воздействием волшебного зелья, Ростислав совсем разомлел и прилёг в тени. Ему никто не мешал отдыхать. Он лежал спокойно, не двигаясь, с закрытыми глазами, но не спал. Сон не приходил, и всё тут. «Ерунда какая-то!» — он потерял терпение и резко сел после двух часов безрезультатных попыток заснуть.

— Что случилось? — спросил его Даран-Бит, копавшийся в огороде неподалёку.

Ростислав внимательно посмотрел на него, напоминая себе, что демон — реальность.

— Никак не могу уснуть, — пожаловался он демону. — Сна ни в одном глазу!

— А ты делом займись, тогда устанешь к вечеру. Такой бугай, а столько времени в тени провалялся. Вон там, — демон указал на грядки, — пройдись и сорняки вырви. Глядишь, и польза от тебя будет.

— А, вдруг, я не то выдерну? Я в растениях плохо разбираюсь.

Даран-Бит подозвал Ростислава, показал ему, что нельзя вырывать, после чего вернулся к своему занятию.

Не став спорить, Ростислав занялся сорняками. Так, за работой и закончился день для всех троих. Вечером, поужинав у костра, все трое сидели во дворе перед избой. От света костра демон казался красным. Ярина и Даран-Бит разговаривали, смеялись, а Ростислав растеряно искал на тёмном небе хотя бы одно знакомое созвездие, но безуспешно. Над ним нависало чёрное покрывало, усеянное совершенно незнакомыми ему звёздами. «Господи, где я??? Что произошло???» — раз за разом задавался он вопросами.

— Завтра хочу дальше идти, — подал он голос. — Вы не подскажите, куда мне направиться?

— От чего же? Подскажем, — кивнула Ярина. — От моей избы тропа идёт. Держись её и выйдешь на одну из деревень.

— Не часто ты по ней ходишь, она, поди, заросла уже, — возразил демон.

— Утром посмотрим, — Ярина обвела Ростислава взглядом с ног до головы. — Ты в таком виде собираешься и дальше идти? Босым по лесу ты, как я вижу, не привык ходить. Да, и люди засмеют.

— У меня ничего другого нет, — Ростислав с надеждой посмотрел на волшебницу.

— Ладно, по утру поищу в сундуках что-нибудь для тебя. Лаптями одарю точно, а одежду надо примерять, у меня кое-что осталось от мужа.

«От мужа? Осталось?» — Ростислав отметил новую информацию.

— Я его провожу завтра на случай, если он опять решит заплутать в лесу, — пообещал демон. — От избы тропа точно заросла, а дальше не знаю.

— Спасибо тебе, Даран-Бит, — поблагодарила демона лесная волшебница.

Ночь была долгой для Ростислава, который так и не смог уснуть, как не старался, хотя физически он немного устал. Вновь он вслушивался в ночные звуки леса, который с наступлением темноты жил своей жизнью: то филин ухнет, то лиса закричит. Ночной симфонии своим храпом аккомпанировал Даран-Бит, к которому, судя по всему, лесные жители успели привыкнуть и нисколько не пугались его, смело приближаясь к лесной избе. Так, безмолвно отсчитывая секунды до наступления утра, Ростислав размышлял о своих новых знакомых. И если с тем, что он познакомился с настоящим демоном, Ростислав смог смириться, как бы это странно не звучало, то Ярина вызывала вопросы. Ярина — лесная волшебница. То, что она «лесная» — понятно, так как живёт в лесу отшельницей. Почему она «волшебница»? Из-за её знаний в приготовлении зелий? Стояло ли за этим что-то ещё? Настоящее волшебство? Перевернувшись на другой бок, Ростислав отверг эту безумную идею. Также, его мучил вопрос касательно её мужа. Где он? Жив ли он? Что значит — «осталось»? Значит, муж умер? Не поэтому ли она теперь живёт отшельницей в дремучем лесу? Столько вопросов, а ответов нет. Голова Ростислава шла кругом, а расспросить Ярину было неудобно. «Попробую расспросить рогатого, когда пойдём по тропе», — решил он, когда на небе появились первые признаки нового рассвета.

По утру удалось найти старые заношенные штаны, да пару лаптей. Этого было достаточно для продолжения путешествия. После завтрака Ростислав, попрощавшись с хозяйкой дома, отправился в путь вместе с демоном. Тропа, как и подозревал Даран-Бит, действительно, успела зарасти.

— Могу я спросить? — обратился с вопросом Ростислав.

— Уже спросил, — отозвался демон.

«Мудак!» — подумал про себя Ростислав.

— Кто муж Ярины?

— Не знаю, — пожал плечами демон.

— Ты с ним не знаком?

— Экая ты бестолковщина! Раз сказал, что не знаю его, значит — не знаком! Когда я встретил Ярину, она уже была вдовой.

Ростислав помолчал, обдумывая это.

— Он давно умер?

— Давно, — кивнул Даран-Бит. — Ещё до моего рождения.

Брови Ростислава при этих словах подпрыгнули вверх в изумлении.

— То есть, как?!

— А, вот так.

Демон, если не брать в расчёт его кошмарные рога, выглядел по мнению Ростислава, лет на сорок, не старше.

— Сколько же тебе лет?

— Много. Сорок уже, поди, — демон обернулся на своего спутника. — А что, выгляжу старше? Это всё проклятый лишай, состарил мою кожу несмотря на то, что Ярина меня исцелила.

— Мне кажется, тут какая-та ошибка, — усмехнулся Ростислав. — Если тебе сорок лет, а муж Ярины умер ещё до твоего рождения, то сколько же ему было лет, когда он умер? И, сколько же должно быть лет самой Ярине? Если судить по внешности, она и сама ещё не родилась, когда её муж умер.

Демон обернулся и посмотрел на Ростислава с удивлением.

— Ярина — волшебница. Ей более пятисот лет отроду. Она одна из переселенцев, прибывших в этот мир из другого, Гибнущего мира. Она вместе со своей семьёй, мужем и детьми, прибыла вместе с остальными переселенцами на Пылающий континент и там поселилась. Там-то и погиб её муж, когда разразилась война, разжегшая Неугасаемое пламя на континенте. Всё бы ничего, но вместе с мужем погибли и дети. Только ей удалось спастись. Бедняжка чуть не потеряла рассудок от горя. Оттого-то она и живёт теперь вдали от всех в глухом лесу, наедине с природой. Так ей легче, по крайней мере, она в это верит.

«Пятьсот лет… Переселенец из другого мира… Пылающий континент… Неугасаемое пламя… Господи, спаси!» — у Ростислава стали, по его выражению, «закипать мозги».

— Но как она смогла прожить столько лет? — спросил Ростислав, после нескольких минут молчания.

— Вот, же, блаженный! — буркнул себе под нос демон. — Я же тебе сказал, она — волшебница. Причём, весьма опытная. Нашла способ жить вечно, желая посвятить себя защите леса и его обитателей.

Полученное объяснение было достаточно исчерпывающим, но разум кричал безмолвным криком о том, что этого не может быть. И, чтобы не потерять свой разум, Ростислав решил больше не касаться этой темы. К полудню демон вывел его к протоптанным тропам, оставленным местными жителями ближайшей деревни. Распрощавшись, каждый направился в свою сторону: демон — обратно в лес, а Ростислав — к деревне.

***

Очередная бессонная ночь выпала Емельяну Викторовичу, который морально порядком устал от невозможности уснуть ночью. Физической усталости он не испытывал, и ясность мысли никуда не пропала. Чувствовал он себя хорошо. Вторак, у которого старик всё ещё гостил, начал сильно раздражать Емельяна Викторовича, хотя никаких предпосылок этому не было. Встав рано утром, пока его хозяин ещё спал, старик тихо оделся и вышел на улицу, вдохнуть утреннего морского воздуха. Краем глаза он заметил движение у развешенных сетей старого рыбака. Было ещё сумрачно, и Емельян Викторович, даже прищурившись и силясь рассмотреть, не смог разобрать, что там двигалось. Он направился к развешенным сетям и, только, когда приблизился к ним достаточно близко, увидел, источник движения. Молодая девушка в мокром сарафане, бледная, почти прозрачная, заметив приближающегося к ней старика, метнулась к кромке воды и, быстро добежав до глубины ей по пояс, нырнула в воду.

Это было неожиданно. Емельян Викторович стоял на месте и растерянно смотрел на водную гладь, ожидая, когда же юная незнакомка вынырнет и поплывёт. Сколько не всматривался старик в воду, он не видел, чтобы девушка вынырнула. Сколько не вслушивался он, не слышал всплесков плывущего человека. «Неужели утонула? — как-то чересчур спокойно подумал Емельян Викторович. — Странно. Ну, и чёрт с ней!» — подумал он, тут же удивившись своей чёрствости.

После завтрака, Вторак пошел вниз, к развешенным сетям, а Емельян Викторович остался у избы, мыть посуду и наводить порядок у избы. С берега послышалась брань.

— Что ещё случилось?! — громко и раздражённо спросил Емельян Викторович Вторака, оторвавшись от дел.

— Сети! Опять эта мерзавка изрезала мои сети! — прокричал с берега Вторак.

Спустившись к рыбаку, Емельян Викторович, действительно, увидел порезанные сети.

— Ты проснулся раньше меня. Ты кого-нибудь видел? — старый рыбак был сильно расстроен.

— Да, видел девку молодую и больше никого, — пожал плечами Емельян Викторович.

— Девку? — переспросил старый рыбак. — Какую девку?

— Откуда же мне знать? — рыбак опять начал раздражать Емельяна Викторовича. — Обычная девка, только в мокром сарафане почему-то. Она тут копалась, а как я приблизился, так сразу бросилась в воду и уплыла.

— И в какую сторону поплыла?

— Да, ни в какую! — вспылил гость рыбака. — Нырнула и больше не вынырнула! Утонула!

После этих слов Вторак подошел к самой воде и крикнул в море:

— Разве так поступают с добрыми соседями, а?! — он погрозил морю кулаком, а потом вернулся к порезанным сетям, посмотрел на них, махнул расстроенно рукой и побрёл обратно к избе.

Эта сцена поставила Емельяна Викторовича в тупик. Он смотрел то на море, то на удаляющегося рыбака, не зная, что и думать. «Что за чертовщина тут творится?» — подумал он и быстро пошел вслед за старым рыбаком.

— Кому ты кричал? — спросил он рыбака, нагнав его.

— Морским обитателям, — мрачно ответил рыбак.

— Ты решил подшутить надо мной? — в голосе Емельяна отчётливо послышался гнев, воспламенившийся в нём ни с того ни с сего, отчего он сильно сжал кулаки, чтобы не пустить их в ход.

— Какие уж тут шутки? Та девка, что ты видел по утру… Несчастная девушка, кончившая свои молодые дни на дне этого моря. Русалки — существа недобрые, но и с ними можно договориться и жить мирно. Не могу взять в толк, отчего эта осерчала на меня. Уже не первый раз пакостит мне, зараза.

«Глупый, суеверный старик! — буквально кричал в мыслях Емельян Викторович. — Нет! Нет! Что я такое думаю?! Да, как же я могу так думать о нём, да ещё после того, как он меня приютил!? Я схожу с ума!» — жилка у виска старика болезненно пульсировала.

Найдя в себе силы успокоиться, он вернулся к своим делам у избы старого рыбака и постарался отвлечься, чтобы ни на кого и ни на что больше не злиться. Пока рыбак не попадал в поле зрения, всё было хорошо, но стоило ему попасться на глаза Емельяну Викторовичу, как у того начинались приступы ярости.

«Надо уходить! — твёрдо решил Емельян Викторович. — Если так дальше продолжится, я кинусь на него с кулаками. Он этого не заслужил, а вот мне требуется квалифицированная медицинская помощь! С головой у меня совсем плохо стало. Завтра утром отправлюсь в путь. Больше ждать нельзя!»

После обеда он объявил о своих планах.

— Что ж, раз решил — будь, по-твоему, — кивнул старый рыбак. — Дам тебе в дорогу сухарей, чтобы шлось веселее. Немного, но дам, — он по-доброму улыбнулся Емельяну Викторовичу, но его гость расценил улыбку, как издёвку.

— Да, что же это такое?! — внезапно вспылил Емельян Викторович. — Ты издеваешься надо мной?!

— Что ты, что ты! — испугался старый рыбак. — И в мыслях не было! Да, разве можно над добрым человеком издеваться-то?

— Ты дурака из меня не делай!! — взревел, словно разъярённый бык, Емельян Викторович и вскочил на ноги.

От испуга Вторак тоже вскочил и попятился от взбесившегося гостя, не зная, что от него ждать. И этот жест был воспринят иначе, чем хотел рыбак. Емельян Викторович, словно в дурном сне, кинулся к рыбаку, схватил того за грудки и приподняв над землёй, сильно припечатал к стене избы. Послышался глухой стук, а следом и стон боли. В отчаянии рыбак ухватился своими руками за необычайно сильные руки своего гостя, силясь освободиться и пуститься наутёк, но сил не хватило. Зато этого хватило, чтобы Емельян Викторович разозлился ещё больше.

— Глупый старик! Решил и дальше испытывать моё терпение!? — всё ещё удерживая в руках старого рыбака, Емельян Викторович сделал несколько шагов назад, раскрутился вокруг своей оси и с силой швырнул Вторака.

Стремительно долетев до стены избы, тело ещё живого рыбака, с глухим стуком ударилось о хорошо подогнанные брёвна стены. Упав на землю, Вторак обмяк и не шевелился. Емельян Викторович, тяжело дыша, стоял в стороне, всё ещё яростно сверкая глазами. Лишь шум прибоя, ветра и криков чаек был слышен вокруг. Рыбак безмолвствовал, даже не стонал. Постепенно приступ ярости сошел на нет, и старик начал понимать, что он натворил.

— Господи! — сдавленно прошептал он и стал осторожно подходить к неподвижно лежащему рыбаку. — Что я наделал?

Налетевшие порывы ветра шевелили на рыбаке одежду. Встав на колени перед неподвижно лежащим телом, Емельян Викторович тронул рыбака за плечо.

— Эй, — громко шепнул он. — Очнись!

Вторак был мёртв.

— Ох! Да что же это со мной!? — в сердцах воскликнул старик и закрыл руками лицо. — Какой грех я на себя взял!!

«Тебя может кто-то увидеть!» — будто кто-то злой произнёс в голове старика, отчего тот резко отдёрнул руки и стал озираться по сторонам. Вокруг было ни души, и это обрадовало. Встав на ноги, Емельян Викторович ухватил мёртвого рыбака под руки и втащил внутрь избы. Сам не зная, зачем, он положил покойника на лавку и прикрыл одеялом. «Мне необходимо выиграть время! Никто не должен его обнаружить раньше, чем я окажусь отсюда очень далеко! Надо бежать, непременно бежать! Я не хочу в тюрьму! Нет! Это был несчастный случай, случайность! Я не хотел! Бежать! Бежать! Бежать отсюда!» — казалось, разум начал трескаться, рискуя рассыпаться на мелкие осколки. Наскоро похватав немного еды, одежды и, всё это завернув в старый платок, Емельян Викторович осторожно приоткрыл дверь и выглянул наружу — никого. Словно преследуемый охотниками волк, он, озираясь по сторонам, побежал прочь от берега. Бежал он быстро, ловко преодолевая препятствия, словно ему снова было 15 лет. Только под вечер понял старик, что до сих пор ни разу не остановился перевести дух. «Откуда во мне столько силы?» — недоумевал Емельян Викторович, вбегая под защиту леса. Наконец, он себя почувствовал в относительной безопасности. Чем глубже в лес он уйдёт, тем меньше вероятность того, что его свяжут с убийством бедного рыбака. «Я должен держать себя в руках! — твёрдо решил старик. — Этого не должно повториться!»

В лесу стремительно темнело. Наступил вечер.

Глава седьмая

В углу чулана на сене мирно сопел Гостимир. Через небольшое оконце уже был виден разгорающийся рассвет. Вся деревня спала, и только несчастный Семён Петрович бодрствовал. Как он не старался, так и не смог уснуть за всё то время, которое находился в этом удивительном месте, неведомо, где. Будь он дома, обратился бы к терапевту с проблемой бессонницы, но тут такой возможности не было. За все дни, что он жил в Болотной, он ни разу не видел никакого врачевателя, к которому можно было бы обратиться даже по какой-нибудь пустяковой причине. Это немного беспокоило старика, привыкшего жить в сообществе, в котором всегда был доступ к медицине. Но, с другой стороны, Семён Петрович не мог не отметить того факта, что здоровье его на данный момент и по его же ощущениям было отменным, и бессонница пока никак не влияла на него. Итак, он лежал с закрытыми глазами, делая вид, что спит.

Было тихо, домашняя скотина ещё не проснулась, даже первая птица не подавала голоса. В этот час сон у всех крепкий. И тут до слуха старика донёсся стук, словно палка упала, ударившись при этом обо что-то такое же деревянное. «Олень какой забрёл? — подумал Семён Петрович, всё ещё лёжа с закрытыми глазами. — Подкрадусь-ка к нему, взгляну одним глазком, пока он меня не заметит». Он почувствовал себя снова мальчишкой, и на лице появилась задорная улыбка. Было приятно ощущать вкус к жизни.

Очень тихо встав со своей лежанки, располагавшейся недалеко от Гостимира, и, ступая по наименее скрипучим доскам, Семён Петрович выбрался на улицу и стал осматриваться по сторонам, ища оленя глазами и ёжась от утренней прохлады. К своему удивлению, он увидел не одного оленя, а целое стадо. Причём, двуногих. Несколько бородатых мужчин в изрядно поношенной одежде и с дубинами в руках рассредотачивались по спящей деревне. «Уж не разбойники ли это? Налёт на деревню?» — подумал старик и, к своему удивлению, решительно, но тихо и осторожно, направился к ближайшим пришельцам, намереваясь расспросить их о цели визита.

— Доброе утро! — вполголоса поздоровался он с ближайшим мужчиной, тихо подойдя к нему, отчего тот подпрыгнул на месте от неожиданности. — Я могу Вам чем-нибудь помочь?

— Режь гадёныша, пока он всю деревню не поднял! — последовал тихий приказ, и к старику быстро подбежал разбойник, вынимающий ржавый, видавший виды нож, с намерением перерезать ему горло.

— Эй! Мужики! Мы так не договаривались! — повысил голос Семён Петрович, пятясь и не сводя глаз с разбойника с ножом.

Он неосмотрительно упустил из вида остальных разбойников, и они напали со спины. Деревянная дубинка звонко стукнула старика по голове. Удар был сильный и в другой ситуации жертва легла бы замертво, но это была совсем не та ситуация — противником оказался странник издалека. Было больно, но не сильно. Ровно настолько, чтобы ощутить удар, понять, что не стоит получать ещё один. Пригнувшись, Семён Петрович ринулся вперёд на остановившегося разбойника с ножом и с силой ударил того головой в грудную клетку. Удар получился мощным, разбойник отлетел назад и остался на земле корчась от боли и жадно хватая ртом воздух.

— Подъём!! — взревел громовым голосом Семён Петрович на всю деревню, намереваясь поднять жителей по тревоге. — Разбойники!! Тревога!!

Рёв старика оказался таким неожиданным для разбойников, что они дрогнули и отступили назад, но очень быстро пришли в себя и, разделившись на группы, ринулись, кто куда. Одни врывались в избы, избивая жильцов, другие пытались нейтрализовать Семёна Петровича, видя в нём реальную угрозу их планам, третьи бились с выскочившими из изб мужчинами.

Недолго думая, старик схватил дубинку поверженного им разбойника и встал в боевую стойку, готовый принять вызов. Один на один, он был слишком силён и быстр для разбойников, но тех было много, они навалились на старика группой, обрушивая на него град ударов. Пропустив несколько, Семён Петрович решил, что пора переходить к чему-нибудь потяжелей. Дубинка, что была в его руках, казалась ему почти невесомой и короткой. Он быстро осмотрелся по сторонам, ища себе новое оружие. Заприметив у одного из заборов лежащую старую оглоблю, Семён Петрович швырнул дубинку в нападающего разбойника, который от удара замертво повалился на землю. Старик воспользовался моментом и побежал к оглобле.

Да! Это было совсем другое дело. Взявшись обеими руками за конец оглобли, старик решительно повернулся в сторону подбегающих к нему разбойников. Повернулся он так решительно, так легко удерживая длинную палку в своих руках, и с таким уверенным лицом, что враги, не достигнув радиуса поражения оглоблей, в нерешительности остановились. Одно дело колотить старика дубинками, когда у него самого дубинка не длиннее их, и совсем другое дело получить оглоблей по хребту или голове и не иметь возможности приблизиться к сопернику.

— А ну, племя воровское, подходи по одному, супостаты! — возбуждённо воскликнул Семён Петрович, многообещающе улыбаясь разбойникам и легко размахивая перед ними оглоблей.

К этому времени битвой была объята вся деревня. Жители Болотной пытались сопротивляться разбойникам, только получалось у них это неважно. Семёну Петровичу стало ясно, что местные жители не привыкли к сражениям и не часто становились перед выбором: сражаться или быть ограбленным. Краем глаза старик отметил неумелые и бестолковые попытки сопротивляться разбойникам, и с этим надо было что-то делать, причём, чем скорее, тем лучше. Семён Петрович чувствовал в себе проснувшуюся силу, он ощущал, насколько он ловок, а пропущенные ранее удары не доставляли ему страданий.

«Не знаю, откуда во мне всё это и как долго такая сила будет во мне, но нужно успеть выгнать этих мерзавцев, пока я ещё могу это сделать!» — Семён Петрович был настроен решительно и не стал долго размышлять над тактической обстановкой в деревне. Выбрав несколько целей, старик, занося оглоблю для сокрушительного и точного удара, ринулся на ближайших разбойников и одним ударом смог положить сразу двоих. На него со спины тут же попытались напасть другие, но Семён Петрович был великолепен и не оставлял ни единого шанса противникам. Молниеносно развернувшись, легко преодолевая инерцию оглобли в руках, он нанёс сильный удар ещё двоим, отправив их в мир беспамятства.

— И это всё, что вы можете?! — воинственно усмехнулся старик, и часть разбойников, отказавшись от затеи убить его, бросилась в лес наутёк. — Трусливые собаки! — кричал он им вдогонку, нанося очередной сокрушительный удар.

Покончив с одной частью разбойников и обратив в бегство остальных, Семён Петрович, бросив оглоблю и вновь подхватив дубину, бросился на выручку к жителям деревни. Нежданно-негаданно налетая со спины на разбойников, старик с одного удара ловко лишал кого чувств, а кого и жизни. Когда численный перевес был в пользу жителей деревни, оставшиеся на ногах разбойники благоразумно пустились бежать в лес. Преследовать их никто не стал. Жители Болотной были сильно избиты и, в принципе, не были бойцами, а Семён Петрович не хотел один преследовать разбойников: он легко заблудится и станет жертвой тех, кого собирался преследовать, когда они накинуться на него всем скопом. Вместо погони он принялся помогать жителям связывать ещё живых разбойников и складировать тела погибших. Разбойников небрежно сваливали в кучу, а с убитыми из деревни обходились с уважением.

Мать рыдала над телом погибшего сына, ещё совсем молодого. Внуки голосили у тела деда, погибшего защищая их. Но в целом, всё обошлось малой кровью.

— Как твоё имя? — спросил Семёна Петровича подошедший старик.

— Семён, — ответил тот.

— Я — Яромир, здешний староста, — представился подошедший. — Низкий тебе поклон… — он поклонился Семёну Петровичу в пояс, — …от всей нашей деревни. Если бы не ты — быть беде.

— Был рад помочь, Яромир.

Яромир подошел и крепко, от всей души обнял Семёна Петровича.

— Ты, говорят, живёшь при Любогосте?

— Да. Любогост меня и мальчишку Гостимира приютил, дал кров и еду. Взамен мы ему по хозяйству помогаем.

— Хорошо, — кивнул Яромир. — Окажи милость, помоги с погибшими. А после я бы хотел с тобой ещё поговорить.

Пока Семён Петрович помогал хоронить в отдельных могилах погибших жителей деревни и зарывать в одной яме убитых разбойников, часть жителей деревни учинила суд над пленёнными. Суд был скорый и суровый. Связанные разбойники, кому не посчастливилось пасть от рук жителей деревни или Семёна Петровича, наблюдали, как для них готовили колья и свиной жир. Жалобные мольбы не были способны растопить сердца людей, потерявших своих детей, супругов, родителей и родственников в утреннем налёте.

— Зачем колья? — обеспокоенно спросил Семён Петрович Любогоста, покончив с похоронами погибших. Он не участвовал в суде, и не обратил на него внимания, будучи занятым убитыми.

— А-то не знаешь? — усмехнулся хозяин трактира. — На кол сажать сукиных детей будут!

— На кол? — не веря своим ушам переспросил Семён.

— Отрубания головы они не заслужили, — обыденно пояснил Любогост. — Так решил народ.

«Вот уж не думал, что стану одной из причин того, что кого-то на кол посадят», — в смятении подумал Семён Петрович и тут же поймал выбегающего из трактира Гостимира.

— Ты куда собрался? — спросил старик мальчика.

— Хочу на казнь посмотреть, дед Семён, — весело ответил Гостимир.

— Ну уж нет, — твёрдо решил старик. — Казнь — зрелище не для детей.

От этих слов Семёна Петровича хозяин изумлённо посмотрел на старика, но промолчал: пришелец был человеком странным. На казнь собирались все, от мала до велика, она была как поучительным, так и развлекательным мероприятием.

— Ну, дед Семён! — запротестовал Гостимир.

— Сказано тебе: нет! Живо вернись в трактир и займись делом! — приказал старик и символическим подзатыльником задал направление мальчишке. — Сам не найдёшь себе работу — я помогу! — крикнул он вдогонку.

— Эк, тебя разобрало, — причмокнув, произнёс хозяин трактира, не сводя глаз со своего работника.

Семён Петрович бросил взгляд на Любогоста, но не стал ничего говорить. Ему совсем не нравилась перспектива посещения Гостимиром казни разбойников. Пусть считают его странным, и, вообще, каким угодно, но смотреть этот ужас он пацану не даст.

После полудня всё было готово. Для каждого разбойника был приготовлен кол, хорошо смазанный свиным жиром. Перед въездом в деревню вырыли ямы и в каждой установили по одному колу. Чтобы колья не упали под тяжестью тела, в ямы положили крупные камни, потом засыпали ямы землёй и хорошо утоптали. Сверху тоже навалили камней вокруг кольев.

Семён Петрович не пошёл на казнь. Он, во-первых, не хотел там быть, а во-вторых, он следил за Гостимиром, чтобы тот не смог сбежать и увидеть это жуткое зрелище. Послышались первые громкие крики осуждённых, посаженных на кол. Семёна Петровича пробила дрожь. Крики становились всё громче и отчаяннее.

Пока шла казнь, Гостимир периодически вздыхал и поглядывал на Семёна Петровича, а тот уже заткнул уши, чтобы не слышать истошных криков боли связанных мужчин, под собственным весом всё сильнее и сильнее насаживающихся на скользкий от свиного жира кол, который разрывал им внутренности. Этот ужас продолжался несколько часов. Наконец, крики стихли, и Семён Петрович с облегчением увидел, что жители деревни стали расходиться.

К вечеру в трактир пришел староста деревни.

— Отчего не пришел на казнь? — спросил Яромир. — В победе твоя прямая заслуга есть.

— Я… не люблю на казнь смотреть, — поморщился Семён Петрович, вспомнив жуткие крики.

— А так и не скажешь, что ты чувствительный, — засмеялся староста. — В бою был свиреп, словно медведь.

— То был бой, а это — казнь. Нашёл, что сравнивать.

— Твоя правда, — улыбнулся Яромир. — Но, я к тебе не за этим пришел.

— А зачем?

— Сегодня ты нас всех спас, — произнёс староста и рукой остановил Семёна Петровича, попытавшегося возразить. — Не спорь! Если бы не ты, много бы людей полегло, может и все. Слух у тебя острый, сила — недюжинная, а по ловкости ты обойдёшь любого юношу в нашей деревне. Хочу тебе предложить работу.

— И какую же? — поднял бровь старик.

— Будешь нашим стражем?

Семён Петрович задумался. С одной стороны, это большая ответственность и весьма ненормированный рабочий день, а опыта в этом деле у него никакого не было. С другой стороны, это повысит его социальный статус в деревне, укрепит его позицию и наладит быт.

— Я этим никогда не занимался, — предупредил он, давая себе время на обдумывание предложения.

— До того, как стать старостой деревни, я тоже никогда им не был, — усмехнулся Яромир. — Ты, проявил себя, как сильный и ловкий человек, ты сможешь защитить нас.

— Не я один бился с разбойниками, — заметил Семён Петрович. — Вон, сколько помощников было.

— Будь, по-твоему, — пожал плечами староста. — Возьми себе несколько человек в стражники и обучи их.

— Да, чему же я их обучу, если я и сам ничего не умею? Я вообще, строитель, а не охранник… тфу… не стражник.

— Не прибедняйся. Все видели, как ты умело сражался. Бери дело в свои руки.

«А, может, он прав, и я не так уж и плох? Возьму несколько человек. Соорудим себе какое-нибудь оружие. Те же копья были бы весьма кстати! И установим очерёдность дежурства».

— Хорошо, — согласился Семён Петрович. — Я попробую наладить в деревне охрану.

— Вот и ладненько! — потёр руки Яромир. — Я поговорю с Любогостом, и он тебе выделит одну из гостевых комнат. Негоже главному стражнику жить в кладовке и спать на полу.

— Но у меня нет денег оплачивать комнату, — возразил Семён Петрович.

— У тебя — нет, а у старосты деревни — есть.

— Тогда, пусть мальчик живёт со мной. У него, кроме меня, никого больше нет.

— Как пожелаешь, — согласно кивнул староста.

Договорившись с хозяином трактира, Семёна Петровича и Гостимира переселили в одну из гостевых комнат. Мальчик так и остался при трактире работать, а Семён Петрович вступил в новую должность — Главного стражника деревни Болотное. Вместе со старостой, он обошел дома и набрал себе добровольцев, готовых, помимо своих дел, заниматься охраной деревни и участвовать в тренировках. Оружия, как такового, в деревне не было совсем, простые топоры, вилы и лопаты в счёт не шли. Поговорив с кузнецом, Семён Петрович заказал у него несколько наконечников для копий, изготовлением древков для которых старик вместе со своими подчинёнными занялся сам. Вскорости у стражи деревни появилось настоящее оружие — копья. Семён Петрович, вспоминая нападение разбойников, рассудил, что наличие копья сохранит больше жизней и не даст приблизиться на короткое расстояние обладателю дубины. Оставалось научиться самому и научить остальных правильно пользоваться копьём. Само собой, такого жизненного опыта ни у Семёна Петровича, ни у жителей деревни не было. Вспомнив несколько художественных фильмов и надеясь на то, что в них не очень далеко ушли от реальности, Семён Петрович стал учить своих людей владению копьём. Начались будни, наполненные тренировками и несением караула.

Глава восьмая

У границы деревни Лихое Ростислав, спрятавшись слушал песню, которую пела молодая девушка. Пела она в голос, пела не весело:

Липа вековая над рекой шумит,

Песня удалая вдалеке звенит.

Луг покрыт туманом, словно пеленой,

Слышен за курганом звон сторожевой.

Родителей решенье: стоит он под венцом,

Молодца сковали золотым кольцом.

«Только не с тобою, милая моя,

Спишь ты под землёю, спишь из-за меня.

Над твоей могилой соловей поёт,

Скоро друг твой милый тем же сном заснёт.»

Песнь смолкла, девица тяжело вздохнула. Ждать дальше было уже ни к чему, и Ростислав вышел из укрытия.

— Привет! — поздоровался он с девицей, на что та ойкнула испуганно и положила руку на сердце. — Какая у тебя песня невесёлая, — подметил Ростислав.

— То только песня, — девица в нерешительности отступила на пару шагов назад, сохраняя дистанцию.

Заприметив осторожность девицы, Ростиславу стало смешно, но он ограничился лишь улыбкой, не желая отпугнуть незнакомку. В это время раздался шум приближающегося человека, девушка и Ростислав посмотрели в ту сторону.

— Ах, вот, ты где! — к ним решительно вышел рассерженный мужик. — Ишь, черти её носят! Живо домой, да помоги матери! — грозно скомандовал он.

Ростислав молча переводил взгляд с девушки на мужика и обратно.

— Да, папенька, — смиренно поклонилась девица и, опустив глаза, быстро ушла прочь.

— А ты, кто таков? Почто к дочери моей пристаёшь? — грозно обратился мужик к стоящему Ростиславу, который мгновенно вспыхнул внутри и, борясь с приливом злости из-за бесцеремонности и нахальства незнакомца, молча сжал губы и шумно выдохнул через нос.

— Ишь! Сопит, как бык племенной! — хмыкнул мужик. — И не таким шкуру спускали!

Мужик был ниже Ростислава и не выглядел столь уж внушительно, но чувствовалась сила в его жилистом, привыкшем к ежедневному тяжелому труду, теле. В деревенских драках он себя в обиду с детства не давал, и сейчас смотрел на Ростислава опытным глазом, чётко подмечая сильные и слабые стороны потенциального противника.

— Ну? Чего молчишь? Али немой?

— Нет, — коротко ответил Ростислав, играя желваками.

— А раз — нет, так отвечать надо, когда старшие спрашивают! А теперь проваливай отсюда! Нам бродяги и бездельники тут не нужны! А коли лихие намерения имеешь, так мы тебя быстро на кол посадим, там и одумаешься!

— Слушай, мужик! — терпение Ростислава подходило к концу. — Я сюда пришел за помощью, а не для поиска приключений… — он запнулся, — … себе на одно место.

— Пришел за помощью, а сам к моей дочери пристаёшь! — прищурившись, мужик смотрел в глаза Ростиславу, уперев руки в бока. — Даже не мечтай! Знай же, что она уже сосватана, а голодранцы и чужаки нам не нужны!

— Тфу-ты, господи! — только так и смог Ростислав выразить своё отношение к происходящему.

Он не хотел обострять конфликт, но так уж случилось, что плевок мужик принял на свой счёт и пошел пятнами по лицу.

— Да, ты, я смотрю, нуждаешься в тумаках! — рукава вмиг оказались закатаны, обнажая жилистые сильные руки.

— Эй! Эй! Успокойся! — повысил голос Ростислав, выставляя перед собой руку.

Было б сказано! Мужик ловко подскочил к Ростиславу и с размаху ударил, целясь в челюсть. И не попал. Ростислав, не задумываясь, ловко выставил блок рукой, сводя на нет попытку нанести ему сокрушительный удар. Когда-то, хотя и недолго, он занимался восточными единоборствами, и теперь это помогло. Ростислав делал всё автоматически, не думая.

Мужик не стал долго расстраиваться из-за первой неудачи и начал наносить всё новые и новые удары, разбивающиеся о блоки Ростислава. По мере того, как Ростислав парировал удары, в нём всё больше закипала злость, нашедшая выход в молниеносном ударе в лицо мужика, повалившего того на землю. Мужику было больно, из носа обильно текла кровь, а часть лица начала распухать. Нападавший отполз от Ростислава, провёл пальцами под носом, посмотрел на кровь на руке и, встав на ноги, зло выпалил:

— Ничего! Наши дорожки ещё пересекутся! Помяни моё слово!

— Ты сам начал! — возмутился Ростислав.

— Мы ещё поговорим! — держась за нос, мужик, поднялся и поглядывая на Ростислава, ушел в заросли кустов.

— Чёрт! — ругнулся Ростислав. — Только этого мне и не хватало! И что теперь делать? Ближайшая деревня — вот она, а я умудрился попасть в историю с её же жителем, не успев даже попросить о помощи!

И, действительно, искать другую деревню было бы и с подсказкой затруднительно, а тем более без неё, а в этой уже начались проблемы, причём прямо на её границе. Надо было что-то решать: идти в деревню или идти прочь.

— Ладно, рискну! — решился наконец Ростислав и пошел к домам.

Долго искать новые проблемы не пришлось. Не успел он сделать и десяти шагов, как увидел вдалеке всё того же нахального мужика со своими дружками. Увидев их, Ростислав замедлил шаг: «Вот, гад, дружков собрал! Ладно, не первый раз с отмороженными встречаюсь!» Ростислав не остановился и, уж, тем более, не повернул назад.

— Вон он! — закричал своим спутникам мужик, указывая рукой на путника, и они всей толпой побежали к Ростиславу.

— Мудак! — ругнулся Ростислав, остановившись.

Мужик, с которым Ростислав уже дрался у границы деревни, сам-то в драку не полез, зато натравил своих приятелей. «Хитрая бестия!» — отметил про себя Ростислав, готовясь к нападению. Приятели не стали терять время на разговоры, а молча навалились на Ростислава, осыпая его ударами рук и ног. Видя такой поворот дела, Ростислав обошёлся без прелюдий и вступил с деревенскими в схватку, ведя неравный бой. Их было больше, они были привыкшие к кулачным боям, опытнее Ростислава. Он это очень хорошо понимал, но что-то внутри толкало его вперёд, словно это нечто было уверенно в победе Ростислава. Он же, в свою очередь, доверился этому необъяснимому чувству и, ловко блокируя почти все удары, наносил свои. Его удары было очень сложно парировать, не только из-за их молниеносности, но и из-за невероятной силы. В итоге Ростислав крепко стоял на своих двоих, чувствуя слабую боль в местах ушибов, а его противники ползком удалялись прочь, оставив на земле кровь и выбитые зубы.

Зачинщик драки, издали растерянно смотревший на своих приятелей, отползающих от Ростислава, поднял глаза на противника и попятился.

— Чтоб больше ко мне не лезли, ясно?! — крикнул Ростислав, стараясь унять гулкое сердцебиение и успокоить дыхание.

Драчуны покинули улицу, оставив Ростислава одного. Он огляделся. «Что ж, знакомство с туземцами состоялось», — отметил он про себя, увидев в окнах изб лица жителей деревни, которые невозмутимо наблюдали за дракой, а теперь отворачивались и уходили по своим делам.

***

Не разбирая дороги, лосем продирался Емельян Викторович сквозь густой кустарник, не обращая внимание на острые ветви и шипы. В голове, болезненно стучала мысль: «Бежать! Бежать, как можно дальше от берега, от рыбака!» Наверное, он ещё долго так убегал, если бы его путь не пересёкся с конным отрядом воинов, двигающимся сквозь лес в полном молчании.

— Ах, чёрт! — в голос ругнулся Емельян Викторович, когда вывалился из очередного куста, столкнувшись нос к носу с боевым конём.

Слегка встав на дыбы, конь отпрянул назад и заржал. Всадник, крепко держась в седле, угрожающе наклонил копьё в сторону старика, но не ударил.

— Простите! — извинился старик и попытался обойти всадника, но его тут же окружили другие, перекрыв возможность ретироваться.

— Взять его! — прозвучал приказ, и на шею Емельяна Викторовича тут же была наброшена петля.

Испугался старик не на шутку. В голове лишь стучалась мысль: «Поймали! Меня поймали! Что же теперь со мной будет?»

Емельяна Викторовича повели на верёвке за одним из коней, привязанного к нему за руки, но с шеи верёвку сняли. Идти приходилось быстро, поспевая за конными. Но, куда же его вели? Старик не мог даже предположить, так как, по его ощущениям, его уводили куда-то в сторону, где он никогда не бывал. Возможно, это был поисковый отряд, направленный в лес для поимки убийцы рыбака, и они хватали всех, кого заподозрят. И, если это так, то его ожидает суд и приговор. Сколько ему дадут? Сколько бы не дали, жизнь свою он кончит в тюрьме, так как был он не молод, очень даже немолод. А может, его вообще решат казнить?! «Не признаюсь! Ничего не видел, ничего не слышал!» — решил про себя Емельян Петрович.

Тем временем уже вечерело. Конный отряд остановился, и отправив пару разведчиков вперёд, стал дожидаться их возвращения.

Всё в порядке! — рапортовал один из разведчиков по возвращению. — В деревне всё спокойно, крестьяне занимаются своими делами. Никаких посторонних замечено не было.

— Хорошо, — кивнул командир отряда. — Выступаем. Вы — слева, вы — справа, остальные — за мной!

Разделившись на три маленьких отряда, конные воины медленно двинулись занимать позиции. Люди в деревне, как и сообщил разведчик, действительно занимались своими делами, ни о чём не подозревая. Внезапно для них на деревню из леса вышли три группы вооруженных всадников, которые без лишних слов наносили удары по голове специальными дубинками, предназначенными лишь для лишения жертвы чувств. Никто не собирался убивать крестьян, они нужны были живыми. Поскольку Емельян Викторович так и остался привязанным к коню, ему пришлось всё это наблюдать из первого ряда. Не в силах помешать, он смотрел, как сокрушительные, но не смертельные, удары лишают чувств мужчин, женщин, стариков и детей. Его вгоняла в трепет эта жестокость. Он не понимал, для чего эти бедолаги могли понадобиться немногословным всадникам. Не выдержав, Емельян Викторович закрыл глаза.

Очень скоро всё кончилось. Спешившись, воины волокли бесчувственные тела людей в центр деревни и методично связывали их, формируя невольничью цепь. Емельяна Викторовича привязали к остальным невольникам, лишив его сомнительной привилегии следовать за своим личным похитителем. Собаки были убиты, птицу частично побили на еду, остальная разбежалась, а коз и коров привязали, чтобы взять с собой, зачем добру пропадать?

Возле невольничьей цепи выставили охрану, которая сменялась каждые два часа, как предположил Емельян Викторович, который единственным был в сознании из всех пленных. Остальные воины ужинали и отдыхали.

Под утро пленники пришли в себя, и сформированный караван невольников был готов отправиться в путь. Во время очередной бессонной ночи, которую провёл Емельян Викторович связанным, его мысли приняли стройный порядок: теперь ему было очевидно, что его пленение никак не связано с убийством бедняги Вторака, а являлось всего лишь банальным случайным порабощением. Тут бы возмутиться, но ему возмущаться не хотелось. Старик был под впечатлением от зрелища вечернего нападения на деревню. Эмоциональных сил противиться своим похитителям у старика не было, и он, смирившись, доверился судьбе.

Всадники вели пленных по лесу, и Емельян Викторович совсем перестал ориентироваться. «Где север? Где юг? Один чёрт знает, где мы!» — хмуро подумал он.

Наконец, впереди замаячили городская стена, укрепления на ней и каменные дома. Впереди был какой-то город.

— Куда нас ведут? — шепотом спросил Емельян Викторович у идущего перед ним мужчины.

— А ты разве не узнал всадников? Это стражники Грозового города. Туда нас и ведут.

— Эй! — обратился к ним один из всадников. — Молчать!

Пленники замолчали, украдкой взглянув на стражника исподлобья.

— Зачем нас туда ведут? — дождавшись, когда всадник перестанет обращать на них внимание, вновь шепотом обратился с вопросом Емельян Викторович.

— Не знаю, — шепнул мужчина.

Вопреки ожиданиям старика, колонну невольников повели не через центральные ворота города, а к боковому входу, располагавшемуся в крепостной стене. Войдя в прохладу и сырость каменного подземелья, пленники ослепли на некоторое время, пока их глаза не привыкли к тусклому освещению, даваемому редкими факелами на стенах. Увиденное расстроило Емельяна Викторовича, но основное расстройство, как он предположил, было ещё впереди. Разделив пленников на несколько групп, их разогнали по нескольким большим камерам, полы в которых были усыпаны соломой. Замки решетчатых дверей щёлкнули, отделяя очередной этап жизни людей, оставшихся наедине друг с другом и страхом.

Глава девятая

Пришло время опробовать на практике свой волшебный браслет бессмертия. Олаф Злосмех ждал этого момента очень долго. Повелев привести одного из пленников в свой кабинет, злой колдун остался один. Его нервное напряжение заставляло его беспокойно ходить по комнате. Подойдя к окну, колдун заставил себя остановиться и, стоя лицом к окну, Олаф нервно постукивал пальцами по своему боку, обняв себя.

— Что же они так долго?! Тут всего ничего, несколько этажей между кабинетом и темницей!

В дверь постучали.

— Войдите! — Олаф резко развернулся к двери лицом, взгляд его горел.

Тяжелая деревянная дверь отворилась и в кабинет вошли стражники и пленник со связанными за спиной руками. Это был молодой, полный сил мужчина. Рубашки на нём не было, а на шее висело какое-то скромное украшение на кожаном шнурке.

— На стул его! — скомандовал Олаф.

Пленник тут же был усажен на стул и надёжно привязан к нему.

— Крепко привязан? — поинтересовался колдун у стражи.

— Крепко, — получил он ответ.

— Тогда вон, все вон! — колдун жестом указал на дверь.

Стража молча вышла, затворив за собой дверь, и осталась стоять возле неё.

— Отлично, отлично, — руки Олафа слегка дрожали от волнения. — Сейчас опробуем, — дрожащими пальцами, он взял волшебный браслет и надел его себе на руку.

Несколько секунд браслет безвольно висел на запястье и лишь слегка светился слабым сиянием, но уже спустя пару мгновений сжался на запястье своего носителя, плотно облегая плоть.

— Ох! — взволнованно выдохнул Олаф. — Сейчас, сейчас… — он посмотрел на привязанного к стулу пленника, который молча исподлобья смотрел на колдуна.

Подойдя близко к привязанному человеку, колдун вытянул вперёд руку с браслетом и начал вытягивать жизненную энергию пленника, тут же поглощая её. Пленник забился на стуле и попытался закричать, но Олаф сделал свободной рукой движение, словно сжимает что-то, и горло пленника перехватило так, что тот едва мог вздохнуть. Глаза пленника стали закатываться, кожа бледнеть. Постепенно бедняга стал терять силы, он обмяк на стуле, а потом жизнь полностью его покинула. Опустив руку, Олаф Злосмех прислушался к своим ощущениям. Простой смертный не смог бы почувствовать разницу, но только не опытный колдун, каким был Олаф. Он однозначно чувствовал в себе дополнительную жизненную энергию, вырванную только что из другого человека.

— Получилось! — шепотом произнёс Олаф, глядя на бездыханное тело. — Неужели у меня получилось? Да! Получилось! — громко воскликнул колдун и расхохотался своим знаменитым бесчеловечным хохотом. — Я буду жить вечно!!!

Его возгласы и хохот расслышали стражники за дверью и внутренне похолодели от ужаса, но внешне своих чувств не выдали.

— Стража! — послышался нетерпеливый крик из кабинета.

Тут же в кабинет вошли стражники.

— Уберите эту падаль отсюда! — отдал приказ Олаф. — И приведите ко мне следующего!

Отвязав мёртвое тело от стула, стражники молча вынесли труп из кабинета и отправились за следующей жертвой. Олаф же в это время внимательно прислушивался к своим ощущениям, нет ли проявления каких-либо побочных явлений. Но нет, всё было замечательно. «Неужели, я смог создать идеальный браслет бессмертия?! Невероятно!! — Олафу хотелось кому-то поведать об этом и немедленно. — Надо рассказать об успехе Алиссе Дерзкой! Только она меня сможет понять и оценить по достоинству! Но, пока надо ещё несколько тел опустошить, у меня чертовски разыгрался аппетит!»

Привели ещё несколько человек, которых Олаф Злосмех полностью осушил, вобрав в себя их жизненную силу. Мёртвые тела оперативно вывозили за стены города и хоронили на кладбище, которое располагалось за стенами города и служило последним пристанищем для людей низшего сословия, в заранее подготовленных общих могилах.

Ближе к ужину Олаф Злосмех пригласил свою гостью подняться к нему в кабинет. Стражник проводил Алиссу Дерзкую и оставил её наедине со своим господином и очередной жертвой, надёжно привязанной к стулу. Войдя в кабинет, Алисса с интересом взглянула на запястье Олафа, на котором плотно сидел волшебный браслет бессмертия. Олаф заметил направление её взгляда и, довольный собой, улыбнулся гостье и кивнул:

— Да, моя дорогая Алисса, Вы абсолютно правы! У меня всё получилось!

— Поздравляю! — она бросила взгляд на пленника, вернее, пленницу.

Это была молоденькая девушка, почти ещё девчушка. Глаза её были красными от слёз, её трясло от страха. Она уже не рыдала и, подчинившись судьбе-злодейке, смирно сидела на стуле и ждала своего часа.

— Встаньте за моей спиной, дорогая Алисса, прошу Вас! — попросил Олаф, намереваясь продемонстрировать гостье своё изделие в деле.

Заняв место позади Олафа, Алисса с интересом и лёгким беспокойством, стала наблюдать, как колдун, выставив вперёд руку с волшебным браслетом, начал вытягивать жизненную силу из несчастной девушки. От Тёмной волшебницы потребовалось собрать всю волю в кулак, чтобы ни на миг не отвернуться. Алисса наблюдала, как девушка начала бледнеть лицом, синеть, закатывать глаза и обмякать на стуле, умирая. Очень скоро всё закончилось. Олаф Злосмех засмеялся и обернулся к Алиссе, ожидая восхищения его мастерством, а мёртвое тело девушки неподвижно сидело на стуле, всё ещё удерживаемое верёвками.

— У тебя получилось, — каким-то слишком ровным голосом произнесла Алисса. — Молодец.

— Молодец? Да, я — гений!! — воскликнул Олаф. — Все будут трепетать передо мной, настоящим гением!!!

— И сколько тебе дала смерть этой… девушки? — спросила Тёмная волшебница, которую последняя фраза Злосмеха заставила задуматься.

— Если мои расчёты верны — год, целый год дополнительной жизни! — Олаф начал ходить по кабинету из угла в угол, не в силах сдерживать эмоции. — Я — гений, гений! — повторял он сам себе.

— Год, — повторила Алисса, ещё не совсем разобравшись в нахлынувших ощущениях после демонстрации работы волшебного браслета бессмертия. — Нет, — покачала она головой, — это неправильно, — произнесла Алисса в полголоса.

— Я — гений. Я буду жить вечно, — Олаф всё ещё был погружен в свои мечты и не сразу осмыслил замечание гостьи. — Что? — он внезапно остановился и посмотрел на Алиссу. — Неправильно? Что неправильно?

— То, что ты сделал, — Алисса указала пальцем на тело. — Так не должно быть. Это неправильно.

— Почему? — изумился Олаф, откровенно не понимая, о чём идёт речь.

— Ты отбираешь десятки лет жизни у тех, кто мог бы все эти годы приносить пользу, проживая их, и всё лишь для того, чтобы жить дольше всего лишь на один год! Я поняла бы, если бы ты прибавлял целиком отпущенные им года жизни, но год, один единственный год?! Ты не стал бессмертным, Олаф!

Морща лоб, Олаф Злосмех силился понять, что он делает не так, по мнению Алиссы.

— Я не понимаю, о чём ты говоришь. Что есть жизни этих крестьян в сравнении с моим долголетием? Как ты можешь сравнивать столь несравнимое?

— Их жизни важны для этого мира, Олаф, очень важны! Так нельзя поступать!

— Ты ставишь в один ряд со мной этих грязных животных? — Олаф оскорбился. — Что за чушь ты несёшь!? — взревел он.

— Ты не оценил того, что сотворил. Ты будешь жить и убивать, чтобы жить, — возразила ему Алисса. — Ты должен прекратить это! Жизнь народа важна!

— Ты смеешь сравнивать меня с ними? — у Олафа от возмущения перехватило дыхание. — Не смей! Нет! Это не прекратится! Я буду забирать столько жизней простолюдинов, сколько мне потребуется. Ничего! Женщины ещё нарожают!

— Ты говоришь ужасные вещи! — воскликнула Алисса. — Умоляю, прекрати это сейчас же! Уничтожь браслет или хотя бы переделай его!

— Нет, — воскликнул Олаф, отпрянув от Алиссы, пряча руку с браслетом за спиной. — Ни за что! Это — моя вечная жизнь!

— Безумец, что ты будешь делать, когда простолюдины закончатся? — крикнула Алисса в лицо колдуну. — Начнёшь убивать нас?! Потом других могущественных?! Неужели, до тебя не доходит?!

Глаза Олафа сверкнули гневом, кулаки сжались. Если бы Алисса не была опытной волшебницей, он, не задумываясь, убил бы её на месте. Но, Тёмная волшебница была опасным противником. К тому же, она навела его на очень ценную мысль: а вдруг жизнь могущественных будет давать не год жизни, а больше? Это надо было обдумать и… проверить.

— Отправляйся в свои покои и оставайся там до тех пор, пока я не разрешу оттуда выйти! — приказал Олаф.

Да, Олаф мог приказать ей это. Здесь и сейчас. Обстоятельства были таковы, что это она была у него дома, а не наоборот. Алисса было дёрнулась колко ответить ему, но благоразумие вовремя остановило её, она подчинилась.

— Как пожелаешь, — спокойно ответила она и подошла ко входной двери.

— Стража! — крикнул Олаф и дверь перед Алиссой отворилась, показался один из стражников. — Отведите мою гостью в её покои! Пусть остаётся там до моего распоряжения!

Такой приказ не был неожиданностью, стражник слышал их разговор, он лишь опасался, как бы Тёмная волшебница не выместила на нём свою злость на Олафа. Отступив в сторону, стражник дал Алиссе выйти из кабинета, а затем с почтением проводил её в гостевые покои. Всё пошло не так, как рассчитывала Алисса, и теперь она оказалась под домашним арестом. Но её не зря назвали Дерзкой. Она не упустит возможности ускользнуть у Олафа из-под носа, желательно, вместе с проклятым браслетом. А пока она обдумает сложившееся положение и составит план действий.

***

Сидя в тёмной темнице, в сумраке, холоде, смраде и тесноте, Емельян Викторович наблюдал, как пленников, его собратьев по несчастью, по одному куда-то уводят. Уводить-то уводили, но ещё никто из них не вернулся. Это настораживало. «Интересно, куда их уводят? — думал старик. — Ещё интереснее, почему никто из них не возвращается?»

— Эй! — шепотом окликнул он своего соседа. — Куда уводят людей?

— Откуда мне знать? — получил ответ старик.

«Скверно, — заключил Емельян Викторович. — Если никто не возвращается, значит пленников оставляют там, снаружи. А где — это „снаружи“? Определяют куда-нибудь, как рабов? Рабов… Хм, скверно быть рабом. А если их не в рабы определяют, что тогда? Что же там наверху происходит? — в глубине сознания старика вновь проснулось зло. — Нет! Никаких рабов нет! Люди не возвращаются, потому что они мертвы! — застучала мысль в голове Емельяна Викторовича. — Придёт и мой час! Придёт и мой черёд умереть, там, наверху! Но, я не хочу умирать! — мысленно разговаривал сам с собой старик. — Они хотят убить меня! Они убьют, если только… — мысль оборвалась. — Если только, что? — спросил сам себя Емельян Викторович. — Если только я не дам себе волю и не освобожусь от оков! Когда меня поведут, я разорву путы, убью охрану и сбегу… Убивать? Нет! Я не хочу никого убивать! Бедолага Вторак пал от моей руки! Нет, только не снова! Тогда меня убьют… Убьют!»

Емельян Викторович издал достаточно громкий стон и закрыл лицо руками.

— Ты чего? — спросил старика сосед.

— Мне страшно, — честно признался Емельян Викторович.

— Всем страшно.

— Что же делать?

— Не знаю. Уж, ты сам для себя реши, что ты можешь сделать.

«И что же я, старик, могу сделать против вооруженной охраны?» — растеряно подумал Емельян Викторович, и в голове его прозвучал ответ, словно в старике была ещё одна личность: «Старый дурак! В тебе кипит сила, с которой им не совладать! Дождись своего черёда!» Емельян Викторович даже подпрыгнул от неожиданности, а сосед покосился на него, но ничего не сказал. Емельян Викторович решил, что это один из способов подсознания выдавать ответы, которые лежат глубоко внутри.

Из коридоров послышались тяжелые шаги. Опять кого-то сейчас уведут. Пришли стражники, слепящие узников светом факелов.

«Встань!» — приказал голос в голове Емельяна Викторовича, и он, сам не понимая, зачем, встал в полный рост. Это не укрылось от глаз стражников. Осматривая темницу, подыскивая очередную жертву для своего господина, стражники сразу заметили одиноко стоящего старика, выделяющегося на фоне сидящих на полу людей.

— Вон того, — пальцем указал один стражник другому.

— Ты! — окликнул Емельяна Викторовича стражник, — Подойди сюда!

Емельян Викторович, стараясь не наступать на сидящих на полу людей, подошел к двери. Дверь открыли и старика вывели в коридор.

— Руки за спину! — последовал приказ, и старик подчинился.

Его руки крепко связали за спиной и толкнули в спину:

— Вперёд! Пошел!

Поднявшись из подвальных помещений, Емельян Викторович потерял способность видеть, так как его глаза успели уже отвыкнуть от света. Пленника повели по хозяйственным коридорам. Тут было достаточно людно и у старика не возникло желания что-либо предпринять для своего освобождения. Вздумай он сейчас сопротивляться, его банально задавят людской массой, как стражники, так и прислуга. «Терпение! — билась в голове Емельяна Викторовича мысль. — Ещё не время».

Они поднялись на несколько этажей выше и оказались в более богато обставленных коридорах с гораздо меньшим количеством людей. Они поднялись ещё выше и в роскошных коридорах уже кроме них, конвоиров и старика, никого не было. «Настало время действовать! — воскликнул голос в голове. — Разорви путы и врежь этим болванам как следует!»

«Но, я не смогу разорвать эту толстую верёвку. Это невозможно, — сам себе пожаловался старик».

«Хватит ныть и ждать с моря погоды! — тут же ответило подсознание. — Тебя обязательно убьют, если ты сейчас же не предпримешь что-нибудь! Рви верёвки! Сопротивляйся!»

Старик, напрягшись, разорвал путы, удерживающие его руки за спиной. Послышался звонкий хлопок и верёвка, разорванная на части, упала на пол, а руки старика, описывая широкую дугу, оказались перед ним. Свободен!

— Какого чёрта!? — удивился стражник, идущий позади, и остановился, недоумённо глядя на верёвку на полу и на старика перед собой.

Не оставляя страже ни единого шанса, Емельян Викторович накинулся на них с голыми кулаками. На здоровых, рослых и сильных мужчин в доспехах, посыпался град сокрушительных ударов, оставляющих вмятины на их экипировке и болезненные ушибы на теле. Стражники не успели даже выхватить мечи, столь внезапным и яростным оказалось нападение старика. «Бей! Круши!» — разрывался голос в голове Емельяна Викторовича. Противники уже были повержены, но старику показалось этого мало. Он подходил к каждому и методично ломал шеи служивым, одному за другим. Лишь когда хрустнула последняя шея, Емельян Викторович остановился и окинул импровизированное поле битвы взглядом. «Боже! Что я опять наделал?» — застонал он мысленно. «Либо они, либо ты! — тут же одёрнул голос в голове. — Уходи отсюда! Ищи выход!» И старик быстро пошел прочь. Ему совсем не хотелось встречаться сейчас с кем-либо из стражников или прислуги, совсем не хотелось ещё кого-нибудь убивать ради своего спасения.

Большой дворец, внутреннее устройство которого Емельяну Викторовичу совсем не было знакомо, как раз то самое место, где можно заблудиться. И он не преминул это сделать. По несколько раз, как ему показалось, он проходил одними и теми же коридорами, пока наконец не столкнулся нос к носу с двумя стражниками, охранявшими какую-то дверь.

— Стой! Куда направляешься? — один из стражников сделал шаг к старику, намереваясь, как максимум, дать хорошего пинка и задать направление куда угодно, лишь бы прочь отсюда.

Но Емельян Викторович воспринял этот жест совсем иначе. Внутренняя тьма вновь им овладела, и он сделал встречный шаг, одновременно с этим занося кулак для удара в нос. Стражник только и успел удивиться, прежде чем его нос был сломан, и он очутился на полу в беспамятстве.

— Ах ты, падаль! — воскликнул второй стражник и выхватил свой меч. — Сейчас я тебе кишки выпущу!

«Ты сам его слышал. Он хочет тебя убить!» — кричал голос в голове старика. Стражник сделал выпад, целясь в живот, но Емельян Викторович оказался проворнее: он ловко сделал шаг в сторону и отбил меч ногой с такой силой, что тот вылетел из рук воина, отлетел в сторону и с громким лязгом упал на каменный пол. Не давая себе время на раздумье, Емельян Викторович провёл несколько удачных ударов, оглушая противника, а затем, после того как стражник оказался на полу, свернул ему шею. Емельян Викторович направился было к первому стражнику с намерением свернуть и ему шею, но тут он услышал звук открывающейся за его спиной двери. «Подкрепление?» — подумал он и обернулся. Из-за приоткрытой двери, которую совсем недавно охраняли двое поверженных стражников, на старика смотрела молодая женщина с синими волосами.

— Вы пришли освободить меня? — спросила она старика. — Как Ваше имя, рыцарь?

Такой поворот событий поставил Емельяна Викторовича в тупик. «Освободить? Я? — судорожно обдумывал её слова старик. — Значит, она, как и я — узница?»

— Меня зовут Емельян Викторович, — представился старик.

— Моё имя — Алисса Дерзкая. Прошу Вас, рыцарь, выведите меня из этого места! Хозяин этого города меня пленил без какой-либо причины и заточил в этих покоях.

— Да-да, конечно, мы пойдём вместе, — согласился Емельян Викторович. — Только, я не знаю, куда идти.

— О, не волнуйтесь. Я позабочусь об этом, — Алисса вышла из своих покоев и прислушалась. — Похоже, тревоги ещё нет.