Бесплатный фрагмент - Чудеса великого мастера

Чудеса великого мастера
Анастасия Уткина

— Ребята, в наш городской музей привезли выставку живых бабочек, и в пятницу мы идём туда на экскурсию! — радостно сообщила в понедельник пятому «в» учительница биологии.

— Ура! — радостно закричали все.

Веселье усилилось, когда Наталья Сергеевна (так звали учительницу) показала ученикам фотографии разных бабочек и сказала, что это такие бабочки, которых ребята ни разу ещё не видели, потому что они живут в тропических странах и в наши края не прилетают.

— У вас будет задание, — постаралась перекричать учеников Наталья Сергеевна. — После экскурсии вы должны будете написать сочинение о выставке, поэтому внимательно всё слушайте и запоминайте!

— Неужели нельзя сходить в музей просто так? — возмутились на перемене девчонки.

— Не хочешь — не ходи, — тут же последовал ответ от сильной половины 5 «в». Ей было абсолютно всё равно, куда идти в пятницу, лишь бы не сидеть в школе на уроке биологии, который по пятницам был последним и всегда самым нудным.

Споры продолжились до конца перемены, пока их, наконец, не прервал звонок, быстро остудивший горячие головы напоминанием о контрольной по математике. Класс быстро расселся по своим местам и замер.

Предстоящий поход в музей на выставку живых бабочек никого не оставил равнодушным, в том числе и Кирилла — живого, любознательного мальчика, который, как и многие его сверстники, скучным урокам предпочитал яркие незабываемые впечатления. По правде говоря, бабочки его не очень интересовали. Больше всего на свете Кириллу нравились книги и компьютерная графика, а сам он мечтал стать капитаном дальнего плавания. Но на бабочек Кириллу хотелось взглянуть хотя бы для того, чтобы потом создать на компьютере необычный рисунок одной из них и удивить им соседку с четвёртого этажа Ленку. Однако, когда его хрустальная мечта была близка к осуществлению, прямо накануне долгожданной пятницы Кирилл слёг с высокой температурой — сказалось сражение под проливным осенним дождём с другом Вовкой из 5 «д». Всю среду и весь четверг Кирилл послушно принимал лекарства, которые ему давала мама, и надеялся, что в пятницу всё-таки сможет пойти в музей. Но мама вынесла по этому поводу строгий вердикт, и Кирилл совсем приуныл.

Наступила пятница. Кирилл тихо лежал в постели и с грустью думал о том, как сейчас весь его класс рассматривает живых бабочек и видит то, чего он, Кирилл, может уже никогда в своей жизни не увидеть. Вот таким печальным и расстроенным застал в то утро Кирилла его папа. Он зашёл в комнату сына, чтобы спросить, как тот себя чувствует и не хочет ли отвлечься от своих мрачных мыслей. Кирилл молча помотал головой. Тогда папа, хитро улыбаясь, сказал:

— И даже не хочешь увидеть бабочек?

Кирилл удивлённо посмотрел на папу, а тот, загадочно подмигнув, заговорщически прошептал:

— Если ты не смог пойти к бабочкам, бабочки пришли к тебе сами! Закрой глаза!

— И что будет?

— Закрой, закрой, увидишь. И не открывай, пока я не скажу.

Кирилл закрыл глаза и стал ждать. Он чувствовал, что папа готовит для него что-то необычное и с трудом сдерживался, чтобы случайно не испортить папин секрет. А папа тем временем что-то включал, что-то настраивал, чем-то шуршал и чем-то щёлкал. Наконец, он подошёл к сыну и радостно сообщил, что всё готово и что тот может смотреть. Кирилл открыл глаза и увидел… включённый телевизор.

— А теперь, але оп! — и папа протянул Кириллу 3D очки. — Сейчас я покажу тебе фильм про бабочек. Может, это, конечно, не те бабочки, которые приехали в наш музей, но всё-таки…

— Вот это да! Спасибо! А где ты взял этот фильм?

— Ну, это маленькая тайна. Итак, я включаю?

— Включай, конечно!

Кирилл от неожиданности и радости чуть не подпрыгнул на кровати. Он надел очки и, расположившись поудобней, приготовился смотреть. Папа сел рядом, и фильм начался. Сначала они услышали небольшой рассказ о том, где живут разные бабочки, чем питаются, как зимуют и т. д. Потом голос за кадром рассказал о необычном строении глаз бабочек, и Кирилл узнал, что такие глаза называются «фасеточными», что в переводе с французского языка означает «гранёные». И правда, если такой глаз рассматривать под микроскопом, то он становится похожим на тысячи драгоценных камней с десятками граней. Затем на экране закружились, готовые впорхнуть прямо в комнату, сотни ярких бабочек, и голос за кадром начал представлять каждую из них и рассказывать много разных интересных вещей. Кирилл их всех не запомнил и вообще ему больше понравился рассказ про глаза. А потом Кирилл и вовсе отвлёкся, и стал думать о чём-то своём. Очнулся он лишь тогда, когда увидел на экране один знакомый экземпляр: белянку капустную, проще говоря, капустницу — одну из тех, которых любила ловить летом во дворе его младшая сестра.

И вдруг… Нет, конечно же, Кириллу это показалось…, хотя нет, он пригляделся повнимательней и заметил, что бабочка капустница подмигивает ему своим огромным фасеточным глазом. Хотя, как она могла ему подмигивать, Кирилл так и не понял, но она подмигивала! А потом ещё чудесней: бабочка кивком головы пригласила Кирилла подойти к ней поближе. «Вот это 3D…», — промелькнуло у Кирилла в голове. Он посмотрел туда, где сидел его папа. Папы не было. «Надело ему, наверно», — решил Кирилл и, медленно встав с кровати, подошёл к телевизору. Бабочка приветливо закивала головой, увлекая удивлённого телезрителя вглубь экрана. Кириллу стало немного не по себе, и он захотел позвать на помощь папу, но потом почему-то передумал и, поколебавшись немного, нерешительно шагнул вперед. И вот тут-то начались настоящие чудеса. Во-первых, Кирилл понял, что очутился в том самом уголке дикой природы, о котором рассказывал голос за кадром, а во-вторых, бабочка белянка, покачав своей огромной головой-скафандром, сказала:

— Идите, идите, мы все вас здесь ждём!

— Кто это мы…?

Кирилл настолько растерялся, что даже не подумал о том, что с его стороны было глупо отвечать бабочке: ведь бабочки не разговаривают! Потом он посмотрел туда, где находилась его комната и удивился ещё больше: комната выглядела так, как будто находилась за толстым большим стеклом. «Вот бы сейчас вошли папа с мамой! — подумал Кирилл. — Как бы они, наверно, испугались!» После этого он посмотрел вокруг и сам испугался: «То ли я стал таким маленьким, то ли всё в этом „заэкранье“ такое огромное». Всё, действительно, выглядело очень большим, а бабочка оказалась даже чуть больше самого Кирилла. И ещё ему понравилось придуманное им слово «заэкранье» — как «зазеркалье»! А ещё Кирилл подумал: «Эх, жаль, Вовки здесь нет. Вот расскажешь ему — не поверит!» Но больше подумать он ни о чём не успел, потому что его окликнула бабочка-капустница:

— Идёмте, я расскажу вам обо всех наших чудесах!

И вдруг Кирилл понял, что он уже ничего не боится и что сейчас он стоит на пороге великого и потрясающего приключения, о котором мечтал всю свою жизнь. Ему очень понравилось, что бабочка называла его на «вы». Кирилл сразу почувствовал себя взрослее и умнее. Он обернулся к бабочке и восхищённо посмотрел на её глаза-бриллианты. Белянка тихонько рассмеялась:

— Красиво?

— Красиво! А я только что слышал, что такими глазами вы лучше видите движущиеся предметы…

— Конечно…

— И что глаза у вас разного цвета…

— Конечно разного! У бабочек глаза бывают и белые, и жёлтые, и оранжевые и даже красные и тёмно-коричневые! Но что такое наши глаза по сравнению с крыльями!

— Да, крылья у вас супер, — согласился Кирилл. — А почему они такие разноцветные?

— А вот почему! — и капустница распахнула своё крыло. Тонкое и лёгкое, оно казалось сотканным из воздушной ткани. Чтобы получше рассмотреть его, Кирилл подошёл ближе. Он сильно удивился, когда увидел на крыле белянки малюсенькие частички одинаковой величины, похожие на кровельную черепицу, которую он видел на крышах некоторых домов и на рисунках в детских книжках. «Черепица» ровными рядами покрывала всю поверхность тонкого крылышка и тельца бабочки белянки. Кирилл тихонько дотронулся рукой до нежного крылышка и тут же одёрнул руку — с «черепицы» на землю посыпался разноцветный дождик.

— Ой!

— Ничего страшного, — поспешила успокоить его бабочка. — Это пыльца. Она попадает на наши крылья с цветов, когда мы пьём их нектар. Вы уже рассмотрели мои чешуйки?

— Которые похожи на черепицу? Рассмотрел. Только они у вас не особенно разноцветные! Здесь вот почти все белые, а тут — чёрные.

— Это у меня они такие, а ведь есть крылья и красные, и жёлтые, и оранжевые…

— А почему?

— Вы когда-нибудь видели тюбик с краской? — вместо ответа продолжила белянка.

— Ну да! Мой друг Вовка учится в художественной школе. Он мне показывал такие тюбики.

Кирилл захотел рассказать, как однажды они с Вовкой пытались краской из таких тюбиков разрисовать оконное стекло, но потом передумал…

— Так вот, каждая малюсенькая чешуйка — это как тюбик с краской. Но не с простой краской, а специальной, которая называется «пигмент». Например, если на крыле бабочки одни чешуйки с красным пигментом, а другие с жёлтым, то крыло будет красно-жёлтым. Причём чешуйки с одинаковым пигментом располагаются не как попало, а в особом порядке, поэтому на крылышке получаются разные узоры — линии, завитки или круги.

— Ничего себе! А откуда берётся эта краска?

— Из растений, которыми питается гусеница, прежде чем стать бабочкой. Например, мои крылья — светлые, потому что я, когда была гусеницей, питалась листьями капусты. Если гусеница ест растения красного цвета, то крылья бабочки будут красными.

— А узоры? — не унимался Кирилл. — Почему они все разные? Как чешуйки сами складываются в такие узоры? Это же не пазлы…

— Ну, как они складываются — это, наверно, большой секрет… А вот зачем нам эти узоры… Иногда просто для красоты, а иногда…

Капустница замолчала и загадочно поглядела на мальчика своими фасеточными глазами.

— Что иногда? — не удержался Кирилл.

— Знаете, здесь недалеко есть замечательная полянка, где полным-полно всяких бабочек. Летим туда?

Мальчик от неожиданности замер на месте.

— Не бойтесь. Садитесь ко мне на спину и крепко держитесь за мои чешуйки.

Сначала незадачливый путешественник опять испугался, но потом любопытство взяло верх над страхом и, взгромоздившись на спину своей новой знакомой, Кирилл взмыл в воздух.

— Ну, вот мы и на месте.

Кирилл осторожно спустился на землю и начал осматриваться. Да… такого разнообразия ему ни разу в жизни видеть не приходилось. Вокруг него порхали десятки разноцветных бабочек, мерцая синими, красными, жёлтыми и прочими цветами с сотнями узоров и переливов. В первые секунды у Кирилла даже голова закружилась.

— Вот это да! Я даже подумать не мог…, — и мальчик с интересом стал разглядывать крылатые создания.

— Ну что, хотите узнать, для чего у бабочки узоры на крыльях?

— Разумеется!

— Тогда идёмте. Сейчас вы увидите что-то совсем необычное!

И Кирилл, затаив дыхание, последовал за капустницей.

— Пожалуй, пришли. Оглянитесь вокруг.

Кирилл посмотрел по сторонам. Странно, но никаких необычных бабочек он не увидел. Вернее, никаких бабочек вообще, кроме своей капустницы. Вместо них на мальчика широко раскрытыми глазами смотрела… сова.

— Нет никаких бабочек. Только сова.

Белянка засмеялась.

— Почему вы смеётесь? — обиделся Кирилл.

— Сова? А вы приглядитесь повнимательней. Почему она смотрит и не моргает? Да и к тому же сова по сравнению с вашим теперешним ростом показалась бы вам настоящим великаном! Это не сова.

— А кто же?

Кирилл внимательно всмотрелся в непонятное существо. Белянка оказалась права: что-то в этой сове было не совсем совиное… И тут вдруг… голова совы зашевелилась и… вспорхнула ввысь!

— Ой! — вскрикнул Кирилл. — Что это?

Белянка расхохоталась:

— А это то, о чём я и хотела вам рассказать: разные узоры на крыльях бабочек!

— Так это была бабочка?

— Бабочка! Бабочка-сова! Её научное название — Калиго. Догадались, почему «сова»?

— Да-а-а…

— Этот узор у неё не для красоты, а для защиты! Когда маленькая птица видит глаза совы на внутренней стороне крыльев этой бабочки, она, как и вы, думает, что перед ней — сова и улетает прочь. Для многих птиц совы очень опасны. Так бабочка защищается от своих врагов.

Кирилл вновь взглянул на Калиго, примостившуюся на соседней ветке. Завораживающее зрелище, нечего сказать! Как ни крути, а видел он перед собой глаза совы. Настоящей совы! Причём со всеми оттенками, чётким контуром и правильным рисунком. Как будто какой-то художник нарисовал эти глаза на листе бумаги! «Вовка так не смог бы», — подумал Кирилл.

— Ну что, удивила я вас?

— Ещё как! А почему это… ой! Ой-ой-ой!

Договорить Кирилл не успел. Прямо перед собой он вдруг заметил голову огромной кобры! Нет, две головы! Сразу две кобры, какой ужас! Кирилл метнулся в заросли, но капустница уже спешила ему на помощь.

— Стойте, — закричала она. — Не бойтесь, это опять не то, что вы подумали!

Не на шутку перепуганный Кирилл не сразу смог заставить себя выглянуть из укрытия и прислушаться к словам белянки.

— Это не кобры…, это… тоже бабочка. Идите сюда, не бойтесь. — И в подтверждение своих слов капустница обратилась к кому-то с вежливой просьбой: — Уважаемая Павлиноглазка, не могли бы вы на минутку распрямить свои крылышки, чтобы они выглядели менее угрожающими, а то вы совсем напугали нашего гостя!

И тут произошло чудо: две ужасные кобры моментально исчезли, а вместо них на траве появилась большая бабочка с тёплой, приветливой окраской. Кирилл помотал головой, словно желая избавиться от страшного видения, и медленно приблизился к белянке.

— Видите, — сказала она, — это обычная бабочка с красивым именем Павлиноглазка Атлас.

— Ничего себе «Павлиноглазка»! «Бабочка-кобра» — это я понимаю!

— Там, где она живёт, её называют «Мотылёк — голова змеи»!

— Ничего себе мотылёк! Да она огромная как самолёт!

— Верно, огромная! — весело согласилась белянка. — Это одна из самых крупных бабочек планеты. Размах её крыльев около двадцати пяти сантиметров! Вы, наверно, заметили, что и Калиго не маленькая? Чуть меньше Павлиноглазки, но всё же…

— А какой размах крыльев у вас?

— Порядка пяти сантиметров.

— Да… есть, с чем сравнить. Кстати, а что означает название «Калиго»?

— «Калиго» в переводе с латинского означает «мрачный». Вы успели рассмотреть её наряд? Он не яркий. Это все потому, что Калиго — сумеречная бабочка. Она питается и охотится в тёмное время суток. Разновидностей бабочек Калиго очень много.

— И Павлиноглазка — сумеречная бабочка? Она ведь тоже не особенно пёстрая.

— Да…

— А почему её зовут Павлиноглазкой? На павлина она вроде не похожа…

— А вы видели когда-нибудь павлина?

— Конечно! Сто раз!

— Видели на его перьях крупные пятна, похожие на глаза?

Кирилл задумался. Ну, конечно, он видел. У него дома даже было такое перо, привезённое папой откуда-то с юга.

— А теперь внимательно посмотрите на крылья Павлиноглазки.

Кирилл посмотрел и увидел на нижних крыльях огромной бабочки примерно такие же пятна — «глазки». Он всё понял.

— Но у Павлиноглазки есть и второе имя — Сатурния, — продолжила белянка. — Вообще, они очень необычные. Дело в том, что Сатурнии живут очень мало — всего неделю или две и за это время никогда ничего не едят. У них даже рта нет.

— Как же они живут?

— За счёт жира, который успевают накопить, ещё будучи гусеницами.

— Фантастика!

— И ещё, — белянка понизила голос, — если вы подойдёте к ней поближе, то увидите на её голове удивительные усики, очень напоминающие птичьи перья.

Кирилл решил подойти и посмотреть. Конечно! Разве мог он упустить такой шанс? Павлиноглазка Атлас приветливо повернула к мальчику свою маленькую головку и с гордостью продемонстрировала пышные усики-антенны, похожие не то на птичьи перья, не то на два жёлтых листочка. Но, в любом случае, было очень красиво, и Кирилл остался доволен увиденным. Заодно он захотел разглядеть и то, что его так напугало — крылья с головами кобр. В раскрытом виде они выглядели не такими уж и страшными: только два закругления и всё. Но как же они были похожи на настоящих кобр! С перепугу и не отличишь. Не удивительно, что эту Павлиноглазку так боятся птицы. Тут Сатурнии, видимо, надоело сидеть на одном месте, и, легко вспорхнув, она скоро исчезла из виду.

Кирилл задумчиво посмотрел ей вслед.

— Ну что, идём дальше? — окликнула его белянка.

Кирилл решительно шагнул вперёд и внезапно услышал пронзительный крик:

— Осторожней! Вы чуть не наступили мне на крыло!

Мальчик в недоумении остановился и посмотрел по сторонам.

— Кто здесь?

— Я!

Кирилл старался отыскать взглядом говорившее существо, но, как он ни вглядывался в листву, никого так и не увидел. И тут вдруг один из сухих листочков зашевелился и стал медленно отползать в сторону. Кирилл подумал, что под листочком прячется бабочка и решил приподнять его, чтобы посмотреть, кому он причинил такое беспокойство. Но едва рука мальчика коснулась листа, как вновь послышался недовольный голос:

— Ой-ой-ой! Оставьте меня в покое!

Кирилл отскочил назад и испуганно пробормотал:

— Простите, но я только хотел извиниться перед вами…

— И для этого схватили меня за крыло?

— За крыло?

Последние слова сильно удивили мальчика, поскольку кроме сухого листа на земле никого не было. Ни жучка, ни мотылька — никого. Только сухой листочек. Наблюдавшая за происходящим белянка уже торопилась на помощь своему другу.

— Пожалуйста, дорогая капустница, покажите мне, где здесь крыло?

— Да вот же оно, — кивнула белянка в сторону сухого листа.

— Где? Под листом?

— Нет, нет… Лист — это и есть крыло. Видите, под ним тельце, голова и усики бабочки.

Кирилл внимательно посмотрел на лист и заметил, что под ним действительно сидит тусклая невзрачная бабочка.

— Её зовут Долечайлия бисалтида. Цвет нижней стороны её крыльев — маскировка. Так она спасает себя от хищников.

— Не может быть…

Удивляться тут было чему: крылья необычной бабочки полностью копировали сухой лист и формой, и окраской. Здесь было всё: и прожилки, и подгнившие участки, и, самое главное, цвет. Точь-в-точь упавший с дерева листок. Ну, кто на такой позарится?

— Вы, наверно, никогда не попадёте в клюв хищнику! — восторженно заявил Кирилл. В ответ Долечайлия бисалтида кокетливо покачала усиками, а белянка шёпотом добавила:

— Если вовремя успеет сложить свои крылья. Ведь их наружная поверхность совсем другого цвета.

И белянка попросила их новую знакомую показать себя во всей своей красе. Снаружи она и правда оказалась совсем другой: буро-коричневой с жёлтыми пятнышками на верхних крылышках. Решив долго не задерживаться на виду у любопытных гостей, маленькая бабочка с длинным сложным именем вспорхнула и была такова.

Проводив её взглядом, Кирилл и капустница продолжили своё путешествие. Первые знакомства произвели на мальчика очень сильное впечатление. Он шёл и думал, как это раньше он ничего почти не знал о бабочках. Теперь же Кирилл просто места себе не находил: так ему хотелось поскорее рассказать о своём телепутешествии Вовке… Его просто распирало от нетерпения! Однако возвращаться назад в свою комнату Кирилл не спешил и надеялся, что впереди его ждут новые захватывающие приключения. И он не ошибся…

— Гляньте-ка туда! — и капустница кивнула в сторону бабочки с жёлто-зелёными крыльями, такую же огромную и красивую, как Павлиноглазка Атлас.

— Какая яркая!

— Яркая окраска бывает чаще всего у… ядовитых бабочек.

— Ядовитых? — насторожился Кирилл.

— Не для людей, а для птиц, которые на них охотятся. Если птица съест такую бабочку, ей станет плохо, и в следующий раз она постарается держаться подальше от пёстрых крылышек. А это представитель ядовитых бабочек — Голиаф.

— Такой же огромный, как и наша Павлиноглазка!

— Точно! Такие огромные бабочки называются Птицекрылами или, по-научному, Орнитоптерами, потому что размах крыльев у них такой же, как и у некоторых птиц. Сказать по секрету, у них он даже чуть больше, чем у воробья и синицы! Из Птицекрылов Голиаф второй по размерам после королевы Александры.

— А это ещё кто?

— А вот кто! — и бабочка кивнула в сторону другого гиганта, мирно покачивающегося на ветке лианы. — Размах его крылышек около тридцати сантиметров!

Кирилл поднял голову вверх и увидел ещё одного великана, крылья которого, как и крылья Голиафа, играли в лучах света чудесными разноцветными переливами. Очарованный красотой бабочек, которых он никогда раньше не видел, мальчик целую минуту стоял неподвижно, внимательно всматриваясь в цвета их крыльев и стараясь понять, откуда берётся этот необычный сияющий оттенок. Причем у Голиафа, с его ядовитой защитой, этот оттенок был намного ярче и насыщеннее: зелёный и ярко-жёлтый на фоне чёрного густого бархата он казался сотканным из золотых и изумрудных нитей, которые сверкали и переливались на солнце, превращая бабочку в сказочное таинственное существо. Птицекрыл королевы Александры обладал более сдержанными красками, однако, и их было вполне достаточно, чтобы надолго приковать внимание к такому незаурядному моднику. Кирилла поразило не только цветовое разнообразие обоих гигантов, но и полная симметрия узоров правого и левого крыла, точно такая же, какую он видел у Калиго и Павлиноглазки. Он даже осмелился подойти поближе и пересчитать все пятнышки: рисунки правого и левого крыла были совершенно одинаковыми, будто сделанные в зеркальном отражении, причем верхние и нижние крылья имели свой собственный рисунок и собственную форму. Мальчик поделился своими открытиями с белянкой, и та охотно с ними согласилась:

Это удивительно, но такая симметрия есть у каждой бабочки, даже у самой маленькой и заурядной, за исключением, возможно, одной, по имени Урания мадагаскарская. Посмотрите на меня, на других бабочек, и вы увидите, что я права.

Кирилл посмотрел и увидел, что капустница действительно была права: цвета и узоры покрывали воздушные крылья бабочек в невероятно точном симметричном порядке.

— А скажите, — продолжил Кирилл, — что такого ели гусеницы Голиафа и Птицекрыла королевы Александры, что теперь их крылья так красиво переливаются? Кстати, а что означают их имена?

— Голиаф носит имя одного высокого и сильного человека. А Птицекрыл королевы Александры назван в честь английской королевы.

— А цвета?

И тут внимание Кирилла привлекло нечто. Это нечто было похоже на сказочное сияние волшебной птицы с невероятным синим оперением, отливающим радужным перламутром.

— Ух ты…

Кирилл был поражён.

— Кто это?

— Это — парусник Улисс. Ещё одна необычная бабочка с необычным названием. В его цвете кроется загадка окраски наших гигантов. Давайте подойдём к нему чуть ближе.

И они подошли. Вблизи Парусник Улисс оказался ещё чудеснее. Прежде Кирилл даже не представлял себе, что бабочки могут быть такими прекрасными. Парусник Улисс с любопытством посмотрел на подошедших и легонько взмахнул крыльями, как будто собираясь вновь подняться в воздух. При этом краски его чешуек заиграли сотнями переливов, и Кириллу показалось, что это вовсе не живая бабочка, а драгоценное украшение.

— Нет, нет, не улетайте, дорогой Улисс, — поспешила обратиться к красавцу белянка, — мы хотим познакомиться с вами.

— Что ж, знакомьтесь, — неспешно ответил ей Парусник, преисполненный чувством собственного превосходства.

— Мы можем рассмотреть ваши крылышки?

— Пожалуйста.

И, словно делая одолжение двум назойливым незнакомцам, Парусник Улисс раскрыл перед ними свои крылья, чтобы Кирилл смог спокойно ими полюбоваться. Это были необычные крылья, потому что вместо привычных разноцветных узоров по их чешуйкам был разлит настоящий перламутр.

— Что же ели ваши гусеницы? — поинтересовался Кирилл.

В ответ Улисс высокомерно усмехнулся и ответил:

— Растения, разумеется.

— У вас такой цвет, … я подумал, что они питались морскими раковинами.

На этот раз мудрый Улисс промолчал.

— Это не совсем цвет, — тихо шепнула мальчику капустница. — Вернее, это совсем не цвет. Здесь нет никакого пигмента.

— Как это? Но я же вижу синий цвет! Только он переливается. Почему?

— Синего, серебристого и золотистого пигментов не существует. Это не красящее вещество, это… солнечный свет!

Кирилл совсем растерялся. В его голове крутились тысячи вопросов. Он посмотрел на свою спутницу и уже открыл рот, чтобы засыпать её своими «почему», как вдруг откуда-то издалека до него донесся чей-то весёлый голос:

— Ну и ну, вот это путешественник! Весь фильм проспал!

Кирилл смотрел по сторонам, пытаясь понять, кто говорит и внезапно заметил, что и пёстрая полянка, и Улисс, и капустница начинают покрываться плотным густым туманом, а вместо них выплывает… улыбающееся лицо папы.

Кирилл повертел головой и увидел, что он лежит на своей собственной кровати, рядом работает телевизор, а около кровати стоит папа и продолжает улыбаться.

— Я что спал? — недоумённо спросил у него Кирилл.

— Спал. Да ещё как! Самое интересное пропустил.

Спал! Значит, все чудеса, показанные и рассказанные ему бабочкой капустницей, Кирилл видел во сне? А как же Калиго, Павлиноглазка, Улисс? Бабочка сухой лист, наконец?

— А бабочки? — спросил он и тут же почувствовал, как ему становится грустно и обидно.

— А что бабочки? Бабочки закончились. Хочешь, я поставлю сначала?

Кирилл сел на кровати.

— Не надо…

— Да не переживай ты так. Подумаешь, потом посмотришь.

Папе было невдомёк, почему сын так расстроился из-за пропущенного фильма. Он подсел к нему на кровать и постарался утешить:

— Знаешь, а в фильме таких интересных бабочек показывали: бабочку-сову, бабочку-кобру… Представляешь, а ещё я увидел там бабочку, похожую на сухой лист. Никогда раньше о такой не слышал…

Кирилл оживился.

— Сухой лист? Так это же Дол… Дол…

— Долечайлия бесалтида? Посмотри, здесь на коробке так и написано. Вот это да! Так ты спал и запомнил?

К Кириллу вернулась его прежняя уверенность:

— Я тоже видел бабочку-сову. Кстати, по-научному она называется Калиго. И Павлиноглазку.

И Кирилл рассказал папе весь свой сон. Он рассказал и о путешествии с бабочкой-белянкой, и о чудесных знакомствах с разными обитателями необычной полянки, и, конечно же, об Улиссе.

— Да, не перестаёшь восхищаться человеческим мозгом: человек спит и видит во сне то, о чём говорят с экрана!

И папа вновь широко улыбнулся.

— Только вот я так и не понял про Улисса… Почему его крылья переливаются как перламутр?

— Благодаря специальному свойству света…

— Странно, а белянка об этом ничего не сказала. Вернее, в фильме не сказали…

— Сказали, просто ты ничего не понял.

— Почему?

— Потому что вы этого ещё не изучали в школе. Это физика девятого класса.

— Ничего себе. А расскажи! Я пойму.

— Ну что же… Тогда смотри и слушай.

Папа вышел из комнаты и через минуту вернулся с небольшой хрустальной вазой в руках.

— Смотри. Это хрустальная ваза. Хрусталь очень похож на стекло, поэтому фокус получится.

После этого короткого объяснения он подошёл к окну, отдёрнул штору и, впустив в комнату яркий солнечный свет, поднёс к нему свою вазу.

— Подойди сюда. Видишь?

Обыкновенная маленькая прозрачная бесцветная ваза вдруг заиграла на солнце всеми цветами радуги, как настоящий бриллиант! Она отливала то одними, то другими оттенками: жёлтыми, синими, оранжевыми, красными, зелёными и фиолетовыми. Кирилл и раньше замечал, что прозрачные предметы начинали при солнечном свете так красиво переливаться, но никогда не задумывался почему.

— Видишь? — повторил папа.

Кирилл молча кивнул, так толком и не поняв, откуда взялись у хрустальной вазы такие разные цвета.

— А, может, это в хрустале что-то разноцветное?

— Да нет же, — засмеялся папа, — это всё солнечный свет! Понимаешь, нам всем кажется, что свет, который мы видим, — белый…

— Или жёлтый, — подхватил Кирилл, — если от лампы…