Бесплатный фрагмент - Черт Иванович

Слова благодарности

Приношу огромную благодарность моим читателям. Благодарю за ваши отзывы, поддержку и Любовь! А также огромную благодарность приношу своим близким и родным! И хочу поблагодарить коллектив Ridero за возможность издавать свои книги для вас!

Слово от автора

В этой книге собраны рассказы, изданные ранее, а также новое произведение «Черт Иванович». Это история о том, как рождается страх, как живет и поглощает нас. И как с ним бороться.

Каждое собранное здесь произведение наделено своим шармом, своим колоритом. Здесь каждый найдет что-то для себя! Приятного прочтения. С уважением Серёгин Вячеслав!

Черт Иванович

Эта история правдива, как палящее солнце на небесах.

Наша группа яслей солнечным майским днем вышла на прогулку. Кто-то бегал вокруг крытого зеленого павильона, кто-то из мальчишек играл в машинки, кто-то из девочек играл в дочки-матери, кто-то рылся в песочницы. Кто-то, увидев чужую игрушку на земле подбежал и без спросу начал играть ее. А хозяин, увидев это непотребство, естественно начал протестовать, отсюда крик, гам, ссоры и свары. За всем этим наблюдала высокая средних лет воспитательница.

— Так Саша отдай игрушку Андрею, эта не твоя игрушка! — обратилась женщина к ребенку.

— Но я хочу поиграть? — протестовал ребенок в ответ.

— Отдай ему его машинку, не трогай чужое, — стояла на своем женщина, — Андрей или ты ему дай ее поиграть, ты же все равно с ней уже не играешь.

— Людмила Александровна он же взял без спросу, попросил бы я ему дал игрушку, мне что жалко? Нет, конечно! Просто он берет вещи у всех без спросу и ломает их, — протестовал ребенок против несправедливости.

— Ну и ладно, забирай ее, жадина-говядина, соленый огурец, по полу катается никто его не ест, — и ребенок с обидой толкнул другого мальчика в плечо и побежал в сторону деток. Андрей недолго думая толкнул его в спину в ответ. Завязалась потасовка, но опытная воспитательница разняла быстро дебоширов.

— А ну-ка ребята помирились? — строго наказала воспитательница.

— Прости меня что, я взял твою игрушку без разрешения! — начал первый Саша.

— И ты прости, что я тебе не дал ее поиграть! — в ответ, искренне простивши своего друга, сказал мальчик.

— Мирись, мирись и больше не дерись, а если будешь драться я буду кусаться. А кусаться не причем, буду бить кирпичом. А кирпич ломается настоящая дружба начинается! — держась, за мизинчики проговорили быстро наши друзья, и весело разбежались кто куда.

— Ой, тут божья коровка! — с радостью объявила Аня. И к ней же сразу подбежало несколько детей. И начали рассматривать букашку.

— О, у нее две точечки, ей два годика! — знающи, заявила Вика, смотря как по ладони подруги ползает живое создание. — Пусть летит к своим деткам.

— Да, а что нужно делать? — спросил кто-то и детворы.

— Нужно сказать волшебные слова всем вместе, — вдруг сказала наша воспитательница, подошедшая поближе, и наблюдавшая за нами издали.

— А какие? — все хором мы в ответ запели.

— Божья коровка, — начала говорить знающая слова Вика, а мы все начали хором повторять за ней, — лети на небо, там твои детки кушают конфетки, всем им по одной, а тебе не одной.

— И что дальше? — поинтересовалась Аня.

— Так нужно повторять несколько раз пока не улетит, — ответил кто-то из-за спины.

— Божья коровка лети на небо, там твои детки кушают конфетки, всем им по одной, а тебе не одной, — все вместе мы снова повторили и какая же была наша всеобщая радость, когда букашка расправила крылья и улетела. Восторг и ликования на довольных лицах детей был искренен.

Кто-то из детей пошел обсуждать увиденное только что чудо. Другие же побежали дальше играть в свои игрушки.

Ко мне подбежал Максим и предложил.

— Слава, я нашел лазейку в заборе, полезли через нее на улицу.

— Покажи! — в ответ я сказал ему, до этого мы перелазили через забор на другую сторону, что очень сильно сердило наших воспитательниц. А тут такая лазейка, грех же не воспользоваться.

— Смотри, тут нет прутика одного, можно свободно пролезть наружу на ту сторону, — и он свободно перелез за забор. — Это мне Сашка показал, — гордо заявил Максим.

Не прошло и минуты, как и я, последовал примеру, друга. И вот мы уже бегаем по аллеи за забором. Вдруг откуда не возьмись, мы услышали громкий вопль и крик. Это в конце аллеи показался мрачный силуэт. Воспитательница, увидев нас за оградой, побледнела в лице.

— Мальчики, а ну быстро давайте сюда, — закричала громко она.

Но нас привлек шум в конце и неизвестный, ведущий себя очень странно…

— Мальчики давайте быстрее, а то идет Черт Иванович, он вас сейчас собой заберет! — стояла на своем женщина.

На минуты, мы оцепенели и застыли на месте, не в состоянии двинутся. Ноги начали трястись, руки потели, а зубы стучали друг об дружку. К нам приближался монстр. Это был высокого роста человек в порванной рубашке. Рук у него не было, место руки два торчащих пальца доходившие до локтя. Он что-то невнятное кричал и ходил из стороны в сторону. Волосы были седые, а прическа как у Эйнштейна. Точно как у черта. Борода была седая и длинная. Увиденное, нас ввергло в шок.

— Боже, мальчики давайте скорее обратно, а то он вас точно заберет и унесет в пещеру, — кричала обеспокоенная женщина.

— Славик, скорее побежали, — одернул меня за руку Максим.

В пару мгновений мы уже оказались возле нашей воспитательницы, обняв ее крепко, в надежде на защиту, и за нами также последовали и другие дети.

Черт Иванович подошел поближе и резко развернулся и начал, что-то горлопанить не человеческим голосом в нашу сторону. Мы все дружно прижались к взрослой женщине и начали плакать и держаться друг за друга. Она попыталась нас успокоить, но чем сильнее нас замиряла, тем сильнее мы плакали. И воспитательница нас взяла и отвела в нашу группу, где мы успокоились и продолжили играть.

Но с этих пор мы до жути боялись Черта Ивановича. И если где-то он далеко шел или слышали, что он кричит. Начинали бежать сломя голову в безопасное место или к тем, кто мог нас защитить. Всех деток объединил один общий страх перед Чертом Ивановичем. С годами мы росли и становились старше, больше начали понимать. Но страх у нас остался. Наблюдая за старшими детьми, мы заметили, что они не так боятся этого злодея. Мы инстинктивно копировали их поведение. И уже к семи годам мы начали так же в кругу других таких же равных, как и я. Стали кричать ему в ответ в дали, и нам становилось проще, мы перестали бояться. Мы поняли, что вместе сильнее. И теперь старались ходить по несколько человек вместе. Если знали, что Черт Иванович вышел на охоту. Потом мы поняли что, он орет как ненормальный когда пьяный, а так он спокойный адекватный человек. Так с каждым разом мы обретали силы в себе.

И вот нам уже по восемь лет, я с другом отправился в торговый дом, знаете те большие, серые такие еще советской постройки. Обычно они назывались, Океан или Олимп, у нас так точно, а у вас не знаю.

— Слава пошли, купим, петушков. Мама мне дала денег, — предложил друг, имея виду леденец на палочке виде петушка. Они в то время были нам лишь и доступны, и все дети их бегали, покупали.

— Пошли, а где Женя? — с интересом поинтересовался я за нашего общего друга.

— Да, наверное, для брата скупает лотерейки. Думает, что что-то выиграет, — ответил Саня.

— Зайдем, посмотрим! — я обратился к другу.

— Да почему бы нет, заодно и леденцов купим, — весело сказал он.

Через несколько минут мы уже добежали до торгового дома. Саня купил леденец себе и мне. Мы решили подняться наверх, где продают лотерейные билеты посмотреть там ли наш закадычный друг. И вот поднявшись на ступеньки, вдруг из неоткуда не возьмись, появился в своей гнетущей манере Черт Иванович.

Мы стоим зажатые в углу между этажами, оторопевшие, он прет на нас как немой, орет свое. В нас тут же проснулся детский страх. О какой же ужас сейчас настал. Никто из нас не мог ни пошевелиться, не выдавить из себя ни слова. Полный паралич и дикая паника. «Что делать? Бежать? Куда? Ах, не послушное ты тело!» И чем ближе он приближался, тем сильнее становился страх. Он орет еще сильнее и вот он уже вплотную с нами. «О Боже, нет! Все нам сейчас конец! Куда же деться?» Мы еще сильнее ужались в стену. И вот мои глаза встречаются с его глазами. И что же я в них вижу, просвет. В его глазах блеснул луч просвета, и, осознав что, он нас до жути пугает. Он отошел и сказал.

— Ребята, я вас напугал? простите! — в этих глазах появилось что-то человеческое, живое нам всем близкое и знакомое.

— Да, очень! — переборов себя я выдавил всего лишь два слова, в горле все пересохло от сильного волнения. Но какие это были два слова, победы! Постепенно страх отступил и с этих пор, он перестал быть так страшен.

— Бегите, дети! — сказал Иванович.

И мы Саней побежали быстрее на второй этаж.

— Ну, ты молодец, не побоялся ему ответить, — с восторгом сказал друг. — Ты очень смелый! — констатировал он.

Зайдя на второй этаж и найдя там Женю. Друг бросился рассказывать только что нашу встречу с нашим местным страхом.

— Что ты не побоялся ему сказать? — спросил с недоверием Женя.

— Сразу боялся, а потом страх прошел, осталось какое-то странное чувства свободы! — ответил я.

Теперь весь вечер разговор шел лишь о моем подвиге. Услышав наш диалог в компании друзей, один из старших парней нам рассказал, о том, что Федор Иванович был профессором в крупном институте и что у него даже какие-то премии имеются. И что в один из дней он потерял разом всю семью в автокатастрофе. Другой кричал, что он был в прошлом мент. Но ему никто не верил, он ходил у нас известным брехуном. А у нас нет место врунам. Ведь ложь хуже атомной войны. С брехунами у нас никто водится, до тех пор, пока не начнет говорить правду. А после проверяли, не наврал ли парень.

— Как же руки он потерял? — собрались вокруг старшего весь молодняк.

— Папа говорит, что напился и заснул и отморозил руки, — продолжил просвещать нас подросток.

— Да нет, он напился и пошел под поезд прыгать! — заявил все знающе брехло.

— Слышишь, иди-ка ты отсюда по здоровому, мы тебя не звали к нам! иди вон птицам щебечи! — грозно пригрозили мы этому вруну. Он покрутился и добавил нам в ответ. — Ну, а что мне так говорили.

— Иди, иди отсюда поскорей, — один из парней побежал на него с кулаками. Тот отбежал и крикнул нам. — Ну и ладно!

Так постепенно наш общий страх приобрел человеческое лицо, и даже уважение! А с годами даже и какую-то теплую любовь, и благодарность. Ведь благодаря Федору Ивановичу я познал, что такое страх и победил его. Не так страшен волк, как его рисуют!

31 мая 2019 г.

Кошачьи страсти

«Вчера ещё в глаза глядел,

А нынче — всё косится в сторону!

Вчера еще до птиц сидел, —

Всё жаворонки нынче — вороны!

Я глупая, а ты умен,

Живой, а я остолбенелая.

О, вопль женщин всех времен:

«Мой милый, что тебе я сделала?!»

И слезы ей — вода, и кровь —

Вода, — в крови, в слезах умылася!

Не мать, а мачеха — Любовь:

Не ждите ни суда, ни милости.

Увозят милых корабли,

Уводит их дорога белая…

И стон стоит вдоль всей земли:

«Мой милый, что тебе я сделала?»

Вчера еще — в ногах лежал!

Равнял с Китайскою державою!

Враз обе рученьки разжал, —

Жизнь выпала — копейкой ржавою!

Детоубийцей на суду

Стою — немилая, несмелая.

Я и в аду тебе скажу:

«Мой милый, что тебе я сделала?»

Спрошу я стул, спрошу кровать:

«За что, за что терплю и бедствую?»

«Отцеловал — колесовать:

Другую целовать», — ответствуют.

Жить приучил в самом огне,

Сам бросил — в степь заледенелую!

Вот что ты, милый, сделал мне!

Мой милый, что тебе — я сделала?

Всё ведаю — не прекословь!

Вновь зрячая — уж не любовница!

Где отступается Любовь,

Там подступает Смерть-садовница.

Самo — что дерево трясти! —

В срок яблоко спадает спелое…

— За всё, за всё меня прости,

Мой милый, — что тебе я сделала!»

Марина Цветаева

Именно с этих строчек я хочу начать свой рассказ. Как по мне, они очень точно и красочно описывают то состояние и время, в котором произошла эта история.

Шел 1922 год. Время для страны тяжелое и хоть и было нелегко, страна начала объединятся и потихоньку возрождаться. В таких условиях, кто мог уехать, уехал, но многие остались. Связи со сложившимися обстоятельствами, дома дворян, промышленников и помещиков были взяты для нужд новой власти. В таком из домов в поместье Л. вблизи городка А. произошла эта история, рассказанная одной из жительниц того самого дома своей дорогой задушевнице.

— Милочка моя, барышня молодая уехала ведомо нам куда. В Париж, с женихом. Взяла всю утварь себе в приданное, что смогла унести, драгоценные камни, что были в ларце и поминай, как звали! Осталась барыня одна со своею камеристкой.

Старушка та была знатной дамой, многие ее знали, и многим ее муж, упокой его честную Душу, помог в свое время добрым людям, чем семейство сие в народной молве, благородством и прославилось. А люди помнят добро, вот и настали тяжкие времена для Елизаветы Павловны. Пришли мародеры и давай все грабить, но благо нашелся благодарный муж и отплатил ей по совести. Как она говаривала, одним вечером за чашечкой чая в компании честных людей. Что дом сей останется за ней и ее потомками, но чтоб не возникло вопросов у нового руководства, нужно сделать из него, что-то наподобие пансионата и подселить к ней представителей рабочего класса и новое начальство, так для вида. Таким образом и я попала к этой замечательной даме. Меня-то представили к одному вояке. Чина, я не знаю. А Бог их разберешь кто он, коль все у них не ладно. И не понятно то ли моряк, то ли просто пройдоха какой солдат…

Но муж сей был: высокий, статный, красавец неписанный. Все бабы так и липли к нему, ему только бровью повести. Ах, чего зря Душой кривить я и сама порой на него засматривалась. Ну, красавец, ну удалец! Сукин сын таков, хорош, ничего не скажешь!

Какой анфас! Какие серые глаза! Какой лоб прямой! А нос — это что-то, как у орла! Улыбка одно лишь загляденье! Эй, Богу, с радостью милой ему б была, но это не про нас, такого одной не удержать, ни там Любовью, ни там семьёй не выйдет!

А Катька эта, камеристка, которая… ну ты помнишь, я вначале про нее тебе говорила. При барышни, уж как лет пять была в услужении. Да, чертова дивчина, красою Бог ее одарил сполна! Умна, не по годам! и быстро все схватывала на лету. Ну, рукодельница, ей Богу! поцелована самим Святым Духом! и голос ангельский, как у певчего из оперы какого-нибудь малого театра. По сравнению с нею я гадкий утенок, а от того и злит меня. Ну, все дура, хватит себя корить, была и была…

Да, о чем это я. Вот ладная была, что спереди, что сзади. Куда не глянь, везде идеал. Стан, как у Богини! И влас русо-светлый, а космы доходили прям до пола. Одним лишь словом, Лада! Глаза, как сталь чисты. На личико глянешь, аж сердечко соловьиным пение наполняется и от того струны Души, так любовно звучат, любуясь ею!

Елизавета Павловна обладала тучной фигурой и сама была с народную сажень, нос уточкой, ирис глаз, как у благоухающего можжевельника листья — зелены. Губки как у той крестьянки на портрете Ивана Аргунова. Вид у нее с одной стороны угрюмый, а с другой от нее веяло какой-то аурой благости. Никогда не скажет плохого слово добрым людям!

Так мы и жили под одной крышей. Ой, Божечки! Ну и дура же я, рассказала про обитателей, а дом-то и не описала.

Это был старинное поместье, построенное еще в восемнадцатом веке в классическом стиле классицизма, как поговаривала хозяйка самим Матвеем Казаковым втайне для своего друга Игната Висильева, спасшего его жизнь от лиходеев на одной из дорог ведущую в Москву.

Дом сей был в три этажа. Залы широкие и роскошные, потолки высокие. Все здесь говорило о величии и подчеркивало благородство живущих в нем людей. Парк был сделан по высшему образцу европейских домов. Многие соседи смотрели и любовались прекрасным видом из окон. Откуда открывался вид на парк и лодочную станцию. Где дамы со своими спутниками садились в лодку и о чем-то своем разговаривали, любуясь природой с середины озера и на рядом плавающих диких уток — свиязей, а иногда даже на прилетающих лебедей. Не дом, а рай!

И вот на первом этаже жила прислуга, да о чем же это я, вот дуреха! Сейчас же так не говорят, по новомодному домочадцы! Да здесь жила эта Катька со своею трехцветной, простячкой кошкою Симкой. У нее всегда здесь была чистота и порядок. На втором этаже жила я с моим удальцом красавцем! Позже к нам прибился кот Матроскин. Блошистый, потертый, искусанный, но как ходил, словно это был граф, а не кот. А вот хозяйка жила на третьем этаже. Вела себя с нами учтиво, без хамства, как и полагается русской графине.

И так мы жили, не тужили, как вдруг к благородной даме пожаловала ее осиротевшая племянница. Ну, скажу тебе честно, моя залушка, на фуфыренная глупая девчонка! Знает что красива, а правильно распорядится своею женскою силою не могла. Так тетушка взяла на себя сей промах. Начала ее обучать как вести себя среди добродетельных людей. Собою Анна-Мария привезла аристократических кровей кошку Миланью.

И вот в один из вечеров, я приметила такую вот картину. Как начали разыгрываться кошачьи страсти. Да кто же мог бы подумать, что кошки тоже могут Любить?!

Наша Симка красавица из красавиц влюбилась в безродного пройдоху, в этого хитреца в приблудившегося бездомного кота.

— Милый, я тебе мышку принесла! — мурлыча, подсовывала она мышку.

— Да, зачем мне твоя мышь, не люблю я их, ты слышишь, не люблю! — грозно рычал он ей в ответ. — Ты посмотри, какая краля, правда глупа, как пробка, но за то аристократка, не то, что ты нищенской породы, — хвать мышку ему принесенную и потащил к Миланье в услуженье, только что вошедшую в дверь кухни.

Подойдя поближе и показывая всем своим видом, что желает ей сделать подарок, сей благородный кот поднес аристократке подношенье.

— Это-с вам-с! — игриво замурчал Матроскин. — Как спалось вам-с? — начал он. Она подняла лапу давая знак, остановится и не продолжать свое пустозвонство.

— Это очень учтиво с вашей стороны, господин Матроскин, — подойдя к мышке, обнюхала ее и только хотела съесть, как тут увидела у стола Симу и, схватив подарок, подбежала к ней со словами. — Сима смотри, мне мышку принесли, давай вместе съедим?

Сима хоть и была простячкой, но достоинства имела тоже.

— Нет, благодарю тебя Миланья, но нет у меня уже желанья, есть! — и в расстроенных чувствах выбежала к своей хозяйке кошка.

На следующий день история повторилась. Бедная кошка уже сон потеряла от Любви. Что она только не делала, все напрасно! Когда не было рядом благородной кошки, то вроде и кот заигрывал с простой нашей девицей. Но вот подлец, все ему подавай на красивом блюдце, завидев издали Миланью, бросал все на свете и бежал к ней.

— Милочка моя, на что ты сердишься на меня? Я же хочу быть тебе подругой, а ты все вертишь нос. Что не так? — однажды в один чудесный день замяукала Миланья.

— Прости меня, ты не виновата. Я влюблена в нашего пройдоху кота… — начала была по Душам мяукать Сима.

— В этого плешивого? — с призрением ответила ей аристократка. — Фу, повсюду таскается за мной! Надоел!

— Да в него, люб он мне, хоть и безродный. Но он все волочится по тебе. От этого меня все больше злит. Ведь всех тех мышей, что ела ты! Я ему принесла, а он тащит их тебе! — с горечью промяукала добродушная кошка.

— Милая моя не нужен он мне. Ах, какой подлец, какой мерзавец! Я ему устрою! Сима милая моя подруга, поверь, не мил он мне вовсе. В нем нет ничего, ни рода, ни благородства. Поверь мне, уж я таких вот поведала, на своем веку! Они ходят китятся и строят Бог знает кого из себя. А сами не имеют ни ничего за Душой, а строят из себя прямо королей! — решительно ответила Миланья.

Сима хотела что-то ответить ей, но тут в комнату вошел наш злодей. Увидев сразу милую трехцветную кошку. Начал он с порога.

— Ну ты видела эту глупышку? — и подойдя поближе к Симе он увидел Миланью и тут же в мордочке поменялся. Там было все и страх, и лукавство, и тщеславие, и…

— Кого это? — поинтересовалась аристократка.

— Хо-зя-й… ку… — заикаясь от неожиданности и подбирая слова начал заливать паршивец. — Хозяйка, оставила на столе мясо, а его спер! Вот глупая, — радостно замяукал он, думая, что ему удалось от мазаться.

— Фу, какой позор, это не делает вам чести господин Матроскин! — брезгливо ответила ему благородная.

— Да, вы не так все поняли, Миланья! — начал юлить он и, преграждая путь ей, в попытке объясниться. Но она уже не слушала его объясненья просто ушла прочь.

— Что это с ней? — в фамильярной форме он обратился к красавице-кошке.

— Пойди, выясни! — и Сима также развернулась и вышла прочь из комнаты.

Прошло еще несколько недель. Как вот в один из пасмурных дней. Наш кот остался один на один с благочестивой кошкой.

— Милая, я вас люблю! — начал он свой разговор прямо в лоб.

— Да, но я вас нет! — резко фыркнула кошка. — У меня есть другой на примете кот!

— Кто он? Я его порву! — зашипел, рыча обезумевший.

— Вы его не знаете, и нечего за мной волочится. Вы мне противны! — уже уставшая от этой ссоры кошка.

— Вы все равно будете моей, я это вам обещаю! — шипя в безумии начал нести, он свой бред.

— Уймись, дурак! Не буду я с тобою, никогда! В тебя Сима очень сильно влюблена. Уже не ест, не пьет, который день! Вся исхудалась, и в мордочке поменялась, уже давно померк былой блеск в ее глазах. Была молодой красавицей, а превратилась в кошку старую! — яростно начала она заступаться за свою подругу.

— Не нужна мне — эта, простячка! — в порыве ярости, вырвалось у него из уст правда.

— Ах так, ну тогда больше, прошу вас впредь, ко мне не подходить! — при этих слов Миланья быстро покинула комнату.

Как только не пытался блохастый мошенник помириться, как не старался, кошка, благородной крови с ним, больше не общалась. Прошло несколько месяцев, прежде чем он бросил свои попытки помириться. Поняв, что ему уже не стать благородным, он перевел свой взгляд на простячку.

— Милая Сима, вот тебе мышка! — и он ей поднес подношение нашей красавице кошке.

— Спасибо, а к чему такая перемена? — спросила она, — не оттого что вас отшила другая?

— Ой, извольте, эти фифы добра не доведут! Нам лучше держатся вместе простым ребятам! — сладко он завел свою речь.

— О, друг мой милый, красиво ты запел, конечно, нынче! А что случилось вдруг, милок? Ты все мяукал, что королевской крови подавайте мне скорей сюда, — дразня его начала подначивать подруга. — Или не по виду, или не по крови, ты мордой, не вышел из себя!

— Что поиздеваться решила надо мной, глумишься, не скрывая своего торжества, — поджав хвост обижено, сказал кот. — Ну, все хорош, давай дружить!

— Так я с тобой дружила, в тебя была влюблена, а ты как та скотина вытер лапы об меня! Прошла я ад, прошла страданья. Но благодарна я тебе, нашла в себе я силы, ты больше мне не мил. В тебе нет чести, ни благородства. Ты всего лишь кот безродный и облезлый. Когда поперли вон тебя з двору, ты сразу переметнулся к другому. Я не хочу с тобой более иметь ничего общего, не мил ты мне, а мерзок! Прошу тебя больше не подходить ко мне! — наконец-то высказалась наша милая Сима, этому неотесанному хаму. И ей сразу на Душе стало легко и свободно. Более ее Душу ничто не отяжеляло. Кот попытался ей что-то ответить, но она уже с достоинством ушла, не слушая его оправдания. Матроскин, поджав хвост, приуныл, но еще надеялся на примирения.

Прошло еще пару месяцев, с котом так не одна из кошек и не заговорила. Он все метался, в попытке примирится с Симой, но она гордо стояла на своем и вот одного дня он не появился дома. Мы все забеспокоились, где же делся кот. Думали, придет, а нет! Кошки тоже вначале переживали, а потом все в доме свыклись. Сима набрала свою былую красоту и еще сильнее сдружилась с Миланьей!

Да и мы с моим удальцом тоже долго не задержались после этой истории с котами. Вояке пришло распоряжение покинуть сей дом и ехать в другой город, а я вместе с ним поехала, уж слишком мил он мне был.

Вот на том и закончу свой рассказ! А кто слушал молодец, сделал вывод и конец!

Посвящено моей тете Татьяне Викторовне Серегиной! Светлой памяти!

30 мая 2019 г.

Сердце матери

Дверь открылась и в нее вошла женщина. На вид лет сорока двух — сорока трех. Среднего роста выше одного метра семидесяти пяти сантиметров. Радужка глаз отдавала скальным оттенком Медведь горы, такой же стойкой и выносливой, как и ее характер. С первого взгляда можно безошибочно прочитать на ее лице, что жизнь ее не жалела и не была к ней так благосклонна, как бы ей этого хотелось. Но именно это сделало ее такой сильной и мудрой женщиной, которая в любую минуту сможет найти в себе силы идти вперед. Такой удел женщины, если рядом нет сильного мужчины, ей самой приходится становиться таковой. Не потому что ей так хочется, а потому что ее жизнь вынуждает стать всесильной, иначе она погибнет. Ее волосы были покрашены в каштановый цвет, но судя по всему, она красилась месяца полтора — два назад, так как корни волос отрасли и виднелся природный темно-русый волос. Но это ей придавало своеобразный шарм и привлекательность, так как ее стрижка под каре ей очень сильно шла. На лице виднелась, напускное спокойствие, и даже улыбка на двух тонюсеньких линиях любящих губ, но в ее Душе бушевала тревога. Не за себя, а за родного ей человека! На ее хрупких плечах был накинут белый халат, а на ногах красовались голубые бахилы.

Войдя в дверь, ей пристал вид удручающей картины. Это было помещение размером три на полтора метра с тремя дверьми, не считая той, что закрылась за женщиной. И одним грузовым лифтом. На первой двери было написано «служебный вход», на второй «туалет», а на третьей «операционная». Помещение, судя по всему его можно смело назвать коридором находилось на втором этаже трехэтажного здания, на котором висела табличка пульмонологическое детское отделение. Само здание было еще советской постройки и вид на лестничном марше такой же. Но вот в самом коридоре, было видно, что хозяева приложили усилия сделать презентабельный вид. Чтоб ожидающие там люди могли расслабиться, и находились в умиротворённом состоянии. Поэтому стены были покрашены в белый цвет, а посредине по всему периметру комнаты, тянулась сантиметров сорока — сорока пяти широкая красная линия. Вначале — это помещение и правда было очень уютным и комфортным, но со временем эта полоса начинает раздражать. Собственно как обычно, люди старались, как лучше, а получилось как всегда. И коридор превращался из умиротворённого места в камеру пыток. Но ужасней всего в этой каторжной тюрьме, была вентиляционная решетка в правом верхнем углу под дверью операционной, соединяющая два помещения воедино, и оттуда отчетливо было слышно каждое слово, словно строители не знали о звукоизоляции и специально оставили громкоговоритель для ожидающих за дверью людей. Быстренько пробежимся по деталям пыточной, чтобы была полная картина у нас, что ждет мужественную женщину впереди. У входной двери по обе стороны стояли по лавочки, чуть подальше в дальнем углу виднелось мягкое кресло, а между креслом и деревянной лавочкой находилось большое пальмовидное комнатное растение. Двери в «служебное помещение» было сделано из чистого дерева, по структуре было похоже на дуб, остальные двери были из МДФ покрашенные в белый цвет.

Дверь лифта открылась, и из нее вышел подросток лет шестнадцати в сопровождении медсестры. Это был школьник ростом метр восемьдесят восемь с соломенными волосами. Истинный ариец. Его движения были неспешными, после принятия успокоительного. Он подошел к маме, сказал пару слов и, улыбнувшись, шагнул за дверь операционной.

Через короткий промежуток времени открылась дверь служебного входа и из нее вышел врач. Он подошел к женщине и очень уверено заговорил, его голос внушал доверие.

Хирург: Здравствуйте! Не волнуйтесь все будет хорошо! Операция будет длиться по плану шесть часов. Парень у вас крепкий, видно, что боец! — подбадривающе он дотронулся до ее плеча.

Мама: Хорошо, я постараюсь! Если это возможно, вообще… — сдержано, ответила она, а в этот момент у нее в голове звучало тысячу тревожных вопросов «как? может ли она чем-то еще помочь?..», ведь сейчас ее чадо заберут на очень трудную операцию.

Хирург: Можете остаться здесь или пойти на улицу. Где будете ждать?

Мама: Я здесь подожду! Куда мне идти сейчас, если сын тут?

Хирург: А ты одна будешь или еще кто приедет подержать?

Мама: Одна, мужа не отпустили с работы! А второй сын на связи, у него экзамены не сможет приехать!

Хирург: Ты очень отважная и сильная женщина! Крепись, все будет хорошо, верь! — он одобряюще улыбнулся матери и пошел вперед в операционную.

Зайдя в дверь, врач подошел к подростку и что-то у него спросил.

Мама: Спасибо! — вслед сказала она заходившему доктору.

Женщина смотрела на еще открытую дверь операционной и прислушивалась к разговору сына и лекаря. К двери подошла медсестра и закрыла дверь операционной.

На минуту женщина нашла силы успокоиться и в такой же позе застыла в какой разговаривала с врачом. Ей стало казаться, что она слышит разговор медиков с сыном. Ее чувства обострились, и стали намного ярче.

Хирург: Ну как ты боец? Готов? Как себя чувствуешь? Ничего не тревожит?

Сын: Все хорошо, все нормально!

Хирург: Я слышал ты со своим соседом хорошо покуролесил. Правда?

Сын: Да было дело! А что кто-то жаловался?

Хирург: Нет, но о ваших подвигах сейчас ходят легенды! — сарказмом заметил врач, и присутствующие все дружно рассмеялись.

Сын: Так значит, нас еще долго не забудут и будут вспоминать еще очень долго!

Хирург: Да, конечно. Так боец ложись на стол, мы сейчас ведем тебе наркоз, и ты уснешь и будешь видеть прекрасные сны, пока мы тут поколдуем над тобой! Хорошо?

Сын: Легко.

Хирург: Вот и отлично. Так все готово? — скорее всего, получил положительный кивок, продолжил. — Сейчас Олег Григорьевич ведет тебе наркоз, можешь расслабиться и рассказать, что вы вчера делали соседом.

Сын: Да ничего такого, просто дурачились.

Анестезиолог: Как ощущения?

Женщина в этот момент вышла из оцепенения, подошла и села на скамейку. Она пыталась понять, откуда идет звук и глазами бегло искала, откуда он доносится. Сам разговор за стеной происходил в дружелюбной обстановке.

Сын: Приятная дрожь и хочется спать и голова слегка кружиться. Ого, меня накрывает!

Анестезиолог: Все хорошо, сейчас уснешь! — кому-то обращается еще, — эта вторая доза, первая что-то не взяла его!

У матери в этот момент сжалось сердце, но она тут же себя начала успокаивать «все хорошо, они все профессионалы, знают, что делать в таких ситуациях».

Сын: Спать очень сильно хочется, — и его глаза закрываются, и он уснул. Инстинктивно почувствовала женщина, так все затихли на миг.

В следующий момент почувствовалась слаженность и каждый начал выполнять уже отработанные действия до автоматизма. Это ощутила женщина в коридоре, и ее состояние стало стабильно, но все еще держась немного напряженно.

Хирург: Ну что ребята, с Богом! Все готовы, начнем! Давай Таня бормашину, сейчас начнем операцию!

От этих слов, матери стало не по себе и ее Душа ушла в пятки.

Раздался звук бормашины.

Женщина в этот момент побледнела, и она оперлась головой об стену коридора.

Этот звук становился все чудовищней с каждой йотой у нее от шума стыла кровь, на глазах появились слезы.

Внутри матери все обрывалось и с каждой секундой становилось все ужаснее и ужасней. Ей хотелось вбежать туда и спасти своего милого Любимого ребенка. Разумом она понимала, что сейчас ему не сможет помочь. Но сердце сжималось до такой степени, что чувствовалась пронзительная боль внутри него. «Боже помоги моему ребенку, прошу тебя!» Всей Душой она переживала каждую фразу сказанной в операционной.

Прошло несколько часов после начала операции.

Эмоции стихли и наступили минуты спокойствия…

Хирург: Таня как провела отпуск? Скальпель, — обратился мужчина к медсестре.

Медсестра: Хорошо, с мужем поехали в Египет отдыхать.

Анестезиолог: Так ты пирамиды видела?

Женщина в коридоре в этот момент успокоилась, и наступили минуты смирения и умиротворения. Глазами она нашла ту лазейку, откуда доносился так отчетливо звук и происходящее в операционной. После бури эмоций в ее Душе в начале операции, она нашла в себе силы побороть их и взять себя в руки. Разговор медиков ее отчасти успокаивал, и она доверилась их профессионализму и судьбе.

С каждой секундой разговор в операционной принимал более дружеский и даже шутливый манер. Вход пошли анекдоты, жизненные байки. И женщина в какой-то момент ловила себя на мысли, что она улыбается. Все плохие мысли уходили на второй план и ее Душа искренне радовалась в этот момент.

Хирург: Твою же мать, откуда кровь. Быстрее зажим, — резко раздался крик врача.