Бесплатный фрагмент - Ценю жизнь

Предисловие

1. Тем, кто бездомные внутренне и физически.

2. Тем, кто ещё не простил.

3. Тем, у кого нет тех, ради которых хочется жить.

4. Тем, кто только даёт и не научился принимать.

5. Тем, кто в душе романтик.

6. Тем, кто боится путешествовать.

7. Тем, кто не верит, что мечты сбываются.

8. Тем, кто падает, встаёт и идёт быстрее.

9. Тем, кто забывает то, что позади, и вытягивается к тому, что впереди.

10. Тем, кто на пенсии, но наслаждается каждым днём, как последним.

11. Тем, кто не заботится о себе.

12. Тем, кто любит Бога, Жизнь, Людей.

13. Тем, кто за всё благодарит.

В школе я училась не очень хорошо. Не потому, что была ленивой и неспособной. Это зависело не от меня, а от внешних обстоятельств, связанных с отношениями родителей друг с другом. Но один предмет давался просто отлично. Мои сочинения, которые учитель читал вслух в классе. Я читала все домашние задания по литературе, брала книги в библиотеке и читала ночами.

Это первая книга, написанная мной от руки в течении семи месяцев на разных блокнотиках, тетрадках и кусочках бумаги — особенная. С первой и до последней страницы во время её написания моя жизнь прошла сквозь меня, была прожита и пережита заново, лишь немногое излилось на бумагу.

Мне хочется, чтобы кто-то из вас, дорогой читатель, прочитал её и сказал: «Ценю жизнь!»

1. Путь к Дому

Прекрасное далёко,

Не будь ко мне жестоко,

Не будь ко мне жестоко,

Жестоко не будь…

Я начинаю путь.

песня «Прекрасное далёко»,

автор Ю. Энтин,

композитор Е. Крылатов

В два года я уже очень любила петь.

Правда, я этого не помню, но со слов мамы я пела песни из популярных в начале 70-х фильмов, чем забавляла своей задорностью и непосредственностью взрослых. Воспоминания мамы удивили меня. Не тем, что я любила петь, а тем, что я была радующимся жизни ребёнком. Может быть, так оно в два года и было, но мне трудно в это поверить.

Почему, спросите вы? Я объясню. Для этого мне нужно вернуться в свои воспоминания детства, в которые уже не страшно возвращаться, потому что уже всё всем прощено, разобрано и отпущено в мои 58 лет. Проведено много времени в слезах, молитвах и написании писем к тем, с кем не успела поговорить при жизни.

Я помню себя с четырёх лет. И в том возрасте у меня было чёткое определение моего положения — физического и психологического, обозначенного одним словом — бездомная.

У меня есть физический дом, но я в нём не живу, я в нём бываю — и то очень редко. Весь день я нахожусь в детском саду, в нём же часто остаюсь ночевать. В те годы детские сады работали круглосуточно. Нас с братом Николаем, младше меня на три года, и с мамой оставляли на ночь сотрудницы, или маме самой выпадало ночное дежурство. Но больше она работала няней в дневную смену.

И вот, заканчивался день и наступало время неизвестности — где мы сегодня будем ночевать? Часто мы ночевали у соседей или неизвестных мне людей (конечно добрых), которые давали нам на ночь пристанище. Наверное, поэтому мой внутренний ребёнок очень долго искал себе дом.

Я чувствовала себя одинокой, с душой, наполненной страхами, скитающаяся с мамой и братом по чужим домам. Когда мы втроём куда-то шли, у меня было огромное желание, несбыточное желание — чтобы быть не возле мамы, не за спиной у мамы, не недалеко от мамы, не с мамой, а чтобы моя рука была в руке у мамы. Я не помню себя радостной и улыбающейся.

Спустя годы у меня нет никаких обвинений к моей многострадальной мамочке и к мужчине, которого я никогда не называла папой, а он меня дочкой. Он даже по имени редко меня называл. Это был пренесчастнейший человек, алкоголик, живущий в нашем доме. А раз есть эти двое взрослых, которые соединились в семени, давшем мне жизнь (конечно же, по Божьему всевластию), но которые живут каждый своею жизнью, ко мне пришли следующие размышления и вопросы.

Кто я? Почему я живу? Меня никто не хотел и не хочет, меня никто не ждал, но я зависима от этих двух людей и вынуждена покориться. Обстоятельства, в которых я оказывалась, проживая ночи в чужих домах, заставляли меня быть немой, вести себя тихо, чтобы не беспокоить этих добрых хозяев. А если это были ночи в нашем доме, очень редкие, то нужно было лежать так тихо, как будто меня не существует, дышу я или нет, словно умерла. Кроме того, нельзя было выражать свои чувства: ни смеяться, ни плакать, потому как и так всем плохо. Скажу больше: не позволение выражать свои чувства я бы назвала требованием ко мне (хотя и по умолчанию). Эти два переживания моих чувств и состояния — немая и несуществующая — стали скрытыми и сопровождающими меня всю жизнь.

Шло время. И в отношениях мамы и мужчины, так называемого папы, произошли перемены, которые завершились словом «развод».

У нас с братом и мамой появился дом, и мы начали учиться жить втроём в нашем доме. Время скитаний закончилось.

2. Подарок для моего будущего. Мама

Порою музыка объемлет дух, как море!

О бледная звезда,

Под чёрной крышей туч,

В эфирных бездн просторе

К тебе я рвусь тогда;

И грудь и лёгкие крепчают в яром споре…

Но вдруг затихнет всё —

И вот над пропастью бездонной и зеркальной

Опять колеблет дух спокойный и печальный

Отчаянье своё!

Шарль Бодлер

Когда мне было восемь лет, мама обратила внимание на то, что я перебираю пальцами на кухонном столе, имитируя игру на фортепиано. Это действие повторялось всё чаще. То, что она увидела, мама положила себе на сердце. Через год она повела меня в музыкальную школу, которая незадолго до этого открылась в нашем посёлке, и меня приняли обучаться по классу фортепиано.

Год я училась без инструмента, выполняя домашние задания дома, а иногда в «музыкалке». Так называли музыкальную школу те, кто там учился. За год я закончила два класса. Это было грандиозное, невероятное и в то же время загадочное и необъяснимое чувство — играть!

На второй год учёбы мама купила мне новую, несмотря на наше ограниченное материальное состояние, (мама по-прежнему работала няней в детском саду; мой дорогой читатель, прошу обратить внимание на слово «новую», как тогда изъяснялись), с фабрики, пианино в рассрочку на несколько лет. С появлением инструмента во мне произошли большие перемены.

Во-первых, оттого, что у меня — ничего не имеющей своего, никогда, ни одной игрушки — появилось то, что я могла назвать «мне, моё!» И в связи с этим внутри родилась надежда с вопросом: «А может, я кому-то нужна?»

Хотя общение с мамой было по-прежнему ограничено. И теперь больше с моей стороны я приняла решение оставаться немой и несуществующей. Только одно желание беспокоило меня: желание, чтобы когда-нибудь моя рука оказалась в руке у мамы, но смелости взять её за руку первой не было. Как и не было уверенности в том, заметит ли она это, а главное, возьмёт ли она мою руку? В сердце был страх отказа, а значит, дополнительной боли, которую я не хотела испытывать.

Во-вторых, моё одиночество исчезало, как только я касалась клавиш на инструменте. Выполнив задание из музыкалки, я могла несколько часов играть что-нибудь, растворяясь в звуках. Моё сердце смягчалось и освобождалось, а также приходило спасение от немоты. Я разговаривала с музыкой, я существовала в ней, а она во мне, в ней мне было позволено и радоваться, и грустить. Погружаясь так в музыку, не хотелось выходить из этого состояния. Душа обретала мир и покой.

Хочу, забегая вперёд, рассказать о себе, и это связано с музыкой. Поступив в третье музыкальное училище и закончив его, получила диплом. Несколько лет проработала в сфере культуры, затем девятнадцать лет музыкальным руководителем в школе-саду. В свободное время я пела и играла на разных увеселительных мероприятиях, развлекая людей. И в 33 с половиной года наступил коренной поворот во всех сферах моей жизни, одной из которых была музыка.

Я осознала, что Бог с самого моего рождения дал мне голос и способность, жажду играть. Почему я отчаянно и влюбилась в музыку, и многие годы Бог сохранял и развивал этот дар, не только для профессии, которую я тоже ценила, не только для зарабатывания на хлеб насущный — нет, это не цель — а на одну задуманную им, тайную и скрытую. И это связано со словами о маме, к которым я сейчас возвращаюсь, когда она обратилась с вниманием к тому, что я играла на столе, и положила это себе на сердце (не могу сейчас сдержать слёз).

Если вы, мой читатель, когда-нибудь держали в руках книгу Библию, или читали её, или любите её так же, как я люблю её, то в ней встречаются такие слова: «Бог положил ей на сердце» (или ему), или человек положил какие-то слова или мысли от Бога на своё сердце. Поэтому я верю, что заметить, как я как будто играю, и пожелать купить всё, что касается игры на фортепиано, со стороны мамы было действиями Бога и от Бога.

С покупкой пианино у меня увеличилось желание, хотя нет, оно производилось во мне и росло благодаря вкладыванию его двумя людьми: мамой и моим преподавателем по фортепиано в музыкальной школе, о которой напишу позже.

Мама время от времени говорила: «Лена, учись. Это будет твой хлеб. Тебе не нужно будет тяжело работать (имея в виду физический труд и мою физическую слабость, так как я часто болела. Ты будешь работать в тепле». И я, может, не до конца, но частично понимала, что этот инструмент — для моего будущего. А слова мамы звучали как просьба, а в этой просьбе уверенность, что всё так и будет. Значит, покупая инструмент, она заранее заботилась о моём будущем: моём здоровье, безопасности и материальном состоянии.

Так появилась тихая, молчаливая и такая огромная ко мне любовь, получить которую я уже не надеялась. Получается, что я не была для неё обузой? И не была ненужной?

Моё сердце сейчас наполняется благодарностью и любовью к Вам, моя мама. Мне хочется обнять Вас нежно и сказать самые важные слова: «Мне так Вас не хватает. Я так скучаю за Вами и хочу многое рассказать. Спасибо Богу, что, хотя и поздно, но дал мне понимание и принятие того, что я всегда была в Вашем сердце».

3. Настоящий учитель

Достучаться до каждого сердца

Тех, кого ты решился учить,

И откроется тайная дверца

К душам тех, кого смог полюбить!

Марк Львовский

Вторым человеком, который вкладывал практически в моё сердце любовь к музыке, была мой преподаватель Татьяна Васильевна, приехавшая из города в наш посёлок. Это была молодая женщина. Ей дали жильё в доме для учителей музыкальной школы.

Когда я услышала и увидела, как она играет, я сказала себе: «Я хочу играть, как она, и стать, как она, учителем музыки».

Она была в меру строгой и требовательной, особенно ей не нравился хотя бы малейший стук ногтей по клавишам во время занятия. Иногда приходилось подстригать ногти прямо на уроке, а мне так хотелось их хоть немного отрастить, ну, как у других девочек. Но увы, так всю свою музыкальную деятельность я без ногтей.

Особенно я ценила время, которое мы с Татьяной Васильевной проводили в классе после окончания урока. Она играла мне разные песни, пьесы, мелодии. Учила подбирать песни на слух. Мы выходили с ней вместе последними, закрывая двери музыкальной школы, и были обе счастливые.

Она возила меня на конкурсы, которые проходили в районе, записывала на радио игру на фортепиано, готовила к поступлению в музыкальное училище и даже поехала туда вместе со мной. Это было училище, которое закончила она.

Спасибо вам, Татьяна Васильевна, мой учитель, настоящий учитель, за то, что открыли прекрасный мир музыки и ввели меня туда, а также за участие в моей жизни. Это было хорошее начало, в котором вы сыграли важную роль в направлении выбора профессии и моего будущего.

4. Младший Брат

Мы вместе выросли.

Ты больше был, чем брат.

И детство наше не вернуть назад.

Идём путями, как ведёт нас Бог,

И лёгких не было у нас с тобой дорог.

Дороже стал. Я за тебя молюсь.

И часто потерять боюсь.

Лишь ниточка соединяет нас с тобой,

Как в детстве, возвращая мне покой.

30 апреля 2022 г.

Этот рассказ будет о дорогом для меня с детства и до сегодняшнего дня моём младшем Брате Николае.

В отличие от меня, у него была фамилия папы. Меня почему-то её лишили, и в свидетельстве моём о рождении в графе «отец» — прочерк. Хотя эти факты в отношении отца у него были на бумаге. В действительности мой брат, как и я, не знал ни любви, ни заботы отца. Хочу вернуться к воспоминаниям детства о нас с братом, чтобы вы немного поняли наши взаимоотношения.

Когда мне было пять лет, а Николаю два года, мы стояли во дворе «своего» дома возле входа. Мы ждали маму. Она должна была прийти и позвать нас, чтобы идти к кому-то ночевать, потому что папа был пьян. Был вечер, но темно ещё не было. Маленькая рука брата была в моей руке. Мы просто стояли, два маленьких человека, казалось, одни в целом мире, молча и спокойно.

Господь хранил меня ради него, моего брата, это я сейчас понимаю. Казалось, что Николая передали по умолчанию мне, тому, кто чуть-чуть сильнее. Нужно было нести ответственность за него, когда не было мамы. Когда мы стали подростками, он стал моей подругой, а я его другом. Мы почти с ним не разлучались, вместе играли на улице со сверстниками в футбол, в прятки, в пекаря. Подолгу болтали, сидя на скамейке.

Вот ещё одна ситуация, когда мы были подростками и уже жили в своём доме. Это было вечером, я была на кухне, готовилась растопить печку. Знала, что он, как обычно, играл с ребятами. Услышала, что он уже пришёл, но на кухню не заходит. По разговору его с мамой в комнате поняла, что кто-то из ребят, не помню, чем, ударил его по губам, и зуб пробил ему губу изнутри. Я сидела возле печки и плакала. Моё сердце было наполнено состраданием к нему. Он был неотъемлемой частью моей жизни.

Потом наши отношения переживали разные этапы.

Проживали отделение, потому что разъехались учиться, потом я вышла замуж и уехала с мужем очень далеко от дома. Внутри было такое скучание за братом, часто плакала, как будто потеряла что-то ценное, и ничто не могло занять его места. Особенно, когда я узнала из письма подруги, что его забрали в армию. Внутри была горечь от того, что меня не было с ним.

Прошло несколько лет. Я не знала, что происходило в жизни Николая, а он в моей, отчего очень страдала. Из-за развода, инициатором которого была я, отношения мамы со мной были прерваны, дверь домой была закрыта.

Только через несколько лет сердце мамы смягчилось, и я смогла приехать домой и встретиться с братом, уже с мужчиной, имеющим семью. Внешне он изменился, но не изменилось его сердце, несмотря на испытания в жизни. Сердце было более любящим, чем раньше.

Вы скажете, ну и что здесь такого удивительного? Много людей с такими сердцами. Но я хочу сказать о другом.

Когда в детстве я желала, чтобы моя рука была в маминой, знаете, чья рука там была? Николая. А знаете, почему? Потому что он первый приходил к ней и искал нежности, и она её ему давала. Он делал это без усилий и стараний, просто приходил и получал. А я завидовала его детской непосредственности.

Нет, не злой завистью, не завистью соперничества, а с мыслями о том, что хоть кому-то мама могла давать на физическом уровне скрытую свою любовь.

Когда Николай был подростком и участвовал в одном из концертов в Доме Культуры, посвящённом дню 8 Марта, он спел песню для мамы. Не помню, как она называлась, но скорее всего: «Ты не бойся мама, я с тобой». Мама всю песню проплакала, хотя ей было несвойственно выражать свои чувства, чему она научила и меня.

Позже, после того, как она совершила переход к Господу, я узнала подробности о её юности, и многое поняла. Это касалось её чувств, скрытности и не только. Но в такие моменты (возвращаюсь к песне брата) её сердце смягчалось. Это была просто израненная женщина, но прямо сейчас — счастливая.

Когда Николай научился играть на фортепиано, мы стали петь вместе дома, наслаждаясь. Сейчас мы иногда тоже поём по телефону. Правда, наш репертуар изменился, и больше мы поём о Том, который стал нашим смыслом жизни, моим и его Богом!