Я, не отрываясь смотрел, как мои пальцы складывают из хрустящего листа бумаги журавлика. Раздался знакомый свист, и я вышел из медитативного состояния, в которое всегда входил, когда занимался оригами. Мысли вернулись, и я снова стал прокручивать последний эпизод с Лёхой: опять пошел у того на поводу: не хотел, но согласился пойти на вечеринку. В итоге подрался с каким-то двумя парнями в то время, как Лёха в потасовку не встревал, а просто стоял и кричал, чтобы мы прекратили.

— Паш, ты же знаешь, я не мог драться, у меня соревнования на носу, мне нельзя портить лицо, — сказал он мне после того, как те два парня меня побили.

— Да я понял, что ты и не собирался мне помогать. Я сплюнул кровь на землю. Губа была разбита, сочилась кровь из рассеченной брови и сильно болели костяшки на руках. Но хуже всего было на душе из-за того, что в этом конфликте я был один, мой друг не помог, не поддержал…

— Ты все еще обижаешься на меня из-за той драки? — Лёха подошел ко мне. Я ждал его у подъезда с унылым выражением лица, вспоминая события того вечера. Прошло уже два дня, но на душе до сих пор было скверно. Я стиснул зубы так, что заболела челюсть. «Опять! Опять я не смог отказать» — внутри меня все сжалось в комок злости, большей частью направленный на себя самого.

— Нет, все нормально, у тебя же соревнования, это важнее, — сдержанно ответил я, так как не хотел раздувать конфликт.

— Вот-вот, а так бы, конечно, мы им показали! — Лёха беспечно улыбнулся.

Познакомились с Лёхой мы еще в детском саду. Так получилось, что Лёха съел всю мою кашу после своей, видя, что я ковыряю ложкой в тарелке и явно не буду её доедать. Он просто подвинул тарелку к себе и быстро опустошил её. Я, конечно, тогда очень удивился и восхитился наглостью Лёхи и скоростью поедания моей каши. С этих пор мы стали постоянно вместе садиться за обеденный стол в детском саду, и я частенько скармливал Лёхе свою еду. В школе попали в разные классы и не общались, но после того, как наш восьмой «З» расформировали, я стал учиться в классе, в котором учился Лёха. Мы начали дружить. Вместе мы проучились до одиннадцатого класса. Лёха частенько списывал у меня «домашку», да и на уроках был не прочь воспользоваться моими подсказками. По поводу учёбы он не страдал, так как считал, что в жизни все решают деньги и «связи», а не оценки. Лёха был из обеспеченной семьи, родители у него занимали высокие должности и с деньгами у них в семье проблем не было. А вот мне повезло меньше: мои родители развелись и отец практически не принимал участия в моём воспитании, мама растила меня одна. Она работала поваром в школе, и её зарплата не позволяла исполнять все мои прихоти. Я всё понимал и старался лишний раз ничего не выпрашивать. И твердо для себя решил, что, когда женюсь, ни за что не брошу свою семью.

Глава 2

Мне не нравился мой мягкотелый характер. «Пластилин», как говорила мама, «можно лепить всё, что хочешь». Из-за податливого характера я постоянно соглашался со всеми Лёхиными затеями, даже когда чувствовал, что это очередная подстава. Лёха частенько выставлял меня в невыгодном свете.

Однажды он просто взял и высмеял моё увлечение оригами перед всем классом, зная, как мне дорого это занятие: складывать бумажные фигурки меня научила моя бабушка — лучшая бабушка на свете! Она всегда помогала мне, когда у меня что-то не получалось. И варила самый вкусный какао. Бабушки уже давно нет, какао мне больше никто не варит, а я все также продолжаю складывать фигурки из бумаги. Я получаю особое удовольствие, когда погружаюсь в процесс, отгораживаюсь от проблем и суеты внешнего мира, рисую в мыслях свои идеальные миры, где я сильный и смелый и никто не может воспользоваться мной в своих интересах.

И Лёха знал историю моего увлечения оригами. Знал, и всё равно высмеял. На перемене ребята обсуждали, какие хобби им нравятся. Кому-то нравился футбол, кому-то балет, я сказал, что оригами — очень увлекательное занятие.

— Оригами, пфф -занятие для девчонок! Чтобы складывать фигурки, нужны нежные руки. Я считаю, что пацан должен заниматься борьбой или тхэквондо, например, как я, — насмешливо глядя на меня, сказал Лёха и показал свои бицепсы. — Для такого занятия нужны не только сильные, крепкие руки, но и характер должен быть мужской.

Одноклассники дружно засмеялись и закивали — Лёха был в классе авторитетом, к нему прислушивались.

У меня похолодели руки, я стиснул кулаки. Мне хотелось дать Лёхе отпор, жёстко объяснить ему и всему классу, что оригами-подходящее занятие и для сильных мужских рук. Но я опасался, что Лёха тогда точно разболтает, что я увлекаюсь оригами. Ещё не хватало, чтобы в классе узнали, мой лучший друг считает, что у меня девчачье хобби.

Как-то Лёха придумал очередную затею. Ему давно нравилась Таня — девочка из параллельного класса. И он думал, как бы ему завоевать её внимание. И, конечно, решил к этому делу подключить меня как главного исполнителя. Я должен был писать Тане анонимные записки с признанием в любви и подкладывать их в карман ее курточки в школьной раздевалке.

— Это крутая идея, ты представь, как это романтично! — убеждал меня Лёха с горящими от предвкушения Таниной реакции глазами. — Сейчас никто так не делает. Она будет впечатлена и сразу согласится со мной встречаться. Я бы и сам написал, но ты же знаешь, я пишу «как курица лапой», а у тебя почерк почти каллиграфический, Таньке точно понравится. И плюс — ты можешь красиво сложить записки, ты же умеешь, — заискивающим тоном почти умолял меня Лёха, глядя на меня щенячьим глазами.

Мне не хотелось писать никакие записки, я чувствовал очередной подвох с его стороны. Но придумать адекватную причину отказа не мог.

— Ладно, что с тобой делать, — вздохнул я. Почерк у меня и правда был получше, чем у него, тут не поспоришь.

И я покорно писал записки, складывал их в маленькие аккуратные квадратики и тихонько засовывал в карман Таниной курточки. Я понимал, что друг действует моими руками, но поделать ничего не мог.

Затея, естественно, провалилась. Лёха подошёл к Тане после уроков и рассказал, что это он писал ей записки. Рассказал шепотом, потому что не хотел, чтобы услышали, что он, такой крутой и популярный, пишет любовные послания девочке. Таня была польщена вниманием Лёхи, но сердце ее было занято другим. Гордый Лёха не стал дальше бороться за Танино внимание. Просто решил, что она ещё прибежит к нему.

— Я знал! Я тебе говорил, что мне не надо было писать эти записки! — говорил я потом Лёхе. Лёха рассказал, как прошло признание, и я почувствовал себя идиотом, ведь записки написаны моим почерком.

— Да погоди, она ещё не осознала, кого потеряла, — самоуверенно заявлял Лёха. В своей неотразимости он не сомневался, а понять, что я переживаю не из-за отказа Тани, он был не в состоянии.

— А если она эти записки кому-нибудь покажет и все по почерку поймут, что это я писал? — я пытался объяснить Лёхе свои опасения, нервно теребя только что сложенного журавлика.

— Да кому какое дело, не волнуйся ты так, — Лёха был спокоен.

Но я все равно переживал и обдумывал, как можно будет себя спасти, если вдруг всплывет история с авторством записок. Прошло какое-то время, никто меня не высмеял и не предъявил претензий. Я успокоился.

Однажды Лёха предложил покурить за гаражами на большой перемене. Мы в общем-то не курили, но он тайком вытащил у отца из портсигара пару дорогих сигарет Mackintosh. Так… Чтобы насладиться вкусом. И, естественно, решил, что и я тоже должен покурить с ним за компанию. Не одному же ему портить свои легкие. Я снова покорно согласился, побоялся отказать. Выбежав на большой перемене, покурив за гаражами у школы и обсудив, ощущается ли заявленный производителем вкус копченостей и шоколада, мы вернулись в школу.

— Чего-то от вас сигаретами пахнет, — потянул носом охранник, когда мы проходили мимо него.

— Я веду здоровый образ жизни вообще-то, я спортсмен, — насмешливо ответил Лёха и гордо прошагал мимо охранника. А я просто шёл следом и, опустив голову, старался не смотреть в глаза охраннику.

По мере взросления я начал осознавать, что на моём характере сказалось воспитание без отца: я вырос неконфликтным, не умел за себя постоять. Мне хотелось поддерживать с людьми доброжелательные отношения. Я не хотел никому причинять неудобств, поэтому мог уступить в споре или промолчать, когда мне что-то не нравилось. И поэтому я не мог дать отпор Лёхе.

Прекращать дружбу я не хотел, ведь друзей у меня и так особо не было, но и терпеть бесконечные подставы тоже не хотелось. Я пытался адекватно оценить поведение друга, найти в нём что-то положительное. Конечно, Лёха делал и хорошие вещи. Например, он познакомил меня со своим соседом, который тоже увлекался оригами, посоветовал хорошего и недорогого психолога для моей мамы, когда у неё были проблемы — просто спросил у своей. А еще Лёха очень здорово шутил, я просто умирал со смеху от его шуток.

Хорошо подумав, я всё же решил поговорить с Лёхой на тему постоянных подстав.

— Да ты гонишь! — возмутился Лёха, когда я ему высказал свои претензии.-Никто не собирался тебя подставлять! Вообще не понимаю, почему ты так решил!

— Я не знаю, собирался ты или это постоянно спонтанно получается, но из-за тебя… я.. я всегда выгляжу придурком! — заикаясь от волнения, я пытался объяснить другу своё негодование. Я не находил подходящих слов, мне трудно было выразить свои мысли чётко и логично, чтобы он понял меня. Выходило плохо, и от этого я очень злился на себя.

— Ладно, не нервничай ты так, больше не буду тебя типа подставлять, — закатил глаза Лёха, со скучающим видом поигрывая в руке телефоном, — очень неприятно, конечно, что ты так считаешь. Я вообще-то всегда тебя поддерживаю и помогаю. А ты вот как обо мне думаешь, значит.

18+

Книга предназначена
для читателей старше 18 лет

Бесплатный фрагмент закончился.

Купите книгу, чтобы продолжить чтение.