Бесплатный фрагмент - Букет из преисподней

ПРОЛОГ

Многие совершают такие поступки, о которых потом жалеют. Но не все понимают, что к ним вернулось то, что они однажды бросили в пространство. На вопрос «За что мне такое? Живу, ничего плохого никому не делаю?!» есть ответ — зло всегда возвращается. Вы уверены, что честны перед самим собой? Подумайте, может, чего и вспомните. Конечно, заполучить порчу можно и случайно. Но так ли это? Ничего не бывает случайно, поверьте. И «чужая» порча становится вашей, потому что к этому были предпосылки. Возможно, эти рассказы помогут не совершать ошибок, чтобы потом не уворачиваться от виражей бумеранга, которые очень непредсказуемы. В книги описаны реальные истории реальных людей.

Не верите в колдовство? Это не значит, что его нет. От всей души желаю вам, дорогие читатели, чтобы ваши пути с колдовством никогда не пересекались.

Из рассказа «Букет из преисподней»

«У преисподней всегда одно условие — жертва за это наказание — жизнь „исполнителя“, вырастившего эти розы. Но нередко преисподняя принимает откуп — подмену, замену. Это значит, что вместо себя „мститель“ может продать душу своего кровного родственника. Это могут быть: сын, дочь, внуки сестры, братья, мать, отец и так далее — потомки. „Продают“ и друзей. Бывает, что удается „выкупить“ проданную душу из адова плена. Главное вовремя понять, что это проданная душа, что может привести, в том числе, и к сильнейшему психическому расстройству. В последнее время участились обращения к колдунам за наказанием виновного в гибели родных, близких, любимых. Люди не жалеют средств, лишь бы тот, кто причинил страдания, тоже страдал или вовсе исчез с лица Земли. Это все потому, что зачастую виновникам удается избежать наказания по Закону: выкупились, откупились, родственники высоких чинов и так далее. Но те, кому причинили боль, тоже чьи-то родные. И каждый, кто убил, задавил и так далее, но остался безнаказанным, должны помнить и понимать, что пострадавшим совсем необязательно нанимать киллера с пистолетом или снайперской винтовкой. Пострадавшему, жертве достаточно тихо прийти к колдуну и к каждому виновнику, избежавшему наказания, могут прийти с букетом из „преисподней“».

Немного из личного

ПУТЬ В КОЛДОВСТВО

Когда мне было шестнадцать лет, я получила письмо от отца.

В письме он написал такие строки: (цитирую)

«…хоронить не поеду, боюсь, что у меня появится желание воткнуть ей в грудь осиновый кол. Видно, ей мать (моя бабушка — примечание автора) своё чёрное колдовство передала, когда умирала. Твоя бабушка была колдуньей, если ты этого еще не знала. Дочери замуж не давала выйти, потому что передать ей своё колдовство хотела. Передала или нет, не знаем. Братья тоже интересовались, так как одна она (сестра отца — примечание автора) в тот вечер заходила в комнату к умирающей матери. Скорей всего ей и передала…».

Не знаю почему, но на это письмо отца я не ответила. Слова о передаче колдовства не восприняла. Меня не сильно расстроило известие о смерти тётушки. В силу возраста, и потому что мы уехали из этого города, когда мне было одиннадцать лет, до сердца не дошло. Не зря же пословица народная гласит: «С глаз долой — из сердца вон». С ней мы почему-то не переписывались. Моя мать ни с отцом, ни с ней не общалась вообще. У неё какие свои обиды были на эту семью. Позже в памяти не раз всплывали слова из письма отца о том, что бабушка была колдуньей. И происходило это в периоды, когда я в гневе выпуливала какие-либо мерзости, вроде «…чтоб тебя…» в адрес какого-либо человека или даже животного, и с ним что-то происходило. Необязательно фатальное, но происходило. Вот ведь…

Уже позднее, будучи взрослой, я поняла всю мерзость своих «выпуливаний» и драматические последствия таких посылов. Из-за угрозы насмешек надо мной, я никогда нигде не озвучивала слова отца о том, что бабушка была колдуньей. Времена не те были, чтобы такую правду в люди выносить. Засмеяли бы — это в лучшем случае. Уже позднее я узнала, что моя прапрабабушка (по линии отца) была таборной цыганкой и сильной колдуньей. Этим объясняется моя любовь к цыганам и всему что с ними связано. Прабабушка была двойной помесью и колдуньей. Бабушка — тройная помесь, тем не менее — сильной колдуньей, а отец — многонациональная помесь.

Мне досталась лишь небольшая частичка от степных и вольнолюбивых предков: петь цыганские песни, плясать цыганские танцы, играть на гитаре, слух и голос — все от них. Моя мама была украинкой — певучая национальность. Много лет спустя, я сопоставила, связала и поняла, что продолжательницей своего дара бабушка выбрала меня. Вспомнила лето шестьдесят четвёртого. Тогда мне было семь лет, и я многого не понимала, но хорошо запомнила ту, очень светлую летнюю ночь. Дом был пятистенок. Кровать бабушки стояла у печи, сторона которой была и стеной комнаты. Тёплое местечко. Помню, как бабушка умирала и всё подзывала меня к себе, прося подать ей кружку с водой. После третьей попытки бабушки подозвать меня, моя тетушка вывела меня из дома. Как я поняла позднее, бабушка хотела передать колдовство. Не получилось

Где-то на заре замужества

Лето. Зелень. Жарко. В тот день муж приехал на обед. Работал он в совхозе водителем на молоковозе. Жили мы в большом селе — центральной усадьбе совхоза. И поскольку муж работал в совхозе, нам дали часть дома: большая комната, кухня, тамбур и даже крылечко было. В придачу небольшой огородик и сарайчик. Так вот, вывез он утреннее молоко с фермы и приехал отдохнуть. Пообедав, прилёг на диван и уснул. Я помыла посуду и, зашторив все окна и включив телевизор, прилегла и задремала. Послышался стук в окно на кухне. Не знаю почему, но мне он показался неестественным каким-то.

Стало жутко. Я встала и на цыпочках двинулась в кухню. И хотя я знала, что на улице полдень мне казалось, если я отодвину штору, то увижу темноту. Стало так жутко, что хотелось побежать назад и разбудить спящего мужа. Но меня удержала мысль о том, что тот, кто постучал в окно, мог услышать мои шаги. Я подкралась к окну. Буквально на пару миллиметров отодвинула штору, чтобы посмотреть, кто прервал дневную дрёму. Перед окном стояла высокая худая женщина, одетая во все чёрное. Вместо лица у неё было круглое белое пятно.

Мне стало жутко, как будто за мной пришла смерть. Я старалась дышать через раз, чтобы она меня не обнаружила. Мысленно задала ей вопрос, что ей нужно. И где-то на телепатическом уровне услышала ответ, что она пришла посмотреть, готова ли я. Я испугалась так, что внутри все похолодело. Если она говорит о смерти, то мне ещё рано, я молодая, чтобы умирать. Женщина повернулась и пошла к дому соседки, тёти Нади. Я смотрела ей вслед. Было лето, а я слышала скрип снега у неё под ногами.

Женщина подошла к дому соседки напротив и постучала в окно. Я увидела, как створки окна распахнулись, и тётя Надя выглянула в окошко. Затем рукой показала на мой дом. Я словно прилипла к стенке у окошка и слушала. Скрип шагов всё ближе и ближе. У окна затих, и я услышала: «Не бойся, внучка, это я…»

Вижу, ты ещё не готова услышать, понять и принять…» И снова скрип удаляющихся шагов. Я выдохнула. Спина была мокрая от страха. Сердце колотилось. Доплелась до дивана. Очнулась, или проснулась оттого, что меня позвал муж. Так и не поняла, сон это был или явь. Мужа не стала спрашивать, он спал и вряд ли что видел бы, даже если это было наяву. Рассказывать ему не стала. Я поняла, что приходила моя бабушка-колдунья. И потом, когда я заходила в жизненный тупик, она (всегда во сне) помогала мне своими рекомендациями и советами. А нередко и предсказаниями. Но всё это происходило как-то загадочно — мыслеформой. Иногда, конечно, что-то делала мне в помощь. Как я позднее убедилась, когда меня долго и незаслуженно обижали. Но чернокнижничать никогда не предлагала. Наверное, и правда, запретили ей.

Когда мне исполнилось семнадцать с половиной лет, я решила начать самостоятельную жизнь. Правда тогда ещё не решила, чем буду заниматься, хотя профессия у меня уже была. Я закончила культпросветучилище и курсы киномехаников, которые «прилагались» к обучению в училище. Затем благополучно отработала практику, получила диплом и «корочки» киномеханика второй категории. Но случайная встреча определила мою дальнейшую судьбу. Жили мы в деревне недалеко от районного города, у бабушки — матери моего отчима, куда мы переехали в марте тысяча девятьсот семьдесят пятого с Севера. Мне почему-то было неуютно у неё. Хотя нужно отдать должное — она была добра ко мне, не обижала. Однажды я пошла по воду к колодцу и встретилась там с девушкой из соседнего дома. Она работала в районном городе на швейной фабрике. Предложила и мне устроиться к ним.

Я не раздумывала. Хотелось уехать из деревни. Устроилась на фабрику ученицей швеи. До восемнадцати лет оставалось два месяца, а потом меня посадили бы на какую-нибудь операцию пошива — на фабрике шили зимние и осенние пальто. Месяц я ездила в город из деревни. Уставала, конечно: рано вставала, поздно возвращалась. И однажды мы со своей соседкой решили снять комнату на двоих, чтобы не ездить. Решили — сделали. Уже не помню кто нам посоветовал сходить к одной пожилой женщине — для нас молодых она была такой. У неё был свой частный дом недалеко от фабрики — метров пятьсот всего.

Мы пришли к ней. На мою подружку она взглянула мельком. А на меня пристально минуты две смотрела, напоминая мне ведьму (панночку) из нашего советского ужастика под названием «Вий». Провела в дом. Ничего так, ухоженный. Поговорили. Согласилась взять нас на постой. Не за деньги, а за помощь по хозяйству. Нам это было на руку, так как у меня заработки ученические были — маленькие. Едва на поесть хватало. Не говоря уже о покупке каких-либо вещей для себя. Но я не заостряла на этом внимания, поскольку не была избалована нарядами от дизайнеров — устраивала та одежда, в которой я ходила. В общем, приняла нас наша квартирная хозяйка, и стали мы жить-поживать, огороды копать, полы мыть, подметать двор и так далее. Прямо как бабушкины внучки. Подружка моя вскоре дала дёру обратно к маменьке в деревню — там её так не загружали работой. А я осталась. Привычная, не белоручка — у нас всегда хозяйство было немалое: огород, скот, куры, теплицы, парники.

Тёте Саше (хозяйке) было пятьдесят два года, а мне она казалась очень пожилой. Меня она не обижала. Кормила-поила, и даже одежонку кое-какую справляла. Я счастливой была — уют, забота обо мне, работа нормальная и, хоть и небольшая, но собственная зарплата. Ещё и гордилась — в деревню несколько раз из города продукты и арбузы возила. Но не задерживалась там. Обратно спешила. Туда, где мне было теплей и уютней. В заботе, работе я не заостряла внимание на том, что к тёте Саше часто захаживали люди. Приходят, уходят. Все как-то мимо меня проходило. Однажды мы с ней сидели в кухне и чаёвничали. В дверь постучали. Вошла женщина. У неё было перекошено лицо. Тётя Саша сказала, чтобы она присела на лавку у двери, и что займётся она ею, как только допьёт чай. Закончив чаёвничать, подошла к женщине и, внимательно посмотрев ей в лицо, спросила: «Свекровка конфетой угостила?» «Да», — тихо ответила женщина и заплакала. Тётя Саша увела женщину в свою таинственную недвижимость за плотным забором в глубине участки, куда мне без неё вход был категорически запрещён.

Я вознамерилась пойти следом, но тётя Саша жестом остановила меня, сказав мне: «Успеешь ещё, насмотришься». Я вернулась к столу. Вскоре тётя Саша вернулась. И как ни в что не бывало, села чаёвничать дальше. Вскоре история повторилась. Только пришла женщина, у которой судорогой свело правую руку. Тётя Саша спросила: «Что „плюшку“ померила?». И получив утвердительный ответ, увела женщину туда же, куда водила и первую. Я тогда уже знала, что «плюшкой» в деревнях называли курточку из бархата.

Я не раз попыталась задать вопрос, как она узнает о том, что кто-то что-то есть и надевает. Но она пресекла моё любопытство, сказав: «Придёт время, ты и сама будешь понимать и видеть». Слова эти для меня были трудной загадкой. Как-то пошли мы с тётей Сашей на городской рынок. Идём, разговариваем. Я обратила внимание на пожилую женщину. Даже не пожилую, а старушку, как мне тогда показалось. Мне восемнадцать и все, кто старше тридцати лет, для меня были старые.

Так вот, старушка веником подметала тротуар. Я посмеялась над ней: «Она что, сумасшедшая?» Но тётя Саша жёстко одёрнула меня, сказав, что эта старушка — колдунья. Веником она не подметает, а наводит порчу на обездвиживание, и хорошо, что она не услышала мою насмешку. И добавила: «А то пришлось бы мне из-за тебя с ней повоевать». Я не поняла смысла сказанного и спросила, как это — воевать. Она ответила: «Придёт время, узнаешь, что и как». Немного забегая вперёд, скажу, что вот такие резкие одёргивания приучили меня не задавать много вопросов. И, действительно, пришло время, когда я получила ответы на все заданные мной вопросы тёте Саше. Но это было потом. А до тех пор…

Как-то раз с утра мы попили чай, и она предложила мне покормить её поросёнка. Я удивилась — я же помогала ей по хозяйству и поросят не было. Я слышала, что где-то что-то хрюкало, но всегда думала, что эти звуки идут из свинарника соседей. Она повела меня в пристройку — ту самую таинственную жилплощадь за забором в глубине участка, которая всегда была под замком и влекла меня. Мы вошли. Тётя Саша подтолкнула меня к какой-то двери в глубине пристройки. Любопытство сменил лёгкий страх. Не скажу, что я пыталась справиться с ним, но боялась и шла. Темновато как-то. Тётя Саша обошла меня вокруг и подойдя к обозначившейся в полумраке двери, застучала замком. Открыв дверь, жестом пригласила меня войти. Это был небольшой хлев. Горел свет.

Она повела меня к клетке, в которой, по её словам, находился поросёнок. Каково же было моё удивление, когда я увидела огромную свинью. Веса в ней было килограммов триста. Я не сдержалась от удивления: «Ничего себе поросёночек!» — воскликнула. Силу моих эмоций словами не передать. Тётя Саша жестом показала мне путь к выходу. Вышли молча. Боковым зрением я заметила, что в хлеву есть несколько небольших клеток с маленькими поросятами. Заметила и насест, на котором восседали с десяток черных кур. На выходе из хлева висело большое круглое зеркало. Тётя Саша велела мне посмотреться в это зеркало. Зачем, мне было непонятно. Но я уже поняла, что лишних вопросов тёте Саше задавать нежелательно. Вошли в дом, и тётя Саша подала мне веточку какого-то растения и велела подержать. Забрала обратно. Все. Что все это значило, она не объяснила. На следующий день мы, как обычно утром, сели чаёвничать.

И тут тётя Саша мне выдаёт, что она колдунья и вчера проверяла мои способности. Сказала и то, что свинья эта рожает ей поросят, которых она использует потом в качестве объекта для относа и переноса снятой порчи. Мне она поведала, что у меня огромные колдовские задатки. Она сразу определила, что моя бабушка была колдуньей. Определила и то, что колдовство мне не передавалось. Но знала — бабушка найдёт способ, как передать мне своё умение. А опыт — дело наживное. Я спросила, как она это все определила. Она рассмеялась: «свинья разоткровенничалась». Оказывается, тётя Саша меня первую и последнюю повела к этой свинье.

Тётя Саша предупредила меня, что в моих словах негативная сила большая, и, если я обдуманно, осознанно и неосторожно бросать их в людей, много беды наделаю. Кроме того, она мне сказала, что и в руках у меня сила большая.

Нет, не целительская или экстрасенсорная, а разрушительная. В этом я уже потом, в течении своей жизни убеждалась и убеждаюсь. Она сказала мне, чтобы я училась управлять своей силой и эмоциями. А вот как научиться управлять, не сказала. На мой вопрос, может ли она меня научить чему-либо, ответила, что я ещё не готова принять колдовскую силу и знания. Придёт время и всё само собой образуется, все и совершится. Но велела не ждать этого намеренно, а жить своей жизнью. Придёт срок — всему и научусь. Вскоре я уволилась с работы и уехала от тёти Саши домой. Затем вышла замуж. И как-то стали забываться её слова о колдовстве. Навещала я её несколько раз. Она принимала меня, как родную. Но о колдовстве разговора больше не заводила. Теперь я понимаю, мудро поступала — не провоцировала меня в моих желаниях и эмоциях. Она же мне все сказала тогда, в моем девичестве. Зачем повторяться…

И вот мне двадцать два года. У меня уже двое детей. Тогда я и не помышляла о том, что моя судьба затащит меня в колдовскую рутину. Младший сын от рождения до двух месяцев крикун был. День, и ночь не давал покоя. Мы со свекровью по очереди с ним шагами квартиру мерили. Однажды свекровь пошла гулять с внуком. Она страдала бронхиальной астмой, и я всегда напоминала ей, чтобы она не забывала брать с собой ингалятор. Особенно когда с внуками гулять идёт. Напомнила и в этот раз. Больше двух часов они никогда не гуляли. А в этот раз через два часа она не появилась.

Я заволновалась. Три часа нет, четыре. Я запаниковала, потому что с ней мог случиться приступ в любом месте и в любое время. Выскочила на улицу, а куда бежать? Шла одна из соседок, сказала мне, что видела, как моя свекровь с коляской шла в сторону нашего центрального села, которое находилось в километре. Я была в шоке. Куда она пошла? Я побежала по дороге. Вскоре увидела её. Она спокойно шла с коляской обратно. Напряжение спало, и я расплакалась. Свекровь любила меня как дочь. Еле успокоила. Она рассказала мне, что ходила к местной знахарке показать своего орастого внука.

Та что-то пошептала, поплевала и сказала — если до четырнадцати часов следующего дня он хоть раз заорёт, то прийти к ней снова. Но мой сын проспал ни разу не просыпаясь. Мы несколько раз подходили и проверяли, дышит он или нет. С тех пор он больше не орал. Я решила отблагодарить знахарку. У свекрови и свёкра были корова и пасека из четырнадцати ульев. Пасекой занимался свёкор. Взяла я банку молока, литровую банку мёда, денег чуть-чуть и пошла к знахарке. Постучала в калитку. Знахарка вышла. Во двор не пригласила. Я ей сказала, кто я и зачем пришла. «Знаю я, кто ты! И чего ребёнка ко мне тащили? Сама колдунья, все умеешь» — ошарашила меня. Я спросила, с чего она взяла, что я колдунья.

«Вижу» — сказала. И повернувшись, пошла во двор, давая понять, что рандеву закончено.

Так я в очередной раз услышала, что я — колдунья. Я не ощущала в себе этого качества. Но понимала — если знающие люди часто говорят мне об этом, значит так оно и было. Прошло полгода. Долго в декрете не сидела. Свекровь оставалась с внуками, а я вышла на работу. Ездила в районный город, до которого было восемнадцать километров. Работала в смену и после дневной успевала на последний автобус. В тот день сменщица задержалась, и я на автобус опоздала.

Стояла на остановке и думала о том, как сообщить домой, что я опоздала на автобус и придётся заночевать на работе. Пошла на вокзал и попросила позвонить соседке. У неё был телефон, и мы его все записали. Вот и понадобился. Я попросила соседку передать свекрови, что я останусь ночевать на работе, так как на попутках я опасалась ездить. Была уверена, что соседка передаст то, о чём я попросила. Я вышла из вокзала, чтобы пойти на работу. И тут меня окликнул женский голос.

Я повернулась и увидела свою бывшую хозяйку, тётю Сашу. Обрадовалась. Сказала ей, что не на чём ехать с работы домой, что пойду ночевать на работу. Про «ночевать на работе» я просто так сказала. Была уверена, что она пригласит меня переночевать к себе. Так и вышло. Подошёл городской автобус, и мы поехали к ней. У неё дома я увидела за столом мужчину. Это был брат тёти Саши. Помыв руки, мы присоединились к нему чаёвничать. Разговоры о том, о сём. Я рассказала тёте Саше про своё житьё-бытьё. Брат тёти Саши пристально смотрел на меня. Я не выдержала и спросила, чего она так смотрит на меня. В ответ он лишь усмехнулся. И повернувшись к сестре, сказал: «То, что нужно»

Я удивлённо смотрела то на тётю Сашу, то на её странного, для меня, по крайней мере, брата. «Дядя Коля» — сказал он мне. Меня представила тётя Саша. Дядя Коля встал, и сказав, что ему пора, засобирался. Мы пошли его проводить до автобусной остановки. На обратном пути я попыталась расспросить о дяде Коле, но тётя Саша оборвала мои попытки. Она вообще была резкой женщиной. Мы уже собрались спать, когда она мне сказала, что её брат очень сильный колдун, каких в России по пальцам одной руки можно пересчитать. Ему нужна ученица. Он приехал по её просьбе, потому мы с ним встретились. И ещё она мне сказала, что на остановке автобуса она неслучайно оказалась. Она меня ждала. Знала же, где я работаю. Позвонила и узнала в какую смену я работаю, когда приедет её брат. Встретила. А дальше… Впрочем, я и сама догадалась, что мы не просто так встретились в тот вечер. Вот так произошла моя первая встреча с одним из самых сильных колдунов России. Думаю, что ошибусь, если скажу, что одним из самой сильной сотни колдунов на Земле. А тётя Саша достала из своей шкатулки сюрпризов ещё одну неожиданность. Сказала, что он решил взять меня в ученицы. Я была в шоке.

Спросила, почему он выбрал меня. Она только усмехнулась в ответ: «Ему видней. Твоё дело, согласиться или отказаться.» Тогда я не могла решить, нужно мне это или нет, но представить себя колдуньей не могла. Тётя Саша вдруг сказала: «Твоя бабушка не зря к тебе приходила. Хотела она тебе своё колдовство передать во сне, но ей не дали. Кто и почему, не спрашивай. Только колдовать, как твоя бабушка, тебе никто не позволит. Помогать советами и рекомендациями она тебе будет. Ответы для тебя будет искать. Но передать уже ничего не сможет. Закрыли ей этот путь. Другому колдовству учиться тебе брат предложил. Торопить тебя никто не будет. Придёт время, сама придёшь.»

Откуда она про визит бабушки узнала, я догадалась. Я с трудом переварила всю эту информацию и до утра не уснула. Впадала в дрёму, и сразу дядя Коля снился. Просыпалась. Нет, не в холодном поту, конечно. Просто просыпалась. И все думала, нужно ли мне это — учиться колдовать. Вставал передо мной образ бабушки во всем чёрном. Мне не хотелось ходить в чёрном. Мысли молодости — неустоявшиеся мечты и мысли. Так ничего я в тот вечер и не решила. Но жизнь…

Как я уже писала, мне предстояло определиться хочу я или нет становиться колдуньей. Задатки, почва, способности — все это присутствовало, что подтверждали знающие люди. Но мне некогда было решать эту дилемму. От мужа я ушла с двумя маленькими сыновьями и мне нужно было их растить: кормить, поить, одевать — воспитывать. Дали мне от работы комнату в коммуналке тринадцать и восемь десятых кв. м. и пять семей впридачу. Дружбы не получилось. Я скупа на дружбу, а им очень хотелось обо мне всё знать. От меня ничего узнать не удавалось и они строили догадки, делали свои выводы, рождали и распускали сплетни. Но, как я уже писала выше, у меня была прививка от сплетен, которую мне в детстве «сделала» одна очень хорошая женщина.

В общем, как и везде в коммунальном пространстве были и хорошие соседи, и такие, которых видеть хотелось всего лишь раз — в гробу в белых тапочках. Одна мудрая женщина научила меня не слышать сплетни, обсуждения и осуждения. Я научилась и это часто помогало мне в жизни. Одна замужем — но чванливая и высокомерная, другая — пятидесятишестилетняя старая дева с. Эта дева страшная была. Я знала, что за глаза её называли «красотуля». На весь мир обиженная была за женское одиночество. Они на её ахи и вздохи по поводу неустроенной личной жизни внимания уже не обращали. Но любой её бзик обмусоливали на кухне часами. И тут в их серых коммунальных буднях появилась я. Все разом на меня и переключились. Они как по графику меня доставали. А «красотуля» от скуки — уже на пенсии ведь, больше всех старалась. Год я терпела их укусы. Особо не связывалась, так как любые мои противодействия вызывали у них ещё большее желание меня тиранить. На втором году прорвало. Не стану описывать, как я им ответила на все их выпады, но четверо моментально включили тормоз.

А вот «красотуля» угомониться не хотела. Не пропускала ни одной возможности подколоть меня, осмеять. Ведь она же материально обеспечена. У неё не было ни мужа, ни детей, ни родных — деньги на себя тратила. А я одна с двумя сыновьями, да на двух работах. Можно и посмеяться, чего там. И однажды она меня вывела. Мы были в кухне. Я варила вермишель, а она сидела за своим столом и смачно ела котлету. Наверное, думала, что я слюной подавлюсь. Как всегда, чем-то меня зацепила, я ответила. Не давали им покоя моя гордость и малоимущее материальное положение. Или она слабее себя меня увидела. Доев котлету, она подошла к раковине и стала мыть тарелку. Я услышала, как она меня назвала нищенкой, да ещё и убогой. Я могла бы не реагировать вовсе. Но именно в тот момент что-то щёлкнуло, и я не сдержалась. У неё на столе лежало зелёное яблоко. Я молча подошла и взяла его. Она опешила и застыла в ожидании, что будет дальше.

Своим ножом я разрезала это яблоко пополам, вытащила два зерна и забросила их в карман её халата, сказав при этом, что скоро ей будет не до смеха. Я сама не понимала, что делала и что говорила. За меня словно кто-то это делал. Подозреваю, что это бабушка мне подсобила. Придя в свою комнату, я не могла успокоиться. У меня был выходной, дети гуляли на улице. Всё! Решила! Решила, что научусь колдовать, превращу тётю Таню в какую-нибудь крысу. А соседок… ух! Так и не решила в кого их превращу. На следующий день, отведя детей в детский сад, я помчалась к тёте Саше. Когда возникла у неё на пороге, она ничего не спросила. Знала, что я прибегу. Это был первый шаг в колдовство.

У колдуна

наиболее интересные моменты моего обучения у колдуна

Через год произошла вторая встреча с колдуном. И снова дома у тёти Саши. В этот раз он приехал не один, а со второй своей сестрой Амадиной. Интересное имя. Но она разрешила называть её просто Мадина — без «тётя», хотя на тот момент ей было за пятьдесят. Чаепитие, разговоры. В этот вечер я узнала много интересного. В том числе и то, что Мадина была профессиональным медиумом. Тогда мне было непонятно значение этого слова и что за ним скрывалось. Потом мне всё рассказали и объяснили. Но это было потом. А в тот вечер меня накрыло огромной волной информации, которую я, впоследствии, переваривала не одну неделю. Теперь я понимаю, что дядя Коля, тётя Саша и Мадина специально «нагрузили» меня полновесной информацией, чтобы я поняла, что меня ждёт, если я соглашусь обучаться у колдуна. Тогда я не понимала и не осознавала, что обучаться меня пригласил настоящий и очень сильный колдун — дядя Коля.

Как я уже писала — жила я в коммунальной квартире. После случая с «красотулей» соседи немного приутихли, но всё равно их периодически прорывало в мелочах. То бак (для кипячения белья — прим. автора) на газ не так поставила, то мусор вовремя не вынесла. Я работала на двух работах, а мои сыновья, заигравшись, забывали про эту свою обязанность. И соседи это знали, но ведь желчь некуда было девать. Только я больше никогда не реагировала на их мелочные выпады. И они понемногу отстали. Мы не подружились, но топор войны зарыли где-то в общем коридоре. Возможно, я долго колебалась бы соглашаться или нет на обучение, но произошло событие, которое явилось сильной мотивацией для моего «согласна». Так я попала на двухлетнее обучение к колдуну.

Думаю, что вам не интересно, как я готовилась к началу обучения. Не стану подробно описывать мой тернистый путь познания. Напишу лишь несколько, на мой взгляд, самых познавательных и интересных эпизодов из моей очень суровой ученической жизни. А что дядя Коля был очень требовательный, жёсткий, бескомпромиссный и суровый — не сомневайтесь. И плакать довелось до безудержных рыданий, и сбежать хотелось не раз, бросив всё и вся. Дядя Коля и не держал. На любое моё нытьё и сетования на трудности, говорил: «Не можешь — не берись, а коли взялась за гуж…» и что-то вроде: «Ты тут не в плену и не в рабстве. Не устраивает, тяжело, больно — уходи». Но говорил это так, что мне всегда становилось стыдно, и я оставалась. На многие мои вопросы у него был один ответ: «Не хочешь услышать глупый ответ, не задавай глупых вопросов». Ну и что-то вроде: «Не лезь вперёд батьки в пекло». Уже через пару месяцев обучения у него я отучилась задавать любые вопросы, потому что поняла, что он точно знает, когда и что сказать. И постепенно научилась задавать нужные вопросы — каждый в своё время. Научилась определять для вопросов «своё» время — то есть своевременно, своевременные.

Дядя Коля категорически не терпел необдуманных и безосновательных возражений и разговоров «не по делу». Любое «анти», «а Баба Яга против!» должно было быть максимально обоснованным, объяснения весомыми и лаконичными. Уже через три месяца мы с ним общались, как в операционной во время операции: «Скальпель. Зажим. Тампон». Я научилась слышать просьбы и пожелания в его молчании. Он протягивал руку, а я уже знала, зачем и что ему подать или принести. И так во всём. Однажды я спросила его, будет ли у меня какая-либо бумажка, удостоверяющая мои познания в колдовстве. Он посмотрел на меня так, что я навсегда забыла, какой вопрос задала. А он придумал такую воспитательную меру. За каждый мой глупый, по его мнению, вопрос, я должна была искать иголку в стоге сена или чёрную кошку в черной комнате. Нет, не в прямом смысле, конечно. Хотя от этого недалеко. Он показывал мне предмет, чуть ли не нюхать давал. Потом вел меня понятному и известному только ему маршруту. По пути прятал этот предмет. Как и каким образом, не отходя от меня на протяжении всего маршрута, он умудрялся это сделать — загадка для учёных мужей.

Мне пришлось подвести жирное «cancel» под моим перечнем вопросов и тем самым избавить себя от перспективы стать ищейкой. Все свои пробные версии уроков, приближающих меня к обучению, дядя Коля называл подготовительными. Наставлял: «Настоящая колдунья должна уметь, знать, понимать…». И далее перечислял всё, что входило в эти подготовительные: «уметь, знать, понимать». Список был длиннее списка моих вопросов, поверьте. На мои робкие: «А это зачем?» — напоминание о загадочных маршрутах с тайными закладками. Пришлось обнулить гордость и любопытство.

Я расскажу о нескольких подготовительных уроках дяди Коли

Во время обучения я неделями жила в лесном доме дяди Коли в Тверской области. Большой, двухэтажный бревенчатый и очень уютный на участке в три гектара. Ни за что не скажешь, что это дом колдуна. Не было никакой роскоши, однозначно. Не было и страшной таинственности. Всё в деревенском стиле: деревянные столы и лавки, русская печь и так далее. На втором этаже жила я и его сестра Мадина. Ходить друг к другу в комнаты было не принято. В большой комнате на первом этаже дома жил сам дядя Коля. Поговорить, попить чайку и поесть собирались в уютной столовой на первом этаже.

В добротной пристройке с отдельным входом жила помощница по хозяйству: повар, уборщица, прачка и так далее. Мы с ней общались на разные темы, но никогда не касались темы моего обучения и личной жизни друг друга и других обитателей усадьбы. В глубине участка, ближе к лесу, на расстоянии пятидесяти метров друг от друга, стояли два добротных одноэтажных бревенчатых дома — побольше — сто двадцать квадратных метра, поменьше — девяносто квадратных метров. Тот, что поменьше — таинственная обитель Мадины. Что побольше — рабочая площадь дяди Коли. В этом доме я и обучалась. Нет необходимости описывать интерьер этого дома.

Напишу лучше то, что обещала — наиболее интересные моменты из моего обучения. Жёсткие и суровые уроки. Они потом не раз помогали мне в решение задач и проблем, в преодолении черных полос. В процессе обучения было немало сложных заданий, которые формировали во мне разные качества. Дядя Коли был крайне скуп на похвалу, но я чувствовала, когда ему по нраву результаты выполненных мной заданий, а когда не угодила. Мне приходилось контролировать каждое действие, каждое движение, каждое слово, чтобы не нарваться на какое-нибудь наказание в виде поиска того, не знаю, чего или сортировки пыли. Но не всегда его требования выполнить что-то, были наказанием. Он развивал во мне качества, необходимые любому профессиональному оккультисту и просто мне, как человеку.

Раздражительность — не самое лучшее и очень трудоёмкое качество. Уже несколько месяцев я обучалась у колдуна и постоянный контроль своих эмоций, действий, слов, поступков дали о себе знать. В один из ясных погожих дней уходящего лета… Так начинаются многие сказки. Смешно, правда? Вот и я вошла в тот день, как в сказку. Довольная жизнью, судьбой, летом, прекрасным утром, природой и прочими прелестями существования, я отправилась из дому в учебную обитель для получения новых знаний. Не стану описывать все учебно-воспитательные методики дяди Коли. Получится отдельная книга.

«Спокойствие! Только спокойствие!»

Как всегда, начали мы с лёгких, по мнению дяди Коли заданий — что-то из атрибутов убрать, что-то почистить, что-то помыть. Не поняли мою иронию? Атрибуты — кадки, перенести мешки с травой, объемные тазы. Деревянные корыта с места на место переставить. В вашем представлении тазики, ведра и корыта, как у нас в квартирах и домах? Нет! Это объемные деревянные ёмкости. И, чтобы помыть кадку, нужно в неё забраться почти с головой. Переворачивать запрещается. Почему деревянные? Потому что это колдун. У него девяносто процентов массивных атрибутов из настоящего дерева. И лишь десять процентов — из специального металла. Я не могу, да и не хочу перечислять атрибуты. Не думаю, что это важно для читателя. Колдуны знают, какие они — их деревянные и металлические помощники.

Так вот. Таскала, перетаскивала, мыла, чистила. Нужно отдать должное дяде Коле — он не поручал мне то, что мне было не под силу: таскать мешки с углём, пилить и колоть дрова и так далее — делать мужскую работу. Хотя в детстве мне пришлось пилить и колоть дрова. Для этой работы у него был помощник по хозяйству мужского пола. Всё, что мне поручил сделать дядя Коля, я должна была сделать за определённый отрезок времени. И, поскольку, я с детства приученная делать всё быстро и качественно, и поручения дяди Коли я делала быстро и, как мне казалось, качественно. Но он всегда находил изъяны и тыкал меня в них носом. Так вышло и в этот ясный погожий денёк. Сделав порученную работу, я с чувством исполненного долга зашла в дом и села на лавку возле массивного деревянного стола. Всего в комнате их было три — стоящих рядком через пару метров друг от друга. У каждого было своё предназначение. На одном из них стояла деревянная посуда: чашки, миски, кружки и так далее. На втором тазики, веники, лоханки. Об их назначении и я узнавала в процессе обучения. Расслабилась.

«Иди-ка сюда!», — услышала я со двора голос дяди Коли. Вышла. Он стоял возле одной кадки, которую я, судя по всему, пропустила и не помыла. В кадках дядя Коля запаривал травы и окунал в кадку с настоем «порченных». Для каждого вида порчи и человека определённая трава. Впрочем, как и все деревянные, металлические и прочие — для исполнения каких-либо ритуалов. Всему этому он меня и учил. Итак, ясный погожий… После «Иди-ка сюда» мне почти час пришлось драить забытую мной кадку. Я недовольно ворчала. Мне казалось, что я возмущалась настолько «про себя», что сама себя не слышала. Утерев пот со лба и выдохнув усталость, я вернулась в дом. Подойдя к столу, увидела стоящие на нем деревянные чаши с крупами и бобовыми: гречкой, горохом, рисом, перловкой, просом, чечевицей, фасолью. Не тазики, а именно чаши с высокими краями. В каждую вмешалось ведро воды. Можете представить себе десятилитровое ведро крупы? Я обрадовалась, решив, что дядя Коля будет посвящать меня в таинство ритуалов, в которые входили элементы работы с крупами и бобовыми. И я не ошиблась.

Дядя Коля подвинул ко мне большой деревянный ушат. Поочередно ссыпал в него все ингредиенты и тщательно перемешал деревянной лопатой. Затем поставил передо мной пустые чаши. «Продолжай ворчать, но уже с пользой для себя и для дела». Я попыталась возразить, сказав, что я не раздражалась. Моя попытка окончилась тем, что дядя Коля принёс ведро манной крупы и всыпал в тазик со смесью. Так же тщательно размешал. «Перебирай крупу и раскладывай её по чашам, Золушка. Учись управлять эмоциями и не распускаться». Можете себе представить эту смесь: крупа, бобовые и манка. Не буду расписывать, как я по четыре часа в день перебирала, сортировала. Ушло у меня на это почти два месяца. Я, действительно не ошиблась, что он меня посвятил в таинство умения контролировать свои эмоции и никогда ни на кого не вываливать свою раздражительность.

Когда мне было шестнадцать лет, одна очень мудрая женщина, увидев меня раздражённой и в гневе, подвела меня к зеркалу и попросила состроить злобную гримасу. Я, конечно, удивилась этой просьбе, но состроила. Неприглядное зрелище, скажу я вам. Она мне сказала: «Вот такой тебя будут видеть, когда ты впадаешь в истерику, гневаешься, злишься, раздражаешься». Мне не понравилась моя разгневанная физиономия, и я решила, что люди никогда не увидят на моём лице гримас гнева, истерики и раздражительности. Елена Сергеевна (так звали мудрую женщину) и дядя Коля научили меня «Спокойствию! Только спокойствию!»

«Не ищи лёгких путей» и «Не учись лукавить»

Где-то на втором этапе обучения. К тому времени я много чего узнала о травах, о настоях и настойках, о кадках, тазиках и чашах. К дяде Коле приезжало много людей. Я помогала ему во многом — чистила чашки, кружки, насыпала, подносила и так далее. До момента, когда я начала участвовать в отправлении колдовских ритуалов, было еще очень далеко. А до тех пор дядя Коля учил меня быть человеком. Вот еще один из уроков жизни.

В самом начале обучения он сказал мне, что никаких записей вестись не будет. «Что запомнишь, то твоё. За другим не гонись, не ищи в памяти то, чего не запомнила с первого раза» — говорил он. Он всегда так — сначала рассказывал, а потом показывал. И так во всём. Домашних заданий и повторений пройденного материала не предусматривалось. Однажды мы с дядей Колей возвращались из леса — собирали коренья. Он рассказывал мне о том, какой корешок от чего и как его готовить. Я внимательно слушала. Говорил о деревьях, которые попадались нам по пути: названия, о вредных и полезных свойствах листвы, коры и так далее. Я, конечно же, смотрела на эти деревья, слушала, но не понимала, зачем он мне всё это говорит. Спрашивать не решалась и надеялась, что дядя Коля позже объяснит мне, зачем он проводил со мной этот урок природоведения.

Пришли домой, поужинали, и я расслабилась, предвкушая отдых после этой деловой прогулки. Рано расслабилась. Дядя Коля подозвал меня к массивному столу на веранде, возле которого стоял короб с принесёнными из леса кореньями.

«Разбирай по цвету, сортируй и раскладывай по корзинкам». Я оглянулась вокруг в поисках корзинок. Он показал мне под стол и ушёл. Мне показалось, что я быстро справлюсь с заданием. Но мне это только показалось. Полезла под стол за корзинками. На разборку, сортировку и раскладывание корешков по корзинам у меня ушло четыре часа. «Какая я молодец!» — порадовалась я за себя, когда работа была закончена. Дядя Коля посмотрел на мою работу, но не похвалил. Огорчиться я не успела, так как получила новое задание.

«Хорошо помнишь дорогу, по которой мы возвращались домой?» — рассматривая коренья в корзинах, спросил меня. Я утвердительно кивнула головой. Он переспросил еще раз. Я снова кивнула. Переспросил еще раз. «Помню» — сказала. «Язык на месте, оказывается, — усмехнулся, — если уверена в ответе и не опасаешься последствий своего ответа — отвечай словами. Ответ кивком могут не заметить». Я поняла и была благодарна, что за этот маленький косяк мне не пришлось перебирать крупу или искать иголку в стоге сена. Много позже поняла смысл его тогдашних слов. «Ну, раз хорошо помнишь, иди по этой дороге в обратную сторону. На третьем повороте за кустом боярышника стоят три дерева. С третьего надерёшь коры и принесёшь. Как снимать кору, ты уже знаешь». Сказать что-то против я не рискнула, конечно же.

Когда днем мы с дядей Колей возвращались домой, дорога показалась мне очень короткой — за разговорами. Теперь дело было к вечеру. Но нужно было идти. Я была уверена, что хорошо запомнила дорогу и всю придорожную флору, и что вернусь быстро. До первого поворота я дошла быстро. И тут я поняла всю коварность задания дяди Коли и его троекратный вопрос, хорошо ли я запомнила дорогу. На повороте вилка — дороги направо и налево. И по какой идти? Это в сказках указательные знаки вроде: «Направо пойдёшь… налево пойдёшь…». У меня в арсенале было моё амбициозное и лукавое «помню». Вот к нему я и обратилась. А оно отказалось мне помогать. Я напрягала память, но она была на стороне дяди Коли с его коварным заданием. Мне не удалось вспомнить, по какой из этих двух дорог мы шли, и выбрала наобум. Оказалось, что свернула я к очередному наказанию в виде поиска иголки в стоге сена.

Шла, но второго поворота и не предвиделось. Поняла, что пошла не той дорогой и решила схитрить. Боярышника в лесочке хватало, а вот куст, который соседствовал бы с тремя деревьями, мне никак не попадался. То два дерева рядом, то одно, то четыре. И я подумала, что никакой разницы между кустом боярышника с тремя деревьями рядом и боярышником с одним деревом нет. Да и кто увидит? Как он (дядя Коля) узнает, что кора не оттуда? Подошла к одинокому дереву у одного из кустов неподалёку от дороги и приступила к выполнению задания. Не успела сделать надрез в коре, как моя пятая точка познакомилась с коромыслом. Дядя Коля умел ходить тише кошки и всё это время незаметно шёл за мной. Коромыслом преподал мне ещё один урок и подготовил меня к очередному домашнему заданию. Зачем шёл? Причины две. Первая — ему было интересно, что я буду делать, когда не найду куста боярышника с тремя деревьями по соседству. И вторая — что я ему скажу, когда он застанет меня на месте моего лукавства. Что я делала — он увидел. А желание оправдываться у меня отбило еще одно взаимодействие коромысло с моей пятой точкой. Я поняла, что на этот раз одним поиском иголки в стоге сена мне не обойтись.

Домой мы возвращались молча. Я шла позади дяди Коли, опасаясь, что по пути он снова огреет меня коромыслом. Когда пришли, он прочёл мне целую лекцию по поводу моего низкого поступка: «Если не смотрят, это не значит, что не видят, не значит, что не знают, не значит, что не проверят. Подло думать, что можно быть хитрее того, кто доверил, поверил, поручил и понадеялся и не делать так, как поручено доверием». При этом, он ходил от стола к столу и зачем-то переносил с одного на другой деревянные миски, плошки, кружки. Я слушала внимательно, так как уже знала, что он может меня спросить о чём он мне говорил. И я должна была ответить ему чуть ли не слово в слово. Неожиданно он остановил свою лекцию и сказал мне, показывая на посуду на соседнем столе: «Переставь на стол, с которого я её только что переставил». На мой недоумённый взгляд он даже не отреагировал и ничего объяснять не стал. Я, зная о последствиях от нелепых и неуместных вопросов, не рискнула спросить, для чего и зачем. Молча начала переносить посуду на стол. «А чего молчишь?» — спросил. — Рассказывай, что я тебе только что говорил. Я начала рассказывать.

Переставив посуду на другой стол, я с чувством выполненного долга присела на лавку возле него. Но день был явно не мой. Вся посуда со стола слетела на пол: «Собери и поставь заново!» — услышала. Понимая, что возмущаться — это утопия, я покорно начала собирать посуду и ставить на стол. Молча не получилось. Пришлось снова рассказывать всю лекцию дяди Коли. Вроде справилась. Подняла всю посуду. Но она снова слетела со стола. Собирала, рассказывала. Собирала, рассказывала. И так несколько раз, пока я не поняла, что от меня требуется. А всего-то нужно было, чтобы я поставила посуду именно так, как она стояла изначально на столе, с которого дядя Коля её переставлял на другой стол. Мне хотелось плакать. Дядя Коля это понял. Но ни на жалость, ни на сочувствие и послабления я не надеялась.

Поскольку вечер постепенно интегрировался в ночь, мне было разрешено слегка перекусить и отправляться спать. Что я и сделала. За один трудный день было пройдено три урока: никогда не гадить у человека за спиной — не видит не значит, что не знает или не узнает. Очень жёсткий урок на внимательность: слушать, слышать, видеть и чётко запоминать. А главное, дядя Коля меня научил не стыдиться признаться, что чего-то не поняла, не запомнила, не усвоила. И всегда в этом честно признаваться. Уметь признаваться в своих ошибках, стремиться их исправить. Вывод — лукавить можно только во вред себе. Призналась бы я дяде Коле, что не запомнила дорогу, не было бы «осложнений» в обучении в виде посуды и других жизненно важных тестов.

Говорят, прекрасно, когда утро начинается с улыбки. Вот и моё утро следующего дня началось с улыбки. Молодая, симпатичная, волевая, целеустремлённая. Живу и радуюсь. Но всегда найдётся то, что сотрёт с лица радость. После завтрака я, как всегда, отправилась в «лесную школу». Зайдя в дом, с опаской покосилась на столы. Посуды на них не было. Облегчённо вздохнула и села к столу, за которым, как за партой, и обучалась. Пришел дядя Коля. Он молча поставил передо мной четыре деревянные миски. Рядом с ними положил деревянные ложки — слева большую, деревенскую, справа — маленькую, размером с чайную. Возле каждой чашки насыпал по приличной кучке сушёной травы. У каждой чашки трава определённого цвета и запаха. Сказал мне, чтобы я ложкой переложила траву в чашки, напротив которых были кучки. Я взялась за большую ложку около первой чашки и, зачерпнув траву из кучки, высыпала в чашку. И на утренний десерт получила ещё один урок жизни. Со словами: «Легких путей ищешь?», он убрал ложки и перемешал всю траву. «Разбирай!» — с усмешкой сказал. — «Каждый сорт травы в отдельную чашку». О каких лёгких путях он говорил, я поняла очень быстро. Я должна была взять маленькую ложку. Я сидела и смотрела на большую кучку травы и понимала Золушку. Только вот помощников: мышей и птичек у меня не предвиделось. Четыре месяца, сортируя траву, я училась не искать лёгких путей.

Потом были и другие уроки, которые мне очень помогали в жизни. Один из них научил меня отсеивать ненужную информацию, моментально фильтруя и сортируя её. Как? Долго рассказывать. Скажу финал. В конце обучения прочитал мне десять заклинаний и сказал, что воспользоваться я могу только теми, которые запомню с первого раза. Об остальных должна забыть навсегда. Я запомнила три. Так я научилась запоминать только то, что нужно. Но это уже другая история.

КАК Я ЗА ДИПЛОМОМ ХОДИЛА, ДА НЕ ВЫХОДИЛА

Однажды, в начале девяностых, гуляя по ВДНХ, я забрела в павильон, в котором наткнулась на рекламную вывеску «Проверьте, есть ли у вас дар ясновидения». Мне стало интересно. Подошла к конструкции в форме шатра, обтянутого чёрным материалом, около которой стоял небольшой столик. За ним восседала дородная деваха, которая продавала пропускные билеты в тайны наших возможностей и способностей. За пять рублей я могла узнать, умею ли я ясно видеть. Прошла внутрь «шатра».

Посередине стояли в ряд несколько кабинок. В одну из них завели меня. Царил полумрак. На одном столике разместился компьютер, рядом стоял стул. В метре от стола с компьютером стоял ещё один столик, у которого на стуле села женщина. Она сказала мне, чтобы я уселась удобней, отвлеклась от внешнего мира и сосредоточилась на мониторе. Будет двадцать восемь попыток. Я с минуту сосредотачивалась. Затем она включила программу. На экране монитора появились закрытые карты. Так я впервые познакомилась с картами Зенера. Пусть даже не настоящими.

Минуты две я всматривалась в центр этой карточной конструкции, напрочь отключившись от внешних раздражителей. Тест начался. Я должна была определить, какая фигура была изображена на карте в центре круга. Но я не видела, а знала, потому быстро и безошибочно определила двадцать четыре фигуры. На двадцать пятой попытке все разом оборвалось. Наблюдавшая за моими стараниями женщина уронила со стола калькулятор. Этот резкий звук моментально включил все внешние раздражители, и остальные три попытки накрыли медным тазом мой ясный дар.

Женщина включила настольную лампу. Внимательно посмотрела на меня и спросила, давно ли я практикую ясновидение. Я сказала, что никогда не практиковала. «Высокий, но не уникальный результат. Если бы вы все двадцать восемь раз угадали фигуры в центре. Ясновидящей вас назвать можно. Жаль, что не все двадцать восемь попыток удачные… жаль» — сказала она мне на прощание. Так я и не узнала, о чём пожалела та женщина.

Но меня этот провал не расстроил, так как в будущем я не собиралась становиться ясновидящей пророчицей. И потом, если бы она не уронила калькулятор, может мне посчастливилось бы угадать всё двадцать восемь картинок. Падение математического атрибута отвлекло моё внимание, и навсегда лишило меня возможности иметь какое-нибудь умное и высокопарное заключение о наличии у меня столь великого дара — ясно видеть. Наверное потому я и не увидела, что с картами эта первая встреча с картами Зенера — не последняя.

Итак, о моих потугах стать «диплом"ированной колдуньей

В тех же девяностых, на заре оккультного бума в России, модно было иметь хотя бы один диплом, подтверждающий наличие паранормальных способностей. В погоне за регалиями, званиями и подтверждениями в форме дипломов, свидетельств, удостоверений, люди неистовствовали, разрываясь между курсами, семинарами, школами, центрами, академиями, которые вырастали, как грибы после тёплого дождя. Эти «высшие учебные» фанатично штамповали волшебных дел мастеров вагонами. Чем выше по «статусу» и авторитету было, так называемые «высшие школы», тем «потомственней» и «могущественней» был его выпускник.

Направо и налево раздавались звания магистров и академиков разных степеней и ступеней. До одури хвастались оккультные академики и магистры друг перед другом «древними знаниями» от предков, умерших в эпоху Ярослава Мудрого или во времена Всемирного потопа. Все конвейерно-родовитые чародеи, безусловно, «владели и обладали» тайнами колдовства, магии, ясновидения, могучими заклинаниями и заговорами. Эти тайные знания «обязательно» передавались из поколения в поколения по какой-либо определённой линии, только ему — единственному и избранному.

По всей России из многовекового забытья и запрета выползли многочисленные оккультные потомки. Экстерном готовились потомственные, в седьмом колене маги, знахари, экстрасенсы, целители. Завсегдатай вытрезвителя в период между «белочками» или пациент «психушки» в период ремиссии его диагноза, запросто мог стать доктором оккультных наук, академиком магии и ясновидения, целителем и экстрасенсом.

Магами в сотом поколении, грозными чернокнижниками становились все кому не лень: поп-расстрига, бомж, студент, малобюджетники: медики, педагоги, воспитатели, кухарки, домохозяйки, сидевшие на содержании у мужей, содержанки на шее у любовников. Заплати и ты уже «посвящённый» во все великие регалии и высочайшие степени.

Чем больше заплатил, тем солидней и могущественней специалист, грозней «посвящение». Чем больше школ и академий закончил — тем больше крутых званий и регалий. Все, кто больше не желал «горбатиться» за копейки на Родину или переучиваться, «прочухали», что появилась возможность стричь немалые деньги, назвавшись всемогущим оккультных дел мастером.

С полок книжных магазинов сметали всю оккультную литературу, которую потом изучали в кухне за ужином, на унитазах, в спальнях, в электричках. И вскоре на российские просторы выплеснулся поток, всё умеющих и могущих, ясно видящих сквозь землю и сквозь тучи, сидящих на прямой связи с астралом и Богом, считывающие все и отовсюду. Никакие гадалки и звёзды не могли предсказать такого оккультного наводнения в России.

Однажды я осмелилась спросить колдуна, может ли он дать мне хоть какую-то бумажку, подтверждающую, что я колдунья. Он так на меня посмотрел, что я забыла, о чём спрашивала. И никогда больше не задавала глупых вопросов не только ему, но и людям вообще, чтобы не получить тупой или жёсткий ответ. И уже потом поняла — истинным знаниям и мастерству не нужны бумажные подтверждения. Но тогда я пошла на поводу у своего желания задокументировать мои, природой данные мне способности и с чистой дипломированной совестью интегрироваться в общероссийскую оккультную лихорадку.

Достаточно сильная колдунья, принципиальная, строгая и правильная, поддалась искушению ангажировать свою личность в это направление, создав дипломированный антураж вокруг себя. Я наивно полагала, что должна, заявив таким образом о себе, стать более доступной простым людям. Слегка забегая вперёд, скажу, что именно этот, простой народ, ноющий и болящий, навсегда отбил у меня желание помогать им, убогим, из сострадания.

Колдун научил меня многому — наводить и, конечно же, снимать ту грязь, которую другие навешивают по злобе, из мести, ненависти и зависти. Только вот дипломов он не выдаёт. Следуя моде и тогдашним требованиям иметь многообещающие и много дозволяющие в оккультной практике клочки бумаги и корочки (без бумажки ты… аашка…), я решила обзавестись заветным удостоверением моих колдовских способностей. Обратилась в редакцию одной эзотерической газеты, чтобы порекомендовали, где можно осчастливить себя корочками с печатью и подписями. Мне посоветовали один ярко и широко рекламируемый центр под руководством доктора разных высоких наук со званиями. Сказали, что документы, выданные этим органом, весьма авторитетные. И заверили в том, что по документам, выданным этим центром, они рекламу дают без промедления, с особым удовольствием и с внушительной скидкой. Это навело меня на мысль, которую я озвучу позднее.

После нескольких тестовых заданий, там либо подтверждают, что ты можешь быть высокого статуса оккультистом, ясно видеть, заниматься целительством, быть экстрасенсом, либо вежливо дают тебе понять, что ты полный ноль. Ни к одним, ни к другим, ни к третьим я не относила себя и, не испугавшись быть обнуленной, поехала. Охота пуще неволи — документы же нужны. И потом, как знать, может у меня обнаружат какие-либо другие способности. Позвонила в тот самый центр.

«Здравствуйте! Центр бла-бла-бла. Слушаю вас…» — ангельским голоском прощебетала телефонная трубка. Я сказала о цели своего звонка. Голосок радостно затараторил о том, что в их центре проводят исследования и тестирования на предмет наличия различных оккультных способностей. И что у них за два года получили аттестацию уже около полтысячи специалистов. И что у специалистов, имеющих документы: аттестаты, удостоверения, свидетельства от этого авторитетного тестирующего органа большое будущее…»

«Ого!» — подумала я и скоренько записалась в этот, вселяющий надежду, орган на тестирование.

В назначенное время я уже была в центре по указанному адресу. Преисполненная розовыми мечтами о документе, подтверждающем мои колдовские способности и открывающее мне большое будущее, я не обратила внимания на убогое помещение и не менее убогую обстановку широко разрекламированного центра. Здание, в котором он размещался, было старинное, своды низкие, коридоры тёмные. Очереди у двери, за которой признают и подтверждают способности, не было. Арочные двери раскрылись, и на пороге появилась девушка.

Теперь уже в реале тот телефонный ангельский голосок, спросил, есть ли к ним ещё кто-нибудь. Взгляд был направлен точно на меня, потому что больше в коридоре рядом со мной никого не наблюдалось. Я сказала, что я по записи. Прощебетав «Прошу вас…», девушка нырнула в арку. Я за ней и оказалась в помещении, изображавшем из себя лабораторию тестирования. Небольшой предбанник, заставленный рядом узких фанерных ящиков, служивших, как я поняла, внутренней перегородкой между входной дверью и ещё чем-то, пока невидимым.

Меня пригласили куда-то вглубь помещения. Я прошла мимо фанерной стенки, и оказалась в большой комнате, в которой не было ни окон, ни дверей. Зато были две двери, ведущие в неизвестность. Посередине не очень ярко освещённой территории тестирования стояло длинное слагаемое из нескольких столов. Уж лучше бы они теннисный стол поставили — солидней смотрелся бы. Вокруг этой напольной тестовой площадки стояли стулья. Справа от меня импровизированный коридор и общую комнату разделяла недавно возведённая, метра полтора шириной, кирпичная стена.

У стены стоял большой стол, на котором улыбался во весь свой монитор новенький (по тем временам) компьютер. В кресле у стола восседал тот самый доктор разных наук. Это я поняла сразу. Он поднялся навстречу мне и спросил, с чем я пожаловала. На его полу… я ответила полуправдой — что несколько лет назад обучалась колдовству и хотела бы начать открытую практику, для чего мне нужны документы, позволяющие практиковать. О том, что на момент тестирования у меня уже была хорошая и результативная многолетняя колдовская практика, я скромно умолчала. Свою силу я уже знала. В знаниях не сомневалась. Но мне нужна была бумажка.

Доктор наук иронически улыбнулся. В этот момент я поняла, озвучивать ему, что владею деревенским колдовством, не имело смысла. Думаю, правильно сделала. Метать колдовской бисер перед… докторам множества наук — не прельщало. В этом я убедилась и тогда, и впоследствии. И я приняла иронию, решив играть по их правилам. На мой вопрос, можно ли подтвердить каким-либо документом то, что я имею колдовские способности, он авторитетно, со знающим видом и пафосом сказал мне, что для колдовской практики необходимо, как минимум, умение заряжать воду!

От удивления я даже присела. Хорошо, что боковым зрением заметила стул. А то на их благородный и очень грязный пол свалилась бы. Спросила, что же мне делать, если есть колдовские знания, сила, которые позволяют обходиться без зарядки воды. Доктор наук сказал, что настоящие старые колдуны — хорошие знахари, и безусловно — безоговорочно умеют заряжать воду. Я сделала скорбное лицо: «Может я умею заряжать, я же не проверяла тестером. Обходилась как-то без зарядки воды»

Увидев все ту же ироническую улыбку доктора наук, встала и, повернувшись лицом к дверному подиуму, вознамерилась уйти. Но он, испугавшись, наверное, что потеряет оплаченного клиента, предложил провести тестирование, чтобы убедить меня (или себя?), что я не имею, не могу, не должна уметь заряжать. Это ему, наверное, его докторские звания позволили определить сколько в моём опыте этих «не». А может просто хотел поёрничать. Кто знает. Я преодолела нахлынувшую на меня волну самолюбия и остановилась на втором шаге к выходу. Меня пригласили к столу, стоявшему посередине комнаты.

Над столом свисала лампа в абажуре. Откуда-то из угловых дверных щелей повыползли человек пять мужского пола. Мне их представили как членов тестовой комиссии, которые оставляют свои драгоценные подписи в заключение, называемом «Заключение экспертизы». Увидев эту сборную солянку, называемую себя экспертами в разных областях, я сникла, поняв, что возможной объективностью тут и не пахнет. Председателем «экспертной» комиссии, конечно же, был доктор наук. Его подпись была решающей.

Сейчас уже не вспомню имена членов, настолько невзрачными и не запоминающимися были эти эксперты. Мне даже показалось, что четыре человека из этой тестовой солянки были родственниками. Только один ненадолго привлёк к себе моё внимание. Это был толстый неухоженного вида мужчина, страдающий одышкой и манией величия. Про одышку я поняла сразу — она прямо кричала о себе. Его мне представили как филолога. Я понимаю, конечно, что филология — серьёзная группа дисциплин, но какое отношение филолог имел к тестированию на наличие оккультных способностей, для меня до сих пор загадка. То ли для авторитетного количества и важности момента, то ли он тоже был из родственников. Мне не хотелось вникать и анализировать, какие величавые homo-ингредиенты входили в состав экспертной тестирующей комиссии.

Мне было всё равно, обнаружит ли это научно-философское сборище у меня способность заряжать воду или она ещё в зачаточном состоянии. Предложили выпить чашечку чая, пока шёл подготовительный процесс к тестированию. Я с интересом наблюдала, с каким важным и озабоченным видом сновали туда-сюда подсобники экспертов, напоминающие официантов. На стол что-то ставили, что-то с него уносили. Наконец, все лишнее, по мнению доктора наук, со стола было унесено. Но мне казалось, что на столе просто поменялись предметы, а не их количество. Ну да ладно.

Наконец все вспомнили, что они члены экспертно-аттестационной комиссии и рассредоточились по стульям вокруг стола. Все разом выдохнули усталость от забегов по потаённым уголкам помещения и приготовились меня тестировать. Торжественно, но без барабанного боя и фанфар, внесли на подносе тонкий стакан, наполненный водой наполовину (или наполовину пустой?), и поставили передо мной. Я вопросительно посмотрела на комиссию. Мне сказали, что вода заражена малярийной палочкой, и я должна обеззаразить её. Я смотрела на членов комиссии, на доктора наук, стараясь при этом определить, насколько велико у меня чувство юмора, чтобы понять, шутят члены или на полном серьёзе.

У председателя был доброжелательный и очень снисходительный взгляд. Мол, посмотрим, на что ты способна. Теперь была моя очередь улыбнуться с иронией. Я заметила, что филолог развалился на стуле, выпятив вперёд свой «беременный» калорийными излишествами и пивом живот и, сложив на нём пухлые руки, начал обвивать большие пальцы вокруг друг друга. Весь его надменный вид выражал сарказм по поводу моего желания задокументировать свои колдовские способности. Я подвинула к себе поднос, который моментально примагнитил к себе взгляды членов во главе с доктором наук. Достала из кармана десять копеек. Недоумение на лицах экспертов держалось недолго, быстро перешло в фазу выражения присущего олигофренам. Монета их так удивила, что ли? А что будет, когда они нюхать воду в стакане начнут? Накрыла стакан ладонью правой руки ровно на три минуты. Повисла тишина.

До сих пор удивляюсь, как тестирующие в стакане дырку не прожгли. Бури в стакане ожидали, наверное. Обошлось без цунами, и это их слегка разочаровало. Самый молодой член комиссии, с услужливой улыбкой и угоднической пробежкой официанта доставил поднос со стаканом доктору наук. Тот взял стакан и сунул в него свой нос. Видно обоняние было обострённое — резко отдёрнул руку со стаканом от носа, и устремил на меня недоуменный взгляд

Повинуясь стадным флюидам, вслед за своим научным руководителем, вопросительные взгляды на стакан устремили и все члены, не понимая, отчего на меня так смотрел их начальник. Доктор наук протянул стакан стоящему рядом коллеге. Тот тоже смело поднёс стакан с водой к носу, но тут же отдёрнул, констатируя, что вода имеет очень резкий запах хлорки. Руки всех членов потянулись к стакану, и он начал переходить из рук в руки. Наконец все нанюхались досыта и уставились на меня такими глазами, что я подумала, может я вместо хлорки воду кокаином «зарядила»?

Доктор наук, спросил, что я сделала с водой, что от неё так разит хлоркой. Я выдохнула опасение за ошибку и успокоилась — всё-таки залезла в нужную энергетическую «коробочку» — ячейку с хлоркой. И сказала, что сделала только то, о чём меня просили — обеззаразила воду. Повисла томящая пауза. Доктор наук и его член-коллеги задумались. Казалось, что все они, нанюхавшись паров хлорки, медитируют вокруг подноса со стаканом по вопросу, продолжать иронизировать по поводу моей способности менять структуру воды или признать неоспоримый факт её существования. Я уже поняла, что ни у кого из коллег доктора не было полномочий и права высказывать личное мнение раньше, чем его выскажет доктор наук. Поэтому я перестала реагировать на остальное количество подписей в человеческом обличье, и устремила свой ожидающий взор на главенствующего. Окончательный вердикт, судя по всему, за ним.

Наконец комиссия подала признаки жизни, и доктор наук осторожно держа перед собой поднос со стаканом, взял курс к столу. Члены рассредоточились по стульям. Я приготовилась выслушать приговор. Но вместо него мне предложили пройти второй тест — зарядить воду. Я обалдела. И вновь подумала, что передозировала хлорки из астральной коробочки — на полстакана многовато бухнула. Мозги у членов затуманило хлорными парами, если для них не доказательство то, что в стакане теперь не чистая вода. Но согласилась, куда деваться. Была нужна бумаженция. С теми же почестями, что и первый, принесли второй стакан и поставили передо мной. Он также был наполнен наполовину. Странный метод тестирования — ополовинивать возможные результаты.

Теперь, как мне казалось, никакой кризис или галактический шторм, не смог бы оторвать взоры специалистов от меня и стакана — комиссия подвергла воду в нём сильному групповому гипнозу, уставившись на неё разноцветным количеством глаз. Мне показалось, что они мысленно дружно умоляли воду не поддаваться моим чарам. До сих пор не знаю, как мне удалось удержать энергетику воды в стакане на должном для моей «зарядки» уровне. Я снова достала десять копеек из кармана, чем вызвала повтор великого недоумения у «коллег». Накрыла стакан ладонью правой руки и подержала четыре минуты. Такое длительное и томительное ожидание оказалось — я заметила, что одночлен из комиссии, сидящий по мою левую руку, посмотрел на часы.

Я подумала, что он засекал время параллельно со мной, и едва заметно усмехнувшись, открыла стакан. И даже не поняла, кто молниеносно умыкнул стакан. Увидела только, что все рванули в закуток за стену из фанерных ящиков. Я пошла за ними. Мне необходимо было предупредить, что вода в мощном минусе — разряжена, «мёртвая» так сказать. Успела. Все включили тормоз и ждали начало нашего диалога с доктором наук. Он спросил меня, почему вода в «минусе». Я ответила — для того, чтобы снять любую боль, выдавить из организма человека негатив, нужно «столкнуть» два минуса между собой. Они смотрели на меня как на марсианина.

Не могли эти умные и научные дяденьки понять, о чём я говорю. Я повернулась к улыбающемуся филологу, и предложила ему сделать глоток из стакана. Он отказался, сказав, что он не идиот, верить в сказки о мёртвой воде. Я ответила ему на это, что этот глоток устранит сильную изжогу, которая у него разыгралась и на короткий срок снимет одышку. Все выжидающе смотрели на филолога. Он сказал, что у него нет никакой изжоги. «Ну, нет так, нет» — сказала я и добавила, чтобы в свой тестер они не заливали эту воду, а капали, иначе полетит аппаратура. Не поверили.

Что-то покрутили, подтянули и вылили воду в какую-то колбочку, из которой в отверстие в тестере. В общем, куда-то вылили. Через минуту прибор задымился. Стрелка зашкалила далеко в минус. А ведь я предупреждала. Экспериментировать с водой им расхотелось. Да и не на чём было уже измерять силу заряженности. Думала, на этом успокоятся, напишут мне бумажку. Напрасно обольщалась.

Меня ожидал новый тест. Опять мы облепили стол. В этот раз банковал филолог, который, кстати, забыв, что сказал мне об отсутствии у него изжоги, на глазах у всех принял таблетку для снятия изжоги. Потом достал откуда-то карты, и я увидела своих старых знакомых — карты Зенера. На его вопрос, знаю ли я что это за карты, ответила, что встречала однажды. Я поняла, что сейчас меня будут тестировать на ясновидение.

Вспомнила свой калькуляторный провал на ВДНХ и сказала, что ясного дара у меня нет — подтверждено выставочным тестом. Филолог скептически улыбнулся: «Результат других тестов нас не волнуют. Мы своими тестами проверяем» Своими, так своими. Подержав немного карты в руках (зачем, я так и не поняла), филолог протянул мне первую карту изображением фигуры вниз, сказав мне, чтобы я назвала изображённую фигуру. Я взяла карту и меня «дёрнуло» током. Я внимательно посмотрела на филолога. Он выжидающе смотрел на меня, ждал ответа. Я сказала, что не знаю и попросила другую карту. Тот же «удар» током. Я поняла, что филолог неизлечимо болен.

Я сказала ему, что не могу увидеть фигуры из-за того, что проекция фигур на картах закрыта его больной энергетикой. Он громко засмеялся, сказав мне, чтобы я не городила ерунды. Среди членов комиссии, считающих себя знающими, ведающими, грамотными в оккультных и других науках, имеющих звания и статусы, не нашлось ни одного, кто понял бы, о чём я сказала. Стали ёрничать по поводу того, что вокруг меня сидят целители, ясновидящие и экстрасенсы, у которых не один год практики в разных высоких органах разного калибра. И что у всех есть соответствующие документы, вымученные и выстраданные потом и кровью. И никто их них не рассмотрел, что филолог болен, а я, деревенская выскочка (при чём тут деревенская?) узрела. Я не обратила внимания на недоверчивую усмешку филолога и ворчание его члено-коллег, повторила, что его больная энергетика забивает проекцию фигур.

Проведя над картами левой, затем правой рукой, задержавшись каждой ладонью над картами по минуте, я сделала резкий неожиданный для комиссии взмах правой рукой в сторону этих членов. Все отпрянули, что мне и было нужно. Карты были очищены. Я сказала, что разложу карты сама, как считаю нужным. Уступили. Разложила. Ведь корочка нужна. Я вытащила первую карту и положила её на стол. Окинула взглядом членов комиссии и расхохоталась. Они так внимательно смотрели на карту, как будто не меня тестировали, а себя проверяли на наличие у них дара ясновидения. Я выдержала достойную паузу и назвала фигуру на карте. Как они не разорвали её, одновременно схватив в едином порыве. Бедная карта. Могла бы вспыхнуть от такой направленной визуальной атаки множества пар оккультно-философских глаз. И чего хотели спец-члены? Наверное надеялись, что под их гипнотическими взглядами, изображённая фигура на карте поменяется? Не поменялась. Была именно та, которую я назвала.

Уже на седьмой карте тестирование остановил доктор наук. Внимательно посмотрел на меня и предложил ещё один тест. Я просто послала его и вышла, громко хлопнув створками арочной двери. Меня догнала административная единица женского пола, которая встретила вначале и проворковала, что я должна вернуться и закончить тестирование, получить документ, позволяющий практиковать и лечить. Моё яснознание подсказало мне, что в будущем я обойдусь без этого чарующего документа. Тем, кому я помогла наплевать, есть у меня диплом и грамоты, звания и регалии, или их нет. Я ответила девушке, чтобы она передала доктору с философом, что пусть они друг друга тестируют на наличие совести, чести и порядочности. Позже я узнала, хотя и так понятно было, что за энную сумму они из кого угодно и доктора, и академика оккультных наук в десятом колене сделают. Теперь по стране тысячи таких, этими философскими экспертами аттестованных, ко«лечат» людей.

Так я диплом и не получила. А моё «да пошли вы…", сказанное авторитетной комиссии в пылу праведного гнева позже аукнулось и немало попортило мне нервы. Но это уже другая история.

Рассказы

НЕМНОГО ПОРЧИ В ПОДАРОК

Часто люди, заполучившие любое негативное воздействие, задают вопрос: «За что?! Почему? Зачем? Я же никому ничего плохого не делал (а)!» Но «ничего плохого…» делать вовсе не обязательно. Часто порчу человек «схватывает» невольно, оказавшись не в том месте и не в то время.

Вот несколько видов порчи

1. Захотели, например, навести порчу на невесту или жениха на свадьбе. Готовят для «избранника» питье с заговором, заклинанием, наговором, в том числе и на вино. Под любым предлогом стараются дать выпить это питье жениху или невесте из рук в руки — тост, например, или любой другой способ. Если по какой−либо причине не удаётся передать из рук в руки, ставят на стол напротив жениха и невесты, как можно ближе к ним. Меры предосторожности бесполезны. Не будешь же пристально охранять питьё или наговорённую вещь в виде подарка — родители, друзья жениха могут заподозрить неладное. Особенно если есть те, кому свадьба, как кость в горле. Так что такой «подарок» может взять кто угодно. И потом уже, сами понимаете, тот, кто выпьет, заполучает то, что было предназначено молодым. Такое же «не своё» можно заполучить на любом другом торжестве. Поэтому, не берите со стола уже налитые рюмки, фужеры, если их наполняли не у вас на виду. Вряд ли «адское» зелье станут готовить на всех. Хотя бывает и такое. Но крайне редко.

2. Вы можете попасть под перенос или относ. Эти действия происходят на уровне энергий и энергетик. Хотя относ или перенос движется в пункт назначения по строго обозначенной траектории, тем не менее, воздушно−транспортные происшествия случаются. Сталкиваются два энергопотока, и вы попадаете под порчу, заклятие, проклятие в виде негативных осадков.

3. Часто жертвы «чужой» порчи — любители подбирать монеты, кольца, крестики и другие предметы на дорогах, в полях, на которые может быть скинуто негативное воздействие.

4. «Невольная» жертва. Это когда скидывают или наводят порчу открыто, на улице без разницы на кого. Такое бывает, когда порчу наводят «по необходимости». В основном это начинающие колдуньи — им же нужно практиковаться или колдуньи, которые не хотят передавать свои знания и силу до определённого момента, и сбрасывают силу относами. В далёкой молодости я шла с колдуньей по улице, и увидела, как старушка мела веником по тротуару. Я засмеялась, я колдунья меня одёрнула, сказав, что эта старушка наводит порчу на идущую впереди неё женщину. Так что, если увидите такую картину — лучше отойдите в сторону на безопасное расстояние. Женщине вы уже не поможете, а на себя навлечёте гнев колдуньи.

5. Заполучают тяжёлую порчу (смертельную завязку), если забирают что−то с кладбища. Если вы увидели дорогой мобильник, золотое изделие или другие ценности и вещи, пройдите мимо. Многие бомжи и рабочие кладбища воруют с могил живые и искусственные цветы и продают. Жадность всегда аукнется тяжёлыми последствиями не только для тех, кто ворует, но и для их родных и близких. То, что упало на кладбище, уже не принадлежит живым. Об этом наглядный пример — написано в рассказе «Звонок с того света»

6. И самая коварная порча — назначенная по времени и с условием (проклятие, заклятие). Она может быть наведена много лет назад, но сработать по заданию в определённое время, и на определённого человека. Живёт себе человек спокойно, размеренно, счастливо. И вдруг понеслась: болезни, трагедии, потери. Ищет причины в настоящем. А они в прошлом, и в далёком прошлом. Кто−то из предков, родственников нарвался на негативное воздействие: колдуну дорогу перешёл, соседа обидел, а он колдуну за наказанием, бабушка дочку прокляла, а внучка страдает и так далее.

7. Заполучить порчу, заклятие, проклятие можно, купив уже «испорченную» вещь, предмет, зеркало. Крайне дорого может обойтись покупка дешёвых вещей, украшений и даже мебели в ломбарде, в комиссионных магазинах. Никто и никогда не скажет какое прошлое у вещи. Известны случаи, когда в комиссионных магазинах и в ломбардах продают вещи, снятые с покойников. В этих же магазинах продают вещи, украшения умерших родственников, не «очистив» их от энергетики умершего. Таким образов интегрируют в свою жизненную программу чужую, нередко отрицательную: болезни, проблемы и так далее по списку.

Так что необязательно «…я никому ничего плохого…». Достаточно оказаться не в том месте и не в то время. Или подобрать свою порчу на кладбище, на дороге, в поле, на перекрёстке. Будьте осторожны!

БЕДА ИЗ ЧЕРНОГО КОНВЕРТА

Если вы не уверены в заёмщике и не убеждены в том, что будете адекватно вести себя по отношению к вашему должнику, просрочившему возврат долга, лучше не давайте взаймы. И тем самым сохраните своё здоровье, а нередко и жизнь. Ведь зачастую должники от безысходности начинают ненавидеть своих кредиторов и, в лучшем случае «сдают» за вымогательство (если нет расписки). А в худшем — нанимают киллера или принесут вот такой конверт, в который упакуют в качестве «благодарных» процентов вашу смерть.

Объявлениям в газете и рекламе на телевидении Марина не доверяла. Ей пришлось поездить по многим городам и весям, прежде чем она добралась до меня. Женщина выглядела заморышем из концлагеря. Мне было достаточно одного взгляда, чтобы понять — наведена тяжелейшая смертельная порча, которая доводит человека до могилы за очень короткий отрезок времени. Но чтобы «заслужить» эту смертельную порчу, надо постараться, конечно.

— Что я такого сделала, чтобы так меня наказывать?! Кто это мог сделать?! За что?! И какое они имели право так вмешиваться в мою судьбу?! — забилась в истерике женщина.

Я усмехнулась:

— Если бы все могли знать кто и за что наводит порчу. Одни наводят просто так, «чтобы было», другие мстят за что-то, третьи переносят свои болезни. Это уж как кому «повезёт». Вам, должно быть, видней за что вы «удостоилась» такого тяжёлого негативного воздействия, снимать которое могут не взяться ни один сторонний колдун или маг. У такой порчи жестокое условие — снимает только тот, кто навёл. Наводят её нечасто, за какую-либо тяжёлую обиду или оскорбление. А уж кто как оценивает последствия поступка по отношению к нему и свои страдания — другой вопрос. То, что для одного человека — плюнуть и забыть, для другого может быть крахом во всём. Вот за этот крах и наказывают. Если не получается цивильно, по Закону — идут к колдунам, магам, киллерам. Такая порча наводится через «штучные» предметы, которые можно посчитать: бусы, монеты, денежные купюры, конфеты и прочее. Сами как думаете, кого вы так обидели, что человеку захотелось Вашей смерти?

— Мне часто дарят и конфеты, и украшения. Да и деньги в руках постоянно. И вдруг Марина замерла:

— Это моя соседка навела на меня порчу. Они долг мне принесли в странном конверте. Тогда я не сосредоточила на этом внимание. А сейчас… я поняла, — заплакала, — вот гадины! И все из-за того, что я требовала отдать мне моё. Ещё четыре — пять месяцев назад я не стала бы обсуждать свою личную жизнь ни с кем. Но сейчас, я так понимаю, это необходимо. Я расскажу Вам свою историю, а вы решите, что можно сделать в моём случае.

(Рассказ Марины)

В свои тридцать девять лет стройная, красивая и ухоженная Марина не имела семьи. Поклонники были, конечно. Но они быстро исчезали, не выдерживая её высокомерия и вспыльчивого характера. Да и бизнес отнимал все время. Марина привыкла быть лидером, чтобы было все так, как она решила или сказала, считая, что имеет на это полное право. Своего отца она и вовсе не помнит. Мать Марины умерла, когда девочке было девять лет, а её младшему брату, Игорю, всего два года. И их вырастила бабушка. Дедушка умер, когда Марине было три года. Вечная нехватка денег угнетала, и Марина дала себе слово, что обязательно разбогатеет.

Когда бабушка умерла, они с братом продали их дом и на вырученные деньги Марина организовала агентство недвижимости, которое вскоре стало давать прибыль. Появились деньги, машина, достаток, бутики, путешествия. Своего благополучия она достигла сама, и делиться им ни с кем не собиралась. Но брата Марина любила и помогала ему. Когда он женился, она добросовестно выделила ему долю денег от продажи дома бабушки и ещё добавила на покупку двухкомнатной квартиры. Брат был не из тех, о ком в народе говорят: «Брат любит сестру богатую…». Он любил Марину за то, что она его сестра и очень его любила. Она была ему как мать, так как старше на десять лет. А в её жизни брат был единственным человеком, которого она любила по-настоящему. Но два года назад Игорь погиб в автокатастрофе. Марина год приходила в себя от такого жестокого удара судьбы. С женой брата они общаются до сих пор. Детей у них не было.

Всех мужчин, которые появлялись в жизни Марины, она воспринимала как альфонсов, считая, что им от неё нужны были только деньги. С соседями по дому, в котором она купила себе двухкомнатную квартиру, она почти не общалась. Лишь изредка к ней заходила Зинаида Игнатьевна, соседка, живущая этажом ниже со своим «дедом» — так она называла своего мужа. Дочь их, Евгения, ровесница Марине, жила в другом городе. Правда, раз в три месяца навещала родителей. Приезжала на пару-тройку дней. Однажды Марина и Зинаида Игнатьевна разговорились и как-то нашли общий язык.

Пенсионерка не очень нравилась Марине, но, хоть с кем-то иногда нужно было поболтать и почаёвничать. И потому пускала в свою квартиру только её, понимая, что Зинаида Игнатьевна не станет обсуждать её личную жизнь во дворе. Иногда и коротали вечера за чаепитием. Они общались уже больше года, когда дочке Зинаиды Игнатьевны понадобилась срочная и дорогостоящая операция. Выпотрошив все свои заначки, пенсионерка обратилась к соседке с просьбой одолжить ей недостающую сумму — пятьдесят тысяч рублей.

Марина дала пенсионерке деньги, взяв с неё расписку, в которой было обозначено, когда необходимо вернуть долг. Но в назначенный срок пенсионерка не смогла набрать всю сумму, так как много денег уходило на лечение и реабилитацию дочери. Да и муж, переживая за дочь, три раза попадал в больницу с серьёзным сердечным приступом и гипертоническим кризом. Зинаида Игнатьевна не раз приходила к Марине с просьбой дать отсрочку на полгода, и она сможет отдавать эту сумму из пенсий — её и мужа. Но предпринимательница была неумолима. Брать деньги частями Марина отказалась, и в рассрочке отказала. Она считала, что долги нужно отдавать в строго обозначенное время и в полном объеме.

Марина как-то сразу забыла совместные добрые посиделки с чаепитием и терроризировала Зинаиду Игнатьевну телефонными звонками хуже коллекторов. Знала, что дочь её живёт далеко, а муж в больнице и заступиться за соседку некому. Пользовалась и тем, что Зинаида Игнатьевна никогда не выносила свои проблемы на суд двору. Женщина стала приходить реже. И, наконец, стала обходить стороной свою скандальную кредиторшу. И не потому, что не хотела отдавать долг, а уже стала опасаться демонстративных нападок «принципиальной» соседки сверху. «Дружба» разбилась о долговую расписку. Однажды они всё-таки столкнулись во дворе. Марина накричала на пенсионерку, пригрозив опозорить её на весь город. Зинаида Игнатьевна выслушала крик кредиторши, молча сняла с безымянного пальца правой руки обручальное кольцо и протянула его Марине: «Кольцо моей прабабушки. Возьми. Принесу тебе деньги, вернёшь кольцо. Оно дорогое и мне очень дорого. Но спокойствие и здоровье моих родных: мужа и дочери — дороже».

Марина покрутила кольцо в руке и в ярости кинула его на землю:

«На (пииииип) мне твоё кольцо?! Что я с ним делать буду?! За него в скупке и тысячи не дадут. А ты должна мне пятьдесят тысяч, если не забыла. Сказав это, она пошла домой.

«Это дорогое кольцо» — сказала пенсионерка, поднимая кольцо с земли.

Выглянув в окно, Марина увидела сидящую на лавочке пенсионерку. Она носовым платком вытирала слёзы. В тот день Марина была дома. В окно увидела, что Зинаида Игнатьевна вышла из подъезда. У Марины появилось желание в очередной раз догнать женщину и поорать на неё и, упиваясь властью кредитора унизить. Но затем передумала и решила позвонить им на домашний. Дочка купила им телефон с автоответчиком и научила им пользоваться. Вот пусть слушают каждые пять минут напоминание о долге. Она набрала домашний номер Зинаиды Игнатьевны. Включился автоответчик. Марина оставила запись: «Эй, соседка! Ты, случайно, не забыла, что должна мне пятьдесят тысяч рублей, которые обязалась вернуть ещё три месяца назад. Это я без процентов. Даю тебе последний срок — неделю. А потом пойду в милицию и напишу заявление, что ты мошенница, воровка и дрянь. Так и знай. Посадят тебя на старости лет и дед твой без тебя загнётся, ты мои связи и характер знаешь. Всегда добиваюсь, чего хочу. Тебя вот только жалела все. И дочка твоя загнётся без тебя! Нищеброды! Не умеете отдавать, не берите взаймы. Теперь каждый день просрочки — по сто рублей». И бросила трубку.

Идти к ним с личным визитом Марина не собиралась. С чувством глубокого удовлетворения от того, что попортит нервы должнице, легла на диван и задремала. Разбудил её вой сирены. Женщина выглянула в окно. У их подъезда стояла скорая помощь, а во двор въезжала машина реанимации. Бригада реаниматологов торопливо зашла в подъезд. Марина прислушалась. Этажом ниже хлопнула дверь. Марина догадалась, что скорая и реанимация приехала в квартиру тёти Зины. Женщина спустилась на первый этаж и неслышно приоткрыла двери в квартиру соседей. Услышав плач тёти Зины, она тихонько прикрыла дверь и вышла на улицу, где у подъезда собирались соседи. Многие уже знали, что у Зины (тёти Зины, бабушки Зины) парализовало мужа и он в коме.

Меня всегда удивляло то, что каким-то непостижимым образом, соседям удаётся узнавать о человеке то, чего он и сам о себе ещё не знает. Или о будущих событиях, которые ещё только планируются. Вот и сейчас соседи обсуждали трагедию тёти Зины, стараясь разгадать причину инсульта у Василия Андреевича. Немного подискутировав и поспорив, они установили диагноз — мужчина был гипертоник. Зинаида Игнатьевна была скрытной — о личной жизни не распространялась и никому и никогда на свою жизнь не жаловалась. Из подъезда вынесли на носилках Василия Андреевича. Позади медики вели под руки Зинаиду Игнатьевну. Увидев стоящую неподалёку Марину, женщина остановилась, и глядя Марине в глаза еле слышно прошептала: «Это ты виновата, но я тебя прощаю. Живи спокойно, если сможешь. Не судья я тебе. А деньги я тебе отдам.» Марина промолчала. Виноватой она себя не считала.

Соседи с недоумением смотрели на Зинаиду Игнатьевну и Марину, теряясь в догадках, чем же провинилась эта зажиточная, самоуверенная и заносчивая предпринимательница перед простой и доброй пенсионеркой. «Зина должна этой богачке деньги, — просветила соседей по двору Макариха — вездесущая дворовая „прокурорша“. И вот эта зараза, — кивнула в сторону Марины, — позорит её повсюду, не понимая, что у женщины огромные проблемы со здоровьем у дочери. Да и Василий Андреевич последнее время все по больницам» — услышала Марина разъяснение одной из присутствующих соседок. Оправдываться перед сплетницами не собиралась. Окинув «собрание» презрительным взглядом, она ушла домой. Что с них взять… Для них и тысяча — большая сумма. Им не понять, что деньги ей не с неба падают. Поняла Марина и то, что долг Зинаида Игнатьевна вернёт ещё нескоро.

Зинаида Игнатьевна вернулась домой через неделю. С ней приехала её дочь, чтобы в трудные дни быть рядом с родителями. Марина решила не звонить соседке сразу после её возвращения. «Пусть оклемается. Завтра позвоню» — подумала она. Но рано утром следующего дня она услышала громкие причитания, доносившиеся из квартиры Зинаиды Игнатьевны, и поняла, что случилась беда. Через час уже весь двор знал, что у Зинаиды Игнатьевны умер муж. Начались тяжёлые траурные хлопоты, в которых приняли участие многие соседи Зинаиды Игнатьевны. Марина не решилась показаться на глаза соседке и её подружкам, опасаясь их неадекватного поведения по отношению к ней. Вопрос о возврате денег отошел на задний план.

В положенный день Василия Андреевича всем двором провожали в последний путь. Марина не удержалась и вышла. «Пришла, гадина бесстыжая. Это она виновата, в смерти Василия Андреевича» — услышала она в свой адрес. Женщине показалось, что все присутствующие услышали змеиное шипение одной из подружек Зинаиды Игнатьевны, и обернулись, чтобы рассмотреть «виновницу». Её взгляд остановился на дочери Зинаиды Игнатьевны, Евгении. Та внимательно смотрела на Марину. А женщине показалось, что смотрела Евгения с ненавистью. Она повернулась и пошла домой, протискиваясь сквозь скопление людей, которые пришли проводить Василия Андреевича в последний путь. Прошло несколько дней после похорон.

Выдался один из редких дней, когда Марине удалось прийти домой пораньше. Она приняла душ, выпила стакан сока и улеглась на диван. Включила телевизор. Не каждый день выдаётся прийти домой так рано. Тренькнул дверной звонок. «Кого нелёгкая притащила?» — раздражённо подумала Марина и пошла к двери. Взглянув в глазок, она увидела Евгению. Открыла.

— Пройдёте? — посторонилась Марина, чтобы пропустить в квартиру Евгению.

— Нет. «Вот, — протянула Марине белый конверт, — мамин долг с процентами». Благодарить не буду. Ваши деньги принесли нам горе. Я возвращаю вам ваше.

Повернулась и ушла. Не простившись. Марина вернулась в квартиру. Открыла конверт. В нём лежали пятитысячные купюры и ещё один, чёрный, конверт. «Что за прикол?» — подумала женщина, вытаскивая его. В конверте лежали тысячные купюры и сложенный вдвое листок, вырванный, по-видимому, из записной книжки. Марина посчитала деньги — пять тысяч. На листке было написано «С процентами». Усмехнувшись, положила купюры на столик и пересчитала пятитысячные — ровно пятьдесят тысяч. Положила деньги в шкатулку и снова пошла прилечь на диван. Не заметила, как уснула.

В дверь позвонили. Марина встала и пошла к двери. «Да кого там снова принесла нелёгкая?!» — возмутилась она. — «Отдохнуть не дадут! Уроды!». Посмотрев в глазок, увидела цветы. Изумлённая, открыла дверь и оцепенела от ужаса. Букет красивых гвоздик принёс муж Зинаиды Игнатьевны.

— Привет, соседка! В гости пустишь? — широко улыбнулся умерший сорок дней назад мужчина.

— Какие гости?! Ты же умер! — начала кричать на покойника Марина. — Иди к своей Зине, она там убивается. Почернела вся от горя. А ты ко мне притащился. Чего тебе нужно?! Вали отсюда! — кричала женщина на весь подъезд. И начала судорожно креститься и крестить дверной проём.

Покойник захохотал:

— Чего крестишься, девка! Нужно было вспомнить о кресте, когда над Зинкой издевалась, позорила мою бабу. Это для Зинки и для всех я умер. А для тебя живее всех живых. Жениться на тебе хочу и подожду тебя. Ты ко мне через пять лет сама придёшь. Я к тебе ещё забегу в гости. Жди.

— Пошёл на (пииииип…), старый козёл! Зинка, — закричала женщина на весь подъезд. — Забирай своего покойника на (пиииип…)! Притворился мёртвым, а сам по соседкам таскается с букетами. Пошёл отсюда!

Выхватив букет из рук покойника, отхлестала его по лицу и бросила его вниз, на первый этаж:

— Неси этот веник своей Зинке, урод!

Захлопнув двери, Марина забежала в комнату и увидела, как с дивана поднялась она сама и с закрытыми глазами, стала приближаться сама к себе. В ужасе Марина пыталась убежать с пути следования своего двойника, но не смогла сделать и шага. А Марина-зомби подходила все ближе и ближе, и вот она уже рядом настолько, что чувствовалось её тяжелое дыхание. Марина зажмурилась в ожидании чего-то страшного. Открыв глаза, оглянулась. Двойника не было.

До неё донёсся шум на лестничной площадке. Она бросилась к двери. Открывать боялась и посмотрела в глазок. От её двери отходил умерший муж Зинаиды Игнатьевны и за волосы тащил её двойника за собой. Марина боялась выдохнуть, чтобы покойник не заметил, что она смотрит в глазок. Но он обернулся и внимательно посмотрев на дверной глазок, погрозил указательным пальцем. Затем показал на её двойника, которую тащил за волосы. Марина услышала: «Через год встретимся, любимая». Вдруг рука у него вытянулась, и он стал стучать по двери кулаком. Марина в ужасе отскочила от двери, побежала в комнату и плюхнувшись на диван, накрыла голову подушкой, чтобы не слышать стука.

Открыла глаза. Сердце бешено колотилось. Она села на диван с трудом соображая, сон это был или явь. Пошла в ванную, встала под душ. Чувство страха не покидало её. Ей хотелось понять, что означает этот странный и ужасный сон. Вечером женщина рассказала о своём сне подруге. Та подумала немного и сказала, что сон предупреждает Марину о какой-то беде, которую она сама и накликала.

Марина не очень верила в предсказания и лишь посмеялась в ответ: «Ну какая со мной может случиться беда?! Обойдётся!» Через неделю она уже забыла об этом сне. Жизнь продолжалась. Хлопоты, хлопоты… Через месяц Марине предстояла поездка за границу по вопросам расширения бизнеса — купля-продажа зарубежной недвижимости. Решила обновить гардероб и посетила свой любимый бутик. Как обычно, понесла в примерочную приглянувшиеся вещички своего размера. И с изумлением обнаружила, что вещи сорок шестого размера на ней болтаются более чем свободно. В последнее время многие знакомые Марины обратили внимание на то, что она заметно похудела и спрашивали на какой диете она сидит. Марина отшучивалась, но ничего и никому не объясняла, говоря, что это её личная эксклюзивная диета. Любила создавать интригу.

На самом деле она часто садится на овощную диету, чтобы поддерживать стабильный вес и хорошо выглядеть. Не до фанатизма, конечно, не до анорексии. Контрольное взвешивание один раз в месяц. Вот и три недели назад она взвешивалась. Весом осталась довольна — шестьдесят пять килограмм при росте в метр семьдесят. Веса ниже этих цифр старалась не допускать. Знакомые и друзья привыкли к определённой внешности. Всем казалось, что вес Марины застыл на цифрах шестьдесят пять. Почему в этот раз она слышит от многих, что она похудела много заметней?! Одежда её размера болтается на ней. Пришлось выбирать наряды на размер меньше — сорок четвёртый. Такой она носила, будучи юной девушкой. Придя домой, Марина первым делом побежала к весам. Электронная стрелка остановилась на цифрах шестьдесят. Марина начала колдовать над весами: «Может сломались?!» — думала. Но весы были исправны.

Марина решила проконтролировать вес через неделю. Пятьдесят восемь килограмм, пятьсот граммов. То есть, за неделю Марина похудела ещё на кило триста. И это притом, что в настоящий момент она не сидела ни на какой диете. Женщина была в шоке. Она не понимала, что происходит. Начала взвешиваться каждый день. И каждый день весы показывали на двести — двести пятьдесят граммов меньше. Знакомые и друзья с тревогой смотрели, как у Марины теряются килограммы. И все советовали обследоваться. Марина испугалась, что заболела какой-то страшной болезнью. Поскольку она заботилась о своём здоровье, то побежала со своей новой неожиданной проблемой по врачам, анализам, процедурам. Но все анализы были в норме, МРТ, КТ и прочие просвечивания не находили ничего серьёзного.

Тем не менее вес продолжал стремительно снижаться. Тревога разъедала душу, рвала сердце. Что же всё-таки происходит? Внезапно Марина вспомнила свой странный сон и слова покойного мужа Зинаиды Игнатьевны. Что он имел в виду, сказав, что они через год встретятся?! Это значит, что она скоро умрёт?! Марина помчалась по экстрасенсам и знахаркам. Все они, словно сговорились — делали вывод, что наведена тяжелая порча насмерть. Но какая, за что, кем и когда — сказать не могли. По признаку, которым является потеря веса сложно сразу определить вид порчи. Марина терялась в догадках, кто и за что мог навести на неё смертельную порчу. Да, враги и завистники у неё были, естественно. Но она была уверена, что не навредила кому-либо настолько, чтобы желать ей смерти. Марина умела бороться за свою судьбу. Она привыкла анализировать и понимать, что происходит, видеть проблему, ощущать её. А порча — невидимый, жестокий и коварный враг. Женщина впала в депрессию. Она продолжала терять вес. Друзья посоветовали обратиться к магу или колдуну. И она добралась до меня. Ждёт чуда.

Но успокоить Марину мне было нечем. Я сказала Марине, что это тяжелейшее заклятие — их излюбленный вид мести — наложила очень старая цыганка. Скорее всего, она приходится родственницей Василию Андреевичу или Зинаиде Игнатьевне. Сторонние цыгане редко соглашаются наводить тяжёлую порчу вот так, запросто. Только месть за нанесённую обиду. Она задумалась и вспомнила — Зинаида Игнатьевна рассказывала, что у Василия Андреевича — по линии матери были цыгане.

— Вот и я о том, что это цыганское заклятие — месть за смерть родственника. Они считают, что вы виноваты в смерти Василия Андреевича. Цыгане по судам бегать не станут. У них свой суд — заклятия, проклятия, порча.

— Что же мне делать, — спросила Марина.

— Искать цыганку, которая навела порчу и вымаливать прощение. Просить, чтобы сняла заклятие.

Думаю, Марина поняла, что я не возьмусь снимать эту порчу. А я поняла, что женщине уже не поможешь. В конверте вместе с долгом ей принесли смерть, которую отсрочить не получится.

Комментарий.

Думаю, что у прочитавших этот рассказ, мнения разделятся. Кто-то будет на стороне Зинаиды Игнатьевны, кто-то за Марину заступится. У каждого своё понимание. Да, долги нужно возвращать, безусловно. Но в жизни бывают ситуации, когда кредитору стоит пойти навстречу должнику. Уже то, что человек берёт в долг, говорит о том, как ему тяжело, и он нуждается в помощи. И не нужно забывать, что финансовое благополучие — зыбкий фундамент. Сегодня у тебя в долг попросили, завтра может быть наоборот. Марина возвеличила себя в этом благосостоянии до полного равнодушия и непонимания. Почему бы ей не согласиться на рассрочку? Гордыня обуяла. Её поведение накликало беду на семью Зинаиды Игнатьевны. А у неё в родственниках оказались цыгане, среди которых была и колдунья. Вот и результат. Посмотрите фильм «Худеющий» и поймёте, насколько сложно заставить цыган снимать наложенное ими заклятие. В фильме цыгана заставили это сделать. Но как?! Увидите.

Цыганка вряд ли возьмется снимать с Марины своё заклятие. Они умеют мстить и не боятся никаких откатов, так как знают, что мало у кого хватит смелости снимать цыганскую порчу. А если кто и решится, то откат им не страшен. В заклинаниях они всегда обозначают объект для переноса заклятия, порчи, проклятия — любой близкий родственник того, кто осмелится снять их наказание.

Запомните! Просто так цыгане наказывать не станут. А уж если решили за что-то отомстить, то объект их негативного воздействия на девяносто девять и девять десятых процентов обречен. Если вы не уверены в заёмщике и не убеждены в том, что будете адекватно вести себя по отношению к вашему должнику, просрочившему возврат долга, лучше не давайте взаймы. И тем самым сохраните своё здоровье, а нередко и жизнь. Ведь зачастую должники от безысходности начинают ненавидеть своих кредиторов и, в лучшем случае «сдают» за вымогательство (если нет расписки). А в худшем — нанимают киллера или принесут вот такой конверт, в который упакуют в качестве «благодарных» процентов вашу смерть. Марина погибла.

АДОВЫ ПАЛАЧИ

В дежурную часть местного отделения милиции вихрем влетела молодая девушка. На ней из одежды были только халат и тапочки. А на улице была середина ноября, и уже выпал первый снежок.

— Помогите, пожалуйста. Рудаков избивает маму! Он её убьёт! — кричала она. Девушку трясло. Дежурный попытался её успокоить, но она кричала, просила скорей ехать к ним домой и помочь матери. На весь городок с населением в десять тысяч человек, в отделении было три — четыре экипажа ППС. Все они были на выездах по разным сигналам. Дежурный связался с экипажем, который, судя по всему, был ближе всех к дому, где жила девушка с матерью. Сотрудники ППС ответили по рации, что поедут туда, как только освободятся. На помощь к женщине экипаж ППС прибыл через час. Она лежала в кухне на полу с ножом в груди. Рядом лежал мертвецки пьяный Рудаков.

Милиция знала этого сорокалетнего выпивоху, тунеядца и дебошира, который работать не любил. Присасывался к духовно и морально одинокой женщине, тоскующей по мужскому вниманию. Благо внешностью не обделён. Такие умеют нравиться женщинам. Не раз его забирали в отделение. Несколько раз получал по пятнадцать суток за хулиганство. Женщины, у которых он кормился, прибегали в милицию, «обласканные» его кулаками. Но до уголовного дела и суда не доходило. Женщины забирали заявление — говорили, что любили и прощали. Не миновала такая «любовная» участь и мать девушки. Она, наверняка, думала, что ей удастся исправить хулигана и дебошира. Женщину предупреждали, что ничем хорошим семейная жизнь с Рудаковым не закончится. Она усмехалась в ответ. «Любил» и «обожал» долгожданный и желанный недолго.

Через месяц началось. В конце концов, она выгнала своего сожителя. Больше месяца альфонс шлялся по городу в поисках новой жены и приключений. Поскольку все местные разновозрастные невесты знали какой он муж и семьянин, найти себе очередную покровительницу не удавалось. И тогда мужчина решил навестить свою последнюю сожительницу — надеялся вернуть её, уют и комфорт. Женщина отказала, и он начал её избивать. В процессе драки, убил, нанеся смертельный удар ножом в грудь. Никто и не узнал бы, что экипаж ППС, которому дежурный по рации сообщил о том, что Рудаков снова сильно дебоширит, в то самое время был не на вызове, а в баньке с девочками в деревне, в пяти километрах от города.

Где-то через месяц после убийства женщины, из-за пропавшего мобильника поссорились две подружки. Одна другой дала телефон на время. И попросила обратно. А подружка забыла его в той самой баньке. Рассказала о своем времяпрепровождении в тот вечер. Как «оттягивались» с тремя сотрудниками милиции. И смеялась, рассказывая — когда поступил вызов на дебошира Рудакова, один из милицейских защитников сказал, что подождут — милые бранятся, только тешатся — помирятся, как это уже бывало не раз. Обойдется. Не обошлось.

Рудакова обвинили в убийстве и посадили. Но ни на одной странице уголовного дела не было написано, что дежурный связался по рации не с тем экипажем. Ближе был совсем другой экипаж.

Настя не смогла успокоиться, зная, что убийца её матери когда-то выйдет на свободу. Чтобы отомстить ему за смерть матери, она готова была продать душу Дьяволу. Мстить она решила по-своему и стала искать киллера, готового в поисках заказанной жертвы спуститься даже в ад, хотя Рудакова искать и не нужно было. Где он отбывал наказание, Настя знала. На оплату киллера она решила потратить деньги, вырученные от продажи деревенского дома бабушки. Они с матерью собирались купить квартиру побольше. Теперь Насте не нужна была большая квартира. Она хотела отомстить за убийство матери, приведя в исполнение свой смертный приговор убийце.

Наказания за заказ убийства Рудакова Настя не боялась. Её волновал только один вопрос — где найти этого самого киллера. И, наверное, упорная девушка нашла бы исполнителя её приговора Рудакову, но трагический случай оборвал эти поиски. Настя погибла на пешеходном переходе под колесами огромного черного внедорожника, который всего на пару минут остановился в нескольких десятках метрах от места трагедии, а затем рванул с места. Один из очевидцев сказал инспекторам ГИБДД, что успел запомнить странный государственный номер внедорожника — Д666ВЛ на красном фоне с широкой черной каймой. Только вот никто не смог сказать, куда уехал внедорожник. Он словно растворился в пространстве.

Инспекторы были удивлены, когда очевидец назвал номер автомобиля. Они знали, что буква «Д» на автомобильных номерах не используется и такого номерного знака в природе не существует. Догадываетесь, что это была за машина? Инспекторы решили, что очевидец что-то напутал. Камер видеонаблюдения в районе совершенного ДТП не было. Дело о гибели молодой девушки на пешеходном переходе осталось нераскрытым и пополнило полку с «глухарями». Догадываетесь, откуда в жизнь Насти въехал внедорожник? Кому и за что мстят? Чьи приговоры исполняют? Чьи программы наказания выполняют? Что ж тут непонятного? Я же говорю про отрицательный код — три шестерки в жизненном коде человека. А что это за цифры, знают все. Немного скажу откуда берутся задания и объекты для исполнения приговоров. Нередко умершие просят наказать или наградить кого-то. Но это уже другая история. А пока немного примеров.

Первый пример

Живет себе человек, вроде ничего плохого никому не делает, в чем постоянно убеждает окружающих. И когда вдруг этого «безгрешного, почти святого» человека убивают, например, люди начинают жалеть его: «За что же?! Почему же?! Ведь жил себе тихо-мирно, уважительный, спокойный…» и так далее… И вдруг убили… Не вдруг. Любой человек в жизни другого человека появляется либо в наказание, либо в награду. Хотя, даже награда нередко бывает от преисподней. Как правило, это богатство, роскошь, изобилие, сила, успех и так далее, за которые люди зачастую продают не только свою душу, но и закладывают души, продают здоровье и жизнь родных, близких, друзей. В одной теме не объяснишь всего этого сразу. Пока напишу только о тех, кто появляется в качестве наказания.

Именно те, кто продается преисподней и многие власть имущие, богатые мира сего (или того), становятся наказанием для многих других. И у каждого «безгрешного» есть тайны, о которых не знают люди, но за которые могут наказать жестоко — смертью. Это может быть убийство в далеком прошлом, предательство, продажа или залог кем-то души этого человека с лицензией на его убийство в определенное время, в определенном месте. И многое другое, что можно определить, прочитав жизненный код жертвы и найдя ответы на вопросы «За что?», «Почему?», «По какому случаю?». А заодно проверить, окончательный это вердикт судьи из преисподней или и дальше по роду будут какие-либо наказания. Ведь попросить о наказании могут даже умершие.

Вот и в жизни матери девушки из выше написанного рассказа появился такой «Адов» посланец в образе Рудакова, который двигался к ней сквозь судьбы других женщин горькими уроками для них. А для этой женщины он стал палачом из преисподней. Выполнив свою «работу», он был изолирован своими «хозяевами». Они его посадили такими же «исполнителями» в образе судей, но в их планы не входило уничтожать своего палача. И когда Настя решила убить Рудакова, в работу запустили программу уничтожения угрозы. То есть, убили Настю. Тот самый внедорожник и был смертоносным транспортом из преисподней, на котором на встречу с Настей выехал другой палач с вживленным программным кодом уничтожения угроз Адовым приставам. Потому и номер на машине, как и сама машина были эфемерными.

Второй пример

Есть в жизненном коде человека и «бомжи» — цифры из кодов самоубийц рода. Они кочуют из кода в код, доставляя немало хлопот новому хозяину, в коде которого находят временное пристанище. Нередко именно эти «квартиранты» провоцируют шестерки на тот или иной «урок» для владельца кода. Им же очень хочется обрести «дом». Вот и двигают фоновые цифры, отвечающие за низменные качества, действия и поступки. И человек не понимает порой с чего это вдруг он совершил то, на что способен не был. Тихоня, ласковый и послушный мальчик, вдруг становится агрессивным и жестоким деспотом. Спокойный и уравновешенный человек, вдруг становится циничным и злобным человечишком. И так далее. Разительные перемены в людях — это результат «заботы» шестерок жизненного кода. Им же нужно пополнять армию грешников. А шестерки знают точно, что пополнение нужно искать в корнях. И пусть вас не удивляет, что в интеллигентной порядочной семье может оказаться сын или дочь, способные на преступление, на грубость и жестокость по отношению к ним, родителям, считающим себя порядочными и достойными людьми.

Большинство, на первый взгляд, интеллигентных и порядочных всегда имеют скелеты в шкафу (проверено практикой), за что и заполучают в свою жизнь родственника палача из преисподней — сына, дочь, племянника и так далее, близкого, но совершенно чужого человека, который превращает их жизнь в ад кромешный. Помните, Козьма Прутков говорил: «Зри в корень»? Каждому человеку, которому кажется, что его обижают и наказывают незаслуженно, нужно зреть в корень. И тогда вопросы «За что? Почему? По какому случаю?» не останутся без ответа и перестанут быть загадкой. Как бы не пытался человек скрыть свои мерзкие наклонности, от шестерок в своем жизненном коде ничего не утаишь. Они зрят в корень и отчетливо видят семя, из которого этот корень произрос, как его растили, чем «кормили». Они зрят в корень, чего и нам желают — почаще зреть в тот самый корень, чтобы понять, откуда выросли беды. Тогда им будет тяжелей готовить для людей палачей на своей «жаровне» и засылать их в жизнь человека. Наверное, сложно понять о чём написано. Но постарайтесь.

БУКЕТ ИЗ ПРЕИСПОДНЕЙ

Лизу привезли в лежачем положении из больницы. Врачи сказали родственникам, что не понимают, что происходит с девушкой и сделали всё, что было в силах. Женщина лежала на заднем сидении вместительного джипа на мягком матраце, заботливо укрытая теплым пледом. Её муж смотрел умоляюще: «Спасите жену! Сказали, что вы можете помочь, если захотите! Мы не знаем, что происходит». В голове эхом: «…если захотите». Бывает так, что порча «заслуженная» и снимать её опасней, чем жить с ней сколько суждено. Ранее я писала о порче с условием, которое нередко подвешивают колдуны при её наведении, наложении проклятия или заклятия. И если это условие есть, то снимать порчу крайне опасно.

Я не стала усложнять мужчине задачу просьбой перенести жену ко мне в дом. Подошла и посмотрев на лежащую, попросила показать мне руки и ноги. На внутренней стороне запястий я увидела множество красных точек, похожих на укусы комаров. Но это были не укусы, а уколы. Олег — так звали мужчину, увидев, что я внимательно рассматриваю точки, сказал, что появились они год назад и не сходят, несмотря на разного рода лечение. Я спросила, дарил ли Лизе год назад букет красных роз. Олег сказал, что год назад в день рождения жены — ей исполнялось двадцать пять лет, — дарили много цветов. В том числе и розы. Но меня интересовало, дарили ли Лизе букет красных роз из рук в руки до или после, отдельно от других. И он вспомнил, что через три дня после того, как отметили двадцатипятилетие Лизы, к ним в квартиру позвонили. Дверь открыла Лиза. На пороге стояла молодая женщина с огромным букетом красивых красных роз. Сказав, что она из Подмосковья — одна из дальних родственниц отца Лизы, и попросив прощение за то, что не была на юбилее, протянула лично в руки Лизе этот букет.

Конечно и Лиза, и Олег удивились, что они кого-то из родственников не знают, но именинница с радостью приняла цветы. Букет стоял долго, радовал ароматом. Но постепенно бутоны стали вянуть, и Лиза выкинула его в мусоропровод, как и все остальные увядавшие или увядшие цветы. В букете была поздравительная открытка со странной надписью: «Желаю тебе подобного счастья!!!» — её выкинули. Никто из родных не мог вспомнить дальнюю родственницу из Подмосковья. Вскоре всем пришлось забыть об этой таинственной гостье, потому что Лиза заболела. Сначала на руках появилась крапивница, затем как будто следы от уколов. Лиза стала худеть, желтеть, потом уже ноги отказали. Врачи, больницы. За год из здоровой и красивой девушки она превратилась в немощную и больную «старуху».

Мне сразу стало понятно, что наведена крайне тяжелая порча с мощной некротической завязкой. Я сказала Олегу, что его жене подарили букет из преисподней. С момента, когда подарили букет, жить женщине оставалось столько, сколько роз было в подаренном букете. Одна роза — один месяц. А сколько роз было в букете узнать можно только у того, кто этот букет подарил. Мало кому придёт в голову считать количество роз или каких-то других цветов в подаренном букете. Свято верят, что нечётное количество. Только вот в таком подарке из преисподней тоже может быть нечётное количество цветов. Поднять на ноги Лизу не удастся. Единственное, чем я смогла бы помочь женщине — довести её до сидячего положения, чтобы она до своего конца не лежала, а хотя бы сидела в коляске. И еще я сказала Олегу, что для того, чтобы узнать, сколько Лизе осталось жить, мне придется искать исполнителя.

В наведении такой порчи и заказчик, и исполнитель один человек. Он спросил, скажу ли я ему, кто и за что навел такую порчу. Я ответила, что никогда не говорю, кто навел. Но говорю, о том, что, когда снимается порча, первым страдает тот, кто заказал. Вместе с ним возврат негатива «валит» и тех, кто так или иначе причастен к наведению. Исполнители — тот, кто, непосредственно, наводит, крайне редко заполучают откат. Иначе это не профессионал, если пострадал от возврата наведённого им негатива. За что и почему — сказать могу.

Я дала одну настойку и сказала, как её нужно пить. Супруги уехали, а я помчалась к нашему медиуму с просьбой сделать вызов исполнителя. Медиум нашла женщину, которая принесла Лизе в подарок букет смерти. Как и что она для этого делала, расписывать не стану — долго и нудно и не нужно. Сделала вызов. Женщина, действительно, жила в Подмосковье. Мы встретились. Её звали Наталья (имя изменено). «Почему и зачем?» — был мой первый вопрос. Женщина смотрела сквозь меня. Я поняла — ей было все равно. Медиум сказала мне, что на вызове она видела мужа и детей Натальи. Это означало, что они мертвы, и Наталья хочет к ним. Но, судя по всему, она хочет забрать с собой и Лизу. Я сказала Наталье, что и она может погибнуть. Женщина усмехнулась: «Мне все равно. Я и сама хочу уйти к мужу и детям». Я промолчала.

Снять такую порчу невозможно. Можно узнать, сколько было роз в букете и станет ясно, сколько месяцев остается жить порченному. Да. Именно месяцев. При наведении такой мощной порчи шанс на годы не дают. Наталья попросила выслушать её, иначе она не скажет сколько роз. Смерти она не боялась. Жить не хотела и согласилась на условие преисподней. Естественно, я согласилась выслушать, и она рассказала мне такую историю.

Шесть лет назад

Наталья была счастлива, когда Егор сделал ей предложение. Свадьбу сыграли скромную, так как оба только окончили институт и едва начали зарабатывать. На свадьбу родные и родственники по сусекам наскребли свадебный подарок — денег на отдельное жилье для молодых. Собранных денег хватило на однокомнатную квартиру на окраине их небольшого районного городка. Жили дружно. Наталья родила мужу двойню — мальчика и девочку. Супруги были счастливы. Быт понемногу налаживался. Жили себе не тужили, пока в их жизнь не ворвалась драма на колесах. В тот летний воскресный день Наталья, выпроводив свое семейство на прогулку, затеяла стирку и генеральную уборку. Изредка посматривала в окно, она минуту — две наблюдала, как муж прогуливается с коляской, в которой мирно посапывали их пятимесячные двойняшки. «Повезло мне с мужем» — думала с теплотой.

Домашние дела увлекли. И когда женщина закончила уборку, с удивлением заметила, что прошло четыре часа. Подойдя к окну, не увидела во дворе мужа с коляской. Позвонила Егору на мобильник. Ответа не было. «Странно, почему не позвонил, не сказал куда, пошел. Где же он?!» — с тревогой думала Наталья. Быстро собралась и побежала во двор, не переставая набирать номер телефона мужа. Но телефон по-прежнему отвечал длинными гудками. Она не представляла в какую сторону бежать. Увидев соседку по площадке, Наталья бросилась к ней с вопросом, не видела ли она её мужа с детьми. Тетя Настя сказала, что видела час назад как Егор с коляской шел по тротуару. Она спросила его куда он направляется. Егор ответил, что решил с детьми погулять в парке, который находился через дорогу, в трехстах метрах от дома.

Наталья бросилась к пешеходному переходу, чтобы перейти на другую сторону улицы и пойти в парк. Сердце начало бешено колотиться в предчувствии чего-то неотвратимого. Едва дождавшись разрешающего сигнала светофора, женщина перебежала дорогу и побежала в сторону парка. И тут зазвонил телефон. Наташа даже не посмотрела кто звонил, так как была уверена, что звонил Егор. Но услышала голос рыдающей сестры Егора.

— Наташенька, — едва разобрала сквозь рыдания, — у нас беда. Егора и детишек больше нет. И дальше лишь рыдания.

Наталья остолбенела. «Как нет?! Кого нет?! Почему нет?! — пронеслось в голове. Она стала лихорадочно набирать номер мужа. Наконец услышала ответ. Но это был не Егор. Незнакомый голос уточнил имя и фамилию женщины, спросил кем ей является Егор Коломиец. Услышав ответ, мужчина сказал, что её муж и дети погибли под колесами внедорожника. Больше Наталья ничего не слышала. Она упала без сознания. Тяжелый сердечный приступ, две недели дней в реанимации, а после в общей палате. Её любимых мужа и детей похоронили без неё. В больнице женщина провела около двух месяцев. Выйдя из больницы, поехала с несколькими родственниками на кладбище. Долго рыдала на могилах близких: просила прощения у мужа и детей за то, что не уберегла, не проводила, не попрощалась. Наталью никто не успокаивал. Понимали, ей нужно выплакать этот жестокий удар судьбы. Никто из родственников и не представлял, что вскоре Наталье предстоит перенести ещё один очень болезненный удар судьбы.

За рулем того внедорожника, который в одночасье унес жизни её любимых людей, находилась подвыпившая молодая девушка — дочь влиятельного чиновника из областной администрации. Она недавно получила права, и папа купил ей обещанный джип. Девушка была в кураже. Покупку «обмыли» в ресторане и Лиза (так звали папину дочку) посадила подружек и поехали кататься. До страшной трагедии оставалось: сто двадцать километров в час, выпитые двести граммов виски и один час времени — время на поездку от областного до районного городка. А Егор в тот летний день решил прогуляться с детьми в парке. По дороге встретил своего давнего друга. Медленно шли, беседовали. Заговорились и не заметили, как прошли три квартала. Тут у друга зазвонил телефон и он, сказал, что должен ехать на какую-то встречу. Егор проводил друга до автобусной остановки и, махнув рукой на прощание, развернув коляску, двинулся к пешеходному переходу, чтобы перейти на другую сторону и по противоположной стороне улицы пойти в парк.

До трагедии оставалось три секунды. На зеленый свет для пешеходов Егор начал переходить дорогу. Одна секунда, вторая, третья… Тяжелый внедорожник на скорости сто шестьдесят километров в час въехал в судьбу счастливой семьи. Думаю, не стоит много писать о том, что Лизе удалось избежать наказания. Единственная любимая дочь влиятельной районной фигуры со всеми вытекающими. Лиза ни разу не встретилась ни с Натальей, ни с кем-либо из её родственников. Папа сразу отправил её за границу — от правосудия подальше. Как это часто бывает в таких случаях, виноватым сделали Егора. Мол, переходил на красный свет, был выпивши и так далее. Не стану описывать трагедию души Натальи, сами поймете, что она испытывала. Не стану описывать и мытарства Натальи по адовым кругам беззакония.

Когда женщина поняла, что убийце её семьи удалось избежать наказания, она приняла кардинальное решение обратиться за помощью к темным силам. Готова была продать душу за достойное наказание виновной. Втайне ото всех начала искать сильного колдуна. Поиски привели её к очень сильной сибирской колдунье, которой женщина рассказала о своей трагедии и попросила помочь ей наказать виновницу. Колдунья долго молчала. Потом повела Наталью куда-то на задворки своего участка, подвела к кустам роз, срезала с трех из них по черенку и сказала, чтобы женщина посадила эти черенки в определенном месте возле каждой из трех могил. Таким образом судьба Лизы была решена. Наталья сказала мне сколько роз было в букете. Она ждала этого наказания долгих три года. На юбилей Лизы она подарила большой и красивый букет смерти. И букет из преисподней сделал то, чего не захотел сделать Закон — наказал виновную в гибели трех человек.

Немного об этой порче

Колдунья дала три черенка от разных кустов определенного сорта роз. Эти черенки втыкают в землю у могил и выращивают кусты роз поливая их определенным составом и с определенными заклинаниями. Такой куст должен расти три года. Затем с каждого куста срезается определенное количество роз. Букет собирается с определенным заклинанием. И этот букет дарится жертве. Шипы прокалывают кожу и дальше уже свою черную работу выполняет ядовитый сок. Эта порча коварна своим бумерангом. Тот, кто её делает, и сам погибает, так как уколы шипами неизбежны. Ведь срезать розы и собирать из них букет нужно голыми руками. Это условие преисподней. Но Наталья намеренно шла на верную смерть. Её успокаивало то, что и виновница в гибели её любимых людей не останется безнаказанной.

У преисподней всегда одно условие — жертва за это наказание — жизнь «исполнителя», вырастившего эти розы. Но нередко преисподняя принимает откуп — подмену, замену. Это значит, что вместо себя «мститель» может продать душу своего кровного родственника. Это может быть, как ныне живущий, так и потомок (сын, дочь, внуки). Бывает, что удается «выкупить» проданную душу из адова плена. Главное вовремя понять, что это проданная душа, что может привести, в том числе, и к сильнейшему психическому расстройству. В последнее время участились обращения к колдунам за наказанием виновного в гибели родных, близких, любимых. Люди не жалеют средств, лишь бы тот, кто причинил страдания, тоже страдал или вовсе исчез с лица Земли. Это все потому, что зачастую виновникам удается избежать наказания по Закону: выкупились, откупились, родственники высоких чинов и так далее. Но те, кому причинили боль, тоже чьи-то родные. И каждый, кто убил, задавил и так далее, но остался безнаказанным, должны помнить и понимать, что пострадавшим совсем необязательно нанимать киллера с пистолетом или снайперской винтовкой. Достаточно тихо прийти к колдуну. И тогда к ним могут прийти с букетом из преисподней.

ДВЕ УЛИЦЫ ДО РАСПЛАТЫ

Маша вышла из автобуса. От автовокзала до дома было две улицы — минут двадцать пешком. Девушка решила прогуляться. Она вернулась из дома отдыха, куда поехать её уговорила мама. Отдохнувшая и загоревшая, домой она возвращалась в хорошем настроении. Уже повернув на свою улицу, она увидела идущую навстречу похоронную процессию. Маша с детства не любила похороны, и решила подождать, когда скорбная процессия пройдет мимо и повернет на улицу, по которой в их маленьком городке несут усопших в последний путь. По мере приближения похоронной процессии, Маша узнавала лица знакомых, живущих с ней на одной улице и даже в одном доме. Сердце охватила тревога.

Городишко маленький, все друг друга знают. О свадьбах и похоронах моментально узнаёт весь городок, и люди спешат к свадебному или поминальному столу. Какое−то непостижимое чутье подсказало девушке, что эта процессия, какая−то особенная, имеющая отношение и ней. Взгляд остановился на женщинах в черных платках, идущих прямо за гробом. В одной из них она узнала свою близкую подругу Марину, а рядом с ней шли её родители: отец и мать. Маша знала, что бабушка у Марины умерла два года назад, а дедушка и того раньше. Тогда кто−же в гробу?! Маша сделала несколько шагов в сторону остановившейся у перекрестка процессии. Подошла ближе и в груди похолодело. В гробу лежал муж её подруги Марины.

Ноги понесли Машу вслед за процессией. Она шла стараясь не привлекать к себе внимания окружающих. Так и дошла до кладбища, затерявшись в веренице народа. Скорбные прощальные речи, горькие слезы. Маша подошла поближе к Марине и её родным. Но Марина стояла как каменная, не замечая подругу. Потревожить подругу Маша не решилась. Подошло время прощаться. Плакали и прощались. Затем стук молотков, вой Марины, шорох падающей на гроб земли. Маша тоже подошла к краю могилы, и тоже бросила горсть земли. Внезапно перед глазами все поплыло и стало темно.

Очнулась Маша от легкого поглаживания по волосам. Открыв глаза, увидела сидящую рядом свою маму и близкую подругу Марину.

— Ты напугала нас, дочка, — проговорила мама. — Ты всех нас напугала. В обморок упала. Василий, сосед, тебя на своей машине в больницу привез.

— Я мужа потеряла, — заплакала Марина, — и испугалась, что тебя потеряю. Поправляйся, Машенька. А завтра я к тебе обязательно прибегу, фруктов принесу. Мне нужно идти. Там поминки, — вставая со стула, проговорила Марина. И наклонившись, поцеловала подругу в щеку. — До завтра, хорошая моя.

И пошла к двери. Маша проводила девушку долгим взглядом и заплакала. Если бы Марина знала… если бы знала…

С Мариной они родились в один день. Разница была лишь во времени — Маша родилась утром, а Марина — вечером. Семья Марины слыла обеспеченной — родители работали на высоких должностях в администрации родного городка. Дочь любили, заботились, лелеяли. Маше тоже повезло. Родители были из детдома, но семья у них получилась теплая, дружная. Все было хорошо, пока отец Маши не погиб в штольне. Девочке на тот момент не исполнилось и трех лет. Мать Маши тяжело переживала потерю мужа, и на фоне переживаний её сразил инсульт. Долгих шесть лет женщина была прикована к постели.

Заботу о матери Маши и девочке взяли на себя родители Марины: оплачивали лечение и обеспечили уход за парализованной женщиной. Девочка не чувствовала себя брошенной и одинокой. В городке многие люди переживали за Машу и её маму. Матери Марины и Маши были близкими подругами с раннего детства несмотря на то, что жили и росли в разных условиях. И все в городе хорошо понимали, что дружба этих семей настоящая, добрая и бескорыстная. Семье Маши во время болезни матери помогали многие жители городка: кто приносил лекарства, кто фрукты, приходили и просто так — посидеть, поговорить. Она работала почтальоном и пользовалась уважением за доброту, отзывчивость, сердечность.

Родители Марины относились к Маше, как к родной: кормили, поили, покупали вещи. Девочки были, как двойняшки: ходили вместе в школу, сидели за одной партой, пили−ели с одной тарелки. Бывало и болели одной болезнью. Вскоре болезнь матери Маши отступила. Женщина встала. Сначала понемногу, потом больше стала ходить. И в течение года её инсультные тяготы остались позади. О болезни напоминала только правая нога, которая перестала сгибаться. Вылечить ногу не удалось.

Окончив школу, обе девушки поступили в юридический институт. Когда девушки учились на пятом курсе, Марина встретила свою любовь. К их соседке по лестничной клетке, семидесятипятилетней бабе Шуре переехал жить тридцатилетний внук Игорь. Симпатичный, вежливый, добрый, веселый, отзывчивый, он покорил сердце Марины. Завязались отношения, затем свадьба. Жить молодые стали у бабушки Игоря, чему старушка была рада несказанно. Маша искренне радовалась за подругу, часто приходила к ним в гости. Их дружба по−прежнему продолжалась. После окончания института девушки пошли работать в разные учреждения. Маша в прокуратуру, Марина — в адвокатскую контору, где работал Игорь.

Маша делилась с подругой своими чувствами к мужу и об их радужных отношениях. Рассказывала какой он нежный, заботливый, ласковый и хороший хозяин — все для неё. Игорь тоже был юристом и устроился работать адвокатом в одну из юридических контор городка. Заработок был неплохой, молодым хватало. Вскоре Марина сообщила мужу и подруге о том, что ожидает ребенка. Игорь обрадовался и предложил тем же вечером отметить это событие шампанским. Собрались, как договорились. Маша поздравила подругу, принеся ей букет красивых полевых цветов. В этот день собрались за столом, говорили, радовались, мечтали, планировали. Немного захмелевшая от шампанского Маша засобиралась домой. Марина предложила Игорю проводить подругу.

Маша с мамой жила на соседней улице, в пяти минутах ходьбы. Но время было позднее. Игорь согласился. Шли неторопливо, обсуждая будущее Игоря и Марины после рождения ребенка. Маша сказала, что готова помогать Марине ухаживать за ребенком, они же как сестры. Игорь это знал и воспринимал Машу не просто как подругу жены, но и как её сестру. Проводив Машу до двери её квартиры, Игорь неожиданно даже для себя, поцеловал девушку в щеку. «Как родственницу» — улыбнулся, не подозревая, что этим поцелуем запустил бумеранг, который скоро вернется…

Маша растерялась. Но взяла себя в руки. «Что такого случилось−то? Ну, поцеловал как родственницу. Ничего страшного» — успокаивала она себя. И сказала Игорю, что уже поздно и ей пора идти спать. Игорь ушел. Но Маша в ту ночь не могла уснуть. Умом она еще не осознавала причины своей бессонницы, но сердце… Оно стучало, оно кричало, что поцелуй Игоря разбудил в нем «спящую красавицу» — её любовь к нему, мужу своей любимой подруги. Для Маши начался трудный путь борьбы с собой и своим чувством. Игорь — муж любимой подруги. Маша даже мысли не допускала о том, чтобы разрушить семью и причинить Марине боль.

На следующий день Маша не зашла к подруге, как это делала обычно. Марина позвонила узнать, что случилось и почему Маша не пришла. Девушка ответила, что приболела и с работы сразу домой, выпить лекарства и лечь спать пораньше. Через полчаса в квартиру вихрем влетела Марина. Она волновалась за подругу. Но Маша успокоила девушку, сказав, что ей уже полегчало. Посидели, поговорили, попили чаю. Мама Маши была в больнице. Легла на плановое обследование. Так что Маша хозяйничала одна. Впервые Маша чувствовала себя неуютно в присутствии любимой подруги. Ей хотелось, чтобы Марина поскорее ушла. Хотелось остаться наедине со своими мыслями и чувствами, разобраться в себе.

Марина заметила эту отрешенность подруги. Но поняла её по−своему. Засобиралась домой, сказав, чтобы Маша ложилась отдыхала и, если что, звонить и они с Игорем сразу прибегут. Марина убежала.

«Они с Игорем… с Игорем… Они…» — эхом прошелестело в Машином сердце. И защемило. Она с ужасом осознавала, что в её сердце поселись зависть к подруге, ревность и… Игорь. А он по−прежнему воспринимал Машу как близкую подругу Марины, как её сестру. Те же приветливые отношения, то же уважение — ничего лишнего. Но Маше с каждым днем все труднее давалось общение с Игорем и Мариной. Приходилось придумывать причины почему она стала реже бывать у них дома. Марина, утонувшая в семейном счастье, хоть и замечала перемену в поведении и настроении подруги, но списывала это на усталость и периодическую депрессию, которая иногда посещала подругу. Ей и в голову не приходило, что в их отношения с близкой подругой давно вклинились незваные гостьи — зависть и ревность.