Бесплатный фрагмент - Будильник

Глава 1. «Убойное собеседование»

…Все началось с того, что я умер. Это было очень больно и очень некрасиво. Просто, в один прекрасный день, меня сбил грузовик. Как сейчас помню — было обычное весеннее утро, знаете, та самая ранняя весна, когда по утрам еще морозцы и лед на тротуарах и дорогах блестит, как стекло. Когда воздух свеж и пахнет морозом, но нотки просыпающейся природы, уже дают полное основание нам говорить, что пахнет весной. Вот на этом предательском тонком льду и занесло тот самый грузовик, когда я шел в киоск за сигаретами. Вот уж действительно — «курение убивает»! Я видел, как большая тяжелая машина, не вписавшись в поворот, несется на меня боком, блестя на солнце лаковыми боками кабины, но страх сковал все тело параличом, а в голове стоял какой-то белый шум, не давая пробиться голосу разума. Вот так меня и протаранил этот красно-синий фургон, перед самым столкновением, ударившись кормой о фонарный столб и развернувшись от удара мордой вперед. Он ударил меня своим тупым носом, отбросив на несколько метров назад, на кирпичную стену стоящего рядом дома. Знаете, когда говорят, мол, «он даже не успел ничего почувствовать», не верьте!

Я чувствовал все — от начала до конца! И, доложу я вам, это все чертовски больно! Через несколько секунд все было кончено. Я умер, украсив белую кирпичную стену, прекрасными потеками крови и мозгового вещества, так как от удара, моя голов разлетелась, как арбуз. Тут же столпились зеваки, обсуждая произошедшее. Причем каждый из них твердо знал, почему и как все произошло. Я смотрел на все это сверху, куда понесла меня какая-то сила, похожая на речное течение. Я видел и застывший грузовик, и его водителя, который нервно курил, опершись на бампер, и отдельных зрителей, и собственное тело, валяющееся, подобно сломаной кукле, у стены дома — с неестественно вывернутыми руками и согнутыми в обратную сторону, ногами. Я смотрел на все это совершенно равнодушно, понимая, что земная моя жизнь закончилась и сейчас начнется какая-то другая. Какая? Любопытства не было. Было какое-то отстраненное наблюдение и констатация всего, что происходит вокруг моей смерти. Вот собака слизывает лужу крови с тротуара. Вот двое мальчишек пытаются выковырять из решетки радиатора грузовика мои часы, которые там застряли неведомо как. Вот две молоденькие девушки фотографируют мое тело на телефоны. Обычные люди, что с них взять? Даже из чьей-то смерти они пытаются сделать приключение! А потом сила неведомого течения вознесла меня в черноту, где не было ни верха, ни низа, но не было и невесомости. Среди этой черноты я плыл неведомо куда, пока передо мной не возник сгусток света. Не лампа, не светильник, а именно сгусток. Нечто, похожее на огромную шаровую молнию, испускающую ослепительно-белый свет. Я невольно закрыл глаза и тут же понял, что бестелесному созданию это делать бесполезно, так как век у меня не было и ничто не могло защитить мои глаза от этого слепящего света.

Словно поняв, что мне больно на него смотреть, свет стал чуточку тусклее.

«Это про это рассказывают, как про свет в конце тоннеля?» — подумал я.

— Да, возможно про это — прозвучал голос у меня в голове. Голос был глубоким, каким-то теплым и даже с нотками сожаления. — Люди нередко плохо могут рассказать о том, что видят! Но это всего лишь люди. Добро пожаловать!

— Добро пожаловать куда!? — подумал я. — Что, вообще, происходит?!

— Добро пожаловать на службу! — ответил голос. — А происходит то, что ты умер и прибыл на новую фазу своей жизни.

— Ты кто? — спросил я — Что за новая фаза?

— Я тот, кто все это создал — ответил голос. — И тебя, в том числе! И твою смерть, кстати, тоже. Новая фаза — это форма жизни, которая идет после осязаемой жизни. Сейчас ты бестелесная сущность, которая поступает на службу.

— Какую еще службу?!

— Ты выбран на должность Будильника. — ответил голос.

— Будильника?! — не понял я. — И кого я должен будить?!

— Спящих, разумеется!

— Кто такие спящие?

— Это люди. — ответил голос. — Наверняка, ты таких встречал. Они, вроде, живут, но на самом деле, спят. Им дано предназначение, даны способности, чтобы выполнить это предназначение, но они впали в спячку.

— Это как? — не понял я. Вообще, я очень удивился, что спокойно воспринял происходящее — словно все было в порядке вещей.

— Они живут, что-то делают, ходят на работу, с работы домой, создают семьи, рожают детей, но все это делают, словно заведенные куклы, совершенно не осознавая, что жизнь их стала бессмысленной. Так живут цветы на окне в горшке — растут, цветут, ждут, когда их польют, и снова растут. Понимаешь?

— Не скажу, что понял все до тонкостей, но смысл, кажется, уловил. Мне кажется, я сам был таким Спящим, верно?

— Верно — ответил голос. — Тебе был дан талант художника, но ты использовал его только на то, чтобы рисовать дурацкие картинки в блокнотах в минуты задумчивости. Твое предназначение было в том, чтобы показать людям всю красоту и все многообразие мира, но ты предпочел растительное существование — работа, дом, поесть, посмотреть телевизор и лечь спать. И так каждый день! И даже отдыхать ты не научился! Ты просто, как по сценарию, собирал друзей и вы ехали на берег реки, чтобы сжечь несколько бревен и пожарить на углях мясо! При этом, вы напивались до почти животного состояния. Это не было отдыхом! И это было очень далеко от твоего предназначения!

— А что сейчас? У меня другое предназначение?

— Сейчас смысл твоего существования — будить таких же Спящих! Возвращать их к жизни! Их стало слишком много среди людей!

— Как я буду это делать?

— А как ты погиб сегодня? — ответил голос. — Ты будешь моделировать ситуации, при которых Спящие будут просыпаться! Тебе будет дана сила и возможности!

— У меня есть время подумать и возможность отказаться?

— Я уверен, что ты сам знаешь ответ! — мне показалось, что голос потеплел, как бывает, когда человек улыбается. Да, я знал ответ. И мне пришлось согласиться на должность Будильника…

Глава 2 «Трудовые будни»

…И, как пишут в рассказах о Великих Трудовых Свершениях, потекли мои трудовые будни. Первым делом, я решил ознакомиться с тем, как здесь все устроено. После «собеседования» я перенесся на огромную зеленую поляну с холмами на горизонте и розовыми завитками облаков в голубом небе. Вообще, местный пейзаж, очень уж был каким-то открыточным. Словно его рисовала девочка, как иллюстрацию к волшебной сказке.

— А так оно и есть — сказал кто-то рядом со мной, когда я стоял посреди этой пасторали и любовался кудрявыми облаками. Я обернулся на голос и опешил. Рядом со мной, сверкая круглыми, как у Гарри Поттера, очками, стоял Джон Леннон с самокруткой в руке.

— Привет! — сказал Джон и протянул мне руку для пожатия. Мы поздоровались.

— Это действительно ты? — задал я самый глупый вопрос из всех возможных в данной ситуации, заранее зная, что мне ответят.

— Рисовала девочка — проигнорировав мой вопрос, ответил Леннон. — Точнее, бабушка. А ты разве не узнаешь манеру?

— Да, явно знакомое что-то! — сказал я. кстати, разглядывая яркий пейзаж.

— Анна Мозес — сказал Леннон. — Тоже, кстати, была Спящей! До семидесяти шести лет спала! Как вышла замуж в двадцать семь, так и впала в спячку! Хороший Будильник у нас работал, все-таки в конце девятнадцатого и в начале двадцатого веков! Ты представляешь, стать знаменитой в семьдесят восемь лет! Хотя, по факту, через два года всего после того, как она начала писать! Для художника это стремительный взлет! Ты как считаешь? Ты ведь тоже художник.

— Ага! — сказал я. — от слова «худо», а точнее, «хреново»! Проспал я свои вернисажи, Джон! Проспал! Хотя, конечно, в слове «проспал», правильней бы вторую букву «п» на «р» поменять! Ну давай, легенда и кумир миллионов, рассказывай, как все работает? С чего начать? Кто здесь главный? Кому отчитываться о проделанной работе?

— Какой деловой подход! — усмехнулся Леннон, затягиваясь своей самокруткой. — Главный у нас, как ты, я уверен, догадываешься, один на всех. Иногда он меняет обличья и приходит к каждому из нас. Отчитываться — только своей совести. Начать, в твоем случае, рекомендую с поисков Спящих. Для этого тебе понадобятся помощники. Мы их называем Взорами. То есть, тебе нужен штат сотрудников. Найти желающих здесь вообще не проблема — как ты понимаешь, многие здесь находятся по двести-триста лет, а то и больше, а за это время кто угодно соскучится по настоящей работе! Даже здесь, людям важно осознавать свою нужность и пользу — так они легче спят. Я советую тебе, для начала, переговорить с нашим Вдохновением — она сможет помочь! В ее распоряжении прекрасная система слежения за людьми на том свете.

— На том свете?! А мы где?!

— Вопрос относительности, мой друг — сказал Леннон, выпуская длинную струю дыма. — Мы с тобой на ЭТОМ свете, следовательно, все живые — на ТОМ! Просекаешь? И последний совет — относись к людям с любовью. Ведь все, что им нужно — только любовь! — Леннон усмехнулся и растворился в воздухе. Я немного поразмышлял о том, как возможно в мире, где все бесплотно, курить самокрутку, но отложил эти размышления до лучших времен, решив не торопиться с познанием моей сегодняшней действительности. Вспомнив слова великого Леннона, я решил поискать Вдохновение и попробовать привлечь ее к своей работе.

Я пошел по бескрайнему зеленому полю, всматриваясь в пейзаж. Как и положено Анне Мозес, чуть поодаль, виднелись белоснежные здания с искривленной геометрией. Я подумал о том, что мне понадобится какой-то офис и жилье и решил при случае, уточнить этот вопрос у Джона Леннона.

— Алло! — раздался голос Джона в голове. — Ты звонил?

— Я просто подумал о тебе — ответил я, удивившись.

— Этого достаточно, чтобы позвонить, привыкай! У тебя какой-то вопрос?

— Да, есть вопрос, а точнее, несколько! — ответил я мысленно.

— Погоди, не говори! — поспешно сказал Леннон. — Попробую угадать! Первый вопрос, наверняка, про самокрутку? Точнее, как это возможно, я угадал?

— В общем, да, угадал — ответил я, всерьез усомнившись, а не подслушивал ли легендарный «битл» мои мысли.

— Это иллюзия — ответил Джон. — Ты сам можешь создавать все, что тебе нужно, причем это будет с иллюзией тех же свойств, что и на том свете! Другими словами, если ты создашь себе дом на холме и решишь пригласить меня на новоселье. А для этого создашь бутылку скотча, то мы с тобой, как положено, напьемся в кашу!

— Дом на холме? — переспросил я. — И я тогда стану дураком на горке?

Леннон засмеялся.

— А ты, я смотрю, знаком с моим творчеством! — с явным удовольствием сказал он.

— Знаком?! Да я был твоим фанатом, начиная лет с четырнадцати!

— Не ори! Я это знаю! Это, черт возьми, очень приятно! И знаешь, пока нас помнят там, на том свете, мы сильнее на этом! У тебя были фанаты?

— Ты издеваешься?! Я, честно сказать, был не самым приятным человеком на свете. — грустно признался я. — Так что, не фанаты, а желающие прикапутить, скорее!

— Главное, чтобы помнили! А уж в каком контексте — это неважно! Ну так что, приглашаешь?

— На новоселье? Да, конечно! Как только соображу, как построить дом.

— Ты же художник! — с укоризной сказал Леннон. — Нарисуй, черт тебя дери! А насчет Вдохновения, я тебе так скажу — попробуй ей позвонить! Это милейшая девушка, зовут ее Вика, попробуй! Ну, жду твоего звонка по поводу новоселья! И желаю тебе построить хороший дом! Пока, Будильник! — и Леннон отключился. Вообще, мне было приятно, что я с первого дня завел себе знакомых, да не абы каких, а самого Джона Леннона! И тут до меня дошло, что здесь, наверняка, можно встретить всех великих людей, когда-либо живших на том свете! От открывшихся перспектив слегка закружилась голова. Я думал, с кем бы мне хотелось пообщаться «за жизнь», но никого так и не вспомнил. Точнее, вспомнил много кого, но так и не определился, с кем именно хотелось бы завести знакомство. Ну не с Гитлером же, на самом деле?!

— Шикльгрубер слушает! — услышал я резкий каркающий голос. — Алле!? Кто это!?

— Простите, я ошибся! — извинился я, немного испугавшись.

— Бывает! — ответил Гитлер. — В следующий раз, контролируйте свои вызовы, юноша! А вы точно не хотите поговорить? — уточнил Гитлер с явной надеждой в голосе.

— Извините, нет, не хочу — ответил я. Гитлер разочарованно вздохнул и отключился. Я дал себе слово не звонить больше кому попало и пожалел Гитлера. Ему явно было одиноко здесь.

«А вот тебе и ад» — подумал я. — «Сидеть одному, ожидая звонка, точно зная, что ты, мягко говоря, непопулярен, еще то мучение! Особенно, если оно длится лет сто!

Немного пожалев этого несостоявшегося австрийского художника, я решил позвонить Вдохновению. Неплохо звучит фраза, правда? С нее можно начать какое-нибудь проникновенное стихотворение, которое потом положат на музыку, чтобы получилась красивая баллада, под которую так славно будет танцевать «медляки»

— Алё? — услышал я красивый и мелодичный девичий голос.

— Здравствуйте — сказал я, подумав, что для местных звонков, пожалуй, нужно сделать что-нибудь, чтобы держать в руке. Иначе чувствуешь себя не очень уютно, когда телефонный разговор происходит в голове. — Вы Вика?

— Да, Вика. — ответила девушка. — А вы кто?

— Я… — я помялся. — Я Будильник. Мне посоветовал Джон Леннон, обратиться к вам за помощью, как к Вдохновению. — более абсурдной фразы я, пожалуй, не произносил никогда.

— Очень приятно, Будильник! — девушка явно улыбнулась. — Давайте встретимся и поговорим. Попробую вам помочь, если это в моих силах!

— Было бы замечательно!

— Когда и где?

— Вы знаете, я вот только приступаю к строительству дома, а позже, у меня, похоже, намечается новоселье…

— Я поняла! Я приду! До встречи, Будильник! — и девушка отключилась.

И я приступил к созданию своего дома. Я мысленно нарисовал его внешний вид, прикидывая, что и где будет располагаться в нем. Я подумал, что наверное, нужен какой-то специальный жест, чтобы дом материализовался, но он появился и так, без всяких пассов и хлопков в ладоши. Он просто появился, соткавшись из воздуха, именно такой, как я придумал — большой стеклянный куб в три этажа с открытой площадкой на крыше. Я раздвинул стеклянные панели и вошел в холл. Это было просторное помещение, с большим столом по центру и множеством прозрачных стульев. Наверх убегала стеклянная лестница. Я поднялся на второй этаж. Там была спальня и небольшой бассейн. На третьем этаже был рабочий кабинет со стеклянным столом и большим мягким креслом — это я увидел сквозь прозрачные перекрытия между этажами. Подумав, что перестарался с прозрачностью, я сделал второй этаж не с прозрачными стенами, а с матово-молочными, чтобы спальня не была на иду, как и бассейн.

— Будильник? — раздался голос Леннона. — Алло!

— Да, слушаю!

— Слушай, чувак, ты не против, если я приду е один?

— А с кем? — спросил я, вспоминая, Как выглядит Йоко Оно.

— Несколько друзей! Я подумал, тебе же нужно заводить здесь друзей! Ну так что, ты не против?

— Нет, не против!

— Вот и хорошо! Готовь побольше скотча, они все рок-н-рольщики! Так что скучно не будет!

— Отлично! Я уже закончил строительство и жду гостей!

— Тогда мы уже выдвигаемся! — и Леннон отключился. Я немного подумал и в моей ладони появился телефон. Нет, я не создал себе какой-то пафосный новый смартфон сто пятого поколения. Я сделал себе свой телефон, который был у меня до аварии. Вот, и царапина на спинке, пожалуйста, на месте! Я решил опробовать, как это будет работать, провел пальцем по экрану, пролистал очень короткий список абонентов, в котором бфло всего три имени, нашел надпись «Вика Вдохновение» и нажал вызов. Гудков не было.

— Алё! — ответила Вика каким-то очень веселым голосом. — Я вижу, вы догадались сделать телефон? Поздравляю! Я сама не сразу догадалась, что так легче и привычнее! Вы молодец! Я уже собираюсь к вам! Дом ваш я видела, очень красивый! Скажите, а кто еще будет? Как одеваться?

— Будет Джон с друзьями. Думаю, будет что-то вроде рок-н-рольной вечеринки вперемешку с хиппи-тусовкой!

— Здорово! — сказала Вика. — Я скоро буду! До встречи!

Я нажал на красную кнопочку отбоя и убрал телефон в карман, попутно удивившись тому, что на мне были джинсы, белая футболка, короткая черная куртка-бомбер с оранжевой подкладкой и белые кроссовки. Видимо, я создал одежду машинально, чтобы не щеголять голышом. Я поднялся в рабочий кабинет, сел за стол и достал из небольшой тумбочки пачку сигарет. Закурил и поднялся на террасу на крыше. (в латиноамериканских странах, кажется, такие площадки называются «ассиенда»

Глава 3. «Новые друзья»

Стоя на ассиенде своего дома и красиво опершись на стеклянные перила, я увидел, как к моему дому, поднимая клубы пыли, мчится огненно — оранжевый мотоцикл, за рулем которого сидела девушка. То, что это девушка, я понял потому, что за ее спиной, подобно языкам пламени, развевались ярко-рыжие длинные волосы. Сам мотоцикл сверкал хромовыми деталями и был украшен желтыми языками пламени. Мотоцикл остановился. Девушка слезла с него и помахала мне рукой.

— Здравствуйте! — крикнула Вика.

— Здравствуйте, Вика! — крикнул я в ответ. — Поднимайтесь, дверь открыта!

Вика кивнула и пошла к двери. Очень скоро она поднялась на площадку. Это была изящная стройная девушка с длинными рыжими волосами, голубыми глазами, курносым милым носиком и полными губами. В левой руке она несла красный шлем. На Вике была черная куртка-косуха, кожаные брюки и тяжелые байкерские ботинки. На шее была повязана ярко-красная шелковая косынка. Вика протянула мне руку для пожатия, мы поздоровались.

— Вика — сказала она, улыбаясь. У нее была очень красивая, искренняя улыбка. Так улыбаются дети — слегка прищурив глаза.

— Будильник — представился я.

— А что, нормального имени нет? — наклонив голову на бок, спросила Вика.

— Было. — ответил я. — Но я его, почему-то, забыл.

— Бывает! — махнула рукой Вика. — Ничего, сейчас что-нибудь придумаем! Хочешь быть Епифанием? Это по-латыни означает прозрение. Тебе, кстати, подходит!

— Епифаний… — я попробовал имя на вкус. — ну, в принципе, можно и Епифаний! У тебя неплохо получается придумывать имена!

— Да, я знаю! Однажды я придумала имя одному ангелу-хранителю, так его сейчас все так зовут! А можно еще, кстати, Мане, что означает «утро» — предложила Вика. — Или Аврора, что означает «рассвет».

— Аврора — это для девочки — сказал я. А я, вроде как, мальчик… Епифаний.

Вика улыбнулась.

— Только нужно придумать сокращенный вариант!

— Епиф? — предложил я и засмеялся, вспомнив, что в моем детстве, в журнале «Наука и жизнь» печатали комиксы, кажется, французские, про пса Пифа.

— Нет, Епиф — слишком смешно! — засмеялась Вика. Смех у нее был заливистый, точно колокольчики катились по ступенькам. Не надо ничего придумывать!

— Буду Епифанием! — сказал я. — Или Епифаном!

— Епифан — прекрасно! — сказала Вика, подняв большой палец вверх. — А где остальные гости?

— Похоже, опаздывают — пожал я плечами. — Рок-н-ролльщики, народ неконтролируемый! Кстати, а откуда здесь такой шикарный чоппер?

А откуда здесь такой шикарный дом? — ответила Вика, прищурившись. — А байк — это реализация детской мечты. Всегда хотела крутой мот! — Хиппи, похоже, тоже, народ разболтанный, как мы можем видеть. — сказала Вика, всматриваясь куда-то в даль.

Я посмотрел в ту же сторону, куда смотрела она. Прямо по полю, к дому несся старенький разукрашенный микроавтобус Фольксваген. Он был точь-в точь, как изображают хиппи-мобиль в кино — яркий, со знаком «мир» на округлой морде, весь в надписях и кляксах. На крыше у него стоял громкоговоритель, из которого неслась песня «Сан-Франциско», которая считалась гимном хиппи. Вообще, эта песня необычайно подходила к пейзажу. На крыше автобуса открылся люк и из него высунулся Джон, замахав руками.

Фольксваген подкатил к дому и из него стали выходить гости. Я, как положено хозяину, встречал всех у дверей. Джон представлял входящих и я здоровался с ними, представляясь своим новым именем.

— Это Фредди — представил Джон, хоть я и сам его уже узнал.

— Добро пожаловать, мистер Меркьюри! — пожал я узкую ладонь Фредди.

— Эта кокетка — Эдит — сказал Джон, помогая сойти из микроавтобуса миниатюрной брюнетке с тонкими нарисованными бровями и какими-то удивленно-распахнутыми глазами.

Я поцеловал руку Эдит Пиаф, представившись. Эдит похлопала меня по щеке и впорхнула в дом.

— Это твой соотечественник — сказал Джон, указывая на подошедшего длинноволосого парня с глубокими печальными глазами.

— Саша — протянул мне руку великий музыкант

— Епифан — ответил я, пожимая руку Башлачева. — На дожде все дороги радугой?

Сергей улыбнулся.

— Загремим, засвистим, защелкаем? — спросил он у меня, подмигивая.

— Свистопляс — славное язычество — сказал я, улыбаясь в ответ.

— Я люблю время колокольчиков? — улыбнулась подошедшая Вика, здороваясь с гостями.

Я подошел к Вике.

— Послушай, можно тебя попросить кое о чем? — вполголоса сказал я.

— Ты хочешь попросить. Чтобы я побыла хозяйкой на этом празднике жизни? — прищурилась Вика. — Хорошо, давай! В холодильнике все, что нужно, я надеюсь?

— Я тоже надеюсь — ответил я нерешительно. — Спасибо тебе! Спасаешь вечеринку!

— Пожалуйста! — ответила Вика. — Ладно, если чего-то не хватит, сама соображу!

— Насчет праздника жизни, мисс, было очень остроумно! — усмехнулся подошедший импозантный джентльмен с прямым длинным носом и надменным взглядом.

— Ричард — поклонился он. — Ричард Плантегент. — он произнес это таким тоном, точно ожидал какого-то эффекта. Но эффекта не последовало. Я просто пожал его руку и назвал свое имя, а так же представил Вику, как распорядительницу вечеринки. Но фамилия Плантагент, мне явно была очень знакома! Я еще раз посмотрел на Ричарда: гордая осанка, взгляд свысока — ему явно не хватало короны! Точно! Корона!

Я подошел к Ричарду.

— Простите — обратился я к нему. — Вы, стало быть, тот самый Ричард Львиное Сердце?!

— Да, сэр Епифан, я тот самый Король Англии Ричард Львиное Сердце!

— Это огромная честь для меня — принимать такого гостя!

Ричард сделал величественный жест и прошел в гостиную.

— Прекрасный дом, чувак! — сказал мне Джон. — Ну что, зажжем?

— Давай, Джон, зажжем! — сказал я и тут же ударила музыка. Это был битловкий «Рок-н-Ролл». Я посмотрел на Вику. Та, хитро улыбаясь, держала в руке пульт от огромного, как собор, музыкального центра.

— Молодец, Вика! — сказал я ей. — Я до музыки как-то не додумался! Спасибо!

— Садись за стол — хохотнула Вика. Указывая на стол, который был сплошь заставлен блюдами. Я восхищенно присвистнул.

— Я старалась — сказала Вика, улыбаясь. — Ну что, хозяин дома на холме, потанцуем? — с этими словами, Вика пустилась в пляс Она танцевала просто божественно! Казалось, ее тонкое гибкое тело, специально создавалось для танцев! Я откровенно любовался ей, сидя на диване и потягивая виски из толстого стакана.

Вечеринка набирала обороты. На центр гостиной вышли Фредди и Башлачев и совершенно потрясающе на два голоса исполнили «Время колокольчиков», играя на невесть откуда взявшихся гитарах. Потом пела Эдит. От ее песен мурашки бегали по спине стаями и глаза сами собой наполнялись слезами. А потом вышел Джон и спел «Естедей» Мы все вместе, включая короля Ричарда, подпевали ему, а Вика танцевала какой-то совершенно гипнотический танец, который больше был похож на пантомиму!

Клянусь, стоило умереть под колесами грузовика, чтобы попасть на такую потрясающую вечеринку!

Все изрядно набрались и вечеринка перешла в стадию душевных разговоров.

— Нет, ты мне четко скажи — приставал я к Королю Ричарду. — А как же добро и зло?

— Нет никакого добра и зла — заплетающимся языком ответил мне король. — Есть лишь восприятие людей тех или иных событий! Добро и зло придумали люди! Им так удобней! А на самом деле, есть свет и тьма, которая, по сути, является отсутствием света! Понимаешь?

Я кивнул, подливая королю еще виски.

— Так что нет никакого ада или рая! — сказал Ричард. — Все это в нас самих! Попадая сюда, каждый по тысяче раз переживает то, что он делал там, на том свете и тысячу тысяч раз его терзает совесть! Когда подлый де Дрё распускал обо мне подлые слухи и подстроил мое пленение в замке Дюрнштайн, я испытал такие муки, которые не мог и представить до того момента! Но здесь, я каждую ночь, переживаю за каждого убитого мной и моими солдатами во время крестовых походов! И эти муки невыносимы во сто раз сильнее, чем муки плоти! Это мой личный ад, сэр Епифан! Но при этом, замечу, я не добро и не зло! Нет в мире ничего окончательно злого и ничего окончательно доброго! Мир равнодушен к людям, сэр Епифан! Это люди наделяют его качествами, которые они сами же и придумали! Ты согласен со мной?!

— Кто я такой, чтобы не соглашаться с великим королем? — спросил я, прикуривая две сигареты и одну протягивая Ричарду. Тот взял ее, затянулся и тут же выбросил.

— Ты славный малый, сэр Епифан — сказал Ричард, хлопая меня по плечу. — Но табак у тебя, словно из ослиного навоза!

— Согласен! — сказал я., тоже выбрасывая сигарету…

Глава 4. «Первый клиент»

…Вика приехала утром, как мы и договаривались, когда гости стали собираться уезжать.

— Знаешь, в чем плюс этого места? — спросил я у нее, когда она села за стол, чтобы позавтракать.

— Здесь можно тусить с кумирами молодости? — улыбнулась Вика.

— Это, конечно, здорово — сказал я. — Но что мне понравилось больше, так это то, что здесь нет похмелья!

— Ну так откуда оно возьмется? — спросила Вика, наливая нам кофе. — Здесь нет тел, а следовательно, нет ферментации крови, нет обезвоживания, да вообще, нет и алкоголя, если так посудить! Как может иллюзия повлиять на бестелесное?!

— Да, ты права! — сказал я. — А вообще, как называют местные это… место?

— А что, обязательно как-то называть? — Вика пожала плечами. — Так и называют — «здесь», «это место», «этот свет»! Нет специального названия, типа «ад» или «рай».

— Да, насчет ада и рая меня Ричард просветил! Все внутри нас, верно?

— Ну, не совсем все! — ответила Вика. — Вот возьмем, к примеру, твоего недавнего собеседника, которого ты вызвал по ошибке.

— Адольфа? — вспомнил я свой случайный звонок.

— Его здесь называют диким ефрейтором — усмехнулась Вика. — Или, иногда, Бесноватым ефрейтором. Да, речь о нем. Представь, на сколько увеличилось население этого места, благодаря этому австрийскому недохудожнику! И ведь у каждого — подчеркиваю — у каждого из них, есть вопросы к этому деятелю! А их, как мы знаем, десятки миллионов! Плюс, конечно, одиночество. Даже представлять не хочется, что можно чувствовать, когда ты один-одинешенек, наедине со своей совестью, да еще и звонят каждую минуту те, кто хочет сказать тебе парочку слов! Но все равно — главные мучения — внутри! Ричард тебе вчера все верно объяснил. Кстати, у него тоже есть свой фан-клуб! До ефрейторского ему, конечно, далеко, потому что в его время не придумали, слава богу, танки и авиабомбы, но донимают его звонками каждую ночь, ничуть не хуже! Вот тебе и ад, Епифан! Все как и говорили нам там, на том свете — чем больше ты натворишь дел, тем больше будешь мучиться! И никаких чертей со сковородками, никаких котлов с серой — все внутри нас! И от этого не спрячешься, не убежишь.

— Кстати, а где же тогда дьявол живет?

— Где живет? — Вика задумалась. — Да здесь, на этом свете! Только он не рогатый и не с копытами.

— А какой? — спросил я, закуривая.

— Не кури, вредно! — сказала Вика.

— Ага, умру раньше! — ответил я и мы засмеялись.

— Имя мне Легион — сказала Вика. — Слышал такое?

— Ну конечно слышал! А это о чем?

— Это как раз, о дьяволе! — сказала Вика, вздыхая. — Ты же знаешь, что самоубийц не очень жалуют ни на том свете, ни на этом?

— Да, конечно!

— Ну так вот. Самоубийцы — и есть Сатана!

— Что, все сразу?

— Да, можно сказать и так. Они как пчелиный рой. Или как муравейник. Разум у них один на всех, но каждый из них по отдельности. Они и сбивают людей с толку. Можно назвать их чертями, если угодно. Они часто подталкивают людей на том свете на разного рода гадости.

— А им это зачем?

— Хороший вопрос! Неуспокоенность. — сказала Вика. — Когда они были живы, они не могли принять и полюбить себя и окружающий мир. Отрицали все и вся. Попадая сюда, они так же не могут принять окружающий мир и самих себя в этом мире, вот и воюют! Они ненавидят все и всех! И каждый из них мечтает уничтожить все сущее. Вот и творят зло!

— А мне Ричард сказал, что нет добра и зла. — сказал я.

— Зло, в данном случае, с точки зрения того света — пояснила Вика. — Кстати, у Шикльгрубера тоже был свой бес! И они даже общались! Поэтому он при жизни так верил в оккультизм и потустороннее! Аненербе его — это порождение его Беса!

— То есть, люди могут нас видеть и общаться с нами?

— Только если очень сильно этого захотят — ответила Вика. — Или когда настроены на контакт с нашим миром.

— И кто настраивает это?

— Настройщик, конечно — Вика улыбнулась. — У нас все просто! Будит будильник, настраивает настройщик, вдохновляет Вдохновение!

— А настройщик он кто? — спросил я.

— Настройщик… — он настройщик! Он настраивает людей при рождении. Так сказать, настраивает на выполнение предназначения. Иногда, как мы знаем, настройки сбиваются и люди становятся Спящими.

— А кто сбивает настройки? — спросил я.

— Иногда Бесы, иногда сам человек. — ответила Вика. — Кофе еще будешь? — я кивнул. Вика налила мне кофе. — Человек слаб. И главный его враг — он сам! Бесы ведь не толкают человека с пути, они просто смотрят, в какую сторону человек сам склонен упасть и подталкивают его в ту сторону. И тогда люди или засыпают или становятся Беглецами.

— Беглецами?

— Ну, самоубийцами — Вика нахмурилась. — А потом беглецы становятся бесами! Так, Епифан — Вика решительно хлопнула ладонью по столу. — Ты ведь хотел меня попросить помогать в работе?

— Да, хотел — ответил я.

— А почему «хотел»? — Вика улыбнулась. — Что, сейчас не хочешь?

— Хочу! — кивнул я головой. — Если, конечно, ты согласна!

— Я согласна была еще когда мне Джон про тебя рассказал! Договорились, буду искать для тебя Спящих через свои зеркала! Только тебе еще нужно найти Взоры! Чтобы помогали тебе!

— Да, я знаю. Сегодня же займусь набором — я улыбнулся.

— Ну, считай, что система поиска у тебя есть и уже приступила к работе! — улыбнулась Вика. — Ну что, Будильник, я поеду домой? Как увижу Спящего, позвоню! — Вика помахала мне рукой, села на свой байк и уехала. Я сел в кресло и закурил, задумавшись о том, как все здесь, оказывается, непросто.

— А что, ты думал, здесь будут вечные вечеринки и веселье!? — раздался голос за спиной. Я обернулся и оторопел. У стеклянной стены, попыхивая трубкой, стоял, в белом кителе с погонами гегнералиссимуса, Иосиф Джугашвили.

— Ты не ответил — сказал Сталин. Говорил он совсем как в кино — медленно, с легким акцентом.

— Нет, конечно я так не думал, товарищ Сталин. — сказал я, слегка оробев перед самим Вождем народов.

— Вот и правильно — сказал Сталин, усаживаясь в кресло. — Иначе, зачем тогда тебя призвали на службу?

Я стал понимать происходящее.

— С вами я говорил там, в темноте? — спросил я.

— Скорее, это я говорил с тобой — поправил Сталин.

— Вы… Самый главный здесь? — спросил я.

— Можно сказать и так. Я создал все это — Сталин обвел трубкой комнату. — И тот свет, кстати, тоже. Когда ты начнешь свою работу?

— Я уже практически начал — ответил я.

— Очень хорошо, товарищ Епифан! Если будут вопросы, можете звонить смело!

— А почему вы…

— Пришел к тебе в облике Сталина? — спросил он и улыбнулся. — Скорее, это твое восприятие меня сделало Сталиным. А я просто подыграл тебе. Еще есть вопросы?

— Как узнать, что человек не исполняет предназначение? Как вообще узнать, что предназначено человеку?

— Очень хороший вопрос, товарищ Епифан! Когда начнете работать, сами все поймете! Я сейчас объясню вам на примере. Вы видели кремлевские куранты, товарищ Епифан?

— Да, конечно!

— Каково их предназначение?

— Как и у любых других часов — показывать время, я думаю. Ну, и отбивать каждый час боем колоколов.

— Верно, товарищ Епифан, но не совсем! Куранты — это символ! Символ вечности и надежности. Это традиция, если хотите. А теперь представьте, что человечество — это куранты.

— Вы хотите сказать, что у человечества тоже есть свое предназначение?

— У всего в этом мире есть предназначение, товарищ Епифан! — наставительно сказал Сталин. Что нужно, чтобы куранты выполняли свое предназначение?

Я понял, куда клонит вождь.

— Вы хотите сказать, что каждый человек — это шестеренка в сложном механизме и предназначение шестеренок — крутиться?

— Не только крутиться! Но еще — взаимодействовать с остальными деталями механизма! Если каждая деталь механизма курантов не будет выполнять то, для чего создавалась, очень скоро куранты остановятся! Гармония и баланс взаимодействия всех деталей курантов — вот залог того, что они будут работать, товарищ Епифан! Вы понимаете меня?

— Да, конечно, товарищ Сталин!

— Вот и хорошо! Значит, вы понимаете всю важность вашей работы!

— Конечно, товарищ Сталин!

— Ваша задача — чтобы каждая шестеренка, каждый винтик, выполнял то, для чего он был создан! И тогда наши куранты будут идти без остановок, выполняя свое предназначение! Я очень полагаюсь на вас, товарищ Епифан! Желаю вам удачи в вашей работе! — с этими словами, Сталин выпустил огромное облако дыма, которое полностью его скрыло. Когда дым рассеялся, я остался в комнате один. И тут же зазвонил телефон. Я достал его из кармана, нажал зеленую кнопку.

— Привет! — раздался голос Вики. — Что делаешь?

— Ты не поверишь! — ответил я. — Разговаривал со Сталиным!

— С кеем?! — удивилась Вика. — А, поняла! Значит, он к тебе пришел в образе Сталина?

— Да, именно так, товарищ Вика — сказал я. Вика засмеялась.

— Я вот зачем звоню тебе, Будильник. — сказала Вика. — Кажется, я нашла тебе первого клиента!

— Ты нашла Спящего?! — спросил я.

— Спящую! — ответила Вика. — У тебя есть рабочий кабинет или что-то в этом роде?

— Да, конечно! — ответил я.

— Поставь туда зеркало — сказала Вика. — Я сейчас приеду и покажу тебе твою клиентку! Все, до встречи! — Вика отключилась. Я тут же поднялся в кабинет и создал большое прямоугольное зеркало на стене. Я почувствовал какой-то азарт. У меня появился первый Спящий!

Глава 5. «Алина»

…Алина скучала. Точнее, ей было тягостно-тоскливо, если говорить точнее. Не то, чтобы «барышня взгрустнула», а полновесная, тягучая тоска сковала ее сердце и разум. Алина сидела, как и положено тоскующей девушке, у окна и невидящими глазами смотрела на улицу. По оконному стеклу ползли капли дождя.

«Все по классике» — думала Алина. — «Не хватает еще тонкой сигареты и большой кружки какао!» Алина вздохнула. Что вогнало ее в эту дождливую тоску с темно-серыми небесами, она и сама не знала. Просто, постепенно, день за днем, какой-то червячок внутри не давал ей покоя. Ей казалось, что она самое бессмысленное создание на свете. Алина вспоминала свою жизнь, пытаясь найти хоть какое-то подтверждение тому, что она не напрасно живет на этом белом свете, но ничего не находила. Это еще больше угнетало ее и она все глубже и глубже погружалась в тоскливо-обреченную депрессию. Алина все больше и больше убеждалась в том, что существование ее на этом свете совершенно бессмысленно. Точнее, она убеждала себя в этом и с мазохистским удовольствием, сама же и принимала эти доводы. Алина была одинока и бездетна. Не было у нее и хрестоматийного кота или кошки.

«Вот подохну» — с какой-то мрачной убежденностью думала Алина — «Никто и не вспомнит, что жила на свете такая неудачница!» — Алина встала из-за стола и достала из холодильника початую бутылку недорогого вина, купленную в самом начале этого ее тоскливого пути. Она налила вино в обычный граненый стакан и залпом выпила. Вино было противным.

«Мерзкое, как моя жизнь!» — усмехнулась Алина. — «И такое же бессмысленное!». Алина подошла к большому зеркалу в коридоре, внимательно посмотрела на свое отражение. Хрупкая, стройная, с печальными, как у лани, черными глазами. Черные вьющиеся волосы падали волнами на плечи. Одета она была небрежно — в джинсы и мужскую рубашку в клетку. Макияжа не было.

— Совсем себя запустила! — сказала Алина и тут же махнула рукой — Да и кому это надо, красоту-то наводить? Разве кому-то от этого легче станет? Да гори оно все огнем! — сказала Алина и вылила в стакан остатки вина из бутылки.

— Ну что, бессмысленно-бесполезный кусок плоти — сказала Алина вслух, чокаясь со своим отражением в зеркале. — За нас? — и Алина допила вино, морщась и передергивая плечами. Прислушалась к своему состоянию. Вино начинало действовать, на Алину начала нападать какая-то угрюмая веселость. Она включила старенький музыкальный центр, купленный еще в студенческие годы, прибавила громкости и пустилась в какой-то отчаянно-дикий танец, мотая головой из стороны в сторону так, что ее черные волосы развевались во все стороны…

… — Видишь, чего отплясывает! — сказала Вика, отпивая кофе из желтой, в красный цветочек, чашки. Чашку эту я создал перед самым приходом Вики, специально для нее. Мы стояли у большого зеркала, наблюдая за этой печальной брюнеткой по имени Алина, которую нашла Вика.

— Вижу — ответил я. — Она так допляшется, пока совсем крыша от тоски не поедет! Не нравится мне ее настроение! Того и гляди, в Беглецы подастся!

— А вот ты ей и не дашь! — убежденно сказала Вика. — Ты же Будильник! Срочно пора будить, Епифан, иначе одним бесом у нас станет больше! И одним человеком меньше!

— Одной шестеренкой! — ответил я задумчиво.

— Вот именно! — сказала Вика. — И остальные шестеренки выпадут из зацепления! И перестанут бить куранты!

— Не дай бог! — сказал я. — Кстати, можно тут так говорить?

— Тогда уж говори «не допусти, товарищ Сталин»! — улыбнулась Вика. — а так, конечно можно! Здесь всуе можно поминать кого угодно! Для мертвых понятие смертного греха, как ты понимаешь, неактуально!

— Так… — сказал я, задумываясь — Что тут можно сделать, с этой Алиной?

— Думай, Будильник, думай — ответила Вика. — А я пока еще кофе сварю, если ты не против!

Я сел на диван, закурил и стал думать. Кто был главным врагом Алины? Правильно, она сама! Почему? Потому что одинока! Я глянул на предназначение Алины (Вика научила меня, как можно посмотреть это — достаточно было закрыть глаза и посмотреть на человека сквозь бестелесные, а потому, совершенно прозрачные, веки). Алина была создана для семьи. Она должна была родить девочку, которая в будущем станет большим ученым-химиком и создаст несколько очень необходимых человечеству, лекарственных препаратов. И сама Алина, должна принять в воспитании дочери, самое живое участие, создавая личность, способную на большие свершения. Я поискал отца этой девочки и не нашел его, тут же сообразив, что в данном случае, видимо, отец не столь важен. Важно было вернуть Алину к жизни и сделать так, чтобы она впоследствии, родила свою дочку и воспитала из нее того самого великого ученого.