Бесплатный фрагмент - Брутфорс

Глава 1

Брутфорс — метод взлома пароля путём перебора всех возможных вариантов. Таким способом можно делать ещё много чего.

Прошло семь часов с наступления первого июня и час, как скутер остался моим единственным имуществом. И только потому, что вечером я уехал на нём в бар. Всё остальное, что было в нашей мастерской, сгрёб в кучу бульдозер.

В наших краях никто не начинает работать так рано, если за это не приплачивают три икса. Не удивлюсь, если и сюда сунул свой длинный нос мой папаша, владелец заводов, шахт, пароходов, а также несметного количества ненужной информации. Хотя в данном случае я бы даже приплатил за доступ к его источникам, чтобы заблаговременно забрать из кучи обломков хотя бы чистую футболку.

Рядом со мной стоял Тиль и молча плакал. Тиль вообще был не дурак всплакнуть над раздавленной бабочкой или под особо печальную песню, но тут был действительно стоящий повод. Мы четыре года вместе с ним владели мастерской на паях и только прошлым летом её полностью выкупили. Большие были планы! Скутер Тиля остался внутри, мой товарищ ночевал в мастерской и еле успел выскочить, когда начались работы. Когда я подъехал, он уже прошёл все стадии — торга, гнева и отрицания — и теперь печально взирал на остатки нашего добра.

— Чё говорят? — спросил я. — Кто это такие?

— «Тадж Махал Груп». Неймется им строить. Выкупили весь кусок от Арамболя во-о-он до туда, — Тиль неопределённо взмахнул рукой в сторону горизонта. — Слушай, а нам Демарш перевёл деньги за ремонт? А то у меня ничего не осталось. Только то, что на мне.

— Нет. И не переведёт. Он не забрал вчера свой скутер, а теперь и забирать нечего, — я кивнул на гору обломков, которую бульдозер толкал к дороге. Там, на обочине, дожидался специально доставленный агрегат по превращению всего в ничего.

Сам не знаю почему, но я вытащил из рюкзака рабочие очки и надел их. Зрелище открылось прискорбное. В мастерской было не так много устройств, снабжённых кристаллами, в которых размещаются управляющие программы, но сколько бы их там ни было изначально, сейчас все они были разрушены. Освободившиеся программные структуры разлетелись по пляжу. Беспокоиться о них не было смысла: программы вне кристаллов долго не живут. Вне кристаллов они быстро теряют силу и гаснут. Сейчас я наблюдал танец программы скутера Демарша с аналогичной структурой, которая вывалилась из тестового пульта, но долго они не пропляшут. Они кружились и пытались соединиться, но я знал, что у них ничего не получится, поэтому очки снял. Незачем смотреть на агонию.

Рабочие очки у нас входят в комплект работы с программами и есть не у всех. Обычные люди обходятся планшетом и наушниками для музыки. Но у тех, кто занимается регулировкой и починкой устройств, такие очки есть. Были они и у Тиля. Раньше были. Планшет и наушники ему восстановят в центре помощи, у нас это необходимый минимум гражданина, а вот очки придётся где-то добыть. Впрочем, о чём я? Зачем Тилю очки? Наш бизнес только что превратился в молекулярную пыль. И хотя я не планировал начинать новую жизнь в ближайшие эдак года три, прямо сейчас придётся заняться именно этим.

Мы ещё полюбовались на крах наших надежд.

— Машка-то успела сбежать? — поинтересовался я у Тиля, который всё-таки был здесь с самого начала.

Машкой мы звали змею, которая жила у нас в счётчике и отлавливала безудержно плодящихся ящериц.

— Не видел, — нервно сглотнул Тиль. — Как ящерицы разбегались, видел, а Машку не видел.

— Надеюсь, успела, — предположил я. — У животных чуйка получше, чем у нас.

— Это да, — со вздохом согласился Тиль. — Ну, ты представляешь, они с первыми лучами солнца начали фигачить. Ещё хорошо, что сначала из усилителя поорали, а то ты знаешь, как я сплю.

Я кивнул. Тиль умудрялся спать везде и всегда. Однажды он заснул за рулём собственного скутера и только свежеустановленный автопилот позволил ему доехать без приключений до мастерской. Ну, ещё и то, что время было позднее и на дороге ему никто не встретился. Так он и проспал до утра, не сходя со скутера. Разбудить его могли только особые частоты громковещателей, которые как раз и были у строителей.

Солнце решительно встало над горизонтом и принялось обжаривать окрестности. Бульдозер забросил остатки нашей жизни в утилизатор, агрегат утробно заурчал.

— Куда пойдёшь? — спросил я у Тиля, хотя примерно представлял себе его ответ.

— К сестре, — вздохнул тот. — Подвезёшь?

— Конечно, — согласился я.

Это всё, что я мог для него сделать. Наш третий товарищ, Скиф, жил с родителями, ему я просто скинул фотку, чтобы не расписывать подробности. Боюсь, именно ему придётся объясняться с Демаршем насчёт скутера. Хотя тут форс-мажор. Впрочем, именно «Таджи» всегда вели себя относительно прилично, и при определённом упорстве можно будет стребовать компенсацию. Талера примерно три.

Я отвёз Тиля к сестре и сел на берегу подумать. Лучше было бы сесть в бар, там налили бы чаю, но денег было в обрез. Вчера хорошо погуляли, да и ничто не предвещало.

Теоретически вариантов много, но в реальности — хм-м-м…

Итак, что мы имеем. Я мысленно перебрал варианты. Устроиться на побережье. Хоть в бар, хоть в другую мастерскую. Но нет, не потяну жильё. А жить так, как предлагается сезонным рабочим, — на циновках вповалку, я не готов. Четыре года на собственной территории меня испортили. Попросить денег у друга? А-ха-ха, у Тиля, например. Опять занять деньги у мамы? Что-нибудь изобрести? Начать вести классы по йоге?

Я сосредоточился и ещё раз прогнал список возможностей. Выбрать я бы смог, если бы в числе пунктов был хоть один жизнеспособный вариант. И тут он был один — связаться с мамой. Я ведь вернул ей предыдущий долг. Отдал вовремя, как обещал, не должна она отказать и в этот раз.

Я набил сообщение и сел ждать. Ответ пришёл неожиданно быстро.

Мама: Риц, прости, отец категорически запретил помогать тебе. Велит быть у него. Он в офисе сегодня и завтра

Риц: Понял. Нет проблем

Ах ты, чёрт. Я лёг на песок. Вот это я попал.

На пляж выбежали три мелких пацана с двумя собаками и принялись играть в настоящую фрисби. Или эстеты, или подумали о собаках. Обычно у нас даже на пляже играют в дополненной реальности — надеваешь очки, включаешь игру и давай носиться по пляжу. Но на собак очки не оденешь. Пару раз игроки воткнули тарелку у самых моих ног и прибежали за ней, выжидательно посматривая — не присоединюсь ли? В другой ситуации я бы с удовольствием, но сейчас настроения не было от слова совсем. Я не отреагировал на призывные взгляды, и тарелка прилетать перестала.

Становилось жарко, но я люблю жару гораздо больше фальшивого холода. Нет, у меня нет вопросов к честному холоду, когда идёт снег и всё такое. Но люди, которые устраивают себе в помещении +16 при +40 снаружи, вызывают недоумение. Как вы от перепадов-то не помираете, хочется спросить? Ладно, кажется, я думаю о чём угодно, кроме того, о чём надо. А надо понять, как прибыть к отцу в приличном виде, что в моей ситуации не особо просто.

Я проверил заряд скутера — хватит до места и ещё останется. Въезжать на нём в город мне не с руки, я никогда не покупал разрешение на проезд по городу, а теперь и не на что. Я связался с ближайшей зарядной станцией у города, узнал, за сколько они купят мой скутер. Нет уж, маловато будет. Посмотрел на карту, отступил десяток километров, нашёл другую станцию и связался с ними. Вот это лучше. Да ещё и душ у них есть, заодно футболку чистую куплю. И мобильная станция рядом, сяду на мобиль прямо там. Тот случай, когда придётся потерпеть кондиционер ради того, чтобы приехать в приличном виде. Итого в городе я буду к десяти. Папаша точно будет на месте, его хлебом не корми — дай выйти на работу и там сидеть.

Отца зовут так же, как и меня — Александр Иванов. В другом мире я получил бы приставку «младший», но в нашем у каждого есть дополнительный идентификатор, ник, который фиксируется в момент получения первого взрослого документа. Так что никто нас не путает. Я — Александр «Риц» Иванов. А отец — Александр «Муром» Иванов. «Муром» — в честь воителя, который побил местное зло, изводившее народ направленным ультразвуком. Понятно, что, когда речь идёт о распространённых именах и фамилиях, этого мало, на Севере остались ещё и отчества, да и биометрию никто не отменял. Но для скоростной коммуникации ник является основным обращением.

Мой ник никакой истории за собой не имеет, хотя особо любопытным я рассказываю, что это в честь горного озера, на котором я никогда не был. Кстати, понятия не имею, где оно, география — моё слабое место. Я помню только то, где сам был.

Нормальные люди годами выбирают ник вместе с родителями, чтобы на оформлении вбить лучший вариант в анкету и всю жизнь радоваться. Потому что менять его довольно муторно. Только я на это как-то подзабил и выбрал буквосочетание по наитию — просто понравилось, как звучит.

— Чё, мужик, поиздержался? — с сочувствием хмыкнул приёмщик, начисляя мне обещанные талеры за скутер.

Вот. Тут я мужик, а не сопляк двадцатичетырёхлетний, как для отца.

— Типа того, — не стал спорить я. — Где у вас тут душ, и нельзя ли скидку?

— На душ нет скидок, — строго ответил приёмщик, но подсластил пилюлю, — а на футболки есть. Держи промокод, возьмёшь хорошую, белую.

С водой на побережье плохо, поэтому это я уж так спросил: у нас не бывает скидок ни на что, связанное с чистой водой. Манговый сок дешевле. А вот с футболкой — хорошая новость, я обрадовался. Отец терпеть не может всякие дурацкие надписи на одежде, везде ему реклама мерещится. Так что, считай, повезло, меньше поводов для комментариев.

Я принял душ, отряхнул шорты и надел новую футболку. Стянул влажные волосы в хвост. Посмотрел на себя в зеркало. По-моему, я превзошёл себя в чистоте и красоте.

Девчонка, помощница приёмщика, помогавшая туристу подключить к зарядке его арендный скутер, подмигнула мне. Тут меня торкнуло, что она возилась с этим скутером ещё тогда, когда я только приехал. А, значит, что-то с ним было не так. Я прислушался к себе: помочь — не помочь? Вообще меня никто не просил. Нет, хочу знать, что случилось, и не потому, что я добрый, а просто интересно. Вдруг это редкий случай мне в копилку?

Я подошёл, достал очки, надел их. Потом вынул планшет, двинул настройки, чтобы подцепиться к зарядному устройству. Ну, конечно, дешёвый скутер, хуже моего гораздо. Дохлый кристалл и при этом неплохая программа, которую заблокировало в момент подключения к зарядному устройству. А почему? Ах, ну да, неудачная попытка установки обновления. От обновления прошёл только кусочек, вот они сцепились с предыдущей версией. Обычно новые версии программ несут на себе заряд приоритетности, но поскольку эта пролезла не полностью, старая версия плевать на неё хотела. Я вывел обе версии над планшетом и прокрутил вокруг своей оси. Оба контура постепенно теряли яркость, убивая друг друга. Исчезнут, и хана скутеру. Девчонку стало жалко, сейчас этот индюк начнёт на неё орать почём зря.

Я отделил новый кусок и бросил в корзину, тот исчез с возмущённым писком. Старая программа засветилась ярче, с ней всё было нормально. И я вернул её в управляющий кристалл. Скутер мигнул, восстановил управление и начал заряжаться. Надеюсь, он не будет снова пытаться втянуть в себя улучшения. Девчонка благодарно улыбнулась мне, а турист нахмурился:

— Могли бы и побыстрей подойти, молодой человек. Всё копаетесь!

Я отключил планшет, сунул в рюкзак очки, весело махнул девчонке рукой и двинулся к остановке мобилей. Не буду я ни с кем отношения выяснять. Я это просто так сделал.

Мобиль я выбрал побольше и подешевле, который идёт со всеми остановками. Ну а что, торопиться мне некуда, заодно вздремну. Отец в офисе как минимум до обеда просидит, если уж он туда вообще пришёл. И я занял место в заднем ряду у окна.

                                          * * *

Ехали, кланяясь каждому столбу. Люди входили, выходили, на следующей остановке после моей занесли орущего ребёнка, который так изумился холоду в салоне, что немедленно заснул. Мы все с облегчением выдохнули. На последней остановке перед городом зашла семья со здоровенным гусем. Я аж поперхнулся. Давненько я не видел такого способа перемещать животных. А это разрешено вообще? Впрочем, подозрения закрались, когда гусь даже не попытался никого ущипнуть. Я присмотрелся и понял даже без очков: гусь игрушечный. Должно быть, везут в подарок, непонятно только, зачем такого большого. В городах квартирки маленькие, там здоровенная тварь только под ногами будет путаться. А в сельской местности настоящие есть, зачем им конкурент? Местные птицы с ума сойдут: одни от невозможности спариться, а другие от желания подраться. Мне немедленно захотелось выяснить, насколько хорошо дерётся этот гусь, но додумать мысль я не успел: на ближайшей остановке хозяева вышли из мобиля.

Вдоволь постояв в пробках, мобиль наконец-то въехал в деловой квартал и высадил меня напротив нового офиса отца. Нехило я ошибся в расчётах — на часах уже был полдень. Впрочем, я не говорил, когда я приеду, а значит, не опоздал.

Я остановился, чтобы рассмотреть новое здание. Не, на фотографиях я его уже видел, но вблизи оно воспринималось куда лучше. Конечно, высокое, в городе без высоты никуда, но в остальном отец остался верен себе: тюльпанное дерево и стекло. Рядом с блестящими кристаллическими соседями как глоток свежего воздуха. Умеет отец устроиться.

Ладно, посмотрим, как там внутри.

Минут десять я потратил на то, чтобы пройти контроль — просветка рюкзака, проверка документов, сверка биометрии, разве что анализ крови не взяли. Я еле сдержался, чтобы не пошутить, не хотят ли мне тут провести диспансеризацию, но вспомнил, что лет пять назад такая же шутка мне вышла боком, и не стал. Из лап мэрской СБ отец меня тогда вытащил, но взамен заставил отработать две недели в городской лаборатории на анализе следов беглых программ на посадочной площадке. Полностью бессмысленное занятие, на мой взгляд. Максимум, что мы могли установить нашими силами, — это факт побега, но ни что, ни откуда выпало, определить было нельзя. Впрочем, что я понимаю в государственном управлении.

Лифта я ждать не стал и поднялся по лестнице на четвёртый этаж. Два одинаковых чернокожих секретаря в папиной приёмной приветливо осклабились. Один из них точно андроид, но какой именно, я определить не смог. У отца пункт на безопасности, он считает, что людей надо дублировать роботами, а роботов людьми, потому что они лажают в разных местах. Ну-у-у, с этим я, пожалуй, согласен. Но вот делать их неотличимо похожими — какой-то изврат. Ладно, не моё дело.

Один из секретарей двинулся ко мне.

— Александр-р-р-риц Александрович, вас ожидают!

Ах ты, мама дорогая, какое обращение! Сами, небось, придумали.

— Спасибо, — улыбнулся я секретарю. Тот блеснул улыбкой в ответ.

Андроид, ха! Этот! Без очков определил, ну не молодец ли я? На стандартные ситуации андроиды реагируют быстрее обычных людей, даже, я бы сказал, с опережением.

Я вошёл в приятно затенённый кабинет. Отец поднялся и вышел из-за стола.

Глава 2

— Привет, — сказал отец, протягивая руку и с одобрением разглядывая белую футболку.

Хоть тут я угадал.

— Привет, — ответил я, протягивая руку в ответ.

— Я ждал тебя раньше, — заявил он.

— Я и сам себя ждал раньше, — хмыкнул я. Вот. И минуты не прошло, как уже оправдываюсь. — Но пробки. Странно, что в субботу.

— Есть такое, — кивнул отец. — Второй год ремонт на соседней улице. Первого подрядчика выбрали демократически, второго — коррупционно, а третьего назначил губернатор. Воз и ныне там.

Я вежливо кивнул.

— Ну ладно, — отвлёкся от дорожных проблем отец. — Пойдём обедать. Поговорим потом.

Потом так потом. Поесть и правда было бы неплохо — я и забыл, когда ел в последний раз.

Мы поднялись на лифте на верхний этаж и вошли в кафе. Здесь было чуть темнее, чем в кабинете: половина окон с солнечной стороны была закрыта жалюзи. Мы взяли по салату, я — с курицей, отец — с тунцом, и по стакану с водой. Отец попросил со льдом, я без, парень за стойкой даже глазом не моргнул. Обычно они начинают нудеть: а почему безо льда, да как можно, будем мы его для вас вытаскивать, — но тут ничего такого. Воду выдали сразу, а салаты обещали принести через минуту.

Мы отошли к столику.

— Твоё, что ли, кафе? — заподозрил я, ощупывая деревянный стул в форме листа.

— Ну! — обрадовался отец. — Нравится?

— Да, — одобрил я стул, проводя по боковой грани пальцем. — Очень.

— Еда тоже не подведёт, — пообещал отец. — Тут изначально было всё модное искусственное, но я слишком часто ем такое в дороге, чтобы ещё и здесь терпеть. Так что я захватил власть и заменил агрегат в сборе.

Принесли салаты. Действительно вкусно. Некоторое время мы ели молча, а я мучительно подбирал что-нибудь нейтральное для разговора. Ничего не придумал и решил спросить про секретарей.

— Почему одинаковые? — переспросил отец. — Ты прав, я бы никогда так не сделал. Они сразу такие пришли.

— Вдвоём? — удивился я.

— Да. Шикарная, кстати, у них история, хочешь, расскажу?

Отказаться было, естественно, нельзя.

Но история и впрямь оказалась шикарной.

Фоларин был младшим в семье, да ещё и уродился самым доверчивым, и две старшие сестры не уставали скармливать ему небылицы. В большинстве случаев всё протекало безобидно и само рассасывалось, пока однажды Фоларин не принёс из школы очередную отличную оценку. А сёстры в тот день принесли оценки похуже, за что им влетело от родителей. Когда дети остались одни, старшая сестра заявила Фоларину, что он такой умный потому, что его умерший брат-близнец отдал ему все мозги. Так что он ещё недостаточно умный, с учетом того, что у него ум теперь в двойном объёме.

Фоларин поверил, страшно затосковал и принялся искать следы брата. Прочесал кладбище, перетряс всех родственников, перерыл семейные бумаги и даже влез в архив роддома, где родились они с сёстрами. Естественно, никаких следов брата он не нашёл, потому что никакого брата не было. Но Фоларин зациклился на поисках. Версия, которую он выбрал в качестве опорной, гласила, что брата изъяли сразу после зачатия и физически он появился на свет на другом континенте. Семья пришла в ужас от таких видений, но отсутствие чего-либо труднее доказать, чем наличие, и они потратили несколько лет, чтобы поколебать уверенность Фоларина.

Ближе к окончанию школы Фоларин сделал вид, что его убедили, и брата искать перестал.

— Как он сказал мне, — объяснил отец, — «Я понял, что брата не найду. И неважно, был он или нет». Но мысль, что ему придётся жить без брата, была невыносимой. Поэтому он себе брата сделал сам на последних курсах университета. Полную копию себя, потому что каким ещё может быть близнец?

— Логично, — согласился я. — Ну, вообще он мощно выступил.

— Да, — кивнул отец. — Поэтому они и одинаковые. Но я уверен, что ты уже понял, кто из них кто.

Я улыбнулся.

— Фоларин даже выбил ему отдельное имя, — продолжил отец. — Хотя по новому закону это должен был быть Фоларин 1, но у него на родине подшаманили с датой создания, благо недалеко пришлось унести дату, и вписали отдельное имя — Йеми.

— Упорный, — заметил я.

— А я тебе о чём говорю! — неизвестно чему обрадовался отец.

Мы спустились обратно в кабинет отца, он подхватил пульт и уселся рядом со мной на кресло для посетителей. Кино, что ли, будем смотреть?

— Хочу показать тебе кое-что, — заявил отец.

Действительно, отец затемнил окна и включил экран. На экране появилось транспортное средство: скутер с присоединённой к нему грузовой частью.

Ну-ка, ну-ка, это что за штука? Это же наша с Тилем идея!

Пару лет назад мы придумали превратить скутер в аналог лошади и пристёгивать к нему закрытый кузов или открытый, по желанию заказчика. Сделать успели пять штук, три с закрытым и два с открытым кузовом-платформой. Но выходило дороговато. Наша идея по простой стыковке-расстыковке, когда прицеп сам подтягивается к скутеру, в нашей местности энтузиазма не вызвала, тут никогда не было проблемы с добровольными помощниками. Позови пацанов, и они помогут всё прицепить.

А этих ребят ничто не остановило, и они вышли в серию. У них по одному нажатию кнопки поднималась кабина, скутер отделялся от кузова и выезжал на волю. Никакие дополнительные усилия не нужны. Улыбчивая команда инженеров суетилась в кадре, демонстрируя возможности конструкции. Стоила эта красота ещё дороже, чем у нас, зато и выглядела на все сто. На таком не стыдно было бы и в город с грузом приехать. Титры сообщали, что изобретение сопровождают шестнадцать патентов. Что означало, что вернуться к своей версии мы уже не сможем — всё прикрыто со всех сторон.

Смотреть мне было отвратительно. Инженер, или нанятый актёр, какая уж там разница, с пафосом рассказывал о новых возможностях, которые принесёт это замечательное транспортное средство. В финальном кадре инженеры весело тянули в экран кулаки с поднятыми вверх большими пальцами.

— И кто их проспонсировал? Ты? — мрачно спросил я отца.

— Нет, — покачал головой отец. — Просто хотел тебе это показать.

— Ну, я посмотрел, и что? У них, очевидно, были на это деньги. Нанять такую команду. И дизайнер у них был, — произнёс я с завистью.

Отец кинул на меня острый взгляд.

— Дело не в том, что у них были деньги, а у тебя не было. А в том, что ты даже не думал о том, что они тебе нужны.

Настроение у меня окончательно испортилось. Да, всё так. Особенно теперь. Тут меня посетила внезапная мысль.

— Слушай, а не ты ли снёс нашу мастерскую? — заподозрил я.

Отец скривился.

— Знаешь, если бы мне пришло это в голову, я бы снёс твою халупу ещё два года назад. Но, не поверишь, не пришло.

Я уставился на отца, а он на меня. Так мы сверлили друг друга взглядами, пока отец не вздохнул, не выключил экран и не открыл обратно окна. В комнате посветлело.

— Я вообще тебя не поэтому позвал. Ваши беды просто совпали.

Я поднял бровь: это ещё что такое?

— Так, перейдём к делу, — отец пересел на своё директорское место и сложил руки на столе. Руки у него были аккуратные и некрупные, да и сам он был на полголовы ниже меня, только этими пальцами он мог бы и монету пополам согнуть. Если бы ему было не жалко свой коллекционный фонд.

Солнце уползло на другую сторону здания, и до вечера можно было бы обойтись без затемнённых окон. Шума с улицы почти не было слышно.

— Месяц назад умерла моя бабушка, твоя прабабушка, — продолжил отец.

— Бабушка?! Как умерла? — вскинулся я. Бабушку я любил.

— Пра! Бабушка! — поморщился отец. — Чем ты слушаешь?

— А! Прабабушка! Та, что живёт в блуждающем тереме?

Отец усмехнулся.

— Не в блуждающем и не в тереме, но в целом ты прав. Та самая.

Легендарная прабабушка, создавшая основу для состояния отца, жила посреди тайги в окружении андроидов и волков. Или медведей. Какого-то опасного зверья. И ставила там эксперименты, от которых местность вокруг потряхивало. Но поскольку никого, кроме её собственной команды, там не было, это никого и не беспокоило. Нас она в гости не звала, я видел её только один раз на каком-то празднике, который показался ей достаточно важным, чтобы его посетить. Мы тогда ещё жили на Севере и не собирались никуда ехать. Мне помнилось, что я её тогда достаточно развлёк своими заявлениями, что, когда вырасту, непременно слетаю в космос, найду там инопланетян и никто не сможет жаловаться, что космос пуст и необитаем. Больше мы ни разу не виделись.

— Прабабушка оставила тебе трастовый фонд, — продолжил отец.

— Трастовый фонд? — навострил уши я.

Что такое трастовый фонд, я в общих чертах представлял. Это деньги, которые старшее богатое поколение оставляло младшему, но не просто так, а с нагрузкой в виде каких-нибудь условий. Например, достигнуть двадцати одного года и жениться. Или достигнуть тридцати лет и вывести породу летающих страусов. А иначе деньги взад.

— Три миллиона талеров, — невозмутимо произнёс отец.

— Так, — сумма мне нравилась. — А условия? Они есть?

И тут отец хищно заулыбался, как тигр перед свежим оленем.

— Совершенно верно, и тебе повезло: их всего два. Ты должен достигнуть двадцати пяти лет и окончить университет.

Я резко выдохнул. Университет! Опять проклятый университет!

Отец гнусно ухмылялся.

— А если нет?

— Что — нет? Двадцать пять тебе исполнится в следующем году. Это без вариантов, возраст людям начисляется автоматически, — фыркнул отец. — На получение образования у тебя время есть. Трастовый фонд превратится в тыкву, только когда ты не выполнишь это условие к тридцати годам.

— И что будет?

— Деньги вернутся в её основной фонд, который продолжит изучать животных в том же месте, где и сейчас.

— Любой университет? — уточнил я.

— Любой, — подтвердил отец. — Я скину тебе условия прямо сейчас, ознакомься.

Он протянул руку к клавиатуре на своём столе, нажал пару кнопок, и планшет у меня в рюкзаке послушно пискнул: всё пришло. Я полез за планшетом, открыл письмо, но читать там было особо нечего. Ровно то, что сказал отец. Я поднял глаза — отец просто сиял. Вот хитрая сволочь, у него на лице написано — «всё будет по-моему»! К разговору о том, что мне надо учиться, мы возвращались тысячу раз с момента, как переехали сюда. Дома я успел закончить только школу. Но здесь мало кто заморачивается с обучением, да и университеты хорошие далеко, так что я сначала нашёл работу в городском ремцентре, потом стал преподавать йогу, съехал от родителей, а потом мы с Тилем и Скифом открыли мастерскую, и я надеялся, что вопрос закрыт. Учиться — такая скукота. Сидеть в душном классе, чего-то зубрить непонятно зачем. Я всё уже умею!

Видимо, всё это было написано у меня на лице, потому что отец уже улыбался во весь рот.

— Заметь, это не я говорю тебе, что надо учиться. Это три миллиона талеров. Но, впрочем, ты можешь сказать им нет.

Я надулся. А хорошо он меня подловил: сначала показал наше изобретение, которое кто-то без нас довёл до ума, ткнул мордой в некомпетентность, а теперь подвесил морковку. Да ещё дождался, когда я останусь на полном нуле. Идеальный тайминг, мне бы так уметь.

— Ну, и что ты решил? Или тебе надо перебрать варианты, как ты любишь? — хитро прищурился отец.

— Чего тут решать. Пойду закончу что-нибудь, — сообщил я, мысленно прикидывая, куда бы приткнуться по-быстрому, да ещё проскочить экстерном.

— Денег не дам, — радостно сообщил отец.

— Да уж от тебя дождёшься, — буркнул я.

— Хочу напомнить, что бесплатно ты можешь учиться только там, где окончил школу, — внезапно добавил он.

— Что?! — изумился я. — Это давно такое?

— С прошлого года. Кампания по борьбе с искажениями линии знания. И заодно с перемещениями. Очень дорого стало перевозить людей, рейсы сокращаются. Из хороших новостей: тебе, как уроженцу столицы, положен билет в один конец до места учёбы.

Я задумчиво постучал пальцами по столу.

— Куча народу умерла бы от зависти, — коварно прокомментировал отец. — Учиться на Севере, в столице. Бесплатно. Что может быть лучше?

— Ну, учиться ладно, — прикинул я. — А жить на что?

— Разберёшься, — решительно заявил отец. — Я в тебя верю. А вот на что я тебе дам денег, так это на штаны. Ужинаешь ты сегодня у нас, а мать любит навести мороз. Я бы на твоём месте ещё бы и кофту прикупил. С капюшоном. Если тебе нужна помощь, чтобы разобраться с билетом, обратись к Фоларину с Йеми.

— Дай угадаю, они уже в курсе.

— Разумеется. А кто, как ты думаешь, разбирает у меня документы? Они тебе с удовольствием помогут, они большие поклонники учебных процессов.

— Ха! А как Йеми переносит, что у него нет образования, а у Фоларина есть?

— У них у обоих есть. Йеми засчитали образование по Фоларину, у которого на этот момент было четыре курса за плечами, а пятый курс андроид прошёл сам. Так что у него свой собственный диплом.

— Угу. Только я один без диплома.

На это отец не повёлся и только пожал плечами. Сам, дескать, виноват. На этом моменте он сообщил, что больше у него времени нет, и выпер меня из кабинета к секретарям.

Фоларин остался на хозяйстве, а Йеми уволок меня в переговорку, где провёл обзор по учебным программам и показал доступные билеты. Я оформил заявку на обучение, получил купон на билет до столицы, а дальше начался квест с выбором рейса. Выбора, по сути, и не было. Чем глубже в лето, тем меньше находилось квотированных для абитуриентов мест, да, собственно, их совсем и не было, потому что всё требовало доплат. Совсем бесплатно можно было улететь или завтра, или в конце августа. Вот так. Не верю, что отец не предусмотрел и это тоже.

С программами, оказывается, можно было разобраться на месте, главным было выбрать университет, и я выбрал тот, мимо которого ходил в школу. Старомодный и большой, надеюсь, там что-нибудь найдётся для меня. Основным его достоинством было наличие трёхлетних программ, потому что у других доминировали четырёхлетние и пятилетние. Нет, так долго я в академии не протяну. Ну а в шестилетнюю я не пролезу по условиям трастового фонда. Шесть лет — какой кошмар, кто такое выдерживает? А, врачи, ну ладно, с ними понятно. Но врачом я в страшном сне быть не хотел.

Я отписался Тилю в мессенджер, что придётся мне все бросить года на три, но зато потом я вернусь, и мы уж точно развернёмся. Тиль откликнулся немедленно.

Тиль: Чего, отец услал?

Риц: Ну почти. То есть нет, но да

Тиль: А я тебе хотел перевести твою законную долю

Риц: Давай! Я на мели

На счёт мне немедленно упали пять талеров.

Риц: Эт чо?

Тиль: Таджи раздуплились. Скиф расплатился с Демаршем, тот выкупил твой же скутер на станции, ахаха, а остальное чётко на троих

Риц: Спсб, друг

Тиль: И тебе не хворать. Родине привет

Риц: Ты тоже давай

По сравнению с утром я был сказочно богат. У меня были личные пять талеров, билет в столицу, да ещё отец перевёл денег на штаны. Когда я увидел поступившую от него сумму, у меня глаза на лоб полезли. Он что думает, я себе пять пар приобрету в самом дорогом магазине? Но сдачи не будет, не дождётесь. Не знает, сколько стоят нормальные штаны, его проблема.

Я распрощался с Йеми и сел на городской мобиль, который шёл до торгового квартала. Время близилось к вечеру, улицы были забиты личным транспортом, а по тротуарам сновали толпы желающих развлечься и что-нибудь купить, так что мы ехали ещё медленнее, чем сюда. Я попробовал полазить по университетским программам, но понял, что ничего не соображаю, и откинулся на спинку сиденья. Но долго скучать мне не пришлось.

Наш мобиль стоял на месте минут десять, я уже прикидывал, не стоит ли мне снова вздремнуть, как вдруг прямо перед нашими окнами осыпалась витрина ювелирного магазина.

— Это ограбление!

Орали так громко, что слышно было даже через звукопоглощающие окна.

Глава 3

Вместе со стеклом на тротуар полетели и бусины от ожерелий, которые грабители в мерцающем камуфляже срывали с подставок. Я бросил взгляд на вывеску: неплохой выбор для грабежа, именно этот бренд никак не насыщает изделия персонализацией. Поэтому на вторичном рынке их с удовольствием продают девушки, которым нужно срочно поправить материальное положение. Однако почему не включилась сирена? Где полиция? Где хоть какая-то защита? Они же так и будут бриллианты как картошку собирать.

Мгновение — и камуфляж на грабителях перестал мигать, и под нашими окнами образовалось три местных жителя в растянутых штанах и футболках, которые торопливо сгребали добычу в мешки. Внутрь никто не пытался заходить, а зря: всё самое интересное всегда там. И гораздо более дорогое, чем витринное.

Пассажиры прилипли к окнам. Ко мне прижалась очаровательная девушка, против чего я совершенно не возражал. Соседу спереди повезло меньше: на него прилегли два толстых фермера и, тяжело дыша, стали тыкать пальцами в окно. Впрочем, один быстро отлип и стал рваться на улицу, чтобы принять участие в грабеже сокровищницы. Это он напрасно, потому что двери, по инструкции, были заблокированы.

Вообще городской транспорт — не зря любимая игрушка мэра. Все юниты защищены от выстрелов из стрелкового оружия, от ударов и падений и могут некоторое время продержаться на воде. Так что сейчас мы надёжно защищены и можем наслаждаться зрелищем.

— Брат, какого демона! — раздался возмущённый вопль, и из магазина выскочили два лощёных продавца в белых рубашках и присоединились к грабителям.

Витрина была богатой, а руки у охотников загребущими, поэтому сейчас они ползали по тротуару, собирая украшения. К общему шабашу присоединился робот-уборщик, который счёл рассыпанные блестяшки мусором. Его грубо оттолкнули несколько раз, но он упорствовал, и в конце концов один из грабителей пнул его ногой со всей силы. Робот упал на бок и принялся вхолостую крутить колёсиками.

Что произошло? Очки я доставать не стал, потому что через затемнённые стекла ситуацию с программами не увидишь, да и девушку не хотелось беспокоить. Я сопоставил погасший камуфляж с рассыпавшейся витриной и чуть не заржал: ну, конечно! У них один производитель, он на нашем побережье вообще один, и сейчас у них, похоже, крупный сбой. Один на всех.

Тут мне тоже захотелось выйти из мобиля, чтобы посмотреть на ошмётки общего управления, но, судя по фермеру, продолжающему биться о дверь мобиля, покинуть транспорт было без шансов.

Наконец, послышались полицейские сирены. Стражи порядка неслись над трафиком на платформенных аэромобилях, так что никакие пробки их задержать не могли. Когда-то на таких платформах летала доставка, но со временем все высоты в городе закрепили за спецслужбами, и доставки тихонечко передохли. Я застал буквально последние месяцы их жизни, и пока я думал, не устроиться ли мне курьером, — очень прикалывала возможность летать над городом, — они все закрылись. Теперь всё обычненько: ногами, на грузовом мобиле или на ползающем роботе.

Дальше стало неинтересно. Грабителей с продавцами сгубила жадность, они не успели никуда удрать, и борцы с преступностью накрыли всех полицейской сетью, не слезая с платформ. У них-то всё функционировало исправно. Наверное, армейская разработка, такое совсем другие люди делают. И не релизят апдейт в пятницу.

Блюстители стянули жадин в большой куль, подняли на платформу и улетели, оставив двух рядовых следить за порядком. Один поставил на колёсики упавшего робота и стал равнодушно наблюдать, как тот подъедает бесхозные бриллианты, а другой так убедительно встал у разбитой витрины, что прохожие моментально потеряли интерес к происшествию. Вообще было ощущение, что они примчались на зов робота, а не магазина.

В этот момент пробка двинулась с места, и наш мобиль тоже поехал, но перед этим водитель открыл дверь, в которую продолжал ломиться незадачливый гость города, и тут же закрыл, оставив бывшего пассажира на тротуаре. Его товарищ не заметил исчезновения напарника и продолжал заворожённо следить за роботом, пытающимся засосать в себя ожерелье целиком.

---

                                          * * *

— Папа? — изумилась Мира, обнаружив на экране видеофона отца, который не выбирался из своей глуши вот уже пару лет. — Открываю!

Лифт звякнул на этаже, и она открыла дверь, впуская в квартиру старика в экзоскелете.

— А тебе идёт! — прищурилась она на необычное одеяние. Необычным оно было только для Леопольда Валерьевича, сокращённо — Лео, который отрицал большинство благ цивилизации, включая деньги.

— Да, спасибо, эту штуку, между прочим, ещё Риц рекомендовал. Хороший мальчик. Он уже приехал?

— Всё ты знаешь, — улыбнулась Мира. — Он в городе, встречался с Сашей, но сюда ещё не добрался.

Старик закряхтел:

— Сбил его Муром с пути истинного.

Мира забеспокоилась:

— Не собираешься ли ты с ним спорить?

— Ни в коем случае, — помотал головой старый Лео. — Просто хотел увидеть внука, пока он не уехал в снега и морозы. Давай-ка я пока приму у вас ванну, вы богатые, и воды у вас полно. Ух, холодно у тебя! Снеговиками планируешь дом населять?

— Конечно, иди, — облегчённо выдохнула Мира. — Кондиционер приверну, а в ванную велю подать тебе чаю.

— Вода внутри, вода снаружи! — торжественно объявил дед и прошествовал в ванный комплекс.

                                          * * *

Народу в торговом квартале было полно. Кафешки битком, и в магазинах не протолкнуться. Я поморщился, но делать было нечего. В любимый магазин я даже войти не смог — там раздавала автографы группа, которая прославилась песнями о расставаниях и призывала расставаться как можно чаще, чтобы ощутить как можно больше качественной горечи. Мне они никогда не нравились, так что я повернул в другую сторону. Если мне завтра улетать, надо попробовать одеться по-столичному. Чисто, бледно и дорого. Возможно, я выясню, что отец не так уж и ошибся с суммой.

Подходящий магазин обнаружился в тихом переулке, там никто не орал и ничего не подписывал, зато выбранный комплект можно было отсмотреть на специальном подиуме, вокруг которого генерировался ландшафт, а покупателя в декорациях транслировали на экран напротив. Соответственно, можно было сопоставить свой облик с точкой назначения.

Невозмутимый андроид, как только услышал название университета, вывел мне по очереди и главное здание, и библиотеку, и общежитие, и даже столовую и заявил, что если насчёт столовой можно поспорить, то для остальных мест я выгляжу идеально. Ну ещё бы! Не буду же я подбирать комплект под столовую! Так что я остался доволен. Приятную они завели функцию, раньше не видел.

Денег осталось не так много, зато хватило на всё. К семейному ужину готов.

                                           * * *

Александр Иванов-старший, ака Муром, прибыл к дому в приподнятом настроении. Наконец-то появилась надежда, что сын возьмётся за ум и перестанет вести свою игрушечную жизнь. И так удачно всё сошлось, не зря его за спиной называют повелителем вероятностей. Осталось теперь надеяться, что Риц не устроит саботаж на всю катушку. На что сын, конечно, способен.

Настроение у Иванова-старшего слегка испортилось, когда он вошёл в столовую. По центру стоял стол, накрытый на четверых.

— Чего я не знаю? — повернулся он к Мире.

— Папа приехал, — кратко пояснила она и выставила кувшин с ледяной водой на стол.

— Рицу безо льда, — на автомате прокомментировал Муром.

— А то я не знаю. Сейчас принесут.

— Надо понимать, Лео здесь не случайно? — уточнил он.

— Нет. Прознал, что Риц уезжает, хочет его видеть.

— Ладно, — вздохнул Иванов-старший. — Мы все давно не виделись. А где он, кстати?

— Принимает ванну.

Муром расхохотался.

— То есть ничто человеческое нам не чуждо?

— Ну, конечно, нет, с чего бы? — ворвался в разговор отец Миры, который внезапно появился в столовой.

Супруги повернулись к нему.

— Рад вас видеть, — протянул руку Александр.

— Аналогично, — произнёс с непередаваемо шутовской интонацией старый Лео и протянул свою.

— Даже не буду спрашивать, что вас привело.

Старик ухмыльнулся.

— Не поверишь, сегодня я на твоей стороне. Пришёл уничтожить ненужные сожаления.

Александр-старший поднял брови, но Лео ничего к сказанному не добавил.

                                          * * *

К родительскому дому я добрался к восьми вечера, собрав все возможные толпы. Дорогой квартал встретил меня тишиной, которая прерывалась стихающими детскими воплями: потомков разбирали со двора по домам.

— Привет, мам, — вручил я маме коробку конфет.

— Ой, спасибо, мои любимые! Ты помнишь! — обрадовалась мама. — А к нам дедушка приехал! Представляешь?

— Надо понимать, не случайно? — поднял я бровь.

Мама засмеялась.

— Ты прям как отец. Он ровно то же самое сказал!

— Мира-а-а! — из столовой донёсся совместный вопль мужских голосов. — Ну, где вы там?

— Представь! — окончательно развеселилась мама. — Любопытно им! Но сами выйти встретить мы никак не можем.

Я ухмыльнулся.

— Статус! А деду уже давно ходить тяжело.

— Ничего не тяжело! — заорал дед. — Ты посмотри, какой я теперь красавчик!

— Значит, просто статус, — улыбнулся я.

Семейный ужин начался вполне светски. Конечно, я хотел знать, где дед взял экзоскелет. Лишних денег ему, как и мне, взять было неоткуда, к тому же он и отчаянно их отрицал, признавая только честный бартер. Как оказалось, и в этот раз он остался верен себе и выменял экзоскелет на экскурсию по островам. Благодарный экскурсант попытался заплатить и был послан по известному адресу, поскольку дед счёл, что оплата питания и зарядки катера вполне окупает совместное приключение. Однако экскурсант считал иначе и, увидев, с каким трудом дед переваливается через борт, привёз ему экзоскелет собственной разработки. В подарок.

Дед поцокал языком и не смог отказаться. Единственное, что он отверг, это начинку — взял только шкурку. Если бы он взял ещё всю химию, которая прилагалась к скелету для наилучшего результата, то можно было бы рассчитывать, что со временем организм достаточно укрепится и вернёт себе былую силу. Но такой авангардизм деда не вдохновил, поэтому он от химии отказался и взял базовый функционал.

Разработчик попытался его уговорить, что в таком случае пользование экзоскелетом не имеет смысла, ведь усечённые возможности приведут к атрофии мышц, но дед радостно сообщил ему, что будет носить его только в дальние поездки, а в своей хибаре и вокруг будет ходить как и раньше — без ничего. Расстроенный экскурсант отбыл в размышлениях, не сделал ли он хуже, но было поздно.

— Смотри, как я могу! — заявил мне дед и тут же запрыгнул с пола на стул. — А могу и на стол!

— На стол, пожалуйста, не надо, — вклинилась мама.

— Да я не собираюсь, — обиделся дед. — Что я, не понимаю, посуда ваша дорогущая, солонки всякие. А теперь смотри, как без него!

Дед вылез из экзоскелета и вполне уверенно прошёл до окна и обратно. Задумчиво посмотрел на стул и покачал головой.

— Нет, на стул прыгать только в нём. Ну ладно.

Он ловко поставил экзоскелет в угол и снова сел за стол. Я достал очки, чтобы разглядеть вблизи конструкцию — до этого я о ней только читал. Да, хорошо сделано, качественно. Программа была надёжно размещена в кристалле и наружу не торчала.

— Так что спасибо тебе. Если б ты не замолвил доброе слово об этой вещи, я бы того буржуя даже слушать не стал, — продолжил дед.

— Да какой он буржуй! — засмеялся отец. — Так, мелкий изобретатель, у которого только год назад пошли дела.

— Не, ну с тобой сравнивать вообще никого невозможно! — погрозил ему пальцем дед. — А сыну денег жадничаешь.

— Сын сто тысяч раз сказал, что он сам и ему ничего не надо, — парировал отец.

— Тоже верно. Деньги зло, а чужие и под проценты — абсолютное зло, — немедленно сменил пластинку дед. — Да, собственно, вот что хотел рассказать. Я давно знал, но сейчас, думаю, пора.

Мы напряглись.

— Вашу разработку… где скутер как лошадь… ваш Скиф слил той команде, которая запустила её в серию. Понятно, что они потом над ней хорошо поработали, красиво сделали, и платформы сменные — тоже неплохая идея. Но база ваша.

Я окаменел. Отец тоже.

— А ты откуда знаешь? — осторожно спросил я.

— Так я же поваром уже два года на ретрите, куда эти придурки приезжают молчать по десять дней. И перед тем, как начать молчать, трындят как не в себя про запас. Вот один и рассказал другому, как они круто подрезали одну штуку и здорово кинули придурка с побережья. Зелёного Скифа.

— Дела-а-а, — протянул я. — Не то чтобы он единственный в мире Скиф. Но побережье плюс зелёная коса плюс разработка — точно он.

— Заплатили они ему всего ничего, потому что официально он ничего передать не мог.

— Разумеется, — фыркнул я. — У нас ничего официально и не было. Просто придумали и сделали. И его роль там была минимальна.

— Ну, вот подзаработал ваш парень.

— Не особо он приподнялся, похоже, — пожал я плечами и выцепил себе из фруктового салата кусок ананаса.

Родители с дедом смотрели на меня с отвратительным сочувствием.

— Что? — вылупился я в ответ. — Можно я не буду весь салат? Только это?

Я помахал вилкой с куском.

— Риц, там на кухне есть ещё целый ананас. Хочешь, я велю порезать? — предложила мама.

От такого предложения я чуть не умер. Нет уж, никто не будет меня жалеть.

— Мне этого хватит, — заявил я и принялся разрезать и так некрупный кусок на микрофрагменты.

— Самое ужасное, что как работник он прав, — мрачно сказал отец. — Если работодатель не использует изобретение, надо это делать самому, иначе всё зря.

— Только я ему не работодатель, — отметил я.

— Да. Я только хотел добавить: но как друг — без комментариев, — покачал головой отец. — Я не знал.

И он с интересом уставился на деда.

— Вы почему сейчас решили выступить с этой историей? — осторожно спросил он у деда.

— Чтобы не было иллюзий, — жёстко ответил дед. — Хотя вашу свёрнутость на деньгах я решительно осуждаю.

Отец усмехнулся.

— Учитывая, что вы сработали лучше, чем вся моя аналитическая служба, должен признать, что какая-то доля правды в ваших словах есть, — признал он.

— Как-то грустно это всё, — заметила мама. — Принести ещё вина?

— Давай уже теперь чаю, — предложил я.

И ко второй чашке мы выбросили Скифа из головы — я ведь всё равно уезжаю, какая теперь разница. Отец принялся травить байки о том, как лазил в окно к маме в общежитие, дед закатывал глаза и обещал задним числом выпороть обоих, что было довольно комично. Мы поперекидывались идеями, чему мне стоит учиться, и все поддержали моё желание закончить эту канитель побыстрее.

— А почему ты считаешь, что мне нужна короткая программа? — вдруг спросил я отца.

— Да потому что тебе надоест. И ты уже слишком взрослый, чтобы выдержать полный курс со всем обязательным бредом. Там ведь будут и совсем непрактичные вещи, а ты у нас заслуженный практик. Ты и так себя обрёк на адские испытания: там все будут моложе тебя.

— Так уж и все? — не поверил я.

— Найдёшь ровесников, держись за них, молодёжь тебя с ума сведёт, — посоветовал отец.

— Смешно слышать это от тебя. Я-то тебе тоже молодёжь!

— Так я на личном опыте! — заявил отец.

Дед захохотал.

                                          * * *

А утром я уехал в аэропорт.

Глава 4

Путь к самолёту лежал через коридор из полупрозрачного бетона. Когда мы сюда только прилетели, он мне страшно понравился: тогда каждого путешественника сопровождали сложные узоры бегущего света — и было красиво. Сейчас же на нем чётко читался паттерн из симметрично расположенных точек, в середине угадывалась надпись. Я пригляделся: «Путешествия без границ. Южный аэропорт Восточных территорий».

Гениально! Гениально! Рекламировать аэропорт в аэропорту. Или это просто надпись? Чтобы будущий пассажир понял, куда он попал? А куда узоры дели? Ну да ладно.

Я дошёл до зала контроля и встал в очередь на досмотр.

Досмотр происходил примерно так же, как и у отца в здании, разве что проверяющие больше интересовались целью поездки. Я предъявил с планшета бронь и приглашение университета и неожиданно получил бумажный квиток. Планшет попросили убрать. Я удивился, но служащий только головой кивнул на объявление: «Все УСМВП запрещены».

— Что это? — удивился я. — Что такое УСМВП?

— Устройства, способные модифицировать внутренние программы.

Я хотел спросить, а где они видали внешние, но прикусил язык. Тут тоже не стоило острить. Видимо, кто-то у них тут хорошо полазил, теперь страхуются. Заметив мою задумчивость, служащий пояснил:

— Теперь во всех аэропортах так. В самолёте сможете достать, там блокировка стоит на вмешательство, а на больших пространствах не справляемся.

Так-так, что ещё я пропустил?

Мой рюкзак вопросов не вызвал, и я шагнул к стойке регистрации. И вовремя — за моей спиной разгорался скандал. Экзальтированная дама с пухлым мальчиком лет десяти пыталась протащить с собой упаковки с едой.

— Мадам, запрещено! Стандарт биобезопасности не позволяет проносить никакую еду с собой. На борту вас будут кормить.

— Но мой сын не будет самолётную еду!

— Питание утверждено для всех категорий населения. Аллергии исключены.

— У него не аллергия! — заламывала руки дама. — Он просто не ест.

— Биобезопасность!

— Здоровье ребёнка!

— Протокол!

— Сделайте исключение!

Тут я даже не знал, кому сочувствовать. Если дама летит туда же, куда и я, то лететь нам три дня с остановками. Голодновато будет. Хотя… я скосил глаза на мальчика: причине скандала лёгкая аскеза не повредит.

— Я сниму вас с рейса!

— Не имеете права!

Досмотр остановился, все сотрудники собрались вокруг скандалящей дамы.

— Котик, они хотят, чтобы ты умер от голода!

Дама села на корточки перед уже довольно большим ребёнком и оказалась ниже его. Я поморщился. Мальчик тоже поморщился и неожиданно сказал басом:

— Мама, прекрати. Мы хотим лететь или нет? Оставь всё это.

— Но ты же похудеешь?! — продолжала вопить дама.

— Это было бы неплохо, — усмехнулся мальчик. И отдал царственным жестом служащему запас еды, который занимал целую сумку.

Я прямо проникся. Дама продолжала возмущаться, но сотрудники аэропорта сообразили, кто тут главный, и пропустили их к регистрации. Я ускорился, чтобы успеть к стойке вперёд них, а то мало ли ещё какие проблемы, но не угадал. Проблемы возникли новые, никак не связанные с родителями и детьми.

Регистратор прокатал мой квиток через машинку и объявил:

— Александр «Риц» Иванов! Ваши места 16А и 16B. Проходите!

Я удивился:

— Зачем мне два места? У меня заказано одно.

Регистратор смущённо моргнул. Тут ко мне кинулась заплаканная молодая женщина, которую я сразу не заметил.

— Молодой человек! Вам выпало два места! Пожалуйста, уступите мне одно, а то они говорят, нет мест — овербукинг!

— Овербукинг! — неуверенно повторил регистратор.

— Какой овербукинг, если вы мне одному выдали два места? — изумился я. — Если вы всё время так делаете, у вас полсамолёта на земле останется.

Тут я прислушался к жужжанию голосов вокруг и понял, что на соседней стойке разыгрывается такая же сцена. Только там у женщины, путешествующей в одиночестве, два места, а мужчины — ни одного.

Я пристально посмотрел на регистратора, он немедленно уткнулся в свою машинку, на что-то понажимал и выдал новый талон. И торжественно протянул его женщине.

— Елизавета «Лиса» Декстер! Ваше место 16А и 16B. Проходите! — ударение он сделал на первый слог. И это было красиво.

— Подождите-подождите! — захохотал я. — Вы просто передали ей два моих места? Лиса, вам нужно было два места?

— Да нет же, — рассердилась женщина. — Одно!

— Но теперь у вас два, а у меня ни одного, — улыбнулся я и повернулся к регистратору, — так и было задумано?

Тот покраснел как свёкла:

— Но вы же сами хотели отдать своё место пассажирке?

— Нет, не хотел, я собирался расстаться с лишним. А своё оставить себе.

— Так не получится! — сурово объявил служащий.

— Почему? — хором спросили мы с Лисой.

— Не знаю, — стих регистратор. — Уже неделю не получается.

— И что? — тотально охренел я. — Вы отправляете наполовину пустой самолёт?

— Да… — прошептал регистратор.

— А сброшенных сажаете на следующий борт? — уточнил я.

— Ну, примерно, — признал он. — Или не сажаем, некоторые морем потом добираются.

У меня мелькнула мысль нарушить запрет, залезть в систему и посмотреть, что у них тут слиплось, но я подумал, что могу не справиться. Никакого опыта с базами у меня не было, поэтому я вернулся к социальной инженерии.

— А разве вас начальство не наказывает за такой перформанс? — ласково спросил я.

— Наказывает. Каждый раз. Но это будет только завтра.

— А давайте вы вызовете его прямо сейчас. И тогда вас никто не накажет, — предложил я.

— Лучше пусть накажет. Это ведь будет завтра.

— Не, не лучше, — не согласился я. — Самолёт на восемьдесят человек. Нас легко можно разместить в ручном режиме.

— Как это? — удивился служащий.

— А вот смотрите, — взял его ручку я. На своём квитке зачеркнул место 16A, а на Лисином — 16B. — Вот у нас получилось разделить два места. Причём у каждого теперь свой билет.

— Но их не примет автомат! — в ужасе воскликнул служащий, — тот, на выходе.

— А у него есть красная кнопка — для ручного контроля.

Я очень надеялся, что такая кнопка есть.

— Зелёная! Но это же какая ответственность! — возопил служащий.

Ага, зелёная, неважно.

— Это инициатива и потенциально повышение. Вы лично предотвратили убытки.

Служащий всё ещё колебался.

— А иначе я жалобу на вас напишу. Персональную, — пообещал я, запоминая имя на бейджике: Равиндра Кумар.

У государственных служащих и военных, в отличие от нас, ник являлся закрытой информацией, а во внешней коммуникации использовались только имя и фамилия. У нас же было ровно наоборот.

Служащий заметил направление моего взгляда и заметался:

— Я не могу принять такое решение в одиночку.

— И не надо, — взбодрил я его. — Вызовите начальство.

Следующие полчаса мы ждали начальство. За это время все желающие лететь прошли первичный досмотр и скопились перед стойкой регистрации. От нечего делать я их посчитал: нас было восемьдесят человек, считая тех, кто регистрацию уже прошёл. Весь коллектив должен был прекрасно поместиться, если избавиться от талонов с задвоенными местами.

Начальством оказалась рыжая фурия в форменной юбке и в кителе поверх мокрого купальника. Видимо, её выдернули прямо с пляжа в законный выходной, и она начала орать сразу от входа.

Её появление оказало животворящее воздействие на служащих — они забегали и засуетились. Равиндра метнулся к начальству, размахивая моим талоном и ручкой. Фурия милостиво кивнула, давая добро на ручную коррекцию, и Равиндра с важным видом вернулся к товарищам, чтобы показать, как разделить места между пассажирами. Всех, кто уже прошёл регистрацию, вернули к стойкам и переоформили. Конечно, пришлось повозиться с теми, кто непременно хотел сидеть рядом. Тем не менее разобрались, и через час нас запихнули в самолёт, и он пошёл на взлёт.

Первые полчаса полёта Лиса рассыпалась в благодарностях мне за то, что поделился местом. Поделился местом, ха! Я даже устал её слушать, думал, она никогда не остановится, но тут нам принесли воду, и она успокоилась. Стихли и дети на задних рядах. Сейчас еду раздадут, и все окончательно переключатся на насущные проблемы — почему невкусно, почему так мало и когда принесут ещё?

Честно говоря, в путешествиях всегда невкусно. С тех пор как ради биобезопасности приняли общемировой стандарт стерильной еды, везде подавали только её. И в междугородних мобилях тоже. Иногда производитель делал попытки её разнообразить и добавлял вкусовые акценты. Получалось ещё хуже, чем без ничего. Мне однажды попался вариант креветок с клубникой. Ну такое. Я-то могу долго не есть, поэтому я поглядел на это и не стал, а вот Тиля, который тогда увязался со мной навестить деда, до конца поездки рвало. Поэтому, если уж есть искусственное, то самый нейтральный вариант. К счастью, его и принесли.

Я развернул упаковку, съел один кубик и отложил остальное. Не очень-то я и голодный, а в Осаке, наверное, будет настоящая еда. Ну, если не будет, ничего страшного, на следующем броске нам такую же упаковку дадут.

Через проход от нас летел толстый мальчик с мамой, которому не разрешили взять свою еду в самолёт, и сосредоточенно изучал пищевой экзерсис воздушного монополиста.

— Ты же обещал, что будешь есть самолётную еду, — шипела неугомонная мама.

Мальчик метнул на неё сердитый взгляд.

— Буду. Возможно. Но сначала посмотрю. Я должен знать, что я ем.

Мама тяжело вздохнула. Мальчик достал карманный анализатор, подключил его к планшету, вставил в анализатор кубик и стал внимательно рассматривать показания. Вот прикол! А чего ж я никогда не задавался вопросом, как это сделано? Надо будет спросить его, чего он там увидел.

Судя по всему, результаты мальчика устроили, поэтому он осторожно положил первый кубик в рот и разжевал.

Лететь мне было долго, потому что напрямую летали только военные, а обычным рейсам приходилось проходить над поддерживающими станциями. Удаление от станции более, чем на двести километров, было чревато потерей контроля над самолётом: он начинал вести себя как щенок, потерявший хозяина.

Я читал, что раньше спокойно летали даже через океан, но сейчас это было доступно только войскам. Какие технологии они использовали, никто за пределами военных кругов не знал. Но учитывая, что последние лет сто объединённый мировой контингент готовился отразить вторжение инопланетян, если таковые появятся, странно было бы в этой ситуации не уметь перемещаться даже по собственной планете.

У людей без погон, даже у тех, кто с деньгами, возможности летать далеко и напрямую не было. Вот и сейчас у нас планировалась остановка в Осаке, потом в Улан-Баторе, потом в Самаре, и только потом мы должны были попасть в столицу Северных территорий.

Периодически возникали идеи, как удержать самолёт в воздухе без поддерживающих станций, но испытания на больших расстояниях неизменно оканчивались неудачей. Во время последней попытки самолёт не разбился и сел на воду, но повторять эксперимент не стали. По слухам, создатели самолёта каким-то образом получили в своё распоряжение нечто военное, но не сумели добыть нужную сумму ни на аппарат, ни на оснащение, поэтому закончилось всё как обычно.

Все привыкли летать кружными путями, и я не знал никого, кто застал бы гражданские перелёты через океан. Может, если только прабабушка. В любом случае перелётов становилось всё меньше, вот уже и учиться где попало нельзя. Хотя, как объяснил мне Йеми, сделано это в первую очередь во имя добра, потому что школьные программы отличаются, несмотря на попытки синхронизации, и студенты, переехавшие в чужой регион, успевают хуже. Ну да, знаем мы это добро. Вот я сейчас кто, как и где? Школу закончил в шестнадцать на Севере, а последние восемь лет провёл на Востоке. Географически я был гораздо ближе к университетам Востока, но по документам мне было положено ехать на Север! Логично, ничего не скажешь.

Тут я вспомнил, что так и не выбрал, куда пойти учиться, и открыл папку с материалами, которые мне выгрузил Йеми. Он настаивал, чтобы я смотрел не только на названия, но и на содержание курсов, потому что только так можно понять, насколько программа подойдёт. Я отнёсся к его заявлениям с некоторым скепсисом, потому что мне казалось, что мои требования и так предельно просты. Мне нужна была любая трёхлетняя программа, которую я смог бы осилить, а ещё лучше — сдать экстерном. Я подумал, что стоит только выставить нужные фильтры, как варианты нападают сами собой. Поэтому материалы Йеми я отложил и вернулся к анкете университета. Но даже на первый вопрос ответить не успел, потому что Лиса самым бессовестным образом сунула нос в мой планшет. Вот же взрослая женщина, а такая же, как все девчонки.

— Ой, вы едете учиться! В Старый университет! Как это здорово!

Чего уж тут хорошего, подумал я.

— Мой непутёвый брат тоже едет. Вы с ним там наверняка встретитесь! Его зовут Баклан, по нашей общей фамилии — Баклановы. Это я по мужу Декстер.

— А почему непутёвый? — заинтересовался я.

— Ну, он все сроки пропустил, ему уже двадцать три.

Ровесник, подумал я.

— Он ни в какой университет в страшном сне не собирался, — продолжила Лиса. — Как уехал после школы в Африку пиво варить, так там и остался. Всему на месте выучился, хозяин обещал в долю взять. Но обманул и продал пивоварню глобалистам. А они не нанимают на нормальные должности людей без высшего, только подай-принеси. Зарплату срезали вчетверо. При этом сказали, что если выучишься, возвращайся, пересмотрим контракт.

— Обидно, — заметил я. — А что он должен закончить? Что-то пищевое? Где будет учиться?

— Нет-нет, это, они сказали, неважно.

Смотрю, безумие захватило мир. Но я всё равно уточнил:

— То есть если он изучит, скажем, китайскую поэзию эпохи Тан, то это будет норм?

— Абсолютно!

Мы засмеялись.

— Так что ему совершенно всё равно. Он ничего пока не выбрал, но хочет максимально короткий курс.

— Как и я, — вздохнул я.

— У вас такая же ситуация? — заглянула в моё расстроенное лицо Лиса.

— Чем-то похожая. У меня ограничения на вступление в наследство.

— А-а-а, трастовый фонд, — закивала моя соседка. — Знаю-знаю. У моего мужа была похожая история. Только ему надо было успеть завести двух сыновей до двадцати восьми лет. Но так уж вышло, что у него вообще не могло быть детей. Не то что мальчиков.

— И как же он? — опешил я.

— А он усыновил моих, — улыбнулась Лиса.

— Нормально, — выдохнул я. — А такой вариант был предусмотрен?

— Он не был исключён. Его юрист потом с облегчением сообщил, как он рад, что Питер сам догадался. Потому что намекать на такой вариант ему было запрещено.

Ох, и хитры же старики! Что ещё, интересно, можно включить в условия? Как будто услышав мой вопрос, Лиса продолжила:

— Но это ещё что! Моей подруге по условиям фонда надо было ограбить банк.

— Ого! — изумился я. — Неужто кто-то из дедушек решил узнать, передались ли его гены потомкам?

— Вы угадали! — засмеялась Лиса. — Её дед подозревал, что линия наследования прервалась, а гентесты его не устроили, его интересовал дух. Смог ли он передать свой авантюризм потомкам?

— И как?

— Ещё как смог. Во время кризиса восьмого года, когда банки сыпались как груши, она залезла в «Гриндрод» и вывела оттуда сто восемьдесят миллионов. Закинула их в акции «Медтроник», подержала до получения дивидендов и вывела базовую сумму обратно в «Гриндрод». С извинениями и объяснениями, как она это сделала.

— Это красиво. А они что?

— Ну а что они? Что они могли сделать против своего крупнейшего акционера? Тихо приняли деньги назад.

— Подождите-подождите, она ограбила свой банк?

— Нет, дедушкин.

— А-ха-ха, — развеселился я. — Это дважды красиво.

Обнаружив такое количество общего, мы незаметно перешли на «ты».

Тут самолёт вздрогнул, у меня заложило уши, и нас попросили запереть всё имущество на полках: транспорт пошёл на посадку. Внизу нас ждала Осака.

Глава 5

Нас высадили из самолёта и выпустили в местный аэропорт, где нам предстояло проторчать четыре часа. Я отправился побродить по залам в надежде поесть и размяться.

Получилось отлично: я нашёл не только приятное место с турниками и тренажёрами, но и баскетбольную площадку. Покрутил головой — где бы найти мяч? — и обнаружил трубу, из которой они должны были высыпаться. Надеюсь, мяч можно получить бесплатно, лишних денег у меня примерно нисколько.

Табличка на автомате гласила, что мяч можно получить бесплатно, если обязуешься использовать его по назначению. А не по назначению — три талера. Прекрасно! Я счёл, что любое использование мяча — по назначению, и нажал кнопку. Из трубы тут же с грохотом выкатился оранжевый мяч с черными швами и заскакал в мою сторону.

Я в одиночестве побросал мяч в кольцо, больше желающих не нашлось, и отправился искать еду. Раз делать нечего, можно и поесть. К сожалению, большая часть заведений радости не вызывала, потому что торговала примерно тем же, что давали в самолёте: протеиновыми кубиками с соусами и без. Но в дальнем конце коридора всё-таки приятное место с местной кухней, где я обнаружил и Лису, и мальчика с мамой, и всех наших стюардов.

— Риц! — замахала мне рукой Лиса. — Давай к нам!

Я улыбнулся, взял себе суп с распущенным яйцом и присоединился. Тут мы и просидели до посадки, обсуждая, что никто из нас в Осаке не был и жаль, что нет возможности посетить. Дурацкое время на пересадку — четыре часа. Слишком много для безделья и слишком мало для выхода на улицу. Тем не менее мы смогли убить всё это время и даже удивились, когда объявили наш рейс.

Перелёт из Осаки в Улан-Батор я намерен был провести более продуктивно и, как только сигнал стабилизировался, снова вызвал университетскую анкету. Сто вопросов — ух! Надеюсь успеть до следующей посадки.

Анкета сумела поставить меня в тупик первым же вопросом: «Где вам больше нравится работать — в помещении или на улице?» Ну и как на него отвечать? Для начала не могу сказать, что мне так уж нравится работать, это всё же необходимость. Опять же от климата зависит. Даже на побережье не каждый месяц радует: пять месяцев дожди. Они не круглосуточно, но в это время ничего на улице я бы делать не стал. Следующим номером предлагали выбрать, с кем я хочу работать — с людьми, животными, андроидами или техникой. Ага, забавно, раньше андроиды считались техникой, а теперь их вынесли в отдельный класс. А нельзя ли выбрать два из четырёх? Нет, нельзя. Пусть тогда будет техника. Следующий вопрос требовал ответа, хочу ли я следить за качеством или состоянием. Серьёзно? А в чём разница? Я уже чувствовал, что мне не хватает понимания вопроса. Наверное, для такой анкеты надо было сначала закончить университет. На следующем этапе предлагалось выбрать, будет ли мне милее обсудить концерт или книгу. К сожалению, варианта «ничего из предложенного» не было. Скрепя сердце, ткнул на концерт. По крайней мере, на концерте я был два дня назад в баре — парни из местного магазина исполняли каверы «Шумного дьявола», и мы его действительно с народом обсудили. Решили, что было достаточно громко, чтобы считать это музыкой.

Так, через пень колоду и два часа я добрался до конца анкеты и получил ответ: «Вы ещё не созрели для получения высшего образования. Попробуйте поискать себя в жизни», — и в изнеможении откинулся на спинку кресла.

Лиса скосила на меня глаз:

— Как успехи?

Я показал ей экран планшета. Она засмеялась.

— У моего брата так же вышло.

— Ага, я не одинок! — обрадовался я. — Ладно, пойдём другим путём.

Тут я вернулся к своей первой идее: выставил фильтры по длительности образования (не более трёх лет) и по квалификационным экзаменам (у меня были сданы логика, обществознание и математика). Вывалился терпимый список, и я прошёлся по нему.

Отмёл все варианты с дизайном, юриспруденцией и вечной мерзлотой. Нет, я не против холода в умеренных количествах, но мерзлота, пожалуй, нет. Хотя я слышал, что мерзлотологи сейчас творят чудеса. Но нет. После всех вычитаний остался десяток программ. Ещё бы выяснить, какой там проходной балл. У меня экзамены сданы неплохо, но всё равно хотелось бы наверняка. Так-так, это закрытая информация. Да вы издеваетесь! Я покопался и нашёл список поступивших прошлого года с указанием баллов напротив каждой фамилии — вот так вот, будут мне ещё информацию закрывать. В этом году, наверное, так же будет. Ну что же, у меня неплохие шансы везде. Но подать заявление можно только на три программы. Надо выбрать, но на данном этапе мне было решительно непонятно, как это сделать. Ладно, попробуем их просто перебрать. Придётся всё-таки их загрузить, чтобы прочитать содержание курсов. Йеми был прав, когда говорил, что без этого не обойтись. Я углубился в чтение и через два часа сформировал шорт-лист: прикладное моделирование, прикладное андроидоведение и органика процессов. На органику процессов ещё было собеседование, но уж с этим я справлюсь. Всё-таки, несмотря на странное название, она больше всего похожа на то, чем я занимался в последние годы. Я с облегчением выдохнул.

Вот и отлично! Выбор сделан. Теперь осталось всего ничего — предъявить себя университету и подождать зачисления.

                                          * * *

В кабинете внезапно стало невыносимо душно. Проректор взглядом попросил у ректора разрешения открыть окно и встал, чтобы добыть свежего воздуха.

Перед двумя руководителями университета сидело воплощение худшего, что могло с ними произойти, — вестница прогресса. Вестница, а именно такова была её официальная должность в головном Министерстве, была нечеловечески хороша собой, но руководителей университета это утешить не могло. Потому что принесла она с собой только головную боль.

— Не понимаю, почему это для вас плохая новость. Вы всегда говорили, что от возрастных студентов у вас одни неприятности. Они и на лекции ходят избирательно, и молодёжь разлагают своим отношением. Не участвуют в круглых столах и конференциях, да и жертвуют потом в ваш фонд без энтузиазма. При этом мы никоим образом не предлагаем вам лишить их доступа к образованию. Просто снижаем срок действия сданных экзаменов до трёх лет. И всё! Все, кто не вписывается в указанные рамки, могут их пересдать и поступить.

— У нас будет недобор. Мы недополучим финансирование.

— Это уже не наши проблемы. Да и не ваши, если вдуматься! Лучше меньше, да лучше! Сами подумайте, зачем вам люди с головами, набитыми неактуальными сведениями. Обществознание давно заменено на историю мира, а вы продолжаете принимать тех, кто не понимает, насколько Земля движется в едином ритме к светлому будущему. Я ведь правильно помню, что в ответах к старым тестам утверждалось, что четыре мировые столицы контролируют в первую очередь территорию вокруг, а не глобальные направления развития на основе честных ежегодных тендеров?

— Да… — проскрипел ректор. — Я, правда, совсем не уверен в новой трактовке…

— Что вы говорите! — всплеснула руками вестница. — Ах, вы шутите, понимаю! Но не надо так, кто-то может воспринять ваши слова серьёзно! Вы ещё скажите, что не верите в пользу тендеров. А ведь именно так подумают те, кто нас может услышать.

«Она на кого-то конкретного намекает или просто напоминает о своём записывающем устройстве, замаскированном под медальон?» — подумал проректор, но ничего не сказал.

— Я пошутил, пошутил, — махнул рукой старый ректор.

— В конце концов, у вас есть все возможности для повторного приёма экзаменов. Да, я понимаю, что вы не сможете своих абитуриентов слить с потоком школьников. Регистрация на стандартные экзамены давно завершена. Проведите у себя! Середина июля — достаточно честное время, чтобы поставить всех в известность, пусть готовятся.

— Сначала мы запрещаем людям учиться по месту жительства и требуем возвращаться к месту окончания школы, потом мы аннулируем им результаты экзаменов, что они о нас будут думать? — сердито спросил проректор.

— То же, что и всегда: что вы отбираете лучших, — лучилась энтузиазмом вестница. — И потом, никто больше не может работать на старой базе, пришло время двигаться вперёд! Одно маленькое лишнее усилие ничего не стоит по сравнению с тем, что ждёт их в университете. Вспомните, когда-то мы не допускали к образованию андроидов — а теперь!

— Мы и сейчас их допускаем только вольнослушателями, — отметил ректор. — В их случае речь идёт не столько об образовании, сколько о поднастройке. Это гораздо эффективней делать в лаборатории, чем в обычном классе. Весь процесс по-прежнему организован для людей.

— Напрасно! — возмутилась вестница. — А вот в Южной столице андроиды-студенты есть!

— Не андроиды, а андроид. Один. Был. И это уникальный кейс, мы с ним отлично знакомы.

— Где один, там будет и больше! И то, что у вас ни одного, — большое упущение! Вы должны срочно принять как минимум десять андроидов.

— Отличная идея, — заметил проректор. — Если не найдём, примем газонокосилки. Выберем лучших.

Вестница проигнорировала иронию.

— Хорошо, что вы уже думаете над вариантами. Кстати, там наверху, — она подняла глаза к потолку, — мне намекнули, что для этого направления можно изменить процедуру приёма. И допустить андроидов учиться по упрощённой процедуре.

— Зачем?! Зачем?! — теперь поднял руки к потолку проректор. — Мы выбрасываем людей, чтобы допустить андроидов? В чём смысл? Я думал, наша задача учить лучших. В крайнем случае нести знание в массы.

— Не понимаю вашего упорства. Вы только что жаловались, что у вас будет недобор. Я указываю вам на возможности решения проблемы. Вы совершенно не сотрудничаете! — вестница тоже начала терять терпение.

— Мы сотрудничаем, — успокаивающе произнёс ректор. — Мы просто отмечаем проблемы, которые есть на нашем общем пути.

— Проблемы есть и будут всегда! — возопила вестница. — Но они нам по плечу! Я только что вернулась с конференции Министерств образования и должна сообщить, что мы будем крепить сотрудничество человечества и предметов с искусственным интеллектом до полной неразличимости. То есть неразделимости. То есть единства во всей совокупности.

После минутной паузы проректор решил вернуть дискуссию к насущным проблемам.

— У нас сейчас уже активированы сорок билетов от людей, которые воспользовались правом получить билет в университет. И ещё двести тридцать лежат в виде заявок. Мне нужно проверить, у скольких из них просрочены экзамены.

— Это совершенно неважно, — заулыбалась вестница. — Вы можете допустить их всех к квалификационным экзаменам. Вам всё равно придётся их проводить, если вы не хотите отказать им автоматически. Хотя это было бы куда проще. Ну, предложите им общежитие на время экзаменов. В компенсацию неудобств.

Ректор с проректором окаменели.

— Понимаю ваше недовольство, переделывать систему всегда неудобно, — заворковала вестница, чувствуя, что ей удалось проломить сопротивление руководителей университета. — Но именно поэтому я привезла вам материалы, которые мы специально подготовили для таких студентов. Отдельный том для каждого предмета, восемьсот страниц исчерпывающей информации. Глянцевая бумага, красивая инфографика! Я оставила образцы в приёмной, а в вашу библиотеку уже доставлено пятьдесят экземпляров каждого. Разобраться легко, я сама проглядела два тома, держать в руках одно удовольствие!

Ректор кашлянул:

— Вы ожидаете, что абитуриент в состоянии паники быстренько усвоит три или четыре таких тома? И это с учётом того, что они совершенно отвыкли от бумажных книг?

— Ну конечно, — окончательно развеселилась вестница. — Вы же не можете не помнить анекдот «А когда сдавать?» Мы все были такими! Нет предмета, который не мог бы освоить мотивированный студент в нужные сроки. А абитуриент — уже почти студент.

Закончив реплику, вестница поболтала в воздухе стаканчиком с холодным чаем. Тот включился, зажужжал и принялся охлаждать напиток заново.

Проректор отвлёкся на жужжание и с трудом удержался в теме насущного:

— Таким образом, чтобы не сорвать сроки зачисления, нам предлагается получить лицензию на проведение квалификационных экзаменов до середины июля, а в конце июля эти экзамены провести, верно?

— Абсолютно нет! — торжественно объявила вестница. — К вам прибудет специальная комиссия, которая примет эти экзамены у абитуриентов. Вам надо будет только подготовить помещение для сдачи тестов — обеспечить экранирование и исключить наличие имплантированных нейроустройств у студентов. Это нетрудно, на своих экзаменах вы делаете то же самое, здесь нужно будет повторить. Мы не просим ничего экстраординарного.

— Подождите-подождите, — вскинулся ректор. — Вы же только что говорили о… как вы это сформулировали? Неделимости естественного и искусственного? Как же мы будем их делить? Ведь даже если просто допустить андроидов к экзаменам, они окажутся со студентами в одном помещении. Как должно выглядеть экранирование в этом случае?

Вестница ласково посмотрела на ректора.

— Ну, конечно, все это только для людей. Андроиды будут зачисляться по другому протоколу. Для этого приедет ещё одна комиссия.

— Да вы всё придумали за нас! — засмеялся проректор, которому надоел этот балаган.

— Именно! — просияла вестница. — Эта процедура была утверждена в процессе внутреннего обсуждения весенней конференции, и наша столица будет первой, кому доверено её применить. Нас выбрали флагманом нового пути образования!

— А отказаться нельзя? Может, мы по-старому? Что думают другие университеты? — со слабой надеждой спросил ректор.

— Нет! — отрезала вестница. — Отказаться никто не сможет! Это обязательно.

Помолчали.

— Ну что же, — усмехнулся ректор. — Нет так нет. Давайте попробуем по-новому. Позвольте сопроводить вас на обед.

Он поднялся с кресла, проректор и вестница торопливо последовали его примеру.

— А на выходе взгляните на материалы! — чирикнула вестница с облегчением.

— Непременно взглянем, — пообещал ректор. — А сейчас пойдёмте знакомиться с новым меню. Теперь наша кухня рассчитывает не только содержание питательных веществ, но и единицы кумулятивного воздействия на организм. Новейшая методика! Позволяет студентам соотнести питание с усилиями.

— Великолепно! Предвкушаю! — откликнулась вестница.

Настроение у неё моментально улучшилось, и не потому, что впереди был какой-то обед, а потому что удалось прогнуть старых дубов. В какой-то момент она опасалась, что ей придётся запустить процесс отзыва лицензии, а для неё это было бы равносильно провалу. За который не похвалят. Хотя количество неприятностей в сухом остатке у дедов будет больше. Как можно настолько не понимать пользу изменений? Ведь любые — к лучшему!

                                          * * *

Самолёт затрясло, освещение салона замигало и погасло.

— Уберите устройства, пристегните ремни! Мы вошли в зону неработающей станции! Следуем прежним курсом, сохраняйте спокойствие! — прозвучало объявление в динамиках.

Какая прелесть, подумал я. Кажется, я собрал флеш-рояль. Когда-то я спрашивал отца, что будет, если самолёт потеряет поддержку наземной станции. Помнится, он тогда скривился и сказал, что мне не понравится.

Глава 6

— Мы садимся? — обеспокоенно спросила меня Лиса, вцепившись в подлокотники.

— Похоже, да, — прокомментировал очевидное я.

Ощущение было совершенно нормальным, как будто приземляемся в аэропорту, однако полное отсутствие освещения как бы намекало. Мгновение, и шасси коснулись… чего они там коснулись, я не понял. Но через некоторое время самолёт замедлился и остановился. За бортом начинало светать.

— Просьба сохранять спокойствие, сейчас всех проводим к выходу, — прозвучало из динамиков.

— Ну, класс! — возмутился уже знакомый нам мальчик, откликавшийся на имя Буст. — А чё, дальше не полетим?

— Нет, не полетим, нас отсюда заберут наземным транспортом, — жизнерадостно сообщил ему стюард.

— А когда? — вытянула шею Лиса.

— Не могу сказать, — на лицо стюарда налетела лёгкая тучка и тут же исчезла. — Но не беспокойтесь, у нас с собой есть всё необходимое.

Двери аварийных выходов зашипели и открылись, и нас всех выгрузили наружу по надувным трапам. Сели мы на довольно широкую дорогу, которая шла из ниоткуда в никуда, и никого, кроме нас, на ней не было. Всех отвели за пригорок, и стюарды тут же начали растягивать здоровенный тент.

— И часто такое? — нахмурилась Лиса.

— У меня второй раз! — радостно сообщил один из стюардов. — Только в первый раз мы садились на воду.

— А у меня третий, — заявил командир корабля. — Причём в этой же точке, так что я её знаю, как родную. В прошлый раз я дал себе зарок, что буду возить с собой шезлонг. Но не взял.

Обстановка разрядилась, народ оживился и полез в гаджеты выяснять, где мы находимся. Связи не было, но имеющихся возможностей хватило, чтобы выяснить, что мы чуть-чуть не долетели до следующей точки. И находимся в двухстах километрах от Улан-Батора.

Командир отошёл к дальнему краю импровизированного лагеря, где стюарды распаковывали загадочный ящик. Ящик распаковываться не хотел, но лётный персонал продолжал с ним возиться. Я бросил взгляд в ту сторону, потом другой, но, не заметив изменений, снова повернулся к Лисе.

— Чуть-чуть не хватило, — разочарованно протянула Лиса и огляделась вокруг, как будто пытаясь опознать местность.

— Да, обидно, — задумчиво прокомментировал я. — А как думаешь, надолго мы здесь?

— Даже не знаю, со мной такого ещё не случалось, давай выловим кого-нибудь.

После нескольких попыток нам удалось поймать зазевавшегося стюарда и не дать ему отделаться обтекаемыми заявлениями. Он сказал, что о том, что мы сошли с маршрута, становится известно сразу, но потом требуется время, чтобы нас обнаружить, а скорость эвакуации зависит от того, сколько самолётов оказались в таком же плачевном состоянии. Потому что спасателей на всех не хватает. А вот сам самолёт — вообще отдельная история, так что отсюда нас заберут на мобилях.

— Или на верблюдах! — хохотнул стюард.

— А сколько ждать? — осторожно спросила Лиса.

— Три дня максимум, — пообещал стюард. — Но, скорее всего, завтра.

Лиса вздохнула:

— Завтра!

— Опаздываешь? — поднял бровь я.

— Да… Я и так впритык летела, меня Питер с детьми уже заждался, они-то неделю здесь. И фестиваль уже идёт…

                                          * * *

Стейн «Питер» Декстер почти доехал до аэропорта, когда встроенный в мобиль динамик озвучил сообщение, что самолёт жены задерживается на неопределённое время. Учитывая, что из Осаки они точно вылетели, это означало только одно: самолёт находится неизвестно где.

— Да как же так, женщина! — стукнул он по рулю. Мобиль сердито гукнул, но на пустом шоссе пугать было некого. Поэтому Питер стукнул по рулю ещё раз. — Говорил же, надо было всем вместе лететь, а не дела то, дела сё!

Питер съехал на обочину и задумался. Ехать в аэропорт не было никакого смысла. Ещё хорошо, что он не стал будить детей, хотя вечером они вовсю рвались в аэропорт встречать маму. Как ни отвратительно, придётся разворачиваться, возвращаться и ждать. Никакой радости от праздника не будет, зачем только ехали за тридевять земель! Конечно, это не главное мероприятие сезона, но именно поэтому он надеялся, что старший завтра сможет достойно выступить. Он уже показывал неплохие результаты в стрельбе из лука по статичным мишеням, а если повезёт, сможет сбить и дрон в командном зачёте. Питер видел образцы, по которым предполагалось стрелять на фестивале, они были маленькие и вёрткие, хоть и запускали их стаей, сбить такой надо суметь.

Делать нечего, надо ехать назад. Он ещё раз проверил, нет ли чего от Лисы, написал ей сам, но сообщение осталось непрочитанным. Понятно. Если где-то и сели, то в какой-нибудь дыре. Нет, они безусловно сели! Другого варианта просто быть не могло.

Он развернулся и погнал назад.

---

                                          * * *

Пассажиры между тем разбились на две большие группы — восточников и северян. Северяне соорудили устройство, которое должно было начать кипятить воду, как только песок достаточно разогреется, а восточники уселись в круг болтать. Мысленно я ощутил себя ближе к северянам, поскольку мне тоже хотелось чем-нибудь заняться, но возиться с водой мне не хотелось. Вероятно, они собирались сварить в ней самолётную еду, но это дело гиблое — я как-то пробовал. Никаких вкусовых ощущений ей это не добавит. Проще сам контейнер на солнце положить. Впрочем, я не стал им об этом говорить, может, они ещё что-то планируют.

Через некоторое время восточники наболтались, надели очки и достали карточную игру с дополненной реальностью, где более сильная карта побивала слабую с кучей спецэффектов. Я играл в такое у себя на побережье, выглядело однообразно, но затягивало, если играть большой компанией. Если разница между картами была заметной, всплески эффектов добивали до ближайших участников. Ощущались они как брызги холодной воды, что в нынешних декорациях было весьма приятно, поэтому народ визжал, радовался и пытался простимулировать друг друга использовать более крупные карты. Которые, естественно, каждый пытался придерживать до конца. Тем не менее к концу каждого раунда у них образовывался почти фонтан.

Северяне морщились, поглядывая на соседей. Надо сказать, я их недооценил, потому что они не только сварили пробный паек, но и чем-то его улучшили, получив вполне приемлемое блюдо, запах которого привлёк нескольких восточников. В конце концов обе команды объединились вокруг еды.

Время от времени я посматривал на стюардов, вдруг будет что-то интересное. И оно таки произошло. Стюардам удалось распаковать упрямый ящик, и на свет была извлечена большая черно-жёлтая полосатая «таблетка». Я пригляделся — похоже, дрон. Предположил, что он должен был летать или как минимум подниматься в воздух. Но ничего такого не происходило. Из того же ящика стюарды достали панель управления и начали жать на кнопки. Панель помигивала, вот в ней какая-то жизнь была, но «таблетка» не реагировала. Командир корабля, наглядевшись на мучения стюардов, отошёл в тень. Тут я его и поймал.

— Командир, а что это у вас там такое интересное?

— Какое-то новьё. Должно было улучшить нашу с вами жизнь.

— Как? — прискакал за мной юный Буст. — Принесёт нам мороженое?

— Щас! — засмеялся командир. — Нет, у него должна была быть двойная функция: подать сигнал о нашем местонахождении, а если сигнал никто не примет, двинуться в сторону штатной вышки и сообщить ей. Но что-то идёт не так.

— Это довольно сложно, — почесал в затылке я. — Оно точно это может?

— Именно это устройство, похоже, не может ничего. Но не волнуйтесь, нас и так заберут. Но мороженого не будет, — командир строго посмотрел на Буста.

Буст пригорюнился.

— А можно я посмотрю? — осторожно спросил я.

— Умеешь?

— Немножко. Скутеры ремонтировал. И дроны для ремонтников.

— Давай, — усмехнулся командир. — Хуже точно не будет.

И мы пошли вместе с командиром уговаривать стюардов отдать мне машинку для опытов.

К этому моменту стюардам надоело возиться с устройством, и они радостно отдали его мне. Вместе с панелью. Я надел очки, нажал на кнопку запуска и обнаружил девственную чистоту «таблетки». Это было прекрасное, замечательное устройство, внутри которого ничего не было. Хороший крепкий кристалл лучился идеальной чистотой. То есть устройство просто не знало, что оно должно было делать. Я приподнял очки и повернулся к командиру.

— Она пустая.

Командир поднял бровь.

— Ваша «таблетка» пустая, — пояснил я. — Она подготовлена к загрузке, но на ней ничего не стоит.

Рядом разочарованно загудели стюарды.

— Твои предложения? — заинтересованно посмотрел на меня командир.

— У меня кое-что есть в загашнике, может подойти. Я попробую перегрузить в неё, и, если всё получится, она полетит по назначению.

— Давай, — разрешил командир. — Всё равно сидим.

Я забрал «таблетку» и пульт в тень и принялся перебирать свои запасы.

Некоторые сомнения у меня были, всё-таки я чаще имел дело с тем, что перемещается по земле. И все варианты программных созданий были связаны именно с этим. Сложность заключалась в том, что они все обладали собственной волей и корректировать их надо было с умом. Впрочем, время на эксперименты у меня было.

За спиной у меня дышал любопытный Буст. Забыл уже, что хотел мороженого.

— А можно я попробую? — в какой-то момент не выдержал он.

— Нет, — не разрешил я.

— Почему?

— Потому что у меня есть мысль, и я её думаю.

— А я тоже буду думать…

— Думай молча и сам, — велел ему я.

Буст затих.

Сейчас над моим планшетом крутилось создание из тонких щупалец, заворачивающихся внутрь себя. Не, это не подойдёт, такое нужно, чтобы тестить что-нибудь. Посмотрим, что у нас есть ещё. Хотя нет, сначала попробуем заселить его внутрь «таблетки», узнаем, возможна ли вообще загрузка. Удалить всегда успею.

Я аккуратно пересадил свой тестер в управляющий кристалл устройства. Тот благополучно пересел и принялся за привычное дело — проверку, и вскоре обозначил зелёным миганием, что в доверенной технике всё хорошо. Загрузка, значит, работает, отлично. Я уничтожил переселенца и задумался.

Следующие сорок минут прошли в переборе доступных вариантов, и в конце концов мне удалось найти структуру, которая позволила поднять «таблетку» в воздух на некоторую высоту. И ещё одну, которая умела подавать сигнал. Однако совмещённого функционала достигнуть не получилось, у меня тупо не хватило квалификации, и обученный дрон теперь мог только долететь до нужного места по координатам. Передать он ничего не мог.

Настоящие мастера в таких случаях строят единую структуру, но собирать вместе настолько разные конструкции я не умел, поэтому пришлось ограничиться наилучшим результатом из имеющихся.

Я сгонял «таблетку» вверх и вниз, чем привлёк всеобщее внимание, и сообщил командиру о результатах.

— Слушайте! — вторгся в нашу беседу Буст. — А у меня есть белый фломастер. Давайте на «таблетке» напишем, что надо, и пусть летит.

Мы с командиром засмеялись.

— Прикольно! Это как бутылка в старые времена, которую бросали с кораблей. Письмо в никуда.

— Ну да, только она же не в никуда летит, мы ей укажем направление.

— А чего? Пишите, — обрадовался командир. — Отличная идея! Она большая, можно много написать.

---

Буст оказался обладателем шикарного почерка и наваял письмо с нашими координатами прямо на поверхности «таблетки». Я поднял её в воздух и отправил в Улан-Батор. С характерным жужжанием «таблетка» отправилась в путь.

— Ура-а-а! — закричали стюарды, Лиса и Буст.

— Ура-а-а! — заорали все остальные за компанию.

«Таблетка», не теряя темпа, продолжала двигаться, пока не превратилась в маленькую точку и не исчезла. На грани слышимости всё ещё звучало характерное жужжание, но вдруг оно резко оборвалось. И мне показалось, что раздался звук падения, хотя на таком расстоянии трудно было определить точно.

— По-моему, она упала, — грустно произнёс Буст, который тоже напряжённо прислушивался к успехам нашего произведения.

— По-моему, тоже, — подтвердил я. — Обидно.

Мы помолчали.

— Но вы хотя бы попробовали, — раздался у меня из-за спины голос Лисы.

— Толку-то!

Я был раздосадован. Всё же получилось! Почему она упала? Я улёгся на песок и уставился в небо. Буст улёгся рядом.

— Малыш, пойдём поедим, — раздался рядом голос матери Буста, которая всё это время терпеливо ждала, пока ребёнок наиграется.

Буст недовольно заворчал.

— Иди, — простимулировал его я. — Больше ничего не будет.

Жаль, что «таблетка» была только одна. И я хищно посмотрел на стюардов — вдруг у них ещё есть. Но они даже не посмотрели в мою сторону.

Буст вздохнул и неохотно утопал за матерью, а я закрыл глаза.

Лиса села рядом на песок и навесила мне перед лицом свой планшет.

— У меня есть идея.

— М-м-м? — открыл глаза я и уставился на планшет с открытой картой.

— Мы всего в пяти километрах от лагеря фестиваля. Где сейчас мой муж и дети, если, конечно, Питер не поехал меня встречать. Я даже узнаю это место, мы здесь проезжали однажды.

— Да ладно! — оживился я.

— Может, дойдём? Пока солнце совсем не разошлось. Тут час, максимум полтора пешком.

— А если поймать верблюда, — развеселился я, — то можно и быстрее.

— Или лошадь, — улыбнулась Лиса.

— А я умею ездить на лошади, — похвастался я.

— А я тоже! — заявила она. — Но мы и без лошадей дойдём.

— Ну, тогда пошли!

Я вскочил, упихал в рюкзак планшет с очками и пошёл попрощаться с экипажем. Лиса побежала подбирать свою сумку.

Командир на наше намерение только ухмыльнулся, а вот старший стюард вышел из себя.

— Куда вы собрались? За нами скоро приедут! Мы не будем вас собирать потом по всей степи!

Вот это было неприятно. Всё же не факт, что я смогу отспорить себе трансфер до столицы, Лиса-то уже, считай, приехала, а я ещё нет. Вот смешно будет идти в столицу пешком из Улан-Батора. Но я понял, что больше не могу тупо сидеть под тентом. Тем более что до полуденной жары было ещё далеко, если Лисины расчёты верны, то мы успеем добраться до её лагеря раньше. Нечего было нас ронять посреди ничего, пусть сами разбираются, как доставлять нас до места!

— Ну и не надо! — гордо ответил я. — Мы сами доберёмся.

— Оставь их, — лениво велел командир. — Молодёжь разве остановишь. Вернутся, если что.

— А если они заблудятся? Кто будет их искать?

— Спасатели и будут. А так, может, у ребят получится и о нас сообщить. А то, знаешь, у меня нет уверенности, что нас оперативно найдут. Мадам, вы бросаете свой багаж?

— Да, плевать на него, — подтвердила Лиса.

— Ваши вещи будут выгружены и доставлены в Улан-Батор, потом сможете забрать или заказать пересылку. А у вас, молодой человек, всё с собой?

Я подтвердил.

— Ну, вот и славно, — заявил командир. — Желаем вам удачи.

Стюард только губы поджал.

Так что мы с Лисой сверились с нашими картами и двинулись в путь. Буст тоже рвался, но был перехвачен железной рукой матери. Лёгкое брожение в рядах пассажиров ни к чему не привело, никто за нами не увязался, чему я был очень рад. Всё-таки авантюра была ещё та. Двигались мы в ту же сторону, в которую улетел и дрон-«таблетка», и я поглядывал по сторонам, надеясь её обнаружить.

Лиса заметила мой взгляд и строго предупредила:

— Даже если мы найдём её, не будем тратить время на починку.

Я засмеялся:

— Да, тётенька, как скажете!

Лиса даже не обиделась.

— Мы теперь сами как дрон. И донесём сообщение вместо него.

Я согласился. Мы прошли ещё немного и услышали голос, который сердито кому-то за что-то выговаривал и делал это довольно давно, потому что у виноватой стороны сил возражать не было. Лиса прислушалась.

— Да я же знаю, кто это! — и стремительно двинулась на звук, долетавший из-за большого плоского камня.

Мы обошли преграду, и перед нами открылась картина маслом.

Глава 7

Маленькая черноволосая женщина возмущённо отчитывала двух мальчиков, которые стояли, склонив головы. Перед ними лежала наша «таблетка» с воткнутой в неё стрелой, а рядом паслись три мохнатые лошадки, которым человеческие разборки были до балды. Вот возможность пожрать ещё не уничтоженной солнцем травы дорогого стоила.

— Я снова спрашиваю, как можно было перепутать спортивный дрон с военным? Вы бы ещё на беркута нацелились! Или вы думали, что я не узнаю? Или что вы думали? Наши — красные и зелёные, а этот какой? Я вас спрашиваю — какой?

— Чёрный, — нехотя проговорил мальчик постарше. Он был одного роста с женщиной, но превосходство было во всех смыслах на её стороне. И ему явно хотелось провалиться под землю.

— Чёрный с жёлтым, — добавил младший. — Полосатый. С буквами.

— То есть никто тут не дальтоник! — с мрачным удовлетворением заявила женщина.

Подростки опустили головы ещё ниже и принялись ковырять землю носками сапог.

— И если за ним приедут военные, никаких оправданий у вас нет!

— Ну Зарина-а-а, — вскинул голову старший. — Это не военный дрон. Они так низко не летают. Это хрень какая-то. И никакие военные не приедут, делать им больше нечего. Мы просто тренировались…

И вдруг он заметил нас.

— Мама-а-а! — заорал он.

— Я тебе дам «мама», — сердито прикрикнула женщина.

— Точно мама! — завопил второй мальчик, и они оба кинулись к нам.

— Зарина! Миша! Никита! — крикнула Лиса и бросилась к ним.

Женщина повернулась к нам и тоже побежала навстречу.

Мальчишки добежали первыми и обхватили Лису с двух сторон, а мгновение спустя добежала и Зарина. Образовалась весёлая восьминогая толпа, которая начала прыгать на месте и орать. Лошадки покосились на воссоединённую семью, переступили с ноги на ногу, но решили, что трава сама себя не съест, и вернулись к прежнему занятию.

— Мама! А папа сказал, что твой самолёт опаздывает!

— Мы думали, ты не приедешь! Ты пешком пришла? Из Осаки?

— Моя дорогая, мы уже не знали, как тебя искать!

— А Никита забрал мой плащ!

— А мы дрон уронили, Зарина ругается. Но зато я попал!

— Какая ты молодец, что сама добралась!

— А это с тобой кто?

                                          * * *

Заместительница председателя приёмной комиссии, Ада, никак не могла выбрать язык, на котором стоило бы начать материться. И только поэтому хранила молчание, дослушивая рассказ ректора об инициативах Министерства. Они уже час сидели втроём с проректором и обсуждали упавшие на них нововведения.

— Вот такие у нас пироги, — ректор подвёл итог речи. — А некоторые из наших Ломоносовых уже в пути и, вероятно, едут зря. Как председатель приёмной комиссии, я могу только надеяться, что не все из них откажутся от своего намерения.

— Насчёт зря я бы пока не говорила, — подала голос Ада. — Единственное, в чём я соглашусь с той дамой, что мотивированный абитуриент способен на чудеса. Уверена, многие сдадут экзамены и в этих условиях. Даже помогать особо не надо, достаточно не мешать. Общежитие им одобрено? С питанием?

— Да, всё так.

— Материалы для подготовки к экзаменам есть?

— Есть, — подал голос проректор и кивнул головой на башенку толстых томов, которая стояла на погрузчике в углу его кабинета.

Ада бросила взгляд на стопку и улыбнулась.

— Собираетесь прочесть?

— Ни в коем случае, — проректор замахал руками. — Мне даже заглядывать туда страшно. Пусть уж дети сами.

Ада присмотрелась к томам повнимательней.

— Я на что угодно готова спорить, что они их даже не откроют.

— А я думаю, откроют, — возразил проректор.

— И закроют, — уверенно заявила Ада.

— Вот здесь я, пожалуй, согласен, — засмеялся проректор.

— Зачем всё это? Есть какое-то представление? — осторожно спросила Ада.

— Теоретически… — вздохнул ректор, — они банально отсекают лишних претендентов. Экономия бюджета и всё такое. Но практически я бы предположил, что идёт зачистка не охваченных пересмотренными программами.

— Это ж сколько народу придётся чистить! — ахнула Ада.

— Начинают с молодых. А потом либо и до нас дойдут руки, либо им надоест. Подвезут новых идей. Например, мне и самому интересно, к чему приведут попытки совместного обучения андроидов и людей.

— А мы и это собираемся практиковать? — подняла бровь Ада.

— Мы — только имитировать. А как другие, не знаю, — признал проректор. — В сентябре проведём круглый стол на эту тему.

— Круглый стол — всему голова! — развеселилась Ада.

— Так и запишем.

Проректор с ректором заулыбались: первые шаги намечены, а там есть шанс, что появятся и вторые.

                                          * * *

После того как все со мной познакомились, Зарина отправила мальчишек вперёд, в лагерь, сообщить, что Лиса нашлась и что самолёт сел на резервную полосу. А мне разрешила погрузить многострадальную «таблетку» на лошадь, и мы отправились к месту проведения фестиваля. Пока мы дошли, Зарина с Лисой успели обсудить, как сложно с детьми, какое вкусное на ужин будет мясо и кто победит завтра.

Когда мы прибыли в лагерь, выяснилось, что хозяева успели сгонять учёного беркута до места предполагаемой посадки самолёта, всех нашли, связались со спасателями и выслали за пассажирами первую платформу. Она должна была забрать тридцать человек, а потом в два приёма привезти оставшихся.

Лису вышел встречать Питер — крупный мужик с могучими ручищами в татуировках, который орал на всю степь, что она больше никогда одна никуда не полетит, раз её самолёты везти не хотят. Долго жал мне руку с благодарностью за помощь, и этой логики я не понял: если б я тогда, так сказать, не поделился местом, Лиса бы полетела на следующий день и, возможно, обошлась бы без приключений. Услышав мои сомнения, Питер расхохотался и заявил, что приключения могли бы быть какие угодно, а то, что я поддержал пеший переход в неизвестность, это круто и здорово. А то он знает свою жену. Уйдёт по бездорожью, ищи её потом.

Нас усадили внутрь здоровенной пушистой юрты и стали поить чаем, а в течение часа привезли остальных пассажиров и распределили по другим жилищам. Голодных накормили супом, а перегревшихся положили под тент рядом с устройством, генерирующим холодный водяной пар. Вот это расточительство, подумал я, но организаторы гордо продемонстрировали нам, что умеют добывать воду прямо из воздуха и, более того, могут это делать неограниченно долго. Только устройств таких всего три штуки на фестиваль.

Потом нас позвали смотреть тренировочную стрельбу, к которой как раз готовились Лисины дети. Тут я оценил возмущение Зарины: красные и зелёные дроны-мишени были существенно меньшего размера, чем наша «таблетка», летели быстрее, да ещё и уворачивались. Разумеется, после этих целиться в наш дрон было чистой радостью — он будто сам подставлялся под стрелу.

Зачёт был командным, попадать надо было только в дроны своего цвета, за попадание в чужие дроны снимались очки. Личные заслуги тоже отмечались: стрелы были именные, и каждый упавший дрон передавал судьям, кто его сбил. Вся эта красота транслировалась на большой экран, призовые баллы болтались то в плюс, то в минус, потому что дети сбивали с неба всё, что летело. Лисин старший, похоже, тренировался не зря и уверенно оставался на верху таблицы, пока других болтало вверх и вниз.

Но через час я соскучился, да и стрелки ускакали совсем далеко, отчего мне стало казаться, что я сел смотреть телевизор на улице. И я смылся, чтобы проверить, можно ли починить дрон-«таблетку». Но не успел я толком ничего — в юрту ворвался какой-то наглый персонаж в куртке спасателя.

— Александр «Риц» Иванов! — продемонстрировал он мне знание всех деталей. — Пройдёмте!

— Куда? — лениво отозвался я, разглядывая почти не пострадавший корпус «таблетки». — И с чего вдруг?

— А это вам объяснят.

— Можете сейчас объяснить.

— Я что вас, должен волочь? Я могу!

Я покосился на него. С какой это стати спасатель хочет меня куда-то волочь? И зачем?

— За ногу потащите? — поинтересовался я.

Спасатель покраснел от возмущения.

— За космы твои, полудурок! Отрастят себе гриву и думают, всё можно!

— В чём проблема? — вошёл главный распорядитель. Волосы у него так-то были подлиннее моих. Спасатель не мог этого не заметить и сбавил обороты.

— В захвате оборудования!

— Вот этого? — уточнил распорядитель, указав на лежащий передо мной полосатый дрон.

— Этого, какого же ещё! Это спасательное оборудование!

— Не очень-то оно хотело нас спасать! — не выдержал я.

— А это не ваше дело! — опять возопил спасатель.

— Вы не представились, — прозвучал металлический голос распорядителя.

Спасатель нервно сглотнул, но вернулся к процедуре.

— Егор Песочкин. ЧС, участок 1162, — и, помявшись, добавил, — старший помощник.

— Песочкин, значит, — хмыкнул распорядитель. — Подходяще под пейзаж.

Спасатель аж зашипел.

— Имело место препятствие спасательным работам. Мы чудом узнали, где находится пропавший самолёт.

— Вы узнали не чудом, а потому что я с вами связался, — объявил ему распорядитель. — А связался я, потому что конкретно этот молодой человек дошёл до нас пешком. Иначе никто бы об этом не узнал.

— Потому что Александр «Риц» Иванов сбил спасательный дрон и присвоил его с целью дальнейшей перепродажи.

От этого заявления я озверел и вскочил.

— Егор! С чего это вы взяли?! Я не сбивал никаких дронов. Более того, он был всего один и в принципе не настроен ни на что. И я тут хочу поставить вопрос как пассажир — как это вышло? Что самолёт был оборудован нефункциональным спасательным оборудованием?

— А я бы ещё напомнил, что согласно уложению об управлении местными территориями вся техника, оставленная на территории фестиваля, принадлежит тому, кто её первично обнаружил. То есть в данном случае — ему. Вы пытаетесь отнять законный трофей, — внезапно поддержал меня распорядитель.

Спасатель забулькал от бешенства. Пока он не нашёл новых аргументов, распорядитель цапнул его за локоть и вытащил из юрты со словами:

— А пока вы размышляете об этом, я проведу вас к капитану. У него к вам тоже есть вопросы.

Они удалились, а я выскочил из юрты, чтобы отдышаться. Меня трясло. Спасатель нашелся! Сообразил, что предпринять! Вырвать из лап «врагов» неработающий дрон! Через некоторое время я успокоился и вернулся к устройству. Оно действительно почти не пострадало, за исключением вмятины от стрелы в нижней части. Но только я надел очки, как вернулся распорядитель и уселся передо мной на ковёр.

— Риц, да?

— Ага, — подтвердил я.

— Слушай, ты это… Мы тебя полностью отспорили и твоё имущество тоже. Капитан сейчас письменно подтверждает, что он сам разрешил тебе влезть внутрь, — он кивнул на дрон.

— А правда насчёт местных территорий? — поднял голову я.

— Абсолютно, — улыбнулся распорядитель. — Но я бы очень тебя просил его здесь оставить. Потому что правило распространяется только на нашу область. И в столице — а ты ведь туда летишь? — тебя с этой штукой повяжут. Или даже прямо в Улан-Баторе.

— Ну и ладно, — буркнул я. — Вам оставлю.

— А они, — распорядитель явно имел в виду спасателей, — дрон заберут. И мы отдадим, потому что нам этот хлам совершенно не нужен.

— Да пожалуйста, — пожал плечами я. — Просто обидно было.

— Я понимаю, — вздохнул распорядитель. — И ещё одно. Там с тобой, возможно, захотят поговорить. Ничего такого, капитан в рапорте всё чётко объяснил. Обвинять тебя не в чем. Ты их тогда… Не посылай сразу, а?

— Хорошо, — пообещал я. — Сразу не буду.

Распорядитель расхохотался и хлопнул меня по плечу.

— Вот и договорились!

С «таблеткой» я провозился ещё час, пытаясь снова научить её летать. Предыдущая программа почему-то не работала. Пришлось ещё раз перебрать запасы и выбрать совсем простенькую, после чего мне удалось поднять дрон в воздух, но лететь он никуда не захотел. Ну и ладно, подумал я, всё равно не смогу его забрать. Так что я почистил управляющий кристалл от своего участия и отложил «таблетку». Могу и вернуть теперь — хотя нет, пусть сами забирают.

Вечером нас позвали есть мясо и слушать рассказ о кочевом феодализме. К ночи прилично похолодало, и я не пожалел, что у меня есть тёплая вещь с капюшоном, в ней можно было долго сидеть и смотреть на огонь.

                                          * * *

Утро начальника службы безопасности аэропорта Улан-Батора началось с эпической битвы с молодым дарованием. Молодое дарование уже успело поучаствовать в героической акции по ловле чумных сусликов, уцелеть и на этом основании считать, что никакую безопасность без него обеспечить нельзя. Сейчас дарование надеялось перейти в СБ аэропорта за проявленную бдительность. Дарование звали Егор Песочкин, и был он изрядной занозой в коллективной заднице региона.

— Имел место сговор между распорядителем фестиваля и одним из пассажиров! Мы не можем оставить такой демарш без последствий! — кипятился Егор.

Его собеседник, подперев круглое лицо ладонью, скучающе смотрел на него. Совершенно случайно начальник СБ аэропорта был двоюродным братом распорядителя фестиваля и всю историю выслушал в красках ещё вчера, и рапорт капитана тоже прочитал. Было ему откровенно тоскливо, он бы сегодняшний день с удовольствием провёл на свежем воздухе и лихом коне, сбивая на скаку дроны, но обещанное прибытие делегации из Южной столицы никому доверить было нельзя. Ему ещё предстояло объяснять им, что придётся задержаться, пока не восстановят повреждённую вышку и самолёты снова не полетят. Думать о том, что было бы, если бы на резервную полосу сел не обычный самолёт, а правительственный рейс, ему не хотелось. А если б они промахнулись, эх. И тут ещё этот… энтузиаст. В штат ведь хочет, вот кошмар-то. Будет бабушек ловить, которые вечно хотят провезти внукам что-нибудь не то, и ладно бы ловить, отобрать запрещёнку им самим нетрудно, а ещё и отправлять в тюрьму. Откуда их, естественно, будут тут же выгонять. Начальник вздохнул и переложил подбородок на другую ладонь.

Егор всё не унимался.

— Мы должны принять меры, чтобы спасательная система впредь была в безопасности от пассажиров!

— Так-так, — оживился начальник. — Я согласен насчёт принять меры к системе. Вы разобрались, что произошло?

Спасатель набрал воздуха в лёгкие, чтобы ещё раз повторить свою версию произошедшего. Начальник заметил и оборвал этот порыв:

— Только не надо мне рассказывать про супермонстра, который сбил, проник и внедрился. Пассажир взял неработающий прибор и попробовал его по-быстрому починить. Я читал рапорт. Хотя можете предложить вашу версию, — начальник махнул рукой.

— Я всё выясню, — пообещал Егор. — Наши люди уже изъяли устройство. В ближайшее время будет готов анализ.

— Вот когда будет, тогда и приходите! — заявил утомлённый начальник. Ему очень хотелось зелёного чаю, раз нельзя стрелять из лука. А ещё делегация приедет, надо готовиться.

— Это саботаж! — завопил Егор. — Я пожалуюсь в столицу!

— Хоть во все четыре, — лениво предложил начальник.

Егор хлопнул дверью.

                                          * * *

Утром я распрощался с новыми друзьями, пообещал Лисе, что непременно найду её брата, пожал руку Питеру, пожелал успехов пацанам и залез в последний мобиль из тех, что прислали за нами.

Хотя наши мобили шли с приличным интервалом, прибыть мы умудрились одновременно. И я с сожалением отметил, что наша толпа заполонила и души, и кафе, и вообще все места, куда только мог приткнуться человек. Впрочем, после регистрации должно было стать полегче.

— Так это вас все ждали! — заметила стройная девушка с короткими розовыми волосами.

— Кто нас ждал? — удивился я.

— Ну, сначала должен был лететь маленький самолёт, и я надеялась улететь на нём. А потом сказали — концепция изменилась. Будет большой, но через шесть часов.

— Обидно, — посочувствовал я. — Но мы не просили, честно!

— Это ведь ваш самолёт сел в степи?

— Да, на резервную, — к этому моменту я уже знал, что это никакая не дорога, а резервная полоса, которых тут несколько штук.

— Круто! — позавидовала девушка. — Ещё, наверное, на фестиваль попали?

— Ага, — кивнул я. — Внезапно.

— Везёт! — отреагировала она. — Кстати, меня зовут Кира.

Я тоже представился, мы немного поболтали, а там подошла наша очередь на регистрацию.

                                          * * *

В зале заседаний компании «Нигам» неторопливо вращались допотопные вентиляторы и лениво жужжала муха. Было жарко. Старый инженер только что закончил объяснять свалившейся на его голову комиссии, почему предложенный ими дрон сначала не летел, а когда попал в чужие руки, внезапно полетел.

Комиссия из трёх человек, присланная объединённой лётной службой, страдала. Мало того, что их бросили сюда, толком ничего не объяснив, так ещё теперь они сидят в этом ужасном помещении и мучаются.

— А кондиционера у вас принципиально нет? — сердито спросила участница комиссии.

— Почему? Есть, — удивился инженер. — Просто наш босс его не любит, мы и не включаем. Если вам жарко, давайте включим. Всё равно он уехал.

Некоторое оживление от предстоящего изменения температуры разрядило атмосферу.

— Увлажнитель ещё можно включить, — предложил инженер.

— Не надо, — помотали головами члены комиссии.

Секретарь прикрыл окна, выгнал муху и принёс всем ещё воды. Жизнь стала немножечко лучше.

— Ченсо, — обратился к инженеру глава комиссии. — Всё-таки, пожалуйста, ещё раз по пунктам объясните, как это вышло. Согласитесь, невозможно поверить.

— Хорошо, давайте пройдём по пунктам. И вы увидите, что ничего удивительного тут нет. Самия, — обратился инженер к своему менеджеру, — выведи, пожалуйста, на экран ТЗ.

Пальцы Самии взлетели над стационарным презентационным устройством, и на экране появилась таблица.

— Вот, смотрите, пройдём сначала, — предложил инженер. — Нам была поставлена задача в рамках соглашения отгрузить сорок два сигнальных юнита. Юнит должен был уметь подавать сигналы бедствия, передавать координаты точки и быть простым в управлении. Самия, верно я говорю?

— Верно, — кивнула красавица-менеджер. — Стоить они могли не больше двадцати талеров за штуку и должны были быть поставлены в Восточную столицу в течение недели. Как нам объяснили, это срочно, потому что ожидаются катаклизмы, которые могут вызвать сход самолётов с маршрута. Насколько мы поняли, так и произошло.

Члены комиссии кивнули и что-то пометили себе в планшетах. А инженер продолжил:

— Создать что-то с нуля в такие сроки нереально. Поэтому мы взяли имеющиеся устройства, которые мы отгружаем фермерам, и лишь немного их подправили. Оригинал наблюдает за полями и передаёт изображение на камеру. Поскольку они дешёвые, у них заблокирована возможность перемещения на большие расстояния, чтобы они не улетали по собственной инициативе и чтобы их не угоняли. Но конфигурация оставлена открытой, чтобы, если у хозяина возникнут другие потребности, он мог бы в местном сервисе дозаказать нужное. Например, можно отдельно залить туда учёт погодных условий, чтобы дрон прятался от дождя, либо контроль за перемещением диких животных. Мы и сами можем установить такой функционал, но за дополнительные деньги. Обычно заказчики предпочитают разбираться сами.

Комиссия сделала себе пометки и уставилась на инженера, ожидая продолжения. И оно последовало.

— Мы подготовили устройства к отгрузке, после чего поступила команда очистить управляющие кристаллы. Потому что ваши люди сказали, что будут ставить начинку сами. Мы так и сделали. Поэтому устройства были подготовлены к приёму определённых инструкций. И да, они не были закрыты, чтобы вам не возиться с разблокировкой.

Председатель комиссии вздохнул.

— Ладно. Ясно. Вероятно, нам всем предстоит ещё внести доработки в проект. Но, по крайней мере, понятно, как мы оказались в этой точке. Ченсо, Самия, коллеги, большое всем спасибо. На этом мы вас оставим, спасибо за помощь.

Самия и секретарь встали, чтобы проводить гостей, и проследовали к выходу. Инженер вздохнул и тоже встал.

— Подожди, — обратился к нему заместитель директора.

Ченсо грузно сел обратно и выжидательно уставился на начальство.

— Мы действительно сделали такое говно?

— Шеф, мы ещё и не такое можем, — усмехнулся инженер в усы.

— Мне просто хотелось знать.

Инженер широко улыбнулся. Замдиректора ответил ему не менее широкой улыбкой.

                                          * * *

В самолёте было прохладно, народ погрузился в свои планшеты, только в соседнем кресле маленькая девочка собирала какой-то затейливый конструктор из пуговиц и кусочков ткани. Я глянул туда: через некоторое количество попыток у неё получилась большая лоскутная сова. Прикольно! Не видел ещё такого. Мама похвалила её и протянула ей планшет — видимо, между ними был некий договор о пользовании гаджетами, но девочка мотнула головой, разобрала сову, стянула с себя покрытую пуговицами панамку и принялась собирать из них нечто новое.

Я подумал, что в каком-то смысле нахожусь в похожем положении. Когда я отказался учиться дальше, отец предложил два варианта: поступить к нему в контору или добывать корм самому. Я предпочёл второе и собирал свою сову до упора, пока она не сточилась силами «Таджей». Вообще ощущение было необычайно странным: неделю назад я сидел на берегу, пил потеплевшее пиво из сломанного холодильника и лениво обдумывал возможность открытия мастерской в городе. А теперь я почти студент, возвращаюсь в родной город и иду в университет.

Хотя решение ехать я принял до того, как узнал, как Скиф слил налево наши наработки, именно тогда оборвалась последняя нитка, связывающая меня с побережьем. Было немного неловко перед Тилем, но в целом я понимал, что ту страницу я перевернул и назад хода нет. В детстве мне несколько раз снился сон, что я читаю старую бумажную книгу с картинками, но она листается только вперёд, а при попытке вернуться к началу, обнаруживаются только пустые страницы. Как будто историю можно прочесть только один раз.

Ни в Улан-Баторе, ни в Самаре никто мной не заинтересовался. Наверное, проблема с дроном рассосалась как-то сама, я выкинул эту тему из головы. На пересадке мне всё равно было нечего делать, я залез в свой планшет. Программы я выбрал, теперь надо было подумать, на что я буду жить во время учёбы. Ну, и Тилю можно будет написать.

Первое, что я увидел, было сообщение от Лисиного брата:

Баклан: Риц, привет, я Баклан! Мне Лиса дала твой контакт. Я тоже поступаю. Скажи, ты в каком году школу закончил?

Я ответил.

Риц: Привет, в 2016

Ответное сообщение не замедлило себя ждать.

Баклан: Я в 2017, но тут всё едино. Ты новости слышал?

Глава 8

Через десяток сообщений я разобрался, что произошло. Два дня назад все университеты в едином порыве поменяли срок годности школьных экзаменов, и я остался за бортом. Как и Баклан. Как и целая куча народа, которая сейчас летела, ехала и плыла в сторону университетов. Вариант вернуться я даже рассматривать не стал. Когда меня куда-то не пускают, я сразу понимаю, что мне туда надо. Но кто же так делает?

Итого мне надо было пересдать логику, математику и историю мира, которая заменила собой обществознание. История мира — что ещё за зверь? Надеюсь, то же самое.

Баклан скинул ссылку на регистрацию на пересдачу. Ну что же, это мило. Университет сам примет у нас пересдачу, потому что зайти вместе со школьниками мы не успеем. Точной даты нет, ориентировочно середина июля. Осталось чуть больше месяца. Хоть я и был зол, но делать нечего — надо регистрироваться.

С другой стороны, может, всё и к лучшему. Не то, что экзамены отменили, а то, что я только сейчас об этом узнал. Не факт, что я бы попёрся через полмира, если б знал про нововведения. А сейчас поздно, я уже еду. И попробуйте меня не пустить.

                                          * * *

Профессор Гелий вышел с очередного заседания, постукивая палкой. Он проигнорировал предложения обсудить события в неформальной обстановке, поскольку искренне не понимал, чем отличается формальная обстановка от неформальной, если в обоих случаях предлагается говорить об одном и том же. Высказываться по поводу нововведений он тоже не стал. На прошлой неделе Гелию исполнилось девяносто пять лет, всю жизнь он проработал в академии и за это время видел не одну смену курса. Ну, надо учить андроидов вместе с людьми — будем учить. Отсев неизбежен в любом случае. Изменения процедуры вступительных экзаменов его только позабавили: заинтересованных абитуриентов ничто не остановит, а об остальных не стоило беспокоиться.

В последнее время Гелия немного смущало, что он перестал различать студентов и молодых преподавателей, они все слились для него в единую бодрую массу. И сегодня, до середины заседания, куда на пять минут заскочила вестница прогресса, он был уверен, что перед ними выступила активная студентка, из тех, что всегда везде участвуют, а потом растут по общественной линии. Только после того, как она ушла и проректор прокомментировал её выступление, профессор понял, что к ним приходила вовсе не студентка. Впрочем, сути дела это не меняло.

Он прошёл по коридору до конца, радуясь световым пятнам, щедро заполняющим пол и стены. Вечером, когда включали искусственное освещение, всё становилось куда более ровным и скучным.

Зрение у него начало портиться всего лет десять назад. Это было обидно. Он надеялся дожить со своим зрением и слухом. Без долгих раздумий он согласился на установку управляющего кристалла, который должен был скомпенсировать потери. Однако технология оказалась несовершенной. Улучшение зрения было условным: пожалуй, только вблизи можно было отметить какие-то успехи — читал он по-прежнему без очков. Неплохой результат, но изначально он надеялся на большее. Даже его собственная компетенция не смогла ему помочь укротить кристалл: всё, чего он добился, — это сотрудничества между кристаллом и тростью, с которой теперь не расставался. Тандем функционировал достаточно пристойно, за исключением случаев, когда расходился во мнениях, куда следует идти хозяину. Причём хозяином считал себя сам Гелий, а устройства между собой невежливо именовали его юзером. Похоже, он перестарался, когда занимался перепрошивкой, дав им обоим слишком много самостоятельности. Хотя их переругивания его даже забавляли. Вот и сейчас кристалл рвался вести его по лестнице, чтобы дать старым глазам достаточно света, в то время как трость требовала воспользоваться лифтом.

Профессор задумался. Из чувства противоречия он двинулся в дальний конец коридора, где располагалась большая терраса, чтобы посидеть там перед тем, как вернуться к себе, в инкубатор. С некоторым удовлетворением профессор отметил замешательство устройств: на эту террасу он выходил редко, и сейчас они ускоренно искали в своей памяти такой маршрут и ответ на вопрос, что бы значило изменение поведения профессора. «А вот вам», — с удовольствием подумал Гелий. Он физически чувствовал, как кристалл с тростью что-то вычисляют и советуются.