Бесплатный фрагмент - Бровь Брежнева

Усевшись в позе лотоса…

Усевшись в позе лотоса и раскачиваясь из стороны в сторону, колдун монотонно выговаривал:

— Протего, Протего Дуо, Протего максима, Протего тоталум, Протего хоррибилис, Ревелио, Редактум Скулус, Редукто, Редуцио, Релашио, Репарифарго, Репаро, Репелло Инимикум, Ридикулус, Риктусемпра…

Его товарищ, скрючившись над большой книгой, что-то тихо и неразборчиво бормотал. В углу скита сидел третий колдун. С невнятным акцентом он речитативом декларировал: «И снова седая ночь, и только ей доверяю я. Знает седая ночь не все мои тайны. Но даже и ты помочь не можешь, и темнота твоя мне одному совсем, совсем ни к чему…»

Все трое были облачены в длинные черные туники. Низко надвинутые на лоб капюшоны скрывали их лица.

Скит представлял собой избушку, наспех сколоченную из толстых бревен. Стояла она на краю высокого обрыва. Большая часть сооружения висела в воздухе. В центре скита стояла сколоченная из фанеры красная коробка кубической формы. На ней были нарисованы четыре золотые звезды Героя Советского Союза. Рядом в полу зияла огромная дыра. Из нее дул пронзительно-холодный ветер.

На развернувшуюся картину смотрели двое.

— Пол почему не заделываете? Руки не доходят? Или денег на ремонт не хватает? — усмехнулся Полуянов. — Заморозите ваших колдунов!

— Что ты, что ты! — быстро заговорил Мутерперель. — Это священная дверь межгалактического тоннеля. Через нее колдуны общаются с духами иных миров.

— Какого-какого тоннеля? — поморщился Полуянов.

— Межгалактического, — опустив голову, ответил Мутерперель.

— Вам самим не стыдно?

Мутерперель что-то робко пробурчал в ответ. Опустив голову, он в застенчивости рассматривал широкие ладони своих длинных рук. Высокий и нескладный, в беседе он жестикулировал так отчаянно, что то и дело задевал Полуянова.

— А это и есть ваши знаменитые адыгейские колдуны? Без которых колесо не будет крутиться?

— Вы перепутали, — поправил Мутерперель. — Пока на авианосце «Адмирал Кузнецов» колесо крутится, адыгейские колдуны беспрестанно читают свои молитвы.

— А если оно остановится?

— Колдуны перестанут читать молитвы.

— И что тогда будет?

— Никто не знает. Такого же еще никогда не было!

— А что у них за молитвы-то такие странные? — спросил Полуянов.

— Когда хоронили Брежнева, случайно уронили гроб с его телом, — начал рассказ Мутерперель. — Тело при этом выпало из гроба. Чтобы скрыть сию досадную оплошность, пришлось дать пушечный залп из всех орудий. Когда тело стали укладывать обратно, кто-то из членов Политбюро обратил внимание на то, что у покойного исчезла левая бровь. Несмотря на это, гроб закрыли и опустили в могилу. На следующий день в обстановке полной секретности собрали внеочередной пленум Центрального комитета КПССС. Дело в том, что по законам СССР стать его полноправным руководителем можно только после смерти предшественника и его обязательных похорон. Такие правки внесли после 1924 года из-за прецедента с Владимиром Ильичом Лениным. Как вы, наверное, знаете, основатель Советского государства скончался в 1917 году от пуль Фанни Каплан. Однако благодаря соратникам он еще целых семь лет после этого прожил в виде гриба на спине ежа. И вполне сносно руководил зарождающимся советским государством! Понимаете, брови Леонида Ильича Брежнева — это как Миклухо и Маклай. Единое целое!

К счастью, бровь вскоре нашли. При падении она зацепилась за аксельбант одного из офицеров почетного эскорта. Хотели тихо закопать ее у Кремлевской стены, но неожиданно против выступила Галина Брежнева — дочь покойного. Оказывается, она планировала похоронить отца по канонам православной церкви — с панихидой, отпеванием и полноценными поминками. Но кто бы в то время пустил попов к Кремлевской стене? Решили похоронить бровь Леонида Ильича на Малой земле на горе Колдун. Православные священники проявили неожиданную принципиальность — или обидчивость? — и отказались хоронить одну бровь без, собственно говоря, самого тела. Хорошо — неподалеку оказались адыгейские колдуны. Посовещавшись, высокие руководители пригласили их для обряда погребения.

Мутерперель задумчиво вздохнул и продолжил:

— Это был далекий 1983 год. Древние священные молитвенные мантры закончились у колдунов уже через восемь лет. Сами понимаете, шли нелегкие девяностые, не могли же мы отказаться от финансирования, что нам выделяли каждый год? Тем более гора Колдун — это далеко. Проверяющие комиссии из центра ездили к нам редко и с большой неохотой. Один из колдунов нашел в местной библиотеке сорок четыре тома Большой советской энциклопедии на монгольском языке. Другой предпочитает современную беллетристику. Недавно закончил чтение «Пятидесяти оттенков серого». В последнее время он перешел на заклинания из книг про Гарри Поттера. Главное в мантрах — фонемическая монотонность и суровая непонятность для окружающих.

— А чего ж третий не конспирируется, «Ласковый май» поет?

— Это он как раз так и конспирируется. Русского-то не знает. Для него слова песни — такая же тарабарщина, как для вас «Бхагавадгита» на древнем санскрите.

— А если я уйду, то они и петь перестанут?

— Что ты, что ты! — замахал руками Мутерперель. — Как вы можете так думать? У нас абсолютно честный бизнес! Раз договорились читать мантры, пока на авианосце колесо крутится, значит, будем читать!

— Конечно, неправильно, что я сразу не представился. Полуянов Полуян Полуянович — инспектор ревизионной комиссии Федеральной службы по надзору в сфере защиты прав потребителя и благополучия человека, — мужчина протянул Мутерперелю для ознакомления свое удостоверение в красной обложке с золотым гербом. — Задачей нашей комиссии является инспектирование объектов исторической культурно-просветительной значимости на предмет оценки этой самой значимости.

— Вот оно как! — улыбнулся Мутерперель. — Предыдущий ваш коллега должен был приехать еще в 2002 году. Но ваш секретарь перепутала и вместо Новороссийска выписала ему командировочное удостоверение в Новокузнецк. В Кемерово его следы потерялись. По слухам, он там примкнул к цыганскому табору и взял в жены дочку котлярского барона. А говорят, человек был — кремень! Слышали, может, про него даже песню сочинили.

Хорошо поставленным голосом Мутерперель запел:

«Он скуп на слова, как де Ниро;

С ним спорит только больной.

Его не проведёшь на мякине,

Он знает ходы под землёй».