Бесплатный фрагмент - Бродяжка

Глава 1. Спасительные пирожки

Берёзы вперемежку с елями стояли ровными рядами слева и справа, а между ними вдаль уходила железная дорога. Но ни её, ни деревьев почти не было видно в полной темноте. Лишь иногда кое-что различалось, если присматриваться. Зато постоянно был слышен шум. Листва шелестела тысячами пересудов, ветви скрипели старыми суставами. Лес, казавшийся в темноте невероятно высоким и невообразимо страшным, словно негодовал, возмущался. Как живые, деревья раскачивались, швыряя в темноту шишки и обломки коры, их верхушки сливались в яростный танец. Они взбудоражено обсуждали что-то и бранились. Временами ненадолго затихали, будто прислушиваясь. После паузы гневный шум возобновлялся. Их голоса вселяли страх, но минуты молчания пугали больше. Пугали до такой степени, что хотелось сорваться и побежать, крича в ужасе и отчаянии. Именно в этой тишине отчетливей всего слышался шепот. «Уходи… Уходи…» — нашептывали мхи. «Сгинь!» — скрипела старая сосна. «Мы видим тебя», — шелестели папоротники, облизывая стволы дрожащими языками листьев.

Нет. Она не кричала. И даже старалась не плакать. Не хотела привлекать к себе внимание ветвистых великанов, которые и без того следили за каждым её шагом. Она — маленькая девочка во фланелевой пижаме и в поношенных кроссовках без шнурков, вся мокрая и продрогшая из-за недавнего дождя, спешащая среди ночного леса по шпалам заросшей высоким сорняком железной дороге в неизвестном ей направлении. Большие глазёнки смотрели вперёд испуганно и одновременно с тем устало. Одинокая путница прижимала к себе дрожащими ручонками небольшой свёрток. И всё брела, брела, брела, оставляя позади себя шпалу за шпалой — то бетонную, то деревянную… деревянную, ещё деревянную, снова бетонную, опять деревянную… Останавливаться было нельзя. Где-то позади ей чудились шаги… Ощущение погони не покидало ни на мгновение.

Когда деревья замолкали и становилось совсем тихо, где-то не очень далеко угадывались звуки автомобильной трассы. Как раз там, возле транспортной развязки, малышку накрыло дождём. Зря она не отсиделась под мостом. Однако рядом с дорогой её могли заметить люди. Опасаясь быть пойманной и не прекращая думать о том, что за ней могут гнаться, она вновь двинулась через лес вдоль заброшенной железнодорожной линии — всё дальше в глушь, в непроходимую ночную темень. Повезло: дождь закончился уже вскоре, но путница успела изрядно вымокнуть и замёрзнуть. А тут ещё эти звуки — пугающие голоса лесного массива, невидимого за завесой ночи! Вообще-то она не боялась темноты. Но теперь страх брал своё. И чем сильнее девочке становилось холодно и голодно, тем крепче страх сдавливал свои оковы.

Наконец, девочка споткнулась обо что-то и, взвизгнув от неожиданности, рухнула в сырую траву на краю железнодорожной насыпи. В то же мгновение все деревья притихли, слушая и наблюдая, что будет дальше. Не выпуская из рук свёрток, она сжалась и зажмурилась, в ужасе трепеща. Тишина. Ни единого подозрительного звука ни позади, ни дальше по пути. Даже автомобилей на трассе не слышно. И всё же страх никак не отпускал. Не в силах пошевелиться, путница заплакала, тихонько шмыгая носом. Так плохо ей никогда не было! Разве что в тот день, когда в её одинокой, но почти счастливой жизни появились злые люди в костюмах, которые насильно увезли её и заставили жить вместе с другими детьми в каком-то странном месте. Не хотелось бы это вспоминать. Но произошедшее непрерывно напоминало о себе, никак не хотело забываться. От этих воспоминаний становилось невыносимо. Девочка продолжала лежать в траве, заливаясь слезами и уже не беспокоясь о том, что кто-то может обнаружить её здесь.

Прошло немного времени. А может, и больше. Ночная путница затихла и даже почти задремала. Однако вдруг вскочила на ноги, глядя по сторонам округлёнными глазёнками. Нет, не стоит беспокоиться, ведь кругом было по-прежнему безлюдно. И даже не так темно, как прежде. Небосвод постепенно очищался от облачности и становился светло-синим. Кажется, вот-вот начнётся восход! Насмотревшись на небо, девочка подобрала с земли свой мокрый, вывозившийся в грязи свёрток, и двинулась дальше вдоль железной дороги. Ноги плохо слушались, подкашивались от усталости. Но медлить не стоило, нужно было идти дальше, искать свой дом! И она шла, через силу перебирая ножками то в сырой траве, то по мокрым и скользким камням.

Скоро железнодорожный путь вывел девочку на большое открытое пространство, пересёк дорогу из укатанного автомобильными шинами песка и побежал дальше, вновь углубляясь в лесной массив. Но туда маленькая путница спешить не стала. Остановившись на своеобразном перекрёстке, она с интересом осмотрелась. Песочная дорога вела на какой-то холм. А за тем холмом не было ничего, кроме чистого, подсвеченного ранней зарёй небосклона. Интересно, что там? Содрогнувшись сильнее обычного от внезапного порыва ветра, бедолага тяжко вздохнула и заковыляла по песку в сторону возвышенности. Ей было интересно подняться туда и посмотреть по сторонам. Возможно, с высокого места станет понятно, правильно ли она идёт и куда двигаться дальше. Хотя, следовало признать кое-что: девочка не знала, куда ей идти и где находится её дом. Она не знала даже то, в какой местности находилась в данный момент.

Холм оказался не просто холмом, а специальной насыпью, которая окружала карьер, наполовину заполненный жутковатой коричневой жижей и лишь наполовину — водой. Немного левее среди зарева городской засветки мрачно возвышались большие толстые трубы неизвестного завода. Ночная странница не знала, что это за предприятие, но точно поняла, в каком направлении теперь следовало двигаться. Город там, за теми страшными трубами! Теперь только придумать, как дойти туда и отыскать свой дом! Слегка приободрившись, девочка заковыляла дорогой, проложенной сверху насыпи, медленно огибая карьер по движению часовой стрелки.

Спустя несколько минут, но, быть может, и немного больше, чем несколько, странница снова увидела железнодорожные пути. Их было сразу несколько. Одни, проходя мимо карьера, вскоре сворачивали в сторону толстых труб, но другие продолжали тянуться сквозь высокие заросли сорняка и молодую поросль деревьев. Некоторые берёзки и ели подрастали прямо между рельсов, свидетельствуя о том, что пути были заброшены далеко не первый год. Спустившись к железнодорожным путям по накатанному автомобильными шинами съезду, девочка окинула туманным взглядом окрестности, заметила вдалеке какое-то большое квадратное строение, к которому вели одни из путей, и потащилась по шпалам в его направлении. Она уже почти не думала, куда и зачем идёт. Голова гудела, глаза сильно слезились и болели, ослабевшие ножки то и дело подкашивались, а живот сводило от голода. Устала, устала, устала… Как она устала! Как сильно она устала, застыла и оголодала! И как сильно болели её бедные ножки, всю эту ночь топавшие то через труднопроходимую лесную чащу, то в грязи вдоль автотрассы, то по скользким камням и шпалам… Следовало где-нибудь остановиться и отдохнуть, иначе она могла попросту свалиться без сил. В постройках, маячивших впереди, наверняка можно было укрыться. Конечно, если там никого нет.

Железная дорога привела несчастную вымотанную путницу через распахнутые погнутые ворота на территорию, добротно заросшую сорняком и местами заваленную всяческим мусором, и оборвалась ровно перед большим ангаром. Но малышка не решилась приблизиться к зданию сразу и присела под кустом, немного не доходя до него. С её стороны, где заканчивались рельсы, у ангара не оказалось ни стены, ни каких-то дверей, ничего. Всё его внутреннее пространство было на виду. Только вот смотреть там было не на что: одна пустота, да немного мелкого мусора. Убедившись, что ангар без передних дверей не представляет никакой опасности, девочка переключила своё внимание на длинную постройку слева от себя. На самом деле то был какой-то вагончик, установленный на кирпичах. Только не такой большой, как вагоны поездов. Посреди вагончика чернел дверной проём без двери, а по бокам от него зияли впадины квадратных окон с выбитыми стёклами. Похоже, и там никого! Очень хорошо! Между ангаром и вагончиком — ещё один проезд на территорию, но уже без ворот, однако перегороженный парой бетонных блоков. Так, а справа что? Кажется, ещё строение! Путница присмотрелась: справа от ангара и немного позади него в окружении молодых берёз таился небольшой двухэтажный домик с мансардной крышей. Все его окна также выглядели плачевно: стёкла всюду выбиты, рамы нараспашку. И тишина.

Изучив все объекты и не почувствовав опасности, девочка немного успокоилась и вышла из своего укрытия. Почти уверенная в том, что она здесь одна, а также подгоняемая нестерпимым голодом и вновь усилившимся ознобом, странница выдвинулась прямиком к домику в берёзах. Вход внутрь оказался с торца здания. На крыльце незваная гостья задержалась, послушала тишину вокруг, ещё раз убеждаясь в отсутствии где-либо поблизости людей, и осторожно стала углубляться в помещения дома. Внутри действительно никого не было. Только много разномастного мусора и досок на первом этаже. Ещё кое-где под ногами хрустело стекло. В помещении на верхнем этаже слева от лестницы обнаружило себя одно единственное целое, но грязное кресло из дерева, а также стоял неплохого вида шкаф. На полу посреди комнаты кем-то были установлены четыре кирпича — по два с каждой стороны от сковороды без рукоятки. И всё кругом в копоти, а по углам — горы золы и пепла. Что тут происходило? Что за странное зрелище! Тем не менее голова уже совсем плохо соображала, а глаза просто-напросто отказывались смотреть. Нужно отдохнуть. И нужно сделать это срочно.

Едва осознавая свои действия, девочка раскрыла дверцы нижней тумбы шкафа, забралась туда и, устроившись поудобнее на боку со свёртком под головой, закрылась там. Места хватило аккурат для её маленького худенького тельца в позе эмбриона. Не то чтобы так лежать было очень комфортно, а всё ж таки не сравнить с условиями, которые предлагал шумный и сырой после дождя лес. Бедолага мучительно вздохнула несколько раз, словно заново переживая всю эту страшную ночь, и провалилась в сон.

Несмотря на убийственную усталость, сон оказался болезненно беспокойным и не особо продолжительным. С тревожно бьющимся сердечком девочка распахнула глаза, прислушиваясь к окружавшей её тишине. Почудилось, что в доме кто-то есть. Но сейчас не было слышно ни шагов, ни других звуков. Может, и правда померещилось? Пролежав некоторое количество времени в напряжённом ожидании неизвестно чего, но так и не дождавшись, она уже почти успокоилась и расслабилась, готовая снова заснуть. И тут почуяла запах чего-то съестного — такой приятный, манящий… Это было похоже на хлеб или какую-то иную выпечку, когда её разогревают для съедения. Ох, как мучительно засосало в пустом желудке! Не в силах сдержать себя, девочка тихонько раскрыла сначала одну дверцу тумбы, потом другую, а затем поползла из шкафа на запах.

Прямо перед ней, на тех самых кирпичах, что были замечены ранее, стояла тарелка с тремя пирожками! Между кирпичами дымился аккуратно сложенный костерок, уже догоравший, но, судя по всему, сделавший своё дело и нагревший тарелку с содержимым. Нестерпимый голод затмил разум. Больше не думая о возможной опасности, не став предварительно выяснять, кем сооружён такой своеобразный очаг и почему это нужно было делать прямо здесь, внутри дома, маленькая странница накинулась на съестное. Как вкусно! Кто б только знал, как ей было вкусно! Какая восхитительная начинка оказалась в этих пирожках!

Пирожки исчезли в мгновение ока. Когда от второго оставался маленький кусочек, девочка вдруг остолбенела, понимая, что рядом кто-то стоит! Затем со стороны дверного проёма раздался негромкий, однако явно сердитый детский голос:

— Мои пирожки! Ты… ты съела мои пирожки?

Гостья с округлёнными от страха глазёнками медленно развернулась на голос и уставилась на… Возле прохода в комнату стояла такая же девочка, как она сама! Хотя… Нет, не совсем такая. Всё же постарше. С тёмными волосами до плеч, в каком-то грязном балахоне почти до колен, больше похожем на мешок с прорезями для рук и головы. На ногах у незнакомки были поношенные сандалии.

— Что смотришь? Ты кто такая? — вновь заговорила незнакомка.

— Я… — начала выдавливать из себя слова ночная скиталица. — Я… это… Даша!

Она уже начала соображать, куда бежать в случае чего. Только вот убегать некуда. В комнате больше не было дверей, а прыгать в окно — не вариант. Как можно было так оплошать? Как она могла позволить застать себя врасплох? Но эти пирожки… Они были слишком хороши.

— Так вот, Даша! Ты съела мои пирожки с морковью! Мои любимые!

— С морковью? — промямлила Даша, посмотрела на недоеденный кусочек пирожка в своей руке, а потом протянула его незнакомке.

Девочка в дверном проёме внезапно рассмеялась.

Глава 2. Подруги

Всюду серебрились лужи, отражая свет поднимающегося по небосводу солнца. Начало дня выдалось весьма прохладным и очень сырым. Несмотря на это темноволосая девочка лет одиннадцати или двенадцати, одетая в нечто странное, грязное и с дырками, больше напоминающее даже не какую-нибудь экстраординарную тунику, а попросту обыкновенный овощной мешок, шлёпала босыми ступнями по дороге из грязевой жижи. В руках она держала сандалии и что-то ещё, завёрнутое в пакет. Грязь тут была не совсем обычная, очень светлая, словно в неё подмешали муку. Но путница знала, в чём секрет этой грязи. Почти в самом конце длинной грязевой дороги за железной оградой работала производственная база, где готовили цемент или ещё что-то такое, и куда постоянно ездили самосвалы. Они доставляли на производство сухие смеси и вывозили оттуда в больших круглых крутящихся ёмкостях готовые жидкие растворы. Завод шумел слева по курсу движения девочки, справа же тянулся мощный бетонный забор с рядами проволоки по верху и камерами видеонаблюдения чуть ли не через каждые сотню шагов. За ним на большой охраняемой территории высилось несколько различных по высоте и форме зданий, а ещё дальше громоздились толстые мрачные трубы — градирни ТЭЦ, насколько было известно путнице. Но с дороги из светлой грязи они не просматривались.

Девочка в мешке боязливо оглянулась. Позади никого! Что ж, хорошо. Можно двигаться дальше. И ноги, почти до колен вымазанные грязью, продолжали топать по холодной жиже. А вот и жестяные ворота того самого предприятия по изготовлению цемента. Они были наполовину распахнуты, но рядом — никого. Заглянуть бы туда, посмотреть на происходящее поближе, но нельзя! Где-то там наверняка затаились агрессивно настроенные собаки в количестве трёх или даже четырёх особей. Как-то раз девочка уже столкнулась с ними и едва ушла целой. Спасло то, что звери не погнались за ней далеко за ворота. Обычно они вообще не покидали территорию цементного завода. И это было очень хорошо! Проходя мимо приоткрытых ворот, юная путница немного ускорила шаг, с тревогой поглядывая в их сторону. Ничего не произошло. Она благополучно миновала опасное место и вскоре оказалась возле знака, предупреждающего о наличии впереди железнодорожных путей. Здесь высокая бетонная ограда, за которой на некотором удалении громоздились толстые градирни, резко уходила вправо и терялась среди высоченных зарослей сорняковых трав, кустов и тонких берёзок. В том же направлении сворачивала и дорога из светлой грязи, через несколько десятков шагов заканчиваясь тупиком. За тупиком из бетонных блоков проходили рельсы, плавно заворачивая на территорию с градирнями, а ещё дальше и левее располагалась группа явно заброшенных строений. Грязноногая гулёна знала, что когда-то здесь действовал ещё один небольшой заводик или что-то вроде производственной базы. Возможно, здесь также изготавливали цемент. А может, и нет. Сейчас это было уже неважно. Главное, место являлось запустелым и удалённым от лишних глаз! Конечно, люди тут появлялись, но довольно редко. Как правило, ей никто не мешал. Всё же как здорово, что она однажды нашла это место!

Девочка завернула на территорию заброшенной базы, прошла между неким подобием вагона поезда, только немного меньше, и высоким бетонным ангаром. Остановившись там, где к ангару подходила заросшая сорняком железнодорожная ветка, гулёна посмотрела по сторонам. Вокруг — ни единой души, а ещё так тихо, словно и нет больше никакого мира за пределами этого места. Лишь ветер волновал кроны деревьев в стороне. Настойчивое перешёптывание листвы нисколько не пугало, даже не волновало. Наоборот успокаивало. Вздохнув с облегчением, будто она наконец-то обрела надёжное убежище, где никто её не найдёт, девочка в мешке обошла мрачный ангар и направилась к двухэтажному коттеджику с мансардной крышей, угрюмо молчавшему в плотном окружении молодых берёз, металлолома и битого стекла.

На первом этаже коттеджа гулял ветер. Лишь в самой большой комнате из трёх валялось несколько досок от разломанной на части мебели или, быть может, от чего-то ещё. Не став задерживаться в полутёмных и пахнущих сыростью помещениях нижнего этажа, девочка двинулась наверх по узкой лестнице с неудобными, да к тому же прогнувшимися деревянными ступенями. Она была почти уверена, что в доме никого нет, но «почти» не означало «полностью», поэтому не спешила и прислушивалась ко всему.

Коттедж не разочаровал и оказался пуст. На верхнем этаже маленькая гулёна обулась в свои сандалии, предварительно обтерев ноги аккуратно сложенной на последней ступеньке тряпкой, и прошла в комнату слева от лестницы. Там её встретил громоздкий шкаф со стеклом в верхних дверцах, через которое просматривались полки, и небольшое, но мощное кресло, сколоченное из отдельных частей цельного дерева с мягкой обивкой. Решительно перешагнув через маленькое кострище с четырьмя почерневшими от золы кирпичами посреди комнаты, девочка плюхнулась в это самое кресло и обмякла, громко выдыхая. Худенькое, слегка вытянутое лицо украсила лёгкая улыбка. Ах, как хорошо было вновь оказаться одной здесь, в этой тишине! Ни тебе людей, вечно всем недовольных, ни других детей — тоже часто шумных, качающих свои права и неприятных во всех отношениях. Никаких проблем и забот. Ничего лишнего. Лишь она, её мысли, да тишина…

Просидев несколько минут в расслабленном состоянии, гулёна решила, что для начала хватит отдыхать и пора ей чем-нибудь себя занять. Ещё успеется побездельничать. К тому же стал ощущаться голод, а значит нужно перекусить. Поднявшись на ноги, она внимательно посмотрела на свёрток, который всё время оставался у неё в руках. О, да! Внутри лежало кое-что вкусненькое! Перед приходом сюда удалось раздобыть добротный перекус, благодаря которому ей долго не придётся покидать её любимую заброшенную базу. Мысли о еде вызывали приятное чувство ещё большего спокойствия и удовлетворения.

Девочка потянулась к старому шкафу, распахнула верхние дверцы и извлекла оттуда тарелку. Она была не слишком большой, но и не маленькой — в самый раз для её нужд. В том, что тарелка окажется на том же месте, где была оставлена несколькими днями ранее, не было сомнений. Ну, почти. И теперь юная особо в очередной раз подтвердила свои догадки: сюда действительно никто не захаживает из людей. Обычным людям тут попросту нечего делать.

Устроившись на полу рядом с небольшим кострищем, гулёна установила тарелку на кирпичи так, чтобы её дно нависло над остатками костра, который она разводила в прошлый раз. Аккуратно развернув свой свёрток, девочка выложила на тарелку три больших румяных пирожка. Они аппетитно попахивали, хотя давно были остывшие. Можно себе представить, какой появится запах, когда она разогреет их! Аромат от них наверняка заполнит весь дом! А между тем в развёрнутом пакете оставалось ещё два таких же вкусных чуда. Девочка решила оставить их на потом — на вечер или даже на завтра, если за день ей удастся найти что-то ещё из съестного. Может, ягоды какие отыщутся в ближайшем лесу или повезёт найти яблоню…

Оставив тарелку с пирожками разогреваться на небольшом костре, разожжённом от зажигалки между кирпичами прямо в комнате, юная хозяйка заброшенного коттеджа отправилась на первый этаж. Там, под завалом из досок и обломков какого-то материала, которым были обиты стены, был спрятан запас чистой питьевой воды в пластиковых бутылочках. Как будто прямиком из магазина! Порадовавшись, что их тоже никто не тронул, она извлекла из тайника две бутылочки. Воду из одной она использовала, чтобы умыться и ополоснуть руки, а другую взяла с собой. Пирожкам требовалось ещё некоторое время, чтобы как следует разогреться, и можно было не спешить возвращаться к ним. Гулёна решила ненадолго выйти на крыльцо дома, неспеша попивая воду.

Солнце поднималось всё выше. День набирал обороты и, кажется, уже было не так прохладно, как полчаса назад, когда она шагала сюда босыми ногами по длинной дороге из сплошной грязи. По небу кое-где довольно быстро проплывали тучи, но солнечный свет не загораживали, и тот ослепительно ярко отражался от листвы ближайших деревьев. В воздухе витал едва заметный аромат хвои и молодых, только поднимающихся из земли и распускающихся полевых цветов. Вдалеке периодически кричали птицы. А прямо возле ушей — то муха прожужжит, то писклявый комар попытается куснуть. Вот бабочка пропорхала мимо, бесшумно опустилась на ромашку, но сразу же снова взмыла вверх, став удаляться в противоположный конец заброшенной территории, где высилась большая металлическая конструкция непонятного назначения с огромной цистерной сбоку, окрашенная в жёлтый цвет. Производственная база, когда-то наверняка шумная, полная движения, теперь не подавала никаких признаков жизни. Она была словно гигантский зверь, поверженный неведомой силой, выпотрошенный, а затем брошенный лежать в безмолвии до скончания времён. С каждым годом природа обступала этого зверя плотнее, превращая в часть молодого леса.

Из дома потянуло разогретой выпечкой, и девочка в грязном балахоне-мешке встрепенулась. Разгоняя грустное размышление, она засеменила на второй этаж, собираясь очень вкусно и сытно перекусить. Уже на подъёме по узкой, крутой и чертовски неудобной лестнице её внезапно остановил какой-то подозрительный звук, исходящий из комнаты с костерком и пирожками. Это не было похоже ни на скрип оконной рамы с выбитым стеклом на ветру, ни на птицу, залетевшую в помещение, ни на что-либо ещё из привычных звуков, какие обычно возникали здесь. В комнате происходила какая-то возня! Там явно кто-то находился! От волнения сердце забилось быстрее, а ноги подкосились. Припав к лестнице, девочка стала медленно выползать на этаж к дверному проёму в комнату с пирожками, готовясь встретить опасность лицом к лицу. Ей было не привыкать бегать от разных людей. Поэтому встретить здесь враждебно настроенных взрослых всё-таки не казалось чем-то очень страшным. Хуже было то, что она может потерять своё лакомство… Тут-то до неё и дошли звуки чих-то нежных вздохов и громкого чавканья. О нет! Нет-нет-нет-нет! Только не это! Готовая к любому повороту событий, она подкралась к порогу и заглянула в комнату. Заглянула и замерла в полной растерянности. Возле потухшего и едва дымящегося кострища сидела растрёпанная длинноволосая девчушка заметно младше неё самой и… уплетала последний пирожок. Последний из трёх её пирожков! Закипая от негодования, обитательница заброшки поднялась на ноги.

— Мои пирожки! — воскликнула она, не зная до конца, злиться ей или плакать. — Ты… ты съела мои пирожки?

Малявка развернулась к ней, судя по всему, хорошенько перепуганная.

— Что смотришь? Ты кто такая? — снова вопросила хозяйка пирожков, стараясь говорить как можно увереннее и злее.

— Я… — начала выдавливать из себя нежданная гостья. — Я… это… Даша!

— Так вот, Даша! Ты съела мои пирожки с морковью! Мои любимые!

— С морковью? — промямлила девчушка, назвавшаяся Дашей.

Маленькая гостья посмотрела на небольшой кусочек третьего пирожка, который не успела доесть, затем на свою разоблачительницу, потом снова на кусочек… Малышка словно оказалась в глубоком замешательстве и не знала, как ей вести себя дальше. А потом просто протянула остаток пирожка его бывшей владелице. Глядя на эту картину, девочка в мешке рассмеялась. Но это был не весёлый смех, а, скорее, смех, вызванный злостью и отчаянием. Ну, кто мог подумать, что такое случится? Какая-то мелкая зараза пробралась в дом и поела основной запас её пирожков! Как этой бестии удалось так быстро всё провернуть, быстро и незаметно?

— Вот ведь чёрт тебя побери! — выдохнула гулёна и нервно вылетела в пустой зал с просевшим полом, занимавший противоположную часть этажа.

Ну, как так? Что за напасть? Её оставили без еды! Готовая расплакаться, она бросила в стену пластиковую бутылку с водой, до сих пор остававшуюся при ней. Предмет с треском ударился о твёрдое дерево и где-то, видимо, треснул, так как содержимое с шипящим звуком брызнуло фонтаном во все стороны.

— Чёрт! — едва ли не вскричала девочка.

Затем она в смешанных чувствах повернулась на звук за спиной. Мелкая стояла на площадке возле лестницы, между комнатой, где только что сытно поела, и забрызганным водой залом, и смотрела круглыми глазёнками. Остаток пирожка по-прежнему был в её грязной ручонке.

— Ну, чего смотришь? Откуда ты такая взялась вообще?

Девочка шагнула навстречу гостье и левой рукой указала в сторону лестницы, сжимая в кулак правую:

— Убирайся отсюда! Убирайся, пока не получила как следует!!!

Не говоря ни слова, выронив недоеденный кусочек, Даша бросилась к лестнице и уже спустя какие-то секунды её шаги послышались снаружи дома. Они удалялись. Вот и славно. Мелкая чертовка свалила, испугавшись, что её могут побить. Так ей и надо. Пусть боится. Будет ей уроком. Разумеется, никакими действиями потерянную еду не вернуть, но решительное изгнание обидчицы сразу вызвало облегчение. Вихрь эмоций стал угасать. Девочка вернулась в комнату с кострищем и упала в объятия своего любимого старого кресла.

Полностью расслабиться и отрешиться от всего больше не получилось. Мысли продолжали тихонько кружить в голове, непрерывно возвращаясь к этой… как там её… к Даше. Взгляд задел низ шкафа и остановился. Дверцы его нижней тумбы оказались раскрытыми. Кресло мгновенно вытолкнуло свою обитательницу, и девочка оказалась на полу. Внутри тумбы лежал свёрток. Этот свёрток оказался небольшой, но всё же достаточного размера тряпичной сумкой, когда она вынула его на свет и стала изучать. В сумку была завёрнута мягкая игрушка — связанная из толстых разноцветных шерстяных нитей мышь с большими глазами-пуговицами. Не может быть! Неужели мелкая проказница всё время пряталась в шкафу? Трудно было поверить, однако иначе эту находку было не объяснить! Даша пряталась там со своей вещицей, а когда её застукали за съедением пирожков, так напугалась, что на какое-то время забыла обо всём на свете, а потом убежала. Теперь же, вероятно, маленькая плачет где-нибудь недалеко о своей мышке, не желая навсегда расстаться с нею, однако боится вернуться за ней. Думая о произошедшем, девочка в мешке грустно вздохнула. Потом посмотрела в сторону выхода из комнаты и заметила на полу возле порога небольшой уголок пирожка. Мелкая так и не успела его доесть.

Ей стало жалко Дашу. Наверное, не следовало обходиться с ней столь грубо. Ведь неизвестно, что с ней приключилось и каким образом она здесь оказалась. А вдруг беда какая стряслась, и этой крохе нужна помощь? Девочка выпрямилась, заворачивая мягкую мышь обратно в тряпичную сумку, и, будто подгоняемая невидимой силой, выбежала из коттеджа.

— Эй… Дашка! — позвала она громко, но всё-таки не переходя на полноценный крик: местность кругом была тихая, и кричать тут было незачем. Да и мало ли что…

Ответа не последовало. Заброшенная база безмолвствовала. Будто бы даже ветер притих, и деревья успокоились, не смея пошевелиться. Девочка двинулась мимо ангара по направлению к жилому вагончику. Попутно она бросила взгляд во внутреннее пространство большого строения. Места, чтобы скрыться, там не было. В голове крутилось: ну, где же мелкая дурёха может прятаться в этот раз?

В вагончик гулёна заглянула медленно, как будто опасалась кого-то спугнуть. Негромко, играючи она протянула:

— Даша-а-а-а… Я зна-а-а-аю, что ты зде-е-е-есь!

И шагнула в глубь помещения.

Малышка с зарёванным лицом, всхлипывая и поскуливая, сидела в самом дальнем углу комнаты справа от входа, неумело укрывшись кусками картона, пенопласта и всяческого иного бумажного мусора.

— Ну, привет! — вздохнула девочка так, будто бегала в поисках полдня и совсем обессилила. — Так и знала, что не уйдёшь далеко!

Беглянка молчала. Только смотрела своими большими глазками, полными слёз.

— Держи вот…

Она бросила к Дашиным ногам свёрток с мышью. Затем развернулась обратно к выходу и пробормотала, стараясь смягчить тон:

— Пошли.

Не ожидая ответа, девочка вышла из вагончика и в ожидании устроилась на деревянной ступени, прикрепленной к порогу. Мелкая, судя по всему, осторожничала, не спешила на выход. Но вскоре внутри строения послышались звуки возни. Пару минут спустя воришка пирожков появилась в дверном проёме.

— Да выходи уже…

Девчушка нерешительно шагнула наружу.

— Даша, значит? Так тебя зовут?

Маленькая кивнула, продолжая с опаской смотреть на обитательницу заброшенного коттеджа. Затем всё-таки решилась пристроиться рядом. Выглядела она очень грязной и уставшей, с красными опухшими глазёнками. Наверное, сил больше не было убегать и бояться.

— А я — Ника. Вот и познакомились.

— Теперь мы подруги? — вдруг тихо спросила Даша.

Интересный поворот! С лёгким удивлением Ника покосилась на свою собеседницу и… выдержав непродолжительную паузу, будто усиленно размышляя в тот момент над чем-то, внезапно рассмеялась.

Глава 3. Убежище

К полудню от утренней свежести не осталось даже намёка, и девочкам было комфортно находиться под открытым небом. Солнце заливало округу ярким согревающим светом, позволяя гулять среди запустелых строений, не опасаясь простыть. Но когда стало совсем припекать, Ника повела маленькую Дашу к большому ангару, в просторном зале которого стояла тень и по-прежнему царила прохлада. Из глубины помещения было хорошо заметно, как воздух снаружи дрожал, наполненный пыльцой, пылью и роем каких-то мельчайших насекомых.

— Летающие точки! — проговорила маленькая девочка, указывая пальцем на них, роящихся возле границы света и тени.

— Мошкара! — деловито ответила Ника удаляясь в конец пустого зала. — Идём, покажу кое-что…

— Точки это, — упрямо повторила Даша вполголоса, не спеша прекращать своё наблюдение за мошками.

Ника взяла инициативу на себя, почти сразу решив сыграть роль командира и покровителя в одном лице. Когда обе девочки немного посидели на пороге жилого вагончика и стали привыкать друг к дружке, хозяйка заброшенной базы повела свою новую подружку на экскурсию. Даша не совсем понимала, зачем её водят туда-сюда-обратно, для чего указывают на разбросанный повсеместно хлам, на колесо от машины, разбитый корпус телевизора, кабинку покосившуюся сортира из гнилых досок, а вдобавок что-то рассказывают о том, об этом. Тем не менее добросовестно перебирала ножками следом за своим гидом, слушая и стараясь понять, что к чему.

Люди давно оставили эту производственную базу, однако Ника не знала, когда точно это произошло и что за работа тут шла. Она знала лишь одно: объект был важным, поскольку сюда подходило сразу две железнодорожные линии. Ещё две поворачивали рядом с базой в сторону ТЭЦ и терялись там, за мощными ржавыми воротами огромной запретной территории. Но ни по одним из четырёх путей составы не ходили много лет. На то недвусмысленно намекали заросли различных сорняковых трав, кустарников. Кое-где между шпалами успели появиться полноценные деревья — молодые берёзы и ели вытянулись к небу на два, а то и три метра.

— Они растут вон там, — говорила старшая девочка, балансируя на ржавой рельсине, которая прямой линией уходила в даль от базы.

Она заметила, что Даша внимательно ловит каждое её слово, и с важным видом продолжала:

— Эта «железка» проходит между болотом и Огненным карьером.

— Огненный карьер? — встрепенулась маленькая Даша. — Как это?

— Что «как»? — на секунду замешкалась Ника. — А… Водоём так называется. Маленькое озеро, а возле воды много такой оранжевой грязи. Поэтому Огненный карьер. Не слышала о нём ни разу? — Потом снова замялась, глядя на девчушку. — Ну, да… Наверное, не слышала. Ты у нас ещё маленькая, да и не здешняя. Кстати, ты так и не сказала мне, откуда ты здесь взялась!

Даша растерянно молчала. Ответить было нечего. Она действительно не знала… точнее, не помнила, каким образом здесь оказалась, ведь в тот момент времени ей было совсем не до любования местными красотами. Не став наседать на неё, Ника повела девчушку в ангар, возле которого заканчивалась одна из железнодорожных веток, чтобы показать нечто необычное.

Даше пришлось оторваться от летающих точек, когда её окликнули повторно. Малышка поспешила к своей старшей подруге, и та указала пальцем на заднюю стену ангара. Как оказалось, вдоль стены на всю ширину ангарного зала была натянута верёвка, а к этой верёвке крепились железяки всевозможных размеров и форм. Предметов было много. Какие-то оказались немного ржавые, но многие поблёскивали начищенной сталью.

— Ну, как тебе? — поинтересовалась Ника, чрезвычайно довольная собой и тем, что всё ж таки смогла произвести на мелкую впечатление.

— Ух ты-ы-ы-ы! Как здорово-о-о! — протянула Даша, с интересом рассматривая предметы. — А что это?

— Глупая! — едва не рассмеялась старшая. — Это рабочие инструменты! Видишь: клещи, вот ещё одни, но выглядят по-другому. А вот… это плоскогубцы, если правильно помню. Дальше молоток, снова плоскогубцы и… гаечный ключ. Всего тридцать семь… или восемь предметов. Нужно пересчитать.

— Откуда ты знаешь всё? — вырвался у Даши вопрос.

— Оттуда! Я многое знаю, ведь я старше тебя. Тебе лет вообще сколько? Или ты этого мне тоже не скажешь?

— Да не знаю я, — с отчаянием всплеснула руками Даша. — То есть, забыла. Семь. Наверное… Или восемь… Или…

— Или десять! Или двенадцать. А может, все пятнадцать! — несдержанно перебила её Ника.

И обе засмеялись… Впервые за долгое время Даша на мгновение забыла обо всём на свете, искренне веселясь. Однако чуть позже, подойдя к небольшим плоскогубцам с пластмассовыми рукоятками синего цвета, умолкла.

— Я помню! У меня дома такие же! — проговорила она, трогая указательным пальчиком инструмент и немного раскачивая его на верёвке.

— В смысле? — напряглась Ника, сосредоточенно глядя на маленькую, затем подошла и взяла её за плечи. — Всё-таки у тебя есть дом? Где? Расскажи! Ну, расскажи мне!

— Большой дом! — с вдохновением ответила маленькая Даша, а потом резко села на корточки и тихо заплакала.

Перед глазами замелькали знакомые очертания большой комнаты с аркой. Её стол возле окна. Телевизор и… те самые плоскогубцы, которыми она что-то с ним делала. Почему-то вспомнились мыши, часто шумевшие по ночам. Затем она вспомнила, как её увозили злые люди в костюмах, а старый дом, стоявший уже без крыши и с разрушенными печами, провожал её в заднем стекле машины черными глазницами разбитых окон. Ника подсела к ней и обняла.

Когда Даша немного успокоилась, Ника отвела её в коттедж, где они впервые встретились утром, а там умыла и напоила водой из принесённой откуда-то небольшой пластиковой бутылочки. Довольная такими ухаживаниями, девчушка разговорилась и поведала обитательнице базы, как смогла, о себе. О большом доме, в котором было много мышей, а на чердаке завелись пчёлы или осы. О своих экспериментах с кормлением кур во дворе. О появлении людей в костюмах, и выселении. Даже вспомнила место, куда её увезли и где она провела всю зиму: Боровский…

— Не место, а посёлок, — сказала Ника. — Рядом тут. Как раз с этой стороны от города. Теперь всё ясно: тебя увезли в боровский детдом!

— Я сбежала! — тихо проговорила Даша и боязливо покосилась из кресла в сторону пустого оконного проёма, в котором ярко играло солнце.

— Понятно, что сбежала. Так тебя и отпустили бы сюда одну!

— А ты тоже сбежала? — Даша спросила с каким-то странным интересом и будто бы с надеждой.

— Нет!

Ника встала перед маленькой беглянкой и с торжественным видом объявила:

— Я живу одна, сколько себя помню. Я — потомственная бродяжка! Так-то!

— Ух-ты-ы-ы-ы! — протянула девчушка с удивлением. — Бродяжка!

Несмотря на то, что Даша рассказала обитательнице заброшенной базы всё, что смогла и как смогла, та в ответ не стала откровенничать. Ограничилась лишь сведениями о том, что она бездомная и живёт, где душа попросит. Также донесла, что у неё имеются в городе несколько тайников. Там хранятся кое-какие вещи. Когда получится собрать достаточное количество нужных вещей и раздобыть денег, она уедет в другой город, где никто её не знает. А уж там заживёт совершенно иначе. Слушая старшую, Даша вдруг тоже захотела уехать в далёкий прекрасный город, где можно зажить счастливо и беззаботно. Однако мысли быстро вернулись к родному дому. На самом деле ей хотелось туда, в свой большой старый дом. Только туда и никуда больше! Но где сейчас его искать? Куда идти? На эти вопросы малышка не знала ответов. И от того ей становилось печально.

— Может, я помогла бы тебе найти дом, — проговорила Ника, — но поскольку ты не можешь назвать ни улицу, ни в каком районе он находится, я бессильна.

— Повторяю тебе: там река рядом. Большая такая река. И ещё большой мост шумит! Ну, как ты не понимаешь? — терпеливо пыталась объяснить маленькая Даша.

Большая река и большой мост — весьма знаковые ориентиры. Однако ж если подходящая под описание река была лишь одна в городе, то мостов оказывалось несколько. Ника даже не помнила наверняка, сколько их: четыре, пять или, быть может, даже шесть… Конечно, они могли бы отправиться прочёсывать местность возле каждого моста с каждой стороны от реки в надежде на то, что Даша в конце концов узнает свой дом, только вот на подобные действия могло уйти слишком большое количество времени. К тому же Дашу наверняка уже ищут.

— Тебя объявили в розыск! — мрачно надвигаясь на свою младшую подругу, проговорила Ника тихим устрашающим тоном.

— В розыск? — пролепетала Даша, сидя в кресле с округлившимися глазками.

— Ты не представляешь, что они делают с теми, кто сбегает из детдома! — продолжала нагонять страху Ника.

— А ты… знаешь?..

Ника молчала и пристально смотрела на беглянку. Даша не знала, что те костюмы делают с беглецами, если находят их. Ей стало страшно от мысли, что её могут поймать и увезти обратно. Но только она собралась вновь заплакать, старшая вдруг сдулась и заговорила мягко, почти заботливо:

— Я тоже не знаю. Расслабься. Ты в моём убежище.

— В твоём убежище меня не найдут? — продолжала беспокоиться Даша.

Ника бросила взгляд в пустое окно и пожала плечами:

— Не должны…

Закончив выяснять, кто есть кто, девочки снова выбрались на открытый воздух. По словам Ники, день был слишком хорош, чтобы прятаться от него под крышей. Даше было предложено посмотреть на берёзы, которые росли неподалёку между шпалами железной дороги. И хотя большого интереса к тем деревьям девчушка не испытывала, она согласилась. По пути Ника принялась рассказывать об ограде вокруг базы, часть которой давно спёрли охотники за металлами, о большой конструкции жёлтого цвета, высившейся в противоположном от коттеджа конце территории, ещё о чём-то… В этот раз Даша слушала вполуха. К ней постепенно возвращались голод и усталость от волнительного ночного приключения, ведь она спала всего ничего и не успела нормально отдохнуть. Молча прижимая к себе большую вязанную мышь, маленькая девочка молча смотрела по сторонам, осматривала растительность, пинала камушки, запрыгивала на рельсы и сбегала с них, но не проявляла ни к чему подлинного интереса. Когда же цель оказалась достигнута, и ей представили участок железнодорожных путей, заросший молодым лесочком, маленькая Даша остановилась.

— Я устала! — заявила она, опускаясь на землю между высокими копнами травы.

— Ну, ты чего-о-о-о! — попыталась изобразить обиду Ника. — Я думала, мы ещё походим. Тут рядом есть ржавое болото и Огненный карьер! Я уже говорила о нём! Тебе не интересно?

— Я устала, — захныкала Даша, уткнувшись носом в свою мышь.

Ника замолчала, глядя с высоты своего роста на девчуху и некоторое время не зная, как быть дальше. Потом смиренно выдохнула:

— Ладно тебе! Не реви опять. Я забыла, что с тобой приключилось.

Они помолчали немного и скоро побрели назад к заброшенной производственной базе. Дорога обратно показалась Даше гораздо более тяжёлой, хотя идти было всего несколько минут. Девочка шла понуро, спотыкаясь, уже не особо стараясь держаться вровень со старшей подругой, а Ника периодически бормотала что-то подбадривающее, и что завтра им обязательно нужно посетить болото и карьер.

Забравшись в кресло на верхнем этаже разгромленного коттеджа, Даша заявила:

— Кушать хочу!

— Охотно верю, — усмехнулась хозяйка пустого дома. — Я бы тоже не отказалась от хорошего обеда. Но кое-кто слопал мой запас пирожков!

Наблюдая за старшей, растрёпанная беглянка осторожно поинтересовалась:

— А есть ещё пирожки?

И тут же поймала на себе суровый осуждающий взгляд. Но уже спустя мгновение от того взгляда не осталось и следа. В ответ прозвучало:

— Есть… два. Но…

Увы, здесь таилось весьма большое «но». Если они съедят эти два пирожка сейчас, у них не останется совсем ничего на завтрашний день. Как же быть? Несмотря на чувство голода Ника не спешила расставаться с остатками запасов съестного. Хотела как-нибудь выкрутиться из сложившейся ситуации. Но что тут можно было придумать? Да и Даша… Эта бессовестная малявка сверлила её своим жалобным взглядом, не желая слушать никакие объяснения. В конце концов Ника сдалась и принесла откуда-то из глубин дома свёрток с оставшимися пирожками. Извлекая их из мятого пакета, она спросила с чуть заметной лукавой улыбкой:

— Будем разогревать?

Даша взвизгнула от восторга и захлопала в ладоши:

— Да-да-да… Будем разогревать!

Глава 4. Волшебные фонари