Бесплатный фрагмент - Блюз мертвецов

Я помню…

Я помню тот красивый мир,

Где розы алые цвели,

Где вкусен был пломбир,

Где мы друг друга берегли.

Я помню как любил людей,

Тянулся к знаниям и книгам,

Там не боялся я ночей,

И верил даже забулдыгам.

Когда вокруг все изменилось?

Весь мир тот пал в один момент,

И то, чем все мы так гордились,

Теперь сюжет лишь для легенд.

Вокруг всех нас живые твари,

Заполонили шар земной,

А в воздухе лишь запах гари,

И стало прошлое мечтой.

Здесь мертвые повсюду рыщат,

Кем поживиться на обед,

Теперь для общества мы пища,

Кровавый вкусненький фуршет.

Беги, коль жить еще ты хочешь,

Беги, покуда хватит сил,

Не спи, коль вовремя не вскочишь,

И бункер свой не укрепил.

Я помню тот красивый мир,

Сейчас он залит алой кровью,

Любой живой здесь богатырь,

Готовый биться с этой хворью.

Северина Дар

Пролог

Там, где водная гладь соприкасалась с небом и даже самому зоркому глазу не видно суши, где нет ни одной живой души, кроме морских обитателей и шума волн, скрывался подводный мир, в котором нет места никому, только работникам, вынужденных жить среди рыб, акул и китов. Это нельзя назвать затонувшим городом, невозможно отнести к замкам. Здесь царила совсем другая жизнь, тесно связанная с будущим всего человечества хоть и тщательно скрывалась от любопытных взоров и надоедливых репортёров. Всё, что происходило в стенах странного строения на глубине пять тысяч метров под водой, содержалось под строгим контролем и секретом.

Эндрю Смит, отвечающий за безопасность этого загадочного места, давно уже прослыл для Америки одним из самых отважных служителей Родины. Здесь он находился около полугода и давно не видел солнечного света. Сохраняя целостность и секретность доверенного ему объекта, он совсем забыл о семье, домашней вкусной еде и детях. Здесь, слоняясь по узким коридорам из металла, его волновало лишь одно — не допустить утечки информации и защищать от внешних раздражителей, кем бы те не были, даже ценой собственной жизни и вверенных ему пары десятков солдат Американской армии. Невзирая на все необъяснимые явления вокруг, Эндрю строго следовал приказам и при необходимости кормил местных обитателей уже бесполезными человеческими трупами.

***

Граница Берингова моря и Тихого океана. На поверхности только плоская площадка, ограждённая прутьями железной опоры. Погода сегодня выдалась не из приятных. Резкие порывы ветра. Небольшой шторм, поднимающий волны и заставляющий их биться об искусственную преграду. Серая масса грузных туч осыпала на водную гладь тяжёлые капли прозрачного ливня. Прохладный морской воздух сейчас стал почти ледяным.

Мистер Грей, по прозвищу Босс, подобно бушующему океану бродил по просторной лаборатории, заглядывая в пробирки, осматривая живность, заключённую в прозрачные капсулы и вновь возвращаясь к трём компьютерам, считывая цифры и графики, понятные только ему. Неразборчивый бубнёж сыпался то на мониторы и насекомых, то на дверь, где никого не было. Временами в сознание врывался посторонний звук, раздражающий человеческий рёв и суета сотрудников, находящихся за пределами его личной обители, куда вход был разрешён только ему. Замызганная шевелюра на голове стояла колом, очки с невидимой оправой чуть скатились на кончик носа, халат пожелтел без стирки.

— What am I doing wrong? How much can you mess around with this? The year is 2045, and there are still no results. (Что ж я делаю не так? Сколько можно с этим возиться? На дворе 2045 год, а результатов так и нет).

Босс отодвинул, мешавший ему стул и снова приблизился к стайке комаров, внимательно рассматривая их сквозь прозрачное стекло. Насекомые резко бросились к его лицу, начиная биться о преграду. Шум их движений нарастал с такой силой, что, казалось, опрокинет капсулу. Мужчина схватил лежавший рядом кусок ткани, и набросил на предмет. Звук утих. Медленно отойдя назад, Босс уселся на стул, водрузив задумчивый взор на вещицу.

***

Эндрю Смит закрылся от персонала в тесной комнате, включил настольную лампу и достал бумаги. Здесь он не слышал рычания подопытных, не отвлекался на бегающих со шприцами медиков, не разражался от бесконечных воплей умирающих и корчившихся в судорогах бедолаг, обречённых на смерть ради науки и будущего Америки. Заполнение отчёта за три последних месяца больше не в силах ждать своей очереди.

«Secret Site «Danger» and Security Shift Supervisor Andrew Smith reports:

There were no incidents in the laboratory.

The environment around the property is quiet and calm.

Utilized twelve bodies of Ukrainian, Russian and Polish origin»

(«Секретный объект «Danger» и старший смены, отвечающий за безопасность, Эндрю Смит, сообщает:

Никаких происшествий на территории лаборатории не происходило.

Вокруг объекта обстановка тихая и спокойная.

Утилизировано двенадцать тел украинского, русского и польского происхождения.»)

Налёт

Въедливый гул наполнил мрачный горизонт. Пропеллер неустанно отбрасывал от кабины надоедливые капли дождя. Яркий свет прожекторов неизвестного вертолёта без опознавательных знаков ослепил территорию площадки, заставив волноваться и без того беспокойную морскую гладь. Чем ниже спускался объект, тем больше бушевали волны, поднимаясь ввысь, плескаясь и врезаясь в металлическую преграду. Группа вооружённых людей в чёрных нейтральных костюмах с закрытыми лицами приготовились к высадке. Едва транспорт соприкоснулся с твёрдой поверхностью, отряд выскочил из тесного салона и выстроившись перед командиром внимательно наблюдала за безмолвными жестами.

Бесшумными и чёткими движениями неизвестные окружили неприметный люк, ведущий внутрь лаборатории. Время на мгновение замерло. Взгляды каждого участника группы встретились. Волны продолжали безжалостно бить о металл, осыпая незваных гостей освежающим потоком. Командир незаметно кивнул и схватился за рычаг, резко дёрнув в нужную сторону. Красный неприятный отблеск заполонил помещение внутри. Взвыла сирена, заставляя мерзкое освещение то гаснуть, то вновь вспыхивать. Люди в чёрных костюмах пригнулись и шагнули на первую ступеньку. Друг за другом, ровной колонной, выставив оружие перед собой и пристально осматриваясь, они быстро спускались, не обращая внимания на возникший вокруг них хаос.

***

Завывание сирены тяжёлой вибрацией накрыла помещение, заставив солдат, вскочить, а работников застыть на месте. Эндрю Смит отложил недописанный документ, схватил ружьё, стоявшее у шкафа, и бросился на выход. Длинный, узкий коридор уже наполнили десятки представителей американской армии. Каждый держал в руках оружие.

— God bless America (Боже, храни Америку), — вскрикнул Смит, обращаясь к команде. — Weapons at the ready! Keep heading towards the exit! Grab everyone you meet on the way, dead or alive! Forward! (Оружие наготове! Держать курс по направлению к выходу! Хватать всех, кого встретите на пути живыми или мёртвыми! Вперёд!)

— There is Sir! (Есть Сэр!) — в один голос отозвались те.

Группа мелкими перебежками бросилась по назначенному маршруту. Рассредоточившись по всем коридорам, ведущим к люку, они умело продвигались вперёд. Встречая на пути сотрудников, солдаты жестами просили их скрыться из вида и не мешать захвату противников, вторгнувшихся в лабораторию. Капитан, не теряя времени, вернулся в комнату. Он приблизился к своему столу, раскрыл все выкатные ящики и начал ловкими движениями извлекать из них стопки документов, диски с записями и всё, что было прописано в уставе работы объекта.

«In any dangerous situation and intrusion into the territory of the Danger laboratory, all documents and files compromising America must be disposed of without the possibility of recovery.»

(«При любой опасной ситуации и вторжении на территорию лаборатории „Danger“ все, компрометирующие Америку документы и файлы, должны быть утилизированы без возможности восстановления»).

***

Под оглушающие звуки Мистер Грей спокойно поднялся с места и вышел в коридор. Мимо проносились солдаты, не обращая на него внимания, лишь последний остановился и произнёс:

— Boss, go back to the room, it’s dangerous in here. We will decide everything! (Босс, закройтесь в комнате, здесь опасно. Мы всё решим!)

Пытаясь втолкнуть мужчину обратно, солдат не рассчитал силу и так ударил старика в плечо, что тот не удержавшись отлетел в сторону колбы с насекомыми.

— Sorry (Простите), — бросил человек в форме и скрылся, когда Босс пытался словить колбу с его содержимым, чтобы та не разбилась.

— Fools! Ignorant! It’s dangerous! Research is not over! RNA and DNA are not ready to go out! Genetic data is not stable! We’re all going to die if these cuties fly out! Disgusting! Not scientific! Recklessly! (Идиоты! Неучи! Это же опасно! Исследования не закончены! РНК и ДНК не готовы к выходу в свет! Генетические данные нестабильные! Мы все погибнем, если эти милашки вылетят наружу! Омерзительно! Не по научному! Опрометчиво!)

Мистер Грей причитал, ставя колбу на место, и застыл на мгновение. Его руки тряслись. Сердце трепетало с неистовой силой. Он боялся собственных опытов, опасался того, что создал. Дыхание сбивалось при мысли о возможной эпидемии. Комары стаей прильнули к прозрачной стенке и продолжали бросаться на Босса, жужжа ещё сильнее, чем прежде. Их агрессивность росла с каждой минутой, а, может, секундой. Мистер Грей скривился, изучая, под мерцающим красным светом стаю насекомых и с омерзением отставил на стол.

— Boss (Босс), — за дверью послышался встревоженный женский крик. — Boss, we have problems in the pits. The test subjects throw themselves on the glass, mutilate themselves. I need your help. (Босс, у нас проблемы в боксах. Подопытные бросаются на стёкла, калечат себя. Нужна ваша помощь.)

***

Отделение, находящееся в дальней части лаборатории, считалось опасным для посещений. Там работали только мужчины, заранее подготовленные к смертельным и нестабильным ситуациям. Мельцеровские боксы, где содержались живые люди под воздействием неопознанных вирусов для испытаний, подвержены полной изоляции и все, кто мог проникнуть в это отделение, имели свой код, который менялся спустя каждые двенадцать часов во избежание налёта на объект и рассекречивания опытов Мистера Грея.

Сирены вопили уже долгих десять минут. Шум поднял всех подопытных, заставляя бросаться на стеклянные окна, биться телами об стены, царапать их и воспроизводить едва внятные звуки. Разбивая головы и конечности в кровь, пациенты, лишённые имён, будто не чувствовали боли и не справлялись с агрессией, нахлынувшей на них с внедрением оглушительного звука и яркого цвета ламп. Медики поочерёдно пытались закончить сумасшедшую и нарастающую панику, применяя газ, но те не поддавались его воздействию и продолжали самоуничтожение в попытках вырваться на свободу.

Тревожный сигнал, разрывающий прозрачный воздух всей лаборатории, заставил женскую половину секретного объекта склониться под натиском необузданного страха. Поддавшись панике, молодые практикантки и бывалые, некогда боевые, сотрудницы, застыли, медленно пятясь к стене, прикрывая холодными ладонями выступившие слёзы. Картина, которую они наблюдали, то, о чём знали, не просто пугало. Если подопытные вырвутся наружу, конец настигнет не только работников лаборатории, но и всё человечество. Вирус, созданный по заказу американского правительства, не доведён до завершения, не исследован, нет и вакцины. Если зараза начнёт распространяться, то погибнут все, включая тех, кого так мечтала уничтожить Америка, чтобы захватить весь мир.

— No! Please don’t touch the walls! (Нет! Прошу, не прикасайся к стенам!)

Крик оглушил надрывающуюся сирену и отголоски выстрелов. Юный санитар мельком обернулся, держась за ручку бокса и скривившись в ухмылке, подмигнул.

— А-а-а-а…

Дверь позади сотрудника дёрнулась. Его тёплой кожи коснулись мерзкие влажные пальцы, заставив резко качнуться в объятья смерти. Парень скользнул глазами на стоявшее впритык существо с пузырящейся кожей. Запах гнили ударил в нос. Подопытный раскрыл пасть, оголив заплывшую кровавыми сгустками челюсть и в следующую секунду, вонзил зубы в горло санитара. Молодое тело свело судорогой. Кровавый фантан хлынул на белый кафельный пол. Десятки глаз молча смотрели на происходящее не в силах произнести ни слова. Едва бедняга обмяк в лапах зверя, как толпа оживилась.

— God bless America! (Боже, храни Америку!)

Голоса публики слились воедино, когда труп с глухим звуком обрушился на пол подобно ненужному хламу. Существо набросилось сверху и продолжало с причмокиванием глодать ещё не остывшую плоть.

— Grab it (Хватай его), — раздался мужской басистый голос справа.

— Run! Everyone take cover! Lock yourself in your rooms! (Бегом! Всем в укрытие! Запритесь по комнатам!) — В коридоре появился командир с автоматом в руках.

Люди бросились врассыпную. Мистер Смит выставил оружие перед собой, наблюдая за зверем. Переведя дыхание, он коснулся курка и прогремел выстрел. Существо отлетело к дальней стене коридора, окрасив её алой субстанцией то ли крови, то ли мозгов, а, возможно, и всего сразу. Капитан всмотрелся в тело умершего. Обезображенное двадцатилетнее обличие невозможно узнать. Обглоданное лицо, свисающие ошмётки мяса и кожи. Воющая сирена затихла. Коридор залился ярким дневным светом.

— God bless America! What have we created? What will happen now? (Боже, храни Америку! Что же мы создали? Что теперь будет?)

Эндрю поспешил удалиться, но неожиданно замер. Странный, нечеловеческий хрип заполонил коридор. Мужчина повернулся, на него двигался погибший санитар. С трудом управляя собственным телом, сверкая мутными безжизненными глазами, извергая из погрызанного рта тёмную жидкость, нежить схватила капитана за руку, заставив автомат выскользнуть. Мужчина отпрянул, пытаясь оттолкнуть существо и сбежать, но тот рыкнул гнилью ему в лицо и вцепился зубами в нос, вырвав его. Смит издал мучительный вопль, почувствовав как рвётся его плоть.

***

Молодая особа в белоснежном халате стояла рядом с Боссом долгих полчаса, пытаясь донести мистеру Грею информацию о происходящем в боксах. Учёный же, уставившись в мониторы десятков компьютеров, лишь изредка кивал. Бродя от одного к другому, записывая что-то корявым почерком в несуразный блокнот, он то расплывался в улыбке, то застывал на месте, сняв очки и протирая кончиком пожелтевшего манжета.

Девушка заметно нервничала, бросая настороженный взгляд на закрытую дверь. Крики и стрельба не утихали, всё глубже проникая в сознание. Только профессор был невозмутим, продолжая исследовать и делать пометки.

— Oh, God (Боже!)

Резкий удар в дверь заставил молодую особую отскочить назад, нечаянно задев мистера Грея. Мужчина издал недовольный рык. Стук повторился, но теперь настолько сильно, что в металлической двери образовалась отчётливая вмятина, напоминающая форму черепа. Звук предсмертной агонии дополнил картину и, вновь вернув долгожданное затишье, стих. Сердце девушки неистово стучало в груди. Взгляд не отрывался от выемки. Мозг рисовал в воображении самые неоднозначные вариации происходящего. Желание выйти из укрытия пропадало с каждым ударом пульса, каждым вздохом.

— Oh, God (Боже!)

Выстрелы залпом посыпались снаружи. Глухие толчки, жалобные мольбы, тяжёлые, медленные шаги и грохочущий рёв, не могли не заставить девушку вскочить с места и неуверенными необдуманными шагами приблизиться к запретному выходу. Она аккуратно положила вспотевшую ладонь на выпуклость, и прислушалась. Неестественная тишина накрыла в одно мгновение. Стук собственного сердца, учащая ритм, наращивал панику. Она отпрянула от металлической двери и снова остановилась.

— They’re here (Они здесь), — прошептала, не отводя взгляда от ручки, которая начала судорожно дёргаться.

— Help! Open up! (Помогите! Откройте!) А-а-а-а…

Леденящий душу человеческий вопль заставил обернуться даже профессора. Мужчина приблизился к девушке, чьё тело напряглось от парализующего ужаса. Мистер Грей приобнял её за плечи и склонился над ухом.

— I’m sorry, honey (Прости меня, милая), — прошептал еле слышно.

— What are you talking about? (О чём это вы?) — Заплаканные глаза с надеждой всмотрелись в его морщинистое лицо.

Едва мужчина хотел ответить, как дверь с грохотом сошла с петель и повалилась на пол. Кровавая лужа прорвалась в помещение, заполняя собой светлое пространство. Десятки искажённых до неузнаваемости трупов в белых халатах и военной американской форме лежали напротив кабинета. Профессор машинально отодвинул девушку за свою спину, и оба попятились в противоположную сторону от входа, ожидая нападения.

— Are we going to die? (Мы умрём?)

— Yes, but also no. We won’t be human. (Да, но и нет. Людьми точно не останемся), — шептал мистер Грей.

Зловещее молчание окутало всю лабораторию. Свет снова заморгал. Сердца профессора и девушки шумно бились в унисон, настойчиво рассекая пугающую тишину. Отходя всё дальше от двери, сотрудники упёрлись в стол и обомлели.

— ’an yarbti! ealaa qayd alhayaati! aljamie! daewat litaezizati! linakhudh kula shay’ wanaeud lilmanzili! (Связать! Живо! Всех! Вызывайте подкрепление! Забираем всё и отправляемся домой!)

В проёме показались неизвестные люди в чёрной экипировке с автоматами в руках. Не издавая ни слова, они схватили парочку и повели наружу. Профессор настороженно молчал. Девушка не брыкалась, считая это спасением. Краем глаза оба наблюдали, как отряд собирал мёртвые тела и живых мертвецов, не без труда скручивая и связывая их. Вламывались в каждую комнату, вытаскивая кипы секретных бумаг. Брали любую мелочь, не брезгуя ничем. Но кто они? Русские? Тогда почему говорят на арабском? Арабы же на подобное неспособны. Мысли профессора не могли успокоиться. Он хотел знать об этих людях всё, но понимал, что тогда его не оставят в живых.

Полчаса длились, казалось, целую вечность. Пленных вывели на крышу, небрежно усадили на кресла вертолёта, позади салона небрежно свалили в кучу связанных мертвецов.

***

Вертолёт взмыл в небо, вращая свои лопасти с неослабевающей силой. Двое пленных сидели, стараясь не шевелиться. Закованные наручниками и окружённые группой загадочных, в тёмных масках неузнаваемых людей, оба молились об одном — выжить любой ценой. У каждого были для этого свои цели: профессор желал собственными глазами увидеть плоды долгой, кропотливой работы и последствия, которыми она обернётся; девушка же мечтала о будущем, как истинная дама она готова на всё ради создания семьи, семейного очага и счастливой старости среди внуков. Об этом ли думают в её положении? Неважно, главное — отвлечься от происходящего.

На заднем сидении, обливаясь холодным потом, корчились в конвульсиях десятки связанных зомби. Глаза бездушных существ напоминали запотевшие стёкла, кожа лоскутами свисала на лицах, оголяя свежее мясо. Когти противно царапали стены и пол, заполняя скрежетом заднюю часть вертолёта. Мертвецы издавали редкие хрипы агонии, распахивая чёрные от кровавых сгустков пасти. Они жаждали крови. Мистер Грей понимал, изредка поглядывая на монстров, что его создания должны были стать оружием против человечества. Но не так!

Десять минут полёта казались одним пытками, а другим спасением. Каждое мгновение исчислялось не временем, а продолжительностью жизни. Мысли, мечты, мольбы — всё это невидимой нитью сплеталось в воздухе. Едва небо встретило первые лучи солнца, как неистовый рёв и несдержанные крики встревожили и так уже напряжённое воздушное пространство.

Нежить начала поочерёдно подниматься. Одни ползли, не в силах встать на ноги. Оставшиеся выпрямились в полный рост и вытянув кривые руки вперёд подались внутрь кабины. Люди в чёрных костюмах схватились за автоматы и без единого намёка на ужас, направились навстречу опасности. Профессор с девушкой сползли на пол, с трудом забившись под кресла, где их взгляд встретился с одним из подопытных. Оба застыли, предвкушая момент, когда монстр набросится и вытянет из их тел остатки жизни до капли. Но существо лишь прижало указательный палец к губам и произнесло еле слышное рычание. Удивлению парочки не было предела. Они прижались друг к другу и притихли.

В салоне настал настоящий апокалиптический хаос, оглушительные крики смешивались с душераздирающими звуками борьбы за выживание. Выстрелы беспорядочной очередью, рассекая со свистом воздух, накрыли все пространство воздушного транспорта. Тела зомби и боевиков друг за другом отлетали в разные стороны. Фонтаны алой вязкой жидкости хлестали по всему салону.

Вертолёт, несущий в себе сломанные надежды и жестокую реальность, продолжал свой полёт в неизвестное место. Транспорт неистово трясло, потом мотало, он то набирал высоту, то опускался ниже. Пленные из последних сил хватались за поручни кресел, сдерживая крик. Зомби, что не трогал их, всё так же молчаливо сидел рядом, стараясь прикрывать. Раздался резкий удар, за ним невыносимо противный скрежет и мощный поток воздуха в мгновение заполнил вертолёт. Механические поломки многочисленными осколками разлетались повсюду. Трупы резкими рывками скатывались по наклонной и исчезали из кабины, растворяясь в воздухе. Падение судна неизбежно. Оставшиеся в живых ещё крепче вцепились в поручни и ждали неминуемой смерти.

— Save and be with you… (Спаси и сохрани…)

Вертушка качнулась, окончательно потеряв стабильность и всё стремительнее приближалась к земле. Всё, что осталось в головах пленных и единственного в поле зрения зомби, был крик дикой паники смешанный с помехами вертолёта. Считаные секунды яростного падения и машина рухнула на землю. Скачок. Второй. Переворот. Яркие огни и пронзительный треск.

Мир замер. Место катастрофы окутала напряжённая тишина, и только треск огня разъяренно щебетал в пустоту. Дым чёрным столбом уносил ввысь остатки произошедшего. Ничего, кроме обломков теперь не связывало транспорт с тем, что произошло где-то там в океане, под поверхностью водной глади. Но конец ли это трагедии? Или только начало?

Возвращение домой

Спустя три недели

Тревожный стук колёс мчал поезд уже двое суток. За просторным окном тесного вагона сменялись города и села. Погода то бушевала проливными весенними дождями, то улыбалась, подмигивая путнику задорными и игривыми солнечными лучами. После долгого года службы в армии Ванька, по кличке Баргузин, прилипшей благодаря сержантам, глубоко вдыхал ароматы долгожданной свободы. Нет, он ни на что не жаловался, но дом есть дом. Там кормят вкуснее и воздух роднее, матушка скучает, девушка ждёт, отец волнуется. Мысли не давали солдату спокойно сидеть на месте и спать. Он бродил по движущемуся коридору, бесконечно пил прохладный чай с долькой лимона и размышлял, строя планы на встречи с близкими. Тем временем дорога всё мчалась вдаль, приближая его к вечно шумящей Москве.

— Вы бы вздремнули, прибудем только к обеду, — послышался приятный голос девушки.

Ванька обернулся, на него смотрели добрые зелёные глаза проводницы. Он отрицательно покачал головой, улыбнулся и снова повернулся к окну, глотнув остывший чай.

— Боюсь проспать, — тихо пробубнил под нос, когда приглушённые шаги девушки стали не слышны.

Ночь, свет мелькающих огней, пробегавших мимо. Полная тишина спящего глубоким сном вагона. Пусто, но не одиноко. Скоро рассвет.

***

— Чего застыл? Людям мешаешься, ни пройти, ни проехать.

Мужчина в клетчатой рубахе с расстёгнутыми на круглом пузе пуговицами, сверлил Ваньку недовольным взглядом, притягивая к себе чемодан на колёсиках. Солдатик вплотную прильнул к окну. Незнакомец, с трудом сжав широкие плечи, протиснулся, возмущённо фыркая.

— Отрастил задницу, ещё и недовольный, — усмехнулась дамочка с собачкой, следуя за толстяком, подмигивая Ваньке. Парень скромно улыбнулся в ответ, провожая обоих взглядом.

«Следующая станция Киевский вокзал».

Ванька, услышав название долгожданного пункта, поправил рюкзак цвета хаки на плече и побрёл ближе к тамбуру. Наконец, вдали появился перрон. Он широко улыбнулся и, глубоко вдыхая, словно пропитываясь родным воздухом, готовился ступить на свою землю. Казалось, Москва уже захватила его сознание. Стук колёс поезда звучал с каждым мгновением громче. Сердце билось в ритме этого звука, ожидая близкую встречу. Позади скапливалась толпа. Голоса людей заполнили вагон. Поезд медленно затормозил. Проводница ловкими движениями открыла дверцу и выскользнула наружу, освободив пассажирам проход.

Ванька ступил на перрон первым. Едва коснувшись подошвами земли, паренёк остановился, преградив всем путь. Вокзал оказался пустынным и тихим, лишь стоны возмущения, раздающиеся позади доносились до ушей солдата.

— Ну чего ты там? Эй!

— Отойди, — рявкнул сиплый голос старичка, толкнувшего его.

Люди спешили, торопясь покинуть транспорт. Одни, не обращая внимания на странности вокруг, тут же припустили к метро. Другие, как и Ванька, медленно и неуверенно делали шаги в том же направлении, но каждый пристально рассматривал обстановку. Табло погасло. Поблизости ни души. Поезда мёртвым грузом застыли на своих местах с раскрытыми дверями. Кое-где на асфальте виднелись багровые пятна, валялись одинокие чемоданы, сумки и одежда.

— Какого чёрта тут произошло? — задался вопросом незнакомый голос справа.

— Хорошо хоть наше прибытие не задержали, — ответил женский приятный тембр.

— Смотри-ка, даже из метро никого не видать. Всё перекрыли…

— Так если бы так, то и мы бы не смогли в него войти, — предположил ещё один неизвестный.

Ванька притормозил у лестницы, ведущий в подземный переход. Несколько курильщиков пристроились рядом, достав из карманов сигареты и зажигалки. Небо заволокло серыми грузными тучами. Воздух становился тяжёлым и влажным. Вот-вот пойдёт дождь.

— Что-то мне не по себе от этой тишины, — задумался мужчина лет сорока, сделав первую тяжку.

— Ещё бы, да такого и не было никогда, — поддакнул второй лет тридцати. — Не к добру это…

Ванька же старался не упускать ни одной детали. Его взгляд ловил пустые кабины машинистов, непонятные следы на некоторых окнах поездов, глубокие вмятины на вагонах. Он начинал понимать, что тут произошла массовая потасовка, то ли драка, то ли что посерьёзней. Паренёк вслушивался в звуки снизу. Недовольные вскрики и приближающиеся шаги ненадолго успокоили его, пока в поле зрения не показались те же пассажиры, которые недавно спустились.

— Ничего! Темнота, как в адовой дыре. Похоже, и там ничего не работает, и никого нет. Да что, чёрт подери, происходит?

Ванька нахмурился. Он поправил лямки рюкзака и, последовав примеру сорокалетнего курильщика, сунул руку в карман штанов и достал сотовый телефон. Открыв список абонентов, пролистал до буквы «М» и позвонил маме. Сюрприз отменяется, ситуация накалена до предела. Мелкие капли дождя уже посыпались с неба. День сейчас казался сумраком. От тревожной обстановки становилось прохладно.

«Абонент не отвечает или временно недоступен»

— Мама, — проворчал Ванька, снова набрав номер.

— Вне зоны…, — проголосил мужчина рядом.

Следом за ним все и каждый подсели на телефоны и никто не получил ответа. Начинала расти паника. Ванька пытался совладать с эмоциями. Убрал телефон, осмотрел озадаченную и напуганную толпу, ещё раз бегло окинул территорию и двинулся к наземному выходу.

— Эй, солдатик, ты куда?

— Он что-то знает…

— Не зря молчит. За ним! Пошли!

Прозрачные двери без труда поддались, распахнувшись. Зловещая тишина пугала, отсутствие людей и осколки стекла от разбившихся окон каморки контролёра начинали проигрывать в головах каждого вошедшего страшные кадры. Пятна крови, превратившиеся в тёмную мутную жижу, давно подсохли. Тяжёлые вздохи волной пронеслись по помещению. Ванька приложил билет к турникету и тот послушно раздвинул клешни. Паренёк поправил рюкзак и проскользнул наружу. Попутчики не отставали, следуя рядом в полном молчании.

Территория вокзала открылась перед прибывшими жутким зрелищем. Здание, некогда величественно возглавлявшее пространство, теперь выглядело устрашающе. Выбитые окна, местами почерневшие от копоти стены, ещё дымившиеся верхние этажи. Ларьки полностью или частично разрушенные. Брошенные и искорёженные специализированные машины хаотично стояли по всему периметру, будто уставшие от разразившейся тут бури. Вещи, документы, предметы гигиены, всё в этот миг смотрелось как постановка, как реквизит для съёмочного процесса какого-нибудь ужастика.

— Связи так и нет, — нарушил тишину сорокалетний курильщик.

— Солдатик, что теперь?

За спиной Ваньки скопились все, чьи лица уже успел запомнить. Парень посмотрел на толпу. Они были напуганы, потеряны, уязвимы. Он ощущал их неподдельный страх и ужас. Каждая морщинка, потупившийся взгляд, неконтролируемая дрожь в теле. Он не знал, что сказать. Ванька не был готов вернуться в пустую Москву. У него нет плана, но ведь они ждут. Но почему именно он, молодой и так мало видевший в жизни, должен вести незнакомцев вперёд. А куда вперёд? Что там, впереди?

— Не молчи, — умоляюще взвыла женщина в шляпе с большими полями.

— Да что с него взять, неопытный младенец. Может он немой вообще, — поспешил с выводами сорокалетний курильщик. — Никого же нет, вокруг полно машин. Берём каждый, что нравится, и едем по домам.

— Да, — согласился тридцатилетний.

— Я не умею водить, — снова взвизгнула дама в шляпе.

— Иди пешком, дура в панаме, — буркнул в ответ какой-то старик.

Толпа уверенно расходилась. Ванька же стоял в ожидании, наблюдая, как незнакомцы пытались собраться в небольшие группы и совместно занять понравившиеся им транспортные средства, нагло разбивая стёкла машин и пытаясь завести моторы. Прошло не больше десяти минут, как паренёк остался совсем один. Дождь так и сыпал мелкими каплями по асфальту. Мрачность атмосфере добавляли дымок и полная тишина. Солдат тяжело выдохнул и побрёл к парковке. Приближаясь, он выбирал не крутую тачку, а ту, которая казалась ему сейчас самой экономичной и более выносливой. Метр за метром, с каждым шагом он всё больше углублялся в мысли о доме и родных. Вспоминал брата, пропавшего ещё до армии. Слёзы матери, провожавшей его на службу. Сослуживцев, с которыми делил кусок хлеба.

— А ты откуда?

Ванька застыл на месте, когда услышал приглушённое рычание позади и, обернувшись, встретился взглядом с рыжим. Печальные глаза впились в его облик, мокрый нос раздувался, пытаясь уловить запахи. Пёс медленно, наполовину согнув лапы, приближался к интересующему его объекту. Солдат не двигался, стараясь не спугнуть животное. Он любил собак за преданность и доброту, за находчивость и ловкость. Временами ловил себя на мысли, что животные намного лучше людей. Пёс совсем склонился, прижав уши к ноге солдата. Ванька медленно нагнулся, коснувшись мокрой шерсти.

— Дружок, ты потерялся? Голодный?

Рыжий завилял хвостом, поднимая морду.

— Сейчас погоди, у меня оставалось что-то.

Ванька снял рюкзак с плеч и присев рядом с псом на корточки достал бутерброд. Он протянул рыжему варёную колбасу, тот тут же выхватил лакомство и в секунду уничтожил, проглотив не жуя.

— Не экономно, — посмеялся Ванька, снова погладив мохнатого знакомого. — Скажи мне, друг, что тут произошло?

Пёс коснулся лапой его колена и еле слышно взвизгнул, будто сообщая печальные вести. Солдат протянул ему в ответ последний кусок колбасы, поднялся и пошёл дальше. Хлюпая сапогами по лужам, он продолжал искать транспорт, пока не приметил обычный русский «Патриот». То, что нужно, тяжёлый, громоздкий и выносливый. Ванька перешагнул низкий заборчик и приблизился к машине, позади раздался лай.

— Дружок, ты чего? — Пёс снова гавкнул. — Вот тебе раз, да куда же я тебя возьму. В квартире и так тесно. Да и родители будут не в восторге.

Рыжий прыгнул на Ваньку, широко разинув пасть, будто в улыбке, словно его не прогоняли, а приглашали к столу. Солдат растерянно осмотрелся. Никого. Собака смиренно села рядом в ожидании команды.

— Ладно, поехали. Но если что, то ты меня привёл, а не я тебя, понял? И да, если уж решился стать моим спутником, то звать я тебя буду Серёгой и не спрашивай почему.

Пёс довольно двинул лапой по сапогу Ваньки и прижался мордой к ноге. Солдат склонился, погладив животное, но глаза бегали по мокрому асфальту в поисках хоть какой-то мелочи, которая поможет вскрыть дверь машины. Дождь всё ещё падал мелкими каплями, заставляя лужи увеличиваться в размерах, а одежду мокнуть.

— Нам нужен камень или проволока, — Ванька разговаривал с Серёгой, словно тот понимал его речь. Пёс лишь вопросительно смотрел в его сторону, раздувая ноздри. — Ну а как, по-твоему, я должен открыть эту колымагу, а?

Парень увлечённо осматривал каждый миллиметр площадки. На глаза попадались мелкие камни, мусор в виде стаканчиков и фантиков. В голове промелькнула мысль разбить стекло железным прутом отошедшего от ограждения, но металлическая проволока своим появлением подарила чуть больше надежд на сохранение целостности транспорта.

— Вот, видишь, — Ванька продемонстрировал собаке находку. Пёс оживился, подбадривая его ударами лап по ногам. — Сейчас мы просунем эту вещицу между стеклом и каркасом, подденем замок и откроем его.

Раздался щелчок. Серёга подал голос. Ванька настороженно шикнул в сторону животного, прося быть потише. Едва парень коснулся ладонью ручки, как собака начала сходить с ума. Пёс крутился вокруг, запрыгивал на солдата, оттягивал зубами одежду, выл и лаял.

— Да в чём дело-то, Серёга? — не сдержался Ванька и дёрнул дверцу.

Салон автомобиля, погруженный во мрак сумеречной непогоды, издал приглушённый рык. Серёга начал ещё сильнее тащить Ваньку за штанину, заставляя парня отодвинуться на шаг. Солдат отшатнулся, когда белые зрачки сверкнули на заднем сидении. Существо поднялось, прильнув к стеклу. Его обезображенное лицо походило на обугленное, кожа местами свисала, челюсть оголена, а белоснежные зубы сжимали кусок живой плоти. Костлявые обезображенные руки колотили по окну в неистовом желании вырваться наружу.

— Едрит-мадрит, чё это такое, — Ванька смотрел на картину, не в силах понять происходящего.

Серёга продолжал неистово лаять, боясь приблизиться к салону. Ванька снова осмотрелся, пёс склонился и жалобно завыл, бросая печальный взгляд на солдата.

— Надо выманить его, — выдавил из себя. — Он заразный, как думаешь, а, Серёга?

Пёс снова завыл, схватил парня за штанину и потащил в сторону. Ванька не спускал глаз с «Патриота», но существо, сидящее в нём, начинало перебираться с пассажирского заднего сидения вперёд и уже через несколько секунд могло освободиться. Солдат понимал, что связываться с ним опасно.

— Ладно, — буркнул псу, — Твоя взяла. Найдём другую тачку.

Ванька захлопнул дверцу прямо перед страшным лицом существа и бросился прочь. Серёга не отставал. Заприметив впереди обычную «Семёрку», парень с лёгкостью вскрыл дверь, впустил собаку, вытащил провода из-под панели и завёл мотор.

— Сейчас домой, а потом разберёмся, что тут вообще происходит. Понял? — Пёс усадил мохнатую задницу на переднее сидение, облизнулся и гавкнул, явно соглашаясь.

Дорога длинным полотном раскрылась перед путниками. Капли дождя, тарабанившего по железу и стеклу настойчиво заглушал звук мотора. Колёса настырно тревожили спокойствие скопившихся на асфальте луж. Пятнадцать минут в пути, а вокруг лишь звенящая тишина. Даже музыка в салоне не играла. Ванька с неподдельным напряжением наблюдал за Москвой. Город, некогда прослывший, как самый шумный, умолк. Столица, переполненная жителями и гостями, вымерла. Нет встречных машин, тротуары пусты, яркие вывески погасли, даже светофоры превратились в чёрные кружки. Где-то вдалике поднимался полупрозрачный дымок. Некоторые полуразрушенные здания едва удерживались от падения.

— Ну что, вот и приехали, — на выдохе Ванька припарковал машину во дворе своей хрущёвки и открыл дверь, освободив проход для Серёги. Пёс послушно покинул салон. — Нам на десятый этаж. Надеюсь, хоть лифт сегодня работает в этом городе…

Подъездная дверь встретила солдата распахнутой. Проскользнув внутрь, парень попытал удачу с лифтом, но тот угрюмо молчал. Вздохнув, Ванька позвал жестом Серёгу, и оба направились к лестнице, уже через несколько минут, вернувшийся из армии молодой человек, открывал своим ключом квартиру. Мысли путались. Он испытывал радость в предвкушении встречи и в то же время опасения за родных, которые могли попасть в беду судя по тому, с чем столкнулся солдат на улице.

Серёга вбежал в помещение первым. Ванька спокойно зашёл, снял обувь и выкрикнул:

— Мам, я дома!

Ответом ему было лишь приглушённое эхо. Парень прошёл на кухню. Всё, как и, должно быть: кастрюлька на плите, сковородка рядом, папина тарелка в умывальнике и записка. Он схватил листок, уселся на стул и вслух прочёл:

— Сынок, если ты появишься, а нас не будет, знай, мы тебя очень любим. Найди укромное место и постарайся выжить. Они заразны. Эти твари едят людей, и их нельзя убить. Этот вирус никто не в силах остановить. Папа. По скрипту: они съели нашу маму. Её больше нет. Я лично отрубил ей голову. Мне пришлось.

Хаос в разгаре

Сразу после катастрофы

Это был один из тех моментов, когда, кажется, будто время останавливается. Под ещё заметным серым дымком не до конца утихшего пожара тишину нарушал лишь лёгкий, на удивление, успокаивающе умиротворённый, едва уловимый треск языков пламени. Он не мешал птицам играть свою мелодию, не нарушал вернувшийся покой лесного массива, находящегося где-то в России. Вдали уже слышались сирены, в воздухе завывали лопасти вертолётов. Сумрачное небо снова затягивалось тучами, спуская первые капли мелкого дождя.

— Триста восьмая прибыла. Видим объект, справа слышим сирены, начинаем оцепление.

Бригада спецподразделения уверенно приближалась к месту катастрофы. Освещая ярким светом фонариков местность, люди не издавали ни звука, внимательно всматриваясь в периметр. Две кареты скорой помощи уже хлопали дверьми. Вертолёт, крутившийся над местом крушения, ослеплял прожекторами.

— База, говорит триста восьмая, опознавательных знаков на данный момент не обнаружено, начинаем осмотр.

— Живые есть? Приём!

— Объект, похож на вертолёт. В связи с тем, что обнаружены признаки полного разрушения и пожара, вероятность выживших считается минимальной. Точные координаты места происшествия передаю дополнительно по защищённому каналу связи. Ожидаем инструкций и поддержку по осуществлению оперативных мероприятий.

Обстановка становилась всё более напряжённой. Лица, окруживших периметр, вытягивались в недоумении. Полное молчание погружало каждого в замешательство. Чёрный, закоптевший от пожара, транспорт оказался безликим. Минуя метр за метр, ощущая тепло раскалённого железа, осматривая осколки и детали, окружавшие прибывших, не находилось ничего за что можно было бы зацепиться. Нет флагов, названий или чего-нибудь, чтобы понять, кому и чему принадлежало судно.

— Все замерли, — внезапно вскрикнул мужчина в форме, раскинув руки. — Тихо!

Напряжение плотно сжало каждую клетку тел сотрудников, словно предугадывая что-то неестественное. Каждый из них понимал, что никто в этой катастрофе не мог остаться в живых. Но что-то в воздухе призывало к инстинктам, заставляя сердца, биться сумасшедшим ритмом.

Пристально всматриваясь в сумерки сквозь прозрачные капли дождя, каждый скользил взглядом по территории, не упуская ни одной детали.

Поляна посреди леса, некогда спокойная и живописная, сейчас напоминала картину апокалипсиса. Разбросанные осколки и горе, окутанное едва держащимся пламенем, создавали зловещий контраст с умиротворённой окружающей природой, утопавшей в сумерках. На фоне раскалённого неба, слабые лучи кровавого заката придавали этому месту большей мрачности. Одинокие ветви деревьев подобно живым рукам, протягивались к небесам, словно пытаясь сорваться с земли и бежать от смертельной зоны.

Опасность путалась с кислородом, пропитав её запахом железа и гари с каждым медленным вдохом наполняя лёгкие ядовитым тревожным духом. Тишина оглушала, напряжение росло. Бригада спецподразделения словно замерла, проникаясь атмосферой страха и ужаса.

— Чёрти что, — прошептал командир, взглянув наверх и отскочив чуть в сторону.

Стая птиц взмыла, нарушив молчаливое напряжение звуком раскаченных верхушек деревьев. Секунда и мужчина поднял правую руку, жестом указав направление. Семь человек одновременно сделали шаг к обломкам вертолёта, но резкий звук снова заставил их остановиться. Груда железа внезапно загрохотала. Будто оживившись, куча начала раскачиваться, издавая противный пронзительный скрежет.

— Замерли, — выкрикнул командир, сжав вытянутую ладонь в кулак.

Бригада не отрывала взора от обломков, которые самостоятельно шевелились. Неприятный треск усиливался, осколки транспорта частицами отскакивали от скопления остатков. Бригада вглядывалась в происходящее, невольно собираясь вместе, направив все лучи фонарей на место активности. Едва командир пригнулся, как из-под железа появилась человеческая рука и невнятный хрип раздался, заставляя каждого присутствующего броситься на помощь.

— Медиков, сюда, срочно! У нас живой!

В мгновение на поляне начался хаос. Люди в синих костюмах, с носилками в руках спешили к разрушенному вертолёту, стараясь не упустить из виду красные чемоданчики. Бригада ринулась отбрасывать тяжёлое железо, освобождая пострадавшего. Пламя почти погасло, но горячие обломки, прожигали перчатки насквозь, оставляя ожоги на коже.

— Тащите его. Ну…

Обугленное тело обхватили двое и аккуратно тянули на поверхность, стараясь не навредить. Едва цель оказалась в руках, как оголённая челюсть впилась в кисть спасителя, прокусив обожжённую перчатку насквозь.

— А-а-а-а…

Мужчина вскочил с места, придерживая болезненный укус. Медики бросились на помощь обоим, но нечто поднялось на ноги, повернулось к ним чёрным от копоти лицом и ехидно ухмыльнулось. Заплывшие стеклянные зрачки уставились на командира, рот медленно распахнулся, из него фантаном брызнула кровавая жижа.

— Боже, что это?

— Чё за хрень?

— Бежим!

— Помогите!

— База! База! Нам…

Рация бесшумно выпала из рук, когда нечто бросилось на командира. Жадно хватая воздух, существо подходило всё ближе, издавая невнятные звуки, проникавшие в сознание. Рваная, грязная кожа кусками отлетала, оголяя раны. Кривые пальцы без устали тянулись к добыче. Мужчина резко развернулся на остолбеневших от ужаса коллег.

— Врассыпную, — взвизгнул и бросился прочь.

Все, кто ещё мог здраво мыслить, помчались к машинам в надежде покинуть чёртово место, но лес начал оживать. Деревья будто пробуждались ото сна, скрывая в своей тени ужасающих тварей, готовых к нападению. Из-за толстых стволов появлялись искорёженные силуэты в ободранных одеждах. Их нечеловеческие стоны подхватывало эхо и разносило по периметру, будто предупреждая об опасности, которая сейчас, казалось, поджидала везде. Бригада неслась по неровному травяному покрову спотыкаясь и падая, поднимаясь и снова пускаясь в путь. В одно мгновение территория превратилась в поле боя.

Медики, не успевшие среагировать пали под натиском мертвецов. Потерявшись среди необъяснимого явления, девушки не смогли броситься прочь от опасности, попав в лапы собственного бессилия перед окутавшим их страхом. Пропахшие гнилью зомби, своими чёрными от копоти зубами разрывали тела на куски, смакуя вкус свежего мяса, подобно мягкой выпечке. Отрывая кровавые ошмётки, они тщательно прожёвывали добычу, утопая в алом струящемся потоке. Предсмертные вскрики разносились повсюду, сливаясь воедино с хрипами сущностей, преследовавших беглецов.

— По машинам!

Командир всё ещё озвучивал приказы, стараясь спасти хоть кого-нибудь. Выкроив мгновение, он обернулся. На его глазах коллегу схватила изуродованная женщина в медицинском испачканном костюме, притянула к себе и, смотря на мужчину с ухмылкой, вцепилась в сонную артерию. Тело бедняги забилось в конвульсиях, ослабевая в руках монстра.

— По машинам!

Командир не сдавался. Сглотнув горечь, побежал дальше. Каких-то пару метров оставалось до цели. Он видел транспорт. Взгляд уловил, как кто-то из его парней уже открывал дверь, оставалось совсем немного, но снова поражение. Очередной мертвец, появившись из ниоткуда, оттащил человека, повалил на землю и устроился сверху. Снова душераздирающий крик вырвался из глубин гортани, поражая барабанные перепонки. Командир остановился. Мужчина развернулся, едва сдерживая слёзы, перед ним стоял один из нежити. Взгляд этого существа казался более ясным.

— Кто вы?

Голос дрожал, превратившись из баса в писк. Зомби и человек смотрели друг на друга. Один ухмылялся, держа в кривых руках стеклянную колбу. Второй же готовился к неминуемой смерти, считая последние секунды. Мир замер. Хрипы становились все тише. Дождь перестал идти. Поляна погрузилась в полную тьму. Казалось, командир слышал стук собственного сердца, чувствуя, как по венам струилась кровь, виски болезненно давили на череп, сжимая его.

— Я, — прерывисто шипя, с трудом произнося внятную речь, начал говорить мертвец. — Хххо… Чччу… М… Мммо… С… Кккк… Ва.

Существо протянуло вперёд обожжённые руки, крепко сжимающие колбу. Командир не успел понять, для чего он это делает, как, оторвав ладонь от дыры сосуда, мертвец выпустил на свободу рой жужжащих насекомых. Успев лишь моргнуть, мужчина в форме, оказался во власти разъярённых комаров, которые атаковали его тело, выгрызая плоть с мясом. Отбиваясь от надоедливых напавших, он, наконец, рухнул на землю, ощущая жгучую боль по всему лицу и шее. Что-то менялось в его сознании. За несколько секунд его страх стал исчезать. Шум слышался чётче и раздражительнее. Его сила росла, голод захватывал сознание, запах крови манил, но он ещё всё помнил. Возможно Москва была последним шансом на спасение. Возможно и эти сущности рвались туда для исцеления. Выхода нет!

— Поехали!

Поднявшись неуверенно на ноги, он сглотнул кровавую слюну и направился к машине. Нежить следовала рядом. Теперь связанные зараженной кровью и одним непреодолимым желанием человечины и лекарства, пока ещё не превратившись в бессознательное существо, как остальные, дуэт решительно двинулся в назначенное место. Преодолевая боль превращения, затуманенные мысли и размывчатые кадры, застывшие в глазах, командир с усердием вдавливал педаль газа в пол, заставляя мотор реветь, а колеса визжать.

Неделя в пути

Дорога, многие из людей любят путешествия и открывавшиеся виды. Их завораживает буквально всё: живописные поля, где растительность утопает в роскошных шапках деревьев; запах свежего воздуха, смешанный с ароматом цветов и трав, который наполняет салон автомобиля; села и деревни открывают вид на уютные формы изб, утонувших в умиротворённо тихих улочках. Вот только для двух этих путешественников картина разворачивалась иначе. Яркие краски лета для них превратились в бордовые реки, противную пульсацию в висках и постоянную тошнотворную жажду человеческой плоти. Запахи из приятных превратились в омерзительные, ведь удовольствие теперь приносили лишь кровь, а пейзажем выступали реки алой жижи.

Неделя в пути для заражённых оказалась тяжёлым испытанием. Вот только цель оправдывала средства. Шестой помнил себя, свой позывной, своё прошлое, хоть и не в подробностях. Он знал, что должен сделать, чтобы выжить, ведь сейчас, с приобретением вируса его существование, наконец, стало бесконечным. Он не ощущал боли, не боялся смерти и не думал о болезни, которая до вируса почти убила его. Зомби научился контролировать себя, тело и голод. Его мозг неплохо функционировал. Единственное, что он никак не мог вернуть, это способность внятно говорить. Но ведь когда вокруг соберутся ему подобные, и они будут намного слабее, только он возглавит этот мир. Только он сможет вести толпу, не способную выживать самостоятельно. Он превратит земной шар в своё королевство, а все они, животные, нежить, будут лишь молчаливым орудием.

Вот только справляться с мёртвыми оказалось тяжёлой ношей. Новенький хоть и слушался, но едва голод захватывал сознание, как машину кидало из стороны в сторону, дикий вопль поднимался в салоне, сопровождаемый беспорядочными судорогами и неистовым желанием наброситься на первого встречного живого. Шестой не позволит командиру насытиться. Он не мог допустить полного превращения, ведь тогда их путь прекратится, и заражённый потеряет последнее человеческое, что помогало зомби добраться до пункта назначения.

Ночи были особенно тяжелы. Как только солнце опускалось за горизонт, новоиспечённый мертвец озирался, подобно хищнику в поисках добычи. Подрезая транспорт, пытаясь выскочить на встречную полосу, или сбить прохожего, они оставили позади себя гору искорёженных машин, десятки трупов и океаны крови. Нет, Шестой не жалел о содеянном, ему было плевать, но это делало новенького слишком агрессивным, и озлобленность росла так же быстро, как голод.

«Добро пожаловать в Москву».

Нет, зомби не прочитал надпись, он узнал город по облику, по широкополосной дороге, бесконечным развязкам, нескончаемым потоком потухших светофоров, высоткам, которые скрывал густой туман или самый обычный смок. Одно не давало ему покоя — почему город стих? Улицы стали совсем пусты. Вечно горящие вывески превратились в серые полотна. По разным сторонам высились столбы дыма. Где-то доносились раздражающие слух вспышки хлопков.

— С… Ст… О… Ппп, — превозмогая жгучие ощущения в гортани Шестой обеими руками, схватился за плечо шофера, сверкающего глазами по сторонам, и, дёрнув его, направил машину съехать к обочине. Треск металла и резкий удар привели полумёртвого в чувства, заставив оголить ещё белые зубы, и зашипеть, извергая запах гнили.

Зомби смотрел на разъярённого заражённого, обливавшегося потом. Посиневшее лицо разбухало, превращаясь в неприглядное и отвратительное нечто. Глаза уже заплыли мутной коркой, давая понять, что перевоплощение на стадии завершения. Скрюченные пальцы командира сильнее цеплялись за руль, сжимая его всё тщательнее. Шестой отстранился, хватаясь за ручку двери. Ладони с трудом слушались, вынуждая повторять действие вновь и вновь. На мгновение остановившись, зомби аккуратно схватился за ручку и резко оттянул, всем весом навалившись на дверь.

— У-у-у-у…

Тело тяжёлым грузом рухнуло наружу. Кости захрустели, выворачивая конечности в неестественные позы. Зомби ёрзал на тротуаре в попытке подняться, переваливаясь с боку на бок, пока сверху на него не прыгнул командир. Придавив спутника, мертвец неустанно корчился, хватаясь пальцами за голову Шестого, будто пытаясь укусить.

Зомби всматривался в бездонную пасть, осознавая, что справиться с ещё непревращенным ему намного сложнее, чем с живыми и слабыми. Отодвигая угрозу от себя переломанными конечностями, Шестой без устали боролся, издавая животный рык. Момент истины должен был настать с минуты на минуту. В этой схватке они оба рисковали погибнуть навсегда или же всё могло обернуться совсем иначе. Но он не желал терять то, для чего прибыл в Москву. Его цели стоили того, чтобы рискнуть. Всё или ничего. Сейчас или никогда. Но ощущать беспомощность перед этими существами, напрочь лишёнными человеческих качеств, он точно не собирался.

Ослабив хватку и раскинув широко руки на тротуаре, он позволил монстру вцепиться в свою плоть. Мертвенно-бледное лицо, которое уже покрывали язвы и трещины приблизилось к шее зомби. Шестой покорно повернул голову, ощущая гнилостное и до боли знакомое дыхание мертвечины. Холодный ветерок обдул его искорёженную кожу, и зубы углубились в плоть, прокусывая её насквозь.

Шестой чувствовал, как его кожа медленно отделяется, разрывая ткани. Он слышал, как хрустели челюсти напавшего, старательно пережевавшие добычу. Ожидая боль и предсмертную агонию, зомби готовился к худшему, думая, что два заражённых, вкусив друг друга, могут неминуемо привести к смерти. Вопреки всему, тело не реагировало, оставаясь спокойным. Даже готовый к гибели, он не понимал, как это возможно.

Едва зубы командира вновь коснулись горла, как зомби прочувствовал агонию. Мышцы содрогались словно в конвульсиях. Шестой без страха ожидал конца, но напавший внезапно отцепился от раны и машинально приподнялся, подавляя рвотный рефлекс. В этот момент жертва поняла, что финальные подёргивания касались не его. С интересом наблюдая за страданиями командира, он испытывал удовлетворение. Отползая от мужчины, зомби медленно начинал осмысливать происходящее. Мертвец смертен. Все они смертны.

Командир корчился на тротуаре, хватаясь за всевозможные предметы. Из его рта хлыстала тёмная жижа, заливая и окрашивая поверхность в непонятного цвета окрас. Лицо бедняги из бледного превращалось в красное. Язвы разбухали, взрываясь, оставляя глубокие впадины на коже. Кости произвольно выкручивались, ломая человека на части. Дикий вопль разносился по периметру, заставляя притаившиеся в закоулках существа, направиться к источнику звука. Зомби удовлетворённо ухмылялся, ожидая армию, которую даже не пришлось искать.

Неизвестность

Спустя три дня после крушения вертолёта

Кузов старенького грузовика, каждый уголок которого наполнен мраком, казалось, поглощал не только спокойствие своего молчаливого путника, но и лишал его солнечного света, которого и без того не ощущал уже много лет. Затхлая атмосфера этого места таила в себе привкус предательства и забытья. Мрачная камера транспортного средства бросала тени на его до неузнаваемости обезображенное лицо.

Он не помнил имени. Был лишён личности. Неизвестный потерял себя и не был уверен, что остался человеком. Потерянный в безымянной тьме, истощённый жаждой воспоминаний, путник неистово боролся с собой. Внутри разгорался скрытый огонь, заставляющий восстановить мозаику собственной жизни, потерянной где-то там, на глубине, в заточении среди похожих на него монстров. Он обязан вспомнить, должен излечиться.

Дорога, ведущая в неизвестность, создавала пугающий калейдоскоп фрагментов туманных воспоминаний, которые он старался скрепить, будто потерянные кусочки важной детали. Ощущая каждый вздох и дрожь изуродованной плоти, грузовик мчал его вперёд. Путник знал, что его ожидает кровавая бойня, битва за жизнь, борьба с собой и ответы, чья цена может оказаться выше любого плачевного выкупа. Ведомый жаждой истины, он собрал в себе остатки человеческих сил и воли, готовый бросить вызов и раскрыть страшные тайны того, кем теперь являлся.

Спустя два дня пути

Минуя километры между высокими деревьями, встречая рассветы и закаты, радуясь солнечным лучам и печалясь с каплями дождя, грузовик петлял на поворотах, подскакивал на выбоинах и кочках. Музыка из кабины слышалась отчётливо, но временами затихала. Путник всё так же молчал, погруженный в свои мысли, пытаясь справиться с нарастающим голодом, который рисовал яркие картины человеческой плоти, сопровождая их приятным запахом свежего мяса и хрустом костей.

Ночь воспринималась особенно нервно. Биение сердца неизвестного шофера мешало ему сосредоточиться, меняло внезапные минуты спокойствия на бурные химические реакции, происходящие внутри его трансформирующегося тела и мозга. Временами вырывался яростный рык, который путник не мог контролировать. Жидкая слюна ускользала наружу, сопровождающаяся рвотными рефлексами. Терпеть это состояние у него получалось с трудом, и кровавый поток фонтаном извергался из глотки наружу, окрашивая тесный кузов в яркий цвет.

Уже скоро появятся звёзды на небе. Путник чувствовал, знал, что осталось немного до момента адских мук. Он сжимал кулаки покрепче, пальцы беспощадно ломались, но боли не было, совсем. Человек с легкостью поправлял их и продолжал свою борьбу, пока не услышал невнятные, оглушившие его, звуки снаружи. Транспорт занесло. Грузовик начал крутиться вокруг своей оси, набирая обороты. Кузов качало с неимоверной силой, пока наконец не рухнул. На мгновение всё стихло. Путник смотрел на тёмный брезент, ощущая переломанное тело. Снаружи слышалось шарканье подошв. Он вправил себе плечо, за ним поставил на место колено, прилепил оторвавшуюся кожу на щеке и поспешил покинуть помещение.

Сумрак встретил неизвестного алым закатом и горелыи запахом смешанным с парами бензина. Вот-вот раздастся взрыв. Путник побрёл к кабине, где десятки похожих на него существ рвали в клочья тело недавно остывшего водителя. Мертвецы приостановили трапезу на мгновение, изучив новичка, но тут же продолжили свеже-поднесённый ужин.

Прошла неделя в пути. Москва

Дорога, какой бы длинной она ни была, что только не встречалось на пути, какие бы преграды ни пытались сбить путника, двигало им лишь одно — дикое желание изгнать из себя чудовище. Много ли хочет? Добьётся ли своего? Сможет ли победить заразу, засевшую внутри? Ни одного ответа на эти вопросы он не знал. Гость даже не верил в то, что мог мыслить трезво, ведь голод рос с такой скоростью и силой, что давил не только на виски, но и заставлял кишки извергать алую массу. Одно лишь обстоятельство удивляло неизвестного: почему он до сих пор мог думать, ведь те, другие, которые так похожи на него, были настоящим зверьём с самым животным инстинктом — голод.

Дорога полотном уходила вдаль, город неукоснительно приближался, распахивая свои двери для путника. Вокруг всё ещё сияли огни. Редкие люди, измождённые под натиском вируса, перебежками скользили от одного здания к другому. Чем дальше он углублялся в пространство шумящей столицы, тем больше паники, криков и сирен доносилось до нездорового слуха. Военные машины заполонили спальный район. Группы в защитных костюмах и с автоматами в руках стояли почти по всему периметру. Неизвестный сбавил и без того медленный ход, прячась в тёмных уголках от зорких взглядов. Он наблюдал, как кучки ему подобных появлялись в поле зрения живых, и тут же начинался настоящий ад. Пулемётные очереди летели, разверзая воздух. Нежить падала одна за другой, но через мгновение поднималась и двигалась дальше, невзирая на изрешеченное тело. Мертвецы, которым удавалось добраться до людей, бросались на них, как голодные бедняки на жареную картошку. Поглощая плоть, они исходили слюной, смачно причмокивая и довольно озираясь по сторонам, давая понять другим, что это неимоверно вкусно и словно приглашая к столу. Путник не верил своим глазам. Но живот громко бурчал в ответ его мыслям, что он подобен тем самым зверям, что человеческое мясо именно то, чего так не хватало для дальнейшего существования. Тем временем стрельба редела, людей становилось всё меньше.

«Я не такой. Я не хочу и не могу поглощать людей. Лучше смерть. Убейте меня. Лишите меня зверя. Спасите мою душу».

Когда битва прекратилась, оставшаяся в живых нечисть бросилась к неизвестному. Он встал, раздвинув широко руки, готовый к смерти. Толпа становилась всё ближе. Невнятное мычание и едкий запах мертвечины уже ощущались и врезались во все рецепторы. Путник ждал финала, но нежить даже не приостановилась, проходя мимо.

«Нет! Прошу! Умоляю! Я вкуснее живых!»

Но никто не слышал его внутреннего монолога. Никто не реагировал, оставив в одиночестве среди многоэтажек. Он проводил зверьё взглядом и направился к центральной дороге. Встав посреди разделительной полосы, неизвестный замер, осматривая столицу. Москва теперь не казалась ему такой красочной, какой была когда-то.

Серый ореол опустился на прежде оживлённые улицы столицы. Тугие тени деревьев проникали сквозь пыльные окна, сотрясая тишину мёртвым дыханием. Монументальные здания и надежды города пропитались необузданным страхом, слабо пульсировали в мрачном свете умирающего дня.

Безрадостная мелодия нарушенного равновесия звучала в ушах полумёртвого гостя, не знающего кто он, потерявшегося в самом себе, считающего себя монстром, который едва ли сдерживался перед отголосками пульсирующих человеческих тел. Лица и безжизненные силуэты, пластом валяющиеся в каждом уголке видимом глазу, облетели пеплом единично обрушенных зданий и отчаянием, как будто запутанные в траурные покрывала. И только в отдельные мгновения, прорезаясь сквозь мрачную дымку безмолвия, начинала звучать адская симфония, донося шуршание ободранных и поднимающихся из лап бездны зомби. Жуткое ворчание измученных существ в масках, покрывающих лицо, угрюмые стоны тех, кто оставался сиротами в темечке хаоса, оглушало тонкий слух неизвестного, чьи безжизненные эмоции переполняли мертвенно-бледное сознание.

Московское величие, за недолгий срок медленно превратилось в заброшенный мавзолей, остававшийся кладбищем человеческих мечтаний и невыполнимых планов. Где-то ещё теплилась жизнь и гость чувствовал её, как нестерпимое желание броситься к убежищу и утолить болезненный голод. Рвать человеческую плоть на куски, проглатывая ещё тёплое мясо, обильно смазанное кровью. Голоса живых проникали в его сознание, будто толкая внутреннего зверя на варварское пиршество. Люди прятались, а мертвецы окружали их укрытие, превращая вальс созидания в бесконечный блюз смерти, где адские муки сольются в агонию и станцуют последний свой недолгий менуэт.

— Б-б…, — пытался совладать с собой гость, произнося человеческую речь, — е-г-г-ит-е. Б-бе-гги-те…

Услышав собственное рычание, неизвестный опустил взгляд, развернулся, и в тот же миг упёрся в массивную постройку. Сознание проиграло множество чёрно-белых кадров из прошлого: белые стены, люди в светлых одеждах, иглы, койки и пробирки. Он не мог понять, что это означало, но остатки мёртвого, частично работающего мозга, тянуло путника к этому зданию. Он шагнул навстречу бетонному строению в надежде не ошибиться. Да и что могло ему помешать, если он бессмертен даже перед лицом пулемётной очереди.

Чем ближе гость подходил к тяжёлым металлическим воротам, тем больше ощущал внутри себя напряжение. Липкий пот проступал сквозь мертвенную облезлую кожу. Ноздри раздувались подобно животному, рыщущему пищу, пытаясь уловить запах своей будущей жертвы. С трудом переставляя отяжелевшие ноги, неизвестный проник на территорию. Здесь его встретила та же жуткая и пугающая атмосфера. Всё кричало о том, словно люди не торопились, а бросались прочь. Безжизненные тела под окнами в неестественной позе, недвусмысленно рисовали картины прыгающих через прозрачные стекла бедняг. Осколки неблагодарно шептали о борьбе ещё живых с теми, кто сейчас хозяйничал на улицах. Алая и вязкая жидкость вместо луж, уже успела окрасить асфальтированное покрытие и местами впитаться в землю.

Вокруг повисло тяжёлое и мрачное молчание, лишь периодически его пугающим скрежетом поражал порыв ветра, свистящего сквозь разрушенные окна, ударами эха отталкиваясь от стен здания и холодного металла автомобилей. Будто оживший монстр сумерки наводили тут свои порядки, пытаясь, то ли скрыть ужасы злобного вторжения, то ли, наоборот, подчеркнуть всю суть этого гремящего кошмара.

Пустые и покрытые пылью автомобили, оставленные, судя по всему, несколько недель назад, создавали впечатление, будто в последний момент люди в спешке с застывшим страхом перед неминуемой гибелью, не смогли добраться до цели и простились со старой жизнью, отдав её в лапы бродячим зверям, чей голод не имел предела. Повреждения и царапины на транспортах могли рассказать куда больше, чем осколки стекла. Гость проникался каждым сценарием, рисовавшем в его воображении кровавые кадры. Открытая дверца, повисшая под наклоном, человек боролся до последнего, кричал, молил о помощи, но монстр не отступал, он вновь и вновь прикасался к живой плоти своими прогнившими зубами и понемногу, будто смакуя, отрывал кусочки, тщательно прожёвывая трофей. Чуть поодаль внедорожник поразило десятками пуль и лобовое стекло окрасилось в цвет смерти с примесью кусочков из костей. Но виноват ли шофер, что позади его грыз всё тот же зверь?

Сумерки все сгущались и лишь усиливали атмосферу тревожности на территории больницы. Тусклый отблеск призрачного лунного света проникал сквозь разбитые окна, создавая тени, которые казались подвижными и обладающими собственной жизнью. В такой атмосфере даже самые храбрые люди сомневаются, стоит ли им входить в эти заброшенные стены больницы.

— Я…, — борясь с резкой болью от произносимых букв, проговаривал гость. — До-л-жен…

Ноги медленным и неуверенным темпом несли непослушное и разлагающееся тело гостя к светлым стенам, скрывающим тайну и неизвестность. Неизвестный старательно вслушивался, но нарастающий ветер мешал сосредоточиться, сбивая с ритма. Мгновение и чёрная металлическая дверь во всей красе предстала перед одиноким и растерянным путником. Он на секунду приостановился, не сводя глаз с ажурной ручки, отделявшей его от сокрытой внутри стен неизбежности. Мысленно перебирая в голове таблички с цифрами, он дошёл до единицы и коснулся синей ладонью холодного предмета.

— Нет! Да пошли вы, гады! Я жив! Я свободен!

Дикий вопль вырвал гостя из равновесия, сбив с ног и заставив свалиться пластом на прохладный каменный порог. Ощущая на себе излишнюю тяжесть, он с трудом приподнял затылок и устремил взор на юного мальчишку лет десяти. Тот будто потерял дар речи, соображая, что или кого видел перед собой. Таблички с цифрами вновь замелькали перед глазами, быстро, почти молниеносно сменяя друг друга, отчитывая секунды до паники, криков и попыток сбежать.

— Гад, а-а-а-а, — мальчишка начал елозить по гостю, желая скатиться с него и спасти собственную жизнь. — Урод, вонючка, ты не сожрёшь меня, понял? Мертвяк!

— П-по…

Будто пылающее жаром железо заполонило гортань, не давая звукам вырваться наружу. Пока неизвестный выговаривал буквы, юнец уже скрылся за первым ближайшим поворотом, а в двери, источая невнятное рычание, застряла кучка ему подобных тварей. Протягивая искалеченные скрюченные пальцы, они пытались вырваться наружу, но безуспешно. Гость перевернулся набок, упёрся на локоть, услышав хруст собственного скелета, приподнялся и, встав на ноги, вправил кость на место.

— Н-неее-т.

Он захлопнул железную дверь, заставив несколько пальцев мёртвых злодеев, отвалиться, и направился к мальцу. Он не мог упустить момент и должен, ему необходимо найти подмогу, а мальчишка казался для этого самым лучшим вариантом.

Гость брёл вдоль холодных бетонных стен больницы, вслушиваясь в тишину, в шорохи и шёпот ветра. Иногда он останавливался, принюхиваясь, пытаясь уловить запах живой плоти. Обоняние сейчас играло важную роль, ведь голод не отпускал ни на секунду. Чтобы не происходило вокруг, но бифштексы в виде человечины так и играли с ним, вызывая рвотный рефлекс, не давая забыть о том, кем стал. Но кем? Ответ так и не найден. Он не приблизился к разгадке ни на шаг.

— Т-ты, — шипел еле слышно, невзирая на режущую боль.

Запах мальчишки становился всё сильнее. Гость свернул за угол, наткнувшись на фургон. Разнесённая пулемётной очередью кабина небрежно свисала, едва удерживаясь на петлях, а вот кузов оставался целым. Неизвестный замер, слегка коснувшись яркого цвета брезента. Внутри, заставляя помещение поскрипывать, раскачивался юноша, бормоча под нос одну и ту же фразу:

— Лиска. Лиска. Лиска.

— Лиска! Лиска. Лиска.

Гость медленно обошёл фургон и тихонько поднял настил. Мальчишка даже не отреагировал, заблудившись в своих мыслях и страхе. Адреналин настолько завладел его сознанием, что чувство самосохранения совсем притупилось, лишив его возможности реагировать на угрозу. Неизвестный опустил глаза под ноги. Ему нужно было показать живому, что не опасен, но не словами. Он не мог говорить внятно. Не умел быстро выговаривать фразы. Гость схватил палку попрочнее и протянул её человеку.

— Б-б-бе-р-ри.

Мальчишка подскочил с места, выпучив заплаканные глаза. Уперевшись в угол тесного помещения, он не упускал из вида страшного мертвеца, ожидая неминуемого нападения. Гость ощущал его страх, слышал биение сердца, чувствовал, как повышается температура и без того тёплого тела. Юноша часто и тяжело дышал.

— Ты съешь меня?

— Н-не-т.

— Я невкусный?

Гость попытался изобразить подобие улыбки, но кусочек кожи, отвалившейся от щеки, напомнил ему, что эмоции монстру не к лицу. Неизвестный решил ещё ближе пододвинуть палку мальчишке и, напрягая голосовые связки, произнёс:

— П-по-м-мо-г-ги.

— Тебе?

Мертвец кивнул в ответ, опустив взгляд. Мальчишка с недоумением рассматривал страшное изуродованное лицо, замечая в глазах монстра полное отчаяние. Сделав шаг навстречу, он настороженно приостановился, но мертвец не реагировал. Юноша ступил второй раз и схватил палку, но тот так и не шелохнулся.

— Я, Женя. Я помогу тебе, если ты меня не сожрёшь и тоже поможешь. Дашь на дашь, понял? Законы двора. Договор? Дашь пять?

Он протянул неизвестному руку, тот посмотрел в живые синие глаза и выставил свою ладонь в знак признательности. Скрюченные пальцы, посиневшие и облупившиеся, обломившиеся почерневшие ногти, тут же бросились в глаза собеседнику. Он скривился, не стесняясь демонстрировать неприязнь.

— Не, не нужно, мы ещё не так близки, — ёрничал юнец, всё ещё сторонясь. — Нам надо найти место, где спрятаться. Хотя, тебе от них бегать ни к чему, в отличии от меня.

Гость указал на больницу, Женя удивлённо зыркнул на него, скорчившись, но пожал плечами и выпалил:

— Как скажешь, но там бродят такие, как ты и они-то точно мной не побрезгуют. Но где-то тут Лиска. Я должен ее найти, слышишь? Должен помочь ей. Она совсем одна и не справится сама… — на глазах снова проступили слезы, но мальчишка держался, ради неё. Он мужчина. Он боец, а не сопляк.

— П-по…

— Да понял я, помощник, пошли.

Две недели поисков истины

Эти дни были для мертвеца и мальчика не самыми лёгкими. До заката было более спокойно, удавалось выкроить время на сон. Вот только мертвяк не спал, шуршал, хрипел, его извержения рвоты юнец слышал сквозь свой тревожный кошмар, который преследовал, как только прикрывал глаза. Лиска занимала всё его пространство в редкие минуты подобия покоя. Как она? Где она? Жива ли?

Бродячие и голодные звери группами продолжали атаковать со всех сторон, мешая продвигаться по длинным и запутанными коридорам опустевшего здания. Неизвестный искал, не задерживаясь в укрытиях дольше ночи, заставляя Женьку следовать за ним. Мальчишка боялся оставаться один, но не понимал, почему, найдя продукты, более-менее тихое место и воду, они вынуждены каждый раз покидать убежище и рисковать жизнью. Его спутник так и продолжал несвязно мычать, изредка выдавая внятные звуки, похожие на человеческую речь. У каждого из них была своя цель, свой путь, но сходился он в одном — они оба искали.

— Лаб, ор, я, — бормотал озлобленно Женька, когда миновало очередное нападение. — Что это значит? Что ты ищешь?

— Л-л-а…, т-ттор…, яяя, — старательно, заглушая нестерпимую боль, распространяющуюся по всему телу, выговаривал мертвец. — П-по-м-мо-г-ги.

Мальчишка, как и всегда, лишь недовольно качал головой, опускал глаза и продолжал идти, прячась за спиной неизвестного. Мысленно он днём и ночью пытался составить из букв слова и получалось не очень хорошо, но сейчас, что-то знакомое промелькнуло в голове, и Женька неожиданно для себя выкрикнул:

— Лаборатория?!

Мертвец мгновенно схватил юношу и тут же затолкал в первую попавшуюся дверь. Едва та захлопнулась, как из коридора послышался зловещий рёв и противное шарканье. Женька осознал, что его возглас заставил притаившихся в тени очнуться и двинуться в их сторону. Теперь там, снаружи, толпа монстров царапала преграду, пытаясь проникнуть внутрь. Мальчишка медленно пятился подальше, к противоположной стене, с трудом сдерживая подкатившие слёзы.

— Прости меня…

Мертвец обернулся и посмотрел на него с сожалением. Он знал, что Женька устал, чувствовал его страх. Неизвестный хотел помочь, победить вирус, который захватил это место, город и, скорее всего, всю планету, но не мог, не сейчас.

— Д-дда. Л-л-а…, т-ттор…, яяя…

— Мы почти рядом, — Женька вытянул руку вперёд. — Она напротив, там лестница, лаборатория чуть выше. Прости меня…

Мертвец слегка сдвинул губы, изображая подобие одобрительной улыбки, но кожа продолжала сползать и отслаиваться, свисая всё большими кусками.

— Тебе бы скотчем её пришлёпать, что ли, — выдавил еле слышно Женька и осторожно усмехнулся, стараясь не шуметь.

Я тебя вылечу

Кто тут?

Ванька крепко сжимал письмо в руках, а безжизненный металлический голос в голове раз за разом, пронзая до мурашек, повторял:

— Её больше нет… Он убил маму… Родной отец лишил жизни той, которая дала её тебе, и исчез, спрятался, подобно трусливому зайцу… Ты остался совсем один среди хаоса снаружи, среди безликих и опустевших улиц, окутанных мраком и пропитанных смертью. Вирус, эпидемия…

Сквозь непримиримую и нестерпимую боль утраты, стыд и скорбь, его сознание самовольно начинало рисовать светлые воспоминания о чистой и безусловной любви, которую родители дарили ему с момента рождения. Эти маленькие промежутки времени были сейчас тёплым оазисом в бездонной пустоте.

Серёга, словно ощущая всю боль и терзания внутри Ваньки, закружился печальным вальсом вокруг. Касаясь хозяина холодным влажным носом, он поднывал грустную песню, выражая свою собачью поддержку. Временами прикладывая рыжую морду на колени, Серёга поскуливал, смотря на солдатика едва влажными глазами.

Парнишка опустился на колени, на прохладный пол, его руки так и не выпускали смятый лист бумаги, а слёзы солёным потоком хлынули из глаз, бесшумно скатываясь по щекам, образовывая едва заметные капли на потёртом линолеуме. Он почувствовал давление в самой глубине своего существа, когда пёс уткнулся в его живот лапами и начал облизывать лицо шероховатым влажным языком.

Ванька в голос рыдал, не стесняясь ничего. Обнимая собаку, выпускал наружу отчаяние и ярость, горькую потерю и её осознание. Он не успел, не оградил родных от беды. Он виноват в том, что произошло. Только он должен ответить за всё.

Солдатик поднялся, утирая слёзы, сунул смятое письмецо в карман штанов и, устроившись за столом, поставил перед собой старенький приёмник. Ванька нажал чёрную кнопку и начал искать хоть что-то, какую-нибудь рабочую радио волну, но из динамиков лился лишь шипящий звук. Серёга крутился под столом, начиная заметно нервничать. Подталкивая лапами хозяина, он жалобно скулил, временами негромко рыча.

— Да что с тобой, — хриплым от слёз голосом поинтересовался Ванька.

Пёс отскочил к двери и уставился в коридор, будто там кто-то стоял, чем привлёк внимание. Ванька медленно поднялся, осмотрел беглым взором кухню, схватил попавшийся на глаза нож и тихими, почти бесшумными шагами направился к Серёге. Жестом отогнав собаку от прохода, он аккуратно выглянул.

Едва освещённый коридор хрущёвки оказался совершенно пустым. Даже тусклые солнечные лучи практически не касались его стен, превращая нежные бежевые обои в мрачное пятно. Ванька злобно взглянул на Серёгу. Пёс покорно склонился, но внезапно выпрямился и навострил уши, начиная пятиться назад. Солдат вышел из кухни, ослабив ладонь, сжимающую рукоятку ножа. Поняв, что пёс нагло притворяется, нагнетая обстановку, Ванька смело ступал по помещению, пока до слуха не донёсся слабый шорох.

— Тут кто-то есть, — удивлённо прошептал парень, обернувшись на Серёгу, тот послушно сидел под столом, похожий на испуганного котёнка. — Эй! — теперь его голос звучал более уверенно. — Кто здесь? Папа?

Тихий и неприметный звук стал настойчиво заполнять коридор наваждением. Аккомпанемент нарастал подобно бормотанию бесов внутри сокрытого мира, злого пения невидимых сил. Холодные мурашки начинали пробегать по позвоночнику Ваньки. Он на секунду съёжился, застыв на месте. Обернувшись на Серёгу, солдат увидел, как пёс, не отрываясь от пола, полз в его сторону. Парень приставил указательный палец к губам, безмолвно попросив собаку не шуметь.

Потусторонний шёпот плавно перерастал в странный скрежет и неестественный гул, разбавил его акустику, создавая гармонию кошмара. Ванька не мог сдвинуться с места, окаменев от ужаса и неожиданности. Каждый звук проникал сквозь его тело, словно пытаясь пронзить его сущность и раскрыть свой облик. Воображение начинало рисовать гротескные образы. Тени скользили по стене, неприметные фигуры охотились в темноте. Что происходило в невидимом глазу месте? Что за существо привело к этому смутному шуму и беспокойству? Ванька не знал ответа. Единственное, что приходило в голову — это то, что нечто было сильно и опасно, готово вырваться наружу и нанести свой сокрушительный удар.

Ванька снова сжал в руках нож и продолжил бесшумное движение по помещению. Звук не стихал, усиливая и наращивая темп. Дверь, располагавшаяся напротив начала дёргаться. Ручка сотрясалась под чьим-то воздействием. Солдат отпугнул пса и мгновенно прильнул к препятствию, чьи движения не успокаивались. Парень сосредоточился, схватился за ручку, приподнял нож и резко дёрнул, заставив дверь отскочить в сторону. Воцарилась мгновенная тишина. Ванька, не моргая, смотрел на то, что предстало перед ним и не верил собственным глазам.

— Папа?!

Сердце Ваньки начало биться так быстро, что казалось, будто оно выскочит из груди, а дыхание стало тяжёлым и нерегулярным. Он не мог поверить, что перед ним стоял его отец. Лицо того, кто предстал перед солдатом, хоть и было похоже на образ из детства, но сейчас оно исказилось до неузнаваемости. Мёртвенный цвет кожи, превратившейся из смуглого в синеватое, глаза пусты и безжизненны. Ванька видел еле заметные следы трещин и разломов, словно кожа рассыпана на части и это не могло не привести в дикий ужас. Сущность издала пронзительный и противный звук, похожий на скрежет металла. Он почувствовал, как кровь сворачивается в жилах. Образ отца, превращённого в это, проникал в самое глубокое сознание.

Пёс на заднем фоне тихо завывал, склоняясь под натиском страха и паники. Он медленно пятился назад и начинал крутиться вокруг своей оси в поисках убежища. Громкое и частое дыхание бешено разгоняло кровь по венам.

Погрузившись в собственные страхи, не веря своим глазам, Ванька упустил момент, когда кривое тело отца, резко вскинув плечи, двинулось на него, распахивая бездонную пасть и извергая омерзительный запах гнили. Солдат с трудом заставил себя очнуться, сунуть нож в карман куртки и голыми руками броситься на собственную защиту, не нанося вреда отцу. Он силой оттолкнул существо внутрь комнаты, заставив мёртвое тело с грохотом, свалиться на пол. Послышался отчётливый хруст костей и зомби закорчился в неестественных позах, пытаясь принять удобную, чтобы броситься на добычу. Серёга кинулся на помощь хозяину, стараясь удержать мертвяка. Заливистый лай заполнил помещение, перебивая ужасающие хрипы. Ванька метался по комнате, собирая любые тряпки, разрывая их, чтобы связать напавшего.

— Я вылечу тебя, папа. Слышишь? Я сделаю всё, чтобы смогли жить дальше. Мы поедем в больницу. Найдём вакцину, если это вирус. Ты поправишься и расскажешь мне всё о смерти мамы.

Серёга продолжал бросаться на зомби, то напрыгивая, то отпрыгивая назад. Ванька приблизился к отцу и начал связывать его запястья. Мужчина корчился, распахивая пасть, чтобы укусить сына, но парнишка скрутил кусок старой футболки и запихал в рот так, что трещины на коже в мгновение превратились в рваные раны. Цепляясь кривыми пальцами, зомби царапался ногтями о плотную ткань куртки и штанов. С трудом удерживая равновесие и самообладание, солдат продолжал скручивать мертвеца, сглатывая душевную боль от вида того, кого любил всем серцем.

— Прости папа, прости меня…

Закончив с ногами, обмотав тело крепкими ремнями и прочно зафиксировав их, Ванька оставил отца посередине спальни, позвал за собой Серёгу и направился проверять другие комнаты. Квартира оказалась пуста. Тишина вернулась в помещение, заставив солдата пройти на кухню, устроиться за обеденным столом и громко выдохнуть.

— Что это за дрянь такая, а, Серёга?

Пёс, скуля, опустился у ног солдата и прикрыл нос лапами. Ванька пригнулся, чтобы погладить собаку:

— Не бойся, дружок, мы найдём выход… Но сначала, ты, наверное, голоден.

Серёга радостно подскочил с места, высунув мокрый язык. Ванька поднялся, заглянул в холодильник и достал пару банок тушёнки, пяток яиц.

— Так, тебе одну порцию мяса, мне вторую, а так как ты не ешь яйца, наверное, то горячее для меня.

Поставив пустую тарелку на пол и наполнив её тушёнкой, солдат пожарил яичницу, разбавил консервами, и оба смакуя захрустели изредка, посматривая друг на друга.

В дорогу

Солдат суетился по квартире в поисках подручных средств для транспортировки отца к машине. Осматривая каждый уголок помещения, он выстроил в коридоре три стула, достал из отцовской заначки деревянную планку и шуруповёрт, прикрутил доску к сидушкам и поднял, проверив, закрепилось ли изделие. Убедившись, что носилки готовы, он вернулся к холодильнику, распахнул свой рюкзак и забил его остатками консервы, добавил пару пакетов макарон и круп, налил в пустую пластиковую бутыль воды и отыскал спички. Немного поразмыслив, парень пристроил пару ножей на ремне, ножки от сломанных стульев, на всякий случай спрятал в боковых карманах рюкзака и удовлетворённо кивнул животному.

— Так, это всё на крайний случай, Серёга, не проси и не требуй без надобности. Судя по всему, нам эти заготовки очень пригодятся.

Пёс внимательно вслушивался в речь хозяина опуская и приподнимая уши, склоняя в разные стороны морду. Только Ванька прикрыл молнию рюкзака, как собака подпрыгнула и дружелюбно опустила лапы на солдата. Он погладил животное за ушком и закинул сумку на плечо.

— Пошли, нам осталось сделать главное, спустить папу и как-то устроить его в машине. Надеюсь, мы не заразимся, хотя если это передаётся воздушно-капельным путём, как коронавирус несколько лет назад, то мы уже больны и ничего не поделать.

Ванька снова погладил виляющего хвостом пса и направился в спальню, прихватив с собой самодельные носилки. Мужчина шипел, корчился, его силы, казалось, росли с каждой минутой и солдат снова застыл. Он жалобно смотрел на отца, вспоминая, каким тот был раньше и как сильно любил маму. Ему не верилось, что папа мог убить её в нормальном состоянии. Он бы не посмел. Рука бы не поднялась. Собака зарычала, когда зомби шумно перевернулся на полу.

— Так, ладно, нам надо найти ещё ремни, — бормотал Ванька, начав искать по шкафам нужную вещь.

Пространство заполнялось одеждой, валившейся из предмета мебели, где солдат увлёкся поисками крепких поясов или чего-нибудь годного для перевязи мертвяка. Опустошив все полки и ящики, он аккуратно сложил рядом с собой кожаные ремни и найденную статическую верёвку, корой отец когда-то часто пользовался, работая электриком.

— Так, Серёга, сейчас мы привяжем папу к носилкам, прочно закрепим его и спустимся к машине, ты главное — держись рядом и не отставай, понял?

Пёс закружился вокруг, не спуская глаз с зомби, который и не думал успокаиваться, рыча и брыкаясь. Резкие и хаотичные движения ломали его же кости, наполняя комнату приглушённым хрустом, от чего у Ваньки каждый раз кривилось лицо. Парень так желал спасти отца, что совершенно не думал о том, что станет с ним, если цель удастся. Сможет ли мужчина встать на ноги, излечить переломы и жить, как прежде. Страх перед этой неизвестностью пугал, но не останавливал солдата. Он должен и обязан всё исправить.

Устроив носилки у тела зомби, Ванька приблизился к нему. Серёга завыл, начал хватать солдата за одежду и оттаскивать от опасности, но тот лишь отмахивался, цепляясь за ткань и двигая отца к назначенному месту. Кляп во рту уже пропитался кровью, которая сочилась и стекала на футболку, окрашивая её в чёрное пятно. Трещины на лице разрастались, заставляя кожу оголять мясо, временами просвечивая кости. Парень старался не заострять на этом внимания, не думать о худшем.

— Это пройдёт, папа. Всё заживёт, — твердил, стирая рукавом пот со лба, не веря собственным словам, и отгоняя надоедливого пса, который и не думал успокаиваться.

Лай собаки становился всё громче, эхом, отлетая от мрачных стен утопавшей в сумерках комнаты. Но Ваньку не тревожил этот настойчивый звук. Верёвки и ремни, предварительно уложенные под носилками, ожидали своего часа и вот когда солдат последним рывком затащил тело отца на них, он принялся связывать зомби. Грудная клетка казалась самым сложным местом. Парень схватился за края кожаных поясов, глубоко вдохнул и начал стягивать их. Мужчина издал нечеловеческий рык, и кляп провалился в глотку, освободив пасть, залитую кровью. Ванька мгновенно отстранился, свалившись на пол. Мертвяк кривлялся, царапая искорёженными зубами воздух.

— Тряпку, мне нужно тряпку.

Осмотревшись, солдат схватил очередную футболку, разорвал её и сунул в пасть. Выдохнув с облегчением, он снова натянул ремни и щёлкнул застёжку, зафиксировав грудь и плечи. Зомби неистовствовал, злость нарастала, движения становились яростнее. Ванька чувствовал, что нужно торопиться. Собравшись духом, он связал верёвкой ноги и схватился за ремень в районе живота. Застыв на мгновение, он дождался, когда руки отца сойдутся и резким рывком соединил защёлку. Откатившись подальше, подозвал к себе пса. Тот послушно прильнул, облизывая хозяина.

— Ещё не всё, дружок. Нам пора в путь. Держись рядом, не отставай, не лай, лапами перебирай бесшумно. Я понесу отца на спине. Пошли.

Ванька приблизился к носилкам. Мертвяк неустанно корчился, заставляя предмет трещать, ремни и верёвки напрягались от натиска и давления. Серёга снова залился в звонком лае. Солдат схватился за носилки у головы зомби и приподнял, закинув на торчащую доску рюкзак. Он небрежно съехал вбок. Придерживая конструкцию, парень аккуратно развернулся, чуть присел и опустил груз, ровно расположив на спине. Распрямив ноги, он попробовал сделать шаг. Тяжёлая сумка ударила по плечу и так и осталась висеть рядом, немного сковывая движения.

— Серёга, вперёд!

Пёс на секунду притих и бодро вылетел из комнаты, остановившись, чтобы проверить хозяина. Ванька фыркнул на него, крепко держа носилки руками. Дыхание сбивалось, становилось громче и чаще. Продвигаясь вперёд, парень уже через пару метров почувствовал всю тяжесть груза на спине, вдохнув носом, он медленно выпустил воздух ртом и уверенно поспешил на выход.

— Дверь, вот же, а…

Уткнув низ носилок в пол, но не отходя от них, он клацнул защёлку и распахнул препятствие. Пёс тут же ринулся наружу, перебирая лапами вниз по ступенькам.

— Эй, мне ещё закрыть надо, шустрик!

Развернувшись, не выпуская груз из рук, Ванька захлопнул металлическую дверь и спешно ступил на первую ступеньку. Отец за спиной захрипел, начиная снова дёргаться. Солдат покачнулся от тяжести и глубоко вдохнул и припустил хода. Серёга нервно носился то спускаясь, то поднимаясь, будто проверяя, всё ли в порядке. Парень, стараясь не слушать хрипы зомби, не поддаваясь натиску груза, пытался не тормозить. С каждым шагом он ощущал, как росла усталость, но отгонял это чувство.

Часто останавливаясь, Ванька прислушивался и осматривался, чтобы никто не видел, не набросился и не устроил панику. Он боялся, что отца могут забрать, покалечить или убить. Страх вынуждает людей на необъяснимые поступки, вплоть до самых низких. В глазах ужаса каждый из нас может сделать то, чего от себя не ожидает. Это не оправдывает людей, но даже в глазах закона, состояние аффекта является призывом к ослаблению наказания.

Мама, может, она всё-таки жива? Может, записку писал вовсе не папа? Иначе получается, что он знал о том, что заразился и сам себя закрыл в спальне. Может есть смысл поискать её? Спасти. Мысли отвлекали Ваньку от груза. Пошатываясь из стороны в сторону, ударясь о холодные стены подъезда, превозмогая усталость и боль в ногах, он приближался к цели. Виски пульсировали, воздуха не хватало, грудь сдавливало, но только подъездная дверь показалась впереди, как парень припустил. У выхода уже стоял Серёга, встречая хозяина. Ванька приложился всем весом на приоткрытое препятствие и навалился на него, сдвинув с места. Оказавшись на улице, он на мгновение опустил носилки, встряхнул руки и поторопился к машине.

Аккуратно уложив носилки на землю, Ванька достал нож, просунул его лезвие между каркасом машины и дверцей багажника. Скрежет железа был неприятен, заставляя лицо искажаться, чем делало движения неуверенными и медлительными. Нащупав защёлку, Ванька приложил усилия и дёрнул рукоятку, багажник распахнул свою пасть. Внутри небрежно лежали небольшая аптечка, огнетушитель, верёвки и запаска. Прикинув и взвесив за и против, солдат вытащил колесо и уставился на отца.

Пёс кружился вокруг зомби, напрыгивая и отскакивая от предмета его агрессии. Рычание будто раздражало мертвяка, который так и норовил выплюнуть кляп и схватить животное. Раны на лице всё разрастались. Глаза становились совсем бледными, будто прозрачная мутная пелена обволокла их. Ванька смотрел на перевоплощение мужчины и с каждым мгновением всё больше терял веру в исцеление, но сдаваться не собирался.

— Серёга, фу! Отойди и не мешайся!

Но собака не отступала, хватая солдата за одежду и оттягивая его от опасности. Ванька грозно выставил ладони и громко хлопнул прямо перед его мордой. Животное отскочило.

— Давай, пап, я сейчас тебя отвяжу от носилок и устрою в багажнике. Ты уж прости, что так, но я боюсь за Серёгу, да и под его лай ехать будет невозможно. Путь предстоит недалёкий, и постараюсь потише, чтобы не укачало.

Под звук собственного голоса и скулёж пса, Ванька расстёгивал ремни и развязывал верёвки. Не учёл он лишь одного, как переместить отца в багажник голыми руками. Сообразив, поискать перчатки в салоне, он нацепил строительные и на свой страх и риск, обхватил плечи отца, приподнял и почти волоком скинул в тесный багажник. Поправив ноги и голову, услышал хруст костей и скривился.

— Боже, у него и так всё тело переломано, ещё и я добавил… Серёга, поехали!

Прикрыв багажник, Ванька уселся за руль, Серёга пристроил мохнатую задницу на пассажирском, рядом. Провода быстро сработали, и мотор послушно взревел, а пальцы сами потянулись к магнитоле. Среди десятков молчаливых радиостанций, издающих лишь помехи, парень уловил едва слышные звуки, похожие на человеческий язык.

— Стоп, кажется, что-то есть. Кажется, эта работает, хоть и понятно так себе…

«Всем живым и внимающим человеческую речь мой пламенный привет. Каждый день, вот уже две недели и не по собственной воле, а по стечению обстоятельств, я стал своего рода корреспондентом в этом чертовом кровавом аппокалипсисе, и моя задача каждый день проговаривать вам о том, что происходит…»

Звуки становились все четче. Ванька взглянул на пса, который уже улегся рядом на сидении и погладил его за ухом. Хвост собаки автоматически завилял, выражая радость.

— Отлично, пока едем к больнице послушаем, да, Серега?

Пес привстал, высунул мокрый язык, облизнулся и снова улегся. Ванька вдавил педаль сцепления, плавно выжал и прибавил газу. Машина тронулась с места, полностью затмив своим ревом рычание со стороны багажника.

«…Это началось ровно три недели назад. Телевидение тогда сообщило, что на территорию России внезапно проникли какие-то якобы насекомые, типа комаров или мух, которые атаковали людей стаями. Они не просто кусали, а почти выжирали кусками кожу. Люди страдали, испытывали невыносимую боль. Все абсолютно обращались в больницы. Все известные нам клиники были заполнены искусанными пациентами, и все получили просто прививки от бешенства.

Кто-то, когда-то, в то время, из телевизионщиков предположил, что это шутка, которую разыграли некие искусники. Но уже спустя неделю, когда мир превратился в хаос, когда некоторые сёла и посёлки начали пожирать друг друга, появилась ещё одна информация, что, скорее всего, США в секретной лаборатории разрабатывала вирус, который передаётся именно насекомыми. Я склонен верить в эти слухи, что все эти комары были выпущены именно оттуда. Но, как и каким образом это было сделано, никому не известно.

Все, кто меня слышит, все, кто ещё жив, все, кто по каким-то причинам ещё не столкнулись с живыми мертвецами, призываю вас, будьте осторожны и внимательны, не вступайте с этими животными в контакт. Их невозможно излечить, их практически нереально убить, если только размозжите им мозги.

Берегите себя, и если вам негде спрятаться, ловите мою радиостанцию и пришлите мне свою весточку, а я в ответ дам вам свои координаты. Рано или поздно мы встретимся. И помните, болезнь неизлечима, не стоит биться за жизнь ваших родных, не стоит биться за жизнь ваших любимых, иначе вы сами станете такими же, как они, живыми мертвецами.

Сегодня у меня всё, встретимся завтра в то же время. Да хранит вас Господь!»

Ванька слушал эфир молча, не произнеся ни слова. Дорога приближала его к цели, остался лишь один поворот. Пёс смиренно сидел, не издавая ни звука. Улицы были совсем пусты, лишь изредка мелькали тени между строений.

Они повсюду, но не везде

Только молчи

Машина медленно въезжала в искорёженные ворота. Ванька облокотился на руль и с усердием всматривался в представший перед ним апокалиптический мир. Пёс Серёга неустанно вертел рыжей мордой иногда подвывая, будто понимая и сопереживая всему, что видел.

Территория больницы заливалась кроваво-грязными оттенками в отблеске едва прорывающегося сквозь облака солнечного света. Некогда привычная и беззаботная обитель, сейчас оказалась наполненной зловещей угрозой. Жуткие тени тянулись от каждого угла, словно древние монстры, готовые проглотить любого, кто осмелится войти в этот адский анклав.

Центральный вход в больницу, который уже мелькал перед глазами гостей, обычно напоминающий о тёплой надежде на излечение, теперь словно врата в ад. Сломанные, запятнанные кровью стёкла окон предстали дьявольскими узорами алого раскраса, искажая представление о совсем недавнем безопасном прошлом. Зловещие войлочные следы на мокром асфальте уводили глубже во тьму, указывая путь к источнику зла.

Тёмное, укутанное серостью небо над головой казалось недвижимым, словно предвестие беды. Воздух, пропитанный запахом гнили и страха завладевал солдатом и его спутником. Мрак тесно прижимался к коже, заставляя сердце замирать от напряжённого ожидания.

Это яркое продолжение кошмара, где зомби, смерть и хаос стали очередной реальностью, разрушая всё, что было раньше. Добро пожаловать в ад, добро пожаловать в мир, где выживет только сильнейший.

Машина остановилась прямо у неприметной бетонной лестницы, мотор стих, будто вливаясь в кровавый блюз оживших мертвецов, хозяйничающих здесь. Ванька взглянул на Серёгу, погладил его за ухом и распахнул дверь, стараясь не создавать шума. Дожидаясь, когда пёс присоединится к нему, накинул на плечо рюкзак и машинально вытащил из бокового кармана ножку стула, предварительно подготовленную для обороны.

Он не знал, поможет ли такое оружие выжить. Не знал способа убить монстров. Не был даже уверен, что желал им смерти больше, чем излечения. Каждый в этом мире достоин жить. Ванька не имел права решать, чьё время пришло. Спасая собственную шкуру, он способен убить многих, но не был бы рад такому исходу?

— Тише, Серёга, прошу. Надо быть осторожнее. И не крутись, где не просят. Понял меня?

Пёс смотрел преданными глазами на хозяина, словно соглашаясь с каждым словом, но морда так и крутилась по сторонам в ожидании опасности. Ванька крепко обхватил пальцами свою дубинку и озираясь направился к входу.

— Слишком тихо, не к добру…, — шептал еле слышно, минуя ступеньку за ступенькой.

У стеклянных дверей парень приостановился, всматриваясь внутрь помещения, в надежде заметить там живых людей, но зловещая тишина продолжала играть с ним, заставляя мозг генерировать самые кровавые и жестокие сцены. Сердечный ритм тревожным отголоском пульсировал в висках, когда солдат коснулся металлической ручки и потянул на себя, повисшую на одной петле дверцу. Неприятный скрежет оглушил безмолвную округу. Пёс отодвинулся чуть назад, осматриваясь и поджав хвост. Ванька ещё крепче сжал ножку стула, согнул ноги в коленях, будто готовясь наброситься на первого встречного, и сделал шаг, проникая внутрь.

В холле больницы царила гробовая, напряжённая и устрашающая тишина. Серёга устроился рядом с хозяином почти в центре, водя влажным носом по сторонам. Ванька же не верил своим глазам, изучая обстановку. Кровавые белые халаты разбросаны повсюду. Множество тетрадей и бумаг хаотично валялись, впитывая с влажного кафеля алую жижу. Взгляд остановился на стойке ресепшена. За ним на полу виднелась пара коричневых женских туфель.

Сердце солдата забилось неестественно быстро, когда он медленно двинулся к цели. Взору постепенно открывались стройные ноги, укороченная, но строгая юбка, светлая блуза с каплями засохшего кошмара на ней и вот он уже смотрел на то, что осталось от жертвы. Липкие слипшиеся волосы, дыра, зияющая на шее, откусанная щека и чёрное пятно вместо глаза. Труп у ресепшена вызвал нестерпимую тошноту, и парень согнулся, притягивая к себе мусорное ведро, но сдержался. Тяжёлое и глубокое дыхание помогло выпрямиться и справиться с недугом. Серёга был рядом, но заметно нервничал, стараясь оттащить хозяина от трупа, но тот лишь отпугнул пса и прильнул к девушке.

— Бедная, как же ей досталось, — шептал, всматриваясь в мёртвую посиневшую кожу. Он изучал нежить и не желал верить в то, что видел. Его отец выглядел так же. Те же пузыри, такие же трещины, заплывшие белой пеленой глаза.

На свой страх и риск коснулся укуса на шее, как труп резко схватил его за руку. Пёс, визгливо склоняясь, крутился на месте, дёргал Ваньку за штанину и тащил назад, чувствуя опасность. Но Ванька отбивался, стараясь скинуть с себя цепкие мёртвые пальцы. Зомби распахнула пасть. Наружу вырвался нечеловеческий рык, сопровождающийся запахом гнили. Солдат не упуская из ладони руку мервячки, поднял свою дубинку и нанёс первый удар по черепу девушки. Кровь брызнула на кафельный пол, заставив его крепко зажмуриться и немного отпрянуть. Но ярость и страх не остановили. Удар за ударом опускались на голову жертвы, превращая её в кровавый сгусток. Оглушительный треск ломающихся костей пронзал воздух. Обломки разбитого черепа разлетались, заставляя дрожать от ужаса собственных действий.

С трудом остановив себя, солдат отскочил, не спуская глаз с того, что сделал. Отползая к противоположной стене, он пытался сопротивляться нарастающей внутри панике, которая заставляла всё тело содрогнуться, будто в помещении было жутко холодно. Парень поджал ноги и обхватил их руками, словно успокаивая буйные мышцы.

Он раскачивался взад-вперёд, заставляя мысли и сознание, прийти в себя от гнетущего внутреннего терзания. Кровавые руки истошно ныли покалывающим чувством ужаса, ощущением безысходности и от силы ударов, которой он так жестоко изувечил монстра. Зомби, которое когда-то было человеком, теперь лежало перед ним в вязкой жиже металлического запаха, покрытое толстым слоем обуглившейся крови и мозгового вещества с примесью костных остатков.

Ванька закрыл глаза. Он запомнил лицо зомби навсегда. Агонию, в которой нечисть билась, прежде чем её жизнь была покончена его руками. Удар за ударом, пока голова зомби не стала лишь месивом крови, костей и разорванных тканей.

Солдат не мясник, он защитник. Именно этому учили в армии. Он посмотрел на свои руки, увидев в них не инструмент защиты, а орудие смерти. Мучительные мысли и чувства бушевали в его душе, заставляя сомневаться в собственной человечности. Чем сейчас отличался от этого монстра?

Сквозь горечь понимал, что это был акт выживания, но страшная тень ужаса была вывернута наизнанку от его действий. Он не сможет забыть момент, когда его человеческая сущность столкнулась с жестокой необходимостью уничтожения угрозы. В сердце образовывалась пропасть, тянущая его на дно собственной души.

Серёга прильнул к нему и сел, аккуратно положив лапу на колено. Молчание и тишина вновь вернулись в кровавый холл больницы. И в это мгновение Ванька осознал, что вирус — правда. Что его отец, один из тварей. И что мать навряд ли можно найти. А вот о спасении заражённых он до сих пор теплил надежду.

— Если есть болезнь, значит должно быть и лечение, — бубнил невнятно содрогающейся челюстью. — Мы найдём лекарство, Серёга. Найдём его.

Глубокий вдох, наполнивший рецепторы запахом свежей крови и смерти заставил солдата подняться. Он поправил рюкзак, вновь сжал ножку стула покрепче и, жестом позвав пса за собой, направился к тёмному коридору. Ванька решительно следовал к лифту, точно зная, где тот находился. Мрак беспощадно окутывал помещение, поглощая последние проявления света. Где-то вдали боролись за жизнь едва работающие лампы, изредка вспыхивая и снова угасая. Подойдя к лифту, надавил на кнопку вызова, но ответа не последовало. Он знал, что время играет против него, и твёрдо решил обойти проблему, держа путь к лестнице.

Но до слуха донёсся с трудом различимый приглушённый плач. Неуловимый шёпот витал в воздухе, как зловещее предзнаменование. Возвращаясь на шаг назад, Ванька вслушался, пытаясь разобрать источник звука. Серёга уже бросился к предмету, издающему шорох и признаки очередного страха, а может даже жизни. Теперь солдат и пёс точно знали, лифт оказался не пустым. Что-то, или кто-то, находился внутри. Ванька воинственно схватил дубинку и быстрым шагом направился во тьму, чтобы увидеть то, что скрывалось от глаз.

Замедляя темп, солдат прижался к стене, продолжая вслушиваться в звуки внутри кабины лифта. Всхлипы не прекращались, их изредка разбавлял едва слышимый стук. Серёга без устали крутился рядом, то и дело скользя лапами по дверце, эхом разнося металлический скрежет по длинному пустому коридору. Пёс словно пытался откопать кого-то или что-то, но когда не получалось, начинал подвывать и напрыгивать на хозяина, искав поддержки. Ванька в очередной раз оттолкнул собаку и тихонько постучал, ожидая ответа.

— Ты ранен? — прошептал, настороженно обернувшись.

Реакции не последовало, но Серёга с новой силой ударил по дверям и внутри раздался шум, будто нечто упало на кафельный пол и разнесло звук, отрывая от замкнутых стен, выпуская наружу. Пёс не выдержал напряжения, отскочил чуть назад и на мгновение склонившись, резко поднял морду и взвыл. Ванька недоумённо обернулся на животное. Испуганные глаза пронзали собаку, накапливая внутри тревогу.

Солдат замер. Секунды сейчас казались ему вечностью. Головой он чётко понимал, что вой мог разбудить монстров, таящихся в мрачных коридорах. Была ли у него надежда, что опасность минует? Возможна ли хоть какая-то вера в то, что мертвяки не услышали этого визга? Озираясь по сторонам и сжимая всё крепче ножку стула, Ванька не упускал из вида ни одного поворота, ни единого звука. Минута. Другая. Уже начинало отпускать, мышцы потихоньку расслаблялись, когда до слуха донёсся нечеловеческий рык, за ним последовал ужасающий скрежет, будто стены разрывались, предупреждая о надвигающейся опасности. Картину дополнили шаркающие шаги, приближающиеся справа и слева.

Солдат осознавал, что оказался в западне. Пёс забегал вокруг, хватая лапами штаны, прикусывая сапоги и тянув парня в сторону.

— Что ж ты за пёс такой, — проворчал Ванька, осуждающе смотря на Серёгу. Мохнатый склонился, демонстрируя свою вину. — Эй, там! — Он аккуратно проголосил в двери закрытого лифта, — Я вернусь за тобой. Не издавай звуков, они идут.

Солдат не ждал ответа, не надеялся на реакцию. Он хлопнул ладонью по бедру, позвав пса и отойдя от лифта на пару метров, изучил лестницу. Там было слишком тихо. Очередной рык заполонил коридоры, донося шуршание ботинок, которые стремительно приближались. Ванька сделал знак собаке, пропуская вперёд, и ступил на первую ступеньку, но услышал голос:

— Помоги мне!

Парень вновь спустился, прильнул к дверям и прошептал:

— Только молчи. Я вернусь. Обещаю.