Бесплатный фрагмент - Билет на тот свет

РОДИОН РЕССЕТ
БИЛЕТ НА ТОТ СВЕТ
Пролог

Интересно наблюдать со стороны, как играет человеком Судьба! И даже замечательно, если она вдруг выносит его на гребне бурной волны куда-нибудь высоко наверх, наделяет его тайными познаниями, необычайной долей какого-нибудь очень невероятного везения или фантастического счастья!

А если наблюдаешь за всем этим вовсе не со стороны? Если являешься непосредственным участником этих сказочных явлений? Если Судьба — не гребень бурной волны, а фатальный водоворот захватывающих событий, затягивающих человека в бездну?

Если бы все эти жизненные коллизии возможно было не только предвидеть и предсказать заранее, но и предотвратить их, помочь попавшему вдруг в беду человеку, подобно мифическому титану, имя которому — Прометей…

Золотые горы

Миха Калган был слегка худощав, роста гораздо выше среднего, темноволосый и голубоглазый. Худые, длинные и жилистые руки его заканчивались широкими ладонями, которые он изредка складывал в огромные кулаки. Симпатичное лицо его с широкими скулами, небольшим носом и густыми черными бровями, наверное, часто нравилось девушкам. Мой друг Серёга за глаза называл его Калган. И как я узнал позже, фамилия Михи была — Калганов.

В ту пору он был женат уже во второй раз на своей остроносой и толстозадой однокласснице по имени Люда. Миха был очень счастлив в браке с этой Людой. Так мне казалось. Они вместе воспитывали двухгодовалую дочурку Манюню, так Миха называл свою маленькую дочку Машеньку. Жили они тогда очень небогато в двухквартирном доме под номером семь на Цветочной улице в Фокино. Этот совсем небольшой посёлок располагался в двадцати километрах от Брянска. Миха разъезжал здесь на ржавой допотопной вазовской «копейке» бежевого цвета и всё время ласково называл её «лохматкой». Во дворе у Михи вдрызг догнивал уазик — «буханка», на котором он изредка выезжал в лес за грибами.

О своём первом браке Миха почти не вспоминал. А между тем от первой жены у него родилась девочка, с которой он не общался, никакой материальной помощи ей не оказывал по причине того, что, с его слов, бывшая жена запрещала ему видеться с ребёнком. Она жила в отдаленном районе города на Новостройке, где Миха, якобы, оставил ей благоустроенную трёхкомнатную кооперативную квартиру. Имени своей первой жены Миха никогда и не называл, как, впрочем, и имени своей первой дочери тоже. Упоминал как-то раз, что его «бывшая» нелегально промышляет «мамочкой» в местном отеле «Командор», находящемся на улице Тельмана в Володарском районе. А его дочка, как я потом узнал позже, окончила школу милиции и по распределению уехала жить и работать в другой город. Она напрочь отказалась признавать в Михе своего отца.

Однажды в гостях у Серёги за рюмкой водки, тогда совсем ещё не зная меня, Миха вдруг предложил мне заняться интересным и очень «доходным» делом. В чём суть этого дела, Миха пояснять не спешил и с тупым упорством добивался от меня моего согласия. Делая вид, что согласен, я крепко жал широкую жилистую руку Михи, давая ему «добро», а сам был уверен, что наутро он просто забудет про весь этот «пьяный базар». Однако Миха не забыл и через неделю вернулся к этому разговору уже на трезвую голову.

Заявившись в отдалённый район Брянска ко мне домой на Новый городок без предупреждения, Миха вызвал меня на прямой разговор в соседний скверик перед домом культуры имени Медведева, и там, заговорщически озираясь по сторонам, произнёс:

— «Децис», «Фьюри», «Раунд-ап»!

Я в недоумении тупо смотрел Михе в его голубые глаза, пытаясь искренне понять, о чём это он?

— Знаешь, что это такое? — быстро спросил он.

— Понятия не имею, — пожал я плечами.

— Да! Об этом мало кто знает… — гордо заявил Миха.

— И что же это? — полюбопытствовал я.

— Это инсектициды!

— Что? … — я непонимающе развел руками.

— Отрава это… для всяких насекомых! Понял? — пояснил Миха, —

уничтожает их на клеточном уровне, — блеснул он эрудицией.

— И что теперь? Ты, видно, собираешься предложить мне заняться отравой для насекомых? — усмехнулся я.

— Эх! Коля! Коля! Ничего-то ты не понимаешь… Но так уж и быть! Если уж ты за рюмкой чая дал согласие на сотрудничество со мной, то я посвящу тебя в суть этого весьма прибыльного дела!

Спустились сумерки, и вокруг стало уже довольно-таки темно, но Миха и не думал беспокоиться о позднем времени. Мы долго сидели на лавочке в скверике, и он с каким-то большим упоением рассказывал мне, какие огромные выгоды сулит это весьма доходное предприятие!

— Этими инсектицидами, — негромко говорил Миха, — можно разжиться нахаляву в любом сельхозпредприятии. Понимаешь ли, государство наше выделяет немалые квоты на обработку земель от насекомых и всяких сорняков, а сельхозпредприятия эти сейчас в загоне, никто ничего не сеет, не заготавливает и не выращивает. Колхозникам эти лишние инсектициды просто по барабану! У любого директора такого сельхозпредприятия за долю малую можно легко и просто получить официальную разнарядку на несколько больших пятилитровых пластиковых канистр этого ядовитого препарата, а затем отоварить данную разнарядку на государственных складах гербицидов и инсектицидов в посёлке Куровском под Москвой!

— И мы с тобой будем бегать с лейками по этим грядкам, травить поганых насекомых! Так, что ли? — усмехнулся я.

— Нет! Ты зря смеёшься, Коля! При «совке» эту отраву тоннами распыляли над полями с самолётов — и ни клеща тебе, ни саранчи, ни колорадского жука, как теперь! Лейки здесь не причём… Отнесись, пожалуйста, серьёзно к тому, что я тебе говорю! Полученную нахаляву отраву мы с тобой, Коля, аккуратненько расфасуем в ампулы по пять миллилитров… Ты можешь теперь представить себе, сколько ампул получится из одной такой канистры препарата?

— Нет, не могу! Посчитать надо… — растерянно сказал я.

— А ты посчитай! — сказал Миха, закуривая сигарету, и протянул мне свой карманный калькулятор «Citizen».

— Если в одном литре тысяча миллилитров, а в канистре пять литров, то отравы в канистре пять тысяч миллилитров! Если в одну ампулу фасовать по пять миллилитров отравы, то из одной канистры получится одна тысяча ампул! — горделиво заявил я, отстраняя Михин калькулятор.

— Во-о-от! Оптовая закупочная цена одной такой ампулы десять рублей! Умножай на одну тысячу ампул! Десять тысяч рублей лишь только с одной канистры получается! И это с учетом того, Коля, что отрава достаётся нам с тобой нахаляву! — многозначительно задрав указательный палец правой руки вверх, сказал Миха.

— Ещё вопросы есть? — гордо спросил он.

— Есть! Где будем брать ампулы? Как будем фасовать? А самое главное, как мы будем реализовывать этот специфический товар? К тому же, как я понимаю, он ведь, по большей части, сезонный? — закидал я вопросами Миху.

А он как будто ждал этих вопросов:

— Коля! Обижаешь! Всё уже давно продумано до самых мелочей! Распаляясь всё больше, Миха говорил с азартом.

— Ампулы мы тоже будем за копейки покупать на аптечном складе города Орла — это раз! Во-вторых, фасовать товар будем у меня дома, в Фокино, временно, пока не разбогатеем и не снимем себе в аренду подходящее помещение. Запаивать готовые ампулы мы будем при помощи газовых горелок. У меня дома есть пара штук, нам на первое время хватит. Плюс два кислородных и один газовый баллон имеются. Не волнуйся, технология уже отработана!

— А сбыт? Сбыт! — взволнованно допытывался я, полностью загоревшись идеей Михи.

— Не забегай… поперед батьки в пекло! — закуривая очередную сигарету, отрезал он. — Сбыт — это дело серьёзное, Коля! Его можно легко осуществлять через широкую сеть хозяйственных магазинов, баз «Сортсемовощ» в различных городах, и не только нашей области: Клинцы, Новозыбков, Трубчевск, Климово, Стародуб, Карачев, Севск! Соседние областные центры, между прочим: Калугу, Тулу, Орёл, Смоленск — тоже никто не отменял!

— А наезды со стороны конкурентов или всякой оборзевшей блататы? Может быть, и с «крышей» у тебя всё схвачено?

Я с некоторой долей иронии уставился на Миху.

— Да! И с «крышей» тоже! Интересующая тебя «крыша» уже налажена! В её роли здесь выступает местный областной авторитет по кличке «Вартан», если тебе что-нибудь говорит это имя, — Миха вскочил и бодро прошёлся вдоль лавочки туда-сюда, избавляясь от последствий долгого сидения.

— Я знаю одну маленькую частную типографию на Площади Партизан. Находится она по Красноармейской улице, дом шестьдесят. Полиграфия нам не понадобится. Опять же за копейки мы будем там заказывать этикетки. Это такие инструкции по применению нашего препарата на маленьком листочке газетной бумаги. Понял? Дёшево и сердито…

— Подожди-подожди! А сама фасовка товара? Каким образом ты планируешь фасовать свой препарат? Набирать его в огромный шприц, потом тыкать им в каждую ампулу? И как обезопасить себя? Ведь это же всё-таки яд? — недоумевал я.

— Да! Вот вопрос! Да? Ты знаешь ли, скажу тебе по секрету, Коля: прошлой зимой я ведь так и делал — из десятикубового шприца отраву разливал! Дышал через респиратор…

— Где? Дома разливал?

— Да! На кухне… У себя дома, в Фокино…

— А как же твоя семья — жена, ребёнок маленький?

— Ох, Коля! Жена, ребёнок! — горько ухмыльнулся Миха. — Они ведь всю прошлую зиму прожили у тёщи в городе, с моей маманей по соседству, на проспекте Станке Димитрова. Это со стороны кажется, что у меня в семье тишь, гладь, да божья благодать! На самом деле мы с Людой живём, как кошка с собакой! Потому и говорю тебе, Коля, что на первых порах устроить нашу производственную базу можно у меня в Фокино!

Он сидел на лавочке, нога на ногу, и курил какую-то дешёвую вонючую дрянь, то ли «Астру», то ли «Приму»:

— Прошлогодние запасы подходят к концу, — задумчиво дымя сигаретой, продолжил Миха, — сейчас на дворе апрель… Мы многое можем успеть уже в этом сезоне с тобой, Коля, при условии, что ты подтвердишь свои намерения работать со мной! Ты, наверное, из чувства ложной скромности не спрашиваешь меня, почему именно тебе я предлагаю это дело? Причём, совсем не зная тебя? Отвечу так: у меня очень мало времени для того, чтобы подыскивать себе надёжного компаньона, а о тебе я навёл справки. Серёга тебя отрекомендовал как высоко порядочного, честного человека, типа, с тобой — хоть в огонь, хоть в воду! Ты меня устраиваешь полностью! Остаётся выяснить: устраивает ли тебя дело, которое я тебе тут предлагаю?

— Не знаю пока, Миха, — неуверенно произнёс я. — Как минимум два моих вопроса ты оставил без ответа…

— Понимаю! Тебя волнует — ходил ли я уже этой тропой? Да! В том-то и дело, что я зову тебя уже в готовый бизнес! Его остаётся лишь преумножить и бурно развить! У меня уже есть знакомства и договора с директорами колхозов, где я получаю квоты на эти препараты! У меня уже даже подписаны контракты на госскладах в Куровском, это в Подмосковье, где я всегда без проблем получаю инсектициды! У меня уже полностью налажены связи в Орловском аптекоуправлении и договора на закуп ампул! Мой фасованный товар уже продаётся везде, на всех базах «Сортсемовощ», во многих хозяйственных магазинах и рынках нашей области, а также соседних городов! И ещё, хочу посвятить тебя в некоторые подробности своей биографии, Коля: я отлично учился в Москве, МВТУ имени Баумана, понятно? И считаю себя прирождённым инженером… На сегодняшний день я уже имею собственный проект аппарата по розливу отравы, назовём его — «дозатор». С твоей, Коля, и Божьей помощью я изготовлю и испытаю его за три дня, максимум, за неделю, — Миха снова нервно закурил, — и самое главное: по моим подсчётам за лето мы с тобой должны будем заработать аж по пятьдесят тысяч зелёных американских рублей!

Не решаясь ни возразить, ни согласиться с ним, я молчал…

— Ну, как? — после недолгой паузы спросил Миха, — тебе ещё нужно время подумать? Думай! Думай до завтра, Коля! А пока… Уже стемнело… Бывай здоров! Завтра перезвони мне и сообщи, наконец, о своём решении! Пока! — Миха крепко пожал мне руку и быстрым шагом направился к своей «лохматке», стоящей возле края скверика. Лишь в темноте ярко вспыхнули перед выездом на Литейную улицу Михины стоп-сигнальные фонари…

Я ещё долго сидел и размышлял над его предложением…

— До чего же убедительно Миха обещает мне эти «золотые горы»! Но как сложится этот сезонный бизнес, и сложится ли он вообще? — тихо задавал я вопрос сам себе.

Впоследствии я узнал, что мой Миха, действительно, когда-то учился в Бауманке, откуда его с треском выперли с третьего курса за прогулы и неуспеваемость! Но пока… Но пока я твёрдо решил дать согласие на предложение Михи и явился домой уже глубоко за полночь.

Именно тогда я впервые заподозрил, что с Михой творится нечто не совсем ладное. В голову лезли всякие разные неудобные вопросы, которые хотелось ему задать. Но я гнал от себя эту бурно набегающую нетактичность, поскольку тогда ещё очень плохо знал Миху.

«Дальше видно будет! Может, у нас и вовсе не выйдет никакого совместного бизнеса! Так зачем же тогда раньше времени приставать к малознакомому пока ещё мне человеку, засыпая его различными неудобными вопросами?» — мысленно успокаивал я себя.

Как оказалось, зря я этого тогда не сделал! Миху уже тогда начал одолевать «зелёный змий» … Господи! Если бы я уже тогда знал, каких усилий в будущем мне будет стоить это Михино пристрастие к алкоголю, которое и предопределит его печальный конец…

Импровиз

Михина «лохматка» летела по бетонной трассе Брянск — Москва. К ней был пристёгнут потрепанный легковой прицеп, выпущенный когда-то на местном автозаводе. Было около шести вечера. Солнце слепило и клонилось к закату. Зеленела трава, распускалась молодая листва на деревьях, весело пели птицы… В разгаре звенела весна!

Миха, полулёжа, сидел за рулём, скрестив ноги, и курил себе преспокойно в открытое боковое окно. Он был в очень приподнятом настроении, шутил и строил планы на предстоящую поездку, источая какой-то резкий, неприятный и острый запах…

— Из Москвы, как получим препарат, рванём по другой трассе!

— Какой?

— Тула — Орёл!

— Зачем? — поинтересовался я.

Докурив, Миха выбросил окурок в окно и продолжил:

— В Орле мы затаримся с тобой ампулами! Нам понадобиться ящиков двадцать, не меньше… это по моим прикидкам, а потом уже двинем домой! — он почти кричал, преодолевая сильный шум ветра из открытого окна.

— А куда ты их грузить собрался? Двадцать ящиков! Объём солидный! — засомневался я.

— Часть — в прицеп, а часть в салон поставим! — ответил он.

— А «лохматка» потянет? — недоверчиво спросил я.

— Обижаешь, Коля! Ещё как потянет! — Миха ласково стукнул по баранке своей вазовской «копейки».

Я криво усмехнулся…

— Правда, она по трассе едет… либо семьдесят, либо сто десять километров в час! — шутливо продолжил Миха.

— Это ещё почему? — с интересом спросил я.

— Прикормлена она у меня таким особым образом! — вкрадчиво пояснил он, многозначительно задрав вверх свой указательный палец правой руки.

— Да, ладно тебе! — не поверил я.

— Шучу-шучу! — засмеялся Миха, — иначе чихает, зараза!

— Понятно. А скрестить ноги и давить на газ левой тебе удобно?

Или это прикол такой? — снова поинтересовался я.

— Привычка! — коротко бросил Миха. — А у тебя, я заметил, посадка за рулём другая, профессиональная! Ты сидишь прямо, ноги вытянуты и полностью лежат на сиденье, руки опущены, не затекают, а поэтому и не устают. А я так не могу! Неудобно мне! И пусть я проеду меньше тебя и устану быстрей, но привычка — вторая натура, как говорится! — охотно пояснил он.

Мы помолчали немного, и Миха продолжил:

— Слушай, Коля! Я тут размышлял на досуге… Объём работы здесь слишком большой! Вот что нас с тобой ждёт, — после недолгой заминки сказал он.

— И что ты предлагаешь? — спросил я.

— Думаю, нужно взять ещё людей. Есть у меня на примете мужичок один толковый. Звать его — Жора. Фамилия — Жаров. Бывший лётчик сельхозавиации, кстати. Распылял при «совке» над полями всякую дрянь, так что толк в любой отраве знает. Ещё кореша твоего Серёгу можно взять в нашу компанию. Он, как мне показалось, коммерсант вовсе неплохой, с головой… Что скажешь?

— Хорошо, — одобрительно кивнул я.

Серёгу я знал к тому времени уже лет шесть. А вот хороший друг Михи — Жора Жаров, как я узнал после знакомства с ним, оказался зрелым мужиком с приличным пузом и явно лишним весом. Он был со мной примерно одного роста, с большими сильными руками. Тёмные волосы с проседью всегда аккуратно уложены. Карие глаза, нос крючком и одутловатые щёки делали его обыкновенным добрым малым с покладистым характером. Мне даже было удивительно: как он мог, пусть даже и в далёком прошлом, при таких габаритах летать на «кукурузнике»? Жора состоял в браке с миловидной женщиной по имени Вера. Но детей у них не было.

Миха, как я узнал об этом позже, за моей спиной уже давно вёл беседы и с Серёгой, и с Жорой в отношении организации совместного бизнеса, только мне об этом он не говорил ни слова.

Когда мы подъехали к Обнинску, Миха, проскочив автомобильное кольцо, повернул в сторону Москвы и остановил свою «лохматку» на обочине.

— Подмени меня, Коля! Что-то я уже устал, — попросил он.

— Ну, давай, — согласился я.

Мы быстро поменялись с ним местами, и я, настороженно продолжая принюхиваться к острому запаху, разящему от Михи, про себя подумал: «А не спиртным ли от тебя попахивает, родной?»

Однако вслух высказать свои хмурые предположения не решился, опасаясь обидеть его подозрениями. Да и вопрос мой прозвучал бы уже не актуально после нашей с ним рокировки.

Когда ржавая «лохматка» выскочила на МКАД и резво двинулась в направлении юго-востока, я был очень приятно удивлён: бетонный отбойник разделял проезжую часть надвое, по пять рядов в каждом направлении, новый черный асфальт ярко блестел от света модных фонарей освещения и даже был густо разукрашен белой разметкой, повсюду в глаза бросались яркие информационные табло, заранее предупреждающие о развязках и направлениях движения!

Испытывая наслаждение от такого качества дорожного полотна, совершенно позабыв о том, что я сижу за рулём Михиной «лохматки», а не своего «мерина», я нёсся по крайнему левому ряду со скоростью ровно сто десять километров в час среди немногочисленных машин по ночному кольцу, делясь своими незабываемыми впечатлениями с Михой…

— Вот это класс! Вот что значит не посещать столицу целых два года! А? Миха! Ты посмотри, как тут всё изменилось! — восторгался я, но он лишь неодобрительно улыбался мне в ответ и тихо мямлил что-то про скоростной режим шестьдесят километров в час в населенном пункте в соответствии с ПДД.

Не доезжая до развязки на Волгоградку, я напрягся и начал тормозить, заметив справа новое здание поста с белыми неоновыми буквами на крыше — «ДПС».

В светоотражающей форме несколько гаишников толпились там возле входа. Вдруг один из них резко выбежал на середину дороги с жезлом наперевес, остановил весь поток движущихся автомобилей, указал своей полосатой полочкой на «лохматку» и жестом потребовал принять вправо и остановиться пред постом!

— Ну, что ты? Блин, накаркал, Миха! — с некоторым чувством досады спросил я и смачно выругался.

Гаишник деловито и бодро подошёл к нашей «лохматке», невнятно представился, потребовал от меня предъявить водительское удостоверение и документы на автомобиль.

Нужно заметить, что в ту пору существовала балльная система: в придачу к «правам» полагалась карточка учёта нарушений, в которую гаишники вписывали штрафные баллы — по два или три балла, в зависимости от тяжести нарушения. Водитель, получивший в сумме свыше пятнадцати штрафных баллов, тут же лишался водительского удостоверения на неопределённый срок, автоматически отправляясь на пересдачу ПДД.

В моей карточке за лихую езду уже красовалось тринадцать штрафных баллов! В следующей же строке, где должны были стоять четырнадцатый и пятнадцатый баллы, уже значился прочерк. Это нынешней ранней весной в славном городе Клинцы, втором по значимости в Брянской области, я слёзно убедил местного гаишника в том, что не нарушал правила дорожного движения. Он милостиво сжалился надо мной и поставил в графу карточки мне этот злополучный прочерк…

Внимательно вглядевшись в мои документы, сержант-гаишник отступил от нашей «лохматки» и требовательным голосом по отчеству обратился ко мне:

— Владимирович! Пройдёмте, пожалуйста, на пост…

Вежливая фамильярность сержанта возмутила меня!

— А в чём дело? Что случилось? — взволнованно спросил я.

— Простая формальность! Пройдёмте за мной! Пройдёмте! — и он стал бегом подниматься по крутым ступенькам, унося с собой мои водительские документы.

— Простая формальность… — недовольно пробубнил я себе под нос, следуя за сержантом.

В полупустом и тёмном, пахнущем свежей краской помещении при свете настольной лампы перед монитором компьютера сидел грузный, толстомордый майор с обвисшими усами на отёкшем лице.

Повертев в своих толстых руках пластиковую карточку моего водительского удостоверения, которую сержант положил перед ним на стол, он грубым голосом обратился ко мне:

— Ну, что, Владимирович! Нарушаем?

— Да… что нарушаем-то, товарищ командир? — с издёвкой произнес я, обзывая его «командиром» и пытаясь хоть как-то отомстить за гаишную фамильярность майора.

— А куда мы так летим? Куда спешим? И зачем в крайнем левом ряду едем? Вы что, не знаете, что у нас первые два крайних левых ряда камера берёт? Ну, ехал бы ты себе в крайнем правом хоть сто километров в час! Никто бы тебе и слова не сказал! — вдруг перешёл на «ты» майор.

— Да я, вроде, потихоньку… — попытался оправдаться я.

— Так! Потихоньку? Да, что ты говоришь? Сто десять километров в час — это разве потихоньку? — переходя на крик, злобно проорал толстый майор. — Превышение скоростного режима почти в два раза! Это разве потихоньку? — взревел он и нажал на кнопку МФУ.

Из аппарата медленно выполз лист формата 4А с цветной фотографией, на которой красовалась «лохматка».

— Полюбуйтесь! Вот эта машина! Ваша? Физиономия! Ваша? Номерной регистрационный знак! Ваш? — прорычал грубый майор.

Сквозь мутное лобовое стекло нашей «лохматки», действительно, проглядывала моя личность! И даже номер автомобиля был виден, как на ладони…

— Ну, может, как-нибудь решим? — взмолился я.

— Что? … Ты мне? … На рабочем месте? … При исполнении? … Взятку предлагаешь? — обрушился на меня майор.

— Ой! Нет-нет! Что вы! Какая взятка? Я в смысле… может, штраф… на месте? — безнадёжно выдохнул я, понимая, что договориться уже не удастся.

— Первый час ночи! Где ты видишь здесь банк для оплаты своего штрафа? — строго спросил он.

— Так что теперь делать? — в растерянности спросил я.

Посчитав, что он уже достаточно меня напугал, майор обратился к тихо стоящему у меня за спиной рослому сержанту и скомандовал:

— Вася! Разберись!

Вася взял со стола майора мои документы и отвёл меня в самый отдалённый кабинет поста, в котором из мебели были всего два стула и ученический стол между ними. Вася уселся на один из стульев, на другой указал мне:

— Присаживайтесь.

— Спасибо, — я едва только начал отходить от грубого наезда майора…

Минут десять Вася усердно читал мне лекцию на тему того, как нехорошо нарушать ПДД, какая высокая смертность у нас сейчас на всех дорогах России, какие беспрецедентные меры предпринимают наши любимые президент и правительство, наводя порядок в этой сфере жизни нашего народа…

— А что это у вас за странный прочерк такой в карточке учёта нарушений? — вдруг неожиданно для меня спросил он.

В этот момент заскучавший от безделья майор тоже заглянул в кабинет, а потом тихонько протиснулся внутрь, при чём так, чтобы я его не видел, и встал у меня за спиной. Однако я слышал сиплое дыхание его несносной жирной туши…

И тут я понял, что судьба неожиданно предоставляет мне шанс! Я решился на импровиз! И меня понесло:

— Понимаете? — как бы оправдываясь и делая вид, что не замечаю майора, нерешительно начал я, — в начале марта месяца в городе Клинцы Брянской области я нарушил сплошную линию…

— Ну, и? … — нетерпеливо воскликнул Вася.

— Я тогда не согласился с гаишником, который составлял на меня протокол, внёс в свои объяснения законное требование — рассмотреть административный материал по месту моего жительства, то есть в городе Брянске, на что имею полное право! Сослался на свидетеля, сидевшего у меня в тот момент в машине! … Кстати, тот же самый свидетель сидит в моей машине и сейчас!

— Ну, и? … — мигом выйдя вдруг из-за моей спины, вопросительно рявкнул майор.

Сильно разволновавшись и даже как-то позабыв удивиться его появлению, я, резко обернувшись к нему вполоборота, продолжил рассказывать свою байку уже майору:

— Ну, и мой свидетель подтвердил, что я не нарушал ПДД! У того гаишника свидетелей не было, так как его напарник тоже был при исполнении! Свидетелем по закону он ведь являться не мог! Вот он и вынужден был отправить свой материал на рассмотрение по месту моего жительства в Брянск! — я замолк, чтобы отдышаться.

— Ну, и? … — диким хором вдруг бешено заорали сержант Вася и

мордатый майор.

— Ну, и… материал пришёл в Брянск, в Бежицкий район, где я проживаю! Начальник районного ГАИ — мой сосед снизу! Вечерком я спустился к нему с бутылочкой хорошего армянского коньяку, и мы хорошо поговорили с ним «за жизнь»! А потому, как тот клинцовский гаишник строчку в моей карточке уже заполнил, но штрафные баллы так и не вписал, то мой сосед, начальник моего районного ГАИ, проставил мне вместо этих баллов прочерк и оформил это дело как техническую ошибку! То же самое произойдёт сейчас и с вашим протоколом, уважаемые господа!…

Майор в диком бешенстве подскочил ко мне и злобно схватил моё пластиковое удостоверение! Он смачно шлёпнул его о крышку стола, как козырного туза так, что карточка завертелась винтом!

Его округлое лицо побагровело:

— Так что ж ты нам тут голову морочишь? Гадёныш! Вон пошёл отсюда! Во-о-он!

— Извините! — делая испуганный вид, и всё ещё не веря, что мой трюк удался, я сгрёб со стола свои документы и кинулся прочь, припоминая, бегал ли я так быстро когда-нибудь ещё?

Когда наша «лохматка», вовсю дымя палёной резиной, довольно резко вдруг сорвалась с места, Миха в недоумении спросил:

— Коля, что случилось? Чем ты там так достал этих мутных ментов? — желание шутить у него, несмотря на серьёзность ситуации, видимо, не пропало. — Ну, колись, Коля, сколько денег ты им отдал?

Умирая со смеху и радуясь, как ребёнок, я во всех смачных подробностях рассказал другу Михе, как лихо «развёл на мякине» незадачливых гаишников! Он тоже долго смеялся, восхищался моей изворотливостью, а потом с напускной завистью похвалил меня:

— Молодец, Коля! Я бы так не смог!

— Почему? Ты бы тоже так смог, Миха! — смеясь, ответил я.

— Нет! Они бы меня раскусили! Запахан от меня, чую, до сих пор разит! Я перед отъездом накатил чуть-чуть винишка для поднятия тонуса, — смущённо признался он.

Я мгновенно перестал веселиться и презрительно окинул Миху осуждающим взглядом:

— Ты что? Дурак? За рулём бухой ехал? Бросай, Миха! Это тебя не доведёт до добра!

Пророчества и предсказания — очень занимательная, но вряд ли благодарная вещь. Как можно заранее предвидеть и проверить, сбудется ли оно — это давнее пророчество? Человечество издревле знавало немало предсказателей и различных пророков, начиная ещё со времён великого титана Прометея, и заканчивая современными «Нострадамусами»! Но всё же это устоявшееся выражение — «не доведёт тебя до добра» в отношении Михи, действительно, оказалось пророческим…

Трудовые будни

Работа с препаратом шла у нас очень нудно и тяжело, напряженно и мучительно, отнимая львиную долю времени…

Михин приятель Жора Жаров на удивление оказался порядочным и добрым малым, который не гнушался никакой работы. Он был занят по большей части розливом препарата, работал на дозаторе, ухаживал за его техническим состоянием, содержал его в чистоте.

Мы с другом Михой целыми днями упорно сидели за газовыми горелками и запаивали ампулы. От их огромного количества под вечер уже совсем рябило в глазах! Они снились мне даже ночью — целые ряды ампул молочно-белого, фиолетового и бледно-жёлтого цвета… От такой изнурительной работы в респираторе у меня на лице появлялись багровые ожоги, которые я каждый день старательно смазывал увлажняющим кремом или мазью.

Однако, Миха и Жора Жаров всё это время работали вовсе без респираторов. Я упрекал их в том, что они совсем не берегут своего здоровья, но они только ухмылялись мне в ответ. А Миха ещё и курил на рабочем месте во время запайки ампул, что по инструкции работ с ядовитым препаратом было категорически запрещено!

Серёга имел самые «небейлежачие» обязанности — он вёл счет наших ампул, заказывал к ним этикетки с инструкцией по применению препарата, перетаскивал в подвал картонные ящики уже с готовым и расфасованным товаром.

Нам по работе приходилось много передвигаться. Поэтому, кроме Михиной «лохматки», мы с Серёгой быстро приобщили ещё и свои автомобили к этому общему делу: Серёга — свой «Форд Скорпио», а я катался по всем рабочим делам на своём трёхсотом дизельном «Мерседесе», который в народе прозвали «мерином».

Когда уже накопилось достаточное количество товара, назрела необходимость развозить его к местам реализации. Пополнять запасы препарата из Куровского и ампул из Орла тоже было необходимо.

Решением первой проблемы, развозить отраву, занимались мы с Серёгой. Ну, а Миха и Жора, тем временем, продолжали производить товар. Ездить же за препаратом в село Куровское приходилось нам с Михой. Жора Жаров в это время разливал препарат в ампулы, а Серёга попросту отлынивал от работы, хотя очень немалые деньги он получал наравне со всеми.

Ушлый Серёга даже в своих резиновых перчатках категорически отказывался контактировать с этим ядовитым препаратом в открытом виде. Поэтому после очень короткого и довольно непродолжительного этапа работы в нашем коммерческом трудовом коллективе начался раздрай… Миха возмущался несознательным поведением Серёги, упрекал его в том, что он не в полной мере посвящает себя работе. Серёга же усердно упирал в очень горячих спорах с Михой на его пристрастие к спиртному, возмущался тем, что он прикладывается к бутылке даже во время работы, и частенько садится за руль поддатым.

Однажды во время такого спора Серёга вывел из себя Миху простым эмоциональным вопросом:

— А скажи-ка, Миха, сколько алкоголя сегодня с утра… болтается у тебя в крови?

— У меня в крови? А ты мне кто тут? Гаишник, что ли? А может быть ты мне верная жена? Что ты меня здесь всё время контролируешь? — в бешенстве заорал он, — у меня машина под парами стоит, а ты тут мне мозги паришь!

С этими словами Миха достал из своего подвала несколько картонных ящиков готового товара, поставил их в ржавый прицеп своей «лохматки» и злобно крикнул, выезжая со двора:

— Жора! Открой ворота! Я — в Орёл!

— Зачем ты его так раздраконил? — упрекнул я Серёгу, когда Миха выехал с Цветочной улицы на улицу Ленина, — он же всё-таки наш мозговой центр в этом предприятии!

— Мозговой центр! — ухмыльнулся он, — какой он мозговой центр? Уже давно все свои последние мозги пропил!

— А вдруг на д-д-дороге менты? — встрял в разговор Жора, заикаясь, так как от волнения у него иногда это проскакивало.

— Откупится! — уверенно парировал Серёга. — У него полный прицеп этого добра!

Часто бывало так, что на трассе во время развоза товара по точкам, или при отоваривании разнарядки с препаратом, мы вдруг нарывались на нарушение ПДД, и нас ловили гаишники. Доходило до смешного, но мы прикидывались, что денег у нас нет, штраф оплатить нечем, мол, на топливо еле насобирали… Тут же мы предлагали ментам несколько ампул с товаром, утверждали, что эта отрава от колорадского жука очень дорого стоит, а мы отдаём её практически даром! Алчные сборщики дорожных податей неумолимо тянулись к этим желанным ампулам с препаратом, потому что почти у каждого из них либо знакомые, либо родственники, либо они сами занимались картофелеводством…

И всё же за Миху было как-то неспокойно! Путь до Орла и обратно составлял около двухсот сорока километров, да ещё по городу километров пятьдесят колесить. Миха уехал около двенадцати по полудни, и мы с Жорой не находили себе места, продолжая тем временем производство товара. Серёги же и след простыл после отъезда Михи. Перед нами он отчитываться намерен не был, всерьёз опасался только Михи, который распределял не только всю работу, но и причитающиеся за неё деньги.

Наконец, в начале седьмого вечера Миха зарулил во двор своего облезлого дома в Фокино на Цветочной улице, демонстративно швыряя из приоткрытого окна «лохматки» пустую бутылку из-под пива в кусты. Он вышел из машины и устало сел на лавку перед домом, чинно закуривая сигарету.

— Жора, отстегни прицеп, пожалуйста, и загони его в гараж! Собирайся… Домой поедем, — грустно выдохнул он.

— Хорошо, — ответил тот.

— Ты что, за рулём пил? — спросил я Миху.

— Коля! Ну, что ты тоже опять начинаешь? Может быть, и ты теперь спросишь: сколько алкоголя с утра болтается у меня в крови? — очень раздраженно ответил он.

— А всё-таки?

— Ой, отвянь, а! Ну, взял я бутылочку пивка в киоске на въезде в Фокино! Ну, выпил! Жара! В «лохматке» кондея нет, это не у тебя в «мерине»! — Миха жадно закурил сигарету, — а кстати, где этот лентяй? Опять уже домой уехал?

— Ну, да! Если ты про Серёгу, — ответил я.

— Получит он у меня зарплату в этом месяце! Ой, получит!

В этот день мы больше не работали, быстро собрали весь инструмент и разъехались по домам. Смертельная усталость валила нас с ног. За прошедшую пару месяцев я даже и не помнил ни одного нормального выходного! Вцепившись в толстую баранку своего мерина», я летел по загородному шоссе и смотрел перед собой на дорогу. Встречные машины надвигались из кромешной тьмы и слепили меня светом своих фар…

— Ну, ничего страшного, — вслух успокаивал я себя, — скоро у нас препарата будет столько, что только успевай подставлять карманы! «Катайся и собирай денежки!» … как любит говорить мой друг Миха… Всё будет… Всё будет хорошо!

Жизненный опыт

Через неделю мы с Михой оказались в Орле по делам. Нужно было собрать деньги за проданный товар. Накануне он по этому поводу долго созванивался с очень ушлым и хитрым директором орловской базы «Сортсемовощ», неким типом Литовкиным, уже престарелым и худощавым мужчиной с лукавым выражением лица, которому мы и сдавали наш самопальный товар на реализацию.

Вольготно развалившись на переднем пассажирском сиденье моего «мерина», а именно на нём мы отправились в поездку, Миха мечтательно строил планы:

— Сегодня за день соберём денежки, вечерком посидим в какой-нибудь тихой кафешке. А завтра будем возвращаться через Болхов! Там тоже надо будет забрать копейки, — дымя в полуоткрытое окно, размышлял он. — Есть у меня в Орле подружка по имени Галя…

Миха смачно клацнул языком:

— В прошлый раз познакомился, когда один на «лохматке» ездил! Обещала романтическое свидание! Замужняя, правда…

— И не в лом тебе с замужними дамами якшаться? Ты ж ведь женатый человек, Миха! Зачем тебе их мужей рогатыми делать?

— Да, брось ты, Коля! Что за предрассудки? Меня же тут самого в первом браке рогатым сделали! Так что я теперь? В долгу, что ли, останусь? — возмутился он, — а с Людой, одноклассницей моей, мы по залёту в браке оказались… Без любви, так сказать. Теперь я даже и сам не знаю, надолго ли? А замужние… Они завсегда голодные! И, к тому же, они венерически чистые! — противно захохотал он.

Магнитофон в машине громко голосил бравую и блатную песню группы «Лесоповал», которую исполнял Сергей Коржуков:

А у меня, у Вовочки,

Три татуировочки!

Волочёт меня за них

МУР, как на верёвочке…

— Ты же не блатной, Коля! Что ты всё время этот пошлый шансон слушаешь?

— Просто… нравится, — бросил я в ответ. — «Лесоповал» — это группа Михаила Танича, а он, между прочим, не только блатные песни пишет!…

Мы помолчали.

— И вообще, кончай дымить «Приму» в моей машине! Замахал ты уже! — неожиданно для себя сорвался я на Миху после недолгой паузы.

— Ладно-ладно, — примирительно улыбнулся он, — придётся мне, Коля, заняться твоим музыкальным воспитанием! Крис Де Бург, «Лэд Зепелин», «Форинер», например. Вот что ты у меня будешь слушать!

— Да, пошёл ты… — шутливо огрызнулся я.

Орловская жара утомила нас за день. Ближе к восьми часам вечера мы по Московской улице перевалили через Красный мост, свернули направо и припарковались у дома номер шестьдесят два на Дубровинской набережной реки Оки. Здесь жила новая знакомая Михи. Он вошёл в подъезд, но через некоторое время вернулся.

— Никого нет дома, — уныло объявил он.

— Что будем делать? — спросил я.

— Какие твои ценные предложения, Коля? — вопросом на вопрос парировал Миха.

— Рванём домой! Сто двадцать вёрст до Брянска — это полтора часа ходу!

— Не-ет уж, Коля! Отдыхать, так отдыхать! Зря я, что ли весь день затачивал на Галю? Давай пока зарулим куда-нибудь в кафе, — устало предложил он, — тут через дорогу есть Бистро.

— А ты откуда знаешь? — поинтересовался я.

— Ну, а сам-то ты как думаешь, где я мог познакомиться с моей Галей? — признался Миха.

— О-о! Галя уже твоя? — поиздевался я над ним.

— А то? … — усмехнулся он.

— Деньги с собой возьмём? — озаботился я.

— А ты что предлагаешь? — снова спросил меня Миха с явной долей беспокойства.

— Советую оставить их в машине. Сумма большая! Мало ли что…

— А если твоего «мерина» вскроют? — с тревогой в голосе выпалил незадачливый Миха.

— А если тебе в кафе башку проломят и бабки отберут? И будет ещё хорошо, если, вообще, не грохнут! — я начал было яростно спорить с Михой.

— Ты знаешь, с такой суммой денег я бы здесь не задерживался!

— Да, сумма немалая… — задумался он, — но и уехать мы ведь тоже не можем! Во-первых, завтра нам срочно надо быть в Болхове! Во-вторых, Галя…

— Во-первых, Галя! — злобно перебил я Миху, — прячем деньги в машине! У меня здесь тайник имеется! — голосом, не терпящим возражений, заявил я.

— Хорошо, — сдался он, — пошли!

— Только водку я пить не буду, за рулём всё-таки. Да и ты, Миха, на спиртное не слишком налегай! А то Галю твою гладить некому будет! — продолжил командовать я, отстегнул кобуру, в которой носил свой газовый «MAUSER», и положил его в ящик для перчаток. — И ты свою пукалку тоже оставь!

— А вот уж хрен! — вспылил Миха и, вынув деньги из подсумка, который вечно таскал на поясе, сунул туда свою травматическую четырехзарядную «Осу».

Мы спрятали все свои деньги в тайник, расположенный между ковриком и днищем моего «мерина», и вышли со двора. Потом перешли на другую сторону дороги через Московскую улицу и вошли в Бистро «Теремок», находившееся по адресу: площадь Мира, дом один.

Сразу после Красного моста, слева от него, был живописный сквер, плавно спускающийся прямо к набережной реки Оки. Справа, вдоль Московской улицы, пролегал небольшой зелёный сквер Танкистов, где на постаменте красовался танк Т-34.

В Бистро мы заняли столик у окна, которое представляло собой огромную витрину почти до самого пола. Мы сели друг напротив друга, и Миха почувствовал себя тут если не падишахом, то арабским шейхом, как минимум. Он заказывал настолько изысканные блюда, насколько позволяла кухня этого захудалого заведения, требовал различные напитки. Всем своим видом Миха напоминал мне Кису Воробьянинова из романа Ильфа и Петрова «Двенадцать стульев»! Из спиртного он заказал графин водки для себя, а мне — бокал красного вина.

Вечер был в полном разгаре, играла музыка, посетители бились в танцах, когда среди них вдруг появились две приятной наружности девушки. Они скромно теснились у стойки, так как свободных столиков в кафе уже не было. Местные красавицы явно рассчитывали на интимный «съём», и это, наверняка, было их основным занятием.

К нам живо подошёл молоденький и тщедушный официант. Он же и поинтересовался: будем ли мы заказывать что-нибудь ещё? Получив отрицательный ответ, он снова обратился к Михе:

— Эти две молодые девушки, — взглядом он указал на вновь прибывших дам, — очень просят занять два пустующих места за вашим столиком, а то мест у нас в кафе больше нет! … Вы не будете против?

— Нет, мы не против! — обрадовавшись такому случаю, заявил Миха, — и по этому поводу бутылочку шампанского для этих милых дам, дружище! — крикнул он официанту вдогонку.

За большим витринным окном Бистро уже смеркалось. Если раньше было хорошо видно всё, происходящее на улице, то теперь, наоборот, с улицы было видно всё, что происходит внутри.

«Сидим тут, как два тополя на Плющихе», — переживая какие-то нехорошие предчувствия, подумал я. Моё беспокойство усилилось, когда я заметил, что на другой стороне улицы, под деревьями, напротив Бистро, остановился большой чёрный джип, но из машины долго никто не выходил.

Симпатичные девушки сели рядом с нами и поздоровались. Мы тоже стали знакомиться с ними. Одна из них, стройная, высокая, тряся чёрными, как смоль, длинными волосами, одетая в открытое черное вечернее платье, представилась Лолой. Она опустилась на стул, рядом с моим другом Михой. Другая, миниатюрная блондинка в светлом летнем брючном костюме, назвалась Людмилой и села рядом со мной. Я представился ей Русланом… Изрядно подвыпивший Миха дико заржал.

— Как в сказке Пушкина! Руслан и Людмила! А я, в таком случае, буду Александр Цекало! Саша и Лола! — намекнул он на известный в ту пору кабаре-дуэт «Академия». Но девушками эта его глупая шутка явно понята не была.

Официант принёс шампанское. Миха принялся разливать вино по бокалам, открыв бутылку «по-гусарски» — так, чтобы пробка в потолок!

— Э-эй! И мне шампанского плесни, корешок! — заявил какой-то неизвестно откуда взявшийся тип.

Он без спросу сел за наш столик на свободный стул, спиной к витринному стеклу, взял со стола пустой бокал и призывно протянул его в сторону Михи. На его руке ярко красовалась зековская наколка, изображавшая горы, восход жаркого солнца и надпись: «СЕВЕР». Короткая причёска, хамоватая кривая ухмылка и чёрные прокуренные зубы — всё говорило об одном: тип явно недавно освободился из мест лишения свободы и умышленно нарывается на скандал.

Очень неловкая, щемящая сердце пауза нависла над нашим столиком! Проститутки, сидевшие с нами, испуганно переглянулись и уставились на Миху.

«Началось», — обреченно подумал я, прикидывая, как же он отреагирует на эту дерзость?

Но происходящее далее тут же вселило в меня необыкновенное чувство гордости за своего друга! Не обращая особого внимания на охамевшего отморозка, Миха с бокалом шампанского из тонкого стекла в руке поднялся с места и произнёс тост!

— За Пэ Зэ Дэ! — выкрикнул он и, перехватив недоумённые взгляды гостей заведения, расшифровал:

— За присутствующих здесь дам!

Миха картинно осушил бокал под дикий хохот и продолжительные аплодисменты присутствующих! Но вдруг в Бистро стало тихо… Вся публика обернулась к нашему столику и с большим нетерпением ждала дальнейшего развития сюжета! … Зек перестал скалиться. Его худое и небритое лицо исказилось в негодующей гримасе! Он явно счёл за ужасное оскорбление молчаливый отказ Михи и грозно и медленно начал приподниматься с места, опуская пустой бокал…

— Жаль, закусить больше нечем! — снова выкрикнул Миха.

И вдруг он, закончив свой короткий тост, отчаянно откусил от своего тонкостенного фужера кусок стекла и смачно сплюнул его в лицо уголовника! Острый осколок больно впился уркагану прямо в глаз, а Михе хоть бы что — ни одного пореза!

Зек взревел и выпрямился во весь свой невысокий рост! Тем временем Миха поставил надкушенный фужер на стол. Потом он с правой мощно заехал ему прямо в подбородок! Уголовник с грохотом перелетел через спинку стула, сгрёб его за собой и рухнул на пол возле витринного окна…

— Ах, ты, с-с-сука! — зашипел он.

Проститутки взвизгнули, вскочили на ноги и, опрокидывая свои стулья, кинулись прочь от нашего столика! А Миха, на кураже, схватил уже пустую бутылку из-под шампанского за длинное горлышко, словно противотанковую гранату, и запустил её, как заправский воин, в голову уголовника! Однако хмель дал о себе знать! Тут его нетрезвая рука предательски дрогнула. Бутылка, ударившись о край стола, гулко отскочила от него и угодила ровно в середину огромного витринного стекла… Оно мгновенно лопнуло и рассыпалось на мелкие кусочки!

Послышался очень оглушающий и сухой, как выстрел пистолета, резкий звук разбитого витринного окна, и звон осколков, сыплющихся на валяющегося под окном зека! Падающими брызгами секло его голову, шею, лицо и руки…

— С-с-у-у-ка-а! — изнывая от боли, неистово орал уркаган.

— Уходим! Уходим, Миха!

Я попытался было обхватить и увести его прочь. Но Миха вдруг залихватски вынул из нагрудного кармана своей гавайской рубахи несколько крупных денежных купюр и бросил их на стол:

— Танцуют все!

— Давай, быстрей! — потащил я его к выходу.

Когда мы неуклюже вывалились на улицу, то сразу же увидели, что путь нам уже преграждает какой-то худющий хмырь, вертя в правой руке свой зековский нож-бабочку:

— Куда, фраера? А ну, стопэ! — по фене крикнул он.

За его спиной я увидел, как из большого черного джипа начали выпрыгивать бравые ребята с короткими стрижками и бейсбольными битами наперевес!

Медлить уже было нельзя! Я в высоком прыжке правой ногой угодил плюгавому хмырю прямо в грудь! Как он отлетел, пятясь назад, приземляясь на пятую точку, и как взмыл высоко вверх, сверкая лезвием в свете фонарей, выброшенный им тонкий зековский нож-бабочка, я уже не увидел…

Повернув направо, мы с пьяным Михой со всех ног бросились в летний скверик. Быстро спустившись к набережной Дубровинского, мы побежали налево, под мост, и, добежав до шестьдесят второго дома, поднялись от набережной Оки прямо во двор, где стоял мой «мерин».

— Быстро садись! — запыхавшись от долгого бега, крикнул я Михе, отпирая дверь автомобиля ключом.

— Миша! Михаил! — услышал я вдруг тревожный и пронзительный женский голос.

К машине подбежала темноволосая симпатичная девушка с очень убедительными телесными формами. Она была ярко одета в нежно-розовую футболку и светлые летние джинсы.

— Галя? В машину! — скомандовал ей Миха.

Он резко впихнул даму в салон, а сам плюхнулся рядом с ней на заднее сиденье.

— Гони, Коля! — крикнул он.

Я неторопливо вывел «мерина» со двора на Московскую улицу… Направо было нельзя — там до сих пор стоял огромный чёрный джип! Я резко рванул через двойную сплошную линию налево и помчался по направлению к автовокзалу! В зеркало заднего вида я заметил, что джип тоже быстро разворачивается через сплошную линию разметки, направляясь за нами в погоню!

— Откуда ты взялась? — спросил Миха у девушки, — я звонил вечером в дверь твоей квартиры, но ты не открыла мне!

— Я видела в окно, как ты вышел из этой машины, но не могла тебе открыть! — ответила она, — мой муж был ещё дома, принимал душ перед рейсом! Потом он уехал… а я спустилась во двор и сидела на лавочке, тебя ждала! Я знала, что ты скоро придёшь! Что случилось? От кого вы бежите?

— От кого? — переспросил Миха, тяжело дыша, — да, так… зашли в кафе и нарвались на неприятности… Знакомься, Галя! Это мой хороший товарищ, его зовут Коля!

— Очень приятно… — растеряно сказала Галя.

— Взаимно! — тихо ответил я.

— Так вы в «Теремке» зависали? А я, дура, не допёрла…

— И правильно сделала, — перебил её Миха.

— За нами хвост! — известил я его, — так просто не отстанут!

Я свернул левее, на Комсомольскую улицу. Мы уже подъезжали к орловскому автовокзалу. Я чуть сбросил скорость, издалека завидя стоящих на привокзальной площади гайцов.

Чёрный джип тем временем через сплошную обгонял «шестёрку», которую я обогнал немного раньше. Видимо, гаишники заметили это, пропустили нашего «мерина», а джип тормознули.

Преодолевая нервный мандраж, я спросил:

— Что теперь?

— Какие будут предложения? — снова переспросил Миха.

— Я предлагаю воспользоваться той форой, которую любезно предоставили нам менты… Нужно долететь сейчас до улицы Спивака, потом свернуть направо, до Карачевского шоссе, и по нему налево — домой, на Брянск!

— Ответ неверный! — с видом знатока возразил Миха, — эти уроды наверняка срисовали наш номер с тридцать вторым регионом! Как только они откупятся от ментов, сразу кинутся в Брянск, за нами в погоню!…

Я изумился его довольно рассудительным и здравым речам. Видимо, в этой рисковой ситуации Миха начал быстро трезветь!

— Ну, не болтаться же нам до утра по Орлу! В чужом городе вычислить нас ночью — пара пустяков… Я думаю, что у них не одна машина! — попытался поспорить с ним я.

Тем временем мы проехали улицу Спивака. Джипа сзади до сих пор не было видно.

— А поехали прямо, по этой Комсомольской улице! — встряла в наш разговор Галя. — Дальше начнётся Кромское шоссе, потом Знаменка! Там у меня тётка живёт! У неё и заночуем! Никому из этих бандосов и в голову не придёт искать вас за городом!

— О! Учись, Коля! Бабу не проведёшь! Она сердцем видит!

Миха попытался процитировать Горбатого из фильма «Место встречи изменить нельзя», и, видимо, уже начинал резвиться, радуясь толковому, на его взгляд, предложению Гали.

— А твоя тётка нас на ночлег пустит? — весело спросил он.

— Она мне как вторая мать, как сестра, как лучшая подруга! Ясен пень, что пустит! — утвердительно ответила Галя.

— А мужу она тебя не сдаст? — снова поинтересовался Миха.

— Ну, что ты? Нет, конечно! — обиженно сказала Галя.

В Знаменке, загородном поселке близ Орла, мы повернули уже на Школьную улицу, а затем — направо, на улицу Гагарина.

— Это здесь! — тихо сказала Галя, и я медленно въехал во двор пятиэтажки под номером пять.

Она быстро выскочила из нашего автомобиля и живо отправилась договариваться с тёткой о ночлеге.

Рядом с унылым домом в ночной темноте ярко светился огромный продуктовый магазин. Шёл уже второй час ночи. После этого бурного и суетного жаркого дня, после мощного нервного стресса мне ужасно хотелось спать. Миха молчал и курил в открытую дверь. Было тихо. Где-то неподалёку мелодично скрипел сверчок…

— Всё в прядке, ребята! — очень довольная собой, Галя подошла к машине. — Тётку отправила спать к соседке. Она тоже одна живёт. Хата до утра в нашем распоряжении!

— А что-нибудь пожрать и выпить у неё есть? — тревожно спросил её Миха.

— Найдётся! Я в прошлый раз у неё в холодильнике бутылку водки оставляла!

— А вдруг она её выпила? — хохотнул он.

— Да, иди ты… — улыбнулась шутке Михи Галя и под руку потащила его к подъезду, — идём с нами, Коля!

Я вынул деньги из тайника и спрятал их за пазуху. «MAUSER» я засунул в карман брюк, запер машину и устало поплёлся за ними.

В тесной типовой двухкомнатной квартирке душно пахло немытой посудой и дешевыми духами. Галя, хлопоча, на скорую руку пожарила яичницу, выставила на стол запотевшую бутылку брянской водки «Радикс», соленья, заставила Миху открыть банку рыбных консервов.

Пока я принимал холодный душ, а горячей воды, как всегда летом, почему-то не было, ужин уже стоял на столе.

— Ну, что? За победу! За нашу победу! — гордо поднял рюмку вверх Миха.

— А за счастливое стечение обстоятельств? — кокетничая, заявила Галя, — то есть за меня?

— А за тебя следующий тост будет! — и Миха махом осушил свой стопарь.

Когда мы немного выпили и закусили, я спросил у него:

— Что думаешь, Миха, о наших посиделках в «Теремке»?

— Ой! А что там с вами случилось, а, ребят? — с расспросами пристала Галя.

— Давай-ка, девонька, стели постельку, — нежно похлопал её по попе Миха, — нам поговорить надо.

— У-у! — с деланной обидой произнесла она, но всё же ушла стелить постель.

— Я тоже думаю, Коля, что чудес не бывает! Кто-то нас сдал этим козлам! Может официантишко этот чахлый?

— На него думаешь? — поинтересовался я.

— Приедем в Брянск — узнаю через Вартана, — ответил Миха.

— А что тут узнавать-то? Этот хлыщ Литовкин твой сдал нас блатарям! Денег ему, скорей всего, жалко стало…

— А-а! Так вот оно что… Ну, всё равно нам к Вартану ехать придётся! Пусть решает! Нам ещё здесь работать и работать! Что мы ему… деньги просто так за «крышу» платим? Ну, если это Литовкин…

— Ребята! Всё готово! Коля спит в зале на диване, а мы с тобой, Мишик, в тёткиной комнате! — вошла на кухню Галя.

— Ой, родная, не называй меня так больше! Ладно?

— Что? Не нравится? … Ладно! Не буду! — смеясь, сказала она и

присела к нему на колени, — а на завтра какие планы?

— Завтра отдыхаем! — ответил Миха.

— А поехали на природу, а? На озеро! Здесь есть шикарное озеро! Завтра рабочий день! Народу там не будет! Я позвоню своей подруге Светке, она составит Коле пару, а нам с тобой — компанию!

— Нет, Галя! Мы не сможем за ней поехать! Нам нельзя соваться в город! — отрезал Миха.

Девушка на минутку смутилась, а потом задумалась.

— Она может рано утром и сама приехать к нам в Знаменку… на автобусе… чтоб вам за ней в город не мотаться! Дорогу она знает! Шашлычок пожарим! То-сё! А? — взмолилась она.

Миха чуть задумался, потом вопросительно взглянул на меня и снова слегка шлёпнул её по заднице.

— Галя! Я снова сражен наповал! Вторая умная мысль за ночь! Порази меня в третий раз! Галя! Порази! — пошутил Миха.

— Нет! Пообещай, что завтра едем на озеро!

— Обещаю! Порази меня! Галя! Порази!…

В соседней комнате ещё долго скрипела тёткина кровать… Миха терпел поражение за поражением, снова и снова, так как до самого утра из их уютного логова, сквозь плотно закрытую дверь, слышались очень сладострастные Галины стоны… Но к моему счастью, я об этом уже не узнал, потому что, едва добравшись до свеже пахнущей подушки, уронил на неё свою голову и тут же провалился в здоровый, глубокий сон…