Бесплатный фрагмент - Без права передачи

Без права передачи

Но если уж обращаться

ко всему человечеству в целом,

то надо говорить на языке мыслей,

чтобы это было понятно каждому человеку.

х/ф «Ключ без права передачи»

А ты почему не в классе? — Отпустили.

х/ф «Ключ без права передачи»

Глава первая
Зимина

— Сейдза!

Группа послушно опускается на колени.

— Шиндзэн Ни Рэй!

В ответ дружное:

— Ос!

— Мокусо!

Команды Катя произносит на автомате, не задумываясь. Ученики послушно выполняют.

(Примечание: Сейдза, Шиндзэн Ни Рэй, Мокусо — команды, предваряющие начало тренировки в карате).

Катя отчего-то подумала, что ей их жаль. Жаль этих, неплохих, в общем-то, людей. Зачем? Зачем они ходят на эти тренировки? Заплатили немалые деньги, тратят своё время. Чтобы что? Чтобы в экстремальной ситуации где-нибудь в подворотне надрать задницу обдолбанным гопникам? Да хрен там! Карате — это то, что в голове. Научить их этому она не может. Не способна. Чтобы овладеть боевым искусством, необходимо постичь его философию. Без разума тело не нужно, и никакие навыки и тренировки не помогут.

Шли бы лучше на какие-нибудь курсы самообороны.

Да и вообще, лучше бы им не попадать в эту подворотню — последствия непредсказуемы. Или наоборот — весьма предсказуемы.

Катя занималась карате с трёх лет. Итог — сэмпай. Она поняла — или считала, что поняла — философию каратэ. Не нападай, не проявляй агрессию, не демонстрируй то, что ты умеешь. А сэмпай, это вам не какой-нибудь пояс. С трёх, вашу мать, лет!

И даже она не знает, что делать с гопниками в подворотне. Разве что бежать. Собственно, лучше всего — бежать. Это и есть философия. Прочувствуй то, что ты можешь и чего не стоит делать.

(Примечание: В карате почётные титулы мастеров японских боевых искусств. Первый и второй дан называют сэмпай, третий и четвёртый — сэнсэй. Пятый, шестой и седьмой, это сихан. Восьмой и девятый — ханси).

Это какой-нибудь киношный Ван Дамм красиво наказывает плохих парней. Правда, перед этим изрядно получает люлей. А против лома приёма нет. Так что, кроме люлей ничего и не обломится. И у этих самых гопников в подворотне обязательно найдётся что-то вроде этого самого лома. Их «Кокуцу-дати» и громкими криками «ки!» не напугать. Разве что рассмешить.

(Примечание: «Кокуцу-дати» — Основная задняя защитно-боевая стойка в каратэ. Ки — дух; внутренняя энергия или сила).

В общем, будет, как в анекдоте. В школе на выпускном подрались физрук и трудовик. Победил трудовик, потому что каратэ — это каратэ, а молоток — это молоток.

Всего неделя прошла с того дня, как она ушла из риэлтерской конторы, где проработала долгих пять лет. Обросла там связями, клиентской базой, научилась вешать покупателям лапшу на уши, неплохо зарабатывала. А вот взяла и ушла.

И всё эти чёртовы сны! — Катя поняла, что уплывает и забывает о тренировке.

Нет! Соберись, тряпка!

— Пошли, пошли, пошли! Не расслабляться!

Есть здесь перспективные ребята, есть. Надо просто ими заняться. Но для этого надо полностью быть в этом мире. Полностью погрузиться. А она готова? Нет, не готова она. Мало того, уметь и научить — это совершенно разные вещи. Но, при желании, Катя смогла бы. Смогла бы, чего уж там. Не умеешь — научим, не хочешь — заставим. А ещё «если зайца долго бить, он станет спички зажигать». Однако для этого нужно не только время, но и желание. А с желанием напряжёнка.

Она просто запуталась. В старом привычном мире оставаться не было ни возможности, ни желания. И смена деятельности — это не выход. Заниматься недвижимостью и обучать восточным единоборствам — разное, но поменять образ жизни здесь, не означает, что вообще что-то изменится в принципе.

В новом мире, который вторгся в её жизнь в снах, было крайне трудно. Крайне.

Да его ни новым миром, ни вообще миром она не называла. Но он был. И как всё совмещать, когда в голове каша?

В общем, для начала Катя решила изменить жизнь текущую. А вдруг что изменится принципиально?

Она вышла из спортивного клуба, который находился буквально рядом с домом. Ну по меркам Москвы. Можно было проехать остановку на автобусе по 1-й Тверской-Ямской, а там и до дома пара шагов, но пешком было не так уж и далеко, Катя предпочитала прогуляться, если не торопилась. Особенно, если погода позволяла.

В клуб единоборств её взяли тренером после первого же спарринга. Вернее, не так. После первого спарринга её и взяли.

Руководитель спортшколы поставил задачу выстоять против тренера и ушёл, не удосужившись посмотреть. Вероятно, думал таким образом от неё избавиться.

Тренер то ли посчитал её слабым партнёром, то ли и сам был так себе. В общем, её попросили отработать в полную. Она и отработала.

Он чем-то напоминал Стивена Сигала. Кимоно и широкие чёрные штаны. Рослый, здоровый мужик около двух метров ростом. Даже очки не снимал — видимо, очень хотел походить на своего кумира. Она только не поняла, зачем против неё вышел мастер айкидо — она-то претендовала на место тренера карате. Конечно, для карате важны, прежде всего, показатели человека, такие как выносливость, скорость, физическая сила — здесь Катя инструктору проигрывала. В айкидо же физическая сила почти не играет роли, но в приоритете стоят самоконтроль, внимательность, концентрация и восприятие. В фильме «В осаде» Сигал прямо очень чётко продемонстрировал, что такое айкидо.

А партнёр ей попался крупный, ненамного меньше Малыша. Благо, Малыш же и показал ей, что можно противопоставить сопернику, который и выше, и тяжелее тебя. Там, в снах показал. Именно Малыш, а не Саша Егоров здесь, в жизни.

Да и Катя была не просто Катя, она была ещё и Шутник. А значит, применить по полной свои навыки она могла только с одной конечной целью — убить противника. Здесь же нужно было балансировать. Победить. Но не убить. Непросто. А что делать? На работу же пришла устраиваться. Если каждому работодателю будешь челюсть ломать, никуда не устроишься.

Когда она пришла в себя, её уже оттеснили от инструктора, а над ним склонились остальные мастера.

«Тоби Гери» она выполнила безукоризненно.

(Примечание: «Тоби Гери» (удары ногами в прыжке) техника мастера высокого класса, однако в реальных боевых условиях применяется редко, особенно с выполнением высоких прыжков. Контакт ударной ноги с целью происходит в воздухе. При высоком мастерстве исполнения в процессе одного прыжка может наноситься несколько ударов ногами вперед и в стороны. Риск исполнения ударов в прыжке высок в бою против опытного противника, который знает и умеет проводить контрприемы в таких случаях. Однако в бою против нескольких противников удары в прыжке могут принести успех благодаря своей неожиданности и внезапности исполнения).

Инструктор отреагировал неправильно. Видимо, не ожидал такой прыти от женщины. В итоге, его унесли в мужскую раздевалку. Пришёл недовольный руководитель спортшколы. Вполголоса о чём-то поговорил с мастерами. Внимательно на неё посмотрел, что-то для себя понял и сказал писать заявление о приёме на работу.

А что дома с продуктами? Катя мысленно открыла холодильник. Да вроде всё есть. Сметаны свежей купить? Не, остатки надо доесть. Что ещё? Кефир вчера брала, хлеба она ест мало, остался. Может, морепродуктов каких? Нет, опять же, ради них заходить в магазин и стоять в очереди на кассу не хочется. И готовить уж точно нет желания — ну не любит она этим заниматься.

Не-мо-жет она продавать квартиры, когда каждую ночь попадает чёрт-те-куда. В мир, где вокруг враги и мутанты, а из рук не выпускается автоматическое оружие. Да ещё не просто оружие. «Вал» — бесшумный автомат, разработанный на базе снайперской винтовки и состоящий на вооружении подразделений специального назначения. Такой ствол в Зоне Отчуждения дорогого стоит. Катя физически почувствовала руками холодную гладкую сталь.

Снова подумала о продуктах. Перед глазами саморазогревающаяся банка с гречкой. Воткнуть ключ несколько раз, активировать — вот она уже и готова. Почти горячая.

Да никогда она в жизни даже не видела таких банок! Только во сне. А вот там они были реальны. Только очень дорогие. Но гречка, чёрт возьми, вкусная.

Катя сглотнула.

Пожалуй, даже вкуснее обычной сваренной в кастрюле. Сравнить бы в жизни, а не во сне!

Чернобыльская Зона Отчуждения.

Именно там Катя оказывается каждую ночь. Именно там жизнь кажется более реальной. Именно там. Именно из-за этого она уволилась.

Именно из-за того, что там всё — честнее.

Потому что там — друзья.

И самое главное — потому что там муж.

Катя вышла замуж во сне.

И вот тут начиналось то, что для себя она обозначала не иначе, как когнитивный диссонанс.

Там она вышла замуж за одного человека, а в жизни — в реальной жизни — тянулась к другому.

Глава вторая
Мальцев

Андрей уже почти шагнул на дорогу, но нога зависла над проезжей частью. Взвизгнув тормозами, перед ним пролетела «Газель». Видимо, водитель заметил его в последний момент, пытался снизить скорость, однако безуспешно. Автомобиль умчался вдаль, не остановившись.

Андрей посмотрел на светофор. Зелёный. Но от того, что его сбили бы на пешеходнике при переходе на зелёный, легче бы не стало.

Ещё раз посмотрел направо и налево. Никого. Но в сумерках видно плохо, а потому лучше подстраховаться. Это он видит автомобиль, а вот его, как пешехода, видно плохо. Ночами же, даже на пешеходном переходе, водители зачастую никого не ожидают. Сам постоянно за рулём, знает.

— Мальцев, рассказывай.

Шеф откинулся на спинку кресла и указал на невысокий офисный стул напротив.

— Что с тобой происходит? Ты сам не свой последнее время.

Андрей послушно уселся, но не ответил на вопрос.

— Не нравится мне твоё состояние. Ты же недавно отдыхал? На море ездил, насколько знаю? Не хватило? Переутомился? Да не молчи же ты!

Шеф подъехал ближе к столу и даже приподнялся.

— Так, Андрей. Мне нужен нормальный, отдохнувший сотрудник. Иначе новости у нас совсем завалятся. Даю тебе ещё неделю. Дополнительно. Оксана без тебя пока справится. Но долго не продержится. Сам знаешь, на этой должности надо быть даже не двужильным, а шестнадцатижильным. А она девочка. Пожалей.

Шеф поднял указательный палец:

— Но только одну неделю! И чтоб вернулся отдохнувший, полный сил и энергии. И, желательно, с новыми идеями. Всё. Свободен. На, пиши заявление на дополнительный отпуск.

Он двинул по столу лист бумаги, ручку, уткнулся в ноутбук и, казалось, забыл про Андрея.

За всё это время Андрей не произнёс ни слова. Молча набросал несколько строк, достал из кармана телефон — посмотреть на дату — подписал заявление, поднялся и вышел.

Потом проставился за дополнительный отпуск.

Стол накрыли прямо в ньюсруме, девчонки из редакции помогли.

(Примечание: Ньюсрум (англ. newsroom) — студия новостей, помещение, где работают журналисты, редакторы и др. специалисты, занятые производством материалов для средств массовой информации, помещение редакции).

Сами сбегали в магазин, закупили каких-то закусок, алкоголя, и к концу последнего вечернего выпуска всё было готово.

Засиделись допоздна — не часто приходилось собраться вот так, по-простому. Работа съедала всё время, и каждые посиделки воспринимались, как праздник.

Говорили о чём угодно и ни о чём.

Нет, ну конечно же, как обычно, как это происходило на каждой пьянке, отличился видеоинженер новостей Гоша Жоварик. Без этих его чудачеств ни одни посиделки не происходили.

Ходячее приключение.

То он подшофе возымеет желание проколоть ухо.

Да прокалывай ты. Да пожалуйста. Хоть ухо, хоть любую другую часть тела, все же люди с понятием, в том смысле, что всем начхать.

Нашёл салон, вызвал такси, уехал. Проколол. Вернулся. Тут и выяснилось, что перепутал правое и левое. А это — все знают — уже намёк на сексуальную ориентацию. Посмеялись. Развернулся, поехал другое прокалывать.

То он, будучи нетрезв, не дошёл до туалета и помочился в китайскую розу. Это было давно засохшее растение, которое умерло ещё когда стояло в курилке. На холод его вынесли во время ремонта. Главный редактор мечтала реанимировать цветок. Поливала, холила и лелеяла. Но у неё никак не получалось. А у Гоши получилось. Китайская роза сначала зазеленела, а потом ещё и выкинула бутон. По редакции поползли слухи, что Жоаварик сходил в кадку с цветком не только по малой нужде, но и по большой.

Отличился и главный режиссёр Кирилл.

Пальцами в телефон он уже не очень попадал и пытался голосовым набором надиктовать жене сообщение, что мчится домой опрометью. Голосовой набор связную речь режиссёра отказывался понимать напрочь, и раз за разом вместо «опрометью» набирал какой-то «тараметел». Хоть плачь, хоть смейся.

Андрей мечтал написать книгу о работе на телевидении. Это должно было быть чем-то Веллеровским, похожим на «Байки скорой помощи». И, конечно же, Жоварик занял бы там почётное центральное место. Ну может, и не он сам, но приключения, в которые он вляпывался. Если не каждый день, то на каждой редакционной гулянке. Да и главреж тоже был бы в этих историях не из последних.

Сегодня же Жоварик пошёл провожать Лену — девочку, у которой заканчивалась практика, по поводу чего она принесла целый тазик маминых пирожков. Тара — эмалированный таз — был прямо очень важен для мамы девочки. Любимый, можно сказать.

Гоша сел в него жопой и съехал на нём четыре этажа по лестнице. Сильно помятый блин — это даже не то, с чем можно сравнить тазик. Гошу поймали внизу. Он держал в руке пострадавшую тару и искренне не понимал, от чего так расстраивается Лена.

Но и уволить его было никак нельзя. Это был самый опытный — да чего там самый опытный — просто гениальный видеоинженер. То, на что его коллеги тратили день, Гоша мог сделать за несколько минут. Мало того, его абсолютно пьяного, просто подносили к монтажному пульту, роняли, а он — так и не открывая глаз — творил чудеса и исправлял ошибки коллег.

Домой Андрей возвращался за полночь. А теперь вот перед самым домом на пешеходном переходе на свой зелёный чуть было под машину не попал.

Спасло какое-то внутренне чувство опасности.

— Ёлки-иголки, — сказал Андрей вслух и усмехнулся.

И чувство опасности, и даже это самое «ёлки-иголки» — всё было не его. Не принадлежало ему. Это принадлежало Плюсу — сталкеру, который снился ему каждую ночь. Да что там снился! Андрей проживал жизнь этого сталкера! Словно переселялся в чужое тело.

Вытащил пачку сигарет, достал одну, нашарил в заднем кармане зажигалку, с наслаждением затянулся.

Очень остро ощутил, что действительно шагнул бы на пешеходник, не ожидая беды, если бы не это новое, встроенное на уровне подсознания, чувство опасности.

Повторил вслух:

— Ёлки-иголки.

И что делать сейчас одному дома, если у него есть жена? Ну не у него, у Плюса, но есть!

Глава третья
Егоров

Саша ещё раз изучил карты. Здесь внимание дорогого стоит. Риск даже не пятьдесят на пятьдесят. Гораздо меньше. И, наконец, решился:

— Мизер!

Виталик — контролёр ОТК — вскинулся:

— Блин, игру сломал. Девять не потяну.

— Да хрен ты сыграешь! — придвинулся к столу Саня-второй. Тёзка, водитель-гонщик. — У меня две семёрки! Давай, забирай, посмотрим. Поймаю, гадом буду.

Ваня на прикупе. Молча подвинул карты.

Риск был минимальный. Две масти не ловятся, в третьей восьмёрка и свой ход. Даже крупняк не в масть уйдёт в снос, заход в восьмёрку.

Чтобы поймать такой мизер, должно произойти что-то невероятное с раскладом.

Невероятного не произошло.

— Голубой! — Саша показал карты.

— Чёрт! — возмутился тёзка. — Ну как так-то? У меня одни малёшки, а тебе по раскладу повезло. Я уж и забыл, когда мне последний раз голубой мизер приходил.

— Не, — Виталик сгрёб карты. — В этом случае, чтобы поймать, как раз очень должно было ему не повезти. Вернее, нам помог бы только его глупый заход.

Виталик научил всю бригаду игре в преферанс, и теперь каждая смена свободные часы убивала на роспись «пули».

(Примечание: Роспись, пуля, мизер, расклад — термины карточной игры в преферанс).

Заехала машина, сбегали, сделали, помыли руки и опять за пулю. Преферанс стал настоящим наркотиком.

Саша, которого Виталик учил вместе со всеми, сейчас легко обыгрывал коллег. Уже хотелось противников посерьёзнее. Он понял, что нюансам игры можно учится бесконечно, но своих соперников — даже учителя — он быстро перерос.

На яму заехал автобус под номером «77». Саша посмотрел на пистолет в руке. Ну да, это не оружие, это приспособление, для того, чтобы вкачать солидол в тавотницу. Чёрт, как же похоже на пистолет!

Вставил, нажал. Солидол потёк, смазывая цапфу.

(Примечание: «Цапфа» — поворотный кулак — элемент в конструкции передней подвески. К нему крепятся тормозные диски, колесная ступица, наконечники рулевого механизма.)

Увернулся от излишков, капающих сверху, даже капли солидола не попали на плечи, как раньше. Это уже сказывается опыт Малыша — тому-то частенько приходится уворачиваться от сгустков жгучего пуха или огненных капель «Жарки».

Прямо очень почувствовал и вспомнил то, что не мог помнить. И опасные аномалии, и кошмарных мутантов, и прочие прелести Зоны Отчуждения. Места, где он никогда не был, которого не существовало, и которое снилось ему каждую ночь.

— Чёрт!

— Айда, твоя раздача! — крикнул Виталик.

Саша осмотрелся. В яме под автобусом ему всегда мерещился и мох подземелий, и «Холодец» — аномалии, которые встречались в Зоне Отчуждения исключительно ниже уровня земли.

Он помотал головой. Ежедневные сны — это всего лишь ежедневные сны, к которым он начал привыкать. Он скинул перчатки и посмотрел на руки.

— Ждите пять минут, отмоюсь.

Да уж, их хоть чем защищай, от солидола спасения нет.

Вздохнул.

Ох уж эти сны.

Раковина, откуда течёт только холодная вода, была грязнее грязного. Чего удивляться, если в ней руки от смазки моют.

Саша несколько раз намылил и смыл. Лучше не стало. Ну то есть стало, как всегда. Руки грязные, но пользоваться ими можно. Тем более, что и колода карт уже выглядела — да и была — совершенно засаленной.

— Раздавай! — Виталик подвинул колоду.

Саша послушно двинул пару раз — в преферансе не принято сильно тасовать карты.

— А чего я-то сдаю?

— Ну я же на прикупе сидел, твоё слово было.

— Точно! — он сунул колоду Сане второму:

Двигай, тасовать больше не буду.

Зазвонил телефон.

— Чей? — Виталик крутил головой.

— Мой, вроде, — у Саши стоял на сигнале звонок старого дискового телефона.

Он поднялся и пошёл к шкафчику с одеждой.

— Да мы так никогда пулю не распишем! — Виталик тоже встал, достал пачку сигарет, выбил одну и закурил.

— То автобус у вас, то телефон — тунеядцы, лишь бы не играть.

— Покури пока, Петросян, — Саша открыл дверцу шкафчика с одеждой и нащупал в кармане штанов телефон.

— Скажи уж — сдаёшься, — Виталик балагурил не умолкая.

На дисплее телефона высвечивался силуэт котёнка.

— Ребята, извините.

Саша, нажал на принятие вызова и вышел из слесарки. Звонила дочка. А она просто так не никогда не наберёт.

— Пап, у тебя всё нормально? — не здороваясь, как будто виделись пять минут назад, взяла быка за рога Катя.

— Привет, Катюн. А с чего бы у меня ненормально было? — Саша ответил, но в груди отчего-то заныло неприятно.

— Ты на работе? Никуда не уехал?

— Да на работе я. А с чего такие вопросы, дочь? — Саша даже плечами пожал, как будто Катя могла его увидеть.

— А то я не знаю, как только где-то происходит жопа, так сразу тебя и выдёргивают.

— Катюн, солнце моё, во-первых, хочу тебе напомнить, что я уже на пенсии. А во-вторых, какая и где произошла… — Саша сделал паузу. — Что случилось?

— Пап, ты телек что ли не смотришь? — возмущение дочки чувствовалось даже через телефонную трубку.

— Катюн, сам не смотрю, маме своей не советую и тебе запрещаю! — Саша понял, что тревога начинает нарастать. — Что случилось, дочь, не тяни кота за хвост!

— Пап, ты серьёзно не в курсе? — Саша понял, что дочь не просто взволнована.

— Так. Кать. Я на работе. У меня здесь нет ни телевизора, ни радиоприёмника. Что случилось, ты можешь мне спокойно, нормально объяснить?

— Папка, да ты новости посмотри!

Глава четвёртая
Зимина

Катя очень любила район, в котором жила, потому и квартиру сняла недалеко. А вот свою никому сдавать не стала, законсервировала. Не хотелось пускать чужих людей в обжитое гнёздышко. Почему вообще сняла квартиру? Да потому же, почему поменяла телефонный номер, адрес электронной почты, уволилась с работы и удалила аккаунты в соцсетях. В общем, исчезла из жизни.

Потому что стремительный водоворот событий, в который Екатерина Зимина оказалась втянута, заставил, что называется «залечь на дно». Залечь так, чтобы никто не смог найти.

Сначала начались эти странные сны. Сны, где было не просто сложно. Там было безумно. Там приходилось убивать. Убивать людей. Да, этих людей в кино можно было бы назвать отрицательными персонажами, но сны были не фильмами. Это была практически вторая, не менее реальная жизнь. Катя думала, что сходит с ума, советовалась с подругой-психологом, боялась, что страдает раздвоением личности — много чего предпринимала и предполагала.

Потом стало чуть проще, поскольку в один прекрасный день к ней в скайп постучались сразу два персонажа из её снов. Плюс и Малыш — или Андрей Мальцев и Александр Егоров — оказались вполне себе реальными людьми, существующими и в этой — реальной — а не только в той — ночной — жизни.

Оба оказались в такой же ситуации, что и она. Им так же снились такие же реальные сны. И Андрей, и Александр точно так же не знали, что и думать, точно так же предполагали наличие собственного сумасшествия.

Чему тут удивляться?

Каждый из них ночью оказывался в некоем сонно-параллельном мире — мире Чернобыльской Зоны Отчуждения. Только не той Зоны, что существовала сейчас и которая образовалась в далёком тысяча девятьсот восемьдесят шестом после взрыва реактора атомной электростанции. А Зоны Отчуждения, где и сейчас лупят выбросы аномальной энергии, где на каждом шагу смертельные аномалии, которые производят артефакты, где полно мутантов, где опасность — это норма жизни. Там полно приключений, там вольные сталкеры и бандиты, там кланы «Долг», «Свобода» и куча других. Где передвигаться можно только очень медленно, проверяя каждое подозрительное место металлической гайкой. Где можно заработать баснословные деньги, отыскивая и продавая производимые аномалиями артефакты. Где каждый день погибает и снова возрождается сталкер Семецкий. Где есть Монолит — мифический артефакт — сердце Зоны Отчуждения. Он исполняет желания тех сталкеров, которые смогли до него добраться. Только добраться непросто — артефакт охраняют орды фанатиков, которых так и называют — монолитовцы. Да, исполняет желания он по-своему. Как исполнил желание Семецкого, который по слухам пожелал вечной жизни.

Где у Кати Зиминой — там она сталкер Шутник — есть два напарника Плюс и Малыш. Замечательных, незаменимых.

И вот выяснилось, что Плюс и Малыш — Мальцев и Егоров — существуют по эту сторону снов. Мало того, им удалось познакомиться поближе. Андрей подбил их провести совместный отпуск, съездив к морю на автомобиле. Сам он жил в Екатеринбурге, бывший спецназовец Егоров — в Омске. Москва, Урал и Сибирь — разные края необъятной страны. Но расстояние не смутило троицу, им всё же удалось собраться втроём. Ну вернее, вчетвером — Саша Егоров взял с собой дочку, Катину тёзку. Как выяснилось, с женой он давно расстался, а оставить дочь было не с кем, его мама тогда болела и не могла приютить девочку-подростка.

Весь отпуск они только и делали, что говорили, говорили, говорили. Катя-младшая носилась по пляжу, купалась, загорала, а они продолжали разговаривать.

Так уж устроена жизнь, но в коллективе, где два неженатых мужчины и одна незамужняя женщина, рано или поздно расставляются точки над и. Возникают симпатии, влечения. Влюблённости, в конце концов.

Кате очень понравился Саша Егоров. Спокойный, как танк. Вот уж за таким — как за каменной стеной. И совсем не такой, кого называют «тупой вояка». Книгочей, каких поискать, эрудит, да ещё и с отличным чувством юмора. И дочка у него просто прелесть. С ней Катя быстро нашла общий женский язык.

Андрей сложнее. С одной стороны — живой ум. С этой же стороны чувство юмора — родственная душа, чего уж говорить. Катя людей, умеющих удачно пошутить и посмеяться над чужой шуткой, очень ценила. Из самой постоянно анекдоты да приколы вылетали. Но была и другая сторона. Не привечала она представителей второй древнейшей. Да и вообще считала мужчин-журналистов поверхностными. Да ещё и бабниками.

В общем, тянуло её к Малышу. Да. Да! Катя никак не могла привыкнуть к именам, с языка так и слетали прозвища из снов. Даже Катя-младшая начала называть Андрея дядя Плюс, а её тётя Шутник. Со стороны, наверное, это слышать было уморительно.

Главное, что вынесла для себя троица — они никак не могут влиять на события в снах. Нравится-не нравится, они только зрители и сопереживатели, но не больше.

И конечно же Катя не могла повлиять на решение Шутника согласиться или не согласиться с предложением Плюса о замужестве.

Теперь всё стало ещё сложнее. Каждую ночь там — она жена Плюса. Каждый день здесь она думает о Малыше. Вернее, о Егорове.

Поэтому пока решила временно исчезнуть из поля зрения, сменила телефон, квартиру и работу. Надо побыть одной и всё тщательно обдумать.

От мыслей оторвал звонок сотового телефона. Номер она сменила, но с близкими новым всё же поделилась.

— Ты слышала, подруга! — из трубки раздался возбуждённый голос Лариски Холмогоровой, старой приятельницы.

— Что я должна была слышать? — Катя пожала плечами, словно Лариска могла её увидеть.

— Срочно включай телевизор!

— Да нет у меня никакого телевизора! — Катя снова сделала жест, который объяснил бы Лариске отсутствие в доме ящика, если бы та её видела. — Что случилось-то, говори толком. А то по твоим интонациям не понять, то ли война началась, то ли ты в лотерею выиграла.

— Обалдеть! — выдохнула Лариска. — Катюха! Да я в полном шоке! Срочно смотри новости! И желательно в интернете. Я не смогу тебе всё нормально объяснить.

Глава пятая
Мальцев

Было ощущение, что замочная скважина уменьшилась ровно в два раза. Ключ отказывался в неё входить. Ну не может же такого быть. Как на зло лампочка на лестничной площадке перегорела, и не видно было ничего от слова «ничего».

Андрей достал мобильник и активировал фонарик. Да нет, замочная скважина была нормального размера, просто он отчего-то вставлял ключ поперёк.

— Чччёрт, — произнёс Андрей вслух и, наконец, открыл дверь.

Разулся.

Пожалуй, кофе. Да. И коньяка граммов пятьдесят-семьдесят. И сигариллу. Ароматную такую. Коричневую. Крепкую. И всё на балконе. И шоколадку. И дольку лимона. И ещё немного коньяка. Потом ещё мороженое обязательно. Кайф. Самому себе завидно.

Ещё включить ноутбук, ага, прогуляться по просторам.

Не сразу понял, что посторонний звук — это звонок телефона, который он, как обычно, забыл достать из маленькой наплечной сумочки — её он всегда носил с собой.

Слегка качнувшись и задев плечом косяк — всё же коньяк был лишним — вернулся в прихожую и выудил из сумочки телефон.

Закрыл один глаз, чтобы сфокусировавшимся вторым прочитать на дисплее: «Малыш».

Тапнул по сенсору, ощущая, как поднимается изнутри тревожное чувство.

— Андрей, привет!

Голос Александра Егорова — это его Андрей записал в телефоне, как «Малыш» — был ясным и чистым, несмотря на расстояние.

— Привет. Какими судьбами?

— Что-то мне подсказывает, что ты не в курсе последних новостей, хоть и занимаешься новостями.

— Последних? — Андрей помотал головой.

Новости, которые попали в зону внимания не так давно, никак не могли быть связаны со звонком Саши Егорова.

— Я был немного занят часов несколько, ты о чём?

— Зона Отчуждения, Андрей.

— Что Зона Отчуждения? В смысле, там что-то произошло? Ну ты ещё давай, скажи мне, что там произошёл какой-нибудь выброс аномальной энергии, или…

— Да, — просто сказал Саша.

— Что «да»? Извини, я сейчас не очень хорошо соображаю, можно без шуток юмора?

— Зона Отчуждения появилась. Наши сны — реальность.

Андрей убрал телефон от уха, посмотрел на него, потом посмотрел на загрузку ноута.

— Саш, ты о чём?

— Значит, ты не в курсе. Давай так. Я отключаюсь. Ты смотришь новости и перезваниваешь. Договорились?

— Договорились, — сказал Андрей в уже замолчавшую трубку.

— Что за! — произнёс он вслух и разблокировал ноутбук.

Протрезвел резко. Даже нашатырь так бы не подействовал.

«Новый взрыв на ЧАЭС!»

«Учёные не могут объяснить появления мутировавших организмов!»

«Соединённые Штаты Америки предложили создать контингент Международных Изоляционных Сил!»

«Аномальная энергия меняет привычный мир!»

«Премьер министр Великобритании предлагает ядерным державам…»

Андрей встал. Сел. Вытер сухой лоб.

Полез изучать новости глобальнее.

Вот нихрена же себе!

Выбил из пачки сигарету, закурил прямо в комнате, чего себе никогда не позволял, всегда выходил на балкон. Впрочем, на балкон всё же сходить пришлось — за пепельницей.

Ещё раз просмотрел новости, некоторые внимательно прочитал. Понял, что ничего не понимает.

Потянулся за трубкой.

— Саша!

— Прозрел? — услышал в ответ глухой голос.

— Да я вообще нихрена не понимаю!

— Андрей, твою мать! — Андрей прямо увидел, как Саша машет рукой. — Давай для начала примем, что наши сны становятся реальностью!

Реальностью. Фантастика какая-то. Не может такого быть! Не может, потому что не может!

Да за что мне всё это?!

Андрей облокотился головой на руку. Что плохого он сделал мирозданью, что оно навалило не него всю эту хрень?

— Ты Кате звонил? — он пытался собрать мысли в кучку, хотя получалось это с трудом.

— У неё абонент не абонент!

— Блин. Погоди, отключись, я сам попробую.

— Да бесполезно! — было слышно, как Саша выдохнул. — Звонил, писал, стучал в скайп — она исчезла!

— Ну дай, я всё же попытаюсь.

Саша отключился.

Андрей по-честному проверил все известные ему способы связи с Катей. Результата — ноль.

На фоне событий в районе Чернобыля, почувствовал, что сойти с ума — это просто фигня. Это он не тогда с теми снами с ума сходил, это он сейчас сходит.

— Я — сумасшедший, — Андрей примерил на себе диагноз. Криво усмехнулся. — Я псих. Ну да, похоже на то.

Да вроде нет. Но с другой стороны да! Ещё как да! Нет! Нет, ёлки-иголки!

Он задумался. Дальше начиналось самое сложное.

Там, во сне, он сделал предложение Шутнику. Кате Зиминой. Она согласилась и вышла за него замуж. Не он, конечно же, сделал, а Плюс! И вышла она за Плюса!

Здесь, в этом мире, она ему понравилась. Понравилась сразу, как только встретились — таких поискать и не найдёшь. Андрей вспомнил поездку на море. Да, она производила впечатление. Причём, не только внешне. Она была не только обаятельна, но и привлекала к себе какой-то внутренней силой, надёжностью. Она была красива, умна, однако ничего, даже отдалённо похожего на влюблённость, он не почувствовал. Относился скорее, как к сестре, как к близкому другу. И того, что произошло во сне, никак не ожидал.

Но это же Плюс женился, не он — Андрей Мальцев!

И как со всем этим жить? Как, ёлки-иголки?!

Ненавижу эти Плюсовские «ёлки-иголки» — подумал Андрей. Откуда это? Из мультфильма «Смешарики» что ли?

А дальше что? Наши сны прорвались в жизнь?

Он торопливо затыкал кнопками телефона.

«Абонент временно недоступен».

Ещё попытка.

«Абонент временно недоступен».

Ещё одна.

«Абонент временно недоступен».

— Зараза!

Андрей набрал Егорова.

— Саша, ну и что ты думаешь?

— Я думаю, надо срочно искать Катю и ехать туда.

— Куда туда?

— Туда. В Зону Отчуждения.

— А чего мы будем делать в Зоне? Артефакты собирать? И вообще, как ты её предлагаешь искать? Адреса же мы не знаем. Места работы тоже. Если бы домой за ней на машине тогда заезжали, а то у станции метро её подобрали.

— Ну тогда хрен его знает!

— Впору сказать: Монолит его знает…

— Впору. Только, боюсь, даже он не знает.

Глава шестая
Егоров

— Папа, в Чернобыле выброс какой-то аномальной энергии! Всё, о чём вы разговаривали с дядей Андреем и тётей Катей, когда мы отдыхали на море, произошло! Только я теперь совсем ничего не понимаю. Пап?

Егоров услышал попикивания в трубке.

— Катюша, подожди минутку, вторая линия, — он посмотрел на дисплей телефона.

Вот те нате, хрен в томате. Генерал Чернобаев собственной персоной. В смысле не собственной, конечно, а по телефону.

— Егоров, привет. Буду краток. Входи в положение, — связь была отличной, без малейших помех. — Если не ты, то кто? Приезжай срочно, поговорим.

— Товарищ генерал, вы не забыли, что я уже на пенсии? Так сказать, старый пердун.

— Саша, приезжай, поговорим, ты пойми, не время сейчас шутить, мне нужны люди, которым я могу доверять от и до.

Пауза затянулась.

— Саш, ну ты же знаешь, что сейчас специалистов нет. Ну не договоримся, значит, не договоримся. А к кому мне ещё?

Саша снова посмотрел на дисплей. Дочь не дождалась и уже отключилась.

Перезвонил, извинился.

Она позвонила Александру в час ночи, а в два он уже ехал на встречу с генералом Чернобаевым.

Не научился ещё посылать бывшее начальство нахрен. Ну вернее, нахрен научился, а вот дальше — пока нет. Есть к чему стремиться.

— А кто!? Саша, а кто, твою мать!? — генерал ходил по кабинету, заложив руки за спину. — Тебе хорошо, соскочил по выслуге, а где я спецов возьму? Это же дети. Они ничего не умеют, а мне нужны профи! Ты понимаешь? Про, Саша, фи!

«Про-то, кончено, фи, это я понимаю, а куда я дену дочь, генерал? Не научился отказывать, соглашусь, куда я нахрен денусь. Но дочь? Опять к маме, в область?»

— Там сейчас отряд международных изоляционных сил создают. Но нам не с руки в общий вливаться. Там же все — америкосы, бриты, прочие уроды. Вся планета всполошилась. Нет, наши, конечно, тоже в этом отряде будут, но тебе туда не надо.

Так что вас отдельно сформируем. Командовать будет капитан Воронцов, ты его очень даже отлично знаешь. Да и остальные там тебе не все незнакомы.

— Воронцов?

Саша даже улыбнулся:

— А его-то в эти запинды за что?

— А где я лучше найду? Вернее, не так. Правильнее сказать: лучше вообще нету. Вы же штучные. Что ты, что Воронцов. На подбор контингента — карт-бланш. Набирайте лучших.

Чернобаев уселся в кресло.

— Саш, ты пойми. Сейчас не то, что было. Извини за определение, но это ты считаешь себя старпёром, однако, если посмотреть с другой стороны, лучше таких, как ты — нету. Всё, что можно было спи… — он сделал паузу. — Всё прое… — ещё раз помолчал. — Короче! Всё разворовано. Армии нет. Наверх докладывают всякую херню. А наверху верят. Причём, что внешняя разведка докладывает, что внутренняя. Специалистов — реальных специалистов — по пальцам. Ты, да я, да мы с тобой. Отразил? Это они там в своих Маасквах, — генерал растянул букву «а», думают, что всё хорошо, но нам-то на местах виднее. Ты ж понимаешь, что я не просто так здесь сижу. Не с моими чинами в Сибири, как декабрист, прохлаждаться. Пытаюсь хоть что-то сделать, но трудно готовить с ноля специалистов без опытных наставников. Так что, возрождаю что могу и как могу. Здесь мне, если не помогают, то хотя бы не мешают.

Чернобаев снова поднялся.

— Саша, пойми, время изменилось. Таких, как ты, больше вообще не делают. А то, что делают, не способно ни — на — что!

— Николай Николаевич, вы, всё же, наверное, преувеличиваете, — Саша повёл плечами. — Спецназ никто не отменял.

— Спецназ! — Чернобаев поперхнулся. — Это никто! Нет никакого спецназа! Саша, ты пойми! Не-ту! Они только на бумаге! В том смысле, в котором там нужен спецназ.

Он выдохнул.

— Ну как бы они, конечно, есть. Но это не тот уровень подготовки. Они могут поддержать какой-то порядок в городе, могут митинги разгонять и прочее. Могут поддержку регулярной армии оказать. Разную. От разведки до уничтожения конкретных объектов. Но что они могут сделать там, я не представляю. От пьяных десантников в день ВДВ толку больше. У них хоть кураж есть! У многих ещё и опыт. А у этих только оклад. Я вообще не представляю, кто сможет разобраться, в том, что там сейчас происходит.

— От меня-то вы что хотите, Николай Николаевич? — Саша развёл руками. — Насколько я понимаю, там сейчас вообще непонятно что творится. Мутанты, опять же. Уже известно какие или только так, слухи? Туда впору отряд охотников-промысловиков посылать, а не спецназ. Впрочем, — он вздохнул и вспомнил свои сны. — Там нужны специалисты особого рода — сталкеры.

— Какие ещё сталкеры? — Чернобаев сдвинул брови. — Что ещё за черти? К какому подразделению относятся?

Он забормотал:

— Котики, егеря, я вроде всех знаю, таких не помню. А! — он защёлкал пальцами. — Ты, наверное, путаешь с этими, с теми, ну как бишь их…

Егоров усмехнулся.

— Ничего я не путаю и ни к какому подразделению сталкеры не относятся. Это, как бы вам объяснить, этакие искатели приключений. Они ещё не появились, наверное, хотя уверен, первые такие авантюристы, из которых выжившие и станут настоящими сталкерами, уже начали стекаться в Зону Отчуждения.

Александр сделал паузу. Чернобаев ждал продолжения.

— Вы не читали фантастический роман «Пикник на обочине»? Там речь идёт о подобной зоне. Передвигаться по ней могли только сталкеры. Аккуратно, минуя аномалии и прочие опасности. Сейчас у нас схожая ситуация.

— И где я тебе возьму этих сталкеров? — генерал вопросительно уставился на Егорова.

— Да нигде. Говорю же, первые только появляются. Ну даже не появляются ещё, но обязательно появятся. А вам надо своих воспитывать. Растить и пестовать. Создавать отряды военсталов — сталкеров на службе. Авантюристов, жадных до казённых денег, всегда хватает. Именно из них и можно сделать что-то толковое. Можно начальную базу в Дитятках организовать — это самое удобное.

— Погоди, — перебил Сашу Чернобаев. — А ты что, ориентируешься там? Бывал что ли?

Егоров усмехнулся, снова вспомнив свои сны.

— Можно сказать, что бывал.

— Тогда давай принимай на себя. Ищи этих самых сталкеров, подбери людей, которые сгодятся на такое.

— Не-не, Николай Николаевич, не торопитесь. Не смогу я найти тех, кто на это согласится. Надо там, на месте разбираться. Давайте так. Я пока согласия не даю, но диспозицию съезжу изучу. Мне только надо с парой человечков связаться — они почти готовые сталкеры. Думаю, они не откажутся.

— Из какого подразделения?

— Да ни из какого, — Саша махнул рукой. — Один журналист, вторая вообще девушка без опыта.

— Темнишь? Нахрена тебе такие нужны? Журналист и девушка, — генерал фыркнул.

— Просто сказать пока нечего. Но они, поверьте, могут стоить целого отряда спецназа, если им ещё не надоело. Хотя, — Егоров споткнулся. — Этим не могло ещё ничего надоесть. В общем, я на связи пока. Сообщу, как новости будут.

Он развернулся и вышел.

Уже сбегая по ступенькам, Егоров достал из кармана мобильник и полез в записную книжку. Ему срочно были нужны Плюс и Шутник. Но не столько Мальцев и Зимина, сколько сталкерский опыт их двойников.

Глава седьмая
Шутник

Я похлопала справа от себя рукой — никого. И только после этого начала окончательно просыпаться. Тело ныло — приключений выпало немало. Каждая такая нагрузка на организм воспринималась как последствие активной тренировки.

«Куда Плюс-то опять умотал?» — лениво подумалось сквозь сон, и тут же пришло окончательное пробуждение.

Никуда он не умотал и не мог умотать. На тесном топчане, где мне пришлось встретить ночь, место было лишь для одного человека. Муж спал на соседнем, Малыш где-то неподалёку. Я лежала лицом к стене и решила не поворачиваться. Сон сталкера чуток и краток. Начну ворочаться — разбужу остальных. Полежу, соберу мысли в кучку. Не горит мчаться куда-то чтобы воспользоваться удобствами. Перед отбоем жидкостей не употребляли. Тут же вспомнила плакат с унитазом и рекламным слоганом: «Утро начинается не с кофе».

После того, как Сусанин помог нам вывести отца за периметр Зоны Отчуждения, и суток не прошло. Сначала переночевали у него в хате. Устали смертельно. Никаких дальнейших планов не обсуждали. Нам главное было за периметр попасть. Там планы как-то сразу и нарисовались. Вернее, Сусанин обрисовал.

— Вам-то за каким до Горностайполя-то переться? — проводник почесал бороду. — Доставлю в лучшем виде. Провожу. Да и вернусь. Большой компанией вблизи периметра лучше не перемещаться — только подозрение вызывать. Да и во шо вас переодевать я не знаю, а в таком наряде только до первого патруля и дойдёте.

Доводы были разумными.

Я, как могла, тепло попрощалась с отцом. Занесла его нелёгкая в Зону Отчуждения. Впрочем, как занесла, так и вынесла. Не суждено ему было заполучить частицу Монолита, о которой он так мечтал.

Он неловко обнимал меня, словно боясь, что оторвётся и потеряет навсегда.

— Пап, у меня и правда всё хорошо, — я чувствовала, как глаза увлажняются. — Я здесь больше дома, чем дома. И у меня Плюс. Это моя опора, моя защита, понимаешь?

— Анд.. э-э-э, — папа оторвался от меня и шагнул к Плюсу. — Извините, Плюс.

Не доходя, перекрестил мужа и продолжил:

— Благословляю. Дочке повезло. Я очень много о вас знаю, ну так, по работе, — он смутился.

Тут муж меня удивил. Ожидала от него в ответ какой-то скабрезной шутки. Он же просто подошёл к отцу, крепко обнял и сказал:

— Папой не назову никогда, извините. Но дочь вашу люблю. И отвечаю за неё. И отвечу. Хоть перед вами, хоть перед Хозяевами Зоны.

Взял отца за плечи, отодвинул от себя и повторил, глядя в глаза:

— Хоть перед Хозяевами.

— Но позвольте, Хозяева Зоны — это же фикция! — папа в очередной раз попытался вступить в полемику.

— Это у вас, там, в Москве — фикция. А у нас и русалки существуют, — Плюс усмехнулся и похлопал отца по плечу. — Так что человек предполагает, а Монолит располагает.

Он помолчал и продолжил:

— В общем, Умник, мы тут сами разберёмся. И с Хозяевами, и с прочим. Главное, не переживайте. За Катю головой отвечаю.

Папа посмотрел на голову Плюса, перевёл взгляд на Малыша — видимо сравнивал головы, которые за меня отвечают — и вздохнул. Головы впечатляли.

Отец с Сусаниным отправился в Горностайполь, откуда должен был добраться до Киева и оттуда дальше до Москвы. Мы зависли в доме проводника, коротая время за разговорами. Наговорились вдоволь. Всем было что рассказать. По большому счёту, мы впервые остались втроём и, наконец-то, поделились приключениями, которые с нами произошли. Вот только что делать с осколком Монолита не обсуждали.

Я долго думала, рассказывать ли мужу и Малышу о том, о чём поведал мне контролёр. Но что именно нужно говорить, пока не представляла. Всё же ничего конкретного я от него не узнала, а делиться своими мыслями было пока рановато. Тем более, что я ничего не понимала, от слова «совсем», и все мои думки на эту тему были пока настолько не оформлены, что пока и делиться было нечем. Вот продумаю всё хорошо, сформулирую мысли, потом и обсудим. Все вместе.

— Доставыв у найкращому выгляди! — заявил Сусанин, нарисовавшись на пороге дома.

(Примечание: Доставив у найкращому вигляді — Доставил в лучшем виде — украинский).

— Посадил на попутку до Иванкова, там автобус до Киеву, езды чуть меньше трёх часов. Или чуть больше, не помню. И то, потому шо на каждом углу останавливается. Ну уж от Киева-то до Москвы сам доберётся. Чай, не маленький, документы в порядке. Сейчас перекушу трохи, отдохну и выходим. Как раз будет, — он посмотрел на часы, — как раз будет начало четвёртого. Самое время.

— Папа точно доберётся? — я понимала, что ничего произойти и не должно, но тушканы на душе скребли.

— А шо с ним будет? — искренне удивился Сусанин. — Ну разве шо автобус, на котором он едет, террористы вдруг надумают захватить. Так то ж вряд ли.

Он снял свой плащ, бросил на пол в углу и продолжил:

— Всё. Чаёвничать, отдых и выходим.

И всё же что-то меня напрягало возле дома проводника. Словно в одну сторону — в Зону Отчуждения — дорога есть, а в другую — в сторону цивилизации — какая-то невидимая стена, как в компьютерной игре. Стена, за которой текстуры.

Я тряхнула головой и решила подумать об этом позже.

Периметр пересекли без приключений. Были у проводника свои тропки-дорожки. Плюс имелась схема маршрута и времени передвижения патрулей.

Было почти совсем светло, когда мы добрались до замаскированного убежища Сусанина под землёй.

— Я вам предлагаю нормально поспать. Хотя бы часиков до десяти-одиннадцати. Вы сколько уже на ногах? То-то же. В таком состоянии по Зоне не ходят. А так, по паре часов на каждый глаз — и бодрее всех живых будете. Но я не уговариваю, решайте сами.

Мы даже не совещались. Переглянулись и синхронно кивнули.

Сусанин открыл люк и приглашающе махнул рукой.

Неглубокий спуск, узкий коридор — и мы на месте. Налобный фонарик позволял на скорую руку осмотреть помещение. Оно было не очень большим, квадратным, но, при этом, и не маленьким, где-то пять на пять. По центру стоял массивный деревянный стол, вокруг которого находились деревянные же лавочки. Вдоль стен — застеленные лежаки. В одном углу небольшая печка-буржуйка, труба из которой уходила куда-то в бетонный потолок. Рядом с печью — приличных размеров вязанка хвороста. В другом углу стоял маленький холодильник. Где же тут электричество?

Свет вспыхнул сзади неожиданно. Сусанин активировал какую-то сборку артефактов, питающую обычную лампочку.

— Ну шо, лежанки разбираем и спать. По подъёму накормлю, да и распрощаемся. Я своё сделал.

Вот на одном из этих лежаков я и проснулась. Тревожила какая-то мысль. Ох, всё никак не могу переварить разговор с контролером. Нет-нет. Что-то другое! В моё сознание пыталось пробиться что-то извне и управлять им. Контролёр? Нет. Что-то связанное с прошлой жизнью. Ну это понятно, только что папу проводила. Но это что-то другое. Как будто во сне кто-то пытается мне что-то внушить. Кто? И что? Ох, не прошла даром та встреча с мутантом.

«Да. Вы ключ к равновесию», — в голове не голос, скорее понимание мысли.

Нет, не то.

В убежище явно слышны посторонние звуки. Кто-то уже не спит? Или что это? Рука привычно потянулась за «Гюрзой».

Глава восьмая
Плюс

Я в Зоне Отчуждения давно. Но вот вообще никак не припомню, чтобы мне снились сны о прошлой жизни. Как отрезало. Чаще вообще ничего не снится, а если и снится, то только то, что связано с жизнью здесь, в Зоне. Насколько я знаю, снами управляет наше подсознание. Видимо, подсознание сталкера Плюса во сне чаще всего ему подсказывает, как выжить здесь или ещё какие-то полезные вещи. Зачем вообще моему подсознанию укакалась прошлая жизнь?

А тут даже ещё не проснулся, но понял, что лежу и улыбаюсь, как дурак. Потому что сон приснился из той, из жизни до. Пока не забыл, попытался восстановить в памяти то, что снилось. Поскольку чаще всего либо вообще снов не помнишь, либо забываешь сон сразу после пробуждения. Ну не до снов здесь, чего уж.

Я понял, что не просто улыбаюсь. Ещё не проснулся, а рот уже до ушей. Приоткрыл один глаз и, поддёрнув рукав — спал я в одежде — посмотрел на ПДА. Ну точно! У меня сегодня день рождения! О таких бытовых мелочах в Зоне не всегда помнишь. Я, например, до сих пор не знаю, когда днюха у моей жены, чего уж говорить о Малыше? Да и они никогда интереса к дате моего рождения не проявляли.

Ох, и устрою же я сегодня праздник. Ну если живыми до завода «Росток» доберёмся, конечно же. Заранее такое планировать грешно. Здесь вообще лучше ничего не планировать. Но всё же не «если», а «когда» — надёжнее так думать.

Я понял, что снова улыбаюсь.

Потому как приснился мне не просто кусочек прошлой жизни, а вполне себе реальное воспоминание. Воспоминание о дне рождения, который пришлось отмечать на работе. Нет, ну надо же! В день рождения приснился сон о дне рождения!

В непроснувшемся ещё окончательно мозгу заплавали воспоминания, смешивающиеся со сном, и уже трудно было отличить, что же мне приснилось, а что происходило на самом деле.

Приснились мне времена, как обычно, финансово трудные. Собственно, не припомню, чтобы были другие. По мере возможностей накрыл стол в редакции. Так принято у нас было. Выпивка там, закуска. Как водится, выпивки было больше, чем закуски. И очень скоро последняя приказала долго жить. В том смысле, что алкоголь оставался и много, а вот съесть что-нибудь уже закончилось. Народ голодный, смёл всё враз. Ну мне, вроде как, в магазин бежать не по чину, всё же именинник, а потому выделил какие мог средства, да народ ещё подскинулся, и попросил сбегать за закуской приятеля, главрежа — Кирилла Андреева. Тот с готовностью согласился. Тем более, что у него к этому времени сигареты закончились и бежать всё равно бы пришлось, ибо расходиться быстро не планировали. Да никогда в таких случаях быстро и не расходились.

Ушёл. Ждём. Разговоры разговариваем. Иногда водочки намахиваем, так, без фанатизма — без закуски же. Все ж понимают, что сидеть долго, алкоголя много, а закусить нечем совсем от слова «абсолютно».

Приходит. Все радостные такие, дождались, вот сейчас. Он тоже довольный. Глазки блестят. Раскрывает пакет и начинает выкладывать из него то, что купил.

Немая сцена. К нам едет ревизор.

Ибо достаёт он из пакета одну за другой пять бутылок водки. Тишина стоит такая, что муха пролети — слышно будет. А он, всё так же радостно улыбаясь, лезет на дно пакета и вынимает три пачки кукурузных палочек. Все ждут, чего же он ещё из пакета вынет. У него улыбка сползает, понимает, что от него не этого ждут, сам смотрит в пустой пакет, поднимает глаза, а выражение лица так и говорит: «Ну а что? Я же принёс закуску, угощайтесь, не стесняйтесь».

Самое смешное, что мы эти палочки так и не доели. Но ему потом припоминали этот конфуз при каждом удобном случае.

Я приподнял голову и похрустел шеей. Не самое удобное лежбище. В помещении царил сумрак. Оно и понятно. Свет от сборки Сусанин погасил, когда мы спать улеглись. А под землёй без искусственного освещения ничего и не видно. Судя по тишине, нарушаемой всхрапываниями, все ещё спали. Я нашарил рукой контейнер для артефактов, который бросил рядом с лежаком, чтобы не упирался в бок во сне. Одной рукой открыл его и на ощупь нашёл «Светлячок» — артефакт, производимый аномалией «Электра». Удобная, скажу, вещица. Только слегонца радиоактивная. Но в контейнере носить можно, места много не занимает.

В общем, достал, положил на пол рядом с лежаком, слегка хлопнул по артефакту. Он сразу же начал испускать лёгкий свет. В подземном убежище Сусанина стало немного уютнее.

Я осмотрелся. Вот слева, на соседнем лежаке, спит жена. Ворочается. Видимо, тоже беспокоит какое-то сновидение. Справа вздымается богатырскими храпами гора — это Малыш. Где-то дальше, в стороне ног тоже раздаются посторонние звуки — там спит проводник.

Что же, кроме благодушно-радостного пробуждения меня беспокоит? Ощущения непривычные и неприятные. Словно кто-то пытается мною управлять. Я быстро нащупал «Лунный свет» — артефакт на поясе, где обычно, а с ним даже Контролёр не страшен. Тогда что? Что происходит и почему у меня нехорошие подозрения, что мой мозг подвергается внешнему воздействию?

Стараясь не шуметь, я осторожно сполз с лежака — всё же видно было очень плохо. Кое-как подошёл к «буржуйке» — печка стояла в углу. Почти наощупь нашёл дверцу и аккуратно приоткрыл — какая-никакая, а всё же вытяжка — достал из кармана пачку сигарет, чиркнул зажигалкой. Ох, первая утренняя порция никотина бодрит. Кофе. Чёрт! Мне срочно нужен кофе. Привычно дёрнул рукой, глянул на ПДА. Почти уже девять утра. Да уж, я как та собака Павлова. Утро. Проснулся. Слюна течёт. Нужен кофе.

Эх, видимо заканчивается действие «Светлячка», не хватаем ему сил нормальное освещение выдать, как обычно.

Аккуратно затушил бычок о буржуйку, опять почти вслепую вернулся к топчану и взял рюкзак. Надеюсь, спиртовка никому не помешает. Потихоньку выудил и её, и баночку с кофе, достал налобный фонарик, включил на самую малую мощность, направил вниз и вернулся к печке. Там пристроил свой источник света параллельно земляному полу, чтобы светил в направлении печки. Пять минут и турка с кофе обжигающе горяча и радует светло-коричневой шапкой пены. Налил. Ещё одна сигарета. Теперь уже не торопясь, с чувством, с толком. Глоток, затяжка. Глоток, затяжка. Ох же ж! Да бывает ли что-нибудь приятнее? Ну разве что добавить глоток коньяка и кусочек шоколада. У жены есть и то, и другое, я знаю. Однако не будить же ради этого.

И что всё же пытается залезть в мою голову?

Глава девятая
Малыш

Когда очень долго профессионально чем-то занимаешься, то начинаешь чувствовать проблему на уровне «кончиками пальцев». Это не я сказал, это так и есть. Вот это самое «кончиками пальцев» я почувствовал у Сусанина. Словно вокруг дома минное поле. Выходить нельзя и передвигаться нельзя. Иначе большой бада-бум.

Не пришлось поделиться с напарниками, всё как-то быстро произошло. Пришли, пересидели, ушли. Но нехорошее такое ощущение осталось. Словно я за периметром истончаюсь и растворяюсь. Слабость непонятная и всё такое. Причём, когда мы преодолевали расстояние от колючки до домика проводника, это ощущение нарастало, а когда двигались обратно — уменьшалось. Не уверен, но, когда я крайний раз встречался с Сусаниным, всё было точно так же. Я вспомнил детскую книжку про Волшебника Изумрудного города. Вернее, какую-то из продолжений. Так вот, там герои попали в плен к волшебному камню. И удаляться от него могли с большим трудом и до определённого момента, а вот обратно ноги сами несли. Так вот в сторону Зоны Отчуждения меня ноги сами несли.

В один момент мне даже померещилось, что сквозь руку видна окружающая реальность. Но нет, именно что показалось.

А потом я с таким превеликим удовольствием лёг спать, что вырубился, едва тело приняло горизонтальное положение.

Усталость накопилась даже не безумная, а безумнейшая. Казалось бы, не какое-то сверхъестественное приключение вышло. Нагрузка больше психологическая, чем физическая. Шли с Плюсом выручать Шутника, отбивать девушку, вытаскивать из цепких и липких лапок целого отряда спецподразделения, а пришли к шапочному разбору.

Большую часть за нас вообще химера сделала, которую, кстати, Шутник и пристрелила. Удивительно, но факт. Девушке удалось уложить самого неубиваемого, практически бессмертного мутанта Зоны Отчуждения. Так что нам с Плюсом оставалось только хвостики почистить, в смысле разобраться с оставшимися. Как бы непросто, учитывая их квалификацию. Но и нашу квалификацию, только сталкерскую, тоже не надо со счетов сбрасывать. Очень удачно подвернувшаяся неподалёку аномалия «Цветочный луг» помогла нам растворить остатки отряда практически в прямом смысле слова. Аномалия усыпляет любого, кто попал в поле её действия, надо было лишь заманить туда врагов. Что я удачно и проделал. Ногу подвернул там не очень хорошо, это да. Но подвернул же, а не сломал. Так что, не повреждение, всего лишь мелкая неприятность.

Вот в прежнем приключении не повезло — словил пулю из «Калаша». Она прошила левый бок. Я тогда вколол всё, что было. Регенерат, промедол, но артефакт «Душу» мне Шутник не дала, один арт использовала для Плюса, второй берегла для него же. А без артефакта огнестрельная рана — это огнестрельная рана. Вот Доктор на болотах помог. Я, хоть и умею кровь останавливать, но такое кровотечение для меня проблема. Поэтому, пока Плюса до болот допёр, прям реально чувствовал — звиздец. Нёс его на последнем издыхании. А что делать? Звонарь не смог бы, а Шутник и вовсе. Поэтому тащу и думаю: «Донесу, брат, а сам уж как получится».

Донёс. Получилось. Но крови потерял прилично. Всё же напрягать мышцы пресса при ранении в живот — так себе терапия.

Но это давно было, можно сказать. Я тогда вообще неделю отсыпался. Сейчас же спать хотелось постоянно до ужаса. Однако выспаться ни разу не удавалось. Даже в первую ночь на заводе «Росток». Ночевать мне там оказалось просто негде. Комнату пришлось уступить отцу Кати. Да дело даже и не в этом. В баре такую гулянку устроили по поводу возвращения Плюса с того света — а многие уверовали, что он уже именно там, общую рассылку-то на ПДА о его смерти все получили — что дым коромыслом и после нас хоть потоп. Сталкерам только повод дай. Ну Плюс его и дал. Какой после этого мог быть нормальный сон на многострадальной, пережившей первый взрыв на ЧАЭС кровати? Запасное койкоместо в комнате Плюса имело жалкий вид и продавленную сетку. А при переворачивании на нём с боку на бок издавала песнопения, сравнимые разве что с воем слепой собаки. Вернее, их стаи.

Так что в подземном убежище Сусанина я уснул, едва голова коснулась подушки. Ну не подушки, а какого-то валика, её заменявшего. И спал, как убитый. Проснулся, вероятно, от собственного всхрапывания. Есть у меня такой грешок. Пока сплю на животе или на боку — всё нормально. Но стоит мне перевернутся на спину и ой. Потом соседи по ночлегу говорят, что рёв кровососа — жалкое подобие тех звуков, которые я издаю.

Вокруг темно, но не темень. Явно есть какой-то источник света. Ага, судя по движениям теней горит спиртовка. Да и посторонний звук.

Осторожно повернулся на бок.

Около буржуйки слабо освещённая фигура. Откуда свет? Рядом действительно горит спиртовка, но свет не от неё. А вот звук — это шумно прихлёбывающий горячий кофе напарник.

И запах. Ох, слюна потекла — условный рефлекс, спасибо Плюсу. Всех на кофе подсадил.

Осторожно, чтобы не разбудить остальных, встал с лежака и подошёл к напарнику. Понятно. Светит налобник, лежащий на полу.

— Кофе поделишься?

Плюс вздрогнул и повернул голову ко мне. Молча мотнул, мол, присаживайся. Затянулся, выдохнул дым и также молча повёл рукой в сторону турки. Понятно. Так же не хочет будить Шутника и Сусанина.

— Не спится? — я спросил это шёпотом.

Плюс помотал головой.

— А чего? Устали же и недосып.

— На душе не то, — так же шёпотом сказал напарник.

Затянулся, хлебнул кофе и повторил:

— Не то.

Помолчал. Повторил процедуру с сигаретой и кофе.

Я дотянулся до рюкзака. Достал, стараясь не шуметь, кружку, нацедил в неё остатки из турки. Мало. Надо ещё сварить.

— Понимаешь, я, наверное, стал наркоманом Зоны Отчуждения. Я не могу её покинуть, понимаешь? — он затушил окурок о пол, поболтал кружкой, допил остаток и продолжил:

— Никогда не верил. Думал, всё это байки. Все рассказы о том, что после нескольких лет в Зоне ты уже не можешь вернуться в нормальный мир — это ерунда. Это не про меня. Это просто какие-то легенды. Захочу — уйду. Придёт время — и уйду. Ну вот что меня здесь может держать, кроме моего желания?

Он опустился на колени, опершись руками о пол, пододвинулся к рюкзаку, достал банку с кофе. Посмотрел в немытую турку, вернулся на своё место, плеснул в неё воды с полстакана, поболтал немного, выплеснул на пол. Затем сыпанул туда от души кофе, наполнил из фляги и водрузил на спиртовку.

Посмотрел на меня исподлобья, и с какой-то тоской продолжил:

— Много раз слышал, но всегда считал, что это байки. И даже лично знал сталкеров, которые ушли. Вот теперь возникает вопрос: а ушли ли? Куда они после Зоны делись? Связи же нет. Но и обратно не возвращались. Значит, удалось?

Он снова помолчал, следил за туркой. Прикурил ещё одну.

— А я вот не могу, похоже, уйти! У Сусанина понял — нет мне дороги из Зоны.

Он произнёс это так же шёпотом, но получилось громко.

— Да что ж вам не спится, черти громкие?

Мы оба повернулись на голос Шутника.

Чертыхаясь, она сползла с лежака, поднялась на ноги и, прихрамывая, подошла к нам:

— Кого первым прибить?

Поправила волосы.

— Но если кофе нальёте, может быть и не сразу убью, а может быть даже и вообще не убью.

Глава десятая
Зимина

СВД — вещь!

Катя притаилась на верхнем этаже полуразрушенного здания.

Выстрел!

Один из наёмников мешком свалился около стены. Остальные забегали, не понимая, откуда грозит опасность.

Выстрел!

Второй падает рядом, нелепо вскинув конечности.

Выстрел!

Остальные успевают скрыться за углом.

Эх, графика, конечно, слабовата. Катя сделала быстрый сейв и сняла наушники. Посмотрела на часы в трее монитора.

— Вот чёрт!

Игра затягивала, и время пролетело незаметно.

Чтобы удостоверится, бросила взгляд на руку, где крепится ПДА.

— Вот чёрт! — повторила Катя.

Откуда там ПДА? Она же не спит. Достала мобильник. Активировала. Нет, время верное. Значит, она опаздывает. Договорилась встретиться со старой подружкой, Лариской Холмогоровой, которая первой и огорошила её новостями.

Скользнула к зеркалу, провела рукой по волосам — всё нормально, выглядит прилично. Она привела себя в порядок до того, как села за игру. Надо лишь слегка поправить губы.

Зачем-то приняла заднюю защитную стойку — Кокуцу-дачи. В сарафане это выглядело смешно.

Катя улыбнулась, подцепила висящую на зеркале сумочку и выскочила из квартиры.

Вот сколько бы она не приходила к Лариске, Лариска готовила. Готовила, надо сказать, вкусно. Вечно чего-то жарила, варила, пекла. Встречала всегда в неизменном статусе: на плече полотенце, на плите что-то подгорает. Хрупкая фигурка, семьи нет, живёт одна, кому и зачем столько готовит — непонятно.

— Привет, подруга! — обозначила поцелуй и умчалась на кухню, крикнув оттуда:

— Проходи! Я сейчас!

Запах жареного мяса не оставлял сомнений, что на кухне готовится какое-то очередное супер-вкусное блюдо.

Сама Катя готовить не очень любила, да и не очень умела. Чаще предпочитала перекусить где-то, либо заказать домой готовое.

Не то, что Малыш. Она улыбнулась. Вот уж кто готовить и любит, и умеет. Кстати, Саша Егоров тоже оказался неплохим кулинаром.

Катя подумала, что они все трое в жизни и во снах совпадают. Если она, Катя, умеет отлично стрелять, то она, Шутник, тоже стреляет отлично. А если подумать, то даже лучше.

— Где застряла, давай сюда! — голос Лариски сбил с мысли.

Катя разулась, положила на комод свою сумочку и вынула из пакета уже традиционную во время визита к подруге бутылку Шампанского.

Лариска встретила её на кухне с наполовину накрытым столом. В том смысле, что всё уже лежало, что должно лежать и всё стояло, что стоять должно. Вилки, салфетки, тарелки, салаты, нарезки и всё такое. Подруга накладывала горячее.

— Садись, рассказывай, что думаешь, — Лариска поставила перед Катей дымящуюся тарелку, на которой громоздилась вареная картошка, украшенная гуляшом или чем-то подобным — мясом в подливе. Пахло — совершенно волшебно.

— Это что? — Катя придвинула тарелку.

— Бефстроганов.

Лариска уселась напротив, ухватила вилку, но есть не начала, а уставилась на Катю:

— Ну рассказывай!

— Что?

Катя тоже вооружилась столовым прибором, но к трапезе не приступила и воззрилась на подругу:

— Что рассказывать?

— Ну как же!? — Лариска возмущённо отложила вилку и отодвинула тарелку. — А выброс аномальной энергии?

— А что выброс? Что я могу тебе рассказать? — Катя пожала плечами и даже отодвинулась от стола. — Лярис, ты такая странная. Какое отношение я имею к этому выбросу? И какое отношение к этому выбросу имеют мои сны?!

— Да как какое?! — Подруга уже успела засунуть в рот мясо с гарниром и начала махать пустой вилкой, торопливо прожёвывая. — Как минимум, у тебя нет никакого диссоциативного расстройства идентичности! Понимаешь ты это или нет?

Она подскочила, переместилась к кухонному гарнитуру и через пару минут вернулась с бутылкой Шампанского и двумя фужерами.

Придвинула к Кате:

— Открывай!

Катя аккуратно откупорила бутылку, покачивая пробку из стороны в сторону, и так же аккуратно, стараясь, чтобы пенный напиток не хлынул через верх, наполнила бокалы. Взяла свой, посмотрела сквозь него на Лариску и сказала:

— Ну нет у меня раздвоения личности и что? И что дальше?

— Да как что?! — Лариска успела глотнуть и поэтому поперхнулась. — Как ты не понимаешь?! Все твои сны теперь реальность! Теперь тебе срочно надо ехать туда!

— Куда, туда? Кхе! — Катя тоже глотнула и тоже поперхнулась.

— Туда! В Чернобыль!

— Ты точно первый бокал сегодня? — Катя отставила свой. — Или курнула чего? В Какой Чернобыль? Зачем?

— В чернобыльский Чернобыль! — подруга глотнула ещё раз и тоже отставила бокал. — Ты же хочешь выяснить, что происходило с тобой, с твоими снами? Я тебе и как психолог, и как твоя подруга говорю: срочно туда! Именно там ты всё выяснишь и мозги на место поставишь!

Катя спокойно взяла свой бокал со стола, глотнула, так же спокойно поставила его на место. После этого поднялась, оперлась на стол руками и вдруг закричала:

— Что я там выясню?! Лариса! Что? Я? Там? Выясню?! На какое место я поставлю мозги?! Это бред! Это полный бред! — она выдохнула и, как могла медленно и спокойно опустилась на место.

— Глупая ты, — спокойно сказала Лариса. — Есть проблема. Есть место её возникновения. Есть возможность попасть в это место.

Она шумно вдохнула.

— Ты пойми, у тебя был шок. Ну шок же. Потом отрицание, гнев. Ты легко проскочила торг, сейчас депрессия. Ну и останется принятия. Это же классика! Всё просто!

(Примечание: Шок, отрицание, гнев, торг, депрессия, принятие — в психологии стадии принятия неизбежного).

— Так что пора принимать, подруга!

Катя покрутила в руках бокал и тоскливо сказала:

— Я бы приняла.

— Так принимай! — восторженно сказала подруга. Потом помолчала и, сообразив, продолжила:

— А, ты в этом смысле. Ну, значит, у тебя ещё депрессия не прошла. А водки я дома не держу. Да и аккуратнее, а то ты с водкой до принятия можешь не дойти! — Лариска допила бокал, поставила его на стол и продолжила:

— И вообще. Я бы и сама с тобой поехала. Да только, ты же знаешь, у нас, как катаклизмы, так шквал клиентов. Каждый мечтает узнать, как с этим дальше жить. Я, после этого выброса аномальной энергии, и сама бы хотела узнать, как жить дальше, а мне ещё и клиентам это надо объяснять. Так что мой тебе совет: езжай и разберись на месте.

Катя посмотрела на подругу и спросила:

— А водки точно нету?

Глава одиннадцатая
Мальцев

Андрея разбудил какой-то посторонний звук. Он с трудом разлепил один глаз и попытался понять, что это было. Не звонок телефона. Не будильник. Что ещё?

Полежал, прислушиваясь. Тишина.

Сел и с удивлением воззрился на джинсы на своих ногах. Он что, лёг одетым? Хотя судя по ощущениям в голове, да. И опять сны. Только теперь что-то новое. Он даже усмехнулся. Приснился не сталкер Плюс, а то, что та, мистическая жизнь прорвалась в эту.

Нет, ну надо же! Андрей замотал головой и тут же остановился, вздрогнув от приступа боли. Вот чёрт! Надо срочно аспирин выпить и какой-нибудь адсорбент принять. И минералки обязательно холодненькой не меньше литра.

Не торопясь поднялся и направился умываться.

Ледяная вода освежила. С удовольствием принял холодный душ, с не меньшим удовольствием почистил зубы.

— Нет, ну надо же! — произнёс Андрей вслух.

И приснится же такое. Хотя удивляться нечему. И не такое во сне переживал.

Сварил кофе, вышел с чашкой на балкон, закурил. На душе было тревожно и неуютно.

Вернулся, сел за ноутбук, который перед отбоем не выключил. Монитор был тёмен, но помаргивающий светодиод оповещал о том, что компьютер работает, только экран в спящем режиме. Тапнул по тачпаду, оживил.

Ах, вот же он, посторонний звук, который не дал поспать от души. Это было сообщение, которое пришло в скайп. В трее мигало оповещение.

Лениво открыл его и замер, не донеся чашку до рта.

«Уезжаю в Зону Отчуждения, временно не на связи. Найди Катю».

Андрей медленно поставил чашку на стол и потянулся за мобильником.

Так.

Вот они ночные звонки от Малыша и его попытки дозвониться до Кати.

Это не сон!

Прозрение ударило по голове и холодный пот заструился по спине.

Это не сон!

Это! Не! Сон!

Незакрытые вкладки браузера взрываются заголовками страниц, которые он просматривал перед тем, как отрубиться.

Андрей почувствовал, как внутри головы что-то пульсирует в такт ударам сердца.

«Новый взрыв на ЧАЭС!»

«Появление мутировавших организмов!»

«Контингент Международных Изоляционных Сил!»

«Аномальная энергия меняет привычный мир!»

Есть что-то новое? Пролистал новости — сайты повторяли одно и то же.

Андрей откинулся от ноута, почесал затылок и пошёл варить ещё кофе. Голова лихорадочно работала. Набрал и Александра, и Катю — абонент не абонент в обоих случаях.

Саша Егоров умчал к месту ЧП — вероятно выдернули по старой памяти, как хорошего военного специалиста. А вот куда пропала Катя? Неужели тоже сорвалась от таких новостей и подалась туда же? Почему тогда не сообщила, не вышла на связь? Ерунда какая-то выходит.

Чувство тревоги нарастало, приближаясь к панике. Андрей снова вышел на балкон, закурил, опираясь на подоконник. Потом быстро затушил окурок в пепельнице и вернулся к компьютеру. Вывел на монитор карту. Забормотал, правой рукой работая тачпадом, пальцем левой рисуя схему:

— Значит, через Уфу и Самару. А как лучше дальше? Чёрт, как же неудобно!

Подскочил, метнулся к книжному шкафу, быстро нашёл и вынул оттуда «Атлас Мира». Пролистал, отыскивая нужную страницу. Снова забормотал:

— Через Чернигов, вроде ближе, но там ещё Беларусь надо пересекать. Нет, не подходит. Тогда сюда, а здесь у нас что?

Вернулся к ноутбуку, не выпуская из рук Атлас. Приблизил карту.

— Ага, а здесь у нас таможенный пост Бачевск. Получается через него и в Киев. Там уже рукой подать. Хотя нет. Лучше немного по-другому. Лучше уйти на Курск, по трассе Р 200. И тогда проехать придётся через другую таможню. Как она там называется. А, Суджа!

Начав говорить вслух, Андрей уже не мог остановиться. Вышел на балкон с сигаретой и Атласом.

— Рукой подать до Горностайполя, а там рукой подать и до границы с новообразованной язвой на теле планеты.

Он продолжал водить пальцем по странице.

— А дальше? А дальше как-нибудь, понадеюсь на авось.

Отложил книгу, задумался.

— Не буду я ничего на работу сообщать, ну его нафиг. Как получится, так получится. Может вообще заделаюсь сталкером Плюсом, — он усмехнулся. — А что? Здесь всё обрыдло. А там, если верить снам, никаких ненавистных чинуш и начальства. Опасно? Ну да, опасно. Так и здесь можно и на перо гопника нарваться, и утонуть на отдыхе, и под машину попасть. Вон, как вчера.

Вернулся в комнату и уселся на диван.

— Понадобится оружие, снаряжение всякое и прочее. Хотя, нет, — Андрей снова встал и заходил по комнате.

— С оружием таможню не проскочить, придётся на месте выкручиваться. А снаряга туристическая сгодится — в гараже есть всё, от рюкзака до котелка. Спальник у меня там же, спиртовка, да много чего найдётся.

Андрей остановился и вслух же удивился:

— А чего я вслух сам с собой разговариваю?

Пожал плечами и продолжил:

— А потому что мне так удобнее мозги в кучку собирать.

Почесал затылок.

— Так, надо ручку и бумагу, составить список, что мне понадобится с собой.

Поднял вверх указательный палец.

— Деньги! Мне понадобится много денег. Причём наличных. Карты придётся обнулить. Сбережения конвертировать в нормальные деньги, скажем, в баксы. И с квартирой надо что-то решить. Не бросать же просто так. И коммуналка за неё капает.

Постоял, раздумывая.

— Катя-Катя Зимина, с тобой-то что делать? Как искать даже не иголку в стоге сена, а человека в Москве, что намного сложнее? Особенно, если этот человек отключил телефон, а адреса его не знаешь? Да никак! Есть у меня подозрение, что с этой рыжеволосой барышней я встречусь там, на месте. Да, сталкер Плюс?

И, усмехнувшись, добавил:

Ёлки-иголки!

Глава двенадцатая
Шутник

Громыхнуло так, что я едва не выронила кружку с горячим кофе. Муж и Малыш вскочили.

— Что за?! — Сусанин, который до этого момента сладко посапывал, уже тоже был на ногах.

Удар повторился. За ним ещё и ещё.

— К нам гости! Быстро валим!

Проводник активировал свою чудо сборку и в помещении стало намного светлее. Сам он начал быстро собираться.

— Какие ещё гости? — Малыш последовал примеру проводника и подхватил рюкзак. — И куда мы нахрен денемся с подводной лодки?

Андрей в это время молча упаковывал спиртовку и турку. Он Сусанина знал давно и, вероятно, предполагал, что и с этой подводной лодки можно куда-то эвакуироваться.

Я продолжала стоять с кружкой кофе и вообще ничего не понимала. Какие гости и что за удары?

Впала в какой-то ступор. Почему все отображают, что происходит, а я всё ещё с кружкой?!

— К вам, скорее всего, не ко мне! Бегом собирайтесь, бегом! — Сусанин уже был полностью готов и ожидал нас. — Двери нам ломают, а какие это гости, не знаю. Одно скажу, там железо, как в бомбоубежище, долго проковыряются.

Я наконец вышла из ступора, выплеснула кофе, засунула кружку в боковой карман рюкзака и подхватила «Вал». Блин. Посмотрела вокруг. Что я ещё распаковала перед отбоем? Да вроде ничего. Рюкзак, кружка, оружие. Что ещё?

— Долго или не долго, но ведь сломают же, да? — я ожидала, что ответит проводник.

— Конечно сломают рано или поздно. Нет ничего неломаемого, кроме того, что не ломается.

Проводник почесал бороду.

— Даже титановый лом можно уничтожить, если утопить его в ртути.

Он поставил карабин к стенке и почесал бороду уже двумя руками — ну да, она густая, её мыть постоянно надо.

— Только когда сломают, нас тут уже не будет. Готовы? — не дожидаясь ответа Сусанин шагнул к буржуйке. — Тогда по коням!

Он легко отсоединил трубу от печки, чуть сдвинув её вверх, а саму печку повернул в сторону. Под ней открылся неширокий лаз, уходящий ещё глубже.

— Плох тот сапёр, который не мечтает стать космонавтом! Фонари включаем и вперёд, я за собой дверь запру.

— Ты лучше дорогу показывай, а запру я, — Малыш отцепил гранату и уже доставал леску — явно растяжку собирался ставить.

— Толково! — оценил Сусанин. — Тогда за мной. Ну шо встали? Вперёд, я говорю!

Мы с Андреем переглянулись, и он молча сделал жест, мол, «после вас». Странный он какой-то последнее время. Молчит постоянно. Явно голова чем-то загружена. Обычно-то не дурак поговорить. Не Звонарь, конечно, но всё же. А тут молчит, как рыба об лёд.

Я пожала плечами, нагнулась и шагнула вслед за Сусаниным в узкий и невысокий лаз. Он шёл ненамного глубже уровня пола. Скорее всего, хитрый проводник и запасный выход сделал, и не запаривался сильно, чтобы его по уму обустроить. Да и зачем? Главное, чтобы этот выход был. На всякий пожарный.

Сусанин резко остановился, и я едва не ткнулась ему в спину. Повернулся к нам.

— Фонари выключаем. До выхода ПНВ. На поверхности вообще светло, они не пригодятся. И, после того, как я открою выход, всем молчок. Даже шёпотом. Выход на поверхность от входа в убежище — всего метров пятнадцать. Там, главное, прямой видимости нет. Выйдем ниже входа, из боковой части холма, да и за кустами. Можете даже особо не пригибаться, — он помолчал. — Там пятьдесят на пятьдесят. Либо спокойно уйдём, либо нас плотно по кругу обложили.

Проводник снова сделал паузу. Потом продолжил:

— Но это очень плохой вариант. Потому что, если нас обложили, то придётся пробиваться с боем. А с боем пробиваться — вообще не вариант. Потому как те, кто к нам ломится — ребята серьёзные, скорее всего, дураки сюда не полезут. А я не вояка. К тому же, с нами девочка — она тоже не вояка.

Я фыркнула.

Проводник внимательно посмотрел на меня и повторил:

— Повторяю. Я проводник, а не боец. Барышня может издавать любые звуки, которые ей нравятся, вплоть до неприличных, но я ни в каких амазонок не верю.

Свободной рукой Сусанин почесал нос.

— Вот и выходит, случись шо, воевать двоим. Зрозумилы?

(Примечание: зрозуміли — поняли? (украинский))

Плюс — порви меня химера! В этом случае он Плюс! Не Андрей Мальцев, не мой муж, а сталкер Плюс, хоть и мой мужчина! — отодвинул меня в сторону и сказал:

— Слушай, Сусанин, ты, главное, нас вытащи со своей подводной лодки, потом можешь линять отсюда. А мы сами разберёмся. Разберёмся, кто тут амазонка, а кто крыса, бегущая с корабля.

— Ты, Плюс, в Зоне живёшь, — Сусанин провёл по носу пальцем. — А я шмыгаю туда-сюда. Да, может быть, как крыса шмыгаю. Но я проводник. И воевать не нанимался. Шо ты мне здесь лекции читаешь?

— Сусанин. Просто. Вытащи. Нас. Отсюда. Дальше мы сами, — Андрей развёл руками. — Мы тебя воевать не нагибаем. Разберёмся, не писай кипятком.

— Тогда все за мной, — Сусанин выгнул шею. — Ты там сюрприз соорудил нашим гостям?

— Обижаешь, Сусанин, — Малыш нас догнал. — Я там не просто сюрприз, я там гарантированный «бум» оставил.

Сусанин выдохнул:

— Ну шо, тогда двинули. Сейчас открою выход на поверхность, после этого роток на замок. Молчать, пока не выскребемся.

Постоял. Выдохнул. Перекрестился.

— Уф!

Идти было узко, неприятно, и высоты подземного лаза не хватало нормально разогнуть голову. Мне. А Малышу?

Я шла следом, сразу за проводником. Плюс придержал меня за плечо, молча покачал головой и, отстранив в сторону, двинулся вслед за Сусаниным.

Хотела шагнуть вслед, но меня опять же за плечо придержал Малыш. Так же покачал головой и, отодвинув, шагнул дальше.

Шепнул:

— Прикрывай.

Ладно, нам, слабым барышням, место по остаточному принципу. Хотя, если честно, я, во-первых, и возразить не успела, а во-вторых, было очень приятно. Ну вот прямо вообще. Прямо распирало!

— Готовы? — Сусанин остановился и посмотрел на каждого. — Ну поехали.

Шагнул и снова остановился.

— Кстати, если кто хочет с кем-нибудь попрощаться — самое время. Есть у меня нехорошее подозрение, что снаружи феерический пипиау.

— Почему пипиау? — спросил Плюс.

— Потому что у меня дочка так говорила, когда маленькая была. Готовы? Ну пипиау!

Глава тринадцатая
Плюс

Это уж пипиау, так пипиау.

Время суток не то. Ну начали бы нам двери ночью ломать, так растворились бы в темноте, и хрен нас найдёшь. А тут возникаем из-под земли в десяти тире пятнадцати метрах от неприятеля. И что, скажите мне, делать?

Собственно, дальше Малыш командовать начал. Он у нас спец. Он у нас всеми военными операциями командует. Его опыт военного взаимодействия — это реальный опыт. Не то, что у нас.

Мы обычно как?

Бах-бах! Либо попал, либо не попал. Либо в тебя попали, либо не попали.

Он всё по уму, всё по науке, всё, исходя из опыта. А опыт у него, надо сказать, будь здоров!

Как-то так очень быстро сообразит, кому куда, кто какие позиции занимает, кто в кого стреляет. Как связь во время боя держать — за это особо печётся. Казалось бы, чего там, много ума не надо, а оказывается — надо. И вот тут у нас есть Малыш. Ёлки-иголки, кабан двух метров ростом, на вид тупой вояка, а на деле стратег, тонкий ум и умение найти слабые места у противника.

В общем, если боевое противостояние, я бы предпочёл на его стороне быть, а не на стороне его противника.

У Сусанина этот подземный ход был действительно удачно устроен. Вылезли вроде совсем рядом. Но склон. А это бинго плюс сто.

Малыш поднял палец к губам и тут же выставил ладонь назад. Ага. Это «тихо» и «стоп». Тут же поднял согнутую в локте руку и опустил её. «прикрывай» и «замри».

Ёлки-иголки! Да ведь скоро и кофе можно попить, не разговаривая. Ну ведь всё понятно. А ведь совсем недавно нам эти знаки объяснял.

Напарник скользнул, не издавая ни звука — это с его-то габаритами! — вверх по склону, секунда — и вернулся обратно.

— Монолитовцы, — он это даже не произнёс, а показал губами. После этого хлопнул по предплечью и показал направление.

Ещё вчера я бы воспринял это как пьяный танец, а сейчас всё понятно. Надо слушать его и двигаться вперёд. Всё же ясно!

Главное, что ясно — шум издавать нельзя, а надо быстро и скрытно отсюда исчезать.

А то! В жопу этих монолитовцев! Знаю я их. С виду квёлые фанатики, а на самом деле одни из самых профессиональных бойцов в Зоне Отчуждения. У меня есть теория, что им в мозг встраивают какую-то херню. И херню неправильную. Потому что тут, в Зоне Отчуждения, без херни в голове вообще никого нет. А у этих она прям какая-то ни туда, ни сюда. Вот у всех либо туда, либо сюда. А у этих — нивкуда.

Сусанин, похоже, моё мнение разделял. Поскольку припустил с такой прытью, что чуть Малыша не обогнал.

А я всё про монолитовцев думал. Вот что меня ещё удивляет. У них вооружение даже лучше, чем у спецов с МИСа, чем у военсталов. Где они его берут? Монолит им поставляет? Мол, нате вам хорошее оружие, только меня охраняйте. Ага. Так я и поверил.

Но об этом потом будем думать. А сейчас ясно одно — отряд монолитовцев ломает вход в убежище Сусанина, где ещё минуту назад находились мы. Вывод? Вывод потом, а сейчас надо бежать. Бежать скрытно и быстро.

Однако у нашего военного стратега было иное мнение.

Едва мы преодолели метров пятьдесят, Малыш резко остановился и повернулся к нам. Заговорил шёпотом:

— Здесь вполголоса можно, не услышат. Сусанин, — обратился он к проводнику. — Тебе спасибо большое, мы тут дальше сами справимся. Так что давай, отдыхай, это не твоя война. Мы же с тобой полностью рассчитались?

Сусанин кивнул.

— Ну вот и отлично. Давай. На связи.

Проводник и Малыш обменялись рукопожатием, после чего я тоже пожал протянутую руку. Кате Сусанин церемонно кивнул. Прошептал:

— Удачи, сталкеры! — и растворился в кустах.

— Ну а мы поговорим о нашем, о наболевшем. Только времени мало, так что обсуждаем быстро, — Малыш присел и жестом пригласил нас с Катей присоединится.

— Там отряд, шесть бойцов. Командир в экзике, — он вздохнул.

(Примечание: «Экзик» — Экзоскелет — устройство, предназначенное для увеличения силы мышц человека и расширения амплитуды движений за счёт внешнего каркаса и приводящих частей. Экзоскелет повторяет биомеханику человека для пропорционального увеличения усилий при движениях за счёт использования сервомоторов.)

— Вопрос нескольких минут, пока он люк в убежище вскроет. Там сила как у экскаватора. Но не в этом дело. Сдаётся мне, что наши друзья ищут то, что хранится в контейнере у Плюса, — он кивнул головой на мой контейнер для артефактов.

Ёлки-иголки! Я и забыл, что таскаю с собой осколок Монолита! Так вот что привлекает фанатиков. Как нашли — другой вопрос. Может они его жопой чуют, это же монолитовцы.

А мы так и не обговорили дальнейшие действия. Ну то есть я-то хочу его загнать. Но отчего-то пока рука не поднимается. Потому и не поднимал вопрос с женой и Малышом.

— Не сейчас, так потом, но они нас найдут, — продолжал между тем Малыш. — Так что у меня есть предложение временно от этой головной боли избавиться.

Он поднял вверх указательный палец.

— Подчёркиваю — вре-мен-но.

— От осколка Монолита? — спросил я.

— От монолитовцев!

— И как же ты хочешь временно шесть фанатиков уложить? — поинтересовалась супруга. — Помнится мне, в прошлый раз мы это с большим трудом сделали. Причём, с нами был ещё и Звонарь. А кроме того была приличная такая горка трофейного бандитского оружия, — она помолчала. — А ещё мне помнится, что мой будущий тогда супруг, — она кивнула на меня головой, — огрёб по полной. Получил приличный сотряс, приличное повреждение грудной клетки и ещё несколько дней блевал при каждом удобном случае. Или тебе понравилось? — она вопросительно уставилась мне в лицо.

Да уж, та монолитовская скотина в экзоскелете прилично меня приложила, чтоб ему тушканы сервомоторы перегрызли.

— А хочешь анекдот? — продолжила Шутник. — Жираф говорит Бегемоту: Ну у тебя, и фигура! Ну у тебя и пасть! Тебе, наверное, бутылку водки туда влить, вся размажется и ничего не почувствуешь. То ли дело я — высокий, стройный. Выпиваю рюмочку коньяку, а она у меня по горлышку так и катится, так и катится. — она провела рукой от горла к животу, демонстрируя. И продолжила:

— Бегемот посмотрел на Жирафа и спрашивает: А если блевать?

Малыш зажал рот рукой, сдерживая смех.

— Так, хорош юморить. Давайте дела делать. У нас хороший шанс будет, надо только его удачно и вовремя использовать. Сейчас объясню, что делать будем.

А план был, надо сказать, гениальный.

Глава четырнадцатая
Малыш

Ну это же азы тактики. Групповое метание гранат — один боец кидает ближе, другой дальше и все желательно под разными углами. Особенно эффективно, когда цель, которую необходимо поразить, находится ниже атакующих. Например, при зачистке окопов.

Всё, что нам нужно было сделать — дождаться, когда командир в экзоскелете вскроет люк в убежище Сусанина, и бойцы спустятся в узкий коридор. Там-то мы их и накроем.

Я выдал Шутнику РГН, у неё почему-то гранат не оказалось. У Плюса были только пара Ф-1.

(Примечание: РГН — наступательная противопехотная осколочная ручная граната ударно-дистанционного действия. Радиус поражения осколками гранаты — 15 метров, радиус возможного поражения — 35 метров. Ф1 — ручная противопехотная оборонительная граната, предназначенная для поражения живой силы в оборонительном бою. Из-за значительного радиуса разлёта осколков (до 150 метров) метать её можно только из укрытия).

Объяснил, что Шутник даже не бросает, а просто скидывает гранату в коридор. Плюс кидает легонько, ну а я подальше, как получится. Нам главное сектор поражения увеличить. Что обычно и происходит при грамотном групповом метании. Если правильно всё рассчитать и задачу личному составу поставить.

Мы притаились практически на том же месте, где вышли из убежища Сусанина. Гулкие удары сопровождал скрежет — явно люк начал поддаваться. Я покрутил пальцем над головой — на позиции.

Сердце стучит так же громко, кажется даже заглушает удары командира отряда монолитовцев. Адреналин зашкаливает. Если что-то пойдёт не по плану, нам не сладко придётся!

Тридцать секунд, минута — скрежет! И люк, вырванный мощью моторов, не силой человека, отлетает в сторону.

Как я и ожидал, никого фанатики прикрывать прорыв не оставили — горохом сыпанули в самое удобное место для массированной атаки гранатами — в узкий коридор. Я махнул опущенной вниз рукой — вперёд — и фигурка Шутника скользнула мимо меня. Ещё вперёд! И следом за ней Плюс. Я замыкаю. А теперь можно и не стесняться звуков. Мало того, даже нужно пошуметь — это заставит противника тормознуть, ожидая нападения с тыла.

— Шутник! — ору я.

РГН соскальзывает с её ладони в отверстие.

— Плюс!

Напарник тоже не мешкает. «Лимонка» отправляется в зев люка.

Ну теперь и моя очередь.

Между тремя взрывами не проходит и нескольких секунд. Ощетинившись стволами мы ждём, что произойдёт дальше. Хотя я предполагаю, что дальше происходить нечему. Там реально узко. Хватило бы и одной гранаты, а они получили три. Там сейчас фарш. Никакой экзоскелет не спасёт. Одно плохо — допросить, скорее всего, будет некого. Хотя разве фанатиков допросишь? Упрётся рогом в землю и бубнит с пустыми глазами: «Мы служим Монолиту». Да хоть пеноблоку служите, хоть кирпичу — голова, она либо есть, либо её нет. Одно слово — фанатики.

Ждём пару минут. Ни движения, ни звука.

Я включаю налобник и аккуратно заглядываю вниз. Точно. Как я и предполагал — фарш.

— Знаешь, чем плох твой план? — слышу сзади голос Плюса и поворачиваюсь к нему.

— Вот это вот, — он тычет пальцем в люк, — надо как минимум вытащить — нахрена Сусанину такой подарок. Ну а как максимум — оттащить подальше и прихоронить.

— И в землю закопать, и надпись написать, — послышался голос Шутника. — Что-то вроде: Кто под деревом лежит? Бойцы отряда «Монолит». От чего погиб отряд? Накидали им грант!

— Да ты прям Агния Барто! — проговорил Плюс. — А также Ахматова, Цветаева и прочие поэтессы — в одном лице.

Пусть выговорятся. Это адреналин. После горячки боя часто так. Человек говорит, говорит, говорит — что попало, лишь бы не молчать. Это отпускает его так.

— Говоруны. Хватит разговоры разговаривать, надо дело делать, — я ещё раз заглянул в отверстие. — Придётся кому-то спуститься туда, обвязывать трупы верёвкой по одному, а остальные будут отсюда тянуть. Вместе с телом в отверстие никак не пролезть. Желающие есть?

Плюс и Шутник молчали.

— Ладушки, возьму на себя самую неприятную часть, — я принялся снимать с себя разгрузку, затем бронежилет. Потом подумал, что футболку тоже могу испачкать в крови, стянул и её.

— Ничего себе, — сказала Шутник.

— Что? — я повернулся к девушке, пытаясь понять, что её удивило.

— Да я тебя впервые в таком виде вижу. Прямо бодибилдер. Качаешься, да?

— Больше мне делать нечего, — я немного смутился.

— Ну-ну, так я и поверила, — продолжала Шутник.

— Хватит на чужих голых мужиков заглядываться, — Плюс закурил и стоял, опершись на дерево. — А то ещё начну тут ревновать.

— Так он не совсем чужой и не совсем голый, — напарники скотско скалились словно меня рядом не было. Ну и доскалились. Расслабились. А я полуголый и без оружия. «Вал» прислонил к рюкзаку, готовясь спуститься вниз.

Рёв кровососа огласил окрестности, и я получил неслабый удар в корпус. Когти вскрыли кожу, но боли я сначала вообще не почувствовал. Оторвавшись от земли, отправился в недлинный полёт, завершившийся там, куда я только что собирался — во входе в подземное убежище Сусанина. Вот только я не планировал входить туда жопой вперёд. Сейчас же я влетел в отверстие задом, сложился почти пополам и застрял. Перед глазами у меня оказались мои же берцы, а то, что происходит, я видел между ними, как в прицел очень большой рогатки. Сложился так, что ни дать, ни взять — гуттаперчевая гимнастка в цирке.

А посмотреть было на что. Напарники в два ствола пытались взять мутанта. Тут уж не знаешь, что хуже. Либо у них закончатся патроны, и кровосос легко расправится с безоружными сталкерами, либо кто-то из них случайным выстрелом прострелит мне голову — мутант не стоял на месте, а метался туда-сюда, словно ему горчицы в зад насыпали.

Но ребята удивили меня слаженностью. Во-первых, оба максимально приблизились ко мне и повернулись так, что я оказался вне сектора обстрела. Во-вторых, отрабатывали боезапас по очереди. Плюс перещёлкивал рожок, пока Шутник его прикрывала и наоборот. Главное, отреагировали молниеносно.

Я пришёл в себя и ворочался, пытаясь выбраться из ловушки, в которой оказался по воле мутанта. Поднатужился, выскребаясь буквально по полсантиметра, и, наконец получилось. Вылетел из люка, как пробка из бутылки с Шампанским.

Лучше бы я этого не делал.

Глава пятнадцатая
Егоров

С дочкой всё решилось быстро. Ей не привыкать. Проводил до автовокзала, обнял уже около автобуса.

— Пап, ты надолго? — Катя размазывала по щекам слёзы.

— Честно — не предполагаю. Ты же знаешь, что я никогда этого не знаю. А впустую обещать, врать — не хочу.

Саша снова прижал к себе дочку.

— А ты постарайся в этот раз недолго! — она отстранилась и смотрела на него снизу вверх.

Егоров грустно улыбнулся.

— Знаешь, дочь, у меня такое предчувствие, что именно в этот раз получится долго.

— Пассажиры, заходите, занимайте места, автобус скоро отправляется! — немолодая женщина-контролёр высунула голову из дверей. — Давайте-давайте, заходите.

Саша снова прижал дочь.

— Давай, будь умницей, бабушке помогай, она уже старенькая. Хорошо, Катюша?

— Хорошо, папа, — прошептала дочка, отошла на шаг, подхватила свой рюкзачок и так и пошла в автобус, не отрывая взгляда от отца.

Егоров дождался, когда автобус тронется от площадки. Помахал дочке на прощанье. Она тоже усердно махала ладошкой из стороны в строну.

«Эх, когда же мы теперь увидимся?», — грустно подумал Егоров.

Оставалось ещё одно неприятное, но важное дело. Без этого никак. Александр достал мобильник и нашёл в записной книжке телефон генерала Чернобаева.

— Называйте это как хотите. Заём, кредит, подъёмные, аванс — роли не играет. Я туда нелегально еду. Значит денег понадобится прилично. Снарядиться придётся по полной. Оружие опять же искать придётся на месте. И это всё явно не три копейки стоит, а сбережений у меня нет, не накопил.

Генерал смущённо почесал затылок:

— Я как-то об этом не подумал. Ты же знаешь, Саша, бюрократию у нас никто не отменял. А ты пока даже не в штате. Если сейчас всё официально делать, то и на месяц может затянуться оформление документов, а тут счёт даже не на дни.

Он поднялся, вышел из-за стола и снова почесал затылок.

— Давай так сделаем. Я тебе сейчас с карты на карту из своих перевод сделаю.

— А как вы потом, — начал было Егоров.

— Не переживай. Отчитаюсь и спишу — благо, возможности есть, ты же знаешь.

Он вернулся на место и снова сел за стол.

— И вот ещё что. Я тебе телефончик человечка одного дам, строго конфиденциально. Он тебе по снаряжению и по оружию любую помощь окажет. Любую, понимаешь. Тот ещё пройдоха. Записывай. А фамилия его Сидорович, с ударением на о. Думаю, что он уже где-то рядом с этим ЧП трётся, у него нюх на места, где можно денег заработать. Человек он, в принципе, неплохой. Работает там под прикрытием, да уж, наверное, мхом покрылся — не использовали его давно.

Впервые Саша отправлялся на разведку, не имея не только задания, но даже маломальского плана действий.

И сейчас смотрел из окна вагона на неказистое зеленоватое здание железнодорожного вокзала. Как всегда, казалось, что это вагон стоит на месте, а движется вокзал — оптическая иллюзия.

Егоров легко вздёрнул объёмную сумку на полку и потянул молнию. Достал тапочки, пакет с умывальными принадлежностям и второй — побольше — с дорожной снедью. Подумал и выудил тёмную книгу, на обложке которой значилось «Аркадий и Борис Стругацкие». Ниже «1969—1973» и перечень произведений, которые вошли в этот том. Собственно, сейчас его интересовало только одно — роман «Пикник на обочине». Читал его и перечитывал, но сейчас нужно было восстановить в памяти и проанализировать — гениальные писатели описали Зону, которая подозрительно сильно походила на ту, что снилась ему еженощно, и которая, возможно, возникла сейчас.

Ехать ему далеко и долго. Самый дешёвый вариант — поездка через Москву в плацкарте. До столицы пилить двое суток, потом пересадка и ещё до Киева двенадцать часов.

Как действовать дальше Александр пока для себя не решил.

Ну что ж, надо располагаться. Переобулся в тапки, скинул верхнюю одежду. Пересел в самый угол, чтобы не мешать обустроиться соседям — явно семье. Глава — неопрятный дядя неопределённого возраста с пивным животиком, выглядывающим из-под майки-алкоголички, с густыми чёрными усами и почти такими же, совершенно сросшимися бровями. Супруга — наверное, всё же глава семьи она, поскольку только и делала, что отдавала домочадцам распоряжения — тучная тётя приблизительно такого же, то есть неопределённого возраста. Её Саша не успел толком рассмотреть. Она схватила за руку дочь — девочку-подростка, лет тринадцати-четырнадцати — и громогласно заявив на весь вагон, что они идут в туалет переодеваться, удалилась, утащив за собой чадо.

«Чёрт, не самые приятные соседи», — подумал Саша и раскрыл книгу, расправив рукой.

«Ты должна сделать добро из зла, потому что его больше не из чего сделать. Р. П. Уоррен» — значился эпиграф на первой странице. Он закрыл томик и задумался.

Зона Отчуждения снилась ему каждую ночь. Или не снилась — они так и не смогли договориться с Андреем и Катей, что же всё-таки на самом деле с ними происходит. Сон? Нет. Переселение в тела, находящиеся в некоем параллельном мире? — тоже нет. Всё похоже на реалистичную компьютерную игру с одним большим «но». Но управлять своими персонажами и влиять на их действия они не могли. Только помнить после пробуждения, что же с ними там происходило.

Снова открыл книгу и прочитал ещё раз: «Ты должна сделать добро из зла, потому что его больше не из чего сделать». «Гениальная фраза, Роберт Пенн что ли? Уоррен», подумал Саша. «Есть же люди, которые могут вот так, ёмко и точно сформулировать мысль. Ни отнять, ни прибавить».

— А я говорю, не трогай телефон!

— Ну ма-ма!