Бесплатный фрагмент - Бесы. Подросток. Братья Карамазовы

Бесы

In a quiet provincial town in Russia during the late 1860s, where wide streets lined with poplar trees led to a central square with a stone church and government buildings, lived Stepan Trofimovich Verkhovensky.

В тихом провинциальном городке России в конце 1860-х годов, где широкие улицы, обсаженные тополями, вели к центральной площади с каменной церковью и правительственными зданиями, жил Степан Трофимович Верховенский.

He was a middle-aged man with a poetic soul, once a liberal thinker from the 1840s, now living off the generosity of Varvara Petrovna Stavrogina, a wealthy widow.

Он был человеком средних лет с поэтической душой, когда-то либеральным мыслителем 1840-х годов, а теперь жил на щедрость Варвары Петровны Ставрогиной, богатой вдовы.

Stepan had tutored her son Nikolai as a boy, shaping his mind with ideas of freedom and art.

Степан учил её сына Николая в детстве, формируя его ум идеями свободы и искусства.

But now, Stepan spent his days in lazy discussions with friends, writing unfinished poems, and fearing the end of his comfortable life.

Но теперь Степан проводил дни в ленивых беседах с друзьями, писал незаконченную поэзию и боялся конца своей уютной жизни.

The town buzzed with gossip about him and Varvara, though their relationship was more like a stormy friendship, full of arguments and reconciliations.

Город гудел слухами о нём и Варваре, хотя их отношения больше напоминали бурную дружбу, полную ссор и примирений.

Varvara Petrovna was a strong woman in her fifties, with sharp eyes and a commanding presence.

Варвара Петровна была сильной женщиной за пятьдесят, с острым взглядом и внушающей уважение фигурой.

She owned a grand estate called Skvoreshniki on the outskirts, with gardens blooming in summer and fires crackling in winter.

У неё было большое имение под названием Скворешники на окраине города, с цветущими летом садами и трещащими по зиме очагами.

She doted on her son Nikolai Vsevolodovich Stavrogin, who had been away for years, traveling Europe and living wildly.

Она души не чаяла в своём сыне Николае Всеволодовиче Ставрогине, который много лет отсутствовал, путешествовал по Европе и жил распутно.

Rumors swirled about him: duels, scandals, and a secret marriage.

О нём ходили слухи: дуэли, скандалы и тайный брак.

When Nikolai returned unexpectedly, the town stirred with excitement.

Когда Николай неожиданно вернулся, город взволновался.

He was handsome, tall, with dark hair and a pale face that hid deep secrets.

Он был красив, высок, с тёмными волосами и бледным лицом, скрывающим глубокие тайны.

His eyes seemed empty, like a man who had seen too much and felt nothing.

Его глаза казались пустыми, как у человека, который видел слишком много и ничего не чувствовал.

Stepan Trofimovich often gathered with a circle of locals at his small house, where books cluttered the shelves and tea steamed on the table.

Степан Трофимович часто собирался с кругом местных жителей в своём маленьком доме, где книги захламляли полки, а на столе парил чай.

There was Liputin, a sly postal official with a mocking smile; Virginsky, a kind but confused civil servant; and Shigalov, a gloomy theorist who dreamed of perfect equality through total control.

Там был Липутин, хитрый почтовый чиновник с насмешливой улыбкой; Виргинский, добрый, но растерянный чиновник; и Шигалов, мрачный теоретик, мечтавший о полном равенстве через тотальный контроль.

They talked about new ideas from Petersburg: socialism, atheism, and revolution.

Они обсуждали новые идеи из Петербурга: социализм, атеизм и революцию.

Stepan argued for beauty and progress, but his words sounded old-fashioned now.

Степан выступал за красоту и прогресс, но его слова звучали теперь старомодно.

One day, news arrived of Pyotr Stepanovich Verkhovensky, Stepan’s son, coming to town.

Однажды пришли новости о том, что в город едет Пётр Степанович Верховенский, сын Степана.

Pyotr was in his late twenties, energetic and cunning, with a thin face and quick movements.

Пётр был под тридцать, энергичный и хитрый, с худым лицом и быстрыми движениями.

He had been involved in radical groups abroad and now brought fire to the quiet province.

Он участвовал в радикальных группах за границей и теперь принёс огонь в тихую провинцию.

He visited Varvara Petrovna, charming her with stories, but his real aim was darker.

Он навещал Варвару Петровну, очаровывая её рассказами, но его истинная цель была мрачнее.

Pyotr wanted to organize a secret cell of revolutionaries, using the town’s discontent to spark chaos.

Пётр хотел организовать тайную ячейку революционеров, используя недовольство города, чтобы посеять хаос.

Nikolai Stavrogin’s arrival caused more stir.

Прибытие Николая Ставрогина вызвало ещё больший шум.

At a party in Varvara Petrovna’s mansion, with crystal chandeliers sparkling and guests in fine dresses, he appeared distant.

На приёме в особняке Варвары Петровны, где сверкали хрустальные люстры, а гости были в изысканных нарядах, он казался отстранённым.

He had married Marya Timofeyevna Lebyadkina, a lame and simple-minded woman, in a drunken whim years ago.

Он женился на Марье Тимофеевне Лебядкиной, хромой и простодушной женщине, по пьяной прихоти много лет назад.

Now, her brother, Captain Lebyadkin, a drunken bully with a red nose, lived nearby, demanding money from Stavrogin.

Теперь её брат, капитан Лебядкин, пьяный хулиган с красным носом, жил поблизости и требовал деньги у Ставрогина.

Marya wandered the streets sometimes, her eyes wild, speaking in riddles about a prince who would come.

Иногда Марья бродила по улицам, с диким взглядом, говоря загадками о принце, который придёт.

Pyotr Verkhovensky latched onto Stavrogin like a shadow.

Пётр Верховенский приклеился к Ставрогину, как тень.

In private talks in dim rooms, Pyotr revealed his plans: to destroy society through terror, creating a new world where a few ruled the masses like slaves.

В приватных беседах в полумраке Пётр раскрывал свои планы: разрушить общество через террор, создать новый мир, где немногие будут править массами, как рабами.

He saw Stavrogin as the leader, a man without morals who could inspire fear.

Он видел в Ставрогине лидера, человека без морали, способного внушать страх.

Stavrogin listened with a cold smile but felt empty inside.

Ставрогин слушал с холодной улыбкой, но чувствовал пустоту внутри.

He confessed to Pyotr about his past sins: seducing a young girl who killed herself, and other dark acts that haunted him.

Он признался Петру в своих прошлых грехах: в соблазнении молодой девушки, которая покончила с собой, и других тёмных деяниях, преследующих его.

Meanwhile, the town governor, von Lembke, a stiff German with a mustache, tried to keep order.

Тем временем губернатор города, фон Лембке, чопорный немец с усами, пытался поддерживать порядок.

His wife, Yulia Mikhailovna, ambitious and liberal, organized literary events to show her influence.

Его жена, Юлия Михайловна, амбициозная и либеральная, организовывала литературные мероприятия, чтобы показать своё влияние.

She invited the radicals, thinking she could control them.

Она приглашала радикалов, думая, что сможет их контролировать.

At one meeting in her salon, with velvet curtains and silver trays, Shatov, a former radical now turned patriot, argued fiercely.

На одной встрече в её салоне с бархатными занавесками и серебряными подносами Шатов, бывший радикал, ставший патриотом, яростно спорил.

Shatov was tall and strong, with a beard, once Pyotr’s friend but now hating the nihilists.

Шатов был высокий и сильный, с бородой, когда-то друг Петра, а теперь ненавидящий нигилистов.

He believed in Russia’s soul, in God and the people.

Он верил в душу России, в Бога и народ.

Kirillov, an engineer living in the same house as Shatov, was even stranger.

Кириллов, инженер, живший в том же доме, что Шатов, был ещё страннее.

He was pale and quiet, obsessed with suicide as the ultimate freedom.

Он был бледный и молчаливый, одержимый мыслью о самоубийстве как высшей свободе.

In his bare room, lit by a single candle, he told Stavrogin that by killing himself without fear, man could become God.

В своей голой комнате, освещённой одной свечой, он сказал Ставрогину, что, убив себя без страха, человек может стать Богом.

Stavrogin watched him with curiosity, seeing a mirror of his own despair.

Ставрогин наблюдал за ним с любопытством, видя отражение собственной отчаянной пустоты.

Pyotr gathered his group: Liputin, Virginsky, Shigalov, and a newcomer, Lyamshin, a nervous musician.

Пётр собрал свою группу: Липутина, Виргинского, Шигалова и новичка, Лямшина, нервного музыканта.

They met in secret at night, in a shed behind Virginsky’s house, where rain drummed on the roof.

Они тайно собирались ночью в сарае за домом Виргинского, где дождь барабанил по крыше.

Pyotr manipulated them, promising revolution but planning only destruction.

Пётр манипулировал ими, обещая революцию, но планируя только разрушение.

He spread lies, stirred workers at the local factory to strike, and planned murders to bind the group in blood.

Он распространял ложь, подстрекал рабочих на местной фабрике к забастовке и планировал убийства, чтобы связать группу кровью.

Varvara Petrovna worried about her son.

Варвара Петровна беспокоилась о сыне.

She arranged a match with Lizaveta Nikolaevna Tushina, a beautiful young woman with golden hair and a lively spirit.

Она устроила свидание с Лизаветой Николаевной Тушкиной, красивой молодой женщиной с золотыми волосами и живым характером.

Liza had loved Stavrogin since childhood but heard the rumors.

Лиза любила Ставрогина с детства, но слышала слухи.

At a picnic in the countryside, with baskets of food and laughter under the trees, tensions boiled.

На пикнике за городом, с корзинами еды и смехом под деревьями, напряжение закипело.

Lebyadkin drunkenly recited a poem about a cockroach, mocking everyone.

Лебядкин пьяно читал стихотворение о таракане, насмехаясь над всеми.

Stavrogin lost control and bit the governor’s ear in a fit of rage, shocking the guests.

Ставрогин потерял контроль и в приступе ярости укусил ухо губернатора, шокируя гостей.

The town descended into chaos.

Город погрузился в хаос.

Workers rioted at the factory, breaking windows and shouting for rights.

Рабочие бунтовали на фабрике, выбивая окна и крича о правах.

Pyotr fueled the fire, distributing pamphlets that called for uprising.

Пётр подливал масла в огонь, раздавая листовки, призывающие к восстанию.

Von Lembke panicked, arresting innocents.

Фон Лембке впал в панику, арестовывая невинных.

Yulia Mikhailovna planned a grand fete for charity, hoping to restore calm.

Юлия Михайловна организовала большой благотворительный бал, надеясь восстановить спокойствие.

The event was at a large hall, decorated with flowers and banners.

Мероприятие проходило в большом зале, украшенном цветами и баннерами.

But radicals infiltrated: a speaker ranted about suffering, and the crowd grew restless.

Но радикалы проникли внутрь: оратор кричал о страданиях, и толпа становилась неспокойной.

That night, fires started across town.

Той ночью по городу вспыхнули пожары.

Flames lit the sky as houses burned, people running with buckets.

Пламя освещало небо, дома горели, люди бегали с ведрами.

The Lebyadkins’ home was among them.

Дом Лебядкиных был среди них.

In the ashes, their bodies were found — murdered.

В пепле были найдены их тела — убитые.

Pyotr had ordered it to silence them about Stavrogin’s marriage.

Пётр приказал это, чтобы заставить их молчать о браке Ставрогина.

The group met in panic; Shigalov proposed his system of dividing humanity into rulers and slaves, but arguments erupted.

Группа собралась в панике; Шигалов предложил свою систему деления человечества на правителей и рабов, но разгорелись споры.

Shatov knew too much.

Шатов знал слишком много.

He had a wife, Marie, who returned pregnant from abroad, giving birth in his poor room with help from Virginsky’s wife, a midwife.

У него была жена, Мария, которая вернулась беременной из-за границы, рожала в его бедной комнате при помощи жены Виргинского, акушерки.

The baby brought Shatov joy, but Pyotr saw him as a threat.

Ребёнок принес Шатову радость, но Пётр видел в нём угрозу.

One stormy night, Pyotr lured Shatov to Skvoreshniki’s park, where groves of trees whispered in the wind.

В одну бурную ночь Пётр заманил Шатова в парк Скворешников, где рощи деревьев шептали на ветру.

The group waited in shadows.

Группа ждала в тени.

Shatov arrived, hopeful for change, but they attacked.

Шатов пришёл, надеясь на перемены, но его атаковали.

Liputin held him, Virginsky struck, and Pyotr shot him in the head.

Липутин держал его, Виргинский ударил, а Пётр выстрелил ему в голову.

Blood soaked the earth as they buried him under a stone, tying a rock to sink him in a pond.

Кровь пропитала землю, когда они похоронили его под камнем, привязав камень, чтобы утопить в пруду.

Kirillov agreed to take blame for the murders.

Кириллов согласился взять вину за убийства на себя.

In his room, with icons on the wall and tea cold on the table, he signed a false confession.

В своей комнате, с иконами на стене и остывшим чаем на столе, он подписал ложное признание.

Then, alone with Pyotr, he paced madly, laughing and crying.

Затем, оставаясь один с Петром, он безумно ходил по комнате, смеясь и плача.

As Pyotr left, a shot rang out — Kirillov had killed himself, his body slumped against the wall.

Когда Пётр ушёл, раздался выстрел — Кириллов покончил с собой, тело его облокотилось на стену.

Stavrogin learned of the horrors.

Ставрогин узнал о ужасах.

In a letter to Dasha, Varvara Petrovna’s quiet companion, he confessed his emptiness.

В письме к Даше, тихой спутнице Варвары Петровны, он признался в своей пустоте.

He went to Liza, who loved him despite everything.

Он пришёл к Лизе, которая любила его несмотря ни на что.

They spent a night together in her family’s house, rain pounding outside, but morning brought regret.

Они провели ночь вместе в доме её семьи, дождь барабанил за окном, но утро принесло сожаление.

Liza rode out to see the fire’s ruins, where a mob attacked her, thinking her involved.

Лиза выехала посмотреть на руины пожара, где её атаковала толпа, думая, что она замешана.

She died from blows, her golden hair matted with blood.

Она умерла от ударов, её золотые волосы были залиты кровью.