Бесплатный фрагмент - Бескрайнее кровотечение

«любовь и связь способны исцелить даже самую глубокую рану и изгнать тьму изнутри…»

Вступление… — Эхо прошлого…

Белоснежная кошка с серо-синими и нежно-рыжими пятнами медленно вышла из кустов, её шерсть мерцала в лунном свете, словно покрытая фиолетовым сиянием. Голубые глаза светились, как два маленьких огонька, освещая себе путь во мраке. В зубах она держала крошечный комочек счастья, который доверчиво прижимался к её мордочке. Это был её маленький котёнок.

Кошка осторожно положила малыша на землю, стараясь не повредить своё самое дорогое.

— Мам? — пискнула дочурка. — Куда ты?

Кошка, не оборачиваясь, ответила мягким, но твёрдым голосом:

— Зёрнышко, слушай меня внимательно.

Она замолчала, её голос дрогнул. Через какое-то время мать нарушила тишь:

— Зёрнышко, ты должна остаться здесь. — нежно проговорила киска. — Это единственный выход.

— Но…

Маленькое тельце котёнка дрожало от страха и непонимания. Он попытался встать, но мать мягко, решительно остановила его:

— Никаких «но»! Это твой единственный шанс выжить.

Она подняла подбородок дочки и заглянула в её крошечные тёмно-синие глаза, полные слёз и тревоги.

— Это один выход, — повторила она. — И запомни мои слова: никогда не опускай лапы.

Слёзы Зёрнышка катились по её мордочке, смешиваясь с лунным светом. Кошка дотронулась своим холодным носом до лба дочки, оставляя на нём влажный след.

— Я люблю тебя, — прошептала она. — И буду любить, даже если покину этот мир…

Её голос дрожал, но в нём была твёрдая решимость. Она повернулась и посмотрела на приближающиеся тени. Непонятные существа, чёрные и зловещие, были уже близко. Их глаза светились в темноте, как угли, и от них веяло холодом и опасностью.

Кошка снова повернулась к своему маленькому чуду и вонзила в него взгляд, полный любви. Она закрыла глаза, её сердце бешено колотилось. Мать знала, что это конец, но она была готова пожертвовать собой ради своего ребёнка.

С этими мыслями она помчалась в ночь, её тело двигалось с грацией и силой, вопреки страху и боли. Она мчалась к смерти, но её сердце было наполнено надеждой на то, что её малышка выживет и будет счастлива.

Глава I (1). -Ядовитые слова…

«Человек может улучшаться бесконечно, если есть желание…»

Серая мышка притаилась в густой траве. Её маленькое тельце почти сливалось с землёй, а подрагивающий розовый хвостик выдавал присутствие. Лёгкий шорох, словно вздох ветра, нарушил тишину леса. Зёрнышко, молодая и любопытная кошечка, заметила движение и навострила уши. Её тёмно-синие глаза загорелись азартным огоньком.

— Ха! Попалась, малявка! — весело воскликнула она, бросаясь вперёд.

Зёрнышко ловко прыгнула на добычу, вонзив острые когти в мягкую шкурку. Мышка отчаянно пыталась вырваться, но её силы были ничтожны перед напором юной охотницы. Кошечка крепко сжала челюсти, и добыча замерла у неё в зубах, лишь слабо дёрнувшись в последний раз. Зёрнышко подняла её над землёй, наслаждаясь победой.

С крошечного тельца капала кровь, окрашивая траву в алый цвет. Зёрнышко почувствовала прилив гордости. Её серая шерсть лоснилась на солнце.

— Я скоро стану лучшей охотницей, и сам Туманохвост возьмёт меня в ученики! — провозгласила она, глядя в небо. Голос её дрожал от волнения, но в нём звучала непоколебимая уверенность.

Внезапно из кустов донёсся низкий, угрожающий рык. Зёрнышко обернулась и увидела коричневую кошечку, которая спрыгнула на землю и направилась к ней. Это была её младшая сестра.

— Мечтай! — фыркнула бурая киска, остановившись в паре шагов. Её голос был полон сарказма и презрения. — Думаешь, раз ты моя сестра, я позволю тебе стать лучшей охотницей? Или что Туманохвост выберет именно тебя?

— Ты просто завидуешь, Буроушка, — ответила Зёрнышко, стараясь сохранять спокойствие. — Сама знаешь, что я тренируюсь больше и усерднее. И я докажу всем, что достойна быть ученицей Туманохвоста!

Буроушка прищурилась, и в её глазах блеснул опасный огонёк. Она сделала шаг вперёд, и Зёрнышко почувствовала, как шерсть на её загривке встала дыбом.

— Завидую? — переспросила она, и её голос задрожал от гнева. — Да ты просто помешана на славе и признании! А я? Я хочу быть сильной и ловкой, как ты, но у меня не получается! Я не могу с тобой сравниться, и Туманохвост никогда на меня не посмотрит!

Зёрнышко почувствовала, как у неё сжалось сердце. Она знала, что сестра говорит правду. Буроушка была слишком упряма, чтобы признать её превосходство, и слишком горда, чтобы просто попросить о помощи.

— Буроушка, — начала она мягче, — я не хочу, чтобы ты страдала. Но пойми: у каждого свой путь. Если хочешь стать лучшей охотницей, перестань себя со мной сравнивать и начни работать над собой.

Сестра лишь фыркнула в ответ.

— Ты всегда была высокомерной, Зёрнышко, — бросила она, отводя взгляд. — Думаешь, всё знаешь лучше всех? Но я докажу, что ты ошибаешься!

Буроушка развернулась и неспешно зашагала в сторону леса. Зёрнышко неподвижно стояла на месте, провожая её взглядом, пока та не скрылась за деревьями. В её глазах мелькнула грусть, но она тут же прогнала её прочь.

Собравшись с мыслями, Зёрнышко глубоко вздохнула и побежала домой. Дорога была знакомой и уютной, каждый шаг приносил ощущение спокойствия. Мысли о Буроушке и предстоящей охоте немного тревожили, но Зёрнышко знала, что скоро они снова встретятся в своём уютном гнезде из веток и листьев.

Глава II (2). -Удар гордости…

«Одиночество — это не тогда, когда рядом никого нету. Одиночество — это когда человек разговаривает и доверяет только тишине…»

Лидер взобрался на могучий дуб и воззвал к клану:

— Пусть все коты Клана Оленьей Крови соберутся на центральной поляне наших территорий!

Воздух на пустоши собрания был густым и звенящим, словно перед грозой. Все воины и охотники выстроились полукругом, а в центре, на Возвышении Камней, стоял сам лидер — суровый Лаванда, и рядом с ним — матёрый Туманохвост. Сердце Зёрнышка забилось чаще. Она проскользнула в первый ряд, поймав одобрительный взгляд отца. Сегодня тот день, которого все так ждали. Сегодня Туманохвост назовёт имя своего нового ученика.

Её взгляд встретился с взглядом Буроушки, которая робко жалась у дальней стены.

«Всё кончено, сестра, — мысленно торжествовала Зёрнышко. — Ты увидишь, что упорство и талант всегда побеждают».

Туманохвост сделал шаг вперёд. Его пронзительный взгляд медленно обвёл собравшихся, на мгновение задержавшись на Зёрнышко, и она выпрямилась во весь рост, готовая услышать своё имя.

— Воины клана! — его голос, низкий и резкий, как толстый лёд, заполнил пространство. — Я искал не самую быструю лапу и не самый острый коготь. Я искал того, в чьих глазах живёт не только огонь, но и лёд. Того, кто умеет ждать, слушать и ненавидеть достаточно сильно, чтобы превзойти саму себя.

Его глаза медленно, неумолимо поползли мимо Зёрнышко. Её уверенность дрогнула.

— Я выбираю Буроушку.

Тишина, что воцарилась вслед за этими словами, была оглушительнее любого рыка. Удар был настолько неожиданным и болезненным, что Зёрнышко на мгновение показалось, будто земля уходит у неё из-под лап.

Она видела, как Буроушка, с глазами, полными неверия и внезапной гордости, вышла в центр и почтительно склонила голову перед Туманохвостом. Она видела, как на морде отца, Лаванды, мелькнула растерянность, прежде чем он кивнул в знак согласия. Но никто не смотрел на Зёрнышко. Никто не видел, как рухнул весь её мир.

Сквозь оглушающий звон в ушах пробился насмешливый шёпот, заставивший Зёрнышко вздрогнуть. Это был он — Дуболап, её давний враг. В тени его массивной фигуры стояла Берёзка, ученица лидера; её лицо выражало смесь любопытства и беспокойства.

— Думала, станешь ученицей великого воина? — прорычал Дуболап, его голос звучал низко и угрожающе. — Принцесса ты наша… — добавил он, усмехаясь.

Берёзка, уловив чей-то предупреждающий взгляд, едва заметно покачала головой.

— Тише, — прошептала она, и её голос дрожал, но был твёрд. — Её мать…

Дуболап лишь фыркнул, его жёлтые глаза блеснули в полумраке.

— Мать была героем, — продолжил он. — А дочь… просто переоценила себя!

Он замолчал, но его ухмылка говорила больше любых слов.

Дрожь пробежала по её телу. Гордость, что так пылала в ней ещё несколько минут назад, обратилась в пепел. «Никогда не опускай лапы…» — вспомнились ей слова матери, но теперь этот наказ звучал как насмешка. Она опустила их. Потерпела сокрушительное поражение, даже не успев вступить в бой.

Из темноты вдруг донёсся тихий, но твёрдый голос, похожий на скрип коры старого дерева.

— Боль от поражения — это тоже урок. Иногда — самый главный.

Зёрнышко вздрогнула и вжалась в землю. Из тени вышла кошка — целительница клана. Её слепые глаза, казалось, видели Зёрнышко насквозь.

— Он выбрал не самую сильную, — продолжила чёрная кошка, — он выбрал самую голодную. Той, что привыкла к лёгким победам, не хватило огня отчаяния, что горит в твоей сестре. Но это не конец. Это — начало твоего настоящего пути.

— Какого пути? — отчаянно прошипела Зёрнышко, и в голосе её слышались слёзы. — Меня отвергли! Все теперь будут видеть во мне только жалкую неудачницу!

— Нет, — резко сказала целительница. — Они увидят в тебе ту, кто поднялась. Или ту, кто сломалась. Выбор за тобой. Твоя мать… она сражалась не только когтями. Она видела то, что другие не замечали. Возможно, её дар в тебе проявится иначе.

— Ты ничего не понимаешь, Беззвёздная Ночь! — закричала на неё дочь вождя. — Ты всего лишь жалкая целительница!

— ХВАТИТ!

Голос, громовой и исполненный власти, прокатился по поляне. Из пещеры в скале вышел отец Зёрнышка — Лаванда. Его грива была взъерошена, а глаза пылали холодным огнём. Он слышал всё. Позади него шла Буроушка.

— Моя дочь, — его голос был тихим, но от этого ещё более страшным, — ты только что оскорбила одну из самых уважаемых кошек клана. Ты, которая мнила себя достойной ученицы воина, не смогла сдержать даже свой язык. Ты позоришь память матери.

Зёрнышко онемела. Удар отца был точен и пришёлся прямо в сердце. Переполненная яростью, она зарычала во всё горло:

— Буроушка никогда не была мне сестрой! А ты мне — не отец!

На поляне воцарилась гробовая тишь, оставшиеся коты зашептались.

— Я приёмная! А ты просто не хочешь признавать этого!

Лаванда замер. По его морде пробежала тень настоящей, неприкрытой боли, которую увидели все. Но через мгновение его взгляд снова стал ледяным.

— Так вот как ты благодаришь нас? — его голос загремел, заставляя всех вздрогнуть. — Мы с твоей матерью, Смородиной, взяли тебя, Зёрнышко, подобранной в снегах, когда твои настоящие родители, коты из Клана Застывшей Жизни, бросили тебя умирать! Мы дали тебе имя, кровь и любовь! А ты… ты плюёшь на всё это в припадке обиды! Хорошо! — он сделал шаг вперёд, и его фигура казалась огромной. — С этого дня ты не моя дочь. Но и приютом клана ты пользоваться не будешь. Докажи, что можешь выжить без нас. Одна.

— Вот и хорошо! — громко зарычала в ответ дочь лидера. — Я справлюсь сама!

Сердце отца разрывалось на части. Горечь охватила его душу. Он видел, как маленькая серая фигурка растворилась в сумерках, и этот образ навсегда впился когтями в его память. Он сделал шаг назад, дрогнув, но было поздно. Слово вождя, раз сказанное, не берётся назад.

К его плечу прикоснулась прохладная шерсть. Это была Беззвёздная Ночь.

— Не смотри ей вслед, — прошептала целительница. — Её боль сейчас слишком велика, чтобы нести её в логово. Зёрнышке нужно побыть одной. Дай времени сделать свою работу — оно лучший лекарь для таких ран.

Глава III (3). -Встреча с судьбой…

«Иногда самый тёмный час — это именно тот, что предвещает рассвет…»

«Почему?.. Почему жизнь так жестока?» — про себя простонала Зёрнышко, пробираясь сквозь жухлую траву. — «Куда мне теперь идти?»

Она шла, не разбирая пути. Позади виднелся ее бывший дом… Та самая территория, на которой она родилась, охотилась и ссорилась со своей любимой сестрой.

Зёрнышко дошла до огромного поля! Это было не просто поле, а бескрайнее пространство, похожее на окаменевшее море. Холодный туман стелился по земле, цепляясь за бурые, пожухлые стебли травы, которые больше не шелестели, а стояли негнущиеся, будто вылеплены из хрупкого стекла. Каждая травинка, каждый сучок, каждый клочок мха был затянут толстым слоем инея, искрящегося в тусклом свете угасающего дня миллиардами крошечных, безжизненных звёздочек. Воздух был сухим и колючим, он обжигал лёгкие, а под лапами мёрзлая земля отдавала глухим, твёрдым стуком. Снега не было вовсе — лишь эта безмолвная, ледяная пустошь, где время, казалось, застыло насмерть.

Вскоре под ногами зашуршали первые льдинки, вплетённые в почву, как стеклянные прожилки. Ровная гладь поля сменилась опасной зоной, будто кто-то разбросал по земле тысячи острых прозрачных когтей. Это были не просто лужицы, успевшие схватиться ледком, а настоящие наплывы льда, вросшие в почву. Они лежали причудливыми, неровными пластами, скрывая под собой промёрзшую грязь. Идти приходилось с предельной осторожностью: лёд был коварен, местами проваливался с тихим хрустом, а местами оказывался твёрдым, как камень, и скользким. Солнечный свет, пробивавшийся сквозь облака, уже не играл в инее, а лишь тускло отражался от этих гладких, бездушных поверхностей, подчёркивая их холодное безразличие.

Зёрнышко аккуратно пробиралась через льдины. Место носило очень жуткое название: Костяной каньон. Эта территория принадлежала когда-то её клану, а сейчас она оставалась не завоёванная. Кошечка взглянула в снежное зеркало и увидела своё отражение. Не просто себя, а то, как она была похожа на свою мать, несмотря на то что она приёмная…

Пройдя через большие испытания, что были уже позади, дальше ее ждали опасности. Если раньше она шла через ей знакомые и родные места, сейчас она дошла до границы клана Оленьей Крови. Зёрнышко села на сухую землю и стала, смотря в даль.

«Территория клана Застывшей Жизни…» -про себя промолвила киска. Этому клану досталась самая холодная местность. С климатом там всё плохо. Вечная стужа и голод… Снежные бури и суровая погода… Коты Застывшей Жизни были молчаливыми и невероятно выносливые. Они верят, что истинная сила — в умении выживать там, где другие погибают.

Переступив границу, Зёрнышко попала в Тайгу. Лес встретил её не враждебно, а с молчаливой, величественной строгостью. Воздух сменился — он стал густым, влажным и наполненным запахом хвои, мха и преющей коры. Огромные сосны и древние ели, словно великаны-стражи, стояли так тесно, что их ветви сплетались в сплошной тёмный полог, почти не пропускавший свет. Здесь было тихо, но не мёртво. Ветер лишь изредка шелестел на вершинах, донося оттуда далёкий, печальный шёпот. Иней здесь был другим — не грубым покровом, а тонким, кружевным намёком на холод, лежащим на паутинках и кончиках иголок, словно серебряная пыль. Он лежал пушистым налётом на моховых подушках, висел кружевами на паутинках между ветками и поблёскивал на кончиках хвоинок, будто серебряная роса.

Здесь было не так сурово. Было прохладно, но не пронизывающе до костей, что было очень странно. В этом сумрачном царстве царила своя, торжественная и умиротворяющая, тишина. Сосны и ели, могучие и молчаливые, укрывали землю от ледяного ветра. Воздух пах хвоей и влажной корой. В этой тихой, почти священной прохладе Зёрнышко на миг почувствовала слабый отголосок покоя. Но он был обманчив.

Внезапно с ветки старой сосны, словно тень, сорвался мохнатый комок. Он стремительно рухнул вниз, сбивая Зёрнышко с ног и прижимая её к земле. Она не успела даже вскрикнуть — только почувствовала, как воздух выбило из лёгких, а перед глазами потемнело. Её тело, безвольно распростёртое на земле, казалось, растворилось в этом мгновении, потеряв связь с реальностью.

Когда Зёрнышко пришла в себя, она обнаружила, что находится в плену сильных, но грубых лап. Её запястья были крепко сжаты, а острые когти впивались в кожу, оставляя тонкие царапины. Она попыталась вырваться, но каждый её рывок лишь усиливал хватку. Над ней нависла огромная фигура — незнакомый кот. Его шерсть была всклокочена, как после долгого сражения, а глаза, зелёные, как весенняя листва, сверкали смесью любопытства и настороженности.

Кот был высоким и худощавым, его мускулистое тело напоминало натянутую струну. На морде виднелись шрамы, придававшие ему грозный и опасный вид. Его присутствие казалось почти осязаемым — он словно источал угрозу, от которой невозможно было укрыться.

— Кто ты?! — низким, вибрирующим голосом прорычал он. Его голос был похож на раскат далёкого грома, предвещающего бурю. Эти слова заставили Зёрнышко вздрогнуть всем телом, а её сердце забилось быстрее. Она не могла поверить, что оказалась в такой ситуации.

— Я одиночка! — выпалила она, судорожно пытаясь освободиться. Её голос дрожал, но она старалась не показывать страх. — Меня изгнали!

Кот замер, словно её слова заставили его задуматься. Он медленно опустил голову, и его глаза, полные внимания, уставились на неё. Зёрнышко почувствовала, как давление его лап немного ослабло, но это было лишь иллюзией свободы.

— Изгнали? — наконец произнёс он, его голос звучал почти задумчиво. — Клан Оленьей Крови, если не ошибаюсь? По запаху… Ты пахнешь их территорией.

Зёрнышко кивнула, её губы дрожали, а в груди бушевал ураган эмоций. Она знала, что этот кот ей не доверяет, и его слова только подтверждали это. Но она должна была попытаться объяснить, что происходит.

— Да, я из клана Оленьей Крови, — тихо произнесла она, стараясь говорить спокойно, несмотря на дрожь в голосе. — А ты кто вообще?

Кот внимательно изучал её, его взгляд был холодным и пронзительным. Он медленно наклонил голову, словно пытаясь уловить в её словах что-то, что ускользнуло от него раньше.

— Я… — внезапно кот замолчал. Он посмотрел куда-то вдаль. Оторвав взгляд, он сказал: — Моё имя Сокол, я бывший воин клана Совиного Взгляда. Теперь я сам по себе!

Кот сделал шаг назад, и его фигура стала ещё более угрожающей. Он склонил голову набок, и его зелёные глаза, казалось, заглядывали прямо в её душу. Зёрнышко встала и отряхнулась.

— Ну тогда будем знакомы! — неожиданно произнёс Сокол. — Только скажи, как звучит твоё имя?

— Моё имя: Зёрнышко, -ответила киска.

— Пойдём, — коротко кивнул Сокол. — Ночью здесь оставаться опасно.

Тропа вывела их к обрыву, где через глубокий овраг был перекинут мост — не творение лап, а дар природы, огромное дерево, подточенное временем и упавшее с одного края на другой. Кора на нём была скользкой и влажной, местами поросшей лишайником. А внизу, под самыми когтями, кипела и пенилась река. Она ещё не сдалась зиме. Вода была чёрной, живой и яростной. Она с рёвом разбивалась о валуны, вздымая в воздух ледяную водяную пыль, и неслась вперёд с такой силой, что, казалось, могла утащить за собой даже звёзды с неба. Гул от её бега наполнял всё пространство, а холодное, влажное дыхание поднималось наверх, заставляя шёрстку становиться дыбом. Переход по этому хрупкому, шаткому мосту был испытанием на прочность — шаг в сторону, и можно было сорваться в этот бурлящий мрак.