Бесплатный фрагмент - Белый и пушистый

«Я наблюдаю кошек и котов годами. Это удивительные животные. Иногда мне кажется, что это люди, настолько, что даже плакать хочется от удивления, почему они в шкуре и молчат?»

Юрий КУКЛАЧЁВ, дрессировщик котов

1. А не завести ли мне котика?

«У кого есть кошка, тот может не бояться одиночества».

Даниель ДЕФО, английский писатель

Это случилось не так давно, но с каждым годом всё дальше и дальше удаляет нас от этого судьбоносного события. Итак, тяжелый удар — имя которому «дефолт», разрушил шаткое благополучие экономиста Варвары Ростопчиной.

Коммерческий банк, в котором она успешно трудилась последние три года, благополучно обанкротился и успешно затонул, оставив за бортом и без средств к существованию не только немногочисленный коллектив ни в чём неповинных клерков, но, прежде всего, бесталанную девушку Варю.

Извините, Варвару Ивановну Ростопчину — потомственную дворянку — прямую наследницу графа Фёдора Васильевича Ростопчина, генерал-губернатора, спалившего Первопрестольную в 1812 году.

А ведь начинался день так весело, и ничто не предвещало никаких неприятностей и потрясений. Пришла Варвара на работу, как ни странно вовремя, хотя с детства имела пагубную привычку опаздывать везде и всегда. И что там увидела девушка. На вахте стояли мужчина и женщина, явно не из их ведомства.

Вахтёрша, знамо дело, с административным восторгом проверила, заказаны ли на них пропуска, сверила данные запроса с паспортами, потом, приподняв подслеповатые глаза на этих людей, протяжно и нараспев вопросила:

— И хто из вас Людмила Яковлевна?

Получив окончательный расчёт, сильно расстроенная Ростопчина, несмотря на то, что до её дома было километров пятнадцать, решила пройтись и проветриться, и потому пошла домой пешком. На её великолепных тёмных глазах, обрамлённых густыми ресницами, появились неподдельные слёзы. А чувственные полноватые губы дрожали от страха, страха не за будущее, а за настоящее, потому как Варвара была оптимистка и знала, что неприятности не могут долго продолжаться, как, собственно, и приятности.

Но именно сегодня, впервые в жизни после смерти матери, Варвара не знала, что ей делать дальше. И девушке стало жаль себя. Какое-то невероятное отчаянье и беспредельная жалость к себе любимой охватила Ростопчину, стало так грустно и тошно — хоть жизнь выключай…

Выйдя в таком безнадежно-отчаянном настроении из офисного центра, который находился на территории какого-то давно неработающего завода, Варвара тяжело вздохнула, и тут затуманенный взор девушки уткнулся в огромный баннер социальной рекламы: «Наркотики — выход есть!»

Варвара вымучено улыбнулась: «Наркотики — это выбор хлюпиков и лоботрясов».

И, ничего особенно не изобретая, девушка пустилась в долгий путь к дому, который она обычно она проделывала за час с небольшим, двигаясь сначала на автобусе, потом на метро, а уж в заключительной стадии на трамвае или маршрутке.

Вообще-то Варвара любила гулять по шумным улицам и тихим переулкам пешком, поскольку это было не только полезно и приятно, но и ужасно увлекательно. Для живущих в таком большом и красивом городе — бывшей российской столице, гуляние по улицам превращалось из праздного времяпрепровождения в своеобразную познавательную экскурсию. Причём в роли утомлённого и индифферентного гида, а также пытливого и докучного экскурсанта выступала одна и та же персона: Варвара Ивановна Ростопчина — большой знаток и любитель отечественной истории и истории своего родного города, и просто симпатичная и обаятельная девушка с длинными ногами и большим… запасом знаний.

Впрочем, как говорил кто-то из великих людей: «Большая и красивая грудь может украсить даже умную женщину!»

Блуждая по широким проспектам и плутая по узким улочкам Санкт-Петербурга, Варя забрела на Богословское кладбище, на котором всего три года назад была похоронена её мама. Посетив могилу матери, дочь не стала, как это было раньше, откровенно разговаривать с покойной, пенять и жаловаться на свою жизнь. Девушка в полном молчании немного посидела на скамейке возле маленького холмика с небольшим каменным памятником, на котором, кроме обычных надписей, типа имени и дат, была высечено всего два слова: «Скорбим… Помним».

После могилы матери, Варя немного в глубоком молчании погуляла по тихим аллеям смиренного кладбища. Здесь были похоронены и ее любимый драматург Евгений Шварц, и рок-певец Виктор Цой.

«Всю жизнь мы стремимся к чему-то, лаемся, грызём друг другу глотки, строим планы, о чём-то мечтаем, рвём души или глотки, пытаясь докричаться до равнодушных сердец, стремимся к чему-то светлому и большому…

А всё кончается до чрезвычайности просто: рано или поздно мы все оказываемся в этих тихих и покойных местах…

Жизнь скоротечна и порой мне кажется, совершенно бессмысленна и бесполезна…»

Варвара и до смерти мамы любила гулять по кладбищу, читать нелепые подчас эпитафии и вглядываться в пожелтелые фотографии. На них усопшие люди были ещё живыми, полными здоровья и планов на будущее, но печальная судьбина не дала этим планам осуществиться.

А ещё Варе очень нравилось, как бы это не казалось нелепо и глупо, высчитывать: сколько лет поместилось между двумя главными датами человеческой жизни.

«Жизнь — это короткое тире между днём рождения и днём смерти. И неважно, сколько ты прожил: сто лет или сто дней — всё равно твоя душа уноситься в горний совершенный мир, а твоё бренное тело зарывают в землю, а сверху придавливают тяжёлой могильной плитой, чтобы у тебя не возникло желание вернуться в мир дольний и несовершенный».

Погуляв ещё немного по смиренному кладбищу, Варя немного успокоилась и решила двигаться домой, поэтому довольно скоро оказалась на площади Калинина.

«Полюстрово — не самый красочный и не самый интересный район города. В нём нет парадного блеска и шика бывшей российской столицы. Обыкновенная рабочая окраина, особо ничем не выделявшаяся, — Варвара начала экскурсию для себя любимой, мысленно повествуя о местных достопримечательностях и несовершенствах. — Но именно на таких заброшенных и запущенных окраинах живут наидобрейшие мещане, в лучшем понимании этого слова, и самые отъявленные подонки.

Болотистые земли на правом берегу Невы начали заселять только в XXVIII веке. Их освоение было связано, прежде всего, с открытием минеральных источников ещё при Петре I, если бы город начали строить не с Петроградской стороны, а с Полюстрово — можно только догадываться, какие архитектурные шедевры могли бы наблюдать здесь, кроме дачи Безбородко с её парой дюжин львов…»

«В названии Полюстрово — обширного участка заболоченных земель, прославившегося своими железистыми источниками, можно проследить латинское происхождение palustris — болотистый…» — вспомнила Варвара бездушный текст какой-то исторической книги.

«Я ещё помню воду «Полюстрово», — вспоминая детство, подумала Варя. — Её фасовали в стеклянные бутылки. Это была мутная вонючая жидкость с ржавым осадком на дне, гордо именуемая минеральной водой. Эта «железная» вода не пользовалась особым спросом у народа, хотя и обладала огромным рядом целебных качеств.

Но стоило только открыть водопроводный кран в любой ленинградской квартире, и можно было убедиться, что из крана текла такая же смрадная ржавая вода, разве только без газа…»

Рядом с памятником Всесоюзному старосте находился Птичий рынок, и поэтому Ростопчина решила посмотреть на животных, тем более что за просмотр денег не берут — это же не зверинец.

«Зверюшки — такие милые, добрые и искренние существа, не то, что жестокие и лживые людишки!» — подумала Варвара, направляясь на рынок.

Вот уж кого Ростопчиной никогда не было жалко, так это людей. Зато сердобольная и впечатлительная Варюша, в своём раннем детстве, могла целый день прореветь над какой-нибудь букашечкой-козявочкой, которую нечаянно раздавила, когда прыгала по дорожке в соседнем парке.

Побродив полчаса по торговым рядам, меж лотков и прилавков, на которых стояли аквариумы, клетки с птицами, хомячками и морскими свинками, Варвара неожиданно созрела в решении приобрести какою-нибудь тварь божью, которых на рынке было в неограниченном количестве на любой вкус, цвет и даже запах.

Многие маститые психологи утверждают, что запах живого существа играет совсем не последнюю роль при выборе друзей или возлюбленных, но чаще всего телесные ароматы действуют на подсознательном уровне.

Варвара наивно решила, что животное сможет стать достойной заменой любимого человека, а более ребёнка, которого она давно мечтала родить. Девушка простодушно думала, что забота о беззащитной животинке, не даст угаснуть родительским рефлексам — кормить, дрессировать, выводить погулять и убирать нагаженное.

К тому же, в отличие от ничтожного человека, благородное животное не будет оговариваться, без спроса хлебать её водку, курить вонючие сигареты и шубуршать по ночам в холодильнике.

Кого покупать, Варя ещё не осознала, поэтому решила обойти весь Птичий рынок, думая, что если при виде какой-нибудь скотинки у неё ёкнет сердечко — то это будет то, что нужно.

Сразу же возле входа продавались симпатичные морские свинки.

«Не пойдёт, — категорично рассудила Варя. — Была такая свинка у моей школьной подружки Катьки. Так свинка Сонька только и делала, что постоянно гадила да противно свистела, усилено поедая собственные экскременты.

Фу, противно и негигиенично».

К прилавку со свинками подошла молодая женщина с девочкой лет четырех-пяти. Девочка, едва завидев клетки с животными, тотчас начала приставать к своей маме, чтоб та купила морскую свинку:

— Мама, когда ты мне купишь свинку? Купи мне свинку, ты же обещала, если я буду себя хорошо вести, ты мне подарок сделаешь…

Купи мне морскую свинку, она такая милая!!!

И так несколько раз. Мама долгое время упорно молчала, как подпольщик на допросе в гестапо. Но девочка так просто не сдавалась, видно, что умела добиваться своего любой ценой:

— Мама, ну что ты молчишь, я же тебя спрашиваю? Ты только обещать умеешь, я же слушалась тебя целых два дня…

Мама, наконец, не выдержала, и дочка получила не совсем долгожданный ответ:

— То тебе свинку, то братика подавай, ты уж определись, кто тебе больше нужен… И не морочь мне голову. Мы здесь с тобой, чтобы купить корм для папиной игуаны и моей собачки…

Пройдя вдоль ряда с аквариумами, в которых плавали разномастные рыбёшки и меланхоличные черепашки, девушка только покачала головой.

«Рыбки и черепахи, конечно, красивые и неприхотливые, но больно молчаливые, они даже не свистят. А черепахи ещё по полгода спят… И что с того, что они живут сто лет, я этого всё ровно оценить не смогу, потому как помру гораздо раньше».

Попугаи, с яркой раскраской и болтливостью, вызывали у Варвары аллергию на птичий пух, к тому же девушка не на шутку боялась заболеть орнитозом. Одна из её школьных подруг чуть не отбросила копыта, заразившись орнитозом от завезенного контрабандой какаду.

Тут Варваре припомнилась байка, которую ей рассказали на работе. Полина, секретарь начальника отдела жила с котом Барсиком в отдельной квартире. Этой осенью, в придачу к коту она приобрела совсем молодого волнистого попугайчика. Птаха совершенно маленькая и безобидная.

Но, на беду Полины, птичка пришлась по душе коту. Сытый и холеный котяра устроил попугаю жуткую жизнь. Бегать за попугаем ему было лень, и потому он стал периодически пугать попугая тем, что подкрадывался к нему и неожиданно бросался, заставляя чирикающего попугая в панике биться в клетке или носиться по комнате.

Но то ли поимка попугая не входила в планы кота, то ли попугай оказался слишком осторожным, и эти кошки-мышки продолжались несколько месяцев. Кот совсем обнаглел, заставляя попугая искать пятый угол каждые полчаса.

Полина уже начала искать, кому отдать бедную птичку, чтобы спасти от неминуемой смерти или в пасти кота или от сердечного приступа.

Кстати, Варваре она тоже предлагала.

Но однажды, как рассказывала Поля, когда кот, как обычно, подкрался к попугаю совсем близко и уже собирался прыгнуть, попугай вдруг рявкнул:

— Барсик! Пшёл вон!!!

С этими словами Полина обычно отфутболивала попавшего под ноги кота. Присевший для прыжка кот обомлел, застыл, а потом начал медленно оседать, лапы его подогнулись, и он свалился в натуральный обморок.

Через некоторое время кот, конечно, пришел в себя, стал какой-то вялый, утратил интерес к попугаю. Но сильный стресс сделал своё гнусное дело, кот тяжело заболел и через пару недель помер…

Крыс Ростопчина боялась с детства, особенно пугали ее их лысые хвосты — они прямо-таки раздражают особенно женщин, что-то напоминая… что-то противное и похоже мужское… Потом-то сейчас, когда в туалете у Вари, какая-то наглая крыса прогрызла дырку и хозяйничает, как у себя в доме — заводить ещё одну крысу, даже домашнюю не очень-то и хотелось. Итак, приходится сначала шуметь, вооружиться шваброй, а уж потом справлять естественные потребности.

Шура Кузьминский — давнишний Варварин приятель — обещал заделать этот ход, но у него всё руки не доходили, хотя, если дело касалось девичьего тела, то руки всегда были под рукой, простите за тавтологию. Но это уже другая тема, как говориться, не для нашего романа.

Совсем недавно Александр уехал, или наврал, что уехал, в дальнюю и долгую командировку — не звонит, не пишет, а самое главное, не приходит в гости, чтобы дырку в туалете заделать.

А хомячки, по мнению Вари, созданы для того, чтобы дети быстрее осознали, что такое смерть и как быстро она наступает…

Итак, из животных остались только собаки и кошки, поскольку экзотические твари, типа, обезьян, хорьков или рептилий — совершенно не интересовали Варвару.

«Собаки — они, конечно, добрые и верные животные. Но с собаками надо по утрам гулять, а я так люблю поваляться в постели до обеда».

Поэтому девушка остановилась на котах, только котах, потому как самки котов — кошки приносят хозяевам не только радость и общение. Перспектива топить слепых и беспомощных котят в грязном Оккервиле Варваре была явно не по душе.

А ещё кошки ей не нравились и по другой причине. Как-то она ночевала у тети Люси — маминой подруги и крёстной матери. А у её Муськи была течка, ей нужен был котяра. Вот она и сходила с ума, причём вполне натурально. Орала дурным голосом, шипела на всех и бросалась с диким криком, выпустив когти и клыки.

У Варвары до сих пор шрам над левой бровью, только по счастливому стечению девушка не лишилась глаза. Муська, растопырив лапы в стороны, с диким криком набросилась на девушку. И если бы в кухню не вошла тётя Люся, Варваре не помог бы ни один пластический хирург.

Ростопчина вышла к закутку, в котором приторговывали кошками и котами. Большинство из продаваемых животных были непородистыми. И даже домашними их можно было назвать с большой натяжкой. Поскольку совсем ещё недавно их прибежищем служил какой-нибудь заброшенный дом или сырой и кишащий блохами подвал.

Варвара жила одна. Варе в наследство от мамы досталась двушка-хрущёвка на первом этаже, разбухшая и потёртая мебель, и мамина подруга Люся — её крёстная мать. Если мебель можно было сменить, квартиру отремонтировать, то тётю Люсю изменить не представлялось возможным. Она постоянно названивала Варваре, радетельно интересуясь всеми моментами её жизни и давая многочисленные советы. Всё-таки крёстная была типичным представителем Страны Советов.

Сразу же после смерти матери, особого одиночества Варвара не испытывала. Сразу же после похорон, она без проблем и протекций устроилась в какой-то сомнительный коммерческий банк. Трудясь с утра до вечера, подчас без выходных и праздников, Варе некогда было задумываться о том, что она одна. К тому же периодически у неё случались мужчины, а один из них Александр Кузьминский задержался в её жизни на целый год. Правда их бурные встречи носили непостоянный характер, и чаще всего сводились к быстрому вечернему сексу и утреннему завтраку на скорую руку (Bad’n’breakfast).

И только в редкие выходные, когда Варвара оставалась одна, она отсыпалась за все предыдущие рабочие дни, и тогда-то ей становилось тоскливо.

В эти дни Ростопчина по обыкновению шла в театр или в музей, и уж в самом крайнем случае к тёте Люси. Впрочем, визит к маминой подруге, хотя и был сопряжён с утомительными допросами о личной и профессиональной жизни, чаще всего заканчивался поеданиями всяческих вкусностей, приготовлением которых всегда славилась тётя Люся.

А вот сегодня Варваре почему-то стало так одиноко и тоскливо. Она нежданно поняла, что за свои двадцать шесть лет она так и не приобрела настоящих друзей. Не было у неё и по-настоящему любимого человека.

Тщедушный очкарик Александр, работающий программистом, вызывал у Вари скорее чувство жалости, а не любви. Вид этого хлипкого «ботаника» в огромных очках, не мог вызвать никакого другого чувства кроме как сочувствия и сострадания.

Ростопчина тщетно пыталась откормить его и отучить говорить только о компьютерах и программах, усиленно удобряя свою недоразвитую речь фразами паразитами: «типа», «как бы», «так сказать» и «блин, нафиг»…

Но при всей собственной красоте, Ростопчина особливо не стремилась к мужскому обществу. Мужчины по большому счету её не интересовали, а вот дохляк Шурка как-то прижился в доме и даже иногда ночевал в Варвариной кровати.

Будто какой-то свободный художник, Кузьминский, без всякого спросу, приходил, когда ему было надо, и уходил в самый неподходящий момент. Единственное, что Варю устраивало в его обществе то, что Александр не утомлял своим присутствием, а иногда выполнял по дому кой-какую мужскую работу.

Главным недостатком Александра была его болезненная мать, которая не вылезала из больниц и санаториев и требовала от собственного сынка пристального внимания и постоянной заботы. И даже скудный лексикон Александра более убогий, чем у Эллочки-Людоедки, Варвару нисколько не напрягал.

Но сегодня, стало так тоскливо и одиноко, что даже засосало под ложечкой, будто Ростопчина дня три не брала в рот ни крошки хлеба. Дабы как-то скрасить своё одиночество, Варя решила завести себе кота. Тем более что всем известен факт, что любовь представителя кошачьего роду племени, в отличие от собачьей любви, нужно, ой, как потрудиться, чтобы заслужить.

«Вот и будет возможность проявить свою любовь к братьям нашим меньшим», — подумалось Варе.

Тут неожиданно припомнилось, как когда-то в раннем детстве девочка Варюша попросила маму, чтобы та разрешила ей завести котика. Вечером после того, как мама вернулась с работы, они поехали к маминой подруге. У неё как раз не так давно в очередной раз окатилась кошка Муська.

Ехали недолго, потому как подруга мамы жила через две станции метро от их дома. По пути они прикупили кое-что к чаю. С пустыми руками, а тем более к своей близкой подруге, мама Вари никогда не ходила.

Приехали, выбрали…

Хотя выбирать было не из кого, котёнок был всего один. Да и к тому же этот котёнок был ещё слишком маленьким, всего месяц от роду. Поэтому тётя Люся безапелляционно заявила, что котёночка можно будет забрать только недели через две-три.

Тогда нетерпеливая Варечка принялась пытать мамочку:

— А почему мы сразу котика забрать не можем? Он мне так понравился…

А мама ей в ответ:

— Доченька, котик ещё маленький. Он не умеет кушать сам, вот его мама-кошка научит всему и тогда нам его отдадут…

Через несколько минут тоскливого молчания, Варя с круглыми глазами и слезами в голосе неожиданно спросила маму:

— Так что, когда я сама буду кушать и одеваться, ты меня тоже кому-нибудь отдашь?!

Ну и посмеялись же тогда подруги.

А что можно было на это ответить?

Про замужество объяснять было ещё рано…

К сожалению, котёнок у Вари тогда так и не появился. Дело в том, правдой или неправдой, но маме удалось убедить дочку, что котёнок вырос и убежал из дома Крёстной. Хотя, как это потом, гораздо позже, выяснилось — котёнка придавила его хозяйка, и котик, к сожалению, умер.

Дабы не травмировать слабую детскую психику, и зная сумасшедшую Варину любовь к животным, рассудительные подруги придумали нескладную историю с побегом…

Своего КОТА Варвара узнала сразу, как только ей на глаза ей попался маленький беленький и пушистый ангорский котёнок с пытливыми подвижными глазками. Увидев, девушку, малыш как-то оживился, встал на задние лапки и жалобно замяукал. Это его последнее действо и поставило финальную точку в его судьбе. Тем более, неожиданно в голову девушки пришла мысль, вернее, воспоминание о недавно просмотренной телевизионной передаче, в которой шла речь о переселении душ. Одна из женщин, участвующих в передаче, призналась, что душа дочери переселилась в тело бездомного котенка, которого она подобрала на улице.

«А может мамина душа также переселится в маленькое тельце этого крохотного пушистого животного?»

Вполне естественно, что у продавца не было никаких документов, подтверждающих, что данный котенок действительно принадлежит к славному роду турецких котов, которые жили в огромных покоях огромного дворца турецкого султана, и подчас служили махровым полотенцем для многочисленных гостей на частых пирах и застольях. Именно о густую кошачью шерсть, как когда-то римляне о кудрявые шевелюры мальчиков, вытирали обожравшиеся гости свои грязные замасленные руки.

Впрочем, отсутствие документов нисколько не заботило Варю, ей нужен был подлинный друг, а не породистое удовлетворение болезненного тщеславия.

И потому с лёгким сердцем Ростопчина купила себе котёнка-друга, хотя, как говорится, друзей нельзя купить.

(«Зато его можно продать!» — шутка, правда, избитая).

Вынув помятую сотню, Ростопчина стала полноправной хозяйкой этого белого и пушистого… чудовища. Но то, что это обаятельное и привлекательное животное — на самом деле безжалостный монстр-инквизитор, Варя ещё не догадывалась.

И какой идиот только придумал, что раз «белый и пушистый» — значит ласковый и добрый. Ага, конечно, держите карман шире. Действительность она гораздо разнообразнее и коварнее.

И тем не менее, несмотря на все приключения, которые Ростопчиной пришлось пережить после обретения этого беззащитного пушистого комочка, которое выросло и стало своенравной неуправляемой тварью, Варя ни разу не пожалела о содеянном…

2. Котик заводится

«Если вы понравитесь кошке, она позволит вам стать её другом, но хозяином — никогда!»

Теофиль ГОТЬЕ, французский писатель

В этот же день неожиданно проявился Кузьминский, который якобы вернулся из своей далекой командировки в ад, и, что вполне естественно, чертовски проголодался. Увидев грязного котенка, который имел несчастие заглянуть на огонёк в кухню, молодой человек оставил в покое изрядно обглоданный мосол и жестоко напал на беззащитного звереныша.

— Мыть, к чертовой матери! — с каким-то нечеловеческим восторгом прокричал Кузьминский, схватил ничего неподозревающего котёнка за шкирку и поволок в ванную комнату.

Вдвоём с Варей они засунули его в ванну, наполовину наполненную тёплой водой, и отмыли душистым шампунем. Кот, вполне естественно, противно помявкивал и фыркал. Потом его спеленали и, растерев большим махровым полотенцем, высушили феном. Нельзя сказать, что последняя процедура ему нисколько не понравилась, но он иногда мяукал, якобы выражая недовольство.

Котёнка, принявшего достойный вид, Александр принялся расчёсывать частым гребнем, выстригая колтуны. На кипенно-белом лобике котика «котомахер» обнаружил несколько чёрных волосков — явных признаков вырождения.

— Никакой он не выродок, — обиделась Варвара и, удалив черные волоски пинцетом для выщипывания бровей, торжествующе констатировала:

— Вот, теперь он просто идеальный ангорский котёнок.

— Ладно, давай сюда твой ангорский шарфик, я его доведу до кондиции.

— Продолжай, а я пойду посуду помою…

Безмятежность и тишина раскололись душераздирающим мявом и грохотом падающего тела. Прозвенели стеклянные брызги, и раздался ушераздирающий мужской вой.

Варя оставила недомытую посуду и незамедлительно проследовала в комнату. Шура сидел на диване и покачивался в такт своим завываниям, вытянув на коленях руки с набухающими кровью царапинами. Рядом валялись ножницы и клочья кошачьей шерсти.

— И что случилось? — подперев кулаками бока, сердито изрекла Варвара.

Александр посмотрел на разгневанную девушку тоскливыми глазами и сквозь зубы прошипел:

— Я-а-а-й-а-а.

— Что такое?

— Я, кажется, ему отстриг кое-что лишнее.

— В смысле?

— Ну, его достоинство…

Варя была далека от медицины, но у неё почему-то возникло стойкое подозрение, что если бы приятель отстриг коту то, о чём он думает, то котёнок бы не сидел спокойно под диваном, а орал благим матом, или как сумасшедший носился по квартире.

— А ты ничего не путаешь?

Александр раскрыл крепко сжатые до этого кулаки. На окровавленных и мокрых от слез ладонях, лежали два пушистых комочка. Серая шерстка на них поблескивала капельками крови.

Оказалось, что, когда Кузьминский выстригал колтуны между задними лапами, кот дернулся. Шура же, ранее нацелившись ножницами на свалявшийся комок шерсти, по инерции состриг то, что туда попало. А попали, с его слов, именно… ну, вы в курсе.

Сквозь слёзы и непрерывно текущие сопли удалось разобрать, что котёнок взревел от боли и спрятался под диваном, предварительно расцарапав в кровь руки Александра. И, естественно, по пути кот разбил хрустальную вазочку, подарок тети Люси на двадцатипятилетие.

Варвара, ничего не говоря, удалилась в гостиную, где вооружилась шваброй и, вернувшись в гостиную, распласталась на полу. Под диваном, в самом дальнем и пыльном углу янтарём светились глаза новоявленного кастрата.

Кот недобро урчал. На ласковые призывы, подкреплённые сосисками, он никак не реагировал. Девушка осторожно подпихивала евнуха шваброй к внешнему краю дивана, а Александр, пришедший, наконец, в себя, попытался схватить собственную жертву за выступающие белые конечности.

Котяра оказался на редкость сметливым и не расслаблялся. Он непрерывно огрызался и стучал лапами по деревянной ручке швабры, оставляя на ней глубокие царапины.

В конце концов, котёнок удачно вцепился когтями в швабру и подъехал на ней поближе.

Боже, в каком он был виде!

Сумасшедшие ярко желтые глаза. На морде и усах паутина, на хвосте столетняя поддиванная пыль. За полчаса общения с Шурой из ангорского красавца он превратился в бомжеватого кастрата.

Варе даже взгрустнулось от пришедшей в голову аналогии. Она прижала к себе настороженно затихшего зверюгу и успокаивающе почесала у него за ухом. Понемногу котёнок успокоился, напружиненные лапы расслабились…, и он хрипло замурчал!

Мурлыкал он громко, слегка прикрыв глаза. Похоже, Александр что-то напутал — надо быть последним идиотом или бесчувственной чуркой, чтобы так мурлыкать сразу же после кастрации.

Юноша привстал на цыпочки и, пытаясь разглядеть увечья, как обычно, нёс откровенную чушь:

— Ему плохо? Он хрипит? Я вызову «Скорую ветеринарную помощь»!

Котик открыл мутный глаз и, разглядев мучителя, напряженно зашипел. Да так громко, что Варваре показалось, что он и впрямь собирался захрипеть и отбросить копыта, вернее, когти…

Варвара выставила Александра на кухню домывать посуду, а сама продолжила успокаивать кота. Тот понимающе взмуркивал, и через десять минут котяра валялся кверху брюхом у девушки на коленях.

Его мурлыканье согревало душу. Взаимное доверие подошло к стадии выяснения интимных подробностей. Варвару серьезно волновало, не повредил ли Шура мужское достоинство.

Кот распростер лапы, и Варя углубилась в осмотр. То, что отличает мужчину-кота от женщины-кошки — было на месте.

Варя осторожно положила котенка на приготовленную подстилку и пошла на кухню. Там её ждал расстроенный Александр, в поте лица моющий грязную посуду, накопившуюся за неделю. Варя не очень любила мыть посуду, и складывала грязные тарелки и чашечки в раковину, пока не кончалась чистая посуда или раковина не оказалась полной.

На маленькой тесной кухне у Варвары стоял старый советский холодильник повышенной сексуальности, такие агрегаты обычно испытывают бурный оргазм, когда отключаются после несколько часов интенсивных фрикций и повздрагиваний.

Варвара облокотилась на вибрирующий холодильник позади Кузьминского, но, увидев расстроенное лицо молодого человека, решила Шуру пожалеть, взбодрить, а именно чмокнуть в щёчку, а ещё лучше в губки.

Кузьминский повернул голову к вошедшей Варваре и улыбнулся, ещё мгновение и губы любовников должны были слиться в кротком поцелуе, но…

Бывает, когда статический разряд маленькой молнией стреляет с пальца на металлическую поверхность, но то, что возникло между губами молодых людей, было, скорее всего, маленькой электрической дугой.

В итоге каждый из влюбленных получил лёгкий ожог губ…

Когда Варвара и Александр пришли в себя, они громко рассмеялись, а Кузьминский, умоляюще, как хитрюга кот, уставился в глаза своей возлюбленной и тихим вкрадчивым голосом произнёс:

— Ну и что, как там Фаринелли-котяра, жить будет?

— Вскрытие показало, что всё нормально, ты только немного поранил ему кожу, когда отрезал колтун, — ответила Варвара, усаживаясь за обеденный стол. — Впредь, будь немного осторожней и не только с ним.

— Ну, уж нет, я больше никогда не буду трогать кота. Кстати, какого чёрта, ты его завела? — поинтересовался Кузьминский.

— Но ведь ты всё время мотаешься по каким-то командировкам, а большую часть времени живёшь неизвестно где…

— То есть как это неизвестно где? — возмутился Шура. — Я живу у своей мамы.

— А почему бы тебе не переехать ко мне?

— А кто будет заботиться о моей больной маме?

— Всё понятно, я тебе нужна только для удовлетворения твоих низменных чувств, а всё остальное тебе даёт твоя мать…

Установилась тягостная тишина. Вскоре Александр как-то хитро улыбнулся и спросил:

— А как ты собираешься назвать своё белое чудовище?

— Он — не чудовище, он — маленький беззащитный котёнок…

— Ага, белый и пушистый… — усмехнулся приятель. — Ну, так как звать-величать твоего нового дружка?

— Малыш…

— Ну, типа, ты понимаешь, это не имя для кота. Назови его Васькой или Пушком — видишь, блин, какой он пушистый…

— Ты его ещё Барсиком посоветуй назвать.

— А что, как бы, подходящее кошачье имя.

— Не, я хочу его назвать как-нибудь пооригинальнее, например, Матроскин.

— Очень оригинально, блин, если учесть, что он бел, как полный писец, и никаких полосок, типа, как на тельняшке, у кота не наблюдается.

— Да ладно, что ты пристал, лучше признайся, сегодня ты останешься, или уйдёшь, сразу после…

— Слушай, — перебил девушку Александр, — а ты купила всё, что, как бы, нужно для кота?

— А что как бы нужно-то?

— Ну, типа, там кювету с наполнителем для туалета, миску… А кормить ты чем его будешь? Что со стола украдёт?

— Завтра схожу в зоомагазин и посоветуюсь.

— А сегодня он тебе, блин, все углы опоганит.

— Что ты имеешь против моего кота?

— Да, ничего… — спокойно произнёс Шура. — Чай будешь? Я свежий заварил, да и печенье твоё, как бы, любимое купил…

— Что ж, давай попьём, как бы…

— А что так грустно, случилось что-то, сверх того, что ты кота домой притащила.

— Да… Меня уволили… — и девушка разрыдалась.

— Вот, блин!

Через три минуты в кухню вбежал взъерошенный и ещё мокрый котёнок без имени. Он с разбегу прыгнул Варваре на колени и, немного потоптав её мягкие прелести, улёгся и громко заурчал.

— Чего это он? — спросила у Александра девушка.

— Как чего, отрицательную энергию откачивает. Он нутром чувствует, что тебе плохо, вот и прибежал, так сказать, утешить и успокоить… А также подзарядиться…

— А ему не будет дурно от избытка моей негативной энергии?

— Да что ты? Он, типа, ей подзаряжается, перерабатывает и потом генерирует положительную энергию.

— Вона как, — девушка погладила котёнка, — ишь какой, гудит, как трансформатор.

— Продолжаем, как бы, разговор… — произнёс Шура. — Помнишь, я тебе про чела одного рассказывал, Охапкин, типа, фамилия, ну, который ещё очень чаи любит распивать.

— Да-да…

— Сегодня с ним интересная, типа, история приключилась. Принёс он к нам в фирму неделю назад необычный чай какой-то, как бы, экзотический. Божился, типа, ему какой-то настоящий китаец продал упаковку супервкусного чая.

Ничего чаёк, типа, зеленый, рассыпчатый в целлофановой упаковке. Мы это чай, блин, всей конторой пили и восхищались — вкус и правда необычный с кислинкой, как бы.

А вчера, короче, приехала к нам делегация, и один чел в ней хорошо знал китайский — в Университете дружбы народов учился и, как бы, в Китае жил около года. Ему тоже этот чай предложили, он попробовал и спросил:

— А что это за чай такой диковинный? Вкус у него какой-то странный… что-то он мне напоминает…

Мы ему дали упаковку целлофановую с иероглифами… А он и деловито заявляет:

— Я вам сейчас в пять сек все, типа, переведу.

Прочитал он инструкцию и повалился на диван со смеху.

— Короче, это самый настоящий прессованный навоз вперемешку с чайными листьями, — покатывается чел. — Его в провинции Цинн, типа, за копейки продают как удобрение!

— Смешно, — улыбнулась Варя, но по лицу видно было, что ей совсем не до смеха, и в это время зазвонил телефон.

Котик от неожиданности подпрыгнул, недовольно мяукнул и убежал в комнату. Варвара нерешительно взяла трубку:

— Да, слушаю…

— Здравствуйте, — из трубки раздался приятный девичий голос, — могу я поговорить, типа, с Варварой Тимофеевной Ростопчиной?

— Да, это я, а с кем имею честь разговаривать?

— Меня, как бы, зовут Валя, я — типа, менеджер по персоналу Центробанка России по Санкт-Петербургу. Мы получили ваше резюме, и оно, как бы, заинтересовало нас… Не могли вы подъехать к нам завтра, типа, в 10 часов.

Записывайте, блин, адрес…

— Минуточку… Я только возьму карандаш…

Девушка вместе с трубкой подбежала к холодильнику, на котором с помощью магнитов был прикреплен блокнотик, и висел карандаш на нитке.

— …записываю… так… так… хорошо, а паспорт нужен… ясно, до свидания.

— Ну и, типа, кто это? — спросил Александр, когда Варвара повесила трубку.

— Типа, менеджер по персоналу…

— Ты что меня передразниваешь…

— Да несколько не думала, просто она, блин, так представилась. И, кажется, что у меня не всё потеряно. Завтра меня приглашают на собеседование, и, хотя рано радоваться, но это в равной степени лучше, чем ничего, только непонятно о каком резюме она вела разговор…

— Извини, Варя, — начал оправдываться Шура, — но после того, как ты поссорилась с начальником отдела, я, типа, составил за тебя резюме и разослал в различные банки, финансовые и кредитные учреждения…

— Как это?

— По интернету…

— Ах, да извини, я что-то торможу. Спасибо тебе, а ты это здорово придумал, только что со мной не посоветовался, или хотя бы предупредил, а то я как блондинка на экзамене, только ресницами хлопаю и ничего не уразумеваю…

— Да я, блин, послал это резюме, когда в командировке был, думал — вернусь, сообщу, а тут у тебя котяра, я и как бы забыл по резюме…

— А зачем ты это сделал, я ведь только сегодня работу потеряла?

— Хочешь мира, типа, готовься к войне. Знаешь, во многих странах работники, едва устроившись, сразу же начинают поиск новой работы. Во-первых, блин, на всякий случай, во-вторых, типа, ежели подвернётся что-либо приличное, ну, её эту старую работу…

— А ты тоже рассылаешь свои резюме?

— Сотнями…

— И что? Часто приглашают?

— За два года, типа, полтора раза, но и то всё не то…

В это время в кухню вошел котёнок и стал тереться об ногу Варвары.

— Вот видишь, Шурочкин, а ты говоришь, зачем котика притащила, он мне удачу приносит.

— Короче, резюме-то я рассылал.

— Ты! Но удачу он мне принёс, тебе же никто не звонит, хотя ты уже два года свои резюме рассылаешь.

— Твоя правда, — согласился молодой человек, и нахмурил брови. — Хватить болтать, видишь, твой талисман проголодался. Налей-ка ему пивка…

— Чего?

— …молочка.

— С удовольствием…

— А пивка мне?

— Чего ради?

— Типа, это ведь я тебе работу нашёл.

— Это ещё неизвестно, возьмут ли меня, или нет?

— Конечно, возьмут, пусть только попробуют, я на них твоего кота натравлю, он их в пух и прах порвёт.

— Тебя он уже поцарапал, — засмеялась Варвара, наливая из пакета молоко в блюдце.

— Ты все-таки купи ему миску, а то потом из этого блюдца меня чем-нибудь напоишь?

— Обязательно, я даже ополаскивать не буду, потому что ты такой же котяра, только большой и более опытный.

— Это почему, — обиделся Александр.

— Да потому что. Ведёшь себя, как кот, гуляешь, где хочешь, делаешь, что хочешь… — Варвара задумалась, — а кошечек у тебя много? Не может быть, чтобы у такого колоритного кота была всего одна кошечка…

— Чего ты на меня наговариваешь, никакой я не кот…

— Правильно, ведь тебя на кошечку тянет не только в марте.

— А думаешь, коты только в марте на крышу лазают. Один чел мне рассказывал, что его кастрированный кот, как бы, раза два на день с кошечкой или собачкой совокупляется.

— Заливаешь. Кастрированный, да ещё такой активный, что даже с собачкой. Не верю!

— Тоже мне Станиславский, — надулся Александр и, отхлебнув пару глотков чая, продолжил. — Это сущая правда, только кошечка и собачка, типа, игрушечные… А то, что кот их имеет — я тебя не обманываю, потому что бесполезно тебя обманывать, ты нутром ложь за версту чуешь.

Ночью Варвара проснулась от громкого крика. Кричал Александр. Девушка включила торшер. Молодой человек держался за ступню левой ноги.

— Что случилось?

— Короче, твой защитничек укусил меня за ногу.

— Нечего ноги из-под одеяла высовывать. Плохая привычка… — произнесла девушка, встала и, накинув халат, пошла к бару.

— Почему плохая? Ноги у меня, таким образом, типа, проветриваются, чтобы не воняли, а потом сохраняется тепловой баланс тела.

— Ага, ты высовываешь ногу, как собачка язык, дабы охладится, — поддакнула Варя и вынула пузырёк с перекисью водорода.

— Собака высовывает язык не для этого…

— Да я знаю, — усмехнулась девушка, — вот прижги.

— Слушай, а ты уверена, что котик, типа, не бешенный, — прижигая рану, поинтересовался Александр, ужасно боящийся заболеть, какой-нибудь экзотической хворобой.

— Вот на тебе и проверим.

— Ага, здорово, — недовольно буркнул молодой человек, возвращая флакон. — Что-то меня не радует перспектива получить сорок уколов в пузо.

— Не боись. Плачешься, как баба…

— А думаешь, мне не больно…

— Ой-ой-ой, сопли распустил, какой-то котёнок куснул немного, а он уже ревёт.

— Да, что будет, когда он вырастет, он, типа, мне горло перегрызёт, — вздохнул Александр. — Короче, я, поди, домой пойду, уже шесть, метро открыли, да и, блин, мама, типа, волнуется. Я, как бы, её не предупредил.

Александр чихнул и принялся натягивать брюки.

— Всё понятно, — покачала головой Варвара.

— Что тебе понятно? — спросил Шура, застёгивая пуговицы на рубахе. — Если я, типа, кот, то двум котам в одной берлоге не ужиться.

— Ты что, мою квартиру с берлогой сравниваешь…

— Это я, короче, образно.

Александр встал и пошел к входной двери. Варваре ничего не осталось, как только идти следом, чтобы закрыть за ним входную дверь.

— Чьорт побьери! — выругался Шура, когда натянул левый кроссовок.

— Больно?

— Какой больно! — возмутился Кузьминский. — Твой котик мне в кроссовки надул. Как я теперь в мокрых и вонючих кроссовках домой поеду?

Купи коту кювету, а то он и в твои туфли нафурит…

3. Котик растёт и наглеет

«Человек гораздо фальшивее кошки: она выгибает спину в благодарность за то, что её гладят, а человек — ради того, чтобы его погладили».

Мориц-Готлиб САФИР, немецкий юморист и поэт

Варвара отправилась на собеседование. Она нисколько не волновалась, поскольку верила в магическую силу своего котейки, которого она решила назвать Кузей.

Во-первых, она любила мультик про домовёнка Кузю, во-вторых, она любила или, по крайней мере, пыталась полюбить, Александра Кузьминского.

Собеседование прошло на редкость быстро и продуктивно. Уверенно ответив на все заданные вопросы, Варя произвела благоприятное впечатление на своего будущего начальника, весьма молодого для такой должности и весьма симпатичного молодого человека, чтобы не понравиться девушке.

И хотя дорогой костюм, сшитый по парижской моде, сидел на его атлетической фигуре несколько мешковато, зато его чёрные и подвижные усы неизменно приковывали всё внимание собеседника. Они в самый неподходящий момент поднимались, а подвижные карие глаза молодого начальника выпучивались, и зрачки удивлённо расширялись.

После получасовой беседы, Владислав Платонович, не задумываясь, предложил Варваре Ивановне с понедельника приступить к выполнению своих новых обязанностей, которые в большинстве своём были ей знакомы.

В это время в кабинет к начальнику вошла секретарша и, протянув листочек с номером телефона, едва сдерживая смех, произнесла:

— Владислав Платонович, когда вас не было, вам кто-то звонил и попросил перезвонить по этому телефону и спросить Петра Алексеевича.

— Хорошо… — ответил начальник, принимая листочек. Быстро набрав номер, он вежливо произнес:

— Мне, пожалуйста, Петра Алексеевича…

Выслушав все, что про него думают, Владислав Платонович повесил трубку. Громко смеясь, секретарь поинтересовалась:

— Ну и что ответили?

— Сказали, что он отошел… лет 200 назад.

— Один ноль, господин начальник…

— Ладно, сочтёмся, — оскалился Владислав Платонович.

Когда секретарь покинула кабинет, будущий начальник, разведя руками, удовлетворённо произнёс:

— Вот видите, Варя, какой у нас дружелюбный и развесёлый коллектив, — и покачивая головой, добавил:

— У нас не соскучишься…

После собеседования Ростопчина отправилась в ближайший к дому зоомагазин, чтобы купить всё необходимое для своего Кузеньки.

Магазин размещался на первом этаже жилого дома, около его выхода прямо на тротуаре были припаркованы два автомобиля. Водитель красного «Форда» закрывал дверь, когда к нему обратился водитель зелёной «Шкоды».

— Закурить не найдётся…

— Всегда найдётся.

Мужчины закурили по сигарете и разговорились.

— Не знаешь, будет завтра дождь? — спросил водитель «Форда». — А то я на дачу собрался…

— Не знаю… — пожал плечами владелец «Шкоды», но тут же глубоко задумался, затягиваясь сигаретой. — Хотя всё возможно, раз я сегодня помыл машину — то, по закону подлости, завтра обязательно пойдёт дождь. Придётся на дачу ехать на маршрутке, чтобы машину не грязнить…

— А я слышал, что на выходные обещали хорошую погоду…

— Не знаю я, что говорят о погоде, я в машине радио не слушаю, у меня MP3-плеер…

Водитель «Форда», гася сигарету о подошву ботинка, одновременно философски и задумчиво промолвил:

— Ну, с тобой всё понятно, ты прогноз погоды по радио не слышал… Но я-то, я-то в РосГидроМетеоЦентре работаю…

Хозяин «Шкоды» усмехнулся, но вполне серьёзно спросил:

— Слушай, а у тебя на даче кроты водятся?

— Есть, а что…

— Да вот не знаю, как с ними бороться…

Сотрудник РосГидроМетеоЦентра заулыбался и принялся рассказывать, как он с этими тварями боролся…

Варвара остановилась рядом и, сделав вид, что рассматривает что-то в витрине, решила послушать. Она хорошо помнила, что у крёстной на даче тоже водились кроты…

— Мне сосед по даче посоветовал вывести кротов с помощью карбида кальция, его ещё используют при получении ацетилена для газовой горелки.

Короче, надыбал я на стройке немного, с литровую банку карбида, натолок его, засыпал в одну кротовую скважину, две остальных просто чем-то плотно заткнул. Налив в первую дырку примерно с ведерко водички, заткнул и эту.

Воды налил и думаю — через 10—15 минут можно начинать. Покури-и-ил, «расконсервировал скважину», бросил в неё спичечку и… вдруг за спиной у меня как жахнет!!!

Летят какие-то доски, банки и ещё какая-то фигня. Оборачиваюсь и вижу — взрывом напрочь расфигачило погреб.

Далее этот борец с «землекопами» поделился мыслью, что кротовьи ходы были в погребе и со слезами на глазах от смеха рекомендовал никогда ни пользоваться этим способом…

Народу в магазине не наблюдалось, за исключением какой-то старушки с изрядно поношенным сморщенным лицом и изрядно сгорбленной спиной. Старушка дрожащими руками держала потёртую выцветшую кошёлку.

Когда из подсобки вышла полная продавщица, явно не славянской внешности, бабулька сразу набросилась на неё, как оголодавшая ворона на пищевые отбросы, только что выброшенные на помойку.

— Слушай, милая, я у тобе вчерась корму для кошечки прикупила, а Мурка морду воротит, жрать не хочет!!!

— Корма обратно не принимаются и не обмениваются, — с восточным акцентом произнесла продавщица и повернулась лицом к Варваре, всем своим видом показывая, что она более не намерена разговаривать с исхудалой старушонкой на какие-либо темы.

— Что вам? — спросила она у Варвары.

Но пронырливая старушка, оттеснила девушку от прилавка и продолжила свой натиск:

— Но как жа, милая, Мурка же ентот корм жрать хочет, а пенсия у меня маленькая, едва концы свожу.

— Ну, ладно, — согласилась работница торговли, — давай, сюда упаковку, я, так уж быть, заменю.

Бабка, долго роясь в рваненькой кошелке, извлекала на свет пакетик с древесным наполнителем для кошачьего туалета.

Продавщица медленно сползла за прилавок и бухнулась на стул. Её полное тело забилось в дикой истерике, стул закачался, и работница торговли оказалась на полу, громко хохоча. Из круглых расширенных глаз текли крупные слёзы.

Варвара прикрыла рот рукой, едва сдерживая смех.

Прошло три месяца, в отделе в котором доблестно трудилась Варвара, случилось первая совместная… корпоративная вечеринка, по поводу двадцатипятилетнего юбилея начальника.

Ничто так не спаивает коллектив как совместная пьянка — это расхожее утверждение, чаще всего, на все сто соответствует истине.

Вначале праздника были поздравительные спичи. Сотрудники отдела соревновались в красноречии и угодливом славословии. Хотя, большая часть восхвалений были вызваны только желанием понравиться своему боссу. Дифирамбы констатировали факты из реальной жизни начальника и обрисовывали необыкновенные качества экстраординарной личности Владислава Платоновича.

После официальной части, без которой любое застолье на работе обычно превращается в заурядную попойку, Варвара стала поспешно собираться домой. Владислав с двумя бокалами шампанского подошел к девушке и предложил выпить на брудершафт. После того как последняя капля божественного напитка была испита, Влад обратился к девушке со своевременным вопросом:

— Я так понимаю, что ты собралась покинуть наше общество? Тебе здесь неинтересно, или тебя кто-то ждёт дома? Я, анализируя твои анкетные данные, не наблюдал там ни мужа, ни детей… Наличие их, каким-либо образом оправдывало бы твою поспешность, но… А, может, тебе наше общество не нравится?

— Меня дома ждёт Кузя?

— Оригинальное имя, а главное редкое. И что, твой Кузя ревнив, как Отелло, или ты влюблена в него, как Офелия?

— Причём здесь шекспировские страсти… Кузя — это маленький милый котёнок, который очень скучает без меня.

— У меня очень дурные воспоминания о встрече с кошкообразными. У моей бывшей подруги тоже был кот, и это кончилось весьма плачевно. Я целую неделю ходил оцарапанный, будто охотился голыми руками на африканского льва или бенгальского тигра. У меня не было ни одного живого места. Коты патологически не любят меня, видно в прошлой жизни я был сторожевым псом.

У Милы, так звали мою подружку, жил здоровый откормленный котяга. Естественно, он чувствовал себя хозяином в квартире и считал, что его ложе находится на большей и лучшей части подружкиной кровати.

Правда, Мила, его мнения не разделяла и гоняла кота с кровати, при первой же его попытке туда взгромоздиться и улечься. Однако кот, как настоящий мужик, разбирающийся в женской красоте, стремился залезть Миле в кровать причём, желательно под одеяло, но не для того чтобы насладиться телесными Милиными прелестями и вкусить запретный плод любви, а, элементарно просто, для того чтобы его не видели и не беспокоили.

Утром первой всегда вставала подруга, у неё было уникальное чувство времени. Мила могла встать в любое назначенное время без будильника, поэтому всегда будила по утрам меня она.

Однажды, я как-то перебрал на какой-то вечеринке. Мила осталась спать на диване в гостиной. А я, отправляясь спать, чтобы не проспать, поскольку на обидевшуюся на меня Милу я не мог надеяться, завёл старый сумасшедший будильник и положил его рядом с подушкой. Чтобы, когда он зазвенит, не метаться с закрытыми глазами в поисках тумбочки, а задушить его быстро, сразу и на месте.

Выпито алкоголя было так много, что меня быстро разморило, и мой сон был крепок и глубок. Как оказалось потом, котяга быстро увидел и оценил большой кусок свободного места рядом со мной, и сразу же после моего отхода ко сну был рядом, причём, естественно, под одеялом.

В шесть ноль-ноль взревел возле уха дедовский будильник. Умели же раньше делать будильники — мёртвого из могилы поднимет. Однако, для человека, непривыкшего к таким вещам, это бренчание вызывало шок и инстинктивное вскакивание.

Но более быстрая реакция оказалась у кота. Не ожидая таких громких и противных звуков, сонный кот резко вскочил, но вокруг обнаружил темноту, ревущий и ходящий ходуном будильник. А, самое страшное, рядом с котом лежал страшно большой и страшно пахнувший мужик, который не только смердел перегаром, но подозрительно и ужасающе шевелился рядом.

С перепуга котяга, обладающей тонкой нервной системой, начал как сумасшедший метаться под одеялом, стараясь вырваться на свет божий. Это удалось ему только секунд через десять. Метавшись и дико оря, кот исцарапал меня вдоль и поперёк.

Оказав себе первую помощь, попутно вспоминая самого кота и его родственников во всех их девяти кошачьих жизнях, в выражениях не ниже семиэтажных, я собрался и ушёл на работу. Больше с Милой я никогда не встречался.

А самое главное, что мне крупно повезло, что я спал в трусах!

После этой кровавой истории я обхожу стороной девушек, у которых живут с коты или кошки.

— А вам, Владислав Платонович, не кажется, — обиженным голосом произнесла Варвара, — что это как-то нетактично. Придя в гости к одной девушке, рассказывать ей о своих взаимоотношениях с другой.

— Я же не о девушке рассказывал, а её котяге.

— Следовательно, — улыбнулась Варвара, — после того, как я открылась вам…

— …тебе, — перебил Варю Влад, — мы же пили с тобой на брудершафт.

— Хорошо, после того, как я открылась тебе, что у меня дома живёт кот, я перестала быть тебе интересна, как потенциальная подруга?

— Ну почему? — усмехнулся Владислав. — Во-первых, с тех пор прошло много времени, старые раны затянулись и более меня не беспокоят, во-вторых, двух одинаковых котов не бывает, и, в-третьих, у тебя котёнок, да и я больше так сильно не нажираюсь…

— Расценивать твоё рассуждение, как…

— Не надо никак расценивать моё рассуждение, — снова перебил Варвару начальник и, нежно взяв тонкую девичью ладонь в свои руки, поднёс к собственным губам и поцеловал. — Давай не будем торопить события. И, всё-таки, может быть, ты не будешь торопиться к своему котёнку, и останешься ещё хотя бы на часок.

Влад склонился к уху девушки и шепнул:

— Если честно, я бы и сам сбежал. Мне надоели эти дежурные фразы и казённые лица. Но мне с ними работать, а начальник должен быть любим своими подчиненными…

— …или ненавидим, — брякнула, не подумав, Ростопчина.

— Тоже правильно, по крайней мере, будут бояться. А это тоже не плохо, когда вопрос стоит об управлении коллективом.

— Политика кнута и пряника?

— А вот этого не надо… — начальник нахмурил брови и добавил металла в голос, но его прищуренные лукавые глаза, как у вождя мирового пролетариата, лучились добротой и простодушием. — Хотя мы с тобой на «ты», это не даёт тебе права быть откровенной со мной и прямолинейной. Однако, если воспитывать подчинённых с помощью кнута и пряника — они будут толстыми и в синяках…

Влад снова склонился к уху девушки и тихо шепнул:

— Нельзя так откровенничать, даже с самыми близкими людьми. Будь осторожнее, если хочешь выжить в нашем жестоком мире.

После этого Влад чмокнул девушку в щёчку и, глядя в глаза, спросил:

— Так ты остаёшься?

— Yes, sir!

— А как же котик?

— Пусть привыкает к одиночеству…

Александр умел, да и любил готовить. Но приготовление пищи для Кузьминского было любимым занятием, а не каждодневной обузой. Вот и сегодня, придя в квартиру к Варваре, Шура обнаружил полное отсутствие ни только милой хозяйки, но и каких-либо съедобных продуктов. Поэтому он, не теряя времени, отправился в соседний гипермаркет, прикупил продуктов и немного пивка для вдохновения.

Вернувшись домой, Александр, решил приготовить рыбу по-русски. Первым делом Кузьминский принялся разделывать купленного охлажденного судака. Нет, конечно, можно было купить замороженное филе судака. Но, во-первых, рыбу нужно оценивать по запаху, а упакованная замороженная рыба ничем не пахнет. А, во-вторых, в замороженной рыбе больше воды, чем рыбы.

Итак, разделав аппетитно пахнувшего свежего судака, Шура нарезал небольшими кусочками, уложил в кастрюльку и залил кипятком. Плеснув немного белого сухого вина, молодой кулинар поставил кастрюлю на медленный огонь.

Пока рыба припускалась, Александр, очистил морковь, корень петрушки, помыл и, нарезав мелкими брусочками, поставил припускаться в другой кастрюле. Шура не любил раньше времени смешивать продукты, считая, что каждому ингредиенту свой срок и своё место в симфонии блюда.

Кузьминский был талантливым программистом, а талантливые люди талантливы во многом. Вот, даже скучное приготовление ужина, он превратил в незабываемую симфонию вкуса и запахов.

В третьей кастрюле Александр поставил отвариваться очищенные и нарезанные ломтиками шампиньоны.

А в четвёртой уже вовсю варилась очищенная картошка. Рыба по-русски невозможна без картошки. Как вообще жили на Руси, пока Петр Великий не завёз этот экзотический продукт в нашу страну. Рыбу по-русски с пареной репой представить просто невозможно.

Пока всё кипело и благоухало, дирижер Кузьминский шинковал лук полукольцами и, обильно поливая готовящееся блюдо собственными слезами. Потом он добавил в бульон, в котором припускались овощи, каперсы и оливки без косточек.

А самым последним аккордом в кулинарном концерте был особенный соус. Припущенные коренья вместе с очищенными солёными огурчиками Александр поместил в новую кастрюлю, залил кипятком и поставил на медленный огонь. Через некоторое время, полагаясь только на свою кулинарную интуицию, Александр, добавил каперсы, оливки и другие овощи присоединил к кореньям.

В последнюю очередь в кипящей кастрюле оказались шампиньоны. Добавив в соус десертную ложку томатного соуса, Кузьминский довёл соус до кипения и тотчас выключил.

Присовокупив к соусу кусочек масла, Александр приступил к заключительной части своей симфонии. Припущенные куски рыбы Кузьминский полил приготовленным соусом, сверху положил кусочек очищенного лимона, посыпал зеленью и сбоку расположил отварной картофель.

— Блюдо готово, — торжественно произнёс Александр и тут же горестно подумал: «Есть такую красотищу и вкуснятину оному нельзя, будем ждать хозяйку».

Кузьминский накрыл приготовленное блюдо и, открыв баночку с пивом, углубился в чтение книги. Это был «Процесс» Франца Кафки.

Когда Варвара вставила ключ в скважину, она услышала жалобное мяуканье и скрежет когтей.

— Соскучился, Кузенька, сейчас, сейчас…

Дверь распахнулась, на пороге стол Александр, у которого на руках сидел Кузя.

— Здравствуй, Шура! — произнесла Варвара и, шагнув в узкую прихожую, чмокнула Кузьминского в щёку. — Ты давно здесь?

— Так давно, что успел приготовить ужин и подружиться с твоим котиком.

— Как твоя мать? — поинтересовалась хозяйка, снимая плащ.

— Она в больнице?

— Извини… — девушка, взяла Кузика из рук Кузьминского, потёрлась носиком о его пушистую мордашку и спросила:

— Ну, что, ты тут не хулиганил?

— Ещё как хулиганил, — ответил за кота Александр. — Но прежде пойдем на кухню, я тебя накормлю.

— Спасибо, я уже наелась, — заплетающимся голосом произнесла Варя, — но чай с тобой попью.

— Я свежий заварил с мятой.

— Хорошо… — девушка потискала котёнка, который уж значительно подрос за последнее время. — Ну, Кузя, тебя тут Кузьминский не обижал.

— Додумалась, назвать кота по-человечески. Назвала бы лучше его Васькой или Тимошкой, — проговорил Александр, наливая в чашечку чай.

— А это разве не человеческие имена?

— Ну, да конечно…

— Мне с лимоном, пожалуйста, — обронила Варя, присаживаясь на стул.

— С лимоном коньяк пьют…

Кот уютно устроился у неё на коленях и довольно заурчал.

— Убивать нужно таких знатоков! — Варя почесала за ушком у котёнка, он вытянул шею и подставил горлышко под ласкающие пальчики девушки. — Ну, так что натворило это белое животное?

— Да я пришёл к тебе в гости, а тебя, как всегда, нет. И неизвестно, когда вернёшься. Тогда я решил попить пивка. Сходил в магазин, да ещё коту купил крабовые палочки.

Съев палочки, Кузя проникся ко мне доверием и официально наши отношения из напряжённо-недоверчивых переросли в уважительно-дружеские. Почувствовав меня своим человеком, кот потёрся о мою ногу и, так же как у тебя, улёгся на моих коленках. Видно моё мужское общество его устраивало больше твоего женского, он же мужик.

— Но, но, ты в его присутствии меня не оскорбляй.

— О чём ты? Я и в мыслях не думал тебя обидеть, — попытался оправдаться Шура. — Так вот, сидели мы так с твоим Кузей, он урчал, а я пивко попивал. Всё было прекрасно, пока пиво, как бы, не подошло к концу, в смысле, мне захотелось в туалет. Я оставил на столе бокал с недопитым пивом и, типа, пошёл справить нужду.

Возвращаюсь из сортира, и что же я вижу?

Кузя забрался на стол и нагло лакает из моего бокала и поедает рыбу по-русски. Кстати, может быть, ты поешь, зря, что ли я старался готовить?

— Нет, спасибо, я сыта, — извинилась девушка. — Так что там Кузя?

— Не там, а вот тут на столе. К тому моменту, когда я вернулся на кухню, Кузьма уже вылакал больше половины оставшегося пива. Но ему уже видно стало в тягость просто лакать пиво. Он принялся опускать лапу в пенистый напиток и слизывать липкую и пахучую влагу.

«Кузя, — говорю я ему ласково, — ты, что же это, шельмец, делаешь?»

А он и ухом не ведёт, только знай, что лапу облизывает да довольно урчит. Пришлось применить силу. Скинул я Кузьму на пол. Он озлоблено что-то промяукал и обиженно улизнул в коридор. Чуть позднее слышу, скребётся, скотина, что-то зарывает. Я шасть в прихожую. Так и есть, этот наглый котяра, опять, короче, в мои ботинки наделал по самые края.

Я, конечно, ботинки уже намыл, но так как сейчас уже не лето, а в мокрой обуви домой не уйдёшь, то придётся тебе, Варвара Ивановна, меня, типа, до утра терпеть.

Но Варя сделала вид, что не слышала последнюю фразу, она только отрицательно покачала головой и осуждающе сказала:

— Что же ты, кузькину мать, моего кота спаиваешь?

— Да я и не думал, он сам начал. Не виноватая я…

— И вообще, — приоткрыв уже закрывающиеся глаза, произнесла Варвара:

— Шура, не слишком-то наглей. Мало того, что два месяца неизвестно где пропадал, а тут явился: кухарничает, наглец, на моей кухне. Пивко, понимаешь, попивает, да ещё и моего кота спаивает. Вон как нализались.

Оба!

Лыко не вяжете!

Кузя очнулся и, будто понял, что речь идёт о нём, сильно куснул собственную хозяйку за палец. Варя скинула кота с колен и встала. Подперев руками бедра, она голосом, нетерпящим возражения, выговорила:

— Бери своего пьяного прощелыгу, и идите спать на диван в гостиную. Видеть вас алкашей не желаю…

— А сама-то чуть тепленькая припёрлась…

— Цыц, я не позволю себя оскорблять, брысь под лавку.

Кот понимающе мяукнул и убежал из кухни.

— Это и тебя касается, иди прочь, а я хочу спать. Завтра суббота — я хочу выспаться. И если хотя бы один из вас появится в спальне, тапочек у меня под рукой, вернее под кроватью, только руку протяни…

4. Купание кота

«Затравленный и прижатый к стене кот превращается в тигра».

Мигель СЕРВАНТЕС, испанский писатель

Утром…

Удивительная всё-таки у нас страна. Ибо когда бы вы ни проснулись — то утро. Поэтому пять часов пополудни, как раз были тем русским утром, поскольку Варвара только-только с трудом открыла глаза.

На свободной подушке, свернувшись клубочком, лежал Кузя. Варя почему-то глянула на место рядом с ней, никого не было. Она посмотрела на коврик на полу, там тоже никакого Кузьминского не наблюдалось. Девушка услышала, как затрещал кран, и, накинув халатик, бросилась в ванну. Все краны были закрыты. Да и Александр не так давно поменял все прокладки во всех кранах её квартиры.

Кран ревел у соседей сверху.

Выйдя из ванны, хозяйка пошла на кухню. На столе стоял, приготовленный Александром завтрак. Это были пожаренные с яйцом гренки и обильно посыпанные сахарным песком.

В кошачьей миске был насыпан до самых краёв кошачий корм. Пришедший вслед за хозяйкой кот, понимающе мяукнул и принялся играть с валявшейся на полу бумажкой.

Варя шуганула разыгравшегося кота и, подняв бумажку, прочитала записку, напряженно вглядываясь в знакомые каракули:

«Поехал в больницу к маме.

Может, буду вечером.

Кузьминский».

Вернувшийся кот потёрся о ногу девушки. Варвара осмотрела кота с ног до головы.

— Что-то давно я тебя не мыла…

Кот, будто поняв, о чём говорит хозяйка убежал в спальную и спрятался под кроватью. Он был нескрываемо взбешён.

Когда Варвара, набрав ванну воды, она пошла, извлекать Кузьму из-под кровати. Обошлось без членовредительства, но котяра недовольно ворчал и выпускал когти.

Однако, кот, как и, собственно, человек, как метко было кем-то замечено, привыкает ко всему. Даже к петле. Подёргается, подёргается и привыкает…

Крепко прижав Кузю к себе, чтобы не вырвался, Варвара направилась в ванную комнату. Кузя уже не раз подвергался пытке купанием, но привыкнуть никак не мог. При виде плескающейся в ванне воды, он жалобно замяукал и тщетно попытался вырваться на свободу.

Но деспотичная хозяйка пресекла все попытки к бегству и решительно окунула кота в пенистую жидкость. Кот смирился, затих и затаился. Но как только Варя отвернулась от ванной, чтобы взять кусочек дегтярного мыла, Кузьма радостно взвизгнул и унёсся из ванной.

Варвара обошла всю квартиру и нашла мокрого кота только на кухне. Он забился между батареей отопления и газовой плитой. Кот был неминуемо извлечён из укрытия. Он недоброжелательно шипел и даже пытался царапаться. Сам же из себя Кузьма представлял жалкое зрелище: грязный, мокрый, а ещё злой и ужасно недовольный.

Но Варя была из тех представительниц прекрасного пола, которые не терпят возражения. Поэтому кот был беспардонно погружён в ванную, дочиста намыт и деликатно завёрнут в огромный махровый халат, которым обычно пользовался Кузьминский, если задерживался на ночь и принимал душ перед сном. Попробовал бы он только не помыться, пришлось бы спать где-нибудь на коврике под входной дверью.