Бесплатный фрагмент - Белая дверь

Очень часто в жизни нам приходится делать выбор. Что если мы примем неверное решение или повернём не туда? И как знать, что в итоге окажется лучше для нас?

Часть I

Глава 1. Кирилл Андреевич (2020 год)

Вечерняя тьма уже окутала город, когда, возвращаясь домой с работы, Кирилл Андреевич вдруг наткнулся на него. Уличный ободранный кот выскочил у него прямо из-под ног, издав при этом пронзительный визг. Обычный невзрачный кот, потрёпанный дворовой жизнью, серый с чёрными полосками. Он рванул вперёд по тротуару и вдруг резко свернул в сторону старого одноэтажного здания, а затем растворился в кирпичной стене. Кирилл Андреевич оторопел на время, он решил, что ему померещилось. «Это усталость, — подумал он. — Всю неделю задерживался в отделе за кучей бумаг. Квартальный отчёт сам себя не напишет».

Неторопливо подошёл он к стене вплотную и начал осторожно ощупывать. И тут, его правая кисть как будто растворилась.

«Не может быть, что за чертовщина!», — отдергивая руку, испугался Кирилл Андреевич. Он пощупал кирпич ногой, но и нога тоже начала растворяться в стене. Не веря своим глазам, решив, что всё это сон, он отскочил от стены и стал нервно щипать себя за ноги и другие части тела. Страх пронизывал его внутренности. «Это не сон», — произнес он еле слышно. То, что невозможно объяснить словами, всегда безумно пугает, мы боимся всего неизведанного и непонятного. Он поспешил поскорее убраться из этого странного места.

Вернувшись домой, Кирилл Андреевич, не снимая ботинок, прошёл в ванную комнату, скинул с себя одежду и залез под душ, после чего поспешил лечь в постель, потому что изрядно вымотался.

Но сон почему-то не приходил. Он, крепкий мужчина, не достигший ещё и сорока, ничем серьёзным никогда не болевший, чувствовал какую-то странную тяжесть в груди и безотчётную тревогу. Последние два года он жил один, после того как мать покинула этот бренный мир. В его холостяцкой берлоге был полный бедлам: грязные носки валялись под кроватью, гора немытой посуды составляла неотъемлемую часть натюрморта в кухне, цветы, которые цвели пышным цветом два года назад, теперь напоминали неудачный гербарий.

Всю ночь работник экономического отдела ворочался, сон его был беспокойный, ему снился большой лохматый кот с огромными зубами, как бивни мамонта и острыми металлическими когтями. Крепко уснуть удалось только под утро, в итоге он провалялся в постели до полудня. День был нерабочий, но Кирилл Андреевич всё равно собирался поработать дома, чтобы поскорее закончить эти ненавистные отчёты и на следующей неделе не задерживаться допоздна, а то вон какая ересь мерещится. Но, вместо этого, выпив чашку горького кофе и съев бутерброд с колбасой, он решил вернуться к стене.

Двигаясь в потоке шумной и суетливой субботней толпы, он ощущал себя металлическим шариком, который движется в узком жёлобе по заданной траектории. Цель, к которой он двигался, была уже близка, а шаг его становился всё короче и медленнее. Добравшись до заветной кирпичной стены, он решил прежде тщательно осмотреться. Стена являлась частью небольшого одноэтажного здания. Сейчас на нём не было вывески, но Кирилл Андреевич припомнил, что лет восемь назад здесь было отделение связи: принимали оплату за стационарные домашние телефоны, можно было отправить телеграмму и заказать международные переговоры. Ждёшь пока тебя соединят с другим городом на маленькой, обитой коричневым дерматином скамеечке, потом телефонистка кричит: «Сургут на линии, третья кабинка», и ты бежишь, как угорелый, чтобы ни одной секундочки не потерять для ценного разговора. А сейчас у всех сотовый и звонить можно хоть в Африку, хоть в Антарктиду, болтай сколько влезет, пока деньги не закончатся. Потому и стоит этот кирпичный домик никому теперь не нужный. Дверь заколочена, само здание давно облюбовали граффитчики.

«Вокруг люди, время три часа дня. Как это будет выглядеть, если я сейчас начну ощупывать стены?» — подумал Кирилл Андреевич. Но просто так развернуться и уйти домой он сейчас не мог, поэтому, отбросив все сомнения, подошёл к кирпичной кладке и прикоснулся рукой. Ничего не произошло. Он стал надавливать на кирпичи сильнее уже обеими руками, но стена не проявляла тех чудесных признаков, что были вчера ночью. Злость и отчаянье охватили его, тогда он со всей дури пнул ногой в стену, но тут же скрючился и взвыл от боли.

«Чёрт, вот старый дурак, совсем уже крыша съехала, так и до дурки недалеко», — проклинал он себя по дороге домой.

В этот вечер уже никакие мысли о чудодейственной стене не отвлекали его от работы. Он складывал, вычитал, умножал цифры, сокращал дробные части числа до двух знаков после запятой, опираясь на тарификацию ресурсоподающих компаний и на показания актов и товарных накладных, иначе ищи потом эту одну копейку.

«Опять нормально не поел сегодня ни разу», — корил он себя, сооружая очередной многослойный бутерброд из всего, что было в холодильнике.

«А всё-таки, может этот эффект достигается только в тёмное время суток? Ведь всё вчера было взаправду, я точно знаю, что мне это не приснилось», — эта мысль, словно молния прожгла его сознание. Засунув в холодильник недоеденный бутерброд, бегом, схватив вещи, бросился он на улицу, одевая и застегивая на ходу плащ, бежал он в сторону старого телеграфа.

Высокий фонарный столб, что высился поблизости, хорошо освещал стену. Красный кирпич порядком поизносился, а с этой стороны особенно.

Кирилл Андреевич провёл пальцем по цементному шву, потом растопырив ладони начал методично прощупывать всю стену. Он нашёл толстую сучковатую палку и начал стучать по стене, при этом прислушиваясь к звукам, издаваемым от его ударов. Что он хотел услышать ему было непонятно.

— Тьфу ты! — плюнул он себе под ноги и отбросил в сторону палку. — Вот я кретин, вот идиот! Навыдумывал себе сказок и сам в них поверил, проговорил он вслух, при этом смачно стукнув ладонью по лбу.

Он плёлся домой, опустив голову, сунув руки в карманы и шаркая ногами по асфальту. «Неудачник, глупый бестолковый неудачник», — корил он себя уже в мыслях.

Его жизнь была скучной и однообразной. Рутинная работа, которая не доставляла никакой радости и отчёты, которые с каждым месяцем давались ему всё сложнее и сложнее, но не потому что цифр становилось больше или они становились сложнее, нет. Отчёты каждый месяц были однотипные, просто Кирилл Андреевич ненавидел их с каждым месяцем всё сильнее и сильнее. Когда была жива мать, ему было с кем поговорить после работы, была вкусная домашняя еда на столе, чистые и поглаженные вещи висели всегда на своём месте в шкафу. А теперь, он остался совсем один. С друзьями как-то со школы у него не заладилось. Не умел он заводить друзей, стеснялся, был уверен, что неинтересен своим сверстникам. А после случая с Мариной вообще замкнулся в себе.

Глава 2. Маринка Горохова (1997 год, 23 года до этого)

Маринка всегда набивала свой портфель битком, до отказа. Например, она брала не только учебник по литературе и книгу с произведением, но и сборник критических статей умудрялась захватить. За вес портфеля она не переживала, потому как все равно потащит его Кирюха, вот и толкала сколько влезет.

Маринка с Кириллом были друзьями ещё с пятого класса, когда Светлана Ивановна посадила их за одну парту. Он носил её портфель утром, когда они шли в школу и после школы домой, жили ребята в одном доме и даже в одном подъезде. Кирилл помогал ей на контрольных, подсказывал и давал списать, покупал ей в подарок модные ластики, карандаши и шоколадки, тратя все свои карманные деньги. Марине это было очень приятно и за четыре года она ко всему этому привыкла так сильно, что и представить себе не могла, что может быть как-то иначе.

Кирилл был крупнее и выше своих сверстников, оттого казался каким-то неуклюжим, но при этом был очень сильным мальчиком, а Маринке это как раз и на руку. К тому же, он очень хорошо соображал в математике и всегда выручал её. Только вот в десятом классе им уже разрешили сидеть так как хочется и Маринка села с Ленкой Вавиловой — отличницей, Ленка давно набивалась ей в подруги. Кирилл остался сидеть на втором ряду на их первой парте и к нему принудительно подсадили не очень хорошо успевающего Максима Селивёрстова, то ли для того, чтобы Кирилл оказал на него благотворное влияние, то ли для того чтобы тот у Кирилла списывал и не остался на второй год, непонятно. Но факт в том, что тот всё равно лодырничал и думал только о том, как сбежать с уроков, и каждую перемену курил за углом школы. Все девчонки же почему-то по нему сохли, Маринка не исключение. Он хоть и был оторва, но красив, как кинозвезда, и с чувством юмора всё в порядке, а ещё как улыбнется своей белоснежной улыбкой, так вообще закачаешься, с внешностью повезло, ничего не скажешь.

По дороге из школы Марина только и делала, что выспрашивала у Кирилла о его соседе.

— А чем он увлекается, не знаешь?

— Откуда мне знать, я же с ним не дружу.

— Ну вы же сидите за одной партой, Кирилл, что не можешь порасспросить его немножечко, ради меня.

— Марина, мне некогда на уроках разговаривать, а на перемене у Максима есть более важные дела, например, покурить или ещё какую-нибудь пакость сделать.

— А из девчонок ему кто-то нравится в нашем классе, как думаешь?

— Я думаю, что он балбес и не стоит о нём разговаривать.

— Ну что ты как зануда, Кирилл? Я же не для себя спрашиваю, девчонки интересуются. Ну вдруг он тебе что-нибудь скажет, ты же мне сообщишь, правда?

— Да, обязательно тут же всё тебе сообщу, — отвечал Кирилл слегка надувшись. «Непонятно, что они все находят в этом двоечнике. Кроме смазливой внешности он же ничего из себя не представляет», — так думал Кирилл, Марина же думала иначе. Она оправдывала в своих мыслях и хамское отношение Максима к учителям и его нежелание учиться. Она говорила себе: «Его просто недооценивают, к нему просто излишне придираются и всё, люди завидуют его красоте. А он на самом деле такой чувственный, такой ранимый, такой добрый парень». Таким она рисовала в своём воображении образ этого хулигана. И так размечталась, что не заметила, как влюбилась по уши. Как говорится, любовь зла…

— Привет! Сможешь поговорить сегодня с Максом? — спросила Маринка у Кирилла утром по дороге в школу.

— О чем с ним нужно поговорить?

— Ну обо мне, намекнуть, какая я классная.

— А понятно. Тебе что он так нравится сильно?

— Не то, чтобы сильно, просто интересно, как он отреагирует.

«Вот глупость», — подумал Кирилл, но отказать Марине не мог.

— Ну что? Что он сказал? — нетерпеливо начала расспрашивать Маринка, когда они уже возвращались домой.

— Ничего не сказал, ухмыльнулся просто, это же Макс, что с него возьмешь.

— Тили-тили тесто, жених и невеста! — закричал вихрастый мальчишка, из четвёртого или пятого класса.

Он, показывая пальцем на Кирилла с Мариной, продолжал кричать на весь двор и громко смеяться. Кирилл почувствовал, что покраснел, он был смущён, но ему было приятно. А вот реакция Марины была неожиданной для него. Она разозлилась, ударив Кирилла по щеке, вырвала свой портфель и со словами «какой же дурак» то ли пацанёнку, то ли Кириллу убежала домой. После этого случая она больше не доверяла Кириллу носить свой портфель и вообще перестала с ним разговаривать.

Кирилл не мог понять, в чём его вина. Как прежде по утрам он ждал её возле подъезда, но его бывшая подруга только кривила нос и обходила его стороной. А на одной из школьных дискотек весь вечер протанцевала с Максимом, после все стали называть её его девушкой. Они ходили за ручку в столовую и даже целовались под лесенкой. Маринка была на седьмом небе от счастья.

Глава 3. Кирилл Андреевич. (2020 год наши дни)

— Кирилл Андреевич! — раздался голос откуда-то справа, когда Кирилл шёл с работы вдоль набережной. Он обернулся на звук, но не смог сообразить, кто это его окликнул. — Кирилл Андреевич, присаживайтесь, пожалуйста. — Сложив газету, на него смотрел пожилой мужчина с маленькими белыми усиками и такой же белой бородой, в светлом костюме и шляпе. Он жестом указал на место рядом с собой, и Кирилл, поколебавшись, сел рядом на скамейку.

— Простите, мы разве знакомы? Я что-то вас не припомню.

— А мы и не знакомы. То есть, вы меня не знаете, хотя мы и встречались с вами однажды. Познакомиться, к сожалению, в прошлый раз не представилось возможности, но я о вас наслышан и многое о вас знаю.

— Интересно, откуда? Я вроде не публичная личность.

— Кирилл Андреевич, не спешите. Давайте всё по порядку. Позвольте представиться, Латроп, к вашим услугам.

— Извините, как?

— Ла-троп, — повторил старичок, ставя паузы между слогами, и протянул руку.

Кирилл Андреевич протянул в ответ свою.

— Странное имя… Иностранец? А отчества нет?

— Вы верно подметили, я не местный. Отчества у нас положены не всем, к сожалению.

— Что за дискриминация такая. Рабовладельческий строй у вас, что ли?

— Много вопросов задаёте, да всё не о том. Лучше расскажите мне, вы с Мариной Николаевной давно общались?

На несколько секунд воцарилось молчание.

— Марину Горохову имеете в виду?

— Да, одноклассницу вашу.

— Давно не видел, — протянул он задумчиво, — как после одиннадцатого класса уехал в институт учиться, так и не видел. Да она и знать меня не хотела, у неё большая любовь была, Максимом своим бредила, по окончании школы замуж за него собиралась выйти. Мама потом мне рассказывала, что по залёту свадьбу быстро состряпали. Позже мать квартиру продала, да сюда ко мне переехала. Мы в Сосновку с ней и не возвращались больше, что там с моими одноклассниками, знать — не знаю. Да мне и не интересно. А вам-то какое дело?

— Так уж и не интересно? Лукавите, молодой человек. Так вот, Кирилл Андреевич, зря вы после одиннадцатого класса уехали в свой экономический институт поступать, — собеседник положил ему на плечо свою руку, и Кирилл обратил внимание, что она почти ничего не весит. Он видел, что ладонь касается его плеча, но не чувствовал прикосновения.

— Кто вы вообще такой? С какой стати вы тут учите меня и расспрашиваете? — Кирилл вскочил с места и хотел уже было бежать подальше от этого сумасшедшего старикашки.

— Кирилл, не совершайте одну и ту же ошибку. Один раз вы уже убежали, а потом пожалели об этом. Знайте, третьего раза может не быть.

— Вы о чём?

— О кирпичной стене старого телеграфа.

— Так это ваши были фокусы?

— Это были не фокусы, как вы выразились, а приглашение.

— Куда?

— Всему своё время. Приходите завтра в десять вечера к телеграфу, да не сбегите как в прошлый раз.

— С чего вы взяли, что мне нужны ваши приглашения?

— Кирилл Андреевич, ну мне-то можно не рассказывать. Я же говорю, что всё про вас знаю. Живёте один бобылём, ненавистная работа. Мать умерла два года назад и вообще жизнь тоскливой и невыносимой стала. Это ваш шанс всё изменить. Что вам терять? Подумайте. Завтра в десять вечера, без опозданий.

Старик встал со скамейки, и Кирилл обратил внимание на его высоченный рост. Он и сам был крепким и высоким мужчиной, но старик оказался выше него. Латроп попрощался с ним и пошёл в противоположном направлении. Когда Кирилл обернулся, чтобы ещё раз взглянуть на своего нового знакомого, то никого не увидел.

«Б-р-р, чудеса в решете, да и только», — усмехнулся про себя Кирилл. Но, как бы это печально не звучало, старик был прав насчёт него. Ни родных, ни близких, ни друзей, один, никому не нужен. «А вдруг не врёт, вдруг правда что-то изменится. Терять всё равно нечего. Пожалуй, рискну. Если не получится буду жалеть, так ведь, и если не пойду, то тоже жалеть буду. Боязно, конечно, ох как боязно. Но я всю жизнь боюсь, может пора перестать бояться и начать что-то делать», — так размышлял Кирилл Андреевич весь следующий день, прежде чем отправиться к кирпичной стене телеграфа.

Глава 4. Маринка Горохова (1999 год, 21 год до этого)

«Мечты сбываются», — думала Марина, примеряя фату. Сейчас уже должна была прийти Люся — соседка, она сделает ей свадебную причёску и аккуратно прикрепит эту нежную кружевную вуаль на шпильки.

— Тук-тук.

— Максим, ну не смей входить, это плохая примета, ты не должен меня видеть.

— Я только одним глазком, — в дверях торчала физиономия её будущего супруга, веселая и уже явно выпившая.

— Макс, убирайся отсюда, — Люся вытолкала его и ввалилась в комнату, она была тучная и сварливая тетка.

— Заждалась тебя уже.

— Заждалась, она, посмотрите. — ворчала Людмила. — Всё ты, мать, торопишься, и детей рожать и замуж. Посмотри на себя, сама ещё дитё, а всё туда же. И угораздило же тебя. А ну сиди смирно, а то прическа набекрень получится.

— Ничего ты не понимаешь, Люся. У нас любовь.

— Дай-то Бог, любовь. Дай-то Бог.

Людмила закончила свою работу.

— А ну встань, погляжу на тебя. Ну хороша, хороша. Живота почти не видно. Молодец Зинаида Фёдоровна, какое платье тебе справила. Нормально всё будет, не куксись.

Люда достала сигарету.

— Людка, закричала мать Маринки, ты что вздумала курить в доме, — и замахала на неё полотенцем. — Сейчас всё провоняет твоими сигаретами, а ну ступай на балкон! Посмотрев на Маринку, задумчиво протянула, — Да, почти не видно.

— Что не видно-то, раньше думать надо было, а теперь видно не видно, какая уж разница, — проворчала с балкона Людмила.

Настроение у Маринки слегка подувяло. Достали её все своими причитаниями, да упрёками. Ну ничего, вот сегодня узаконит свои отношения с Максом и уберётся прочь из этой квартиры.

Она не думала, каким будет мужем и отцом её избранник, она просто была влюблена.

—

Об этом она узнала спустя уже четыре месяца, когда закончились подаренные на свадьбу деньги, когда она уже была на восьмом месяце беременности, и когда он ночами пропадал где-то, а домой являлся только под утро и пьяный.

Не всё, о чём мы мечтаем, должно сбываться. Каким-то нашим мечтам лучше всё-таки оставаться мечтами.

Глава 5. Кирилл Андреевич (2020 год наши дни)

«Весь день насмарку», — он сидел в кабинете и смотрел на столбики цифр на экране своего рабочего компьютера и никак не мог на них сосредоточиться, он думал только о предстоящей встрече с Латропом. И чем ближе стрелки часов были к десяти часам вечера, тем холоднее становились пальцы его рук и ног, сердце замирало от предвкушения чего-то загадочного и мистического. Это будет его четвертая встреча с кирпичной стеной, теперь уже в сопровождении проводника или хозяина. Он совсем ничего не знал про пожилого мужчину, который, как он утверждает, всё знает о нём.

— Андреич, эй, давай просыпайся, — толкнул его в плечо коллега, — ты документы для ревизии сформировал?

— Нет, не успел ещё, — резко очнувшись от забытья, выпалил Кирилл.

— А когда ты собираешься это сделать? Уже завтра утром должны начать считать.

— Всё будет готово, я не первый год тут работаю, — недовольно ответил Кирилл Андреевич и погрузился в свои цифры. На самом деле, коллега помог ему прийти в себя, и работа пошла быстрее.

Времени у Кирилла Андреевича было достаточно, потому что он не собирался в шесть часов идти домой сегодня как все сотрудники, он решил, что пойдет к кирпичной стене прямо с работы.

После шести вечера время как будто замедлилось, минуты капали, словно капли воды из сломанного крана медленно и тягуче. Он было подумал бросить всё и пойти к старому телеграфу прямо сейчас, но червь сомнения, что копошился в его душе, сдерживал и останавливал. «Что нужно от меня этому странному товарищу, а если это какая-то ловушка или западня», — такие мысли одолевали его. Было страшно, но при этом ещё и страшно интересно. На всякий случай Кирилл Андреевич решил прихватить с собой кухонный нож, порывшись в ящиках комнаты отдыха на работе, нашёл подходящий и спрятал его во внутренний карман пиджака.

Подойдя к телеграфу, он осмотрелся по сторонам, но никого поблизости не увидел, одинокие прохожие шли на противоположной стороне по мосту и даже не смотрели в его сторону.

— А ножичек-то вы зря прихватили, любезный Кирилл Андреевич, — Латроп неожиданно вынырнул у него из-за спины вновь в образе пожилого франта.

Кирилл Андреевич вздрогнул от неожиданности.

— Вы экстрасенс? — спросил он.

— Можно и так сказать, — произнес Латроп мурлычущим голосом.

— Хватит загадок! Для чего вы меня сюда пригласили? — Решительным тоном произнёс Кирилл Андреевич.

— Не беспокойтесь, сейчас я вам всё объясню.

И не успел Кирилл что-то произнести в ответ, как перед ним был уже не пожилой джентльмен с тростью, а знакомый ему серый облезлый кот. Как и в прошлый раз, кот юркнул сквозь стену и был таков.

На этот раз Кирилл Андреевич не стал долго раздумывать и шагнул следом за ним.

Оглядевшись вокруг, он медленно произнес как бы про себя, но вслух: «Ничего не изменилось, подумать только».

— Да, лишь пылью всё ужасно заросло. Вот, возьмите платок, протрите стул, — Латроп уже в человеческом облике сидел за железным столом на пластиковом стуле и жестом приглашал присесть своего спутника.

— На этом, как я понимаю, чудеса не заканчиваются?

— Верно, но продолжаться ли, как вы выразились, чудесам, решать только вам.

— Что это значит?

— Ну смотрите, вы в своей жизни приняли ряд неверных решений, о чём сейчас жалеете и будете жалеть ещё долгие годы, если не примите моё предложение.

— Что же это за предложение, от которого я не должен отказываться?

— Я предлагаю вам второй шанс, прожить часть своей жизни заново, сделать откат, так сказать, изменить, переписать начисто свою судьбу.

— Судьба — это же такая субстанция, которую нельзя изменить!?

— Интересное слово… субстанция. Это не просто, но можно. Я могу помочь.

— Кто ты, чёрт возьми! Ты чёрт? Или сам дьявол?

— Я простой служащий небесной канцелярии, не более того. У меня задание дать вам второй шанс, я его исполняю.

— Почему именно мне?

— Это не в моей компетенции, говорю же, я рядовой служащий — проводник во времени.

— Если я соглашусь, куда вы переместите меня?

«Проводник» удовлетворённо кивнул и смерил собеседника пристальным взглядом.

— Самой своей большой ошибкой ты считаешь решение уехать в другой город. Когда ты его принял? В конце одиннадцатого класса? Когда узнал, что Маринка собралась замуж за Максима после школы?

— Допустим.

— Не допустим, а так оно и есть.

— И мама будет жива?

— Естественно. Всё, как было прежде, только ты уже не будешь прежним.

— Как это?

— Ты будешь всё помнить, всё то, что было с тобой в этой жизни.

— Хорошо, когда нужно перемещаться?

— Хоть сейчас.

— А ничего подписывать кровью не придётся?

Латроп усмехнулся в белые усики.

— Нет, говорю же тебе, я из другой инстанции.

Кирилл сидел молча и думал. Настолько серьёзного решения ему ещё в жизни делать не приходилось. «Неужели Бог на самом деле есть, и он решил мне помочь? Это всё похоже на сказку. Но если я не попробую, то так ничего и не узнаю. Что же самое важное в моей жизни, что я должен буду поменять?»

— В первую очередь не уезжай из родного города и будь рядом с Мариной, ты будешь ей нужен.

«Что? Нужен ей, она же не замечала меня два года, я стал словно тень, из-за неё я уехал учиться подальше, чтобы не видеть её», — соображал он.

— А потом жалел всю жизнь.

— Хватит читать мои мысли! — возмутился Кирилл, — могу я спокойно подумать, в конце концов.

— Можешь, Кирилл, можешь. У меня-то вечность впереди, а вот у тебя уже наблюдается стенокардия на нервной почве и, чем дальше, тем хуже и хуже может стать. Инфаркт, инсульт и так далее. О нет, так далее может и не стать.

— Не нагнетай. Я согласен, всё равно терять нечего.

— Вот и правильно, вот и молодец.

Проводник встал и открыл дверь телеграфной кабинки.

— Добро пожаловать, Кирилл Андреевич! — торжественно произнёс он.

Кирилл Андреевич нерешительно поднялся и подошёл к кабинке.

— Что это, шутка? Это и есть ваш портал во времени? Я думал сейчас разверзнется пол или в стене появится магический круг.

— Ну, если тебе так угодно, можно нагнать всей этой магической чепухи.

Латроп сделал круговое движение рукой и вход в кабинку превратился в воронку, переливающуюся цветами от нежно-бирюзового до тёмно-синего и обратно, а в разные стороны отлетали искры от этого светящегося круга.

— Так тебя больше устроит? — надменно спросил он, предложив Кириллу Андреевичу руку.

— А это не больно? — Кирилл слегка робел.

— Ничуточки, — произнес Латроп и подтолкнул своего путешественника во времени прямо в центр круга, который в одну секунду заглотил Кирилла, словно монстр.

Глава 6. Кирилл Андреевич (1999 год, 21 годом ранее)

— Кирюша, зря ты не хочешь пойти на выпускной. Потом будешь жалеть. Это же последний вечер, когда ты сможешь побыть со своим классом, со своими друзьями. Потом долго не увидитесь, тем более если ты поступишь в институт и уедешь на пять лет.

— Мама, ты права.

— Что, ты даже не будешь со мной спорить и упрямиться как обычно? — удивилась мать.

— Нет, не сегодня, — медленно произнёс Кирилл, осматриваясь вокруг.

«Неужели и вправду у него получилось переместиться назад, его старая комната, письменный стол с изрисованным краем», это они с Маринкой ещё в шестом классе дурачились и нарисовали смешные рожицы маркером.

На него нахлынула волна воспоминаний, да так сильно захлестнула его, что аж сердце защемило в груди.

— Кирилл, ну иди поешь перед школой, — крикнула мама из кухни.

Он дошёл до кухни и остановился в дверях. Его мама живая и молодая. Она вертелась на кухне между плитой и холодильником, накрывая на стол.

— Мама, — произнес он медленно, почти по слогам.

— Кирюша, ну давай скорее за стол.

Кирилл медленно подошел к маме и обнял её, уткнувшись в плечо и чуть не заплакал.

— Мама, я люблю тебя.

Мать замерла на мгновение.

— Ты не заболел? — спросила она, поцеловав сына в лоб, — ты сегодня какой-то странный.

— Всё в порядке, не волнуйся.

Он сел за стол и с огромным удовольствием начал уплетать за обе щёки мамину стряпню, по которой он так скучал последние два года.

— Я тут подумал, точнее, передумал, — проговорил он с набитым ртом.

— Что ты там бормочешь, не пойму, — весело отозвалась она.

Кирилл смотрел на неё и не верил своим глазам, она словно бабочка порхала из стороны в сторону и всё спорилось у неё в руках и делалось с легкостью и непринужденностью. Мама улыбалась, она всегда была такой жизнерадостной и лёгкой. Только раньше Кирилл не обращал на это внимания, не замечал. А ведь у неё была сложная судьба. Но, несмотря на это, она не утратила жизненного оптимизма, она продолжала жить и радоваться жизни.

Кирилл не любил вспоминать тот жуткий осенний вечер, когда его семья стала на треть меньше. Ему было лет шесть от силы. Он сидел в своём углу с игрушками и строил пирамиду из кубиков, когда отец вернулся с работы. Время было совсем позднее, потому что мама уже сказала Кириллу, что нужно заканчивать играть и пора идти ложиться в постель.

Отец принес с собой холод улицы и горький, немного кисловатый запах. Он долго возился в коридоре, затем прошел на кухню, мама ждала его там. Кирилл услышал громкий голос отца, он кричал на мать, ругал её, называл словами, значение которых Кириллу тогда ещё были неизвестны, он узнал о них много позже.

На следующий день они с мамой пошли к бабушке и остались у неё навсегда. Папа приходил потом ещё несколько раз, он плакал, опять ругался на маму и на бабушку, приносил Кириллу новые игрушки, но это продолжалось недолго, раза три или четыре он так приходил. А когда Кирилл был уже в первом классе, он точно помнил. Была ранняя весна, птицы весело болтали на ветках и заглядывали в окна, солнечные лучи раскрашивали крыши ярким цветом, и вот одним таким радостным весенним утром мама сказала ему, что он не идёт в школу. Когда Кирилл спросил почему, мама села на диван опустила голову и закрыв лицо руками тихо заплакала. Кирилл сел рядом и, обняв маму, приговаривал:

— Ну мамочка, мама, не плачь, пожалуйста. Что случилось?

Бабушка взяла его за плечи и увела в кухню.

— Кирилл, ты уже большой мальчик. Должен понимать, что хорошо, что плохо.

— Я пониманию, — неуверенно вымолвил Кирилл.

— Твой папа пил очень много алкоголя — это плохо.

— Да, — сказал Кирилл.

— Когда человек пьёт алкоголь, у него разжижается мозг, и он не соображает, что делает, становится, как будто дурачок. Понимаешь?

— Понимаю, — ответил он, хотя не понимал, к чему это всё бабушка ему говорит и зачем.

— Твой папа два дня назад опять напился этой алкогольной гадости после работы и, когда шёл домой, попал под трамвай. Поэтому сегодня мы идём его хоронить. Ясно?

— Да.

План действий Кириллу был понятен, но ему было не понятно, что он должен чувствовать в этот момент. Он знал, что такое смерть. За свою короткую жизнь он уже успел познать горечь утраты, когда умер его лучший друг Хома. Хома прожил у них два года и Кирилл был очень к нему привязан. После его смерти мама предлагала Кириллу завести какое-нибудь другое животное, но он решил, что никакой другой хомячок не сможет заменить его друга Хому, кошки вообще Кириллу не нравились, а с собаками надо гулять, но он ещё мал для этого и нужно подождать. Так сказала бабушка.

После смерти Хомы Кирилл чувствовал ужасную боль и пустоту внутри, а вот сейчас, когда бабушка сказала, что папу сбил трамвай, он почему-то ничего такого не чувствовал. Ему было жаль маму, оттого, что она плачет, но не более того.

После отца у мамы был один ухажер с её работы, но замуж она так больше и не вышла.

— Мама, — сказал Кирилл, закончив есть, — я тут подумал, что стоит сходить в наш институт, может быть, я и не поеду поступать в другой город.

— Сынок, вот это правильно, здравая мысль, — одобрила мама и засияла ещё больше.

Сын — это единственный родной человек, что был у неё, и она очень не хотела, чтобы он уезжал.

По дороге в школу Кирилл не на шутку разнервничался, у него даже начало сводить живот. «Сейчас я войду в класс и снова увижу ту самую Марину и этого урода Максима, который всё испортил в моей жизни». Он пока не решил, что именно он будет делать, чтобы восстановить справедливость, но настраивал себя на то, что всё будет лучше, чем прежде, по крайней мере он должен сделать всё возможное, чтобы так было.

Войдя в класс, Кирилл увидел, что Марина и Максим сидят на задней парте в обнимку. Они не отходили друг от друга ни на шаг в последние дни, поэтому Кирилл не понимал, что он может сделать, как обратит на себя внимание Марины. До конца учебного года оставался один месяц.

Кирилл весь день следил за парочкой. «Рано или поздно Марина останется одна, и тогда, возможно удастся с ней поговорить. Но что он скажет?» После школы влюблённые пошли в кафе, Кирилл сидел на лавочке поблизости и ждал, когда они выйдут. Потом они пошли в парк, Кирилл последовал за ними и туда. Он наблюдал, как они целуются на лавочке и Максим лез своими похотливыми руками Марине прямо под юбку. Кириллу захотелось подойти и врезать бесстыжему наглецу, но он сдержался. На улице уже смеркалось, к тому же воздух становился холодным, влажным, и мелкие капли дождя стали неприятно бить в лицо.

Влюблённые ринулись к дому, Максим накрывал Марину своей курточкой. Кирилл не стал бежать за ними, понятно, что они идут к Марине домой. Он проследил, как они зашли в подъезд и остался ждать за кустарником сирени у соседнего подъезда, когда же Максим наконец выйдет, и Марина останется одна. Но, спустя целых десять минут, этого не произошло, не произошло этого и через пятнадцать минут, тогда Кирилл решился войти, он медленно поднимался по ступенькам, вдруг они стоят на этаже, но в подъезде было тихо. «Неужели она так запросто пускает его к себе домой?» — подумал он. А потом опомнился: «Они же без одного месяца, как женаты. Конечно, он её жених, как может быть иначе». В надежде, что он там не на всю ночь, Кирилл поднялся этажом выше, сел на ступеньки и решил ждать, когда жених покинет свою невесту. Он очень устал и был голоден, к тому же мокрая рубашка противно липла к спине. Максим мужественно сносил все эти неудобства, ведь он знал, что делает это не ради себя, а ради Марины, он должен оградить её от этого прохвоста, даже если они не будут вместе, но хоть она проживёт счастливую и достойную жизнь.

Уже ближе к полуночи гражданин по имени Максим покинул, охраняемый Кириллом объект и тот, вздохнув с облегчением отправился в свою квартиру. «Значит утром Марина будет одна, он зайдёт к ней перед школой, и они поговорят», — подумал он.

— Кирилл, ну где тебя носит?! Ты что, с ума сошёл! Хочешь свести меня в могилу раньше времени! Я уже все морги и все больницы обзвонила! Ты где шляешься до такого часа?

— Мамочка, родная, прости, прости, пожалуйста, я совсем забыл про время, загулялся.

— Ну-ка дыхни на меня. Ты пьяный?

— Нет, с чего ты взяла, — Кирилл подошёл и дыхнул.

— Правда нет, тогда я ничего не понимаю, ты с самого утра сам на себя не похож. Что с тобой? Признавайся, ты влип в какую-то историю? Сердце материнское всё чувствует. С тобой что-то не так. Выкладывай быстро, что случилось.

— Мама, да ничего не случилось, правда.

— Не ври матери! — она вскрикнула, едва не сорвав голос.

Кирилл понял, что нужно срочно что-то придумать, иначе она не успокоится.

— Хорошо, мам, я скажу тебе, только обещай не вмешиваться. Хорошо?

— Не могу я тебе такого обещать. Как это я могу не вмешиваться, если у моего ребёнка проблемы. Я всё-таки твоя мать, и мне не безразлично, что с тобой происходит.

— Да нет никаких проблем, мама. Просто я влюбился.

— Ах влюбился, — с облегчением произнесла она и села на пуфик в прихожей, опустив руки на колени и сразу как-то обмякнув. Как будто она всё это время держала что-то очень тяжёлое, а теперь у неё этот груз забрали, — пойдём на кухню, сынок, я тебя покормлю, и ты мне всё расскажешь.

— Мама, ты не поняла, я не хочу пока ничего рассказывать.

— Хорошо, хорошо, когда захочешь, тогда и расскажешь, пойдём, — голос её сделался снова тёплым и обволакивающим, этим свойством обладал только мамин голос. За всю свою почти сорокалетнюю жизнь Кирилл Андреевич больше не встречал женщины с таким голосом.

Они прошли с мамой на кухню и стали ужинать.

— Кирюша, а я знаю эту девочку? — как бы невзначай спросила мама.

— Мама, ты сейчас будешь из меня выуживать информацию.

— Посмотрите, как он заговорил! Ты где слов-то таких нахватался «выуживать»? Я просто спросила.

— Сказал же, всё потом расскажу. Не спрашивай.

— Ладно, кушай, ты кушай сынок, а я — спать, завтра на работу рано. Устала.

— Спокойной ночи, мам.

Всю ночь Кирилл проворочался в своей постели, он не мог уснуть, да и как тут уснёшь, когда с тобой такое происходит. Раньше он видел подобное только в фильмах и никак не мог предположить, что это может произойти именно с ним. Буквально вчера он был тридцати восьмилетним мужчиной, а сегодня ему снова семнадцать. Почему именно ему посчастливилось получить второй шанс? Часто ли такое происходит с людьми? Эти вопросы он хотел задать Латропу, но не решился, боялся, что тот передумает, боялся всё испортить. Он догадывался, что его миссия связана с Мариной, он должен спасти её, не дать ей разрушить свою жизнь, но как это сделать, не знал.

Он решил, что будет наблюдать пока издалека, а там уже что-то придумает, пока нужно сориентироваться в ситуации. Только под утро он провалился в сон, но ужасный треск будильника разбудил его. Маленькие металлические блинчики трезвонили так, что уши закладывало.

«Это у меня в детстве был такой противный будильник», — вспомнил Кирилл.

Он пулей собрался и побежал к однокласснице. Марина открыла сама, она уже была готова идти в школу.

— Марина, привет!

— Привет, а ты что это пришёл?

— Хотел тебе предложить вместе в школу прогуляться, как в старые добрые времена.

— У меня же есть парень, ты забыл?

— Так я тебя не замуж зову!

— А если он приревнует?

— Ко мне? Не смеши, мы с детства друг друга знаем.