Бесплатный фрагмент - Башня пяти миров

Предисловие

Дорогие ребята и товарищи взрослые, кто читает сейчас эти строки. Вы держите в руках продолжение книги «Поверь, тогда полетишь». Собственно говоря, вы и так это уже поняли, потому, что название прямо сообщает об этом, поясняя в скобках под основным названием: «Башня Пяти Миров (Поверь, тогда полетишь 2)». Тем, кто читал первую книжку, всё будет понятно с первых строчек, а тем, кто незнаком с ней, как раз и предназначено это предисловие. Ну, или как иногда говорят в телевизионных сериалах, это что-то вроде краткого пересказа предыдущей серии.

Итак, что же было в первой серии, или, по-нашему — в первой книжке?

Чтобы оторвать Павлика от постоянного сидения за компьютером, родители решили отправить его на все летние каникулы в гости к папиной тёте Лизе в далёкий, затерянный в дремучих лесах небольшой посёлок. Провести все каникулы где-то в глуши, где нет не только интернета, но даже сотовая связь ещё толком не добралась, веселого мало. Как будто оправдывая своё название, посёлок так и назывался — Глухолесье. Все протесты оказались напрасными, и папа привёз-таки Павлика к тёте Лизе и оставил там. Павлик думал, что без компьютера и интернета будет скукота скучная, но он ошибся. Почти сразу он познакомился с необычным мальчиком Эликом, который на самом деле оказался принцем из мира эльфов. Не тех эльфов, о которых писал писатель Джон Рональд Руэл Толкин в своей саге «Властелин колец» и других фантастических произведениях. У Толкина эльфы без крыльев, а Павлик повстречался с совсем другим эльфом — крылатым! Мало того, подружившись с Эликом и узнав, кто он на самом деле, Павлик стал замечать, что ему вдруг стали сниться сны, что он сам летает на своих крыльях, как и Элик.

Вот никак не мог предположить Павлик, что кто-то из его предков очень-очень давно тоже был эльфом и перешёл в мир людей. Ген далёкого предка, ген эльфа, внезапно пробудился в организме Павлика. Новые друзья-эльфы, Элик и Рэм, помогли Павлику подготовиться и получить свои крылья в положенный день, хоть это было совсем непросто. Но Павлик пересилил страхи и сомнения, шагнул с высоты и не разбился, а полетел!

Казалось бы — живи теперь и радуйся, летай на собственных крыльях не только в мире людей, но и в мире эльфов. Но, оказывается, это были не все приключения, что ожидали Павлика в Глухолесье. Что-то нехорошее случилось с магическим механизмом, который отделяет мир эльфов от мира людей, и оба мира вот-вот могут слиться в один. Чтобы не допустить слияния миров принцу Элику и Павлику необходимо устранить причину возможного слияния миров. К ним, конечно, присоединился в помощники и Рэмка — юный эльф-воин. Пришлось мальчишкам не только усиленно готовиться к своей миссии под руководством мудрого старого эльфа Меридогана, но и пройти сложный, полный опасностей путь, на котором пришлось отбиваться от свирепых и кровожадных шкундибаров (созданий, появляющихся в результате ошибок при произнесении магических заклинаний эльфами), и даже полетать верхом на живом драконе. Много ещё чего случилось с ребятами, пока они не устранили причину предстоящего слияния двух миров.

Как вы сами понимаете, всё закончилось хорошо. Два мира не слились в один, и наши мальчики получили признание и награды в мире эльфов.

Павлик остался в мире людей и научился убирать свои крылья, чтобы посторонние люди не обращали на него внимание. Ведь то, что некоторые живущие среди нас взрослые и дети на самом деле могут быть эльфами, всем на свете знать не положено. Но их всё равно можно узнать тем, кто знает признаки опознавания эльфов. Я знаю, а кто прочитал первую книжку, тоже может быть в курсе.

Всё, что произошло в то лето, рассказал мне сам Павлик, ведь он и сейчас живёт в соседнем подъезде моего дома, а я его рассказ переделал в книжку.

Вот, в общем-то, обо всём этом вы можете прочитать в первой книжке с названием «Поверь, тогда полетишь!»

Часть 1. Прямой наследник

Вот вы, наверное, думаете, что автор, когда поставит точку в конце книги, радуется законченной работе? Ну, вообще-то да, радуется. Ещё радуется, когда получит книжку из типографии — новенькую, красивую, и представляет, как читатели держат её в руках и тоже радуются, что сейчас откроют её и прочитают какие-нибудь интересные приключения. Или, может, не очень радуются, потому что читать их кто-нибудь (например, мама или бабушка) заставляют. Но автор всё равно надеется, что книжка и ему тоже понравится, только пусть откроет и начнёт читать. Ну, вот такие они все, авторы. Хочется им, чтобы их книжки читали.

Но не только авторы радуются, когда их книжки читают. Открою вам страшно секретную тайну: герои книг тоже радуются, когда кто-то открывает книжку и начинает переживать все их приключения, или просто увлекается ими, их жизнью. Ведь они, эти книжные герои, на самом деле живые! Да, да! Живые, как мы с вами! Вы скажете, что такое не может быть, потому что автор их придумал. Ну и что с того, что придумал? А, может, совсем не придумал, а подсмотрел кого-то из соседей и только дал ему другое имя. Может, какие-нибудь книжные Саши, Маши и Павлики на самом деле ходят с вами в один класс или играют с вами в одном дворе, только звать их могут по-другому. Так вполне может быть.

На одной встрече с ребятами меня спросили, как я придумываю книги? Так вот, скажу вам честно, я их не придумываю. Двойников реальных мальчиков и девочек, выбранных мной для новой книжки, в какой-то степени можно, конечно, считать придуманными. Они умеют немножко больше, чем настоящие ребята, и приключения у них бывают уж очень невероятные. Ну, так на то она и книжка, тем более, если книжка эта приключенческая или фантастическая — тут и герои должны соответствовать. Так вот, буквально с первых строчек книги, едва герои обживутся и осмотрятся куда попали, все они оказываются вдруг настолько самостоятельными, что прямо ужас какой-то! Я говорю «самостоятельные» потому, что не хочу называть их просто непослушными хулиганами, так как это будет непедагогично, но порой так и тянет назвать их именно ТАК. Но, вообще-то, на самом деле они ребята хорошие и ведут себя иногда слишком самостоятельно потому, что хотят рассказать вам свою историю лучше, красочнее и интереснее.

Проще говоря, и это как раз самый-самый большой секрет, это не я пишу книгу, придумывая приключения для её героев. Это они, герои книги, просто показывают мне свои приключения, а мне остаётся только записывать их похождения. Иногда они слишком увлекаются и рассказывают мне такие небылицы — что прямо хоть стой, хоть падай! Приходится их тогда приземлять на землю с высот парения разыгравшейся фантазии. Но, представляете, они начинают со мной спорить и доказывать свою правоту! Я говорю, что такого не может быть, а какой-нибудь десятилетний шпингалет с веснушками на носу посмотрит на меня так снисходительно и пожмёт неопределённо плечами, сказав, что это у нас, взрослых, так не может быть, а у них запросто и в порядке вещей. И вдруг понимаешь, что это на самом деле так. То, что кажется невозможным для взрослого человека, в мире девчонок и мальчишек обычное рядовое и ничем не примечательное дело. Даже стыдно становится, что сомневался сначала в чём-то или в чьих-то словах. И понимаешь вдруг, что что-то подобное когда-то давно происходило с тобой самим, и считалось в те времена вполне естественным делом, но вот вырос, повзрослел и забыл.

Вот так мы с моими героями вместе пишем новую книжку. Они рассказывают, а я записываю. Так что особой моей заслуги в приключениях героев вроде как и нет. Ну, если не считать трудов обычного записатора.

Так же случилось и в этот раз. Ну, почти так же. Сам не ожидал, что так получится. Но я не жалею и, скажу честно, даже рад, что поучаствовал в настоящем приключении!

1. Матик

Авторский тираж книги «Поверь, тогда полетишь!» доставил мне курьер. Первым делом я побежал на почту и отправил Павлику три экземпляра книжки. Рассчитал так: одну сестрёнкам-подружкам Павлика; одну тёте Лизе и одну для Элика. Для самого Павлика посчитал отправлять книжку в Глухолесье нецелесообразным. Отдам ему здесь, когда вернётся после каникул, а их ещё добрая половина лета и даже чуть больше. Вложил в бандерольку записку, чтобы Павлик позвонил мне, как только получит книжки. Всё, что обещал, сделал и на этом успокоился, засел за написание новой книжки под названием «Корректировщик» — это продолжение истории ребят… Ну, не скажу, пока не допишу, а то вдруг не получится чего-то…

Короче говоря, в повседневной жизни почти ничего не изменилось. А лето за окном играло всеми красками, какими только можно. Как-то незаметно отцвела сирень, а потом так же быстро засыпали пухом улицы и дворы старые тополя. В один из дней, возвращаясь с покупками из ближайшего магазина, учуял запах цветущей липы. Остановился и огляделся. Двор, который знал не один десяток лет, вдруг показался незнакомым. С удивлением посмотрел на когда-то тоненькие, посаженные жильцами тополя, вымахавшие выше пятого этажа. А вот берёзка, которую сам посадил когда-то, шумит свисающими длинными и тонкими ветвями, тоже выросла, но немного ниже тополей. Много машин стало. Владельцы потихоньку обживают газоны, устраивая для своих машин персональные парковочные места, укладывая на траву бетонные плиты. А вон площадка, где всегда мальчишки гоняли мяч. Даже ворота на своих местах, да вот только на поле всего три мальчугана… Когда-то были полнокровные футбольные команды, а сейчас редко можно увидеть на нём юных футболистов. Впрочем, может это сейчас так, потому, что многие уехали из города на каникулы? Хотя и в мае там было не намного больше игроков.

Почему-то стало немного грустно. А когда грустно, что полагается делать? Правильно — полагается грустить! Вот и я сел на скамейку у подъезда и загрустил. Спросите, о чём я вдруг загрустил? А я не знаю. Просто загрустил и всё! Вот сидел так один на скамейке и грустил. Долго грустил. Целых две или три минуты, пока не пискнул сигнал открывшейся двери подъезда, и оттуда не появилось незнакомое мне существо лет девяти или десяти. Скажу вам, всех представителей мальчишечьего племени в своём подъезде я знаю поимённо и чуть ли не с детсадовского возраста, а то и раньше. Но этот представитель племени юных охламонов мне был незнаком.

Буквально вижу, как возмущённо оскорбились некоторые читатели, в основном, конечно, взрослые. Как это я посмел незнакомого мальчика сразу причислить к охламонам, ведь в их понятии это бестолковый, ленивый, и к тому же неопрятно одетый человек. В общем — что-то этакое отрицательное. А вот напрасно возмущаются! Если разобраться, слово «охламон» совсем даже не оскорбительное и не несёт в себе чего-то отрицательного. Корни у этого слова греческие. Есть у них такое слово, как «охлос» означающее в переводе на наш язык «толпа» или «масса людей». Есть у них и слово «монос», означающее по-нашему «один». Вот и выходит, что «охламон» это просто «один из толпы» или «один из массы». Поэтому, если назвать человека охламоном, это совсем не значит оскорбить или унизить его. Проще говоря, охламон — это один из многих, или, коротко, «один из».

Ну, так вот: появившийся из дверей «один из…» вовсе не был похож на какого-то оборванца или неряху, часто ассоциируемых с вполне благородным и благозвучным словом «охламон». Этот представитель мальчишечьего племени был вполне интеллигентного и опрятного вида.

Худенький мальчуган был одет в новую белую футболку, заправленную в серые трикотажные шортики, по современной моде несколько длинноватые, белые носочки и такие же кроссовки. На левой коленке темнела недавно полученная болячка. Честно говоря, я в своей жизни очень редко встречал мальчишек, у которых не были бы ободраны коленки. Этот человечек не был исключением. Наиболее вероятная причина болячки была в руках мальчика — он вышел с самокатом.

Едва он посмотрел в мою сторону, у меня что-то ёкнуло в груди. На меня глянули необычайно большие для обычного мальчишки серые глаза с большими, как крылья бабочки, ресницами. Несколько растрёпанная причёска его скрывала уши, нос курносый, тонкие губы. Прикрыв глаза, я попытался прогнать наваждение, уж больно сильно мальчишка был похож на героев недавно законченной книжки. Именно такими большеглазыми были мальчишки-эльфы. Слишком я увлёкся своими книжными героями, что они мне теперь в каждом уличном ребенке видятся! Вот открою сейчас глаза, наваждение исчезнет и мальчишка будет самым обычным!

Открыл. Наваждение никуда не делось. То есть никакого наваждения не было, а мальчик был. Всё тот же большеглазый и красивый. Шальная мысль тут же прилетела в голову: «Интересно, а ушки у него острые или нет?» Но я тут же устыдился и прогнал её.

— Здрасьте! — звонким голосом поздоровался мальчик и улыбнулся обаятельной улыбкой.

— Здравствуйте, молодой человек! Позвольте поинтересоваться, вы кто?

— Я тут живу. Уже неделю целую.

— Во как! А я и не знал! Один живёшь или с родителями?

— Мама, папа, сестрёнка и я. Мы тут квартиру купили и переехали.

— Ага, понятно! В двадцать седьмой квартире, значит?

— Да.

— Ну и я тут живу. Можешь звать меня дядя Витя, а как мне тебя называть?

— Матик, — сказал мальчишка, ойкнул, смутился и тут же поправился: — Матвей, то есть… Это сестрёнка меня так называет, ну и мама тоже.

— Матвей — это хорошо! Имя такое солидное, настоящее мужское, — кивнул я и улыбнулся. — А Матик мне тоже нравится! Звучит красиво и ласково. Ничего, если я иногда тоже буду так к тебе обращаться?

— Можно, — чуточку подумав, кивнул мальчик. — Я привык. Да и ребята уже знают это.

— Да? Ты, похоже, время зря не терял. Уже со всеми во дворе перезнакомился? С кем-нибудь подружился?

— Нет, не со всеми. Люди же на каникулах, многие разъехались на лето. Вот август придёт, тогда со всеми познакомлюсь, а пока только с Витей с шестого этажа и с Настей с третьего.

— Да, сейчас многих нет в городе. Ну да ничего, успеешь ещё со всеми перезнакомиться. У нас во дворе ребята общительные и интересные. Не только в нашем подъезде, в соседних тоже хорошие ребята живут. Да сам скоро увидишь.

— Я понимаю, — опять кивнул Матвей. — Только без друзей время долго тянется. В старом доме у меня были два друга, мы с ними целыми днями вместе играли — было весело и интересно. А тут пока ещё новые друзья появятся!

— Ты же с Витей и Настей подружился вроде бы? Сам же сказал.

— Пока только познакомился. Витю вчера на дачу увезли, а Настя… ну, она же девочка, ей интереснее с моей сестрёнкой, чем со мной.

— Тогда сочувствую тебе. Остаётся только на самокате кататься, что полезно, так как на свежем воздухе и какие-никакие, но физические нагрузки, или в компьютере зависнуть, что совсем не полезно и даже вредно.

— Мама с папой тоже говорят, что вредно, если больше трёх часов в день.

— Правильно они говорят.

— Наверное. Поэтому я больше трёх часов за компьютером не сижу.

— Зато больше времени остаётся для прогулок и игр на улице. Или можно ещё книжку почитать. Ты читать книжки любишь?

— Если интересные только.

— Ну, это уж само собой разумеется — неинтересную книжку читать неинтересно. Что-нибудь сейчас читаешь?

— Я начал читать одну книжку, но она на компьютере, а мне больше трёх часов не разрешают. Поэтому не каждый день получается.

— А не пробовал бумажные книги читать?

— Конечно, читал! — возмутился мальчик. — Я, всё-таки, в четвёртый класс перешёл! У нас дома есть несколько книг. Только я уже всё прочитал, кроме толстых книг для взрослых, а новые мы давно не покупали. В магазине дорого, а в интернете дешевле, да ещё там можно бесплатно иногда скачать.

Ну вот, дожили… Десятилетний мальчишка знает, что в интернете можно бесплатно скачать… При таких знаниях с раннего детства разве можно ожидать, что настоящие бумажные книги будут покупать в магазине? Это вам не семидесятые или восьмидесятые годы прошлого века, когда за хорошей книжкой в магазинах очереди выстраивались. Другие времена, однако!

— Да, в электронном виде, конечно, дешевле, но зато бумажную книгу можно с собой в постель взять и под одеялом с фонариком читать, как мы читали когда-то.

— Зачем книжку под одеялом читать с фонариком? — удивился Матвей.

— Чтобы быстрее прочитать, потому что завтра утром её надо будет отдать другому мальчику или девочке из класса. У нас на хорошую книгу очередь была, кому когда читать.

— Да ну! Правда, что ли?

— Честное слово!

— Офигеть!

— Ну а что ты хотел? Интернета в те времена, когда я был таким, как ты, не было. И планшетов не было. И сотовых телефонов со смартфонами тоже не было. Много чего раньше не было из того, что есть сейчас.

— А что было?

— Было кое-что, чего сейчас нет. Но, Матик, об этом за пару минут не расскажешь. Ты же собрался покататься?

— Ага!

— Беги, катайся. Может, ещё с кем-нибудь из ребят познакомишься. А захочешь выбрать книжку почитать, настоящую, бумажную, приходи ко мне, у меня большая библиотека дома. Только обязательно спроси разрешение у мамы или папы, а ещё лучше приходи вместе с кем-нибудь из них — познакомимся.

Пообещав обязательно зайти, Матвей укатил на своём самокате. Приглашая его зайти за книжкой, я не был уверен, что он на самом деле забежит ко мне когда-нибудь. Ну не любят современные дети сейчас читать книжки так, как мы когда-то читали. А если и читают, то, конечно, больше электронные варианты, чем бумажные. Во многих семьях на самом деле может стоять выбор, что сегодня купить: книжку для ребёнка или что-нибудь из продуктов. Такие времена настали. Но, как говорится, было бы предложено, а примут предложение или нет — это уже их дело.

На следующий день я снова увидел Матвея, правда, издалека. Я отправился на прогулку, а он занимался на спортивном пятачке — есть у нас такое место во дворе, где с десяток разных тренажёров установлено. Видел меня мальчик или нет, не знаю. Через двор кричать как-то неприлично, а подходить и отвлекать его от занятия я не стал. А на третий день небо затянуло серыми тучами, и зарядил какой-то совсем не летний, а скорее похожий на осенний, дождик. Во второй половине дня дождик перешёл в ливень, а к вечеру вообще разразилась гроза.

Честно говоря, я люблю дождь. Не те струи воды, что называются дождём, а именно ДОЖДЬ. Да, вот так, как написал большими буквами. Тот дождь, что для людей лишь потоки льющейся с небес воды — только прикрытие, камуфляж настоящего ДОЖДЯ. Настоящий ДОЖДЬ — это живое существо, которое может рассказать о многом. Он может не только разговаривать с теми, кто способен его услышать, но даже петь и играть музыку. Надо только уметь слушать.

Настоящий ДОЖДЬ могут слышать почти все мальчишки и девчонки, если, конечно, сами захотят этого. А те, кто захотел услышать и смог это сделать, уже бонусом получают возможность разговаривать с ним и даже петь вместе песни. Да! И не возражайте мне, потому, что я знаю это наверняка! Способность слушать и беседовать с дождём пропадает у большинства людей, стоит им только вырасти. Или, вырастая, люди становятся менее любознательными, чем были в детстве, или, что скорее всего, просто забывают свои возможности за горой свалившихся уже взрослых проблем и забот. Но некоторые взрослые всё-таки могут слышать дождь и даже разговаривать с ним. Я тоже не забыл это умение, которым обзавёлся ещё мальчиком, и всегда рад поговорить со своим давним другом, когда он появляется за окном.

Вот и в этот раз шаловливый ветерок швырнул в моё окно горсть дождевых струй, довольно громко пробарабанивших по стеклу. Это было приглашение поговорить. Я вышел на лоджию и открыл одну из створок окна.

— Привет! Давненько тебя не было. Где пропадал?

— Дела были. Чего мне твой город мочить, когда вода на полях нужна. Вот теперь всё, что надо, взошло, можно и твой город помыть. А то, смотрю, запылились тут без меня.

— Ну а как же! Кому, кроме тебя, под силу всех умыть сразу?

— Совсем обленились! — проворчал Дождик. — Вот раньше, помнится, поливальные машины по улицам ездили, смывали лишнюю пыль и грязь. Деревья и трава умытыми были и водой напоенные. А сейчас что?

— А что сейчас?

— А сейчас ещё только июнь, а некоторые деревца уже засыхают, потому что никто их не напоит лишний раз. Ну и не лишний раз тоже не напоят. Раньше ваши дворники знали своё дело, не то, что нынешние!

— Тут ты всецело прав, друг. Но изменить это не в моих силах.

— Да знаю я. И в силах не в твоих, да и дело это не твоё. Не обращай внимания, это я так, по-стариковски ворчу.

— Когда это ты ворчуном стал?

— Долго живу, много видел, много сейчас чего вижу. А ещё больше слышу. Знаешь, интересно бывает иногда услышать о ком-нибудь знакомом. Так удивительно, порой, слухи переплетаются, что вроде бы предмет слухов в одном мире находится, а говорят о нём ещё и в других мирах.

Я усмехнулся в душе — это я уже слышал от Дождя, когда «Лабиринт Гроя» в некоторых местах обсуждать начали. Это ведь Дождь рассказал мне, что книжка эта неведомыми путями добралась до Запределья и стала там довольно популярной. Впрочем, неведомыми путями — это только с нашей точки зрения, а с точки зрения жителей Запределья ничего неведомого тут нет. Ну, черти — народ специфический, пронырливый, было бы странно, что они оставят без внимания книжку об одном из их мальчиков.

— Если ты опять про книжку о чертёнке, то эта новость совсем не новая. Наверное, ты на самом деле старым стал, раз одни и те же слухи дважды приносишь.

Дождик возмутился, протестующе застучал дождинками по стеклу и подоконнику, даже маленький вихрь бросил мне в лицо горсть капель. Но я не обиделся. Наоборот, улыбнулся и засмеялся. Такие пикировки между нами обычное дело.

— Ничего не старые слухи! Я бы сам не стал говорить тебе одно и то же второй раз. Это совсем другое и даже из другого мира. Но если не хочешь, могу не говорить.

— Говори уже, раз начал. Интересно, что ты там ещё услышал. Опять обо мне или о ком другом?

Желая слегка помучить меня, мой собеседник на некоторое время умолк, лишь мерно постукивал каплями по стеклу и подоконнику. Характер он выдерживал, понимаете… Но я тоже ждать умею, ведь не мальчик уже. Наконец, ему надоело испытывать моё терпение, и я услышал:

— Ты, вроде бы, мне друг, но почему не сказал, что написал новую книжку? Работаю я, значит, в значительном отдалении от сего места, можно сказать даже в другом мире, и, вдруг, слышу знакомое имя. Прислушиваюсь, а это, оказывается, обсуждают новую книжку одного товарища, который забыл сообщить о ней своему старому другу. Пусть тебе будет стыдно за это!

— Мне уже стыдно! Давай, не тяни уже! Что ты там нового услышал?

— О, друг мой! В одном городе есть дворец королевского семейства целого народа. Как я понимаю, ты сам никогда этот народ не видел, но сумел сочинить о нём книжку. Так вот я подслушал, что книга очень там всем нравится и королевский совет принял какое-то решение, чтобы укреплять связи между мирами.

— Какое решение-то?

— Тут я не уверен, что услышал всё правильно. Вроде бы они хотят то ли обмен послами устроить, то ли чего-то другое наподобие этого. В общем, там какие-то колдуны или волшебники чего-то придумали и могут отправлять их народ в ваш мир. А мальчик из вашего мира у них уже очень даже известный и даже популярный.

— В этом мире, конечно же, живут летающие люди, которых у нас называют эльфами, да?

— Можно подумать, что тебе было трудно догадаться, если я уже упомянул твою новую книжку.

— Это не трудно. Трудно поверить в другое.

— Во что это тебе трудно поверить?

— В то, что ты смог подслушать разговор летающих людей, которые на самом деле эльфы. Они же не по-русски там разговаривают, у них свой собственный язык есть. Синдарин называется. Ты разве знаешь язык эльфов?

Дождик помолчал, нервно бросая в стекло горсти брызг. Явно сердился. Потом я услышал:

— Вот по человеческим меркам ты взрослый, даже почти старый человек, но иногда ведёшь себя на уровне несмышлёного первоклассника. Неужели трудно понять за полсотни лет нашей дружбы и общения, что я знаю абсолютно все языки на этой планете? Все существующие и все давно забытые. Также сразу буду знать все языки, которые появятся в будущем. А поскольку на этой планете несколько разных миров со своими обитателями, то и языки жителей других пространств я знаю тоже. И не задавай глупых вопросов, типа «Почему?» Потому, что я дождь, а дождь идёт сразу на всех пространствах этой планеты, сколько бы их ни было. Планета-то одна! Эх ты! До элементарных вещей не додумался, хоть седая борода! Короче говоря — ты меня своим недоверием обидел, поэтому вторую часть того, что я услышал, сейчас я тебе не скажу!

— Извини, не подумал…

— Извиню, но не сейчас. Сиди теперь и думай, чего я мог тебе нового сообщить. Может, и додумаешься, хотя навряд ли. Всё, я ушёл!

И замолчал. Я пару раз позвал его, но он больше не отвечал, как будто по-настоящему ушёл. Но вода за окном продолжала литься с небес, и это означало, что никуда он не ушёл, просто сердится и показывает характер. Когда он так обижается, дозваться его невозможно. Сейчас начнёт злиться, я его знаю.

Словно в подтверждение этого дождь постепенно перешёл в ливень, а ещё через какое-то время где-то в отдалении начали мелькать молнии и погромыхивать. Скоро гроза захватила, как казалось из окна, весь мир.

Ночью тоже лил дождь, то затихая, то усиливаясь. Лёжа в постели и слушая мерный перезвон капель по подоконнику, я пытался сообразить, что же не сказал мне Дождь? Теперь он ни за что не скажет, пока не придёт в следующий раз. То, что он продолжает всё ещё идти за окном, не означает, что следующий раз уже пришёл. Это просто продолжается первый раз. Или первый дождь. Чтобы начался следующий дождь (или следующий раз), между дождями должен пройти хотя бы один день. Иначе, сколько бы дней вода ни лилась с небес с кратковременными перерывами, это будет один и тот же дождь. Вот ведь угораздило ему обидеться на какую-то ерунду прежде, чем хотя бы намекнул, что там ему удалось подслушать! Но, сколько ни напрягал мозги, ничего вразумительного в голову не приходило. Так и уснул, под перестук дождевых капель.

Утро выдалось серым и мокрым. Дождь продолжал сердиться и включил свой самый нудный режим, похожий больше на осенний, чем на июньский. Но делать нечего, упрямца не переубедить. Постоял у окна, наблюдая, как быстро бегут люди под зонтиками или в дождевиках, перепрыгивая через лужи на асфальте. Эх, был бы сейчас мальчишкой — обязательно выбежал бы под дождик! Но современные ребята не склонны к таким поступкам и экспериментам. Поколение растёт какое-то слишком рационально думающее: если нет видимой пользы или прибыли от беготни под дождём — ни за что не вылезут под него! А как же романтика? Побегать под дождём как раз из разряда обычной, не приносящей прибыли, романтики. Наверное, мир в будущем будет скучным из-за чрезмерного рационализма людей, и это, на мой взгляд, печально.

В положенное для прогулки время на улицу не пошёл. Взрослые — не дети, им резвиться под дождём не положено, окружающие не поймут. Вместо прогулки включил компьютер, немного поиграл. А чего такого? Взрослые тоже не против иногда поиграть в какую-нибудь игру, а я ничем от них в этом смысле не отличаюсь. Потом случайно открыл папку с файлами уроков по синдарину, которую смотрел, когда работал над книжкой про эльфов. Неожиданно для себя увлёкся, повторяя уже знакомые фразы на этом необычном языке и пытаясь составить новые с помощью словаря. Не уверен, что получалось всё правильно, но зато было интересно.

Тренькнувший дверной звонок отвлёк меня от попытки составить на языке эльфов какое-то заумное предложение. За дверью переминался с ноги на ногу Матик.

— Здравствуйте! — он немного смущённо взглянул на меня. — Вы говорили, что у вас много книжек разных и можете дать почитать.

— Конечно могу! Полагаю, на решение взяться за книжку повлияла погода на улице?

— Ага! В такую погоду не погуляешь, а дома делать нечего. Свою норму сидения за компьютером я сегодня уже выбрал.

— Что, кто-то из родителей дома и потому следят за временем?

— Нет, мама с папой на работе.

— Так ты можешь больше трёх часов за компом сидеть, всё равно никто не видит. Или боишься, что сестрёнка наябедничает?

— Ничего она не наябедничает. Просто я дал слово, что больше трёх часов в день не буду в экран пялиться. Если не буду его держать, получится, что я обманываю маму и папу, а это плохо и неправильно. Я всегда честно держу своё слово.

Аргумент серьёзный для такого мальчугана. Я даже взглянул на него с уважением и подтвердил, сделав многозначительное выражение лица, что слово всегда надо держать. Пригласив пройти в квартиру, закрыл дверь. Теперь мальчик нерешительно замялся в прихожей, сняв кроссовки и оставшись в одних жёлтеньких носочках, что сделал, к слову сказать, даже без намёка с моей стороны. Окинув его взглядом, снова поразился, как сильно он похож на мальчишек-эльфов из недавно вышедшей книжки! Скорее больше похож на Рэмку по возрасту и всем остальным приметам. Такой же лохматый, только не рыжий, а русый, даже больше соломенный цвет волос. И глаза серые вместо синих. А в остальном мальчишка точь-в-точь такой же! Даже подумалось, что вот под этим трикотажным костюмчиком, жёлтеньким под цвет волос мальчишки, обязательно должны бы быть крылья, причём наверняка такие же жёлтые. Ну, вот так мне тогда показалось.

Наверное тут поработал какой-нибудь чертёнок, но я сам того не подозревая, сделал приглашающий жест руками и вдруг сказал на языке эльфов синдарине:

— Креосо абарамин, селдо!

— Диола лле! — тут же услышал в ответ от Матвея.

А потом… Потом была немая сцена, как у классика: мы оба застыли на месте с удивлением и недоверием глядя друг на друга.

2. Эльфы среди нас

Немая сцена длилась довольно долго. Относительно долго, конечно. По крайней мере, в моей голове пронёсся целый вихрь мыслей, в основном радостных и, как ни странно, неуверенных. Неуверенных в том смысле, что я не до конца был уверен, что всё это происходит на самом деле. Ну не может быть таких совпадений! Мало ли, что я сам себе вбил в голову и в чём убеждаю своих читателей, но на самом деле так просто не должно быть! Правда, так ворчал взрослый «дядя Витя», а мальчишка Витька во мне уже буквально ходил на голове и вопил от радости! Я вот до сих под сам не понимаю, как они оба во мне уживаются?

Так вот мы и стояли с Матвеем друг напротив друга и молча рассматривали… э-э… один другого, и другой первого… Короче говоря, я сам уже запутался, то ли он меня рассматривал, то ли я его, то ли друг друга. Между прочим, от меня не укрылось, что мальчишка мгновенно напрягся, как бы ожидая чего-то. Глазами стрельнул вокруг, словно проверял, один я или тут ещё кто-то есть. Я же постарался придать своей «морде лица» как можно более дружелюбное выражение. Кажется, получилось.

— Мани юме лле кюуна? — вдруг, без улыбки, спросил мальчик.

— Нае сайан луме, — так же на эльфийском языке ответил я, и перешёл на русский, так как запас заготовленных фраз на синдарине иссяк. — Проходи в комнату. Кажется, нам надо поговорить. Или лучше на кухню? Предлагаю выпить чаю. Согласен? У тебя есть немного времени или спешишь куда-то?

— Пожалуй, я задержусь у вас на некоторое время. У меня тоже сейчас появились вопросы, хотя шёл я всего лишь за книжкой.

— Книжка никуда не денется, а поговорить и мне не терпится. Так по чайку?

Матвей кивнул, и мы прошли на кухню. Сразу вспомнилось, что ещё и месяца не прошло, как на этой кухне мы с Павликом пили чай, и он показал мне эльфа. То есть, он показал всего лишь острые ушки эльфа, но мне этого хватило. И вот сейчас на том же самом месте сидит ещё один мальчик, который, как я надеюсь, не просто владеет языком эльфов, но и сам является эльфом, не зря же природа одарила его такими выразительными большими глазами, на которые я обратил внимание уже в первый день нашего знакомства. Посмотрим, какой подарок преподнесла мне судьба в награду за недавно написанную книжку, а что это так и есть, я уже почти не сомневался.

Чаепитие проходило при почти полном молчании с редкими фразами согласно моменту. Ну, такие бытовые, типа «Не желаете ли кусочек сахара», «Благодарю, достаточно», «Попробуйте вот это варенье, я сам его варил в прошлом году», «О, оно просто восхитительно! Моя мама тоже варит варенье», ну и так далее в подобном духе. Умопомрачительно интеллигентно и до противного приторно! Хотя, если исходить из того, что «высокие переговаривающиеся стороны» впервые сели напротив друг друга, тогда становится понятным весь этот политес.

Мы пили чай с печеньем и вареньем и продолжали изучать друг друга. Я ждал, что мальчик не выдержит этого противостояния и первым задаст какой-нибудь вопрос. Самому же мне, чем больше я рассматривал Матика, тем больше хотелось откинуть прядь русых волос и всё-таки рассмотреть его ушки — меня не покидало ощущение, что там, под нарочито растрепанной шевелюрой, как раз и кроется ответ на все мои догадки и сомнения. Еле сдерживался от желания протянуть руку и проверить догадку. Но придётся подождать, пока он сам покажет свои ушки, а что покажет, я даже не сомневался.

— Ты понимаешь синдарин, — всё же первым пришлось нарушить молчание мне, — а ты знаешь, чей это язык и кто говорит на нём?

— Знаю, если умею разговаривать, — снисходительно улыбнулся мальчик. — Это искусственный язык эльфов средиземья, придуманный писателем Толкиным. Очень популярный язык в определённых кругах. Папа говорит, что это второй по популярности в мире искусственный язык после эсперанто.

— Точно! Но ты откуда его знаешь?

— А чего такого-то? Мы дома часто на нём разговариваем для тренировки. А ещё в интернете в одной тематической группе состоим — там тоже на синдарине разговариваем. Два раза участвовали в ролевых играх, где разбивались на несколько эльфийских кланов — интересно было!

— Получается, вы поклонники игры в эльфов? — я даже немного разочаровался, услышав это, но всё ещё не терял надежды. — А я уж подумал, что в твоём лице встретил настоящего эльфа! Даже обрадовался. В последнее время, после того, как я написал книжку про эльфов, стал часто замечать вокруг себя похожих ребят. Вот и тебя принял за эльфа.

— Что вы такое говорите! Разве кто-нибудь когда-нибудь видел настоящих эльфов? Это невозможно!

— Почему невозможно? Разве ты не веришь в их существование? Зачем тогда говоришь на их языке и играешь в эльфов?

— Просто интересно, — пожал Матик плечами. — А насчёт их существования — так если они по-настоящему существуют, то живут всё равно в другом мире, не нашем.

— В нашем мире тоже, бывает, появляются. Я вот тебя за одного из них принял.

— Почему?

— Потому, что ты похож на эльфа, маскирующегося под обычного мальчика!

Матик изумлённо посмотрел на меня и рассмеялся, а отсмеявшись, поинтересовался:

— Почему вы так подумали? Неужели я на самом деле похож на эльфа? Чем?

— Даже очень похож! У тебя большие глаза, как у эльфа, который спрятал крылья и хочет казаться простым мальчиком. А ещё я хотел бы посмотреть на твои уши, что скрываются под твоей лохматой причёской! Все эльфы, когда приходят к людям, скрывают свои уши за пышной причёской. Вот совсем как ты сейчас.

— Ничего я не скрываю!

Матвей тут же без всяких церемоний пригладил волосы и обнажил правое ухо, повернув голову так, чтобы я лучше видел.

В моих мозгах тут же пролетело одно слово: «Бинго!» Радость чуть не выплеснулась наружу, заполнив всего меня от кончиков пальцев ног до кончиков волос на голове. Ушки у Матика были остренькие! Ну, не совсем остренькие, а заострённые. Совсем чуточку, но всё-таки не как у других мальчиков и девочек! Нет, парень, ты меня не обманешь, как ни стараешься: ты эльф, это точно! Губы сами собой расплылись в улыбку, и недавнее минутное разочарование улетучилось безвозвратно. Но озвучивать свою догадку я не стал.

— Красивые ушки и даже чуточку заострённые, — сказал я, когда Матик снова посмотрел на меня. — На самом деле, у настоящих эльфов уши, конечно, острее, чем у тебя. У тех, кого я видел, уши больше и острее. И глаза, конечно, тоже побольше твоих будут. Про крылья я даже спрашивать не буду.

— Крылья? Какие крылья? У эльфов Толкина нет никаких крыльев!

— А у тех, которых знаю я, крылья есть! Большие и красивые! Как у бабочек!

Матик снова весело рассмеялся.

— Где вы видели такие крылья у эльфов? Даже в кинофильмах эльфы без крыльев!

— А вот я знаю несколько мальчиков-эльфов с крыльями. Точнее — одного знаю лично и ещё несколько по его рассказам! Хочешь — верь, хочешь нет!

— Ваши знакомые эльфы только мальчики? А взрослые?

— Взрослые тоже есть, но я их не видел. Про них только слышал.

— Дядя Витя, вы только не обижайтесь, но вы фантазёр не хуже мальчика! — с улыбкой сказал Матик.

Он думал, что я могу обидеться! Да для меня такая оценка как самая приятная для слуха музыка! Матик явно не ожидал, как я отвечу.

— Да, представь себе, я знаю это! А разве фантазёром быть плохо или стыдно?

— Я не знаю, — смутился мальчишка.

— А я думаю, что фантазировать — это прекрасно! Посиди здесь минутку, я сейчас вернусь.

Пройдя в комнату, я взял экземпляр книги про эльфов и вернулся на кухню, протянул её Матвею.

— Вот, ты пришёл посмотреть книжку, возьми и почитай эту. Мне кажется, что тебе должно понравиться.

Он с интересом разглядывал обложку, потом быстро пролистал страницы, задержался на паре иллюстраций.

— Вы прочитали эту книжку, потому и говорите про эльфов, — понимающе кивнул Матик. — Я такую ещё не читал и даже не видел.

— Теперь увидел. Так как, будешь читать, или другую книжку сам посмотришь и выберешь?

— Почитаю, конечно! Вы же говорите, что она интересная.

— Всем, кто читал, нравится.

— Спасибо! Я быстро читаю. Дня через два или три верну.

— Можешь не спешить. Прочитаешь — тогда снова поговорим.

Я специально не стал говорить Матвею, что он может оставить книжку себе, и что я её автор. Подумал, что если признаться, то он будет обязательно только расхваливать, что всё прекрасно написано, даже если что-то ему не понравится. А я хочу услышать честные ответы на свои вопросы. А ещё… ещё я подумал, что, возможно, мальчик сам не знает, что он, как и Павлик, носитель гена эльфа. А что? Если есть уже один мальчик с доказанным геном эльфа, то почему не быть другому? Жизнь непредсказуема в своих поворотах.

Матвей убежал домой, прижимая к груди новую книжку, а я, довольный, как слон, вышел на лоджию, открыл окно и сказал, специально добавив в голос издевательские интонации, продолжавшему лениво литься с небес дождику:

— Вот ты продолжаешь дуться и обижаться прямо как мальчик-дошколёнок, а у меня тут такие дела закручиваются, что прямо дух захватывает от предвкушения! Можешь и дальше дуться, если тебе так хочется, но и я тогда тебе ничего не расскажу!

Я даже (сам, как мальчишка!), показал дождику язык и тут же получил в лицо пригоршню холодных дождевых капель от мгновенно закрутившихся в маленький вихрь дождевых струй. Это он так среагировал на мои слова. Но я не обиделся, а рассмеялся и закрыл окошко. В стекло тут же возмущённо застучали крупные капли, но я тоже решил выдержать характер. Он первый обиделся практически на пустом месте, так пусть первым и идёт на примирение.

***

Конечно, я ждал, когда Матвей прочитает книжку и вновь появится на пороге моей квартиры. Забирать её я не собирался, изначально решив подарить, но вот узнать его мнение, а тем более продолжить беседу на начатую в прошлый раз тему, было чрезвычайно интересно. Он обещал прочитать книгу за два-три дня, я же рассчитывал примерно на неделю. Но к ситуации подключилась никому не ведомая третья сила и всё пошло не по намеченному мной плану.

В конце вторых суток после нашего общения с мальчиком мой холостяцкий ужин прервал звонок в дверь. Матвея я ещё не ждал, поэтому предварительно глянул в глазок — за дверью стоял незнакомый мужчина.

— Здравствуйте! Я папа Матвейки и хотел познакомиться и поговорить с вами, если вы не будете возражать, — заявил мужчина, едва я открыл дверь. — Надеюсь, я не сильно отвлёк вас от дел.

— Добрый вечер! Познакомиться и поговорить я не против, тем более, что сам хотел познакомиться с вами. Проходите, предлагаю разделить со мной ужин, пока он горячий.

Папу Матвея звали Гордеем Максимовичем — тоже необычное и редкое имя. Он, конечно, пытался отказаться от жареной картошки с грибами, что я приготовил на сегодняшний ужин, но не смог устоять, когда я поднял крышку сковороды и по квартире разнёсся один из вкуснейших запахов в мире. Не каждый нормальный человек может удержаться, когда перед ним появляется пышущая жаром и вкусно пахнущая смесь из жареной картошки и лесных грибов. Папа Матвея тоже не устоял. Скажу без ложной скромности, что это блюдо у меня всегда получалось вкусным, ну а если его ещё усугубить глотком… э-э-э… выдержанного в дубовой бочке виноградного сока, то можно с уверенностью сказать, что жизнь прекрасна!

Когда опустевшая сковорода была убрана, и мы по примеру лучших домов всего мира расположились в глубоких креслах напротив друг друга с чашечками кофе, настало время для светской беседы.

— Вы дали Матвею книжку про летающих мальчиков. Я выяснил, что её автор вы. Это правда?

— И как вы это выяснили? Мальчику я это не говорил.

— В наше время в интернете можно найти любую информацию. Название книги и автор известны, а остальное уже дело техники и времени.

— Возражать и отнекиваться нет смысла. Да, это моя работа. Но что из того? У вас ко мне есть претензии?

— Нет, что вы! Какие могут быть претензии! Просто у меня появились несколько вопросов, на которые я хотел бы получить ответ, если вы не возражаете.

— Мне пока непонятно, почему я должен возражать. Если я знаю ответы на ваши вопросы, то, возможно, вы услышите их. Я говорю «возможно» потому, что есть такие вопросы, озвучивать ответы на которые я не имею права. Всё зависит от самого вопроса и каковым я его посчитаю.

— Я не думаю, что ответы могут войти в противоречие с какими-то правилами. Я прочитал книгу и мои вопросы связаны с тем, что в ней написано. Можно сказать, мне нужны некоторые уточнения по тексту.

— Вот как? Никогда не мог подумать, что вопросы по детской книжке возникнут у взрослого человека. В тексте нет никаких отклонений от закона, типа насилий или чего-нибудь непотребного, иначе она не прошла бы модерацию в издательстве.

— Я не об этом.

Допив свой кофе, я поставил чашку на блюдце и с интересом взглянул на своего гостя. На вид мужчине было не больше сорока лет. Выглядел достаточно стройным, видимо поддерживал свою спортивную форму. Глаза серые, как у его сына, а оттенок русых волос светлее, чем у мальчика. Лицо интеллигентное, если так можно выразиться. Причёска, как у Матвейки, скрывает уши. Пальцы на руках длинные, как у музыкантов. Я не знал, кем работают родители Матвея, и пытался по внешности определить род занятий Гордея Максимовича. Пальцы пальцами, но вот почему-то казалось, что отец мальчика совсем не музыкант. Он тоже внимательно изучал меня, держа в одной руке чашечку с кофе, а другой блюдечко. Манеры явно старинного интеллигентского воспитания.

— Так что вы хотели спросить? Если в моих силах дать на ваши вопросы исчерпывающие ответы, буду только рад оказаться полезным.

— Спасибо! Прежде, чем я спрошу, хочу сказать, что от ваших ответов будет зависеть очень многое. Возможно даже вся будущая жизнь некоторых людей. Поверьте, это так и есть, и вовсе не шутка.

— Очень интересно! Может, скажете сразу, чьи судьбы зависят от моих ответов? Ведь даже правда в них может быть разной.

Гордей Максимович замолчал, раздумывая и бросая на меня взгляды. По лицу его было видно, что в нём отчаянно борются между собой два желания: раскрыть мне какую-то тайну и сохранить её. Наконец, он принял решение и посмотрел прямо мне в глаза.

— Я не знаю, откуда вы взяли идею и сюжет своей книги, но я знаю, что это не просто очередная сказка для детей.

— Спасибо на добром слове, но почему вы так думаете? Мне на самом деле интересно услышать ответ.

— Вы можете посчитать меня ненормальным, но… я сам эльф! Из тех эльфов, кто не решился сделать свой первый шаг и потому не получил крылья.

Вот это поворот! Хоть я подсознательно ожидал чего-то необычного, но это признание сидящего напротив меня человека было неожиданным! Пауза после признательных слов гостя несколько затягивалась. Он ждал моей реакции, а я пытался утихомирить в голове сразу пустившийся вскачь табун мыслей и вопросов. Видимо вид у меня был или ошарашенный, или недоверчивый, потому что он не дождался моего ответа и поспешно сказал:

— Понимаю, поверить в это непросто, но я могу доказать.

— Как вы можете доказать, если сами сказали, что не получили крылья? — наконец, смог сказать я.

— Крылья — это всего лишь часть эльфа, хоть и важная. Вы же сами написали в книге, что есть эльфы, которые не получили крылья — я один из таких.

Он улыбнулся и откинул руками волосы, освободив уши. Вполне нормальные человеческие они на моих глазах несколько увеличились в размерах и заострились. Глаза гостя тоже увеличились, приобретя характерный разрез. Я заворожено смотрел на эту трансформацию и… радовался! Радовался тому, что опять теория невозможных возможностей сработала! А раз она сработала, то приключение уже началось, хоть пока это не заметно. Приключение и теория невозможных возможностей всегда сопровождают друг друга, и это одно из непреложных правил, которое никогда не нарушается. Ну а то, что всё это происходит со мной, радовало вдвойне и даже втройне. Почему? — спросите вы. Да потому, что обычно все эти радости приключений достаются мальчишкам и девчонкам, а не таким старикам, как я. Ну и ещё малая толика радости приходилась на то, что раз заявка на новое приключение нарисовалась с моим участием, то не такой уж я старый на самом деле!

— Спасибо, я верю вам! Тогда, может, вы сначала расскажете свою историю? Хотя бы коротко. Почему вы в нашем мире, а не в своём?

— Думаю, это будет справедливо, — кивнул гость. — Если уж открылся, кто я на самом деле, то скрывать причину смысла нет.

— Если это что-то личное, я не настаиваю. Личное — это личное, не для посторонних ушей.

— Всё просто до банальности, — вздохнул Гордей Максимович. — Как в мире людей непросто жить людям, отличающимся от общей массы, так и у нас, эльфов, тоже. Как вы уже знаете, я бескрылый эльф. Так случается у нашего народа, когда мальчик не смог в нужный день шагнуть с высоты на рассвете. Случается это по разным причинам. У кого-то не хватает храбрости, кто-то банально не успевает к первому лучу солнца, или по какой-то другой причине. Но у всех результат один — они не получают крылья. Летучие сны, в которых я начал летать, начали сниться мне перед днём весеннего равноденствия. На спине уже появился контур будущих крыльев, и я с нетерпением ждал нужный день. К сожалению, у нас тоже есть злые эльфы, как у вас злые люди. Такие, которым хорошо, когда другим плохо. Один такой эльф встретился мне за пару дней до дня весеннего равноденствия и рассказал, что бывает так, что у мальчика не появляются крылья, когда он шагнёт с высоты. Тогда мальчик падает и разбивается насмерть. Он даже привёл мне несколько красочных примеров и сумел зародить во мне сомнения и страх, что крылья не раскроются. Потом, позже, я узнал, что все его примеры были враньём и никто никогда не разбивался, не получив крылья, если шагнул с высоты в нужный день. Но тогда я ему поверил. Когда в нужный час я стоял на вершине утёса над рекой и ждал первого луча солнца, страх и сомнения неожиданно овладели мной. В общем, я испугался сделать свой первый шаг с высоты.

— Да, к сожалению, разной сволочи везде хватает. Очень жаль, что ему удалось заморочить вам голову.

— Позже, поняв, что меня обманули, я нашёл этого эльфа и разобрался с ним.

— Прошу прощения, в каком смысле разобрались?

— Ну, у меня с детства были хорошие способности к магии и целительству… Не думайте, я не лишил его жизни, но сделал её невыносимой. Собственно говоря, из-за этого я и оказался в мире людей. Поскольку второго шанса на крылья никому не даётся, для меня оставались доступными или наука, или переход в мир людей, и жить там, как человек. Можно было остаться в мире эльфов, но тогда меня постоянно преследовало бы чувство неполноценности по сравнению с другими. Выбравшие науку, как правило, удалялись от мира в отшельники или в специальные поселения, и жили там. Уходящие в мир людей, для сохранения тайн мира эльфов, обещали не возвращаться обратно и давали об этом специальную клятву. Конечно, всё это делалось только когда эльф повзрослеет, не отправлять же в чужой мир ребёнка. Я выбрал мир людей ещё мальчиком и оставшееся до совершеннолетия время посвятил, как говорят в вашем мире, естественным наукам. Это позволило мне уже здесь закончить медицинский институт и стать врачом. Сейчас я работаю в одной частной клинике.

— Значит, вы врач?

— Да, у меня обширная практика.

— Простите, что перебил. Продолжайте.

— Спасибо. Так вот, перед тем, как перейти в мир людей, я произнёс специальную клятву и теперь мир эльфов для меня закрыт. Клятва основана на магии, и я просто не могу пересечь границу между мирами. Это сделано для того, чтобы кто-то случайно не провёл в их мир посторонних людей.

— Простите, — снова перебил я гостя. — Но, насколько мне известно, переход в мир эльфов для людей не закрыт безвозвратно. Герой мальчик в моей книжке переходит между мирами довольно легко.

— Вот об этом мой первый вопрос к вам: книга основана на реальных фактах или всё-таки это ваш авторский вымысел, хоть и очень правдоподобный?

Вот так прямо сразу в лоб прилетел первый вопрос. Я даже растерялся немного от неожиданности, даже чуточку смутился, но справился с волнением.

— Вообще-то я на первой странице книги написал, что ту историю рассказал мне Павлик из соседнего подъезда. Мальчик реальный и сейчас на каникулах в реальном посёлке с названием «Глухолесье». В книге, конечно, есть вымышленные страницы, но основной текст — несколько обработанный пересказ слов мальчика.

— То есть, вы хотите сказать, что всё, что вы написали про эльфов, правда?

— Не хочу сказать, а утверждаю это. Да, почти всё — правда, если только мальчик мне не соврал. Но он утверждает, что ничего не выдумал. Ну а я приукрасил сюжет совсем немного, чтобы читателям было интереснее.

— Понятно! Если в том вашем «Глухолесье» есть проход в мир эльфов, то это замечательно! Это то, что нужно! Надеюсь, что на контакт вышел сам принц короля эльфов это не одно из ваших «приукрашиваний»?

— Принц настоящий! — рассмеялся я. — Но что это меняет?

— Многое! Принц эльфов — это то, что нужно! Только он сможет помочь нам!

— Нам?

— Да! Мне и Матвею, моему сыну!

Ещё один поворот в беседе! Теперь оказывается, что отцу и мальчику нужна помощь! Интересно, какая? Подсознание уже рисовало в голове предполагаемый сюжет новой книжки. Такие мысли у меня часто мелькают в голове, когда я встречаюсь с чем-нибудь интересным, но, к превеликому сожалению, не все задумки реализуются.

— И чем же мы можем помочь вам? И вообще, вы пока ещё не сказали, какая помощь вам требуется. Вдруг это будет не в силах мне или мальчикам.

Гордей Михайлович помолчал, то ли собираясь с мыслями, то ли решая, что можно сказать мне, а что нельзя.

— Ещё перед своим уходом сюда, в мир людей, я специально интересовался, какими рождаются у таких эльфов дети, если они вступили в брак с женщинами людей. Наши виды родственные и разница в строении ДНК не такая большая, какой может казаться. Я выяснил, что у большинства детей, родившихся от брака эльфа и человека, способности эльфа не проявляются в первом поколении, хоть ген эльфа и сохраняется, то есть переходит к ребёнку от родителя. Может пройти несколько поколений, прежде чем в одном или одной из девочек или мальчиков ген эльфа проснётся, как проснулся, например, в герое вашей повести. То, что не спящий, а рабочий ген эльфа напрямую передастся от отца к сыну от смешанного брака, вероятность настолько мала, что в науке не учитывается даже как погрешность. За несколько веков наблюдений количество таких случаев можно пересчитать по пальцам. Вероятность не более одного процента. Создавая здесь семью, я был спокоен. Сначала родилась девочка, и я совсем успокоился — она никак не походила на ребёнка-эльфа. С Матвеем ситуация несколько другая, да и вы сами, наверное, заметили…

— Сознаюсь, с первой минуты, как я увидел вашего мальчика, у меня сразу зародились подозрения. Уж больно он похож, сами понимаете, на кого.

— Да, конечно! — кивнул мой гость. — Матик внешне очень похож на эльфа. Меня это насторожило, но я всё же надеялся, что он не попадёт в этот мизерный процент, когда ген передался напрямую от отца к сыну. Но мои ожидания не оправдались.

— Матвей — эльф?

— Да! Один из признаков, что ребенок от смешанного брака переходит в состояние эльфа, а у таких детей это происходит не сразу, а как раз к возрасту сына, это проявление контура крыльев на спине. У Матвея они появились чуть больше недели назад, и он почти каждый день видит летучие сны.

— Всё как у Павлика в книге, — тихо прошептал я, поражённый совпадением.

— Да, всё как у вашего главного героя. Вчера он дочитал до места, где Павлик получил крылья, а сегодня ему опять приснился сон, где он летел на собственных крыльях. Утром он подошёл ко мне и поделился таким совпадением с книгой. Я ждал этого, потому, что прочитал её ещё позавчера ночью. Предполагал, что у сына возникнут вопросы. А контуры крыльев заметил, купая его вечером в ванной ещё несколько дней назад.

— Мальчик знает, что его папа эльф?

— Нет. Никто в семье не знает, даже жена, — вздохнул Гордей Максимович. — Для них я обычный человек.

— И как же вы ответили утром на его вопрос?

— Никак… Не помню точно, как отговорился, что сказал… Поймите, я сам от этого был в панике, хоть внешне удалось не показать вида. И, честно говоря, я не знаю, что мне делать.

— Но есть хотя бы какие-то варианты? Неужели за день вы ничего не придумали? Наверняка раньше тоже думали, как поступить, если возникнет такая ситуация. Не обижайтесь, но я не могу представить, чтобы вы, как отец, зная о мизерном проценте возможности получения вашим ребенком прямого перехода гена эльфа, не подумали, что станете в этом случае делать.

— Вы правы, я думал об этом. Я хочу, чтобы мой сын приобрёл крылья, но я не могу допустить этого в мире людей. Вы должны меня понять, раз написали такую книгу! Поэтому я не знаю, что мне сейчас делать, ведь до дня летнего солнцестояния осталось всего четыре дня, а второго шанса у Матика не будет!

Гордей Максимович посмотрел на меня как-то растерянно и жалобно. Мне даже показалось, что в уголках его глаз что-то блеснуло. Представляю, что сейчас творилось в душе этого человека и эльфа одновременно.

— Если бы я не дал обещание при переходе в мир людей не обращаться более к миру эльфов, я бы сейчас обратился к королю с просьбой признать Матвея полноправным эльфом. Но это невозможно, я не могу даже послать туда сообщение, а не только просьбу, — вздохнув, продолжил мужчина.

— Почему? Разве прямой переход гена эльфа не дает вам такую возможность, отменяя данное вами обещание при переходе в мир людей?

— Обещание основано не только на честном слове, но и на магических заклинаниях. Именно эти заклинания блокируют любую связь с миром эльфов.

— Скажите, а если бы Матвей всё-таки получил крылья, как бы вы поступили? Сами вы вряд ли бы отправились обратно в мир эльфов, ведь у вас здесь остались бы дочь и супруга. Также я сомневаюсь, что вы сможете отправить сына в тот мир одного. Мир эльфов для мальчика чужой. Как бы вы поступили, если бы Матвей стал эльфом?

Он задумался. Вопрос слишком серьёзный, чтобы ответить на него сразу, не подумав. Я не торопил.

— Я не знаю, — почти прошептал Гордей Максимович. — При любом решении, чувствую, что-то неправильное.

— Ну, вообще-то Павлик уже год живёт с крыльями. Может, стоит перенять опыт? Я не знаю всех плюсов и минусов бытия эльфа в мире людей, но, по-моему, ему удалось как-то совместить в себе обоих — и эльфа, и человека.

— Этот мальчик на самом деле существует?

— Конечно! И даже живёт в соседнем подъезде! Правда сейчас уехал на каникулы, в то самое Глухолесье, которое тоже существует.

— Честно говоря, я до конца не верил в его реальность, хоть и надеялся, что он существует.

— Думаю, он сможет нам помочь, ведь он в мире эльфов настоящий герой, отмеченный одной из самых почётных наград — наплечным знаком отличия. А ещё он знаком с королём, дружит с принцем, да и кое-какие другие связи в том мире у него имеются. Если вы, всё-таки, решите подарить мальчику крылья, его стоит познакомить с Павликом и остальными ребятами как можно раньше. А осталось всего четыре дня.

— Что вы посоветуете? — вдруг спросил он меня.

Встречного вопроса, тем более такого, я не ожидал, но быстро сориентировался:

— Я не имею права что-то советовать в вашей ситуации. Как бы я ни ответил на ваш вопрос, всё равно получилось бы, что я ненароком подталкиваю вас к тому или иному решению. К тому же, честно говоря, я в таком вопросе, как ни крути, сторона заинтересованная, потому, что для меня это, в первую очередь, интересный сюжет. Решать вам придётся самому, но при любом вашем решении я помогу его осуществить по мере моих сил.

— Если я выберу крылья, что делать дальше?

— В этом случае придётся отправиться в Глухолесье. На машине туда за сутки можно добраться. Машина есть. Сутки на ваше решение и сборы, ну и двое суток ещё будет на возможность общения Матвея с настоящими эльфами и Павликом. Вам или им ещё надо убедить Матвея шагнуть с высоты. Вдруг он испугается и откажется? В этом случае большинству ваших опасений сбыться не суждено. В какой-то мере это будет проще для вас, но вдруг потом он пожалеет о своей минутной слабости? Это, по-моему, будет ещё хуже, чем он когда-нибудь узнает, что вы не сказали ему о шансе получить крылья.

— А нельзя как-то поговорить с этим Павликом перед тем, как принять окончательное решение?

— К сожалению, нет. В самом Глухолесье проблемы с сотовой связью. Павлик звонит иногда мне сам, когда выбирается с товарищами в райцентр. А так до него не дозвониться.

— Жаль… Разговор с ним мог бы многое прояснить.

— Тут мы ничего изменить не в силах. Думайте, решайте. Время у вас пока есть, но не так много, как кажется. Выехать надо или завтра вечером, или, максимум, послезавтра утром. Машину я подготовлю, у меня микроавтобус, всем места хватит, но дочь и супругу лучше оставить здесь. Я это говорю потому, что мы свалимся незнакомым людям, как снег на голову. По словам Павлика, его тётя женщина гостеприимная и хлебосольная, но добротой следует пользоваться в меру.

— Вы хотите поехать сам? — удивился мой гость.

— А куда же вы без меня? Тем более, я один всё не решался на такую поездку, хоть очень в ней заинтересован, а в приятной компании — почему бы нет? И ещё, вы спрашивали моё мнение… Я не даю вам совет, но если бы вопрос касался меня лично и у меня появилась бы возможность получить в своё распоряжение настоящие крылья, я бы без раздумий согласился. Но это я, а Матвей ваш сын, поэтому и решать вам.

— Я понял, — гость поднялся с намерением удалиться к себе. — Я подумаю и приму решение. Думаю, к утру всё уже будет решено. Спасибо, общение с вами позволило мне многое понять.

— Главное, это чтобы вы приняли правильное решение. Руководствуйтесь в первую очередь интересами ребёнка, а не своими собственными. Желаю удачи и буду ждать вашего решения. Любого.

3. Дорога

Давненько я не ездил на длинные расстояния! Когда-то, лет больше десяти назад, провести ночь за рулём было для меня совсем не сложно. Притом ещё и весь день после этого автопробега работа была не в тягость. Но время идёт и человек, набирая с годами всё больше жизненного опыта, к сожалению, не становится моложе, а совсем наоборот. Тем не менее, к подготовке поездки я подошёл со всей серьёзностью, как только папа Матвея сообщил мне на следующее утро после нашего разговора своё решение. Честно говоря, я даже не сомневался, что его решение будет положительным. Ну, почти не сомневался.

Навестив меня утром, Гордей Максимович отправился на работу отпрашиваться в отпуск на несколько дней, а я сначала изучил предстоящий маршрут по интернету, а потом по ещё советскому атласу автомобильных дорог, нашедшемуся на одной из моих книжных полок. Почему-то я почти не удивился, не обнаружив большой разницы между современными картами в интернете и напечатанными в дорожном атласе почти сорок лет назад. До глубинки, такой, в которой находится Глухолесье, не только новые дороги, но и современные блага цивилизации в виде интернета и банкоматов добираются долго, или наоборот — быстро проскакивают мимо, забыв свернуть на небольшое ответвление от основной трассы.

Подготовка машины заняла почти весь день. Получилось, что вместе с подготовкой к дальней поездке я провёл почти полную профилактику своей японской старушке, много лет служившей мне исправно. В подробности вдаваться не буду, так как это довольно скучное описание. Вернувшись домой к четырём часам пополудни, собрал необходимый минимум вещей, и даже успел пробежаться по ближайшим магазинам. Нет, нам самим на дорогу продуктов много не нужно, тем более что обедать и ужинать предполагалось в точках общепита. Но там, куда мы едем, разные городские разносолы непременно пригодятся. А если ещё и вся летающая мальчишечья гвардия будет на месте — тем более. Запас разных не портящихся сладостей и некоторых продуктов не помешает — так я убедил сам себя, отправляясь за покупками.

В начале седьмого часа вечера я был готов к поездке, и то, что впереди ночь, меня совершенно не пугало — ночью даже проще ехать, потому что машин на дорогах меньше. С моей точки зрения отправиться в путь в ночь было предпочтительнее, чем утром. А дождик, ливший два дня подряд, наконец-то, перестал. Но после разговора с папой мальчика решили старт нашего мероприятия отложить до утра и выспаться перед дорогой. Запланировали отъезд на семь утра, чтобы выехать из города ещё до начала утренних «часов пик». Утром — так утром.

Без пятнадцати минут семь я подъехал к нашему подъезду и позвонил папе Матвея, чтобы спускались.

Матвей появился из дверей подъезда первым. С ним выбежала девочка, чуточку постарше и повыше его и чем-то на него похожая — сестрёнка. Мальчик был в прекрасном настроении в отличие от сестрёнки, выглядевшей явно расстроенной и недовольной. Дети поздоровались и принялись разглядывать мою старушку-машину с необычным правым рулём. Матвей был в джинсовом костюмчике из куртки и коротких штанишек — вполне подходящим на звание дорожного костюма. Под расстёгнутой курткой виднелась белая с голубыми и серыми полосками футболка, а под шортами оказались светло-серые колготки без всяких рисунков.

— Жарко не будет? — не удержавшись, поинтересовался я, поглядев на редкие облака на небе.

— Мама велела, — поняв, что я имел в виду, улыбнулся мальчик. — Не спорить же с ней!

— Это да, — кивнул я. — С мамой спорить не стоит, может себе дороже выйти.

— Если будет жарко — просто сниму колготки и все дела. А почему у вашей машины руль не там, где у всех?

— Потому, что машина из Японии, а там движение на дорогах в другую сторону.

— Это как?

— В нашей стране на дорогах правостороннее движение, и водитель в машине сидит ближе к центру дороги, то есть в машине слева, у них левостороннее и соответственно всё наоборот. У них на дорогах движение машин в другую сторону, не как у нас.

— Почему? — это уже спросила девочка, тоже внимательно слушавшая меня. — Это же не по правилам.

— По правилам, — улыбнулся я. — По японским правилам. Они взяли пример с англичан, когда стали придумывать свои правила — там тоже движение на дорогах не как у нас.

Из подъезда вышли родители детей. Папа нёс вместительную дорожную сумку, а мама пузатый пластиковый пакет. Гордей Максимович представил мне супругу, а ей меня, ведь мы до сих пор не были знакомы. Естественно, пришлось с мамой Матвея, которую звали Светланой, накоротке пообщаться, что было вполне естественно, ведь она доверяла мне мужа и сына. Постарался произвести на неё благоприятное впечатление, что, похоже, удалось.

Прощание было недолгим, но без женских слёз всё-таки не обошлось. Что тут сказать? Женщины есть женщины! Сестрёнка Матика, Вера, не преминула напоследок упрекнуть брата, что он едет в новое место один, попросила привезти оттуда чего-нибудь на память. Брат не стал выпендриваться и пообещал что-нибудь обязательно привезти. Эх, знала бы сестрёнка, что ожидает её братишку, вряд ли бы родителям удалось оставить её дома. Девочки тоже не против поучаствовать в приключениях, хоть от их участия вокруг бывает много писка и визга. Но это нормально, девочкам так и положено вести себя в нестандартных ситуациях. А сейчас сестрёнка поцеловала вслед за мамой братишку и махала нам вслед рукой, пока мы не свернули за угол дома. Я видел это в зеркало заднего вида.

На выезде из города заехали на автозаправочную станцию, где я залил топливом бак под пробку и ещё на всякий случай наполнил две двадцатилитровых канистры. До конечного пункта не хватит, но по дороге заправимся ещё раз. Ещё через некоторое время вырулили на федеральную трассу и влились в ещё пока не плотный поток машин.

— Как восприняли в семье новость? — поинтересовался я у севшего рядом со мной после АЗС папы мальчика.

Оглянувшись назад, папа проверил, чем занят сын, прежде чем ответить на мой вопрос. Мальчишка глазел по сторонам, а в уши вставил наушники, проводок от которых тянулся в нагрудный карман курточки. В зеркало я увидел, как он улыбнулся отцу и приветливо помахал рукой.

— Вы имеете в виду…

— Да, ту самую крылатую новость.

— Хм… я… ничего никому не сказал…

От неожиданности я чуть не выпустил руль из рук и недоумённо посмотрел на сидящего слева от меня отца мальчика. Покачав головой, молча переводил взгляд с мужчина на дорогу и обратно, чуть снизив скорость и перестроившись в крайний правый ряд.

— Простите, но я вас не понял. Совсем ничего не сказали?

— Про эльфов и полёты — ничего.

— Тогда как вы залегендировали эту поездку?

— Пришлось потрудиться… Понимаете, я, после нашего разговора, всю ночь не спал и всё думал, как и что сказать жене и, само собой, детям. Чем больше думал и просчитывал варианты их реакции, особенно супруги, тем больше приходил к выводу, что тогда эта поездка не состоится ни под каким предлогом. Вывалить на супругу, что я увечный эльф без крыльев, но зато наш сын может получить крылья, если только шагнёт в пропасть с большой высоты — вряд ли бы она восприняла это адекватно. Если же добавить, что для этого надо куда-то ехать — так вообще дело было бы невыполнимое. С Матвеем было бы проще — он мальчишка, а, значит, в нём изначально живёт готовность к приключениям и небольшая толика авантюризма, заставляющая мальчишек бросаться с головой в любые авантюрные мероприятия. Но вот его мама — это что-то невероятное в плане заботы о безопасности ребёнка! Сами, вероятно, заметили, что сейчас почти середина лета, днём стоит жара, а она заставила его одеться в джинсовый костюм, да ещё и с колготами. Иногда женщины перебарщивают с заботой.

— Мама есть мама — первый защитник своих детей и тот, кто будет заботиться о них в ущерб даже себе, — согласно кивнул я. — Нельзя мам винить за это. Надо просто соглашаться с ними.

— Вот именно! Если бы я всё рассказал, она бы наотрез воспротивилась, и тогда пришлось бы согласиться с ней. В этом случае Матик потерял бы свой шанс на крылья, а я этого не хочу.

— И как вы всё это устроили? — я неопределённо крутанул рукой в воздухе, имея в виду наш отъезд.

Гордей Максимович понял меня правильно. Вздохнув, он улыбнулся:

— Мне пришлось соврать.

Я тоже улыбнулся и с удвоенным интересом посмотрел на него:

— Полагаю, в придуманном вами варианте определённая роль была отведена мне? Хотелось бы узнать, кем я предстал в вашем рассказе для супруги.

— Всё пересказывать будет слишком утомительно, но, честное слово, вы выглядели в исключительно положительном свете! Пришлось повертеться, словно уж на сковородке, чтобы всё выглядело правдоподобно и не вызывало подозрений. Поверьте, это было совсем не так уж и просто!

— Верю! Придумать ложь, чтобы выглядела правдиво, нелегко! Что получилось в итоге?

— Получилось, что вас пригласили в один специфический лагерь для мальчиков. Это военный летний лагерь кадетов, где вы будете несколько дней рассказывать мальчишкам о своих книгах. То, что вы писатель подействовало на Светлану почти магически. Потом я придумал какую-то историю, что знаком с вами довольно давно, но вот сегодня, то есть в тот день, случайно встретились у подъезда. Как ни странно, она поверила. Ну а вы, конечно, пригласили меня и Матвея в поездку в тот лагерь, обещая показать разные старинные летательные аппараты, якобы имеющиеся в распоряжении кадетов в их летнем лагере. Ну и, конечно, пожить там несколько дней. Пришлось приложить всё своё умение в убеждении, чтобы она согласилась!

— Понятно! Однако, это чудо, что вам удалось! А как же мальчик? Он знает, что ему предстоит?

— Пока нет… Я хотел рассказать ему по дороге, ну и спросить у вас сначала, как подготовить Матика к разговору?

— Вы на самом деле думаете, что его надо предварительно подготовить? — я даже усмехнулся, притормаживая и съезжая на обочину. — Пересаживайтесь к нему и скажите всё прямо и с самого начала. Можете сослаться на что-то из моей книги для примера. Мальчишки — народ понятливый!

Продолжая своё основное дело — вести машину, я не забывал поглядывать на зеркало, в котором отражались отец и сын в пассажирском салоне моей «тойоты». Я не слышал, о чём они говорят, потому что специально включил приятную и не очень громкую музыку. Чего подслушивать, если они оба сами расскажут мне всё чуть позже. Или не расскажут. Собственно, чего мне пересказывать весь их разговор, когда интересен лишь результат! Да, и я ничуть не стесняюсь это сказать — мне важен результат! Хотя, честно говоря, я уверен в нём на все сто процентов и даже чуточку больше. Какой нормальный мальчишка откажется от того, что само почти даром сваливается ему в руки? Никто и ни за что на свете! А ещё мне интересно наблюдать реакцию потенциального кандидата в эльфы на слова отца, ведь сейчас он открывает ему такие вещи, про которые он, наверняка, даже никогда не думал. Хотя — нет, наверное, думал, ведь он изучал язык эльфов, да и книжку мою успел почитать, хоть и не до конца, как признался утром.

Через какое-то время я заметил, что мальчик стал частенько поглядывать на меня. Даже не на меня, а на зеркало, через которое я смотрел за ними. Зеркало — оно и для сидящих в пассажирском салоне оставалось зеркалом, и он наверняка обратил внимание на то, что я постоянно поглядываю на них. Когда наши глаза в отражении в очередной раз встретились, я подмигнул Матвею, и он смутился, отвёл глаза в сторону, но ненадолго.

Ещё через какое-то время мне показалось, что мальчик хочет что-то спросить у меня, но не решается. Интересно, далеко ли отец дошёл в своём рассказе? Я видел, как мальчик задавал ему вопросы, и он отвечал на них, при этом иногда выглядел довольно смущённо. Скоро я понял, что основной разговор у отца с сыном закончен, оба откинулись на своих креслах и какое-то время молчали. Отец, сдерживая волнение, поглядывал на сына, который несколько минут сидел, глядя прямо перед собой, с таким выражением лица, которое я бы определил как смесь мечтательного и неверящего. Даже чуточку посочувствовал мальчику, представив, что сейчас творится в его голове.

Как раз в это время на пути попался съезд на площадку для отдыха, которым я и решил воспользоваться, заявив, что пора немного размять ноги. Всё-таки ехали мы уже три часа. На краю площадки была устроена беседка со столом посередине и скамейками, чтобы путники с относительным комфортом могли перекусить прихваченной с собой снедью. В стороне от неё стояло сооружение в виде будки с прорезью в двери — обычный деревенский туалет, что довольно редко встречаются на таких площадках. Строение, бесспорно, необходимое. Матвейка сразу же побежал туда, едва машина остановилась, мы же с его отцом устроились в беседке.

— Как прошло? — поинтересовался я. — Он поверил?

— Кажется, поверил, но всё ещё сомневается.

— Почему?

— Это же слишком невероятно! Я сослался на вас, как на эксперта в вопросе эльфов, что вы можете подтвердить…

— ?…

— Извините, но так получилось…

— Кхм… Честно говоря, не ожидал… По-нашему, по-мальчишечьи — это называется подстава, однако!

— Простите, так получилось… — повторил папа Матвейки.

— Ладно, не переживайте, выкрутимся!

Подошёл Матвейка. Папа тут же полил ему на руки воды из прихваченной бутылки. Стряхнув воду с рук и чисто разгильдяйским мальчишечьим движением вытерев их о собственные штаны, уселся за стол напротив меня и тут же пошёл в атаку.

— Это правда?

— Наверное, да. Хотя ты не сказал, что имеешь в виду.

— То, что рассказал мне папа.

— Матвей, я же не слышал, что рассказывал тебе папа. Не надо ходить вокруг да около, задавай конкретные вопросы.

— Хорошо, — помолчал мгновенье мальчик. — Папа сказал, что вы можете подтвердить, что он настоящий эльф, как в вашей книжке, только без крыльев.

— Понятно! Скажи, Матвей, а ты сам веришь папе? Веришь в то, что он тебе сказал?

Мальчик тут же растерялся и смутился, оглянулся на отца, но я не дал ему время на то, чтобы поток мыслей в голове окончательно слипся в единый и непробиваемый (или неразбираемый) клубок.

— Не ищи у папы ответ на вопрос! Я его тебе задал, а не твоему папе. Так ты веришь или не веришь его словам?

— Я не знаю! — сказал мальчик с некоторым вызовом в голосе, прямо посмотрев на меня. — Всё это похоже на розыгрыш, потому что слишком невероятно и похоже на книжку, которую вы мне дали.

— Папа тебя когда-нибудь обманывал? Хотя бы один раз?

— Нет! — сразу ответил Матвей и в подтверждение активно замотал головой.

Я кивнул и обратился к папе мальчика:

— Гордей Максимович, как я понял, вы даже не удосужились предъявить сыну своё доказательство? Естественно, мальчик сомневается. Что же вы, право, постеснялись или забыли?

— Какое доказательство? — тут же вскинулся Матвей.

— Гордей Максимович, прошу! — жестом руки я показал вглубь беседки. — Предъявите своё главное доказательство!

Папа мальчика пересел вглубь беседки, куда я показал. На площадке отдыха мы одни и до трассы с проносящимися машинами было явно больше полусотни метров. Того, что кто-то увидит необычную внешность одного из отдыхавших, можно было не опасаться и вглубь беседки я указал чисто из театральности предстоящего действия. Пока папа готовился, я спросил сына:

— Матвей, вот ты прочитал мою книжку, пусть и не до конца, но скажи, какие отличия эльфов от людей?

— Из книжки?

— Ну, хотя бы из неё.

— Крылья, конечно!

— А кроме крыльев?

— Большие глаза и острые уши!

— Молодец, правильно! А теперь внимательно смотри на своего папу!

Было занятно наблюдать за реакцией и сменяющимися эмоциями на лице мальчика, пока его отец занимался трансформацией своей внешности. Он вскочил с места и даже дёрнулся, было, убежать, но я вовремя прикрыл своей рукой ладонь мальчика на столе и он снова сел, во все глаза глядя на отца. Но не только эмоции менялись на лице мальчика, менялось и ещё кое-что. Я задавил внутри себя чуть вырвавшийся возглас изумления и радости одновременно. Нет, не сейчас! Мальчик и без того в шоке!

— Так всё это правда…? — растерянно прошептал Матвейка, переводя взгляд с отца на меня и обратно.

Голос мальчика дрожал от волнения, и я просто взял его за руку, потянул к себе. Обойдя стол, он опустился на скамейку рядом со мной, и я приобнял его одной рукой. Он не отстранился, наоборот, вцепился в мою руку обеими своими руками.

— Ты чего, Матвей? Испугался, что ли? Да, твой папа настоящий эльф, живущий в мире людей. Так иногда случается.

— А крылья? Папа, ты сказал, что у тебя нет крыльев. Почему?

— Так тоже бывает, — вместо отца, ответил я. — Папа тебе всё расскажет потом. Понимаем, это для тебя неожиданно, но тут есть ещё одно, не знаю, обрадует это тебя или нет. Но будь на твоём месте я — прыгал бы от радости!

— Прыгал от радости? Почему?

Из кармана куртки я достал маленькое зеркальце, которое, собираясь в поездку, чисто машинально сунул в карман. Теперь понимаю, что не машинально, а специально, так как сам смотреться в карманные зеркальца перестал ещё в юношеском возрасте.

— Посмотри сюда, — поднял зеркало на уровень его лица. — Ты ничего не замечаешь?

— А что такого? — не понял мальчик.

— У тебя тоже необычно большие и красивые глаза, а ещё ушки… Не такие острые, как сейчас у твоего папы, но явно чуточку заострённые, — я провёл пальцем по его уху. — Неужели ещё не понял? Ты тоже эльф, Матик!

— Я?! Но я не умею так, как папа!

— Ещё успеешь научиться! Для этого мы с твоим папой и затеяли всю эту поездку!

— В лагерь к кадетам, где есть самолёты?

— Нет. Мы едем в другое место, — ответил папа после моего мгновенного взгляда на него. — Мы едем туда, где тебе помогут… э-э… стать настоящим эльфом… с крыльями!

— Крылья? У меня? Как у тех мальчиков из книжки?

Матик с удивлением и надеждой посмотрел почему-то не на папу, а на меня. От удивления его и без того большие глаза будто бы стали ещё больше. Да, в глазах ясно светились надежда и недоверие одновременно.

— Да, у тебя! — улыбнулся я.

— Да, Матик, ты можешь получить свои собственные крылья! — кивнул отец. — Только надо будет немножко постараться.

— Если у меня вырастут крылья, то их же все увидят! Меня все будут дразнить…

— Ты научишься убирать их, когда не надо, и вновь расправлять, когда захочешь полетать!

— Полетать! — мечтательно повторил за отцом мальчик. — Неужели это правда?

— Правда, малыш! Ты эльф и сын эльфа. Точнее говоря, можешь стать настоящим эльфом, надо только… как сказать-то проще, но чтобы было понятнее? В общем, ты можешь стать настоящим эльфом, если выполнишь несколько условий.

— Какие условия?

— Скажи, как далеко ты зашёл в книжке? Что было последнее, что прочитал?

— Последнее, что я успел прочитать, это когда Рэмка пришёл к Павлику ночью.

— Что было дальше, стало быть, не успел прочитать? Куда они пошли?

— Ещё не прочитал, не успел, — мальчишка виновато опустил голову. — И книжка дома осталась.

— Ничего страшного, успеешь ещё прочитать. А пока папа тебе расскажет по дороге, он успел прочитать книжку, да и без книжки сам всё знает лучше меня.

— Вы тоже прочитали эту книгу?

— Матик, дядя Витя её написал. Он автор книги, — вместо моего ответа услышал мальчик от своего папы. — Ты разве не знал?

— Нет, не знал. Мне не сказали.

Он посмотрел на меня уже другим взглядом, уважительным, от которого мне сразу стало неловко.

— Конечно, не знал, я же не говорил тебе это. Ну да теперь ты знаешь, и разве это что-то меняет? Может, тогда развернёмся и поедем домой?

— Нет-нет! Не надо домой! Давайте поедем туда, — он запнулся на полуслове, — куда мы едем! А куда мы, на самом деле, едем?

— Помнишь, куда отправили Павлика в книжке?

— В маленькую деревню среди лесов, которая называлась то ли «Глухая», то ли «Лесная».

— В посёлок под названием «Глухолесье». Ты почти правильно вспомнил. Вот туда и едем. Там ты встретишься с самим Павликом, а может и ещё с кем-то из ребят.

— С Васей?

— Может и с ним тоже. Но я имел в виду Элика и Рэмку.

Мальчик мгновенно застыл на месте. Его опять взгляд выражал недоверие и сомнение. Я даже поинтересовался, что такое с ним вдруг случилось.

— Дядя Витя, так в вашей книжке написана правда, а не фантастика? Да?

— Молодой человек, — я сделал умное лицо и серьёзным голосом наставительно произнёс: — В любой фантастической книжке большая часть — чистая правда. Более того, любая фантастика основана на чём-то настоящем, а не выдуманном. Именно поэтому очень часто то, что первоначально кажется фантастикой и выдумкой, со временем становится настоящим и даже обычным делом, а не каким-то непонятным чудом. Например, подводные лодки и космические корабли — сначала они появились в книжках и считались фантастикой. А вертолёт нарисовал ещё Леонардо да Винчи — для тех времён тоже фантастика. Слышал о Леонардо да Винчи? В мире много таких примеров. Так почему бы эльфам не быть, как вы говорите, всамделишными, а не придуманными? Папа твой настоящий, а не придуманный! Ну и ты, я надеюсь, тоже мальчик настоящий, а не биоробот!

Про робота я сказал, конечно, в шутку, чтобы несколько разрядить напряжение мальчишки. Матвейка это понял и улыбнулся.

— Нет, я не робот, я простой мальчик!

— Ну, что-то мне говорит, что, возможно, не совсем простой, но это пока ещё под вопросом. Простой ты или не совсем простой — покажет время и твоё поведение. Даже не поведение, а твои действия. Увидим мы это в самое ближайшее время. Только пока будем ехать, внимательно послушай, что будет говорить тебе папа. Жаль, что ты не успел дочитать до места, где Павлик получил свои крылья. Что ему надо было сделать, чтобы эти крылья получить.

— Что надо делать?

— Сначала послушай рассказ папы, он всё тебе расскажет. А нам пора ехать, если мы, всё-таки, намерены успеть в нужное место к нужному времени.

Вернулись в машину, расселись по своим местам. Едва я повернул в замке ключ зажигания, как почувствовал детскую руку, коснувшуюся моего плеча. Обернулся. Матвей, смущаясь и чуточку порозовев, спросил:

— Дядя Витя, а моя мама тоже, как папа, эльф?

— Насколько мне известно — нет, но ты мог спросить это у папы, а не у меня.

Гордей Максимович тихо рассмеялся за спиной мальчика.

— Не переживай, сынок! Твоя мама самый настоящий человек!

— Тогда получается, что я буду (если буду!) не совсем настоящим эльфом, а только наполовину? Меня не будут обзывать из-за этого полукровкой?

— С чего это вдруг у тебя появился этот вопрос? — спросил я, погасив улыбку.

— Ну, вот в книге про Гарри Поттера его подруга Гермиона была дочкой маглов, то есть простых людей, а не волшебников. Из-за этого над ней издевались другие дети.

Однако, ну и ассоциации возникли у мальчика! Хотя вопрос вполне серьёзный и даже понятный — никому не хочется быть не только униженным из-за своего происхождения, но и ловить на себе недоброжелательные взгляды. Честно говоря, вопрос задан правильный!

На вопрос ответил не я. Папа взял Матвея за руку и усадил на место рядом с собой.

— Мой народ эльфов, — начал он, но тут же поправился: — наш народ, сынок, никогда не позволял себе такие несправедливости. Неважно, оба твоих родителя эльфы или только один — разницы никакой нет. Не беспокойся, никто дразнить тебя не будет. Конечно, как и у людей, в мире эльфов есть не очень хорошие, даже злые существа, но вражда между семьями или кланами очень редка. Нас не так много, как людей, чтобы враждовать между собой или, тем более, лишать жизни по любому поводу. В мире эльфов даже тюрем, как у людей, нет. Если ты получишь крылья и тебе откроется доступ в мир эльфов, придётся многому научиться. Но не всё сразу. Сначала тебе предстоит стать настоящим эльфом, или… не стать им никогда. Второго шанса не будет.

— Я понял тебя, папа, — после небольшой заминки, сказал Матвей. — Расскажи мне всё, что надо знать, чтобы получить крылья!

— И вот ещё что, — добавил я прежде, чем тронуть машину с места, — ты не первый такой мальчик. Павлик вообще родился от двух самых настоящих людей. Эльфом был когда-то давно один из его предков, перешедший, как твой папа, в наш мир. Но он получил крылья и стал настоящим эльфом, оставаясь, к тому же, настоящим человеком! Поэтому ничего не бойся. А с Павликом ты скоро познакомишься, и я надеюсь — подружишься!

4. Глухолесье

К вечеру добраться до Глухолесья не удалось. Оставалось проехать около сотни километров до ближайшего к посёлку райцентра и ещё полсотни после этого города. Нет, я не устал и мог вести машину дальше, приходилось и большие расстояния преодолевать, как говорится, «за один присест». Но приехали бы мы в посёлок уже по тёмному времени, и что дальше? Стучать в дома спящих людей и спрашивать, где дом тёти Лизы? Я даже фамилию женщины не знал. Да если бы даже нашли ночью нужный дом — как-то не очень хорошо будет заявиться в гости в такое время. В общем, всё это я сказал своим пассажирам, и папа Матвея согласился, что лучше будет появиться в посёлке завтра утром, а переночевать можно прямо в микроавтобусе — места всем хватит с лихвой.

Место для ночёвки я выбрал рядом с одной из заправок. Там как раз была широкая обочина, где, по-видимому, частенько отдыхали дальнобойщики. Поужинали взятыми из дома запасами — мама Матвея постаралась на славу, всё было вполне вкусным и хватило бы не только на нас троих, но и ещё на трёх или четырёх человек дополнительно. Даже сладкий чай в термосе не успел остыть. После ужина произвели необходимые манипуляции в салоне автомобиля, получив в итоге свободное и широкое спальное место. Матвейку, как самого мелкого, отправили спать на заднее сиденье, где ему вполне комфортно удалось разместиться поперёк трёхместного кресла, а мы с его отцом устроились на разложенных креслах.

Я думал, что Матвей обязательно задаст мне несколько вопросов перед сном, но он, на удивление, за весь ужин и подготовку ко сну не задал ни одного вопроса об эльфах. Похоже, папа объяснил сыну всё, как надо, и у того не возникло дополнительных вопросов. А, может, вопросов нет пока — то есть мальчик ещё не до конца осознал всё, что ему рассказали. Ну да время покажет.

Матвейка уже устроился на своём месте, сняв на ночь костюмчик, чтобы не измять во сне, и оставшись лишь в футболке и колготах, укрывшись выделенным ему покрывалом. Папа мальчика удалился на некоторое время к ближайшим деревьям по естественным надобностям, а я переставлял сумки и пакеты, чтобы они не мешались ночью, если кому-то понадобиться выйти из машины.

— Дядя Витя, неужели всё это правда? Может, мне всё это снится?

Матвей приподнялся на локтях и без улыбки смотрел на меня.

— Нет, малыш, ты не спишь. До конца не верится, правда?

— Да.

— Вот и я не сразу поверил, когда Павлик рассказал мне свою историю. И он тоже не сразу поверил, что может полететь. Помнишь, как называется книжка?

— Помню! Но это же страшно — шагнуть с высоты в никуда… а если крылья не появятся?

Подспудно я давно ждал этот вопрос. Не может нормальный человек не задать его. Шаг в неизвестность — это всегда страшно. Страх человеку дан в качестве последнего предохранителя от невероятных глупостей, к которым он предрасположен в силу своего авантюрного характера. Наверное, Создатели сделали так специально, чтобы человек стремился познать новое и неизведанное, и в то же время, остановившись у определённой черты или предела, ещё раз обдумал, взвесил все «за» и «против», и только потом делал шаг. Страх Матвея понятен, и это нормально. Гораздо не нормально было бы, если бы он не боялся шагнуть с высоты. Человек не птица, полететь не способен от природы. Матвей — человек, хоть и прямой носитель гена эльфа. Но ген этот такой же спящий, как у Павлика, иначе мальчик уже давно бы претерпел переход из одного состояния в другое. За пару последних дней у меня было время подумать на эту тему.

— Боишься? Это нормально. Бояться не стыдно. Знаешь, сильнее тебя боится твой папа. За тебя боится. Но он, как настоящий отец и эльф, решил не лишать тебя шанса получить крылья, как бы страшно ему ни было. И я тоже за тебя боюсь, но пытаюсь сделать всё, что в моих силах. А это — познакомить тебя с другими эльфами, с Павликом в том числе.

— А ещё с кем?

— Их имена ты знаешь из книги. Да и я уже один раз говорил тебе, кто они. Они помогут тебе сделать выбор или отказаться. В любом случае это будет только твоё решение.

— Если я откажусь, то стану трусом?

— Нет. Лично я так не считаю. Твой выбор это не просто шагнуть с высоты. Это, по сути, выбор, кем ты хочешь прожить свою жизнь: просто человеком или человеком-эльфом. В твоём праве сделать любой выбор и к трусости это не имеет никакого отношения. Но если ты решишь шагнуть с высоты, и Павлик, и Элик, и Рэм — они обязательно помогут тебе и подстрахуют, чтобы с тобой ничего не случилось.

— Скажите, почему папа, — он чуть помедлил, — и вы тоже думаете, что у меня обязательно появятся крылья?

— Какой сон ты видел сегодня ночью и вчера? Ты, ведь, летел во сне на своих крыльях?

— Да… — выдохнул мальчик.

— А был кто-нибудь рядом с тобой?

— Иногда никого нет, а иногда бывают… другие мальчики с крыльями. И мы летаем вместе. Они говорят со мной, но утром я не помню, о чём, забываю…

— Такие сны были у тебя раньше? С крыльями?

— Раньше иногда я тоже летал во сне, но без крыльев, просто так.

— Зато теперь летаешь с крыльями, и это знак того, что уже скоро ты можешь их получить. Не помнишь, какие у тебя во сне крылья?

— Может это из-за вашей книжки, — улыбнулся Матвейка, — но крылья всегда как у бабочки.

— А расцветку не помнишь?

— Вроде бы белые или просто светлые других оттенков. А что?

— Знаешь, когда придёт момент сделать шаг, перед ним ты можешь загадать расцветку своих крыльев и получишь то, что загадал.

— Правда?!

— Так утверждает Павлик. Это такое милое волшебство из мира эльфов. Советую подумать об этом заранее, а то на самом деле получишь только белые крылья.

— Цвет крыльев на что-то влияет?

— Этого я не знаю. Поинтересуйся утром у папы или потом спросишь у мальчиков.

Кажется, Матвей остался доволен моими ответами или, наоборот, я его озадачил ещё одной проблемой — цветом крыльев. Он помолчал, устраиваясь поудобнее на своём ложе, и уже совсем другим голосом тихо спросил:

— А вы сами не хотели бы получить крылья, чтобы стать эльфом?

Современным деткам палец в рот не клади… Ну вот почему мне в голову не могло прийти, что получу в свой адрес от ребёнка такой вопрос? Пришёл бы в голову раньше, я бы хоть подготовил какой-то вразумительный с точки зрения взрослого ответ. А, может, наоборот, хорошо, что этот вопрос не пришёл в мою голову раньше? Придумал бы я какой-нибудь ужасно умный-благоразумный ответ в стиле обычного взрослого. Такой же умный, как и, вероятно, неискренний. А неискренность, тем более враньё, дети определяют моментально.

— Скажу честно: я тебе просто завидую, — вздохнув, печально улыбнулся я. — К сожалению, в детстве мне не представилась такая возможность, а взрослому получить крылья просто невозможно. Да и представь меня с моим пузом и с крыльями за спиной… Ужас просто! Телепузик с крыльями!

Мы посмеялись, представив нарисованную мной фигуру.

— К моему сожалению, стать снова мальчиком нельзя ни за какие деньги, но если бы это стало возможным, я ни за что не отказался бы от крыльев.

Как раз в это время вернулся папа Матвея, и мы закончили разговор. Улеглись на свои места и выключили свет. Первым засопел Матик.

***

Подо мной было поле в красивых разноцветных цветах, многим из которых я даже не знал названия. Летний солнечный день. Взмахнув несколько раз крыльями, я поднялся ещё выше и с высоты наблюдал поющего ниже меня жаворонка. Я летел и наслаждался полётом!

Подождите! Как это? Это я лечу, да? Но как? Взрослым не дают крылья! Их дают только маленьким! Оглядел себя: необычайно тонкие, детские руки и ноги, короткие штаны, футболку треплет встречный поток воздуха. Совсем лёгкий ветерок и совсем лёгкий, по-детскому лёгкий, я. Неужели это, в самом деле, я? Но как?

— Витя! Витя, ты куда? — за спиной раздался чей-то голос.

Я завис в воздухе, оглянулся. Ко мне летел на бело-голубых крыльях мальчишка лет десяти-одиннадцати. У мальчишки были большие выразительные глаза и острые ушки. Конопатый и рыжий.

— Ты не туда летишь, — заявил мальчишка. — Нам вон туда надо!

Он показал рукой в сторону. Я посмотрел и увидел какую-то башню или маяк, стоящий на небольшом острове посреди моря. Разноцветный ковёр полевых цветов под нами сменился на голубое море в белых барашках волн.

Теперь мы оба летели к острову с башней.

— Зачем мы туда летим? — спросил я мальчишку.

— Как это зачем? Это же ты сказал, что тебе надо туда, — удивился мальчик.

— Мне?

— Тебе.

— А зачем?

— Я не знаю.

Мы пролетели ещё немножко. Мальчишка что-то говорил, но я не помню, что. Лететь было здорово, но… Почему я лечу? Я же помню, что я взрослый, а не мальчик! Я махнул, подзывая ближе, мальчишке рукой. Он подлетел и вопросительно посмотрел на меня.

— Чего?

— Почему я лечу? Я же не умею летать.

— А не надо уметь, надо просто поверить. Поверь, тогда полетишь!

И я проснулся… Мы все спали в машине. Матик свернулся калачиком на заднем сиденье и беззаботно посапывал. На соседнем разложенном кресле спал его папа. На улице ещё было темно. Я грустно улыбнулся и вздохнул: ну конечно, что ещё может присниться после такого дня, какой был вчера… Сон на злободневную тему, так сказать.

А всё-таки жаль, что это всего лишь только сон…

***

Подъезжая к Глухолесью, я думал, как было бы здорово, если бы Павлик гулял на улице, и нам не пришлось искать дом тёти Лизы, спрашивая у всех встретившихся на пути. Ну а как найти нужный дом в незнакомом населённом пункте? Только опросом местного населения или если случайно увидишь нужного человека. Если бы в посёлке работала сотовая связь, всё было бы намного проще — созвонились бы и договорились о встрече, но, увы, связи не было. Оставалось надеяться только на удачу и внимательно смотреть по сторонам, проезжая по улицам посёлка. Ни папа Матвея, ни сам мальчик помочь в опознании Павлика не могли, ведь они с ним не знакомы и никогда не видели.

Я проехал по всем поселковым улицам тихим ходом, усиленно вертя головой по сторонам, но Павлика не заметил. Зато разворачиваясь в обратную сторону на противоположной стороне посёлка, отметил широкий и высокий старый дуб, растущий отдельно на широкой поляне. Подумал, что это тот самый дуб, с которого шагнул Павлик год назад и в ветвях которого в то время жил Рэмка. Мелькнула мысль подъехать к дубу и попытаться позвать Рэмку, но я тут же отмёл её в сторону — то, что было год назад, совсем не обязательно должно быть и в этом году тоже. Тем более, что Рэмка в прошлом году жил на этом дереве не просто так, а проходил какое-то испытание, которое должно было закончиться прошлой осенью. Так что вполне вероятно, что сейчас одного из самых любимых моих героев этой книги там нет. Но я, тем не менее, не упустил возможность показать на дуб Матвею:

— Наверное, этот тот самый дуб. Не буду утверждать наверняка, но это дерево очень похоже на то, о котором говорил Павлик.

Матвей и его папа с интересом уставились на дерево.

— Ой… какой высокий… — расслышал я за рокотом мотора тихий возглас мальчика.

Наверное, было ещё очень рано, всего около девяти часов утра, поэтому и детворы на улице никакой не было. В такую рань обычно дети ещё по домам сидят, завтракают или вообще спят — каникулы же, спешить некуда. Второй раз проехал я через весь посёлок с тем же результатом, что и в первый. Проехал до отдельно стоявшего здания и обнаружил на стене расписание работы магазина. Отлично, я нашёл поселковый магазин, но открывался он, судя по расписанию на стене, только в одиннадцать часов. До открытия, стало быть, ещё целых два часа.

Остановив машину, заглушил двигатель и вышел. Следом за мной на воздух выбрались и папа с сыном. Поскольку мамы сегодня при подъёме мальчика не было рядом, да и дорога подошла к концу, послушный мальчик Матвей запрятал в свой рюкзачок не вполне приличный с точки зрения подросших мальчиков предмет одежды под названием колготы и сверкал теперь почти незагорелыми коленками. Почему-то при виде его сразу подумалось, что мальчишке придётся усиленно загорать в ближайшие дни, чтобы не отличаться от своих летающих приятелей, загорелых от природы.

— Это, наверное, тот самый магазин, где Павлик познакомился с девочками-близнецами, — оглядев здание, высказал предположение Матвейка, обращаясь, безусловно, ко мне.

— Вероятно, — кивнул я. — Других магазинов здесь, как рассказывал Павлик, нет. А если проехать по этой дороге дальше, то должны быть несколько современных коттеджей, в одном из которых живут сестрички. Однако, что нам делать сейчас? Бесконечно ездить по улицам посёлка в надежде встретить Павлика или его приятелей смысла нет. Тем более что кроме самого Павлика в лицо мне никто не известен.

— Можно просто спросить кого-нибудь, — сказал мальчик.

— Само собой разумеется, что это лучший выход, но кого спросить? Просто постучаться в первый попавшийся дом и спросить, в каком доме живёт мальчик, поймавший в прошлом году самого большого леща? Мне, честно говоря, такой вариант не совсем подходит. Ну, не по моему возрасту. Твой папа, мне кажется, тоже от этого не в восторге. Этот вариант лучше всего подходит для тебя. Ты мальчик, тебе можно задавать любые вопросы, даже смешные или странные. Ты согласен?

— Я стесняюсь… — тут же стушевался Матвей, а папа его благоразумно молчал.

— Ну и что будем делать? Я предлагаю подождать, пока откроется магазин и спросить продавца. Они всегда всё знают в таких небольших посёлках, ведь сюда за покупками приходят все жители. Правда, ждать долго, но деваться некуда. Это лучше, чем ездить по улицам в надежде на случайную встречу. Можем доехать до реки и искупаться, вряд ли на местном пляже с самого утра много народа соберётся. Я ещё в этом году не купался. Честно говоря, и в прошлом году не купался тоже. К открытию вернёмся сюда. Как такой план?

— Мы тоже не купались, — первым ответил папа мальчика. — Я согласен. Матик, а ты?

— Можно, — после минутного раздумья несколько неуверенно сказал мальчик. — Только я плавки не взял.

— Разве мальчиков это когда-то останавливало? — улыбнулся я. — Во времена моего детства такой предмет одежды вообще у мальчишек был редкостью. Это не проблема.

Местный пляж мы нашли минут через десять. Между прочим, какой-то небольшой отрезок пути шёл вдоль довольно старого кирпичного забора, по верху которого местами ещё сохранилась колючая проволока. Похоже, действительно здесь когда-то стояла воинская часть или было что-то другое военное. Правда, въездные ворота с пропускным пунктом нам не встретились.

Пляж, на удивление для такого маленького посёлка, был чистым и даже имел кое-какую инфраструктуру. Река была шириной метров в сорок-пятьдесят. Пляж желтел полосой чистого песка, прерывающейся с обеих сторон покрытым травой берегом. Поскольку пляжем принято считать зачастую именно покрытый песком берег с хорошим подходом к воде, то посёлку в этом смысле повезло. Около ста метров покрытого песочком берега тихой реки — красота! Действительно чисто. Оглядевшись, я не заметил ни одной посторонней бумажки, пустой бутылки или банки. В любом большом городе этого добра на пляжах с избытком, а тут ничего.

Слева от пляжа, уже на травянистом берегу, обнаружилось оборудованное, обложенное булыжниками кострище. Рядом с ним вкопанный в землю довольно большой мангал из поржавевших железных листов. Ещё там имелись вкопанные в землю стол со скамейками, сколоченные из толстых досок и покрашенные зелёной краской. Там же обнаружилась наполовину вкопанная в землю металлическая бочка, в которой сжигали весь мусор. Примерно в середине пляжа стоял столб с фанерным щитом, на котором были написаны нехитрые правила поведения у воды. Там же висел на гвозде, прихваченный бантиком верёвочкой самодельный спасательный круг, вырезанный из целого куска пенопласта и покрашенный красной краской. Про это Павлик мне не говорил. Может, это нововведение местной администрации в этом году. Что ж, можно только похвалить местную администрацию за заботу о купальщиках, в первую очередь, конечно, детях.

Дальше, за пределами пляжа, по берегам заросли ивовых кустов. Течение, видимо, было слабым, потому что в обоих концах пляжа по воде плавали широкие «лопухи» водяных лилий и торчали жёлтые цветы на толстых стеблях. У самого берега в воде резвилась рыбья мелочь, прекрасно видимая на мелководье на фоне песчаного дна. Примерно такой же пляж, лишь немногим поменьше, просматривался напротив на другом берегу реки. Место мне понравилось.

По раннему времени пляж был пуст. В принципе, иного я не ожидал. Нам не потребовалось много времени, чтобы раздеться и залезть в воду. Лишь Матвейка немного задержался на берегу, озираясь по сторонам и взявшись пальчиками за резинку белых трусиков. Когда же папа поторопил его, он мгновенно освободился от последней одежонки и бегом рванул в воду, подняв тучу брызг.

Я сплавал до другого берега и обратно, проверяя свои силы, и с сожалением вынужден был констатировать, что даже на такой короткой дистанции около сотни метров уже выдыхаюсь. Что ж, всему своё время, когда-то и километр проплыть было лишь разминкой… Потом присоединился к отцу с сыном. Оказалось, что Матвей почти не умеет плавать. Нет, какое-то расстояние он мог проплыть самым простым стилем, именуемым «по-собачьи», но по-настоящему плавать не умел. Я не стал вдаваться в подробности, почему у него ещё нет этого нужного умения — бывает по-всякому, сам я научился плавать тоже в уже достаточно большом возрасте, около двенадцати лет. Поэтому предложил отцу и сыну свою помощь.

Матвейка с энтузиазмом согласился, и мы с отцом по очереди поддерживали его под живот, пока он поднимал тучи брызг руками и ногами в желании научиться плавать прямо сейчас. Когда мальчишка подустал, я показал ему, как лежать на воде и отдыхать. Это он освоил почти сразу. Я даже убрал руки из-под его спины, когда он, расслабившись, лежал на воде. Он не тонул и удивился и обрадовался, когда я сказал, что не держу его совсем. Впрочем, плавать на животе у него тоже начало понемногу получаться, просто надо больше времени для занятий, и тогда он вполне сможет составить конкуренцию сверстникам, или, по крайней мере, будет на неплохом уровне.

Выбрались на берег когда застучали зубы. Матвей даже не добрался до расстеленного на песке покрывала, рухнул на нагретый солнцем песок и блаженно зажмурился от теплоты. Мгновенно налипший к мокрому телу песок перекрасил мальчишку из белого в жёлто-серый цвет.

— Волосы в песке не изваляй, потом его вымыть из волос будет трудно, — предупредил его папа.

Мы с Гордеем Максимовичем устроились на покрывале рядом.

— Видишь пляж на том берегу? — спросил я мальчика, когда тот перестал дрожать и сел на песке.

— Это куда вы плавали?

— Да. Я вот сижу и думаю, не этот ли пляж показывал Элик Павлику, когда доказывал ему, что наши миры рядом? Представь, что мы вот на этом берегу купаемся, а мальчики и девочки эльфов купаются прямо сейчас на том берегу, просто мы их не видим.

— А они нас видят?

— Не знаю. Может быть видят.

— Там и девочки тоже?

— Может, девочки тоже есть.

— Значит, они видят меня голым!? — мальчишка заоглядывался, ища свои трусики.

Мы с его папой рассмеялись, уж больно смешно засуетился Матвейка.

— Не надо, не ищи, — остановил мальчишку отец. — Эльфы не носят плавки и купальники, когда купаются. Так что ничего нового для них в твоём виде не будет. Я сам точно так же купался всё своё детство, и, думаю, ты легко привыкнешь к купанию без одежды. Если, конечно, получишь крылья.

Матвейка некоторое время сидел задумавшись и поглядывая на противоположный берег реки, потом повернулся к нам и, улыбнувшись, сказал:

— Я никого на том берегу не вижу, даже если там кто-то есть, то они не здесь, а там. Это значит, что их здесь нет. Никого на той стороне нет. Ведь если я не вижу, значит это так и есть, и никого там нет. А если никого там нет, то чего мне стесняться? Это же просто глупо, правда?

Мы кивнули, переглянувшись, а он встал и прошёлся вдоль берега, демонстрируя свою смелость. А я, глядя на него, подумал, что стесняться ему совершенно нечего — скроен парнишка ладно и пропорционально, можно сказать — идеальная фигура! Грех такой фигуры стесняться, а с крыльями будет вообще мальчишка из сказки!

Достали нехитрые продукты, оставшиеся от вчерашнего ужина и сегодняшнего завтрака. Так, мелочь разная в виде варёных яиц, огурцов с помидорами, бутылки воды. После купания всегда хочется есть, особенно мальчишкам. Позвали Матвея, он с аппетитом умял пару яиц и помидорину, после чего занялся каким-то строительством из песка. Мы с его отцом тоже подкрепились, ведя негромкий разговор на животрепещущую в данный момент тему: как мальчишка воспринял откровения отца и в каком настрое находится в настоящее время. Оба мы удивлялись, что Матвей играет очень спокойно и даже когда после купания я намекал на пляж на противоположном берегу, единственное, что его как-то задело, что на той стороне могут быть девочки, которые увидят его без одежды. Во всем остальном это был обычный мальчишка и никак не скажешь, что в ближайшее время его ждёт что-то грандиозное и даже опасное.

Наблюдая, как он играет, поймал себя на мысли, что, похоже, точно таким, не задумывающимся далеко вперёд, был когда-то сам. Детство и юность полны оптимизма и веры, что всё обязательно будет хорошо. Даже если завтра тебя ожидает что-то не совсем приятное и даже страшное, то волноваться по этим поводам прямо сейчас не обязательно и даже вовсе не стоит. Это же будет завтра, а до завтра ещё так далеко! Вероятно, именно с тех пор в голове угнездился и живёт, сопровождает меня всю мою жизнь, простой до безобразия принцип: проблемы надо решать по мере их появления! Если сегодня проблемы ещё нет, то и постоянно думать о ней нет смысла. Появится — решим!

Вот и сейчас, глядя на Матвейку, в голове моей зазвучала, словно возникшая по заказу весёлая песенка из виденного в детстве фильма, как нельзя очень даже подходящая для нашей ситуации.

Кто бы что ни говорил там — выход есть наверняка

Из любого лабиринта, из любого тупика.

Есть неведомая сила, чтобы нам, беде назло,

Всё прощалось и сходило, и давалось, и везло!

Автор стихов к песне, наверное, был сам из таких мальчишек, о которых говорилось в ней. Ещё никто и никогда не давал НАСТОЯЩИМ МАЛЬЧИШКАМ более точной и подробной характеристики, чем слова этой песни! Не конкретному ребёнку, а именно тому племени мальчишек, у которых приключения встречаются на каждом шагу, а реальность всенепременно пересекается с фантастикой, да ещё и не один раз и не в одном месте. Самая прямая характеристика, конечно, в задорном припеве:

Растяпы мы, конечно, и разини мы,

И нам любая кажется беда

Невероятной и неотразимою,

Но как-то всё обходится всегда!

Весёлая мелодия песенки не завершилась на одном куплете. Сам удивляюсь, откуда в голове возникали услышанные когда-то очень давно, ещё в далёком детстве, слова, которые сами напрашивались на язык. Наверное, правильно говорят учёные, что абсолютно всё услышанное и увиденное нами в жизни сохраняется где-то глубоко в мозгу, в его своеобразных ячейках памяти. И мозг наш выдает эту сохранённую им информацию в нужный для нас момент времени. По-другому просто не объяснить этот феномен.

Вот и сейчас, будто добавляя сомнений, в голове и, само собой, на языке вертелось продолжение песенки:

Лишь одно меня пугает, лишь одно мешает спать:

Вдруг, да то, что помогает, перестанет помогать?

Вот вдруг нами силе этой заниматься надоест,

Вдруг она заклинит где-то и откажет наотрез?

Но уже в следующем куплете всё мальчишечье сознание с возмущением отвергает все эти вполне разумные опасения:

Кто бы что ни говорил там, выход есть у нас пока

Из любого лабиринта, из любого тупика!

Ну и пусть заклинит где-то, ну и пусть откажет чуть,

Мы-то знаем, что и это обойдётся как-нибудь!

Растяпы мы, конечно, и разини мы.

И нам любая кажется беда,

Невероятной и неотразимою,

Но как-то всё обходится всегда!

Увлёкшись, я сам не заметил, как последний куплет и припев промурлыкал голосом. Хоть и негромко было, но папа Матвея услышал и с удивлением посмотрел на меня:

— Вы о чём это?

— Да вот вспомнилась, глядя на Матвейку, одна детская песенка, очень даже подходящая к нашей ситуации. Перед нами лабиринт или очередной тупик, из которого, как кажется взрослым, нет выхода. Но это кажется нам с вами и поэтому мы боимся завтрашнего дня. Опасаемся вот за этого шпингалета, строящего сейчас что-то из песка и в ус не дующего. Видите, он совершенно спокоен и даже, кажется, совсем не волнуется. Вот и песенка как раз о таких ребятах, уверенных, что всегда найдётся выход. Даже если его не видно, то он непременно появится — поможет неведомая взрослым сила, которая помогает только мальчишкам! Ну и девчонкам, наверное, тоже! Мне думается, что я даже знаю природу этой неведомой силы.

— Интересно! И что же это такое?

— Можете не верить, но, мне кажется, природа этой неведомой силы, помогающей мальчишкам выкручиваться из почти любой ситуации, это вера в могучую силу своего воображения! И не надо недоверчиво улыбаться. Сила детского, то есть — мальчишеского воображения, может творить чудеса не хуже любого волшебника! Надо лишь верить в них и ничего другого!

— В моём родном мире каждый может творить чудеса, правда, в меру своих умений. Этому детей учат с самого раннего возраста.

— Да, я слышал об этом и даже написал в книжке, если вы подзабыли. Слышал и о шкундибарах, которые являются следствием ошибок колдовства. Но это в вашем мире. В нашем всё несколько по-другому устроено. Да вы сами всё хорошо знаете. У вас, кстати, в детстве получались шкундибары? Я чисто из любопытства спрашиваю.

— Хм… у эльфов не принято хвастаться шкундибарами. Сами понимаете, ошибками не хвастают, на них учатся, — смутился отец Матвея.

— Да ладно! Я не эльф, вы, насколько нам с вами известно, сами отказались от мира эльфов, так что никаких законов НЕ НАШЕГО мира мы не нарушаем. Вообще-то и так понятно, что шкундибары у вас получались — невозможно чему-то научиться, не сделав ни одной ошибки. Просто интересно — много?

— Случались… иногда. Вы правы — без этого не научишься. Но ни один не убежал — я заклинание нейтрализации шкундибаров изучил самым первым и только потом приступил к другим… экспериментам. Правда, когда вместо того, что собирался сотворить, получался шкундибар — экстрим выходил, что надо!

Гордей Максимович даже вспомнил один из своих «опытов», когда ему пришлось запрыгнуть от пятилапого (!) шкундибара на подоконник. Пятая лапа явно мешала зверюге и тормозила его — совсем как пятое колесо в телеге. Мы сдержанно посмеялись. Матвейка, услышав наш смех, недоумённо обернулся, пожал плечами и вернулся к своему занятию.

— Послушайте, если мальчик станет эльфом, то ему придётся тоже учить магию. Вы не забыли заклинание нейтрализации шкундибаров? Вам надо будет его подстраховывать, ведь Матвею придётся проходить ускоренное обучение этому делу, его же никто не учил с рождения, как других эльфов.

— Десять шкундибаров в одном флаконе! — воскликнул, вдруг, папа мальчика, словно только о чём-то догадался. — Об этом я даже не подумал! А ведь это проблема! Заклинание я помню, но использовать его не могу. При переходе в этот мир насовсем, как перешёл я, на эльфа накладывается особое заклятие — своего рода страховка от случайного использования магии в чужом мире. В мире людей я не могу пользоваться магией и, соответственно, заклинание против шкундибаров срабатывать тоже не будет!

— Ого! Это, действительно, проблема! Какой может быть выход?

— Пока не знаю… Надо будет как-то выходить на… самого короля или кого-то из правительства. У них, наверное, есть подобные прецеденты за сотни или даже тысячи прошедших лет. Буду просить снять с меня это заклинание — веская причина вон, в песочке играет.

Разговоры разговорами, но проблема на самом деле серьёзная и её в любом случае как-то придётся решать. Я не знаю законов мира эльфов, но хочется думать, что интересы ребёнка там превалируют над всеми остальными законами, то есть законы стоят на страже интересов ребенка, а не на сохранении клятвы, как в случае с отцом Матвея.

Гордей Максимович подошёл к сыну и опустился рядом с ним на колени. Мне не было слышно, о чём они заговорили. Собрав в освободившийся пакет оставшийся после перекуса мусор, понёс его в бочку на краю пляжа. Взглянув на солнце, прикинул, что прошло довольно долгое время, как мы тут устроились. Пожалуй, стоит ещё раз окунуться и собираться обратно в поселковый магазин, он, вероятно, уже открылся.

Прежде, чем вернуться на пляж, решил поближе осмотреть место для шашлыка и стол со скамейками. Врытая в землю «мебель» вид имела весьма внушительный. Столешница сработана из толстых, сантиметров в пять толщиной, досок. Но поверхность стола оказалась идеально ровной, доски подогнаны друг к другу профессионалом высокого класса! Сама столешница по всей длине и ширине украшена незатейливой, но красивой резьбой. То же и с врытыми скамейками. Кто-то хорошо потрудился на радость отдыхающим, ну и себе в удовольствие, конечно. Без удовольствия такое не сделаешь. Наверное, кто-то из жителей посёлка постарался.

Не успел я отойти от места для шашлыков на пять шагов, как за спиной раздалось негромкое хлопанье крыльев, больших, судя по звуку, и в спину мне ласково толкнулись лёгкие воздушные толчки, похожие на воздушные волны, создаваемые веером или опахалом. И тут же за спиной раздался радостный голос:

— Дядя Витя, это, правда, вы?!

5. Встреча

— Дядя Витя, это, правда, вы?!

Не узнать этот голос было невозможно! Сколько дней я внимательно слушал его и основательно изучил. К его обладателю мы проделали долгий путь и собирались узнать его точное местонахождение у продавцов местного магазинчика. Я надеялся, что, возможно, он с приятелями появится на пляже, но вероятность этого была настолько мала, что сейчас, услышав за спиной его голос, даже вздрогнул от неожиданности. Честно сказать — не только от этого вздрогнул. Секунду назад я осмотрелся вокруг и не заметил ни малейших признаков кого-то, кроме нас троих на этом пляже.

Обернувшись, увидел стоящего около врытого в землю стола мальчишку с улыбкой до ушей. Конечно, это был Павлик! Он ещё не успел спрятать крылья, и я впервые видел его крылатым. Впрочем, длилось это всего секунду-другую, крылья исчезли прямо на глазах — просто втянулись Павлику в спину и все дела! Ещё через секунду он с разбега прыгнул на меня, обхватив руками и ногами.

— Как вы здесь оказались, дядя Витя? Уж кого, но вас я никак не ожидал увидеть! Могли бы позвонить, я бы вас встретил!

— Здравствуй, Павлик! Рад тебя видеть! Позвонить тебе, сам понимаешь, я никак не мог, ведь здесь не ловит сотовая связь, а вдобавок к этому я не знаю твоего номера, ведь ты звонил мне с чужого телефона.

— Ой, правда! А я и не подумал!

Опустив мальчишку на землю, оглядел его с ног до головы. Кроме золотистого загара и трикотажных голубеньких трусиков, похожих на плавки, на Павлике ничего не было. Растрёпанные волосы прикрывали уши. Я не удержался и приоткрыл его левое ушко — оно было остреньким! Павлик улыбнулся и сказал, что здесь он почти никогда не убирает уши эльфа, потому что тёте Лизе они очень нравятся.

— Павлик, ты-то как здесь оказался? Полагаю, пришёл, то есть прилетел искупаться? Я угадал?

— Да!

— Ну, значит, сейчас ты здесь не один. Просто твои друзья меня пока ещё не знают и поэтому стесняются. Они же где-то здесь рядом, я угадал? Кто с тобой сейчас? Элик? Рэмка? Или уже обзавёлся новыми крылатыми приятелями? Может, они всё-таки появятся, я вроде бы, уже не совсем посторонний для них человек.

— Обзавёлся, конечно, но не здесь, — рассмеялся мальчишка. — Здесь только старые друзья, а новые там, в мире эльфов.

Я слушал его голос и удивлялся: возможно, в связи с переходом мальчика в состояние эльфа его организм тоже как-то меняется, ну, как ушки и глаза. Голос Павлика тоже изменился. Разрази меня гром, сожги молния или слопай кашалот, но в голосе мальчишки теперь ясно звенят серебряные колокольчики! Особенно, когда он смеётся! Ну, может и не серебряные, а те самые полевые колокольчики, музыку которых способен услышать далеко не каждый. А я вот слышу!

Я обернулся в сторону пляжа, где папа и сын что-то строили на песке, представляя их удивление нашей встречей с Павликом, но они даже не смотрели в нашу сторону и продолжали заниматься своим делом. Что такое? Не услышать нас на таком расстоянии было невозможно! Ни Павлик, ни я не стремились говорить шёпотом. Да и не увидеть ниоткуда возникшего мальчика даже краем глаза было невозможно. Наверное, у меня был такой обалделый вид, что Павлик снова рассмеялся своими колокольчиками.

— Они нас не видят и не слышат, — пояснил он. — То есть, вас они, конечно, видят, но не слышат.

— Почему? — спросил я и сам тут же понял, что задаю глупый вопрос.

— Я же, всё-таки, эльф, хоть и не так давно им стал. А эльфы владеют магией — вот я тоже учусь этому делу, и кое-что у меня получается!

— Ну, я же не знал! Ты почти ничего про это в прошлый раз не говорил. Хотя, нет, говорил, конечно, но совсем мало и без подробностей. Но если сейчас нас, то есть тебя, им не видно, представляю, что могут подумать они на мои непонятные движения: например, на меня запрыгнул кто-то невидимый и я держал его на руках, потом другие непонятные движения, как сейчас. Для них я, видимо, чуточку тронулся.

Маленький провокатор представил и чуть не согнулся пополам от смеха. В отличие от него, я так не веселился.

— Послушай, Паша, раз нас, то есть вас, не видно, может твои друзья покажутся мне? Ты же знаешь, что я желал этой встречи с самого начала нашего знакомства, и мне кажется, что я заслужил от мира эльфов хоть какого-то признания, хотя бы в части того, чтобы они не скрывались от меня.

— Конечно заслужили! И Его Величество король эльфов издал соответствующее распоряжение. Для вас теперь кое-что в мире эльфов стало доступным. Не всё, но кое-что.

— Так я могу видеть тебя и других эльфов с крыльями?

— Это я специально уточнил у папы Элика, и, знаете ли… — Паша притворно вздохнул с безнадёжным видом, потом закончил, напустив на свою мордашку скорбное выражение: — … он… разрешил!

— Ах ты, маленький интриган! Вот оторву сейчас твои уши и оставлю их себе на память! Я уж подумал, что не разрешили. Но в чём тогда дело?

— Какой вы нетерпеливый, дядя Витя! Всему своё время. Я, вот, пока не научился тем фокусам, которые разблокируют в головах людей специальные центры.

— Это как стала всё видеть тётя Лиза?

— Да, те самые. Моего умения и силы на это пока не хватает. Это могут сделать Элик или Рэмка. Но здесь же посторонние, — Павлик мотнул головой в сторону пляжа, — поэтому придётся немного подождать, но вы всё получите, что разрешил король, не сомневайтесь.

— Проблема в моих спутниках, с кем я сюда приехал?

— Конечно! Они же посторонние, а им показываться мы не имеем права — таков закон!

— Если проблема только в этом, то можешь успокоиться — ваше появление перед ними даже с крыльями никак не нарушит законов и запретов мира эльфов. Они как раз были главной причиной, что мы срочно приехали сюда. Дело в том, что они оба не совсем люди — они тоже эльфы. Зови сюда других, всё сейчас скажу сразу всем.

Я предполагал, что меня слышит не только Павлик, поэтому не удивился, когда в трёх шагах от меня прямо в воздухе проявился ещё один крылатый мальчишка: рыжий и конопатый, с таким же золотистым загаром и тоже в одних трусиках. Мальчишка приземлился, махнул пару раз крыльями и спрятал их. Ещё бы я не узнал его, когда выписывал его портрет в книжке с огромным удовольствием — передо мной стоял Рэмка!

— Здравствуйте! — Рэмка, чуточку смущаясь, протянул мне руку.

— Здравствуй, Рэм! — я осторожно пожал протянутую ладошку, получив в ответ вполне сильное рукопожатие. Не мужское, конечно, но и не детсадовское. — А где Элик?

— Его Высочество принц Элфиногор сейчас дома. Его папа-король в этом году решил больше приобщать сына к государственным делам, — вполне серьёзно заявил Рэмка. — Но он часто прилетает к нам. Вы сказали, что эти люди тоже эльфы?

— Да, и в то же время, вероятно, не совсем.

— Как это? — удивился Рэмка.

— И я не понял, — сказал Павлик.

— Понимаете, ребята, взрослый, его в нашем мире зовут Гордеем Максимовичем, эльф, который в детстве не смог шагнуть с высоты и получить крылья.

— Почему? Испугался?

— Я думаю, он сам вам расскажет свою историю, ведь я могу пересказать что-то не совсем правильно. А мальчик, его имя Матвей, прямой носитель гена эльфа, полученный от отца. Он такой же, каким был ты, Павлик, в прошлом году. И он тоже видит летучие сны, а день летнего солнцестояния уже совсем рядом. Его папа прочитал книжку про вас и пришёл ко мне со своей проблемой.

— Как же он вас нашёл? — удивился Павлик.

— Ой, забыл сказать: пару недель назад они купили квартиру в моём подъезде, так что, Павлик, в нашем доме будет уже два эльфа, если, конечно, Матвей воспользуется своим шансом. Конечно, я с ним познакомился. В последние дни были дожди, и я дал ему книжку почитать. Правда, папа прочитал её раньше него и пришёл ко мне. В результате — мы поспешили сюда, на встречу с вами, ребята.

— Кто вам сказал, что этот мужчина эльф?

— Он сам мне сказал это и поведал свою историю и причины перехода в мир людей. Но он не хочет лишать сына шанса получить крылья. Ты же можешь проникать в сны, тебе стоит заняться этим мальчиком.

— В каком смысле заняться? — Рэмка нахмурился, разглядывая копавшегося в песке Матвея. — Даже если всё так, как вы говорите, и этот мальчик наполовину эльф, я не могу сам решать, помогать ему или нет. К тому же уже нет времени на подготовку!

— Но у Павлика было ещё меньше времени, и ты помог ему! — возразил я.

— Да, ты просто разбудил меня, и мы пошли прыгать с твоего дуба! — поддержал меня Павлик. — Ты убедил меня поверить, и я поверил, и шагнул, и теперь у меня есть крылья! Спасибо тебе!

— Ты — совсем другая ситуация! Ты был мессиром, а не простым мальчиком — это большая разница. К тому же тебя почти подготовил принц, мне оставалась совсем малая часть работы.

— Малая, но самая главная! — с жаром продолжил Павлик. — Без тебя рядом я ни за что не шагнул бы с высоты!

— Надо ещё учитывать, что папа хоть немного уже просветил сына, что тому предстоит сделать, — как весомый аргумент, вставил я.

Рэмка на эти слова только недовольно повёл плечом и кольнул меня хмурым взглядом. Судя по его напряжённому лицу, он о чём-то усиленно думал, искал какой-то вариант решения возникшей проблемы.

— Надо всё основательно проверить и получить разрешение, но проверять может только взрослый с определёнными магическими умениями. Надо срочно сообщить принцу, а он скажет королю, и дело завертится! — решил, наконец, Рэмка.

— Тогда стоит поспешить, — с готовностью подхватился Павлик. — По какому плану будем действовать?

— Выходим на контакт, а потом ясно будет! Посмотрим, какой бывший эльф этот папа и какие перспективы у сына. Проявляемся и начинаем выяснять, что нам интересно!

— И как мы это будем делать? — по виду Павлика я понял, что он не совсем понимает, что делать конкретно ему самому.

— Выходим, знакомимся, а там… там видно будет… Да чего я тебе говорю — ты сам уже немало умеешь. Только осторожно сканируй.

Было такое впечатление, что мальчишки уже собрались как-то действовать, совершенно забыв про меня. Поэтому я поспешил напомнить:

— Эй, братцы, а кто обещал мне подправить голову, чтобы я всё видел вашими глазами и слышал вашими ушами? Сами сказали, что король разрешил!

Оба сорванца прямо покатились от смеха, что меня несколько напрягло — теперь уже я не понял причину их веселья.

— Вы скажете тоже, дядя Витя: «подправить голову»! Это почти как просьба подправить мозги! Мы же не психиатры какие-то, и не психологи, чтобы в мозгах ковыряться!

Они ещё и издеваются, засранцы! Я подумал, может, стоит сделать вид, что обиделся? А то ведь такими темпами эта крылатая братва на шею сядет! Но не успел.

— Не обижайтесь, дядя Витя, — сказал Павлик. — Просто вы так смешно сказали про голову, что невозможно было не засмеяться. На самом деле это не копание в мозгах, а некоторое воздействие на центры зрительного, слухового и прочих осязаний. Точнее говоря — более тонкая настройка ответственных за органы чувств нервных центров.

— Ну извините, мне до вас ни один эльф это не объяснял, — всё-таки проворчал я для сохранения лица.

— Только делать эту настройку надо в более спокойной обстановке. Потерпите ещё немного — дома получите всё, что вам разрешено.

— Дома это…?

— У тёти Лизы, конечно! Мы с Рэмкой там живём, и вы туда ехали, насколько я понимаю!

Я вздохнул и кивнул, соглашаясь. А что мне оставалось? Сейчас я был полностью в руках этих двух личностей, если хотел получить дополнительные возможности и хоть чуточку проникнуть в настоящий мир эльфов. Но зато и у меня нашлось, чем озадачить эту парочку.

— Вы собираетесь вот так просто вдруг тут проявиться, что ли? Кстати, вы всегда по улицам посёлка бегаете в таком вот виде? В смысле — в одних трусиках? Неужели тут так принято?

— Нет, конечно! Мы просто прилетели искупаться, и для этого лишняя одежда не нужна. Мы вообще купаемся без одежды. Когда мы летаем, нас никто не видит. Вы же не видели, как мы подлетели. Обычно нас тётя Лиза за ворота в одних трусах не пускает, говорит, что это неприлично. Дома, говорит, во дворе или в саду можете хоть целый день голышом бегать, а за ворота только прилично одетыми выходить! Ну, когда мы гулять идём, как люди. Иначе от неё и влететь может!

— Правильная женщина тётя Лиза! Так с вами и надо, иначе вырастите полными анархистами!

— Анархисты — это кто? — тут же задал вопрос Павлик, а Рэмка вопросительно посмотрел на меня.

— Э-э… — пришлось теперь мне смутиться, — это такие люди, не соблюдающие никаких законов и правил. Но я не об этом. Мне кажется, что вам сейчас следует вернуться на дорогу, там стать видимыми и спокойно подойти сюда. Пока не надо таких фокусов вроде неожиданных появлений ниоткуда. Не будем пугать мальчика и папу, им и без того сейчас не по себе, хоть и стараются не подавать виду.

— Да, так будет правильно, — кивнул Рэмка.

— Значит, вы где-то там за кустами «проявляетесь», идёте к пляжу, а я как будто вас только увидел и обращу на вас их внимание. Ну а дальше уже как получится. Только не надо сразу наседать на мальчика, чтобы не испугать. Постепенно, как бы в игре или разговоре дойти до главной темы. Они нас точно сейчас не видят и не слышат?

— Не обижайте меня, дядя Витя! Отвод глаз — это одно из тех заклинаний, которые у меня хорошо получаются, — Павлик состроил обиженную мордашку. — На самом деле они не только нас не видят и не слышат, но и вас тоже не видят.

— Правда? — не поверил я.

— Подтверждаю, — кивнул Рэмка. — Я проверил — вас не видно со стороны. Ну и я сам, всё-таки, учу Павлика магии и отвечаю за него. Мы сейчас улетим, а вы сделайте вид, что куда-то отходили и сейчас вернулись.

— Куда я отходил? — не сразу понял я.

— Например, в кустики, — хихикнул Павлик, заставив меня слегка покраснеть и обозвать себя, не вслух конечно, тупым старым идиотом, до которого доходит, как до жирафа только на третьи сутки.

Мальчишки, от меня не скрываясь, расправили свои крылья и, взлетев над землёй, растворились бесследно. Сразу на меня навалились природные звуки, которые до этого момента я совсем не замечал, видимо это побочный результат применённого недавно заклинания отвода глаз. К слову сказать, цвет крыльев Рэмки мне понравился: небесно-голубые в верхней части они плавно переходили в более тёмный голубой цвет в нижней части и заканчивались сочным оранжевым цветом в самом низу. Насколько мне помнилось описание цвета крыльев Рэма, какое давал Павлик весной, было совершенно другое. Видимо Рэмка поменял цвет крыльев недавно и на это, несомненно, была веская причина. Хотя можно даже предположить — он теперь тоже личность знаменитая, награждённый наплечным знаком отличия и смена цвета крыльев наверняка связана и этим.

Я подошёл к отцу с сыном и опустился на песок рядом с ними. Оба усиленно делали беспечный вид, словно их сейчас не волновало ничего, кроме песочного замка, строительство которого, как видно, не особо задалось.

— Предлагаю искупаться ещё разок и собираться. Магазин, наверное, уже открыли, — сказал я, будто у меня не было уже встречи и договорённости с ребятами.

— Да, наверное, — кивнул Гордей Максимович. — Ты как, Матик, искупаешься ещё, или не хочешь?

— Искупаюсь, конечно! Я же весь в песке — смыть надо.

Поднявшись на ноги, я оглянулся на дорогу и увидел идущих в нашу сторогу Павлика и Рэма. Теперь следовало удивиться и показать на них Матвею с папой, что я и сделал, сыграв роль, надеюсь, не фальшиво.

— Минутку! Похоже, нам повезло и можно не спешить собираться! Кажется, я вижу того, кого мы собираемся искать! Вот это удача! Смотрите, кто идёт!

Гордей Михайлович встал рядом и спросил:

— Это тот мальчик? Павлик? Который из них?

— Светленький. А второй, судя по рыжему цвету волос, может быть Рэмкой. Я с ним не знаком, только по телефону голос слышал.

С удивлением почувствовал, как меня крепко схватил за руку Матвейка, протиснувшийся между мной и отцом.

— Они эльфы? — услышал я шёпот мальчика. — А где у них крылья? Вы говорили, что у них есть крылья!

— Насколько мне известно, им нельзя показывать незнакомым людям, кто они на самом деле. Правда, Гордей Максимович?

— Да, есть такой закон. Среди людей эльфы должны не отличаться от них ничем. Они не могут нам сразу открыться, Матик. Надо сначала заслужить их доверие.

— Почему так?

— Сам подумай: ты много видишь на улицах или в твоей школе мальчиков и девочек с крыльями?

— Понял… Жалко… Но они же всё равно отличаются: глаза больше, чем у обычных ребят, и загар такой необычный!

— У тебя тоже глаза больше, чем у обычных мальчиков, ну а загар — дело наживное, хоть, конечно, цвет несколько необычный. Но, согласись, красивый!

Весь этот обмен происходил шёпотом, а мальчики, тем временем, приблизились к нам уже близко.

— Дядя Витя? В самом деле это вы? — Павлик картинно удивился, словно только что узнал меня. — Как вы здесь оказались?

Оставшиеся метры между нами Павлик пробежал и сходу обнял, правда, на этот раз, не запрыгнув на меня, как недавно. Рэмка, как полагается приличному воспитанному мальчику, остановился шагах в пяти от нас. Молодец, так и полагается вести себя с незнакомцами. Я наклонился и, сделав вид, что поцеловал Павлика в щёку, прошептал, чтобы он представил Рэма.

— Дядя Витя, это мой друг Рэм. Можно просто Рэмка! Рэм, это дядя Витя, я тебе рассказывал…

Рэмка подошёл и протянул мне руку:

— Здравствуйте, Виктор Владимирович! Я — Рэм! Очень рад познакомиться!

— Здравствуй, Рэм! Павлик о тебе очень много говорил. Мне тоже приятно, наконец, познакомиться с тобой! Надеюсь, мы подружимся!

Не оставляя времени даже на секундные паузы, я продолжил:

— Мальчики, познакомьтесь: это Матвейка, а это его папа Гордей Максимович! Мы, вообще-то, приехали специально к вам, потому, что кроме вас нам никто не может помочь. Точнее сказать — Гордею Максимовичу и Матвею, ну, или если ещё точнее — помощь нужна Матвею.

— Нужна наша помощь? Но какая?

— Думаю, папа Матвея вам сейчас всё скажет, только вот времени у нас остаётся совсем немного.

— Да в чём проблема-то? — спросил, будто не знает, Павлик.

— Понимаешь, у Матика, то есть Матвея, проблема такая же, какая была у тебя в прошлом году. Как это сказать-то так, чтобы сразу понятно стало…

Я сделал паузу, как будто раздумывал, но тут, неожиданно, раздался голос Матика, хотя я рассчитывал, что инициативу перехватит его папа.

— Я — эльф, — сказал Матик и тут же, смутившись, поправился: — Ну, почти эльф, и я хочу получить крылья! Правда, я узнал, кто я на самом деле, только вчера, поэтому ещё до конца во всё это не поверил, но папа говорит…

Совсем неожиданно голос мальчика задрожал, и он… расплакался… Господи! Да непонятно, как этот мальчишка все последние часы вообще выдерживал свалившееся на него знание? Точнее, не знание, а такую невероятную информацию! Теперь-то я понял это напускное спокойствие мальчика на пляже, якобы занятого песчаным замком, а он всё это время был в огромном, величайшем нервном напряжении, и в ожидании неизвестности! А мы, два взрослых дуралея, думали… Впрочем, уже неважно, что мы думали.

Матик не договорил до конца, что хотел сказать. Всхлипывая и глотая слёзы, он ткнулся сначала в живот отца, потом отстранился, отбежал на несколько шагов и опустился на песок, закрыв лицо ладошками. Плечи затряслись от беззвучного плача.

— Матик, сынок, — Гордей Максимович дёрнулся, было, к сыну, но его схватил за руку и остановил Рэмка.

Обойдя мужчину, Рэмка подошёл к Матику, сел рядом и обнял рукой за плечи, склонился к нему и что-то тихо заговорил. Не знаю, как другие, но я ничего не слышал. Плечи Матика ещё какое-то время вздрагивали, но всё реже и реже, а Рэмка что-то продолжал говорить или шептать ему на ухо.

Павлик в это время стоял рядом со мной. Видя, что я немножко нервничаю, дёрнул меня за руку и сказал почти шёпотом:

— Не мешайте, Рэм знает, что делать.