Бесплатный фрагмент - Байки старого мельника 2.0

Моей супруге Ольге Анатольевне, моему сыну Сергею, моей дочери Дарье с благодарностью за помощь в создании этой книги

Невыдуманные истории

И куда только не бросала судьба Александра Ралота! По каким только ухабистым жизненным дорогам ему не пришлось пройти и проехать! То он строит новую мельницу в «маленьком уютном городке с гулким именем Каттаткурган» в Узбекистане, то пробует необыкновенные сыры в Каталонии и с восхищением восклицает: «Я на вершине блаженства!», то преподаёт в Ташкенте спец. дисциплины каракалпакской группе студентов в ВУЗе… В любом уголке нашей необъятной земли, куда бы не ступала уверенная нога впечатлительного и добродушного прозаика, необыкновенно компанейского и открытого человека, рождаются волнующие душу «Байки старого мельника». Истории одна за другой заставляют читателя побывать с Александром на зимней «Рыбалке на реке Тола» в Монголии и улыбнуться, а на Южном Сахалине бросают в забавную ситуацию на «Гусиной охоте» и удивляют умению писателя доступно и необычайно интересно излагать свои мысли на бумаге.

Мастерски написанные рассказы члена Московской Областной Организации Союза писателей России Александра Ралота (Петренко) — это невыдуманные истории из его богатой биографии. Ценность их заключается в том, что каждый эпизод этих историй прочувствован его добрым и отзывчивым сердцем. А рассказы, основанные на исторических фактах, говорят о незаурядной эрудиции писателя.

И я уверена, что серия книг «Байки старого мельника» обязательно продолжится, ибо нет такой силы, которая бы заставила замечательного прозаика Александра Ралота закрыть на замок кладезь его памяти.

Елена Степура,

член МОО СП России,

член ЮР ТО «Серебро слов»

От автора

Не прошло ещё и года как увидела свет книга «Байки старого мельника», а друзья, знакомые и незнакомые читатели просят продолжить начатое. Неужто в твоей жизни, товарищ автор, ничего больше интересного не происходило? К сожалению, а скорее всего к счастью, происходило. Ой как много чего происходило. Чего греха таить, да и сейчас происходит. Однако в этой своей книге я решил не только предложить вам, дорогие мои читатели, истории в которых я был самым что ни есть непосредственным участником, но и предложить на ваш суд рассказы и эссе не вошедшие в мои ранее изданные книги.

Аму-Дарьинский вояж

Затерялась где-то в Средней Азии маленькая республика со странным именем Каракалпакия.

С юго-запада к ней вплотную подступает огромная пустыня Каракум, на северо-западе она граничит с плато Устьурт, а на северо-востоке, сами понимаете, уже её величество — пустыня Кызылкум. Есть там и река, и звать её Аму-Дарья. Не знаю как сейчас, но раньше она была вполне судоходная. Мало того, по ней проходила граница между Великим и могучим Советским Союзом и Республикой Афганистан.

В одно жаркое лето одна тысяча девятьсот восемьдесят…, впрочем это не важно. Короче занесло нас с товарищем в столицу этой самой Каракалпакии, в город Нукус. Работали мы там работали, и настало время покидать этот славный уголок, то есть убираться восвояси в четвёртый город союза — в Ташкент. Убираться из Нукуса можно двумя способами, а именно: на поезде через вышеупомянутые пустыни часов за 35—40 можно доехать или самолётом часа за полтора. Поскольку выбор средства передвижения напрашивался сам собой, то отправил я своего напарника — кстати звали его Акбор — в местное отделения единственной в то время авиакомпании с гордым названием «Аэрофлот».

Не было его долго, но под вечер Акбор таки появился. Радостный, сияющий как медный пряник.

— Выстоял! Купил, — устало произнёс он и протянул мне два заветных зелёных листка бумаги.

Сейчас мало кто помнит, но в те далёкие годы все авиабилеты по всей стране были почему-то зелёного цвета и кассирша ножницами вырезала напечатанную на них цифровую сетку, тем самым отмечая для покупателя, а в основном для его бухгалтерии, сколько десятков рублей и копеек данный гражданин за этот билет уплатил.

Взглянул я на эти билеты и обомлел. Кроме изрезанной сетки на них ничего более обозначено не было. Ни тебе номера рейса, и даты, и времени вылета, ни даже фамилии пассажира, впрочем последнее для жителей Каракалпакии особо значения не имело.

— Акбор! — с ужасом в голосе воскликнул я. — Как же мы полетим по этим билетам, кто же нас вообще на борт пустит?!

— Да запросто пустят, — успокоил меня товарищ. — Здесь люди добрые, отзывчивые, они билеты всем желающим продают. Не улетим по ним завтра, значит улетим послезавтра или через неделю. Зачем почтенных людей тревожить, бегать в кассу переоформлять. Нам главное — в самолёт попасть; в него, как в автобус, всех пускают, а уже потом билеты проверяют, просто чтобы были.

На следующее утро мы поняли, что ни сегодня, ни завтра и вообще никогда из этого самого Нукуса не улетим.

Самолёт брали штурмом, с баулами, орущими чадами и даже с мелким домашним скотом. Портить межнациональные отношения и вступать в боевые действия с численно превосходящим контингентом коренной национальности мы никак не хотели, а посему понурив головы поплелись из аэропорта куда глаза глядят.

С горя пошли на речку, охладить свой пыл и морально приготовить себя к длительному переезду в душном вагоне через эти самые пустыни. Понятное дело, что тогда о каком-либо кондиционере в вагонах ещё и слыхом никто не слыхивал.

И тут меня осенило. Можно сказать шандарахнуло по башке, я даже обомлел от посетившей меня наглой мысли. А что если пароходом? Искушённый читатель, прочтя эти строки тот час же покрутит пальцем у виска и будет абсолютно прав. Аму-Дарья через Ташкент не течёт. Все верно — не течёт, зато она течёт через закрытый город Термез. Почему закрытый? — потому что там есть мост, соединяющий две страны, и вообще руководству лучше знать почему этот город закрытый. У нас в то время не то что города, целые области были закрытые, например Сахалинская, о ней я вам как-нибудь в другой раз расскажу. Закрытость города заключалась в том, что въезд, влёт или вплыв в него был возможен только при наличии специального разрешения, каким-то там уполномоченным выдавшимся. Тем не менее, по той же схеме что и авиабилеты, нам билеты по маршруту Нукус-Термез на пароход имени какого-то партсъезда продали. Ни даты и времени отплытия, ни номера каюты, понятное дело, в билетах традиционно указано не было. Но главное было в другом, на пристани не было никакой очереди — то есть добираться пару суток до закрытого города Термеза желающих не наблюдалось. В своих командировочных удостоверениях мы наглым образом дописали ещё один город, на этот раз областного значения, и без всяких помех взошли на палубу не совсем белоснежного, но все же лайнера.

Красота. С одной стороны афганская пустыня, с другой стороны — наша. Услужливые стюарты в белых униформах, тьфу-ты черт размечтался, короче, ребята матросы приглашали нас в свой кубрик на чай и макароны по флотски, дружески хлопали по плечу, приговаривали:

— Суд у нас гуманный, не то, что раньше, за незаконное проникновение в закрытый город нынче много не дадут. Год-другой, не больше. Опять же, если повезёт, сидеть будете где-то под Ташкентом, почти дома.

Забыл сообщить тебе, мой читатель, что числился я тогда по Министерству Хлебопродуктов УзССР, которое имело в каждом областном центре, в том числе и в Термезе, своё собственное «Областное управление». Вот на помощь товарищей из этого ведомства я и рассчитывал.

Как и полагается по прибытию в главный город Сурхандарьинской области, бдительные пограничники нас, мягко скажем, задержали и препроводили, нет, не в кутузку, а в это самое «Областное управление». Тамошние товарищи наш статус подтвердили, правда без особого энтузиазма. И то правда: кому нужны незнамо как появившиеся люди из столичного Главка? Быстренько вручили нам кипу документов для передачи Министерскому начальству и милостиво попросили пограничников по возможности отправить нас первым рейсом в столицу республики Узбекистан. Так как переданные нам документы содержат материалы особой важности и должны как можно быстрее попасть куда-то наверх.

Аэропорт Термеза в те времена представлял собой лётное поле и небольшую будочку на краю его.

Ни очередей, ни давки, вообще никого. Под бдительным взором пограничников окошечко в будке отворилось и нам продали билеты на рейс Термез — Ташкент, как и в Нукусе, без даты вылета и номера рейса. Но коротать время в обществе двух бравых ребят из местной погранзаставы было много приятней, чем в жарком и душном Нукусском аэровокзале, да и самолёт прилетел как-то удивительно быстро.

Самое страшное ждало нас в родном министерстве. Нет, ни нагоняй от начальства — куда вы черти запропастились — это дело привычное. А удивленный взгляд нашей любимой бухгалтерши Анны Петровны.

— Я тридцать лет сижу здесь и командировочные документы принимаю, но ещё ни разу таких билетов не видывала. — она внимательно рассматривала серые клочки бумаги с большим якорем по центру. — Вас куда послали? В Каракалпакию, в Нукус, а там кругом пустыня, откуда вы там море взяли? Нет, вы как хотите, но я эти билеты никак принять не могу.

В купе с не возвращёнными нами авиа билетами по маршруту Нукус-Ташкент финансовые потери каждого из нас были весьма ощутимы. Зато путешествовали мы с Акбором с комфортом и без всякой толчеи.

Кабул-Ташкент-Москва

Судьбе так было угодно, что бы в начале 80-х годов прошлого века мне довелось трудится в Главном мукомольно-крупяном управлении Министерства хлебопродуктов УзССР. Да, да, не удивляйтесь, был такой Главк, да наверное и сейчас все ещё существует, куда же без него деваться. Но дело не в нем, а в макулатуре и командировке в столицу нашей великой Родины — город герой Москву.

Молодёжь наша нынешняя не знает, да и представить себе не может, что в те, самые «застойные» времена, руководители нашего государства вдруг озаботились сохранностью одного из богатств страны, а именно лесных массивов Советского Союза. А по сему был издан вердикт, согласно которому каждому сдавшему двадцать килограмм макулатуры полагается специальная марка, и, набрав нужное количество этих самых марок, счастливчик получал право приобрести одну из дефицитных книг, например, бессмертных Мушкетёров или произведения американского писателя Артура Хейли. Марки эти нужно было наклеивать не на почтовый конверт или на лист бумаги вырванный из школьной тетради, а исключительно на специальный квадратик.

Вот ради обладанием этого самого квадратика в моем родном районе под названием Кара-Су 1 и развернулись настоящие бои. Жаждущие доступа к иностранной литературе записывались с ночи, дежурили у пункта выдачи заветных квиточков и даже, вы не поверите, дрались друг с другом. Силой пытаясь пробиться к мировой литературе. Поскольку бог меня комплекцией не обидел, то в результате уличных боев счастливым обладателем серенького квадратика для наклейки марок стал и я. А затем, о счастье великое, смог приобрести первую из семи книг французского писателя Мориса Дрюона под общим названием «Проклятые короли».

Надеюсь вам не надо объяснять что я жаждал в то время больше всего? Правильно, как можно быстрее постичь все тайны парижского двора тех незапамятных времён.

Читал книжку тайком, на работе, прикрыв её кипой различных циркуляров и инструкций.

И тут как назло начальство велело незамедлительно явиться пред его грозные очи.

Лети, говорит, «голубь сизокрылый» в Москву, выбивай там фонды, а чтобы тебе не скучно было и дабы ты чего там не напутал ненароком, захвати с собой прораба с одной из субподрядных организаций.

Была в нашем министерстве структура под названием «Архивно-хозяйственный отдел» или по-простому АХО, в обязанности которого входило, кроме всего прочего, обеспечивать дефицитными авиабилетами сотрудников самого высокого ранга. Увы, я к этому рангу даже близко не подходил, а потому потопал своими ногами в кассы Аэрофлота. Очередь к заветным окошкам которых начинала маячить этак за пару кварталов.

Но меня сей факт волновал мало. Теперь я мог на самом законном основании стоять и читать своего Дрюона. Время идёт, зарплата, хоть и не великая, но капает. Французские короли и наследники отчаянно воюют друг с другом. Так прошло пол дня и вот я у заветного, пахнущего клеем и типографской краской, окошка, а оно, это окошко, перед самым моим носом хлоп! и закрывается на обед. Как говорил один из персонажей писателя Носова: «Режим питания нарушать никак нельзя!» Стоящая за мной толпа разом охнула в сто ртов произнеся одновременно идиоматические выражения, которые, по понятным причинам, я здесь воспроизвести не смогу.

А мне хоть бы хны. У меня же в руках «Проклятые короли» и значит ещё минут сорок я буду не в жарком и душном Ташкенте, а в неведомой Франции позапрошлого века.

Честно сказать, я и не заметил, как пролетело обеденное время. Окошко открылось, женщина кассирша, дожёвывая дежурный бутерброд, злобно глянула на меня сквозь амбразуру, ожидая услышать обычную в таких случаях кучу «высокохудожественных» оборотов великого русского языка. Я же широко улыбнулся ей и протянул два липких от пота паспорта.

— Два билета до Москвы, пожалуйста. На любой рейс, только, если можно, на завтра.

Немая сцена из гоголевского ревизора повторилась. Такой вежливости от меня все повидавшая на своём веку кассирша явно не ожидала.

— Раз вы у нас такой терпеливый к тому-же ещё и обходительный, я дам вам билеты из моего личного фонда, полетите бизнес классом.

Что такое бизнес класс, я узнал позже, лет этак через пятнадцать. А пока мельком взглянул на билеты и тихо возрадовался. Вылет в девять утра, в полете три часа, разница по часовым поясам тоже три часа, значит в девять московского будем в столице и может быть, если повезёт, то и на пробежку по московским магазинам время останется.

Чудеса начались прямо на следующее утро. Вчерашняя толпа в кассу Аэрофлота теперь в полном составе переместилась в Аэропорт, обвешавшись баулами, чемоданами и беспрестанно орущими чадами.

На огромном табло нашего рейса не было. Он не задерживался, а вообще не просматривался. Пришлось брать штурмом окошко «Справочной службы», понятное дело, тут было уже не до Дрюона и «Проклятых королей».

Оказалось, что такой рейс есть и самолёт прибыл по расписанию, но рейс это международный и нам необходимо рысистым бегом переместиться метров этак за семьсот, если мы не хотим опоздать на самолёт.

О том, как мы с моим напарником быстренько сдали нормы ГТО, причем сразу на «Золотой значок», я рассказывать не буду.

Как неслись мы по удивительному самодвижущемуся эскалатору, как на нас с удивлением смотрели сотрудники пограничной службы, не помнящие случая, когда на международный рейс продают билеты таким непрезентабельным личностям как я и прораб, поведаю вам как-нибудь в следующий раз.

И вот мы в почти пустом салоне самолёта. Конечно, не в первом салоне, но всё равно очень приличном, с чистыми, да ещё и накрахмаленными подголовниками.

Мимо нас удивительно красивые стюардессы катят тележки с дивно пахнущими яствами. Голод, он, сами понимаете, не тётка, и эффект старика Павлова ещё никто не отменял. А посему мой прораб не выдержал. Он вообще не выдержанный, впрочем, как все прорабы.

— Что вы им все в тот салон таскаете, и все мимо нас? А ведь мы почти рабочий класс, гегемон можно сказать. Если они там в все в белых штанах (имеется ввиду национальный афганский костюм), а мы в чёрных, так и совсем нас кормить не надо?

Бойкая стюардесса, конечно же, за словом в карман не полезла.

— Любезнейший сударь, осмелюсь вам заметить, что ежели бы вы соизволили заплатить за билет столько, сколько заплатили эти, как вы метко заметили, в белых штанах, то ты, родненький мой, совсем без штанов остался. Сиди и сопи себе в две дырки. Закончу с ними и тебе принесу, что останется.

Спешу сообщить тебе, дорогой мой читатель, что осталось много, даже очень. Икра красная лососёвая, вино «Масандровское», вино грузинское «Киндзмараули» марочное, сыр Рокфор, салат с крабами «Дальневосточный» и.т.д. и т. п.

Усталые девчонки-стюардессы подсели к нам, и мы очень быстро перешли с ними на ты. Позавидовали им, какая у них интересная и, главное, вкусная работа, а они рассказали нам как гражданский самолёт садится и взлетает в Кабульском аэропорту, беспрестанно отстреливая рулоны с фольгой, дабы помешать снарядам выпущенным душманами из американских «Стингеров» найти точную цель, а именно их борт.

Приземлился самолёт точно по расписанию в только что открытом по случаю «Олимпиады-80» аэропорту «Шереметьево-2». И знаете, что больше всего поразило в нем моего спутника прораба? Водопроводный кран в туалете аэровокзала, работающий на фотоэлементах.

— Я, конечно, халтурю частенько при монтаже сантехники, не без этого, но что бы совсем ручки не ставить, ну это москвичи дают!

После этого он свою душу отвёл по полной, такого отборного мата я раньше нигде не слышал, да и присутствующие в этом заведении почтенные господа, вероятно тоже, так как все они дружно прекратили заниматься своими насущными делами и слушали его с нескрываемым любопытством.

Взрывоопасная смесь

В долине реки Зеравшан, как раз на полпути из Самарканда в Навои расположился уютный городок с гулким именем — Каттакурган.

Город как город, ничего особенного, если бы не тамошняя мельница.

Это удивительное чудо переработки зерна построили во время второй мировой войны, используя для изготовления ситовых полотен зерноочистительных машин рояльные, гитарные и прочие струны. Работало это создание рук человеческих в нарушение всех норм, правил и технических регламентов.

И вот наконец пришло время мельницу закрыть, снести и построить на её месте новую, современную. Ну а кому как не мне — начальнику отдела Перспективного развития Главмуки — этим делом заниматься?

Поезд Ташкент-Волгоград прибыл на станцию Каттакурган строго по расписанию, а именно в четыре часа утра. Ну и куда бедному командировочному податься. Если ты, дорогой читатель, обратил внимание,

то наверное знаешь, что почти все объекты системы Хлебопродуктов — элеваторы, мельницы, зерносклады — расположены рядом с железнодорожными станциями. Это делается для того, чтобы вагоны-зерновозы подавать и забирать с наших предприятий без большого пробега. Вот и моя мельница светила тусклыми оконцами сразу за перроном.

Делать нечего, подхватил свой старенький командировочный портфель и пошёл знакомиться с объектом.

В плотной мучной пыли занимающей почти все пространство мельницы сидели бело-серые личности и курили самокрутки.

Хочу пояснить тебе, дорогой мой читатель, что мельницы сами по себе более чем взрывоопасны. Если муку как следует потрусить, то есть создать взвешенную в воздухе смесь с кислородом, малейшей искры будет достаточно для чудовищного взрыва.

Первая мысль пронёсшаяся в моей голове — немедленно бросить мой портфель и рвануть отсюда, что есть сил. Однако перед моими глазами почему-то в тот момент не пронеслась вся моя жизнь. Вместо этого предательские капли холодного пота выступили повсеместно и мгновенно смешались с мучной пылью. Я мгновенно покрылся толстым слоем солёного теста.

— Салям аллейкум, начальник. Давай садись, чай пей. Табак, самосад курить будешь? — раздалось откуда-то из мучного тумана.

«Они там ничего не боятся, а я что, труса им показывать буду? Как же мне с ними работать?» — размышлял я. Затем достал платок, кое-как протёр стекла очков и сел рядом с мельником. Скрывая предательскую дрожь в голосе, проглотил комок образовавшийся в горле, и произнёс:

— Не страшно то, в такой пыли цигарку курить?

— Нет, мы здесь уже совсем давно привыкли. Мы тут, вон там в углу, когда зимой совсем холодно, ещё и костёр разводим. Греться всем надо, иначе совсем до утра замёрзнешь.

«Может не надо эту мельницу закрывать? Может здесь надо организовать аттракцион невиданного бесстрашия и этих людей за деньги показывать.» — подумал я. А следом за этой мыслью уже неслась другая, всплывшая откуда-то из глубин моей памяти. Передо мной как-бы открылся конспект лекций по «Технике безопасности мукомольно-крупяных предприятий».

— Вам необходимо знать особенности смешивания горючих веществ с воздухом. Для возможности воспламенения и взрыва пыли исключительно большую роль играет количество кислорода и концентрация пыли в воздухе. Если в смеси образовалось очень большое количество пыли и не достаточно кислорода, то не только взрыв, но и воспламенение такого состава — невозможно.

Команда «газы»

Наши мука, крупы и отруби — просто «манна небесная», простите за тавтологию, для всякого рода жучков, червячков и прочих зерновых вредителей. Поэтому согласно «Правил» и прочих должностных инструкций раз в год здание мельницы требуется газировать. Проводится эта операция довольно просто. Все щели в мельнице как следует конопатят, окна заклеивают, двери закрывают и пускают внутрь газ. Через день-другой люди в противогазах все, что можно, открывают. После чего все помещения ещё денёк проветривают, потом выметают всякую откинувшую лапки мелкую нечисть и вперёд: станки запускаются и мука «молотится». Вам, наверное, понятно, что люди, занимающиеся такой сложной и ответственной операцией, как пускание газа, трезвыми по определению быть не могут. Приезжая на объект, они мгновенно находят кучу незаклеенных дырок и грозятся уехать надолго, вместе со своим газом. Директор тут же просит их остаться, немного подождать в местной гостинице или доме отдыха, конечно, по системе «инклюзив».

Зная эту уловку «газовиков» я сделал все возможное, чтобы на каттакурганской мельнице никаких щелей не осталось. Прибывшие на место «газовые» товарищи, ещё не заходя на территорию, заявили, что здание мельницы к приёму газа не готово. Пришлось мне их переубедить и тем самым лишить пары-тройки дней заслуженного отдыха с обильным возлиянием. В отместку на такое моё коварство «газовики» заявили, что и они, в свою очередь, все сделают по правилам и газа пустят сколько надо и даже много больше. А по сему на территории завода три дня не должно быть не единой живой души включая собак и кошек. Сказано — сделано. Отправляемся дружным коллективом на живописный остров расположенный посередине местного водохранилища. Рыбалка, уха, выпивка, закуска. В общем, трёхдневный отдых и весьма приятное времяпрепровождение.

И вдруг вечером первого дня, после очередного стакана с напитком, крайне не рекомендуемым одной религиозной книгой, я вдруг понимаю, что не все дырки на этой мельнице законопатил. Оставил несколько не просто дыр, а можно сказать дырищ. Дело в том, что на мельнице полным полно всякого рода вентиляторов, так вот трубы от них идущие наружу мы заклеить и забыли. Следовательно через них уже почти сутки смертоносный газ идёт в сторону многолюдной станции Каттакурган.

Организм мой мгновенно нейтрализовал находящийся в нем алкоголь.

Как выбраться из острова? Кругом вода, заказанный катер приедет за нами только послезавтра, когда на станции уже не останется ни одной живой души. Как я махал всем проплывающим мимо острова плавсредствам, как добирался до станции в плавках и рубахе, как меня местный милиционер не пускал в кабинет начальника станции, как я убеждал срочно эвакуировать всех из вокзала и не останавливать поезда — то отдельная история. Скажу лишь, что у этой истории вышел прекрасный (для меня) хеппиэнд. «Газовики», сильно обидевшись на меня, вкатили на мельницу действительно тройное количество газа. Его на самом деле вполне хватило бы не только на мошек, жучков и их прожорливых личинок. Но этот газ, на моё счастье, оказался легче воздуха, да и ветер в тот день дул исключительно от станции!

Алаверды заведующего складом

Как говорил небезызвестный чебурашка: «Мы строили, строили и наконец построили». И мы наконец-то построили новую мельницу, блестящую и современную. По сему поводу, как полагается, был организован грандиозный банкет. Согласно традициям восточного гостеприимства стол ломился от различных яств. Начальник Главка выступил с большой, пространной речью, в конце которой, в свете требований партии и правительства, отметил, что можно было бы как-то и поскромнее, мол на народные средства гуляем и, в целом, это не порядок. Ответное слово взял заведующий складом готовой продукции. Так сказать, алаверды.

— Пейте, ешьте, дорогие наши гости, весь этот дастархан стоит много меньше одного дня моей работы на складе.

Все дружно переглянулись, но следуя тем же традициям гостеприимства ОБХСС вызывать не стали.

Мне вручили Почётную грамоту и предложили на выбор один из двух материальных подарков. Ковёр хивинской работы или новейший стереомагнитофон «Эльфа» с двумя спаренными микрофонами и табличкой-гравировкой на нем. Как вы думаете, что я выбрал? Правильно. Теперь, по прошествии многих лет, у меня под стеклом лежит эта табличка, а сам «Эльфа» сгинул навсегда где-то в пустыне Гоби. Хивинский ковёр до сих пор украшает стену квартиры моего друга и коллеги, с каждым годом становясь всё ценнее и дороже.

Стиралка из Хаваста

Есть в Узбекистане такое удивительно место под названием Хаваст.

Вообще-то, по большому счёту, это узловая сортировочная железнодорожная станция, и от неё до моего родного Ташкента километров этак сто пятьдесят выходит. Построили её ещё до революции, во времена прокладки железной дороги по территории Туркестана. Именно в этом самом месте дорога из Ташкента раздваивается: на восток — в благодатную Ферганскую долину, и на запад — в знаменитые города города Самарканд, Бухару, и далее, в соседний Туркменистан. Раньше эту станцию называли «Урсатьевская», то ли по фамилии одного из царских генералов, завоёвывающих Туркестан, то ли по фамилии Урсати Александра Ивановича — инженера путей сообщения.

Если честно, то все, что я вам рассказал выше, почти не имеет никакого отношения к тому, что собираюсь вам рассказать ниже. А все дело в том, что близ этой самой станции расположена небольшая старинная мельница, на которой мне пришлось потрудится довольно таки продолжительное время. Работала она из рук вон плохо, вот и приходилось мне не вылезать из командировок. Вроде бы и от Ташкента не долече, одно же туда-сюда не

наездишься. Вечером в этом Хавасте делать абсолютно нечего. В книжном магазине «Китоблар» из-под «полы» достал книгу Джерома К. Джерома «Трое в лодке не считая собаки». Разделил её на число дней моей командировки с тем, чтобы не прочитать все в один присест, так и коротал вечера. Ни тебе интернета, ни даже захудалого МР3 плеера.

А теперь вспомни, дорогой мой читатель, какие марки полуавтоматических стиральных машин периода Перестройки ты знаешь. Нет, не те круглые, что с ручным отжимом через прорезиненые валики, а чудо техники с встроенным отжимным автоклавом. Не помнишь? Так я тебе подскажу: «Сибирь», «Заря», вот, пожалуй, и всё. Всего то и требовалось, что вытащить белье из стирального бака и переложить в отжимной. Сам понимаешь, что просто так пойти в магазин электробытовых товаров и купить такой агрегат, несмотря на его весьма внушительную стоимость, было делом абсолютно нереальным.

И вот иду я как-то раз по этому самому знойному Хавасту, мне в эти дни как раз квартиру двухкомнатную дали в Ташкенте как молодому специалисту. Размышляю, чем бы таким эти хоромы обставить, так как кроме старенького дивана в них ничегошеньки нет. И тут меня как обухом по голове. Что-то я увидел, невозможное, что-то такое, чего не может вообще. Ну, вроде как сейчас я бы прошёл мимо зелёного инопланетянина и только потом сообразил, что это там сзади пришелец стоит собственной персоной.