Бесплатный фрагмент - Байки старого кота

От автора

Два сборника коротких рассказов «из жизни животных для людей неопределённого возраста».

Сборник «Чоботорыл, Волк-пастух и другие…» вышел в 2017 г.

В. Козырев.

Правильный выбор

Жил-был Лев.

Много лет он работал в цирке Самым Страшным Зверем. Каждый вечер выходил на арену, грозно рычал и прыгал сквозь огненное кольцо. Но годы шли, Лев состарился и уже с трудом забирался на тумбу, а когда не сумел допрыгнуть до кольца, его решили усыпить, чтобы не мучился. Лев почему-то такому проявлению заботы не обрадовался, после представления стащил со стены цирка афишу со своим портретом и удрал в лес.

Добравшись до края леса, он расположился на полянке в тени огромного дуба и задумался. В цирк дорога заказана. До Африки, откуда его вывезли совсем малышом, и о которой он ничего не помнил, далеко, да и возвращаться туда, честно говоря, не хотелось. Оставался здешний лес. Весь вопрос, как его примут местные обитатели? Это раньше рыкнул погромче, все и разбежались, а нынче силы не те, как бы самого не съели. Кстати, поесть бы тоже не помешало. Однако отныне пропитание придётся добывать самому. Было отчего загрустить.

Первыми незваного гостя обнаружили Лиса и Волк. В лесу намечались выборы, и они обходили лесных жителей, напоминая, за кого голосовать. Они вылезли из кустов и замерли, разглядывая косматое чудовище. Львы в лесу не водились, и Волк с Лисой принялись гадать — что за зверюга.

— Это кто? — прошептал Волк.

— Не знаю, — ответила Лиса. — Наверно, пудель. Только очень большой. Поди и спроси, что он тут делает.

— А почему я? — заупрямился Волк. — Ты у нас хитромудрая.

— Я дама и первая с незнакомыми зверями не заговариваю, а ты что, собак боишься?

— Не.

— Вот и шагай.

— С тобой спорить, — вздохнул Волк и направился к гривастому незнакомцу.

— Тут моя стая не пробегала? — прорычал он, стараясь показать, что ему ничуточки не страшно.

— Нет.

— Странно, у нас тут встреча назначена. Значит, скоро подбегут. А ты кто?

— Лев.

— Про Львов мы слышали, — неуверенно буркнул Волк.

— А документ есть? — высунулась Лиса. — Сейчас пластическая хирургия хорошо развита; с виду Лев, а на самом деле какой-нибудь Козёл.

— А как же, — ответил Лев и развернул афишу. — Смотрите: «Весь вечер на арене Лев — Царь Зверей».

— Похож, — согласилась Лиса. — Только нам царей не надо, у нас равноправие. Мы правителя избираем всеобщим тайным голосованием. На месяц.

— Как это?

— Собираемся и голосуем. Кого выберет большинство, тот и главный.

— Здорово! — восхитился Лев и осторожно поинтересовался. — То есть могут выбрать любого, кто захочет претендовать?

— Теоретически, — ухмыльнулся Волк. — У нас уже есть кандидат — Медведь. Много лет, и весь лес за него.

— Да, Медведь — это серьёзно, — согласился Лев. — А когда выборы?

— Завтра, ближе к вечеру. Как Медведь вернётся. Он сейчас с проверкой на дальней пасеке.

«А ведь это шанс, — подумал Лев. — Пока косолапого нет, надо постараться занять его место».

Работая в цирке, он усвоил — любого можно убедить в чём угодно, главное, грамотно применить метод кнута и пряника. В данном случае кнут не годился, а вот пряник, возможно, и сработает. В запасе целый день.

— Так и я завтра приду? — словно невзначай спросил он. — Ведь я теперь тоже житель этого леса.

Волк разинул пасть, собираясь возразить, но Лиса ткнула его в бок, чтобы помолчал, и кротко заметила:

— Нет проблем. На этой полянке и соберёмся.

Волк с удивлением уставился на напарницу.

— Ты что, не понимаешь, это же замечательная пиар-акция, — прошептала она. — Его всё равно не выберут. Рядом с этим страшилищем наш Мишка смотрится доброй овечкой.

Рыжая хитрила. Она сразу сообразила, что задумал Лев, и решила — вдруг гривастый выиграет, ему наверняка понадобится помощница. Только говорить об этом глупому Волку вовсе не обязательно.

— А я могу сначала с народом познакомиться? — осторожно поинтересовался Лев. — А то, мало ли, кто-то меня не знает. Приду на собрание, народ с перепугу разбежится, сорвутся выборы.

— Ладно, сейчас пригоню, кого найду, — махнул лапой Волк.

Сначала пришёл Заяц. Вернее, его перехватили на узенькой дорожке и «попросили пойти добровольно». Для проверки. Если что, невелика потеря.

— Ну и как настроение? — спросил Лев.

— Мы все, как один, и чтобы никогда, — пролепетал Косой, прикидывая, успеет ли добежать до спасительных кустов.

— Ясно, — кивнул Лев. — Медведь не обижает?

— Не, Медведь — он добрый и справедливый, а вот некоторые… — Заяц боязливо огляделся по сторонам. — Эти да. Пока косолапый не видит.

— Это потому, что его ваши заботы мало интересуют. Говорят, у него с пчёлами общий бизнес. Вот если бы меня выбрали, я бы навёл порядок. Никто б не тронул.

— И даже…

— Тем более.

— Здорово, — обрадовался Заяц и поскакал обратно в лес.

— Ну как? — остановил его Осёл.

— О народе думает.

— Что-то я сомневаюсь, — раздался мрачный голос, и из кустов выглянул Ёжик. — Помните, до Медведя был один… Соловьём разливался. Поделим лес, каждому по личному участку. Разбогатеем. Поделили. Мне два куста колючего чертополоха достались, а Волку с Лисой самые ягодные и грибные места. И теперь туда за бесплатно не попадёшь. Вот и этот новенький…

— Меня больше уровень его интеллекта интересует, — важно заявил Осёл.

Увидев очередного визитёра, Лев улыбнулся. У них в цирке на таком длинноухом клоун катался. С удочкой.

— Видишь мешок?

— Вижу.

— Полный морковки.

— Не вижу.

— Уважаю, — Лев с такой силой шлёпнул Осла по спине, что тот присел. — Смотришь прямо в корень. Не то, что некоторые. Так вот, мешок осенью набьём морковкой. Для тебя. Но выборы завтра, и в случае неблагоприятного исхода, сам понимаешь, вся морковка достанется Зайцам.

— Понял, — кивнул Осёл и резво потрусил по тропинке, обсудить эту новость с соседями по стойлу.

— Ну как? — преградил ему дорогу Кабан.

— Глобально мыслит. А как доходчиво излагает! — закатил глаза Осёл.

— Посмотрим, — скептически хрюкнул Кабан. — Лично меня на пустое бла-бла-бла не купишь. — И направился на поляну.

— Слух прошёл, ты под Медведя копаешь, — буркнул он, уставившись на Льва маленькими глазками. — Давай конкретно, что я буду с этого иметь?

— Дуб, — ответил Лев и похлопал по стволу лапой.

— И чё?

— В городе слухи ходят, спилить собираются. Поможешь, дуб твой. Хочешь, ешь жёлуди, хочешь, продавай.

— Замётано, — согласился Кабан.

Он обошёл вокруг дерева и направился домой, прикидывая, как получше распорядиться свалившимся на него богатством.

— Деловой, — хрюкнул он, увидев Лису. — Можно договориться.

Рыжая задумчиво покрутила хвостом, переглянулась с Волком и направилась ко Льву.

— Мне бы хорошего помощника, а лучше помощницу, — сказал Лев, глядя на Лису. — Которая знает здешние порядки.

— Я, конечно, не напрашиваюсь, — скромно потупилась плутовка.

— Вот и замечательно, — произнёс довольный Лев, потянулся и деловито спросил. — Волка не видела?

— Тут недалеко сидит, стесняется, — крутанулась Лиса. — Сейчас позову.

Однако прошло не меньше минуты, прежде чем из кустов вылез Волк, до которого наконец-то дошло, что происходит.

— Я слышал, жалуются на тебя, — посмотрел на него Лев.

— Так ведь без строгости нельзя.

— Согласен. Будешь старшим по лесу. То же самое, но по закону. Как думаешь?

— Думаю, надо прям сейчас и проголосовать, — щёлкнул зубами Волк. — Чего резину тянуть.

— А Медведь?

— До пасеки далеко. Даже если ему весточку Сорока на хвосте принесёт — не успеет.

— Ну, если так, тогда конечно, — согласился Лев. — С кем мне ещё встретиться?

— А зачем? — ухмыльнулась Лиса. — Тут неподалёку стадо Баранов пасётся. Им покажи новые ворота, да пообещай, что за ними огромная поляна с сочной, а главное, совершенно бесплатной травой, они хоть за кого проголосуют.

Через час звери собрались на полянке. Льва единогласно выбрали царём. На всё оставшееся время.

Один Ёжик проголосовал против, да и Медведь пока ещё не вернулся.

Просека

Это был новенький Бульдозер. Сияла в лучах солнца свежая краска, блестели отливающие небесной голубизной стёкла. Его не успели спустить с конвейера, а он уже рвался в работу, мечтая совершить какое-нибудь большое, полезное дело: разровнять разделяющую соседей гору, или проложить сквозь непроходимые дебри широкую дорогу, или засыпать какую-нибудь бездонную пропасть.

Все сразу увидят, как много он сделал, и, конечно же, скажут: — Ах, какая нужная у нас машина. Ну просто замечательная машина. — И обязательно наградят; например, свежим машинным маслом.

Но время шло, а великие стройки почему-то не начинались. Дела вокруг происходили большей частью мелкие, незначительные: перетащить мусорный бак, срезать кочку, заровнять ямку. Так себе работа, вовсе даже не героическая. Одно успокаивало: перетрудиться на такой работе трудно, практически невозможно; зато горючим снабжали регулярно, так что жизнь шла не хуже, чем у других.

Понемногу Бульдозер успокоился, заматерел, краска на кабине потускнела, а местами и облупилась. Стёкла от пыли стали серого цвета, и их приходилось постоянно протирать.

И всё же молодость напомнила о себе. В тайгу, для прокладки магистрали, набиралась автоколонна. Однако время мечтаний давно прошло, и Бульдозер решил остаться дома. Условия обещали далеко не курортные; солярка, говорят, стыла на морозе, да и выходные частенько отменялись, к тому же нет смысла отправляться к чёрту на кулички заниматься тем же самым. Кроме того, по его мнению, здесь он тащил на себе основной груз забот и считал себя незаменимым. Найти причину, оправдывающую и объясняющую твои действия, всегда легко. Ещё легче в неё поверить.

А жизнь продолжалась. Бульдозер ровнял, планировал, сгребал в сторону мусор. Во время очередного ремонта ему, по ошибке, поставили слишком большой нож. Теперь он плохо видел, на что наезжает. По бокам и далеко впереди всё лежало как на ладони, а вот посмотреть вниз, прямо перед собой — увы, не получалось. Лишь в зеркале заднего вида отражалась широкая чёрная полоса, которую он оставлял за собой и которой очень гордился.

Конечно, иногда случались мелкие неприятности: то забор зацепит, то собачью будку раздавит. Один раз не заметил клумбу, и вместо цветника получилась красивая ровная дорога. Но, по его убеждению, если что-либо постороннее и попадало под гусеницы, то это издержки производства. Ведь он чётко следовал планам и указаниям, ни на сантиметр не отступая в сторону.

Его попытались переделать.

— Под тобой гибнут бабочки, цветы, ломаются деревья. Ты делаешь всё это походя, даже не замечая.

— Большие дела делаются большим ножом, — отрезал Бульдозер. — Моя задача — идти прямо, прокладывая дорогу, по которой легко и весело шагать. Да, кому-то не повезёт. Я не могу ради одного цветка делать петли или подпрыгивать, если какой-нибудь дурной воробей вздумает купаться в пыли перед моим носом. Во всём должен быть порядок. Кому-то это не нравится. Всегда найдётся защитник анархии и бездорожья. Это их проблемы. — И он завёл мотор.

Вскоре он получил новое задание — проделать в лесу просеку для лесорубов, и ожидал, что теперь-то его оценят по достоинству.

В самый разгар работы закончилось топливо. Пока ожидали подвоза горючего, пришёл приказ — лесорубам выйти из леса. Зелёные лёгкие планеты оказались важнее дров. За бульдозером решили вернуться попозже, но в круговерти новых дел о нём вспоминали всё реже и реже, а потом и окончательно забыли. А он стоял посреди леса, окрашиваясь в грязно-коричневый цвет, ожидая продолжения работ и недоумевая, почему за ним не приходят. Постепенно накапливались злость и обида на судьбу, загнавшую его в эти дебри.

Тем временем лето закончилось. Зима сменила осень, а по весне сначала робкая, а затем всё более разошедшаяся молодая поросль рассыпалась по просеке, возвращая лесу первозданный вид.

Молодёжь не знала, что такое «бульдозер»; застывшая ржавая железяка своим видом никак не тянула на грозу леса, а рассказы вековых елей вызывали у них усмешку.

— Нынче другое время! — горячились молодые деревца. — А времена длинных пил и острых топоров — это история, далёкое прошлое, и к настоящему никакого отношения не имеет.

— Молодо-зелено, — снисходительно перешёптывались старые, покрытые мхом, лесные пни. — Жизни не знают, вот и высовываются, вверх лезут.

Но у каждого в глубине души теплилось: — А вдруг…

Зелень тем временем буйно разрасталась и всё плотнее обступала застывшего металлического монстра. И однажды утром тот увидел, как у него прямо на капоте расцвёл Цветок.

Бульдозер хотел накричать на наглеца, но Цветок неожиданно улыбнулся и смущенно спросил:

— Здравствуйте. Извините, я вам не помешаю?

От этого незатейливого вопроса и робкой улыбки в железной логике механизма, привыкшего всю жизнь проводить прямые линии, произошёл сбой. Пробурчав в замешательстве нечто нечленораздельное, он вдруг осознал, что никогда не видел так близко цветов.

Внезапно сверкнула молния, и прогремела первая, весенняя гроза. Сильный ливень смыл с разбитых стёкол грязь, они вновь засияли небесной голубизной, и Цветок многократно отразился в каждом осколке.

Бульдозер смотрел на разноцветный хоровод и пытался понять, почему раньше не замечал этой красоты.

Постепенно подросшие деревца и высокая трава скрыли следы чужого вторжения, накрыв землю зелёным покрывалом.

Где-то здесь находился и наш Бульдозер со своим новым другом, и их неспешный разговор вплетался в тихий шум леса.

Волк-пастух

В одном стаде баранов пропал пастух. Как пропал, по какой причине, — никому не ведомо, хотя, ясен день, не может хороший баран жить без пастуха. Помыкались бедолаги, помыкались и уже даже хотели подать объявление в газету. Мол, так и так, ищем пастуха. С опытом работы в большом коллективе. Без вредных привычек. Возраст — не шибко молодой, но и не очень старый.

К счастью, о бараньей беде прослышала Лиса. Пришла на лужайку, где паслась отара, и взобралась на пенёк.

— Глубокоуважаемые Бараны и Овцы! — воскликнула она.

Глубокоуважаемые перестали жевать и с недоумением уставились на Лису, пытаясь сообразить, с чего бы это рыжая разбойница разливается соловьём.

— Вы же не какое-то там стадо бессловесное, — нимало не смутилась Лиса, выдержала короткую паузу и продолжала. — Вы сами должны выбрать себе пастуха.

— Как это?

— На конкурсной основе. Кто лучшее предложение сделает, тот и будет пасти.

— А что, нам это подходит, — согласились бараны. — Только где его взять? Видишь, какое у нас стадо большое, не каждый справится.

— Я вам завтра приведу такого, какого нужно.

Сказано-сделано.

На другое утро заявилась Лиса, а с ней два волка. Бараны насторожились, в кучу сбились.

— Вот вам кандидаты, — торжественно объявила Лиса.

— Не понял? — уставился на них Старый Баран. — Это же волки.

Он всегда шагал впереди стада и считался самым умным.

— Правильно! — воскликнула Лиса и указала на волка, что сидел справа. — Но какой! Вегетарианец! Его от мяса воротит. Перешёл исключительно на растительную пищу.

— Чесслово, — кивнул Первый Волк. — Причём ем только старую траву.

Он сорвал одуванчик, пожевал и с отвращением выплюнул.

— Видали? — сказала Лиса. — А каков охранник? Ни одна собака не подойдёт.

— Какой очаровашка, — оживились овцы. — Настоящий мачо, не то что наши толстобокие. И натура тонкая — цветы любит. Мы согласные.

— Цыц, — шуганул их Старый Баран. — Расшумелись. Не сено выбираете. — И повернулся к Лисе. — А другой кандидат?

— Из-за соседнего бугра, — показала Лиса на Второго Волка. — Знаете, какие там законы. Никакого посягательства на личность. Только по её согласию.

— Гляди, как у них там, — удивились бараны.

— Братцы! — закричал Второй Волк. — Вы же не какие-то там козлы, которых за охапку травы купить можно! Свободу каждой личности, независимо от рогов! А моё дело вас от независимости ограждать.

— Правильно! — застучали копытами бараны. — Даёшь свободу! Долой запоры и запреты!

— Ещё чего, — возмутились овцы. — Знаем мы вашу свободу, по чужим фермам шастать.

На площадке поднялся шум и гам.

— Вегетарианца! — шумели овцы.

— Свободу! — вопили бараны.

Стадо заволновалось. Каждый упрямо отстаивал своего кандидата, и выборы грозили перерасти в потасовку. На чьё-то робкое предложение: — «А может лучше кого-нибудь другого», — всё стадо возмутилось — ещё третьего не хватало, тут с двумя не разобраться. Шибко умного едва не затоптали.

Кандидаты в «пастухи» от греха подальше забрались в кусты и оттуда наблюдали за ходом дебатов.

Лиса подождала, пока страсти достигнут предела, вскочила на пенёк и крутанула хвостом. Ярко-рыжее пятно озадачило баранов, и они замерли.

— Предлагаю компромиссное решение, — объявила Лиса. — Пусть руководят по очереди: одну неделю — Волк Вегетарианец, а следующую — Волк из-за бугра.

Утомлённое бессмысленным спором стадо с энтузиазмом приняло это предложение.

И началась у баранов замечательная жизнь. Сменяясь каждую неделю, новоизбранные пастухи выгуливали своих подопечных на самых лучших лугах, покрытых чудесной сочной травой. Волки настолько ревностно их охраняли, что даже самые ярые любители свеженькой баранины обходили стадо за версту. К тому же и Лиса строго следила, чтобы её «кудрявых лапулек» не забижали. Каждый вечер наведывалась в гости и справлялась, как идут дела. А дела складывались лучше некуда; все кругом довольны.

Одно Лису беспокоило, бараны пропадать стали. Сначала куда-то запропастился умник, предлагавший подыскать другую кандидатуру в пастухи, на другой день исчез Старый Баран. Волки с возмущением отвергли появившиеся подозрения в свой адрес и утверждали, что бараны сами виноваты. Вместо того, чтобы чинно пастись возле пастуха, отдельные безответственные особи шлындали где попало, да ещё забирались в самую чащобу, а в лесу, как известно, очень легко заблудиться. В гимназиях Волки не обучались, считать не умели и знали только три числа: один, два и много. Когда они вечером гнали стадо домой, то не могли проверить, все ли на месте. Лиса согласилась с их доводами и призвала повсеместно крепить дисциплину.

Но бараны, они такие бараны, им хоть кол на голове теши. Утром не досчитались Молодого Барашка. И ведь ворота на запоре, так он проделал лазейку под оградой и сбежал. Рыжая Лисица лично тот подкоп обнаружила.

Поглядели бараны на дырку в земле, покачали головами, да и отправились на лужайку жирок нагуливать. Не искать же потеряшек, сами придут. А если и не придут, то стадо большое, баранов много, одним больше, одним меньше, какая разница.

Как исчезли мамонты

Давным-давно, в те счастливые времена, когда человек ещё не считал себя сильнее и умнее всех, на Земле жили мамонты, весёлые и добродушные великаны.

Врагов у них практически не было, и ничто не предвещало грядущей катастрофы. Но…

Однажды один беспечный Мамонт гулял по лесу и… наступил на спящего Шакала. Так говорят. Хотя, кто его знает, возможно, Шакалу всё это спросонок просто привиделось.

— Свинья! — с диким воплем подскочил пострадавший. — Ты мне хвост отдавил!

Мамонт остановился, осмотрелся и, никого не увидев в высокой траве, пошёл дальше. Шакал же продолжал ругаться и плеваться.

На шум сбежались другие животные.

— Кто это был? Что за зверь?

— Свинья! Свинья! — верещал Шакал.

И надо ж такому случиться, спустя несколько дней Мамонт снова проходил по этим местам. Глубоко задумавшись, он шагал, никого вокруг не замечая, а зря.

Вслед за ним бежал Шакал и всем встречным зловеще сообщал:

— Смотрите, вот она, свинья, та самая. И какая огромная. Всё свинство от неё.

Звери смотрели и озабоченно качали головами.

С тех пор так и повелось; чуть что — виноваты свиньи, в смысле, мамонты. Они пытались спорить, оправдывались, но их уже никто не слушал.

От такой несправедливости мамонты начали худеть и чахнуть.

Шло время, и наступил день, когда им сказали:

— Хватит изображать из себя благородных животных. Пойдите и посмотрите на своё отражение в воде.

Великаны гурьбой помчались к озеру. То, что они увидели, потрясло их.

От бесконечных унижений и обид они стали меньше ростом. Длинная густая шерсть совершенно облезла, сменившись жёсткой щетиной. Красавцы бивни выпали, и от них остались только небольшие клыки. А оттого, что приходилось постоянно биться головой в глухую стену равнодушия, хоботы сплющились и превратились в плоские пятачки.

Так исчезли мамонты.

Впрочем, не все. Нашего безалаберного Мамонта меньше всего интересовали досужие сплетни и чужие разговоры, и он совершенно не обращал на них внимания.

Правда, особо настырная мелочь, цепляясь за шерсть, упорно пыталась направить упрямца на путь истинный.

— Ребята, у меня всё в порядке, — хихикал Мамонт. — Не щекочитесь.

И, продираясь сквозь колючий кустарник, оставлял на ветках клочки шерсти и непрошеных советчиков.

Так появились слоны.

Баран в волчьей шкуре

Жил-был Баран.

Однажды отбился он от своего стада и угодил прямиком в волчью стаю. Окружили волки Барана, глаза горят, с оскаленных морд слюна капает.

«Пришёл мой последний час», — понял несчастный.

Зажмурился, стоит, не дышит. Вдруг как получит затрещину. Открыл глаза, а рядом Вожак.

— Братцы, так ведь это тоже волк! — закричал Вожак.

У Барана от удивления глаза на лоб полезли, но молчит.

— Посмотрите, — продолжал Вожак. — Шкура у него серая, морда и четыре ноги.

— А рога? — раздался голос из стаи.

— А вот личной жизни попрошу не касаться, — осадил любопытного сородича Вожак и снова стукнул Барана по загривку. — Так ты Волк или как?

— Волк, Волк, — торопливо заблеял Баран.

— Ну, что я говорил, — довольный Вожак оглядел стаю. — А вы — баран, баран. Еда. Какая еда? Это наш заблудший товарищ, и от него нам будет большая польза.

И стал Баран с волками жить. Поначалу боялся, вдруг кто в нём барана признает, но постепенно успокоился, волки тоже «люди», и с ними можно договориться. Он даже подвывать попробовал, да не в той тональности получилось.

Прошло несколько дней. Подошёл к Барану Вожак.

— Слушай, стая волнуется. Странный ты, говорят. Свежую косточку ни разу не обглодал. Траву ешь. Может ты, как бы это помягче выразиться, скрытый вегетарианец?

— Что вы, — перепугался Баран. — Я самый настоящий Волк, только зубы у меня немного стёрлись, не могу мясо жевать. — И разинул рот.

— Действительно, — пробормотал Вожак, рассматривая бараньи челюсти. — Но чтобы этот вопрос раз и навсегда закрыть, пойдёшь с нами на охоту.

— И что я там буду делать? — удивился Баран.

— Проберёшься в стадо, найдёшь овцу пожирнее и пригласишь прогуляться в ближайший лесок. Или ты против?

— Да я за нашу стаю последнюю шкуру отдам! — рванул клок шерсти на груди Баран.

С тех пор жизнь в волчьей стае наладилась. Баран важным стал, на Волков покрикивать начал. Ещё бы, главный кормилец. От самого последнего Волчонка до Вожака — сплошной почёт и уважение.

Наступила осень, потом выпал снег. Отары перегнали в тёплые овчарни с крепкими воротами. Волчья стая в глубь леса перебралась; и теплей, и лесную мелочь на пропитание легче добыть.