Бесплатный фрагмент - Багровый дождь

ПРОЛОГ

Иногда не нужно лить кровь, чтобы жить. Не нужно работать, чтобы есть, спать, чтобы утром быть полным сил. Не нужно ничего, кроме как родиться с меткой знатного рода. Королевской особой… Вот к чему стремятся люди. С ранних лет дети мечтают быть принцессами, королями, знатными рыцарями и придворными. Нет на свете человека, который бы хотел стать разбойником, вором или наемным убийцей. Вот только, к сожалению, не мы решаем все это. Не мы решаем, кем родиться, где расти и с кем дружить. Все решают за нас. Так было и будет. Всегда… Никто не станет спрашивать у нас о наших желаниях. Никто. Даже мы. Даже мы сами.

…

Уже стемнело. Крестьяне, закончив работу на поле, отправлялись по домам. Кочующие купцы, что остановились в деревне проездом, уже давно прикрыли свои лавки.

Луна поднималась все выше, озаряя верхушки деревьев. Замолкли птицы, затих ветер. Не спали лишь заблудшие души, прячась по кустам, обнажая клинки и поджидая нужного момента.

— Держись рядом, Кайл, — шепотом произнес человек средних лет, немного высунув из ножен меч.

Я взглянул на него: потухший взгляд, густая борода, длинные черные волосы и грубое лицо, на котором никогда не было улыбки, лишь грозная гримаса. Человек внимательно наблюдал за хижинами, выжидая, когда же в них погаснет свет.

— Кайл, — снова обратился он ко мне. — Нож у тебя? Это всего лишь деревушка, но лучше быть готовым к бою. Кто знает, может сегодня полягут не только крестьянские мужики.

— Да, дядя, — тихо ответил я.

Мужчина кивнул, вздохнул полной грудью и, более не скрываясь, скомандовал:

— Вперед!

Его люди тут же выхватили клинки и с криком повыпрыгивали из засады. Я остался наблюдать. За считанные минуты деревня опустела полностью. Последний ее житель, в надежде убежать, получил стрелу прямо в шею.

Крики стихли. Дядя вышел из хижины старейшин, вытирая кровь с меча об рукав своей старой, потрепанной, не единожды залатанной рубахи с поднятым воротом.

Он взглянул на полыхающую избу, махнул мне и, скрестив руки на груди, усмехнулся. Я аккуратно убрал нож и уже собирался бежать, вот только вставая с корточек, зацепился за корень старой липы и вывалился из кустов, словно мешок. Кто-то засмеялся, нет, даже заржал. Мне было так стыдно, что я вскочил как можно скорее и стал отряхиваться, пытаясь не смотреть в сторону звонкого смеха

— Кайл! Хватит тебе прихорашиваться. Давай сюда! — крикнул мне дядя.

…

«Его вовсе не смущали трупы на улицах, кровь на мечах и тишина вокруг, прерываемая редкими диалогами разбойников. Он привык к такой картине давно. В свои двенадцать лет, ребенок видел больше жестокости, чем рыцари гвардии за всю свою жизнь. Кайл — разбойник, такой же, как и они.

Он никогда не был против своей роли. С самого детства, когда еще жил вместе с отцом, в нем уже была готовность к этой работе. Кайл догадывался, что родитель занимался наемными убийствами, из-за чего дома появлялся редко. Это и к лучшему. Отец ненавидел мальчика на столько, что один раз, когда Кайл по случайности разбил тарелку, тот попытался перерезать ему горло. Остановило лишь то, что мальчишка сумел ударить его подсвечником, стоявшим возле кровати.

Тогда ребенок чуть не умер от побоев. Чуть… В тот момент ему было всего восемь лет…

На следующее утро отец ушел, не оставив и гроша. Все пять дней, пока его не было, Кайл питался насекомыми, которых находил у себя в комнате, а когда в замочной скважине провернулся ключ, и дверь открылась, родитель спросил: «Почему ты все еще жив»?

На следующее утро в дом явился человек, похожий на отца как две капли воды. Это был дядя мальчика. Наблюдая за их разговором из своей комнаты, Кайл забился в угол, как только тон начал повышаться.

— Что ты творишь, чертов слизень!? Ты вообще осознаешь, что делаешь?! Это королевская семья, тупоголовый! — яростно кричал дядя.

— Твое какое собачье дело, выродок?! Они все мешки с дерьмом. А моя работа от них избавляться! Этим я на жизнь зарабатываю. Это тебе не деревушки грабить и стариков колоть! Мне еще этого жука кормить надо, что от этой шлюхи достался! Я бы убил его давно, так нет! Вон он сука! Сидит, поглядывает!

— Причем тут Кайл? Он всего лишь ребенок! Клянусь душой, как только все утихнет, я его заберу! Можешь быть уверен!

— Да подавись, хоть сейчас бери! Его все равно убьют через день! — кричал в ответ отец. — Скоро тут будет целая гвардия… — добавил он шепотом.

— Ты сам виноват в этом, брат, — сказал дядя и, зайдя в комнату, протянул племяннику руку.

Мальчик робко взял ее и, поднявшись, встал рядом.

— Проваливайте… Живо! — закричал напоследок тот, кого Кайл пытался называть «папа».

— Подожди на улице, — наигранно улыбнулся дядя, похлопав по плечу племянника.

Кайл не оглядывался, он просто шел к выходу, когда услышал за спиной звук вынимающегося оружия из ножен.

Захлопнув дверь за собой дверь, мальчик принялся ждать. Конечно, он осознавал, что там сейчас произойдет. Но, как ни странно, у него не было никакой жалости, лишь безразличие и детское понимание.

Дядя вышел через минуту и посмотрел на Кайла.

— Что стоишь, остаться решил? — с ухмылкой спросил он его.

Кайл же молча забрался на жеребца, что был привязан к старому сухому дереву, которое служило стойлом.

Дядя отвязал коня и запрыгнул на него, подвинув мальца.

— Ты же знаешь, что произошло? — спросил он, надеясь не услышать ответ.

— Я думаю, что тело его сейчас лежит у стола, руки и ноги разбросаны по комнате, а голова горит в жерле печи. Если я где-то ошибся, поправь, если нет, то просто промолчи, — сказал Кайл, хоть детским, но жутко спокойным голосом.

…

Дядя промолчал…»

Глава 1. Все хотят быть королями

Картина мира нарисована давно,

Дожди на ней отмечены багровым.

Ее художникам, к несчастью, все равно:

Богатым вырастешь или умрешь дворовым.

А люди будут биться меж собой,

Развяжут войны, чтобы кровушкой напиться.

Иные даже лезут в смертный бой,

Желая за ваш счет обогатиться.

Вот два пути: путь бедняков и знати;

Увы, не мы решаем, кем нам быть,

И кем расти, и где нам жить, и с какой стати.

Но в наших силах то безумие прекратить.

_________________________________________________________

Евгений Тольятти для романа Данила Баженова «БАГРОВЫЙ ДОЖДЬ»

«Кайл»

Приглушенный звон стали, крики, что эхом разносились по деревне, детский плач… Такие сны мне снятся каждую ночь, не давая покоя. Стоит закрыть глаза, в надежде укрыться от реальности и жестокости, как я тут же попадаю в нее снова. Даже во сне мне не дают забыть о том, что люди живут, чтобы умереть, и умирают, чтобы жить… Не могу… Больше не могу…

…

Я открыл глаза, осмотрел пустую избу: длинный двуручный меч на стене, старые пробитые доспехи моего дяди и засохшая кровь на полу…

…

Стоило выйти из избы, как яркие лучи летнего солнца тут же ударили мне в глаза. Запах жареного мяса, звонкий смех, пение утренних птиц, все это раздражало. Все же недосып сказывался на мне.

— Кайл! Иди к нам! Мы как раз только сели есть! Сегодня у нас на завтрак кролики, ведь этот упырь упустил оленя! — крикнул мне Норен.

Норен — старый друг Дяди. Огромный, словно скала. Грозный, даже страшный, вот только на его лице всегда блестела улыбка, противоречащая его ужасному виду.

— Иди ты! Это все из-за того, что ты шумел своей толстой задницей! — ответил ему другой разбойник, обидевшись на старого друга.

— Да перестань, ты просто стрелять не умеешь, — вновь съехидничал Норен. — Давай сюда, парень! — обратился он ко мне.

Мне оставалось лишь приветливо улыбнуться, и выполнить их просьбу, хоть есть я и не хотел.

Сев напротив Норена и взяв небольшой кусочек мяса, я принялся медленно жевать, стараясь делать вид, что полностью занят едой, дабы хоть как-то избежать нежелательного допроса.

Разбойники разговаривали между собой о мелочах: куда направиться дальше, на кого совершить рейд, или просто хвастались своими победами в боях. Я поморщился. Мне не особо интересно слушать рассказы о том, как они браво сражались с рыцарями королевской гвардии и победили, или еще хуже того, как милых дам «укладывали спать». Да и вообще, как могут быть интересными рассказы тех, кто в своей жизни кроме болот, крови и трупов, ничего больше не видел?

Я посмотрел на толстые деревья, что возвышались рядом с нами, и мне жутко захотелось прогуляться, по этому утреннему, еще сонному, лесу.

— Норен, я пойду, прогуляюсь. Скажи дяде, если он будет меня искать, что я… эм…

— Конечно Кайл, только не уходи далеко, и нож держи рядом, на всякий случай, а от дяди я тебя отмажу. Гуляй.

— Спасибо, тогда я пошел.

Когда мы шли сюда, я приметил одно слишком уж красивое озеро. Это бросалось в глаза, даже, невзирая на туман и позднее время. Именно туда я и планировал направиться, пока меня не хватились.

Я шел по тропинке вдоль деревьев, изредка срывая сырую от росы листву и пиная мелкие камушки. Огромные сосны бережно закрывали меня от солнечных лучей, а лесные птицы пели песни. На мое удивление лес был довольно зеленым и живым. Такую картину редко встретишь в сгоревшем лесу.

«Четырнадцать лет назад началась война между двумя королями северного и южного королевства. Кто был прав, а кто нет, уже не решить, так как они оба были убиты своими же слугами, уставшими от бессмысленной войны. Столицей провозгласили Стоун

(северное государство) несмотря на то, что изначально оно проигрывало.

Король севера, зная, что южное королевство не выдержит натиск, отправил почти всех своих воинов на штурм. Миновав мост и подойдя к огромному лесу, что окружал южное королевство, армия разбила лагеря, подготавливаясь к грядущему сражению. Наступила ночь, солдаты спокойно спали в своих палатках. Часовые охраняли каждый метр лагеря, но людям юга подбираться к ним и не нужно было. Не желая вступать в открытое сражения, южане подожгли лес. Вместе с ним сгорело и войско северян.

С тех пор лес так и кличут «сгоревший»».

…

Не успел я опомниться, как дошел до озера. Спустившись с обрыва, я снял сапоги и, зайдя по колено в воду, начал играть с обитателями подводного мира. Конечно, ловить лягушек не так интересно, как убивать стариков и женщин, но я все же ребенок. Дайте мне хоть немного насладиться детством.

По другую сторону озера я заметил маленького олененка, который пришел утолить жажду.

— Видимо это из-за него сегодня поссорились наши бравые охотники, — усмехнулся я.

…

— Проваливай! — кто-то крикнул в дали.

Олененок тут же убежал, а я, испугавшись, ловко вытащил нож и присел.

— Нет! Отстаньте от меня! — все продолжали кричать неподалеку. — Да схорони меня Король!

Крики менялись на вопли, а вопли снова на крики.

Глубоко вздохнув и посильнее сжав нож в руке, я двинулся на звук.

Аккуратно перешагивая сухие ветки, и разводя руками листву, я шел вперед, стараясь оставаться незамеченным. В моей голове уже был план: если там бой, то пережду в кустах, а когда все утихнет, и победитель уйдет, я заберу вещи убитого. Они ему все равно без надобности. А если там мои, то постараюсь помочь. Выскачу из кустов и наброшусь на недруга! Дядя три года учил меня фехтованию, точно не для того, чтобы я в кустах сидел.

Крики стихли, и я прибавил шаг. Вскоре сквозь листву я заметил что-то черное, и что-то красное… Много красного… Человек в черных доспехах лежал, сжимая в руке клочок бумаги. Рядом стояла испуганная лошадь. Она даже не поняла, что напало на них.

— Возьми это, — прохрипел он, заметив меня. — На юге есть деревня, пол дня пути. Найди там человека с татуировкой на лице и отдай письмо. Он щедро тебя вознаградит. И еще…

— Еще что? — спросил я.

Но ответа я не услышал. И уже точно не услышу. Осмотрев тело, я принялся снимать доспехи.

Мне повезло, на лошади были грузовые мешки, туда я и погрузил тяжелые доспехи, большой стальной меч и остальную одежду. Записку я все же забрал. Чисто из-за любопытства.

Закончив с погрузкой, я удобно уселся в седло, взглянул на последки на оголенный труп и пришпорив лошадь, поскакал обратно в деревню. Ездить верхом я умел лишь благодаря дяде. Честно говоря, я всему научился лишь благодаря ему.

Ветки безжалостно хлестали меня по лицу, стараясь хоть как-то наказать за мародерство… Тоже мне…

Выйдя на тропу, и успокоив лошадь, я медленно поскакал. Впереди виднелась деревня и часовые, которые уже навели на меня луки.

— Эй! Это я! — закричал я, размахивая одной рукой, в надежде, что не получу стрелу от своих же.

— Кайл, мать твою, ты где лошадь раздобыл? — удивленно спросил меня часовой.

— У приюта позаимствовал, — улыбнувшись, ответил я.

— Доспехи я вижу, а черный-то где? — продолжил засыпать меня вопросами часовой.

— Да там, голый в кустах валяется. Не знаю, что его убило, но это было явно мне на руку, — усмехнулся я.

— Ну, ты даешь, щегол. Ладно, проходи скорее, твой дядя уже тебя заждался.

…

Верно сказал часовой. Дядя стоял посередине улицы, сердито смотря в мою сторону.

— Кайл, откуда лошадь? — грозно спросил он меня.

Все рассказав дяде и показав письмо, я надеялся обрадовать его. Прочитав последние строки, он поспешил собрать своих людей. За считанные минуты собрались все. Нас было немного. Двадцать два человека, включая меня.

Дядя встал на один из ящиков, на котором было вырезано: «собственность старейшины», и гордо осмотрев всех своих людей, принялся читать письмо.

— «Капитану четвертого отряда королевской гвардии Антонио Сикверм. От друга чужой короны.

В наши руки попали сведения о том, что вы, капитан, и ваши люди, нашли то, что мы ищем. Более того, мы знаем, где сейчас вы находитесь, знаем, сколько вас, сколько у вас мечей и щитов. Мы знаем все и про всех. Не подумайте, это не угроза, ни в коем случае. Мы лишь хотим напомнить о ваших обязанностях перед орденом.

Наши люди придут за ней завтра, на закате, встреча состоится у моста. Настоятельно рекомендую оставаться на том же месте, в деревни у холма, до этого момента. Так же, мы просим вас сопроводить девочку вместе с вашими людьми. За это, конечно, вы получите чуть больше.

Это письмо вам доставит наш человек, вы узнаете его по доспехам и, конечно, по знаменам ордена.

Друг короны».

…

— Как вы уже поняли, в деревне, что в полдня пути, есть неплохая добыча. А может даже больше! Вот только стерегут ее гвардейцы. Разумеется, ее нам просто так не отдадут. Девчонка нужна Забытому приюту. За нее мы можем получить достойный выкуп. Вы согласны рискнуть всем? — закричал дядя.

В ответ он услышал одобряющие крики.

— Тогда седлайте коней, нечего ждать!

Все тут же кинулись собираться, позабыв про свои прежние дела.

— Кайл, ты тоже, — этой короткой фразой, он дал понять мне, что скоро состоится первая моя битва.

…

Снова леса. Мы в пути уже около пяти часов. Я ехал впереди, рядом с дядей и его приближенным.

На нем были те доспехи, что я снял с трупа. Видимо, он должен сыграть гонца. План прост: он подъезжает к деревне один, его встречает стража, он отдает письмо, а пока гвардейцы его читают, остальные пробираются в деревню, вырезая всех под покровом ночи. Все просто. Как всегда…

— Боишься? Понимаю, первый бой все же, но ты помни, если останешься в живых, я тебя награжу, — мило сказала сравнявшаяся со мной девушка.

У нее не было имени, называли так, как хотели, но, невзирая на это, ее все уважали. В банде она давно. За это время ей удалось обучиться не только фехтованию, но и искусству любви. В бою она большой роли не играла, но умела расслабить и порадовать мужчин после тяжелой битвы. Днем ее было трудно найти, ведь она всегда спала, чтобы ночью быть полной сил.

— А? — Откликнулся я.

— Эй, перестань смущать мальца, — не поворачиваясь сказал дядя.

— Смущать? Господин Люзард, Кайл уже взрослый. Пора ему стать мужчиной.

— Станет. Успеется. Ему сейчас головой думать нужно. Нам всем…

Я взглянул на свой меч. Мне стало ужасно страшно…

…

Стемнело. Солнце давно скрылось за горизонтом, наступила гробовая тишина. Лошадей мы привязали неподалеку, чтобы можно было уйти, если что-то пойдет не так.

Звезд я не видел, все затянуло тучами. Даже луна, что из-за всех сил старалась прорезаться и осветить нам путь, сдалась, преклонив колено перед могучим небом.

…

— Кто такой?

— Читай письмо, все поймешь.

Я накинул капюшон на голову и, вытащив клинок, пошел вслед за разбойником.

— Эй. Он твой, — прошептал разбойник, показав на молодого стражника, который плелся в хижину, засыпая на ходу.

Пробравшись следом и стараясь не скрипеть прогнившими половицами, я подкрался к жертве. Я не спускал с него глаз, знал куда бить, знал, что делать дальше. Между нами оставался метр. Нас прервали.

— Тревога! — закричал кто-то с улицы.

Стражник обернулся и, заметив меня, схватил меч.

— Ах ты, щенок! — улыбнулся он. — Убить меня никак собрался, а? Ну, давай, показывай, чему обучен!

Наши мечи тут же скрестились. Да, конечно, силой я его не выиграю, он все же гвардеец. Но, у гвардейцев одна беда — они честные.

Левой рукой я схватил кувшин с водой, что стоял на столе и, разбив его об голову гвардейца, добился того, чтобы он упал.

— Нет! Стой, малец!

Ни жалости, ни стыда. Мой меч вонзился в его горло и тут же вышел обратно.

Выбежав на улицу с окровавленным мечом, я увидел настоящею бойню: кругом трупы, кровь, внутренности, запах смерти! Но это меня не пугало, совсем не пугало. Даже наоборот, было привычным делом.

— Иди-ка сюда! — побежал на меня гвардеец.

— Долго с ним не мешкай. Пацан совсем, — крикнул ему сослуживец.

Я остановился и, приняв защитную стойку, как меня учил дядя, начал ждать удара. В голове крутились все уроки, что мне давали. Куда метнуться, куда ударить… Все это мигом превратилось в кашу, которая может выплеснуться наружу в любой момент.

— Эй! На ребенка полезли? Да какие же вы гвардейцы?! — закричала та женщина без имени, выбежав на них с клинком в руке.

Потеряв руку, один гвардеец рухнул, а другой, пронзив женщину копьем, упал вместе с ней, получив нож в шею.

Кругом был слышен звон стали, крики и вопли… Не слышно было лишь мольбы о помощи. Все знали, на что идут.

Вдруг я увидал Норена. Он бился сразу с тремя. Побежав на помощь, я кричал, всячески стараясь отвлечь на себя внимание. Подбежав к гвардейцу сзади, я перерезал сухожилия на ногах, а когда он упал на колени, вонзил меч в спину. Норен парируя удар за ударом, расправился с ними по очереди.

— Погоди, малой! — закричал Норен, подбегая ко мне, — Держи!

Он помог вытащить меч из спины убитого рыцаря и улыбнувшись, как всегда, похлопал по плечу.

— Давай туда! Держись поближе к дяде!

Мой дядя бился с шестью рыцарями гвардии. Израненный и усталый, но не сломленный.

Постоянно отступая, и блокируя удары, ему лишь иногда удавалось делать удачные выпады.

Мы с Нореном помчались к нему на подмогу.

— Мы тут! — крикнул Норен, словно ураган, ворвавшись в бой.

Когда я подбежал, недруги были уже мертвы.

— Кайл! Держись рядом! Эй, там! Все за мной! — закричал Дядя.

Все, кто остался в живых, двинулись следом, как и было приказано. Мы шли кругом, отбиваясь от атак гвардии. Я был в центре. До меня они не доходили.

— Туда! — снова скомандовал дядя, показывая на стоящий неподалеку дом.

— Держать стро… — крик разбойника прервался.

Из его груди торчала стрела.

— Все в укрытие! — крикнул дядя. — Эти суки нас обстреливать будут!

Было уже поздно. Окружив нас, лучники начали отстреливать всех, кого видели. Меня оглушило душераздирающим криком.

Когда нас осталось всего четверо, а я стоял, окруженный трупами, стрелу получил Норен. Потом его друг…

Мы остались вдвоем. Я и дядя.

— Ты Готов? — спросил он.

— Ко всему, только не к смерти!

— Ты сегодня не умрешь, я обещаю, а сейчас беги!

Мы бежали вперед. Стрелы падали впереди нас, позади нас, слева от нас, справа от нас! Сердце стучало, словно бешеные псы, что пытаются вырваться из клетки! Дядя рубил всех, кто встречался на пути. И вот, когда мы уже добежали до избы и дядя открыл дверь…

Я стоял позади него, и видел, как из его спины выходит конец меча. Он тут же уронил свой клинок и, постояв еще секунду, рухнул на землю. В моих глазах застыл страх, страх потери… Я знал, что эти секунды, последние. И для него, и для меня.

В дверном проеме стоял человек. На его лице была татуировка: «обезглавленная змея». Ее я запомню на всю жизнь, точнее на ее остаток.

— Убейте пацана, — приказал он.

Двое подошли ко мне и, взглянув сверху в низ, усмехнулись.

Я не стал ждать смерти, я решил ее приблизить. Терять мне все равно нечего.

Пронзив одного из них, я вытащил клинок из его живота и, сам не понимая как, ударил другого лезвием, оставив клинок в нем. В мою сторону мчались еще трое. Я закрыл глаза, просматривая кровавые картины… и ожидая…

— Стойте.

Милый детский голос.

Я открыл глаза. Рядом с тем человеком стояла девочка, одетая в голубое платье и белый шарф, что закрывал ее губы и нос.

— Но он… — возразил убийца моего дяди.

— Никаких но, Антонио, — вмешалась девочка. — Его не трогать.

— Есть… — нехотя согласился он. — Тебе повезло, пацан, — обратился Антонио ко мне.

Я упал на колени рядом с дядей, и не сдерживая слез, начал рыдать… Вся моя семья… Теперь ее нет. Нет и меня… Лишь мой фантом… Жалкий… и слабый…

— Свяжите его, — приказал один из гвардейцев. — Хрен знает, что от него ожидать можно. Вы не смотрите, что он мальчишка. Дикарь! Такой же, как эти. Нелюдь.

…

Когда меня связывали, я попытался вырваться и укусил одного из них, за что он ударил меня по лицу железными наручами. Потеряв сознание, я дал им закончить.

…

— Эй… Проснись…

Кто это? Знакомый детский голос…

— Проснись… эй….

Что ей от меня надо? Точно. Она — та самая девочка, о которой говорилось в письме. Значит, это ее так отчаянно защищали?

— Не, ну я так не играю, проснись!

Вслед за ее голосом последовал жуткий холод. Меня окатили водой!

Я открыл глаза и приподнялся на локти, жадно глотая воздух.

— Ну вот! Сразу надо было так сделать. Не подумай, ты очень милый, когда спишь, но мне скучно, — сказала девочка, пожав плечами.

Я внимательно посмотрел на нее. Длинные волосы, милое детское лицо. Обычная девочка, за исключением ярко красных глаз.

— Ты кто? — прошептал я.

— Я? Я Сицилия. Приятно познакомиться, — ответила она, протягивая мне руку.

— А я… Кайл.

Я не сильно пожал ее руку и сел на край кровати.

— Но я спрашиваю не про твое имя, а про то, кто ты, и почему тебя так стерегут?

— Я не знаю, — ответила она тут же. — А ты кто?

— Я? Я уже никто… — улыбнувшись, сказал я и опустил голову.

— Эй, — она положила свои руки мне на лицо, и взглянула на меня. — Ты не никто. Ты Кайл. Смерть — это всего лишь заключение главы, а не всей истории. Помни это.

Чего она добивается? Подбодрить меня хочет? Странная девчонка, хотя, ей я обязан жизнью… Но все же… Из-за нее все погибли…

— Не из-за меня погибли твои родные, Кайл. Не вини меня. — после этих слов, она медленно села за накрытый стол.

Она что, мысли читать умеет? Нет, просто совпадение… Нужно выбираться отсюда. И эта девочка — единственный мой выход. Руки не связаны, нож на столе. Взяв ее в заложники, я спокойно сумею выбраться.

Я посмотрел на дверь, а потом снова на нож, дверь, нож.

— Давай. Хватай нож и беги, — совершенно спокойно сказала она.

— Я не….

— Давай! — она посмотрела на меня. — Здесь все равно скоро всех убьют, и тебя тоже. За мной придут.

— Идем вместе!

Я не знаю зачем это сказал. Зачем она мне? Лишний груз на плечах. Проберусь через деревню, заберу коней и вперед. Вот только… куда вперед?

Не успел я дождаться ответа от Сицилии, как дверь открылась, и в дом зашел тот капитан.

— Сицилия! Зачем вы разговариваете с ним? — возмутился он.

— Не твое дело, — грубо ответила девочка.

— Извините… Нам пора. Собирайтесь. А щенка я заберу.

— Нет. Он пойдет со мной.

— Но…

— Никаких но, капитан. Вы свободны.

Он бросил в мою сторону неодобрительный взгляд и вышел из дома.

— В общем, слушай, Кайл. Сейчас меня передадут другим людям. Это твой шанс сбежать. Обмен состоится на мосту, знаешь — спросила она, положив руки мне на плечи.

Я кивнул в ответ.

— Отлично. Когда стражников убьют, я скажу, что хочу сама лишить тебя жизни. Я сделаю вид, что ударяю тебя ножом, и ты упадешь в воду. Так ты сможешь уйти.

— Я не уверен, что это хороший план…

— У тебя есть другой?

— Нет…

— Я так и думала. Главное, удачно упади. И ни за что не геройствуй. Это не гвардия. С ними ты не справишься. Идем.

…

Нож я все-таки забрал. На улице уже было светло. Видимо я проспал всю ночь. Гвардейцы оседлали наших коней и поскакали в сторону моста во главе с капитаном Антонио. Мне же, на мое удивление, дали собственного коня, но ехал я не один. Сицилия настояла на том, чтобы именно я сопроводил ее. Гвардия спорить не стала… Мы вышли из сгоревшего леса, когда солнце уже почти касалось горизонта. Но мне было не до цветочков и зеленых деревьев. В моем сердце была пустота и горечь. Всю дорогу я думал, как вонзить нож капитану в спину. Меньше всего я хотел упустить возможность отомстить за дядю…

— Красиво, правда? — спросила девочка, держа руки у меня на поясе.

— Ты никогда не была на мосту? — спросил я, все так же, не отрывая взгляда от капитана.

— Была, — тут же ответила она. — Их же, вроде, два? Да?

— Да, два моста, соединяющие два материка. А эти люди, — посмотрел я на черных рыцарей на мосту, — Забытый приют… Орден без знамен. Их герб пустой щит. Самый древний и могучий преступный орден северного государства.

«Кайл знал, зачем сделка должна состояться на мосту, ведь мост не принадлежит какому-то одному государству. Это ничейная территория. Потому все, что происходит на мосту, останется безнаказанным. Здесь нет законов. Убивай, грабь, насилуй и никто слова не скажет. Главное грамоту на проезд купи».

…

Капитан слез с лошади и подойдя к одному из людей ордена, тепло поприветствовал его. Мы с Сицилией стояли позади.

Тут и произошло то, что предсказала девочка. Люди ордена напали на гвардейцев и перебили всех до единого, за исключением капитана. Он же, получив мешок с золотом, развернулся и собирался уходить, но, заметив меня, остановился.

— Ох, точно. Этот шустрый малец был с разбойниками, что напали на нас ночью.

Он подошел ко мне, вытаскивая меч из ножен.

— Нет! — вмешалась Сицилия.

— Тут уже не вам решать, миледи. Теперь я не ваш слуга, — плюнул он в ноги Сицилии.

— Я сама хочу. Хочу узнать. Какого это, убить человека.

Я сделал вид, что напуган и тут же прижался к краю моста.

— Испортили вы девочку, Капитан.

— От сгоревшего леса иного ждать — глупо, — протянул он нож.

Сицилия монотонно приняла оружие из рук капитана и подошла ко мне. Мы оба понимали, что полностью открыты, и бить придется всерьез.

— Ты выживешь, — Прошептала она.

Резкая боль разошлась по всему тело. Я наклонился вперед, хотя должен был упасть с моста. Сицилия посмотрела на меня и, поняв, что боль не дает мне играть по плану, решила помочь.

— Ты еще живой? Странно.

После этих слов она пнула меня в грудь, и я тут же полетел в низ.

Эта девчонка явно не из неженок… Полет был недолгий. Не успел я опомниться, как уже плюхнулся в воду и шел на дно. Воздух начал кончаться, но я был не в силах пошевелить и пальцем, не то, что выплыть на поверхность. Я достиг дна…

Мимо водорослей проплывали рыбы, по песчаному дну бегали маленькие крабики. Соленая вода резала глаза, но я не мог их закрыть…

Нет. Хватит. Что же я за слабак?!

«Ты выживешь». Она пообещала. Значит так и должно быть.

Оттолкнувшись от дна, я пытался всплыть, забыв про боль.

Скорее! В глазах уже темнело. Я не сдамся! Глупо умирать от стихии! Ведь у нее даже нет оружия! А умирать не от оружия — минимум обидно.

…

Небо… Чистое голубое небо… Прохладный ветер… и палящее солнце.

Я поднялся на ноги, сжимая рану на плече, подождал, пока боль утихнет и медленно пошел к мосту. По нему ходили стражники, убирая трупы и скидывая их в воду. В большинстве случаев тела прибивает к берегу. К ним мне и надо. Раздобыть какое никакое оружие и одежду…

Шагая вдоль берега, я смотрел на другую сторону. Северное королевство. Всегда хотел там побывать…

Куда мне идти? Единственный выход — возвращаться обратно, в сгоревший лес. И там нарваться на разбойников.

Из меня невольно вырвался нервный смешок. После него я начал жутко кашлять и в итоге упал на колени, ведь каждый раз меня пронзала острая боль.

— Наверное, я все же умру, — усмехнулся я.

Нужно вернуться в ту деревню, где мы остановились с дядей…

Воспоминание о нем сразу же толкали меня в тоску. Я все еще не мог поверить, что он мертв. Для меня дядя — величайший воин… погибший в нечестном бою… На глазах снова появились слезы. Я опять не сдержался и заплакал.

…

Темнеет.

— Пора идти…

Нет…

Я повернулся и застыл в ужасе. К воде спустился бурый медведь, не заметив меня. Я медленно встал и начал карабкаться вверх по обрыву, цепляясь руками за корни.

— Фух, пронесло — расслабился я. — Проклятье…

Увидеть еще одного медведя я вовсе не ожидал. От страха я рванул куда глаза глядят, тем самым привлекая его внимание. Ну и быстрые же эти существа. Из-за боли я не мог нормально бежать и частенько спотыкался. Отталкиваясь от сухих деревьев и перепрыгивая корни, я старался убежать от гибели. Снова. Медведь грозно рычал у меня за спиной, придавая сил бежать дальше.

Но тут я в сотый раз споткнулся и покатился в овраг, покалечив остальные части тела.

Медведь спустился следом. Увидев это, я тут же поднялся и, выхватив нож, стал ждать нужного момента. Меня учили охоте… Жаль, что не на медведей. Монстр медленно приближался ко мне, злобно рыча. Огромные лапы ломали все на своем пути. Из пасти рекой текли слюни, в предвкушении ужина.

Я все крепче сжимал нож в руке. Смотрел ему прямо в глаза. Я жаждал битвы, из которой точно бы не вышел победителем.

— Эй! Сюда! — закричал какой-то парень, пустив стрелу в шею медведя.

Я тут же рванул к нему, забыв про жажду подраться. Медведь завыл от боли и побежал за мной. Я взбирался вверх по оврагу все быстрее, зная, что, если буду медлить — умру.

— Давай руку!

Схватившись за нее, я тут же подлетел к нему, а медведь остался внизу.

— Спасибо, — поблагодарил я.

— Не за что, — ответил он мне, натягивая тетиву.

— Не надо. Оставь его, — сказал я, показав пальцем на голодного медведя. — Он всего лишь животинка… Он не человек… Смерти не заслужил…

Парень недовольно взглянул на меня и, убрав стрелу в колчан, развернулся и пошел дальше, махнув мне рукой, словно говоря «следуй за мной».

Что же, доверять незнакомцу? Плохая затея. Но я обязан ему жизнью, так что другого выбора у меня нет. Я послушно выполнил команду и поплелся следом.

Мы шли молча. Никто из нас не решался начать разговор первым.

— Где твои родные? — спросил парень.

— Погибли, — холодно ответил я.

Видимо это все, что хотел он знать, ведь после моего ответа, вновь наступила тишина.

— Темнеет. Разведем лагерь? — поинтересовался я, посмотрев на небо.

— Нет. Он есть. Час ходьбы, — ответил парень.

— Ты охотник? — спросил я, заметив на нем охотничьи штаны из кожи какого-то крупного животного. Возможно лося. А возможно он бандит, и просто их забрал силой. Этот вариант больше подходит.

— Нет. Я не охотник. Просто брожу по лесу, спасая десятилетних пацанов.

— Мне двенадцать!

— Медведю все равно.

«Пожалуй, самое время рассказать кто они, откуда здесь взялись и что вообще происходит. Эту историю Кайлу рассказывал дядя давным-давно, не зная, правда это или байки.

Раньше все люди жили на большой земле, в королевстве Гоорздатии. Не было мостов, войн, крови. Был лишь мир и равновесие. Король всеми своими поступками заслужил общую любовь и признание. Это был храбрый, мудрый и философски мыслящий человек, который всегда заботился обо всех вокруг. В этом мире очень редко шел дождь. А если он и начинался, говорили, что где-то случилось несчастье. Так и произошло.

В одну тихую ночь в королевстве появились неведомые существа, одетые в черное, не имеющие лица и держащие огромные мечи костлявыми рука. Именно в ту ночь пошел дождь. Безликие, так позже их назовут, врывались в каждый дом, вырезая мужчин, женщин и детей. А когда город полностью опустел, они исчезли. Те, кто сумели спрятаться, думали, что им повезло, но на самом деле, это было лишь начало. Дождь не прекращался. Скорбя по умершим, выжившие назвали эту ночь «ночь багрового дождя».

Через неделю все повторилось. Вот только безликие не стали убивать, они закинули на них цепи и увели в новое королевство, к новому королю, Королю души. Тогда-то люди узнали, что происходит после смерти. Душа, будучи бессмертной, становится безликой, стражем, воином в бесчисленной армии.

Теперь людской род, подобно скоту, должны были откармливать на убой.

Молодая дочь короля, узнала про это. Возмутившись его поведением, она ушла в другой мир, забрав людей с собой. Разъяренный и разбитый горем отец был заточен в Гоорздатии на веки, вместе со своим бесчисленным войском.

Когда люди появились здесь, дочь короля, чье имя Виктория, попросила в помощники пятерых мужчин. Первый был кузнец, чьи клинки и доспехи покупал весь мир. Второй — воин, о титулах и турнирах которого писали песни. Третий — убийца, что покаялся перед судом. Четвертый был монахом, а пятый крестьянином.

— Отныне вы охотники. Хранители людского рода. Защитники справедливости и доброты. Ваша душа будет возрождаться раз за разом, дабы вечно служить человечеству. Тело ваше — доспех. Кровь — щит, а душа — клинок. — сказала Виктория.

С тех пор охотники все еще живут среди нас. Кто-то служит советником короля, кто-то давно завел семью, а кто-то все еще ждет, что скоро, все изменится вновь».

…

Я увидел костер вдали. Видимо это и есть его лагерь.

— Добро пожаловать, — сказал парень.

Все вдруг замолкли, заметив меня.

— Твою мать! Кайл Рейн!

Эйден Блек. Более известный как ворон. Он был знаком с моим дядей. Именно через него банда получала работу. Заказы на убийства, воровство… Если вас что-то в этом интересует, Эйден с радостью даст вам работу по душе. Он был худощав, невысокого роста, с короткими черными волосами и всегда носил на поясе мешок с зерном. Один из самых странных людей, что я встречал когда-то.

Он подошел ко мне, позабыв про свою бутылку эля.

Эйден знал, что если я тут, в таком состоянии, то моего дяди уже нет.

— Как он погиб? — шепотом спросил он.

— В нечестном бою, — ответил я.

На его глазах появились еле заметные слезы.

Эйден утер их рукой и обнял меня. Аккуратно, видя, что я ранен.

Тут мои эмоции хлынули вновь. Меня так давно никто не жалел, что я, не привыкший к этому, тут же заплакал.

— Ничего, Кайл. Ничего… Я позабочусь о тебе… — еле сдерживая слезы, говорил он.

…

Так я и попал в его банду. В банду черных воронов.

Я думал, что это все. Хуже уже не будет. Какой же я был глупый…

Глава 2. Белый пепел

И как бы не был ко всем трудностям готов,

Подумай, что же может вызвать непогоду,

Ведь смерть всегда нас застает врасплох.

И, не узнав где брод, не суйся в воду.

А дальше что уж на судьбу пенять,

Коль сам все сделал, чтоб ее разрушить.

И, чтобы боль дальнейшую унять,

Пожалуй, надо все же сердце слушать.

_________________________________________________________

Евгений Тольятти для романа Данила Баженова «БАГРОВЫЙ ДОЖДЬ»

«Кайл»

— Давай же. Хватит медлить, — шептал мне Макс.

Я сделал вид, что не слышу его, и продолжил натягивать тетиву.

Сегодня наша смена, а это значит, что поимка дичи на ужин — наша задача, как и многие другие… Конечно, мы могли просто пристрелить кролика, но банду бедным зверьком не накормить. Так что приходится сидеть в кустах, дожидаясь нужного момента, чтобы пустить стрелу лосю в голову.

— Ты что, стрелять разучился? — снова прошептал Макс.

Он — старше на три года и во всем лучше меня. Образец для подражания. После того спасения мы с ним так и не расставались. Теперь этот рыжеволосый — мой лучший друг…

— Ты чего на меня пялишься? Полюбоваться решил? Он уйдет! Стреляй! — уже нервничал Макс, показывая рукой на лося.

Мне порядком надоело его нытье. Задержав дыхание, я прицелился, зажмурив один глаз, и плавно отпустил тетиву. Стрела тут же вылетела и вонзилась лосю в шею. Он не успел даже застонать. Огромная туша рухнула на сухую осеннею траву, окрасив ее кровью.

— Доволен? — хвастаясь метким выстрелом, спросил я.

— Да-да, молодец, — поспешил ответить Макс, — Вот только еще чуть-чуть, и остались бы мы без ужина.

— Слушай, что ты ноешь? Добыча у нас, мы целы, вон, даже стрела не затупилась. — сказал я, вытащив стрелу из шеи лося.

«Макс был сыном кузнеца в деревне у самого королевства. Шесть лет назад убежал из дому, и с тех пор работает на Эйдена. Парень выделялся скверным характером. Всегда уходил дальше положенного, все искал кого-то. Вот и нашел. Уже три года прошло с того дня, как Макс спас Кайла от медведя. Вот уже три года Кайл скитается с бандой „Воронов“. Вот уже три года Кайл — сирота».

— Эй, я что, один должен тащить? О чем задумался? — спросил Макс, накинув на плечо веревку, которой связал дичь.

— Ни о чем, сейчас помогу.

Я схватил другой конец веревки и, сделав то же самое, потащил тушу вместе с Максом в сторону лагеря.

Лось оказался здоровый, поэтому тащить было нелегко. Я выпустил пар изо рта и, удивившись этому, сказал:

— Зима скоро…

— Да… Это плохо. Многие погибнут, — ответил Макс.

— Только не я.

— Посмотрим, умник.

Я запомнил его улыбку в тот момент. Яркую, словно ночные звезды, и холодную, будто лед. Я не мог прочесть его. В этом мы с ним похожи. Очень трудно понять и распознать наши намерения, ведь у нас нет цели. Даже за жизнь мы цепляемся с неохотой, что говорить о мечтах. Да, у меня нет мечты. Кто-то скажет, что это невозможно, тем более в моем возрасте, но это так.

Я просто не вижу смысла мечтать, о чем-либо. Ведь знаю, что рано или поздно, эта мечта разобьется вдребезги. Так же, как и моя жизнь. Само существование — всего лишь злая шутка того, кто создал нас. Не знаю, Король души это, или еще какой шут, не важно. Важно то, что я не смогу оставить никакого следа в этом мире, хорошего, точно.

Так считает и Макс. Мы похожи как две капли воды. В нас не осталось ни жалости, ни сострадания, что там говорить об алчности и любви. Нас заботит лишь то, как не попасться в руки гвардии, или еще хуже — страже Белого замка. Да, это те еще ублюдки. Носят белые доспехи, закрывая свое уродливое тело.

Белый замок и Пепельные земли. Туда мы и движемся. Они находятся на юго-востоке, у подножья вулкана. Из-за него земля покрыта пеплом, белым пеплом. Говорят, что стража замка — это изуродованные огнем люди. Их рты связывают нитками, чтобы они не могли кричать от боли. Жестоко, но эффективно. В Белом замке живет одна семья. Не знаю, кто они и чем занимаются, но факт того, что с ними бояться иметь дела не то, что короли, даже Забытый приют держатся подальше от вулкана, пугает меня. Так раз они так опасны, зачем Эйден ведет нас туда? Неужели хочет предложить кому-то работу? Это вряд ли. Ведь в Пепельных землях бандитов столько же, сколько честных людей при дворе Зеерхива первого. Из этого можно сделать вывод: у Эйдена есть дело непосредственно к этой семье.

— Слушай, Макс. Как думаешь, зачем нам в Пепельные земли?

— Тоже задумался? Меня этот вопрос с первого дня дороги терзает. Эйден просто так не стал бы отправляться лично, чтобы дать кому-то работу. Скорее всего, нужно что-то либо ему, либо от него. В любом случае, это дело пахнет кровью…

— Вот и я этого боюсь…

…

Наконец мы все же дотащили тушу до лагеря. Похваставшись добычей перед охотниками, которые увидев нас, слегка удивились успеху, мы разошлись по своим палаткам.

Зайдя внутрь, я снял лук, что висел у меня за спиной и положил его у входа вместе с колчаном.

— Наконец я могу нормально одеться, — сказал я, снимая сапоги.

Дело в том, что в моей привычной одежде, мягко говоря, невозможно охотиться. Потому я снял все, кроме штанов и принялся одеваться заново. Вместо охотничьих сапог надел обувь с железными пластинами. На рубаху — кольчугу с кожаными наплечниками и поясом, на бляхе которого красовался металлический знак южного королевства. Так как кольчуга не закрывала руки, на них я надел старые кожаные наручи со стальной защитой с гравюрой. Они были сняты с убитого разбойника год назад. Но как бы долго я не разглядывал этот рисунок, так и не смог понять, что здесь изображено. Полностью одевшись и повязав на поясе ножны, я взял меч, что стоял, облокотившись на центральный столб палатки, и вышел на улицу, убирая его.

— Воевать собрался, малой? — спросил меня седой мужчина у соседней палатки, что тоже был одет как воин: тяжелые доспехи, меч за спиной…

— Кто вы?

— Вот это да. У Эйдена все пацаны такие смелые?

— Нет. Только я.

Он подошел ко мне в упор, почти касаясь своими железными доспехами и посмотрел сверху вниз.

— Значит, погибнешь первый.

— Не впервой, — сказал я, и демонстративно развернувшись, спрятал рывком клинок.

Я оделся так неспроста. Сегодня вечером, перед ужином, мы с Максом хотели потренироваться в фехтовании. Эйден строго запрещал нам драться на настоящих мечах, хотя знал, что мы занимаемся вечером в лесу. Уже темнело, и у палаток зажигали факела, а шум веселья и пьянства все увеличивался. По нему можно было определить, как скоро начнется ужин. Я шагал вдоль ровно поставленных палаток. Подойдя к загону для лошадей и бросив взгляд на веселящихся людей Эйдена, я, усмехнувшись, вошел в лес, теряя за спиной свет. Мы занимались у большого камня, что лежит тут, наверное, уже тысячи лет. Там меня Макс и ждал.

— Начнем? Я есть хочу, как собака. Раньше закончим — раньше пойдем ужинать, — сказал Макс, доставая меч.

Я промолчал, лишь достал клинок в ответ.

— До первой крови, — хладнокровно произнес я.

Мы начали медленно ходить кругами, сжимая клинки в руках.

Он нападет первым. Я уверен.

Так и произошло. Макс рванул на меня, замахнувшись мечом. Я тут же отскочил в сторону. Получилось так, что мы стояли друг к другу боком и решив воспользоваться этим, я ударил в ноги. Блокировав мой удар, Макс контратаковал сверху, после сделал выпад, на который я ответил кувырком назад через голову.

— Не плохо, — запыхавшись, сказал мой соперник.

— Не болтай зря! — закричал я и сделал несколько свободных ударов в его сторону.

Парировав последний, Макс скрестил со мной клинки и начал давить на меня. Его лицо было в упор. Я ударил Макса головой, отшатнув его, выбил меч из рук резким ударом и, приставив клинок к горлу, улыбнулся.

— Первая моя победа, а?

— Не болтай зря, — прошептал он, и, нырнув вниз, дернул ноги на себя.

Я тут же с грохотом рухнул на спину и, не успев опомниться, получил кулаком по лицу и оказался в захвате.

— Стоит мне надавить, и я сломаю тебе шею, — сказал Макс. — Не забывай, что мы деремся до первой крови. Не радуйся раньше времени.

Он победил, отдаю должное. Разбить губу было умно. Первая кровь все же. Собравшись и отряхнувшись, мы поспешили вернуться в лагерь. Там нас уже ждал горячий ужин и сладкий сон.

Всю дорогу я вытирал кровь с губы рукавом рубахи.

— Прости, — сказал Макс, заметив это.

— Ничего. Моя вина и только. Нужно было побеждать, — улыбнувшись, ответил я.

— Странно. Свет горит, а смеха нет. Спать легли что ли?

— В десять часов? Макс, ты с ума сошел?

— Что-то здесь не так…

Макс тихо достал меч, придерживая ножны и пригнувшись, пошел проверять палатки. Я поступил также, достав клинок, но оставался у входа, чтобы прикрыть его.

И в правду странно. Лагерь будто опустел. У костра стоят тарелки с похлебкой, кубки с вином, но не единого человека. И тишина…

— Нужно идти к Эйдену, — прошептал я.

— Верно, только тихо, — ответил Макс.

Следов боя не было. Будто все просто взяли и ушли. Оставив даже собственное оружие.

Мы крались к палатке Эйдена, в надежде увидеть его там. Тишину, которая так сильно напрягала нас, разбавлял лишь треск костра и редкое пение ночных птиц.

…

Все без толку. Лагерь опустел. Нет ни единой души. Все просто исчезли. Мы стояли с Максом спинами друг к другу, сжимая клинки.

— Что делать будем? — спросил я, смотря по сторонам, и судорожно бегая глазами в поисках людей.

— Не знаю, Кил`иер.

Кил`иер? В глазах темнеет…

…

Открыв глаза, я понял, что стою троном в тронном зале. Все кругом из золота, яркий блеск резал глаза. Странно. Я был одет в тяжелые доспехи, на моей голове не менее тяжелый шлем. Левой рукой я держал ножны, а правой рукоять клинка.

Я попытался хоть как-то сдвинуться с места, но все было без толку. Следующая попытка принесла только тупую боль в мышцах…

Вдруг ворота открылись, и кто-то невидимый для меня целенаправленно зашагал к трону, остановился и аккуратно сел, заскрипев старыми досками. Еще одна не менее странная вещь. Все здесь было сделано из золота, все, кроме трона. Он был полностью из прогнившего красного дерева…

…

Я очнулся у себя в палатке, рядом с Максом и дядей Эйденом.

— Что произошло? — вымолвил я, терпя невыносимую головную боль.

Эйден выдохнул с облегчением, похлопал меня по плечу и быстро покинул палатку.

— Кайл, ты так не пугай, — Сказал Макс. — Я не думал, что смогу вырубить тебя несильным ударом.

Вырубить? Значит все это сон? Всего лишь сон…

— Ты чего? — спросил меня Макс.

— Мне снился сон… а, в прочем, не важно.

…

На рассвете мы двинулись дальше. Стоило нам пересечь границу сгоревшего леса, как сразу каждый день стали терять людей. Кто гиб от волчьих клыков, кто от ядовитых растений. Нас было около тридцати. Стало на десяток меньше…

…

— Эй, — обратился ко мне Макс, сев рядом, — Чего грустный такой?

— Мы теряем слишком много людей, и зачем? Никто не знает про дела Эйдена с семьей Белого замка. Он что-то скрывает… Утром, я подслушал разговор… Люди собираются дезертировать. Нельзя этого допустить… — прошептал я, внимательно вглядываясь в свое отражение на клинке.

— Хорошо, какой план? — спросил Макс, надеясь, что я просто шучу и плана нет.

— До замка пол дня пути, — сказал я, показывая головой на возвышавшиеся вдали башни. — узнаем, чего хочет Эйден, и сделаем это за него…

— Погоди, ты хочешь сказать, что знаешь, в чем причина? — шепотом спросил он, внимательно посмотрев мне в глаза.

— Догадываюсь. За год до смерти моего дяди, Эйден предложил ему работу. Украсть какую-то вещицу из Белого замка. Дядя ответил, что воровать не станет, и даже круглая сумма не заставит его двинуться в Пепельные земли. Мне кажется, Эйден так и не нашел человека, который согласился бы на это дело. И в отчаянии решил украсть сам. Или же выкупить… Короче говоря, достать любой ценой.

— Погоди, погоди. Ты же не хочешь убежать из лагеря, и, невзирая на огромный риск, пробраться в замок и украсть эту вещь самим? Ты осознаешь, что одного тебя убьют. Это не стоит никакой похвалы от Эйдена. Кайл, это не стоит даже жизни при дворе. Я наслышан про тех, кто охраняет эту семью. Это хуже смерти.

— А кто сказал, что я буду один?

Затянулась пауза. Я знал, что Макс не бросит меня. Знал, что пойдет. Я хотел этого, но в глубине души, боялся. Риск быть убитым, или еще хуже, заточенным в камере, что по слухам находится в жерле вулкана, слишком велик…

Конечно, про жерло вулкана — это сказки. Да и откуда взяться слухам, если никто оттуда не возвращался?

Мне страшно…

…

Темнело. Я ждал Макса неподалеку от лагеря, сидя рядом с мешком украденной еды и закутанный в темно-зеленый плащ.

Вдруг вдалеке показался силуэт. Я тут же схватился за меч, но распознав старого друга, успокоился.

— Я нашел. Это странный медальон. Хрен знает, зачем он Эйдену, но тот факт, что на нем знаки руин, меня пугает, — сказал Макс, просовывая мне рисунок.

«Руины… Единственное, что было до появления людей на этом материке… Их много, но в большинстве случаев это разрушенные колонны или еще что-то в этом роде. Но на западе от северного королевства есть руины, которые люди изучают уже тысячу лет. Говорят, там в них есть проход, в подземный мир. Кайл, конечно, в это не верил, но наличие громадных ворот, исписанных этими знаками, заставлял его сомневаться в своей точке зрения».

— Отлично, значит, эту вещь он и ищет, — сказал я, внимательно разглядывая рисунок.

— Кайл, ты еще не передумал? Пока есть шанс отказаться от этого безумия, сделай это.

— Нет, Макс… Уже нет.

— Ну, попытаться стоило. Еду взял?

— Конечно.

— Тогда в путь, — вздохнув полной грудью, сказал он.

…

Шли мы долго. Не скажу, что путь был легким. Сама идея идти ночью, вызывала подозрения, но так шанс того, что нас поймают до прихода к башне, заметно уменьшается. Трудность была в том, что почти все время мы поднимались в гору, на вершине которой предательски расположился замок. Удобно. С одной стороны, крутой спуск, с другой море…

По пути мы чуть не угодили к волкам в пасть. Нам удалось убежать, а вот мешком с провизией пришлось пожертвовать. Жалко еду, на самом-то деле…

Пепельные земли. Звучит так красиво, но на деле… На деле это место чудовищно как в дневное, так и в ночное время суток. Сейчас единственный источник света — луна, что светит на забытую всеми землю. Никогда раньше не испытывал такой страх. Пока не начало светать, мое тело постоянно дрожало, я хватался за клинок, едва услышав ветер. Эти пять часов пути мы провели в тишине. Лишь изредка шептали, перекидывались парой слов, чтобы хоть как-то напомнить, что мы еще живы. И рядом идет человек, а не живой мертвец. К слову, байки про живых мертвецов, что гуляют по ночам, так и останутся байками. Вранье, да и только… Или нам просто повезло?

…

Остался примерно час до рассвета. Мы стояли у самых ворот, замерев, подняв головы. Этот замок вызывал еще больший страх. Огромные стены, башни с пиками… Желание бежать со всех ног просто съедало меня. Только сейчас я подумал о своей глупости. Спал бы сейчас спокойно, нет же, нужно было состроить из себя героя. Как бы не погибнуть тут…

— Какой план? — не отрывая взгляда от замка, сказал Макс, — Как пробираться-то будем?

— По стене, — ответил я, внимательно рассматривая высокие стены.

— Смеешься? — все так же смотря на замок, спокойно спросил Макс.

— Нам нужно обойти его, идем.

…

Сильный морской ветер… Кровавый рассвет… Готический замок… Не к добру все это.

— Не-е-е-т… Только не говори мне это… — прошептал Макс, смотря вниз с обрыва.

— Да. Стена у моря наполовину разрушена из-за набегов Голубого горизонта. Ее никто не охраняет больше ста лет. Будет легко, если не считать, что внизу подводные скалы.

Волны со всей силы бились об нижнюю часть крепости, создавая жуткий шум. Мы оба, словно окаменев, смотрели на разрушенную стену. Где-то были дырки от попадания снарядов, где-то столетние лианы… Вся стена давным-давно поросла мхом…

Ее часто штурмовали с моря. То королевский флот, то люди Голубого горизонта… Все попытки тщетны, никому не удавалось взять этот замок. Забавно, что два парня затеяли сделать это в одиночку.

На самом верху стены, скорее всего, была комната с балконом. Теперь это просто комната с огромной дырой. Через нее мы и попадем внутрь.

— Ты первый. Твоя затея, — сказал Макс, слегка толкнув меня вперед.

Я вздохнул полной грудью и медленно направился к стене. В ней было много дыр и сколов от выстрелов. Примерно нарисовав в голове план, и поставив ногу на один из выступов, я начал карабкаться вверх. Макс лез следом.

— Пока все идет хорошо, надеюсь, ничего не изменится, — сказал Макс.

У меня вырвался нервный смешок.

— Продолжай карабкаться, не разговаривай.

Мы поднялись от силы на пару метров, а такое ощущение, что на целых десять.

— Стой. Здесь выступы заканчиваются… — сказал я.

— То есть как?

— Вот так! Нет выступов. Есть только лиана… Недалеко от меня…

Так и думал, что все не может быть так просто. Я вряд ли допрыгну, а если и допрыгну, то не смогу уцепиться, точно. Мне конец.

— Кайл! Выхода нет! Прыгай! — кричал Макс, стараясь хоть как-то помочь.

— Не сильно ты подбадриваешь! — крикнул я в ответ.

Так, ладно. Нужно собраться. Она не так уж и далеко, верно? Я, наверное, уже дырку просверлил взглядом в этой бедной лиане.

Еще немного повисев, я отклонил корпус в противоположную сторону и резко прыгнул, протягивая вперед руки. Как только мне удалось схватиться, я тут же уперся ногами в стену.

— Я это сделал! — обрадовавшись, кричал я, позабыв, что мы должны вести себя тихо.

Взобравшись по лиане, я вновь перешел на уступы. Слышал, лишь как Макс переводил дыхание перед прыжком. Ему не понадобилось много времени. Он всегда лазал лучше меня.

Прошло еще пару минут, и мы были наверху. Дальше пошло все как по маслу. Пробравшись внутрь через комнату с балконом, мы тут же направились к покоям семьи. Их было не трудно разыскать по обилию стражи. Двигаясь в тени, нам удавалось скрыть свое присутствие. Макс шел впереди, я сразу за ним…

Подождав, когда у стражи будет смена караула, мы зашли в комнату. Огромные светлые покои с прекрасной девушкой в постели. А на ее шее медальон…

— Что будем делать? — шепотом спросил я.

Макс жестом приказал мне заткнуться, а сам медленно подкрался к кровати.

— Следи за дверью, — прошептал он мне.

Посмотрев в замочную скважину и не обнаружив стражи, я тут же сообщил это Максу. Он начал действовать без промедлений.

Одной рукой закрыв девушке рот, а другой, приставив нож к горлу, Макс прошептал:

— Нам нужен медальон. Не бойся. Только медальон.

После слов горе вор мило улыбнулся и убрал нож от горла. Девушка кивнула, дав понять, что не намерена сопротивляться.

Никогда, никогда не доверяйте женщинам, тем более, если вы вор в ее доме!

Она молча сняла медальон, и отдала нам в руки. Я поблагодарил ее, и мы тут же поспешили убраться, вот только…

— Стража! Воры! — закричала во весь голос девушка.

— Проклятье! Бежим!

— Куда?! Опять к стене?! Мы не сможем спуститься!

— Да куда угодно! Нас сейчас прирежут тут, Кайл!

Мы выбежали из покоев, и увидав толпу стражи, рванули туда, откуда пришли.

За считанные минуты мы оказались в комнате с дырой в стене. Захлопнув за Максом дверь, и подперев ее старой доской, мы уставились на пропасть под ногами.

— Ну все, конец. Умрем! — весело сказал Макс, сжимая медальон.

Я понимал, что деваться некуда. Прыгнем — умрем. Откроем дверь — умрем. Нам осталось лишь решить, какую смерть принять. От острых клинков или от не менее острых скал…

Я не хочу умирать…

Доска сломалась под напором стражников, и дверь открылась. Оставалось лишь драться. Засвистели клинки, начался бой. Вот только как бы сильно не старались, как бы хорошо не владели мечом, двое мальцов не в состоянии победить в бою десяток стражников. Высокие, с длинными руками, в белых доспехах и скрытыми под масками лицами. Они были воплощением ужаса, что пронзал нас, словно игла.

Макс стоял на краю… Я ничего не мог сделать.

Он скрестил мечи с одним из стражников, и стоило тому надавить сильнее, как вдруг…

…

Макс летел вниз. Без криков, без воплей. Просто закрыв глаза и улыбаясь смерти в лицо…

— Нет! Макс!

Все без толку… Я не перестану терять близких мне людей по собственной глупости… Это мое проклятье… Моя боль…

— Ублюдки! — закричал я во весь голос.

Парировав удар одного стражника, я оттолкнул его от себя. Затем, блокировав атаку другого, отшатнул его, развернулся и, пронзив горло тому, что толкнул Макса, упал на колени, от удара в печень долом меча. Клинок тут же выпал из моих рук. Кто-то пнул меня в живот, и я рухнул на спину. Один из стражников тут же начал избивать. Я думал, что умру… Но нет. Какой раз меня спасает стечение обстоятельств…

— Оставь его. Он мой, — приказал старик, что, оказалось, наблюдал за всем этим, стоя в дверях.

Это был хранитель Белого замка. Глава семьи…

Меня тут же сковали, бросили в темницу, без еды, воды… Я пробыл там полтора дня, смотря в стену, и не переставая винить себя в произошедшем. Я был готов провести здесь остаток жизни, быть казненным, умереть от голода, либо от другой какой заразы… Но…

Дверь со скрипом открылась, вошедший стражник схватил меня за руку и, подняв, толкнул к выходу.

Там меня ждал Эйден с тем стариком. Я остановился перед ними, опустив голову.

— Идем Кайл. Я отдал все деньги, что у меня были, чтобы выкупить тебя. Макса, конечно, это не вернет, но… — прошептал мне Эйден, положив руку на плечо.

— Да, щенок. Благодаря тебе, я получил деньги, посмеялся над шоу, и покормил акул. Молодец. И парню тому спасибо передавай. Когда сдохнешь.

Что происходит? Неужели так трудно остановиться делать то, что вредит другим?

Хладнокровно посмотрев на старика, я тут же схватил нож с пояса Эйдена, резко воткнул обидчику в живот, затем развернулся, и резанув стражника, дождался, когда он упадет на колени. Тогда последовал добивающий удар по горлу и, вот он уже лежит в луже собственной крови, смотря на меня с горящей злостью в глазах.

— Теперь идем, — сказал я, протянув нож.

Из замка мы вышли спокойно. Никто не знал, что произошло в темнице. Тревогу подняли лишь тогда, когда мы с Эйденом уже были на пути к сгоревшему лесу… Все… Кроме Макса….

Так я в очередной раз убедился, что нужно все делать самому, чтобы все доставалось лишь тебе. И приз, и наказание…

…

Отчетливый стук копыт… запах нескончаемого пепла… И смерть в глазах близких — вот что я запомнил на всю жизнь. Вот, как я стал таким.

Глава 3. Вкус стали

Враждою кровной вызванная буря

Не стихнет до конца коротких дней;

И, как собака, всюду нас учует,

Поставив под угрозу жизнь людей.

Опять бежать с другого конца света,

Чтоб вновь упрятать голову в тени?

Туда — где жизнь была, а ныне нету.

А смысл? Ведь везде найдут они…

_________________________________________________________

Евгений Тольятти для романа Данила Баженова «БАГРОВЫЙ ДОЖДЬ»

1. «Кайл»

Мы никогда не задумываемся о своих действиях, словах… А ведь тогда нам бы удалось избежать стольких войн, стольких слез. Мы бы шли дальше, прикрывая друг друга, но нет. Люди слишком глупы, чтобы осознать собственные ошибки. Чтобы понять, что они не правы. Мы будем рвать всех, дабы искупить вину, будем пытаться убедить, добиться прощения… и обидим еще больше.

Такова наша природа. Именно поэтому, мы и гибнем, словно мухи…

И я такой же… Вспыльчивый, глупый ребенок, что и дня не может прожить, не навредив кому-либо… Сколько еще людей погибнет из-за моей глупости? Сколько останутся калеками, сиротами, вдовами… И это не закончится никогда! Как бы сильно я не старался, все равно итог будет тот же. Мы все равно погибнем… Из-за лжи, предательства, глупости, или любви… В мире так много способов умереть и так мало, чтобы остаться жить…

Я бросил взгляд в небо. Такое чистое, и бескрайное, словно океан. Морской ветер не давал мне уснуть. Хотя я бы и не уснул. Я не могу нормально спать с тех пор, как погиб Макс… Не могу перестать винить себя во всем, что произошло… И что происходит…

— Кайл, Кайл! Проклятье, Рейн, вставай! — грозно кричал кто-то, стараясь меня разбудить. Голос показался мне знакомым. Наверняка кто-то из людей Эйдена.

…

«С того дня, как обычный мальчишка убил главу семьи Белого замка, прошел почти год. За его голову объявили награду. Эйден предвидел такой поворот событий. Знал, чем чревато решение спрятать Кайла. Знал, что обрекает многих на смерть. Знал, но не сбежал… Попытки найти убежище в сгоревшем лесу обернулись бойней. Все хотели легких денег. Даже члены банды «воронов». Тогда, держа на руках истекающего кровью предателя, Эйден решил: «нужно бежать на север. Туда, где деньги не решают ничего. Где действуют другие законы. Нужно бежать в Голубой горизонт.

Голубой горизонт — это огромный остров далеко на севере. Единственный материк, не склонивший колени перед королевством.

Когда началась война, люди Голубого горизонта отправили полсотни кораблей на северное королевство, в надежде, что им удастся захватить его, пока оно окутано смутой и дымом войны. Но на их удивление, людям севера удалось не только отбиться от нападения, но и заточить их предводителя. Говорят, его каждый день пытали, последнюю пытку он не выдержал.

С тех пор Голубой горизонт все так же воюет с северным королевством. Только поменялся предлог. Теперь это дело мести. Из-за этого попасть туда тяжелее, чем объяснить охотникам за головами, что ты не убивал их самопровозглашенного лорда. Но, однако, у них это все же удалось».

…

Я открыл глаза, потянул носом соленый воздух и, безэмоционально бросив взгляд на человека, что стоял рядом с койкой, недовольно фыркнул.

— Мы прибыли. Эйден ждет тебя, одевайся, — сказал разбойник, кидая мне мои вещи.

После этих слов он вышел, закрыв за собой дверь в каюту, оставляя меня наедине со своими мыслями.

…

Длинный клинок погрузился в ножны за спиной. Подняв ворот укороченного кожаного плаща с наплечниками, я поправил ремни на правой ноге, к которым крепился нож и, убедившись, что все в порядке, покинул каюту.

Я не спеша шагал по трюму. Скрежет балок, треск дерева под ногами — эти звуки я слушал столько времени, что казалось, они плотно въелись в мою голову. Наверное, я даже буду скучать по шуму моря.

Поднявшись на палубу и закрыв за собой люк, я внимательно осмотрелся. Было холодно, очень холодно. Рядом стояли еще несколько торговых кораблей, с которых разгружали ящики с вином, зерном, сахаром, — всем, что удалось добыть контрабандистам, рискнувшим вести дела с врагами государства. На пристани меня уже ждал Эйден, ведя совершенно бессмысленную беседу с капитаном корабля.

— Спасибо большое, Кэп, — прошептал Эйден, пожав ему руку и просунув мешок с серебром.

— Обращайтесь, если снова решите пересечь границу Северного государства. Я здесь часто бываю. Раз в два-три месяца, не реже.

Эйден кивнул в ответ и, распрощавшись, скрестил руки на груди, ожидая меня. Сойдя на пристань и пройдя мимо Эйдена, я дал понять, что готов идти. Блек, небритый уже около двух месяцев, усталый и вымотанный, поплелся за мной.

— Какой план теперь? — спросил я басом, шагая по только что выпавшему снегу.

— У меня здесь есть знакомый, он нас приютит, ненадолго.

— А что дальше? Куда нам потом? — сунул я руки в карманы.

— У нас два выхода: либо искать новое место, либо уговорить его оставить нас.

— И каким же волшебным образом мы заставим твоего знакомого помочь нам?

— Мы будем на него работать.

— Зная тебя, Эйден, и твоих знакомых, работа будет грязной, — усмехнулся я, пнув камень в замершую лужу.

— В этих краях другой работы не сыскать. Ты привыкнешь.

— Уже…

Мы подошли к конюшне, где нас ждали остальные люди Эйдена.

— Денег мало, поэтому одна лошадь на двоих, — сказал мужик с густой бородой, похлопав по спине белого жеребца.

— Хорошо. По коням! — приказал Эйден.

— Чур, я впереди, — сгрубил я, первым оседлав коня.

— За твоей спиной большой меч, и на руках шрамы, но это не значит, что ты тут главный, Кайл. Ты всего лишь мелкий уродец, из-за которого мы вынуждены были бежать! Если бы не Эйден, то я бы лично сдал тебя. И получил бы мешок золота в придачу, а не торчал бы столько времени на сраном корабле, драя палубы, пока ты, щенок, размышлял о жизни! — закричал один из разбойников.

— Хватит! Не время для ссор. Все мы устали, так что давайте не будем. Кайл, слезь, — встрял Эйден, схватив моего коня за узду.

— Так значит!? — грозно сказал я, спрыгнув на землю и встав в упор к обидчику. — Не забывай, что я сделал для того, чтобы спасти ваши ободранные шкуры. Я сам пробрался в замок. И я убил лорда!

— И Макса, тоже убил ты, — злобно оскалился на меня разбойник.

Этой фразой он разозлил меня настолько, что я не смог себя контролировать и ударил его по лицу, тем самым завязав драку.

— А ну прекратите!

Обиженные друг на друга, мы уже никого не слушали, лишь махали кулаками. Пропустив пару ударов, я пнул обидчика в грудь, а когда он упал, накинулся на него.

Никто не пытался нас успокоить… больше не пытался. Все прекрасно понимали, что нам обоим лучше выпустить пар.

Поднявшись, он заломал мне руку, и ударил локтем в шею. Моей реакции долго ждать не пришлось. Засвистели клинки.

— Эй, эй, эй! Уже не смешно! — кричал Блек.

Плевать! Зарублю урода и дело с концом! Убью, суку!

Мы танцевали с клинками, бранясь и крича. Люди на пристани, торговцы и зеваки давно уже собрались в кольцо, свистя и выкрикивая что-то.

— Мне это надоело! — сказал Эйден и, обойдя нас, схватил меня за ворот, швыряя прямо в свежую грязь.

Разозлившись еще сильнее, я сам того не понимая, напал на Эйдена, но, к счастью, не успел даже замахнуться — влетел в стену рыбацкой лавки и упал на колени, тяжело дыша.

Эйден, вздохнул, почесал затылок и протянул мне руку, извиняясь.

— Эйден, я…

— И слышать ничего не хочу. Живо все по коням!

…

Цокот копыт, превращающийся в симфонию, глубоко засел у меня в голове. Сильный ветер, что качает голые деревья, медленно падающие снежинки. Мы скакали в гору, с каждой минутой поднимаясь все выше и выше, и чем дальше, тем красочнее открывался вид. Бескрайнее тихое море, такое холодное и синее, что казалось, будто оно уже сотни лет как мертво. За горизонтом скрывались торговые корабли, тая в ледяном свете замершего для здешних обитателей солнца и исчезая в миг. За ними следом уходили корабли с дружиной…

Скоро прольется кровь…

Я обернулся через плечо, посмотрев на рукоять своего меча. Она была обмотана кожаной полосой. Крестовина исписана узорами, а на яблоке блестел серебряный герб Белого замка. Этот клинок я снял с того старика, что позже оказался лордом. Такой трофей оставлять было бы просто безрассудно, поэтому, замотав его в плащ, я покинул замок вместе с ним.

— Приехали, — сказал Эйден, подняв левую руку и жестом приказав остановиться.

— Это… Здорово… — неуверенно произнес я, внимательно всматриваясь в трехэтажный сарай, и хоть как-то пытаясь назвать это усадьбой.

— В него что, из корабельных пушек стреляли? — Возмущенный и разочарованный тем, что возвышалось перед нами, сказал мой обидчик.

— Послушайте, на данный момент, эта усадьба наш единственный кров, — перебил его Эйден, показывая пальцем на здание, — Не забывайте, что у нас нет денег даже на еду, не то, что на дом. И да, еще маленькая проблема. Нас разыскивает все государство, — продолжил он.

— Ну, дом я вижу, а хозяин то где? — спросил я, спрыгнув с лошади и привязав ее к столбу у ворот. — Пойду, поздороваюсь хоть.

Все переглянулись и, спрыгнув с лошадей, направились за мной.

Я шел тихо и медленно, будто ожидая чего-то, внимательно всматриваясь в темноту за открытой дверью. Моя осторожность повлияла и на остальную группу. Мне даже показалось, что кто-то обнажил клинок, но обернувшись, я убедился, что это не так. Странно… готов поклясться, что слышал что-то.

— Слышите? — спросил один из разбойников.

— Нет, ничего, — ответил другой шепотом.

— Вот именно. Тишина. Абсолютная тишина. Разве такое возможно? Учитывая, что мы стоим у дверей усадьбы, которая должна быть наполненной прислугой и так далее.

— Верно…

— Тихо. Я что-то слышал, — резко прервал их я, аккуратно положив руку на рукоять меча и медленно сжав ее.

— Ох, не нравится мне все это, — прошептал мой обидчик, вытаскивая из ножен меч.

Я шел вперед, перенося тело с пятки на носок и стараясь не шуметь. Моя левая рука уже давно была готова вытащить меч, правой же, я придерживал нож на ноге, чтобы тот не звенел металлическими вставками на ножнах.

— Кайл, осторожнее, — прошептал мне Эйден.

Проигнорировав его заботу, я продолжил идти. До двери оставалось пару шагов, когда я услышал что-то. Я тут же обернулся и заметил, как какой-то человек с капюшоном на голове и луком за спиной оседлал мою лошадь.

— Ловите его!

Быстро запрыгнув на коня Эйдена, я рванул за ним. В одиночку.

Недруг часто оборачивался на меня, и мне удалось рассмотреть его лицо, а точнее глаза. Два разных глаза. Голубой, словно небо, и красный, будто кровь. Не знаю, как так получилось, что я рассмотрел их. Они горели? Светились?

— Стой! Стой, говорю! — Кричал я ему в след.

Мы сошли с тропы и скакали уже по лесу, все выше в гору. Я ловко маневрировал между деревьями, пытаясь догнать. Но через минуту он сам спрыгнул с лошади и, выхватив меч с пояса, встал ко мне лицом.

Я спрыгнул следом.

Распознав мой страх, человек в капюшоне выпрямился, и всмотревшись в меня, улыбнулся.

— Кто ты такой?! — не жалея злости закричал я.

Он не ответил, лишь наклонил голову влево, потом вправо, как собака, все так же пристально всматриваясь в меня.

Тяжелое дыхание, четкий ритм сердца…

Я направил меч в его сторону и, повернув его, наклонил голову, копируя противника.

Крик прорвался из моих уст, и я рванул навстречу смерти. Оттолкнувшись от камня, прыгнул на противника, замахнувшись мечом. Отразив мой яростный удар, он контратаковал, все так же сохраняя свой хладнокровный взгляд. Звон стали не прекращался. Я наносил удары с такой огромной яростью, что, когда увидел их беспомощность, вновь закричал, только уже не от злости, а от обиды.

Парировав мою последнею атаку, он ударил меня кулаком по лицу и приставил клинок к горлу, показывая, что я проиграл. Проиграл с позором.

Я со страхом смотрел на него, ожидая смерти, но этого не произошло. Развернувшись, и убрав меч, человек скрылся за деревьями, а я так и остался стоять в заснеженном лесу с клинком в руке, даже не поцарапав его.

— Эй! Кайл! Я нашел его! Он там! — кричал кто-то… — Кайл! Очнись! Эйден, сюда!

Разбойник подбежал ко мне и, увидев мои дрожащие руки и открытые глаза, выдохнул с облегчением.

— Что случилось? Кайл?

Я молчал. Я боялся сказать…

…

Треск огня в камине добавлял хоть какого-то уюта в этот давно всеми забытый дом. Я сидел за большим столом, один. В моей голове крутились тысячи мыслей о том, кто это был. И каждая без исключения пугала.

— Холодно… Даже огонь не спасет… И как здесь вообще люди жили? — подул я себе на руки.

Хозяина сарая мы нашли. На заднем дворе. Со стрелой в шее. Этот разноглазый… Не он убил мужика. Только сейчас это понял. Не было при нем колчана. Только этот лук… А если не он… то кто?

Опустив голову на руки, я посмотрел в окно. Во мраке ночи можно было разглядеть тусклую луну, что освещала очертания леса.

— Снег так и не прекращается, — зевнул я. — Нужно идти спать…

Взяв меч вместе с ножнами, я отправился к лестнице на второй этаж. Зайдя в единственную пустующую комнату, я повесил ножны с мечом на стену, затем снял ремни и кинул их к шкафу. Следом туда же отправился плащ, наручи и сапоги. Штаны с ножом я все же оставил, из-за недоверия к этому месту. Холодная гостевая кровать поначалу отвергала меня, но потом, поняв, что у нее нет выбора, сдалась.

Окончательно расслабившись и повернувшись на бок, я закрыл глаза и начал засыпать, борясь с грядущими кошмарами. Ветер за окном постепенно стихал, а когда он окончательно исчез, я уснул.

2

«Шли дни, недели, месяцы. Эйден нашел всем работу, даже Кайлу. На эти деньги они не только хорошо питались, но даже удавалось восстанавливать усадьбу. Через три месяца на нее уже можно было смотреть хотя бы без жалости. Позабыв старые обиды, Кайл с Сэмом сдружились. На это их подтолкнули, как оказалось, общие интересы, да и работали они вместе. Работа была не пыльная. Торговали в охотничьей лавке недалеко от порта. Большая часть дорог шла через нее, так что она приносила не малую прибыль.

Все жили тихо и спокойно, как семья. Настолько спокойно, что Кайл перестал носить меч за спиной. Обходился лишь небольшим ножом на поясе. За все это время не было ни то, что боя, даже драки… Кайл, наконец, начал верить, что все может наладиться».

…

В этот день усадьба наполнялась смехом и запахом вина. Мы сидели за большим столом, выпивали, веселились…

— За Кайла! За то, что он живет на этом свете уже семнадцать мать его лет!

— За Кайла!

— За Кайла!

— За меня! — широко улыбаясь пьяной улыбкой, закричал я, поднимая чашу с вином.

— Кайл! Покажи им, кто ты теперь! — сказал Сэм.

Я усмехнулся и, сняв рубаху, повернулся спиной. На левой лопатке была татуировка в виде взлетающего черного ворона, которого пронзает стрела. Это символ их банды, теперь и я их часть, часть их семьи.

— За Рейна!

Кайл Рейн, Кайл Рейн… Мое имя выкрикивали снова и снова, широко улыбаясь и смеясь. Видимо все позабыли, сколько бед я принес…

Пьянка подходила к концу. Кто-то уже спал, кто-то все еще громко обсуждал что-то, а я, поднявшись на второй этаж, шел в свою комнату, облокотившись о стену. Все ходило кругом, я с трудом различал цвета. Столько алкоголя в моей крови еще не было. Не дойдя до кровати, я рухнул у шкафа и уснул, даже не задув свечи.

…

Звон стали… Снова… Такой четкий, что даже не верится, что это сон. Жар… будто я сгораю заживо… крики…

Я проснулся от ужасного шума внизу. Как только я открыл глаза, меня тут же сковал ужас. Пламя уже объяло комнату и медленно, но верно, подбиралось ко мне. Задыхаясь и еле держа себя на ногах, я попытался выйти, но старые замки заклинили от огня. Видимо здесь я и умру.

— Кайл! Кайл! — кричал Эйден с другой стороны.

Он выбил дверь и, схватив меня за ворот, вытащил из полыхающей комнаты, в еще больше горящий коридор. Я видел трупы. Расчлененные, обгорелые тела. Я не узнавал их. Я их и не знал.

— Эйден! Что происходит? — кашляя, кричал я.

— Нас нашли! Нас нашли! — повторял он.

Как? Как людям Белого замка это удалось? Как?!

По лестнице поднялись трое громил с топорами в руках и тут же без лишних слов набросились на нас.

Эйден парировал удар и, отрубив руку одному, схлестнулся с другим. Третий налетел на меня. Он замахнулся топором, но я схватил его за руку и, сломав ее, воткнул его же топор ему в ключицу. К этому времени Эйден уже закончил.

— Бежим!

Мы спустились вниз. Я начал судорожно искать выход, не различая ничего из-за дыма. Тут подбежали еще пятеро человек, с мечами в руках.

— Ну, давайте! Нападайте! — кричал я, сжимая топор.

— Кайл, беги к заднему двору, мы их задержим! — закричал Сэм, вступив с ними в схватку. Следом на недругов набросились еще трое.

— Нет уж! — крикнул я и поспешил на помощь.

Рванув к ним, я уклонился от одного удара и, выпустив кишки, метнул топор в голову рыцарю в тяжелых доспехах, который так отчаянно бился с Сэмом.

— Кайл! Бежим! — приказал мне Эйден. — Послушай, их там тьма. Нам точно не устоять! Они ищут тебя, понимаешь? Если не найдут, то решат, что напали не на тех! Они ищут мальчишку, Кайл. Ты уже не ребенок. Тебя никто не знает в лицо! Уходи! Это единственный шанс спастись! Уходи!

— Но Эйден! Вас убьют!

— Нет! Если ты не уйдешь, нас точно прикончат! Беги!

Он толкнул меня, и я вывалился на задний двор.

Что делать? Бежать? Что делать!? Вся усадьба полыхала. Все, что мы так долго строили, сгорало на моих глазах. Все, кого я знал, вновь погибают… Я не должен этого допустить!

Поднявшись, я открыл дверь и увидел Эйдена. Его облупили со всех сторон, но он не сдавался. Бился до конца.

Вдруг появившийся из неоткуда человек в маске закричал, чтобы его люди остановились, но было поздно.

Мечи врагов протыкали Эйдена раз за разом, отнимая жизнь. Он рухнул на пол и, увидав меня, прошептал:

— Беги, Кайл…

Я не смог сдерживать слезы и сжав зубы, побежал прочь. Мой плачь слышал только лес, затаив дыхание и наблюдая за всем этим.

— Давай, скачи! Скачи, родная! — запрыгнул я на лошадь. — Ну же! Но!

Глупо было надеяться так легко сбежать. Трое всадников быстро нагнали меня, бросили в кобылу подобие гарпуна, а когда я свалился вместе с ней и оказался придавлен, они тут же подскочили и начали избивать. Это продолжалось ровно столько, на сколько меня хватило.

…

— Эй! Это кто? Меч хватай!

…

— Рубите их, парни!

…

— Живой что ли?

— А хрен его знает. Вытаскивайте. И с кобылкой аккуратнее. Больно ей…

…

— Очнулся? Как звать тебя?

— Кайл…

— Меня — Ингольф, — похлопал он меня по плечу. — Если еще раз встретимся, надеюсь, ты мне поможешь так же, как и я тебе. На палубе тебя ждет человек. Сказал, вы с ним знакомы. Бывай, Кайл.

Мужчина вышел из каюты, громко хлопнув дверью. Я быстро поднялся, выбежал вслед за ним и осознал, что нахожусь на отплывающем корабле.

Я видел, как огромный столб дыма возвышался над островом. Казалось, я слышу крики Сэма, Эйдена… Корабль уносил меня все дальше от берега и от моей семьи. Черное, бездонное небо окрасилось в багровые цвета. Я застыл, наблюдая за этой холодной, въевшейся в мою память картиной. Меня пробивала дрожь, то ли от холода, то ли от того, что я снова потерял все, что имел.

— Ты Кайл, верно? Пойдем, я дам тебе теплую одежду. Не будешь ведь ты в одной рубахе стоять. — Сказал один из дружинников.

Я посмотрел на него и застыл в страхе. Это был он, тот человек с разными глазами.

— Не бойся, я не причиню тебе вреда. Если бы хотел, то убил бы еще тогда, в лесу. А сейчас, я просто протягиваю руку помощи.

— Кто ты?

— Называй меня Кион.

Я был готов наброситься на него, с яростью набить его самодовольную рожу и скинуть за борт.

— Не смотри на меня так. Если бы не я, то тебя так и забили бы.

— Так значит ты тот знакомый. И с чего тебе мне помогать?

— Работа у меня такая. Охотники должны помогать людям.

Я потерял дар речи. Несомненно, он мог и лгать, но этот взгляд, эти навыки владения боем, и тот факт, что я все еще жив…

Охотники не могут лишать жизни людей, иначе они станут павшими, и тогда их уже ничего не спасет… Теперь я полностью уверен, что он не причастен к смерти хозяина усадьбы.

— Ты мне не веришь, верно? — спросил Кион, заметив мое недоверие.

Я кивнул, бросив в его сторону презренный, холодный, взгляд.

— Хорошо…

Я наблюдал за ним, затаив дыхание.

Кион выдохнул, и вдруг его руку объяли языки белого, словно снег, пламени. Оно стало растягиваться и через пару секунд приняло форму клинка, а вскоре, вовсе исчезнув, оставило в руке охотника меч.

— Теперь ты веришь мне? — спросил он, сжимая рукоять длинного меча, с исписанным странными знаками лезвием.

Из всех я узнал лишь один. Самый большой из них. Знак охотников.

— Я не убивал того человека, я пытался его спасти, а вас, принял за варваров. Ничего личного. Мой долг защищать всех, но они мне не нравятся. Даже Ингольф.

— Зачем ты мне это рассказываешь? Я всего лишь разбойник. Я не рыцарь, и даже не гвардеец. Я убийца, Кион. Всегда им был. Им я родился, им и умру.

— Тогда умри с пользой, Кайл.

— Что ты имеешь в виду?

— У меня есть просьба. Выполнишь ее, и ты станешь тем, кем захочешь.

— А если нет? Что тогда?

— Тогда ты так и останешься жалким разбойником, который даже меч держать толком не умеет.

— Что?! Да ты хоть представляешь, сколько я тренировался?!

— Видимо мало, если я так легко тебя наказал. Да что там я… Даже те трое кабанов с топориками. Видишь? Я не первый, я и не последний. В твоей жизни больше нет смысла, поэтому я к тебе и обратился.

— Что ты хочешь от меня?

Он подошел ближе, поняв, что я согласен помогать ему. Хоть у меня и не было на то причин, но он прав. Смысл моего существования исчез, оставив лишь шрамы в моей и без того потрепанной душе.

— Я хочу, чтобы ты убил одного человека, Кайл.

— Кого?

— Себя.

Глава 4. Там ничего нет

Пути картины неисповедимы —

Она заставит плакать даже знать.

Как сделать так, чтоб стать неуязвимым?

Увы, ответ нам не дано узнать.

И как ни говори и ни пиши,

Судьбы людей в руках, собой спасенных…

А вор, укрыв лицо в тени души,

Идет, чтоб стать судьбою потрясенным.

_________________________________________________________

Евгений Тольятти для романа Данила Баженова «БАГРОВЫЙ ДОЖДЬ»

1. «Редрик»

«В это время, на краю севера, жил еще один человек, потерявший всякий смысл. Редрик, так его звали, в отличие от Кайла, был не разбойником. Редрик Докерс старший. Каждый второй человек в королевстве знал эту фамилию. Один из трех сыновей главнокомандующего королевской армии и смотрителя Стоуна, мало кому так везет в жизни. Однако титул, богатство и многие другие блага, не делали его счастливым. Все далеко не так».

…

— А-а-а-а!!! Драный пес!!!

Взмах клинка прервал его. Потеряв голову, враг рухнул на сырую от дождя землю.

Шум войны постепенно утихал. Звон стали громом катался вдоль берега, оглушая живых и убаюкивая мертвых.

Я пробивался вперед, не задумываясь куда ударить, где поставить блок. Просто крушил всех, кто стоял у меня на пути, не различая никого. На войне нет друзей. Есть лишь мешки с кровью и костями, которые безнадежно падают на рыхлую землю, даже не поняв, кто вонзил в них меч.

С моего лица не сходил звериный оскал. Я чувствовал вкус крови и земли во рту. Чувствовал каждый крик на поле боя, будто сам его издавал. Чувствовал все, кроме боли.

Проткнув очередного варвара, я освободил меч от тела, пнув ему в грудь. Следом лишил жизни еще пятерых, без жалости, без каких-либо чувств, хладнокровно прервал их историю.

— Устал, кусок дерьма? — запыхавшись, проговорил мне кто-то.

Я обхватил меч двумя руками, уклонился от, казалось, точного удара секирой и рубанул по животу, словно топором по бревну. Поменяв положение рук, я вытащил клинок и, блокировав удар несущегося с целью отомстить бородатого мужика в разбитых стальных доспехах, проткнул его, оставив меч в подарок. Я стоял в куче трупов, по горло в крови, все так же сжимая зубы, судорожно оглядываясь, надеясь найти еще одного варвара. У меня это вышло.

— Я убью тебя! — кричал он, надвигаясь словно волна.

Не успел. Не успел ударить. Я оказался быстрее. Выхватил с пояса топор, увернулся, ударил и вот уже наслаждаюсь последними вздохами врага, еле держа себя на ногах. Усталый, запыхавшийся, потерявший последние силы, опустивший руки, гвардеец.

— Светает… — прошептал я, подняв голову.

В левом плече торчала сломанная стрела, пробившая наплечник. Я скинул с себя мятый нагрудник, и поплелся в сторону лагеря, надеясь увидеть там хоть одного выжившего знакомого. Перешагивая горы трупов, я поднялся с берега на скалы и, пройдя по знакомым тропам, дошел до почти пустого лагеря.

Выжившие гвардейцы тащили на руках лишившихся конечностей товарищей. Четкие удары военного кузнеца, приглушенные крики из рваных от стрел палаток, растворяющиеся в разговорах воинов стоны. Все это уже вошло в порядок вещей.

Я вздохнул полной грудью, и не спеша направился к лекарю, который судорожно метался от человека к человеку, разрываясь, пытаясь помочь. Но мое внимание привлекло чавканье из рядом стоящей палатки, что принадлежала, если не ошибаюсь, повару.

Я аккуратно открыл шторы и улыбнулся.

— Вкусно? — спросил я, испугав маленькую девочку.

На вид ей было лет восемь: худое тело, рваная, слегка большая одежда, измазанное в грязи лицо, длинные, кудрявые волосы. Она явно пробралась сюда, пока шла битва, в надежде найти еды. Что ж, у нее это вышло.

Услышав мой голос, она тут же забилась в угол и, схватив со стола вилку, направила ее на меня дрожащими от страха руками.

— Я что, такой страшный? — спросил я, разводя руками и осматривая себя.

Конечно, нет, подумаешь, что весь в крови, порезах, ссадинах… Еще и со стрелой в плече… Я не страшный, глупость какая.

— Эй, не бойся. Кушай, — сказал я, протянув ей яблоко, которое она выронила.

Девочка не доверчиво посмотрела на меня, и резко выхватив его из рук, снова начала чавкать. Эта милая и смешная картина, заставила меня вновь улыбнуться. Я сел рядом с ней, облокотившись о ножки стола и выдохнув с облегчением, закрыл глаза.

Вдруг она остановилась и, переведя дыхание, заговорила со мной нежным, детским голоском.

— Тебе больно?

— М-м-м? — промычал я, посмотрев на нее с удивлением.

— У тебя стрела торчит, не притворяйся, что не больно.

— Я не притворяюсь, с чего вдруг? Просто терплю.

— Я могу помочь?

— А ты лекарь? — спросил я, смутив ее.

— Нет…

— Так и думал.

Я снова закрыл глаза.

…

— Но я могу сделать так! — сказала она и, тут же схватившись одной рукой за стрелу, а другой держав меня, резко выдернула ее.

Я громко застонал, сжимая зубы и закрывая рану рукой.

— Вот и все, я молодец?

— Да… Молодец… — не прекращая терпеть боль, захрипел я.

Наступило молчание, что разбавлялось лишь моим тяжелым дыханием.

— Как тебя зовут? — прошептал я.

— Никак. У меня нет имени. Или есть, но я его не помню… Люди, что недавно приютили нас с братом, называли меня Солнышко. Да и брат… тоже…

— Солнышко значит… — усмехнулся я. — Хорошо… А меня зовут Редрик, приятно познакомиться.

— Мне тоже, — улыбнулась она.

— Так значит, ни родителей, ни друзей…

— Только брат, ему семнадцать. Он пошел наемником сюда, чтобы заработать хоть одну медную монету. Приказал мне ждать его у мельницы, что к западу отсюда, но я не выдержала и пошла за ним. Решила дождаться его здесь, но увидав яблоко, не смогла устоять, я уже два дня ничего не ела. Прости, оно было твое?

— Нет, это даже не моя палатка. А на счет твоего брата… Надеюсь, он выжил. Там много кто умер…

— Он выжил, я знаю.

— Надеюсь, ты права, юная леди.

Вдруг в палатку зашел гвардеец с мечом в руке.

— Что за? Господин Докерс, извините, я не знал, что вы тут.

— Ничего, все хорошо. Давай, пойдем со мной, не будем солдату мешать.

…

Многие считают меня зверем, многие просто солдатом, а кто-то не постыдится назвать меня свои сыном, братом, мужем, отцом…

За свои двадцать семь лет я понял, что ни сила, ни богатство, не могут дать того, чего ты хочешь на самом деле…

«Четыре года назад. Северное королевство. Поместье Докерсов».

— Редрик, ты поможешь мне?

Эниана… Дорогая Эниана… Как я был глуп, когда считал, что проведенное время с тобой, это всего лишь часы, дни… Почему мы, люди, настолько глупы, что начинаем ценить что-то только тогда, когда теряем?

— Конечно.

— Папа! Смотри, это ты! — радостно кричала дочь, показывая свой рисунок.

Я робко взглянул на него и, увидев силуэт человека с мечом в руках, по которому стекает кровь, почувствовал отвращение к самому себе…

В тот день я впервые вернулся домой за долгое время моего отсутствия. В северных землях меня не было почти год из-за того, что я вызвался добровольцем для охоты на неизвестного зверя.

Как жаль, что все это время прошло зря. Мы потеряли половину бойцов, но так и не словили ту тварь…

…

До сих пор засыпая, я слышу треск горящего дерева, крики людей, звон колоколов. Я чувствую тот жар, что испытывал тогда…

…

— Нет! Пусти меня! Я должен им помочь! — кричал я, стараясь вырваться из крепкого хвата какого-то торговца, что всеми силами пытался удержать меня от верной гибели.

— Успокойся! Все сгорело! Там ничего кроме пламени и залы! Ничего!

Там ничего, кроме пламени и залы… ничего. В моем сердце нет ничего. Лишь злость к самому себе…

Я рухнул на колени, захлебываясь солеными слезами, тянув руки к полыхающей усадьбе. Мои уста повторяли снова и снова:

— Там ничего нет… Там ничего нет… Там ничего нет…

Помню, лишь как меня оттянул мой отец…

— Это ты виноват… — прошептал я.

— Редрик…

— Ты!

Я вырвался и, ударив его по лицу, набросился на его стражу. Я никогда еще не был в такой ярости…

Меня быстро успокоили ударом по затылку…

Очнулся я утром, когда на месте моего дома был лишь пепел…

…

В тот день я ушел из королевства, пообещав никогда больше не ступить на пропитанную кровью моих родных землю… Пропитанную насквозь их криками, болью, презрением…

Я ушел в наемники, плевав на весь свой знатный род. Изменилось все. И я тоже: хриплый грубый голос… Густая черная борода… Беспорядочные длинные волосы…

Теперь в моих руках лишь меч и боль…

— А ты не думал о мести? — спросила девочка, идя рядом.

— Мне некому мстить… Понимаешь, жизнь, словно башня, фундамент которой, семья… Ведь кто мы такие, без семьи, друзей? Мы никто. Тени, что бродят по бесконечному миру, без какой-либо цели. И в конце концов, не найдя утешения для себя, исчезнем, подобно снегу весной…

— Понимаю… У меня никогда не было семьи…

— А как же твой брат? Пока он рядом — ты не сирота. Проходи, это моя палатка. Можешь пока побыть здесь, а мне нужно к лекарю. Если захочешь поесть — еда на столе. Только ты клинок не трогай, поранишься, ладно?

— Дядя Редрик, а почему… Почему вы оставили свою жену и дочку?

— А почему тебя оставил брат?

— Чтобы прокормить. Но вы же не были бедными. Зачем тогда ушли? На год…

— Знаешь, я и сам порой задаюсь этим вопросом.

…

— Редрик, кончай ты лететь на всех подряд, — бинтовал меня лекарь. — Ты живучий, но не бессмертный.

— Плевать.

— Прошу прощения, но какой же ты глупый. Не место тебе здесь. Я закончил.

— А кому здесь место? Нет людей, созданных для войны.

— Что с девчонкой делать думаешь? Я видел вас.

— Не знаю пока. Ее брат мертв. Я уверен. Выходит, нету у нее никого.

— Уйдешь?

— Уйду. На рассвете уйду…

…

К вечеру лагерь затих. Лишь треск костров и тихая песня солдата напоминала, что война не окончена, и завтра, с утра, люди снова пойдут погибать. Бессмысленно. Как всегда.

И не слышно криков,

Не слышно мольбы.

В гробовой тишине

Слышен шепот войны.

И не нужно мне злата,

Не нужно любви.

Лишь бы прирезать гада,

Быть по локоть в крови.

— О ком он поет? — спросила девочка, укутавшись одеялом.

— Обо мне.

…

Звон стали. Снова. Шум, крики, запах смерти.

Пока мы спали, к берегу подплыли корабли с разъяренными варягами на борту. Вскочив и схватив меч, я выбежал из палатки, позабыв про броню, ранение, про спящую девочку. Кто-то затрубил в рок. Этот сигнал означает полную боеготовность. Взяв в левую руку щит, что лежал у костра, я поднялся на пригорок и увидел корабли.

— Ну, давайте, — Прошептал я, сильнее сжав клинок в руке…

Меня тут же будто подменили. Дыхание стало ровным, глаза спокойными, а сердце холодным.

Бой начался сразу же. В первые же минуты мы потеряли половину воинов. Исход битвы всем уже был ясен. Мы потеряем берег…

Кто-то сразу же дезертировал, сбежав на запад по берегу, кто-то, наоборот, отчаянно рвался в бой, смирившись с неизбежной смертью.

А я… Мне нечего не оставалось, как биться до конца…

Бой наращивал темп, ускоряясь, раз за разом. Я не понимал, что происходит вокруг, не понимал, друг ли умер от моей руки, или враг… Я просто пробивался вперед, к кораблям, стиснув зубы и крепко сжимая меч. Моя рваная от порезов одежда стала темно-кровавого цвета, а лицо давно залилось кровью и грязью. Я, не переставая размахивал клинком, прикрывая голову пробитым стрелой деревянным щитом.

Отразив атаку мечом, ударил противника щитом по голове, а когда он отшатнулся, вонзил клинок в горло. Оставив его там, я поднял лежащее на земле копье и, насадив на него очередного безумца, который возомнил, что сможет отобрать у меня берег, выхватил его топор и, разрубив им голову противника на две части, оттолкнул щитом, продолжая идти.

Не успев сделать и шага, я вцепился в варвара голыми руками, отбросив щит в сторону. Он всеми силами пытался заколоть меня ножом, вот только я вгрызся зубами в его кадык и, вырвав его, ударил кулаком по лицу. Захлебываясь кровью, он упал к моим ногам. На меня тут же набросились еще двое, но один из моих товарищей бросил мне меч и, пронзив одного, блокировал удар другого. Освободившись от мертвеца, я подоспел на помощь, добивая мужика.

— Спасибо, я твой должник!

— Смотри не помри, как иначе ты мне долг вернешь?

Перекинувшись парой слов, мы снова рванули в бой.

— Лучники! Всем на землю! — закричал один варяг, что все еще стоял на корабле.

Вдруг над нами нависло облако из горящих стрел, что казалось, затмило лунный свет. Я тут же рванул к лежащему в трех метрах от меня щиту и успел схватить его ровно за секунду до того, как облако рухнуло на нас.

— Огонь! Корабли горят!

— Лагерь! Лагерь в огне! Отступаем!

Я повернулся и увидел, как наш лагерь полыхает пламенем…

Меня словно пронзили мечом. Я тут же рванул к нему, позабыв про бой.

— Отступаем! — кричали варвары, забираясь на еще целые корабли. — Уходить нужно! Все на борт! На борт!

…

— Редрик… — прошептал боец гвардии, склонившись передо мной. Его руки и лицо были в саже и крови, я понял все по его глазам.

— Говори, — произнес я тихим и отчаянным голосом, опустив голову на руки.

— Там ничего нет, Редрик… Ничего кроме залы и сгоревшей плоти.

— Я хочу увидеть.

Гвардеец усадил меня обратно и медленно покачал головой.

…Там ничего нет… Там ничего нет… Там ничего нет…

2. «Кайл»

— Там ничего нет. Лишь еда.

— Говорил же, там лишь провиант, — сказал я, ехидно улыбнувшись.

— Слушай, может, назовешься? Зачем ты усложняешь свою жизнь? — спросил стражник моста, что все это время стоял в стороне.

— Если мне не изменяет память, то раньше проход через мост, занимал около пяти минут, без проверки инвентаря, и тем более личности, — сказал я, закрепив мешок с зерном на лошади.

— Так было раньше, сейчас правила другие. По закону северного государства, мы обязаны проверить содержимое ваших сумок.

— Так вы проверили. Кроме меча на поясе, что вы и так видите и провизии в мешках, вы ничего не нашли. Никаких драгоценностей, которые я мог украсть, ни мешок королевского золота. Лишь еда. И скажи мне, я разве сопротивлялся? По закону вы обязаны меня проверить, но никто не говорил о проверке личности. Ведь так, служивый?

— Так, — резко ответил он, дав мне пройти.

— Спасибо, рад был иметь с вами дело, — сказал я, оседлав лошадь.

— Постой-ка, — произнес стражник, схватив кобылу за узду.

— Чего еще? — выражая недовольство, пробормотал я.

— Постой минуту. Ты ведь не торопишься?

— Я уже с вами минут двадцать. От одной минуты не помру.

Я проводил стражника взглядом до двери в башню. Через минуту, боковым зрением, заметил, что все стражники, что стояли на улице, начали аккуратно меня окружать, легко придерживая рукой клинки на поясе.

— Пройдемте со мной. — Сказал тот гвардеец, выйдя из башни.

Тут же, через открытую дверь, я заметил свой портрет двухлетней давности, что висел на стене с надписью «разыскивается».

— Да, конечно, — любезно сказал я и, сделав вид, что собираюсь слезть с лошади, пришпорил ее.

— Держите его! Это Рейн!

— Но! Вперед! — кричал я, стараясь как можно скорее уйти от стражи.

Мне удалось преодолеть почти половину моста, когда в мою спину влетела стрела. Сжав зубы, дабы стерпеть боль, я продолжил скакать вперед. Через секунду в меня пустили еще две, одна из которых попала в лопатку. Закричав от боли, я вынул меч из ножен и приготовился к тому, что впереди меня ждет еще один блок пост с дюжиной стражников. Они уже были готовы заколоть меня. Не знаю, сколько пообещали им за мою голову, но эта сумма явно превышает их жалование.

Ворвавшись в блок пост, я отразил удар одного стражника, и вонзив клинок в плечо другого, оставил его там.

— Но! Но!!!

Крики служивых исчезали за моей спиной. Через минуту я уже скрылся за деревьями сгоревшего леса, он принял меня как родного сына…

Через три-четыре часа пути я начал терять сознание.

— Две стрелы в спине явно плохо сказываются на мне, а? — съехидничал я, тихо засмеявшись через боль. — С лошадью уже разговариваю… Интересно, Кион добрался до северного королевства?

Размеренный, безжизненный стук подков клонил меня в сон все больше и больше.

— Эй, видимо ты тоже утомилась, да? — прошептал я, погладив лошадь. — Ничего, еще чуть-чуть до деревни, — продолжил я.

После этих слов я невольно наклонился в сторону и, ослабив руки, рухнул на землю, заскулив словно пес.

Лошадь тут же остановилось.

— Нет… Иди… Стрелы довольно глубоко вонзились в меня…

Я попытался вытащить хоть одну, но яркая, острая боль, заставила оставить все попытки. Тело полностью лишилось сил, приковав меня к земле.

…

Снова тот сон: пустой тронный зал, золотой блеск, доспехи… и я, как всегда, не могу пошевелиться. Скрип огромных монотонных дверей, тяжелые равнодушные шаги, деревянный трон…

— Знаешь… — эхом проговорил кто-то. — Я ведь просто хотел сделать как лучше… Хотел жить… по-людски… Растить дочь… Они ведь сами меня сделали таким.

— Не оправдывайся, Маэдрос, — раздался голос с другого конца зала.

— Король. Называй меня король! Ты всего лишь тень, что возомнила себя личностью! Ты никто. Ты — Рейн. Как ты смеешь говорить со мной в таком тоне?

— А ты, как я уже говорил, всего лишь человек. Я не служу тебе, Маэдрос.

— Сукин ты выродок. Будь моя воля…

— Но она не твоя. Отпусти его. Отпусти…

…

Я открыл глаза и увидел двух человек, что разговаривали друг с другом. Одному было примерно двадцать, а другому около шестидесяти.

— Эй! Он очнулся! — прошептал старик, подойдя ко мне.

— Кайл? Что ты видел? Что тебе снилось?

— Ч-ш-ш-ш. Он еще не пришел в себя, не доставай его.

— Он открыл глаза. Нужно его допросить.

— Он не заключенный и не враг, он даже не гвардеец. Он наш гость. Пускай отдыхает, принеси ему воды.

— Серьезно?

— Не переговаривайся, ступай!

Парень недовольно посмотрел на меня и вышел из темной комнаты, закрыв дверь.

— Кто вы? — спросил я недоверчиво.

— Меня зовут Эароддор. Кион отправил мне ворона, видимо знал, что ты попадешь в неприятности. Мой ученик нашел тебя и твою лошадь в лесу, когда пошел охотиться на кроликов. Он бы принял тебя за разбойника, только у тебя даже клинка не было, лишь стрелы, — усмехнулся он.

— Все равно не понимаю, как вы узнали, что это я.

— Пока здесь лежал, ты что-то говорил во сне. Это все из-за жара, полагаю, но, когда произнес одно имя, а после назвал свою фамилию, у меня отпали всякие сомнения.

— Вы знаете, кто такой Маэдрос? — спросил я.

— Да. К сожалению.

— И кто же он?

— Король души…

Глава 5. Ты — мертвец

В конце пути представятся все блага:

От сокровенных до обыденных, — и пусть

Там ничего уже совсем не будет надо;

Недолго мучиться, ведь скоро в новый путь…

Еще хитрее, извращеннее и строже…

Где тени живы, но утратили права…

Где верят мудрецы, что им поможет

Та, что сама уж сотни лет мертва.

_________________________________________________________

Евгений Тольятти для романа Данила Баженова «БАГРОВЫЙ ДОЖДЬ»

«Кайл»

Ливень… Он не прекращается с того момента, как я открыл глаза в этом доме. Может это из-за меня, а может просто погода расшалилась… Теперь я даже не удивлюсь, если узнаю, что все это — очередные проделки какого-нибудь безумного короля, который уютно затаился в своих огромных владениях, выжидая, пока мы, подобно глупцам, сами впустим его к нам в дом.

Острый холодный дождь свирепо бился в стекло, наполняя шумом всю комнату. Я сидел на кровати, пристально уставившись в отражение свечи в окне.

— Что с ним делать? — спросил за дверью тот парень.

— Ждать, — резко ответил старик.

— Разве нам не стоит отдать его королю? За его голову все же награда назначена, — поинтересовалась незнакомка.

— …

— …

— Да шучу я, шучу.

Я посмотрел на перебинтованное тело.

— Очередные шрамы… — усмехнулся я.

…

Тишина… Все уже давно уснули, оставив меня наедине с собственными мыслями. Спасибо! Хоть бы объяснили, что происходит, чтобы я не терзал себя догадками всю ночь.

Спать мне не хотелось, сон просто отказался от визита ко мне, будто обиделся…

Десять минут, тридцать, час…

Тиканье настенных часов всеми силами пыталось убаюкать меня, но все без толку. В итоге я не выдержал и поднявшись на ноги, вышел из комнаты в одних штанах. Все кругом спали, так что я аккуратно закрыл за собой дверь и медленно поплелся к выходу. Он располагался внизу, на первом этаже. Я спустился по лестнице и, оглядев просторный зал с колоннами, разбавил тишину скрипом дверных петель.

Сильный ветер толкал капли дождя под навес, выл, словно волк на луну. Тело тут же сковало холодом, пробивая до костей. Через минуту у меня застучали зубы, но я все так же стоял на крыльце, устремив взгляд меж деревьев, в темноту.

…

«Пять дней Рейн, словно безногий инвалид не вставал с кровати. Без надобности, разумеется… Старик проведывал его каждый час, пытая вопросами и мучая своим монотонным голосом. Ответов он никогда не получал.

Вдобавок ко всему, Кайлу часто приходилось быть свидетелем пикантных сцен в соседней комнате. К сожалению, для него, Бейн (так звали того парня), был хорош в постели, из-за чего частые крики и стоны девушки (дочки служанки, что жила здесь вместе с матерью), мешали не только спать, но и бодрствовать.

Раны зажили быстро, словно на собаке, и как только это произошло, Рейн поспешил убраться из этой ужасно надоевшей ему комнаты, но стоило выйти и закрыть за собой дверь, как тут же появился старик, и все началось сначала».

…

— Не-е-е, не надо… — заныл я.

— Перестань Кайл! Может, ты что-то вспомнишь, это важно! — упорно говорил он.

— Послушай, я про Короля души знаю ровно столько, сколько знает любой мальчишка. Знаю, что после смерти мы попадаем в его «армию». Знаю, что то, как мы проживем эту жизнь, влияет на то, кем мы будем после.

— Кайл, что ты знаешь про ночь «Багрового дождя»? — переспросил меня Старик.

— То же, что и все, — повторился я. — Был король, были люди, утопия. Заявились безликие и вырезали всех, кого нашли.

— А про приют? Знал, что он существовал задолго до появления нас здесь?

— Слушай, старик, кончай, а!

— Кайл, это важно. Твои сны… они реальны, понимаешь? Я пытаюсь тебе помочь. В королевстве был приют для бедняков… Для брошенных…

— Старик, я же попросил.

— Назывался он «Забытый приют».

— Началось…

— Хоть и находился далеко на окраине города, про него знали все, включая королевских особ. Как думаешь, почему?

— Уф…

— Там жил парень. Все его считали психом, сумасшедшим. Даже он сам не отрицал этого. Ведь стоило ему сомкнуть глаза…

— Дай угадаю, он просыпался в золотом зале?

— Верно, Кайл. Как и ты! В конце концов, он привык к этому. И просто смирился, а что ему оставалось? Никто не хотел верить в то, что его сны, реальны. Никто. Даже король. Но в один день, все то, что он видел и слышал во снах, все это стало явью. Безликие появились из тени, пронзая младенцев, женщин, стариков, всех, кроме него. Парень стал первым человеком, вступившим в ряды воинов Короля души, не умерев. Он стал проклятым. А теперь эти сны снятся тебе. Что ты в них видишь, Кайл?

…

— До деревни осталось совсем немного, — сказал Бейн, поведя плечом.

— Знаю, я бывал там раньше. Одна из самых больших деревень в сгоревшем лесу. Говорят, у нее даже стража есть. Король специально выделил отряд для ее защиты. Мол, из-за полей, на которых работают здешние крестьяне, — поддержал я.

— Да, вот только эти гвардейцы — дилетанты. Некоторые из них и меч правильно держать не умеют. Понагнали сброд, одели в сверкающие доспехи и пойдет, — возмутился Бейн.

— А ты чего думал? Неужели Король будет жертвовать хорошими гвардейцами ради деревни. Учитывая популярность банд в сгоревшем лесу, они не протянут долго.

— Да, ты прав, Кайл. Разбойников здесь куча.

— Кстати, они нападали на вашу усадьбу?

— Нет, что ты. Каждый знает, кто здесь живет.

— Хм, почему же я не знал? — прошептал я.

— А?

— Нет, ничего.

Мы шагали по следам повозок, чтобы не сбиться с пути. Довольно теплый, для скоро наступающей зимы день, улыбался нам, а птицы приветливо кричали что-то вслед. Сегодня удача улыбалась нам, к сожалению, только нам. Следы повозки оборвались у оврага.

— Глянь, есть там кто? — сказал Бейн, показывая рукой на обрыв.

Я сделал пару шагов к краю и, посмотрев вниз, увидел лишь гору досок и мертвого коня.

— Нет, пусто.

…

— Помогите! — послышался женский голос с другой стороны оврага.

— Заткнись! Вы сами напросились! Мы люди честные! И держим свое слово! — прервал его грубый мужской голос.

Мы с Бейном тут же рванули туда, позабыв про повозку и деревню.

— Простите! Это не повторится! Обещаю! — заступился за девушку молодой парень.

— Ну, уж нет. Наше терпение вышло!

— Эй! — закричал я разбойникам. — Что происходит?

— Эти уроды украли наш товар. Погрузили его на повозку и смотались! А ведь в прошлый раз мы их отпустили. Выпороли, но отпустили.

— Это не повод их убивать! — заступился я.

— Как раз наоборот! Ты же сам это понимаешь! — продолжал мужик. — С ворами по-другому никак. Мы не разбойники, а купцы. Без товара наши семьи погибнут. Угадай куда свалили они наше пиво?

— Кайл, не лезь, он прав, — сказал Бейн, положив руку мне на плечо.

— Вот, послушай друга! Идите своей дорогой. А с ними мы разберемся.

Девушка посмотрела на меня отчаянными глазами, в которых застыл страх и в то же время стыд за содеянное. Я не мог позволить им убить их. Если у меня есть шанс предотвратить смерть, то я им воспользуюсь.

— Нет. Я не позволю вам даже тронуть их, — сказал я, вытаскивая меч из ножен.

— Кайл, что ты творишь? — возмутился Бейн.

— Парень, проваливай, а! — грозно сказал второй мужик, схватившись за клинок. — Не станем мы их убивать. Пообрубаем руки к хренам, как положено и усе!

— Ты глухой? — оскалился я. — Не тронь!

— Ладно, будь, по-твоему.

Их было четверо, включая главаря.

Бейн тут же схватил клинок и встал рядом со мной.

— У вас есть шанс выжить, просто уходите! — закричал Бейн, не желая драки.

— Да мы тоже драться не хотим, ну! Но вы же выбора не оставляете!

Девушка с парнем воспользовались возможностью и тут же рванули вглубь леса, оставив на земле украденное.

— Ах, сука! Кто-нибудь! За ними! — приказал главарь.

Один из ни них тут же побежал следом.

— Стой! — закричал я, бросившись вдогонку, тем самым начав битву.

Увернувшись от удара, я выпустил кишки одному и скрестил мечи с другим. Главарь хотел ударить меня в спину, но Бейн принял удар на себя. Зарубив недруга, я оставил друга в схватке, а сам рванул за преследователем. Воры с легкостью пробежали мимо стражи, даже не вызвав подозрения, в отличие от нас.

— Стой! — закричал я, схватив за рукав торговца, но тут же отпустил, увидев, что гвардейцы заподозрили неладное.

— Это не то, что вы думаете! — закричал я. — Парни, клянусь!

А что они думают? Пару человек только что пробежали мимо, задыхаясь от страха, и вслед за ними выскакивают двое с мечами в руках. Куда же делось мое везение?

Я до последнего пытался убедить стражу, что все не так, блокируя удары, но, не нанося их в ответ. Они налетели на меня, словно голодные птицы, всей душой желая заколоть. Одному из них это почти удалось. Он махнул мечом, оставив на руке немалый порез. Стерпев боль, я ударил его рукоятью по шлему, оглушив. Дальше все произошло в одно мгновение…

Уклон, пируэт, удар, кровь, стоны, грохот. Злость одержала победу и я, перестав сдерживаться, выплеснул ее наружу. Она тут же разлилась бурной рекой, унося жизни ни в чем неповинных людей. Я закрутился, завертелся, замахал мечом и когда он остановился, будто врезавшись в невидимую стену, было уже тихо…

— Кайл! — закричал Бейн, подбежав ко мне вместе с главарем.

Они оба замерли, увидев меня стоявшего возле трупов, по горло в крови, сжимая меч и тяжело дыша.

Я сверкнул холодным взглядом и, убрав клинок в ножны, медленно поплелся в сторону деревни, жадно глотая воздух.

— Урод! — закричал главарь, накинувшись на меня.

Я резко развернулся и воткнул в его шею нож, что был закреплен на ноге. Торговец схватился за меня руками и стал медленно падать, не отрывая от взгляда от моих глаз.

— Как же… Жена моя… Как…

…

— Кайл…

— Успокойся Бейн, — перевел я дыхание. — Идем.

…

Каждый деревенский, проходящий мимо нас, считал своим долгом обернуться и что-то прошептать себе под нос.

— Слушай, Бейн. Давай ты сам все сделаешь? — устало сказал я. — Мне кажется, я не в лучшем виде.

— Да… Кайл, твоя рука.

— Заживет.

Бейн открыл дверь и исчез в запахе дешевого алкоголя и пьяного смрада. Старик послал нас за едой. Раз в две недели они заказывают ее здесь. Мешки грузят на повозку и доставляют в усадьбу. Все просто.

Я облокотился на стену трактира и скрестил руки на груди.

— Проклятье… Рану промыть надо, — прошептал я.

— Да, ты прав, — сказала та воровка, подойдя ко мне.

Она положила руку мне на грудь и начала кокетливую беседу.

— Ты такой смелый, Кайл. Большое спасибо тебе. Если бы не ты, то…

— То те люди были бы живы, — прервал я грубым голосом.

— Ну не грусти, за то ты спас девушку. Это благородный поступок.

Руки опускались все ниже и ниже. Ее вовсе не смущало то, что на нас смотрят прохожие, среди которых были и дети.

— Я спас воровку, которая сейчас отчаянно пытается меня соблазнить.

— Тебе разве не нравится?

— Нет.

— У меня не получается?

— Нет.

— Зануда. Расслабься.

Я схватил ее руку, как только она перешла границу. Порез кровоточил. Капли крови медленно скатывались по руке, собираясь в локте и падая на землю.

— Твоя рана… — удивленно сказал она.

Я тут же отпустил ее и спрятал руку за спиной.

— Я так понимаю, моя благодарность как девушки тебе не нужна. Странно, учитывая мою привлекательную внешность.

— Верно.

— Тогда позволь хотя бы с раной помочь.

— От этого не откажусь.

Я пошел за ней. Девушка завела меня в большой двухэтажный дом через черный вход, усадила на оббитую красной тканью лавку и достав бинты вместе с украденной бутылкой крепкого алкоголя, села рядом.

— Не стоит тратить напиток на рану.

— Да брось ты, еще украду.

Она плеснула немного на мою руку и, смочив бинты, перевязала ее.

— Готово, теперь пойдем.

— Куда?

— Увидишь.

Девушка поднялась, поправив юбку, взяла меня за руку и вывела из комнаты. Мы оказались в большом просторном зале с музыкантами, выпивкой, мужиками за столами и голыми бабами, что крутились вокруг гостей.

— Это бордель, — возмутился я.

— Ну да.

— Зачем ты меня сюда привела? Я же сказал, что…

— Если я одна не смогла растопить этот ужасный холод в твоем сердце, — прикоснулась она ко мне, — то мне помогут подруги.

— Будь уверен, — поддержали воровку две девушки.

— Тебе понравится.

— Не сомневаюсь, — произнес я, оставив свою гордость.

— Кайл, ты куда пропал? Какого ты тут делаешь? Я…

Бейну не дали договорить. Он тут же затих, как только к нему подошла куртизанка, выставляя все прелести на показ.

— А, впрочем, ладно, хрен с тобой, — сказал он, уже смотря не на меня, а на девушек.

Весь вечер мы развлекались в борделе, выпивая в компании новых подружек. После, изрядно охмелев и разойдясь по комнатам, пригласив с собой по две, а то и три девушки, мы все же остались на ночь.

…

Яркое утреннее солнце светило сквозь темно-бардовые шторы, нагло врезаясь в глаза. В кровати я оказался один… Жаль, засыпали втроем. Музыка все так же не утихала. Здесь развлекаются двадцать четыре часа в сутки.

Выйдя в коридор и с трудом найдя комнату Бейна, я стал долбиться в дверь, не вынося столь громкие звуки.

— Бейн! Бейн, мать твою! Выходи!

Дверь скрипнула, и передо мной предстал полусонный Бейн. Без штанов.

— Бейн… Оденься, пожалуйста. И давай шустрее!

— Да что ты кричишь… Кричит и кричит… У самого небось голова раскалывается, а он орет… Сейчас, подожди минуту. И да, моему дяде не обязательно знать о том, что здесь происходило, хорошо?

— Ты про шлюх?

— Нет, придурок, не про шлюх. Я про убитых гвардейцев.

— А… Да, хорошо.

Выйдя из борделя, мы наткнулись на ту воровку. Девушка сидела на перилах, зевая и попивая чай из деревянной кружки.

— А я говорила, что понравится, — усмехнулась она.

— Погоди, погоди… ты тоже? — спросил я, невольно бросив взгляд на ее грудь.

— Да, сладкий, я тоже была в твоей постели, — ответила она, довольно улыбаясь.

— …

— Прости, милая, но нам пора, — сказал Бейн, пройдя мимо нее.

Я пошел следом, не желая продолжать разговор.

— Даже не обнимешь на прощание? — жалостным голосом спросила она, перегородив мне путь.

— Нет.

— До встречи, Кайл.

…

Меня не терзало чувство вины. Совсем. Я забыл про убитых. Просто наплевал на них, будто они не люди. Всего лишь мешки… а ведь там был парень, мой ровесник… Такой же, как и я… Такой же, как Макс… Он не успел пожить. Не успел влюбиться… Не успел увидеть мир… Он даже не успел возненавидеть своего врага. Возненавидеть меня…

— Бейн, расскажи о себе. Я ведь толком ничего и не знаю. Ни про тебя, ни про старика.

— Ну… Эароддор узнал, что он охотник в двенадцать лет. Тогда он покинул семью и отправился в южное королевство, чтобы учиться. На то время моей маме было всего два года. Он позаботился о том, чтобы его семью обеспечили кровом и едой. С тех пор они жили в этой усадьбе. В двадцать лет моя мать родила меня. Когда мне было пять, началась война… Дядя вернулся в усадьбу, чтобы защитить нас, но было поздно. Северяне истоптали эти земли. Они насиловали, грабили, убивали, жгли… Эароддор меня нашел в хлеву. Я умирал от голода. Не знаю, каким чудом в тех монстрах проснулась совесть, но меня они не тронули… Мою маму Эароддор похоронил на заднем дворе, рядом с кустами роз… После окончания войны новый король добродушно помог нам восстановить усадьбу. С тех пор мы живем здесь.

— Почему старик не возвращается к королю? Почему живет… Как отшельник…

— Мой дядя… Его уважают, но… Скажем так… Давно списали со счетов. Молодые псы куда лучше старого потрепанного волка, понимаешь?

— Да, более чем.

— Тихо! Что-то не так.

— Ты о чем?

Бейн не думая выхватил меч и рванул к усадьбе, оставив меня позади.

— Бейн! Стой! — кричал я ему в след, обнажая клинок. — Да куда ты?

Почему? Стоит мне остаться на одном месте больше недели, как все тут же летит в бездну…

Окно разбилось и из него, словно из пушки, вылетела окровавленная служанка. Бейн забежал внутрь и тут же исчез в стальном звоне скрещенных клинков.

Пробегая мимо девушки, я посмотрел на ее лицо… такого ужаса я еще никогда не видел.

— Кайл! Помоги! — кричал Бейн.

Тут же придя в себя, я забежал в дом и окаменел от страха.

Трупы служанок, кровь, испражнения, сломанная мебель и тьма, в которой скрывались безликие чудовища, хладнокровно пронзая меня пустым взглядом. Это были они… Монстры, по своему виду напоминающие призраков с пустотой под капюшоном, с тонкими, словно сухие ветки, руками, что крепко держали длинные мечи, по которым стекала кровь. От них веяло холодом и странным запахом.

Я стоял в ужасе, осматривая с ног до головы этих ночных созданий. Мне не верилось, что когда-то они были людьми, мне не верилось, что и мы станем такими…

Руки тряслись, еле держа меч, тело желало бежать, прятаться, любой ценой уйти от этого места, от них. Зубы стучали, а размякшие ноги подкашивались. Я никогда еще не ощущал столь сильный страх. Он, словно цепи, сковал меня изнутри, не давая и шелохнуться.

— Кайл! Кайл! — кричал Бейн, в надежде вернуть меня на землю. — Я не справлюсь один, Кайл! — продолжал он.

Остолбенев от ужаса, я сделал два шага назад и упершись в стену, посмотрел на лестницу, ведущую на второй этаж. Старик отчаянно дрался, кромсая одного за другим. Он был спокоен, словно его даже не смущало то, что здесь происходит. Словно он настолько очерствел, что все это его даже не колышет. Все это — его работа.

Хватит. Возьми себя в руки. Это всего лишь души умерших… Возможно, кто-то из них раньше был моим другом. Если я так и буду стоять, то Бейн погибнет, а я не желаю опять повторять то, что и так случается каждый раз. Не желаю смерти близких мне людей…

Блокировав удар, я одним взмахом клинка отрубил руку безликому, и он растворился, оставляя холодный ветер.

Вдруг из темноты, что окутала всю усадьбу, появился безликий. Он скрежетал тяжелыми доспехами и вертел длинной косой, напоминающий деформированные кости.

Первая моя попытка атаки провалилась. Он просто ударил меня рукоятью, и я тут же отлетел на пару метров, рухнув в обломки деревянного стола.

Нужно бить сильнее. Уклонившись от удара, мне удалось задеть его, оставив на нагруднике порез.

— Не густо… Его броня слишком крепка для моих ударов, — шептал я, запыхавшись.

Сделав кувырок, я хотел выполнить выпад, но он оказался быстрее. Вовремя заметив атаку, я попытался отпрыгнуть. Благодаря этому, безликий лишь вырезал на моей груди очередную полосу, а не превратил меня в насаженное на острие мясо.

Упав на пол, я сжал зубы и снова начал атаковать. Мои силы были на исходе. Каждая попытка оканчивалась ранением и, в конце концов, я потерял всякую надежду выйти из этого боя живым…

И вот теперь стою напротив него, истекая кровью, тяжело дыша и улыбаясь, предвкушая смерть. Упав на колени и харкнув кровью, я поднял голову, наблюдая, как он протяжно шагает ко мне. Каждый его шаг был словно гром. Я смотрел прямо в пустоту под его капюшоном, не желая прятать взгляд. Хочу, чтобы он видел мои хладнокровные глаза перед тем, как я умру. Я буквально купался в луже собственной крови. Мне осталось немного…

Шаг… и еще шаг… давай уже скорее. Закончи это.

Подойдя в упор, существо замахнулось, и лезвие с легкостью вошло в мою грудь, обжигая плоть… Дыхание сковало и я, чувствуя, как сталь трется в легких, последний раз издал тихий, еле слышный хрип.

…

Темнота… Кругом темнота… Я остался в ней один… Я умер?

Шагая в бездну, я вспоминал все, что произошло со мной. Как печально, что даже сейчас не могу улыбнуться, вспоминая свою жизнь. Ведь в ней было так мало улыбок… Лишь злость, оскал и боль…

Впрочем, я не удивлен…

Мои ноги начали спотыкаться, но я вовсе не предал значение этому и просто продолжил подниматься по крутой, скользкой лестнице.

В голове прокручивались воспоминания о Максе, Эйдене, Дяди… Бейне… Сэме… Отце…

Шаги эхом отдавались у меня в голове, пробивая дрожью до костей. Сколько же во мне злости к самому себе… Я всем сердцем благодарен этой тьме, что погубила меня. Теперь я точно не смогу никому причинить боль.

Вдруг, после столь долгого скитания по миру пустот, появилось зеркало, в котором, будто на свету, виднелось мое отражение: темные волосы, щетина, холодный взгляд, окровавленная одежда, меч в руках…

Я смотрел на себя, казалось, вечность… Пока границы рам не размылись и не исчезли, оставив лишь фантом…

— Все из-за тебя, Кайл, — сказал я, поднимая меч. — Все из-за тебя.

Сжав зубы, я дернул рукой вперед, пронзив собственное отражение. Оно положило руки на мои плечи, открыв рот, пытаясь вдохнуть воздуха. Слезы скатывались по щекам, а я просто молча наблюдал за смертью… себя…

Вытащив клинок из тела, я бросил его в сторону и, аккуратно положив тело на пол, закрыл себе глаза.

— Прости меня, Рейн.

Что произошло…? Что происходит…? Что произойдет…?

Возле меня появилось еще одно отражение, и еще одно…

Через секунду я был окружен собственными клонами. Они пялились стеклянным глазами и тыкали в меня пальцем. Их лица то искажались, то приобретали бесформенный вид, а иногда вовсе исчезали, оставляя пустоту.

— Все из-за тебя, Кайл. Все из-за тебя, — хором произнесли они.

Я закрыл глаза. Сотни, тысячи клинков входили в мое тело, скребясь о плоть, распарывая органы, ломая кости… Мне не было больно. Я знал, что уже мертв. Знал, что если открою глаза, увижу лишь темноту…

Все мы ошибаемся.

…

Очнувшись где-то в подвале, я обнаружил, что руки крепко связаны, а на теле нет ни единого ранения, словно их и не было.

Я не мог собраться с мыслями. Что произошло? День сейчас или ночь? Какой сейчас год? Где я? Меня мучило столько вопросов, что я не мог начать обдумывать один конкретный. Мне нужно было знать все.

Как же холодно, ужасно холодно. Единственная одежда на мне — рваные штаны. Я сидел, облокотившись о бочки с вином… Точно! Именно их везли из деревни. Я все еще в усадьбе, но что произошло? Почему я связан и сижу в подвале? Голова ужасно гудела, не давая мыслям покоя. По босым ногам пробежала мышь, скользнув в нору. Я начал злиться, да так, что хотелось разнести все в пух и прах.

— Эй! Кто-нибудь! — закричал я.

Поднявшись, я заметил люк. Через щели в досках сочился свет. Свет свечи… Послышались шаги, и люк тут же открылся.

— Эй! Пожалуйста, помогите мне, — произнес я.

— Зачем тебе помогать, Кайл?

Это был старик. Он спустился вниз, закрыв люк за собой.

Я бы обнял от радости, но в его руке был мой меч, на лезвии которого засохла кровь.

— Эароддор… Что произошло? Где Бейн? — спросил я, смотря то на клинок, то в его злые глаза.

— Где Бейн?! — после этих слов он бросил окровавленный меч мне в ноги и замолчал.

Белое пламя озарило подвал, и старик направил на меня призванный за долю секунды клинок.

— Чья это кровь, Кайл?

— Безликих? Я лишь с ними сражался, — в ужасе проговорил я, попятившись назад.

— У безликих нет крови, Кайл. Она есть лишь у живых.

— Слушай, если ты про то, что было в деревне, то мне кажется, сейчас не лучшее время для лекц…

Не успел я договорить, как старик ударил меня по лицу и, приставив клинок к горлу, прижал к стене.

— Что ты помнишь?

— Что?

— Что ты помнишь?! Отвечай! — закричал он, прижимая меч.

— Я… Я помню, как умер! — зажмурившись, завопил я.

— Да, Кайл. Ты — мертвец. Проклятый выродок. Тварь Короля души. Называй это как хочешь!

— О чем ты? — чуть ли не плакал я. — Что это значит?

— Это значит, что Кайла Рейна больше нет. Он умер три недели назад. Возродившись, ты поднялся на второй этаж.

— Ступеньки…

— И увидев нас с Бейном, напал. Ты проткнул его этим мечом и, оставив его в нем, бросился на меня.

— Погоди… как я на тебя напал, если меч…

— Так же, как и я. Проклятые не особо отличаются от охотников. Вот только обвивает вас не белое пламя, а дым, порождающий черный, бездонно черный огонь.

— Почему ты меня не убил?

— Потому, что твоя новая особенность не отменяет тот факт, из-за которого ты здесь жил. Ты связан с Королем Души. Теперь я в этом уверен. Они приходили за тобой. И у них это вышло. Ты опасен. Пока ты всего лишь тень… — старик замолчал, медленно убирая меч. — Вскоре станешь тьмой, — шепотом добавил он.

— Я не понимаю… Какая тьма? Я такой же человек, как и был. Ничего не изменилось!

— Твое мнение ошибочно. Я был обязан исполнить свой долг и казнить тебя, — вздохнул Эароддор, — но этого я не сделал. Единственный твой шанс — Виктория. И плевать, что она сотни лет как мертва. Другого выхода нет, Кайл Рейн.

Глава 6. Эйлин

А, может, это есть последний шанс,

Наперекор врагу и злому веку.

Не забывай кем был, кто ты сейчас —

Всегда есть прок уподобляться человеку.

Глядишь, и смерть тебе пойдет к лицу,

И в кой-то веке свое счастье обретешь

Средь тех, кого ты примешь, не убьешь;

Лишь только не сподобься подлецу…

_________________________________________________________

Евгений Тольятти для романа Данила Баженова «БАГРОВЫЙ ДОЖДЬ»

«Кайл»

Четкий звук удара топором отражался от плотно стоящих деревьев и возвращался ко мне эхом. Я работал, толком не чувствуя усталости. Руки раз за разом поднимали топор и резким ударом кололи полено, а оно, в свою очередь, падало на сырую от недавнего дождя землю.

«Больше года прошло с того момента, как погиб Бейн… и Кайл… Больше года Эароддор смотрит на него с диким, животным желанием разорвать на куски, хотя и говорит, что это не так. Что он вовсе не винит его в смерти племянника, что понимает… Каждый раз Рейн замечал, как рука охотника невольно тянется к мечу, стоит ему повернуться спиной.

Да и сам Кайл, честно говоря, и представить себе не мог, что чувствует человек, который живет с врагом, убийцей в одном доме. И мало того, он еще и тренирует его, кормит и учит. Каким же нужно владеть терпением, силой воли и добрым сердцем, чтобы все это выдержать, не сломив в себе человечность. Не убив в себе тот луч надежды, единственный шанс на лучший финал».

Закончив рубить дрова, я со всей силы вонзил топор в рядом стоящее дерево и перевел дыхание. Тучи давно заволокли небо, ветер все так же напевал свою песню, в ожидании дождя, а гром катался по горизонту, пугая мою лошадь.

— Тише, тише, мы здесь с тобой уже больше года, а ты все не можешь привыкнуть к здешней погоде, а? — сказал я, погладив ее по гриве. — Ничего, я тоже…

— Сэр, скоро начнется дождь, поспешите внутрь. Не хотелось бы, чтобы вы промокли, — тихо проговорила служанка.

— Да, я только дрова закрою.

Стоило мне приняться за дело, как я услышал цокот копыт и чьи-то голоса неподалеку.

— Пап, я все понимаю, правда. Но посмотри на эти тучи! Я не боюсь промокнуть, я боюсь, что заболею. А из-за твоей, пусть и оправданной, осторожности нам придется искать лекарство у разбойников. А это, опять же, риск, — говорила молодая девушка, сидящая на коне.

— Эйлин, куда угодно, только не в эту усадьбу. Пожалуйста. Здесь недалеко есть деревня, там мы и остановимся, хорошо? — ответил ей мужчина лет сорока, ведя коня за узду.

— Но, пап! — возмутилась она.

— Эй, там! Не стесняйтесь! Дайте коню отдохнуть, а сами заходите в дом, согрейтесь и поешьте! — вмешался в разговор я.

— Вот! Пап! Послушай, его! — поддержала меня девушка.

— Тихо! — рявкнул он дочери. — Нет, уж извини. Мы торопимся! — ответил мне мужчина.

— Да бросьте. Дожди здесь сильные, но они быстро кончаются. Тем более, зачем вам мокнуть и тратить деньги на ночлег. Этот дом всегда рад гостям, уж поверьте, — сказал я, в надежде уговорить их. — Посмотрите на вашу дочь, она устала и голодна. Даже вы, по виду суровый и закаленный в боях человек, нуждаетесь в отдыхе, — продолжил я.

Они остановились и осмотрели усадьбу. Я их понимаю, в здешних лесах трудно доверять кому-то. Но меня волновало другое. Над дверью знак охотников. Некий гарант доверия…

— Нет, — резко ответил мужчина.

Тогда я подошел к ним, чтобы хоть как-то показать, что я не враждебно настроен.

— Ну что же вы такой упрямый?

— Я сказал нет!

— Да погодите вы!

Я схватил его за запястье, за что тут же получил кулаком по лицу.

— Папа!

Попытавшись блокировать второй удар, я получил по животу и отшатнулся от мужчины, закрыв голову руками.

— Постойте!

Пропустив еще одни удар, я принял решения защищаться. Отведя прямой удар в голову и прописав ему по челюсти, мне удалось разорвать дистанцию.

— Прекратите! — кричала девушка.

Вдруг его руку объяло черное пламя, и я тут же все понял. Этот человек проклят, так же, как и я.

Не успел он ударить, как пламя охватило и меня. Мужчина опешил от такого поворота событий, явно не ожидая встретить здесь еще одного проклятого.

Блокировав атаку, я контратаковал, не сильно стукнув по животу, после, увернувшись, прошел за спину и, ударив мечом по ногам, прислонил лезвие к горлу упавшего на колени мужика.

— Нет! Пожалуйста, не убивай его! — кричала девушка, защищая отца.

Мое быстрое дыхание тут же успокоилось.

— Ты такой же, как и я… Что ты тут делаешь?

— Учусь.

После моих слов, на плечо упала капля, и через секунду начался ливень, растворяя меч. Легкий черный дым поднялся по руке и немного колыхнувшись, исчез в острых, словно кинжалы, каплях.

…

— Ваш ужин, — поставила служанка перед гостями еду.

Эйлин, посмотрев на своего отца и получив согласие, жадно набросилась на блюдо. Отец же не спешил, аккуратно взяв вилку в правую руку, поднял глаза и тихо фыркнув, нахмурился.

— Почему вы не едите? — спросил он недоверчиво.

— Я не голоден. Послушайте, вам нечего бояться. Эароддор, охотник, уехал, оставив на меня усадьбу. Так что я здесь за хозяина.

— Я все равно не могу понять, почему вы здесь живете.

— Скажем так, я важен этому человеку. Поэтому он меня обучает.

— Чему?!

— Контролю.

— Послушай меня! — закричал он, резко встав из-за стола. — Мы враги, монстры, убийцы! Мы не можем быть важны им. Мы не имеем права жить! Не имеем права на существование! Мы — угроза, а угроза рано или поздно должна быть устранена! Ты не важен им…

Устав от криков, он рухнул на деревянный стул и, выпив залпом, посмотрел на свою дочь.

— Выговорились? Приятного аппетита, — выйдя из-за стола, я приказал служанке убрать за ними, когда они закончат, а после, постелить постель.

Из-за дождя я не заметил, как день плавно перерос в ночь. Как потухло солнце, утихли птицы. Не заметил, как я стал взрослей…

…

Стук в дверь моей комнаты вывел меня из раздумий.

— Войдите, — спокойным голосом сказал я, отойдя от окна.

Дверь открылась, и я увидел девушку лет семнадцати: голубые глаза, светлые, почти рыжие волосы, ямочки на щеках и теплая, будто морской бриз, улыбка.

— Прости моего отца… Он хороший человек, просто сейчас у нас сложный период… Мы все на нервах. Папа этого не сделает, но он хочет поблагодарить тебя, я знаю. Мы в пути уже больше недели. Скитаемся одни, в поисках лучшего…

— Ничего страшного. Он просто хочет тебя защитить, я понимаю. Разрешишь вопрос?

— Конечно.

— От чего вы бежите? И куда?

— Моего отца нашли… Охотники… Мы спали, когда они ворвались в дом. Схватив меня и маму, гвардейцы пошли искать его. Я слышала звон стали и крики. Слышала, как тяжелые доспехи падали на пол. Их было много, а он один. Моя мама… — Эйлин закрыла глаза. — Она попыталась вырваться, чтобы помочь…

На ее лице появились слезы, и я сразу понял, чем закончится история…

— Можешь не продолжать.

— Она пыталась помочь… — произнесла Эйлин дрожащим голосом. — Папа схватил меня и с боем вывел к конюшне, посадил на коня и велел бежать… Почти неделю я провела в лесу… а потом он нашел меня… На его теле не было ран, тех, что я видела тогда. Упав на колени и заплакав, он начал молить о прощении. Говорил, что это он виновен в смерти мамы… Тогда-то я и узнала, что мой отец проклят. Узнала, что каждый проклятый должен быть уничтожен… И когда мы увидели тебя, живущего в этой усадьбе… Мы просто не поверили…

— Я не виню вас. Надеюсь, ужин вам понравился, понравится и постель. Спокойной ночи, Эйлин.

— Спокойной ночи, а…

— Кайл. Кайл Рейн.

— Эйлин Сален, а мой отец Кейлен Сален.

— Очень приятно, — сказал я, протягивая руку.

Она пожала ее, мило улыбнувшись, вытерла слезы рукавом и быстрым шагом вышла из комнаты, закрыв за собой дверь.

…

Этой ночью я не мог уснуть. Удалось лишь под утро. Открыв глаза в полдень, а может и позже, гостей я не нашел. Лишь записку:

«Мы уезжаем с первыми лучами солнца. Еще раз большое спасибо тебе, Кайл. Мы вряд ли когда-нибудь встретимся, но, если мне повезет, и это произойдет, я хотела бы услышать твою историю. Мой отец видел, что на твоих штанах висят пустые ножны для ножа, поэтому, в качестве благодарности, он оставляет тебе свой. Я надеюсь, что он тебе не понадобиться.

Эйлин Сален».

Под запиской лежал нож. Обычный, с деревянной ручкой и тупым концом. На лезвии было выцарапано чье-то имя: «Рози».

Глубоко вздохнув и усмехнувшись, я спрятал нож в ножнах и вернулся в комнату.

…

Конец недели, а это значит, что мне снова придется ехать в деревню, дабы заказать продукты. Раньше этим занимался Бейн… Теперь я. Накинув рубаху, я закрепил ремни с ножнами и, утопив в них меч, натянул тяжелые сапоги. Поверх рубахи надел черный кожаный дублет с поднятым воротом и обрезанными рукавами. Оставив его не застегнутым, я вышел в коридор.

— Уже уходите? — спросила меня служанка.

— Да, ждите продукты к вечеру. А я, может, задержусь. Эароддор скоро должен вернуться, так что передай ему, что буду утром.

— Да, я поняла, удачи вам.

…

Повесив на поясе мешок с деньгами, я вышел из усадьбы и, обходя лужи с грязью, дошел до конюшни, где меня уже ждала преданная лошадь. Закрепив на ней седло и выведя из загона, я забрался верхом и, несильно пришпорив ее, поскакал по тропинке, что уходила вглубь леса, оставляя усадьбу за спиной.

Не успел я опомниться, как оказался у входа в деревню, который все также сторожили гвардейцы.

— Наконец-то солнце, я думал, здесь всегда дождь льет, — сказал один из стражников.

— Да, первый ясный день за эту неделю. А у меня ведь скора служба кончается, в город вернусь, говорят там тоже работы немало, — ответил ему другой.

— Ага, воров да громил там и без тебя порешат.

Я проехал мимо и остановился у таверны.

Запах вина и пота. Здесь всегда так пахло. Я шел сквозь веселящихся, задорно хохочущих крестьян, которые запросто заглушали музыкантов, запуганно сидящих в углу. Пронзая толпу, я все-таки добрался до прилавка, где меня встретила уже знакомая девушка.

— Многовато у вас сегодня посетителей, — сказал я, поставив мешок с деньгами на стол.

— У нас частенько так. Если бы вы заходили чаще, то знали бы.

— Я бы с удовольствием, но, к сожалению, не переношу пьяниц.

— Я тоже, но куда деваться!? Вам как всегда?

— Да.

— Хорошо, все доставят и разгрузят через два-три часа.

Вдруг музыка прекратилась, и на улице раздался крик.

— Что там происходит? — испуганно попятилась назад девушка.

Я тут же побежал к выходу, расталкивая мужиков…

…

Люди бежали в страхе. Они перепрыгивали окровавленные трупы стражников и крестьян. Паника охватила всю деревню за считанные секунды. Посередине улицы стояли худые, словно скелеты, твари, сжимая кровавые мечи в руках и принимая неестественные, отвратные позы, словно не имея позвоночника.

Я выхватил клинок и рванул в бой. Их было всего пятеро. Увидев меня, они тут же переключились на мою персону. Я дрался с двумя, в то время как остальные просто стояли и смотрели. Яростными ударами мне удавалось теснить тварей, но как бы сильно не пытался, ранить их не получалось. Они будто чего-то ждут…

Я прекрасно понимал, что победить смогу только в состояние проклятья, но, увидев меня, люди ополчатся. И даже если выиграю бой, все равно умру от вил крестьян.

Уклонившись в противоположную сторону, я пронзил безликого и, оставив в нем меч, толкнул его к земле. Тут в бой вступили остальные.

Темный дым охватил мою руку, перерастая в пламя. Оно дошло до плеча и через секунду превратилось в клинок.

Парируя удары, я распорол брюхо, затем отразив атаку, резким ударом разрубил безликого на две части. Следом мой меч утонул в темноте под капюшоном и, испарившись, появился в другой руке. Мы остались один на один. Бессмысленное фехтование продолжалось несколько секунд, прежде чем я выбил меч из рук призрака и вонзил свой в его грудь. Безликий скривился, издал тихий, неразборчивый звук и медленно прильнув к земле, исчез, оставив после себе лишь горстку черного пепла.

Я стоял посередине улицы и жадно глотал воздух, все еще не отойдя от битвы. Люди начали выхватывать ножи, топоры, вилы, мечи, все, чем можно убить.

— Он проклят!

— Проклятый так близко к усадьбе!

— Это он призвал этих тварей!

— Точно! Убить проклятого!

— Облегчим работу охотникам!

Проклятый, проклятый, проклятый. Они повторяли это раз за разом, сужая круг. Я медленно поднял свой меч с земли и взялся за него двумя руками, показывая, что готов к бою.

— Отойдите, иначе… — тихо сказал я, сильнее сжимая меч.

— Заткнись!

— Я не желаю вам зла! — снова закричал я.

— Видим мы, видим! Прошу вон порубили, как скотину! А ему ведь еще десяти не исполнилось!

— Не моя это вина! Я спас вас!

— Заткнись, выродок!

— Мужики! Навались!

Только я хотел замахнуться и напасть, как вдруг услышал крик Эароддора.

— Разойдитесь!

Он спешился и, нагло оттолкнув от меня крестьянина, вынул меч.

— Назад! Вы что, рассудка лишились?! Что здесь происходит? — кричал он.

— Эароддор! Он проклятый! Появились безликие и начали убивать мужиков, женщин, детей! И он там был! Этот наглый выродок!

— Да?! А что было потом? Кто вступился за вас?! — разозлился я. — За вас, псов, сражался!

— Тихо, тихо! Да, вы правы, его обвивает черное пламя — пламя безликих. Да, этот человек служит Королю, но он не проклятый. Он охотник. И доказательство вы видели только, что, — заступился за меня Эароддор.

— Точно говорит…

— Охотник…

— Эароддор врать не будет…

— Спрячь меч Кайл, пора домой.

…

Я ехал следом. Молча.

— Кайл, ты знаешь, зачем они пришли?

— Нет…

— Ты никогда не задумывался, почему нас называют охотниками?

— Нет…

— Мы охотимся на проклятых, ведь они — единственное, что связывает нас с миром Короля души. Некий маяк. Именно поэтому вы являетесь угрозой. Вы — это глаза Короля, уши и руки. Эти безликие были там из-за тебя. Король знал, что если ты нападешь на них, то войдешь в состояние проклятья, тем самым открывая ему глаза. Крестьяне, испуганные и злые, набросились бы на тебя, заставив защищаться. Тогда бы мне пришлось заступиться за них и сразиться с тобой. Последствия этого боя могли бы быть просто ужасными.

— Например?

— Стоило нам скрестить клинки, как появилось бы еще больше безликих. Король не оставил бы тебя умирать. Видишь ли, пока жив хоть один охотник, они не смогут повторить ночь багрового дождя. Это и есть ваша цель.

— Уничтожить охотников…

— Именно. Поэтому я обучал тебя контролю все это время. Ведь каждый, кто умрет от твоего клинка, вернется вновь в облике безликого. И неизвестно, каким безликим он станет. Помнишь того, кто убил тебя?

— Да, тяжело забыть, знаешь ли…

— Таких может оказаться армия. Так что думай, прежде чем пламя охватит твой разум. Нам нужно собрать совет, Кайл. Скачи в южное королевство. Там при дворе служит охотник. Ты его не узнаешь, зато она узнает тебя. Я же поеду в Пепельные земли.

— Как же мне убедить охотника, что я от тебя?

— Вот, держи. — Старик снял с себя свой медальон и кинул мне, — только не смей его надевать.

— Почему?

— Потому что это — самая ужасная казнь для проклятого.

Медальон напоминал некий спиралевидный ромб. Он был довольно большим. Примерно семь-восемь сантиметров. И довольно тяжелым, чего не скажешь по его аккуратному внешнему виду.

Он протянул мне мешок с золотом и свой меч.

— Этого должно хватить. А меч, чтобы лишний раз доказать, что ты на нашей стороне.

Огромный клинок, со знаком охотников на яблоке, серебряной рукоятью и исписанным разными узорами и знаками долом.

— Думаю, охотник поверит и так, — сказал я, не желая брать меч.

— Нет, Кайл. Доказать себе. Скачи, надеюсь, увидимся мы в следующий раз уже на совете.

— Удачи, старик.

— Она пригодится не мне, — сказал он осипшим голосом.

Я пришпорил лошадь и поскакал на запад, а Эароддор на юго-восток. На этом перекрестке мы и расстались. Впереди меня ждала дорога и королевство. Это первый раз, когда я убегаю не для того, чтобы жить, а для того, чтобы жили другие.

Глава 7. Слепая музыка

Длиною в смерть дорога началась,

Ох, сколько песен нынче будет спето…

А вот еще одна судьба оборвалась —

Лихой танцовщицы кровавого балета.

Сама скромна, да и движения плавны,

Вот только скоро тайны стали явны.

В последний раз ее душа в огне ревет…

А тень с попутчиком уж к городу идет.

_________________________________________________________

Евгений Тольятти для романа Данила Баженова «БАГРОВЫЙ ДОЖДЬ»

«Кайл»

«Дорога к Золотому городу хоть и небезопасная, но хотя бы оживленная. На ней легко можно встретить торговцев, отряды гвардейцев, странников, но и разбои здесь случаются нередко… На пути к южному королевству, Кайлу попадались деревни, мелкие поселения, бандитские лагеря, логова зверей. Он почти не останавливался, выжимая из себя и лошади все соки, лишь иногда разрешая передохнуть. Эта ночь стала одним из тех исключений. До границы королевской земли со сгоревшим лесом оставалось примерно три-четыре дня пути.

Как-то дядя говорил ему, что путь от западной точки южного материка до восточной занимает, примерно, две недели пути, а от южной до северной — одну. Северное же королевство немного больше, и то, если ехать верхом. Невозможно даже представить, каково это, пройти все эти земли пешим».

…

Костер медленно догорал, разрешая ночи присесть рядом со мной. Я допил последние капли вина и, бросив бутылку, лег. Вокруг возвышались деревья, словно стена, защищая от зверей…

— Пора спать, — сказал я басом.

…

С наступлением рассвета я двинулся дальше. Пейзажи неоднократно менялись. Иногда проскакивала нетронутая земля, разбавляя однотонный, сухой, безжизненный лес, своей зеленью и приветливостью. Иногда попадались озера, ручьи, родники. Лишь благодаря им мне удавалось поддерживать внутренний оптимизм. Еще с ранних лет я просто обожал воду. Дядя, порой, звал Норена, чтобы тот силой вытащил меня из очередного водоема. Я любил воду, ее гладь, ее силу, но прошу, избавьте меня от запаха рыбы. Умоляю!

…

Прошел еще один день, следом за ним шла бессонная ночь, а после — усталое утро и снова день. В конце концов, я решил остановиться в неприглядном домике, что стоял на другом берегу озера, самого большого на моей памяти в сгоревшем лесу. Это была небольшая рыбацкая лачуга с пристанью. Рядом стоял сарай и стойло максимум для двух лошадей.

Я ехал вдоль берега, наблюдая за заходящим солнцем. Сейчас там, на западе, на вершине Золотого города неописуемо красиво. Вот бы хоть раз увидеть закат из окон дворца…

Рядом со мной заигрались две норовые птицы, обычное дело для этих земель. Здесь чаще встретишь норы, чем гнезда. Потому, что они зачастую подвергаются нападению хищных птиц.

Как говорится: «чем ниже сидит заяц, тем выше летит орел».

…

Когда я добрался до домика, солнце уже полностью село. Спрыгнув с лошади и заведя под навес, я привязал ее, скинув седло и все вещи на землю. Из окна прорезался свет, и была отчетливо слышна музыка, так что я спокойно подошел к двери и легонько постучал, проявляя вежливость… Музыка прекратилась, и за дверью послышались неуверенные шаги. Через несколько минут дверь все-таки отворили.

— Кто вы? — спросила появившаяся передо мной женщина с повязкой на глазах. — Простите, что так долго открывала, просто я еще не привыкла… — продолжила она.

Я же просто стоял, проглотив язык. Моему удивлению не было предела. Она играла на инструменте, не имея глаз…

— Простите, меня зовут Кайл Рейн. Я — странник. Моя лошадь устала, так же, как и я, поэтому осмелился предположить, что в этом доме разыщу ночлег.

— Да! — улыбаясь, покачала головой женщина. — Конечно, проходите. Места у меня немного, но вы можете спать на чердаке, — сказала она, протянув руку и положив ее мне на грудь.

Вдруг женщина замерла и, резко убрав ладонь, сделала шаг назад.

— Что-то не так? — спросил я.

— Нет, все хорошо, проходите.

На вид ей было лет тридцать пять. Высокая, с черными волосами и длинными ногами. Довольно красивая, вот только ее глаза… Как же мне хотелось узнать, что с ними случилось. Но спросить я так и не осмелился. Решил быть тактичным, дабы не потерять крышу над головой.

Первое, на что я обратил внимание — огромное количество различных картин. Они висели на стенах, стояли на полках, лежали на полу. Они были повсюду, будто наблюдая за мной.

— Вы сами их рисуете?

— Да, бывает иногда. Живу я одна, так что развлекаю себя как могу.

— Удивительно. Вы играете на инструменте, рисуете шикарные картины, и все это невзирая на вашу… Особенность.

— Отсутствие глаз, Кайл, способствует развитию воображения. Присаживайтесь, я принесу вам поесть. И даже не спорьте! Это не обсуждается. Я не могу не накормить гостя. Что же я за хозяйка тогда буду?

Что-то не чисто в ней, что-то меня беспокоит… Вот только что? По ее виду сложно сказать, что она несет хоть какую-то опасность, скорее наоборот, она самый безобидный человек в сгоревшем лесу. Может я просто параноик?

— Как вас зовут?

— Вилия. Называйте меня Вилия.

— Вилия художница? или Вилия музыкант?

— Бросьте мне льстить, Кайл странник. Или, может быть, Кайл, убийца лордов?

Я окаменел. Откуда она знает? Неужели эта новость доходила даже до обычных жителей?

— Что, простите?

Она поставила на стол тарелку с похлебкой, а сама села напротив.

— Два года назад ко мне явились гвардейцы. Искали вас. Почти весь сгоревший лес перевернули в поисках таинственного мальчика… Тогда-то они и забрали мои глаза, но это не самое страшное. Эти выродки убили моего сына, дабы избавиться от вероятности того, что он — вы. А тело сожгли за домом…

— Мне жаль, что так вышло, правда. Но я не мог ничего сделать.

— Конечно, что вы могли сделать… С тех пор я живу одна, здесь, в рыбацком домике. И вот, вы явились сюда, ко мне. Неужели судьба существует в этом мире? Я столько лет мечтала отомстить вам. Хоть вы и не виновны в преступлениях тех солдат.

— Я понимаю вас и прошу прощения… Знаю, что оно вам ничего не даст, но все же.

— Убейте его.

— Что?

— Убейте того, кто забрал у меня моего мальчика. Тогда я прощу вас.

Наверное, глупо было соглашаться. Давать слово совершенно незнакомой женщине, но тогда, почему-то, я так не считал. Чувство вины, которое и так почти не покидало меня, нахлынуло со всей силы вновь. И я, даже не раздумывая, согласился.

— Его зовут Антонио Сикверм. Перед тем, как мне вырезали глаза, я запомнила его. Запомнила обезглавленную змею…

— На лице, — прервал я ее.

— Вы знаете его? — удивленно спросила Вилия, наклонившись ближе.

— Он убил моего дядю и всех моих друзей.

…

В тот вечер я впервые пообещал себе отомстить. Отомстить за мальчика, за друзей, за дядю. Отомстить человеку, которой забрал ту девочку, имя которой я и не вспомню…

Поднявшись на чердак и раскинув между пыльными ящиками и поленницей спальный мешок, я снял ремни с ножнами и бросил их рядом. Следом полетела и верхняя одежда. В спальник я лег, оставив на себе лишь штаны с ножом, закрепленным на ноге.

Люк был открыт, из него еще какое-то время выходил свет. И стоило ему потухнуть, как сон тут же одолел меня.

…

— Кто ты? — спросил человек из темноты.

— Кто я?

— Почему ты здесь? — продолжил он. — Почему ты бьешься за нас?

— Я не понимаю.

— Все ты понимаешь! — сказал второй человек из темноты, появившийся за моей спиной. — Ответь на вопрос! Не трать наше время!

— Я не бьюсь за вас. Я не ношу ничьи знамена. Я не знаю кто вы! И знать не желаю.

— Однако ты здесь, — сказала девушка из темноты.

— Ты здесь, значит, ты ищешь что-то.

— Или кого-то, — добавил человек из темноты.

— Вспомни ее имя, Кайл.

— Вспомни ее голос, Кайл.

— Вспомни ее!

…

Проснувшись в холодном поту, я тут же вскочил и посмотрел на открытый люк. Сделав пару шагов к нему, я стал спускаться, стараясь не скрипеть досками. Луна уже давно взошла и с легкостью пробиралась в дом через запотевшие окна, заботливо не давай мне упасть. Я старался не разбудить Вилию, но, когда спустился, кровать была пуста, а дверь закрыта изнутри.

— Вилия? Где вы? — прошептал я.

Рыща в темноте глазами, пытаясь найти хоть что-то, мой взгляд остановился на лежащей на полу картине.

Подняв ее и увидев люк, я без раздумий открыл его и исчез в темноте.

Спустившись по лестнице вниз, я оказался в длинном коридоре, в котором пахло будто на скотобойне. Прикрыв лицо рукой, я начал шагать вперед. Аккуратно перенося вес с ноги на ногу, я дошел до двери, за который был слышен голос Вилии и какого-то мужчины, и принялся подслушивать их.

— Ты больная уродка! Отойди от меня! — кричал мужчина.

Я тут же открыл дверь и застыл.

В комнате стояло оборудование для пыток, клетки… в одной из которых сидел молодой мужчина. На стене же висели изрубленные доспехи гвардии.

— Вилия? — прошептал я

— Ну зачем вы пришли, Кайл?

Ее руку обвило черное пламя. Оно было настолько черным, что даже в кромешной темноте четко вырисовывались дрожащие языки. Схватив нож, я встал в стойку, готовый защищаться.

— Я знаю, что ты проклят. Я почувствовала это еще тогда, когда ты вошел в дом. Не стоит стесняться, покажи себя, — говорила она.

— Мужик, помоги мне! Она больная на всю голову! — кричал тот гвардеец.

— Вилия…

— Простите, Кайл, но вы сами знаете, что сделали эти ублюдки. Знаете, как они поступают со слабыми. Он, — показала она на мужчину, — пришел в мой дом незадолго до тебя. Я бы его и так убила, просто он решил, что сделаю я это со всей жесткостью.

— Выпусти меня! Тебе конец в любом случае! Не мы, так другие порежут тебя на куски! — кричал тот.

— Попытаться меня изнасиловать. Меня. Слепую, беззащитную… Ты хуже уличного пса. — холодно бросила Вилия, чуть повернувшись к запертой клетке.

— Да на хрен ты мне не сдалась! Парень, сделай что-нибудь, чего стоишь!?

— Вилия, убери меч и выпусти его, — сказал я спокойным голосом, опустив руки.

— Она убивала моих братьев. Заманивала сюда, предлагая ночлег! А теперь они гниют в этом подвале, с распоротыми животами, — показал он на трупы в других, уже открытых клетках, — сломанными костями и отрубленными конечностями! Она — монстр! — не успокаивался мужчина.

— Простите меня, Кайл. Дайте мне закончить, и мы поговорим наверху.

— Нет, мужик! Не дай ей это сделать!

— Вилия, не нужно. Успокойся и выпусти человека.

— Но Кайл…

— Никаких но, Вилия.

Я направился к ним, чтобы открыть клетку, но, не успев сделать и шага, оказался напротив меча Вилии.

— Видимо это мне придется мстить за вашего дядю, Кайл Рейн.

— Вилия, нет!

Она замахнулась и тут же попыталась ударить меня. Звон скрещенных мечей разошелся по коридору.

— Я же говорила, что вы проклят, Кайл.

— Вилия, нам не нужно драться.

— Конечно нет, вам стоит просто принять мою месть. Месть матери за своего мальчика…

— Мужик, убей ее!

Что делать? Кого выбрать? Кто прав? Куда бежать?

Я принялся атаковать ее. Сейчас мы на равных, так как практически нечего не видно. Она с легкостью фехтовала со мной то защищаясь, то переходя в наступление. Бой продолжался примерно минуту, после чего проклятая выбила меня из равновесия. Отшатнувшись, я постарался блокировать град ударов, который прошелся по моему телу.

Плохо дело. Она явно сильнее, чем я думал.

— Нет, Кайл, я не сильнее вас. Просто сколько раз вы дрались вслепую? Я же живу и убиваю так уже два года.

Она права, в темноте мне не справиться с ней…

Бой завязался вновь. Силы были на исходе. Каждый удар мог оказаться для меня последним, но вдруг яркий свет факела озарил комнату, подарив шанс. Отбив ее удар, мой клинок пронзил женщину насквозь. Ее частые, резкие вздохи сменились на ровные, а после вовсе затихли. Бездыханное тело рухнуло на холодный пол, заливая его красной, человеческой кровью…

Тот гвардеец, что зажег факел, застыл в страхе, увидев, как меч, который я только что держал в руке, превратился в пламя и исчез, оставив лишь дым, испарившийся за секунду.

— Прости меня, Вилия.

…

Дом мы покинули в тот же час, забрав вещи и все золото. Так же я нашел странную книгу, скорее ее дневник. На чтение у меня не было времени, поэтому я просто положил ее в мешок с остальным барахлом.

Дигаро, так звали того гвардейца, выходя из дома, поджег его, сказав, что пока хоть одна картина есть в этом доме, Вилия все еще жива. Я не знаю, что он имел в виду, но, когда мы уезжали, я все еще слышал крики, доносившиеся из горящего дома. Теперь она с сыном… это единственная мысль, которая хоть как-то успокаивала меня.

Через час уже наступил рассвет, а мы с Дигаро отправились в южное королевство, в город золота и кровавых закатов.

Глава 8. Золотой город

Ворота града золотого

Открылись перед тайным знаком.

Для тени все, как в детстве — ново.

За блеском крыш не видно мрака,

Не видно сложности обычной.

Но стоило забыть любезность,

Как снова вспомнился привычный

Вкус крови с примесью железа.

______________________________

Евгений Тольятти для романа Данила Баженова «БАГРОВЫЙ ДОЖДЬ»

«Кайл»

— До королевства один день, — сказал мой спутник, подкидывая хворост в костер.

Дубовый лес. Мы уже в королевских землях. Ни разу здесь не бывал, хотя многое слышал: плодородные земли, ржаные поля, яблочные сады. Все то, чего нет в сгоревшем лесу.

Дигаро лег в свой спальный мешок и мечтательно уставился на возвышавшийся возле нас дуб. Достав из сумки дневник Вилии, я принялся читать его, надеясь узнать хоть что-то.

…

«Они забрали его, пронзили насквозь и сожгли за домом. Я не видела этого, но все прекрасно слышала. Не знаю, зачем я это пишу, вряд ли мои записи кто-то найдет, да и кому они интересны…

…

Жизнь в полной темноте убивает меня. Я не могу выйти на улицу, не могу приготовить поесть… Постоянно падаю и ломаю вещи в доме… Мне осталось недолго.

…

Сегодня в мой дом пришел человек. Преставившись, как мистер Лукер, он помог мне приготовить еду и накормил меня. Сейчас он спит на чердаке. Надеюсь, ему там уютно.

На следующее утро он ушел, оставив мне в подарок какой-то музыкальный инструмент. Смешно, ведь я даже играть не умею…

…

Я не знаю, как сказать… Я не могу сдерживать слез… мне страшно. После ухода мистера Лукера, в дом явились трое мужчин. Они искали его. Войдя в дом без спроса, начали все крушить. Зря я вмешалась… Я мертва? Я точно помню, что он проткнул меня мечом. Помню, как рухнула на пол, крича от боли… Но теперь… Я в полном здравии. Ничего не помню…

…

Память начала возвращаться. Изредка в голове мелькают фантомы безликого существа, что тянет ко мне руку. Неужели это был он? Король души. Та темная материя, что вернула меня к жизни… Я проклята? Нет, это дар. Второй шанс. Шанс отомстить!

…

Сегодня я нарисовала первую в своей жизни картину. Трудно это объяснить, но складывается ощущение, что они помогают мне видеть. Или я просто привыкла? Приготовить ужин и убраться в доме мне не составило труда. В конце концов, пришла к выводу, что мои картины как-то связаны с проклятьем.

…

Я не переставала рисовать. Не проходило и дня, чтобы я не бралась за кисть. В конце месяца мой дом был просто усыпан картинами. Самое смешное, что я даже понятия не имею о том, что рисую. В моих ведениях они показаны как пустые холсты…

…

Прошло почти три года, может два… Сегодня я приютила мужчину с дочкой. Очень приятные люди. Как позже оказалось, Кейлен, отец той девушки, проклят.

…

Я медленно подбираюсь к цели. Сегодня утром в мой дом явилась группа гвардейцев, явно для того, чтобы найти убийцу, который так жестоко расправляется с королевской гвардией. Но встретив лишь слепую женщину, они расхохотались. Один из них решил, что может безнаказанно надругаться над беззащитной. Какое же было его удивление, когда я разрубила на части всех, кто был с ним. А для него я приготовила особое наказание!»

…

— Прости меня, — я закрыл дневник и бросил его в пылающий костер. Бумага быстро потемнела и, съежившись от высокой температуры, исчезла в безжалостных языках пламени.

— Тебе наверняка жалко ее. Совесть мучает? Меня вот мучает… Хотя, даже не понимаю почему, — сказал Дигаро, приподнявшись на локти.

— Нет, ты не подумай. Вилия хоть и была пьяна местью за сына, да и вы достойны смерти, но она сделала большую ошибку. Получив второй шанс, Вилия не стала менять свою жизнь в лучшую сторону…

— А как же ты? Ты изменил свою жизнь?

— Нет… — кратко ответил я и, отвернувшись от гвардейца, закрыл глаза

— Доброй ночи, Кайл.

…

Утро настало быстро. Открыв глаза под палящими лучами солнца, я тут же вскочил и судорожно осмотрелся.

— Не привык я к такой погоде…

— Раньше никогда не бывал в королевских землях? — спросил Дигаро, бросая к потухшему костру двух подстреленных кроликов.

— Верно, не довелось.

— Знаешь, я в этих землях вырос. Ничего не изменилось с тех пор. Все как раньше. Огромное количество ферм, полей, усаженных рожью. У юга не осталось больше плодородной земли. На востоке лес, оккупированный бандами и пепельные земли, а на юге алмазные горы. Если сравнивать нас с севером, то мы точно не в выигрышной позиции. Хотя до войны все было наоборот.

— Сами виноваты. Нечего было лес палить.

— Выбора другого не было. Сам ведь понимаешь. А что касаемо севера, сейчас большая часть провизии оттуда. Чего только Большая деревня стоит, я уже не говорю про Кровавые поля. Если вторая война и начнется, то эти земли и будут причиной.

— Если война и начнется, то причиной будут далеко не они.

— Ты это о чем?

— Вот послушай. Какое ему дело до нас? Какой смысл отправлять сюда безликих, если мы и так гибнем как мухи, пополняя его великую армию, будь она проклята. Для чего нужны мы? А?!

— Если бы я знал, Кайл, я бы с радостью ответил тебе. А пока разведи лучше костер, завтракать будем. Кроликами я сам займусь. Только нож у тебя позаимствую…

— Нет, ты послушай!

— Кайл…

— Что-то здесь не сходится. Какой смысл в этой войне? Какой смысл вообще сопротивляться? Если, в конце концов, мы все равно окажемся там? Этот вопрос не дает мне покоя. Незнание, страх перед неизвестностью… Это самое ужасное чувство.

— Кайл, ты говорил, что Эароддор тренировал тебя больше года. Меня интересует один вопрос. Почему он потратил столько времени и энергии на тебя, в то время как мог просто избавиться от проблемы, перерезав тебе горло?

— Если бы я знал, Дигаро, я бы ответил, а пока иди уже к своим кроликам. — сказал я, метнув нож в землю перед его ногами.

…

Темнело, мы вышли в открытое поле. Вдали виднелся дворец. Он возвышался над нами так дерзко и гордо… одним словом по-королевски.

— Утром уже будем там, если выдвинемся сейчас.

— Нет, ночью идти опасно.

— Кайл, это не сгоревший лес, ночью, люди только просыпаются.

Он сел на лошадь и взглянув вдаль, улыбнулся.

— Я дома, мама, — прошептал Дигаро, сжимая кольцо, что висело у него на шее.

— Ладно, по коням, — Сказал я и, запрыгнув в седло, пришпорил лошадь, оставив гвардейца позади.

Лилия, так я назвал свою лошадь, скакала быстрее ветра. Казалось, что еще немного, и я буду в королевстве. Звезды одобрительно сияли мне, а луна улыбалась. Улыбался и я.

— Стой, скакун! Ты же дорогу не знаешь! — кричал Дигаро мне в след, пытаясь догнать.

— Ну что!? У кого конь шустрее, а?! — смеясь, кричал я ему в ответ. — Кто последний до того трактира, за тот счет и ужинать будем!

— Да стой ты, идиот!

Поравнявшись со мной, он, улыбаясь, посмотрел на меня.

— Жизнь прекрасна, Кайл! За нее мы должны биться! Вот в чем смысл!

— Жизнь прекрасна! Только не в сгоревшем лесу!

Мы оба засмеялись и еще сильнее пришпорили лошадей, продолжая ночную гонку. Это был первый за долгое время день, когда я по-настоящему был счастлив. Мне кажется, я обрел настоящего друга.

…

Доехав до того самого трактира, мы привязали лошадей, оплатив стоянку и зайдя в просторный, пропахший хмелем зал, заказали самую лучшую выпивку и еду, что у них была. Несколько часов мы пили и смеялись, рассказывая друг другу истории из детства, юношества. Дигаро не переставал удивлять меня своими рассказами про королевство. Я сидел, развесив уши и открыв рот, с удовольствием слушая его. Чужая жизнь при дворе открылась для меня так гостеприимно, что даже захотелось побывать в его шкуре. Ощутить эту жизнь на себе. Жизнь, в которой ты ни в чем себе не отказываешь. Понять, каково это, когда тебе никто и ничто не угрожает. Как это, просыпаться словно в раю, не думая, что будет сегодня и завтра. Такова жизнь ребенка при дворце, ребенка, который не знает горя.

…

Светало. Мы уже давно были в дороге, но никто и не думал останавливаться. Истории лились одна за другой, открывая черты характера, жизненную позицию, открывая нам нас самих.

Когда встало солнце, в Дигаро я видел не бородатого гвардейца с темными беспорядочными волосами и строгими чертами лица, не человека, который был для меня будто из другого измерения, в нем я видел друга. Веселого, улыбчивого, готового помочь и поддержать. Я видел в нем Макса… Мне так его не хватало, и теперь он здесь, рядом.

…

Вскоре нам все чаще и чаще стали попадаться жилые дома, небольшие лавки, рынки, магазины.

— Это — предстенье, Кайл. Золотой город состоит из трех районов. Этот первый. По сути, предстенье — большой рынок. Сюда может прийти кто угодно и выставить свой товар, заплатив страже. Кто-то остается, не желая терять хорошее место. Отстраивают дом, и вот лавка превращается в самый настоящий магазин. Такие торговцы аренду не платят, они платят за жилье, так как являются уже самыми настоящими жителями Золотого города. Хоть рынок здесь и не богат редкими и дорогими товарами, но выручку, как торговцы, так и королевство, получают просто огромную. Предстенье так известно во многом благодаря своей доступностью и низкими ценами.

— Дорого, не значит хорошо?

— Нет. Дешево, значит простительно.

Подъезжая к воротам, у которых стояли стражники уже в знакомых мне доспехах, я обратил внимание на доску объявлений. Как приятно, не видеть своего лица с надписью «разыскивается».

— Узнал кого-то? — спросил меня Дигаро, заметив, что я пристально всматриваюсь в портреты «счастливчиков».

— Возможно.

Я не соврал. На одном из портретов был изображен Эйден…

— Идем уже. Хочется поскорее упасть на мягкую кровать, — сказал Дигаро и, спрыгнув с лошади, повел ее рядом с собой.

Я поступил так же и, взявшись за узду, повел Лилию к воротам.

Все, кто входил в город, платили страже налог за въезд. Мы же с Дигаро попытались просто проигнорировать их и пройти мимо, воспользовавшись тем, что мой спутник сам гвардеец и в налоге не нуждается, вот только мы забыли, что одет он был как простолюдин.

— Эй, стоять. Читать не умеете? Три серебряных за вход, — сказал стражник, схватив меня за руку.

— Руки убери, — грозно, но спокойно сказал я.

— Эй, эй! Тише! Как твое имя, брат? — вмешался Дигаро.

— Какое тебе дело? Плати и проезжай, мне не нужны твои вопросы, щенок, — грубо ответил ему стражник

— Ха-ха, хорошо… — засмеялся Дигаро, посмотрев на меня, резко ударил гвардейца в лицо и, обхватив его шею рукой, нагнул вниз.

Стражники тут же окружили нас, а я спокойно вытащил клинок из ножен.

— Послушай меня, урод, мое имя Дигаро Ферин. Я командующий тридцать третьим отрядом. И я, уж поверь, прослежу, чтобы твой командир прознал про этот случай. Ты меня понял!?

— Да, сэр…

…

— И так, Кайл. Мы в городе. Второй район. В отличие от предстенья, кольцо — это жилой район со своим рынком, своими стражниками и даже своими законами. Почти каждый второй дом — чье-то поместье. Куда не плюнь, кругом знать. Лорды, помещики, знатные купцы, послы.

— В общем, полный сброд.

— Не то слово. Но дорогу им перейти будет дорого стоить.

— Почему кольцо?

— Этот район идет вокруг третьего, замыкаясь у побережья, заключая дворец в кольцо. Отсюда и название. Северная часть, там, где мы с тобой, называется Кошачьей улицей, а та, у берега залива, Крестьянским портом.

— Да, знаю. Как-то мне встречался человек оттуда. Ведет нелегальные дела с голубым горизонтом. Так вот, он многое рассказывал про этот порт, единственный в южном королевстве.

— Ну, единственный он не единственный. Есть еще один, к востоку от алмазной горы. Именно через него Белый замок ведет дела, так как отпускать товар через сгоревший лес даже не глупо и бесполезно.

— А как же сами алмазные горы?

— Горными тропами далеко не уйдешь, тем более, если на твоем хвосте груз на несколько сотен золотых. Самый короткий и безопасный путь — по морю. Пиратов к югу от королевства попросту нет, а погода, тем, кто плывет вдоль берега, не помеха.

Мы шли вдоль оживленной улицы, коротая время за приятной беседой о Пепельных землях, торговых путях, не замечая, что происходит вокруг. Наш диалог растворялся в городской суете: речи зазывал местных таверн, крики и смех детей, что бегали по улице. Здесь кипела жизнь. Яркие, почти художественные вывески так и манили зайти в местную лавку, таверну, к портному, оружейнику или кузнецу. Я с удивлением всматривался в них, поражался прекрасной архитектурой зданий, какой я еще никогда не видел. Огромные окна размером со стену, расписанные разными узорами двери, красные шелковые занавески, что висели при входе, гостеприимно встречая покупателей. Все это было для меня в диковинку, я не понимал, как это, быть всегда готовым к гостям. Эти дома не были крепостью, не были убежищем. В них не спрячешься от разбойников, от бури, но зато в них был уют и дружеское, почти родственное тепло хозяев, которые всегда ждали тебя и встречали с улыбкой.

— Красиво здесь… — еле вымолвил я, потеряв дар речи от увиденного.

— Да. А ведь ты еще во дворце не был! — ответил Дигаро, улыбаясь.

Даже не верится, что все это было здесь всегда. За почти девятнадцать лет я не видел ничего более красивого и радостного, чем это место. Может это и глупо, но я, в самом деле, верил, что мир заканчивается на деревнях, разрушенных старых, ветхих усадьбах и почти соломенных лачугах. А те высокие непреступные стены королевств я считал миражом, холстом с невероятно реалистичной, прописанной до малейших деталей, картиной, что была где-то там, далеко. Настолько далеко, что мне никогда не удастся подобраться ближе. Однако, этот момент настал. Оказавшись словно в другом измерении, я шел по улице, иногда забывая дышать.

— Слушай, Дигаро, почему «Кошачья улица»? — спросил я, как только вспомнил про крайне странное название.

— Ну, большая часть считает, что название вытекает из природы этих созданий. Свобода, самовольность, вот эти два критерия. Большинство местных жителей, как я уже говорил, богатые, зажравшиеся люди. Их положение позволяет быть свободным не только финансово, но и морально. Если говорить простым человеческим языком, что хотят, то и делают. Словно кошки.

— А остальные?

— А остальные знают про самый большой бордель во всем королевстве. Это крайне приятное заведение под названием «Зеленоглазая кошка». Его легко спутать с поместьем или даже небольшим дворцом. Можем заскочить туда как-нибудь.

— Было бы не пло… — не успел я договорить, как вдруг девушка, что шла навстречу, врезалась в меня, засмотревшись на товары портного.

— Ой, прошу прощения… — извинилась она и, ловко обойдя преграду в моем лице, ускорила шаг и исчезла в толпе.

— Пойдем, Кайл, чего застыл? Или ударила сильно?! — съехидничал гвардеец.

— Кошелек… она кошелек подрезала! — запаниковал я. — Стой! — прокричал ей в след и бросился в погоню, позабыв про спутника.

Прорезаясь сквозь толпу, я пытался как можно быстрее догнать воровку, расталкивая людей, пробегая мимо уже знакомых мне прилавков и домов, стараясь не терять ее из виду. Вдруг она резко завернула в переулок между двумя магазинами и остановилась в ужасе, увидев моего личного гвардейца. Развернувшись и попытавшись бежать обратно, девушка снова остановилась. После очередного провала она начала метаться из стороны в сторону, в панике пытаясь найти выход.

Поняв, что на побег шанса нет, воровка отчаянно вытащила кинжал, что висел на поясе и начала беспорядочно им махать. Молодая на вид девушка, в черной одежде и маске, закрывающей лицо, издавала по-настоящему воинственные звуки, настолько страшные и угрожающие, что меня тут же пробило на смех.

Сначала усмехнувшись, а потом и вовсе залившись громким смехом, я поставил ее в неловкое, стыдливое положение. Масло в огонь подлил и Дигаро, что тоже звонко захохотал.

— Я вас убью! — покраснев, закричала девушка, направив на меня кинжал дрожащими руками.

Я лишь усмехнулся и, оголив меч, резким ударом выбил его из тонких, почти детских рук. Она дрожала от страха и смотрела мне в глаза, поднимая, из-за невысокого роста, голову.

— Простите меня… — прошептала воровка, протянув мне мой кошелек и спрятав взгляд.

— Зачем тебе воровать? — спросил Дигаро, подойдя к ней и сняв с нее маску. — Неужто честная работа в кольце исчезла? — продолжил он.

В ответ она лишь опустила голову, стыдясь за содеянное.

— Беги отсюда, — приказал я, протянув ей ее кинжал и две золотые монеты.

Немного помявшись, воровка резко схватила мой подарок и тут же скрылась за поворотом.

— Ну и зачем ты это сделал? Зачем дал ей денег?

— Ты никогда не был бедным. Ты не понимаешь…

— Это ты не понимаешь. В кольце бедных нет. Ладно, забудь… Пойдем, а то нас, наверное, король уже заждался.

…

Наконец преодолев сотни проклятых ступенек, мы поднялись к очередным стенам и вратам, что отделяли Кошачью улицу от дворцовой аллеи. Здешняя стража приняла нас не так радушно, как прошлая, но, немного поспорив, один из стражников все же узнал брата по оружию.

— Ты проходи, а вот его я не знаю. Он останется здесь, — сказал гвардеец.

— Он со мной, — возразил Дигаро.

— Я не имею право пускать туда чужаков лишь потому, что за них ручаешься ты.

— Он мне жизнь спас, тем более этот человек является свидетелем жестокого убийства моего отряда, и он обязан все доложить королю.

— Я не пущу его.

Напряжение росло. Я видел, что между ними что-то происходило. Причем уже давно. Их взгляды были полны ненависти друг к другу, а руки медленно опускались на рукояти клинков.

— При всем уважении, — встрял в спор я, — ни твоя помощь, ни тем более ваше разрешение мне не нужно.

— Откуда он у тебя? — ошарашенный происходящим, спросил меня стражник, уставившись на свисавший с моей ладони медальон.

— А это уже не твое дело, — поставил точку Дигаро.

Огромные, массивные ворота открылись, и стоило нам сделать пару шагов, как они тут же захлопнулись у нас за спиной.

…

Королевская аллея. Последний, центральный район золотого города. Шикарный, сказочный дворец возвышался над нами. Казалось, что его башни разрезали облака, а дома, что стояли по бокам идущих к дворцу улиц, являлись его непосредственной частью. Одним целым. Они стояли так близко друг к другу, что складывалось впечатление, будто их крыши, это большая лестница. Нескончаемая дорога во дворец. Вся эта картина напоминала мне алмазные горы. Будто замок — это ни что иное, как творение природы. Никогда бы не поверил, что такие мерзкие и уродливые существа как люди могут сотворить подобное. Я любовался видом дворца, буквально разинув от удивления рот. Ноги сами понесли меня к нему. Еще долго я шел, не опуская голову. Тишину нарушил Дигаро, что, тоже мечтательно уставившись на родной дворец, вспомнил очередную историю с детства.

— Знаешь, ничего не стоит взобраться по этим крышам во дворец. Словно по лестнице подняться прямиком к покоям короля и перерезать ему глотку. Видишь тех стражников в сторожевых башнях? Они следят, чтобы никто не решился на такое. Если тебя поймают, минимальное наказание — штраф. За, казалось, безобидную прогулку по крышам придется вывалить на стол короля три сотни золотых.

— Немаленькая сумма…

— Жизнь дороже, поверь. Однажды, будучи глупым и смелым ребенком, который никогда не мог усидеть на месте дольше пяти минут, мне пришла в голову идея взобраться в собственные покои по крышам, поздно вечером. И вот я решился. Сбежал с ужина и, спустившись сюда, к воротам, залез на тот дом, — показал он пальцем. — Дом одного знатного человека, я дружил с его сыном. Тот парнишка охотно помог мне, вытащив лестницу на задний двор.

— А сам с тобой не пошел?

— Нет, его бы отец убил. В прямом смысле этого слова. Важный был и строгий. Но человек хороший.

— Откуда знаешь? Неужто по рассказам того парня?

— Брат у него был, гвардеец, друг семьи.

— А родители? Расскажи про них.

— Мама… Она была Стоунская принцесса и в чужом королевстве оказалась совершенно случайно. Из-за начавшейся войны, она сама того не понимая стала пленницей. Полюбила моего отца еще задолго до… всего этого…

— Вот как.

— Король Стоуна, мой… дед, был против замужества. Он знал, что назревает большой политический конфликт, и его дочь должна оставаться в королевстве, а не выходить замуж за скорого врага. Вот только мама думала не головой, а сердцем, — Дигаро положил руку на грудь. — Мой отец получил ее письмо о том, что просто так ее никто не отпустит, тогда-то они и сбежали. Это была последняя капля в чаше терпения короля. Стоило влюбленным пересечь границу, как тут же началась война. Отец и его лучший друг, тот самый гвардеец, о котором я говорил, сопроводили тогда еще ничего не понимающую принцессу. Через год родился я.

— Твои родители не были женаты. Ее отец бы никогда не дал согласие.

— Да, но, если он умрет, согласие уже будет не нужно.

— Так это твой отец убил короля Стоуна?

— Подослал убийц.

— Подло. И как на это отреагировала… принцесса?

— Впала в глубокую депрессию. Она до последнего верила, что все это рано или поздно закончится миром, а не кровью близких ей людей, — вздохнул Дигаро, вытирая пот со лба. — Война закончилась. Столицей объявили юг, но, как ты знаешь, ненадолго. Тот гвардеец… он рассказал ей правду о том, кто на самом деле подослал убийц, предав своего друга. Возненавидев папу, она бежала с гвардейцем на восток, оставив меня… Здесь… В ту ночь во дворце произошел переворот, в ходе которого и король, и отец были убиты. Я остался один, а королевства, без королей. Добравшись до севера, Э`лия, моя мама, заявила права на престол. Так как явилась законная королева, север вновь провозгласили столицей. Через год моя мать умерла, родив дочь. Жива ли моя сестра сейчас, а?

…

«Воспитываясь дядей, правой рукой нового короля Зеерхива первого, юный Дигаро стал одним из самых близких людей для монарха. После смерти дяди Зеерхив вовсе взял над Дигаро опекунство, признав его приемным сыном. Но, несмотря на это, гвардеец никогда не пользовался своим положением. Почти…»

— Погоди. Если ты сын покойной королевы, почему не ты на престоле? — совсем запутавшись, спросил я.

— Я был рожден вне брака. Незаконно рожденный не имеет право восседать на троне. Таков закон.

…

Ноги ужасно ныли. Сбившись со счета нескончаемых ступенек, я сдался и опустился на одну из них, рядом с Дигаро.

— А что случилось с твоими родными?

— Ты же у меня в долгу, верно?

Дигаро несколько раз покивал головой и опустил ее на сложенные на коленях руки.

— Значит, слушай. Помимо послания Эароддора, в королевстве у меня есть еще одно дело. Несколько лет назад в одной из занятых гвардейцами деревушек, был убит мой дядя. Убит не в честном бою. Его убийцей стал капитан того отряда, Антонио Сикверм. Несмотря на этот ужасный поступок, я, будучи щедрым человеком, все-таки подарил ему время. Столько лет он жил, не зная печали, давно позабыв про все это. Ты поможешь мне разыскать его и казнить. Мне плевать, кто он сейчас и где прячется. Ты поможешь мне, тем самым отдав долг.

Дигаро согласился не раздумывая, поведав мне о том, кем стал мой кровный враг. Бывший капитан отряда за эти года мечом и щитом проложил себе путь к самой вершине. Нынешний главнокомандующий королевской армии, лучший фехтовальщик двух королевств. Этот змей однозначно вписал свое имя в историю. Теперь же я сделаю так, чтобы это имя навсегда забыли, изваляв в грязи предательств, убийств и воровства. Лишив его какой-либо чести, я перережу ему глотку, наслаждаясь кровавой картиной и не отводя взгляда от его наполненных ужасом и страхом, хитрых, когда-то бесстрашных глаз.

…

— Здравствуй, Дигаро, — тихим, хриплым голосом произнес король, поднявшись с трона. — Я думал ты погиб вместе со своим отрядом… — добавил он и, спустившись к нему, обнял приемного сына. — Ты даже не представляешь, как я рад видеть тебя.

Я стоял у входа в тронный зал, ожидая своей очереди и рассматривая красивый, расписанный потолок. На нем красовалась большая картина, на которой стая волков дралась с неизвестным мне зверем, напоминающего большого лысого волка, с мордой орла, похожей на клюв пастью с сотней клыков, мощными медвежьими лапами и с острым, словно жало, хвостом.

— Кайл! — окликнул меня Дигаро, выведя тем самым из транса.

Я тут же вошел в тронный зал и поспешил на аудиенцию с королем, но меня прервала девушка, что все это время стояла рядом с троном.

— Ваша светлость! Не приближайтесь к нему! — закричала она.

После ее слов зал осветил яркий белый свет, вмиг ослепив меня.

— Орелия стой! — вступился за меня Дигаро.

— Милорд, он проклят! — уведя короля за спину, сказала она и, недолго думая, набросилась на меня.

Удивительно. Как такая хрупкая девушка может быть охотником? Короткие черные волосы, еле касающиеся плеч, красивые, даже необычные черты лица, прекрасная фигура и лежащий на стянутой кожаным дублетом груди, медальон. Доля секунды понадобилась ей, чтобы приставить лезвие клинка к моему горлу, обезвредив угрозу. Ее горящие глаза тут же забегали, стоило нам пересечься взглядом. Она с удивлением смотрела на меня, поражаясь моему спокойствию и хладнокровию, будто мне ничего не угрожает.

— Эароддор собирает совет, — тихо сказал я. — Он отправил меня сюда лишь для того, чтобы я передал это вам.

— Что за ересь? С каких пор старик водится с проклятыми?! Где доказательства? — оскалив зубы, сказала Орелия, все крепче сжимая рукоять клинка.

— Во внутреннем кармане дублета. Посмотри там.

Охотница медленно убрала левую руку с рукояти и аккуратно просунула ее мне в дублет, касаясь холодными руками моего тела. Этот мертвецкий холод я чувствовал даже через рубаху. Вытащив из кармана медальон, Орелия отозвала клинок, а за ним и стражу.

— Ты смелый, раз не побоялся прийти сюда, зная, кто будет стоять по правую сторону от трона. И глупый, раз посчитал, что уйдешь отсюда живым. Схватить его! — приказал король.

— Прошу вас! Он спас мне жизнь! Этот проклятый одолел Вилию, такую же, как и он сам. Чудовище, что долгое время губило людей. Кайл мог спокойно оставить меня умирать, но он выбрал справедливость и честь! Рискуя собственной жизнью, этот человек сражался с ней. Разве на такое способны эти твари? Если не веришь мне, отец, поверь Эароддору! Он доверился проклятому, хотя раньше никто и никогда такого не делал. Ты ведь понимаешь, что раз такое произошло, то у него на это есть весомые причины.

— Да как ты со мной говоришь, щенок? Ты забыл, что перед тобой стоит король, а не пастух?! — закричал Зеерхив, не стерпев наглость и прямолинейность приемного сына.

— Я это говорю не королю, а отцу! Я не дам тебе пленить человека, спасшего мне жизнь! — зарычал Дигаро в ответ, схватившись за меч.

— Дигаро, не нужно… — прошептал я

— Ди, даже не думай! — отговаривала его Орелия

Стража окружила нас, закрыв все пути отступления, а во главе ее стоял высокий лысый мужчина с татуировкой обезглавленной змеи на лице, который явно не узнал во мне старого знакомого.

Увидев его, мои глаза загорелись, а на лице появилась странная, до ужаса жуткая улыбка. И этот вкус… До боли знакомый и, как ни странно, приятный вкус крови и железа во рту…

Глава 9. Тонущий во мраке

Ни дня без мести, без войны, без боли.

Желаешь ли обратно повернуть?!

Здесь не избавиться от зависти и горя;

Иди вперед, иной назначен путь!

Дорога тайн, открытий и обмана

Хитра как лис, опаснее, чем лев.

И если все, что было раньше — правда,

Пускай сойдет на этот мир твой правый гнев.

____________________________________

Евгений Тольятти для романа Данила Баженова «БАГРОВЫЙ ДОЖДЬ»

«Редрик»

Ужасный ураган разбушевался, как только село солнце. Деревья качались из стороны в сторону, желая упасть на сырую от дождя землю — закончить свои мучения. Я шел вперед, тянув за собой коня, и он раз за разом пытался выдернуть узду из моих рук, испуганно ржал… Пытался бежать прочь.

«Скаля зубы и прикрывая замерзшие глаза рукой, угрюмый гвардеец искал убежище. Даже сама природа бросает ему вызов, не давая отдохнуть и минуты. Пройдя так больше пяти километров, Редрик увидел свет сквозь черную стену деревьев. Это был дом лесника. Привязав коня, гвардеец подошел к закрытой наглухо двери и ударил по ней три раза. Сквозь воющий ветер Редрик слышал крики девушки. После очередной попытки достучаться, гвардеец получил кучу оскорблений в свою сторону. Хозяин дома кричал, чтобы он проваливал, грозясь смертью. После тех разъяренных слов, последовал очередной настойчивый стук.

— Я убью его! — кричал пьяным голосом лесник.

— Нет! Успокойся! — сквозь слезы говорила девушка.

Дверь открылась. Не успев сказать и слова, мужик с шальными глазами попятился назад от резкого удара в лицо. Редрик схватил его за порванную рубаху и швырнул на землю. Упав в грязь, лесник выхватил нож, окончательно озверев.

— Ах ты, скотина! — повторял он, пытаясь встать на ноги.

Выбежавшая на улицу жена, тут же бросилась к нему и обняла любимого, пытаясь успокоить. Он вырывался, кричал, проклинал ее…

— Успокойся, я молю тебя! Успокойся милый! — плакала девушка.

Вдруг мужчина воткнул в нее нож и со звериной яростью толкнул истекающую кровью девушку на землю.

Схватившись за живот и жадно глотая воздух, она взглянула на Редрика, прежде чем закрыла глаза.

— Это все ты! Ты! — кричал лесник, сжимая холодный окровавленный нож в руке и глотая слезы.

Кинувшись на гвардейца, он тут же лишился руки. Огромный стальной меч отрубил ее, словно сухую ветку. Закричав от боли, пьяница упал в лужу и пополз прочь от убийцы, что монотонно шагал к нему.

— Нет! Не-е-ет! — визжал он.

Редрик был беспощаден. Схватив лесника за ворот, он приподнял его и хладнокровно вонзил клинок в грудь, не переставая смотреть ледяным взглядом в открытые от страха глаза.

Оставив меч в теле убитого, он взглянул на свои дрожащие руки. Его переполнил страх и злость, которая тут же выплеснулась наружу. Зайдя в дом, гвардеец начал крушить все, что видел. Перевернув стол с едой и опрокинув шкаф, Редрик вонзил в мешок с мукой кинжал, что был закреплен у него на пояснице. Бросив в окно табурет, он рухнул на пол, крича и ударяя себя по голове… Перед глазами с огромной скоростью мелькали ужасные картины пожара, крови, усыпанного трупами побережья, лица людей, корабли, снег, королевство, небо, снова пожар, дочь, брат, побережье, огонь, кровь, королевство, лесник, дождь, море, ночь, ураган, кровь, корабли, побережье, лесник, пожар, крики, лица, снег, боль, огонь, королевство, дождь, смех, ураган, кровь, гром, дочь!

Редрик кричал, захлебываясь слезами и сжимая от невыносимой головной боли зубы. Ураган не думал утихать. Он метал все из стороны в сторону, вырывал голыми руками стволы деревьев, разламывая их на части, и бросал огромные, неподъемные ветки, куда глаза гладят, разрушая все на своем пути. Отчаянное ржание коня, закладывающий уши гром, прорезающие темноту молнии, острый, словно ледяные шипы, дождь… Эта ночь была воплощением злости на весь мир, неконтролируемой яростью, что лилась, словно из ведра на умирающего, скулившего от боли, избитого до полусмерти самим собою гвардейца, чей мир представлял собой полыхающий, черный от жара клочок бумаги, на котором с малейшими деталями, точными чертами лиц, одежды, была нарисована его семья».

…

Проснувшись, я тут же поднялся на ноги и осмотрелся: полностью разрушенный дом, пробитая огромной веткой крыша, хаос, пустота, тишина. Я медленно сделал пару шагов и, обнаружив воткнутый в мешок кинжал, с ужасом вспомнил, что происходил вчера вечером. Схватившись одной рукой за голову, я резко выдернул клинок, рассыпав муку.

Дверь была словно выдрана с корнем. Я стоял в дверном проеме, с грустью понимая, что моего коня больше нет. Обломок дерева, что пробило своей верхушкой крышу, упал ровно на денник, похоронив коня под своей мертвой тяжестью. Трупы хозяев дома лежали неподалеку.

Вытащив из тела и, вытерев об рукав меч, я спрятал его в ножнах и уже собирался уходить, как вдруг что-то остановило меня…

…

Копал я не глубоко, примерно на полтора метра. Девушка была невысокого роста, хрупкая и беззащитная. Замотав тело в простыни, я аккуратно положил ее в вырытую только что могилу и, взяв лопату, принялся закапывать.

Тяжелая, мокрая земля, падала на простыни, придавливая ее, не оставляя шанса вновь увидеть свет.

Закончив через десять минут, я допил бутылку эля, найденную в доме, вытер бороду, накинул на плечо мешок с остатками провизии и двинулся дальше.

— Спасибо, — сказал я, в последний раз бросив взгляд на могилу.

На улице сияло солнце, отражаясь в лужах и на мокрой траве… До Большой деревни осталось немного. К ночи буду там…

…

Время пролетело быстрее, чем я думал. На закате я уже узнал у деревенской стражи, где находится дом моего брата, и незамедлительно отправился туда, желая поскорее напиться и уснуть. Большая деревня… давно я здесь не был: золотые поля, яблочные сады, виноградники… Не удивительно, что мои братья сбежали сюда, оставив холодные леса севера. Самая плодородная земля на севере и самая большая торговая точка. Так в нескольких словах можно описать это место. Находясь на западе от моста и имея порт, эта поначалу небольшая крестьянская деревушка прославилась на все королевство. Большую роль играет и тот нейтралитет, что они держат. Ведь именно он позволяет вести дела не только с Золотым городом и Стоуном, но и с Голубым горизонтом. Проще говоря, торговые сети Большей деревни окутали все земли, тем самым заполучив такую редкую в наше время славу. Не каждая деревушка может похвастаться тем, что ее название внесено в облачную карту мира.

…

Скрип дверных петель тут же вывел из раздумий мародера. Паренек, не жалея сил пытался взломать металлическую шкатулку, в которой Тодиор хранил засохшие листья пепельных деревьев. Уж очень он их любил.

— Калимия, гости! — закричал парень, уронив шкатулку и выхватив меч.

Из комнаты выбежала невысокая девушка со светлыми волосами и в обтягивающем корсете. В отличие от парня, который выглядел как северянин, у девушки вырисовывались узнаваемые черты лица, говорящие о ее, возможно, аристократическом, южном происхождении.

Я молча закрыл за собой дверь и, пройдя мимо них, заглянул в разгромленную комнату.

— Стой! Это наша добыча, иди дальше ищи! К северу куча других пустых домов! — сказал парень, наведя на меня клинок.

— Борнед, тише. Кажись, я его знаю, — прошептала девушка.

— Где мой брат? — басом спросил я.

— Нет тут никого, и не было. Дом целый месяц пустует. Мы бы не принялись его чистить, если бы здесь кто-то жил! Мы не воры.

— Да, вы крысы, — сгрубил я, сделав шаг к мародерам. — В общем, слушай внимательно. Сейчас ты быстро отводишь девушку домой и возвращаешься сюда прибираться. Если утром я приду, и будет беспорядок — отрежу тебе нос, а если увижу, что ты что-то спер — яйца. Понял? — спокойно произнес я, стоя почти в упор.

Они тут же выбежали и захлопнули дверь, оставив меня одного в пустом, освещаемом единственной свечой доме. Задув ее, я бросил шкатулку в мешок, в котором лежал хлеб и эль. Больше путнику ничего не нужно. Зачем таскать с собой воду, когда это и вкуснее, и компанию составит. Целых два преимущества!

…

— Лорд Тейрэн, извините, что прерываю, но ваш брат прибыл. Я говорил, что вы уже в постели, но он просит немедленной встречи с вами, — сказал стражник, открыв дверь в покои правителя Большой деревни.

— Тодиор? — спросил лорд, жестом приказав куртизанке выйти из комнаты.

— Нет, сер. Редрик. Поначалу я признал его за пьяницу, но потом он меня переубедил…

— Признал моего брата за пьяницу? Ты что, совсем страх потерял, служивый?

— Прошу простить, просто он…

— Просто я был долгое время в дороге. Спасибо, свободен, — сказал я, облокотившись на дверной проем. — Хотя бы штаны надел, брат старший приехал все же.

— Редрик, что же ты не предупредил? Я бы стол накрыл, девок позвал, — сказал Тэйрен, натягивая штаны.

— Всегда поражался твоему характеру. Лорд, а ведешь себя как трактирщик. Ну да ладно, я здесь по делу.

— Ну конечно! Чтоб ты навестил братьев просто так; когда такое было, а? Где ты пропадал почти шесть лет? Шесть гребаных лет, Редрик! Я тоже горевал после смерти племянницы, но это не повод бросать семью, а потом, как снег на голову, заваливаться в полночь в мой дом и хамить!

— Заткнись Тейрэн. Ты же слышал про отца, верно? Ему недолго осталось.

— Пришел позлорадствовать? Ну, поздравляю, еще каких-то пару недель, и вот он — новый смотритель Стоуна. Север полюбит такого как ты.

— Не полюбит. Знаешь ведь, что я не вернусь в королевство.

— Опять старая песня… мать твою, Редрик! Ни за что не поверю, что такой алчный человек, как ты, откажется быть смотрителем Стоуна и правой рукой короны. А с твоей любовью к войне ты еще и главнокомандующим станешь! Прямо как отец. С чего вдруг тебе отказываться?!

— Прекрати орать, кролик! Дальше будешь говорить с Тодиором, теперь он наследник. Осталось лишь найти его и отвезти в королевство.

— Так вот оно что, — Тейрэн невольно улыбнулся. — Выходит этим ребятам придется искать нового лорда!

— Я тебя не понимаю.

— Видишь ли, наш любимый брат пропал, видимо последовав твоему примеру. Примерно месяц назад в спешке он собрал вещи и отравился на восток. Ни вестей, ни следов, ничего. Восточный мост молчит, Забытый приют тем более. Мои люди до сих пор продолжают поиски. Ни на севере, ни на юге… Его нет нигде.

— Отправь ворона в Забытый приют, пускай ждут меня.

— Это опасно, Редрик, этим могут заняться гвардейцы и…

— И бла, бла, бла. Твои мышата нихрена не могут. Лишь лошадиное дерьмо пинать. Мне нужен конь и провизия на две недели.

— Да… С тобой спорить, что барана бодать. Ладно, к утру все будет готово.

— Нет сейчас!

— На улице ночь. Дороги не пустуют. Любая кучка головорезов с легкостью прихлопнет тебя. Ты этого хочешь? Если да, то валяй! Даже воинов на тебя выделять не стану.

— Воинов? Это тех детей, которые от каждого шороха штаны шоколадом мажут? Нет, спасибо! Лошадь и то мечом машет лучше.

— Ты неисправим, кусок идиота. Я ведь за тебя волнуюсь!

— Самому себе не ври. Ты только рад будешь моей смерти. Небось, в честь пропажи Тодиора пир закатил, а?

— Да, так и было! Даже уже коня собрал в королевство ехать. Вот только ты, подонок, никак сдохнуть не можешь!

— И я был рад тебя повидать, брат. Готовь королевские портки. Если Тодиор мертв, будет тебе счастье…

— Не нужна мне эта власть. Служивые! Собрать коня и провизию на две недели… И воинов двоих поднимите.

— Спасибо, Тейрэн.

— Ты доиграешься, Редрик. У Короля души на тебя давно планы.

— Не волнуйся, послужить ему я еще успею. А пока я нужен здесь. Прощай, кролик.

— Не называй меня так. Двадцать лет прошло. Неужели я не заслужил прощения? Я ведь самый младший! Да, испугался! Но какого хрена вы меня тогда бросили?

— Успокойся, — улыбнулся я, вспомнив тот случай.

Я протянул ему руку. Пожав ее, он проводил меня до конюшни. Там меня уже ждал конь, загруженной провизией и двое всадников с факелами.

— Пусть луна освещает тебе путь, брат.

— Мне хватит и этих факелов, Тейрэн.

— Ну да, конечно.

— Поехали, мышата…

…

Сонные стражники еле плелись за мной, тратя все силы на то, чтобы не закрыть глаза.

— А обязательно было ночью ехать? Темно же, хоть глаз выколи. Как искать-то будем? — спросил один всадник. — Понял, молчу, — пробормотал он себе под нос, заметив мой взгляд.

Вдруг конь встал и забил копытом, будто испугавшись чего-то.

— Стойте. Что-то здесь неладное.

Словно молнии вылетевшие стрелы из темноты тут же пронзили стражников, свалив их на землю.

Я пришпорил коня, но попавшая в него стрела, подняла его на дыбы. Не удержавшись, я мешком упал на землю и, застонав от боли, обнажил меч.

— Схватить его! — кричал кто-то из темноты.

Разбойники стали окружать меня. Блокировав удар сверху, я резко рубанул по животу. Быстро вытащив из трупа меч, я успел скрестить кленки с подоспевшим на помощь лучником. Парировав пару ударов, и лишив его руки, мне ничего не оставалось, как спасаться бегством. Рванув вглубь леса, мне удалось увернуться от стрелы, что попала в дерево, просвистев над головой. На этом мое везенье было исчерпано. Вылетевшая следом стрела, скользнула по моей правой ноге, оставив глубокий порез. Инстинктивно развернувшись от боли, я рухнул на спину, как только еще одна стрела вонзилась мне в грудь. Разбойники воспользовались моментом и взяли меня в кольцо. Переборов боль и сжимая зубы, я поднялся на ноги, крепко держа в руках длинный стальной меч. Судорожно осмотревшись и насчитав двенадцать человек, я поднял оружие перед собой, готовый к бою. Конечно, шанс на победу был предельно мал. Но даже одной десятой процента хватило бы для того, чтобы выжить.

Кряхтя и тяжело дыша, я начал делать маленькие шаги назад. Те, кто стояли позади, явно не ожидали, что мой удар придется на них.

Резко развернувшись и отрубив широким ударом голову одному разбойнику, я переключился на второго, тут же выпустив ему кишки. В эту же секунду мой меч рассек грудь бежавшему на меня мужику и словно игла вонзился в плечо замахнувшегося парня. Ударив его по лицу яблоком меча, я буквально нырнул во врагов, но тут же получил тяжелой железной рукавицей по голове. В ушах звенело, перед глазами все плыло… Нужно вставать… Ну же…

Молодой парень в кольчуге и шлеме, что ударил меня, поставил ногу мне на запястье и приставил клинок к горлу.

Раздражающий шум в ушах тут же прекратился, стоило ему снова ударить меня по голове. В глазах потемнело и я, не стерпев резкую боль, отключился.

…

Меня куда-то везут… Я лежу в повозке… Темнота… Руки, руки связаны, не могу пошевелиться… Слышу цокот копыт и разговоры разбойников… Небо, такое тусклое, но в то же время, озаренное первыми лучами солнца… Крик ворона, снова темнота… Резкая боль и грохот. Меня скинули с повозки. Не могу, не могу открыть глаза… Меня волочат, но куда? Скрип металлических петель и поворот ключа… Голова раскалывается, хочется умереть…

…

Через некоторое время я все же нашел в себе силы, вот только тщетная попытка подняться привела к падению и еще худшей боли. Я лежал в каком-то светлом подвале. Кругом стояли факелы, а рядом с моей металлической клеткой — накрытый стол. Помимо головной боли, я ощущал, как немеет нога и ноет грудь. Слегка приподнявшись на локти, я отполз к стене и, облокотившись на нее, закрыл глаза.

— Голова болит? — спросил меня кто-то.

— Словно после пьянки, — ответил я, не открывая глаз.

— Да уж, про тебя правду говорили. Ты не человек, а монстр! Сколько парней этой ночью ты отправил к Королю души? Как там про тебя пели? — он взял какой-то музыкальный инструмент и сев на стул, начал играть.

— И не слышно криков,

Не слышно мольбы.

В гробовой тишине

Слышен шепот войны.

И не нужно мне злата,

Не нужно любви.

Лишь бы прирезать гада,

Быть по локоть в крови.

— Ты бы лучше в барды подался, а не в разбойники…

— Тоже так считаешь?

— Ты был в лагере… Почему я тебя не помню?

— Не помнишь?! — засмеялся он. — Самое смешное, что в ту ночь, я спас человека, из-за которого погибла моя сестра! — закричал парень, бросив инструмент в стену.

В моих глазах заблестел ужас той ночи и осознание того, что этот человек — брат той маленькой девочки, который, как она и говорила, воевал на стороне северян.

— Подожди… Ты…

— Заткнись! Если бы ты был хоть каплю черствее, она была бы жива! Зачем ты повел ее в палатку?! Зачем оставил в лагере, а не выгнал?! Война не создана для детей! — он снова рухнул на стул, опустив голову. — Если бы все было иначе… Я никогда не забуду, как я поднимался в гору и видел, как полыхает лагерь, и как исчезают в лесу сотни лучников, которые пропали так же быстро, как и появились… А потом… Потом они нашли ее тело, и сразу же доложили тебе. Ты оседлал коня и уехал прочь, даже не взяв денег. Они были тебе не нужны. Ты бился там ни ради короля, ни ради себя, ты убивал, чтобы успокоиться… Это просто тебе нравилось! Когда же я пришел за деньгами, убитый горем, мне сказали, что дезертирство не оплачивается. Избили до полусмерти, сломали руку и выбросили на улицу… С тех пор я мечтал встретить тебя, чтобы самолично перерезать глотку. Ушел в разбойники, брал небольшие заказы от твоего братца…

— Погоди, что?

— Да, твой младший брат тот еще выродок. Когда ты пропал, Лорд Тейрэн тут же начал междоусобицу. В конце концов, все привело к еще одному заказу, но он так и не состоялся. Тодиор Докерс сбежал. Мы искали его, но все без толку. И вот нам сообщают, что ты едешь в Большую деревню, так как отказался от наследства и титула. Я даже не удивился, это в твоем духе.

— Значит, мой родной брат нанял тебя, чтобы добиться власти…

— Да! Сначала мы потребуем за тебя выкуп, а когда получим его, я казню тебя и твоего брата. Ненавижу эту алчную суку.

Глава 10. На поводу у смерти

Припомнив все недетские обиды,

Тень вновь утратила и разум и контроль.

И снова кровь стекает по ланитам —

Проклятый меч играет свою роль.

Страдают люди, короли, убийцы,

Ах, видел бы мудрец его дела…

Он верит в то, что в страхе не приснится,

Не верят только мертвые тела.

____________________________________

Евгений Тольятти для романа Данила Баженова «БАГРОВЫЙ ДОЖДЬ»

1. «Кайл»

Дигаро отпрыгнул от меня, словно заяц, стоило мне замахнуться. Он держал меч левой рукой, убрав правую за спину. В его глазах горел огонь азарта, а яркая улыбка не переставала растягивать щеки. Медленно и аккуратно переставляя ноги, гвардеец кружил вокруг меня и ждал подходящего момента.

— Брось играться, Ди. Получишь ведь! — усмехнулся я, сделав выпад.

— Ну да, ну да…

Еще пару резких ударов, снова блок и снова атака. Мы не бились — просто развлекались, размахивая тренировочными мечами.

— Какие-то они легкие… — подметил я, покрутив меч в руке.

Не успел я оторвать взгляд от клинка, как Дигаро начал атаковать меня, прижав к углу тренировочной площадки и не больно ткнув острием в ногу.

— Ладно, твоя взяла. Но это все потому, что я отвлекся.

— Так нечего по сторонам смотреть!

…

— Слушай, давно хотел спросить… Что ты чувствуешь, когда вызываешь этот… Клинок…

— Ты когда-нибудь совал руку в ледяную воду? Сначала словно огнем ошпарили, так?

— А потом проходит несколько секунд, и ты уже вовсе ее не чувствуешь.

— Да, верно.

— А сам меч, он тяжелый?

— Нет, наоборот. Раза в два легче этого, — сказал я, положив его на стол — Слушай, Ди, я хотел сказать спасибо за то, что ты заступился за меня. Благодаря тебе я все еще жив, и у меня есть пару недель роскошной жизни в королевстве, пока не вернется та девушка, как ее…

— Брось, я заступился лишь потому, что считал тебя ужасно опасным человеком. Не хотел, чтобы ты там перебил всех.

— Считал?

— Ну да. Я только что тебя победил! — засмеялся он.

В шутку обидевшись и оскорбив его, я быстро схватил меч и набросился на Дигаро, что уже принялся бежать.

— Стой, урод! Я тебя живьем съем! — кричал я, бегая за ним по кругу.

«В тот день, когда аудиенция с королем пошла не по плану и Кайла чуть не пустили на корм сторожевым псам, Дигаро все-таки вытянул на мировую. Орелия — охотница, отправилась в усадьбу, а Рейн, хоть и не в качестве гостя, остался в королевстве. Договор прост: если Кайл самозванец, то ждет его казнь, а если нет — усыпят золотом. В любом случае, Рейн еще успеет пожить, купаясь в роскоши.

В первый день было крайне непривычно. Ходить по широким коридорам, когда каждый самый тихий шаг отдает просто чудовищным эхом… И эти картины… Просто огромные картины… Они пугают. Куда ни глянь, везде моря, леса, горы, животные, портреты, деревни, небо, закаты…

Кайл будто снова оказался в доме Вилии. Единственный портрет, который его заинтересовал, стоял в весьма неприметном месте. На нем был изображен молодой парень с тонным взглядом. По этим ярко желтым глазам он сразу же узнал Эароддора. Кайлу показалось странным, что портрет самого мудрого и старого охотника даже не висит на стене, а тихо стоит в углу одного из коридоров. На следующий день его уже там не было.

Но все это — единственный минус. В остальном… Огромные спальни, прислуга, изысканные блюда, шикарные просторные комнаты. Когда Рейн оказался в своих покоях, он сначала стоял с открытым ртом, внимательно разглядывая просто огромную кровать, на которой поместился бы конь, а затем, недолго думая, прыгнул на нее. Первая ночь за долгое время, когда он спал без «ножа под подушкой»».

…

— Чем вы здесь занимаетесь? — спросил басом только что вошедший в тренировочный зал Антонио.

Мы тут же остановились и замерли от неожиданного гостя. Рядом с ним стоял мальчик лет десяти. Я слышал, что у моего заклятого врага есть сын, но никак не думал, что он еще совсем ребенок. Сикверм уже довольно зрелый мужчина, на вид я бы ему дал лет пятьдесят, а то и больше. Хоть он и выглядит крепко, но в его еле заметной щетине серебром блестит редкая седина.

— Сына пришел тренировать? Мы уже уходим, так что проходите, — сказал Дигаро, вешая тренировочный меч.

Вот только Антонио вовсе его не слушал. Он смотрел на меня стеклянными глазами, то хмуря, то расслабляя брови, а руки его тут же скрестились на груди.

— Ты Кайл, верно? Извини меня за дерзость, но я бы хотел подраться с тобой. Я многое повидал, но с проклятым клинок еще не скрещивал.

— Сикверм, не думаю, что это хорошая идея. Нам пора, правда, — встрял Дигаро.

— Хорошо, — ответил я.

— Что? Кайл!? — возмутился Ди.

— Отлично, тогда приступим. Не будем терять время, мне еще малого тренировать.

Мальчик, что все это время просто молчал, отошел от него и встал рядом с Дигаро.

— У нас мечи раскололись. Мы долго с Кайлом бились… — занервничал Ди.

— Не бойся, не убью я твоего дружка. Тем более нам эти палки даром не сдались. Я хочу драться настоящими клинками, а не этим убожеством. А ты, проклятый, время не теряй. Вызывай свой клинок. Хочу посмотреть на это.

— Я не за него волнуюсь… — пробормотал под нос Ди, отходя от нас.

…

— Ну что, приступим?

— Нападай.

Антонио ударил мечом и тут же выпустил его из рук. Длинный стальной меч с грохотом рухнул в полуметре от него.

— Давай, поднимай.

Он быстро схватил его и снова пошел в атаку. Блокировав пару ударов, я снова выбил меч из рук Антонио, но в это раз я не стал останавливаться. Сикверм начал уклоняться и отходить от моих атак, загоняя себя в угол.

— Кайл! Достаточно! — кричал Дигаро, боясь, что я потеряю контроль.

Нет. Если бы я хотел его сейчас прикончить, я бы прикончил. Меня держит присутствие его сына. Не хочу, чтобы он это видел.

Гвардеец, забившись в угол, отчаянно схватил тренировочный меч, что висел на стене и попытался блокировать удар, но, как и стоило ожидать, он сломался после первого блока.

Исход боя был решен. Мы с Дигаро поспешили уйти из зала, оставив там морально убитого гвардейца, что только что опозорился перед сыном.

…

День прошел быстро. После тренировки я сходил в купальню, отобедал, прогулялся по дворцу, вышел на площадь, познакомился с одной особой и даже проводил ее до дома, помогая донести покупки. Вот только продолжения знакомства я не дождался. Дома ее встретила мать, что хоть и была добра со мной, но, все же, выпроводила, оставив в качестве благодарности одно яблоко.

Как же я изголодался по женскому теплу и обаянию. Даже когда я тренировался со стариком, мне и то чаще удавалось убегать в деревню, а сейчас… Скоро на стены бросаться буду.

Плевать, возьму немного денег у Дигаро и схожу в тот бордель. Как его там… А, точно, «Зеленоглазая кошка».

Я просто застыл посередине улицы, замечтавшись о вечере. Это заметил мальчишка, что проходил мимо.

— Чего пялишься? На, пожуй лучше, — сказал я, бросив ему яблоко.

Он поблагодарил меня и тут же исчез в толпе горожан.

Я усмехнулся и поправив ножны, пошел в сторону дворца.

…

— Ты не хочешь меня слушать, — уставшим голосом сказал Дигаро, облокотившись на спинку стула. — Антонио может и заслуживает смерти, но она тебе не нужна. Кайл, мать твою, тебе не нужна эта кровь!

— Ты ошибаешься.

— Нет! Зачем тебе лишать ребенка отца? В его глазах ты будешь таким же монстром, каким ты видел Антонио. Я знаю его. Я знаю его жену и отца.

— Причем здесь это, Ди? Он лишил меня семьи!

— Да?! И теперь ты хочешь сделать с мальчиком тоже самое?

— У него останется мать!

— Еще бы! Вот только ты сам прекрасно знаешь, каково это, жить без отца! И я это знаю! Мы можем обесчестить Антонио, запереть в темнице, оставить калекой, что угодно! Но он будет жить!

— Какая же это месть?

— Кайл, ты меня вообще слушаешь? Ему-то ты отомстишь. Но страдать будут его жена и ребенок!

— Разговор окончен, Ди, я не оставлю его в живых. Так что наш план остается неизменным. Найди тех королевских убийц. Они проберутся во дворец и покончат с этим, а когда будут возвращаться, ты поднимешь тревогу.

— Ты не думал, что они могут сдать нас раньше?

— Нет. Они не выйдут без моей помощи. А стоит им добраться до меня, как я тут же нападу. Так мы убьем даже трех зайцев одним выстрелом. Лишим жизни убийцу, избавим город от корононенавистников и отведем от себя подозрение.

— Звучит как полный бред!

— Может быть. А сейчас дай мне денег, я хочу на себе убедиться, что «Зеленоглазая кошка» — самый лучший бордель.

В ответ Дигаро лишь грустно вздохнул. Я не понимаю его. Как можно защищать такого человека, как Антонио? Человека, который без угрызения совести перебил собственный отряд, дабы не делиться деньгами. Человека, который хотел убить ребенка, меня…

Да, его сыну будет тяжело. Да, он будет ненавидеть меня. Может быть, его месть свершится… Но я уверен, он поймет… Он все поймет…

…

Ночью город словно заново рождается. Загораются огни ночной жизни, на улицах слышится смех и пьяные разговоры. Складывается ощущение, что местные вовсе позабыли про сон. Я шел по неширокой улице, обтекая горожан. Молодые влюбленные парочки целовались, невзирая на прохожих, старые друзья громко смеялись, вспоминая давно позабытые шутки. Даже стража не упускала возможность повеселиться.

Издалека доносилась музыка. Яркие партии скрипки, флейты, струнно-щипковых инструментов… Ночных музыкантов тут любят, с этим не поспоришь. Даже те, кто оставался на ночь дома, с удовольствием засыпали под шикарные композиции умелых мастеров музыки. Здесь и правда можно забыть про все проблемы…

До «Зеленоглазой кошки» я добрался быстро. Стража охотно впустила меня внутрь, приняв за богача. Хоть какая-та польза от этого жутко неудобного наряда.

Стоило мне зайти, как я тут же расстегнул дублет и принялся искать жертву сегодняшнего вечера. Просто огромное количество девушек, богачей, путешественников. Этот бордель представляет собой просторный зал с колоннами, круглым бассейном посередине и широкими лестницами на второй этаж по бокам от входной двери. Хоть здание и казалось внушающих размеров, из-за большого количества столиков и людей перемещаться по нему вовсе не так просто.

Еле найдя пустой, только что освободившийся столик, я сел за него, облокотившись на спинку стула. Музыку то и дело заглушал смех, а запах только что приготовленной еды перебивал аромат дорогого парфюма.

— Эй, красавчик, не хочешь отдохнуть? — кокетливо спросила меня куртизанка, обняв сзади.

Я уже собирался сорваться и уйти с ней, но меня прервал знакомый голос.

— Займись другими клиентами, он мой, — сказала девушка, что села напротив меня. –Ну, привет, Кайл. Не ожидала я тебя встретить… здесь.

— Погоди, погоди, я тебя помню… Ты воровка из деревни.

— Конечно помнишь, мы ведь с тобой переспали.

— А вот этого я не помню.

— Да брось! А ты хорошо выглядишь. Бороду отрастил, богатую одежу носишь. С каких это пор убийца из сгоревшего леса носит шелковый дублет?

— А с каких это пор воровка из провинции работает куртизанкой в таком заведении.

— Бери выше, Кайл! Я здесь не работаю, я здесь заведую.

— Вот те раз. И как так вышло?

К нам подошла девушка и, поставив нам бутылку эля, тут же поспешила обслужить следующий столик.

— Долгая и неинтересная история. Меня больше интересует, что такой человек делает в борделе!? Неужели нужда привела?

— Можно и так сказать.

— Серьезно?! — усмехнулась она. — Хоть на человека теперь похож стал: тогда-то от тебя веяло только холодом и безразличностью к девушкам. Я очень рада, правда.

— Да?! Ну, раз ты тут заведуешь, может посоветуешь мне хороших девушек? Да и скидку было бы недурно получить.

— Это само собой, но у меня есть план получше.

Беседа продолжалась около часа. За это время мы выпили около трех бутылок эля. Девушка давно уже сидела у меня на коленях, а я, в отличие от предыдущего раза, был только за.

Она смеялась, что-то рассказывала мне. Окончательно охмелев, я дал волю чувствам. Поцелуй, комната, постель, ее стройное тело, стоны, еще один раз и еще… Вдоволь я навеселился только через полтора часа.

— Ностальгия прям, — запыхавшись, сказала она.

В ответ я засмеялся и обнял ее одной рукой.

— Как мне теперь работать? Меня даже ноги не держат.

— Может еще?

— Ну уж нет. Я пришлю тебе девочек.

— Не нужно, я шучу. Пойду выпью.

— Ага, давай, а я пойду работать. Надеюсь, еще встретимся, Рейн.

Она оделась и вышла из комнаты. Пролежав еще несколько минут, я встал и накинул на себя одежду. Схватив ремни с ножнами и закрепив их на поясе, я вышел в коридор, а затем спустился вниз в поисках выпивки. Людей ничуть не убавилось, наоборот, стало только больше.

— Смотри, какая красотка! — закричал бородатый мужик, потянув на себя девушку.

— Отпусти, свинья!

— Сиди, не рыпайся, за что тебя платят?

Она попыталась вырваться, но мужик лишь шлепнул ее и снова усадил себе на колени.

— Помогите! — завопила она.

В ответ все лишь одобрительно засвистели.

— Эй, что происходит?

Мужик тут же развернулся и, ударив меня по лицу, толкнул в стоящий рядом деревянный столик. Я влетел в него, сломав пополам.

— Поделом тебе, нос в не свое дело совать!

— Зря вы это… — прошептала хозяйка, заметив меня, лежавшего на полу.

Быстро поднявшись на ноги, я схватил и ударил мужика головой об другой стол, сломав ему нос. Взяв бутылку и разбив ее об голову второго пьянчуги, я врезал промеж ног подоспевшему на помощь громиле, а когда тот нагнулся от боли, добил его локтем, резко ударив сверху по голове. Моя жестокость привела к еще большим аплодисментам и крикам. Однако, одна девушка из толпы, что показалась мне знакомой, поспешила убежать. Я пошел за ней.

— Кайл, стой! — сказала хозяйка, встав у меня на пути.

Я аккуратно обошел ее и открыв дверь, вышел на улицу.

— Стой!

Девушка быстро забежала за угол, услышав мой голос.

— Да стой же ты! Не обижу!

Мне ничего не оставалось, как следовать за ней. Оказалось, что та улица, на которую выбежала девушка, была тупиковая. Она остановилась и со страхом в глазах посмотрела на меня.