Бесплатный фрагмент - Азбучные прописи

А

Азалии абрек аккомпанировал,

с азартом он аккорды акцентировал,

акцент в акустике — алхимик аллегорий:

абрек Азалию амурил априори.

«Ах, Асмодей!» — Азалия в апломб,

но, алкая, абрек айда её в альков…

Б

Бандиты бросились за Бандерасом. Бандерас бухал бутсами по бетонке.

— Бежать, бежать, — бодро бормотал он.

Бандитская бомба бацнула его в бедро.

— Блин! — буркнул Бандерас.

Безумная Барбара бибикнула бумером: — Быстрей!

Благородный Бандерас блокировал бомбу, и болтыхнулся в бумер: — Бабла не будет.

Барбара брюзжала: — Брандахлыст, бабло на бочку!

Бандерас броском от борта бабахнул Барбару по башке:

— Бахалда! Барбара в барабаре!

— Ах ты, балласт безнадобный!

— Безнадёжная баба, болтливая и безумная, — бурчал Бандерас.

— Брысь из бумера, — брызнула Барбара.

— Баста, — Бандерас брякнулся за борт.

Бандитская бомба бацнула его в бедро.

— Блин! — буркнул Бандерас, и бодро бухнул бутсой

по бетонке, — бандиты!

В

Верка верила в Васю. А Васька верил в вино.

— Ин вино веритас! — вопил он, возвращаясь вечером и вихляющим вьюном ввинчиваясь в ворота.

Верка вдумчиво внимала его воплям.

Васька весело выдувал ветры в варёнки. Верка, вздохнув, вставала и величественно волокла его в ванную.

— Верунчик, — верещал Василий, — возляг со мной!

Верка вздыхала вновь и всовывала Ваську в воздушную вспененность воды. Тот вольготно вытягивался и волосёнки взъерошивались на вздымающейся из воды Васькиной вершине.

Вымывши, Верка выкладывала Ваську на вытрезвление. Всхлипывала Верка и выстирывала Васькины варёнки.

А Васька всхрапывал и вальяжно выгибался, аки Всевышний на воздусях.

Всевышний верил в Верку.

Верка верила в Васю.

А Васька верил в вино…

Г

Гайдук гробил город.

Город гундел, горбатился, гадал на гуще, гаерничал в газетах, но гайдук всё гарцевал по гатям, аки гидра.

Гиль гоношилась:

— На гафель!

А гильдия глодала город гламурно и глазетово, глумясь над глупыми.

Гмара гнётом гноила гнев и горечь.

Глодать-не переглодать…

Д

Димка дождался дела, добыл дорогой добротный дрюк.

— Дорого дал! — долбил по доске дебелый дрозд.

Димка дешевился. Дрозд дряпнулся на дрюк и дважды двинул по доске, дерзко добиваясь дырки.

— Дурак! — дразнил дрозда Димка.

Дрозд дотошно достучался до дырки.

— Да. Дёшево дал. Доволен — достойный дрюк!

Димка дурашливо двинул дрозда дрюком.

— Дорога догада, дёшева досада! — добил Димка.

Е

Ева аки евклаз в Евангелии.

Евнух не еин: егози-елози, — не ездун, елей.

Елоп её единственный в Едеме.

Ё

Ёж, да ёрш — ёрник тож.

Ж

Жук жужжал с жужелицей:

— Ж-ж-жесть! Жерех жаждет жилья — женился на жабе…

Жужелица жёстко жикнула:

— Жиган, жиголо!

…Жара жгла железо.

Жук жарился на жатве, жужелица желчно жалила жеребёнка.

Жестокий жерех по жанру женитьбы жамкнул жабу в желе…

Жук, жестикулируя, живописал жужелице жильё жереха.

З

Заарканили зайца. Заарестовали и заклеймили на заклание.

Запьянцовский зверь-зок заправился заливным и занялся запугиванием:

— Заяц, а заяц, — зафаршируем, а затем с зубровкой, как зулусы, и закусим зюзиком!

— Зануда, — заканючил заяц, — зверь заматерелый!

— Заткнись, заяц, — заорал зверь-зок, — замочу!

Занумерованный, замытаренный заяц звонко заныл. Зудел, зудел, и занудил зверя-зока, запойный зок засипел и зарубил затею:

— Зайца заткнуть и в захолустье, затравил, заушник!

Заяц засмеялся и заторопился в зябь.

Зарядил Змей-горыныча, и заслал на зока. Закусил зверь-зоком Змей-горыныч и зажировал…

Заяц-то зануда, зазноя, да не зюзя!

И

Иван-да-Марья изволновалась по Иван-чаю:

— Извечный игрун, извратил идиллию, издеватель!

Изворотливый Иван-чай инспирировал изгнание.

Иван-да-Марья истошно изливала извечные иски:

— Испоганил, Иуда, икреннюю институтку!