Бесплатный фрагмент - Ассортир

Глава1

Из всего имущества в комнате Рем располагал в своей собственности только огромным телевизором и саунд-буфером с расставленными по углам колонками, что он гордо называл «домашний кинотеатр» и почему-то наивно считал, что для соблазнения девушек больше ничего и не нужно. Кроме пары бутылок пива — в особо запущенных случаях.

Мало того что он столь сильно заблуждался сам, даже не помышляя ни о цветах, ни об ухаживаниях, ни о прочих рекомендациях Дон-Жуана, о которых он даже не читал, но ещё и чуть ли ни каждый вечер практиковал это своё заблуждение с той или иной девицей, приглашая её к себе:

— Просто, посмотреть кино.

В том числе и — Машу, которую знал давно. Ещё до появления в комнате телевизора, о котором он с ней и мечтал, лёжа на кровати.

Язык у него был подвешен «будь здоров». Но не в обычной жизни, нет. А только тогда, когда он в присутствии девушки «наступал на пробку» и внезапно для неё (и для всех, если Рем куражился в компании) становился современной версией Златоуста. Благо, что он был симпатичным, и девицы, минут за двадцать развесив уши, охотно шли ему на уступки. Особенно — поздно вечером, так как Рем отказывался их провожать.

Девушки были для него не просто предметом соблазнения, это и так понятно, но ещё и источником вдохновения. А так это был обычный парень лет двадцати пяти небольшого роста, вертлявый и неугомонный, но не более того. И только присутствие симпатичной девушки вдохновляло его на «жизненный порыв» в её сторону. Раздевая ту не глазами и руками, как все, но словами. Что любая из них почему-то расценивала как дерзость и охотно шла на эксперимент, который она ставила у себя в уме, желая посмотреть на то, что из этого получится. Как будто были варианты.

Особенно, когда фильм подходил к концу, и та начинала откровенно зевать, подумывая уже над тем, чем сегодня ей, на ночь глядя (в окно), предстоит заняться? Внезапно для неё выдвигая свою кандидатуру с бутылкой пива в руках. Мол, будешь? И начинал буквально ездить ей по ушам, вовлекая в своё безумное «ралли». Где он давно уже был, оказывается, чемпионом мира «в весе пера» и прочих канцелярских принадлежностей, которыми Рем никогда не пользовался, записывая свои ставшие уже давно крылатыми фразы прописными истинами прямо на подкорку девушек. И всё время использовал их… как шпаргалки, вспоминая то, насколько они были прекрасны! И как звонко они смеялись над тем, что он им говорил. Вновь и вновь. В разговоре с другой девушкой.

Мозг Рема свежел от пива, как ель на морозе, и мысли то и дело вспыхивали у него в голове, как новогодние гирлянды:

— Свобода и свинство это разные вещи. И их опасно смешивать!

— Откуда ты это вычитал?

— Я никогда не читаю вслух чужих произведений! Тем более — из разряда народного творчества. Хотя порой и хочется стать одним из героев сказок народов мира и премило щебетать о том, что правильно, а что — бесправие, поминутно выдвигая версии о том, откуда что пошло и куда, в конечном счёте, обещает нас привести. Ты живешь в сказке, придуманной обществом для того, чтобы его граждане пытались быть её героями, черпая вдохновение в те мгновения, когда это у них хоть как-то получается. Составляя сказочку о себе-хорошей, чтобы легче было обманывать себя и других.

— Но возможности человека бесконечны! — возражала она. — Он способен на все!

— И было бы самоограничением думать, что — только на хорошее. Но люди так ограниченны! И вероятно для того чтобы скрыть свою ограниченность, мы и придумали мораль. Чтобы с видом добродушного дикаря после знатного ужина другим, только с виду отличающимся от тебя существом, благодушно рассуждать о том, куда, мол, кубарем катится этот мир? Апеллируя к подноготной мифов и легенд.

Что той оставалось, кроме как подарить ему своё уже и так порхающее, как амур на крыльях его крылатых фраз, тело в качестве «приза зрительских симпатий»? Сверкая позолотой восхищения от того, какой он ловкий малый. А она, рядом с ним, становилась не менее выдающейся особой. Как минимум — на одну ночь.

А если на утро, в знак благодарности, девушка оставляла ему ещё и номерок телефона, то и — ровно до тех пор, пока не выходила замуж. Выпадая из его картотеки навсегда.

Пока не начинала ссориться. Вспоминая, с кем бы ей этому идиоту, как она уже откровенно считала мужа, отомстить? И закрывшись в ванной комнате, звонила абоненту «Рима». Говоря после этого мужу, что она и Рима завтра идут в кафе. Без него, потому что он наказан! Чтобы поговорить по душам о-своём-о-женском и, за бутылкой пива, снять стресс.

Ну, а если она была уже разведёнкой с ребёнком и не торопилась пока что искать серьёзных отношений, желая немного отдохнуть от тягот брака, то Рем становился для такой девушки просто идеальным вариантом отдыха.

Так Маша с ним и познакомилась. И залипла.

— Мал золотник, да дорог! — шутила о нём Анжела.

И некоторые девушки, услышав об этом, даже брали у Анжелы номерок его телефона. И как только у них появлялся небольшой профицит бюджета, приглашали в кафе или ресторан.

«Очень дорог!» — понимали они Анжелу, как только им выставляли счёт. Когда без умолку болтавший Рем заставлял их, развесив уши (и порхая ими у себя в мечтах) позабыть обо всём на свете.

— По-моему, ты уже слегка перебрала. Свобода и свинство это разные вещи. И их опасно смешивать в своем фужере.

— Ты думаешь, я понимаю тебя? — возражала та, демонстративно прикладываясь к фужеру. — Я, конечно, могу признать, что ты прав, но от этого я всё равно тебя не пойму.

— Конечно! Ведь человеку легко принять разумные доводы, его обвиняющие, так как он и себя наивно считает «разумным животным». И непроизвольно начинает думать, что был неправ! Хотя сам факт предъявления ему данных доводов уже свидетельствует о его неразумности! И мы вынужденно притворяется разумными, так как иначе нам пришлось бы тут же признать, что мы поступаем глупо. А ведь нас приучили думать, что это плохо! — усмехался Рем. — Или ты уже не понимаешь то, о чём я говорю?

— Если я тебя уже и не понимаю, то это ещё не означает, что теперь я с тобой соглашусь! — снова наливала та в фужер шампанского. — Ведь ученые говорят, что…

— Что ученые крайне болтливы! Они и открытия-то свои делают только для того, чтобы о них заговорили. То есть все ученые невероятные болтуны и пустословы, мнения которых совершенно ничего не значат! Так что если ты хочешь сказать что-то действительно ценное, делай вид, что ты говоришь это от себя. Все будут думать, что это ты тут у нас тут такая умная. И начнут верить не только тебе, но и — в тебя! Ведь ты здесь пыжишься исключительно ради имиджа. И твоим имиджмейкером должен быть исключительно твой собственный разум, а не ум какого-то там безымянного ученого, на могилу имиджа которого ты пыталась притащить цветы, принадлежащие тебе по праву! Одним упоминанием авторитета превращая высказанную тобою мысль из лаврового венка — в погребальный.

— Откуда ты это вычитал? — терялась та.

— Я художник, я только рисую цветы на стене. А ты уже сама смотри, из какой почвы они могли вырасти!

Поэтому Рем, с тех пор, предпочитал встречаться с девушками у себя дома. Сразу. Чтобы они больше не пытались занять у него денег, чтобы оплатить счёт. Намекая на то, чем за всё это шоу ему предстоит сегодня расплатиться.

— У тебя дома, так как денег на номер в гостинице уже нет.

И вот разве к такому можно было относиться всерьёз? К такому непутёвому. Тем более что квартира у него была съемная, машина — тоже.

«Неужели и меня он тоже… снимает? — размышляла умная Маша. — На вечер. Просто — не на один, чтобы я не подумала о себе так низко. А наоборот, каждый раз питала себя надеждой на продолжение этого сериала, предвкушая то, что он обязательно должен будет окончиться нашей свадьбой. Пока не появится главная героиня этого романа, что возьмёт его в оборот. Серьёзно».

Тем более что её ребёнка Рем не хотел даже видеть и постоянно находил всё новые поводы оставить его «у потенциальной тёщи!» С которой Маша ютилась в трёхкомнатной квартире. И постоянно терпела сальные намёки отчима, периодически угрожая сдать его матери, если тот начнёт наглеть.

— Если я начну наглеть, то нам придётся съехать, — усмехался отчим. — Причем, тут же!

Заставляя её краснеть и уходить в детскую, делая оскорблённое лицо. С возгласом в дверях:

— Даже не надейся!

Но когда отчим покупал ей более дорогие, чем это положено было дарить на столь незначительный праздник вещи, Маша делала вид, что это вполне нормально. И уходила в комнату их примерить, пока мать выговаривала мужу за несанкционированную растрату бюджетных средств. И без того весьма скромных. Появляясь в зал уже при параде и заставляя спор утопать во всеобщем восхищении.

— Как тебе идёт! — завистливо цокала языком мать.

— Да ты красавица! — улыбался довольный собой отчим.

И все садились за стол, переключаясь на еду и горячительные (воображение отчима) напитки.

Заставляя его на балконе прижиматься к падчерице чуть ближе, когда они в перерывах между блюдами и напитками выходили покурить. Делая вид, что нагибается к ней только лишь для того, чтобы она чуть лучше слышала то, что он ей рассказывает.

«Обычные глупости», — убеждалась мать, что разговор «ни о чём» и, выкидывая окурок, возвращалась в комнату.

Впрочем, ненадолго:

— Ну, что, вы там скоро? А то остынет всё!

Маша, конечно же, как девушка умная и наблюдательная, иногда замечала в съемной квартире Рема неизбежные следы женского присутствия. То на кухне в раковине на кружках — следы недоотмытой губной помады другого цвета, то длинные волосы на постели, появившиеся здесь, пока она отсутствовала. Но Рем тут же уверял Машу, что это неожиданно приходила в гости его сестра, о которой он ей уже столько рассказывал.

— Снова расставшись с парнем?

— И искала утешения и поддержки.

— И опять покрасила волосы в другой цвет? — саркастически усмехалась Маша, поднося длинный волос к его лицу.

— Именно поэтому я и сказал тебе в тот день по телефону, что очень занят. Помнишь? Она покрасила волосы из жажды хоть что-то изменить в своей жизни, напилась в хлам и завалилась спать. Не желая «сдаваться» и возвращаться к мужу домой так быстро. Мол, пусть помучается и поизводит себя ревностью. А я опять уходил ночевать к приятелю.

А то и просто уверял Машу, что ей только показалось.

— Опять?

— А ты что, ревнуешь? — улыбался он и целовал Машу в губы, щёку, шею…

Ей, конечно же, очень хотелось Рему верить, пока он опускал свои поцелуи всё ниже. И ниже. Очень-очень!

Причём, снова. И снова.

Но она уже просто не могла! И изнемогала, когда он не звонил вечером.

Поверить Рему было для Маши очень и очень тяжело. Не верить — ещё больнее. И она верила. А что оставалось? Не сходить же из-за него с ума?

И однажды, неожиданно для самой себя, Маша стала сомневаться вслух в объективном существовании приятеля, к которому Рем то и дело уходил ночевать, избегая с ней встречи. И попросила Рема познакомить с его другом, чтобы развеять у себя в голове этот — уже терзавший её — миф.

Рем стал спешно искать приятеля с отдельным жильём, наперебой обращаться к своим знакомым, но тем было не до него. Мол, обстоятельства, пойми!

И тут он случайно встретил Лёшу, который тоже как раз снимал жилье у знакомых своей матери. И рассказал свою историю, в которую он «влип» благодаря Маше. Уверяя Лёшу, что купит на вечер фруктов и вина, но тот не должен даже пытаться соблазнить Машу.

— Всё должно быть чин-чинарём! Иначе может пострадать моя репутация в её глазах. Мол, раз у тебя такие распутные приятели, решит она, то и ты точно такой же!

И Лёше пришлось уверить Рема, что всё будет строго официально.

Глава2

У самого же Лёши из своих вещей был только ноутбук с подключённым к нему саунд-буфером на две колонки, по которому можно было как смотреть кино, так и работать над этой книгой. Но обычно, когда ноутбук стоял без дела более пяти минут, запускалась заставка. И по экрану начинали скользить во все стороны фотографии полу-, а то и полностью обнаженных девиц, объясняя девушкам это тем, что в детстве он увлекался художественной фотографией. И это именно то, что и называется «профессиональная деформация». Мол, полюбуйся!

Что любая из девиц почему-то расценивала у себя в уме (ни то ещё где), как предложение раздеться не менее художественно. По мере того, как за окнами всё сильнее сгущалась тьма, делая поход от него домой сквозь такую высокую плотность тёмной антиматерии, кишащей ужасами, уже абсолютно невозможным.

Особенно, если та выпивала горячительные воображение напитки, и ей становилось слегка жарко на его диване. Сидеть без дела, выслушивая его бесконечную тарабарщину.

— Только красота и её «Волшебный мир» могут сделать из тебя настоящую героиню исторических событий уже в этой жизни, какой бы до этого она ни казалась тебе ужасной. Так как всё — это только кажимость, и зависит только от твоего собственного взгляда, если он у тебя уже есть. То есть если ты уже не смотришь на мир глазами окружающих тебя уродов. Весь мир — театр, и люди в нем — вместо режиссеров — актеры, часто — плохие, а потому и — на вторых ролях. Превращая всю свою жизнь в театр абсурда. Режиссер — это идеальный зритель. И для актеров они нередко становятся богами. Мейерхольд, Станиславский… Каждый из них оставил нам свое Учение, помогающее идеально выполнять свою роль, будь то подмостки театра или какой-либо другой реальности, что проецируется в голове индивидуума. Совершенный — тот, кто, научившись полностью воплощаться в свою роль, что подсунул ему «Голливуд» реальности в данном ему воплощении, благодаря достигнутому совершенству накапливает такой запас духовной энергии, что он превращает его носителя в настоящий золотой запасник мировых шедевров! Картин, на которых мы можем лицезреть, как он в совершенстве исполняет любую роль на подмостках любой реальности! И пытаясь научить этому других, придумывает каждому индивидуальный способ для повышения его потенциала и расширения возможностей, проявляя талант как духовного учителя, так и педагога. Наученный борьбой с собственными инстинктами, он мало-помалу узнает о строении человеческой психики из мифов и легенд и может дать оригинальный выход из любой ситуации, если ты захочешь из неё выходить. Если же ты так и не захочешь из нее выходить, то и не найдешь выход оригинальным. И вообще его не найдешь. Ибо раздувшийся в тебе эгоизм не позволит тебе пролезть в найденный для тебя выход — за ворота ситуации и станет на их защите отличным голкипером, постепенно научившись стоять на воротах выхода из любой ситуации. Что приведёт тебя к тому, что принято называть самооправданием. Истинный выход из любой ситуации только один, поэтому его и называют истинным. И вся так называемая Свобода Выбора заключается в том, чтобы ты сама — методом проб и ошибок — смогла принять истинный выход из ситуации за единственно возможный — способ перетащить себя из эго-центра в высший центр сознания! То есть дана нам не для того, чтобы мы оперировали ею в качестве одного из атрибутов самооправдания, а как одним из инструментов на пути к своему духовно-душевному совершенству!

— Посмотри на часы! — упрекала она Лёшу, когда заканчивалось спиртное. Мол, хватит уже болтать и пора спать. Уже давно поняв, что за выход он ей столь завуалированно предлагает — проявить в постели с ним весь свой врождённый артистизм!

Отодвигая прикроватный столик на колёсиках с толстой стеклянной крышкой, на котором стоял ноутбук, стаканы и прочая дребедень. А под крышкой — саунд-буфер, из которого всю ночь и лилась негромкая музыка. Под скользящими в такт этой музыке по экрану ноутбука девушками, словно гетеры вперемешку с нимфами. Пока они не засыпали уже под утро.

Глава3

В общем, от такого опытного демона искушения, как Рем, Лёша почти ничем не отличался. Кроме как тем, что был чуть более серьезным по жизни (с мордой самого Творца), и девицы через пару недель знакомства начинали расценивать его как более подходящий вариант для замужества. Хотя он и говорил им, что уже не готов к серьёзным отношениям после неудачи с Лилит. Но тем было всё равно, они видели цель и шли напролом — к тому миражу, что и побуждал их самих напрашиваться в гости, мешая ему работать (над другими девушками) таксистом.

— Сегодня же пятница! — напирала подруга детства сестры приятеля, с которым Лёша до этого ходил в моря. — Надо отдыхать!

— Но я ведь и зарабатываю как раз тогда, когда все отдыхают. Тем более что скоро срок оплаты аренды моего жилья.

— Заработаешь завтра! — не унималась Диана.

— Но у меня нет ещё денег даже на вино. Я только что вышел на линию и сделал всего одну заявку.

— Я уже купила бутылку, так что не отмажешься! — возражала Диана.

— Давай, я за тобой заеду, — вздыхал Лёша. Понимая уже, что встреча неизбежна. — Ты где?

— Я уже вызвала такси и скоро буду. Звонила предупредить. Едь домой и собери носки!

Ведь изначально ему понравилась вовсе не она, а сестра приятеля, который и пригласил Лёшу на день рождения, чтобы не сидеть там в одно лицо:

— Среди этих баб! — усмехнулся Ромул, соблазняя Лёшу «цветником».

Сожитель Софьи, что согласился считать её детей своими, как раз находился тогда в командировке. Так что Лёша, увидев её и тут же всё это трезво оценив, всерьез рассчитывал на успех. Хотя бы — на ночь.

И как только за окном решительно стемнело, начал столь же решительно пускать в ход свои «наночь-технологии»:

— У меня, кстати, есть один знакомый ангел, который хотел бы принять для воплощения на этой планете подобные твоим формы. Ты веришь в ангелов?

— А почему я должна в них верить? — не поняла Софья: «К чему он клонит?»

— Потому что мне кажется, что ты сошла с небес! — обнял Лёша Софью и поднял к потолку. — Поможем моему ангелу? Вдруг у нас и вправду это с тобой получится? Не гарантирую, что — с первого раза, — улыбнулся Лёша, ставя её обратно (с небес на землю), — но я буду очень для этого стараться! Каждую ночь. Ради такого же ангела, как ты, я готов на всё!

Это была очень древняя и красивая душа, которая нравилась тут абсолютно всем. А её сожитель не только снимал ей двухкомнатную квартиру, но ещё и обеспечивал её саму и детей «от бинта до ваты!» Как София тут же сама призналась Лёше вслух чтобы сразу же поставить его на место, увидев его реакцию на своё лицо. Да и тело у Софии было весьма соответствующим — его запросам. Так что когда они напились водки, доели торт и наконец-то легли спать на одной кровати, так как на другой кровати в соседней комнате уже давно спали дети, Лёша всю ночь в полусне к ней приставал. Как он думал. И периодически просыпаясь её ощупывал, пытаясь-таки забраться, как пчела, в сердцевину этого дивного цветка своими чуткими лапками, а затем и — трепетным хоботком. Совершенно бессознательно, так как вечером она ни в какую ему не давала и шанса!

Лишь наутро обнаружив, что всю ночь он, оказывается, приставал не к ней, а к лежавшей по другую сторону от него подружке. Так как Ромул долго-долго сидел на «белом коне» и лег позже всех. Между ним и Софьей, повернув Лёшу на другой бок. К Ольге.

Которая утром из-за этого очень сильно смущалась и не могла поднять на Лёшу свои выразительные от готовности продолжить эту его игру глаза. Надеясь теперь, что он вот-вот пригласит её в свой — жужжащий уже в восторге от её красоты — улей. И вовсю порхала на кухне, предлагая ему на завтрак то одно, то другое.

Лёша (наконец-то сообразив, когда проснулся и перестал тянуть к ней свои испачканные в пыльце руки, к кому он все это время приставал) тоже теперь очень сильно этого смущался. Так как Ольга — при свете дня — ему совсем не нравилась. Ведь это мало того, что была совсем юная, необстрелянная в боях за место под ним душа, так ещё и с весьма невзрачным телом. Небольшим и одутловатым. В котором Лёша, искоса глядя астральным зрением, то и дело обнаруживал следы животного, которым Ольга была до этого: свинкой. Причём, не морской, нет, а самой что ни на есть сухопутной. Даже не из морской пехоты, а из глубокого тыла обеспечения — солдат тушёнкой. И чувствовал себя рядом с ней откровенным зоофилом. Опасаясь что теперь, после бурной (из-за того, что Ольга в полусне ему упорно отказывала) ночи, она начнёт рассчитывать и на нечто большее. Наивно думая теперь, что ему нравится.

«Но он, собака такая, весь вечер от меня это скрывал! — за ночь поняла она. — Пока мы не легли спать».

И теперь снова избегал с ней встречи. Особенно, глазами. Делая вид, что просто спал и ничего не помнит. Мол, проснулся, попил чаю и пора бежать.

«Даже не предложил меня подвезти, собака!» — обиделась Ольга, ополаскивая за ним кружку.

Да, у сестры Ромула в этот вечер была ещё одна подружка, которая могла бы ему понравиться. Вместо Ольги. Если бы Диана с вечера не ушла укладывать детей именинницы спать и, читая сказку, не уснула вместе с ними. Всё отчётливее представляя себя по мере прочтения её главной героиней. И так и продолжила ею быть, развивая сюжет во сне тем, что наконец-то нашла себе принца, о котором мечтала наяву.

Впрочем, как и любая принцесса, которая только и искала повод к тому чтобы стать собой. Столь же невероятно прекрасная, как во сне!

Особенно, по сравнению с Ольгой. Но только — не с Софией, королевой страсти!

А потому Лёша и раздумывал ещё пару долгих дней над предложением Ромула познакомить его «с прынцессой Дианой!» — усмехался тот. Разумеется, чтобы отвадить Лёшу от своей сестры.

И через пару дней и ночей в пустой постели Лёша наконец-то решил, что — да. Со вздохом осознав, что с Софьей и двумя её маленькими детьми ему ничего не светит. По крайней мере, в этой жизни. Наконец-то сообразив, что это был не ангел, нет, а соблазнительный демон искушения, призванный архидемонами именно для того, чтобы нагнать ему аппетит для другого блюда. Ну — не Ольги же?

И ещё через пару дней изнурительных согласований заехал за Дианой.

Глава4

Немного покатал её по ночному городу, поболтал «ни о чём» (о чём он только и мог серьёзно рассуждать) и отвез к морю. Ровно на тот пляж, где его уже соблазняла ранее одна постоянная клиентка, пока он временно работал на красной (почему-то возбуждавшей у всех интерес к нему) «Карине», пожелавшая расплатиться за поездку к морю не только деньгами, но и… его заставив расплачиваться за то, что он перед ней пару недель заискивал. После того, как она водила его в кафе на пляже и пыталась накормить. Прикармливала с ладони, протягивая за проведённые с ним часы деньги за такси. А то и просто сидела рядом с ним на видовой площадке и, загадочно улыбаясь, общалась. Пока «время тикало», и он наивно думал, что ей с подружками просто нравится быть в его обществе (за их деньги).

Всё! Больше он свой номер телефона клиенткам не оставлял. И начинал подозрительно относиться к тем, кто пытался его взять. Словно мальчика по вызову!

— Я так и знала! — разочарованно заявила Диана.

— Что ты знала?

— Что именно этим всё у нас и закончится! — не скрывала досады Диана.

— А чем это могло, по твоему мнению, у нас закончится?

— Пару недель назад у меня был один… господинчик, — оживилась та, — с которым мы точно так же покатались пару часов по городу, пообщались, а затем он отвёз меня в самую дорогую в городе гостиницу! А не просто к морю, — скривила она лицо. — Знаешь, я не люблю секс в машине. И уже давно.

— Хорошо, это будет у нас в последний раз, — улыбнулся Лёша. И занялся с ней сексом.

Что и побудило его снять жилье. Не снимать же для неё каждый раз номер в гостинице?

Хотя, да. Диана ему понравилась. И в постели — тоже. Понравилась ещё больше!

Чем все клиентки.

Ещё ему нравилось работать в такси. Именно потому, что машина была для него «вторым домом» за отсутствием жилья. Лёгким движением руки превращая салон в постель, раскладывая кресла. Ведь покупая очередную машину, он уже не заглядывал под капот, как все, начинающие в автолюбители. Первым делом он заглядывал в салон и пытался разложить сиденья. И если те раскладывались, создавая ровную и мягкую поверхность, только тогда узнавал пробег и состояние кузова, двигателя и ходовой части. Понимая уже, что все это наживное, главное же сам салон. Желательно — велюровый.

Да и многие из написанных им мыслей приходили Лёше в голову прямо во время выполнения заказов. И он одной рукой пытался судорожно записать их в телефоне, пока эти трепетные музы его не оставили, а другой рукой продолжал рулить и дергать коробку передач, придерживая руль ногой. И некоторые клиентки, как только начинали это замечать, шумно просили его:

— Прекратить это безобразие!

Думая, что он просто-напросто с кем-то переписывается. Как все.

Ну, не мог же Лёша объяснить клиентке, что, издав книгу, он надеется выручить за эту, вот, светлую идею, что внезапно прямо сейчас его осенила, гораздо больше, чем любая из них сможет ему заплатить, даже катаясь с ним по городу весь день?

А тем более вечер — своим телом.

Она тут же кинулась бы доказывать ему:

— Моё тело стоит гораздо больше! Хотя бы потому, что сегодня мне просто некогда. Именно поэтому я и вызвала такси. А как же муж? Любовник? Нельзя быть таким эгоистом! Я должна думать ещё и о других, а не только о тебе! — и, взъерошив ему волосы, выходила.

Глава5

— Всем нравиться моя откровенно выпуклая назад попка. А тебе она нравится? — обратила Диана его рассеянное внимание на свой зад уже в квартире.

— Даже больше, чем ты! — признался Лёша, усмехнувшись. — Шучу. Но и она — тоже.

— Это — мой конёк! Тем более что я и сама люблю, когда парни подкрадываются ко мне сзади.

— Так, давай-ка твой конёк слегка обкатаем, — улыбнулся Лёша и притянул её к себе.

Что на фоне тонкой талии, за которой она откровенно следила, не позволяя себе ни жирного, ни сладкого, выглядела весьма эффектно.

— А ты мне понравился тем, что ты любишь солянку. Ещё в машине, — призналась она, когда он начал любоваться на её выдающуюся попку.

— Да я её с детства не люблю!

— Да ты не понял. Солянкой мы называем то, что в других странах называют куни.

— А что, это можно не любить?

— Ну, не все это любят. У меня уже был один парень, с которым я почти год не могла расстаться именно из-за солянки. Он был чертовски уродлив, но делал её так умело, что я ему всё прощала. Каждый вечер. Пока Софья не стала меня в этом упрекать. И только из-за неё мне пришлось с ним порвать. Ведь это мешало ей брать меня с собой для съема симпатичных отдыхающих, и она очень злились на то, что я, из-за этого уродца, чуть ни выбыла из игры. Едва не пропустив «сезон охоты».

— Так ты и до сих пор играешь в богиню Диану? — не понял Лёша. — И со мной — тоже?

— Тогда мне было лет девятнадцать, — мечтательно вспомнила Диана. — Я была ещё молодой и глупой. К тому же, по сезону, к нам на базу отдыха «Радуга» приезжала просто масса симпатичных отдыхающих, которые весь год работали не разгибая спины, чтобы существенную часть заработанных ими средств потратить летом на таких красивых девушек, как я и Софья. Живущих невдалеке от базы отдыха. Молодых и глупых, — как бы извиняясь, улыбнулась она, — отдыхающих, которые и помогли мне о нём забыть. Навсегда, — вздохнула Диана. По его солянке. — И ты мне его напомнил.

— Так я тоже, по твоему мнению, урод?

— Нет, ты симпатичный, даже очень! А твоя солянка делает тебя ещё более привлекательным, — улыбнулась Диана. Вдруг засиявшими нежностью глазами. — Особенно, для меня! Тем более что уже осень, так что можешь не переживать, сезон окончен.

«И для тебя — тоже», — подумал Лёша. Понимая, что в её возрасте уже пора бы подумать и о браке. Пока не поздно. Которая так понравилась ему ещё в машине, что он всё никак не мог остановиться. Со своей солянкой. Понравившись этим ей ещё больше! И ему — тоже, после этого неожиданно засиявшими нежностью к нему глазами. Которыми Диана преданно на него смотрела, делая минет. И продолжала всё сиять, сиять, сиять… своей глубинной нежностью. И не мог отвести глаз. Видя, как она всем этим чертовски наслаждается, обжигая его своим сиянием.

— Так чем же мне тебя сегодня кормить? — спросил Лёша у Дианы часа через полтора. Непрерывного секса. Так как и сам уже захотел есть.

— Я не ем ни жирного, ни сладкого, — сразу же заявила она, вставая с постели и начиная одеваться. — Ведь организм вначале высасывает из пищи весь жир, нейтрализуя его желчью, и сахар, нейтрализуя его излишки инсулином. Что и приводит к работе внутренних органов на износ и преждевременному старению организма. А твёрдые углеводы, к которым все добавляют жир и сахар, выходят у них через утилизатор, — хлопнула она себя по заднице, натягивая колготки, — практически в неизменном виде. Вот им и кажется, что от них нет никакого толку. Так как если они начинают есть только постное, у них начинается упадок сил. А это всего лишь вопрос привычки. Организму надо дать немного времени перестроится, чтобы его поджелудочная железа научилась полноценно расщеплять твёрдые углеводы. И быстро пополнять запасы энергии при физических нагрузках.

— Так и что же ты будешь есть? — так и не понял Лёша, что ей готовить.

— Я почти всеядна, — улыбнулась та, застёгивая блузку. — Но ем только то, в чем нет ни жирного, ни сладкого. Вот и всё.

— А — мясо?

— Из мяса организм высасывает животный жир. Поэтому я и не ем мяса. Тем более что там трупный яд. А я слишком сильно себя люблю, чтобы питаться падалью!

И когда Лёша приготовил ужин, Диана через пару минут продолжила нудить:

— А как только я чувствую, что уже наелась, я тут же отказываюсь от приёма пищи, — отодвинула она тарелку. — Независимо от того, сколько её осталось. Чтобы у меня не оттягивался живот, как у некоторых девушек, которым на себя плевать. Я лучше ещё раз поем, как только снова проголодаюсь, чем буду переедать. Так что никогда мне больше столько не наваливай! Нужно слушать свой организм, а не тех, кому жалко выбрасывать недоеденную тобой пищу. Вот и всё. Если хочешь быть таким же вечно молодым и красивым, ешь, как я!

— Ты не просто восхитительна, но ещё и большая умница!

— Ум в том, чтобы применять знания на практике для своей же пользы, а не умничать, но толстеть.

— Это уже не ум, это безумие! — согласился Лёша, доедая свою порцию.

— Как ум врачей и учёных, которые знают всё о вреде жирной и сладкой пищи, но не могут удержаться и трескают всё подряд, закусывая это таблетками. Лишь ещё быстрее убивая ими свой организм. Толку-то от того, что они всё знают?

— Всё. Ты будешь только моей!

— Размечтался! — усмехнулась Диана, решив, что он намекает ей на свадьбу. — Как разбогатеешь, сразу звони! Мне надо решить ещё одну незадачу.

— Какую же это?

— Мне надо полностью бросить свою работу. Так как физическая активность заставляет меня поглощать больше пищи, чем хотелось бы.

— Так займись сугубо интеллектуальным трудом. Убьёшь двух зайцев разом!

— Была бы я такая умная, я давно бы уже так и сделала, — усмехнулась над собой Диана. — Но даже для того чтобы на кого-то отучится, нужны деньги. А у меня их нет. Поэтому мне и нужен кто-то побогаче. Как разбогатеешь, так я и буду только с тобой, мой господинчик! Если ты тогда этого всё ещё захочешь.

— Облизательно! Даже если ты и уйдёшь от меня, я тебя верну.

— Что ж, буду ждать, — улыбнулась Диана.

— Я хочу крепко-накрепко связать наши кармические нити в сплошной ковёр! Чтобы ты стала моей и только моей. То есть не только в этой жизни, но и — всегда! И мы валялись бы на этом ковре вовеки вечные. Так что если я разбогатею даже под старость лет, я всё равно тебе тут же позвоню!

— Что ж, ты знаешь, где меня искать.

— У Софии?

— Мы давно уже с ней неразлейвода. А пока у тебя нет денег, можешь даже не искать. — улыбнулась Диана.

Лицо которой таинственным образом становилось именно красивым только тогда, когда она не употребляла спиртное как минимум около недели. Стоило же Диане попить дня два, как черты её лица слегка оплывали, делая её просто симпатичной. А затем, если Диана так и не выходила из штопора куража, продолжая пьянствовать, её лицо начинало отдалённо напоминать выражение лица самой заурядной алкашки. И не только ему, но и Ромулу, подтверждая это «чудо», когда Лёша обсуждал с ним этот вопрос по телефону:

— Что ж поделать, дурная наследственность, — соглашался тот.

Поэтому месяца через два знакомства он был уже категорически против того, чтобы Диана употребляла спиртное. И постоянно возражал, если та приезжала к нему с бутылкой.

Но Диана уже так привыкла к тому, что парни спаивают её именно для того чтобы тут же заняться сексом, что у неё давно уже установилась прочная взаимосвязь, от которой Лёша, как мог, пытался её отучить, приучая заниматься сексом исключительно под музыку. Чтобы заниматься им с красоткой, а не с алкашкой. Мучительно наблюдая, как секс с другими Диану периодически именно в неё и превращает.

Да и поведение у неё становилось более развязным, и он был против того, чтобы с такой сомнительной особой даже встречаться. А когда она (взалкавши) ещё и пыталась заговорить о браке, Лёша был просто в ужасе (от этого заговора), представляя, как и он тоже вместе с ней спивается, и оба они оказываются на улице. Так как если они порядочно выпивали вечером, Лёше стыдно было выходить с утра на линию. После того, как Диана уходила на работу.

Что и вынуждало Лёшу с размаху бить Диану… по рукам. В диалогах по телефону, когда та пыталась снова его споить:

— И отжарить по-полной! — усмехалась та.

Разрываясь между её слабостью к алкоголю и своей слабостью к её такой выдающейся попке. Ну и — минету, столь восхитительному, когда та была пьяна. И делала его столь игриво, что никто ей и в подмётки не годился. Что Диана прекрасно понимала и всё-таки брала бутылку.

— И вот что мне с тобой делать? — вздыхал Лёша, встречая Диану на пороге с по-собачьи преданной улыбкой и бутылкой в руках.

— Всё, что только пожелаешь! — улыбалась та. Разувалась и поворачивалась к нему спиной, с порога вручая ему свою задницу для наказания.

Просто возненавидев с тех пор алкоголь! Именно за то, во что он превращал его любимую. Подозревая, что он превратит в подобных (из бесподобных!) любую, кто на него подсядет. Со столь же бессмысленным выражением лица, как у Дианы, если та снова куражилась без него. А затем приезжала к нему, как ни в чём небывало. Мол, безумно по тебе соскучилась!

«Очень безумно», — понимал Лёша, глядя на её ставшее чуть более одутловатым и не столь привлекательным лицо. Его божественно прекрасной, поначалу, Дианы.

Глава6

Так что когда, посреди зимы, Рем привёл к нему ещё и умную Машу, которой было всего двадцать два, Лёша начал вести себя так, чтобы та поняла, что он — самое лучшее из того, что у ней было. В её глупой жизни.

Впрочем, как и всегда в присутствии очень понравившейся ему прекрасной дамы. Каковой любая тут же начинала себя рядом с ним считать.

И когда наутро Рем пожаловался на то, что Маша вчера «включила дурочку» и так ему и не дала (делая вид, что стесняется «делать это в присутствии друга»), и начал её к Лёше откровенно ревновать, именно эта его истерика и побудила его тут же позвонить Маше по оставленному «на всякий случай» номеру телефона. И пригласить в гости.

Но уже через пару недель их бурных встреч неожиданно для них обоих выяснилось, что, на самом деле, практичную Машу очаровало вовсе не то, о чём он думал (и наивно воображал о себе), а его жильё. Которое из-за откровенно убогой обстановки и старой сантехники, давало ей каждый вечер повод думать (принимая душ), что эта двухкомнатная квартира именно его, а не съемная. Так как молодые люди обычно если и снимали, то сугубо однокомнатные квартиры с шикарной обстановкой, как Рем. Ведь те были и гораздо более комфортными и чуть ли не вдвое дешевле. А их временные обладатели не уходили от Маша спать в другую комнату, как Лёша. А пытались тут же приставать, затянув вечер до поздней ночи и засыпая рядом с ней на одной кровати из-за отсутствия в комнате другой мебели. Что её уже откровенно раздражало.

Где Лёша на их фоне выглядел прекрасным принцем, которого Маша — уже сама — вынуждена была соблазнить, негромко позвав к себе из другой комнаты, пока он там не уснул. Под предлогом принести ей стакан воды. Наконец-то осознав, что он на это так и не решиться, глупенький, из-за дружбы с Ремом.

Чтобы Лёша смог убедиться в том, что Рем, оказывается, был прав на все сто! И она гораздо более умная и умелая, чем кажется.

Заявив наутро Рему, что Маша теперь и его тоже.

Стараясь чередовать Диану и Машу. Хотя бы — через день. А то и — два. Чтобы как следует подготовиться и набраться сил.

Для третьей. Что они почему-то расценивали как то, что он их избегает. Но и не догадывались о друг дружке. Ведь он уверял их в том, что просто вынужден работать:

— Зарабатывать!

Мол, трудоголик, решали они и ещё убедительнее рассматривали его (в глазах подруг), как вполне себе постоянный вариант.

— Пора бы уже и мне остепениться и осесть с Лёшей. Навсегда. Ну, а что? — обсуждала Диана Лёшу с Софьей. — Ему как ни позвонишь, он всё время занят. Женат на своей работе!

Когда он завёз Диану к Софии в гости и зашёл вместе с ней на пару минут попить чаю.

И убедиться в том, что не ошибся в выборе, когда та стала Диане возбужденно поддакивать, услышав, как тот снова стал говорить им о каких-то ангелах, сошедших вместе с ним на эту — умственно отсталую от них — планету. Не желая его уже и слушать, так как тут же поняла для себя, что Лёша снова пытается к ней приставать, чтоб помочь сойти с небес одному из них. Ладно, секс. Но ребёнка?

И всё никак не могла принять все эти бредни Лёши о том, что он, вообще, не местный. А тайно прибывший сюда с какой-то туманной миссией. И прочие его заумные бредни о прослывшей тут в веках «Глубинной Книге», создаваемой именно им для воплощающихся среди обычных людей не вполне обычных ангелов. То есть — ещё и на тот случай, если что-то пойдёт не так, как он планировал. Над реальностью. Снова «упадёт» и воплотится. И в юности «случайно» наткнётся на неё в библиотеке, как однажды уже набрёл между стеллажами на «Философский словарь». Внезапно открыв для себя не просто очередную толстую книгу, а «окно в Европу». И смело в него шагнул.

Воспарив к звёздам! Философской мысли.

Но чувствовал, что во всех этих книгах чего-то не хватает. Ни в «Философском словаре», ни в «Хрестоматии по психологии», ни в прочих попытках объяснить тебе смысл твоей кичливо-незадачливой жизни. Чего-то самого существенного! Что и помогло бы падшим ангелам, да и ему самому познать свою подлинную сущность. После воплощения.

— Я хотел бы совместить в своей книге обе эти половинки — разум и сердце — до «критической массы».

— Спровоцировав ядерный взрыв? — удивилась Софья.

— И не столько в голове читателя, это может любой учёный, сколько — в его сердце!

— Что может быть прекраснее романа, — согласилась Диана, — научный трактат? Не смешно!

Так что когда по весне он вклинил между ними ещё и четвёртую, они стали его откровенно ревновать, заставляя работать на износ в постели. Царапая ему спину!

Что он тут же пресёк, обвинив Диану в глупой ревности. Поняв для себя, что с ней уже действительно пора расстаться.

Ведь из всех четверых он любил только Васаби. По-настоящему. Свою любимую кореяночку! И как только Васаби заявилась к нему в гости, причем — утром (после того, как Диана откровенно выжала его, как лимон, вновь и вновь подымая его «жизненный тонус» своим фирменным «мастерством» и уехала от него на работу лишь под утро), Лёша и сам удивился тому, как Васаби его, оказывается, возбуждает. После того как та решила, что у него уже как минимум с месяц не было ни с кем секса. Занимаясь им с Васаби раза три подряд. Прямо на кухне, куда они вышли «просто поговорить». Заметив, что она избегает находиться вблизи кровати. Именно из-за того, что она «не хотела бы изменять своему парню».

Ну, а то, что Лёша тут же признался ей, что и сам не ожидал от себя столь бурной реакции на неё после бурной ночи, Васаби восприняла эти его слова, по опыту, как откровенное враньё! И желание не ударить в грязь лицом.

«Что ж, не нужно мешать ей меня идеализировать», — решил Лёша. Больше не говорить ей правду. Раз уж она — как раз из-за этого — считает, что он ей откровенно лжёт. А Лёша терпеть не мог, когда его обвиняли во лжи. Даже — в теории. Став из-за Васаби лгуном на практике.

Но только — с ней. Признавшись Диане и Маше, когда через пару недель с Васаби у него стало всё налаживаться, что, на самом деле, у него их три. Даже не упоминая о четвёртой, которая приезжала к нему нерегулярно. И он не принимал её в расчёт: на трудовую — уже — неделю.

— Я смогу записать тебя «на приём» лишь на среду, не раньше, — сказал он Диане, поцеловав её на прощанье после бурной ночи. — Так как Маша уже записана у меня на вторник. После Васаби.

И удивился лишь тому, что только Диана захотела с ним порвать. Да и то — лишь за то, что он сразу же стал в ответ на её упрёки откровенно обвинять Диану в том, что она всё это время изменяла ему с пожарным, возле «Пожарного отделения» которого та и работала в своём ларьке. Узнав от Ольги, которая сменяла её на работе (а потому-то и была приглашена к Софии на день рождения), всю её подноготную. Когда Лёша, пытаясь найти Диану, заехал к ней в ларёк. Желая отомстить за то, что он ею, собака такая, пренебрёг, а потому-то и выложила ему о Диане «всю-всю правду!». «По большому секрету» сдав свою подругу с потрохами. Рассказав ему об её пожарном, который во время отдыха от работы постоянно «гасил пожар любви», — усмехалась Ольга. В своей однокомнатной квартире спаивая джинном, который Диана уже успела полюбить. Как и пожарного, называя его уже не иначе как «мой джин любви!» В разговорах с Ольгой. Вспоминая при ней о том, как долго она вчера «тёрлась о лампу его волшебного тела!» Своей не менее волшебной задницей. И периодически пыталась развести на джинн и Лёшу. Только теперь поняв — из разговора с Ольгой — почему.

И выложил весь этот «пасьянс» перед Дианой в споре. За что и был тут же отвергнут от ея престола. Возразив ему:

— Всё это — наглая ложь!

Глава7

А Маша, эта чистая душа, готова была простить ему всё, даже Васаби. Хотя бы за то, что Лёша простил ей Рема.

И продолжал прощать, зная, что они встречаются. От самого Рема. Как уже давно прощала ему Диану, прекрасно понимая, что у него ещё кто-то есть. И лишь обрадовалась тому, что он и Диана наконец-то расстались. Подразумевая «пересидеть» и Васаби.

— Как очередное стихийное бедствие! — улыбнулась Маша.

И даже заявление Лёши, что он «свою Васаби» всё ещё любит, побудило Машу ответить ему лишь тем, что она, оказывается, тоже его любит. Причём, давно.

— С первого же дня знакомства. Или что ты обо мне тогда подумал? — пристально посмотрела Маша ему в глаза. — Все мы друг друга любим, — пожала она плечами, — именно это и заставляет нас заниматься любовью, снова и снова доказывая друг другу свою любовь. И что из этого?

Не желая понимать, что он любит Васаби по-настоящему! А вот Машу… просто любит.

— Всем сердцем?

Ведь по её личному убеждению, после того как она вырвала шесть гнилых коренных зубов подряд, только бы ему во время минета не было больно, он уже не мог её не любить. Ещё и телом. Постоянно давя на то, что до того как пойти в больницу, она заставляла его практиковать наслаждение этой сладкой болью. С каждым вырванным зубом — всё тоньше и изящнее. И уже просто обязан был это делать. Теперь, после стольких жертв!

— Как минимум — раз в неделю, — настаивала Маша. — Не зря же я…

Снова и снова подымала Маша этот — переставший уже быть для Лёши настолько болезненным — вопрос. У себя во рту. Подымая его… настроение.

Которое, само по себе, подымалось у Лёши лишь при виде Васаби. Да-да, при одном лишь виде! Хотя и Васаби своими заокеанскими «косыми скулами» играла на его «флейте водо-сточных труб» (как писал Маяковский в «А вы могли бы?»), не хуже Маши, «на чешуе» зубов которой «прочёл я зовы новых губ».

Да что там врать, откровенно лучше! С её идеальными зубами. Хотя Васаби все ещё жила со своим парнем. Именно это и помогало Лёше в ответ на это держать возле себя хотя бы Машу. С её «жестяным ноктюрном». Уже жалея о том, что так рано отшил Диану. Из-за глупой ревности, что внушила ему Ольга. Собака такая!

И периодически ей звонил, раскаиваясь. Но Диана делала вид, что недоступна. Ни для него, ни для пожарного, как выяснилось из разговора. Что «именно жизнь, — подчеркнула Диана, — а не просто связь с тобой и помогла мне осознать, что пора замуж». Был ли это намёк, кто знает?

Почему Лёша тут же клал трубку.

Встретив её через месяц и увидев (по тому, насколько она стала вновь прекрасна) искренность её намерений выйти замуж. Поняв, что Диана ради того чтобы стать серьёзнее, то есть — для своего гипотетического избранника, наконец-то полностью бросила пить и, как следствие, беспорядочные связи. И тут же его отвергла, когда Лёша снова попытался с ней заигрывать, дав ему понять, что он является существенной частью того неадекватного прошлого, с которым она теперь полностью завязала.

Хотя, если бы Диана бросила пить и оставалась бы после этого столь же красивой, он тоже стал бы рассматривать её как весьма выгодную партию. И ни за что не поверил бы Ольге, обвинявшей её во всех смертных грехах, даже если бы это и было правдой. Ради наслаждения её красотой, он простил бы ей всё! Так сильно он тогда ей поклонялся. В постели.

«Сама виновата, — понял он, когда Диана вышла из машины. — Хотя, возможно, судьба приготовила ей кого-нибудь получше. Настолько она теперь красива! Ну, почему ты не хотела бросить пить ради меня?!» — истерично вздыхал Лёша.

Впрочем, не особо долго.

Глава8

Ведь Васаби стала навещать его всё чаще, заметив, что у Лёши есть кто-то ещё. И решила «устранить конкурентку», оставаясь у него всё дольше.

О, ревность, ты творишь чудеса! В постели.

Да и он, соскучившись по ней, начал ездить к ней прямо в офис. Когда её парень работал на основной работе.

И то «давать на клык», если Васаби опять упиралась и не хотела изменять своему парню.

— Пойми, твои парни приходят и уходят, а я тебя люблю. То есть — навсегда! — говорил ей Лёша. И неслышно усмехался, когда та молча угукала водителям, отправляя их на заявки, даже не вынимая изо рта…

— «Чупа-чупс», — отвечала Васаби водителю, если тот начинал вдруг настойчиво спрашивать, что у неё во рту мешает им общаться. — Потом поговорим! — клала она трубку и снова приступала… к сладкому.

То, когда у Васаби было более озорное и сговорчивое настроение, он пользовался её благо-склонностью прямо над рабочим столом. Замедляясь, пока она, облокотившись о стол, принимала заявки и передавала их водителям. Чтобы она не постанывала прямо в трубку, как она любила делать это во время секса. И не могла себя сдерживать, если Лёша не сбавлял темп.

— Да палец уколола, простите, — извинялась она в трубку. — Нельзя ли немного тише?! — громко говорила Васаби в сторону, оглядываясь назад. Делая вид для абонента, что в офисе слишком шумно. Но давая понять Лёше, чтобы тот сбавил темп. И продолжала заискивающим тоном принимать заявку. — Так, где вы, говорите, находитесь? А-а-а… А-а-а-а?

Даже не представляя себе, как сильно это его заводило! Чтобы вновь ускорится, как только Васаби клала трубку, и услышать её «кошачий концерт».

Пока кто-нибудь из водителей, освободившись рядом, не заходил в офис попить чаю. Ломая им весь кайф!

Громыхая по железной лестнице на второй этаж их офиса. Если он заранее не звонил, чтобы Васаби поставила кипятиться воду в чайнике.

И не так кипятилась, увидев его в дверях. Глупо спрашивая её:

— Для чего вы заперли дверь на ключ?

Ставя их в тупик.

— От таких, как ты, чайников! — улыбался Лёша. Чтобы тот всё понял. И отстал.

Побыстрее уже завершал свою долгую для них обоих чайную церемонию с купленным для этого печеньем, шоколадкой для Васаби (снова выслушав от неё, что он портит её фигуру!) и дал им уже закончить начатое.

Но как только за ним закрывалась дверь, Васаби снова приходилось уламывать изменить парню. Что слегка раздражало.

Особенно, если их снова прерывали.

— Ты просто тратишь напрасно наше время, — говорил ей тогда Лёша. Когда и этот водитель исчезал, получив заявку. — Мы могли бы уже закончить. А не ломать комедию про великосветскую даму, которая каждые полчаса боится запятнать брак. Поверь, дамы вовсе не были такими манерными, как их описывали. Давай уже закончим по-быстренькому, а то опять кого-нибудь принесёт нелёгкая.

— Я только поэтому и не хочу уже снова начинать! — признавалась Васаби с улыбкой. От того, что он сравнил её с благородной дамой.

И всё-таки начинала. Понимая, что иначе она от него не избавится.

«И водители будут думать обо мне чёрт знает что!». — размышляла Васаби, облокотившись о стол, пока Лёша всё не заканчивал и не заканчивал. Мешая ей принимать заявки.

Поэтому, как только Васаби официально — для своего парня — отсыпалась дома у матери после смены, она тут же приезжала. В основном с утра, договорились они, когда её мать заступала на смену, и этот же водитель отвозил Васаби домой. И как только принимала душ, сама звонила Лёше. Чтобы у них были почти что сутки на то, чтобы не просто спешно переспать друг с другом, как два сумасшедших кролика, и разбежаться по своим норам, но ещё и для того чтобы о многом поговорить, соскучившись друг по другу не только телами, но и душами. Занимаясь любовью за эти сутки раза три-четыре. Безо всякого спиртного! Настолько сильно их тянуло друг к другу.

— Ведь мне нужно не только выспаться, но ещё и постирать и еду приготовить. — отшивала Васаби вечером выпившего, а потому-то и позвонившего ей парня. — Завтра мать со смены придёт голодная, а есть нечего. Я и сама ещё не ела. Да, только встала. Почти. Да, ещё в постели валяюсь. Нет-нет, давай завтра. Я приеду к тебе на целые сутки. Сможешь делать со мной, что хочешь! Хи-хи. Нет, иначе завтра нам будет неинтересно. У меня слабость, отстань! — совершенно искренне признавалась Васаби, выжатая Лёшей перед тем как лечь спать, как лимон. А впереди ещё — целая ночь наслаждения друг другом!

Тем более что такси (из своей фирмы «Дюна», чтобы никто из водителей её фирмы «Антилопа Гну» об этом не узнал) Лёша ей оплачивал. И она тут же приезжала на сутки-через-двое. Лишь бы Лёша снова не приезжал к ней на работу и не повторял там этот цирк. С тем или иным зрителем, после этого пристававшим к ней с расспросами. Как в тот раз.

Глава9

Ну, а Маша, увидев, как из её гарема куда-то ускользает именно тот Лёша, что уже начинал относиться к ней всё более трепетно, заставляла его звонить теперь ей чуть ли не каждый день. А не сутки-через-двое, как они договорились. Чтобы она могла продолжать и продолжать его очаровывать, как и завещал ей Маяковский: «на флейте водосточных труб».

Пока не подхватила желтуху. И оказалась чуть ли не на целый месяц заперта в стенах больницы. Откуда с болью стенала через Рема:

— Почему Лёша не заходит меня навещать? — попытался Рем передать её болезненно-чуткую интонацию. — И не дарит апельсины и цветы?

Но Лёша отвечал лишь:

— Передай Маше, когда навестишь её снова, что мне не до неё пока. Да и не люблю я больничный запах, — улыбался он озабоченному за них Рему. — Позвоню потом. Наверное.

— Я просто не хочу, чтобы Маше из-за тебя было больно, — признался Рем.

— Мол, «поматросил и бросил»?

— Она не такая, — возразил Рем. — С ней так нельзя.

— Знаю. Эх, если б не Васаби!

С желтухой Лёша шутить не любил, переболев ею ещё в юности. Причём, два раза: А и В сидели на трубе. Его печени. Заставив Лёшу размышлять о том, что миф о Прометее с клевавшим его печень вороном, залетавшим к тому «на огонёк», совсем не миф. А грубейшая реальность. И для него — тоже. После того как понял, подхватив от Ситы ещё и С, что «миф о Прометее» — это не более, чем мистерия, говорившая неофитам устами игравших её на сцене нимф о том, что теперь им ни в коем случае нельзя будет есть ни жирного, ни сладкого. Так как это очень вредно для их — теперь божественной — печени.

А потому-то и, взвесив все за и против, решил Маше больше не звонить. Никогда. А то мало ли?

Тем более что Маша, после того как он из глупой ревности к пожарному необдуманно расстался с Дианой, оставалась у Лёши не одна. На скамье запасных.

Однажды поздним зимним вечером одна из весьма симпатичных (можно было бы даже сказать «красивых», если бы не сидевшая рядом с ней дочь лет пяти) клиенток стала признаваться ему в чувствах. Переставая обращать на дочь внимание по мере того, как они всё быстрее приближались к её дому, и поездка предательски заканчивалась. Говоря всё быстрее и сбивчивей, что однажды увидела Лёшу в супермаркете. И решила для себя, глядя на его красивое и вдумчивое, как ей тогда показалось, пока этот Аполлон читал этикетки на продуктах, лицо, что с таким-то серьёзным парнем у неё уж точно всё в жизни получится. Как нельзя лучше! Но так и не решилась подойти. Наблюдая за тем, как он покупает продукты, со стороны. Любуясь им, словно картиной! И восхищаясь им всё больше и больше. Всё ближе и ближе. Стоя за ним в очереди в кассу. За счастьем!

От удивления Лёша ещё раз на неё оглянулся. Да, можно было смело утверждать, что она красивая! Но он снова постеснялся говорить об этом при её дочери. И ничего утверждать не стал.

— Ты меня не помнишь? — растерялась она.

— Нет.

— И вот — мы снова встретились! Не прошло и недели. Может, это судьба? — робко улыбнулась Света. — Конечно, я понимаю, что у тебя наверняка уже есть жена, дети…

— Почему это ты так решила?

— Ты выглядишь ухожено, — призналась Света. — И у меня, скорее всего, нет ни единого шанса претендовать на твоё сердце.

— Ну, почему же? — возразил Лёша, пожалев её. Наблюдая с улыбкой её растерянность, когда машина остановилась возле её дома. — У каждого есть шанс изменить свою жизнь к лучшему. Если ты будешь для этого стараться… — в постели, подмигнул он, не решившись при дочери сказать об этом вслух.

Но Света и так всё прекрасно поняла. И перед тем как выйти из машины, оставила ему номер телефона:

— Чтобы ты звонил мне в любое время! Желательно — предварительно, — добавила она перед тем как закрыть дверь, — чтобы я договорилась со свекровью присмотреть за дочерью. На всю ночь.

На следующий день Лёша вспомнил о ней и позвонил. Ему было и жалко её и любопытно узнать, почему же она, такая красивая, мучается от одиночества? Хотя Света и была постарше, чем он привык. Хотя он решил для себя вначале, что ей было около тридцати пяти. Из-за дочери. Но он, всё же, решил дать ей шанс.

— Да я гораздо младше тебя! — возмутилась она, сидя на диване. — Мне всего-то двадцать восемь. А — тебе? Тридцать три?

— Тридцать четыре.

— Ну, вот.

— Но выглядишь ты немного старше, — вздохнул он.

— А ты — младше, — улыбнулась Света.

Ведь у него тогда была одна Диана. Лет двадцати пяти.

Диана и сама ещё не знала тогда, как к Лёше относиться. Понимая уже за пару месяцев, что она у него одна. А у самой Дианы, кроме пожарного, было столько парней, сколько пожелает. В любое время дня и ночи! Так Лёше на этой недели и не позвонив.

Так в его жизни и появилась Света. Можно сказать, вынужденно — отношением Дианы. Желая ей хоть с кем-то за это отомстить и отвести душу. В спальню!

Но оказалось, что «Светлячок» был испорченным. И мигал слабо.

Они выпили бутылку вина под музыку, чтобы Света окончательно расслабилась. И когда она стала всё активнее приглашать его «потанцевать», станцевали пару па и занялись любовью. Танцуя уже в постели.

Тут-то Лёша и выяснил то, почему её оставил муж. «И ушёл к другой, более молодой, у которой ещё нет детей», — как выяснилось из предшествовавшего постельной сцене разговора, пока они распивали купленное ею вино.

Она жутко порвалась во время родов. И даже смены поз не могли компенсировать их несоответствие друг другу.

И когда появлялось «окно» в графике посещений, Лёша звонил ей и приглашал «на тренировку». Чтобы у той появилось хоть что-то, чем обольщать мужчин. Хотя бы одного — избранника. И Лёша чувствовал бы, что его «миссия по спасению» Светы завершилась. И он мог со спокойной душой оставить её в покое. Чтобы Господь направил к ней «парня её мечты!» И она перед ним не опозорилась. Снова. Так как Тот уже просто устал ей их посылать. Посылавших на утро её подальше!

— Ведь секс это, прежде всего, активный труд, а уже потом — лавры победителя! — объяснял Лёша. Заставляя, при «этом», не расслабляться и балдеть, но сжимать мышцы.

Но она привыкла лишь получать лавры. До родов. Не желая признавать, что этот цветоносный период для неё уже давно окончен. И понимать то, на чём до сих пор держится эта её с Лёшей — якобы любовная — связь. Что выражалось в том, что он звонил ей всё реже. И реже.

Буквально режа ей сердце, когда он наконец-то ей звонил. И Света чуть ли ни плакала, признаваясь в том, что уже начала подозревать, что он о ней забыл. Навсегда.

— За полторы недели? — удивлялся он. — Приезжай, поговорим.

Но она не удовлетворялась одним только разговором за бутылкой купленного по дороге к нему вина. Не желая признавать того, что её тело после не самых удачных родов, стало полностью непригодным. Поэтому-то парни, переспав с ней всего лишь раз, и бросали её. Тут же! Не допуская и мысли, что и Лёша точно такой же, как они.

— Да приезжай уже! — настаивал Лёша, чтобы Света перестала препираться по телефону, захлёбываясь слезами, и положила трубку. Чтобы вызвать ей такси.

И вот как он её, такую, мог бросить? Красивую и… бесполезную. Обучение которой шло очень и очень медленно. На протяжении тысячи и одной ночи, как ему уже казалось.

Глава10

С Талией же у него приключилась целая история. Так как он подумывал стать с ней титаном духа. Для начала. Ну, а потом уже начать трансформацию в ангела. Благо, что опыта трансформации было у него уже хоть отбавляй.

Понимая уже из «Тайной доктрины» Блаватской, что если раньше ты присоединялся к святому ордену и начинал там катать Сизифов-камень в одной из специально отведённых для этого комнат, то уже через пару недель занятий к тебе подсылали специально обученного соблазнять неофитов Демона Искушения. Желательно — прекрасного, чтобы неофит, не веря в то, что настолько красивая девушка могла снизойти до него (в обычной жизни), тут же начинал тянуть к ней свои дрожащие во тьме руки, позабыв обо всех наставлениях Мастера. Который говорил тебе, перед тем как запереть дверь, что похоть всю твою столь долго нарабатываемую через идеомотороное напряжение энергию заставляет тут же «покидать неблаговидный сосуд». В мгновение ока! Мол, если ты решишь, втихаря, тут порукоблудить, то лишь отсрочишь свою трансформацию в титана духа. Которым становятся, при нормальных условиях, через сорок дней непрерывных занятий. Плюс-минус. Для чего тебя кормят там первые десять дней три раза в день, затем ещё десять дней — два раза, а затем — только один раз в сутки. Чтобы лишняя — уже — пища не мешала трансформации твоего «водянистого» физического тела в Огненное. «Вот, полистай на досуге учебник по Агни-йоге». И когда ты удивлённо выслушиваешь от проникшей под покровом ночи и чёрного одеяния в твою келью столь невероятно красивой девушки, что ты ей очень сильно понравился ещё месяц назад, как только она впервые украдкой тебя увидела, но всё никак не могла к тебе проникнуть, пока не подкупила стражу, и ты начинаешь её жадно обнимать, чтобы отблагодарить её за этот подвиг, в келью врывается Мастер с парой помощников и тут же даёт тебе по рукам. Объявляя, что это был их прекраснейший Демон Искушения. И ты — попался! Объясняя, что если ты ещё раз отреагируешь на одну из них подобным образом, то тоже станешь «камнем, который отвергли Строители». Выгоним из храма, кем бы ты себя ни мнил. Как когда-то выгнали самого Христа!

И ты понимаешь, что всё серьёзно.

Но когда к тебе через пару недель незаметно прокрадывается уже не столь красивая девушка в сером балахоне, ты, придирчиво рассмотрев её лицо при свете полной луны, уже не опасаешься, что это снова Демон Искушения. И охотно веришь в бессвязный лепет этой «серой мышки». Так как подобные девушки и в обычной жизни очень часто тебе подмигивали. И даже твои протянутые к ней руки уже не вызывают толкотню в коридоре. Ты перестаёшь чутко прислушиваться и охотно на неё влезаешь. Без затей. Наивно думая, что всё это так и останется безнаказанным. Как уже не раз было, когда муж соседки, старшей тебя на пару лет, уезжал с другими мужиками из деревни на ярмарку. Тем более что и эта девушка оживить твои воспоминания была — прямо сейчас — только рада! Горячо шепча тебе, что её именно так и зовут: «Радда!» Пока ты с ней совокупляешься, как животное с животным.

Понятное дело, что затем, когда ты, довольный собой, лежишь со своей избранницей в обнимку, в келью спокойно заходит Мастер и говорит тебе, что это был Демон Искушения второго типа. И ты не прошёл испытания. И теперь тебя изгоняют из храма. Чтобы ты вернулся к ним ровно через год, не раньше, если снова захочешь заняться трансформацией. Всё это переосознав. Но чтобы ты не занимался этим сам и ни в коем случае не учил других. Иначе, мол, убьём.

— Как Христа?

— Теперь тебе всё понятно?

И архангелы, не мудрствуя лукаво, решили провернуть с Лёшей тот же самый фокус. Ведь они были не меньшие Мастера, пока были живы. А Лёша ещё не понимал тогда, что Храмом теперь стала вся планета. Что Земля давно уже стал землёй-обетованной, когда над ней стало столько Мастеров. Которых он мог лицезреть ещё несколько лет назад в центральном храме на Летучем Корабле, где они окрестили его Святым Духом. После Глубокого Раскаяния.

Тут же послав ему не менее прекрасного демона искушения. А то и — ещё Прекрасней! Да-да — с большой буквы! И гораздо моложе. Которую он, в отличии от абстрактного неофита, решил тут же поиметь. Не дожидаясь второго варианта от архидемонов. О Васаби он тогда и не подозревал. Да и не могла она с Талией конкурировать и близко! У него в воображении. Которое тут же забродило от одного её вида, всколыхнув его «радужное тело» всеми цветами радуги.

Да, он заигрывал с Талией однажды, помогая ей выбрать куртку. Как эксперт костюма. Игриво пойдя вместе с ней по стопам Уайльда. Наступая тому на пятки — в области экспертизы. И возил её и свою сестру Калаку по всем магазинам Дельф, пока они не выбрали Талии самую красивую и практичную. Из всех дорогих и брендовых моделей. И заодно болтал с ней без-умолку, даже не надеясь на то, что ему от неё хоть что-то перепадёт. В её пятнадцать. Но, сам того не ведая, уже тогда закладывал фундамент их будущих взаимоотношений.

Всколыхнув её душу воспоминаниями уже после института, когда её парень, что ходил пограничником на военном судне, ушёл от неё в далекий-далёкий рейс чтобы защищать танкера от морских пиратов, промышлявших грабежом недалеко от Сомали. И Талия около двух месяцев ему не изменяла. Крепилась. Пока опять не возник Лёша, как раз мучительно пытавшийся расстаться с Юлией, у которой он тогда жил, и обнаружил ещё более прекрасную уже Талию в комнате своей сестры — в шаговой доступности. Узнав от Калаки о том, что её подруге родители пару недель назад купили квартиру.

И тут же заявил Талии, что будет рад снова ей помочь. Обставить квартиру.

А то, что её купили уже с мебелью, было приятным дополнением, облегчавшим его задачу. По овладению её телом.

Нет-нет, он выдвигал ей свою кандидатуру не в качестве спонсора (Талия понимала, что денег у Лёши нет), а в качестве эксперта моды, каковым он себя давно уже зарекомендовал.

— Ты сколько зарабатываешь? — спрашивал его клиент, пока Лёша отвозил его беситься с другими бизнесменами на базу отдыха «Якорь».

— Тысяч десять-пятнадцать, наверное, — равнодушно отвечал Лёша. — А что?

— Вот я зарабатываю тридцать, — признавался тот. — А то и тридцать пять! Но у меня такое ощущение, что это ты зарабатываешь тридцать, а я — десять!

Не понимая, что одеваться нужно ещё и уметь, а не просто тратить на это деньги. Чтобы быть не просто модным, как попугай или павлин, но — стильным. Чтобы одежда лишь подчёркивала твоё изящество и внутреннее благородство. Очерчивая то, кто ты такой — на самом деле. А не пыталась создать его иллюзию.

Рядом с которым Талия и себя ощущала теперь «в тренде». Всеми фибрами своей души. Как только он стал отвозить вечерами её на ту или иную сопку с шикарным видом на море наслаждаться друг другом и видом с этой высоты. Их запредельно искренних взаимоотношений. Будучи против даже пары бутылок пива.

— Нет-нет, купи одну. Я не хочу, чтобы ты на меня тратился. Не надо меня так баловать, — сразу же заявила Талия в магазине. — А то я начинаю чувствовать себя какой-то шалавой, — смущённо призналась она, — которую пытаются напоить и… овладеть.

— Ну, так ты не пей, — улыбнулся Лёша. — Останется назавтра. Я просто не хочу ехать за второй бутылкой, если наш диалог затянется. Ведь главное — это общение. Всё остальное — просто разные его формы. В разных плоскостях, — улыбнулся Лёша, давая понять, что секс для него далеко не главное. Ведь она так красива! И пару дней даже не пытался ею овладеть. Чтобы она в этом убедилась.

И в последующие дни стала более сговорчивой.

Ведь для того чтобы сблизиться телами, вначале необходимо как следует сблизиться ещё и душами. Как следует — из её представления об этом. И тщательно следовать её мифологии поведения. Воплощая в своих поступках этот её миф. Чтобы стать её волшебным принцем! Буквально заставляя себя постоянно рассказывать ей всевозможные истории, ощущая то, как шевелятся от напряжения его мозги, уже отвыкшие от такой нагрузки сказочника. Ведь Талия сразу же, ещё в первый же день призналась Лёше в том, что её привлекла к нему тогда, когда они вместе покупали ей «вот эту красную кожаную курточку», — показала она на себя пальцем, та забавная история, когда его тётя очень обеспокоилась за целомудрие своей младшей Лёши на четыре года дочери. Пока он просто общался с ней на лоджии, рассказывая Чите, от нечего делать, всевозможные забавные для него на тот момент истории, которые с ним реально происходили. И то, как любимая им тётушка Ганга строго-настрого предупредила его о том, чтобы он ни в коем случае ничего не делал со своей сестрой. Как он опешил от того, что та могла такое о нём подумать, заметив, как им обоим друг с другом интересно. И не более того. Больше никогда не рассказывая Чите после этого случая свои истории. В присутствии её неадекватно отреагировавшей на это матери. И Талия хотела бы услышать от него продолжение этой забавной оказии. А так же и все те истории, о которых он говорил тогда своей сестре.

И ему пришлось Талии хоть что-нибудь, но обязательно рассказывать. Поняв, что она «любит ушами». А также, когда все его истории за первые пару дней закончились, постоянно выдумывать ей новые. Так что когда они уже начали заниматься сексом, он всё никак не мог остановиться и продолжал без-умолку что-нибудь ей рассказывать.

— Да помолчи ты уже! — попыталась Талия оборвать поток его красноречия. — Хотя бы — во время секса!

Но он уже так «разогнал» свой «центральный процессор», что, помолчав две минуты, снова принимался с новым зарядом восторга что-то такое разэдакое из своей жизни ей рассказывать. Перелопачивая весь свой жизненный опыт и находя в этой руде самоцветы и самородки забавных сюжетов, фраз, да и просто занимательных историй.

— «Смотреть, как испаряются привитые мечты.

Привычные дела гранатой смеха разорвав.

С разбегу головой в колону собственной судьбы.

О правду жизни разорвав комбинезон защитных фраз!

В противовес сознанью заблудиться в трёх соснах.

Слепую душу изодрав в тоске о гвозди мертвых глаз!

Повесив суку жалости, за шторы дней взглянуть.

Купаться в благонравии, забыв про скорый шторм.

Размахивать победами, по проволоке в Путь.

Все смерти отменил, сгорев, наш старый добрый морг!»

Буквально заставляя его относиться к ней, как к музе. За что он потом был ей очень и очень благодарен. Потом, но не тогда. Когда его мозги чуть ли не перегорали с ней от перенапряжения. Каждый вечер. Когда у него перед носом маячила «морковка» её тела. Заставляя его шевелить мозгами.

Тем более что минет Лёше делать эта училка сразу же отказалась.

— В духе Льва Толстого? Классика жанра? Что ж, ты будешь моей классной учительницей. Ты не против? Тем более что ты такая классная!

И это было первым, давшим ему понять, что их отношения долго не продляться. Даже несмотря на то, что секс у них всё-таки появился. Каждый день. А то и — по пару раз за вечер. «Для чего и нужна была вторая бутылка пива», — запоздало поняла она. Устав терпеть за пару месяцев вынужденного воздержания из-за сложного положения в стране непривычно долгое отсутствие парня, актуальность которого она и сама уже ставила для себя под большой вопрос.

— Если бы он хотел со мной быть, то не ушел бы в море, а был бы сейчас рядом, — добила Талия остатки укоров совести, возникшие у Лёши после секса.

Отвечая на все его сомнения, что если бы она не знала Лёшу уже сто лет в обед, то у него с ней и сейчас ничего бы не получилось. Что у их отношений есть крепкий базис — его сестра, которая младше Лёши почти на десять лет. Как и сама Талия, её бывшая одноклассница, которые никогда не бывают бывшими, преследуя друг друга до конца дней. Ведь если она бросит Лёшу, та будет вечно её в этом обвинять.

Поэтому он охотно дал себя уговорит, что они теперь — навечно!

Наивный. Впрочем, как и все влюблённые.

О, муза! О, нимфа! Точнее даже — нимфетка! Тело которой, увенчанное ещё более прекрасным лицом, так и не пожелало вырасти. Вширь. Так что купленная ими несколько лет назад куртка и до сих пор была ей впору.

— Судя по всему, тебе её хватит ещё лет на десять, — сообщил он Талии, снимая с неё куртку.

— Конечно! — не поняла она, о чём речь в его ухмылке. — Она из такой добротной кожи, что и — лет на двадцать! Ведь мы тогда так дорого за неё заплатили. Бабушка еле-еле заняла мне на неё деньги, когда мне не хватило денег моих родителей.

Из чего он и умозаключил, что вечно юная Талия очень честная и порядочная девушка, раз уж она ни разу не изменила своему парню. Пока вновь не возник он.

Так что когда Васаби, явившись навестить мать, впервые увидели Лёшу и Талию в офисе, она не могли им не завидовать, чутко наблюдая за тем, как они самым искренним образом друг друга любят. Даже не прикасаясь. Любовь исходила у них изнутри, накрывая всех тех, кто был в этот момент рядом, лёгкой волной блаженства. Так что хозяйка компании, услышав о том, что Лёша хочет устроить Талию диспетчером, не могла не впасть в очарование их столь искренних отношений. И быстро осознав, что Талия тут гораздо умнее любой из них, сразу же наняла её на работу:

— Выходи завтра в девять.

— Завтра? — оторопела Талия от такой прыти. — Но мне нужно сперва подготовится и изучить дело.

— Сразу же пойдёшь в разведку боем! — улыбнулась хозяйка. — А Лёша будет сидеть с тобой рядом, когда будет наплыв заявок. И всему тебя научит. — посмотрела она на Лёшу. — Хорошо?

— Чему тут учить? — улыбнулся Лёша, который днём постоянно тёрся в офисе и уже успел досконально изучить дело, поглощая большие шоколадки с цельным фундуком, которыми он делился с диспетчерами. Чтобы те вечерами давали ему в ответ… не менее «сладкие» заявки. — В два счёта!

Так Талию и приняли на работу. На лето хозяйке и нужна была такая умница и расторопша, чтобы та могла больше зарабатывать с процентов от количества обработанных заявок.

Тем более что Талия легко уговаривала Лёшу ехать в такие непроходимые и далёкие от того, где он стоял, места, куда другие водители ехать просто отказывались. И он зарабатывал. Пока другие стояли и ждали более выгодных заявок. Отказываясь от того «шлака», на которые не мог не ехать он. Которого посылала его любимая! Диспетчер. Ну, разве мог он хоть в чём-то ей отказывать? Заранее понимая, что тогда и она — за это — откажет ему в постели? Как только они сменятся и пойдут спать. Тем более что к тому времени они уже стали жить в её квартире. Конечно же нет!

И когда все водители стали возмущаться, что Лёша ездит, когда они стоят, причём — вне очереди, Талия показала им всем на общем собрании журнал и сказала:

— Так и вы тогда сразу же поезжайте туда, куда я вас посылаю. А не посылайте меня подальше! Чтобы я не посылала Лёшу вместо вас. После того, как все вы, по очереди, от этой заявки отказываетесь. Сами же ставя его первым в очереди за заявкой. Или я должна, по вашему мнению, от них отказываться? — посмотрела она в глаза хозяйке. — Теряя деньги!

Это сразу же угомонило споры. А хозяйка тут же закрыла их «постельный вопрос», поблагодарив Талию за находчивость. А Лёшу — за такого классного диспетчера, которому он просто вынужден был безропотно подчиняться, став её волшебной «палочкой-выручалочкой». Вешая на него все «висячие» заявки. Обещая его с утра за всё это отблагодарить. На все деньги!

Глава11

Пока Лёша прямо в офисе не начал подозревать свою любимую в измене с совладельцем такси. Что пообещал ей помочь открыть цветочный магазин, о котором Талия давно мечтала. Причём, вслух.

Лёша не столько понял, сколько именно ощутил, что Талия ему изменила. Потому что после Пакимона и его весьма весомого достоинства Лёша полностью перестал ощущать, входя в Талию, «эффект нимфетки». Даже — если та сжимала мышцы. Став через пару измен с Пакимоном (как все водители прозвали хозяина такси за сходство его фигуры с героем популярного тогда мультфильма) для Лёши красивой и… бесполезной. Как Света. Ведь если Юлия, после очередной измены, могла тут же сделать ему минет, и он (от наслаждения) рефлекторно закрывал — на все её проделки — глаза, то Талия такой услуги ему не предоставляла. И глаза всё никак не закрывались. Побуждая Лёшу судорожно рефлектировать. И искать хоть какой-то выход из создавшегося положения. Талии вечером на постель. Заставляя его неохотно включать мозги. И шевелить извилинами, словно щупальцами. Будя в нём Аполлона. Чтобы его Банан, разочаровавшись, не послал Талию куда подальше.

Так что уже через месяц их задушевных разговоров в постели о том, как они будут жить в его доме на самой лучшей из планет в галактике, узнав из телеграммы о том, что её парень уже покинул берега Сомали и через три недели должен будет уже вернуться, на Талию стали нещадно давить родственники. Настаивая, чтобы она «перестала развешивать уши и наивно верить в его Сказку». И если ещё и давала Лёше в постели, то уже — понять, что им пора расстаться. Желательно — закатив скандал!

Лёша покинул её, получив под зад скандалом. Наконец-то сообразив, что его тут снова поимели и предали.

Но ещё с неделю побегав туда-сюда, сквозь душевную боль, любовь и муки совести разрыдался в пустой машине и «окончательно» расстался с Талией. Сделав в отместку так, чтобы Талию выгнали из такси. Просто сказав «по секрету» хозяйке фирмы, за кружкой чая, что ревнует Талию к её мужу.

— Кстати, Пакимон уже взял в аренду для Талии павильон под цветочный магазин? — отломил Лёша шоколадку. — Будешь?

— Да, он давно планировал, — взяла хозяйка у Лёши четверть огромной шоколадки. — Уже с неделю. Только я не знала — для кого, — наконец-то поняла хозяйка. Что их связь длится — у неё за спиной — уже не один день.

И попросил хозяйку фирмы устроить на (автоматически!) освободившееся место Васаби.

Что та восприняла с лёгкой иронией:

— Ты неисправим!

И тут же её трудоустроила. Нелегально. Даже невзирая на отсутствие документов, которые были у той уже давно просрочены. Из жуткой ревности. Найдя это отличным поводом выгнать Талию из своей фирмы.

Тем более что сменщицей Талии, а затем и Васаби была её мать.

Мать Васаби была породистой узбечкой из когда-то баснословно богатой семьи, каких Лёша в жизни своей не видел. Пока та не устроилась работать в его такси. Да, Гульчехра сразу же ему понравилась, хоть она и была его слегка постарше. Но весьма и весьма красивой, весьма фигуристой, с густыми и очень длинными прямыми тёмными волосами по самые аппетитные булочки к завтраку с утра в её постели.

И замечал, как водители часто облизывались на мать Васаби, нанося глазурь восхищения на её булочки. Да и на саму Васаби, которая стала всё чаще появляться в офисе, когда его отношения с Талией уже трагически заканчивались. Лёша это уже пред-чувствовал. И оглядывался по сторонам, понимая уже, что лучше всего будет сразу же себя утешить. Хоть кем-то. А не изводить себя в тоске. И улыбался Васаби, которой едва исполнилось девятнадцать. Находя их разницу в возрасте весьма пикантной. Вдыхая свежий аромат этой слегка полноватой тогда ещё пышнотелой запеканки. Но он уже понимал, что, с его-то опытом доводить девиц до истощения, «похудеть» Васаби будет ему не очень сложно, шантажируя их связью. Тем более что её отец был кореец, хотя и узбекский. А Лёша, по опыту хождения за границу, давно уже убедился в том, что это одна из самых фигуристых наций в мире. Любви. И уже предвкушал наслаждение этим «блюдом».

Тем более что однажды после зимнего рейса Лёшу так завела (в своё кафе) одна из двадцатипятилетних зазывал из «Сахалина», к которой он зашёл за пару часов до отхода судна легко поужинать и выпить — в обнимку с ней — текилы, что он уже давно мечтал найти себе на берегу хоть какую-нибудь кореяночку. Тут же признавшись Айне в том, что она очень и очень сильно понравилась ему ещё полгода назад, зимой, когда он с двумя друзьями с судна ужинал в этом же кафе «Сахалин», но тогда она предпочла на вечер его более молодого друга. И теперь бессознательно искал себе на берегу столь же красивую и фигуристую, фигуру которой он тогда «с голодухи» после рейса так жадно, снова заказывая текилу и снова усаживая её к себе на колени, лапал. Робко опускавшую глаза, когда хозяйка заходила в кафе и понимающе улыбалась им обоим. Но так и не отпустила Айну в гостиницу даже на полчаса! До конца рабочего дня. И поэтому Айна так сильно надеялась, что его судно в этот день не уйдёт домой, и Лёша вернётся, прибежит, прилетит на крыльях любви к ней. Но уже — в гостиницу. Ведь на них надвигается небывалый шторм в девять баллов!

Но они ушли — сквозь ненастье, чуть не потеряв при этом сварщика, выскочившего за борт в люльке, чтобы перерезать сваркой не желающий выпускать их судно за пределы портовой бухты толстый и непомерно длинный трос, зацепившийся за якорь. Стопорящий судно с той же силой и отчаянием, что и Айна, не желавшая разжимать свои объятия, когда наступило время — ей на грудь — окончательно прощаться, сдавив дыхание. Поцеловала Лёшу и пообещала ждать: «Хоть целую вечность!»

И когда он, окрылённый предвкушением, через полгода вновь появился в её кафе… То узнал от сменившей её подружки, что Айна на Камчатке вышла замуж. В их родном городке. И больше тут не работает. «Так как муж строго-настрого запретил ей с вами тут беситься».

И увидев Васаби, понял, что она — мечта! Которую, правда, следовало довести теперь до идеального состояния — Айны. Что лишь подогревало его научный интерес к этому эксперименту.

Как выяснилось в дальнейшем — над самим собой.

Глава12

Но тогда он этого ещё не понимал. Так как мыслил логически. Как все. Ох уж эта логика, основа для заблуждений, игра ума! Не понимая ещё, что «парень» и «девушка» — это имена «священных животных», которых заводят именно для того чтобы им поклоняться. А не потому, что они действительно нужны. Для «семьи», «регулярного секса» и прочих стереотипов поведения, через которые мы и смотрим на этот мир, ища в нём себе «соответствующее место». В соответствии с тем, что нам внушили.

Даже — такие «продвинутые пользователи» женских тел, как Лёша. И когда он услышал от Васаби, что та уже давно желает завести себе «парня», предложил ей свои услуги. И своё — уже свободное, но разбитое о мечты — сердце.

Отвёз Васаби на сопку и стал рассказывать ей о том, как долго и мучительно больно он не мог позволить себе такое дорогое для его психики «удовольствие», как расставание с Талией. Ведь пара месяцев сожительства с ней растаяли очень быстро. Особенно после того, как документы на покупку её квартиры были полностью оформлены, и они наконец-то въехали. И любили друг друга до гроба, как тогда казалось. Чуть ли не каждый день. А то и — по пару раз, если утром у них было на это время. А как только он устроил её работать в такси диспетчером, то и — прямо в офисе, пока не было водителей и заявок. От скуки. На все руки.

Но примерно за пару недель до того, как её бывший уже, как думал Лёша, парень должен был вернуться из рейса, в один из ничего не предвещавших вечеров Талия напала на Лёшу, истерично обвинив в том, что тот плохо помыл её тарелку. И тут же, пока он не успел опомниться от такой наглости, устроила ему жуткий скандал! Причём, её не останавливало даже присутствие в комнате его младшего брата Брута. И оба они тут же поняли вслух, что это просто повод для того чтобы от него избавиться.

Молча вышли из дома и решили ей за это отомстить. Как могли. Опозорив её перед соседями.

Которые уже с месяц как видели Лёшу и Талию вместе, входящими в их новую квартиру, и сильно радовались за такую красивую чету.

Набрали пива, подогнали под самые окна её квартиры машину, которую их соседи за месяц уже успели изучить и «перебрать по косточкам», точнее — по запчастям, обсуждая её достоинства и недостатки, включили молодёжную музыку Брута на всю громкость и, под пиво, всю ночь откровенно ржали над тем, как лихо Талия его поимела и кинула. Рассказывая Бруту о том, что именно и когда он ей покупал и во что ещё вкладывал свои деньги. День за днём. Посвящая его в подробности их экономики и интима. Во весь голос!

Покрывая её отборным матом и лакируя сверху пивом. То есть — добиваясь от её окрашенной в белый цвет головы эффекта матовой лампочки, сгорающей в ночи — от стыда за их поведение.

— Она думала, что может вот так вот запросто от меня избавится! продвинутые пользователи во всю глотку орал Бруту сквозь громкую музыку в машине с открытыми окнами Лёша. — Нет, это не она меня бросит, это я её брошу! Не на того напала, чертовка!

Чтобы все соседи её пятиэтажного дома поняли, что он и Талия только что поссорились. И не лезли в машину их урезонивать, рискуя попасть «под горячую руку» и получить от этих двух пьяных верзил по шее.

— Не знаю, горели ли у неё тогда уши, — усмехнулся Лёша, рассказывая всё это Васаби, — но на утро все соседи хотели ей их надрать. А бабульки так и — надрать задницу! За то, что она позволила мужу, каковым они все уже меня считали, глядя на моё вечно серьёзное лицо Вечного и почтенный, по сравнению с более молодой и субтильной Талией, возраст, так нагло и глупо себя вести. В доме, в который вы только что въехали! И они не позволят им больше такое тут устраивать! Выясняя свои отношения на глазах у всех. Мешая им всю ночь спать. Повышая давление. «Как можно быстрее помирись с ним, — настаивали соседки, — и чтоб такого больше не было!»

В общем, как только Лёша понял, что ход удался (причём, на славу!), так как соседи по подъезду при виде него стали отворачиваться, он на следующий же день, как ни в чём небывало, вернулся к Талии. Чтобы получить от неё взбучку, а затем её утешить. Разумеется, в постели. Сказав ей, что если она ещё раз позволит себе его выгнать, он устроит ей такую «райскую жизнь!», что ей мало не покажется. «Соседи меня сгноят, — поняла она и помирилась с Лёшей. — Муж есть муж». Со вздохом поняла Талия. Под давлением соседок. И постелила постель. Бытие определило сознание. Можно сказать, опять. А точнее — несмотря на опять! Бывший парень снова стал бывшим и больше уже не маячил на своём военном кораблике на горизонте её восприятия.

Через пару дней, когда Лёша понял, что отношения полностью налажены и Талия целиком и полностью смирилась с тем, что теперь просто вынуждена будет терпеть его возле себя до конца жизни, он вернулся к своему изначальному плану, поступившему в разработку у ней под окнами. И теперь пора — уже ему — её бросить! Поняв для себя, что она его не любит, а только делает вид. Становясь всё менее отзывчивой — в постели. Хотя и не мог со всем этим смириться. Довёл себя до истерики и всё отговаривал себя (своё астральное тело, которое жутко в неё влюбилось) с ней расстаться. Разрыдался в машине, вытер слёзы, зашёл к Талии и сказал, что ему очень и очень больно, но он понял, что они должны окончательно расстаться. Он не будет больше так себя вести под окнами её квартиры, очень сожалеет об инциденте и бла, бла, бла… Даже не поцеловал её и вышел. Оставив её действительно одну. Навсегда.

Как думала она.

Но на следующий же день он и сам не мог во всё это поверить. Ни то что она, рассказав подружке о том, что Лёша её бросил! «Каков подлец?!» И когда он снова «на белом коне» к ней заявился, застал её и подружку, которая приехала к ней для того чтобы её утешить, за бутылкой вина. Лёша сказал им, что вёл себя вчера как конченый идиот, и утешит Талию сам. И когда допили вино, и подружка смущённо ретировалась, был очень нежен. И очень и очень долго утешал её. В постели, включив в «утешительную программу» все те утехи, которые только знал. А на утро…

Опять расстался. Но уже — навсегда. Решив, что зря вчера был таким мягкотелым и сопливым.

Вечером снова заявился к ней и принялся просить прощения. Говоря о том, что он любит её так сильно, что как бы ему этого ни хотелось, ведь он уже давно понимает о том, что они слишком разные и по возрасту и по социальному положению, но он слишком уж сильно её любит чтобы навсегда её оставить. И просил его пристрелить. Желательно — в сердце. Чтобы он не мучился. Без неё.

И теперь уже она его стала утешать. В постели.

И так продолжалось ровно до тех пор, пока Талия не стала ночевать у своей бабушки. Рассказав ей об этих его «качелях». Под луной. Что Ганимед и изобразил в своей песне «Качели под луной».

Откуда Лёша так и не смог её выкурить. Как ни старался. Около недели.

— Для чего ты рассказываешь мне о своих бабах? — возмутилась Васаби.

— Как это — для чего? — возмутился в ответ Лёша. — Чтобы ты поняла, как сильно они делали мне больно! И если ты хочешь, чтобы я стал «твоим парнем», ты должна мне пообещать, что ты меня не бросишь! Иначе я этого уже не вынесу! И ни разу мне не изменишь, — сразу же поставил он условие. — Чтобы не сделать мне снова очень и очень больно. Потому что как только я начинаю хотя бы подозревать свою девушку в измене, я начинаю жутко ревновать. Обещаешь не изменять мне и не делать больно?

— Конечно обещаю, — вздохнула Васаби. — Ради «своего парня» я готова на всё!

— Тогда иди ко мне, — притянул он Васаби для поцелуя. И расстегнул ширинку.

И она показала Лёше, что, в отличии от Талии, умеет и будет делать ему минет. Каждый день. А затем они ещё около часа кувыркались по машине, уверяя друг друга в самой искренней и беззаветной любви. Как могли.

Затем они, окрылённые, вышли из машины посмотреть с сопки на море с высоты птичьего полёта (так как чайки летали в этот день предельно низко), пообщаться на свежем морском воздухе, покурить, а затем вернулись в машину. Чтобы ещё раз закрепить успех их совместного начинания!

— А откуда ты, интересно, знаешь всё о том, как ведут себя дети? — не поняла она. — У тебя ведь ещё нет детей.

— Зато у меня был я! И я просто телесно помню, как меня постоянно кутали в пеленки. Стягивая мне руки и ноги. И как дико я от этого орал, не в силах донести до них, что я ору не просто так, а чтобы они распеленали меня и я смог шевелить руками и спокойно уснул.

— Но учёные же говорят, что человек не может помнить свое младенчество.

— Эти ученые ничего не помнят.

— И не допускают даже и мысли о том, что в этом мире есть хоть кто-то поумнее их самих?

— Ведь их не мучили в детстве, как меня. Я даже помню первый свой опыт понимания. Когда я орал в кроватке, а мать хотела встать с постели и взять меня на руки, думая меня успокоить. Но мой отец, помня о том, что в прошлый раз это не помогло, сказал: «Да ты погоди, он сейчас устанет орать и успокоится». Ведь они не понимали того, что я ору не потому, что я дикий, а потому что я требую, чтобы они меня распеленали. Но они экономили на детской одежде и постоянно плотно стягивали меня в пеленку, как раньше саваном — покойных.

— Вот ты и пытался доказать им, что ты ещё жив!

— И отлично помню, как я понял, что они не понимают того, о чём я пытаюсь им донести и замолчал. А отец сказал матери: «Ну, вот видишь, что я тебе говорил? Он сам и успокоился». Я понял, что это два идиота, которым бесполезно что-либо объяснять, разочаровался в них и тут же уснул. А в следующий раз, помню, я также орал, и отец снова сказал матери не обращать на мои вопли внимания. Но я заорал ещё сильнее, пытаясь доказать ему, что он не прав! Но потом снова понял, что это бесполезно, но уже не мог остановиться. Пока эти два идиота лежали и ждали, пока мне это надоест. И только когда истерика выдохлась, я смог взять себя в руки. Поняв, что истерика, которую я начал проявлять, имеет огромную инерцию.

— Как и любая страсть. Сводя нас с ума.

— Ещё чётко помню, как я уже мог стоять в деревянной кроватке и в первый раз ударился об острую лакированную прямоугольную перекладину головой. Недоумевая: почему же мне так невыносимо больно? Только потом поняв, что любая поверхность, с которой сталкивается ребёнок, должна быть не только практичной для того чтобы служить века, но как минимум обтянута мягким материалом. Чтобы он не набивал шишки об вашу заскорузлую практичность. Да и много чего: как страдал, когда украли в коммуналке мою первую маленькую машинку, старинный зеленый кабриолетик такой; мой первый большой железный грузовик; мой первый велосипед. Помню, как после того, как украли мою миниатюрную модельку спортивки, которую отец привез мне из Новой Зеландии, и я чуть ли не каждую ночь пытался вытащить её из сна, сжимая её в кулачке. Тут же просыпался и разворачивал ладонь, а её там не было. Просто эти ученые, скорее всего, катались в жизни «как сыр в масле», вот они ничего и не помнят.

— Или не так остро реагировали на происходящие явления.

— Лично для меня, если честно, до сих пор семейная жизнь ассоциируется с пеленками, стягивающими с головы до ног, — признался Лёша. — Помню, когда в детстве я ходил на «Самбо» и меня там, в учебных схватках, порой, скручивали, лишая возможности двигать руками, и я постоянно чувствовал, словно бы я опять в пеленках и начинал тут же рефлекторно орать от ужаса. Приводя своих противников в недоумение. Мол, что я такого сделал? Так что мне просто физически не дали это забыть. И только позже в процессе тренировок мне постепенно удалось научиться контролировать эту ситуацию. Поэтому-то я постоянно и бастовал, когда видел, как мать пытается стянуть пеленками то брата, то сестру. А она всё говорила мне: «Ты не можешь этого помнить! Я читала…» «Ты об этом читала, а я там был. И всё очень точно помню! Как вы надо мной с бабушкой издевались, пытаясь решить свои проблемы за мой счет. И мне лучше знать, что происходит внутри ребёнка!»

— Ведь ты пережил все эти ужасы на своей шкуре!

— Потому что именно тогда, когда ты не согласен со своей жизнью, она, сопротивляясь тебе, и начинает для тебя реально существовать. Ты уже не плывешь по воле волн, довольный как слон, а просыпаешься ото сна активным делателем своей жизни.

— Пытаясь повысить свою меновую стоимость?

— Я помню чудное виденье, передо мной разделась ты! В машине, словно откровенье. И я вошёл в твои кущи!

— Да я же только вчера побрилась! — огрызнулась Васаби, наполовину обернувшись. Как могла из той позы.

— Я имел ввиду, «райские кущи»! — усмехнулся Лёша над её контекстом. И слегка шлепнул её по заднице. В наказание за пошлость.

Он понимал уже, что Оскара Уайльда в нём опошлили «Обериуты», заставляя Заболоцкого сочинять для плебса всякий вздор и интеллектуальный мусор. Но не до такой же степени! Тем более — в постели, этой основы основ поэзии. Настоящей, если вы вкладываете в «это дело» сердце. Поэтому он Талию и полюбил. По-быстрому. Чтобы заниматься с ней не сексом, а именно любовью. Как он привык и любил «всё это» превращать в подлинную любовь. Самым волшебным образом.

И только потом он отвёз её домой. Принять душ. А сам поехал в самом прекрасном расположении духа по ночному городу. День удался!

Так что Васаби, можно сказать, легко устроилась. Сменив Талию на её посту. В постели своей матери, куда Лёша стал вечерами периодически заезжать по приглашению Васаби, пока её мать была на смене.

А то и — прямо в офисе. Купив ей в секс-шопе трусики, которые для занятий сексом не нужно было даже снимать. И прочие забавные насадки. Чтобы той поинтереснее было работать на благо их фирмы «Антилопа Гну». Просто, задрав юбку. Так сказать, приучая её к труду методом «кнута и пряника».

Глава13

Так что когда уже почти через год после того, как они расстались, Васаби ему позвонила и сказала, что снова видела его вчера на его маленькой, но такой огромной внутри машине, как она называла его компактвэн, Лёша вначале очень удивился. И несказанно обрадовался, когда она заявила ему, что ей скучно. И хотела бы с ним куда-нибудь прокатиться. Как раньше.

— Да хоть на край земли! — выпалил штамп Лёша.

И они, поболтав ещё с полчаса и повспоминав старое (жизнь на пороге их общей Сказки, в которой она была принцессой), договорились, что она ещё через пару дней ему позвонит. И тогда они отправятся…

— На речку! — предложил Лёша. — Где год назад мы ловили рыбу.

— Отлично. Пока!

Тут же сообразив, что весной на море звать её будет слишком холодно. Опять поднимется этот вездесущий ветер… Да и слишком уж море ассоциировалось у неё с сексом, которым они то туда, то сюда постоянно ездили заниматься, пока её мать отдыхала от работы. С одним из своих водителей. Сменяя пляж за пляжем, пока он не снял жильё. А вот река была «тихой заводью». Ведь Васаби сказала, что у неё появился парень, также работавший в такси. Поэтому надо действовать осторожнее, понял он. Чтобы её не спугнуть. Сразу.

И когда они посреди бела дня поехали на реку, Лёша старался к ней не приставать. Почти. Но его бесовское тело так чертовски по ней соскучилось, что увидев то, как сильно она похудела, всё тянуло к ней свои похотливые ручонки. И он не мог себе противостоять, чтобы не убедиться руками — насколько сильно. Пока они бродили по берегу, любуясь видами.

— Прости, я слишком сильно по тебе соскучился, — постоянно извинялся он, беря себя в руки.

— Что, не с кем трахаться?

— Да есть, — признался Лёша. — Сам не ожидал от себя такой реакции. Просто, я, видимо, всё ещё люблю тебя. А с ними просто… трахаюсь, как ты говоришь.

— Так она у тебя не одна? — удивилась Васаби.

— Да какая разница? — усмехнулся он, не желая делиться с ней этой закрытой информацией. — Так, а кто твой парень?

— Один из наших водителей. На «Эльгранде». Микроавтобус такой, знаешь?

— Конечно, знаю. Шик и блеск! Но он же жрёт бензин.

— Зато он классный! Мы и раньше с ним иногда в нём… пьянствовали, а как только он расстался с женой, решили уже быть вместе. Когда он снял квартиру. Месяца три назад. А ты?

— Я? Просто встречаюсь. Иногда. На своей квартире.

— Так ты снова снял жильё? — заинтересовалась Васаби.

Но ему неинтересно было говорить о себе и своих «домашних питомцах», как он называл любовниц. И всё выспрашивал о ней. И, между делом, иногда пытался её обнять. И поцеловать. А она всё уворачивалась.

Впрочем, эта игра ей нравилась.

— Так ты удочки взял? — наконец-то спросила она, когда они наговорились.

— Нет. А зачем?

— Я думала, что ты пригласил меня на рыбалку.

— Ага. Как же!

— Ну, всё, поехали домой. Ты всё тот же. С тобой неинтересно.

Глава14

А причиной её разрыва с Лёшей год назад послужило даже не появление в жизни Васаби другого парня. Что было неизбежно после того, как она и Лёша «окончательно» расстались. И даже не то, что Лёша устал снимать однокомнатную тогда квартиру по рыночной цене (а не «по знакомству» двухкомнатную с хорошей скидкой, как теперь) и отправил её жить к матери. А то, что Васаби всё это время, пока он пытался сделать её «нормальной», запирая дверь на ключ перед тем, как уйти на работу, так и продолжала ему изменять. Причём — духовно, периодически созваниваясь с каким-то зеком. И где-то раз или два в неделю делала вид, что просто с ним общается. Часа по два.

— Ему там так тяжело… — выходила она из транса. — Я просто оказываю ему моральную поддержку.

— Моральную поддержку? Да там одни животные. В этом загоне для скота, — попытался он устранить «потенциального конкурента».

Хотя сам так и не считал. Понимая уже, что помимо урок, многие из которых выходят только лишь для того чтобы сесть обратно, среди них там полно и просто неудачно закончивших свои дела парней. Как и Остап Бендер, посидев однажды во Владивостоке в сизо почти что сутки, и с некоторыми из них за это время пообщавшись. Узнав о том, как их «развела» судьба. А то и тех, кто так и не смог найти себя в жизни. И ненадолго выйдя на волю, совершали затем самое глупейшее преступление в своей жизни, отобрав на улице телефон, и вновь отправлялись за решётку. Как парень подружки Васаби, который и дал зеку номер её телефона: «Просто, для общения».

Но гипербола была необходима, чтобы Васаби вешала при Лёше трубку, прерывая свой «секс по телефону». Когда тот снова неожиданно для них звонил, и Лёша начинал с Васаби из-за этого ругаться.

Не желая понимать, что обычный секс и «секс по телефону» мало чем отличаются. Что это тот же обмен энергиями.

— Эмоция, страсть, похоть — суть одно. И ты мне даже не просто изменяешь с зеком, а, постепенно, становится частью его самого. Ибо сказано: «И станут муж и жена одно целое». Поэтому с кем ты часто общаешься, тем ты, постепенно, и становишься. И не только внешне. Бытие с другим определяет не только твоё сознание, но и твою сущность. Всё, что у нас есть — это наша энергия. И то, с кем мы ею обмениваемся, определяет то, кем мы становимся. Как говорили древние: «Покажи мне, кто твои друзья, и я скажу тебе, кто ты». У меня уже были две зечки — Каллисто и Артемида. Демонесс с меня хватит!

— Но при чём тут я? — не желала понимать Васаби, во что она добровольно втягивается. Думая, что это просто игра.

— Как сказал Сартр: «Ад — это другие». Прекрасно понимая, с кем ему приходилось тогда общаться. Не надо втягивать меня в свой личный ад!

Лёша прекрасно понимал, что от таких бесов, как этот зек, отвязаться будет не так-то просто.

Так как незадолго до этого к нему в машину вечером уселись парень с девушкой. Который, как тут же понял Лёша, уговаривал её купить для них обоих наркотики. Сказав Лёше, чтобы тот не беспокоился, они выйдут на конечной точке и всё. Дальше — сами.

— Да у меня там хорошие знакомые, всё нормально будет, не переживай, — в полголоса бормотал тот, стараясь не привлекать внимания водителя, который уже подумывал над тем, чтобы их высадить. — Я уже так делал, — втягивал тот свою девушку в наркоомут.

Но увидев тех, кому ей предстояло отдать деньги и почуяв нутром неладное, девушка заявила им, что уже передумала участвовать их в сомнительной авантюре.

Те двое тут же уселись в машину и попросили свернуть в проулок.

— То есть, как это ты передумала? — не понял один из бесов. Как только машина полностью остановилась в проулке.

— Ты думала, можешь вот так вот запросто взять и передумать? — угрожающим тоном поддержал его другой.

— Мы что, похожи на каких-то лохов, которых можно так вот запросто взять и кинуть?

— Мы уже обо всём договорились. Нас уже ждут!

Но девушка упиралась и мотала головой:

— Я уже не хочу во всём этом участвовать.

— Ты хоть понимаешь, как ты своим хочу-не-хочу нас подставляешь?

— И что о нас после этого подумают?

— Да мне всё равно! — пошла она в отказ.

— Ах, тебе всё равно?! — вскипел бес, что сидел с ней рядом. — Так, выходи из машины! Я сейчас объясню тебе, что значит кидать таких, как мы. — и вышел из машины.

— Никуда я с вами не пойду!

— А ты чего молчишь? — обратился бес, который сидел возле Лёши, к её парню. — Хочешь, чтобы мы и с тобой тут разобрались? Скажи ей, чтобы она выходила из машины!

— Давай выйдем, поговорим обо всём на улице, — сказал ей парень, сконфузившись под их разъярёнными взглядами.

— Да какие разговоры? — усмехнулся бес, что держал заднюю дверь открытой «во тьму внешнюю». — Вы теперь попали по-полной! Одними разговорами уже не отделаетесь.

И её парень, испугавшись, пробормотал:

— Да пошли уже. Чего сидеть? Заявка уже окончена. Дай ему денег и пошли, — слегка подтолкнул он девушку. — Сколько, сто двадцать? — посмотрел он в зеркало заднего вида на следившего за ними водителя.

И Лёша, увидев, что она совсем не такая, как они (в силу её изначальной природы ангела), и влезла во все это грязное дело по глупости, решил её спасти.

— Ребята-ребята, давайте-ка без всего этого.

— Ты-то тут при чём? — не понял один из бесов, сидевший возле Лёши. Словно впервые его увидев.

— Как это — при чем? Она моя клиентка. И пока она в моей машине, она находится под моей защитой!

— Какая она тебе клиентка? Твоя заявка уже давно окончена, — возмутился другой бес и снова сел в машину. — Дайте ему денег! И пошли на улицу.

— Пока она в моей машине, она в любой момент может продлить заказ, — уперся Лёша. И повернулся к девушке. — Вы будете продлевать заказ? — официальным тоном спросил он у неё. Типа, всё серьёзно.

— Да, я буду продлевать заказ!

— Всё, парни, заявка продлена. Вы слышали? Выясняйте свои отношения завтра. Выходите из машины, мне надо работать.

— Но тебе-то зачем всё это надо? — не понял бес, что сидел возле него. — Ты её что, знаешь?

— Да я её знать не знаю! Но если вы её сегодня, не дай бог, убьете или просто покалечите, то на следующий же день меня будут таскать полицейские, как свидетеля. И не только завтра, но и на протяжении всего расследования. А оно мне надо? Так что пока она в моей машине, вы ничего с ней не сделаете. Понятно?

— Хорошо, я тебя понял, — кивнул бес, что сидел возле него. — Ты ни при делах.

— Но ты же видишь, что мы не можем без неё уйти? — возмутился бес, что сидел рядом с девушкой. — Да и что ты сможешь сделать? Нас-то двое, а ты один. А эта вафля, — кивнул он на её парня, — не в счёт.

— Ты же сам видишь, что она неправа, — поддержал его другой бес, — так что мы на «стрелке» и тебя сможем загрузить по-полной!

— Вы видели у нас в офисе охранника Сергея, бывшего боксера? — строго спросил их Лёша, которому всё это уже окончательно надоело.

— Видел, — признался бес, что сидел рядом, вспомнив того здоровяка под два метра ростом, что целыми днями околачивался в их офисе. И как-то внутренне осел. И стало видно, что он реально осел. А его любимой столицей в школе на уроках географии был город Осло.

— Но мы раскидаем ему ситуацию, и он тут же поймёт, что она неправа! — не растерялся бес, что сидел рядом с девушкой. Не желая превращаться в осла, как и его товарищ.

— Один мой звонок в офис, и Сергей и ещё пять парней с битами на двух джипах ровно через пять минут будут по этому адресу! — угрожающе сказал им Лёша. — И они не станут выяснять, кто тут прав, а кто виноват. Они сразу же начнут бить тех, на кого я покажу пальцем. И всё! А там уже приезжайте в офис завтра ровно к десяти часам утра и разбирайтесь в том, кто из вас был во всё этом виноват. Если сможете, — обломал их (рога) Лёша.

И они поняли, что спорить с ним бесполезно. И пора действовать.

Её парень сидел непосредственно за Лёшей. Тот бес, что сидел рядом с Лёшей, тут же вышел из машины во тьму внешнюю и хлопнул дверью. А тот, что сидел с девушкой, тоже вышел и, обернувшись, тут же схватил её за волосы и попытался вытащить из машины. Чтобы та оказалась на улице — вне юрисдикции Лёши. И парней с битами.

Но Лёша уже нажал на газ. Девушка вскрикнула от боли, рефлекторно схватившись за волосы, упала на сиденье и закричала, но осталась в машине, так как за талию её успел ухватить сожитель. Схвативший девушку бес ударился головой о проем двери, так как нависавшим над девушкой туловищем всё ещё был в машине. Попытался ухватиться за проём руками, но Лёша ещё веселее нажал на газ. Его тело дёрнуло и он упал на дорогу. И выругавшись, крикнул им вслед:

— Я тебя найду!

— Дверь закройте, — попросил Лёша девушку, оглянувшись назад. И увидел, что та, от боли, схватила себя за голову. — Пожалуйста.

По дороге девушка поняла, что её парень — ничтожество! И ругала его за то, что он мало того что хотел втянуть её во всю эту мерзость, так ещё и, пойдя у них на поводу, пытался закрыть заявку. И сам же выталкивал её на улицу. На растерзание! Всё ощупывая голову.

А этот «вафля» ещё и пытался оправдаться:

— А что я мог уже сделать? После того, как ты сама на всё это подписалась.

Когда они подъехали на адрес, откуда Лёша их забрал, он остановил машину, обернулся к нему и спросил:

— Ты хоть понимаешь, что я её сейчас реально спас? Если бы не я, её бы сейчас как минимум избили. Чтобы загрузить на деньги. За то, что она пыталась сорвать им сделку. Понимаешь? Ты должен быть готов за неё умереть, раз она твоя девушка. А не сидеть и поддакивать им, как ты это делал. Пока я не вмешался. Уже понимая, чем для неё это всё закончится.

— Конечно, тебе-то легко говорить! — тут же попытался возразить уже осмелевший Вафля. — К тебе-то могут в любой момент приехать пять парней с битами на двух джипах. А что я мог им сказать? А?

— Какие ещё парни с битами? — удивился Лёша. Его наивности.

— Ну, ты же сам рассказывал… — не понял тот.

— И ты тоже во всё это поверил? — не скрывая иронии, усмехнулся Лёша. — Да кому мы тут нужны? Нет никаких парней с битами. И никогда не было. Мы тут сами по себе. Я просто взял этих фраеров «на понт». И это сработало. Иначе мне пришлось бы с ними драться.

— А я-то думал, — с улыбкой произнес Вафля.

— Парадокс любви в том, что твоя девушка не только твоя раба — в постели, но ещё и твоя госпожа, которую ты должен защищать, не жалея сил, как преданный и верный ей раб. А не она — тебя, как было сегодня в твоём случае. Не втягивай больше её во всё это, хорошо? Они знают, где вы живете?

— Или — уже знают? — пронзила девушка Вафлю парой своих стальных кинжалов. Серых глаз.

— Нет, что ты! — испугано признался тот. Под её взглядом.

— Вот и не говори им, где она живёт, — надавил на него Лёша, поняв уже, что квартира в этом доме принадлежит ей. — И не попадайся больше им на глаза, иначе они будут поджидать её возле подъезда. А меня уже не будет рядом, чтобы тебя спасти, — улыбнулся он девушке.

— Сколько мы вам должны? — спросила девушка. — За мое спасение. Деньги у меня есть.

— Да ничего вы мне не должны. За спасение. Двести рублей давайте, и чтобы я вас тут больше никогда не видел! — усмехнулся Лёша, решив поиграть с ней в рыцаря. Так как она уже успела ему понравиться, пока он её спасал и проникся к ней самыми высокими чувствами.

«Как и Николай Ростов, — вспомнил Лёша, пока те выходили из машины, — который точно также один, с подыгравшим ему лакеем („Может, позвать из-за бугра наших?“), спасал „на рассказе“ графиню Марью от целой деревни озлобившихся из-за близости французов мужиков, которая после этого только и мечтала о том, чтобы выйти за него замуж. Когда поняла, что он реально спас ей жизнь. Но в моём случае её лакей подыгрывал не мне, а этим наркоманам. А я ведь с этой симпатичной „графиней“ даже не познакомился, — вздохнул Лёша. — Можно, конечно же, рассказать девчонкам в офисе эту историю и что-нибудь на этой почве придумать, чтобы взять у них номер её телефона, но — зачем? „Не обременяй себя надеждой“, — вспомнил он первую Заповедь Смирения. — Эх, если б не Васаби!»

Глава15

Ведь Лёша снял тогда однокомнатную квартиру и запирал Васаби на ключ, уходя на работу, именно для того чтобы отвадить её от тех бесов, что набивались к ней в любовники. Тогда как этот зек подрывал его план обороны от них Васаби изнутри, подкапываясь под неё всё ближе. И ближе. В его блиндаж.

Пока Лёша не взорвался изнутри, решив всё бросить. И Васаби — тоже! Поняв, что его план из-за одного наличия у неё телефона потерпел фиаско.

Тем более что она стала созваниваться не только с зеком, но и со своей матерью, с которой до этого так поссорилась из-за её любовника, что та напилась и выгнала Васаби прямо на улицу. В чём мать родила. Благо, что та родилась в рубашке. И Васаби не знала куда податься. Вынудив Лёшу, который пытался всё это время на протяжении месяца стать её парнем, срочно снять квартиру. Устраняя её любовников по одному: убивая их, да, но — морально (как и завещал Остап!), как и тех двоих наркоманов. Просто беря у Васаби телефон, когда те ей названивали, и заявлял каждому, чтобы тот перестал звонить.

— Но — почему? — не желал понимать каждый. Желая продолжить с ней беситься!

— Потому что у неё уже есть парень! — давая понять бесу, что он готов с ним драться.

И наконец-то уже полностью изолировать Васаби в квартире «от такого сомнительного общества».

И как только перестал снимать квартиру, в которой он организовал форт, Лёша попытался, побродил недели три по городу в поисках приключений с Оливией, но…

Бросить Васаби так и не сумел. И затем, помирившись с ней, разбудив её как в сказке «о спящей царевне» одним только поцелуем от того кошмара, в который погружала её мать, периодически с ней встречался. На квартире её матери, пока та была «на сутках». А то и просто отвозил её к морю (или ещё куда ни попадя) и занимался с ней любовью в более романтической обстановке.

Чем широкий надувной матрас, который Лёша купил именно для того, чтобы отдыхать с Васаби на нем «после суток» в комнате, спешно переделанной из кухни, вынесенной в коридор. Переехав к её матери. Так как начал работать с Васаби в одну смену в её фирме, чтобы та сливала ему самые выгодные заявки. И отдыхать — тоже. Не менее «плодово-выгодно», сравнивая её с «плодово-ягодной» настойкой своей шальной юности. Опьяняя себя и Васаби совместным счастьем! Которая ни в какую не соглашалась с матерью оставить Лёшу — именно из-за солянки. Но не решалась сказать ей об этом вслух из-за разницы в возрасте и воспитании.

— Разве в нём есть хоть что-то, чего нет в других?

— Да, есть, — улыбнулась ей в глаза Васаби.

— И что же это? — не сдавалась Гульчехра.

— Тебе скажи, и ты захочешь! — усмехнулась Васаби, представив, как Лёша делает солянку матери. И начала от этого смеяться. Наблюдая, как Гульчехра начинает думать, что та смеется именно над ней. И, не сдержавшись, начала от этого смеяться ещё громче! — Что я могу сделать, если мне с ним очень и очень комфортно? — попыталась Васаби передать это матери другими словами.

— В постели? — критически посмотрела Гульчехра на надувной матрас, покрытый ватным одеялом. — У него что, такой большой член? Признайся!

— Дело не в самой постели, — всё пыталась хоть как-то объяснить это Васаби.

— А в том, что на ней творится? — усмехнулась Гульчехра и, осудительно качая головой, обняла свою дочь. — Он что, платит тебе за секс?

— Почти, — во весь рот улыбнулась та, глядя в глаза матери.

— Ты неисправима! Пр-р-раститутка! — шутливо добавила она и игриво шлёпнула свою дочь по попке.

Так как в офисе это давно уже стало притчей во языцех. Понимая уже, что Васаби к этому ремеслу никогда больше не вернётся. Даже если та снова напьётся и выгонит её из дома. Ведь опять найдётся какое-нибудь «божество», чтобы её спасти. Так как Васаби за время сожительства с Лёшей заметно похудела и вообще стала уже очень и очень красивая. Так сказать, «расцвела».

Но в начале лета Лёша начал подозревать о том, что Васаби встречается с кем-то ещё. И долго не мог понять — с кем. Так как уже успел окончательно поссориться с её матерью и переехал от них жить к своей, подумывая даже над тем чтобы снять недалеко от дома, где мать Васаби снимала себе квартиру, комнату в коммуналке. Чтоб Васаби бегала туда к нему, заручившись её моральной поддержкой на этот финансовый подвиг.

И когда случайно встретил своего одноклассника Ару, тут же рассказав ему о своих проблемах, тот позвонил своей бывшей жене, которая сдавала комнату в коммуналке, и договорился с ней о встрече.

Но Лёша осмотрел эту комнату на верхнем этаже, в которой жил до этого какой-то чудо-электрик, который, съехав пару недель до этого именно из-за того, что в доме протекала крыша прямо на его кровать, умудрился забрать себе все установленные им в эту комнату выключатели и розетки. И умозаключил вслух, что такая комната ему и Васаби не подходит.

Тем более что один из соседей разводил на общей кухне декоративных голубей, клетки которых висели под потолком по всей кухне. Сосед успевал вытирать их «удобрения», но запах… К нему давно привык сосед, убеждая Лёшу, что и тот привыкнет. Но не Васаби, которая после первого же визита ото всей этой затеи тут же откажется.

Понял Лёша и начал думать о том чтобы с ней окончательно расстаться. Ведь Васаби делала вид, что не изменяет ему. И говорила об этом совершенно искренне. Пока он не уличил её во лжи!

Точнее, ему рассказала об этом её сменщица. На которую он уже давно подумывал сменить Васаби, упорно не желавшую признаваться ему в измене. Чтобы он Васаби понял. И простил. Опять.

Глава16

Однажды Лёша заехал в офис сдать проценты от заявок и попить чаю со своей огромной шоколадкой с цельным фундуком, которые постоянно для этого покупал. И неожиданно увидел то, какая, оказывается, бывает Натали красивая.

И — ослепительная! Внутренне вдохновившись от того, что и они все это тоже увидели. Это вечно голодное стадо — теперь уже и до её тела — водителей такси. Которые раньше почти не уделяли ей внимания, так как до этого момента она постоянно приходила на работу ненакрашенная. Чтобы её не ревновал её парень, который работал вместе с ними.

Был. И сплыл.

Рано утром Натали приехала на смену прямо с праздника, «с корабля на бал». Точнее, с бала — на корабль. И села за вёсла. Вся удивительно накрашенная, в блёстках, необычайно дорого причёсанная, закрученная и в праздничном наряде, не успев даже переодеться после того, как всю ночь веселилась на чьей-то свадьбе. И была всё ещё веселая, громыхая вёслами. А точнее — трубками. Немного навеселе и поэтому — на взводе! И поразила своей сияющей от радости, которую дарило ей зеркальце, непрекращающейся улыбкой в самое сердце не только Лёшу, но и всех водителей, которые заходили в этот день в офис. Неожиданно для себя непроизвольно начиная к ней подкатывать. Каждый — начиная сугубо свою «произвольную программу». Увидев, какой потрясающей Натали, оказывается, может быть, когда захочет. Любого из них.

Тем более что Натали жила с трёхлетней дочерью в купленной родителями «на свадьбу» однокомнатной квартире, недавно расставшись с парнем и начиная уже подыскивать ему замену. Который тоже всё ещё работал в той же фирме такси водителем, суеверно надеясь её вернуть. На машине, которую её родители и помогли купить Демьяну, заняв денег. Видя, что у них всё серьёзно. Которые тот ещё не успел полностью выплатить её отцу, что ходил в моря капитаном судна. И недоумевал, что Натали — из-за глупой ревности — пытается с ним расстаться. Ведь тогда у него появится соблазн так и не отдать деньги. Что за блажь? Она подстрекала его на преступление!

И Демьян постоянно её именно в этом и упрекал. Пытаясь помириться и снова переехать к Натали от матери, что жила на другом конце города в частном доме.

И за пару дней до этого ослепительного момента, когда Натали решилась уже ему хоть с кем-то из водителей официально отомстить, Демьян проникновенным тоном сообщил Натали по телефону, что только что он отвозил Васаби в «гостиницу на дому». С каким-то рослым бесом. Хотя Васаби и возразила ему тогда, что они едут в гости к её (мифической) подружке, которую она давно уже ревнует к Лёше и не хотела бы, чтобы Демьян ему об этом говорил. «Да-да-да», — лишь усмехнулся Демьян, который Васаби тоже очень нравился. А точнее — его новая машина. Так как давно уже знал, что в том подъезде многоэтажного дома сдаётся квартира на первом этаже под гостиничные услуги. И прекрасно понимал, для чего именно они туда направились, так как возил в эту гостиницу уже не одну пару, желавшую поразвлечься друг другом.

Да и сам был там постоянным клиентом, как уже считала Натали.

Разрушение этого мифа о крепкой дружбе, скреплённой ещё и бутылкой водки в руках рослого беса, за которой они до этого заехали в магазин, и было последним аргументом в споре с самим собой, окончательно добившем Лёшу. Когда он, распив бутылку настойки в квартире столь разговорчивой и всё ещё невероятно красивой Натали, захотел после смены сменить Васаби. На неё, как минимум — на одну ночь. Убедившей Лёшу потоком своего красноречия в том, чтобы тот, пожелав отомстить им всем троим, занялся с ней не просто любовью, как он любит, а именно сексом.

— Обрушив на меня свою ярость! Пока я не смыла весь свой свадебный макияж, который создали мне визажисты за большие — именно для тебя! — деньги. Уже понимая, ещё до свадьбы, что хотя бы попытаюсь сегодня пойти на тебя в атаку. И попросила их как следует постараться. Как следует — теперь и тебе отблагодарить меня за это всё в постели. На все деньги!

Но в Натали Лёшу не устроило даже не то, что она не особо-то и понравилась ему в постели. Тем, что не сильно-то и старалась. Понравиться минетом ещё больше! А только и только то, что она воспринимала в отношениях с ним себя как жертву, взвалив своё пьяное тело на алтарь постели.

Заявив с утра, продолжая болтать во время секса, что идёт на этот подвиг разума исключительно ради дочери! Чтобы Лёша оплачивал им квартиру и покупал для неё и для её трёхлетней — всё подрастающей — дочери вещи и обувь. Чуть ли не каждый месяц. Ну и… Цветы, духи и прочие приятные неожиданности. Не говоря уже о продуктах. Чуть ли не каждый день. И она поддалась на его «чары соблазнения» исключительно ради этого.

«Можно сказать, развела», — понял Лёша, когда кончил на живот. И сразу начал одеваться.

— Ну, а зачем ещё тебе деньги? — не поняла Натали, заметив его реакцию.

— Действительно, для чего я, вообще, каждый день работаю? — озадачился Лёша.

— Раньше ты тратил деньги на Васаби, а теперь ты будешь тратить их на меня. Вот и всё. Для тебя ничего не поменяется, — уверяла она. Саму себя. — Кроме того, что ты сможешь у меня тут жить, и я буду варить тебе любые блюда. Из продуктов, которые ты будешь для этого покупать. Тем более что ты и сам уже знаешь, что Васаби тебе постоянно изменяла. И будет изменять ещё, — загадочно улыбнулась Натали, — ты просто ещё не всё о ней знаешь. Я потом ещё с тобой кое о ком поговорю. А я обещаю тебе не изменять, так как я уже во всё это давно наигралась. У меня уже дочь, мне не о себе, а о ней надо теперь заботиться. Я уже гораздо взрослее стала. В свои двадцать три. В отличии от Васаби, телу которой девятнадцать, а мозгам — пятнадцать! Это раньше я, как и Васаби, жила одним днём, а точнее — вечером, — улыбнулась Натали. — И спала одновременно и со своим женихом Кастором и с его родным братом-близнецом Полидевком. Наслаждаясь тем, что ни тот, ни другой Браток и не догадывались друг о друге.

— Кто тебе об этом сказал? — усмехнулся Лёша. — Так ты вышла хотя бы за одного из них замуж?

— Нет, с Кастором я прямо перед свадьбой неожиданно поругалась.

— Значит, он всё знал. И когда ты ему надоела, нашёл первый же попавшийся повод чтобы от тебя избавится. А дочка у тебя от кого из них?

— А я-то почём знаю? Они оба мне и до сих пор помогают. Потому что я каждому из них говорю, что это именно его дочь. А на ДНК они проверить это не могут, так как они близнецы-братья.

— А может быть, и не хотят, — понимающе улыбнулся Лёша, — если знают друг о друге. Чтобы одному из них обидно не стало. Мол, вместе сделали, вместе и отдуваться будем!

— Да, поэтому я официально числюсь как мать-одиночка, получая пособие. У Кастора «Лексус», а у Полидевка «Лэнд Крузер». И я уезжала тогда куда-нибудь то с одним, то с другим. Мне почему-то нравилось именно изменять с одним из них — другому. А потом, на другой день — наоборот. Видя, что они и не догадываются об этом. Меня это чисто психологически дополнительно очень сильно возбуждало. Именно — изменять! С каждым. Так-то, физически, они меня не особо-то и привлекали. Как ты, — улыбнулась Натали. — А вот играть в эту сексуальную игру «в измены» меня тогда почему-то очень сильно возбуждало. Сама не знаю.

— Зато я — знаю. Много у меня вас таких было, маньячек, — усмехнулся Лёша. — Как ты.

— И что, все они тебе изменяли? — не поняла Натали, при чём тут она. Мол, я-то честная.

— Все до единой! — усмехнулся Лёша. Над собой. — Включая Васаби. Она была последней девушкой, которой я поверил, раскрыл своё сердце и полностью полюбил. Чтобы упасть в такие бездны…

— И как ты их всех терпел? Бедненький, — усмехнулась Натали.

— Поэтому я теперь ни одной из вас уже не верю. Пока не проверю. Или ты думаешь, почему я до сих пор не женат? Ни одна из них не выдержала мою «проверку на вшивость».

— Почему это? — заинтересовалась Натали.

— Потому что меня невозможно обмануть. Я по глазам вижу, когда мне врут: по микродвижению зрачков. Это не я придумал, это подтверждённые научные данные, — добавил Лёша, видя её нескрываемую иронию. — Я серьёзно!

— Ой, да ладно врать!

— Так ты и до сих пор с ними встречаешься? — не понял Лёша её нежелания ему верить.

— Нет, конечно! — соврала она. Зрачки метнулись вправо-в-сторону — влево-вниз. — Я своему Демьяну-бедному с ними ни разу не изменила, — снова соврала она. — Ты мне не веришь? — заметила Натали, как пристально он следит за её зрачками. — Поэтому если заметишь, что я тебе хоть с кем-нибудь изменила, сразу же дуй на все четыре стороны! Я не держу. Если мне не веришь, — попыталась добить его сомнения Натали. — Алиментов на дочь мне, в принципе, от них двоих и так хватает за глаза.

К тому же, отец у меня ходит в моря капитаном судна, мы не бедствуем. Он достаточно получает чтобы ещё и мне с Миланой от него иногда перепадало. Просто, мне нужен ещё и муж.

— Чтобы быть, как все обыватели?

— Да, как все нормальные люди, — подчеркнула Натали.- Я ведь с Демьяном уже больше двух месяцев не сплю, и у меня тут, до тебя, уже успел побывать один таксист, с которым я играла «в семью», — горько усмехнулась Натали. — Из другой фирмы. Он покупал продукты и давал мне деньги. Но он был не местный. Чтобы бросить Демьяна, я согласна была уже и на это, и он иногда периодически уезжал от нас в свою деревню. Дня на два. А когда я наконец-то узнала через знакомых, что он женат (у меня и в голову не пришло заглянуть ему в паспорт), я его сразу же из дома выгнала! За то, что он меня обманул. Так он ещё и обижаться стал: «Я же тебе деньги на жизнь даю, продукты покупаю. Чего ещё тебе надо?» «Тебя. Но ты уже женат!» — меняла Натали интонацию. — «Ну и что, я и тебе и ей даю деньги. Просто, там у меня бесёнок. Не могу же я его бросить? Вот я и работаю на две семьи. У нас в деревне просто нет работы, вот я сюда, на заработки, и езжу». «Хорошо устроился!» — говорю. «А тебе-то какая разница? — не понял он. — Моя жена на всё согласна. Я ей честно про тебя сразу же рассказал». Мол, всё по-честному, представляешь? «Так мне надо, чтобы ты жил только со мной! — говорю ему. — Я не согласна быть твоей любовницей. Я могу жить даже в качестве неофициальной, но — жены. Одной единственной! Понимаешь?» Поэтому ты мне и нужен, — преданно улыбнулась Лёше Натали. — Разумеется, если ты полностью расстанешься с Васаби.

— Хорошо, я постараюсь с ней расстаться, раз уж она такая сволочь! — пообещал ей Лёша, понимая уже, что сделать это будет не так-то просто, ведь он её любил. — Только денег я ей почти что не давал, на себя тратил. — не стал он посвящать пока что Натали в то, что всё ещё отдаёт кредит за машину.

— Не, ну, а зачем вам, мужикам, ещё деньги? Кроме как тратить их на прекрасных дам! — подчеркнула Натали то, какая она красивая. — Купил раз в год штаны и футболку, и — всё. А нам, девушкам, то косметика, то духи, то прокладки, то ещё что-нибудь постоянно надо.

— Так ты работать не пробовала? — усмехнулся Лёша.

— Так я и работаю! Но всё равно, сколько б ни было денег, их почему-то постоянно не хватает. Иначе, зачем мне тогда ты? Это отличный повод для нашего общения, — и поцеловала его в губы, наглядно продемонстрировав его приятные бонусы. Мол, не рассказывай, а — показывай! Чтобы до этого идиота дошло, что деньги это всего лишь нелепый предлог для того, чтобы её меркантильный ум разрешил её сердцу и телу быть им обоим вместе под любым предлогом. Ведь он давно ей так нравился!

«Может быть, это и было поводом для её ума, чтобы избавится от Демьяна? — подумал Лёша, пока её целовал. — А то, что она узнала от Демьяна о том, как Васаби изменила ему с зеком, явилось поводом, чтобы избавится от иногороднего?»

— Я имел ввиду — работать над собой, — улыбнулся Лёша, как только оторвался от неожиданно горячего поцелуя — демонстрации её власти! — Чтобы научиться хоть как-то сдерживать в себе эти бесконечные позывы купить себе всё что угодно? Во что бы то ни стало.

— А для чего тогда, вообще, жить? — искренне не поняла Натали. И её зрачки подтвердили, что это правда, метнувшись в облака — её иллюзий!

— Действительно, — усмехнулся Лёша, — не проще ли тогда, как стоики, тут же покончить с собой? Как они дружно это делали, приходя к тем же выводам, что и ты, лишь бы не работать над собой и не искать работу.

— Я не ищу лёгких путей, я люблю работать. Но если тебе со мной неинтересно, то я найду себе кого-нибудь другого. Ты же сам видел в офисе, как водители стали на меня реагировать, стоило им узнать, что я и Демьян расстались. Ну, и пришла — накрашенная! — улыбнулась Натали. — После свадьбы Миринки и Степана. Потому что с Демьяном я себе такого никогда не позволяла, чтобы он лишний раз меня не ревновал. На работе надо работать, а не заниматься сексом. Это моё убеждение. Иначе вас, в конце концов, всё равно застукают. И пойдут все эти сплетни и пересуды. Как про тебя и Васаби.

— Так может быть именно этим я тебе и приглянулся? Тебя это возбуждало?

— Так что даже не приставай ко мне в офисе, хорошо? Тем более что я буду всё равно приходить туда без макияжа, и тебе будет это не так интересно. Как дома, когда я накрашусь для тебя так, что и тебя и меня это будет заводить!

— Потому что ты ангел, — вздохнул Лёша, — то есть — натуральная светло-русая блондинка. И пока ты не накрасишься, у тебя толком-то нет ни ресниц, ни бровей. У тебя как будто бы нет лица. Как и у любого альбиноса. В отличии от бесовок, которым как натуральным брюнеткам, можно вообще не красится. У них и брови всегда на месте и ресницы. Цыганки раньше вообще натирали чёрной малиной губы и щеки, чтобы те стали ярче, и всё. Макияж готов! Или ты думаешь, почему концерты цыганок на Руси пользовались таким бешеным спросом у помещиков? Да потому что им не надо было даже красится! Вот тебе и все «колдовские очи чёрные». Но с изобретением косметики эти бесовки перестали пользоваться таким спросом. По сравнению с такими сложными натурами, как ты. Потому что сейчас так, как воспетые в сказках Пушкина восточные красавицы — Васаби, может выглядеть каждая, купив губную помаду и тушь.

— Так что если увидишь меня накрашенной, знай, что я поехала от тебя на… — загадочно улыбнулась Натали. — Ну, ты понял куда. Как и все бесовки. Так что накрашенной лишний раз ты меня не увидишь, не переживай. Я хочу, чтобы у нас было всё по-честному. И показать тебе, что не все девушки такие, как Васаби. Мне это стало, вдруг, почему-то интересно! Для меня это новая сексуальная игра, — улыбнулась Натали. — В умницу-разумницу. Тебе это нравится? Или ты предпочитаешь ударяться лицом лишь в самую грязь, в Васаби?! — усмехнулась Натали, так как знала уже давным-давно всю подноготную её истории. От её матери. — Я могу быть и такой тоже, — коварно улыбнулась Натали. — Ты только скажи. Это я уже давно умею. Да тут и ума не надо, каждый день давай всем подряд, да и всё. Так что мне это уже не интересно. Я почему-то хочу поиграть с тобой в «умную-Машу».

— А минет ты умеешь делать? Как умная Маша, — вспомнил он Машу, и зрачки его игриво забегали, как пальцы, по клавиатуре чувств.

— Вот приедешь завтра, и мы это ещё раз и обсудим, — улыбнулась Натали, заметив его «игру». — Не хочу сразу же раскрывать тебе все свои секреты. А то я для тебя всё, а ты для меня — ничего? Нет, так это не работает. Ты должен этого заслужить. Вот когда я увижу, что ты бросил Васаби и теперь только мой, вот тогда и перейдём к десерту. Чтобы у тебя не возникало искушения к ней вернуться. Я уже давно вас понимаю, как облупленных!

— Вот пока есть такие дураки, которые ради секса готовы для вас на всё что угодно, то вы не будете ни о чём думать, — усмехнулся Лёша. — И не станете работать над собой.

— А для чего ещё жить, кроме секса? — снова искренне не поняла она. Лёша её слегка озадачивал. — Для чего тогда живёшь ты? Я вообще не понимаю, если честно, для чего ты жил с Васаби?

— Чтобы описать вас обеих в своей книге и получить за это миллион рублей! А не сшибать тут, в такси, до старости эту мелочь. Моя книга — это моя гарантированная пенсия! — засмеялся Лёша. — Вот как издам её, так и уйду на покой — в медитацию. Ладно, я поговорю с Васаби и через пару дней тебе позвоню. Чтобы мне было ещё что описывать. Но если я расстанусь с Васаби, ты предоставишь мне ещё парочку столь же красивых постельных сцен?

— Да хоть — пару миллионов сцен! Если за каждую из них твои читатели заплатят хотя бы по два рубля, чтобы один из них и мне достался! — искренне засмеялась она, не веря во всю эту чушь. — Это будет нашей очередной игрой? Меня уже это возбуждает! — и она снова его поцеловала. — Возьми меня прямо на этом подоконнике, порадуй своих читателей!

— А как же твои соседи?

— Должны же они узнать, что у меня появился новый парень?! — засмеялась Натали. — Для меня этот сериал, как для тебя — твоя книга. Меня это тоже дополнительно возбуждает!

— Так может быть, ты хотя бы продемонстрируешь мне демо-версию минета? А то у нас ведь уже был секс и я…

Не успел он договорить, как «умная-Маша» тут же всё поняла и начала ярчайшую демонстрацию того, что он будет получать с ней каждый день.

Если оставит Васаби!

— За что? — вскрикнул Лёша, когда при одной лишь мысли о Васаби она его куснула.

— Прости, — улыбнулась Натали и молча продолжила минет. — Всё! Я не могу не делать тебе больно, пока ты не станешь моим и только моим. Входи в меня! Пока я тебя не перехотела. Васаби наступает моему уму на пятки! — засмеялась над собой она.

И они занялись сексом прямо на подоконнике окна, выходившего во двор. Чтобы её соседи, гулявшие с утра с собаками, при желании (Натали), могли это видеть.

— Ты уже такое проделывала? — понял Лёша вслух, выбивая из неё всё эту дурь.

— С каждым! — искренне призналась Натали, обхватив его, чтобы лучше чувствовать, как он резковато в неё входит, продолжая «выбивку». — Теперь я буду говорить тебе о себе только правду. Меня это дополнительно возбуждает! Чего бы у нас с тобой ни произошло. Я буду верить в то, что ты это сможешь и так видеть по моим глазам. Так чего тогда стесняться? Я расскажу тебе о себе всю-всю подноготную. Пусть твои читатели за меня порадуются, что я пошла на исправление. Ты не против? Или тебя возбуждают только порочные самки? Если захочешь, после того, как тебе надоест «умная-Маша», мы сможем и к этому вернуться. Мне иногда почему-то нравится полностью подчиняться своему мужчине. Но для этого он должен быть только мой! Понимаешь? Я полностью в твоей власти, любимый! О, да! — от одной лишь этой мысли Натали тут же кончила. — Как давно я ни с кем не играла в «умную-Машу», — призналась Натали, целуя его в губы.

— А ты не хотела бы поцеловать меня немного ниже? — улыбнулся Лёша.

— Вот, как расстанешься с Васаби, я каждый день буду тебя целовать там, где ты мне прикажешь, мой господин! — покорно сказала в ней «умная-Маша». — А пока я для тебя — ослепительная Натали, не дождёшься! Много вас таких коло-бродит вокруг меня. Давай, заканчивай уже, а то мне пора ехать к родителям за Миланой. Ни то они скоро сами начнут звонить. И так и не дадут тебе кончить. Кстати, я принимаю таблетки, так что можешь делать это прямо в меня.

— Точно? — не поверил Лёша. А то вдруг подстава?

— Не бойся, — игриво поцеловала его Натали, — когда я захочу второго ребёнка, я тебе скажу. Меня это просто пока ещё не возбуждает.

— Как Льва Толстого? — усмехнулся Лёша. — Который возбуждался только тогда, когда думал, что делает это исключительно ради детей? О, да! — и сам, от одной этой мысли, тут же кончил. Прямо в Натали!

— Вижу, тебя это тоже почему-то возбуждает, — улыбнулась Натали. — Как назовём малышку?

— Так ты меня обманула? — изменился в лице Лёша. — Про таблетки!

— Я имела ввиду, когда будем играть в Льва Толстого и его жену! — оторопела Натали. — Я же уже пообещала тебя никогда не обманывать!

— Прости, всё никак не могу привыкнуть, — расслабился Лёша и поцеловал Натали.

— Привык, что тебя постоянно все обманывают, — вздохнула Натали. — Это зрелый невроз. Но я тебя вылечу, мой пациент. Будем играть в доктора.

— Прости. Назовём…

И тут зазвонил телефон.

— Это родители. Ты там всё? — усмехнулась Натали, видя, как искренне он прижался. Растекаясь по ней в извинениях. И внутри и — снаружи, искренне её обняв. — Ну, всё, всё, котёночек. Мне надо ответить маме. Иначе она больше не согласится, чтобы я оставляла у них Милану. И та будет мешать нам заниматься сексом: «А что вы там делаете? А мне можно?» «Спи, ты ещё маленькая!» «Нет, я уже большая!» — улыбнулась Натали. — Ведь у меня однокомнатная, а не двухкомнатная квартира. Хорошо?

Лёша неохотно из неё вышел и дал ускользнуть с подоконника. Увидев, что никто из соседей на них и не смотрел: «Видимо, давно привыкли».

Продолжая играть с собаками.

— Ну, так что, ты мне ещё позвонишь? — улыбнулась ему Натали, окончив короткий разговор с матерью. — Или мне искать другого? Соседи будут только рады!

— Конечно, позвоню! Чтобы мне было ещё что описывать. А то материал, если честно, слегка сыроват, — улыбнулся Лёша, вытирая салфеткой. — Опять скажут, что у меня с тобой не «Тихий дон»!

— Это роман о любви? Ты предлагаешь нам прямо сейчас ещё раз заняться сексом? — игриво усмехнулась Натали. — Пока меня ждет мама? Тебя это возбуждает? — и она подошла и потрогала его, чтобы это проверить. — Что-то — не особо, — усмехнулась она.

— Так ты ещё потрогай, — улыбнулся Лёша.

— А, ну, раз дело не в маме, то, как расстанешься с Васаби, сразу же и звони. Сию секунду! И я буду трогать тебя там, где попросишь. И — целовать! — поцеловала его Натали. — И не только в губы! — усмехнулась она.

— Продолжение следует, — улыбнулся Лёша. — Тебя подвезти?

— Нет, я закажу такси. Я не хочу, чтобы мама лишний раз видела нас вместе. Я расскажу ей «о нас»

только тогда, когда у нас будет всё серьёзно.

— Но как твоя мама о нас догадается? Я ведь тоже работаю в такси.

— По твоей довольной роже! Моя мама не такая дура. Как я! — засмеялась Натали.

— Пока, моя «умная-Маша», — улыбнулся Лёша и поцеловал её в щёку — в знак прощанья.

— Пока-пока!

А сам подумал, как только сел в машину и начал прогревать мотор: «Эта шалава и мне будет с этими близнецами изменять. Иначе они перестанут ей выделять — за это — деньги. Якобы — на дочь. Расплачиваясь, по сути, за секс с ней. Вот ей и нужен муж, чтобы стать официальной ширмой. И её уму и родителям не было за неё стыдно. Ведь её мама наверняка всё это давно уже понимает. Она же „не такая дура!“ Как Натали. Которая тоже всё это, разумеется, понимает, но старается закрыть на все свои похотливые проделки глаза. Своей совести. Для каждого из них, мол, теперь я уж точно честная! Продолжая играть в измены. Только изменяя уже не только каждому из них, но ещё и своему мужу. Поэтому официальный он будет или нет, не важно, было б кому изменять. Ещё и беря у него за это деньги! Как и у близнецов. Конченная б… лин! Красивая и… бесполезная!»

Это не просто его шокировало и унизило как мужчину, но и полностью в ней разочаровало. В первую же встречу.

«И последнюю», — понял Лёша. И больше ей не звонил. Стараясь после этого не выходить в её смену.

Глава17

Ведь когда Лёша, поначалу на что-то ещё надеясь, приезжал в офис, то, полностью без косметики, Натали стеснялась этого и не давала ему. Даже целовать.

— Так как и это могут увидеть! И тоже начать домогаться. И тогда у меня появится соблазн тебе изменить. А ведь я пообещала тебе быть честной! — мол, сам виноват.

И не хотел уже понапрасну истекать слюной. Желания. Когда слышал в трубке её мелодичный голос. Побуждавший его стать то милым, то диким, если слышал, что в офисе есть кто-то ещё. «О, ревность, ты сводишь меня с ума!» — понимал Лёша и старался лишний раз не видеться с ней напрасно и не звонить.

«Неужели Гера — это моя анима? А моя мужская сущность — типа, Зевс? А как же мифы? Только лишь мифы? Красивые и… бесполезные? Это часть мистерий, значит, в них точно что-то есть. Но что — именно? Как сильно всё это, там, у них заколдовано! Многослойная многосмыслица. Ошарашивающих шарад!»

Через несколько дней окончательно уйдя от Натали и Васаби. Работать в такси «Дюна», в котором он работал ещё год назад.

Глава18

Предварительно вырубив «с двоечки» нокаутом одного особенно деликатно домогавшегося Васаби парня. С такой же разведкою глаз, как и у неё. Ни то бурята, ни то просто обуреваемого Васаби. После того, как Лёша рассказал его девушке в чате соцсети, что там у них — у неё за спиной! — чуть ли не каждый вечер про’исходит слюной друг на друга.

Не мстить же самому? Это так вульгарно! Когда есть та, кого можно использовать как торпеду, просто направив её в нужную тебе сторону и подпалив фитиль. Её воображения.

«Я отомстил бы и сам, но моё оружие слово, а не дело!» — улыбался Лёша, печатая девушке Буримэ подробности, которые он узнал от другой диспетчера, делясь за это с той огромной шоколадкой. Своей любви.

Которая, недолго думая, решила её надкусить. Надеясь, что он тут же пожелает с ней за это Васаби отомстить. Как с Натали. И, невзначай, присела на подоконник. В «комнате отдыха», попросив попринимать заявки девушку-водителя. Дав… понять Лёше, что уже готова поиграть с ним «в Натали». Шалунья! Понял Лёша, что все девушки в офисе давно уже всё про всех знают. И «выбивая» из неё на подоконнике всю-всю правду!

— Говори, не молчи! — понукал Лёша её к общению, когда та мечтательно закрывала глаза. — Давно они начали встречаться?

— Пару недель назад, — неохотно отвлеклась та от наслаждения. Образом «ослепительной Натали». Воображая себя столь же неотразимой. — Васаби попросила Буримэ купить ей на обед самый дешевый пакетик картошки-фри, а тот привёз ей целую тарелку! И отказался брать деньги. За что та и захотела его хоть как-то отблагодарить. После смены, когда с утра он отвёз её домой. И часа два я не могла до него дозвониться. В наплыв заявок!

— Часа два? — оторопел Лёша, непроизвольно резче в неё войдя.

— А потом он снова вышел на линию, весь счастливый, — улыбнулась та, изображая своей улыбкой, каким довольным Буримэ тогда был. — И с тех пор так было с ним каждый раз! — сказала она и замолчала, снова тут же почувствовав «ослепительный» толчок. — А затем он стал пропадать со смены на час-другой ещё и вечером. Мол, что такого, я же аренду плачу? Не желая понимать, что мне теперь некому давать.

— Некому давать? — не понял Лёша, ещё резче в неё войдя.

— Заявки! — очнулась та. — Мы ведь приходим сюда работать. А ты о чём подумал? Что я всем даю?

— Нет, конечно. Только водителям.

— Что-о?

— Заявки. А ты о чём? Шалунья!

Девушка Буримэ жила в двухэтажном частном доме за городом с родителями. Позвонила Васаби на рабочий номер и, узнав от неё, что это именно она и есть, заорала в трубку, что приедет к ней на грузовике и натравит на неё собак.

А Буримэ — чтобы больше к ней вообще не заявлялся! Его вещи она сожжёт в печи! И развеет пепел (их любви) по огороду. А если он к ней после этого сам заявится, то и его пепел — тоже! Ведь собаки его порвут!

Как они уже давно порывались (с цепи) это сделать. Чего бы Буримэ им ни давал, пытаясь съесть не столько лакомство, сколько руку. Так и не признав этого бал’беса.

И тот сам же, рассвирепев, на Лёшу и набросился. Узнав в офисе, где Лёша освободится от заявки, и уже поджидая его на адресе. И воткнулся лицом в кулак.

Быстрый, как удар шпагой! Пристрелявшись пару раз левой, резким джебом в передние зубы, как и учил Лёшу знаменитый тогда на весь мир боксёр Майк Тайсон. Пока Лёша наблюдал дома по телевизору и тут же пробовал повторять его сверхбыстрый нокаутирующий левый джеб в спортзале. Где качался на тренажёрах, каждый день разогреваясь на висящей в углу груше. А затем, сразу же после удара левой, резко ударив Буримэ прямым правой. Сплеча, мгновенно вкладываясь всем корпусом. Как и учили его затем («левой-правой!») из позы черепахи на «Тхэквондо». И даже не хотел добивать его ногами, когда тот осел на корточки и закрыл голову руками. Поняв, что он реально осел. Раз напал сам. Наткнувшись на нокаутирующий удар! Который Лёша столь тщательно готовил все эти годы. И оказалось, что не зря! Хотя сам и не любил драться. Но не стоять же и смотреть, как тебя бьют?

Он понял это ещё в армии и постоянно подставлял кулаки, когда отбивал удары старослужащих. Так как этих «священных животных» не позволялось бить «духам».

— Почему ты не даешь мне себя ударить? — спрашивал уже во второй раз зашедший в их роту дембель из соседней роты, пока Лёша стоял «на тумбочке» дневальным, снова наткнувшись вначале рукой, а затем ногой на его опухшие от ударов кулаки. Как и у его тренера на «Тхэквондо», который был всего-то на пару лет старше своих учеников и не щадил себя, готовясь защитить очередной дан. — Я сейчас пожалуюсь на тебя твоим дембелям! Ну-ка, к бою! Фанера трёхслойная бронебойная, к бою готова?! — готовясь уже ударить Лёшу в грудь со всего маху, как только тот ответит ему: «Готова!» Как это было у них заведено.

— Ты скажи спасибо, что я не бью тебя! — откровенно усмехнулся ему в лицо Лёша, набравшись смелости. — А просто отбиваю твои удары.

— Ты чего это такой борзый? Ты «охреневший дух»?

— Иди в свою роту и наводи свои порядки там! А у меня есть свои дембеля. И если они мне скажут, чтобы я тебя избил, то тогда ты попадёшь у меня под раздачу, и сам уже будешь готовить фанеру к бою! А пока свободен!

Квадратный дембель, который был гораздо шире Лёши в плечах, но чуть ниже ростом, уже привыкший, что его все боятся, был в шоке от такого «духа» и пошёл жаловаться на него старшине роты.

— Да кто он такой? — ответил Лёша на вопрос старшины. — Пусть идёт в свою роту и наводит порядки там. А у нас есть ты! И твои подручные. Нам и вас за глаза хватает. Пусть радуется, что я только защищаюсь, а не бью его в ответ. Чтобы вы не подумали, что я разлагаю дисциплину в роте и подрываю ваш авторитет.

— Я же говорил тебе, что он «охреневший»! Надо устроить ему взбучку!

— Ладно, можешь бить его в ответ, — разрешил старшина Лёше, усмехнувшись над этим дембелем. — А там и посмотрим, кто кому из вас устроит взбучку!

С тех пор этот дембель, приходя в их роту, проходил мимо Лёши, стоявшего на тумбочке, молча. И предельно быстро. Говоря тем, с кем он приходил, чтобы те его не трогали, так как старшина разрешил ему бить таких, как они, в ответ. Мол, халява кончилась.

И когда зеваки заметили драку, окружили его и Буримэ и наконец-то вызвали полицию, Лёша сразу же написал в полицейском участке на Буримэ заявление о нападении. А полицейские лишь недоумевали:

— Почему это ты пишешь на него заявление? А не он — на тебя? Ведь это он пострадавший, а не ты.

— Это же у него всё лицо разбитое, а у тебя нет ни царапины? — поддержал капитана лейтенант.

— Вы будете писать на него встречное заявление? — спросил капитан у Буримэ.

— Нет, не буду, — угрюмо ответил поверженный Буримэ, старательно вытирая кровоподтеки на лице рукавами своей спортивной куртки, как собака — лапами.

— Какое ещё встречное заявление? — не понял Лёша, старательно выводя каракули. — Это же он на меня напал, а не я — на него!

— По вам не скажешь, — усмехнулся лейтенант.

— Так я всего лишь отбивал его нападение. Об его лицо! Или я должен был, по вашему мнению, стоять и смотреть на то, как он меня бьёт? Он просто не успел ни разу меня ударить! — затараторил возбуждённый и всё никак не пришедший в себя Лёша. — Когда он пришел в себя от моего удара, схватил меня за ногу и повалил на асфальт, он запрыгнул мне на живот и хотел уже сверху начать меня избивать. Как он мне об этом уже один раз рассказывал. Хвастаясь тем, что именно так он и победил одного молодого парня, который на тот момент уже успел разбить ему всё лицо. Но я вспомнил это и тут же схватил его за запястья. И не выпускал их до тех пор, пока не подъехали ваши коллеги. Пока я держал его за руки, я ему постоянно повторял: «Вставай! И дерись, как мужчина! Чего ты на меня уселся сверху, как баба? Ты же хотел выяснить отношения? Вставай, и будем драться!» Но он так и не встал на ноги. Потому что понял, что в стойке я его снова вырублю. Так как он ходил до армии на «Вольную Борьбу», пока я ходил на «Тхэквондо». Вокруг нас собралась толпа зевак, которые и вызвали полицию, видя, что Буримэ всё равно не желает драться. А просто так вокруг нас стоять им стало неинтересно. Тем более что это он поджидал меня на месте преступления, а не я его. И именно для того, чтобы меня покалечить. В офисе такси, где мы оба работаем, ему дали конечный адрес моей заявки. Он мне так и сказал по офисному телефону: «Жди меня там, где освободишься, я сейчас подъеду». И диспетчер сможет вам это подтвердить. Особенно, если вы надавите на неё статьёй «о даче ложных показаний». Как я однажды уже и сам это делал, когда проводил одно детективное расследование, — вспомнил он тех умопомрачительных девушек из окна напротив вскрытого контейнера его отчима. — Поэтому я и не могу вам гарантировать того, что Буримэ не захочет сделать этого ещё раз. Но теперь, поняв, что я и тогда напишу на него подобное же заявление, он уже станет этого опасаться. Потому что все преступники боятся ответственности за свои правонарушения, как огня. И тут же готовы от этого отказаться, понимая уже, что кара их точно настигнет.

— Знаю, мы проходили курс психологии, — усмехнулся капитан.

— К тому же, — кивнул Лёша на Буримэ, — он не только другой нации, но и из другой области. Он остался тут после армии и до сих пор снимает комнату в коммуналке. У него ничего нет! Он голодранец. А у нас есть тут своя квартира, несколько гаражей и на каждого члена моей семьи приходится по одной машине. И Буримэ может что-нибудь с нашей собственностью хотя бы попытаться натворить. Поняв, что со мной ему сотворить уже ничего не удастся. Эти голодранцы очень мстительны. Их унижает их ничтожное социальное положение в мусорный бак, и они готовы на любые виды мщения — революции, демарши и прочие бунты и забастовки. Отстаивая свои права быть кем-то большим, чем ты есть на самом деле — ничтожеством и грязью под ногами нормальных граждан. А тут — такой шикарный повод! Которым он, как типичный плебс, тут же поспешил воспользоваться. На арендованной им машине. А на основе уже имеющегося на него заявления, я смогу уже сотворить с ним за это в следующий раз всё, что захочу.

— В каком это смысле? — не понял лейтенант.

— Если я уже в следующий раз его даже убью, то на основе заявления о том, что он уже однажды пытался на меня напасть, суд воспримет любые мои действия как самооборону. И мне дадут за его убийство не десять, а уже только пять лет. Да и то — условно, если нанять хорошего адвоката. Ведь это он увёл у меня мою девушку, с которой мы уже столько лет вместе. Но это я не пытаюсь его сейчас запугать, а просто, отвечая на ваш вопрос, объясняю ему, мимоходом, что с ним будет, если он не угомонится. Вот для этого-то мне и нужно сейчас это самое заявление. Чтобы прямо сегодня полностью предотвратить конфликт. Вот, возьмите, — протянул Лёша капитану уже дописанное им заявление.

— Дату и подпись снизу поставь, умник, — указал тот. И протянул листок обратно.

Лёша поставил дату и подпись там, где указал ему капитан, и обратился к Васаби, которая уже приехала на такси посмотреть на то, что из-за неё тут произошло. И делала вид, что жалеет «невинно пострадавшего» Буримэ, сев возле него, из-за «ничем не обоснованной ревности» Лёши:

— Если ты сейчас же его не оставишь и не поедешь со мной, то я уже никогда тебе не позвоню, и у нас больше никогда ничего не будет. Это я тебе гарантирую! Ты так и останешься в этой жизни просто Васаби. А о своей короне можешь уже и не мечтать. принцесса! — усмехнулся он, видя, как Васаби отрицательно покачала головой, отказываясь от трона. Ради нищего.

— Это она? — спросил капитан, кивнув на Васаби. — Они так похожи, что я принял их за пару.

— Да, эти два исчадья ада нашли друг друга! — усмехнулся Лёша. — Это именно та демонесса, из-за которой этот сатир на меня и напал. Когда я сообщил его подруге о том, что эти двое изменяют и ей и мне.

— А, тогда понятно. На выход, голубки! — бросил им лейтенант с усмешкой. — Заявление на вас принято, ваша миссия окончена. Надеюсь, вы намотаете на ус, и больше я вас никогда в своей жизни не увижу.

— На скамье подсудимых! — сурово добавил капитан.

— Спасибо за сотрудничество, — поблагодарил Лёша обоих полицейских, пожал им руки и вышел.

Из жизни Васаби навсегда.

И как только захлопнул дверь полицейского участка, сразу же позвонил Натали. При Васаби!

Ведь не мог же он просто так вот взять её. И бросить, пока не убедится в том, что Натали действительно ему изменяет. А не у него в мечтах! Ведь он мог и сам выяснить это в любой момент, если это произойдёт. По её зрачкам.

Тем более что Натали ему давала… такой шикарный материал! Для книги.

Ну, как вот, скажите, он мог ей не позвонить? И разочаровать своих читателей?! Это истинное предательство! Поэтому он тут же и договорился с ней о встрече, во весь голос втыкая эти свои слова Васаби в спину, как раскалённые ножи! Обжигая ревностью. Пока те ожидали такси. Мол, и на меня тоже есть спрос. И ещё какой! Не менее красивой и даже ещё более обеспеченной девушкой. В шаговой доступности!

«И не только для меня», — осознавал Лёша.

Но это его ещё сильнее возбуждало! «Точно — невроз», — понял он. И поехал играть «в доктора». Ведь Васаби причинила ему сегодня столько боли! Слава богу, что Буримэ не успел его ударить, ведь он был борец, а не боец. Именно за это Лёша и не любил «Самбо», пока ходил на него два года в детстве. И постоянно просил родителей записать его вместо этого на «Рукопашный бой» или «Карате». И как только подрос, сам записался после «качалки» на «Тхэквондо».

Но Васаби ударила его своим отказом пойти с ним Лёшу буквально под дых! А это было ещё больнее. И нужно было срочно найти того, кто зализал бы его «кровоточащую» сердечную рану. Тем более что Натали уже обещала ему это сделать, как только узнает о том, что он полностью расстался с Васаби.

Глава19

Ведь не мог же Лёша уйти от Васаби тут же? После того, как Натали выложила ему тогда на подоконнике всё про неё и зека. Весь расклад. Погадав им на судьбе. В голове у Лёши. Чтобы переориентировать его денежные потоки на себя.

И за неделю до драки с Буримэ позвонил Васаби. Под предлогом поехать с ней «на совершенно дикий, — уверял её Лёша по телефону, — пляж». Пожелав с ней «немного пообщаться». Чтобы наконец-то выяснить обнаруженную им через Натали правду.

Но на пляже, прямо посреди устроенного Лёшей пикничка, Васаби не сдержалась и… облажалась. Прямо «за столом» из расстеленного на песке покрывала, уложенного всякой съестной всячиной. Неожиданно для самой себя. Не успев даже снять штаны. И Лёша сразу же понял по её столь же бурной по этому поводу реакции («Надо всех вас окончательно бросать!») — почему. Попытавшись свалить вину за случившееся в том числе и на Лёшу. Тоже. Как собака кусает не хозяина, а ударившую её палку. В руках хозяина. «Это называется «вытеснение», — понял он. Хотя его палка ни разу даже не покушалась на зад’ворки её империи. Предпочитая, чтобы она если и работала вне постельных стереотипов, то исключительно головой. Так как и сам откровенно любил «поумничать», посмаковать солянку. Недоумевая: «И почему я так сильно не любил солянку в детстве? Наверное, был слишком мал. И во многом ещё не разбирался. Да, — вспомнил Лёша. — Потому что солянка была кислая. И в ней было мясо».

Которое теперь выросло и с укором смотрело ему в глаза. Не менее кисло. Глупое мясо!

— Давно пора! — лишь серьезно ответил ей Лёша. — Я всегда говорил тебе, что общение с такими сомнительными элементами до добра не доведёт. А ты всё не верила и продолжала с ним «общаться». Не понимая ещё, как дурно это пахнет!

Заставив его ещё раз убедиться в том, что зек есть зек. Ему всё равно, девушка перед ним или же парень, он использует их так, как привык. За долгие годы в замкнутом пространстве. Тем более что это не самое традиционное использование тела Васаби давало ей повод открыто заявлять Лёше, что она ему не изменяет. Своим предком, подразумевала она. А это… она и не считала изменой. Так, баловство одно. Которое опозорило их на пляже. Где пожелали отдохнуть «дикарями» ещё две пары. Сразу почуявших неладное. Так как ветер продолжал доносить в их сторону «воздушные поцелуи» её кармической ошибки.

Она и не знала, глупая, чем это всё окажется для неё чревато. Из чрева. Временной деградацией мышц часто используемого, но предназначенного вовсе не для этих целей места. А Лёша — знал. От своего друга детства.

— Да все девушки иногда делают это, ты не знал? — удивилась Васаби его реакции. После того, как подмылась в море. — Это вам, парням, это почему-то впадлу. Хотя я, кажется, догадываюсь — почему, — усмехнулась она.