Бесплатный фрагмент - Асфодель — цветок Тьмы

Часть 1. Тьма

Заплаканная осень, как вдова

В одеждах чёрных, все сердца туманит…

Перебирая мужнины слова,

Она рыдать не перестанет.

И будет так, пока тишайший снег

Не сжалится над скорбной и усталой…

Забвенье боли и забвенье нег —

За это жизнь отдать не мало.

Анна Ахматова

Глава 1. Тот, кто владеет мраком

Осень приходит медленно и властно. Она и сама благоразумна, и другим не позволяет сумасбродничать. В ее присутствии все наполняется смирением и спокойствием. Она знает, что за ней идет зима, и готовит всех к ее приходу. Осень — время прощания с зеленой травой, с ярким солнцем, с безоблачным небом; она позволяет насладиться всем этим. Шуршащая под ногами листва напоминает о быстротечности времени, бесконечный моросящий дождь заставляет помолчать и подумать, посидеть дома, укутавшись теплым пледом, вспомнить содеянное, помечтать о грядущем. Осень намекает, что старость должна быть красивой, а не пугающей. Пугает смерть, вернее, ее неотвратимость. Осень же говорит, что уходить надо красиво, не боясь смотреть в глаза неизбежности.

Огненно-рыжая листва заполонила все видимое пространство, и только вечнозеленые растения застенчиво и нелепо выделяются на желто-красно-коричневом фоне, напоминая, что вчера еще было лето, а сегодня осень гордо и властно воцарилась повсюду: одновременно прекрасная, нежная, безжалостная, но оставляющая шанс проститься с летом, солнцем и беззаботностью. Она ощущается в воздухе, ею пахнет даже в темноте.

Наступило время размышлений и оценки. Нужно успеть все разложить по полочкам — вовремя и аккуратно. Но у меня нет времени готовиться. Нужно реагировать быстро и без раздумий. Наверное, у меня это не очень хорошо получится. Хотя…

***

Лететь было просто, понимать, что происходит, — трудно. Тягучая боль, от которой ныло все тело, медленно, но все-таки уходила, а вот голова кружилась не переставая. Ветра я не чувствовала. Казалось, кто-то нежно поглаживает мои волосы. Я не пыталась открыть глаза, чтобы узнать, кто это и где я. От этих прикосновений и от окутывавшего уютного запаха внутри меня разливался покой. Я не шевелилась, и о том, что я все еще жива, свидетельствовало только дыхание. Сил бороться не осталось. Да и как бороться? Видно же, что силы неравны. Крепкие руки сжали меня так, что дышать было почти невозможно. Ну и что? Я не буду жалеть себя и уж точно не заплачу! Выдержу и это. Я знаю, я смогу! Мне же столько твердили, что я сильная и все смогу выдержать.

Правда, поверить в это сейчас очень тяжело. Его руки — или крылья? плащ? — обвили меня будто коконом. Я перестала даже думать о сопротивлении: то ли окончательно умерла, то ли притаилась, чтобы все-таки выжить. Не помню, как дышала, не знаю, как воздух проникал в легкие.

Я приоткрыла глаза и увидела свое кольцо, хотя оно не мигало и не светилось. Странно, обычно его видно только тогда, когда нет солнца, но сейчас, хоть и наступал вечер и начинались сумерки — предвестники серебряной ночи, светило еще не полностью скрылось за горизонтом, разливая сияние червонного золота по небу, морю и земле.

Море… Горы… Совсем недавно, прямо перед испытанием, я наслаждалась ими, была весела, легка, а главное — свободна. Тогда я могла свободно дышать и думать. А сейчас мой долг — спасти мир. А если он не заслуживает этого? Пусть свершится то, что должно произойти?

— Отдохни, маленькая богиня!

Слова прозвучали громом среди ясного неба, огорошили, будто снег в середине июля. Я попыталась заглянуть в черные и мутные, завораживающие и затягивающие, как океанская пучина, глаза.

— Я не обижу тебя. Ты моя судьба, моя жизнь и моя…

Он замолчал, а мои мысли вдруг вновь стали ясными. Я почувствовала, что снова могу быть свободной.

— Меня зовут Джесс. И, признаюсь, я жутко тебя боюсь.

— Успокойся, душа моя. Я хочу, чтобы ты отдохнула и набралась сил.

Только сейчас я увидела его. Он был огромен. Я и сама довольно высокого роста, но он нависал надо мной, как утес над морем, заполняя своим черным плащом все пространство. Я тонула в его иссиня-черных глазах. Божественная сила исходила них, и я чувствовала себя в полной безопасности. Я готова была поклясться жизнью, что его короткие черные волосы мягкие, как шелк. Мне хотелось дотронуться до них. Моя грудь ждала его прикосновения. Мои губы раскрывались навстречу его губам и жадно хватали воздух, потому что нужно было дышать, чтобы выжить.

— Кто ты? — единственное, что я смогла произнести.

— Зови меня Тар.

— Это не ответ. — Я попыталась наступать, хотя чувствовала, что лучше просто сдаться и признать его победителем. Но сдаваться мне не по нутру. — Я хочу знать, кто посмел меня украсть!

— Если бы ты не пошла ко мне добровольно, я не смог бы тебя забрать!

Вот так новости! Интересно, могу ли я так же добровольно от него уйти?

— Я бы не стал этого делать! — сурово произнес Тар.

— Почему мои мысли может читать практически каждый встречный? — воскликнула я. — Почему я не могу читать твои?

— Ты хочешь читать только мои мысли? Или мысли всех? Поверь, тебе это не понравится, а только усложнит жизнь! Ты захочешь изменить то, что не подлежит изменениям или не заслуживает их. Новые способности не облегчат твою участь!

Такого ответа я не ожидала. С каждым словом его голос все больше завораживал, мне хотелось слушать только его. Я просто остолбенела.

— Извини, не хотел околдовывать тебя, — как-то даже смутившись, сказал Тар, увидев мое состояние. — Это получилось случайно.

Гипноз голоса пропал, но мне было неловко признаваться, что все в порядке.

— Я хотела бы… Мне следует… — запиналась я, как маленький ребенок, а он, не перебивая, спокойно наблюдал за мной. Я закусила нижнюю губу и, нервно теребя пальцы, предложила: — Давай попробуем начать все с начала!

Я отвернулась, чтобы рассмотреть, куда он меня принес. Место показалось мне суровым, живописным и странным. Скалы и камни; ни травинки, ни дерева; полная тишина и нежное прикосновение ветра — все вокруг было и живым и мертвым одновременно, будто осенний луг. Вместо травы — камни, вместо цветов — пар, медленно и лениво поднимающийся из больших луж и растворяющийся в воздухе. Вдруг из одной лужи в паре метров от меня с пронзительным звуком выстрелил паровой столб. От неожиданности я непроизвольно попятилась, обо что-то споткнулась и чуть не упала на разбросанные повсюду острые камни. Он придержал меня за локоть и, как только я прочно встала на ноги, сразу же убрал руку.

— Спасибо. — Если бы не Тар, я вряд ли бы отделалась синяками и царапинами. — Иногда я бываю такой неуклюжей.

— Хорошо, давай начнем все с начала, — тихо произнес он, игнорируя последнюю фразу.

— Расскажи о себе. Обо мне ты и так все знаешь.

Мое сердце забарабанило так часто, что, наверное, даже платье заколыхалось. Пытаясь спрятать усиливающуюся дрожь, я машинально обхватила плечи.

— Давай присядем, — он заметил мое волнение, но даже не подал виду. — Твои ноги, наверное, устали от таких высоких каблуков?

Странно, но только после этого я почувствовала, что натерла правую ногу. Сразу же захотелось куда-нибудь присесть и окунуть ступню в теплую воду. Воды и камней вокруг было предостаточно, но я сомневалась, можно ли делать так, как хочется.

— Снимай туфли, вода успокоит боль. — Он сразу понял мое смущение. — Здесь неглубоко, а вода такой температуры, как ты любишь.

Не поверить ему было бы глупо. Сняв обувь, я присела на более или менее гладкий камень и медленно опустила ноги в лужицу. Вода действительно была такой, как мне хотелось: теплой, нежной и ласковой. Я закрыла от удовольствия глаза, приподняла подол длинного платья, откинулась назад, поставив локти на гладкий камень. Тепло остановило дрожь тела, расслабило напряженные мышцы. Несдержанный вздох наслаждения слетел с моих губ и… вернул меня в реальность. Кто же этот темный бог, сумевший украсть меня у всех остальных?

— Рассказывай. Извини, что тороплю, но скоро стемнеет, а я хотела бы вернуться домой до темноты. — Фраза далась мне нелегко, но, слава богине, я ее произнесла вслух.

— Обещаю, что как только стемнеет, мы сразу же полетим к тебе, — сказал Тар, присаживаясь рядом.

Его ответ мне не понравился. В этом мире просто так такие подарки никто не делает. Чтобы ненароком не спугнуть его желание рассказывать, я закусила губы, успокоила дыхание и подняла на него глаза в ожидании продолжения.

— Мое имя Тартар, но ты меня можешь называть Тар, — начал он спокойно и тихо. — Мне принадлежит Тьма. Я и есть Тьма.

Он замолчал, как бы оценивая эффект, а я принялась повторять про себя: «Я ничего не боюсь, мне не страшно». Глупо, конечно, но это было единственное, что меня удерживало от крика. Он слегка усмехнулся и продолжил:

— Когда-то давным-давно я хотел завоевать богиню Любви, но она игнорировала меня. Я злился, не находил покоя. И не придумал ничего лучше, чем украсть ее… — Он ненадолго замолчал, будто вспоминал, что случилось потом. — Похищение удалось, но моя радость была недолгой. Богиня Ночи оказалась хитрее меня и забрала свою подругу из Тьмы. Я возненавидел Ночь, а она — моя сущность.

Он поднялся и стал в задумчивости ходить вокруг меня. Историю Тара я уже слышала, но рассказывал ее совсем другой человек. В памяти тут же всплыли голубые глаза, строгий костюм, и сердце так сильно сжалось, что слезы сами потекли из глаз. Я выпрямилась, и почему-то сразу перестала ощущать целебное действие воды.

— Я это давно знаю, — еле слышно прошептала я.

— Нет, выслушай до конца!

От голоса, вдруг ставшего стальным и холодным, у меня перехватило дыхание. Я, как рыба, хватала губами воздух, но он почему-то не поступал в легкие. Тар подошел, коснулся рукой моего плеча, и я снова задышала, а вода в луже потеплела.

— Извини, — он опять присел рядом.

— Это ты, извини, я не хотела тебя перебивать.

— Я обманул ее и предал. Только после ее гибели я понял, что мне нужна была Ночь, а не Любовь. Теперь мне суждено вечно скитаться и мучиться, пока снова не найду свою богиню Ночи.

Он замолчал. Молчала и я.

— Мои сыновья не имели права причинять тебе зло. Это был мой первый закон для них. Второй — не влюбляться в тебя.

— А ты? — снова не выдержала я. — Ты можешь причинить мне зло?

— Ты принадлежишь мне. Ты — Ночь, а Ночь — это Тьма. Очень скоро ты научишься это понимать, ценить и любить. — Тар схватил меня за плечи и закричал прямо в лицо: — Ты моя и принадлежишь только мне!

Его крик меня разозлил. Страх мгновенно исчез, и я закричала в ответ:

— Я не богиня Ночи! Ты не позволил мне ею стать!

— Ты моя богиня Ночи! И больше не будем об этом!

Страх, горький на вкус и липкий на ощупь, снова овладел мной.

— Зачем я тебе нужна?

Я ослабла, тело болело, мелкая дрожь безысходности заполнила меня целиком. Непонятная невидимая сила окружала меня. Все мои чудесные доспехи молчали и даже не пытались помочь. Только кольцо тускло замигало, будто в предсмертных судорогах.

— Оно тебе больше не поможет! — Тар коснулся кольца, и оно окончательно потухло.

Мне никогда еще не было так страшно. Даже когда Минотавр и трехглавый пес приближались ко мне. Даже перед пастью громадной змеи, когда ее длинные клыки почти касались меня. Я хотела плакать, но не было слез; молить о пощаде, но в горле пересохло.

Одной рукой он, как котенка, вытащил меня из воды. Теплые капли плакали вместо меня, падая с ног на острые камни. Если он разожмет ладонь, то я наверняка разобьюсь о камни и останусь здесь навсегда. Я не хочу умирать молодой, хоть смерти и наплевать на возраст. Я готова на все, чтобы жить. Абсолютно на все.

— Ты принадлежишь мне! — прорычал он, и я поняла, что он меня услышал. Своими гигантскими крыльями Тар окутал меня. — Я не хочу делать тебе больно! Я хочу, чтобы ты не боялась меня!

Теперь слезы сами потекли, будто прорвали сдерживающую их плотину.

— Я хочу домой… Пожалуйста, отпусти меня! Пожалуйста… — Я беспрестанно повторяла это и, как марионетка, бессознательно дергала руками и ногами.

— Тише, тише, маленькая моя, — нашептывал он, прижимая меня, как ребенка.

Я не сопротивлялась, всхлипывала и шмыгала носом. В его объятиях страх прошел, но остались какая-то безысходность и одновременно удовлетворение от того, что кто-то меня защищает. И неважно, кто именно.

— Ты же и в самом деле не хочешь сделать мне больно? Ты же правда не хочешь, чтобы я боялась? — бормотала я с закрытыми глазами, уткнувшись в его плащ и успокаиваясь до полного расслабления.

— Вот умница. Все будет хорошо… — донеслось до меня откуда-то издалека, будто сквозь сон.

Солнце уже скрылось, когда я очнулась у него на коленях. Он нежно гладил меня по голове, возможно все то время, что я была в забытьи. Ох, как мне не хотелось возвращаться оттуда! Я приподняла голову и осмотрелась: пейзаж изменился, света поубавилось, но и луны не было видно.

— Нам пора домой, — буднично произнес Тар.

— Куда?

Я понимала, что мы не вернемся ни в клуб, ни в дом моих родителей.

— К нам домой, — он легко поднялся и аккуратно поставил меня на ноги. — Туда, где тебя уже заждались. Туда, где ты станешь настоящей богиней.

— А если я не хочу?

Он резко развернул меня к себе.

До этого я, оказывается, не понимала значения слов «могильная темнота». Блестящая чернота его глаз стала уплотняться и выбираться наружу, заполняя холодом и ужасом все вокруг, включая меня. Судорожно цепляясь за его плащ, я опустилась на колени, будучи не в состоянии оторвать взгляд от его беспощадных и бездонных глаз. Как за последней надеждой, я протянула руку и коснулась его Тьмы. Он дернулся и отступил на шаг. Чистый воздух в одно мгновение сдул всю мглу. Я сжала руками голову и стала медленно раскачиваться вперед-назад, не издавая ни звука. Еще одного такого представления мое сердце, боюсь, не выдержит. А может, это и к лучшему? Не придется больше мучиться. Раз — и навсегда.

— Нам пора отправляться. Я не могу тебя заставить идти через Долину смерти, но это единственный путь. Так что давай без глупостей.

Он снова говорил ровно и спокойно, будто и не было взрыва пару минут назад. Я тоже пришла в себя, попыталась сконцентрироваться и понять, что меня ждет.

— Куда мы все-таки идем?

Я не собиралась спорить или сопротивляться. Мне нужна была только правда.

— В мой дом, который теперь и твой.

— Это далеко?

— Если я скажу: «В аду», тебе это вряд ли понравится. Но я так не скажу, потому что наш дом еще дальше.

Похоже, он пытался шутить.

Я сделала шаг назад и во что-то уперлась спиной, будто в бескрайней пустыне вдруг выросла невидимая, прозрачная и непроходимая стена. Конец? Обратной дороги нет? Наконец-то всё решилось само собой. Не нужно себе врать и уговаривать, что всё получится. Финита! Здесь и сейчас.

— Я никуда не пойду. Не хочу! Не желаю! — Я опустилась на колени и гордо подняла голову. — Перестань издеваться надо мной и просто убей!

— Ты не поняла, маленькая моя, — Тар медленно направился ко мне. — От твоего выбора зависит не твоя жизнь, а существование всего мира. Ты же, что бы ни случилось, будешь жить. Если ты не пойдешь со мной, то будешь наблюдать, как я уничтожу все живое на этой планете. И начну, пожалуй, с городка, где живут твои родители и друзья.

Он распростер огромные крылья, и густая Тьма поднялась над ним.

— Подожди! — я начала понимать, что происходит. — Чтобы спасти мир, я должна уйти в преисподнюю, а не умереть? А там я буду жариться в котле со всеми остальными грешниками?

— Тебе никто не рассказывал про Подземный мир?

Тьма вернулась в него, как дым в кухонную вытяжку. Тар подошел вплотную, протянул мне руку, на которую я, не задумываясь, оперлась и встала. Он оказался очень близко.

— Расскажи…

— Знаешь, это как раз то, что лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. — Он улыбнулся, и я впервые увидела его ровные зубы. — Ну, что ты решила?

Он уже все понял, но хотел услышать это от меня.

— Мне будет больно?

— И это все, что тебя интересует?

Я молча кивнула.

— Ничего не бойся, я всегда буду рядом. Тебе никто и ничто не навредит, обещаю.

— Но страшно будет? — не унималась я.

— Ну, дорогая, в таких местах весело не бывает, но ты же большая девочка.

— Значит, будет, — вслух произнесла я. — Когда мы должны туда отправиться?

— Немедленно, — коротко ответил он.

— И у меня нет никакого шанса это отсрочить?

«Ничего не бойся, маленькая богиня. Я всегда с тобой. Всегда!» — раздалось у меня в голове. Он стоял рядом, протягивая мне руку.

Пару минут назад мне казалось, что назад меня не пускает прочная стена. Теперь я понимала, что стена — это мир, который я знала и любила…

Я взяла его за руку и сделала первый шаг навстречу новой судьбе.

Глава 2. Царство Аида

Перед нами лежала бескрайняя Долина смерти длиной в жизнь. Я должна была пройти ее добровольно, но особого желания у меня, естественно, не было. Я, ни капельки не стыдясь, сжала руку Тара еще сильнее, повернула к нему голову и решительно посмотрела в его глаза.

— Ничего не бойся. Я буду всегда рядом.

Он так часто повторял эти слова, что я уже верила в них.

Еще один вдох. Еще один выдох. Крепче сжать руку повелителя Тьмы и вперед. То, что я забыла обуться, стало понятно, как только нога коснулась холодной поверхности: неприятно, но не смертельно. Хуже, что темнота стала совершенно непроглядной — я ничего не видела под ногами. Впридачу то тут, то там слышались странные резкие звуки, будто воздух со свистом вырывается из узкой щели: то ли прорвало какую-то трубу, то ли вот-вот начнет извергаться вулкан. Я еще крепче сжала руку своего спутника.

— Не бойся, это салют в твою честь! Подземный мир радуется, что королева возвращается домой.

Мы долго шли во Тьме. Я устала, перестала реагировать на залпы салюта, брела, держась за Тара, время от времени наступала на острые камни, ранившие мои босые ноги. Похоже, моя усталость была не только от долгого пути, но и от потери крови.

Вдруг я ощутила под ногами траву — сочную, нежную, зеленую. Конечно, я не видела цвета, но точно знала, что она зеленая и целебная: ее прикосновения моментально залечивали раны и снимали усталость.

— Это Деметра старается изо всех сил! — с ухмылкой в голосе проговорил Тартар. — Мы уже пришли.

— Она здесь? — обрадовалась я

— Конечно, нет. Мы с тобой на границе миров и теперь должны спуститься в пещеру Ада.

Я попробовала осмотреться, но сквозь кромешную тьму ничего не увидела. Зато почувствовала руку Тартара на талии. Я слегка прикоснулась к нему щекой — и ощутила невероятный жар. Инстинктивно я резко отпрянула, но он крепко держал меня. Наверное, ему хватило одного взмаха крыльев, чтобы перенести нас к входу в пещеру. Где-то далеко внизу горели свечи, и мне почему-то было больно смотреть на них. Еще один взмах крыльев, и вот мы молча уже идем по сужающемуся освещенному коридору. Я чувствую легкую тошноту, но стараюсь не обращать на нее внимания.

Когда мы подошли вплотную к стене, Тартар сказал:

— Я знаю, что тебе плохо, но потерпи еще немного. Я пока не смогу тебе помочь, а сил Деметры здесь не хватит, чтобы залечить твои раны.

— Скажи, почему ты не заставил меня обуться, когда мы вошли в долину? Ты же знал, что острые камни навредят мне.

— Кровь — это пропуск, своеобразная дань Долине смерти за твою жизнь. Меня она и так пропускает, но ты должна была заплатить кровью. К тому же я знал, что Долина тебя ждет и не будет сильно мучить. Ей просто нужно было почувствовать тебя через кровь. — Он произнес это с улыбкой, как будто речь шла о будничных вещах. — А знаешь, здесь, совсем недалеко, есть пещера Рая. Разве не странно, что Ад и Рай соседствуют?

Тартар повернулся к стене, и та начала медленно раздвигаться, впуская в коридор раскаленный воздух. Открывшиеся каменные ступени уходили вниз, откуда поднимался адский жар. Невыносимое пекло снаружи и ледяной ужас изнутри охватили меня.

— Я туда не пойду, там слишком горячо. Да, — обрадовалась я внезапной мысли, — я там сгорю!

— Глупенькая, я же говорил, что вокруг тебя будет такая температура, какой ты сама захочешь. — Тартар смотрел в мои просящие пощады глаза. — Потерпи еще чуть-чуть, и мы будем дома, где тебя ждет целебная ванна и вкусный ужин.

Зря он напомнил о еде. Я вдруг поняла, откуда берутся эти поочередные приступы страха и безразличия.

— Кровь, — медленно и четко проговорила я. — Мне нужна кровь! Ты знаешь, что я умру, если не получу ее…

— Знаю, но сейчас дать ее тебе не могу, — он говорил отрывисто и как-то сурово. — Все будет, надо только пройти путь до конца.

— Я не смогу спуститься туда!

От одного вида каменной лестницы у меня в очередной раз закружилась голова. Это не был ни страх перед испытанием, ни ужас перед неизвестностью. Чувство, которое мною овладело, еще не имеет названия.

Тартар крепко, но нежно обнял меня за плечи и поднял на руки. Романтики в этом не было, как не было ее и внизу, куда вели острые каменные ступеньки, рядом с которыми то вспыхивало пламя, то шипел вырывающийся откуда-то ошпаривающий воздух. Стена за спиной Тартара закрывалась, будто на глазах зарастающая рана: легко, беззвучно и, видимо, навсегда. У меня защемило сердце, а Тар снова расправил крылья, и мы стремительно полетели вниз. Я закричала то ли от ужаса, то ли от неожиданности: такого не испытаешь ни на каких американских горках. И только приглушенный смешок вернул меня к реальности.

— Я решил, что спускаться по ступенькам очень долго, а нам дорога каждая секунда.

В этом он, конечно, был прав.

Мы подлетели к озеру, окруженному плотной стеной огня. Выглядело это грандиозно: языки пламени, уходящие высоко-высоко, выше, чем могут разглядеть глаза, а за ними такие же бесконечно высокие скалы без единого просвета.

— Мы в западне? — в ужасе от увиденного спросила я.

— Не переживай! Здесь есть перевозчик. Он может раздвинуть пламя и скалы.

— А ты разве не можешь их перелететь?

— Этого не может никто, даже я.

Он ласково улыбнулся и, повернувшись к огненной стене, закричал:

— Харон! Приди ко мне! Тьма призывает тебя!

Огонь присмирел, а вдали показался маленький плотик, на котором стоял то ли старик, то ли ребенок.

— Кто это?

— Это наш перевозчик — Харон. Он возит души мертвых на ту сторону, а возвращается оттуда всегда один. Ни одну душу он не повезет обратно к солнечному свету.

— А как же ты? — с надеждой поинтересовалась я.

— Я не мертвая душа, я — бог Тьмы, я — сама Тьма. Я могу проходить здесь столько раз, сколько пожелаю.

Тартар медленно складывал свои могучие крылья, и я подумала, что сейчас он больше похож на уверенного сильного мужчину, чем на мрачного бога.

— Кстати, мрачным здесь называют Аида. А я — Тартар. Для тебя — просто Тар.

Он снова читает мои мысли! И еще улыбается.

— А я… смогу? — нерешительно спросила я вслух.

Лицо Тартара резко изменилось. «Вопрос неправильный», — поняла я.

— Очень неправильный! — Его глаза налились злобой. — Мы еще не дошли до дома, а ты уже планируешь побег?

— Для меня это все ново. — Я коснулась его руки, чтобы предотвратить взрыв. — Я ничего не знаю о твоем мире. А в своем я очень любила солнце, и мне интересно, увижу ли его снова!

Я и не думала, что смогу простыми словами все объяснить.

— Ты не сможешь переплыть обратно без моего разрешения, — уже спокойнее ответил Тартар. — Я же говорил, что ты — моя, и я ни с кем не намерен тебя делить.

— Тартар, ты не один? — прервал нас хриплый голос. Я взглянула на старика в темном балахоне, обреченного вечно перевозить души мертвых только в одном направлении: седой, худощавый, ниже меня ростом.

— Харон, неужели ты не узнаешь богиню Ночи? — сурово и жестко спросил Тартар.

Взгляд старика был таким ледяным, что по спине побежади мурашки, но я выпрямилась и, глядя прямо на него, гордо протянула руку:

— Ты можешь меня звать Джесс.

Харон удивился, но на рукопожатие ответил и помог взойти на плот.

— Никто и никогда не подавал Харону руки, маленькая богиня. Обычно его пассажиры плачут и умоляют перевезти обратно.

Тартар восхищенно посмотрел на меня, а потом повернулся к перевозчику:

— Богиня вернулась надолго. Перевезти ее обратно ты можешь только по моему разрешению. Надеюсь, Харон, мне не придется это повторять.

— Я никогда не нарушал приказы и впредь не собираюсь, — жестко, но с почтением ответил старик, равномерно гребя веслом.

Плот плыл по темной воде, вид которой притягивал меня. Я пошла к краю — перил на плоту не было — и стала смотреть под ноги. Видимо, я слишком опасно склонилась над водой, потому что Тартар, не говоря ни слова, обнял меня за талию. Почему-то от этого мне стало тепло и уютно, а еще приятно запахло домом. Ну, тем ароматом, что ассоциируется с домом. Я мечтательно прикрыла глаза…

— Маленькая богиня, мы уже подплываем.

Огненная стена поднималась, как театральный занавес. В скале медленно расширялся проход, ведущий в сказочный сад с множеством изящных светильников. Огни постепенно окружали нас. Харон причалил плот к берегу.

— Спасибо, — Я снова протянула ему руку. — Может, мне повезет, и мы увидимся.

Он улыбнулся, но не ответил. Тартар готов был снова разозлиться, но я взяла его за руку и мы сошли на берег. Я с восторгом осматривала новое место.

— Ты хочешь все здесь осмотреть или все-таки пойдем домой? Там тебя ждет ванна, одежда и ужин, — любезно осведомился Тартар.

— Ты же знаешь, как мне нужна кровь. В другое время я бы, конечно… — меня прервало чье-то чавканье: кто-то одновременно лизал мне и руку, и ногу. Я вскрикнула, увидев жуткого трехглавого пса.

— А я-то думал, что вы знакомы, — засмеялся Тартар.

Ну, конечно! Это был Кербер, лизавший мои ноги во время испытания, когда Минотавр приносил мне один бокал за другим. Я собралась было погладить страшное и милое чудовище, но вовремя вспомнила про ошейник и отдернула руку.

— Тебя ведь просто так не погладишь, — засмеялась я впервые за долгое время, по-настоящему. — Помню, что будет очень больно.

— Погладь, не бойся. Здесь тебя не укусит ни одна гадюка, — Тартар приблизился и шепнул на ухо: — Укусить тебя здесь могу только я.

Я резко отстранилась и потрепала за холку собаку, которая снова лизала мои ноги.

— Ну привет, мой хороший!

Поскуливая от удовольствия, огромный Кербер собрался поставить передние лапы мне на грудь, но Тартар вовремя поднял меня на руки.

— Может, мы все-таки пойдем домой?

— Я думала, мы полетим, — слукавила я

— Как скажешь, моя королева.

— Пожалуйста, не называй меня своей королевой, — попросила я и сразу заметила, что его глаза наливаются кровью. Он опять прочитал мои мысли: при словах «моя королева» я всегда вспоминаю лицо Алекса.

Я погладила Тартара по щеке.

— Ты мог бы читать не все мои мысли? А то от этого мы страдаем оба.

Он взял мою руку и поднес ее к губам. Не поцеловал, а прижался. Наши глаза встретились. Зашелестели крылья, обдавая меня прохладой, а мы продолжали смотреть друг на друга. И только когда приземлились, он поставил меня на ноги и развернул от себя. Я пошатнулась и довольно-таки неуклюже навалилась на него спиной.

Мы стояли у дворца странной архитектуры: казалось, крыша у него была внизу, а подвал наверху. Да и входная лестница вела не наверх, а вниз. Здание было украшено желтыми цветами и такого же цвета свечами. Свечей — больших и маленьких — было, наверное, не меньше миллиона. «Интересно, а электричество здесь есть? — подумала я. — А телевидение, Интернет? Если от солнца еще можно хоть как-то отказаться, то от компьютера… Ну я не знаю!»

— Не перестаю тебе удивляться, — произнес Тартар. — Какие же странные и нелогичные вопросы тебя одолевают.

— Да, я не такая, как все!

Что еще я могла добавить, если все остальное он уже прочитал в моих мыслях.

Тартар снова подхватил меня и понесся внутрь дворца с сумасшедшей скоростью. Единственное, что я успевала рассмотреть, перелетая из зала в зал, это множество огромных люстр, свисающих с очень высоких потолков.

— Я люблю быстро перемещаться, и высота потолков может сыграть решающую роль, — пошутил он.

Я улыбнулась, но смеяться не могла: силы кончились.

— Напиток для богини! — приказал он, мгновенно заметив мое недомогание.

И хотя дворец казался совершенно пустым, бокал с напитком тут же оказался у моих губ. Первые капли подействовали на меня, как удар электрического тока, но стало значительно легче. Через секунду я уже могла пить самостоятельно. Вкус напитка казался очень знакомым. Где я пробовала его? Алекс? Нет! Оливер? Надеюсь, что нет.

— Хватит! — голос Тартара был страшен.

— Так нечестно, — прошептала я. — Я не могу все время контролировать свои мысли, а ты всегда меня наказываешь за это. Слышишь, так нельзя!

— Вижу, что тебе уже лучше, — заговорил Тартар спокойным голосом. — Я долго сдерживал твою жажду, но в последнюю минуту не справился, прости. Обещаю, что больше такого не случится, все должно происходить вовремя.

— Значит, я жива только благодаря тебе?

Он не ответил, как будто прислушивался к кому-то, а потом неожиданно спросил:

— Ты пойдешь к себе в комнату, примешь ванну перед ужином или побежишь к Персефоне, которая устраивает для тебя пикник на Елисейских полях? Хотя о чем я спрашиваю. Беги!

— Куда? — я радостно и растерянно озиралась.

— Тебя проводят. И умоляю, никуда не ходи одна. Я, конечно, постараюсь быть всегда рядом, но даже мне нужно время.

Он взял меня, уже готовую убежать, за руку, дотронулся до кольца, и оно сразу весело замигало:

— Дарю тебе свой подарок еще раз.

— Спасибо! А оно защитит меня от тебя?

Я сверкнула глазами и, не дожидаясь ответа, побежала к большой лестнице.

Выскочив из дворца, я остановилась в растерянности: никаких дорожек не видно, куда идти — непонятно. Звук тяжелых шагов заставил меня оглянуться. Испуг, появившийся при виде надвигающейся фигуры, почти сразу сменился радостью: равномерно покачивая огромными рогами, ко мне приближался Минотавр. Тот самый, из совсем недавнего прошлого.

— Имею честь сопроводить вас, богиня, — сказал он, грациозно поклонившись.

Он подхвати меня и понес удивительно быстро и бесшумно, а я стала рассматривать окрестности. На земле красиво, странно и как-то нелепо были разбросаны бледно-желтые цветы, такие же акварельно-неяркие, как задумчивая нежно-голубая дымка, покрывавшая все вокруг. Конечно, здесь не самое веселое место, но чуть больше свежести и разнообразия красок явно не помешали бы.

— Мы прибыли, моя богиня! Дальше мне нельзя.

Минотавр остановился у еле-еле светящейся полоски, конца которой не видно было ни справа, ни слева.

— Что это? — я попыталась дотронуться до линии.

— Это граница между Тартаром и Аидом, моя богиня. Такие, как я, не могут ее пересекать.

— А я?

— Вам можно, но не задерживайтесь, вам тоже нужна постоянная подпитка от бога Тьмы. Когда вы пойдете обратно, я буду поблизости.

— А не подскажешь ли, в какую сторону мне сейчас идти?

— Туда, — Минотавр указал на деревья за светящейся чертой. — Там вас ждет Персефона.

Как только я перешагнула линию, из-под земли послышался легкий стон, а из-за дерева кто-то показался.

— Джессика, иди ко мне!

Это действительно была Персефона, я узнала ее хрустальный голос.

Девушка будто светилась изнутри. Невозможно было оторвать взгляд от фигуры в облегающем нежно-зеленом платье, от струящихся до самой земли белокурых локонов, украшенных маленькими розовыми, желтыми, голубыми и оранжевыми цветочками. Из-за приоткрытых в улыбке алых губ блестели жемчужные ровные зубы, а под черной, чуть вздернутой, будто от удивления, тонкой линией бровей сверкали изумрудные глаза. Если бы это воплощение всепробуждающей и живительной весны увидела Елена, она бы подавилась собственной слюной.

— Ты настоящая богиня Весны, — как-то глупо выпалила я, чувствуя исходящий от Персефоны запах свежести, молодости и здоровья.

— Поверь, скоро ты будешь выглядеть, как настоящая богиня Ночи, — ее голос вывел меня из созерцательного состояния. — Я очень рада тебя видеть, но у нас мало времени. Тебе скоро нужно будет уйти за черту, потому что свободно входить в это царство могу только я. Если, конечно, не считать Тартара и Гадеса.

Второе имя мне не было известно. Еще в той жизни, на море я читала книгу Куна «Легенды и мифы Древней Греции». Чтение меня увлекло, если учесть, что мифические персонажи окружали меня. Но там не было имени Гадес. А может, и было, но я его не запомнила. Неудивительно, я же просто отдыхала, а не зубрила, как разведчик, досье на каждого, с кем, вероятно, могла встретиться.

— Кто такой Гадес?

— Это Аид, мой муж.

— Почему у нас мало времени?

— Потому что осенью меня здесь обычно не бывает, но сейчас пришла по просьбе матери. Пойдем, я покажу тебе мои самые любимые красивые места.

Уже через несколько метров я застыла, как вкопанная, и от увиденного на долю секунды мне нечем стало дышать. Ярко-синяя полоска речки прорезала извилистую линию в сочно-зеленом травяном ковре, на котором небрежно брошенными драгоценностями расцветали невиданной красоты цветы и растения. Все это великолепие, как рамой, окружали могучие деревья, в кронах которых мерцало что-то ярко-желтое. Так же красиво декабрьскими вечерами на парижских бульварах, куда я приезжала с подругами за обновками перед Рождеством и Новым годом. Воспоминания о прошлой жизни нахлынули помимо моей воли. Наверное, чтобы я просто не забывала, что есть другая жизнь, в которую я не вернусь в ближайшее время, а может, и вовсе не вернусь.

— Так часто бывает, когда впервые попадаешь сюда, — понимающе глядя на завороженную меня, сказала Персефона. Она развернулась в сторону деревьев и легко щелкнула пальцами.

Без единого шороха откуда-то из густой листвы выплыли и направились к нам прозрачные фигуры с маленькими серебряными подносами, на которых были разложены разнообразные деликатесы. «Это души», — поняла я и не удивилась своему открытию, но есть в царстве мертвых мне почему-то не хотелось. Они поставили подносы на траву и так же беззвучно растаяли.

— Это вкусно, попробуй! — Персефона уже присела и жестом приглашала меня устраиваться рядом.

Я из вежливости взяла кусочек сыра и поняла, что он так же неплох, как и в клубе… Опять воспоминания?! Только не сейчас!

— Где мы? — поинтересовалась я.

— На берегу Стикса. Это река жизни. Если ты почувствуешь себя вялой и неуверенной — смело иди сюда: священная вода всегда приведет тебя в чувство, подбодрит, а главное, приведет мысли в порядок. Она всегда помогает от невзгод и неудач. Запомни, когда-нибудь это обязательно пригодится.

— Ты знаешь, я не прочь искупаться здесь прямо сейчас, но… — я посмотрела на платье, которое надела только утром, однако, кажется, ношу уже целую вечность.

— Нашла о чем переживать, — засмеялась Персефона. — Во-первых, Тартар не позволит тебе ходить в таком виде, ты же еще не заходила в свою комнату и не видела одежду в гардеробной. А во-вторых, я не против, если ты сейчас наденешь что-то из моей коллекции.

Богиня поднялась и вприпрыжку понеслась к воде. Меня тоже не нужно было долго упрашивать. Наплававшись и наплескавшись, я собралась на берег, но Персефона остановила меня.

— Джесс, погоди, надо поговорить. Только здесь, в этом месте он не услышит твои мысли.

Я удивленно посмотрела на нее, но остановилась.

— Плохо, что ты не успела стать богиней Ночи, но намного хуже, что ты сейчас находишься здесь. Дело в том, что ты хранительница грани: между черным и белым, добром и злом, жизнью и смертью. Ты должна поддерживать их баланс. Нельзя допустить, чтобы одна какая-то сторона становилась больше другой. Конечно, это можно делать и во Тьме, но, боюсь, Тартар не захочет тебя выпускать отсюда даже ненадолго. А это будет означать, что Тьма начнет преобладать над Светом.

— И у меня нет никакой возможности выйти без его согласия?

— В том-то и дело. Если бы ты успела стать богиней там, то могла бы свободно перемещаться между мирами. Теперь же ты фактически его пленница. И если не сбежишь в течение сорока дней, то останешься во Тьме навсегда. В мире живых все поменяется радикально, а ты не сможешь заходить даже в царство Аида. Твое сердце постепенно заполнится страданием и грустью, и в конце концов ты навсегда станешь его рабыней.

— У тебя что-то случилось с цветком, — немного растерянно произнесла я, увидев, что один из ее маленьких цветочков на голове завял.

— Видишь, что случается, когда я грущу…

— Зря ты мне все это рассказала. Я буду об этом постоянно думать, а он все прочитает в моих мыслях.

— Но нужно, чтобы ты это знала!

— Кто-нибудь когда-нибудь убегал из Ада? — я брызнула водой в сторону Персефоны.

Она отрицательно покачала головой.

— Ну тогда я буду первой!

Я поднялась и пошла прочь. Мои слезы можно было принять за капельки речной воды. Богиня что-то кричала мне вслед, но я ее не слышала.

Ну почему, почему я не такая, как все? Я никогда не мечтала отличаться от других. Честное слово, мне нравилось находиться в тени любимой подруги. Я куда-то бежала, кому-то что-то рассказывала, доказывала. Я готова была объявить войну любому, но душам, которые меня окружали в царстве мертвых, уже давно ни до чего не было дела. Мне хотелось кричать, что меня в очередной раз предали и что снова придется со всем этим разбираться самой. А я так устала, мне нужно хоть немного отдохнуть, выспаться. Уснуть бы сейчас, вот только где?

Я оглянулась. Красивая поляна, где мы были с Персефоной, осталась где-то далеко, вокруг все было незнакомым. Откуда-то, кажется справа, доносилась тягучая, как зов, мелодия, и я, не в силах сопротивляться, пошла туда. Странно, но с каждым шагом настроение улучшалось, движение ускорялось, и вот я уже радостно бегу к речке, чтобы немедленно прыгнуть в нее и все забыть. Забыть, простить и проститься! Да! Я готова!

— Стой! — злой и беспощадный голос будто кнутом полоснул меня по лицу. Стало очень, очень больно. Боль вынудила меня очнуться.

— Где я? — мой шепот был еле слышен.

— Глупенькая, ты чуть не ушла, — от его ласкового гнева мне было все еще больно, но ощущать боль все-таки приятнее, чем остаться совсем бесчувственной. Тартар обнял меня за талию и взлетел. — Как я понимаю, Персефона рассказала что-то уж очень неприятное, и ты захотела от этого убежать. Но я же тебя предупреждал: оставаться одной — опасно!

— Так что же со мной произошло? — спросила я, уже гораздо спокойнее.

— Ты слишком близко подошла к Лете, а эта река — совсем не Стикс. Если он дает молодость, бессмертие, радость и хорошее настроение, то Лета созывает всех, кто ее услышит, чтобы позволить тебе все забыть и дать возможность начать все с начала.

— То есть человек из Леты возвращается на землю? — осторожно спросила я.

— Да, но при этом ничего не помнит, — медленно добавил он.

Я не хочу забыть все, что мне дорого. Какой смысл начинать сначала, если снова будешь повторять те же ошибки? Я положила голову ему на плечо и закрыла глаза.

— У меня есть неплохая идея, — нежно сказал Тартар, снижаясь к замку. — Что ты скажешь о ванне при свечах и бутылочке очаровательного бордо?

Похоже, это то, чего мне сейчас действительно не хватает. Хватит сражаться, хватит плыть против течения. Если всё и все против тебя, то, возможно, ты плывешь не в том направлении.

Глава 3. Владения Тартара

Мы не спеша поднимались по ступенькам. Тартар что-то рассказывал, и я иногда вовремя хихикала, хотя мысли мои занимали Стикс и Лета: странные названия и странные предназначения рек. Я опомнилась от того, что мы остановились. Стало совсем тихо. Тартар внимательно смотрел на меня.

— Извини, — я попыталась улыбнуться, но по его глазам поняла, что моя гримаса совсем не похожа на улыбку. — Просто день выдался не самым легким.

— Главное, что ты дома.

Мы продолжали стоять у закрытой двери, но он даже не пытался ее открыть. Я удивленно подняла брови.

— Это твоя комната, и никто туда не смеет войти без твоего приглашения.

— И ты тоже? — я несказанно удивилась.

— Даже я! — грустно ответил он и, показывая в самый дальний и темный угол, предупредил: — Если тебе что-то понадобится, я в соседней комнате.

— А если со мной что-то случится? Ты же меня даже не услышишь, — возмутилась я, но тут же поняла, что несу полную чушь, и, чтобы замять неловкость, громко сказала: — Всё! Пошла осваивать новые территории.

Тартар улыбнулся и направился к своим апартаментам. Я проводила его взглядом, потом повернула ручку и отворила дверь к себе.

Там все было таким стерильно-белым, что мне сразу захотелось убрать руки за спину, чтобы ни к чему случайно не прикоснуться. Белые стены, белый потолок, белый плиточный пол и огромная белая лампа под потолком: везде холодный и строгий мрамор. Не жилая комната, а театральное фойе или дворцовая зала. Стало даже зябко. Ну конечно же, это пустой холодный дворец! Только вот огромный и тоже белый шкаф во всю стену немного снижал пафосность вида комнаты. В шкафу висели платья. Их было столько, что даже Елена наверняка бы растерялась. Разнообразные наряды висели в радужном порядке. Только эта радуга начиналась с ослепительно белого цвета и заканчивалась иссиня-черным. Между этими полюсами цветов и оттенков было в сотню раз больше, чем в классической радуге.

Я рассеянно захлопнула дверцу, так и не рассмотрев ни одного платья, и повернулась спиной к этому хранилищу женских радостей. Противоположная стена оказалась зеркальной. Это все, что было в моей огромной, не меньше ста квадратных метров, пустой и холодной комнате: платяной шкаф вдоль стены и зеркало напротив. И еще две высокие двери: по одной на каждой стене. Я толкнула ту, что была около шкафа. За ней оказалась еще одна комната с туалетным столиком, на котором стояли в каком-то только им ведомом порядке банки-склянки и флакончики. Рассматривать их не хотелось из-за того же пронизывающего холода. За второй дверью оказалась ванная комната. Наконец-то хоть что-то понятное и не требующее объяснений. Чисто, абсолютно без излишеств, приятный, но очень легкий запах зеленого чая и лимона наполнял помещение. На ступеньке у ванны стояли бокал и открытая бутылка бордо, а также маленький серебряный поднос с фруктами и сыром. Вот только размер ванны был таким, что в ней запросто могло поместиться человек десять. Ну и белый цвет всего… Боюсь, скоро я его возненавижу.

Я сбросила платье, окунулась в горячую воду и расслабилась. Мне было хорошо. Осталось после ванны зарыться в мягкую постель и уснуть. Кстати, в своих апартаментах я не видела ничего похожего на место для сна.

Я вытерлась белым полотенцем и накинула висевший здесь же нежно-бежевый халатик: маленький, короткий, совсем не соответствующий моменту. Естественно, в большой комнате за время моего отсутствия ни кровати, ни диванчика не появилось.

Ничего другого мне не оставалось, поэтому, собравшись с духом, я открыла входную дверь. За ней был жуткий холод и темнота. Я не могла себя заставить шагнуть вперед и уже готова было мысленно позвать Тартара, но вдруг слева услышала шорох и рванула по длинному темному коридору, не разбирая дороги. Я мчалась вперед, и жуткий шорох мчался за мной. Вот уже видна дверь комнаты Тартара, сейчас я постучу в нее…

Дверь открылась раньше, чем я до нее добежала, и я со всего размаху влетела прямо в объятия Тартара. Меня бил озноб, сердце прыгало от пяток до макушки, я не могла произнести ни слова, только хватала ртом воздух и шмыгала носом.

— Тихо, тихо, моя хорошая. — Он, успокаивая, гладил меня по голове. — Я думал, что ты все еще нежишься в ванне.

— Мне страшно. Кто-то бежал сзади… — Я прижалась еще сильнее.

Тартар посмотрел через мое плечо во тьму и закрыл дверь. Его комната была еще больше моей. Но зато здесь был камин и рядом — большая кровать. Рассматривать остальную обстановку было уже выше моих сил.

— Тар, — начала я почти заискивающе, — я очень устала и хочу спать, но в моей комнате абсолютно не на что прилечь.

— Это ложе тебе подойдет? — он указал на ту самую кровать у камина.

— А где тогда будешь спать ты? — Я не знала, чего больше боюсь: что он уйдет или что останется.

— Не переживай, у меня накопились дела. — Он показал на стопку бумаг. — Придется поработать, пока ты будешь спать. Ты совсем замерзла, скорее ложись!

Он заметил, что я переминаюсь с ноги на ногу, — все-таки холодно стоять босиком на мраморных плитах, — но не решаюсь забраться в постель, и приглашающе откинул одеяло.

Я улеглась на спину, закинула руки за голову и зажмурилась от блаженства: Тартар нежно массировал мои замерзшие ступни своими горячими руками. Тепло и усталость заполнили мое тело. Не прошло и минуты, как я крепко и спокойно спала в полной уверенности, что ничего плохого со мной не произойдет.

Мне снился кто-то добрый и ласковый. То ли человек, то ли зверь, то ли просто теплый ветер или солнечный день. Этот кто-то гладил меня, и усталость уходила. Шептал что-то на ушко, и тревога исчезала. Укутывал в теплое одеяло, и я засыпала еще крепче. Но вот он нетерпеливо начал трясти меня за плечо. Пришлось проснуться.

— Уже утро?

— Здесь нет ни утра, ни вечера. Здесь всегда легкие приятные сумерки, — ответил Тартар.

Я открыла глаза. Обстановка совершенно не изменилась: все так же горели свечи, все так же трещал камин. Только стопка бумаг куда-то исчезла.

— Ну, если очень хочется, можешь еще поспать, но, честно говоря, у меня несколько другие планы. — Похоже, Тартар был чем-то смущен. Бывает же!..

— Какие еще планы? — спросила я удивленно и немного капризно.

— Хочу показать тебе мои владения. Но сначала завтрак. Что тебе подать?

— Я думаю, кофе… И, наверное, еще кое-что, — нерешительно добавила я.

— «Кое-что» уже стоит возле кровати, а кофе сейчас принесут.

Действительно, бокал с красной жидкостью стоял рядом. Я залпом осушила его и еще облизала губы.

— Тар, можно я приму ванну у тебя? — Мне очень не хотелось возвращаться в свой белоснежный мраморный склеп и тем более идти по жуткому коридору. — Или обязательно нужно вернуться к себе?

— Конечно. Это здесь!

Он указал на самую крайнюю дверь. Только сейчас я заметила, что в комнате Тартара очень много белых дверей. Наверное, я их просто не заметила из-за усталости, хотя, говоря по правде, мне и некогда было разглядывать его жилище. Я же сразу заснула.

— Ой! — я вскрикнула, когда, откинув одеяло, поняла, что на мне ничего нет. — А где мой халат?

Тартар поднялся и медленно пошел ко мне. Сердце заколотилось так, что я готова была упасть в обморок. Я не отрываясь смотрела ему в глаза. И только когда он подошел совсем близко, заметила у него в руках тот маленький и короткий бежевый халатик. Облегченно вздохнув, я, уже не глядя на Тартара, выскочила из-под одеяла, схватила халат и, кое-как накинув его на себя, опрометью бросилась в ванную.

Там я сразу же залезла под душ, бросив одежду на раковину. Тонкие горячие струи шипели, как змеи, и не позволяли расслабиться. Ну и ладно, ну и правильно. Не стоит расслабляться, лучше быть начеку. Постояв под колючим душем, я наконец пришла в себя. Но почему полотенце и мой халат стали красными? Их кто-то поменял? Я настороженно осмотрелась. Ванная комната, конечно, большая, но не настолько, чтобы кто-то мог спрятаться, а я бы его не заметила. Однако было совершенно определенное чувство, будто на меня кто-то смотрит. Чтобы поскорее отсюда уйти, я быстро обтерлась полотенцем, надела красный халатик и вышла, еще раз оглянувшись перед тем, как закрыть дверь. Я хотела быстро проскочить мимо Тартара и убежать в свою комнату, чтобы в одиночестве привести мысли в порядок.

— Извините, богиня, — чуть слышно произнесла какая-то прозрачная тень, на которую я едва не налетела. От неожиданности и, чего уж скрывать, страха я отпрянула назад и наткнулась на Тартара.

— Джесс, возьми себя в руки.

Его твердый и жесткий голос остановил меня.

— Тар, там кто-то был у меня… То есть у тебя… В смысле, в ванной… — замялась я. — И еще халат почему-то стал красным…

— И он очень тебе идет, — с усмешкой добавил Тартар.

— Извините, богиня, это я принесла вам кофе и поменяла халат.

Я медленно повернула голову на голос и увидела говорящий бледный призрак.

— Я точно не сошла с ума, хотя и разговариваю с привидением?

Вопрос повис в воздухе. Я села на кровать и поджала ноги. Взяла кофе и, медленно потягивая бодрящий напиток, пыталась получить удовольствие. Тем более что кофе был именно такой, как я люблю: с молоком и без сахара.

— Можешь идти! — отослал Тартар полупрозрачную фигуру, а потом присел возле моих ног. — Знаешь, я, наверное, рановато решил показать тебе свое царство.

— Я не трусиха, но это все… как-то не укладывается в голове. — Я допила кофе и поставила чашку на поднос. — Поверь, я очень хочу все понять, но все происходит как-то слишком быстро, а мне никто ничего не хочет объяснить.

— Значит, ты не трусиха? — лукаво спросил Тартар. — Еще кофе?

Я кивнула, и тут же в дверях появилась та же девушка-привидение, неся на подносе чашку.

— Спасибо, — пролепетала я, краем глаза заметив улыбку Тартара. — И все-таки я бы хотела посмотреть твои владения. Это же не опасно, если ты будешь рядом?

— Дать стопроцентную гарантию я не могу.

Он явно пытался шутить.

— А я все же рискну!

Кофе сделал свое дело. Я вскочила с кровати и направилась к входной двери.

— Ты куда? — удивленно и неожиданно глупо спросил он.

— Переодеваться. Неужели ты думаешь, что я куда-то пойду в халате, когда у меня в шкафу есть столько новых нарядов?

— Я провожу, чтобы ты не боялась.

Мгновения ему хватило, чтобы оказаться рядом и взять меня за руку. Я не сопротивлялась, наоборот, слегка придвинулась к нему. Оказалось, что он очень высок: без каблуков я едва достаю до его груди.

— А в твоих владениях носят обувь? — съязвила я, когда мы шли по мраморному полу темного и мрачного коридора. Правда, теперь мне не было так страшно, как вчера: я была не одна.

— Земля дает нам силу, и мы должны демонстрировать ей свое уважение, — грустно произнес он эту загадочную для меня фразу.

У моей двери он остановился.

— Ты пригласишь меня к себе?

— Конечно, входи.

К моему удивлению посреди моей белоснежной обители стояло шикарное кресло. Конечно, и оно было белым. Тартар без приглашения уселся в него и оттуда наблюдал за моей бешеной активностью. Я доставала из шкафа платья одно за другим, прикладывала к себе, разглядывая себя в зеркале. Он молчал, но было видно, что процесс выбора платья и примерки его не утомлял.

Вдруг в дверь постучали. Я от удивления застыла посреди комнаты. Он тоже удивился буквально на долю секунды. Серебряный поднос с бумажным свитком, казалось, сам заплыл в комнату. Но нет, его внесла полупрозрачная женская фигура. Она остановилась у кресла и застыла в поклоне. Тартар бегло прочел бумагу и резко поднялся.

— Вон! — прорычал он.

Душа просто растаяла в воздухе, и я ей даже позавидовала. Большими шагами Тартар подошел к дверям.

— Ты не передумала пойти со мной?

Я покачала головой.

— Сколько тебе нужно времени на то, чтобы собраться?

— Минут десять-пятнадцать.

Он кивнул и вышел.

Я поняла, что все это время, кажется, не дышала, и теперь мне не хватало кислорода. Механически переодевшись, причесалась, наложила легкий макияж. Хотела надушиться, но в этот момент дверь открылась.

— Духи сегодня не потребуются, — сказал Тартар, глядя на меня, как на космонавта, собравшегося выходить в открытый космос. — Ты готова?

— Вроде да, — вяло промямлила я.

Он мгновенно преодолел разделявшее нас расстояние и, взяв за плечи, приподнял меня над полом и куда-то полетел. У меня перехватило дыхание, а боль пронзила все тело. Я не могла ни говорить, ни видеть, ни даже думать.

— Перестань сопротивляться и расслабься! — раздалось в моей голове.

Другого выхода у меня просто не было, и сразу же боль начала уходить. Через несколько минут я почувствовала, что сердце бьется, а глаза могут смотреть, как прежде.

— Зачем, зачем ты так сделал? — почти плача спросила я.

— Смотри — он развернул меня и прижал к себе еще плотнее.

От ужасной картины, открывшейся мне, я похолодела.

— Это мое царство. Мы на Кровавом Поле, — на секунду он замялся: — Извини за неудобства, но по-другому сюда попасть невозможно.

От жуткого зрелища в моей голове крутился единственный вопрос: «А как отсюда выбраться?»

— Со мной тебе ничего не угрожает! — Тартар повернул меня к себе.

Его глаза снова стали черными. Он наклонился, будто для поцелуя, а я инстинктивно отдернула голову. Конечно, если он скажет, что нужно поцеловаться, чтобы уйти отсюда, я сделаю это без промедления.

— Я запомню это! — он снова наклонился и коснулся губами моей щеки. Страх исчез, боль пропала, сердце забилось равномерно, как часы.

— Много миллионов лет назад здесь сражались Зевс и Тифон. На месте каждой отрубленной Зевсом головы у его врага появлялись две новые. Зевс рубил головы Тифона несколько дней подряд. Кровь лилась непрерывно. Она пропитала все вокруг. Сражение давно закончилось, а скалы до сих пор сочатся кровью.

Все это время он держал меня на руках, а теперь поставил на землю. Поле, залитое настоящей кровью, обрамляли скалы, с которых скатывались кровавые потоки. Кое-где кровь уже засыхала и становилась темно-бордовой, местами оставалась свежей и сочной. О нет! Неужели это я так подумала о крови?

— У меня к тебе две просьбы.

Я не узнала свой голос.

— Слушаю тебя, богиня, — холодно произнес Тартар.

— Я снова хочу чувствовать, как прежде. Такое обледенение души не по мне.

— Боюсь, ты не справишься сама с собой.

— Я хочу быть нормальной! Получить обратно свои ощущения и эмоции.

Он коснулся рукой моего лица, и я опять ощутила холод, страх и запах. Запах этого поля описать невозможно. Наверное, так же невозможно его забыть. Мои босые ноги стояли на покрытом засохшей кровью камне. Я потянула к себе край плаща, и Тартар молча взял меня на руки.

— Так лучше?

Я кивнула.

— Какова вторая просьба?

— Скорее вопрос: кто такой Тифон?

— Ну, это уже слишком! — Громкий голос прозвучал откуда-то сверху, облетел все поле, отразился от скал и вернулся ко мне. — Она меня не знает!

Я повернулась. Перед нами стояло отвратительное чудовище. На одном туловище разместилось несчетное количество голов. Пересчитывать их и даже просто смотреть на них мне не хотелось, поэтому я опустила глаза. Но внизу картина была еще более мерзкой. Вместо ног у чудища были щупальца. Их было ничуть не меньше, чем голов, и все они шевелились в крови и издавали такие противные чавкающие звуки, что я почувствовала рвотные позывы.

Слава богине, Тартар положил конец моим мучениям и быстро перенес меня в какую-то глубокую впадину. Но порадоваться я не успела. От стонов и криков, раздававшихся отовсюду, у меня заложило уши. Кто-то молил о пощаде, кто-то проклинал всё и вся.

— Что это? — только и смогла спросить я.

— О, это, моя дорогая, территория Ехидны, дочери Тифона. Она обожает мучить людей. От их криков она получает истинное удовольствие.

Ехидна поклонилась и облизала окровавленную плеть, которую держала в руках. Странно, но мне тоже захотелось выпить крови.

— Осторожно, моя королева. Эта мысль заставит нас вернуться, а мы еще не все посмотрели.

В его голосе я услышала холодные нотки.

— Какое странное место. — На самом деле мне это было совершенно не интересно, но спросить я была обязана: — Кто сюда попадает?

— Те, кто совершил нечто страшное и непростительное. Здесь над ними будут издеваться долго. Очень долго. Чуть меньше, чем вечность. Ты помнишь моих сыновей Михаила и Константина?

Я кивнула.

— Так вот, они, пытками и наказаниями пытаются спасти оступившихся людей, у которых еще есть шанс спастись, начать все сначала. Сюда же попадают те, для кого спасения не существует.

Сердце мое сжималось от стонов и криков. Я понимала, что здесь очень плохие люди, но для меня они все еще оставались людьми.

— Сколько мест мы должны еще посетить? — не выдержала я

— Только одно.

Глаза его снова налились мертвой темнотой. Мы взлетели и приземлились возле черной воды. Я наклонилась посмотреть, но вода была такой мутной, что в ней ничего не отражалось.

— Не надо этого делать, — остановил меня Тартар. — Ахеронта зовет так же, как и Лета. Но не дает забвения, а уносит в кровавое поле к Тифону, который расправляется со всеми без сожаления

Я отпрянула от черной воды. Сразу заныло тело и захотелось поскорее оказаться дома. Не в белой комнате, а в моем настоящем доме. Я заплакала. Из закрытых глаз безудержно катились слезы. Я знала, что Тартар сейчас рассердится, но мне было все равно: осознание того, что я больше не увижу свой дом, выворачивало меня наизнанку.

— Теперь ты знаешь, что делает эта река. — Теплые руки Тартара ласково гладили мои плечи и волосы. — Она заставляет сожалеть о том, чего никогда больше не произойдет. Моральные мучения заставляют человека плакать до полного изнеможения и видеть единственный выход: броситься в Ахеронту.

Меня передернуло от одной только мысли о Тифоне. Я прильнула к Тартару и заплакала по-настоящему. Он не стал сердиться или ругаться, а просто укрыл меня своим плащом, расправил крылья, и мы полетели. Прохладный воздух унес плохие мысли и высушил слезы.

— Хочу в горячую ванну, — пробормотала я.

— Персефона ждет тебя у Стикса. Думаю, это будет тебе сейчас полезнее. Отнести тебя к ней?

— Угу.

— К вашим услугам, богиня! — дурашливо, с интонациями Минотавра произнес Тартар и понес меня к границе Аида. Мы приземлились прямо около маленького серебряного подноса, на котором стоял бокал с моим напитком. Я быстро осушила его, махнула на прощанье собирающемуся улететь Тартару и побежала по знакомой тропинке.

— Джесс! — хрустальный голос Персефоны прогнал остатки страшных мыслей.

— До чего же я рада видеть тебя, Персефона! Если бы ты только знала, где я сегодня была!

— О, все на Олимпе просто возмущены поведением Тартара. Я просто в шоке. Как ты это смогла выдержать и не сойти с ума?

— Что верно, то верно! Если бы не он…

— Если бы не он, ты бы не попала в этот ужас! — перебила она. — Быстро раздевайся и марш в реку!

Я с удовольствием подчинилась. Но даже в этой чудодейственной воде мне понадобилось время, чтобы расслабиться и насладиться спокойствием. А именно оно мне было так необходимо сейчас.

— Ну что, Джесс, у нас, как всегда, мало времени.

Мы обе сидели по горло в воде. Мне не хотелось вылезать, а Персефона собиралась сообщить что-то важное.

— Есть хорошая новость: завтра в это же время мы попробуем вместе с твоими рыцарями придумать, как тебе выбраться из Ада.

— Стой, я ничего не поняла!

— Завтра здесь будут Алекс и Оливер.

— Но как? — Сердце забилось так часто, что чуть не выскочило из груди. — Это же опасно!

— Не нервничай, Константин обо всем позаботится. Ты просто приди сюда вовремя.

Она улыбалась и излучала такое ласковое тепло… Как солнышко, по которому я так соскучилась. От Тартара тоже исходит тепло, но другое: мучительное и обжигающее, как от перегретой кухонной плиты.

— А у меня тоже есть новости: я эту ночь спала в постели Тартара, и… — Я не смогла не высказать свои предположения. — И мне кажется, что он…

— Так, успокойся, — прервала меня Персефона, продолжая улыбаться. — Тартар никогда не тронет тебя без твоего согласия. Он — бог, ты — богиня. Для богов любой обман — очень тяжкое обвинение, а такой даже наказуем.

— А что мне было делать? — продолжала я возмущаться. — В моей комнате нет даже кровати, где можно спать!

— Знаешь, на твоем месте я, даже если бы была кровать, держалась бы поближе к нему. Так безопаснее. Но это только совет. Я молода и могу ошибаться, — она опять засмеялась. — Кстати, куда это ты вчера так неожиданно убежала?

— Представляешь, я вчера чуть не угодила в Лету.

Гримаса ужаса сменила улыбку на лице Персефоны.

— Богам Лета не страшна, но ты же не совсем еще богиня. Пришлось бы тебе все начинать сначала.

— Персефона, я жду! — сильный мужской голос прокатился по всей поляне, но моя подруга не испугалась, а снова засмеялась.

— Это Гадес. Он соскучился — она выпорхнула из речки и, указав на что-то рукой, уже на бегу прокричала: — Твое полотенце здесь. До завтра, Джесс!

Я проводила ее взглядом и продолжила плавать и наслаждаться утешающей и возрождающей водой Стикса. Кажется, я могла бы этим заниматься вечно.

— Джесс, я тоже заждался! — этот мужской голос мне был хорошо знаком.

— Иду! — прокричала я, выходя из реки и чувствуя, как прохлада воды и тепло воздуха соединяются на моей коже. — Но предупреждаю, я ужасно мокрая.

К Стиксу, на излюбленные Персефоной Елисейские поля, могли входить только те, кого она приглашала. Тартар не входил в этот список, поэтому ждал меня за пограничной линией, а я подошла к нему со спины, незамеченной. Он сгреб меня в охапку, раскрыл крылья, и мы полетели. После купания мне было немного прохладно, но, зная, что он не даст мне замерзнуть, я просто закрыла глаза и наслаждалась полетом. Иногда надо не думать о предстоящем, а жить тем, что происходит сейчас, и получать от этого удовольствие. У меня такое бывает редко, но это так же важно, как и вспоминать о прошлом.

— Сразу ко мне или ты сначала заглянешь к себе?

Прямой вопрос требовал такого же прямого ответа.

— К тебе. Но мне нужно подкрепиться.

Я потянулась губами к его шее. Тартар отреагировал сдержанно, но я эту реакцию увидела и, как ни странно, где-то глубоко внутри обрадовалась.

Глава 4. Встреча

Мы устроились у камина: уютное потрескивание поленьев, искрящееся вино и зверский аппетит располагали к тому, чтобы уплетать расставленные по полу вкусности за обе щеки. Мне было приятно, что рядом настоящий сильный мужчина. Хотя — стоп! Он, если подумать, не совсем мужчина. Бог — это много больше, чем просто мужчина. У него и выдержки должно быть больше. Во всяком случае, я на это надеялась. Страшно подумать, но в свои двадцать лет я была все еще, как бы это сказать, нетронутой, и в большой степени из-за него: это он не разрешал или запрещал другим быть со мной.

Я не опасалась физической близости. Из всех моральных предрассудков у меня был только один: мне нужен тот, с кем я буду всегда. И я, кажется, понимала, кто должен быть тем единственным. Если мне повезет, то завтра я его увижу. О, богиня, прошу, не выдай мои тайны, иначе ничего не получится!

Тартар практически ничего не пил и не ел, а наблюдал за мной, как за подопытным, хоть и очень симпатичным, кроликом. Вино ударило в голову, и я громко смеялась над его шутками.

— Тебе еще налить? — приятный бархатный голос обволакивал и хотелось отвечать ему только «да».

— Я бы с удовольствием, но, думаю, на сегодня мне хватит.

— Завтра тебе не надо в универ на занятия.

Ох, зря он это сказал. Сердце мое сжалось, а алкоголь мгновенно выветрился из головы.

— А жаль! — промямлила я.

Веселье закончилось, будто по звонку. Его тело напряглось, выражение глаз резко изменилось. Я молча встала, но сразу поняла, что идти мне некуда: стоя спать я не умею, а ложиться на холодный мрамор моей комнаты очень не хотелось.

— Спать ты будешь только здесь! — жестко и твердо прозвучало в тишине.

Я и не собиралась возражать, да, наверное, и не смогла бы этого сделать. Тартар сгреб меня в охапку и уткнулся своим лицом в мои волосы. Я не шевелилась, затаила дыхание и ждала.

— Мне нужно твое тепло, мне нужна твоя близость. Ты сама решишь, когда это случится. Но ты будешь всегда рядом. Даже если меня не будет, ты все равно станешь спать здесь. Это не условие, это приказ.

Все это он выдохнул одним махом, без пауз.

Тартар резко отстранился и вышел из комнаты. От стука двери даже огонь в камине, казалось, застыл и перестал греть. Мои руки предательски тряслись, а глаза переполнились слезами. Плача, я пошла в ванную. Умылась, пытаясь привести себя в норму, но как только взглядывала на себя в зеркало, начинала снова плакать.

— Хватит, на сегодня хватит! — приказала я своему зеркальному отражению, умывшись в очередной раз.

На кровати лежала приготовленная для меня комбинация — коротенькая, на бретельках, приятного розового цвета, вся усыпанная маленькими цветочками. Я, быстро стащив платье, надела на себя это маленькое чудо и юркнула в постель, которая сильно пахла домом.

Уснула я сразу. Не знаю, сколько прошло времени, но, когда я приоткрыла глаза, он лежал рядом. Я не испугалась, я просто прижалась к нему. Оказывается, мне тоже нужно, чтобы он был рядом.

— Спи, моя хорошая!

И я послушно закрыла глаза.

В нашем сумеречном мире наступил следующий день. Я проснулась и немного расстроилась от того, что в постели была одна. Вот и думай теперь, приходил ли он ночью, чтобы согреть и убаюкать меня, или все это просто приснилось. С другой стороны, хорошо, что его нет в такой важный день: мне проще, наверное, будет сбежать. С этой мыслью я проскользнула в ванную, приняла душ.

В комнате, когда я вернулась, возле кровати, пластично изгибаясь всем телом, лежала Ехидна. Она смотрела на меня злорадной улыбкой.

— Тебе уже принесли завтрак.

Два маленьких подноса стояли возле кровати.

— Что ты здесь делаешь? — едва сдерживая отчаяние, еле слышно спросила я.

— Тартар сегодня будет целый день занят. Попросил составить тебе компанию, чтобы ты не была в одиночестве.

Чтобы хоть как-то сдерживать свое волнение, я начала пить свой напиток.

— Меня не пугает одиночество! — я выпила из бокала всё до капли. — Ты можешь не волноваться, тем более что у меня столько дел…

— Потому Тартар и попросил приглядеть за тобой. Чтобы ты не наделала дел. Пей кофе, ты же его любишь.

Медленно присаживаясь на кровать, я неловко потянулась за кофе и уронила кружку. Горячая жидкость залила весь пол. Я подхватилась, чтобы убрать осколки, но Ехидна усадила меня на постель.

— Мы же не хотим, чтобы ты поранилась? Не забывай, что не только тебе нравится кровь, — тихо произнесла она и языком коснулась моего лица.

В дверь вошли две прислуживающие души. Одна несла поднос с новой чашкой кофе. Я пролепетала срывающимся голосом что-то типа «спасибо» и «извините».

— Пошли вон! — звонко и нагло прокричала Ехидна. От ее возгласа я вздрогнула и чуть снова не расплескала кофе. — Тихо, тихо, моя хорошая. Я же не тебе это сказала.

— Я хочу остаться одна, — жестко сказала я.

— О, маленькая богиня проявляет характер! Люблю людей, у которых остается характер после того, как они попадают сюда, — ее глаза хищно сузились. — Мне доставляет такое наслаждение превращать их в ничтожество! Но особенно мне нравится, когда они начинают меня умолять.

— Уйди! — Меня начинало поташнивать от этой садистки.

— Даю тебе пять минут, а потом пойдем переодеваться, — Ехидна грациозно вышла из комнаты.

Раз, два — вдох, три, четыре — выдох. Что же придумать? Как же выбираться из этой ситуации? То, что Ехидна не может читать мои мысли, конечно, хорошо, но если она все время будет рядом, у меня ничего не выйдет.

— Богиня желает еще кофе? — тихо и без эмоций спросила бестелесная душа, возникшая рядом.

— Нет, спасибо, — тоже тихо ответила я.

Душа удалилась, а на пороге появилась Ехидна.

— Идем одеваться, — ее наглость выводила меня из себя, но я решила не подавать вида.

— Я готова.

— Смиренность — это хорошо. Это мне тоже нравится.

У дверей своей комнаты я решила немного поиздеваться над непрошеной подругой. Молча вошла, а Ехидна корчилась на пороге, не смея войти без моего приглашения.

— Заходи, пожалуйста, — с лукавой улыбкой изобразила я забывчивость.

— Это было последнее, чего я заранее не предвидела, — прошипела Ехидна. Стало понятно, что она мне этого не простит.

Ехидна открыла шкаф и, не задумываясь ни на секунду, достала бледно-желтое шифоновое платье. Прозрачная материя струилась от малейшего движения. Конечно, идти в таком на свидание было бы глупо, но, чтобы не конфликтовать попусту, я взяла платье и пошла переодеваться.

— Твоя покорность меня настораживает. Ты что-то задумала?

— О чем ты? Я думаю, стоит ли накладывать макияж. Куда мы идем? — вполне серьезно и по-деловому поинтересовалась я.

— Не нужно. Мы просто пройдемся по окрестностям, познакомлю тебя с моими старыми друзьями, и все, — Ехидна безапелляционно чеканила каждое слово, не ожидая возражений.

От дворца наверх вела крутая лестница. Хорошо ее преодолевать, прижимаясь к летящему Тартару или, допустим, покачиваясь на руках огромного Минотавра. А взбираться своими ногами… Видно было, что Ехидна, как может, издевается надо мной. Но мне нужно улизнуть от нее, а это возможно, только если слегка усыпить ее бдительность. Например, покорностью.

— Мне еще долго тебя ждать? — с презрением прокричала она сверху.

— Уже почти добралась, — я поднималась аккуратно, чтобы случайно не свалиться и не расцарапать, ей на радость, коленки.

Подняв глаза, я увидела протянутую ею руку. Похоже, терпение Ехидны не бесконечно, а значит, у меня есть шанс. Не думая о возможном подвохе, я ухватилась за протянутую руку. Ехидна помчалась вперед. Сил у нее, наверное, столько же, сколько у Минотавра, только использует она их совсем по-другому.

Внезапно Ехидна остановилась. Она наслаждалась своей победой, а я, хоть мне и хотелось на нее заорать, смиренно не мешала ее торжеству.

— Я поведу тебя в пещеры, где я мучаю людей. Знаешь, я ведь предлагала Тартару закрыть тебя в одной из них. Уверена, не прошло бы и трех дней, как ты начала бы молить о пощаде. Ты бы добровольно и с радостью отдалась бы нашему владыке.

— Я не хочу туда, — съежившись, как от внезапного холода, выкрикнула я. — Ты не посмеешь!

— Ты чего так всполошилась? Думаешь, у меня не хватит сил? Да я и за полдня сделаю тебя шелковой.

— И не побоишься Тартара? — из последних сил сдерживала я сарказм.

— Он будет мне потом благодарен, когда увидит, какой ты можешь быть ласковой и нежной, — она засмеялась громко и противно. — Что молчишь? Поубавилось спеси?

— Может, Тартару нравится, что я не сдаюсь так быстро, — зло произнесла я и тут же поняла, какую оплошность совершила. Она взвалила меня на плечи и без оглядки помчалась вперед. Ну все, я, кажется, доигралась.

— Ехидна! — раздался знакомый голос Минотавра.

— Не вмешивайся! — прошипела она, не поворачиваясь, хотя все-таки остановилась. Ее раздвоенный язык изменил цвет и медленно потянулся ко мне.

— Не смей! — услышала я этот же голос.

Шероховатый язык коснулся моего плеча. Сначала это было просто неприятно, а потом в месте прикосновения появилось жуткое жжение, и я закричала. Ехидна сбросила меня на землю. От удара стало еще больнее.

— Я же сказала: не вмешивайся! — гневно прокричала она Минотавру.

— Мне все равно, что ты сделаешь с девчонкой, но Тартар разозлится на всех. Я не хочу попасть под раздачу.

— Наверное, ты прав, — сказала Ехидна, подумав. — Через несколько дней он уедет надолго. Вот тогда и повеселимся.

— Не забудь меня позвать на вечеринку, — злорадно произнес Минотавр.

— А мне казалось, что ты симпатизируешь этой… Земной.

Ехидна подняла меня и, не выпуская мою руку из своей, пошла к Минотавру. Краем глаза я увидела метрах в десяти от нас огненную пограничную змейку. Она сверкала то ли от того, что увидела меня, то ли сама по себе. Мне бы на пару секунд освободиться. Вон оно, царство Аида, рукой подать. Два прыжка — и я на свободе. Но как заставить Ехидну разжать руку?

— Хватит надо мной издеваться, — истошно заверещала я. — Отпусти меня немедленно!

Ехидна опешила от моей наглости и ослабила хватку. Я освободила запястье из ее пальцев и побежала в сторону границы. Еще мгновение, и я недосягаема. Ехидна, опомнившись, рванула за мной, и, когда правой ногой я уже пересекла границу, она схватилась за левую. Все! Теперь не вырваться…

— Бегите, богиня! — закричал Минотавр и ударил Ехидну в бок. Та взвыла и отпустила меня, а я, уже лежа на земле, быстро подтянула под себя ноги, чтобы целиком быть на запретной для Ехидны территории.

Ехидна разгневалась так, что стало страшно. Она набросилась на Минотавра, схватила его за рога и будто пыталась разломить надвое его бычью голову. Мой спаситель сопротивлялся, но гибкое змеиное тело всякий раз выскальзывало из его рук, как только он был готов схватить его. Я в отчаянии, что ничем не могу ему помочь, ходила вдоль золотистой границы. Ехидна все-таки вырвала один рог и принялась пить кровь, захлебываясь от азарта и наслаждения. Такой большой и сильный Минотавр терял силы прямо на глазах. Вот он рухнул на землю, а Ехидна, устроившись сверху, продолжила свою кровавую оргию.

— Перестань, ты же убьешь его! — не выдержала я.

— Не вмешивайся, уходи! — еле слышно проговорил Минотавр.

— Перестань, ненормальная! — не унималась я.

Ехидна оторвалась и повернулась ко мне.

— Я победила, поэтому он должен дать мне наесться. Наемся — отпущу.

С ее перепачканной пасти капали кровавые капли. А звук шел откуда-то из ее нутра.

— Она права. Уходи же скорей — Минотавр говорил из последних сил.

Я побежала прочь, но кровавая оргия Ехидны стояла перед глазами. В этом мире у меня был только один друг, и он поплатился за свою дружбу. Слезы падали на траву, как капли росы, показывая мой путь.

— Джесс, иди скорее сюда. Я уже начала думать, что ты не придешь.

— Персефона… — начала я, всхлипывая.

— Нет, нет, нет. В таком виде я тебя на свою поляну не пущу.

Она выбежала из-за деревьев и протянула мне платок.

Я сбивчиво рассказала о том, что произошло со мной сегодня. Когда дошла до схватки Минотавра и Ехидны, Персефона остановила меня:

— Довольно. Пусть они друг другу хоть горло перегрызут.

— Ты разве не понимаешь, что, если бы не Минотавр, я бы не вырвалась из-под опеки Ехидны?

— Понимаю, но хватит об этом. Давай, приводи себя в порядок и приходи к нам. — Персефона повернулась, чтобы уйти, и лукаво добавила: — Кстати, Алекс тоже там.

Это сообщение заставило меня выпрямиться и улыбнуться.

— Я готова, — я поправила волосы. — Пойдем.

Персефона понимающе улыбнулась и побежала вперед. Я за ней. На поляне было пусто. Лишь кто-то парил над водой Стикса.

— Деметра! — обрадовалась я и сразу же забыла все свои неприятности.

— Тише! Я тоже рада тебя видеть. Зайди в воду, маленькая богиня.

Я послушалась и, не снимая платья, забежала в реку. Неприятное покалывание на плече я почувствовала, как только окунулась в воду.

— Кто это сделал? — озабоченно спросила богиня.

— Рана уже затягивается. Так что ничего страшного, — ответила я.

— Тартар знает об этом?

Она была настроена решительно.

— Думаю, что нет, — я помолчала. — Сейчас это абсолютно неважно. Какой у нас план побега? — почти выкрикнула я.

— Тихо, не стоит кричать, если не хочешь быть услышанным. — Персефона тоже вошла в воду. — Везде глаза и уши. Кстати, те, кого мы ждем, уже идут, я их чувствую.

На берегу какие-то странные тени начали обретать плотность, и вот я их узнала.

— Алекс! Оливер! Я так рада вас видеть! — Мне хотелось кинуться к ним, прижаться к Алексу, потрогать его волосы, прикоснуться к нему губами, но что-то мешало, и я продолжала тараторить: — Как Елена, как Лиз? Они не обижаются на меня? Я знаю, что поступила неправильно, что нужно было вначале все рассказать вам. Но у меня же не было времени.

— Так, с лирикой разберетесь позже, — Деметра была строга, как никогда. — У нас не так много времени. Давайте займемся делом.

— Почему я не могу их обнять? — капризно прервала я Деметру. — Мне что-то мешает даже с места сдвинуться.

— Джесс, не переживай. Я тоже не могу тебя сейчас обнять… не могу тебя обнять, — Алекс запнулся. — Оливер и я — мы только духи, а наша плоть сейчас у Константина. Чтобы мы смогли попасть сюда, ему пришлось окунуть нас в реку забвения.

— Вам надо будет вернуться?

— Да, моя богиня, но я рад, что тебя увидел. Для меня это было очень важно.

— Давайте все-таки ближе к делу, — сдержанно прервала нас Деметра. — Джессика должна вернуться и принять свое божественное предназначение. Иначе все, что было сделано во имя добра, превратится во зло. Проблема в том, что мы не знаем, как ее вернуть.

— Теоретически это возможно при выполнении двух условий, — начала Персефона, единственная среди нас, знавшая все о царстве мертвых. — Первое из них практически невыполнимо: Тартар должен перестать ее чувствовать.

Все напряженно молчали.

— Что это означает? — не выдержала я. — Объясните.

— Персефона, но это невозможно в принципе, — проговорил Алекс, не обратив внимания на мой возглас. — Или я чего-то не знаю?

— Ты прав. И я тоже не знаю, как это можно сделать. Из этого следует, что все наши планы будут раскрыты.

— Хорошо, дочь моя, а вторая проблема? — спросила Деметра после небольшой паузы.

— Вторая попроще: Джесс должна пройти там, где смертные пройти не могут.

Снова повисло молчание

— Что опять не так? — не выдержала я.

— Твоя душа хоть и приблизилась к бессмертию, но еще не стала бессмертной. А мы не знаем, достаточно ли она бессмертна, чтобы пройти испытания. — Деметра сама, казалось, запуталась в своих объяснениях.

— Что это за испытания? — задал Алекс совершенно правильный вопрос.

— Через кровавое поле она не перейдет, через пещеру Ариман тоже, — задумчиво перечисляла Персефона.

При одном упоминании кровавого поля меня передернуло, а про пещеру я слышала впервые.

— Остается лабиринт, тем более что у Джесс есть друг, который готов кормить своей кровью Ехидну, лишь бы Джесс могла спастись.

Все внимательно посмотрели на меня, как бы требуя объяснений.

— У меня сегодня вышла стычка с Ехидной, и если бы не Минотавр…

— Замечательно! — прервала меня Деметра. — Нам надо поторопиться, если мы не хотим, чтобы нас обнаружили.

— Но Минотавр не станет ее сопровождать в лабиринте. Она может блуждать там до конца веков и так и не выйти, — сказала Персефона матери.

Все закивали.

— Сегодня уже третий день, и если на сороковой все останется без изменений…

Мне не пришлось заканчивать фразу.

— Мы что-нибудь обязательно придумаем, — уверенно проговорил Алекс, и мне очень хотелось ему верить.

— Тогда расходимся и встречаемся, как только у кого-то появятся идеи насчет Тартара или лабиринта. — Деметра опять торопила всех.

Я с тоской смотрела, как Оливер и Алекс растворяются в воздухе.

— И мне тоже пора, — проговорила Деметра. — Персефона, ты со мной?

— Да, мама! — она подбежала и чмокнула меня в щеку. — Не переживай! Мы обязательно что-нибудь придумаем!

Обе богини испарились, и я осталась одна. Выбравшись на берег, я решила немного прогуляться. Но, помня про Лету, решила не сходить с главной тропинки. Я брела, ничего не замечая вокруг, потому что думала только об одном: какая тайна храниться у Тартара? Ничего, кроме ужасных сцен с участием Тифона и Ехидны, в голову не приходило.

— Богиня Ночи, — кто-то окликнул меня нежным, как звон колокольчика, голосом.

Я оглянулась и опешила. Передо мной стояла Мэри, для спасения которой я приложила столько усилий. И вот она стоит посреди царства мертвых.

— Мэри, что ты здесь делаешь?

— То же самое я хотела спросить у вас, моя богиня!

— Давай лучше начнем с тебя, — не унималась я. — Что с тобой случилось после того, как я спасла тебе жизнь?

— Я думала, что у меня получится жить дальше, но, видно, зря.

— Ничего не понимаю, — я помотала головой, как бы стряхивая наваждение. — Давай-ка поподробнее.

Она вздохнула и начала рассказ.

Глава 5. Откровение

— Ваш свет, ваш внутренний свет помог мне выйти из мрака. Я была готова начать все с начала и, бог тому свидетель, не хотела повторять свои ошибки. На короткое время у меня появилась надежда. Но мне только казалось, что я сильная. Ненависть к себе самой стала расти глубоко внутри меня. Сначала я этого не замечала, потом делала вид, что не замечаю, а затем просто не могла не замечать. В конце концов я набрала ванну горячей воды, взбила в ней детскую пену, залезла и перерезала себе вены.

Мэри протянула руки, и я увидела красные полоски на кистях.

— Что теперь? — спросила я.

— Завтра суд, Аид решит, оставить меня здесь или отправить к Тартару.

— Мэри, я знаю, что ты совершила самоубийство только потому, что не смогла смириться со смертью своего ребенка. Победить самого себя невероятно сложно, и ты не справилась. Не думаю, что тебя сильно накажут.

— О, добрая богиня, пытки и мучения мне не страшны. Гораздо страшнее и мучительнее мысль, что я ничего не сделала для спасения своего младенца. Совесть мучает меня, не дает мне покоя. Боль легче этого наказания. Я хочу чувствовать боль, мне нужно быть наказанной. Это странно, но я так хочу!

— Мэри, ты не убивала его. Любовь затуманила твою голову.

— Я хочу, чтобы она умерла. Любовь — зла! — послышался голос.

Тонкие темные нити потянулись к девушке, и она спокойно приняла их в себя.

— Я готова ко всему.

Мэри поглощала тьма, а мне хотелось помочь девушке, которая любила ненависть и ненавидела любовь.

— Единственное твое спасение — простить саму себя. Без этого ты погибнешь!

Она побрела прочь, а я долго смотрела ей в спину. Потом развернулась и пошла дальше. Но теперь мне стало невыносимо скучно гулять. К тому же меня клонило в сон. Слабость привела к легкому недомоганию, и тут я поняла, что, только вернувшись к Тартару, я смогу получить нужный мне напиток. А без напитка я скоро почувствую сильные боли вплоть до потери сознания. Но как вернуться после всего, что произошло сегодня? Я хотела победить, а проиграла по всем статьям. С этими мыслями я пересекла золотистую границу-змейку.

— Я готов сдаться добровольно, — Тартар медленно спускался на землю.

Как же он все-таки красив! Наверное, выражение «страшно красив» придумали про него. Он красив настолько, настолько ужасен подвластный ему мир. Это как черный шоколад с острым красным перцем. Сначала сладко, а потом язык щиплет. Это либо сразу понравится и ты захочешь еще и еще, либо покажется настолько омерзительным, что ты никогда больше даже не попытаешься попробовать.

— Тогда победителем стану я! — нарочито заносчиво произнесла я.

Он склонился в шутливом поклоне. Его черные крылья сложились за спиной, как мантия.

— Интересно, какие они на ощупь? — спросила я, потому что очень захотелось их потрогать.

Тартар засмеялся.

— Лучше расскажи, что произошло сегодня с Ехидной.

Вопрос застал меня врасплох. Я просто не знала, как ответить: подробно, коротко, всё ли рассказывать…

— Только, пожалуйста, не читай мои мысли, — неожиданно даже для самой себя протараторила я и от внезапного смущения закрыла лицо руками. Он подошел и начал потихоньку разводить мои ладони, пока я не сдалась.

— Судя по твоей реакции, ты не будешь против остаться с ней и в следующий раз.

Наверное, в моих глазах он увидел ужас, потому что резко отпрянул.

Я отвернулась так же резко и, почувствовав резкую боль в животе, согнулась пополам. Тартар тут же подхватил меня на руки.

— Подожди секунду, — попросила я, когда он уже приготовился взлететь. — У меня к тебе просьба.

— Этого обещать я не могу, — не дожидаясь продолжения, сказал он совсем ледяным тоном. — Тьма уже поглотила ее давно, и, скорее всего, она не останется у Аида.

— Но она же не знала, что творила! Она любила…

— Любила! Вот ключевое слово всех несчастий.

— Пожалуйста! — не унималась я, хотя судороги опять скрутили тело.

Он смотрел на мои мучения, потом кивнул, и мы полетели в сторону его страшного дворца.

— Мне надоело испытывать боль из-за задержки с приемом крови, — впервые эту фразу я произнесла вслух, как только он поставил меня на землю.

— От потребности пить кровь я избавить тебя не смогу. Но, если хочешь, могу навсегда избавить тебя от боли.

Он говорил очень серьезно.

— И что для этого нужно? — тоже серьезно спросила я.

— Выпить моей черной крови. Есть только одно «но»… — Я затаила дыхание. — Ты должна будешь всегда пить только ее.

Ну нет! Только не это. Зависеть от него — это конец надежде сбежать из этого проклятого места.

— Я боюсь стать настолько зависимой от тебя. И не хочу этого! — сказала я твердо, и в этот момент тягучая боль навалилась на меня с новой силой и в прямом смысле слова сбила с ног.

— Бокал сюда! Быстро! — заорал он, как ненормальный.

От боли я, кажется, начала терять сознание. Его возглас прилетел откуда-то издалека. Перед глазами замелькали какие-то несвязные воспоминания: Ехидна, Тифон, Минотавр, Мэри, Константин, Михаил. Все перемешивалось, как в калейдоскопе. Голова готова была лопнуть, стиснутая словно тисками.

Вдруг мне стало легче. Это желудок изверг остатки моего завтрака наружу.

— Пей, душа моя, пей быстрее.

У моих губ оказалась чашка. Один только запах уже придал мне немного сил, а после первого глотка я стала приходить в норму.

— Мне не нравятся твои мысли, — после долгой паузы, во время которой я вернулась к жизни, сказал он.

— Оставь меня, — не сдержалась я. — У тебя это так хорошо получилось сегодня утром.

Похоже, Тартар удивился и даже чему-то немного обрадовался. Он осторожно придвинулся, оценивающе осмотрел меня.

— Я хочу тебе показать место, через которое ты сможешь сбежать.

Любопытство сжигало меня, но я сделала вид, будто мне это безразлично и совсем не интересует.

— Хорошо, если не хочешь, не покажу.

— Нет, хочу! — выпалила я.

— Тебе понравится это место. — Он улыбался. — И оно недалеко отсюда. Скажем, в самом сердце преисподней.

Мы поднялись и пошли в сторону Стикса и Елисейских полей. Вокруг было тихо и спокойно. Наверное, все спали, и только мы блуждали в вечных сумерках. Не доходя до огненной змейки-границы, Тартар повернул налево. Я тут же почувствовала, что воздух стал обжигающе-холодным.

— Сейчас привыкнешь! — мрачно раздалось рядом.

Я попробовала дышать носом, но воздух не согревался. К тому же дышать ртом было легче, а гортань и легкие постепенно адаптировались.

Мы углублялись все дальше. Стало темнее, хотя в этом месте нет ни дня, ни ночи. Не было видно ни дерева, ни травинки, но тени надвигались со всех сторон. Тишина давила до звона в ушах. Я готова была заорать от нахлынувшего страха и подкатившей к горлу безысходности.

— Долго еще?

Мой голос прозвучал противно тонко и беззащитно, в глазах поочередно темнело. Я прошептала:

— Пожалуйста, помоги мне!

Тартар грубо дернул мою руку, и почему-то сразу же стало легче дышать, глаза стали различать предметы, мозг соображал, а в сердце поселилась уверенность.

— Тебе лучше? — мягче, чем в прошлый раз спросил он.

— Что это было?

— Это еще здесь. Ты перестала его чувствовать только благодаря мне. — Он продолжил: — Это место называется Мертвым болотом. Здесь всё, что было живым, станет мертвым. Ты прошла почти все стадии: сначала тяжело дышать, потом приходит подавленное состояние, тобой овладевают страх и беспокойство, появляются галлюцинации. Дальше перестают слушаться руки и ноги, и ты падаешь навзничь. Болото затягивает свою жертву. Я не знаю никого, кто смог бы пройти через Мертвое болото и остаться самим собой, то есть живым. Но даже если это и найдется кто-то такой стойкий, то он отсюда прямиком попадет в пещеру Ариман.

Тартар замолчал, потому что мы уже были в пещере. Я стояла с раскрытым от удивления ртом. Здесь все было совершенно по-другому. Как будто сейчас появится солнышко, которое задержалось где-то за облаками. Надо просто побежать ему навстречу по этому склону. Я дернулась, но сильная рука сдавила мою ладонь.

— Ай, что ты делаешь? Синяки же будут!

Он не удостоил меня ответа, а просто наклонился, подобрал под ногами камешек и бросил его в сторону склона. Камень упал, и мгновенно раздался оглушительный раскат грома. Я зажала уши. На место падения камня просто из ниоткуда обрушился поток лавы. От неожиданности я даже не успела перепугаться. Только ойкнула и прижалась к своему спутнику.

— А откуда взялась лава?

— Ее послал Тифон. Не ищи его здесь. Тут все так устроено, что он может быть где угодно, а здесь никто не пройдет. Любое прикосновение к Темной бездне вызывает жуткий гул, на который тут же срывается горячая лава. И никто не в силах предотвратить ни раскат грома, ни схождение лавы. Сама природа не выпустит душу, которая решит улизнуть. Даже если душа совершит невозможное и перейдет Мертвое болото.

— Зачем ты всё это мне рассказываешь?

— Чтобы ты не наделала глупостей. — В его глазах блеснул красный отсвет. — Я хочу только предупредить.

Вдруг он прижал меня к себе.

— Я согласен на конец света, лишь бы не потерять тебя.

Я безуспешно попыталась отодвинуться от него, но, обессилев, крикнула в лицо Тартару:

— Если настанет конец света, ты меня все равно потеряешь!

— О, не переживай, дорогая! — он прижал меня еще крепче. — Я готов на все, главное, чтобы ты была со мной.

— А что бы ты сказал, узнав, что я хочу сбежать?

Я точно испытывала судьбу.

Он медленно приподнял меня, чтобы наши глаза были на одном уровне.

— До сих пор ты ходила, куда хотела, разговаривала, с кем хотела. Но я посажу тебя на цепь, закрою в клетке. Хочешь? Ты этого добиваешься?

В его глазах не было ни ярости, ни гнева, и от этого мне стало страшно.

— Нет, что ты… Нет. Пожалуйста… Только не это! — слезы полились по щекам, и мне стало еще и банально жалко себя. Я действительно завишу от него целиком, полностью. Если он чего-то захочет, я ничего не смогу с этим сделать.

— Очень хорошо, что ты меня понимаешь.

Тартар вернул меня на землю.

— Я устала и хочу спать, — слезы продолжали катиться по щекам.

— Я не хотел тебя обижать! — уже совсем по-доброму сказал он. — Но ты все время противишься мне. А ты — Ночь! Понимаешь? Ночь! Частица Тьмы. А значит, моя!

— Если ты уверен, что кто-то твоя частица, то ему можно дать возможность уйти от тебя. Если человек вернется, то вы останетесь навечно. А если нет, то, значит, ты ошибался. И он совсем не твоя частица.

— И что тогда?

— Тогда пусть тишина станет твоим прибежищем, а время залечит раны.

Я сделала шаг от него, потом еще один.

— Тогда дай мне возможность доказать тебе, что я именно тот, кто тебе нужен! — затянул он знакомую песню еще раз.

— Тартар, я знаю, что я хранитель границы, поэтому не могу долго находиться в этом мире.

— Да, ты можешь перемещаться из того мира в этот и обратно. Это выгодно не только мне, но и остальным богам.

Это была новость для меня.

— Кому еще?

— Трем братьям, которые владеют миром. Зевс на Земле, Посейдон на Море, Аид в Подземном мире.

— А ты?

— Они втроем владеют Миром, я один владею Тьмой. Мой голос имеет такую же силу, как их три. Но Аид всегда на моей стороне, с Посейдоном мы давно дружим. Зевс мог бы противостоять братьям, но он не хочет вмешиваться в мирские заботы со своей олимпийской высоты. Он не только самый сильный, но и самый тщеславный. Никто не станет тревожить Громовержца понапрасну.

— Я правильно поняла, что все трое не против, чтобы я отсюда вернулась на Землю? — с надеждой спросила я.

— А кто тебе сказал, что ты вернешься?

— Но я должна! Иначе мир кардинально изменится. Иначе все, чем я так долго дорожила, пойдет прахом. Иначе все закончится.

— Ну, дорогая, не надо быть такой пессимисткой. Тьма — это еще не конец света, — пошутил Тартар. — Люди будут существовать и во Тьме. Они не раз уже приспосабливались к другим условиям. И в этот раз у них тоже получится. А я не желаю больше жить без тебя!

— Но я не люблю тебя!

Я опешила от собственной смелости.

— И что? Есть чувство сильнее любви. Это ненависть.

— Ненависть ослепляет, а любовь окрыляет. Большая разница.

— Мне всё равно. Ты будешь со мной, и точка!

Я побежала от него прочь, но меня снова одолел страх, затруднилось дыхание… Конечно, я опять на Мертвом болоте. Но через мгновение сильные руки подхватили меня и унесли с гиблого места.

Полет занял всего несколько минут.

— Иди в свою комнату, а когда успокоишься, приходи.

Тартар говорил зло, отрывисто, совсем не так, как обычно.

Он исчез, оставив меня на тропинке. Я стояла и не могла решить, что делать: бежать за ним или от него.

Я не могу рисковать любимым человеком. Что было бы, если бы я сказала Тартару, что люблю другого? Он наверняка сразу убил бы моего возлюбленного. И тем самым уничтожил бы меня. Да, я думаю о возлюбленном, но не мечтаю о его прикосновениях, о его руках, о его губах, о его голубых глазах. Мне нужно быть очень осторожной, я же под постоянным контролем, а потому уязвима.

Когда сердце переполняет ненависть, ни до чего больше нет дела. Ты думаешь, что становишься сильнее, но на самом деле все наоборот. Ненавистью можно манипулировать, тот, кто ненавидит, может стать марионеткой в чужих руках и делать, что скажут, лишь бы ублажить этот пожирающий тебя изнутри огонь злобы.

Теперь я готова, я стану богиней. И поможет мне в этом любовь. Не злость, не ненависть, а любовь.

Я очнулась от беспорядочных мыслей и поняла, куда сейчас пойду: к Стиксу. Мне нужно окунуться в его прохладную воду, взять у него уверенность и непоколебимость, силу и мужество. Вдруг стало легче от того, что сейчас я обрету покой. Пусть всего на несколько минут, но мне это сейчас очень нужно.

Я ускорила шаг. Вот уже видна огненная змейка. Сейчас я ее перепрыгну, как девчонка, которая играет в классики, на одной ноге. Не останавливаясь, я толкнулась левой ногой, чтобы сделать большой шаг правой, — и…

И больно ударилась головой о невидимую преграду. Вначале я даже не сообразила, что произошло. Попыталась еще раз, и еще раз ощутила боль от удара. Через некоторое время до меня дошло: проход закрыт, меня туда не пускают. Меня посадили под домашний арест. Мне позволено быть только с этой стороны. Я осталась абсолютно одна и никого даже предупредить не смогу.

Ну что ж, поиграем. Я вернусь, я стану паинькой. Ради мира можно немного и потерпеть. С меня не убудет! Подумаешь, «немного ласки, немного слез, любви немного, это ж не всерьез»! Надо уметь признавать поражение.

Мне стало лучше. Пока я шла к дворцу, никто мне не попался навстречу. По лестнице я спустилась очень аккуратно. Тартар, конечно, уже знает, что я возвращаюсь, поэтому меня вряд ли кто-нибудь встретит. Он знает, что я ненавижу в одиночку ходить по этому мрачному дворцу. Но я пройду. Не ради него, а ради себя.

На втором этаже я замерла. В конце длинного коридора виднелась темная дверь, а к ней вела дорожка, подсвеченная маленькими желтыми светильниками. Это было похоже на начало какого-то неизвестного мне ритуала. Сердце сжималось, ноги отказывались идти, но, затолкав свой страх куда-то глубоко-глубоко, я сделала шаг навстречу черным вратам и остановилась только у самой двери.

Как мне себя дальше вести? Свести все в шутку или серьезно заявить, что мне совсем не понравилась выходка с закрытием границы? Наверное, надо начать помягче, а там будет видно. Я взялась за ручку и толкнула дверь.

Столько горящих свечек я никогда не видела. От их света было светло и романтично одновременно. Тартар лежал на кровати, уткнувшись лицом в подушку, а Ехидна сидела на нем и старательно массировала ему спину. Я стояла, не решаясь как-то обозначить свое присутствие. Когда Ехидна перенесла свои усилия со спины на ноги, Тартар решил перевернуться на спину. Я почему-то стушевалась и быстренько заскочила в ванную. Только глядя в зеркало, я поняла, что этим окончательно загнала себя в угол. Вот ведь, пришла поговорить по душам, а тут такое дело. Все планы рухнули, как карточный домик.

Из оцепенения меня вывел стук в дверь.

— Это для тебя, — противным голосом еще из-за двери прогнусавила эта, с позволения сказать, женщина. Потом она приоткрыла дверь, просунула в щель ночную рубашку на тонких бретельках и продемонстрировала свою мерзкую улыбку, после чего закрыла дверь с другой стороны.

У меня не было сил даже на то, чтобы поругаться. Я просто хотела добраться до постели и уснуть. Но такое простое желание сейчас было категорически невыполнимо. Разве что пойти к себе в комнату, набросать в ванну побольше одежды из шкафа, и, свернувшись там калачиком, отдаться во власть бога сна. Кстати, а есть такой?

Наспех приняв душ, я переоделась и вышла. Ситуация в комнате почти не изменилась, только теперь Ехидна сидела на полу и гладила ноги Тартара.

— Куда я могу лечь спать? Или с сегодняшнего дня в моей комнате тоже есть постель?

Я шла в наступление, потому что отступать можно только на заранее подготовленные позиции, а у меня таких не было.

— Сюда, — коротко ответил он и, откинув одеяло, показал место рядом с ним.

Рядом, значит рядом. Чтобы дойти до указанного места, мне нужно было перешагнуть через Ехидну, а делать это очень не хотелось.

— А ты уходи! — рявкнул Тартар на Ехидну, подталкивая ее ногой.

— А может, мне остаться? Я бы могла помочь!

Ее злой взгляд обжег меня. Чтобы не сорваться, я отвернулась.

— Ты бы лучше не отворачивалась, — обратилась она уже ко мне, — а научилась доставлять удовольствие нашему хозяину.

Она начала тереться о ноги Тартара, как кошка.

— Он мне не хозяин! — громко и отчетливо отрезала я.

— Пошла вон, Ехидна! — заорал и Тартар

Она подскочила, как ошпаренная и пошла к выходу. У меня тоже возникло желание уйти куда-нибудь подальше.

— А от тебя сейчас, — он повернулся ко мне, — будет зависеть, открыть ли мне завтра границу или послушать Ехидну и начать учить тебя.

— Так зачем ждать, Тартар! Можно прямо сейчас и начать! — с надеждой остаться произнесла Ехидна, стоя перед открытой дверью.

— Без тебя справлюсь, иди.

Ехидна юркнула в дверь, как мышка.

— А ты иди ко мне! — властно произнес он, когда мы остались вдвоем.

Я осталась стоять босиком на мраморном полу, в ночнушке розового цвета. Мне хотелось испариться и исчезнуть. Сон пропал, да и жизнь моя висела на волоске. Пришлось идти босиком по мраморному полу, опустив голову и стараясь ни о чем не думать. Ноги заледенели, маленькая розовая комбинация не очень согревала тело, поэтому мягкое и пушистое одеяло оказалось как нельзя кстати. Глаза закрывались сами по себе. Только нежные и легкие поглаживания по спине не давали сразу провалиться в сон.

Если от судьбы не уйдешь, то можно сократить расстояние, просто идя навстречу. Я перестала сопротивляться ему, я перестала сопротивляться себе. Я становилась той, кем мне суждено быть.

Глава 6. Тайна

Я чувствовала ветер в волосах. Я чувствовала, как тело воспаряет к солнцу. Я чувствовала, как от поцелуев разгорается жар внутри. Но… Я чувствовала все это во сне.

Вздохнув то ли от облегчения, то ли от сожаления, что все мои чувства остались по ту сторону сна, я потянулась и приоткрыла глаза. Рядом никого не было и, похоже, было еще слишком рано, потому что обязательного своего бокала на тумбочке я тоже не увидела. Прекрасно! Значит, меня никто не остановит. Я выпорхнула из кровати, а через пять минут и из комнаты.

Серое платье летящего кроя — от пояса под самой грудью ниспадали полотнища ткани разных размеров — было очень удобным: запутаться в нем невозможно, да и по крутым ступенькам прыгать безопасно. А то, что в прорези между полотнищами то и дело выглядывали обнаженные ноги, так немного сексуальности в наряде молодой девушке никогда не повредит.

Я выскочила из дворца и осмотрелась: никого не было видно. Правда, это ни о чем не говорит, за мной постоянно кто-то наблюдал. Я побежала в сторону границы, молясь, чтобы та было открыта. А вот и светящаяся змейка. В нерешительности я остановилась в паре сантиметров от нее и снова осмотрелась: никого! Я протянула руку — она не встретила преграды. Нога тоже спокойно пересекла линию границы. Я громко выдохнула и перепрыгнула на сторону Аида. Ура! Получилось!

Не дожидаясь аплодисментов от незримых наблюдателей, я поспешила к Елисейским полям, но у Стикса никого не обнаружила. Здесь и раньше-то не было многолюдно, но сейчас просто физически чувствовалось отсутствие кого бы то ни было. «Странно», — удивилась я вслух, развернулась и пошла в другую сторону.

От появившегося вдруг чувства голода меня отвлекли изменения в погоде. Небо, и без того серое, недружелюбно потемнело, впервые здесь поднялся пронизывающий холодный ветер. Глядя на небо, я одиноко брела, не замечая дороги.

А следить стоило, потому что внезапно ноги стали погружаться в какую-то черную неприятную слизь, и сделать следующий шаг я уже не смогла. Стараясь не паниковать, я глазами искала что-нибудь, за что можно ухватиться. Поблизости ничего подходящего не оказалось, а я медленно погружалась все глубже.

— Помогите! — нерешительно прокричала я. — Эй, кто-нибудь, помогите!

Никто не отозвался.

Слизь уже покрывала колени, когда я решила нащупать твердую почву руками. Вытянув левую руку как можно дальше, я погрузила ее в черную трясину. Там что-то крепко схватило мои пальцы и потянуло вниз. Страх смерти больше не прятался, он обволок всю меня.

— Тар, помоги! Тар, прошу тебя! — кричала или шептала я, стоя уже на четвереньках, а тьма и слизь медленно затягивали меня в себя.

Вот и все? Я никому не нужна. Зачем тогда все мучения и испытания? Мозг отключился, тело расслабилось, глаза закрылись. Неприятная жидкость начала заполнять меня и внутри. Поначалу горло сопротивлялось, не хотело пускать ее внутрь, но этой силе невозможно противостоять.

Это последний вдох? Нет, наверное, этот последний…

— Джесс! Джесс… — донеслось откуда-то издалека. Я открыла глаза и увидела пару испуганных красных глаз, смотрящих на меня.

— Привет, Михаил, — моя ответная улыбка вряд ли выглядела приветливой, но за старание он мог бы меня и похвалить.

— Ты что вытворяешь? Ты куда зашла? — Михаил отчитывал меня, как завуч школьницу. — Ты уже в Аду, умереть ты уже не можешь!

— Тогда чего ты так орешь?

Михаил от неожиданности замолчал.

— Я тоже рада тебя видеть, но что ты здесь делаешь?

— Мы живем здесь!

Такая новость могла бы сшибить меня с ног, но я уже лежала, а потому просто подняла голову и увидела еще одну пару красных глаз.

— О, Константин! И ты здесь.

Вот дела! Только что меня никто не слышал, а теперь рядом (в Аду!) парочка моих давних знакомцев.

— Странное, ребята, вы выбрали место для встречи.

— Не уходи от ответа! Ты зачем пошла сюда?

Михаил был в ярости.

Память начала возвращаться, и я вспомнила, что со мной произошло. Грязные лохмотья на мне — это бывшее прелестное серое платье. Наверняка и я выгляжу не лучше своей одежды. Для начала неплохо было бы подняться, но смогла я только сесть на камень.

— Михаил, давай по порядку. Это ты меня вытащил из этой… — я не знала, как назвать то, что только что меня хотело поглотить.

— Мы вместе, ни одному из нас по отдельности это просто не по силам. Кроме Тартара. — Он на секунду задумался. — Ты-то что здесь делаешь?

— Я? Ну… — мой разум окончательно вернулся и подсказывал, что говорить правду я не имею права. — Я просто хотела проверить, смогу ли я сегодня перейти границу. Я хотела сказать Персефоне, что у меня все в порядке и что я снова могу побыть с ней.

— Джесс, я все еще читаю твои мысли, поэтому перестань нести чушь. — Он присел и слегка приобнял меня. — Объясни нормально, зачем ты забрела в Море проклятых?

Я тут же уткнулась в его плечо. Знакомый запах, знакомое тепло, знакомый взгляд. Как же я когда-то по всему этому скучала! Мы давно знаем, что он не мой, а я — не его. Но сердцу не прикажешь, и в эту секунду я наслаждалась случайным прикосновением.

— Я смотрела, как меняется небо, а ноги сами привели меня сюда.

Михаил делал вид, что слушает меня, хотя на самом деле прислушивался к моим мыслям.

— Джесс, перестань строить идиотские планы. Скажи спасибо, что Тартара нет рядом и он не знает, о чем ты думаешь.

— А я считала, что он может читать мысли на расстоянии!

— Так оно и есть, но сейчас его просто нет в Аду. А когда вернется, ему очень не понравится то, что с тобой произошло. Поверь, мы не должны были встречаться.

— Почему? — Я автоматически спросила, хотя думала только о том, что стоит попробовать сбежать, пока Тартар не в Аду.

— Тебе не стоит что-либо пробовать, — Михаил отвернулся. — Забудь все. Забудь всех. Смирись.

— Так почему мы не должны встречаться? — переспросила я.

— У нас не было на то разрешения, — грубо отрезал он.

— А теперь вы его получили?

— Нет, — он нежно взял мою руку. — Просто я не мог позволить тебе страдать в этом ужасном море даже пару минут. И любое наказание за свой проступок я покорно приму и выдержу.

— Я не допущу, чтобы ты пострадал из-за того, что спас меня.

— А я не допущу, чтобы ты просила за меня.

Михаил восхитительно улыбнулся, отпустил мою руку и поднялся с камней.

— Ты можешь ответить мне на один вопрос? — спросила я, борясь с желанием встать и потрогать его черные волосы.

— Джесс, я не буду помогать тебе. Это исключено.

Михаил шагал передо мной туда-сюда, как заведенный: два шага влево, разворот, два шага вправо, разворот… Вдруг он резко остановился, подхватил меня за плечи и поставил перед собой. Я смотрела на него, запрокинув голову. Он наклонился, чтобы видеть меня. Я приоткрыла губы, набирая воздух, а Михаил, видимо, не смог справиться с желанием. Его губы жадно ловили каждое минимальное движение моих губ. Я не сопротивлялась, я ждала, что его пыл пройдет, но чувствовала, что долго так продолжаться не может.

— Михаил, что ты делаешь? Это безумие…

— Отпусти ее! — властно и громко произнес Константин.

Я и забыла, что он все время был рядом. Михаил отстранился, но глаза продолжали призывно гореть. Я потянулась к нему, но он выставил перед собой руку.

— Говори! Что ты хочешь?..

— Михаил… — перебил Константин.

— Я должен ей помочь, и ты это тоже понимаешь, — сверкнул глазами Михаил.

— Ты не свергнешь отца, а он все узнает и без чтения мыслей.

— Я помогу ей, чего бы мне этого ни стоило!

Константин фыркнул, но перестал пререкаться.

— Что ты хочешь узнать? — Михаил повернулся ко мне.

— В чем слабость Тартара? — не задумываясь, выпалила я.

— У него нет слабостей!

— Так не бывает, — понемногу начинала истерить я, и слезы подступили к глазам. — У него должно быть хоть что-то, что можно использовать против него. У каждого есть слабости.

— Джесс, ты понравилась богу без изъянов и слабостей. Вернее, его единственная слабость — это ты.

Ну все! У меня просто не осталось сил сопротивляться и сражаться.

— Хотя есть одна вещь, которую он не то, чтобы скрывает, но и не выставляет напоказ.

Михаил примолк.

— Ну, говори! — от волнения я накручивала волосы на палец, как на бигуди.

— Он не может спать. Он вообще никогда не спит. Давным-давно он поссорился с богом Снов, и с тех пор Гипнос не посещает Тартара. Трудно сказать, что это тебе дает. К тому же непонятно, слабая это или сильная его сторона.

Я снова села на камни не в силах бороться с подступившим головокружением и болью в животе.

— Когда ты последний раз питалась? — спросил Константин.

— Когда я проснулась, бокала на месте не было, но я решила никого не тревожить.

— То есть сегодня ты не пила свой напиток, — констатировал Михаил.

— Мне только сейчас стало нехорошо, — попыталась я оправдаться, но резкая боль в животе заставила меня мучительно скорчиться.

— Прекрасно, — съязвил Константин. — Не хватает только голодного обморока.

— Напиток богине! — быстро громко произнес Михаил и тут же возникло хрупкое и прозрачное создание с серебряным подносом в руках. На подносе стоял до краев наполненный красной жидкостью бокал.

— Спасибо, — еле слышно произнесла я.

Я сделала пару жадных глотков, и живительный эликсир сделал свое дело: мне стало значительно лучше.

— Богиня желает кофе? — как колокольчик прозвенел голос девичьей души.

— Кофе богиня будет пить в своих апартаментах, — Константин не скрывал своей злости.

Я понимала, что сейчас они уведут меня отсюда и исчезнут, а мне так не хотелось потерять тех, на кого я могу хоть немного положиться.

— Я хочу домой. Я так соскучилась по родным. Мне так нужно яркое солнце и голубое небо. Я устала. Я больше не могу и не хочу быть здесь. Пожалуйста, помоги мне, Михаил

Слова, которые я так старательно и глубоко прятала от Тартара, все-таки вырвались.

— Даже не думай об этом, Джесс. У тебя нет выхода.

Михаил был жесток.

— А что случится через сорок дней с миром, если я здесь останусь? — отчеканила я каждое слово.

— Он обречен, раз ты здесь. Отсюда не выходят. Невозможно просто собраться и уйти из Ада.

— Я не спрашиваю тебя о возможностях, я только интересуюсь, что станет с семью миллиардами людей, которые живут там.

Я понимала, что продолжать разговор бесполезно: Михаил ничего не скажет. Но даже в самом безысходном положении должна быть тоненькая ниточка надежды.

— Пойми же наконец: мне надо хотя бы попробовать. Неужели я, богиня Ночи, ничего не могу сделать?

— В том-то и дело, что ты ею не стала, — с горечью сказал Михаил. — Алекс не назначил тебя, а остальные кланы не признали свою богиню. Ты витаешь где-то между людьми и богами.

— А может, в этом и заключается ее шанс спасти мир, — задумчиво произнес Константин.

Слова Константина подарили надежду. Осталось всего ничего: понять, как воспользоваться имеющимся оружием.

— Стоп, давайте начнем сначала. — Я вознамерилась все-таки узнать, каким оружием владею. — Я еще не богиня, но уже не человек. Что такого может сделать человек, чего богиня не сделает ни за что?

— Джесс, поверь, здесь лучше быть богиней, — Михаил пытался размышлять.

— Хорошо, пойдем с другой стороны. — Я была исполнена решимости. — Что я должна обязательно сделать?

— Выйти отсюда раньше, чем наступит сороковой день. Иначе конец придет всему: и вашему миру, и нашему.

Это сказал Константин. Тот самый, что всегда был против меня!

— Неправда, Джесс, я всегда был с тобой, просто не всегда верил в успех.

— А что изменилось сейчас? — заинтересованно спросила я.

— Наверное, ты единственная, кто может противостоять катастрофе. И у нас нет другого выхода, кроме как следовать за тобой, хотя бы из инстинкта самосохранения. Выживет ли мир: и ваш, и наш, — зависит только от тебя. Тартар тебя не тронет — ты слишком дорога ему, — хотя всячески будет препятствовать твоему побегу. Это простое выживание. Выживание не только вашего мира, но и нашего. А это очень непросто: не выпустить и при этом не навредить.

Я кивнула, показывая Константину, что поняла его.

— С человеческой функцией понятно. А какие силы у меня есть как у богини?

— Где твои доспехи? — в один голос спросили братья.

— Я сняла все, кроме пояса и кольца. Доспехи бесполезны в этом мире, как сказал мне…

— …Тартар, — закончил фразу Константин и ухмыльнулся.

— Он обманул меня? — я возмутилась. — Я с ними могу что-то сделать против него?

— Нет, здесь они против него бесполезны. То, что они тебя приняли, и делает тебя, нет, не богиней, но особенным человеком.

Михаил произнес это быстро и уверенно, но мне что-то не понравилось в его фразе.

— Вот вы где! — звонкий голос прервал затянувшуюся паузу. — Джессика, Михаил, Танатос.

— Персефона, — обрадовалась я, — здравствуй! Но здесь нет никакого Танатоса.

— Есть, — улыбнулась она. — Это Константин. Знаешь, многие дети Тартара служат у моего мужа, и я привыкла называть их по именам, которыми их нарекли от начала времени.

Ее нежный голос, ослепительная улыбка и хорошее настроение всегда освещали подземелье, как солнце. Сегодня она в ярко-оранжевом длинном платье с рассыпанными по нему цветами, и сама была ослепительна, как солнце.

— Я узнала слабость Тартара! — поспешила поделиться я с подругой.

— Тише, моя дорогая, тише. Везде есть уши, — с милой улыбкой остановила меня Персефона. — Да и Тартар должен здесь появиться с минуты на минуту. Ты возвращайся к себе, а я попробую его задержать. У нас есть о чем побеседовать. Он, между прочим, готовит тебе сюрприз. Но я не скажу какой. Нам нужна твоя непосредственная реакция, а ты, извини, плохая актриса. Да и мысли твои он читает, как открытую книгу.

— Ни о чем не переживай, моя маленькая богиня, я буду за тобой присматривать, — Михаил подошел вплотную. — Если тебе захочется с нами встретиться, просто позови.

Он улыбнулся, потом скомандовал, глядя в сторону неизвестно откуда появившейся бесплотной тени: «Эллин, подготовь ванну для богини, а грязную одежду принесешь мне».

— Тартару никто не посмеет рассказать о твоем приключении, — успокаивал он меня. — Иди домой, прими ванну и постарайся забыть все неприятности.

— Мы увидимся? — с надеждой спросила я.

— Еще раньше, чем ты думаешь, — он нежно поцеловал мне руку и слегка подтолкнул. — Беги!

Я растерянно озиралась, не зная, в какой стороне дворец Тартара. Михаил взял меня за талию и взмыл вверх. Полет занял не больше минуты, но этого хватило, чтобы, когда мы приземлились, мне стало трудно стоять на ногах от его близости. Я посмотрела в его глаза: они уже не были красными.

— Такой цвет тебе больше нравится, не так ли? — Он улыбнулся, а я завороженно смотрела в глубокую синеву его глаз. — Все будет хорошо, я с тобой. Иди, мне нельзя находиться возле дворца.

Я сжимала его руку, боясь отпустить, но он осторожно разжал мои пальцы и сразу исчез. Мне не оставалось ничего другого, кроме как идти к себе. Что я еще могла? Кинуться ему на шею, умолять, чтобы он меня не бросал, устроить истерику? Задержись он на минуту дольше, вполне возможно, я бы так и поступила. Он улетел. Дальше я пойду одна. Но я теперь знаю, что не так одинока, как всего пару часов назад. Здесь у меня есть друзья. Опасные, но друзья.

До своей ванны я, как ни странно, добралась без приключений. Грязную одежду отдала Эллин, которая тут же исчезла, и погрузилась в теплую воду, приятно пахнущую лавандой. Я, закрыв глаза, наслаждалась спокойствием, шумом воды, приятным ароматом и нежными прикосновениями. Прикосновениями? Я же одна…

— Тихо, моя маленькая. Я пришел извиниться за свое вчерашнее поведение. И в знак примирения подготовил для тебя особый сюрприз!

Бархатный голос Тартара успокоил меня. А его сильные, большие руки, которые в одно мгновение могут убить или сломать, сейчас были такими нежными, мягкими и в то же время требовательными, что я просто не смогла оттолкнуть их от себя. Хотя, возможно, тут не обошлось без магии.

— Тар, — я попыталась заговорить, но он прижал свой палец к моим губам, и я покорно замолчала. Его рука проскользила по шее вниз вдоль моего тела. Я запрокинула голову: я так долго себя берегла, но сейчас желание стало непреодолимым. — Да! Да…

— Не сейчас, моя хорошая, нас ждут гости.

Меня в очередной раз словно бросили в ледяную воду.

Выходя из ванной, Тар сказал:

— В моей гостиной я приготовил для тебя несколько платьев. Выбери подходящее. Я тебя жду.

Я наспех промокнула волосы полотенцем. Конечно, надо было их высушить, но, во-первых, не люблю заставлять себя ждать, а во-вторых, меня саму переполняло любопытство. Идя к Тартару по длинному темному коридору, я дрожала то ли от страха за себя, то ли от холода. Надо было принимать ванну в его покоях! Как только открылась дверь, я юркнула в комнату. Он был доволен, что я пришла так быстро.

— Идем к камину, а то ты можешь заболеть!

— А я смогу заболеть? — удивилась я.

— Ну, может, на несколько секунд или минут. Умереть ты точно не сможешь!

Это понятно: мертвые не умирают. Хотя со мной-то, которая находится между двумя мирами, наверное, может произойти всё что угодно.

Я устроилась в кресле у камина, вытянула ноги поближе к огню и стала наслаждаться настоящим теплом. Поленья тихо потрескивали. Сполохи огня переливались всеми оттенками от желто-оранжевого до ярко-красного. Смотреть на огонь можно бесконечно долго, но мне нужно было переодеваться, поэтому я принялась издалека рассматривать платья, лежавшие на кровати.

— Они все черные. Намечена какая-то торжественная церемония?

Вопрос совершенно закономерный для богини Ночи. Ну, почти богини.

— Нет, скорее, вечеринка, на которой я официально представлю тебя.

— Вечеринка?

— Не волнуйся, на наших вечеринках каждый занимается своим делом.

Из предложенных платьев я выбрала самое скромное: длина до колен, облегающее, без блесток, бисера и рисунка, зато с глубоким и очень сексуальным декольте. Тартар удовлетворенно кивнул, и я пошла переодеваться. Накладывая легкий макияж, я вспомнила выражения лиц Константина и Михаила, узнавших, что я ношу не все доспехи, и решила надеть их сейчас же. Выбегая из ванной, я чуть не сбила с ног Ехидну.

— Ой, извини, — торопливо сказала я, осматривая комнату. — А где Тартар?

— Он будет ждать тебя на месте. — Ее речь, напоминавшая гортанное шипение, была жутко неприятна, но я не собиралась долго с ней разговаривать. — У меня приказ доставить тебя на вечеринку в целости и сохранности.

— Замечательно, я ненадолго заскочу к себе, надену кое-какие украшения, и мы пойдем. — Я даже не посмотрела в сторону Ехидны, а просто помчалась к себе в комнату.

Она, наверное, не ждала такой прыти и беспрекословно последовала за мной до самой двери. Я не стала приглашать ее в комнату: незачем. Перед зеркалом я по очереди достала из ларца и надела браслет Артемиды, подарки Деметры, ожерелье Атропос и, наконец, корону Афины. Конечно, они не засветились, как на земле, но знакомую тянущую боль во всех частях тела я почувствовала. Не могу сказать, что я ощутила силу или власть, оказавшись в полном комплекте даров: пояс Афродиты и кольцо Тартара я и не снимала. Скорее, наоборот: нахлынули воспоминания, и я почувствовала легкое недомогание.

Я взглянула в зеркало, и поняла, что дары — неотъемлемая часть меня: они почти сделали меня настоящей богиней. В зеркале я увидела не маленькую перепуганную девочку, а всемогущую, сильную, властную и волевую повелительницу Ночи. На мгновение мне почудилось, что мои глаза потемнели, а помада на губах превратилась из нежно-розовой в ярко-красную. Ерунда, просто так свет упал. Наверняка показалось.

— Ты можешь побыстрее? Все уже заждались. — Противный голос Ехидны вывел меня из себя. — Или ты даже украшения сама надеть не можешь? Может, тебе помочь?

— Я готова, мы можем идти, — негромко сказала я, резко открыв дверь.

Ехидна, ошарашенно кивая, отступила, но я успела заметить ее испуганный взгляд.

Мы спустились по лестнице к выходу, свернули налево и медленно поднялись по другой лестнице. В абсолютной тишине невозможно было даже представить, что где-то шумит вечеринка. Желтые фонари по обеим сторонам тропинки указывали направление, и мы пошли предлагаемым маршрутом. Сразу за крутым поворотом направо мы увидели маленькую, но изящную деревянную постройку, похожую на беседку-переростка, с бесчисленными светильниками, окошками интересных форм и маленькими арками. Она была выкрашена, к счастью, не в белый, почти уже ненавистный, а в бледно-желтый цвет. Звучала незнакомая мелодия, но никто не танцевал, и, казалось, даже никто не разговаривал. Все ждали. Причем, похоже, именно меня.

Я чувствовала, что за мной следят несколько сотен пар глаз, но сама никого не видела, пока от толпы не отделилась одна фигура. Михаил. Сердце учащенно забилось. В этот момент на мое плечо легла рука Тартатра. Легче от этого не стало. Наоборот, вместо того чтобы успокоиться, я почувствовала приближающуюся тошноту. Вдобавок стало невыносимо душно.

— Ничего удивительного, дорогая. Доспехи надо кормить!

— Тар, помоги мне, — прошептала я.

— Долго я не смогу помогать, — он, держа меня за руки, внимательно смотрел в глаза. — Как только я тебя представлю, обязательно выпей свой напиток. Поняла?

Я кивнула, послушно натянула фирменную улыбку, а Тар демонстративно чмокнул меня в щеку. Боль, тошнота и духота заметно ослабли, но не пропали. Поэтому пришлось прилагать усилия, чтобы выглядеть счастливой, веселой и довольной.

Глава 7. План

— Дорогие гости! — в полной тишине это прозвучало оглушающе. — Разрешите представить вам богиню Ночи, которая осчастливила нас своим прибытием!

Аплодисментов не последовало. Приветственных возгласов тоже. Никто не заулыбался. Все сохранили печальный и грустный вид, как на похоронах. Поведение гостей совершенно не соответствовало названию «праздник». Мне очень захотелось поскорее оказаться подальше от этого торжества.

— Джесс, иди к нам, — услышала я знакомый и очень живой голос.

— Персефона! Я так рада, что ты тоже здесь!

Я подошла, и мгновенно вокруг нас образовался плотный круг неизвестных мне личностей, которые внимательно ожидали, что же мы будем делать и о чем говорить.

— А почему здесь так… невесело?

Персефона засмеялась.

— Я совсем забыла, что ты впервые на подобной вечеринке. Привыкай, на таких праздниках больше плачут, чем смеются. Это — Ночь всех святых.

— Хэллоуин?

— Вроде того. Только здесь никто не надевает карнавальные костюмы: зачем играть самих себя? Да и особого веселья мы в этом празднике не видим.

Она тяжело вздохнула.

— Слушай, мы можем где-нибудь уединиться ненадолго? — прервала я ее рассказ, так мне не терпелось начать свой.

— Джесс, посмотри, сколько вокруг чужих ушей. Мы поговорим попозже, — одними губами почти беззвучно прошептала Персефона и громко, чтобы услышали все окружающие, сказала: — Давай я тебя со всеми познакомлю!

— Да, конечно, будь добра, — изобразила я учтивость.

— Познакомься Джесс, это Гадес — мой муж.

Седовласый мужчина, на вид лет сорока, в черном костюме, черном плаще и черных перчатках, смотрел на меня непроницаемо-стеклянным взглядом своих черных глаз. Позже я заметила: как только в поле его зрения попадала Персефона, цвет глаз менялся на темно-синий.

— Очень приятно, — тихо произнесла я, борясь с ужасом, который наводил его внешний вид, и, как положено, первой протянула руку.

— Взаимно, — еще тише произнес он и аккуратно пожал мою кисть, предварительно сняв черную перчатку.