Бесплатный фрагмент - Арканор. Демон сна

Пролог

Где-то здесь я должен сказать что-нибудь важное.

Ну ладно. Здравствуйте. Я — Рин. Маг. Точнее… так меня записали в Академии. Хотя мне кажется, слово «маг» звучит слишком громко. Я скорее «человек, который иногда думает и от этого рушатся здания». Но это слишком длинно.

Меня попросили… познакомить вас с миром. Не мной, нет. Моей жизни вы и так наслушаетесь дальше. Сейчас речь про Арканор. Итак.

Народы

Здесь живут разные разумные. Каждый со своими странностями:

Люди. Постоянно спорят. Иногда кажется, что их магия — в упрямстве и горле.

Орки. Огромные, но любят тишину больше разговоров. Если молчат — значит думают. Иногда это страшнее удара топором.

Гномы. Всё время что-то мастерят и взрывают. У них «успешный эксперимент» означает, что башня до сих пор стоит.

Тролли. Медленные, зато умные. Любят беседы с мхом. Мох, что обидно, отвечает им чаще, чем мне студенты в Академии.

Эльфы. Они не разговаривают — они поют. Даже просьба «передать соль» тянется на три октавы.

Драконы. Вечно недоступные и высокомерные. Считают, что ниже шестого уровня силы никто не достоен слова. Очень удобно — меньше разговоров.

Сила

О, вот это любимая тема Арканора. Все измеряют друг друга по уровням, вместо того чтобы жить.

Названия звучат красиво, будто из древнего языка. Хотя на деле — всё то же «крутой–круче–самый крутой».

«Ignis Minor» — Искра. Ты зажёг свечку мыслью. Молодец. Мама гордится.

«Fervor» — Жар. Можешь согреть котёл с похлёбкой. Шеф-повара завидуют.

«Ventus» — Порыв. Деревянный стул вздрогнул, дверь хлопнула. Гроза тебя боится ровно ноль секунд.

«Aurora» — Рассвет. Уже красивые огни. Народ аплодирует на ярмарках.

«Tempestas» — Шторм. Ты рушишь стены и командуешь ветрами. Уже солидно.

«Fulmen» — Гроза. Уровень, после которого армии начинают уважать твоё плохое настроение.

«Terminus» — Предел. Изменяешь ход битвы. Или портишь обеденный пир. Как повезёт.

«Apogea» — Безымянная Вершина. О ней знают, но мало кто видел. Те, кто видел, уже не спорят.

«Silentium» — Тишина. Миф. Слово, от которого Совет Каст бледнеет. Все делают вид, что это сказка. Но если смотришь внимательно — иногда тишина громче любой магии.

Вот и всё. Достаточно, чтобы не путаться.

И теперь я понимаю — слишком долго. Зачем такой эпилог? Я устал. Вы устали. Автор тоже, наверное.

Я точно что-то недоговорил, но мне… лень. Возможно, это было важно. А может, и нет.

Пусть сами потом разбираются.

— Рин

Часть I. Где должно быть эпично Под-часть 1: Классическое Эпическое вступление

«И вначале, когда не было ещё ни светил, ни теней, лишь дыхание вечности разливалось по пустоте — возник Арканор. Мир, что сам себя породил из Тишины. Мир, в жилах которого течёт магия, древнее крови и надежнее стали.»

Три великана-континента поднялись из океанов, как плечи титанов. Селестия — жемчужина, где колдовство и ремесло слились в пламени мечей и песнях магов. Эридан — край, что прячется за морями, легендою живущий в рассказах стариков. И Нумнор, странный, затерянный, почти забытый: в хрониках — пустая строчка, в песнях — только намёк.

Ветра гудели подобно хоралам, поднимая из пыли первых воинов и мудрецов. Ключи стихий лежали повсюду — в капле росы, в треске огня, в шёпоте листвы. И каждый, кто дышал Арканором, впитывал в лёгкие магию.

Народ за народом поднялся из Тишины. Люди — горячие, гордые, вечно спешащие навстречу буре. Орки — молчаливые титаны, чьё слово весит, как утро после войны. Гномы — кузнецы молний и искр, бросающие вызов металлу и небесам. Тролли — стражи камня и мха, медлительные, как вечность, но твёрдые, как скалы. Эльфы — мелодия в телесной оболочке, поющие, как будто сама река учится у них звуку. И, конечно, Драконы — древнейшие из древних, чище самого пламени, чьи крылья затмевали небо, а названия их забывались, словно недостойные памяти смертных.

И всё это — лишь преддверие. Потому что предел силы никогда не был достигнут, и то, что скрыто за девятым Порогом, отзывается дрожью даже в сердцах богов.

«И явились народы, словно зёрна, брошенные в почву мира. И каждый обрёл свою долю силы, свою песнь и свой путь, дабы вплести собственный узор в ткань Арканора.»

Люди. Их кровь быстра, а сердца горят тысячью огней. Они срываются вперёд так скоро, что и Время едва поспевает за ними. Возводят города на равнинах и в горах, ставят башни, до которых не дотянется молния, строят дороги, по которым бегут торговцы и армии. И в каждом человеке горит жажда — жажда спорить, побеждать, разрушать и вновь строить. Их сила — в упрямстве; их слабость — в том же.

Орки. Из первородного камня и пепла явились они. Их плечи держат вес гор, их ладони могут сокрушить стены. Но в молчании орк мудрее победителя. Они сидят у костров и говорят медленно, будто слова у них вытесаны из гранита. Сила их в спокойствии и в том, что каждый их удар несёт не ярость, а завершённую мысль. Если орк заговорил — значит, заговорила сама земля.

Гномы. Под землю ушли они, но не исчезли, а воссияли огнями кузниц. Камень стал другом, железо — игрушкой, молнии — слугами. Тёмные города гномов полны грохота, искр и света. Их изобретения смелы и безумны: чудовища из металла, башни на колёсах, громовые трубы. Но где искра, там и пепел — гномы созидают, чтобы разрушать, и разрушают, чтобы созидать вновь.

Тролли. Слишком медлительны, чтобы спешить, слишком мудры, чтобы метаться. Они выросли в объятьях лесов и гор, их кожа помнит шёпот дождей, их волосы — прикосновение мха. С троллем можно идти три дня — и услышать лишь одно слово. Но то будет верное слово. Они чувствуют время как дыхание природы, и их шаг звучит, будто сама гора решила идти.

Эльфы. Из песен взяты, в песни вплетены. Каждое их движение — это музыка, каждое слово — аккорд. Их магия струится как мелодия, их города — словно леса, поющие о ветре. Но красота их — обманчивое оружие. Их песни могут лечить и разрушать, возвышать и свергать. Они поклоняются гармонии, и всё же нередко именно ради неё бросают мир в хаос.

Драконы. Не рождены — а пробуждены вместе с самим Арканором. Их дыхание выкопало океаны, их когти подняли горы. Они были здесь всегда, и сколько их — никто не знает. Их слова звучат для людей как гром, их взгляд — как солнечный пожар. Лишь немногие, достигшие шестой ступени силы, достойны услышать дракона. Ибо всё меньшие они не признают за существующих. Для остальных драконы — молчание в небе. Но даже молчание их страшнее войны.

«Так соткались народы, и каждый внёс свою ноту в вечную симфонию мира. И вместе они создали Арканор, сияющий в трёх континентах, крепкий и яростный, великий и прекрасный.»

И было сказано: сила течёт сквозь плоть и кости, сквозь дыхание и мысль. Она имеет ступени, как лестница в небо. И каждый, кто встал на этот путь, обязан шагать. Но чем выше ступень, тем реже встречается следующий шаг. И на вершине лестницы — тишина, страшнее грома и сильнее пламени.»

Первая ступень: Искра (Ignis Minor). Первое дрожание силы, робкий огонёк. Она едва теплит свечу, но сердце уже шепчет: «Я маг!» Так загорается дорога в вечность.

Вторая ступень: Жар (Fervor). Сила разгорается — можно разогреть котёл или согреть десяток душ у костра. Тепло подчиняется воле. Пусть скромное, пусть ещё хрупкое… но Жар уже ведёт мир к песням огня.

Третья ступень: Порыв (Ventus). Движение воздуха и силы, стулья и двери дрожат, одежда колышется, как от ветра. Воин впервые может столкнуться с заклинателем и назвать бой честным.

Четвёртая ступень: Рассвет (Aurora). Свет рождается из ладоней, лезвия сияют, заклинания вспыхивают, как заря над равниной. На рассвете силы маг впервые становится явью для народа. Ему аплодируют. Его слушают. Его боятся.

Пятая ступень: Шторм (Tempestas). Порывы ломают стены. Пламя лижет крыши. Гром в ответ на слово мага разрывает ночь. Это — сила, которую замечает город. После штормов Арканора многое начинает принадлежать руке заклинателя.

Шестая ступень: Гроза (Fulmen). Теперь один человек становится равным войску. Его слова меняют ход битв, его настроения пишут приговоры тысячам. Законы природы начинают гнуться под давлением его воли.

Седьмая ступень: Предел (Terminus). Граница между легендой и реальностью. Таких — единицы на тысячелетия. Их имена刻аны в горах, их поступки отражаются в океанах.

Восьмая ступень: Безымянная Вершина (Apogea). Теоретически достижимая, но чудовищно редкая. Тех, кто туда вознёсся, мир воспринимает как грозное чудо. Они способны переписывать саму ткань власти.

Девятая ступень: Тишина (Silentium). Не ступень — бездна. В ней нет грома, нет пламени, нет ветра — но всё рушится от одного дыхания. Говорят, это миф. Но мифы — это то, чего боятся даже самые древние драконы.

«Таковы ступени. И путь каждого есть восхождение. Одни падают среди Искры. Другие загораются Жаром. Немногие достигают Предела. Но лишь безымянные и забытые шаги ведут к Тишине. И тот, кто услышит её, не услышит уже ничего иного.»

…

Стоп. Хватит!
Кто вообще это пишет?

Вы серьёзно хотите, чтобы я повторил всё это загробным, напыщенным голосом?
«О, три континента, три титана, ооо пафосные ступени восхождения…»
Я сам чуть не уснул, пока читал. Хотя… ладно, признаюсь: я уснул. И честно, не жалею.

Вы же поняли главное? Тут есть континенты. Тут есть разные народы. У каждого народа своя странность. И ещё есть «система силы» — девять ступеней, выстроенные как лестница. Ух ты. Очень оригинально. Никто до этого не додумался, да?
(спойлер: все.)

Ну, давайте я для вас перескажу это по-человечески. Без бубнов и труб:

Люди — вечно спорят. Удивительно, что они ещё живы, ведь основное их оружие — язык.

Орки — большие, сильные и подозрительно философские. Если орк говорит: «Жизнь — это путь к реке», лучше кивай, иначе объяснение займёт неделю.

Гномы — строят, взрывают, чинят. В этом порядке.

Тролли — друзья мха. Реально. Я проверял.

Эльфы — каждую фразу превращают в оперу. Даже «передай соль» звучит на три аккорда.

Драконы — говорят только с очень сильными. Но чаще предпочитают просто молчать и жечь города взглядом.

А теперь про силы:

Искра. У тебя загорелась свечка. Все хлопают.

Жар. Суп поспел. Ура.

Порыв. Ты хлопнул дверью, даже не притронувшись к ней. Соседям не нравится.

Рассвет. Уже красиво, светло, все восторгаются.

Шторм. Сломал стену. Город в панике.

Гроза. Всё серьёзно. Армии начинают мерить каждое твоё настроение.

Предел. Дальше ты не человек, а катастрофа с паспортом.

Безымянная вершина. Никто толком не знает, но звучит круто.

Тишина. Типа миф. Все делают вид, что не существует. Я — тоже.

Всё. Теперь вы знаете столько же, сколько за три предыдущих скучных страницы, но без пафоса и со вкусом сарказма.

А теперь… можно поспать?

…

Что значит «нет, ты должен продолжать повествование, ведь это только начало книги»?
(глядит в сторону автора)
Серьёзно? Вы хотите, чтобы я нёс весь этот сюжет на себе?
Я вообще-то не подписывался.

Ладно. Хорошо. Но предупреждаю: всё дальше — чистая скукотища. Я буду просто сидеть на уроках Академии и смотреть на облака. Если вдруг что-то разрушится — это уже не мои проблемы.

Ну ладно, пошли. Академия, говорите?

Глава 1. Академия, где всё началось Часть II.

Академия мечты (и кошмара одновременно)

Академия магии Элмариса возвышалась над столицей так, будто её архитекторы поссорились с небом и решили доказать, кто тут главный. Башни упрямо тянулись вверх, толкались плечами, шпилями бодали облака и частенько ломались друг о друга. На ремонт башенных шпилей Академия тратила больше золота, чем на содержание библиотеки, но зато выглядело это эффектно.

Горожане снизу называли ансамбль башен «Фонарный бедлам», потому что вечерами каждая башня светилась своим цветом: красной, синей, зелёной, золотой. Вниз стекал радужный поток сияния, слепящий и раздражающий всех жителей, особенно тех, кто мечтал лечь спать пораньше.

— Шик и величие! — гордо декларировали маги, демонстрируя разноцветные огни. — Четыре часа ночи, сволочи! — кричали жители улицы, прикрывая окна тряпками.

Главные ворота выглядели ещё эффектнее. Огромная арка из чёрного мрамора была увита завитками, которые якобы символизировали силу стихий, но по факту выглядели как гигантская лапша из камня. Над входом горела надпись:

«Учение — вечность. Неуч — пепел.»

Высеченная угрожающими буквами, сияющими мягким огнём.

И всё бы хорошо, если бы Арка не сопровождалась ещё и статуей. Статуя высилась в полный рост над воротами: Аркимир Первый, основатель Академии, каменный, пафосный, с бородой, в которую можно было поселить воробьёв. Он держал в руке раскрытую книгу, а другой грозно указывал в небеса, будто предупреждал само солнце: «Учись!»

Каждый час (да-да, даже ночью) статуя оживала, двигая мраморными губами. Гулкий громовой голос будил не только студентов, но и половину города:

— Учись, дитя Арканора! Учись, познавай! И да не дрогнет твоя задница под тяжестью знаний!

Голос отражался от стен столицы, гонял голубей по крышам и превращал детский сон в травму на всю жизнь.

За десять лет службы статуя приобрела твёрдую репутацию «самого ненавистного соседа города». Жители жаловались Совету Каст, но Совет лишь разводил руками: «Это магия традиции!»

У ворот собирались процессии новичков. Каждый, шагнувший под арку впервые, автоматически активировал чары и получал личное приветствие.

— Добро пожаловать, юный маг! Помни: твой путь долг… и твой кошелёк ещё длиннее!

После чего ворота мягко сжимали его магическим сканером: проверяли наличие вступительного взноса.

Гильдия торговцев давно смеялась: «Академия не обучает — она сдаёт студентов в аренду самим себе.»

Рядом с воротами стояли два каменных голема-привратника. Огромные, в три человеческих роста, с каменными лицами без эмоций. Точнее — лица у них были, но кривые: один постоянно ухмылялся так, будто увидел скидку на арбузы, другой имел вечное выражение недовольного соседа.

Они открывали ворота только после проверки документов. И всегда задавали один и тот же глупый вопрос:

— Цель визита? — Учёба. — Оплата наличными или в рассрочку?

Проходя через них, студенты чувствовали себя не в храме знаний, а на базаре магии. Но пафосные речи сверху и разноцветные башни производили достаточно сильное впечатление, чтобы скрыть сквозняки и трещины в воротах.

Над всем этим — картина парадоксальной «Академии мечты»: стены дрались с гравитацией, шпили ругались сами с собой, статуя будила даже собак внизу, а големы проверяли балансы выпускников.

И при всём величии Академия уже на фасаде отвечала на вопрос: «Чему тут научат?»
Ответ был очевиден: научат выживать — в шуме, пафосе и абсурде одновременно.

Стоило переступить ворота, как любой новичок погружался в бедлам, который гордо называли «факультетской системой». На деле же всё выглядело как ярмарка магической экзотики, где каждая секция старалась перекричать соседей.

Факультет Огненного Величия

Их девиз звучал просто: «Если не горит — разожги!»
Башня горела минимум раз в месяц. Вечером округа видела красное зарево, а преподаватели гордо заявляли: — Видите? Наши студенты такие страстные, что даже общежитие не выдерживает!

Пожарных не было. Вместо них работали Водники. Иногда. Если не спали.

Факультет Грозовых Гюрз

Студенты гордились тем, что могут спалить волосы противнику одним взглядом. Проблема в том, что палили они и собственные. Зелёный газон перед башней Гюрз превратился в чёрное поле обугленных кратеров. А у ворот стояла табличка:

«Входите на свой страх и риск. Риск высоковольтный.»

На экзаменах они практиковали «контроль молний». Зрелище напоминало фейерверк из подростковых истерик, потому что серьёзный контроль отсутствовал напрочь.

Факультет Водных Даров

Здесь всегда текло. По коридорам журчали ручьи, по лестницам капала влага, а в подвалах держали целый пруд с сомами. Вечный запах сырости и тины делал их башню похожей на гигантские носки после дождя. Зато на кулинарных конкурсах Водники были чемпионами по супам. Они могли сварить пятьдесят порций во время лекции и разлить их заклинаниями по мискам. Половина Академии жила на этих бесплатных супах.

Факультет Земного Спокойствия

Самый скучный факультет. Девиз: «Мы медленно, но навсегда.»
На их уроках студенты спали мёртвым сном. Профессор читал лекции о внутренней химии гранита, перечисляя виды кварца так, что даже часы зевали. Но на экзаменах никто не заваливался: потому что Земняки, хоть и казались сонными, умели в нужный момент вызывать землетрясение в аудитории. После трёх секунд такого экзамена даже самые строгие экзаменаторы соглашались: «Отлично! Свободны!»

Факультет Некро-Романтики

Ах, жемчужина Академии. Студенты ходили в чёрных плащах, носили розы и цитировали сонеты мёртвым. Некто Орид, знаменитый студент-поэт, однажды пригласил скелета на свидание под луну, и скелет согласился. Проблема возникла потом: на другое утро скелет не хотел уходить и обиделся. Целую неделю Арена Практикумов оглашалась стуком костей и пламенными клятвами: «Ты меня бросил!»

Некро-романтики считали себя «самыми утончёнными» и носили манеру страдать даже во время завтрака. — Ах, эта каша напоминает мне о бренности бытия. — Ах, эти тосты сгорели так же, как моя любовь.

Встречи факультетов

Когда факультеты собирались вместе, зрелище превращалось в бесплатное шоу.

— Наш огонь растопит ваши жалкие водные трюки! — ревел Огненный студент. — Ха! Ваша пепельная башня вечно тушится нашей роскошью! — визжал Водник, обливая его. — И гром испепелит вас обоих! — встревали Гюрзы и случайно испепеляли соседние кусты. — А земля покроет вас всех камнями вечного сна! — зевали Земняки. — А мы будем читать над вами стихи, когда вас похоронят! — торжествовали Некро-романтики.

После чего все вместе дружно бежали за уборщиками и медицинкой.

И всё это называлось гордым словом «академическая жизнь». На деле же местные торговцы горько шептали: «Академия — это факультет катастроф при университете глупости.»

Если факультеты были похожи на безумный цирк, то преподаватели Академии — на цирк с конями. Каждый считал себя гением, но выглядел… по-своему.

Учителя-карикатуры

Профессор Огня — Пылающий Рагнар. Никто не говорил громче него. Каждое «Фаербол!» звучало так, будто он толкал акции на базаре: — Огненный шар, свежий, горячий! Кто возьмёт? Три по цене одного!

Он любил демонстративно бросать огненные шары в аудитории для «увлечения массы». Иногда забывал, что аудитория деревянная.

Профессор Воды — Слезняк Морглас. Студенты прозвали его «водопадчик». На каждом уроке он начинал жаловаться, что никто не уважает водную магию, и у него сами собой наворачивались слёзы. За две пары он мог натрясти целое ведро. На экзаменах приходилось выдавать полотенца каждому студенту.

Профессор Воздуха — Аэтерий Вечно-Простуженный. Говорят, его родная стихия — сквозняк. Он выглядел так, будто его постоянно сдувало ветром: то терял конспекты, то простужался, то улетал шарфом за угол. Его любимая фраза: «Чувствуйте свежесть, студенты! И не забудьте носовые платки!»

Профессор Земли — Гравиус Камнелобый. Своим низким голосом он заставлял вибрировать мебель. Его девиз: «Будьте как гранит!»
И действительно — после его лекций все студенты уподоблялись камням: неподвижные, холодные, и часто мирно похрапывающие.

Профессор Некро-Романтики — Лорд Сердцепрах. Он был настоящей легендой колледжа. Носил длинный чёрный плащ, цитировал трагические сонеты и уверял, что «любовь и смерть — близнецы». Однажды он поставил опыт: студентка должна была признаться скелету в чувствах, а скелет — ответить взаимностью. Эксперимент удался: скелет влюбился и всё время преследовал девушку по аудитории.

И да — был ещё неофициальный преподаватель: Завхоз. Он всегда появлялся там, где что-то загорается, течёт или рушится, и его любимая фраза звучала священно: — «Я вам говорил: комнатный дракон — не игрушка!»

Великий Свод Правил Академии Магии Элмариса

(официально утверждён Советом Каст и переписан 47 раз в связи с катастрофами)

Основные правила

1 Запрещается использовать магию в столовой. (Даже для подогрева супа. Особенно для подогрева супа.)

2 Запрещается использовать суп в качестве магии. (Пункт добавлен после «Баталии Борща». )

3 Студент не имеет права взорвать башню более двух раз в семестр

.4 Исключение: факультет Огня, у них взрывы считаются «производственной практикой».

12 Не допускается оживлять столовые приборы без присмотра преподавателя.14 Всякий, кто оживил швабру, обязан жениться на ней или немедленно развеять чары.

16 Лекции должны посещаться живыми.

16.5 Некромантические «замены» студентов на зомби-аватаров засчитываются условно.

23 Не носить с собой домашних дракончиков в аудитории.

43 Если дракончик всё-таки присутствует, он обязан сдать экзамены наравне с другими.

56 Любой пожар в общежитии автоматически записывается на факультет Огня, до выяснения обстоятельств.

Правила межфакультетских отношений

79 Факультет Огня не имеет права обзывать Водников «суповыми кастрюлями».

99 Факультет Воды не имеет права заливать Огненных водой во время семинаров.

122 Каждый случай заливания — всё равно засчитывается.

129 Некро-Романтики обязаны предупреждать студентов, если приглашают их «на свидание» с нежитью.

133 Студент, ожививший бывшую любовницу, обязан воспитать её до экзаменов.

134 Факультет Земли запрещено намеренно присыпать студентов Землёй «для медитации».

144 Молнии допускаются в боевых практикумах только до полуночи. После полуночи — это уже дискотека.

145 Запрещается читать стихи скелету ночью громче, чем в полголоса.

155 Особые заклинательные законы

156 Никакой демон не имеет права жить в комнате дольше одной недели. (Пункт нарушается регулярно.)

164 Если демон подписал контракт аренды, Совет Каст обязан рассмотреть его кандидатуру как «гостевого преподавателя».

167 Применение метлы как транспортного средства разрешено, но штраф за парковку на крыше библиотеки составляет 10 золотых.

174 Призывать демонов выше VI поколения разрешается только в специально отведённых местах. Общежитие — не «специальное место». (Дальше номерование не будут)

178 Использование магии для списывания на экзамене приравнивается к плагиату. Даже если списываешь у будущего себя.

182 Запрещено оживлять библиотечные книги ради сдачи зачёта.

210 Последний случай закончился, когда «оживший учебник алхимии» начал требовать гонорар.

Архимагические постановления

222 Обращение к драконам может осуществляться только письменно и исключительно вежливым языком.

243 Любое письмо, сожжённое драконом, автоматически считается «отказом в визе».

245 Если дракон согласился поговорить, студент обязан подчеркнуть этот подвиг в резюме.

265 Статуя основателя Аркимира не принимает взятки

302 Если монеты всё же принимаются, это называется «пожертвование».

322 Запрещено отключать статую Аркимира ночью, даже если она всех будит. (Запрещено только после трагического опыта, когда её отключили — и за это город на два дня осиротел «без крика». )

Правила гигиены и быта

343Студент, который превратил соседа в жабу, обязан кормить его насекомыми до конца заклинания.

356 Запрещается скрещивать жабу с летучей мышью без письменного разрешения профессора биомагии. Лягушки и жабы в карманах не считаются частью формы факультета.

375 В общих комнатах не допускается устраивать «могильные chill-вечеринки».

381 Особенно, если музыка опять из костей.

385 Пить зелья преподавателей без спроса нельзя. (Пункт добавлен после того, как студент шесть часов говорил стихами.)

402 Травы в лаборатории не предназначены для курения.

Финансы и дисциплина

454 Любая разрушенная стена оплачивается студентом, её разрушившим.

501 Если стена обрушилась сама — виноват ближайший студент.

502 Если ближайший студент — Рин, виноват всё равно он.

503 Каждое пропущенное занятие оплачивается двойной пошлиной «за потерянное место в классе».

505 Преподаватель имеет право списывать стоимость нервов на студентов в виде дополнительного налога.

И, наконец,

506 Студент, прочитавший весь свод правил до конца, автоматически получает диплом о терпении.

Всё! Получился полный абсурдный список правил (с намёками на сатиру, «бюрократию в мантиях», и, конечно, издёвки над самим жанром). И обратите внимание — пункт 502: «Если ближайший студент — Рин, виноват всё равно он.»

Взгляд Рина

Я всё это смотрел — и спал. Да, удивительное сочетание, но так оно и было: кричат, спорят, плачут, пишут правила, рушат правила, а я кладу голову на парту.

Профессор Рагнар орёт, чтобы я повторил заклинание. Я закрываю глаза и представляю котлету. Профессор Морглас плачет, что «вода недооценена». Я думаю: «Её можно пить, больше пользы». Завхоз врывается и кричит: «Кто поджёг котельную?!» — а я уже сплю.

Иногда думаю: Академия — это не храм знаний, а комикс с живыми персонажами. На каждой странице происходят абсурдные катастрофы, и только я умею пройти сквозь них… не участвуя. Хотя иногда со мной хотят участвовать стены. Они почему-то рушатся.

Ну да ладно. В Академии это считается нормой

Глава 1. Академия, где всё началось Часть III. Экзамен

Торжественный зал сиял, будто решил конкурировать с самим солнцем. Руны на стенах гудели, витражи переливались, а сотня студентов стояла ровными рядами, напряжённо выпрямив спины.

Наверх под барабан растянутой пафосности вышел Архимаг-куратор. Его мантия была длинной настолько, что за ним шёл ассистент, держащий край, чтобы тот не застрял в дверях.

— Сегодня, — начал Архимаг низким голосом, — день, когда Искры зажгутся во тьме! День, когда малые Pyrus станут великими Fulgura! День, когда вы покажете, что ваши артерии наполнены магией, плоть ваша горит силой, а умы ваши чисты, как рассветная заря…

Аплодисменты. Огненные выкрикнули: — ПОЖАР ВАМ В ПОМОЩЬ!
Водные завопили: — ВСЁ ПРОТЕКАЕТ!
Грозовые загремели: — ЗАРАЗИМСЯ ТОКОМ!
Земные пробормотали: — К… амни. Некро-романтики трагично подхоронили: — Долгих вам похорон!

Архимаг сделал вид, что ничего из этого не слышал.

И в этот момент ожила Статуя Аркимира у ворот, загремев своим каменным басом: — Учитесь, молодёжь! И да не дрогнет ваша задница под тяжестью знаний!

Толпа засмеялась. Архимаг покраснел и продолжил речь, как будто давно привык.

А один студент в последнем ряду уже тихо клевал носом. Это был Рин.

Огненные

Первыми, конечно же, вышли Огненные. Они буквально ворвались на сцену, как рок-звёзды, с огненными плащами и лицами, на которых было написано «сейчас жахнем».

— Мы — жар будущего! Мы — слава Элмариса! — выкрикнул главный из них, по имени Варис, и тут же запульнул фаербол.

Фаербол красиво рванул вверх… и зацепил люстру. Люстра вспыхнула, над головами заискрился огонь. Толпа ахнула. Студенты с последних рядов закричали: — «ДАВАЙ ЕЩЁ!»

Второй Огненный, пытаясь исправить ситуацию, достал два шара одновременно: — Смотрите, двойной огонь!
Шары вылетели идеально… в зал. Поджарили две занавески, подкоптили портрет Архимага-основателя.

— Это была плановая демонстрация, — заорал профессор Рагнар. — Запланированное возгорание!

Третий Огненный попытался изобразить фаербол сердечком, чтобы впечатлить девушку из Водного факультета. Сердце получилось, но оно тут же взорвалось на пол-сцены. Девушка взвизгнула: — Ты меня подогреть пытаешься или убить?!

Половина толпы хлопала до истерики. Пахло шашлыком.

Водники

На сцену бодро вышел отряд в голубых мантиях. Лидировала студентка Лиана, у которой из рукавов уже текла вода.

— Пусть стихия чистая смоет ваши грехи! — торжественно объявила она. И вызвала водопад. Прямо под потолком.

Вода ринулась вниз, заливая преподавателей первой линии. Архимаг в панике прикрыл мантию и орал: — Я не просил СПА-процедур!!!

Второй Водник вышел и сказал: — Я умею вызывать дождь только персонально!
Он направил палец в зал, и дождь пошёл строго над одним несчастным студентом Огненного факультета, который за полчаса превратился в мокрую тряпку. — Отличная магия! — прокричала толпа. — Ты его погасил!

Третий Водник решил оживить воду: из лужи поднялась маленькая русалка из капель. Все «вау!»… пока она не плюнула в аудиторию струей и исчезла.

Ближе к концу их демонстрации пол пола превратился в болото, где застрял профессор Земли и жалобно пытался выбраться: — Я… как гранит… но застрял…

Грозовые

Под аплодисменты мокрых студентов вышли Грозовые. У всех на волосах стояла статическая наэлектризованная прическа.

— Мы ударим молнией в саму судьбу! — провозгласил лидер, вытянув руку.

Грянуло громом. Молния ударила… в него самого. Он закричал: — Это… часть номера!

Толпа заржала.

Второй вышел за ним. На этот раз эффектно состроил «позицию героя» и зарядил молнию в потолок. Она красиво высветила зал, а заодно угробила магические светильники. В зале стало темно.

— Свет исчез! Но это мы так выразили мощь! — попытался выкрутиться третий. В этот момент его молния попала в ботинок коллеги. Тот заплясал, как на весёлой свадьбе.

Толпа ревела. Кто-то с задних рядов крикнул: — Да это же дискотека, включите музыку!

Земляки

На сцену уныло поднялись четверо студентов в бесцветных кафтанах. Они молча встали, заложили руки за спину. — Мы покажем мощь вечности… — сказал один и хлопнул ладонью по полу.

Перед ним вырос маленький кусочек скалы. Высотой по колено.

Зал молчал. Даже статуя Аркимира растерянно глядела сверху.

Студенты Земли дружно кивнули, словно показали вершину искусства. — А ещё можем сделать трещину, — сказал другой. Он топнул ногой, и пол под ним чуть дрогнул. Все в зале качнулись и сказали «оу».

Третий студент Земли зевнул и пошёл обратно в ряд, считая, что аудитория уже получила максимальное впечатление.

Некро-Романтики

Толпа оживилась, когда в зал вошли они: в чёрных балахонах, с розами и черепами в руках. Их было пятеро, и каждый выглядел так, будто родился на кладбище и гордился этим.

Вперед вышел Орид — главный романтик. Он поднял череп и начал пафосно:

— О мёртвый брат, о немая тень, взгляни на эту толпу живых и осуди их… пошлость!

Череп открыл рот и сказал сипло: — Мне холодно.

Толпа расхохоталась. Но Орид не сдавался: — Я дарю тебе розу, символ моей бренности!
Череп помолчал. Потом чихнул и рассыпался зубами по полу.

Другой некро-романтик вывел на сцену скелета, посадил на стул и начал читать стихи. — Ты — кость и пустота, но всё же ближе мне, чем люди…
Скелет вдруг пробурчал: — Ты хуже моей жены…

Некро-факультет был доволен: они считали выступление успехом, ведь «публика хоть и смеялась, но плакала внутри».

Толпа взвыла, каждый факультет орал лозунги. Огненные визжали: «Мы жгли лучше всех!»
Водные брызгали: «Мы смыли вашу славу!»
Грозовые тряслись: «Наш ток впечатлил!»
Земляки зевали. Некро-романтики складывали новые куплеты про «вечно мокрые кости».

А в это время… Рин зевнул так, что эхо разнеслось по залу. — Можно домой? — тихо спросил он.

Я всё это видел. Ну как видел… зевал и половину проспал, но посмотрите сами:

Огненные жгли всё, кроме цели. Ползала теперь пахло шашлыком. Один парень подкатил фаерболом к девушке, хотел в форме сердечка, а получилось похороны для штор. — Романтика, но не выживание.

Водники снова устроили всем бесплатное промывание носа. Пол зала промок, профессор Земли застрял в грязи, как камень в болоте. А лучшая шутка — это их лозунг «мы смоем вашу славу». Ну да. И ваш макияж. — Хотите хозяйственный суп, зовите Водников.

Грозовые… я до сих пор не понимаю. Они вроде должны были показать молнии, но больше походило на электрическую дискотеку: то ботинки дымятся, то люстра падает. Один вообще плясал так, будто поймал музыку судьбы. — Если бы у них было чуть больше ритма, можно было открывать клуб.

Земляки. Ммм. Они построили… камушек. Высотой с коленку. Не знаю, может, это величие, которое я не осознал. Но, по-моему, это обычный кирпич, который стесняется признать себя кирпичом. — Я люблю Земляков. Когда они что-то ломают, это хотя бы тихо.

И, наконец, Некро-романтики. Я до сих пор не уверен: они сдавали экзамен или организовали вечеринку на кладбище? Один скелет читает стихи, второй скелет отказывается слушать, третий признаётся в любви розе и получает нервный отказ. — Поэзия костей. Если нравится страдать, самое то.

А теперь вопрос: и ради этого весь пафос, все речи о «будущих легендах»?
Огненные сожгли половину декораций, Водники сделали бассейн, Грозовые включили музыку, Земляки показали камыш и буркнули «готово», а Некро-романтики просто… страдали.

А я? Я сижу. Дремлю. У меня одно желание: чтобы это всё поскорее закончилось и начался ужин.

Смотрю в окно — облако плывёт. Похоже на жареную картошку с маслом. И мне вдруг кажется, что это куда более важное зрелище, чем вся эта клоунада.

Если честно, я не понимаю, какой смысл во всём этом. Они стараются показать силу. А сила зачем? Чтобы громче орать? Сильнее пережарить соседей?…

Я бы с удовольствием показал всем мастер-класс по другому искусству: искусству спать прямо на публике. Вот тут я непревзойдённый мастер. И знаете что? Это единственная сила, которую я хотел бы совершенствовать.

Но, увы. Сейчас будет моя очередь.

Архимаг ударил посохом по полу. Тишина укрыла зал, как плащ из камня. Даже Водники прекратили плескаться, даже Скелет из Некро-романтиков перестал щёлкать челюстью.

— Рин, — сказал Архимаг низким голосом. — Встань и прояви Искру!

Все головы повернулись к последнему ряду. Там сидел он — полусогнутый, с пустым взглядом, едва сдерживающий зевок.

— …А можно потом? — спросил Рин честно.

Зал ахнул. Огненные прыснули: — Ха-ха! Он боится!
Водники взвизгнули: — Он слаб!
Некро-романтики трагично добавили: — Он просто уже мёртв душой.

Преподаватели сверкали глазами. Профессор Огня был красный настолько, что казался родным дядей факела. Профессор Воды уже плакал: — О, неуважение, о, катастрофа моего чувства к дисциплине!

Архимаг махнул посохом: — Сейчас. Немедленно!

Рин нехотя поднялся. Потянулся, оглянулся на окно. Там плыли облака. Одно из них неуловимо напоминало жареную картошку… ароматную, с хрустящей корочкой. «Вот бы тарелочку», — подумал он.

В этот момент воздух затрещал. Зал засветился.

Сначала рухнула одна руна на стене. Она искрила, как перегоревшая лампочка. Потом пошёл треск по каменным колоннам. Балки загудели, витражи задрожали, и вдруг половина стены экзаменационного зала обрушилась наружу, унося с собой витраж с изображением «Великой победы магии над хаосом».

Толпа закричала. — Аааа! Это нападение! — Это БОЖЕСТВЕННО! — Я знал, что ближайший апокалипсис придёт на нашей паре!

Огненные орали: — Он пожарнее нас!!!
Водники визжали: — Быстрее, тушим!!!
Грозовые воодушевлённо били себя в грудь: — Наш ток слабееЕЕ!!!

Земляки меланхолично качнули головами: — Ну, камни падают. Как всегда. Некро-романтики дружно записывали стихи: «О, стена, погибшая от взгляда, о, надежда, рухнувшая в обломке…»

Преподаватели в панике. Профессор Огня кричал: — Это диверсия! Это нападение! Запишите всё как практику!
Профессор Воды хлебал слёзы ведром и стонал: — Оооо мои руны! Мои бедные капли!
Воздушного и вовсе сдуло тем же сквозняком, который сам он вызвал. Земляной пытался кричать «Станьте гранитом!», но уже спал. А Некро-романтический преподаватель стоял с рукой на сердце: — Я чувствую… поэзию конца…

Толпа ревела, а посреди этого ада Рин просто зевнул. — Ой, кажется, я переборщил? — сказал он без малейшей эмоции.

С потолка упала ещё одна балка, пыль поднялась второй волной, и статуя Аркимира ожила. Мраморные губы сдвинулись, и зал услышал: — Учитесь… разрушать!

Студенты дружно прыснули, профессора побледнели.

Завхоз, запыхавшийся, вбежал с огнетушителем. — Я так и знал! Я говорил, никаких облаков в этом году!

Он посмотрел на разрушение, на Рина и хмыкнул: — Ну всё, парень, тебе конец.

Зал дрожал от криков — кто-то визжал от восторга, кто-то от ужаса, кто-то пытался дописать конспект прямо среди падающих камней.

— Это Люцифер вернулся! — орала полуголая студентка с факультета Грозых. — Это новый Архимаг! — радостно кричали маленькие первокурсники. — Это новый конец света… — выдохнул профессор Воды, захлёбываясь собственными слезами.