Бесплатный фрагмент - АРАДО

Глава первая. Точка

Петербург.

Поздняя осень.

Сыро, холодно, неуютно.

Низкий свинцовый небосвод третий месяц подряд нависал над тоскующим по солнцу городом.

Настроение у неба было скверным. Погрустить над Невой оно всегда любило, но в этот раз несчастное небо переживало какое-то невыносимое, не утихающее горе. Оно то надрывно рыдало, то тихо плакало, то, просветлев ненадолго, спускало на землю промозглую морось. И без того обреченный дышать влагой болот Петербург мрачный и промокший захлебывался от избытка вылитой на него воды.

Небесная хандра окрасила в серый цвет и нашу жизнь. Город затопило унынием, и только золотые купола соборов, возвышаясь над хмурой панорамой, подменяли собою солнце.

Погода в моей душе была такой же серой. И виновато в этом было не только небо. Я чувствовала, что в первой главе моей жизни поставлена точка. Эта точка тревожила неизвестностью и предчувствием скорых перемен.

Если оглянуться назад, судьба моя выглядела слишком благополучной, словно невидимый хранитель берег меня от любой, пусть даже самой малой неприятности. Теперь я ощущала себя покинутой. Вертикаль жизни резко наклонилась, равновесие было безвозвратно потеряно.

Будто повинуясь чьему-то приказу, я, сама не ведая зачем, беспощадно рвала нити, связывающие меня с прошлым. И начала я с того, что оставила учебу, вдребезги разбив мамину мечту. Мама хотела, чтобы я стала художницей, а я хотела, чтобы было так, как хочет она. Только поступив в художественное училище, я попала в чуждый мне мир — мир тех, для кого искусство — страсть, наваждение, болезнь, мир тех, для кого нет ничего важнее гениального мазка на холсте. Я такой не была, и меня преследовало чувство, будто я занимаю чужое место, будто живу не своей судьбой.

Я старалась приспособиться. Получалось плохо.

Вскоре появилось увлечение, которое как якорь удержало меня в училище еще несколько лет. Им стала библиотека.

Любви к чтению я раньше не испытывала. Даже напротив, садилась за книгу только по необходимости. Но как-то придя в училищную библиотеку за учебниками, из праздного любопытства я заглянула в картотеку. Картотека представляла собой встроенный в стену читального зала шкаф со множеством ящичков из светлого дерева. Я выбрала наугад один и потянула его вперед. Длинный узкий ящик заполняли картонные карточки, исписанные аккуратным почерком. В этом почерке было столько трепетной любви, что мне захотелось постичь и разделить ее.

«Здесь все подчинено строгому порядку. Следуя ему, стоит начать с первой карточки и ничего не пропуская, перебираясь из ящичка в ящичек, дойти до последней», — рассудила я, разглядывая буквенные указатели.

Так я стала завсегдатаем библиотеки. Чтение забрало меня целиком, увлекло в мир чужих открытий, размышлений и фантазий, стало сладким лекарством от терзавшей мне душу неприкаянности.

Прошло несколько лет, и вот я протягиваю библиотекарю книгу в потертой темно-синей обложке. В картотеке она значилась последней. Источник моей увлеченности иссяк.

Я вернулась в класс, подошла к своему мольберту. С планшета старое сморщенное лицо натурщицы смотрело на меня сощуренными подслеповатыми глазками. Неторопливо я обошла мастерскую, рассматривая рисунки других студентов: с разных ракурсов все та же голова старушки.

«Сейчас эта пожилая дама придет и сядет под софиты. Загорятся яркие лампы, добавив ей еще лет десять, и следующие четыре часа я буду переносить ее глубокие морщины на девственно белый лист бумаги», — подумала я.

Во мне все противилось. Терпеть не было сил.

— Больше не могу! Не хочу! — пробормотала я.

Нескольких секунд оказалось достаточно, чтобы принять решение, которое не давалось мне несколько лет. Я с шумом выдохнула, схватила сумку и выскочила из мастерской так стремительно, чтоб никто не успел остановить. Дальше ноги несли меня сами. Прочь, прочь от этого места. Больше я сюда не вернусь.

Мне предстояло убедить родителей, что учеба закончена. Они выслушали мои доводы и не стали ни уговаривать, ни заставлять. Мама была расстроена, хотя старалась это скрыть. А отец… отец, не теряя надежды на то, что со временем я образумлюсь, в тайне от меня договорился с руководством училища об оформлении академического отпуска на год, проложив мне тем самым надежный путь к отступлению.

На этом все не закончилось. Почему-то мне, во что бы то ни стало, захотелось покинуть родительский дом. Зачем? Я и сама не знала.

В конце ноября я переехала в маленькую квартирку на окраине города. Это была квартира друга отца. Папа и здесь позаботился.

Тесный коридорчик, крохотная кухонька и одна комната, которая, несмотря на свои небольшие размеры, умудрялась вмещать большой овальный стол, со всех сторон окруженный громоздкими стульями, широкую софу, старомодный трехстворчатый шкаф с зеркальными дверцами и невысокий комод с допотопным телевизором.

Несколько недель я провела в новом пристанище одна, находясь в оцепенении от перемен, произошедших слишком стремительно. Будто осознав в середине пути, что поезд везет меня не туда, я сошла на первой же станции. И вот я стою на пустынном перроне. Двери прошлого захлопнулись. За ними осталось все, что было в моей жизни. А настоящее обернулось глухим вакуумом.

Пустота пронизывала насквозь. Одиночество гулким эхом звенело в пространстве. И когда я с головой увязла в отчаянье, кривая судьбы изогнулась, вновь сменив свое направление.

Запел телефон. Я взяла трубку, не сомневаясь в том, что это родители. Лишь они звонили мне в последнее время.

— Да! — как можно бодрее ответила я, стараясь не дать им повода найти причину для беспокойства.

— Привет, Ева! Нехорошо забывать друзей!

— Сабина! — удивилась я, узнав голос школьной подруги. Мы не виделись с той осени, когда я поступила в училище. — Извини. Я была очень занята. Это, конечно, не оправдание…

— Конечно, не оправдание, — согласилась Сабина. — Ну, да ладно. Рассказывай, как ты?

— Я… Я… Нормально. Хотя, как сказать… Я бросила учебу, переехала от родителей и вот уже две недели живу одна. Вот такие новости!

— Да, дела! «Подвиг», за «подвигом»! Ну, ты даешь! — чуть не поперхнулась в трубку Сабина. — И как тебе это удалось?

— Удалось просто, — призналась я. — А вот теперь не знаю, что с этим делать?

— Да уж… — протянула подруга и, выдержав паузу, добавила: — Не терпится тебя увидеть. Хочу посмотреть, как ты устроилась на новом месте.

— Приезжай! — обрадовалась я.

— Приеду прямо сейчас! — заявила подруга.

Я продиктовала ей свой адрес.

— Жди. Скоро буду, — сказала Сабина, и связь оборвалась.

Немного покружив по квартире, я не нашла лучшего места для ожидания, чем софа. Устроившись на мягких подушках, сначала я пыталась скоротать время за чтением. Но зудящее возбуждение от предвкушения встречи с подругой не давало мне сосредоточиться. Мысли убегали от сливавшихся в черные узоры букв к размышлениям о Сабине.

В школе ее недолюбливали, хотя видимых причин для этого не было. А мне Сабина нравилась. С ней было легко и хорошо. А главное, нашему общению не мешали те невидимые барьеры, которые я почти физически ощущала, общаясь с другими сверстниками.

Вспомнилась ее семья: бабушка, мама и старшая сестра Тамара. Одни женщины, внешне очень похожие друг на друга: высокие, худощавые, с жесткими смоляными волосами и темными глазами. От них веяло несчастьем и обреченностью, а во взгляде каждой читалась горькая драма минувших дней. Но также я ощущала их единение и силу, и меня тянуло к ним невидимым магнитом. Плавный поток воспоминаний прервал крик звонка в прихожей. Громкий и неожиданный он напугал меня.

«Неужели Сабина так быстро добралась?» — удивилась я и, подскочив с места, бросилась в коридор.

Заскрипели замки, дверь распахнулась… но на пороге вместо подруги стояла другая девушка. Незнакомка напоминала воздушного эльфа. Не отрываясь, она смотрела на меня с таким восхищением, что я невольно смутилась.

— Привет! Меня зовут Натали. Я — твоя соседка, — обнимая меня глазами, сказала девушка.

Я, кивнула, растерянно ожидая, что будет дальше.

— Ты здесь недавно живешь? Я тебя раньше не видела? — спросила Натали, все так же не отрывая от меня глаз.

— Да, я переехала … — только начала говорить я, как с лязгающим грохотом открылись двери лифта, заставив нас обеих обернуться на шум.

На лестничную площадку вышла Сабина. Быстро скользнув по мне, угольки ее глаз остановились на Натали, словно уперлись в преграду, и застыли. Натали дерзко смотрела в ответ. Казалось, они знакомы, и знакомство это весьма враждебно.

— Сабина, как ты быстро приехала! — воскликнула я. Меня переполняла радость и вдаваться в неприятные странности мне не хотелось.

— Я была здесь неподалеку, — ответила девушка с плохо скрываемым раздражением.

— Я хотела попросить соль, — сказала Натали, не поворачивая ко мне головы. — Но, похоже, не вовремя…

— Нет, что ты! Сейчас принесу! Сабина, заходи! — сказала я и спешно удалилась на кухню.

Вернувшись через пару минут, я обнаружила Натали и Сабину на прежних местах. Они стояли с отрешенными лицами, будто бы заснули с открытыми глазами. Натали «проснулась» первой, ловко выхватила у меня банку с солью, скривила губы в подобие благодарной улыбки и пропала за соседней дверью. Я в замешательстве смотрела на обивку только что захлопнувшейся двери, не понимая, что произошло. Перевела взгляд на Сабину. Мы не виделись с ней несколько лет. За это время она очень похорошела: длинные черные локоны, смуглая гладкая кожа, четко очерченные губы цвета спелой вишни и темные глаза… глаза, яростно испепеляющие дверь моей соседки.

— Сабина, — позвала я.

Девушка обернулась, и взгляд ее тут же заволокло нежностью. Она обняла меня и поцеловала в щеку.

— Как я рада тебя видеть, потеряшка! Разве можно так поступать с подругами! — сказала Сабина, заталкивая меня в квартиру.

Мне хотелось узнать, чем был вызван этот внезапный приступ ярости, который я только что наблюдала. Только Сабина не дала мне такой возможности. Она утащила меня на софу и говорила, говорила, говорила… Ее голос звучал певуче и ровно, как колыбельная, усыпляя мое любопытство, а кошачьи глаза зачаровывали томным, полным влажной страсти взглядом. Подчиняясь ей, я погрузилась в тягучий транс.

Подруга безудержно говорила, быстро меняя темы. Время от времени она полушепотом восхищалась моей красотой, гладила мои волосы, руки и плечи. Из дальних закоулков моего сознания робко выглядывало смущение — уж больно Сабина была откровенна. Но она ловко справлялась с ним, убаюкивая его волшебной песнью своего голоса, и мой затуманенный рассудок безвольно сдавался. Я не заметила, как заснула.

Глава вторая. Арадо

Когда я очнулась, комнату уже захватил полумрак — за окном почернело и только маленький ночничок, откидывая тусклый свет, боролся с темнотой.

Мы на софе. Сабина сидела, опершись спиной на мягкие пуфы. Я лежала рядом. Подруга играла моими волосами, нежно разбирая их на пряди.

— Проснулась? — промурлыкала она.

— Извини.

— За что?

— Ты у меня в гостях, а я заснула.

— Ангел мой, ты даже не представляешь, как прекрасна, когда спишь! Этим можно любоваться вечно.

— Ты любовалась мною? — спросила я.

Сабина кивнула. Но ее глаза и не думали мной только любоваться. Они безудержно пожирали меня. Вишневые губы зашептали какие-то слова, смысла которых я не могла уловить и лишь слушала волнительный шелест ее голоса. Рука Сабины потянула лямочку с моего плеча и, смущая стыдливую кожу, проникла под одежду.

«Что происходит? Я ждала приезда подруги, которую знаю с детства. А она ворвалась в мою жизнь так, словно изнемогая долго-долго ждала приглашения, сожгла взглядом случайно попавшуюся ей на пути соседку и как океанская волна накрыла меня неистовой страстью, такой внезапной и такой противоестественной. А я? Почему не сопротивляюсь? Почему принимаю?»

Сабина склонилась надо мной и, прикрыв глаза, провела вздрагивающими губами по моей шее. Скользнувший по артерии поцелуй взбудоражил кровь, и та за мгновение разнесла по всему телу призыв к противостоянию. Я вырвалась одним резким движением.

Мой бунт привел Сабину в бешенство. Оно блеснуло в ее глазах короткой вспышкой, но я успела ужаснуться.

Подруга совладала с собой и вернула взгляду нежность.

— Все! Хватит! — остановила я потянувшуюся ко мне руку.

Сабина обиженно хмыкнула и отвернулась.

Несколько минут мы молчали, не глядя друг на друга. Но вот она снова придвинулась и повторила попытку.

— Сабина, что ты делаешь?! — отстраняясь, спросила я.

— Ева, не кипятись. Разве тебе не нравится? — сказала она.

— Нет! Не нравится!

Я резко поднялась с софы.

Тревога жгучим ядом потекла по венам. Я чувствовала смятение и страх, давление которых с каждой секундой возрастало. Сердце колотилось, как оголтелое. И вдруг его чем-то сжало. Схватившись за грудь, я скорчилась от боли и упала на пол.

Сабина бестелесной тенью слетела с софы, нагнулась и крепко обхватила мою голову руками.

— Что со мной?! — прохрипела я.

В глазах почернело, а издали донесся странный звук, напоминавший не то завывание, не то грудное рыдание. Звук, быстро приближаясь, с каждой секундой становился громче. По коже побежали потоки ледяного воздуха, волосы разметало по лицу и плечам. Ослепленная, я испуганно вдыхала холод и напряженно прислушивалась, чувствуя, как на меня надвигается что-то ужасное. Я инстинктивно выставила руки вперед и прикрыла ими лицо.

Мои самые худшие ожидания уже через несколько минут стали явью. Оглушающий свистом ураган налетел на меня, закрутил, завертел, словно перышко, и потащил куда-то. Бессмысленно болтая руками и ногами, я летела, оставляя за собой след истошного крика.

Меня кидало из стороны в сторону, переворачивало вниз головой, а я была совершенно бессильна противостоять разбушевавшейся стихии. Ко всему, мое и без того незавидное положение усугублялась внезапной слепотой. Хотя, наверное, если бы я могла тогда видеть, все равно бы закрыла глаза от страха.

Ураган стих так же неожиданно, как и появился. На мгновение почувствовав невесомость, я камнем полетела вниз. Один кошмар сменился другим.

«Сейчас умру!» — думала я. — «Смерть… Смерть… Смерть… Нет… Нет! Я не готова! Я не хочу!»

Все мое существо было против смерти, не могло смириться и принять ее как данность, которая неизбежно произойдет, возможно, уже в следующую секунду. И я напряженно ждала, когда мое тело ударится о землю. Ждала очень долго, а падение продолжалось. И, несмотря на большую скорость, со временем оно начало казаться монотонным. Я даже перестала бояться — перегорела. Страх сменился нетерпением. Мне уже хотелось, чтобы скорее наступил конец, поскольку нет ничего хуже ожидания смерти. Смерть мне тогда казалась неизбежной.

«Куда же можно так долго падать?» — думала я, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь сквозь застилавшую взор чернь. Но чернота толстой кожей обтянула глаза.

Я так долго ждала приземления, что наступил момент, когда я забыла, чего жду, углубилась в раздумья и каким-то чудесным образом пропустила момент столкновения с землей. И вот я больше не лечу. Я лежу. Боли не чувствую. Пробую пошевелить пальцами, приподнять руки. Вяло, но двигаюсь. Чьи-то теплые ладони легли мне на веки и, быстро соскользнув с них, вернули зрение.

Щурясь от яркого режущего света и быстро моргая, я всматривалась в склонившуюся надо мной фигуру. Оказалось, это отец. Он выглядел необычно: его обнаженный торс был невероятно мускулист, а лицо изменилось так, будто над ним потрудился пластический хирург, лишив его возраста и придав чертам точеное совершенство. Но самым поразительным было ослепляющее свечение, которое излучала его золотистая кожа. Я восхищенно глядела на сидящего передо мной прекрасного бога и все же нисколько не сомневалась в том, что это отец.

«Это сон. Точно сон. Невероятная буря, бесконечное падение, такое странное приземление… И у меня ни ушибов, ни ссадин. Да, такое случается только в сновидениях», — размышляла я, между тем разглядывая отца. — «И во снах так бывает, что люди выглядят иначе, чем в жизни, но ты точно знаешь, кто есть кто».

Отец смотрел на меня с таким любованием, с которым только родители смотрят на своих детей. Этот взгляд погружал в состояние успокоенности и даже какого-то сладкого блаженства.

— Папа! — позвала я.

Мой голос, распадаясь на звуки, разнесся в пространстве многоголосым эхом. Отец улыбнулся, и его глаза заискрились еще сильнее.

— Я скучал по тебе, Ева, — сказал он, заботливо прибирая упавшую мне на лоб прядь волос.

— Папа, со мной произошло что-то ужасное.

— Не бойся. Здесь тебе ничто не угрожает, — ответил отец.

— Где мы?

— Дома.

Непонимающим взглядом я обвела пространство вокруг — все застилала густая молочная дымка, и снова посмотрела на отца. Его светлый взор был спокоен.

Как по волшебству, окружающая нас пелена начала рассеиваться, открывая скрывавшийся за ее покровом бескрайний благоухающий луг. Я почувствовала сильный аромат трав, который показался хорошо знакомым, будто с этим запахом была связана большая часть моей жизни.

— Что со мной? — спросила я.

— Ты задаешь не тот вопрос, Ева. Только познав себя, ты сможешь понять, что с тобой.

— Тогда кто я?

— Арадо.

Я не ощутила новизны услышанного слова. Мой слух воспринял его так же естественно, как если бы отец ответил не «арадо», а «человек». Разница была только в том, что значение слова «человек» я понимала, а слова «арадо» нет. Хотя у меня и было чувства, что я его знаю, только забыла.

— Арадо? — почти бесшумно прошептала я, напрягая лоб и пытаясь извлечь из памяти затерявшуюся информацию.

Точно забытый код, потерянный смысл слова «арадо» был где-то рядом, спокойно лежал на одной из полочек моей памяти, но не находился. Отец долго смотрел на меня и молчал. Он точно ждал, что я вспомню сама. Но на меня его взгляд действовал гипнотически. Мысли таяли под ним, как снег на солнцепеке, и растекались по сознанию большими прозрачными лужами.

Я мотнула головой. Шоколадные пряди беспорядочно разметались по плечам и лицу.

— Лучезарный ангел, — наконец, произнес отец, снова убирая волосы с моего лба.

— Ангел? Я — ангел? — изумленно переспросила я и опять встретила невозмутимо спокойный взгляд отца. — Я — ангел, — вдруг утвердительно произнесла я, точно находясь под гипнозом.

И как только я это сделала, тот странный факт, что я — ангел, перестал казаться нелепицей, а стал восприниматься, как что-то очевидное и само собой разумеющееся.

Отец довольно кивнул:

— Ничего. Это пройдет. Знай, твой стражник всегда рядом. Я верю в тебя и даю свое благословение.

— Ты не дал мне благословения раньше? — догадалась я.

— Прости! Возможно, ты откроешь новые силы арадо, — отец умолк, только я чувствовала, что он не договорил. Мой выжидающий взгляд заставил его продолжить. — А, возможно, сгинешь в бездне. Исход нам неведом, — тихо добавил он, устремляя взор сквозь пространство.

— О чем ты?

— Скоро ты сама все вспомнишь.

— А вдруг не вспомню? Папа, что я должна сделать? Помоги мне! Я ничего о себе не знаю!

— Дай яблоку созреть. Всему свой час, Ева.

Руки отца легли на мои глаза. Веки послушно закрылись.

Я очнулась от пролившегося на лицо яркого солнечного света. Рядом со мной на софе лежала Сабина.

— Доброе утро, Ева! — сказала она, заметив, что я открыла глаза.

Взглянув на нее, я поразилась переменам в ее внешности. Даже голос Сабины звучал сегодня по-иному. Эта милая, кроткая девушка, точно не имела ничего общего с той дикой Сабиной, которая вчера весь вечер терзала меня своей страстью и при первом же сопротивлении нагнала на меня ветряную бурю. Та была хищницей, а эта — обычная девчонка.

Я пыталась найти хоть маленький намек на ее причастность к минувшим событиям, но моя утренняя подруга вела себя так, будто она никогда и не пыталась меня соблазнить. Спрашивать ее об урагане было все равно что признаться в собственном сумасшествии.

Реальность расслоилась, спуталась с грезами, и уже не возможно было различить, какие события произошли на самом деле, а какие всего лишь сновидение.

— Доброе, — ответила я.

— Что-то ты не весела. Не выспалась? — спросила Сабина.

— Я видела странный сон… и мне немного не по себе. Даже, кажется, что это и не сон был вовсе, — сказала я.

— Так часто бывает. Не бери в голову. Мало ли что может привидеться! — небрежно махнула рукой Сабина, даже не спросив о том, что же мне приснилось.

— Да, конечно, — согласилась я.

Сабина бросила взгляд на часы

— Мне пора, — сказала она.

Ее сборы больше походили на бегство. Одеваясь на ходу, она стремительно направилась к выходу.

Не желая так неожиданно расставаться с теплым пледом, я обернулась им и пошла следом за Сабиной в прихожую.

— До скорого, Ева! — протараторила на прощанье Сабина.

— До свидания, Сабина, — я сказала уже не подруге, а захлопнувшейся перед моим лицом двери.

Я была рада, что она ушла. Мне хотелось побыть одной и спокойно обдумать все произошедшее, пока в памяти не затерялись детали.

Одевшись, я спустилась на первый этаж и, толкнув тяжелую дверь руками, вырвалась наружу. Холодный влажный воздух ударил в лицо, освежая и возвращая цвет коже.

Дальше я отправилась в парк, который замер в задумчивом безмолвии прямо через дорогу. В отличие от ухоженных и людных парков центральных районов города, этот выглядел почти как дикий лес.

День был пасмурный, но красивый. Бесцветный небосвод лениво растекался над заснеженным парком, заражая его приятной сонливостью. Под ногами не истоптанное белое покрывало. Снег сырой, и каждый шаг оставлял на нем четкий след. Я неторопливо углублялась в парковые дебри. Вокруг никого. Только лохматая рыжая собака на мгновение мелькнула среди черных стволов деревьев и тут же пропала из виду. Но чтобы наверняка закрепить свое уединение, мне хотелось уйти как можно дальше вглубь леса.

Когда я ступила на тропинку, вдоль которой столпились раскидистые ели, с неба посыпали пушистые белые хлопья. В полном безветрии они медленно парили в воздухе, будто стараясь оттянуть момент приземления. От этого густого и сонного снегопада сразу стало светло, уютно и спокойно.

Я пошла медленнее.

«Пожалуй, можно приступать. Так, так… С чего начать? … Лучше все по порядку. Да, по порядку, иначе запутаюсь».

В голове замелькали сцены одна за другой: «Вот я разговариваю с Сабиной по телефону. Жду ее. Натали приходит за солью. Тут же появляется Сабина. Дальше неподдающаяся объяснению сцена между Сабиной и Натали. Потом мы с Сабиной на софе. Она соблазняет меня. Я начинаю сопротивляться. Боль, помутнение. Затем я вижу странный сон: меня куда-то несет ветер, бесконечно долгое падение, встреча с отцом, он говорит мне, что я ангел. СТОП! А когда я заснула, если это сон?»

Согревая дыханием озябшие пальцы, я снова и снова прокручивала в голове кадр за кадром, стараясь воссоздать все детали.

«Мы разговариваем с Сабиной, боль, резко чернеет в глазах, ураган, падение, отец».

И так сто раз подряд. Кадра, где я засыпаю, нет.

«Значит, разговор с отцом мне не привиделся! Я арадо? Лучезарный ангел? Какой-то бред! Может сон начался раньше? Может, когда Натали пришла за солью — это уже часть сна? И похотливая Сабина мне приснилась?»

Я бы с радостью приняла эту версию, но существовала одна очевидная загвоздка — мне не удавалось вспомнить того момента, когда пришла «настоящая» Сабина. Чтобы проснуться с ней утром, мы непременно должны были как-то встретиться.

«Нужно поговорить с отцом», — вконец запутавшись, решила я. — «Возможно, тогда ситуация прояснится?»

Глава третья. Вопрос, который остался без ответа

Вечером я поехала к родителям.

Они обрадовались моему визиту, сразу усадили за стол и стали кормить.

— Мам, не хочу есть! — взмолилась я, с отчаяньем следя за приближающейся тарелкой борща.

— Это даже не обсуждается! — сказала мама и вручила мне ложку. — Я догадываюсь, как ты там питаешься.

— Нормально я питаюсь.

Мама насмешливо скривила губы:

— Отправиться с ревизией к твоему холодильнику?

Я в ужасе замотала головой. Мой холодильник даже не был включен в розетку. Если она это увидит, немедленно потребует, чтобы я вернулась домой.

— Тогда ешь! — голосом победителя скомандовала мама.

Мне оставалось только подчиниться.

Пока я черпала ложкой суп, родители сидели напротив и довольно наблюдали за мной, а я, украдкой поглядывая на отца, пыталась сопоставить его черты с моим ночным видением.

Конечно, он выглядел совсем не так, как тот светящейся небожитель. А вот глаза… Они такие же. Абсолютно! Никаких сомнений!

Зазвонил телефон, и мама упорхнула в коридор. Мы с отцом остались одни.

«Нужно не упустить момент», — подумала я, но впопыхах мысли путались и разбегались.

— Пап, ты ничего не хочешь мне сказать? — спросила я, запинаясь на каждом слове.

Вопрос прозвучал нелепо.

Глаза отца выразили искреннее недоумение:

— Ты говоришь загадками, дочка!

— Про… арадо… — краснея, пролепетала я.

— Арадо? — удивился отец. — Насколько мне известно, это немецкий самолет времен Второй мировой войны. А что ты хочешь о нем узнать?

— Самолет?! — смутилась я.

Он утвердительно кивнул. В этот момент вернулась мама радостная и взволнованная.

— Саша, звонила твоя сестра. Она приехала. Ждет нас в гости, — объявила мама, обращаясь к отцу.

Папа тут же переключился на нее.

— Как ей поездка?

— Маша очень довольна! — всплеснула руками мама и принялась пересказывать отцу свой телефонный разговор в мельчайших подробностях.

Дальше я ее не слушала.

«Самолет… самолет…», — билось у меня в висках. — «Верно, глупо возомнить себя ангелом!» — корила я себя, испытывая одновременно глубочайшее разочарование. И хоть очевидным было, что никаких арадо-ангелов не существует, и я — обыкновенный человек, навязчивая идея не давала мне успокоиться.

Тут я вспомнила о незаменимом в таких вопросах помощнике. Окрыленная надеждой я быстро доела борщ и уединилась с компьютером. Пальцы, торопливо вздрагивая, побежали по клавиатуре. Заветное слово набрано. Клик. На экране появился список. Я открываю сайт за сайтом, вырываю глазами выдержки со словом «арадо»: «…Среди компаний, чей опыт в производстве самолетов стал основой авиапромышленности Третьего Рейха, «Арадо флюгцойгверке ГмбХ» занимала не последнее место…», «Арадо — немецкий одномоторный военный гидросамолет-разведчик…», «Арадо Ar 65F, производство: Германия, тип: одноместный истребитель…»… И ни слова об ангелах!

Я решила изменить тактику: вернулась к поисковику и набрала слово «ангелы». Получив список, защелкала мышкой. Глаза быстро скользили по монитору. Особое внимание ангельским иерархиям. Одна страница сменяла другую, голова уже кружилась от бесчисленных картинок с крылатыми мужчинами и девушками, но упоминаний об арадо не было.

Заставив меня вздрогнуть, на мое плечо легла теплая рука отца:

— Ева, уже поздно. Может, останешься?

Глаза метнулись к часам — девять.

— Нет, пап, но мне, действительно, пора ехать.

Он грустно пожал плечами и ничего не ответил.

Прощаясь с родителями, я еще раз заглянула отцу в глаза. Мудрые, глубокие, излучающие любовь они спокойно смотрели на меня.

— Не сомневайся, ты — арадо, — прошелестело у меня в ушах.

Хотелось кричать!

На улице взрывающемуся мозгу стало легче. Морозный воздух действовал отрезвляюще, и все же я чувствовала себя подавленной.

Проделав долгий путь через весь город, я, наконец, добралась до дома. Дорога утомила, да, к тому же, голова раскалывалась от творившегося в ней хаоса. В своих размышлениях я зашла в тупик.

Войдя в парадную, я машинально остановилась у лифта и нажала кнопку. Дребезжа и громыхая, медленно разъехались металлические двери. Я шагнула в кабину и тут же выскочила из нее. Тесное, плохо освещенное пространство, ограниченное обшарпанными темно-коричневыми стенами, будто вытолкнуло меня обратно.

«Не могу находиться в этой коробке! Лучше пешком!»

Я поднималась по лестнице тяжело и неохотно. Возвращаться в пустую квартиру мне не хотелось, но идти больше некуда.

— Похоже, одиночество мне вредит. Что-то у меня с головой становится не в порядке, — пробурчала я, считая измученным взглядом серые ступени.

Сверху донеслись смех и голоса. Я преодолела еще несколько пролетов и увидела площадку своего этажа. На ней было людно. Облокотившись на перила, спиной ко мне стояла Натали, а напротив нее два высоких, крепкого телосложения брюнета.

Девушка обернулась и воскликнула:

— Ева! Привет!

«Какой же у нее невероятный голос. Точно серебряный колокольчик», — подметила я про себя, а вслух произнесла:

— Привет, Натали!

— Ты откуда? — спросила соседка так, словно мы с ней давние подружки.

— Ездила к родителям.

— А я как раз рассказывала о тебе своим друзьям.

Осилив последние три ступеньки, я оказалась около Натали. Один из парней тут же протянул мне огромную ладонь:

— Алексей или можно просто Леша.

— Приятно познакомиться! Ева, — ответила я, и моя рука утонула в богатырском рукопожатии.

— Юра, — представился второй здоровяк.

К счастью он не подал мне руки, а лишь кивнул.

— Вы так похожи, — заметила я, переводя глаза с одного на другого и стараясь во избежание недоразумений сразу выявить различия между ними.

— Мы братья, — объяснил Леша.

«Кто бы сомневался!» — подумала я и отметила про себя, что главное их различие, видимо, в характерах, поскольку внешне они были отражением друг друга.

Я не ошиблась. Леша оказался бесшабашным весельчаком, а Юра, наоборот, вдумчивым и рассудительным. И, несмотря на то, что лица у братьев были поразительно похожи, очень скоро я безошибочно могла их различать по одному только выражению глаз.

— А что вы на лестнице ютитесь? — спросила я.

— В квартире… родители и… места мало… — замялась Натали.

— Тогда заходите ко мне. Я одна.

Мои новые знакомые охотно приняли приглашение, а уставшая от одиночества маленькая квартирка с радостью встретила шумную компанию.

Мы расположились за столом. Сразу завязалась беседа. Темы для разговора находились сами собой. Больше всех говорил Леша. Похоже, у него в запасе столько смешных историй, что хватило бы ни на одну ночь. Юра от брата старался не отставать, а вот Натали не баловала мой слух своим волшебным голосом. Изредка участвуя в разговоре, она не спускала с меня благоговейного взгляда.

В новой компании я не чувствовала смущения. Мы болтали обо всем на свете, шутили, смеялись. С ними я позабыла о своих мучениях и, поглядывая на часы, начала опасаться расставания. И вот этот момент наступил.

— Шесть утра! — качая головой, сказала Натали и решительно встала со стула.

Братья нехотя засобирались.

В тесном коридоре царил полумрак. Лампочка перегорела. В темноте мои гости искали вещи и, толкая друг друга, одевались.

Юра справился первым и встал позади меня так близко, что я ощущала его дыхание. Слегка повернув голову, я хотела незаметно подглядеть за ним, но тут же натолкнулась на его сверкающий взгляд. Резко отвернувшись, он сказал что-то невнятно, сорвался с места и бросился к выходу. Дверь распахнулась. Яркий свет лестничной лампы разорвал сумрак прихожей. За Юрой, мило улыбаясь, выпорхнула Натали. Махнул рукой Леша:

— Пока, Ева.

— Пока.

Дверь захлопнулась. Прихожая снова погрузилась во мрак.

Они ушли. Я снова одна. Раньше мне нравилось быть одной. Теперь, когда вся моя жизнь превратилась в бескрайнее одиночество, оказалось, что к такому его количеству я не готова. Само собой свалившееся на меня затворничество я переживала отнюдь не с радостью и удовлетворением, а скорее с молчаливым терпением.

«Давно мне не было так хорошо!» — рассуждала я, возвращаясь в комнату. — «Совершенно незнакомые люди, а такое чувство, будто знаем друг друга век».

Глаза начали склеиваться. Сказывалась бессонная ночь. Не раздеваясь, я легла на софу, укрылась пледом и мгновенно заснула.

Глава четвертая. НЕЧТО

Проснувшись, я не сразу поняла, где нахожусь. Вокруг все полыхало алым. Я заглянула в окно. Распухшее до невероятных размеров красное солнце пыталось отлепиться от сизого небосвода.

На страдания солнца больно было смотреть. Я не выдержала и задернула штору.

На часах пять вечера. Как долго я спала!

Я приняла душ, выпила чашку крепкого чаю и только после этого окончательно проснулась.

— Неплохо бы и подкрепиться.

Желудок одобрительно проурчал в ответ на брошенную в пустоту фразу.

В холодильнике пусто — можно не проверять. Я с опаской заглянула в окно: не хотелось бы снова стать очевидцем мучений дорогого мне светила. Страдания солнца закончились — небо его проглотило полностью и стало лилово-синим, а по заснеженным улицам гуляла буря. Ветер безжалостно трепал деревья и людей. От мысли, что сейчас сама окажусь там, я поморщилась и отошла от окна.

Голод настойчиво рычал в животе.

— Ладно, ладно. Постараюсь не погибнуть, добывая тебе пищу, — пообещала я желудку.

Когда я облачилась во все самое теплое, что у меня только было, и приготовилась лицом к лицу встретиться с лютующей зимой, в этот самый момент на пороге квартиры появился нежданный гость. С обветренным красным лицом, весь в снегу передо мной стоял Юра.

— Привет! Я без приглашения, — сказал он. — Ты уходишь?

— Привет! Я собралась в магазин. Хочется есть.

Мой гость сразу оживился:

— Тогда я вовремя.

Только сейчас я заметила в его руках большую картонную коробку.

— Пицца? — воодушевилась я.

— Ага.

— Ты мой спаситель! Там такая погода — просто ужас!

— Вот и отлично! — сказал Юра, вручая мне коробку. — Если одной пиццы будет мало, я принесу еще.

— В такую погоду одной точно хватит, — сказала я.

— Ладно тебе, не такая уж плохая погода.

Не разделяя Юриного оптимизма, я пожала плечами.

Пицца оказалась фантастически вкусной. Треугольные кусочки с хрустящей корочкой один за другим исчезали из коробки.

Время от времени Юрин взгляд в задумчивости замирал на моем лице. Это, пожалуй, единственное, что смущало меня. Все всем остальном я наслаждалась его обществом.

Мне было с ним хорошо, но в десять вечера я проводила его к двери.

Только он ушел, пожаловала Натали.

— Привет, Ева! Я не поздно? — зазвенела она своим чудным голосом. — Хочу извиниться. Так невежливо было прийти первый раз в гости и просидеть до самого утра. Мы совсем забыли о времени.

— Все нормально. Мне давно не было так хорошо. Я рада, что подружилась с вами.

— Правда?

— Конечно. Юра уже заходил. Спас меня от голодна огромной «Маргаритой», — поделилась я единственным событием, успевшим произойти за этот день.

— Ты ему понравилась, — вздернув брови, сказала девушка.

Я отвела глаза.

— Что такое? Твое сердце уже занято? — хихикнула Натали.

— Нет. У меня никого нет.

Тут я вспомнила, что хотела задать ей вопрос.

— Натали, откуда ты знаешь мое имя?

— Как откуда? — смутилась соседка.

— Вчера, когда мы встретились на лестнице, ты сразу назвала меня по имени, — напомнила я.

— Но, мы же познакомились раньше, — сказала Натали.

— Я тогда не успела представиться.

— Да? — Натали прикусила нижнюю губку и растерянно посмотрела на меня. — Значить твоя подруга сказала.

— Сабина?

— Да, точно Сабина, — кивнула девушка.

Интуиция подсказывала мне, что Сабина здесь ни при чем, но я решила сдаться. Ясный взгляд Натали просил об этом. Невозможно ей было отказать.

Остаток вечера мы посвятили просмотру старого черно-белого фильма о любви. Фильм закончился, и Натали ушла.

Но как только я осталась одна, на меня накинулись терзающие мысли об арадо. Я с головой спряталась от них под пледом. Пушистый ворс щекотал лицо, шерстяное тепло приятно согревало. Я лежала и ждала, когда страна грез распахнет передо мной свои двери, но, несмотря на поздний час, ее двери не отворялись. Оставалось лишь быть терпеливой. Я точно знала одно: рано или поздно сон все равно ко мне придет.

И тут мне почудилось, что в квартире есть кто-то еще. Я замерла, стараясь дышать как можно тише. Но когда воздух наполнился свистящим гулом, я не удержалась и высунула голову наружу.

Глаза расширились от ужаса: у стены рядом с черным дверным проемом зловеще завывала огромная ветряная воронка. Бешено вращающиеся потоки темно-лилового воздуха к верхним краям воронки меняли цвет на желтовато-серый.

Смерч у меня в квартире? Я видела нечто подобное только в фильмах про природные катастрофы. Но этот вихрь был чем-то совершенно иным, находящимся за рамками человеческого знания и понимания, тем, о существовании чего страшно было бы даже догадываться.

Воронка наклонилась, раскрывая свой чудовищный зев. Он предстал огромным беззубым ртом, затягивающим жертву в ненасытную бездонную утробу уже одним только своим смертоносным дыханием.

Пальцы, срывая ногти, вцепились в обивку. Колючий холод побежал по позвоночнику.

Тем временем смерч оторвался от стены и, выписывая большие круги, пустился в завораживающий страхом танец. Захлебываясь ужасом, остекленевшими глазами я следила за тем, как адская воронка то стремительно приближалась ко мне, то резко откинувшись назад, отдалялась и заходила на новый круг. Коварный танец давал несчастной жертве обманную надежду, и тут же отбирал ее.

Ветер шумел и свистел так, что закладывало в ушах, а огромный рот наклонялся ко мне и вдохом тянул из тела душу.

На мгновение из глубины зева сверкнул свирепый, налитый багровой ненавистью взгляд. То был взгляд ярости, безумия, все разрушающего НЕЧТО.

— Иди ко мне! Иди! — зашипел из воронки отвратительный голос.

Его дьявольское звучание просочилось сквозь поры и проникло глубоко под кожу. Мое тело превратилось в лед, сердце затихло, бурные реки крови остановились, вены остыли. Напрягая все силы, я безотрывно смотрела в зовущий зев, силясь рассмотреть монстра. Его черты были неуловимы. Внутри воронки я видела пустую бесконечную пропасть и вместе с тем чувствовала прикованный к себе взгляд НЕЧТО.

Вдруг взор мой прояснел, словно глаз у меня стало в сто раз больше. Я увидела НЕЧТО… Насколько мерзким и отвратным было оно, не может себе представить человеческое воображение, и не может передать человеческий язык. НЕЧТО распахнуло огромную пасть и с тихим шорохом втянуло воздух. Сейчас оно сожрет меня вместе с софой, в которую я вжалась так, что мы стали с ней одним целым.

— Иди ко мне, Ева! Я давно жду тебя! — зазывало коварное НЕЧТО.

Я не могла покориться. Меня переполняли страх и отвращение.

Собрав все силы, я крикнула:

— Убирайся!

Но мой голос прозвучал как щенячий писк.

— Без тебя я не уйду! — прошипело НЕЧТО и разразилось хохотом.

И тут внутри меня словно что-то взорвалось. Комнату озарила белая вспышка света, снарядом вылетевшая из моей груди. Воронка, недовольно зашипела и метнулась обратно к стене. Подбрасывая в воздух предметы, по комнате просвистел сильный сквозняк. Софа, будто взбрыкнувший конь, сбросила меня на пол, и какая-то невидимая сила потащила мое тело в огромный рот.

Когда я очутилась у самого края воронки, и легкие уже начали наполняться смрадным воздухом, НЕЧТО, предвкушая скорую победу, снова расхохоталось.

Зря оно это сделало! Гнев родил во мне невиданную силу. Я вскочила на ноги и, ухватившись руками за желто-серый край, одним движением повернула вихрь вспять. Застигнутое врасплох НЕЧТО заметалось по комнате. Только оно и не думало сдаваться. Улучив момент, НЕЧТО высунуло когтистую многопалую конечность и, схватив меня за одежду, потащило за собой. Я пыталась вырваться, но когти чудовища вонзились глубоко под кожу.

Я вскрикнула от боли, и вместе с криком из моей груди вырвалась еще одна искрящаяся вспышка. Она была намного больше и ярче первой. Раздался дикий рев НЕЧТО. Воронка закрутилась так быстро, что ее контуры начали расплываться и, в конце концов, она вовсе растворилась в пространстве. Не сводя глаз с того места, где только что крутился смерч, я безмолвно стояла, разливая вокруг себя радужное сияние. И не было ни боли, ни усталости, ни радости победы… Разум чист и пуст, а, может наоборот, пуст, и поэтому чист. Потеряв осознание себя, я перестала ощущать плоть и рассыпалась на мириады разноцветных лучиков.

Глаза еще закрыты, но сознание уже проснулось.

Сквозь веки проникал яркий солнечный свет, и от этого взор заливало желто-оранжевым цветом. Теплые лучи ласкали кожу, проникали в нее, наполняя энергией счастья. Желая продлить упоительное блаженство, я не стала открывать глаз.

Было хорошо. Даже слишком. Воздух казался сладким, звуки далекими, мысли тихими. И все же не выдержав любопытства, я подняла веки. В комнате творилось что-то странное. Солнечный воздух был густым. Тысячи искринок, мерцая золотом, медленно кружили в нем вальс, таяли и вновь вспыхивали.

В дверном проеме, как в раме, стояла женская фигура. Золотой снегопад не давал разглядеть ее лицо.

— Натали? — догадалась я.

Фигура шагнула вперед. Это действительно была Натали.

— С днем рождения, Ева! — приближаясь, пропела она своим волшебным голосом.

— Сегодня? — удивилась я.

— Да, сегодня, — кивнула девушка и протянула мне свиток.

Я не решалась принять его.

— Сегодня! — повторила Натали, и свиток сам оказался в моих руках.

Я развернула его. На белоснежной бумаге ярко и дерзко алело соцветие мака.

— Вот зачем я здесь! — дрожащим голосом прошептала я.

Память начала возвращаться, обжигая сердце нестерпимой болью.

Я — арадо или лучезарный ангел. В Садах арадо все юноши и мужчины обладают совершенной красотой и душой, но мое сердце открылось чужаку, врагу. На расколе миров — заброшенном местечке мироздания мне повстречался сумеречный демон, и расцвел красный мак. Пагубный цветок воспламенил наши души невозможным, порицаемым чувством.

Мы знали, что союз ангела и демона обречен, и, не питая пустых надежд, скрывали его так долго, как это было возможно.

Узнав о моей любви к демону, старейшины арадо разгневались. Они не разделяли веру в возвышение темной души и были уверены, что я поддалась искушению коварного демона.

У демона дела обстояли не лучше. Верховные правители тьмы, желая умножить свои силы, приказали ему омрачить арадо. Он воспротивился, за что был изгнан на Землю — самую далекую от Садов арадо планету мироздания.

Не желая мириться с вечной разлукой, я отправилась вслед за ним. Пробираясь сквозь миры и пространства, отыскала Землю и укрылась в теле рождающегося младенца. С первым криком ребенка я потеряла память о своей сущности и дальше жила обычной человеческой жизнью.

Глава пятая. Поклонник

Где может скрываться демон в мире людей? Какую личину он мог бы выбрать, чтобы не выдать себя? Эти вопросы постоянно и безответно крутились у меня в голове. День за днем я мучилась, выстраивая хрупкие теории, быстро рассыпающиеся одна за другой.

Вечерами у меня всегда были гости. Натали, Юра и Леша вытеснили из моей жизни одиночество.

Периодически наведывалась Сабина. Теперь она вела себя сдержанно, и ее визиты не доставляли мне дискомфорта, хотя, между нею и Натали напряжение сохранялось.

Несколько раз я сделала попытки выведать у подруг, в чем причина их неприязни друг к другу. Но и Натали, и Сабина уклонялись от объяснений. Обе это делали с такой ювелирной аккуратностью, что я решила больше не поднимать эту тему.

Вот кто вызывал у меня серьезное беспокойство, так это Юра. Его влюбленность в меня зрела с каждым днем. Я чувствовала, что ей уже тесно, что она начинает рвать ему сердце.

Юра видел, что я сторонюсь его чувства, и заставлял его прятаться. Только оно не хотело. Находя лазейки в мужском самообладании, оно вырывалось на волю долгими взглядами и учащенным биением разгоряченного сердца. Я с тревогой следила за его борьбой, стараясь не сеять в нем зерен надежды, но было очевидно, что он терпит разгромное поражение.

Не только он, я и сама вскоре вступила в противостояние с собой. Переполненные любовью Юрины взгляды проникали мне в душу, заставляя ее волноваться и рождая в ней слабые ростки ответного чувства. Я сильно привязалась к нему и уже с трудом представляла, что его вдруг не станет в моей жизни.

Я жила в двух реальностях одновременно. В одной, человеческой реальности я хотела быть с Юрой, и он всем сердцем желал того же. Возможно, мы могли бы стать хорошей парой, если бы не другая реальность, где я была арадо. Юре в ней не было места.

Абсурдность ситуации заключалась в том, что если в существовании человеческой реальности не было никаких сомнений, то вторая была, как навязчивый сон. И хоть я безоговорочно верила в эту вторую реальность, все же кроме моей веры не было никаких доказательств ее существования. Даже Натали, которая жила в обоих мирах, оказываясь в человеческом, вела себя так, словно ей неизвестно ни об ангелах, ни о демонах.

— Отвергаешь его любовь из-за своих ненормальных сновидений. А ведь могла бы быть счастлива с ним, — сказала я своему отражению в зеркале. — Не можешь посвятить себя земному юноше, потому что влюблена в демона? Ха! Да, к тому же считаешь себя ангелом!

Отражение смотрело мне прямо в глаза. По его невозмутимому взгляду было понятно, что переубеждать его бесполезно.

— Почему у тебя все так сложно? — выдохнула я, проводя рукой по зеркальной глади.

Я долго разглядывала отражение, продолжая размышлять без слов, пока этому занятию не положила конец оглушающая трель дверного звонка.

Я распахнула дверь и сразу наткнулась взглядом на Юру. Такая теплая улыбка только у него. Открытый взгляд вылил на меня океан солнца и любви, и все мои тяжелые мысли мгновенно улетучились.

— Привет, Ева!

— Привет! Привет! Заходи!

Заталкивая брата в прихожую, в дверном проеме появился Леша. Его волосы, как всегда, были взъерошены, глаза смеялись. Он такой же светлый и надежный, как брат, только, слава Богу, не влюбленный в меня.

— Привет, Ева! Как там ужин? Мы голодны как дикие звери! — заголосил Леша и в доказательство сказанного несколько раз громко щелкнул зубами.

— Все готово, — ответила я.

— И что у тебя готово? — спросил Леша.

— Макароны и жареные сосиски.

— М-м-м. Как изыскано! — оценил мои кулинарные способности Юра.

Я пожала плечами и отправилась на кухню. Юра пошел за мной, неся перед собой большой полиэтиленовый пакет. Коридорчик из прихожей в кухню узкий. Огромный Юра и огромный пакет с продуктами могли передвигаться по нему только по очереди.

По-хозяйски открыв холодильник, Юра заполнил его пустые полки. Надо признать, с появлением этих двоих, у холодильника жизнь изменилась к лучшему. Теперь он не чувствовал себя таким бесполезным.

Следом за Юрой на кухню ввалился Леша и шлепнулся на табурет.

Я разложила еду по тарелкам, и мы начали трапезу.

— Ева, как ты относишься к музыке? — спросил Юра, хитро взглянув на меня.

— Я? Хорошо. А что?

— К нам приезжает «DEATHMACHINE». Мы купили билеты! — опередив брата, сообщил новость Леша.

Произнесенное им название ни о чем мне не говорило, но по счастливому выражению его лица я догадалась, что концерт «DEATHMACHINE» — событие особенное, и попасть на него большая удача.

— Отлично! Я давно нигде не была.

— Музыка у них улетная! А последний альбом! — воскликнул Леша.

— Да, последний просто космос! — согласился с братом Юра. — Ева, а тебе какой альбом больше нравится?

— Не знаю. Я ни одного не слышала, — пришлось признаться мне.

— Как? Ну, ты даешь! — удивился Леша, и его брови взлетели вверх, собирая в складочки кожу на лбу.

— Да! Я не слышала ни одной песни этих… как они там называются?

— «DEATHMACHINE», — подсказал Юра.

— Ни одной песни «DEATHMACHINE». Что тут такого? — развела я руками.

— Что тут такого? Да, их не слышали только зайцы в лесу! — усмехнулся Юра.

— Ева, девчонки с ума сходят по парням из «DEATHMACHINE», — подмигнув мне, добавил Леша.

— Ты, вроде, не девчонка, — хихикнула я.

— Да нет, — тут же отбился Леша. — Я им просто завидую.

— Зачем? Ты тоже ничего. Мне так очень нравишься, — улыбнулась я.

— Ева, Ева, — сказал Леша. — Когда ты их увидишь…

Тут Юра толкнул брата в плечо, и тот сразу угомонился, не завершив начатую фразу.

Торопливо проглотив огромную порцию макарон, Леша встал с табурета и, бросая тарелку в раковину, обернулся ко мне:

— У меня начинается матч. Можно я не буду мыть посуду?

— Ладно, — согласилась я.

Здоровяк благодарно улыбнулся и растворился в темноте коридора, а через минуту из комнаты донесся гул стадиона. Мы остались с Юрой вдвоем.

«Поговори с ним сейчас. Хватит откладывать», — убеждала я себя.

И вот, наконец, решилась. Поднимаю глаза и тут же сталкиваюсь с ним взглядом. По Юриному лицу нетрудно догадаться, что и он хочет воспользоваться нашим уединением для своего признания. Этого я допустить не могла.

В смятении вскочив с места, я бросилась к раковине. Струя вырвалась из крана с такой силой, что пришлось ее утихомиривать.

Пока я сражалась с собой, мое время ушло. Незаметно подойдя со спины, Юра обнял меня за плечи и уткнулся лицом в волосы.

— Ева! — выдохнул он сдавленным низким голосом.

Сердце судорожно забилось, жар ударил в голову.

На мое счастье в дверь кто-то позвонил. Я вырвалась из Юриных объятий и, как испуганная лань, бросилась в прихожую.

Ну, кто это мог быть? Кто мог прийти в самую нужную минуту? Конечно же, моя добрая фея Натали.

— Как ты вовремя! — прошептала я, увидев ее в дверях.

Натали улыбнулась своей ясной улыбкой.

— Привет, Ева! — сказала она. — О, мальчики уже здесь…

— Проходи.

Натали прошествовала в кухню и остановилась рядом с Юрой.

Юра, съежившись, сидел на табурете, не зная, куда деть взгляд.

— Привет! Что это ты такой сморщенный? Заболел? — защебетала Натали, наполняя пространство веселыми нотками своего серебряного голосочка.

— Привет, — пробормотал Юра, но уже в следующий миг уголки его губ дрогнули в улыбке.

— Ужинаете? — спросила девушка.

— Да. А ты будешь? — предложила я.

— Нет. Только выпью чаю.

Я разлила чай по чашкам. Размешивая сахар, Натали громко зазвенела ложкой по фарфору.

— Какие новости? — спросила подруга.

— Мы идем на концерт, — сказала я.

— Что за концерт? — спросила Натали.

Я напрягла лоб, пытаясь вспомнить название группы.

— «DEATHMACHINE», — пришел мне на помощь Юра.

— «DEATHMACHINE»! Здорово! Как вам удалось достать билеты? — глаза Натали расширились от восхищения.

«Похоже, я одна во всем мире, если не считать зайцев, не знаю «DEATHMACHINE», — с досадой отметила я про себя.

— Это все Леха, — похвалил Юра брата.

— Какой он молодец! Я его расцелую при встрече! — плескала восторгом Натали.

После этих слов Юрин взгляд тревожно прилип к ярко-голубым глазам моей подруги.

— Черт! У нас только три билета, — с отчаяньем в голосе сказал он.

— То есть вы собрались без меня? — спросила Натали. Разочарование застыло на ее лице, и она обиженно отвернулась.

— Я думал, ты отказалась. Почему же тогда он купил только три? Натали, не расстраивайся! Ты непременно туда пойдешь, — начал успокаивать девушку Юра. — Леха!

Брат мгновенно оказался в дверях кухни.

«Матч, был предлогом, чтобы оставить нас наедине», — догадалась я. — «Иначе бы, он не оторвался от телевизора так быстро».

— Ты купил три билета, а нас четверо, — рявкнул Юра.

Леша скривил лицо:

— Я знаю, что нас четверо.

На него уставились три пары недовольных глаз.

— Что вы на меня так таращитесь? Билетов было только три. И вообще, это же рок-концерт! — возразил парень.

— И что из этого? — спросила Натали.

— Один из нас пройдет без билета, адреналин словит. Так даже круче!

— И кто будет этим «одним»? — спросила Натали.

— Конечно, я! Хотя у такой сладкой девчонки, как ты, шансов гораздо больше, — рассмеялся Леша и большой неуклюжей ладонью погладил ее по голове.

Натали недовольно поджала губы.

— А если не получится? — засомневалась я.

— Не волнуйся! Все получится! — отмахнулся Леша.

Мы с Натали переглянулись, но спорить не стали. Да и о чем тут спорить?

Глава шестая. Встреча

Наступила суббота — день, когда нам предстояло прорваться на концерт «DEATHMACHINE» четверым по трем билетам. В этом заключалась авантюра вечера, которую с нетерпением ждал Леша.

В три часа дня ко мне пришла Натали, облаченная в разорванные дизайнерские джинсы и короткую кожаную курточку, из-под которой торчал джемпер с серебристыми иероглифами. Волосы Натали были взъерошены и слеплены в острые колючки, глаза подведены черным, а на губах матовая темно-сливовая помада. От такого макияжа ее бледное лицо казалось приветом из Преисподней.

— Тебе самой от себя не страшно? — спросила я, недоумевающим взглядом изучая ее новый образ.

— Мы же идем на «DEATHMACHINE», а не в филармонию, — сказала подруга.

— Ну, да, — согласилась я и посмотрела на себя в зеркало. — И мне что ли так раскраситься?

— Тебе не пойдет, — уверенным тоном возразила Натали.

Я чуть не захлебнулась от возмущения.

— Почему это? Тебе идет, а мне, значит, нет?

Натали взглянула на меня с укором. Никакой макияж не мог изменить выражение ее глаз, в которых для меня было написано большими буквами: «ХРАНИТЬ ТЕБЯ МОЙ ДОЛГ, МОЕ ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ».

— Ты стражник? — выдохнула я.

Натали мой вопрос не обескуражил.

— Стражник, стражник. Послушай меня, и шансов у тебя будет намного больше. Лицо не трогай, а одежду подбери соответственно случаю, — сказала она.

Я не поняла, о каких шансах говорит подруга, но уточнять не стала. Всем своим видом Натали показывала, что тему нужно свернуть.

«Натали — мой стражник. Это многое объясняет! Даже больше! Это подтверждает, что мой второй мир реально существует», — обдумывала я ее слова. — «Наконец хоть какая-то ясность. Жаль, что нельзя узнать больше».

Спокойно поплескаться в своих мыслях мне не дала Натали. Заметив, что я застыла на месте, она схватила меня за руки и, как непослушного ребенка, потащила в комнату.

— Переодевайся! — скомандовала Натали.

Следующие пятнадцать минут я посвятила общению со шкафом. Раскрыв обе дверцы, я изучала его содержимое. На полках лежали аккуратные монохромные стопки одежды. Ниже светлого тон моего гардероба не опускался. Раньше я на это не обращала внимание.

«И как я обхожусь без темных вещей? Хотя в моей судьбе нет места неприятностям: меня не может обрызгать машина, мне не грозит поставить пятно во время обеда или сесть в парке на грязную скамейку».

Я надела бледно-голубые джинсы, белый свитер и кожаную куртку, тоже белую. На ноги натянула высокие сапоги из серой замши. Все это время Натали стояла, прислонившись к дверце шкафа, и молчаливо за мной наблюдала. По ее лицу невозможно было определить, подходяще я выгляжу или нет.

— Ну как? — спросила я.

Девушка покачала головой:

— Безупречно!

Мне показалось, что она говорит это с иронией.

— Я серьезно. Переодеться?

— И я серьезно. Знаешь, сколько парней захотят полакомиться тобой? А белый цвет… он тебе очень идет… и привлекает внимание…

— Так переодеваться или нет? — спросила я.

Натали еще минуту безмолвно водила по мне совершенно отсутствующим взглядом и, наконец, выдавила из себя ответ:

— Нет! Не надо! Все прекрасно…

«Какая-то странная она сегодня: такая задумчивая и… немного грустная».

Я хотела попытать подругу — может что-то стряслось или кто-то ее обидел, но мне помешали братья. Взорвав тишину затяжной трелью звонка, они шумно ворвались в квартиру.

К вечеринке мальчишки подготовились не хуже Натали. У Леши волосы топорщились колючим ежом, глаза впали из-за черной обводки, а на плечи была накинута изрезанная блестящими молниями кожаная куртка. Юра нарядился в изорванные джинсы и короткое черное пальто, ворот которого был угрожающе поднят. Взъерошенные надо лбом волосы блестели — видно геля для прически не пожалели.

— Ева, что это за прикид? — спросил Леша, окидывая меня недовольным взглядом.

— Да, ты совсем не постаралась, — поддержал брата Юра.

Я бросила вопросительный взгляд своему стилисту.

— Что вы понимаете! — хмыкнула Натали. — Это спланированный контраст. Ева будет подчеркивать нашу чудовищность.

— Олицетворяешь чистоту и непорочность? — усмехнулся Леша и, сделав резкий выпад, схватил меня за плечи и громко клацнул зубами у самой шеи.

Я взвизгнула от неожиданности.

Юра кинулся к нему и, отшвыривая брата в сторону, прохрипел:

— Она моя!

— Нет, это моя добыча! — взревел Леша.

Братья сцепились и, испуская звериные рыки, кубарем покатились по квартире.

Вдоволь надурачившись, мы вышли из дома.

Попытки поймать такси не увенчались успехом. Разноцветные авто проносились мимо, не желая останавливаться. В этом не было ничего странного. Три восставшие из ада монстра даже в сопровождении белоснежного ангела не могли рассчитывать на человеческое гостеприимство.

Пришлось добираться на метро. Люди косились на нас с опаской и старались держаться подальше. Хотя, на подъезде к станции, где мы должны были выходить, ситуация начала изменятся в нашу пользу. Вагон постепенно наполнялся монстрами, которые дружно вышли вместе с нами на одной остановке.

Шумная черная река выплеснулась из вагонов и потекла по перрону. Устремившись вверх по эскалатору, она достигла наземного холла и просочилась сквозь стеклянные двери наружу. Дальше ее потоки направились к спортивному комплексу, где должен был проходить концерт.

Внутрь еще не пускали. Адская река разделилась на рукава и стала наполнять разлитое перед спортивным комплексом черное озеро, быстро расширяя границы его берегов.

Народа было так много, что мы с трудом нашли кусочек незанятого грязно-коричневого снега и разместились на нем почти вплотную друг к другу.

Обстановка вокруг казалось мрачной и тревожной: со всех сторон нас окружали группки людей в черных одеждах, с взъерошенными прическами и такими лицами, будто здесь сборище пришельцев с того света. Как и обещала Натали, я то и дело ловила на себе прожорливые взгляды незнакомцев и радовалась тому, что у меня надежная охрана.

Вдруг кто-то налетел на меня сзади и схватил за плечи. Из-за спины послышался знакомый голос:

— Ева! Вот так встреча!

Этот голос принадлежал моей бывшей сокурснице Камиле.

Камила была самовлюбленной красавицей, не приемлющей никакой конкуренции. С моей стороны она чувствовала постоянную угрозу, и это мешало нашей дружбе. Я помню, как сжимались ее губы, когда кто-нибудь, восхищаясь чертами моего лица, просил позировать для портрета.

— Привет, — ответила я, поворачиваясь к ней.

— На концерт? — спросила Камила.

— Да, — кивнула я.

— Ева, ты даже в такие места ходишь в белом! — усмехнулась Камила.

— Ева со всеми на контрасте, — досолил Камилину насмешку Леша.

Камила засмеялась, а за ней все остальные.

— Откуда такая преданность белому? — сквозь смех спросила Камила.

Я пожала плечами и спрятала взгляд. Шутливые подколки друзей мгновенно развинтили во мне залатанные комплексы. Я ощутила себя неуместной, неподходящей. Я словно снова была не на своем месте. И вот они видят это и смеются надо мной. Так по-дружески, без злобы, но все же смеются.

— Ладно, — сжалилась надо мной Камила. — Извини.

— Ничего, — сказала я.

— По учебе не скучаешь? — спросила Камила.

Я зачем-то неопределенно повела плечами, хотя совершенно не скучала и даже не вспоминала об училище.

— А возвращаться не собираешься? — допытывалась Камила.

— Нет, не собираюсь.

— И чем ты теперь занимаешься?

— Ничем… пока… — замялась я.

Ответы на такие вопросы давались мне еще сложнее, чем шутки о моей одежде. Пока Камила не загнала меня в угол, я решила переломить ход беседы.

— А мы вот думаем, как пройти без билета, — сказала я, как бы между прочим.

— Что у вас нет билетов? — спросила девушка.

— Есть, но только три. А нас, как видишь, четверо, — сказала я.

Камила сразу оживилась:

— Хочешь, я тебя проведу через служебный вход?

— Конечно, хочу! Ты что здесь работаешь?

— Нет. Я встречаюсь с Артуром Шуртэ. Он дал мне проходку на двоих, — ответила Камила, пробегаясь многозначительным взглядом по лицам моих друзей.

Я не знала, кто такой Артур Шуртэ, поэтому не поняла смысл сказанного ею. Зато его уловил Леша. Он стрелой подлетел к Камиле и, запинаясь от избытка чувств, начал расспрашивать ее об Артуре так, будто тот их общий знакомый, которого он давно не видел. Камила светилась от удовольствия и охотно отвечала на Лешины вопросы.

Некоторое время я с удивлением слушала их разговор, потом решила, что без посторонней помощи тут не разобраться и знаком попросила Юру наклониться ко мне.

— А кто такой Артур Шуртэ? — прошептала я.

Юра подавился смешком.

— Гитарист «DEATHMACHINE».

Теперь все встало на свои места: Камила встречается с одним из музыкантов всемирно известной группы, на концерт которой мы идем, а Леша проявляет такой бурный интерес не к личной жизни красавицы, а к жизни музыканта, страстным поклонником которого является. Получив недостающую информацию, я снова включилась в разговор.

— А с Адманом Доргом ты знакома? — не унимался Леша.

Камила утвердительно кивнула, а я поймала себя на том, что звучание этого имени всколыхнуло во мне необъяснимое трепетное чувство.

— Расскажи, что-нибудь о нем. У него девушка есть? Или у него их много? — продолжал допрашивать Камилу Леша.

— Адман — женоненавистник и с девушками общается неохотно. Вообще у него скверный характер. Но за его красоту, гениальную музыку и голос можно простить все. Я думаю, если бы он съедал людей живьем, они все равно бы поклонялись ему, — ответила Камила.

Рассказ об Адмане меня разочаровал. Он не вязался с той нежностью, которую я испытала при упоминании его имени.

Я обернулась к Юре, чтобы узнать, кем является этот виртуозный сердцеед. Приятель догадался, что меня интересует, и удовлетворил мое любопытство, не дожидаясь вопроса:

— Адман Дорг — солист «DEATHMACHINE». Он же сочиняет музыку и тексты песен.

Я благодарно кивнула.

У Камилы зазвонил телефон. Она быстро ответила, и, взяв меня под руку, скомандовала:

— Нам пора!

— Ева, позвони, когда будешь внутри. Мы тебя найдем, — крикнул мне вслед Юра.

Камила, пробивая собой дорогу, поволокла меня сквозь черную толпу. Мы обогнули спортивный комплекс и подошли к нему с обратной стороны.

Цоколь здания был изрезан множеством одинаковых дверей, но Камила быстро разобралась в какую нужно нам. Она показала охранникам блестящую карточку, и они пропустили нас, не задавая вопросов.

Подруга крепко взяла меня за руку и потащила по лабиринту голубых коридоров и лестниц, густо заполненных людьми. Время от времени я вязла в толчее. Тогда Камила сильным рывком руки, мертвой хваткой вцепившейся в мое запястье, выдирала меня из затора. Перед глазами мелькали стены, лестницы, лица, стены, лица, лестницы…

И вот опять я застряла между людьми, скучившимися в сужении коридора. Меня сдавило со всех сторон. Дышать невозможно. Рывок — Камила спасает меня от удушения. И как ей удается так легко проходить сквозь щелки между человеческими телами? Наверное, все дело в силе. Камила — девушка спортивная, крупная.

Вдруг она резко остановилась, выпрямилась, вытянула шею и крикнула каким-то неестественным, слащавым голоском:

— Артур! Артур!

Я проследила за ее взглядом. Он привел меня к спускавшейся по лестнице группе — человек десять. Пятеро сильно выделялись из общей массы. Нет, не пятеро… Один!

Высокий, смуглый. Расстегнутая на груди рубашка обнажала рельеф сильного мужского торса. Иссиня-черные волосы были небрежно взъерошены, а огромные стальные глаза отчаянно смотрели из-под широких четко очерченных бровей.

Его взор вонзился в меня, лицо исказило безмолвное страдание, словно он терпит адскую боль.

Неведомая сила приковала меня к месту. Все, что окружало, расплылось в бесцветную муть. Шум людских голосов стал отдаляться, и вскоре я вовсе перестала его слышать. Губы беззвучно зашевелились:

— Адман, я нашла тебя…

Он наклонил голову вперед и медленно, будто с усилием преодолевая порывы ураганного ветра, направился ко мне. Я опустила веки и снова открыла их лишь тогда, когда моей кожи коснулось обжигающее дыхание демона. Из его глаз на меня, сменяя друг друга, пролились любовь, тревога, боль и мертвенный лед.

Он взял мою руку, сжал ее и, увлекая меня за собой, быстрым шагом направился в обратном направлении. Разрезая толпу зевак, мы проследовали мимо его недавних спутников.

— Адман! — окликнул его один из них.

— Скоро буду, — ответил Дорг.

Мы оказались в небольшой комнате, заставленной вешалками с одеждой.

— Зачем ты здесь? — нависая надо мной, прохрипел Адман.

Его сверкающий безразличным холодом взгляд леденил мне душу. Я почувствовала, как задрожали губы, как глаза зажгло солью слез, и первые капли сбежали мокрыми дорожками по щекам.

— Чтобы мы были вместе, — прошептала я.

Меня охватило смятение: «Почему он так со мной?»

— Какая глупость!

— Глупость?

— Ты хоть понимаешь, что делаешь? И куда только смотрят твои стражники? — процедил он сквозь зубы и, как взбешенный лев, заметался по комнате.

Все мои надежды были растоптаны его холодной ненавистью. Мечтая о нашей встрече, я представляла ее иначе.

Неожиданно Адман развернулся и кинулся на меня. Сильные руки сжали мои плечи так, что я с трудом сдержала крик боли. Мне казалось, что если я подам голос, то в следующую секунду он сомнет меня, как бумажный лист. Осознав хрупкость женского тела, демон тут же ослабил пальцы и, касаясь губами моего уха, прошипел:

— Обещай, что немедленно покинешь эту чертову планету.

— Нет! — простонала я.

«Почему он гонит меня? Я ему не нужна? Или им движет страх и боль? Сейчас, когда я снова обрела его, не позволю никому и ничему разлучить нас. Я не уйду. Без него мое существование все равно не имеет смысла».

— Нет! — уже решительным тоном повторила я и бросила в бездонные колодца его стальных глаз вспышку белого света. Не знаю, как это у меня получилось — я была вне себя от отчаянья.

Он отпрянул и закрыл ладонью ослепленные глаза.

— Проклятье! Ты себя погубишь! Ева, умоляю, оставь меня! — взвыл демон.

«Теперь ясно чего он боится. Вот это действительно глупость!»

— Я спасу тебя!

— Ева, не упрямься. Меня спаси невозможно!

— Почему ты так в этом уверен?

— Потому, что я — порождение тьмы. Я и есть тьма! Это проклятье со мной до скончания миров! Нам ничего не изменить.

— Нет! Я верю! Верю и люблю тебя!

Глубокий вздох поднял ему грудь. Гнев на лице демона в одно мгновение сменился спокойствием.

— Хорошо. Давай рассудим спокойно, — он сделал паузу. Самообладание давалось ему с трудом. — Быть вместе мы могли бы, только став подобными друг другу. За всю историю мироздания ни один демон не преобразился в ангела. Твоя вера мне льстит, но она тщетна. Даже если мы сбежим с этой планеты, в Садах арадо меня не примут, но только там ты будешь в полной безопасности. В любом другом месте силы тьмы будут охотиться за тобой, а здесь, на Земле в человеческом облике ты еще более уязвима. Ева, послушай меня!

Его мольба эхом отозвалась в моем сердце, но все же я не могла согласиться.

— Ради мига с тобой я готова провести вечность в аду.

— Упрямый ангел! — покачал головой Дорг.

— Я сказала так, чтобы ты знал — я не боюсь поставить на карту все, — сразу поправилась я.

— Это меня и пугает, — сказал Адман.

— Я получила благословение отца, — вспомнила я.

Взгляд демона остановился.

— Благословение? — чуть слышно произнес он и посмотрел на меня с сомнением.

Я кивнула.

Глаза Адмана Дорга просветлели. Он что-то хотел сказать, но в этот момент раздался стук, и дверь приоткрылась. В щель заглянула светловолосая голова.

— Адман, извини, но у тебя время вышло из-под контроля, — сказала голова на ломаном русском, бросая на меня любопытный взгляд.

— Иду, — ответил Дорг и, сжав мою руку, направился к выходу.

Мы быстро шли по коридорам и лестницам.

— Скажи мне свой номер, — на ходу буркнул демон.

Я назвала семь цифр.

Адман что-то тихо сказал не отстававшему от нас белокурому юноше, и, обернувшись ко мне, бросил три короткие фразы:

— Нам пора начинать. Алекс тебя проводит. Я позвоню.

Алекс учтиво подхватил меня под локоть, и повел по коридорам, голубой цвет которых уже вызывал у меня отвращение. К счастью, путешествие было коротким, и вскоре я оказалась в просторном светлом холле.

— Тебе туда, — сказал мой провожатый, указывая на черную дыру за распахнутыми дверьми, из которой доносился рев толпы, требующей выхода музыкантов на сцену.

— Спасибо.

— Пожалуйста, — сказал юноша и легкой походкой направился обратно в голубой мир закулисья.

Алекс ушел, а я осталась одна в пустынном холле. Мне хотелось побежать за ним, чтобы он вернул меня к Адману, но я не посмела.

Глава седьмая. Начало конца

Я стояла с опущенной головой, мои руки безвольно свешивались вдоль тела, спина согнулась под давлением невидимого груза. В голове в беспорядочном смятении, толкая друг друга, носились обрывки воспоминаний о встрече с Адманом Доргом. От оцепенения меня освободила мелодия телефонного звонка.

«Мои друзья! Они наверно с ума сходят, потеряв меня», — быстро пронеслось в голове. Я взглянула на экран телефона: двадцать девять не принятых звонков. Сдвинув панель слайдера, я выдохнула и прижала его к уху.

— Да.

— Ева, с тобой все в порядке? Где ты? — кричал Юрин голос.

— Не волнуйся. Я в холле.

— Стой на месте! Мы тебя сейчас найдем!

Не прошло и нескольких минут, как я увидела быстро приближающуюся зловещую троицу. Братья, сердито сверкая глазами, надвигались на меня грозовой тучей. Забавными перебежками за ними с трудом поспевала Натали.

— Мы уже потеряли надежду тебя найти, — сказал Юра.

— Камила встретила своего Артура и тут же позабыла обо мне. Я осталась одна. А там настоящий лабиринт. Я долго не могла найти выход, — соврала я.

— Там, что нет людей? Не у кого было спросить? — возмутился Юра.

— Есть… Только… они все очень заняты, торопятся, суетятся. Их подсказки только путали. А потом один парень согласился меня проводить.

— Что еще за парень? — зацепился за мои слова Юра.

— Не знаю. Он просто проводил меня до этого места.

Закончив свое неумелое вранье, я тяжело вздохнула. Юра хотел было продолжить допрос, но тут мне на помощь пришла Натали.

— Что ты пристал? — вступилась она. — Ева нашлась. Все в порядке.

Юра оставил меня в покое, хотя было видно, что он еще злится. Зато я поймала на себе хищный взгляд Леши, которому не терпелось поскорее выпытать все подробности моего путешествия по закулисью. В этот момент из черной дыры вырвалось гитарное соло.

— Началось! — быстро переключился Леша, и мы бросились в пропасть гудящего зала.

Припозднившись, мы с трудом отыскали в темноте наши места. Они оказались на последнем ярусе трибун.

Внизу на огромной площадке перед сценой колыхалось море из людских голов. Вокруг царила эйфория, к которой мы мгновенно присоединились. Мощные потоки волшебной музыки залили все вокруг. Люди тонули в ней, не пытаясь спастись. Вихрями неслись стремительные барабанные дроби, умирали короткими брейками и снова неслись, вздымались медными всплесками тарелок, ухали мягкой поступью басовых мембран. Многоголосьем пели металлические струны гитар то бархатным звучанием, то вскриками, то рвущими нервы переборами. Голос солиста завораживал. Сильный и свободный, он звучал, заставляя холодеть кожу.

Моя душа рвалась на волю. Ей хотелось кричать, смеяться, плакать, страдать, взлетать в порыве чувства. Казалось, я распадаюсь на звуки, рассыпаюсь на ритмы. И только смотрящий с огромных экранов Адман, заставлял меня удерживать молекулы в прежнем единении. Его чарующий и пристальный взгляд, упирался в меня со всех сторон.

Три часа умопомрачительного шоу пролетели незаметно, и вот мы уже едем в метро. Концерт потряс всех. Мои друзья восхищенно обменивались впечатлениями. Я тоже старалась поддерживать разговор, хотя мыслями была далеко, и время от времени все-таки выпадала.

— Ева, ты автографы взяла? — с надеждой заглядывая мне в глаза, спросил Леша.

— Какие автографы? — не поняла я.

Надежда во взгляде парня мгновенно сменилась разочарованием:

— Ева, ты была за кулисами, и не взяла автографы! Как можно так расточительно относиться к удаче?

— Ах, автографы… Не получилось. Там такая суета. К музыкантам не подступиться.

— Но, ведь твоя подруга Камила смогла подступиться к Артуру, — с укором сказал Леша. — Можно было ее попросить.

— Честно говоря, я об этом не подумала.

Леша был недоволен:

— Ну, конечно! Ты об это не подумала…

— Ты хоть близко к ним подходила? — подключился к расспросам Юра.

— Нет, я видела их только издали.

Этот разговор мучил меня. Врать я не люблю.

— Эх, лучше бы я пошел с Камилой. Уж я бы своего шанса не упустил! — сокрушался Леша.

Двери вагона раскрылись, и мы вышли на перрон.

Дорога домой мне помнится смутно. Все от меня отстали, и я смогла с головой закутаться в свои мысли. Я думала об Адмане, стараясь собрать воедино все детали нашей встречи. И чем больше я думала о нем, тем сильнее сжималось сердце от любви. Встреча с демоном вернула память о безбрежном чувстве, и оно вмиг захлестнуло меня, оказавшись слишком сильным и порывистым, перемешанным с болью, горечью и пронзительным ощущением несбыточности.

Я не заметила, как оказалась дома.

Мой слух взбудоражил звон, и я, словно очнувшись ото сна, бросила взгляд в сторону источника звука. Его издавала блестящая ложечка, которую тонкие пальчики Натали с большой скоростью кружили в чашке.

Я изумленно огляделась вокруг: мы вдвоем с Натали сидим за столом на моей кухне. Только сейчас я почувствовала кофейный аромат. Подруга улыбнулась и придвинула ко мне чашку.

— Наконец-то ты вернулась, — вздохнула она.

— Откуда? — насторожилась я. Слишком часто в последнее время случались со мной разные странности, поэтому к словам Натали я отнеслась с полной серьезностью.

— Откуда? Не знаю, где ты там витаешь… Из мира своих фантазий, наверное, — ответила девушка. Она снова зазвенела ложечкой, размешивая сахар теперь уже в своей чашке.

— Да, я немного задумалась. А где Леша с Юрой?

— Они проводили нас и ушли. Ты, между прочим, даже соизволила сказать им «до свидания». Не помнишь?

Я растерянно помотала головой. Видимо в то время, когда все мое сознание было занято мыслями об Адмане Дорге, тело продолжало жить своей жизнью.

— И о чем же ты так глубоко задумалась? — спросила Натали.

— Об Адмане. Мы встретились за кулисами.

— Так значит, тебя можно поздравить?

— Да, нет, не с чем. Он разозлился… и хотел прогнать меня… — сказала я и опустила глаза.

— Прогнать? — хмыкнула Натали.

— Да. Адман был резок со мной. Он не верит в спасение своей души, не верит, что мы можем быть вместе и считает, что покинув Сады арадо, я подвергаю себя слишком большой опасности.

— Трудно с ним не согласиться, — вздернув брови, сказала Натали.

Я недовольно взглянула на нее и ничего не ответила. Мы обе молча пили кофе. Я тихо сердилась на Натали, а она невозмутимо всем своим видом показывала, что считает себя правой. Вдруг краешки губ Натали вздернула едва уловимая улыбка. Хоть я и догадывалась, что это провокация, все же не сдержала любопытства:

— Что ты ухмыляешься?

— Упрямый ангел… Ха, ха, ха! Очень забавно! — хихикнула она.

Я бросила на нее удивленный взгляд. Удивление быстро сменил гнев.

— Ты все видела! Как тебе не стыдно издеваться! — вспылила я.

Натали развеселилась еще больше.

— Конечно, видела! Я же твой стражник. Не обижайся!

Честно говоря, сердится или обижаться на Натали — дело не благодарное, и долго я все равно бы не смогла.

В моей руке, затягивая песню, задрожал телефон. Я испугано выронила его. Слайдер полетел вниз, ударился о пол и, танцуя на плитке, продолжал петь. Натали подняла его и протянула мне.

Глядя на надрывающийся телефон, я безвольно застыла, и даже перестала дышать, оцепенев от смятения.

Натали покачала головой и вложила мне слайдер в руку:

— Ева, что с тобой? Ответь!

Кинув взгляд на экран, к своей радости и разочарованию одновременно я поняла, что это Камила. Я ждала другого звонка.

— Привет, Камила, — выдохнула я.

— Ева, я в шоке! Что ты сделала с Адманом? Что у вас произошло? Выкладывай, а то я умираю от нетерпения! — затараторил голос Камилы.

— Ничего, — ответила я.

— Как ничего! Ты моя должница. Тебе придется рассказать все и с подробностями.

«Ну что мне делать? Опять нужно что-то сочинять. Она так просто не отстанет».

— Мне кажется, я ему понравилась, — сказала я.

— Это невероятно, но, похоже, его действительно зацепило твое ангельское личико! — с досадой в голосе согласилась Камила. — Как он шел к тебе! Страсть! Вспышка! А куда он тебя увел?

— Думаю, это была гримерка.

— И что же вы там делали? У вас что-нибудь было?

У меня комок встал в горле от ее беспощадных вопросов.

— Ладно, не скромничай. Это же музыканты. Они все такие… в общем, творческие люди… ну, ты понимаешь… — настаивала Камила на продолжении рассказа.

— Мы разговаривали.

— О чем?

— О музыке.

— Ева, хватит врать!

— Камила, — взмолилась я. — Прекрати!

— Так значит было… — сделала вывод девушка.

Я решила пойти по пути наименьшего сопротивления:

— Думай, как хочешь. Ты только это хотела узнать?

— Да.

— Извини, я устала. Давай потом поговорим.

— Что с тобой делать? Давай потом.

— Да, потом… Пока!

— Пока!

Я захлопнула крышку телефона, стараясь как можно скорее отделаться от назойливой Камилы.

Наблюдая за мной, Натали с трудом сдерживала смех. Она даже непривычно порозовела.

— Это только начало, — тоном знатока подметила она.

— Главное, чтобы это не было началом конца, — прошептала я.

Глава восьмая. Со мной тебя ждет паденье

Следующие семнадцать часов все мое внимание было приковано к телефону и настенным часам, висящим напротив.

Я следила за тем, как острые стрелки движутся по золотистому циферблату, отсчитывая секунды, минуты, часы. Проведя за этим занятием всю ночь, утро и день, я сама начала чувствовать себя часами. Мерное тиканье часового механизма теперь совпадало с биением моего сердца.

И вот когда большая стрелка замерла на пяти, минутная на двенадцати, а секундная быстро бежала между единицей и двойкой, раздался долгожданный звонок. Точно боясь его вспугнуть, я медленно перевела взгляд с часов на телефон, все это время лежавший у меня на коленях. Онемевшие пальцы неловко подхватили слайдер. Пытаясь удержать телефон, я наклонилась вперед и, делая нелепые движения руками, как горячий пирожок, перекинула его с одной ладони на другую. Но он, словно задумав во что бы то ни стало сбежать от меня, попытался снова выскользнуть из рук, и уже у самого пола я поймала его и крепко сжала пальцами.

— Да! Слушаю! — отчаянно крикнула я в трубку, когда мне, наконец, удалось поднести ее к лицу.

В ответ раздался низкий, хрипловатый голос Адмана Дорга:

— Ева, здравствуй!

— Здравствуй!

— Нам нужно встретиться.

От этих слов мое сердце заболело, словно кто-то сдавил его.

— Хорошо.

— Скажи мне свой адрес. Я пришлю за тобой машину.

Стараясь не сбиться, я произнесла название улицы, номер дома и квартиры.