Бесплатный фрагмент - Антология любви
Светлана Кунакулова
Я за тобой…
Ночь опрокинула чашку с рассветом,
День расплескал горький кофе,
Каплей сиропа вишневого цвета
Твой корректирую профиль.
Ты потерпи, мой родной, то — не впору:
Сжатое фактами в сферах
Время крадется, подобное вору,
Тонет в объятий размерах.
Голос стучится твой шепотом робко,
Бьется о стену обмана.
Наши пути обособлены скобкой
Где-то в чертах океана.
На перепутье: что есть и что было.
Память преследует, строго
Смотрит на то, что в сердцах я разбила.
В стёклах — к тебе та дорога.
Гордость меня провожает с укором —
Вымыслом ложь не измеришь.
Ты потерпи, мой родной, это — скоро,
Я — за тобой! Ты мне веришь?
***
Недолюбила я тебя, недоласкала…
Всему виной стена минувших дней.
Безудержно, неистово искала.
Просроченное счастье, как лекало,
Я подгоняла под сюжет. Больней,
Чем было — нет, увы, не стало,
И на исходе срок, как ни кружись…
Разбитую ступень у пьедестала
(Я думать о тебе не перестала)
Мне в переходе предлагает жизнь.
***
Порой тяжелые мне снятся сны,
Тревожные, пустые временами.
Замаливает в зной грехи весны
И топит образ твой любви цунами.
Бегу и падаю, бегу вслед за тобой
И снова падаю, кричу, чтоб обернулся.
Но, видимо, начертано судьбой:
Ты есть — ушёл, он был — вернулся.
Теснит нутро, советует остыть
И заставляет верить снам, значениям,
Проклятий знакам, по изменам плыть,
Покуда не прибьет мечту течением…
Но неизвестность угнетает волю:
Молчание твоё — моя печаль.
Венчает время нас, осыпав болью.
Обречены:
Не та…
Не тот…
А жаль!
***
Помоги мне тебя разлюбить,
Научи… Ну, чего тебе стóит!
Помоги отпустить и забыть —
Вероятность иллюзии строит.
Помоги мне распутать узлы,
Что связали и руки, и ноги.
Научи обойти те углы,
Что твои разместили пороги.
Помоги мне во снах утонуть,
Что приходят с тобой каждой ночью…
Научи грусть мою обмануть,
Без тебя очень чтоб и не очень.
Помоги расплескать яд и ложь,
Что свободе пророчат неволю.
Научи, бесноватую дрожь
Чтоб унять, управлять страхом, болью!
И усталость (кричи — не кричи),
Рассекая папирус словами,
Вторит мне: «Помоги, научи
Всё забыть — всё, что было не с нами…»
Чужой мой
Безмолвие. И в каждом вздохе точка
Спешит оставить след забытых фраз.
Волнует вопрошающая строчка:
«Чужой отныне?»
Блеск любимых глаз
Зовёт — ни отвернуться, ни слукавить.
В них жизнь берёт начало, в них покой
Уничтожает тех, кто должен править
Тревогой, непременно, и тоской.
Имею право! Не хоронят — дважды,
И верят не на зло, а вопреки!
Закономерность — это не однажды,
Обрыв — не значит — только у реки.
Я знаю всё: с кем спишь, что ешь на ужин,
В каком часу торопишься домой,
И даже то, что ты ей очень нужен.
Чужой отныне? Да, чужой… Но мой!
Вероника Богданова
Напишите музыку к словам…
Напишите музыку к словам!
Вы — знаток неведомых гармоний,
Потому без лишних церемоний
Обращаюсь с этой просьбой к Вам:
Напишите музыку к словам!
А о чём слова — хотите знать?
Обо всём, что ночью спать мешает,
Что стыда и разума лишает,
Проливая в душу благодать…
Вам ли, сударь, этого не знать?..
* * *
По потёмкам души моей робко, наощупь блуждай.
В ней — дверей нараспашку и наглухо запертых — поровну,
А за ними — поют соловьи или каркают вороны —
Не раскрыв эти самые двери — поди, угадай!
Я бы рада тебе подсказать, да не помню сама,
Что за птицы гнездятся в душе, то пугая, то радуя.
И дана в наказанье тебе иль, напротив, в награду я,
От восторга иль боли сойдёшь ты со мною с ума.
Ты движеньем единым сомненья мои разрешил,
Разомкнув все замки, — и теперь я, от нежности тая,
Провожаю глазами свою лебединую стаю,
Что в свободное небо взметнулась из плена души…
Моя Одиссея
Я помню день, в котором счастлива была
И так легко постигла этой жизни суть:
В ней всё по-доброму, в ней места нет для зла!
И я поверила. А ты сказал: «Забудь».
Я помню ночь, в которой обнулился мир.
Зачем мне вакуум, где счастью места нет,
Где вместо звёзд — лишь вечный голод чёрных дыр?
И я шагнула к ним. А ты сказал: «Привет!»
Как ты поймёшь, коль бесшабашный зов дорог
Однажды принял за судьбы колокола:
В разбитом сердце места нет для новых строк!
А ты в ответ: «Но Пенелопа ведь ждала,
Когда вернётся к ней бродяга — Одиссей,
Хоть в ожиданье — сколько лет прошло — бог весть!
И, чтоб забыть любовь, не хватит жизни всей,
Коль та любовь на самом деле в сердце есть,
Что тот, кто любит, непременно бы простил
Слепого странника, прозревшего в пути:
Он у порога появляется без сил…»
Я промолчала. Ну, а ты сказал: «Прости…»
Я помню всё: и белым — день, и чёрной — ночь,
Слова, которыми бросался ты легко…
Знал Одиссей, что от Итаки мчался прочь:
Уходит он не навсегда, — а далеко.
И, Пенелопу в сердце бережно храня,
Он не бросал ей вслед холодное: «Забудь!»
Ответь, чего теперь ты хочешь от меня?
Ты промолчал. А я сказала: «В добрый путь!»
Золотая струна
В сердце моём ты звучишь золотою струной
Так давно…
Пусть говорят, что тебе по судьбе быть со мной
Не дано, —
Есть ведь иные миры, где иная судьба
Правит бал,
В эти миры нам любовь открывает портал.
Звёзды нам там разошьют беспросветность небес
Серебром,
Чтоб ощутить посчастливилось мне и тебе
Всем нутром
Зов первобытной любви, — в этом зове тех звёзд
Голоса…
Где-то бескрылые — там воспарим в небеса…
Только слова мои ты всей душою на веру
Прими,
Ведь на пути у любви создаются барьеры
Людьми…
Только любые барьеры помочь одолеть
Нам должна
Сердце зовущая ввысь золотая струна…
В сердце моём ты звучишь золотою струной
Так давно…
Песня о настоящей любви
Когда изменится день — хоть на минутку — но в плюс,
Когда светило начнёт стремиться к новой весне,
Нам отворив небеса, — я всей душой помолюсь,
Чтоб ты из плена дорог вернулся снова ко мне.
Я в доме вымою пол и приготовлю постель,
А ты усталость свою, как плащ, повесишь на гвоздь.
Я не спрошу, с кем делил ты ночи дальних земель, —
Я знаю, в доме моём хозяин — ты, а не гость.
И это знание ты с собой положишь в рюкзак,
Когда, шагнув за порог, опять отправишься в путь.
На убыль солнце пойдёт, мир погружая во мрак, —
Но в сердце будет светло, ведь в этом — памяти суть.
Пусть эта память тебя в дороге дальней хранит,
Пусть согревает в ночи у одиноких костров.
Не сможет компас солгать: мой дом, как стрелку — магнит,
Притянет снова тебя, ведь в нём обрёл ты любовь…
* * *
Нынче утро — совсем как с картинки,
Что порой возвращается в сны:
На траве серебрятся росинки,
Будто нет в этом мире войны.
Улыбается солнцу ромашка,
Из окопа нас жизнью дразня.
Я тебя вспоминаю, Наташка, —
Не проходит без этого дня.
Так некстати в бою передышка:
Враг опять затаился — и ждёт.
Лейтенант наш — безусый мальчишка —
Нас в атаку сейчас поведёт.
Фляжка — вкруг, на троих — самокрутка,
Непривычно звенит тишина…
Эх, Наташка, в такую минутку
Забываешь, что в мире — война…
Что ж, прощай, недотрога-ромашка,
Никому на тебе не гадать.
Ты прости, дорогая Наташка,
Если жизнь мне придётся отдать.
Всё закончится страшно и быстро:
Крик: «За Родину!», шаг по росе.
Упаду я, споткнувшись о выстрел, —
Из атаки вернутся не все.
Но, пока мы в окопе лежали
На рассвете, готовые в бой, —
Над окопом ромашки дрожали,
Подарив мне свиданье с тобой.
Помнишь, как мы рассветы встречали,
Что роняют росу на траву?
Я тебе напишу на привале,
Если я до него доживу…
* * *
О том, что лишь любовь — спасительница мира,
Наверно, до сих пор еще не знает мир.
Когда-то мы тома Петрарки и Шекспира
Зачитывали всласть практически до дыр.
И верилось нам в то, что встретится нам кто-то,
Не сможем без кого мы ни дышать, ни жить,
Но дышим мы пока, и схема «дом-работа»
Взяла нас в оборот. Кого же в том винить?
А гениальность фраз о нежности и чести
Внезапно обрела банальности черты,
И, думается мне, пройдет еще лет двести,
Пока очнется мир пред ликом красоты.
И осознает тот, кто жить в то время будет,
Топтать наш горький прах и в небеса смотреть,
Что лишь одна любовь дана в награду людям,
И только за нее и стоит умереть.
Но только лучше — жить, в лучах ее купаясь,
Счастливою душой вбирая солнца свет,
Забыв о мелочах и вызывая зависть
Тех, кто живет во зле на лучшей из планет.
Её Величество Любовь
Она пришла! —
А ты не веришь и не ждешь,
Ты лишь проснешься —
И поймешь: случилось чудо!
И робко спросишь, улыбаясь:
«Ты откуда?»
И сердца стук, разволновавшись,
Не уймешь.
А за окном — взгляни! —
Такая красота,
Дрожит в ветвях живого солнца
Шар медовый,
И этот мир какой-то
Незаметно-новый,
И ты поймешь,
Что это вовсе неспроста.
Не будет больше одиночества в ночи,
Печальных мыслей,
Безвоздушности и мрака,
И непонятного, отчаянного страха.
В твоих руках теперь —
От вечности ключи.
И эта вечность — мир надежд
И нежных слов,
И солнца луч скользит
По дну ее, играя…
А ты проснешься на краю земного рая,
Она пришла, —
Ее Величество Любовь!
* * *
Каждый верит в то, что ему хочется:
В Бога, Президента и в везение.
Я же верю в то, что одиночество —
Это просто недоразумение,
Что оно, как страшный сон, закончится,
И, проснувшись рано на рассвете, я
Рядышком с тобой пойму, что хочется
В этот миг поверить мне в бессмертие,
Чтобы рядом на ладонях Вечности
Мы сидели, глядя в небо звездное…
(говорят, что это тоже лечится,
только спохватилась слишком поздно я…)
* * *
Душа моя шальная, предвесенняя,
Комочек нежный света и тепла,
Искала ты в любви свое спасение, —
И — надо же! — однажды вдруг нашла.
И угнездилась у костра желания,
Не ведая о том, что поутру
Душа другая, — юная да ранняя, —
К тому же присоседится костру.
И мы, внутри пушистые и белые,
Колючки ощетиним, а потом
Повздорим, словно бабы оголтелые, —
Да друг у друга на плече всплакнем.
И кто-нибудь другой потом нам глянется, —
Спаситель наш! — ах, истина стара…
И мы уйдем, а от любви останется
Лишь пепелище давнего костра…
Без любви…
А мне сказали, что любовь — невечная,
Что выше, чем она, — лишь неба синь.
А я смеялась, — глупая, беспечная, —
Где высота? Лицо лишь запрокинь,
И небо — вот оно! Руками трогаю
Я белые смешные облака,
Что проплывают важно над дорогою,
Стремящейся вперед издалека.
И досмеялась! Небо — не дотянешься,
И лишь с тоскою смотришь в синеву.
Никто ведь не сказал: одна останешься,
Когда вдвоем мы были наяву.
Зализываем бесконечно раны мы,
Иль, плюнув, привыкаем жить в крови.
И жизнь свою мы постигаем заново:
Без неба, облаков. И без любви…
* * *
Пустота. Темнота. Тишина.
Ночь — без края, и небо — без дна.
А внизу, на Земле, — ты и я,
Потому мне милее Земля.
Даже если на небе есть рай,
Ну а здесь, у Земли, — только край,
Я усядусь на этом краю,
Сжав доверчиво руку твою…
Чернила
Ах, каким был мир прекрасным, — помню!
На двоих одна — луна в окошке,
А через неделю — месяц тонкий,
Тающий в чернилах понемножку.
И за эти дивные чернила,
Что в проеме штор пятнали небо,
Я б навеки ночи полюбила,
Даже если б мир прекрасным не был…
Ах, каким был мир прекрасным — помню!
Гроза
Под лезвиями молний небо крошится
Неимоверно хрупким черным льдом.
Весенний дождь — беспечный гость непрошенный —
Пытается опять проникнуть в дом.
И гром шальной раскатисто куражится,
Сопровождая грозовой салют, —
А в наглухо закрытом доме кажется,
Что небеса сквозь хохот слезы льют.
На вымокшей скамейке возле скверика
Остался тот, кого теперь не ждут.
Ему гроза — небесная истерика —
Не кажется похожей на салют.
Осколки неба рушатся отчаянно,
Как мир, — ведь в нем он больше не любим.
И только ночь — прохожая случайная —
Присела ненароком рядом с ним
И гладит его спутанные волосы
Ладонью мокрой молодой листвы, —
И снова делит жизнь судьба на полосы,
Предпочитая черные, увы.
И вдруг из дома выскочит на улицу
Она, преодолев природный страх, —
К нему, туда, где молнии беснуются
И вспыхивают звездами в глазах,
Где делит ночь — счастливая соперница —
С ним мокрую скамейку на двоих,
И небо под ногами ливнем стелется,
Затерянное в тучах грозовых.
И, вмиг промокнув, полуослепленная
Прожекторами молний в небесах,
Шагнет к нему, — и станут вдруг солеными
Дождинки на сомкнувшихся губах.
О свободе и любви
Время, — капля за каплей, — стекает тихонько в минувшее,
Заставляя ночами не спать одиноких людей.
Наказал нас Господь до свободы голодными душами, —
Только жажда любви того голода вдвое сильней.
Разрываясь меж ними, по жизни, как волки, мы мечемся,
Убивая порой равнодушьем любимых людей.
А любовь и свобода, как прежде, манят человечество, —
Только как же измерить нам, чье притяженье сильней?
Долго думаем мы, — никому ошибаться не хочется,
Ведь судьбу даже полный глупец не считает игрой.
И, не веря любви, выбираем порой одиночество,
И лекарством свободы мы травимся насмерть порой.
Как же выиграть спор смертным, нам, — у безвременной вечности,
Как же нам угадать, как монетке улечься дано,
Отозваться ль на зов полупьяной свободной беспечности
Или в омут любви сделать шаг, — да на самое дно?
Не подскажет никто. Только звезды мерцают холодные
Далеко в небесах, не услышат — зови, не зови…
Только вот — видит Бог, как отчаянно души свободные
Ищут в мире огромном хотя бы глоточек — любви!..
Игорь Петкевич
***
Мне это снова снится:
Чёрно-белый размытый портрет.
Но плохая память на лица,
В который раз, сведёт всё на «нет».
Вроде бы как вспомнил на утро
Тот в сознании оставленный след:
Алые губы, телесная пудра,
Синих глаз отчётливый цвет.
Кажется, засядет надолго
В душе яркий цветной силуэт,
Но время спустя остаётся
Лишь чёрно-белый размытый портрет…
Бесплатный фрагмент закончился.
Купите книгу, чтобы продолжить чтение.