Бесплатный фрагмент - Аномалия

Начни делать то, что необходимо, потом то, что возможно, и вдруг ты сделаешь невозможное.

Франциск Ассизский

Самая большая слабость — это отступать. Самая большая сила — это держаться до конца.

Наполеон Бонапарт

Если ты попал в Ад, продолжай идти.

Уинстон Черчилль

Пролог

(где-то вне пределов материальной Вселенной)

Странное пространство, пугающее, исполненное тайной. Даже высшие иерархи Мироздания не ведают, где оно находится, в каких измерениях сокрыто.

Нехорошее место, хмурое, угрюмое. Один вид его навевает липкую иррациональную жуть, от которой цепенеет душа, ледяной ужас сдавливает сердце и хочется бежать, исчезнуть, провалиться хоть сквозь тысячу измерений, только б убраться отсюда.

Влажная каменистая поверхность сплошь утыкана уродливыми, хаотично разбросанными скалами бурого цвета. А скалами-ли? Подойди ближе, и увидишь, как медленно, едва заметно для глаза, они дышат, как течет, оплавляется их сочащаяся черной флегмой поверхность, постоянно меняя форму этих псевдоживых образований. Неба не существует. Вместо него над головой — плотная серая низкая (протяни руку — и достанешь) хмарь, настолько тяжелая, что кажется, это не газ, не водная взвесь, а волглое рыхлое тело некоего левиафана, стерегущего эти места. Эта гнетущая муть нависает, довлеет, ощутимо корёжит психику, клубится завораживающими струями и газоворотами, плачет скудным дождем вязких щелочных капель.

Горизонта не видно, его застит сизая едкая вездесущая муть, которой насыщено то, что трудно назвать воздухом.

Между квазитвердью и квазинебом — редкий лес кривых, уродливо скрученных (будто застывших в невыносимой пытке) колонн, светящихся кроваво-багровым, они — единственный источник света в этом про́клятом пространстве. От их вершин во все стороны тянутся тончайшие серебристые нити, похожие на паутину. Они ветвятся, множатся, сливаются в рыхлые ретикулярные сплетения, темные, массивные, которые сходятся в самом сердце этого сумрачного средоточия нечеловеческой инфернальной скорби, срастаясь в единый монолит черного вулканического стекла, образующий монументальный трон.

На нем восседает Хозяин. Его тело трудно назвать плотью, оно соткано из причудливо сплетенных жгутов густого токсичного дыма, копоти и еще чего-то нематериально-иррационального. Его члены зыбки, текучи, их форма изменчива. Неподвижны только глаза, которые… нет, ни слова о них!

Вся сокрушительная мощь невыносимо противоестественного мира сосредоточена в этом темном существе.

Взгляд монарха опускается вниз, задумчиво упираясь в металлическое болото, хляби которого щедро наполнены ртутью, насыщенной тиной обильных шмотков спутанных вольфрамовых нитей, зыбкая поверхность усыпана медными пуговками ряски, по берегам — острые стальные лезвия осоки.

Темный повелитель поднимает взор, оценивающе осматривает свои владения и… удовлетворенно улыбается.

Да, не зря старался…

Царство без света и покоя, здесь даже тяжкий зловонный воздух насыщен скорбью и отчаянием, безнадегой и чувством полной обреченности. Да и название подходящее — Полюс Мрака…

Кого-то этот мир пугает до икоты, а вот для него эти места — единственная зона комфорта во всем сущем, отрада для глаза и сердца, только тут ему легко дышится. Еще бы… он сам создал все это, в соответствии с движением собственной души.

Кто-то грядет…

Взгляд глаз Хозяина может повредить гостю, свести с ума или того хуже… Потому, он скрывает лицо за остроклювой чумной маской черного цвета — такой же, что носили медики в Средневековье.

Появляется некто. Он невидим. Лишь чуть заметные очертания вездесущей хмари позволяют угадать форму незнакомца.

Властелин делает еле уловимое движение рукой, и в тот же миг с мглистой высоты резко выстреливает добела раскаленный упругий хлыст и с оттяжкой проходится по телу невидимки.

Отчаянный вопль, и пришелец, в секунду обретший вид невысокого, молочно-бледного, совершенно безволосого гуманоида, падает ниц, обращая огромное желтое око вниз, вертикальная перепонка века часто мигает, борясь с потоком слез. Часто дыша от непреходящей боли, он захлебывается в хрипе:

— Пощади, господин! Умоляю!

— Инок, ты посмел явиться ко мне в неподобающем виде? — голос Хозяина вкрадчив и неспешен. — Или неведомо тебе, что подданные обязаны быть открыты мне и видом, и помыслами?

— Конечно, владыка, я знаю это, но… я так спешил, очень… Это случилось! Меня переполняло желание сообщить повелителю благую весть. Все мысли были заняты только этим, вот и забыл о… гм, мантии безликости. Моя вина…

— Вот как? Из твоего лепета я понял, что тебе есть, что сказать мне, Инок.

— Конечно! — бледный робко поднялся на одно колено и, не смея оторвать взгляда от подножия обсидианового трона, залепетал. — Я нашел ее. Отыскал-таки!

— Особь? Ту самую, — монарх слегка подался вперед, — уверен?

— О, да, Хозяин. Все оглашенные тобой критерии совпадают. Всё, начиная от пола и возраста, заканчивая астральной сутью индивидуума. Я тысячекратно проверил. Ошибка исключена.

— Да, вижу, не врешь. Хорошо. Ты будешь прощен, когда исполнишь мое следующее повеление, — властитель чуть дернул головой. — Еще гость?

Через мгновение зыбь ртутного болота вспучилась, выпуская на берег рыхлое фиолетовое чудище с желеобразным массивным телом, вооруженным парой десятков щупалец.

— Приветствую тебя, господин, — проквакал монстр, припав к каменистой поверхности.

— Рад видеть тебя, Рыцарь. Смотрю, ты сегодня в обличии головоногого, то есть — в своей парадной форме. Похоже, есть причина для такого. Говори.

— Вот! — не вдаваясь в славословия, гость вытянул вперед щупальце, сжимавшее небольшой круглый предмет, слегка поблескивающий в царящем мраке. — Это оно, истинный Исток.

Хозяин подался вперед, внимательно изучая находку, и тут же удовлетворенно откинулся на спинку трона:

— Да, так и есть. Семя, что даст сотни ростков Хаоса. Что ж, сегодня поистине знаменательный день. Он станет точкой отсчета новой эпохи! Рыцарь, отдай это ему, — он кивнул в сторону дрожащего гуманоида, — так, хорошо. Ступай, ты свободен.

Проводив взглядом скрывшуюся в ртутной пучине спрутоподобную тварь, Хозяин обратился к гуманоиду:

— Теперь слушай меня, Инок. Ты умеешь быть незаметным, что с успехом продемонстрировал сегодня, — он взглянул на затрепетавшего слугу, испуганно вжавшегося в камни, — используй это в том мире. Вот тебе мое повеление: сегодня же ты проникнешь в жилище отмеченной особи и оставишь там Семя, да так, чтобы существо обязательно увидело его, сделало своим. Тебе все ясно?

— О, да, господин.

— Как только оно возьмет это в руки… начнется такое… Все сущее преобразится, избавившись от омерзительной шелухи упорядоченного. Да придет Хаос! Что стоишь? Действуй!

ЧАСТЬ I ПОДХВАЧЕННЫЕ БУРЕЙ

Случай — псевдоним Бога, когда он не хочет подписаться своим собственным именем.

Анатоль Франс

— Ну, ты чё зависла? Призрака увидела? — Люська Бобрина раздражено схватила подругу за рукав. — Давай шустрее! — она бросила короткий взгляд на ручные часики. — Блин! Тридцать восемь минут осталось. Если к одиннадцати не успеем, хозяйка на порог не пустит, уж поверь, я эту старую ведьму знаю, проверено на собственной шкуре. Да очнись ты! Хочешь на улице заночевать?

— Что? — Алиса с видимым усилием оторвала ступорозный взгляд от кобальтово-сизой наволочи тяжелых небес, грузно нависшей над унылыми строениями ночного города, нервно поправила рыжую прядь, и выдавила сипло. — Да не мельтеши ты. Разве не чувствуешь это?..

— Чего?

— Что-то будет… что-то важное и… страшное…

— Не неси чепу…

В то же мгновение грязная мгла над их головами раскололась ослепительной, режущей глаз вспышкой и грохотнуло так, что, казалось, перепонки вывернуло наизнанку.

— Ох-х, мамочки! Я чуть не описалась, — инстинктивно присев, Люська подхватила упавшую на влажный асфальт сумочку и взглянула в янтарные глаза одногруппницы. — Ты как, живая?

— В-вроде…

— Тогда…

Девушка снова не успела закончить, задохнувшись от налетевшего вдруг влажного шквала. Еще пара заполошных ударов сердца, и тонны небесной влаги обрушились на подруг обезумевшим майским ливнем, за секунду промочив до трусиков.

— Да что же это?! — вновь вцепившись в рукав товарки, Бобрина рванула вперед. — Вон остановка. Живей, под крышу!

Обретя ненадежное укрытие, инстинктивно прижавшись друг к другу и синхронно подняв головы, подруги с тоской уставились на прозрачный пластиковый навес, о который ежесекундно разбивались мириады озверелых капель-камикадзе.

И никого вокруг: ни заплутавшего авто, ни шального пешехода, ни бездомной псины у мусорки. Только две испуганных девчонки, город, притворившийся мертвым, и осатанелая стихия, разгулу которой, казалось, не будет конца.

Жутковато.

Вновь слепящая вспышка и… ошалевшее восприятие Алисы вдруг претерпевает странную метаморфозу, удивительным образом растягивая время, превращая мгновения в резиновые неспешные фрагменты, позволяющие увидеть, впитать, осмыслить всю роковую последовательность происходящего. В тот же момент откуда-то извне приходит озарение: сейчас, всего на пару секунд, она, Алиса Новак, является центром сущего, той осью, вокруг которой вращается Мироздание. Все иное временно стерто, не существует. Во Вселенной всего два объекта: она и нечто немыслимое напротив, оно все ближе…

Будто завороженная, девушка видит, как сияющим коралловым фракталом над головой расцветает смертоносное древо молнии и, чувствуя, как от оглушающего раската сотрясаются все внутренности, не может оторвать обреченного взгляда от неожиданного феномена: там, в самом центре танцующих электрических шнуров рождается приличных размеров шар плазмы. Это нечто живое, жаждущее и, главное — имеющее цель (она это точно знает). Переливаясь ликующими бликами голубого и бирюзового, сфера пульсирует, наслаждаясь коротким ярким бытием и… со скоростью пули устремляется к несчастной, погружаясь в ее грудь, взрываясь там мощнейшим потоком пугающей Силы, оглушающей, сокрушающей и… ласкающей…

Свет, без конца и края, свет, свет…

Глава 1 Квест

Иногда человек вынужден склониться перед своей несчастливой звездой; склониться, но не пасть ниц.

Джордж Савил Галифакс

1.

Ливень все продолжается. Алиса на той же автобусной остановке, промокшая и испуганная. Все по-прежнему, только… она одна. Подруги словно и не было.

Нет, изменилось еще что-то. Девушка пристально всматривается вдаль, изучая окружение, взгляд мечется по темным угловатым очертаниям обширного тела мегаполиса, и тут же огненной плетью сознание обжигает паническая мысль, да так, что она кричит в голос:

— Окна! Ни в одном из них нет света! — она шумно выдыхает, затравленно озираясь по сторонам. — Нет, это не мой город, это… пустышка, декорация!

И тут же — голос за спиной, мягкий, вкрадчивый:

— Вот и славно. Не сомневался в тебе, чадо.

— Кто тут? — студентка резко оборачивается, шаря взглядом в поисках собеседника. — Что за шутки?!

— Не кипятись, подруга. Ты не сможешь увидеть меня, пока не придет время, гм… если, конечно, придет. Ну а кто я… решай сама. Ситуация, в которой ты оказалась, очень, м-м… неопределенная. Я тут, чтобы пособить тебе, помочь сориентироваться в происходящем, направить, сопроводить к цели, шаг за шагом. Слушай меня, тогда, глядишь — и справишься.

— Справлюсь? С чем?

— Не егози. Не пытайся сию минуту разобраться в сути происходящего. Это только повредит делу. Сейчас ты на распутье, тут два варианта: справишься или нет. Вот коли выпадет первый, я обещаю, придет время, и ты сможешь понять смысл того, что происходит, хоть это и непросто. Кстати, зови меня, ну… Попутчик или Советник.

— Ничего не понимаю.

— Так и должно быть, пока. Я же еще не огласил условий.

— Бред. Это что, сон? Но почему все так реально? — Алиса шагнула вперед, за пределы навеса и вытянула руку ладонью вверх.

Кожу обожгла едкая острая боль.

— Ой! — отчаянно зашипев, девушка отпрянула назад. — Это что, кислота?

— Именно, — голос невидимки глумливо хихикнул. — Ну что, дорогуша, разве в грезах человек чувствует боль?

— Издеваешься, козлина?

— Хамить можешь хоть до онемения, этим меня не проймешь, я толстокожий. Только, повторяю, я тут с одной целью: помочь тебе. Странно, что не желаешь слышать. Пойми, чем раньше усвоишь это, тем быстрее пойдет процесс…

— Ну, так помогай. На вопрос-то способен ответить: Что происходит? Где я?

— Во-от, — в мурлыкающей речи послышались нотки удовлетворенности, — пошел конструктивный диалог. Конечно, это не сон, но и не та реальность, к которой ты так привыкла. М-м, как там у вас говорят — ни пава, ни ворона. Короче, это особое пространство, являющееся мертвой проекцией материального мира, точнее — небольшого его кусочка — твоего города. И создано оно временно, только ради тебя, ради того, что ждет тебя тут…

— Можно яснее?

— Не торопись. Через пару минут сама все поймешь. В чем суть? — долго объяснять, да и незачем. Единственное, что ты должна знать об этом мирке: он полуреален (что-то среднее между бредом и явью), а, следовательно, не может причинить вреда твоему телу.

— Как это — не может, — Алиса бросила взгляд на обожженную ладонь и осеклась. Кожа была девственно чиста. — Ух-х!

— Эта плоть — кукла, обманка, дарована тебе на период нынешнего процесса. Но даже ей не грозит повреждение.

— Как?! А где же мое…

— Вот тут не могу порадовать. Настоящее тело Алисы Новак сейчас далеко, в мире людей, покоится в реанимации центральной клиники. А вот дух твой тут, предо мной.

— Боже! Что случи… — девушка осеклась, вспоминая страшный эпизод из жизни. — Та шаровая молния. Она меня…

— Увы. В физиологическом аспекте ты сейчас в состоянии глубочайшего забытья, на грани между… гм, сама понимаешь. Но не это сейчас главное. Не переживай, ты вполне можешь вернуться в свою прежнюю жизнь, если только…

— Что?

— Короче. Сейчас тебя ждут несколько, гм, довольно неприятных последовательных эпизодов, каждый из которых имеет весьма четкую цель: найти некий артефакт, предмет особой силы. Как только соберешь их все (точнее — если соберешь), все закончится. Воспринимай это как игру, квест, правда, довольно суровую…

— Ты сказал «неприятных».

— Увы. Так что советую тебе настроиться на тяжкое испытание, которого еще не было в твоей жизни. К примеру, на первом этапе тебе предстоит противостояние с этим совсем непростым дождем, ты уже поняла это. Расслабляться не стоит. И хотя, повторяю, этому телу тут ничего не грозит, но вот боль… Ха, это весьма злые места. И от осознания того, что этот дождик не повредит плоти, химическая пытка легче не станет, поверь.

— Зачем все это?

— Надеюсь, ты узнаешь, если придет твое время. Сейчас могу сказать только, что ты одна из очень немногих, обладающая некими бесценными качествами…

— Но почему я?

— Вот балда! — в голосе Советника сквозило недоумение. — Ты чем слушала?

— Ах, да: одна из немногих и… бла-бла… — девушка зябко поежилась. — Сколько испытаний меня ждет?

— Три.

— Как в сказках, — студентка кисло ухмыльнулась.

— Приди уже в себя, блаженная. В отличие от сказки, тут герою победа далеко не гарантирована. Смекаешь?

— Еще бы. Так что ты предлагаешь?

— Хороший вопрос! Итак, этап первый! Тут совсем недалеко, в районе пары кварталов спрятана интересная вещичка. Ты должна найти и взять ее. Подсказка: помнишь свой знак Зодиака, дитя ноября? А теперь взгляни туда, в направлении потухшего фонаря. Нет, ниже, на асфальт. Ага. Увидела?

Действительно, в указанном месте, прямо в луже прозрачной воды (о, нет — кислоты, боже!) что-то светилось матово-белым. Похоже на жемчужину.

— Это ягода из Элизиума. Как только проглотишь ее (и не зацикливайся на антисанитарии, в этом мире нет микроорганизмов) получишь прекрасного помощника. Повторяю: первая цель очень близко. Дел на две минуты, всего-то. Задание для первоклашки, только, гм, — Попутчик ехидно гоготнул, — если бы не то, что падает с неба.

— Слушай, дружок, а ты, часом, не садист?

— Нет. Все это проводится не для ублажения чьих-то извращенных наклонностей. А вот для чего — пока не могу сказать.

— Секретничаем? — Алиса нервно вздрогнула, отведя взгляд от ни на минуту не прекращающегося ливня. — А если я откажусь?

— Не проблема. Не забывай, в данный момент, в реальном мире — ты в коме, совершенно беспомощна. Скажешь «нет» — там и останешься, в состоянии овоща до конца жизни. Вспомни, было сказано, что ты одна из нескольких, только вот не единственная, увы. Так что, ежели пойдешь в отказ — найдем другую, подобную тебе.

— Вот даже как? Жестко.

— Не в бирюльки играем. Тут все по-взрослому. Возможно, тебя сбил с толку мой приветливый голос. Это ширма, театральщина для защиты человеческой психики. В твоих интересах не знать, каков истинный оскал Мироздания. Так что поверь, дитя, мы не намерены торговаться, нам нужен результат. Я доступно изъясняюсь?

— Куда уж доходчивее, гаденыш.

— Ну, так как?

Проигнорировав вопрос, она сомкнула веки, внутренне настраиваясь на пытку, собирая в тугой ком всю ментальную силу, что бурлила в груди от ярости (это, кстати, помогало сконцентрироваться), сжимая его до твердости гранита.

Стратегия проста: бегом! Чем быстрее, тем меньше мучений, приготовленных неведомыми изуверами.

Вдох-выдох, вдох-выдох…

Вперед!

В два прыжка она оказывается у сверкающей «жемчужины» и тут же задыхается от тотального шквала обжигающей боли, рождаемой ливнем кислоты.

«Терпи Новак!!!»

Удивительно, но психологический настрой сработал: боль невыносима, но не запредельна, сознание девушки не тонет в этой алой волне, остается на плаву, оно способно решать, управлять, подстегивать себя. Так держать!

Она погружает руку в лужу (словно в котел с кипятком), достает сияющую ягоду и глотает ее…

«О, Боже!» — внутри будто взрывается маленькое ласковое солнышко, на пару секунд смягчая страдания. Еще миг, и это нечто рывком перемещается в мозг, превращаясь в яркий пульсирующий указатель. — «Так вот что это! Мой поводырь».

Каждое мгновение приносит обжигающие волны боли.

«Чем быстрее найду эту фигню, тем меньше продлится мука. Бегом!».

Следуя направлению, указанному внутренним гидом, она мчится вперед, к ближайшему перекрестку, направо, дальше…

Что это? Смесь ярости, восторга и еще чего-то… Будто взрыв под диафрагмой. Девушка остро чувствует: что-то внутри ее личности стремительно меняется, растет, укрепляется, рождая несокрушимую уверенность в собственных силах. То, что раньше было хрупким кварцем, приобретает монолитную незыблемость базальта. В какой-то момент она вдруг осознает, что в силах терпеть боль, понимает: миссия проходима, она справится.

Прыжок, еще…

Перед ней кирпичный остов полуразвалившейся колокольни.

Туда…

Пригнув голову, она проскальзывает в низкий сводчатый проход и… замирает в негодовании:

— Вот же твари! Сюрприз приготовили?

Перед ней два ларца: слева — золотой, справа — из потемневшего дуба, окованного бронзой.

Где он?

Девушка чувствует (нет — точно знает) — у нее только одна попытка.

До скрипа сцепив зубы, стараясь полностью отстраниться от непрекращающейся пылающей муки, она погружается внутрь себя, веря: ответ там.

Секунда, вторая…

Короткий выдох, и резкий рывок, поднимающий крышку дубового ларца.

С сардонической ухмылкой она извлекает оттуда сияющую серебром увесистую фигурку скорпиона и сует ее в карман джинсов.

2.

Кислотный дождь прекращается буквально в секунду.

Тут же перед внутренним взором появляется тусклый овальный экран бледно-зеленого цвета, на котором вдруг, крупными белыми пикселями, как на старых ЭВМ, проявляются уродливые буквы, превращаясь в строки:

«Соглашение с эффектором: заключено;

Тест №1: пройдено;

Метаморфоза №1: исполнено;

Локус артефакта А: обнаружено».

— Что за хрень? — Алиса чувствует, как изнутри накатывает горячая злость. Какое соглашение? Я ничего не подписывала!

И тут же знакомый вкрадчивый голос за спиной:

— Угомонись, не отвлекайся на мелочи, — и через секундную паузу. — Вот умница, справилась! Ты же знаешь свой город, его топографию?

— Еще бы! Я с детства в нем.

— Прекрасно, это поможет. Подсказка: держи в голове места обнаруженных схронов, это важно.

— Ясно. Что теперь?

— А сейчас — второй этап. Поехали!

Вот уже четверть часа она бежит вперед, следуя указателю в своей голове. Усталости не чувствуется совершенно.

Город (точнее — его копия) действительно знаком, до мелочей. Будто только вчера здесь гуляла.

«Стоп! Это тут…» — она уверенно подходит к входу особняка мецената Фролова (местная достопримечательность, архитектурный памятник, охраняемый государством).

Алиса минует распахнутые ворота металлического забора и приближается к парадной.

Четыре гранитные ступени ведут к дубовым дверям, по бокам — два угрожающего вида мраморных льва, правда, размером с крупного пса.

«Чуть правее. Это тут!» — она упирается взглядом в изваяние, стоящее справа от нее, и в ту же секунду зверюга оживает. Камень стремительно трансформируется в упругую плоть, густо покрытую черной колючей шерстью, глаза вспыхивают багровым, влажный фиолетовый язык вываливается из клыкастой пасти.

И все это — в абсолютной пугающей тишине.

Вспышка какой-то яростной силы в груди, и мгновенно принятое решение.

У Алисы нет времени удивляться собственной реакции: там, где 100 обычных девушек из 100 обратились бы в бегство, она вдруг принимает бой, ни грана сомнения. Нет чувства страха, только пьянящее упоение предстоящей схватки.

Метаморфоза Валькирии.

— Ах ты! — она прыткой лаской устремляется к чугунной ограде и с трудом отрывает держащийся на честном слове, давно проржавевший металлический прут с острым наконечником и тут же разворачивается к неприятелю. — Иди сюда, киса!

Монстр, молча, совершает прыжок в направлении «добычи» и… приземляется на пустое место — Новак уже метром левее.

Резкий колющий удар импровизированным копьем в тугой бок чудища, наконечник орудия погружается в квази-плоть наполовину, и она впервые слышит сдавленное шипение врага.

— Больно, тварь?! Привыкай, — она тут же делает рывок в сторону, избегая уже летящего к цели соперника и с размаху бьет его плашмя по раззявленной морде.

Утробно хрюкнув, зверюга тупо мотает лохматой башкой и снова бросается в атаку.

Через десять секунд она понимает: ее противник неуязвим и неутомим, а вот ее чугунное «копье» тяжеловато для хрупкой девушки. Еще через минуту, уже порядком выдохшись, она совершает роковую ошибку: во время очередного выпада орудие выскальзывает из рук.

Последний прыжок хищника опрокидывает Алису навзничь, когтистые передние лапы упираются в грудь поверженной, слюнявая пасть распахивается для завершающего действа…

«Неужели — все?!»

И вдруг — мгновенная вспышка озарения в мозгу: «Точно! Только это поможет…»

Она рывком выдергивает из кармана брюк серебряную фигурку скорпиона и, что есть силы, вонзает его изогнутое жало прямо в левый глаз ожившей статуи…

Голем издает последний яростный рык и, снова превращаясь в безжизненное изваяние, валится набок.

— Ух! Вот же тварь, шустрая, — загнанно дыша, Алиса принимает сидячее положение, гневно гипнотизируя фигуру уже неопасной кошки, и вдруг замечает слабый блеск в глубине раскрытой каменной пасти.

Что там? — без тени страха она погружает руку внутрь и осторожно извлекает на свет небольшой стеклянный флакон, наполненный густой темно-медовой жидкостью.

И снова перед глазами вспыхивает призрачный оливковый экран с бегущими по нему строками:

«Тест №2: пройдено;

Метаморфоза №2: исполнено;

Локус артефакта Б: обнаружено».

Голос Советника над ухом:

— Лихо ты его. Хвалю. Один вопрос: как догадалась, что убить его можно только твоей находкой?

— Не знаю. Что-то подтолкнуло изнутри, осенило, — выдержав короткую паузу, она выдохнула. — Ну, конечно. Артефакты! Они же связаны, наверняка!

— Да, подруга, твоя интуиция поражает. Гм, а может, это нечто большее? Н-да, растешь на глазах.

— Кончай болтать. Что теперь?

— Заключительный этап, гм, пожалуй, посложнее прежних будет. Тут изнутри себя пробовать надо.

— Чего?

— Бесполезно растолковывать, пока сама не уяснишь. Вперед!

3.

Она почти на месте. В процессе поиска и не заметила, как потускнели звезды на небе, как горизонт на востоке начал светлеть, а затем наливаться багровым. А дальше — словно смена ракурса в кинофильме. Да, рассвет в этом мире наступал стремительно. Пара минут, и студентка уже щурится от яркого весеннего света.

До цели (она чувствовала это), оставалось метров пятьсот, может и меньше.

— Уф-ф… уже припекает, — пристроив ладошку козырьком над глазами, испытуемая изучающее взглянула на объект, в котором было спрятано нечто, столь ей необходимое.

Небольшое круглое строение из камня, крашеного свежей побелкой. Знакомое место, она тут не раз бывала. Сооружению лет триста, не меньше. Алиса не помнила, чем раньше была эта штука: часовней, колоколенкой или наблюдательной башней, но точно знала, что сейчас, там, в ее родном мире, сооружение превратили в памятник: расширили вход до роскошного арочного проема, а внутри установили мраморную мемориальную доску на постаменте. Вот, правда, кому она посвящена — не помнила, хоть убей.

Да, это там, а в этом абсурдном местечке ее ждал очередной убийственный сюрприз: у этого варианта постройки вообще отсутствовал вход, совершенно. Ни двери, ни лаза, ни завалящего зарешеченного окошка сверху — ничего этого не было. Только глухой неприступный каменный колпак, круглый и совершенно симметричный, как гипертрофированный наперсток.

Да уж, что тут скажешь: невидимый экспериментатор (или экзекутор, тут уж как посмотреть) продолжал глумиться.

Перед внутренним взором студентки, в очередной раз, возник овальный экран (на этот раз насыщенного малахитового цвета) с убористой молочной надписью:

«Внимание!

Тест №3 имеет ограничение по времени.

На его прохождение отводится 15 минут.

Если цель не будет достигнута за указанный срок,

участник будет необратимо перемещен

из этого пространства в свой мир».

В ту же секунду экран исчезает, но в правой верхней части зрительного поля появляется изображение небольшого, светящегося таймера, беспощадно отсчитывающего секунды:

15:00… 14:59… 14:58…

— Вот же изуверы! — рвется из сухого горла.

Девушка прекрасно понимает, что это значит: всего четверть часа на устранение проблемы, у которой, как казалось, просто не существует решения. И что тогда? Если не получится — неизбежно назад — в ко́му, до конца жизни.

Да, пожалуй, это был труднейший из этапов, куда хуже кислотного дождя. Ее подгоняли временем, заставляя биться над невыполнимым делом, подобно кобыле, которую нещадно хлещут, принуждая из раза в раз бросаться на непреодолимую кирпичную стену.

— Не по правилам играете, сволочи! — она зло сплюнула в сторону и в бессильном отчаянии пнула башмаком подвернувшуюся пластиковую крышечку.

Стоп!

— Нет, так не пойдет. Распустила нюни, дура. Так я точно проиграю, — Новак глубоко вдохнула и медленно выпустила воздух из легких. — Спокойно, подруга. Ты точно знаешь: этот тест проходим, иначе тебе бы его не предложили. Логично? Да. Тогда успокойся.

Что ж, придется принимать игру по их правилам. Как ни крути, искомый предмет там, внутри, это четко показывал внутренний указатель в мозгу. Тогда как достать его?

Проблема…

«А если тут замаскированный вход?» — девушка приступила к поискам потайной кнопки или рычага, открывающего неведомую створку. Подобно поползню на стволе дерева, она облазила, ощупала каждый квадратный сантиметр башенки. Бесполезно, только в побелке испачкалась. — «Боже, что я делаю? Откуда тут подобное? Это же не шкатулка, а толстенная каменная стена».

Что теперь?

13:05… 13:04… 13:03…

«А может, есть подземный ход?» — она тупо уставилась на монолитный асфальт, без единой трещинки, из которого торчала злосчастная каменюка. — «Маловероятно. Разве что, очень длинный…»

Она отправилась на поиски возможного входа в потайную нору, но чем больше удалялась от объекта, тем возмущенней зудел под черепом проводник, рожденный ягодой из Элизиума. Это был более чем прозрачный намек: вход в этот долбаный склеп отсутствует в принципе, не существует его в природе, и все тут.

10:49… 10:48… 10:47…

«Но тогда как попасть внутрь?» — в который раз сплюнув, она уселась на куцую лавчонку и, дважды глубоко вдохнув-выдохнув, попыталась включить разум, но через четверть часа поняла: логика не поможет в задаче, где нет логического решения, оно просто отсутствует. И тут же добила себя контраргументом, повторив собственный довод: «Но если меня послали сюда, значит, цель достижима, однозначно. Только вот — каким образом?»

И вдруг — шальная мысль, заставившая ее заговорить вслух:

— Стоп! А что там говорил этот невидимка: «Тут изнутри себя пробовать надо». Точно! Он же и перед первым тестом подбрасывал подсказку. Это она. Вот только понять бы, что сие означает. Изнутри себя… гм, значит, у меня внутри есть что-то, что поможет? Так и есть, наверняка! Я-то шла напролом, лбом в стену, в буквальном смысле, а тут не через материальное надо. Гм, внутри себя…

Шумно выдохнув, Алиса откинулась на спинку скамьи, сомкнула веки и постаралась максимально расслабиться, медленно отрешаясь от окружающего, обращая мысленный взор в нутро собственного многослойного «я».

Своеобразная медитация продвигалась с трудом: отвлекало все, от пенья птиц до шума ветра, но больше всего мешал проклятый таймер в глазу, который работал даже с закрытыми веками, он просто бесил, не давал сосредоточиться.

«Его не существует, забудь!» — крепко сцепив зубы, максимально собравшись, девушка внутренним усилием попыталась просто стереть светящуюся дрянь из поля зрения, выключить глаза.

Сработало! Сейчас она, словно слепая.

Тихо выдохнув, Алиса, наконец-то, приступила к самопогружению.

Времени нет, окружения нет, только она, одна в целой Вселенной, которой, кстати, тоже нет. Вдох-выдох, вдох–выдох и… она вдруг проваливается внутрь себя, стремительно, глубоко…

Будто на лифте, она опускается вниз. Минует тонкий слой до тошноты правильного, насыщенного инструкциями и заповедями суперэго, этажи до мелочей знакомого сознания, погружается в пучину клокочущего необузданной энергией страстей непознанного и пугающего подсознания… Вроде бы — дальше некуда, но странницу несет ниже, в пространство, о котором она и не догадывалась. Свет, яркий, но не слепящий, ласкающий, послушный. Тут же приходит знание: это Сила, тот неведомый дар, что был предназначен ей с рождения. Он терпеливо ждал этого часа, времени полного слияния с хозяйкой. Назад пути нет! Сияние тихо трепещет ярко-синим и мягко входит в нее, в самую суть естества девушки. Их единение происходит лавинообразно. В течение нескольких мгновений она познает Свет, его мощь, с восторгом осознает полную покорность Стихии и принимает ее, как часть себя. Отныне они неделимы, с данной секунды эта девушка иная, та единственная, на кого пал выбор Судьбы… Теперь она способна на куда большее, на такое… Ух! Перспектива кружит голову.

Взрыв блаженства, подобный тысячекратному оргазму, и она приходит в себя.

Тут же, в углу глаза вновь загорается омерзительное окошко мигающего таймера:

2:51… 2:50… 2:49…

«Я смогу!»

Твердый взгляд в стену башенки, которая раньше казалась неприступной.

Решение приходит естественно, буднично:

— Кажется, я знаю, что делать с тобой, орешек…

Не отрывая взгляда от препятствия, Алиса входит в транс и приступает к работе. Отныне ее собственная воля и синий Дар — единое целое. Эта незримая обретенная стихия с готовностью внимает девушке, по воле хозяйки в секунду она сдвигает все атомы кирпичной кладки на иной энергетический уровень квантовой пены. Стена, вроде бы, по-прежнему существует, но в другом слое измерения. Для этого мира ее просто нет, временно, не более минуты.

0:27… 0:26… 0:25…

Пора!

Шаг вперед…

Стороннему наблюдателю могло бы показаться, что студентка проходит сквозь стену.

Еще шаг, и она внутри.

Вот оно!

Даже в глубоком мраке узилища Алиса видит изумительной красоты птичье перо темно-пурпурного цвета с тонкими черными прожилками, лежащее на каменном выступе.

С драгоценной находкой в руке она выходит наружу, снова щурясь от солнечного света.

Ненавистный таймер сразу исчезает, замерев на значении: 0:04, и тут же, вот уже в четвертый раз где-то там, на сетчатке глаз загорается зеленый экран с белыми строками:

«Тест №3: пройдено;

Метаморфоза №3 класса «Ультра»: исполнено;

Локус артефакта В: обнаружено;

РЕЗЮМЕ: испытание завершено успешно».

— Ну что, упырь, съел? — бросает девушка в пустоту.

— Зря ты так, чадо, — мягкий голос Попутчика по-прежнему невозмутим. Придет время, и поймешь — не враг я тебе. Поздравляю с победой, человече! Итак, ты доказала, что достойна, а значит — избрана! А сейчас слушай внимательно, это важно, — собеседник понизил голос до шепота. — Как я уже говорил, это пространство — точная проекция твоего мира, символическая проекция. Следовательно, все, чем ты занималась сегодня — находила не сами эти значимые предметы, а только места их хранения. Смекаешь? Сейчас ты держишь в руках лишь их иллюзорные копии, не более.

— Что за жесть? Я что, зря тут носилась?

— Вовсе нет. Сегодня ты проделала главное — узнала, где они. Остальное проще. Истинные артефакты — в твоем городе, и локус каждого тебе уже известен. Возвращайся в свой мир. Собери их. А потом… ты должна встретиться с Алхимиком.

— С кем? Как я найду его?

— Не переживай. Если справишься с поисками, он сам тебя отыщет. А теперь — до встречи! Надеюсь, это скоро случится…

Все плывет, смазывается. Фальшивый мир, созданный лишь ради нее, рушится в мгновение.

Тьма…

Глава 2 Бродяга

Дайте человеку цель, ради которой стоит жить, и он сможет выжить в любой ситуации.

Иоганн Гете

1.

Шаг, еще один и… стопа в который раз поскальзывается на раскисшей от влаги бурой почве. Тщетно пытаясь удержать равновесие, он плашмя падает точнехонько в объятия очередной лужи, наполненной густой взвесью рыжего вонючего суглинка в воде.

— Вот же дрянь! — отплевываясь от грязи, украсившей лицо до бровей, путник поднимается с шипением. — Ну и местечко. Тут хоть когда-нибудь бывает сухо? — далее — забористый мат.

«Однако», — зло сжав челюсти, он остановился и гулко выдохнул, — «да что это со мной?»

А ведь действительно, впервые за много лет, знаменитый Корин Непоседа, невозмутимый пилигрим, побывавший в доброй сотне разных миров, по-настоящему потерял самообладание.

И вот что поразительно. Ведь он всегда относился к воде с особым почтением, как к высшей природной стихии, дарующей жизнь, он смотрел на этот дар Небес трепетнее, чем иной священник — на символ веры. Причина объяснима: он все детство и юность провел на Харнуме — засушливом мире, где приходилось буквально выживать в поисках спасительной влаги. Да, это было и навсегда останется с ним. Но тут в качестве врага выступала не вода, а сводящая с ума неопределенность.

Да, было от чего выйти из себя. Конечно, он встречал места гораздо хуже, опаснее, но там было все куда понятнее: вот ты, а вот враг (очередной хищник, свора местных отморозков и т.п.) или непреодолимое препятствие. Там все было предельно ясно: ты видел проблему и рано или поздно решал ее, порой, чудом избегая кончины.

Иное дело — эта забытая Создателем планетка. Нет, тут не было клыкастых рептилий, плотоядных растений, местные (люди с признаками земноводных) были дружелюбны и гостеприимны, но вот сама природа… царство гнилых болот, перемежающихся склизкой грязеподобной твердью, густо поросшей синелистой растительностью. Казалось, в этой влажной обители присутствуют только два состояния вещества: вода и грязь. И названьице-то у этого мира говорящее — Хлябб.

Увы, Корин не встречал места более однообразного, скучного, унылого, но при этом — до тошноты чужеродного, высасывающего все твои силы просто одним своим пассивным наличием.

Вот в чем проблема: тут тебе приходится бороться с не кем-то конкретным, а с самой стихией. А у стихии, как известно, нет сердца, которое можно проткнуть, разума, который можно обмануть, алчности, которую можно задобрить подарками. Она — весь этот мир, который против тебя, она непобедима.

— А ведь сегодня мне еще везет, — он криво усмехнулся и взглянул на низкое, затянутое сизой наволочью небо, — уже часа два, как без дождя, с самого утра. Удивительно!

В путь…

Он окинул взглядом плоскую бескрайнюю ширь зыбкого тела планеты, выискивая верное направление, и вдруг…

Какой-то звук слева, снизу, будто из-под земли, истеричное бормотание, похожее на молитву.

Корин шагнул ближе, ориентируясь на слух, еще шаг, нога опять скользит вперед, инстинктивный рывок и… он судорожно хватается за ствол оказавшегося под рукой карликового деревца.

— Что за хрень?! — странник тупо смотрит вниз, понимая, что чуть не угодил в ловушку.

Он на краю пологой воронки все того же скользкого глинистого грунта, в центре которой жадной пастью темнеет отверстие около метра в диаметре. Вот оттуда и доносятся звуки.

— Эй! Кто там?

Секундная тишина, и тут же полный надежды вскрик:

— Я тут! С-спаси, друг!

— Сейчас, — свободной рукой он расстегнул заплечную суму, извлек оттуда конец увесистого мотка веревки (у бывалого путника все необходимое всегда имелось при себе) и ловко бросил в жерло, попав с первого раза, — поймал?

— Ага.

— Вылезай…

Спустя минуту, испачканный до макушки абориген уже сидел рядом, рассыпаясь в благодарностях:

— С-спасибо, большой человек. Моя ж-жизнь — теперь твоя. Ты — хозяин.

— Ты это брось. Как зовут?

— Мульга.

— Я — Корин. Семья есть?

— Ага.

— Вот и возвращайся к своим. Ты свободен.

— С-слушаюсь, гос-сподин, — спасеныш бухнулся мужчине в ноги, — благодарю. Изволь к нам, на трапезу.

— Не откажусь. Потопали…

Через полчаса они ступили на обширную пологую возвышенность, соответственно, земля стала суше, что значительно облегчало передвижение, так что Мульга с трудом поспевал за широким шагом Корина. Оно и немудрено: местный едва доставал спасителю до плеча.

2.

Вот и деревня, дворов двадцать, может и меньше. Небольшие дощатые хаты, крытые крупными плотными листьями, похожими на пальмовые. Каждая постройка держится на четырех добротных бревенчатых сваях (очевидно — защита от подтопления).

Местные высыпали встречать незнакомца. Все — как один: синекожие, низкорослые, с перепонками между пальцами и абсолютным отсутствием растительности на телах; из одежды — только юбки из пакли какого-то растения.

Корин с трудом сдерживал улыбку, слушая, как эмоционально рассказывая сородичам историю своего спасения, Мульга пересыпал ее изрядным количеством цветистых небылиц.

«Ну ты и врун, братец», — он сделал шаг в сторону, избегая восхищенных взглядов селян, — «так из меня легенду сотворишь».

В какой-то момент все затараторили одновременно, но вот что поразительно: гость без труда разбирал слова каждого. Да, это была загадка: в любом из миров, где ему приходилось бывать, Непоседа легко понимал речь местных (как и они — его). В чем причина? Кто знает? Возможно, это эффект от прохождения порталов? В момент телепортации из мира в мир, ты как бы ментально становишься частью новой обители, со всеми вытекающими… Иных версий у него не было.

Взглянув на приготовленные кушанья, мужчина попытался спрятать ухмылку разочарования. Все было сырое. Очевидно, до освоения огня это общество еще не дошло, что удивительно. Кто-то скажет: «высокая влажность, трудно…» Вздор! Странник бывал во многих местах, хорошо знал людей, их стойкость, упорство (и нет разницы, в каком уголке Вселенной ты обитаешь). Разве дожди — помеха для приручения огня? Человек решает и не такие задачи. Нет, тут причина в чем-то ином…

После обильной трапезы, включающей, в основном, блюда из живых водоплавающих (он и не такое едал), гость заметно разомлел, и хотел, уж было предаться незапланированному послеобеденному сну, как вдруг…

— К-р-р-г-ч-ч!!!

Жесткий металлический звук доносился, казалось, отовсюду, он рвал нервы и барабанные перепонки, выворачивал душу…

— Крангх! — синхронно вскрикнули десятки глоток.

Секунды, и Корин, следуя за толпой, оказался на улице. Местных было не узнать: кожа приобрела бледно-сизый оттенок, тонкогубые рты перекошены, в круглых глазах — животный ужас.

И снова:

— К-р-р-г-ч-ч!

Обернувшись на звук, паломник проглотил неродившийся выдох.

Что это? Существо, механизм? Трудно сказать. Огромный, выше любого дерева, сплошь состоящий из тысяч зубчатых металлических деталей, находившихся в постоянном движении, переползавших с места на место, менявших не только положение, но и конфигурацию. Благодаря этому, монстр практически не имел формы, его ажурное и в то же время устрашающее тело, сплошь утыканное щетиной металлических шипов и лезвий, каждую секунду меняло очертания, приближаясь к людям с поразительной скоростью.

— Вот же, бесово отродье! — Корин толкнул локтем оцепеневшего Мульгу. — Что это за дрянь?

— Э… Это… судьба… — чуть слышно выдохнул селянин.

— Как это дерьмо зовется?

— Крангх.

— Н-да, уже слышал, — мужчина криво усмехнулся. — А подходящее имечко-то, созвучно. Хм… Но он же опасен, дураку ясно. Почему вы не бежите?

— Бесполезно, — всхлипнул гуманоид, — он быстрее, да и земля наша — голое место. От него не скроешься.

— И что теперь? — странник почувствовал, как потаенный страх в груди сменяется закипающей яростью. — Считаешь, что лучше тупо стоять и ждать смерти?

— Н-нет. Он не каж-ждого кар-рает. Ес-сли ты им выбр-ран — ничего не с-спасет, а если нет — можеш-ш выжидать с-спокойно, тебе нич-чего не гр-розит. Половина с-сегодня умр-рет.

— Вот даже как? Кого губит эта тварь. Грешников, больных? Какой у него критерий?

— Никакого. С-случ-чайный выбор-р.

— Вот же дрянь! — Корин шагнул за толстую сваю хаты, увлекая за собой собеседника. — Лотерея, значит. Теперь ясно, почему ты сравнил его с судьбой. Давай-ка…

И тут началось избиение…

Грохочущее, лязгающее, скрипящее чудовище апокалиптическим зверем ворвалось в толпу аборигенов. Адское действо происходило, как в замедленной съемке. Не в силах вмешаться, гость деревни наблюдал, как бритвенно сверкающие клинки монстра рассекают тела несчастных аборигенов, как металлическая шипастая щетина превращает обрубки плоти в фарш, как потоки чужой крови вытесняют грязную воду из многочисленных луж и (о, чудо!) как многие окаменевшие от ужаса счастливцы остаются совершенно нетронутыми, немыслимым образом пройдя сквозь взбесившийся стальной частокол смерти.

Удивительно, но весь этот кошмар длился считанные секунды. Еще мгновение, и экзекуция заканчивается. Сплошь измаранное алым, лютое детище Преисподней неторопливо удаляется.

И тут что-то лопается в груди путника, тонкий звук порванной струны под черепом и сметающий последние крохи рассудка взрыв ярости:

— Стой, исчадие!!! — двумя прыжками он вырывается вперед из горстки оставшихся в живых. — Остановись, тварь!

Удивительно, но монстр прекращает движение.

— Зачем ты творишь такое?! Что тебе надо? Чего добиваешься, сука?! — голос мужчины срывается, и вдруг, словно поймав озарение, он выплевывает с презрением. — В твоем существовании нет цели, совершенно! Только убийства и разрушение, ничего более. Ты живешь без предназначения, впустую, а значит, у тебя нет будущего!

Звенящая секундная пауза, и механический убийца срывается с места с утроенной скоростью.

Минута, и нет его. Будто и не было. Только бьющий в нос запах свежей крови и мокрая земля, усеянная остывающей плотью.

3.

Корин не думал, что сможет заснуть после пережитого. Увы, причуды физиологии непредсказуемы. Он вырубился, едва коснувшись ухом влажной дерюги лежака.

И опять тот же сон, шестую ночь подряд…

До тошноты знакомый звук. Это мелкий нудный дождь, способный идти сутками — извечный атрибут этого раскисшего от влаги мира.

Странно, он слышит дробный стук падающих капель, но не чувствует их на своих плечах.

Взгляд вверх…

Ага, над ним — густые многоуровневые заросли, простирающиеся ввысь на десятки метров. Широкие синие листья полностью скрывают обрыдлое до ломоты в зубах мглистое небо Хлябба.

Странник в самом центре густой непроходимой чащи. Вместо привычных луж, под ногами мохнатые пласты густого мха, слабо фосфоресцирующего голубым.

Шаг вперед, и нога по щиколотку погружается в сочащееся влагой, мягкое покрывало.

Да, от воды в этих местах никак не спрятаться.

«Осторожно!» — вопит внутренний голос.

Сторожкий взгляд вправо, и он видит пологую воронку, в центре которой — зияющее горло ловушки. Знакомая картина, хотя в реальной жизни он увидел подобное только вчера. Он смотрит вниз, на дно ямы и содрогается от отвращения: там покоится множество добела отполированных костей животных. Что это за убийственное узилище: естественное образование или сотворенная кем-то пакость? Этого он никогда не узнает.

Плевать!

— Буммм…

Звук колокола откуда-то с высоты небес, такой низкий, что пилигрим не слышит его, а чувствует вибрации инфразвука кожей.

Тут же, словно по сигналу, резко холодает. Температура падает так стремительно, что мелкие водоемчики меж древесных корней замерзают в секунды.

Зябко поежившись, он извлекает из походной сумы добротную старую куртку и быстро облачается.

Пора в путь…

Как это иногда бывает во сне, бродяга знает, в каком направлении двигаться, видит цель.

Тысяча шагов, и Корин на месте.

Вот он — древний древесный исполин, в восемь обхватов шириной, ствол дерева искорежен, покрыт уродливыми наростами, бурая потрескавшаяся кора, сочащаяся смолистыми потеками, в центре раскрывается темным дуплом метровой ширины.

Портал?

Возможно…

Непоседа решительно шагает внутрь отверстия и… ничего, никакого перемещения в иную обитель.

«Ошибся, значит», — он уже делает движение назад, как вдруг — будто молотом по темени… его накрывает видение.

Сон внутри сна.

Он будто бы сам по себе, вне окружающего мира. Зрение — тоннельное. По периферии все зыбко, размазано, будто в тумане, мужчина не в состоянии рассмотреть частности нового мира, но отчетливо видит перед собой старинную массивную дверь. Тяжелые, бурые от времени доски плотно подогнаны друг к другу, добротно окованы медными стяжками, покрытыми блеклой зеленью патины, серый чугунный засов плотно вогнан в кованые скобы.

Сделано на совесть.

Он силится дотянуться до запора. Куда там… это лишь мираж, не более.

И вдруг глас сверху, мощный, глубокий, ломающий волю:

— ОТКРОЙ ЕЁ!

Ослепительная вспышка в мозгу…

— Уф-ф, — Корин вскидывается на постели, еще не отойдя от грезы, и тут же чувствует осторожное прикосновение влажных пальцев.

— Гос-сподин?

Это его спасеныш.

— Да что ж так постыло-то?! — путник влажно сглатывает и хрипит, -каждую ночь…

— Што с-случилось?

— Не заморачивайся, Мульга, пустяки.

— А ты с-скажи. Может помогу…

— Это вряд ли, дружище. У меня много вопросов, очень много, но, — Непоседа скривился и отвел взгляд от хозяина хаты, — не думаю, что тут ты справишься.

— А зря, господин, — собеседник оживился, робко заглядывая в глаза путнику, — Мульга мож-жет помочь. Не сам, конеш-шно, умиш-шком не выш-шел. А вот кое с кем знаком…

— Ну-ка, — Корин оживился, — излагай.

— К Ведуну тебе надо. Он все з-знает.

— Кто это? Как зовут? Где обитает?

— О-о, — гуманоид многообещающе улыбнулся, — он свой, нашей расы, но и оч-чень мудрый оч-чень с-старый. Мой дед его знал, прадед знал, прапрадед знал. Все кличут его Ведуном, а имя давно никто не помнит. А ж-живет тут, неподалеку. С-сейчас потр-рапезничаем и отведу тебя, если желаеш-ш…

Путь и вправду был недолог.

Спустя полчаса пешего ходу они приблизились к приметному строению: добротная бревенчатая изба была основательно посажена на широченный, заросший мхом пень.

— Тут он, — Мульга крякнул, давя эмоции, и выдохнул. — Прощай, гос-сподин. Уж не с-свидимся, наверное.

— Спасибо тебе, дружище. Удачи…

Глава 3 Паззл

Убегая от судьбы он, как это обычно бывает, мчится ей навстречу.

Тит Ливий

1.

Розовый мягкий свет сочится сквозь сомкнутые веки… Тело покоится на чем-то мягком, уютном… Тишину нарушает ритмичный ненавязчивый писк чего-то над левым ухом.

Как хорошо…

Через секунду она окончательно приходит в себя, сладко потягивается и открывает глаза.

Что это?

Похоже — больничная палата с множеством затейливых аппаратов у стены. Сбоку от кровати — высокий штатив с наполненной стеклянной емкостью, от нее змейкой тянется трубочка капельной системы, заканчиваясь хищным жалом иглы в вене пациентки.

И — никого. Она одна.

Еще мгновение, и Алиса вспоминает все, произошедшее с ней в том странном полуреальном мире. Удивительно, но она ни на секунду не сомневается в истинности случившегося, твердо уверена: ЭТО НЕ СОН, ЭТО БЫЛО В ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ!

Да и стоит ли сомневаться, если девушка прямо сейчас, в эту минуту чувствует, как та восхитительная Сила, синий Дар трепещет в груди, ласкает ее изнутри.

И не только это. Она всем нутром ощущает разительные изменения в собственной личности: разум кристально чист и ясен, воля подобна каменной скале, мужество — жарче пламени, терпение — крепче, чем у паука, стойкость… ух, всего не перечислишь.

Да, она разительно изменилась.

И тут же — яркая догадка, словно подсказанная кем-то незримым.

«Вот как. Невидимый говорил, что затеял всю эту хрень ради меня. Выходит — не врал. Они пытались изменить меня, улучшить. И, похоже, у них получилось», — на девушку накатывает поток разноречивых чувств, от восторга обновления до истерического желания посмеяться над собой.

Она перекрывает зажим капельницы, вынимает иглу из вены, сгибая руку в локте, и шепчет, глупо хихикая:

— Вот же я — дурында! Злилась на невидимку, ненавидела его, — от досады, от осознания открывшейся истины, она зарделась и слегка закусила губу. — Как не могла понять очевидное? Говорил же кто-то из великих: «Только через страдания человек мужает, становится выше», ну или что-то в этом роде. Это же в точности про меня.

Да, лишь в эту минуту она понимает, для чего проходила сквозь адские мытарства в том странном пространстве.

А ответ прост, его знает любой боевой клинок: испытание — это закалка. Главное, что есть в тебе — не тело (потому, его и не трогали там), а то, что внутри, что составляет суть самости человека. Похоже, в Алисе все это изначально имелось в избытке (иначе бы ее не выбрали), но в спящем, зачаточном состоянии (увы, современный мир развращает комфортом, ослабляет внутренний стержень). Вот что было целью Попутчика — посредством запредельного напряжения моральных и физических сил, заставив пройти по тонкому лезвию между жизнью и мраком, отшлифовать до блеска тот алмаз, что хранился внутри, превратить его в бесподобный бриллиант, сделать так, чтобы добротные ростки личности сильного человека безмерно укрепились, превратившись в несокрушимые колонны. Жестоко? Да. Больно? Безусловно. Но только таким безжалостным путем можно было достигнуть подобного, иных методик не существует. Да, тот тип не соврал: все это затевалось только ради нее, точнее — ее метаморфозы, превращения в нечто особенное, выдающееся. Всей своей звенящей от экстаза натурой она чувствовала, знала — так и есть, она уже иная!

Осознав все это, приняв, как должное, Алиса испытала что-то, вроде духовного катарсиса, на сердце тут же стало легче. Всё пережитое ранее: боль, страх, ярость, обида, легко стиралось в ноль одной простой мыслью: «это было не напрасно, это было правильно; я стала лучше, сильнее». И следом — потаенное, до дрожи волнующее: «а ведь это только начало… меня ждет что-то грандиозное…» и… нет, дальше она не смела заглядывать даже мысленно.

Девушка широко зевнула и снова потянулась всем телом, по-кошачьи.

«Странно. К чему бы это?»

Ну да, спать не хотелось совершенно, более того, юное здоровое тело требовало движения, мышцы буквально звенели от жажды действия.

В процессе очередного зевка пациентки, в проеме неожиданно отворившейся двери показалась запыхавшаяся Люська Бобрина в распахнутом белом халатике.

— Эка, как пасть распахнула, коматозница, — подруга шагнула внутрь и бесцеремонно опустила пятую точку на край постели болящей, — видать, маловато отдыхала в последние сутки, не выспалась, бедняжечка. Гы! Привет, рыжик!

— Привет. Долго я тут, м-м… ну…

— Кончай мямлить, — одногруппница вдруг сделала круглые глаза, мысленно возвращаясь к минувшим событиям. — Это было такое, тако-ое… жуть! Я думала — умру. Ух-х! Господи, ты бы видела эту картину… Молния, огромная, прямо рядом, и сразу — как бабахнуло! Аж уши заложило. А потом — эта светящаяся дрянь, и прямо тебе в…

— Я видела.

— Ах, да, точно. Ты ж только после этого отключилась. Мамочки, как я тогда струхнула! А потом, — гостья затараторила с частотой пулемета, — я вся в панике, не знаю, что делать, за что хвататься. Хотела позвонить в больничку, а телефон — мертвый, как кирпич, от молнии, наверное. Сижу, плачу, думаю — кирдык подруге. И вдруг… это чудо какое-то. Секунд десять прошло с момента, когда ты вырубилась, не больше, и тут неотложка из-за поворота выписывает. Представляешь, как будто ждали… Ну, я тут же бегом им навстречу, под дождь, прямо под колеса. Руки в стороны, ору, как ненормальная: «Стойте! Помогите, человек умирает!» Ну, они молодцы, если честно, сработали оперативно, грамотно. Рванули мухой к твоей распластанной тушке, и тут же за дело: один пульс твой ищет (на шее, не на запястье), второй уже носилки тащит, третья — дефибриллятор. Вот этот аппарат-то тебя и спас, одного разряда хватило. Доктор (молоденький, красавчик, так бы и съела) сказал, что везучая ты. Три минуты прошло с момента остановки сердца, так, что сказал: «прогноз хороший» (не ошибся, как вижу). А вот если бы шесть — никаких шансов. После этого — смерть мозга. Вот так.

— А что потом?

— Ну, привезли тебя сюда, сначала в приемное отделение, а оттуда — сразу в реанимацию. Дальше, сама понимаешь — куча анализов, процедур, осмотр какого-то профессора. А через полчаса зав. отделения выдает вдруг — кома! Я чуть не упала. «С чего это?» — говорю. — «Ей же сердце запустили, сказали — все в порядке». Ну, этот боров промычал что-то типа: бывает такое, наш организм — штука тонкая, надейтесь на лучшее… бла-бла… Ну, я телефончик свой им оставила, типа: если что — звоните, и рванула на квартиру. Представляешь, хозяйка пускать не хотела, но когда я ей про тебя выдала — как шелковая стала. Кстати, — Бобрина извлекла из сумки банку малинового варенья, — это тебе от нее. Вот умора, будто у тебя не кома, а простуда какая. Ха! Ну а утром, в 8.30, мне звонят из больнички, говорят: «очнулась ваша бедовая». Ну, я кое-как до конца пары досидела, и сразу к тебе. Уфф… Все.

— Погоди. Как утром? Не помню. Я только что в себя пришла, вроде.

— Да тебя сразу транквилизаторами накачали. Сказали: «с этим не шутят. Из такого состояния осторожно надо в мир возвращаться, потихонечку». Короче, не успела в себя прийти, а тебя усыпили. Бредятина! Вот ты и дрыхла тут еще четыре часа, как сурок. Вон, гляди, до сих пор челюсти сводит.

Алиса взглянула в искристые глаза подруги и… вдруг накатило…

Повинуясь внезапному эмоциональному шквалу, булькнув горлом, она резко вскинулась с кровати и порывисто заключила девчонку в объятья, заливаясь слезами:

— Спасибо тебе, Люсьен, милая. Ты же спасла меня от смерти, понимаешь?

— Ох-х… Ладно, ладно, — опешившая, но изрядно польщенная девица робко похлопала пациентку по плечу. — Погоди, а тебе можно такие резкие движения, после вчерашнего-то?

— Теперь мне все можно, — поражаясь резкой смене собственного настроения, Новак широко улыбнулась, сорвала с тела пару датчиков и… вскочив с кровати, закружилась, словно в танце, — еще как… Знаешь, Люда, теперь мне ничего не грозит, гарантирую.

— Почему?

— А я заново родилась, во всех смыслах: и физически, и внутренне. Считай — заговоренная!

— Ты че творишь, дуреха?

— Выписываюсь. Зови лечащего. Да не тормози, живее!

2.

— Ну ладно, давай. Завтра в универе встретимся!

— Ага. Пока! — она помахала рукой неунывающей Люське, растворяющейся в джунглях города.

Да уж, университет — это последнее, что могло прийти на ум девушке. В голове пылающей доминантой пульсировало только одно слово — «артефакты».

Алиса обратила лицо к небесам и с наслаждением вдохнула напитанный ароматами цветения майский воздух (даже легкие оттенки запахов шаурмы и бензина не в силах были помешать нахлынувшей вдруг на девушку волне зашкаливающего восторга). Ей нравился этот город, это время года. Да жизнь прекрасна. А ведь могло все обернуться и по-другому, если бы не та неотложка. Бр-р…

«Эк растащило-то. Так, Новак, кончай балбесничать!» — она окинула взглядом ближайшие кварталы, ориентируясь на месте, и повернула влево. — «Начнем…»

Студентка прекрасно помнила все, произошедшее с ней в том странном приключении в полубреду-полуяви, следовательно, знала местоположение каждой из заветных вещиц в родном мире. Первая — совсем недалеко, поблизости от злополучной остановки.

Пора!

Пять минут ходьбы, и она на месте.

Для надежности девушка решила в точности повторить свою траекторию похода под кислотным дождем.

Так, встала под пластиковый навес, два шага вперед (помнится, тут была лужа с чудо-ягодой на дне), далее — прямо, двенадцать шагов, теперь направо, на девяносто градусов, за угол какого-то хозяйственного склада, вперед, еще…

Вот она!

Взгляд уперся в ту самую кирпичную полуразрушенную колоколенку. Постройка — точь-в-точь, как в том мире, а вот вокруг… проблема. Увы, в жизни, оказывается, не все так доступно: закусив губу, она смотрит на кустистые заросли свежей крапивы, метра в два высотой, застящие сводчатый вход в ветхое строение.

«Н-да, хорошо, что я в джинсах. Ха! Да что это я? Крапива нипочем тому, кто купался в кислоте», — усмехнувшись, она решительно идет прямо сквозь кусачие побеги, еще дальше, теперь внутрь…

И тут — сюрприз.

«Что за фигня? Где ларцы?» — оказавшись на месте, Алиса тупо смотрит по сторонам. Ничего. Только ржавая жестяная банка и деформированная фанерная коробка под ногами.

«Гм… Он говорил, что тот квазимир — проекция этого, настоящего. Проекция — это не копия, а символ, идея. Значит, ключевые локации должны совпадать, а в мелочах могут быть отличия, как та крапива, к примеру, или отсутствие ларцов. Но должно же что-то быть вместо них», — ободренная этой мыслью, девушка выпалила вслух:

— Ну да. Вот пример из третьего испытания: прохода в башенке там не было, а в моей реальности есть, точно помню. А это значит… что первый предмет точно тут, без вариантов. Ага… Мелочи, значит… — она опустила глаза. — Жестянка — это металл, как и золотой ларец, а фанера — древесина, то есть — дубовый. Ясненько!

Поражаясь своей уверенности, она сунула руку в коробку и… извлекла на свет, сверкающую на солнце серебряную фигурку скорпиона. Голос дрожал от возбуждения:

— Вот он, родной! На этот раз — не символ, а настоящий. Гм, тяжеленький. Интересно, дружок, в чем твоя сила?

Воровато оглянувшись, она снимает миниатюрный рюкзачок и прячет туда вещицу.

«Что ж, пора к локусу №2, то есть к усадьбе местного мецената. Далековато, придется на колесах…»

Путь на маршрутке отнял около семи минут (больше пришлось прождать на остановке).

Приблизившись к ограде исторического здания, Алиса зашипела от досады и злобно выдохнула:

— Да вы издеваетесь!

Было отчего выйти из себя: ворота металлического забора в этом мире были надежно заперты на добротный висячий замок. А высота ограждения, к слову говоря — не меньше полутора метров, вверху — острые наконечники, не перелезешь. Вот тебе и отличия в мелочах.

Что делать?

Вот уже минут пять она стоит, растерянно шаря взглядом по перемычкам чугунной преграды, словно выискивая лазейку.

«Так вот же он!» — с разгорающейся в груди надеждой девушка сверлит взглядом тот самый прут, который она когда-то использовала в схватке с ожившим чудищем. Удивительно, но в этой реальности он в точности такой же: весь проржавевший, держится на соплях.

«Ну, хоть тут без сюрпризов».

Решение приходит мгновенно.

Оглянувшись по сторонам (вроде нет никого, место тихое), она подходит к «слабому звену» и резко бьет ногой по металлической перемычке.

— Дзын-нь!

Все вышло куда легче, чем ожидалось: препятствие отлетело с первого же удара.

Вперед!

Разрушительница памятников легко просачивается сквозь щель забора, ставшую вдвое шире, и, не медля, бежит туда, к мраморному льву, тому, что справа. Она точно знает: тут изваяние совсем нестрашное, мертвое. Она смело просовывает руку в пасть статуи и (наконец-то!) извлекает заветный флакон с темно-янтарной жидкостью.

Так, в рюкзак ее и — бегом назад, пока не застукали.

А теперь — к набережной, к объекту №3…

«Уф-ф, ну хотя бы тут без сюрпризов», — девушка выдохнула с облегчением, увидев перед собой все ту же башенку со знакомой входной аркой, открытой для всех желающих.

— Слава Богу! — она оглядывается по сторонам.

Сегодня суббота (для многих — выходной), конец мая, погодка на загляденье. Неудивительно, что вокруг куча народу, в основном туристы, отдыхающие. Но это совсем не проблема, ведь под своды импровизированного памятника может пройти любой желающий, даже платы не требуется.

Звучно выдохнув, она шагнула вперед. Секунда, и девушка внутри, тупо глядит на мраморную табличку с надписью, посвященной морякам города, погибшим в Отечественную. Все так, но желанного третьего артефакта нигде нет.

«Вот ведь засранцы! Ну не могут они без пакостей, Хотя…» — студентка быстро смекнула, в чем дело. — «А может — просто мера предосторожности? Ну да, это же вполне объяснимо. Если б перо было на виду, такую красоту давно бы увели. Сюда же за день сотни входят, если не больше. Оно наверняка здесь, только сокрыто от лишних глаз».

Логика девчонки довольно проста: физически вещицу спрятать негде, тут все просматривается, ни закутков, ни щелей, следовательно, предмет тут, его просто не видят, гм, обычные люди. Но она-то не совсем нормальный человек.

«Попробуем…» — Алиса замирает, мысленно связываясь с синим Даром. Сила ликующе отзывается, будто давно этого ждала. Пара секунд уходит на полное слияние и… максимальное расширение диапазона сенсорики (только зрительного). Сработало. Теперь искательница таинственных вещиц без труда воспринимает всю линейку электромагнитного излучения: от самых коротких волн (гамма-лучи) до максимально длинных (радиоволны) и… видит желаемое.

«Так вот ты где!» — девушка завороженно смотрит на перо (скромно покоящееся прямо за плитой), радужно переливающееся в ультрафиолете искристо-кобальтовыми тонами. Как только она берет вещицу в руки, та вновь становится видимой, приобретая, уже знакомый темно-пурпурный оттенок. Опасливо оглянувшись, Алиса прячет находку в рюкзачок, подальше от любопытных глаз, и выходит наружу.

«Уф-ф… Кончено!» — она шумно выдыхает, буквально чувствуя, насколько легче становится на душе. — «Справилась!»

Вроде бы все. Теперь очередь за… Алхимиком. Так, кажется, называл его Советник.

Глава 4 Компас

Люди грядущего поколения будут знать многое, неизвестное нам, и многое останется неизвестным для тех, кто будет жить, когда изгладится всякая память о нас. Мир не стоит ломаного гроша, если в нем когда-нибудь не останется ничего непонятного.

Луций Анней Сенека

1.

Судя по виду, Ведун действительно был очень стар: согбенное костистое тело, дряблая кожа бледно-сизого цвета, изуродованные артритом суставы пальцев, обширное бельмо на правом глазу.

— Ну чего застыл, Непоседа, — хриплый дребезжащий тенорок хозяина резал слух, — садись, коль пришел. Угощать не буду. Вижу — сытый уже. Так что опустим пустые приветственные сотрясания воздуха, не люблю этого. Давай к делу, — старец кряхтя опустился на топчан, — а то вижу, накопилось у тебя, того и гляди — раздует от нетерпения, лопнешь, — дедок гоготнул. — Тайны, тайны, это мучает, раздражает, понимаю. Так вот, дружок, слегка огорчу: ты получишь ответы на рой загадок, что жужжат в твоей беспокойной голове, но только не сейчас. Понимаю, кровь горячая, хочется всего и сразу. А не бывает так, уж извини. Так что наберись терпения. А сегодня я пролью свет только на одну тему, и касается она не Хлябба, а только тебя, она напрямую связана с тем путем, которому ты следуешь. Вот об этом скажу, ну и о том, что ждет тебя в ближайшее время.

«Вот значит как. Не успели познакомиться, а он уже ограничения ставит. Печально. Кстати, гм… откуда он мое прозвище узнал? Ладно, не о том думаю. Так… со мной связано, говоришь? Ну, тут только один вариант. Пора…» — Корин коротко кашлянул, и начал:

— Приветствую, уважаемый. Я понял тебя. Хочу спросить о своем сне. Как только я появился в этих местах, каждую ночь…

— Не продолжай, не трать слов. Я видел твою грёзу, постиг ее. Шесть ночей кряду, гм… Ты же сам понимаешь, такое случается неспроста. Это не просто сон, а наведенный морок, он — подсказка, своеобразный путеводитель на ближайшую перспективу. И он не позволит тебе заплутать, указывает верное направление.

— Ты о дупле и закрытой двери?

— Верно, именно в такой последовательности, — старик сухо кашлянул и поймал взгляд собеседника. — Вижу, ты много странствовал.

— Да уж… За свою жизнь я посетил 105 миров, разных, не похожих друг на друга, но одинаково несчастных. А сколько их всего?

— Ты почти достиг максимума. Из доступных тебе — сто шесть. И войти в последний нашему бродяге предстоит уже сегодня, ближе к вечеру. Надеюсь — справишься.

— Уж постараюсь. Вход-портал в него — это то самое дупло из моего сновидения?

— Правильно понял. А вот где оно, не могу подсказать. Пилигрим обязан сам находить лазейки меж пространствами, таков базовый закон твоего пути. Не сомневаюсь, у тебя получится.

— Надеюсь. Ну а дверь из сновидения, что это?

— О, это куда важнее. Она — очередной, портал, который ты должен найти в тех местах, куда попадешь уже сегодня (очень надеюсь на это). Она ведет в особый мир, отличный от других, тех, где ты уже бывал, его номер — 2. Вижу огонь любопытства в твоих глазах, но вынужден огорчить: в ближайшее время тебе не суждено попасть в эту особую обитель, но этого и не требуется. Куда важнее иное.

— Что?

— Отпереть дверь? Да, это единственный из существующих порталов, который заперт. Оно и понятно: он также непрост, как и мир, вход в который он хранит. И вот что, — старик слегка подался к собеседнику и зашептал, — обычные подходы тут не помогут, не старайся. Чтобы открыть его, надобно отдать часть себя.

— Как это?

— У тебя есть чутье, я же вижу. Вот оно и подскажет…

— Я услышал тебя, понял свою задачу, но ответь: зачем отворять ее? — Корин раздраженно поднялся и начал мерить нервными шагами площадь убогой каморки. — Ведь, если мне не дано…

— А разве ты все делаешь только для себя, чтобы ублажить свое неуемное любопытство? Нет. Вижу сотни тех, кому ты здорово помог, многим подарил новую жизнь. Так что не старайся казаться хуже, чем ты есть, странник. А на вопрос: «зачем?» отвечу так: ты сделаешь это для кое-кого другого. Это ключевой персонаж (как и ты) всей той круговерти, в центре которой вам повезло оказаться. Ваши с ним судьбы крепко сплетены. Необходимо обеспечить этому человеку выход из мира №2. Это — твоя программа-минимум.

— Вот как? Спасибо за подсказку, — мужчина церемонно поклонился и снова сел. — А какова моя программа-максимум? И еще: что значит «мир №2»?

Ведун комично хрюкнул, с трудом сдерживая смех:

— Вот балда. Ты же не дурак, уже понял: на сегодня — всё. Угомонись. Но не кисни, говорю же: скоро ты утолишь свое любопытство. Ты еще вернешься в эти стены (если, конечно, справишься с ближайшей задачей), да не один. Вот тогда и потолкуем не торопясь. А сейчас тебе пора. Время торопит…

— До встречи, Ведун. Спасибо тебе…

— Удачи!

2.

Путь…

В одном этом слове — вся его жизнь. Он — как сухой палый лист, который ветер судьбы носит по причудливым полям пространств Вселенной, швыряет его то вправо, то влево, то в грязную лужу, то вверх, к облакам, и никто не ведает, чем закончится это движение длиною в жизнь.

Сколько времени и расстояния проглочено им?.. Десятки лет и тысячи миль за спиной… И все эти годы, ежедневно, его разум червем-паразитом точил неотвязный вопрос: «А зачем все это? В чем смысл его странствий, есть ли он вообще или все впустую, без цели?» Последняя мысль пугала, рвала неприкаянную душу, заставляла чувствовать себя никчемным, пустым, лишним винтиком в грандиозном механизме Мироздания.

И вот — случилось! Наконец-то он услышал ответ.

Да, Ведун открыл ему глаза, дал надежду. Не напрямую, но Корин услышал это, прочел между строк.

Да и немудрено, тут и ребенок поймет: если у тебя, как оказалось, есть задача-минимум и, следовательно — задача-максимум, вывод очевиден: В ТВОЕЙ ЖИЗНИ ЕСТЬ ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ! Кто-то дал тебе его. И, возможно, оно довольно значимо, что тоже сквозило в речах престарелого всезнайки.

Это открытие буквально перевернуло его самосознание, взбудоражило, окрылило душу. Впервые, за долгие 45 лет Корин чувствовал свою ценность для вселенского бытия, наконец-то он обрел смысл существования. Да, он не простой бродяга. Он движется к своей звезде, не видит ее пока, но теперь знает — она существует, и нет для него ничего важнее этого светила — той цели, что предначертана ему высшими силами.

— Не зря, все не зря! — отчаянно кричит путник небесам, срывая горло, широко улыбается и с наслаждением вдыхает влажный ветер мира, который он скоро покинет…

Шаг за шагом он идет вперед, все дальше. Привычный, давно выверенный темп, ритмичные однообразные движения — именно это обеспечивает преодоление широких пространств без чувства усталости. Вперед… часами, сутками, годами…

Поиск нужного портала — не проблема. Странник давно понял секрет этого таинства: отключи мозг и доверься чутью (оно у тебя не знает ошибок), дорога сама выведет, куда надо.

Именно так. Мужчина полностью отдаётся процессу: в голове — ни единой мысли, он будто в полусне, жилистое тренированное тело движется вперед, все дальше от былого, все ближе к цели… Это всегда срабатывает, проверено многократно.

Что им движет в эти мгновения: инстинкт пилигрима, воля судьбы или само Провиде́ние? Кто знает?..

Он идет, следуя указке внутреннего путеводителя, веря: тот не подведет. Так и случается: путник даже не замечает, как по кратчайшему пути обходит топкое смертоносное болото, и выходит на голую равнину. Дальше, еще дальше…

Очень медленно, почти неуловимо для глаза, фактура местности меняется: голый, изобилующий лужами глинистый грунт постепенно сменяется травянистыми влажными полями, те трансформируются в нечто, вроде степи, которая плавно переходит в кустистый буш и, наконец, вот он — тот самый лес из его вещего сновидения. А это значит, он движется верно, впрочем, как и всегда.

Нога решительно ступает на влажный опалесцирующий мох.

Вперед, вглубь этих дебрей!

Прямо, прямо, теперь — чуть правее… Незримый «компас» в голове все так же безошибочно указывает направление.

Как по заказу, в точности, как и в повторяющемся вещем сновидении, он слышит над головой шум начинающегося ливня, тщетно пытающегося добраться до скитальца сквозь непроницаемую многоярусную листву.

Уже совсем близко, это очевидно.

В груди закоренелого путешественника разгорается пламя азартного предвкушения.

Вот оно!

Последний рывок, выход на крохотную поляну и… перед ним во всей красе предстает древо-исполин, то самое.

Торжественный момент требует чего-то соответствующего: особого ритуала, пафосной речи…

Куда там… для Корина это — рутинное дело, не более. Никакой романтики, все более, чем прозаично. Не медля ни секунды, он ныряет в чернеющую глотку огромного дупла…

3.

Вот и новая обитель.

Нога твердо стоит на пыльном тракте. Полумрак, две маленьких убывающих луны в небесах, плоская твердь вокруг сплошь покрыта одеялом плоскошляпых багровых грибов (это вместо травы-то), слева маячит пара деревьев, больше напоминающих пальмы (Боже! Это тоже грибы, только куда крупнее). Вдали, примерно в полумиле, дорога упирается в небольшую уснувшую деревушку.

Да, тут он точно впервые.

Вдруг бродяга замирает, прислушиваясь к себе, и задыхается от восторга, понимая, что очередной портал (та самая дверь) соврем недалеко, милях в десяти отсюда.

Вот это удача! С таким подарком судьбы он встречался впервые. Чаще бывало наоборот, к сожалению, иной раз ему приходилось пешим ходом преодолевать чуть ли не половину местного мирка, чтобы достичь желаемого.

Да, сегодня высшие силы ему явно благоволили.

— Что ж, пора, — мужчина сплевывает в сторону, закидывает за плечо дорожную суму и направляется к селению…

Хутор оказался приличных размеров, около сотни дворов. В центре поселка возвышался основательный двухэтажный особняк.

— А вы неплохо устроились, ребятки, — прищурившись, он оценил качество новенькой черепичной крыши, — наверняка, это жилье местного главы или толстосума. Знакомство с таким не помешает. Что ж, туда и направимся…

Буквально за минуту достигнув цели, удивляясь, насколько безлюдно на улице, Непоседа направился к входной двери «дворца» местного пошиба, но краем глаза заметил движение справа.

Деревенский житель, копошится у колодца. Какой-то грузный, крупный (под два метра ростом), движения вялые, одет в изношенное ветхое рубище. А большего не разглядеть во мраке.

— Эй, приятель!

— Чего тебе? — незнакомец резко обернулся. — О, ты не наш…

«Надо же, шпарит совсем без акцента. Впервые такое встречаю, м-м, если Ведуна не считать», — гость слегка поклонился:

— Здравствуй, уважаемый. Ты угадал, я издалека. Зовут меня — Корин. А это что за места?

— Я — Чонка. А это все, — он обвел взглядом окружение, — Сомх, наша земля.

— Чем занимаешься?

— Прислуживаю тут хозяину.

— Познакомишь с ним?

— Эт можно. Ух-х… — слугу вдруг скрутило в судороге, резко согнуло пополам и вырвало.

«Вот же мерзость!» — паломник с трудом подавил гримасу отвращения, увидев, что в свежей блевотине копошится с десяток мелких червей. Звучно сглотнув, он бросил:

— Ты болеешь? Что это?

— Почему болею? Нет. Это хлигни, — верзила кивнул в сторону мерзких тварей, — они тут у всех.

«Охренеть! Он серьезно?» — Корин онемел от изумления. — «Куда я попал? Целый мир людей, зараженных паразитами! Ох, рыбья шерсть, это что-то новое. Уф-ф…»

— Чего застыл? — Чонка распахнул входную дверь и приглашающе отстранился. — Проходи.

Несмотря на яркое освещение, внутри было уныло. Пока он поднимался на второй этаж, в комнату главы деревни, успел насчитать четверых жильцов, таких же крупных, как и Чонка, находящихся в довольно плачевном состоянии: вялые движения, согбенные позы, голоса, перемежающиеся хриплыми стонами. Да, хуже не бывает.

Войдя к хозяину, он понял — бывает. Тот лежал напротив, прикованный к постели. Состояние — не из приятных: пепельно-серая кожа, запавшие глаза, хриплое дыхание с присвистом…

— Здравствуй, почтенный. Я — Корин.

— Здравствуй, — при приветствии бедняга с трудом оторвал руку от постели, — меня Блони звать. Ты откуда такой?

— Издалека. Долго рассказывать, — мужчина присел на куцый трехногий табурет напротив, — да и не до того тебе сейчас. Ты лучше поведай, как с вами такая беда приключилась?

— Ты о чем?

— О вашем проклятье — о хлигнях.

— Не понимаю. Что с ними не так?

— К-как? — гость чуть не упал с сиденья. — Ты что, не видишь, что все ваши страданья — от них.

— Так и есть. И что с того? Так жизнь устроена. У всех они в брюхе, еще никто не жаловался.

— Но вы же мучаетесь от этого, я ж своими глазами вижу. Наверняка многие умирают.

— Конечно, — Блони утробно хлюпнул и дернулся всем телом, — так и есть. Это наше житие, каким и должно быть. Все болеют, все умирают, что тут странного? Разве у вас не так? Все нормально.

Вот это поворот!

Странник и представить не мог такой реакции на глобальную трагедию. Население целой планеты угасает от вторжения паразита, и — никаких проблем, все довольны.

Как так?!

И вдруг… стоило мужчине поставить себя на их место, он все понял: «Удивительно, но эти несчастные считают свое состояние нормой. Ну, конечно, они же ни разу не видели здорового (исключая меня), не ведают, каково это — не болеть, им не с чем сравнивать. А что такое норма? Для них это — то, что характерно для большинства. И не поспоришь».

— Ладно, не буду с тобой препираться. Я тут всего лишь гость, не мне вас жизни учить. Только скажи, хозяин, ты не будешь возражать, если я облегчу твои страдания?

— Кто ж от такого откажется?

— Заметано! — Корин раскрыл свою суму и извлек из нее флакончик с прозрачной жидкостью (немудрено, что у бывалого путешественника всегда при себе был целый арсенал медикаментов, это же универсальная валюта, которую с готовностью примут в любом обитаемом мире) и протянул больному. — Это очень эффективное средство. Всего одна капля на ночь, и… сам все почувствуешь.

— Спасибо, друг. Похоже, тут надолго хватит. Ты не возражаешь, если я и своих домашних угощу?

— Конечно.

— Что взамен?

— У меня две просьбы. Первая — сущая безделица, — путник широко улыбнулся, — у тебя есть повозка?

— Спрашиваешь еще. И не одна. С лучшими тягунами, самыми шустрыми в селе. Для тебя — что угодно!

— Прекрасно! — Непоседа слегка нагнулся к больному и зашептал. — Тут неподалеку есть местечко одно… Подкинешь?

— Договорились. А вторая просьба?

Гость снова понизил голос:

— Давай договоримся: если завтра тебе полегчает, дай слово, что, перед тем, как пить воду, вы будете кипятить ее. Вся деревня. Ты тут главный, тебя послушают, уверен. Поверь, это совсем не трудно. Всего один месяц. Если ничего не изменится, можете делать, как прежде.

— Странная прихоть. Ну ладно, по рукам…

— Вот и славно.

4.

Скрипучая двухколесная повозка, хоть и трясла прилично, но шла ходко. Явно взбодрившийся и повеселевший Чонка (было видно, что лекарство пришельца уже подействовало и на него) похлестывал вожжами по рыжим бокам пары идущих рысью копытных животных.

«Почти на месте», — странник всем нутром чуял направление, чем ближе, тем четче. Тронул соседа за плечо:

— Нам туда, дружище, — он кивнул в направлении одиноко торчащего посреди поля возвышения из белоснежного песчаника.

— Ой, господин, — здоровяк рванул вожжи на себя, останавливая транспорт, — туда никак нельзя.

— Почему?

— Строжайший запрет духовенства! Сказано: там обитает дух земельных недр, злой, лютый. Некоторые их наших, те, кто посмелее, совались туда, по дури. Ни один не вышел. Так вот.

— Ясненько. Ладно, я тебя не неволю, — Корин легко спрыгнул на грунт и звонко хлопнул животное по крупу, разгоняя двуколку, — возвращайся к своим. Дальше я сам.

— А не боязно тебе?

— Нет. Я особый заговор знаю. Уже встречался с такими. Как видишь — живой, здоровый.

— Ага. Удачи!

— Спасибо, — крикнул мужчина вдогонку удаляющейся коляске.

Четыреста шагов, и он у подножия белого холма, прямо у невысокого входа в его недра.

— Ну, поехали! — пригнувшись, мужчина ныряет в зев пещеры и осторожно движется вперед.

Стены слегка фосфоресцируют светло-желтым, это облегчает путь. Крутой поворот влево, потом вниз, еще глубже (похоже, сейчас он находится уже ниже уровня земли).

— Вот она! — он не может сдержать торжествующий крик.

Дверь, в точности, как в его снах: старое дерево, обитое позеленевшей от времени медью.

Остается ключевое действие — открыть ее.

Удивительно, но за свою жизнь он впервые встречает закрытый портал. Очевидно и мир, охраняемый им, далеко не прост.

Странник хватается руками за чугунное ухо засова, и резко дергает влево.

Тщетно.

— Однако ты приржавел, что ли, братец? — он пытается еще, что есть силы, помогая всем телом.

Бесполезно.

— Ладно, и не таких кололи, — пошарив взглядом по сторонам, он поднял увесистый булыжник размером с голову новорожденного, перехватил поудобнее, прицелился и… бум!

Никакого результата.

Он и не думал сдаваться, удары сыпались один за другим, высекая искры из холодного металла.

— Ой! Да шоб тебя! — восьмая попытка закончилась плачевно. Влажный камень скользнул по металлу, и несостоявшийся «домушник» больно ушиб палец, выронив «инструмент».

— Да что с тобой не так, бесова железяка? — гулко выдохнув, он присел рядом, внимательно рассматривая задвижку. Странно, но ни малейших признаков ржавчины не наблюдалось. Более того, казалось, что между телом засова и охватывающими его скобами просматривается чуть различимое пространство, зазор. — То есть, видимых препятствий нет. Тогда он просто обязан открыться.

Стоп!

Какая-то мыслишка мелькнула в мозгу или воспоминание…

Бродяга постарался успокоиться, медленно погружаясь в себя, подключая логику.

Судя по виду, препятствий для выполнения операции нет, но привычные подходы не действуют, следовательно, этот запор совсем не прост, физика тут не поможет. К тому же, и старый знахарь говорил, что обычными методами эту дверь не открыть. Тогда что?

— Ведун, гм…

И тут услужливая память неожиданно дарит полуподсказку, выданную недавно уже упомянутым мудрецом: «Чтобы открыть, надобно отдать часть себя».

— Часть себя… Гм, что он имел в виду? Какую часть, телесную или духовную. Второе — вряд ли, как я могу отдать, к примеру, эмоции, характер, злость? Нет, пожалуй, это телесное. Но что: прядь волос, ухо? Бред! — он цепенеет в раздумьях, тупо уставившись на свои руки. Взгляд цепляется за ранку на среднем пальце руки, полученную только что, за крохотную алую капельку, готовую свернуться в сгусток. — Точно! Это же очевидно!

Не думая более, Корин достает из-за пояса старый, видавший виды нож и, резким движением делает широкий разрез на левой ладони. Кровь, обильной струей орошает чугун засова и… тот возбужденно звенит. Так, наверное, пел бы хищник, получивший желанную добычу.

Наскоро обмотав рану заранее приготовленной марлей, Корин дергает за край упрямой задвижки и… о чудо! — она легко ползет влево. Готово! Еще мгновение и массивная дверь слегка подается назад, рождая тонкую вертикальную щель, из которой льется яркий свет неведомого мира. Мира, который не суждено ему увидеть…

Чуть слышный глухой стук и… движение останавливается.

— Что такое? — он тупо смотрит вперед и замечает, что образовавшаяся лучистая щель имеет разрыв ровно посредине, как раз на уровне запора. — Вот же, гадство! Выходит, она еще и с той стороны закрыта, на встроенный замок, судя по всему. Только оттуда открыть можно. И что делать теперь? Не понимаю, зачем столько предосторожностей у портала? Чем же тот мир так замечателен?

Тишина, только мерный звук падающих капель в пещере…

И вдруг, прямо из-за спины — мягкий сочный мурчащий голос:

— Не заморачивайся, дружище.

Корин резко оборачивается, упираясь взглядом в невесть откуда взявшегося гостя, и чуть не падает на пятую точку от изумления. Голос предательски срывается:

— Ух, ничего себе! Ну и красавец. Ха! Ты кто таков?

— Познакомимся, чуть позже. А пока внимай: во-первых, поздравляю, ты выполнил эту часть миссии…

— Программу-минимум?

— Не перебивай старших, — незнакомец снисходительно усмехнулся, — знал бы, сколько тебе еще предстоит этих «минимумов» пройти, пока до «максимума» не доберешься. И, во-вторых: ждем того, о ком тебе уже намекал Оракул.

— Оракул? Кто это?

— Ну, вы его Ведуном зовете. Ступай пока, погуляй, перекуси где-нибудь… Только недалеко. Когда понадобишься — позову.

— А как…

— Поверь, ты услышишь. Иди уже…

Глава 5 Ключ

Из тупика настоящего выход только в неизвестность будущего.

Анжелика Миропольцева

1.

«Вот же зануда этот невидимый, обожает туману напустить. Легко сказать: „Алхимик сам тебя найдет“, умник, блин. Только вот когда, где? Трудно намекнуть было? Или мало меня там мучил?» — Алиса уныло взглянула сквозь оконное стекло на рождающиеся звезды вечернего городского неба, затем — на часики на запястье (21:09 уже!) и, гневно прошипев что-то нечленораздельное, пошлепала босыми ногами на кухню, чай заваривать.

Действительно, было от чего взъяриться. После долгожданного обретения заветных предметов (а это еще в полдень случилось) она чувствовала себя буквально «на коне», ведь оставался всего один шаг — встреча с этим долбаным незнакомцем. Но, спустя время, настроение как-то подубавилось. Вот уже битых шесть часов она бродила по жарким от осатаневшего майского солнца проспектам и переулочкам в трепетном ожидании контакта с таинственным и неуловимым Алхимиком. Еще тогда ее стало подбешивать обещанное слово «найдет». Вопрос: где найдет? Место укажите. Ведь найти можно где угодно: в универе, на улице, в кафе, в музее, на паперти, на кладбище, в канализации… Неопределенность реально раздражала.

Окончательно потеряв терпение к концу дня, умаявшись от жары и бесконечных скитаний, девушка плотно поужинала в студенческой столовке и рванула к себе на квартиру (а что, дома — тоже вариант). Вот уже битых два часа тут сидит… что дальше?

— Ой! — хлебнув слишком горячего чая, она взорвалась-таки эмоциями. — Сколько ждать-то можно?! А если он осенью явится или к моей пенсии? Да я вздернусь тут от любопытства!

Хруст ключей в замке…

По тому, как залихватски бахнула входная дверь, она безошибочно поняла: явилась ее подруга, а по совместительству — сожительница по съемной квартире.

— Ты че тут киснешь, воскресшая? — войдя без стука, по-хозяйски, с леденцом на палочке во рту, Люська швырнула сумочку на диван, и устало плюхнулась в кресло напротив.

«Не вовремя она. А если этот все-таки придет? Что тогда?» — стараясь внешне казаться спокойной, Алиса улыбнулась подруге. — «Чего ко мне-то? Шла бы в свою комнату… Поздно уже».

— Ты смотри: полный игнор. Куда смотришь-то? Прямо в стенку, как аутистка, — Бобрина вытащила изо рта чупачупсину, подалась вперед, пристально вглядываясь в глаза соседки. — Слушай, подруга, а может ты призраков начала видеть? Говорят, после таких жестких потрясений всякое случается…

Всем телом откинувшись на спинку, незваная гостья заразительно захохотала.

— Уймись уже, юмористка. Ты че так поздно?

— Со Звонаревым в кафешке зависли. Так, ничего серьезного. Он не в моем вкусе, сама знаешь. Зато поела-выпила на халяву.

— Так ты пьяненькая? Ха! А по виду не скажешь.

— Не, ты че? Всего одну «лагуну», и то минут на 40 растянула. Пока домой топала, все выветрилось уже.

— Завтра занятия. Тебе бы подготовиться…

— Не-а. Мне мой «кавалер» все в почту скинул. А всего-то и надо было — пару раз улыбнуться и бретельку с плечика уронить, — гостья хохотнула. — Кафе плюс готовая домашка, два в одном. Как тебе?

— Включи мозги, Люська, он же после этого наверняка напридумывал себе всякого. Как бы боком тебе не вышло…

— А, плевать, — подруга вальяжно закинула ногу на ногу, — давай лучше покалякаем о нашем, о женском. Настроение лирическое…

«Вот же, болтушка. Ведь не отстанет, по настрою видно», — Алиса многозначительно кашлянула, подалась вперед, сплетя ладони в замок и нервно выдохнула:

— Понимаешь, Люд, кхм, как бы попроще… Короче, ко мне сегодня зайти должны…

— Вау! — глаза подруги возбужденно засверкали. — Грандиозное событие! Что же случилось? На нас напали инопланетяне? Антарктида причалила к берегам Индии? Нет, все куда невероятнее — наша затворница сбросила монашескую рясу!

Не отрывая взгляда от соседки, гостья выдержала театральную паузу и продолжила шепотом, с придыханием:

— Ну, колись, кто он?

— Дура ты, Бобрина! Вот сейчас вообще не о том. Это по делу, очень важному…

— Да ладно, рыжик, врать совсем не умеешь. Кто же по работе, ну или там… по бизнесу, тем более — серьезному, приходит к молоденькой девице незнамо куда? Нет, я еще понимаю, если б в роскошный особняк, но на съемную хату… Бред. Уморила!

Алиса вдруг заметила, что вот уже минут пять ее слегка трясет от раздражения. Это настораживало. Ведь Людмила — ее лучшая подруга, к тому же, недавно спасшая ее от смерти, по-настоящему. Все так, но вот сейчас эта неотвязная девчонка вызывала у нее только досаду. Стыдно? Удивительно, но нет. И аргумент вполне резонный: а вдруг этот человек (или существо, кто знает?) явится прямо сейчас? И что, все насмарку? Новоиспеченную избранную можно было понять: ведь не для того она терпела жесткие испытания в ином мире, мучилась с поиском этих дурацких штук сегодня, чтобы вот так, профукать этот шанс.

Что-то зазвенело в голове, и вдруг она почувствовала, как та самая сила воли, закаленная до предела, рвется наружу, срывая с нее маску девочки-одуванчика, являя истинный лик новой Новак (хм, вот и каламбур получился).

— Хватит! — Алиса сама поразилась, насколько жестким, стальным стал ее голос. — Не обижайся, Люсь, но сейчас, сию минуту, мне нужна эта комната. Без свидетелей. Доходчиво излагаю?

— Ну, наконец-то, свершилось! А то я уже устала тут клоуна изображать. Кстати, тебе привет от Попутчика…

— Чего?!

— Нет, ну невозможно. Видела бы ты себя сейчас, — гостья тихо прыснула в ладошку, — похоже, у меня сегодня вечер смеха.