Глава 1
Анфисе повезло.
Позвонил молодой человек и спросил:
— Вы берете ларцы двухсотлетней давности? Или его надо сдать в другое место? У меня прабабка умерла.
— Размер большой у ларца?
— 300х200х300, он с выступающей крышкой.
— Привозите! — с надрывом сказала Анфиса, боясь, что ларец отдадут кому-то другому.
Приехал симпатичный парень, поставил на стол ларец. Анфиса решила, что ларец настоящий, ему лет триста, или ей так хотелось думать. Деньги она заплатила, чтобы случайно парень не забрал ларец назад. После его ухода она открыла ларец и чуть не закричала от обиды: внутри ларец был выполнен из свежего дерева, и, как насмешка, в нем лежали деревянные бусы!
Бусы на самом деле оказались старые и деревянные. Анфиса еще раз осмотрела ларец и поняла, что его термическими циклами снаружи искусственно состарили, это значит, что кто-то парня надоумил на такой поступок. И этот кто-то из числа их общих знакомых.
А вот бусы? Что если они тоже состарены? Бусы Анфиса отдала на экспертизу. Получила ответ: бусам лет 150. Надо было проверить их на мистичность. Анфиса вызвала знакомого экстрасенса. Тот запустил свой стеклянный шар. Шар умудрился поговорить с деревянными шарами, ответ был тот же: 150 лет, и бусы обладают свойством мистификации.
Бусинок диаметром в 15 миллиметров было девять штук, этого вполне достаточно для комплекта мебели. На этот комплект руку наложил экстрасенс, он не захотел бусы выпускать из своих рук. А Анфиса без мебели, в которую бусы заточат, продавать их ни за какие деньги не собиралась. Они договорились о том, какая мебель нужна в данном случае.
Степан Степанович пришел к Анфисе домой прорабатывать новый заказ комплекта мебели «Бусинки». Малыш подрос и, внимательно посмотрев на Степана Степановича, спросил:
— Книги читать будешь или азбуку со мной изучать?
— Я пришел к твоей маме проработать новый мебельный заказ.
— Она его нарисует, а ты мне книги почитай или смени мне видеофильм. Мог бы и машинку подарить. Зачем ты так просто пришел?
— Исправлюсь, давай сменю фильм.
Маленький Женя взял власть над Степаном Степановичем и к Анфисе его не подпускал, пока она не закончила работу.
Анфиса посмотрела на сына и сказала:
— У меня вырос личный охранник.
— Нет, я твой личный сын, — ответил малыш и бросил карандаш в пол, а тот острием попал в ковер…
Анфиса стала жить своей жизнью.
Платон задыхался от избытка воздуха и свободы на стройке. В дождливую погоду работы прекращались. Ему стало надоедать роль мужика, не мог он больше ходить в ватнике и быть таким замусоленным! Захотелось ему нежной жизни. Флора заводить детей не собиралась, она пила гормональные таблетки пачка за пачкой.
Цивилизованной женщиной казалась, а так — баба бабой. От таблеток ее стало разносить во все стороны. Платон все локти искусал, что нож свой уникальный закинул в яму. На ноже уже завод вырастал. Стены были видны. А для переработки руды оборудование завозили.
Ему мучительно захотелось уехать. Знал он за собой такую особенность. Он почти врос в новую почву, да зашатался от своих желаний. Платон взял заработанные деньги — свои и Флоры, документы, в которые была вписана она. Он сел на проезжающий поезд и был таков.
На вокзале Платон зашел в парикмахерскую, навел лоск, удивился, что так изменился за короткое время, и поехал навестить Анфису и Женьку. Решив, что потом поедет куда глаза глядят. Приоделся он в магазине в новую одежду, старую в нем оставил. Из-за дерева посмотрел он на свой дом, подъезд, вздохнул и вошел в подъезд.
Анфиса открыла дверь. Несмотря на новое лицо, она мужа узнала, но сказала:
— О, кто к нам пожаловал! Какими судьбами?
В прихожую выскочил Женька:
— Привет! Маме работу принес?
— А что, все маме работу домой приносят? Можно я зайду?
— Заходи, мне на компьютере сменить игру надо.
Когда Женька уснул, Анфиса спросила:
— Платон, и долго ты так будешь жить — с чужим лицом и именем?
— Всю жизнь, а что, узнала?
— Со спины узнала в последний раз, когда тебя видела. Много еще чего натворил?
— Хватает.
— К матери пойдешь?
— Не знаю, но посмотреть на нее надо.
— Куда поедешь?
— Наездился, не знаю, чего хочу. Покоя хочу, а покоя нет.
— Ситуация у нас не дай боже. И все из-за подгузников хорошего качества. В чем проблема? В диком ужасе последствий. Если в прошлом детей сажали на горшок в три месяца и не держали их в мокрых марлевых подгузниках, то с детьми времен импортных подгузников все не так. Да, ребенка высаживают на горшок, но привычка справлять нужду в импортные подгузники до полутора лет оставляет страшные последствия. Ему в школу идти, а он то и дело какает некую дозу кала в штаны и лишь спустя время идет в туалет. Иногда, точнее после очередных наставлений, он пару раз сбегает в туалет вовремя, но потом все повторяется. Кто виновен? С ума бы не сойти, ища виновного в дышащих подгузниках. Тут в гости пригласили. И что вижу: ребенка после сна на горшок не высаживают, а дают ему сходить в лучшие в мире подгузники, хотя видно, что его можно высадить на горшок, стоящий рядом с ним, — проговорила Анфиса.
— Преувеличиваешь, — возразил Платон.
— Кто бы говорил. Мужчин так много на телеэкране, играющих положительных мужчин. Где бы их в жизни найти? Есть мужчины, которые знают, что за любовь надо отвечать, но основная масса мужчин и не догадывается, что после качественной любви с порванными предохранителями дети появляются. Мужчина после любви чаще всего в женщине не нуждается. У него передышка по накоплению очередной партии оплодотворяющей жидкости. А тут ему звонит женщина и говорит, что увидела на узкой бумажке пару полосок. Мужчина отвечает, что он к детям не готов. Вот он, момент проверки женщины на прочность! Что делать? Подумать сутки-другие, пересмотреть ситуацию со всех сторон. Любые советы покажутся неверными. И при этом женщина должна понимать, что главное в жизни — ее жизнь, — высказала свое мнение она.
— Спать пора от твоих слов.
Ночью к ним постучали, это пришел детектив Мусин и сопровождающие его милиционеры.
— Привет, Платон! — сказал Мусин.
— А как вы обо мне узнали?
— Секрет, но тебе он уже не поможет. Могу сказать, что на входе в город на вокзале стоят турникеты, они отслеживают отпечатки пальцев приезжающих в город людей. Вчера на турникете твои отпечатки появились, нам поступил сигнал о твоем прибытии. Ты — наш заказ, вот мы и приехали сюда. Долго ты нас за нос водил. С Анфисой и с сыном попрощался? Тогда пойдем. Два убийства — это больше, чем одно.
Анфиса посмотрела им вслед и ничего не сказала, затем подошла к окну и посмотрела вниз: в свете фонаря два милиционера лежали на земле с ножами в спине. Платон убегал. За ним мчался детектив Мусин. Анфиса прикусила нижнюю губу, посмотрела в спину Мусину — он подвернул ногу и упал. Платон убежал.
А любовь? Иногда от нее надо качественно отдохнуть, и Анфиса отдыхала. Анфиса отдыхала от любви, ее муж Платон убежал. Судя по информации и опросам детектива его не догнали, не нашли. Женька рос и рос. Она работала и работала. А мужчины как сквозь землю провалились, вернее, чтобы не провалиться в землю, к ней вновь не подходили. Анфиса от любви основательно отдохнула, такое аморфное состояние ей стало надоедать. Не вешаться же самой на первого встречного!
Она вспомнила Платона, Самсона, Степана Степановича. А дальше что? Степана Степановича она побаивалась, не для нее он был создан, ей бы красивее мужчину.
Мысли Анфисы колечком улеглись, с памятью о Платоне и она сама в кресле колечком сложилась. Сын играл на компьютере, на нее внимания не обращал. Такая тоска разлилась по организму Анфисы, хоть волком вой. Захотелось ей любви, любой, хоть плохой, хоть хорошей, но только не этой отчаянной пустоты!
Или это интуиция в Анфисе проснулась?
В дверь позвонили. На пороге стоял дядя Сидор.
— Дядя Сидор, ты ведь уехал!
— Я вернулся. Дома идут военные учения нескольких стран. А я умудрился уехать до их начала, буквально за день, узнал данные разведки — и я здесь, цел и невредим.
— А я сижу, о тебе вспоминаю.
— И я о тебе постоянно думал, жалел, что вообще туда второй раз поехал, на одни грабли наступил два раза. А как Платон поживает? Где он? Кого мне бояться? Жилет надевать?
— Платон в бегах, теперь ему сюда нельзя возвращаться.
— Анфиса, давай сменим квартиру, чтобы он не нашел нас.
— Он найдет, хотя это вариант. Здесь мне трудно стало жить. У тебя есть деньги?
— Успел. Я успел деньги сюда переслать. Есть вариант проще, можно снять квартиру, а эту сдать. Таким образом мы проверим наши отношения.
— Второй вариант мне больше нравится. Давай снимем квартиру на троих!
Они сняли двухкомнатную квартиру, на первый взгляд в ней все было современное и ничего лишнего. В маленькой комнате поселили Женю, себе они купили две кровати и поставили их рядом: вроде вместе, вроде врозь. Кухня была достаточно большой, в нее вошел диванчик и телевизор для тех, кто спать не хотел. Заплатили они за год вперед.
Маленький рай. Первая неделя была наполнена эмоциональной любовью, потом эмоции улеглись, страсти поутихли. Анфиса готова была перейти спать на кухню, поскольку вторую неделю любви она уже с трудом выдерживала.
Женька ныл и просился домой. Выдержали они втроем месяц совместной жизни, и Анфиса вернулась с сыном в свою квартиру. Больше любовь ей была не нужна.
Прохладное утро не радовало прогулочной погодой. Темные облака отпугивали мысли о прогулке. Дядя Сидор поежился, встал, посмотрел в окно: кусочек неба солнечного дня не обещал. Он прошел по квартире, к которой еще не успел привыкнуть, посмотрел на вырезанных из дерева зверей и подумал, что напрасно он купил эту мебель.
Звери вызывали смутные чувства в его душе, тревожили ее. Видимо, поэтому такую мебель никогда не выпускали в промышленных вариантах, а он купил. Ему казалось, что все звери смотрят на него и просят кушать, открывают голодные рты, скалят зубы.
Он тряхнул головой, чтобы сбросить эту чертовщину, но звери оставались на своих местах, они сидели на шкафах, комоде, на спинках стульев, они лепились по периметру стола. Он стал всматриваться в вырезанных из дерева зверей, под его взглядом они становились все реальнее и даже агрессивнее.
«Что же я такое купил? — подумал дядя Сидор. — Надо бы продать этот антиквариат чистой воды куда подальше или вывезти его на дачу, туда, где стояла янтарная мебель. Надо же было в эту мебель вложить деньги! Сразу отдал их, а теперь и к женщине пойти не с чем, и еще местный бизнес не развернул. Вот с этого бы и начинал, а то его звери замучили».
Ситуация складывалась не для прогулок на пластмассовом велосипеде с ручкой для взрослых. Надо было найти человека для общения, и дядя Сидор решил поехать к Виктору Сидоровичу, пока он еще жил на даче.
Новая машина довезла его до дачи, за забором слышны были крики и женские ругательства. Он подошел к камере внешнего наблюдения, нажал на кнопки, ворота разошлись в стороны по рельсам. Он на машине въехал на территорию дачи. У фонтана стояли Полина и Инна.
Мать посмотрела на выходящего из машины мужчину и спросила:
— Сидор Сидорович, завтракать будете? Я через десять минут принесу завтрак в холл второго этажа, там любит обедать Виктор Сидорович.
— Хорошо, — сказал он, закрывая машину маленьким пультом управления.
Братья вновь сели за стол переговоров. Вопрос шел об антикварной мебели.
— Виктор, мне надо избавиться от антиквариата в моем доме! Насколько это возможно без потери денег?
— Сидор, зачем ты купил эту мебель, спрашивать у тебя бесполезно. Купил — значит, хотелось. Продать дорого трудно, один комплект мебели мы на юг отправили. Тоня звонила, она говорит, что народ боится в этих дорогих апартаментах всякой чепухи, чертовщины и прочего. Первой жительницей этих дорогих комнат была некая жемчужная дама, так она заплатила за трое суток, а прожила в них минут двадцать, если не меньше. Сама Тоня ничего странного в мебели не находит. Я к чему говорю: она второй комплект не купит.
— Круто, ничего себе! А я вчера смотрел на зверей да чуть не свихнулся.
— Я так скажу: эта мебель действует на художественные натуры, которые сами готовы выдумать что угодно. Нужно искать богатых людей без признаков художественности в мыслях. Понял? Ничего ты не понял. Можно мебель продать Анфисе, она возьмет. Она в этом разбирается, но сама дома антиквариат не держит. Она считает, что у старой мебели есть духи.
— Вот наговорил! Теперь домой не пойду, а останусь на даче. Правда, я пообещал Анфисе погулять с ней и ее ребенком.
— Не лез бы ты к Анфисе. Не ровен час, Платон явится, худой и полный сюрпризов.
— Он в меня уже метал нож, но я надел свинцовую майку, нож и отскочил, — объяснил дядя Сидор.
— А я что говорю? Так зачем ты лезешь к его Анфисе? Муж у нее — парень смекалистый, еще чего выдумает. Отдай мебель в магазин. И зачем ты купил квартиру в ее доме?
— Достали, опять уеду туда, откуда приехал.
— Я добрый, разрешаю твою мебель со зверями вернуть в музей этой дачи. Возьму бесплатно, — благородно произнес Виктор Сидорович.
— Вот, действительно добрый брат! Согласен! Вдруг миражи антиквариата требуют вернуть мебель на место?
— Это ты хорошо подметил, а если предположить, что душа Самсона ходит по своему музею и мебель ищет, а ее нет?
— Чего ты меня пугаешь? Получается, что я ограбил душу Самсона? Чушь, а жутко становится. Поставлю я мебель для его души, но тогда получается, что на даче будет жить привидение!
— Куда деваться? Дача выполнена под мини-замок, а в замках привидения всегда жили. Он сразу, еще при строительстве этого мини-замка, думал о музее! — воскликнул Виктор Сидорович.
— Уговорил, привезу своих зверей взамен янтарной мебели, сниму свой грех перед душой Самсона, — произнес важно дядя Сидор.
Мебель с вырезанными из дерева зверями неплохо вписалась в комнаты, предназначенные для янтарного гарнитура, словно бы она там всегда стояла.
Анфиса сидела и думала: что делать дальше? Для комплекта мебели известному хоккеисту она использовала неприкосновенный запас мистики. Родион вернулся из командировки влюбленным котом без мистических предметов. От Платона информация не поступала. У Степана Степановича был почти готов очередной комплект, а у нее за душой было пусто.
Кстати, о душах. А где эти души водятся? В бездне. Правильно, но туда нельзя. Мистика должна быть живой. Тогда где могут быть предметы старины на поверхности Земли? Если с юга Родион приехал пустой и влюбленный, то надо послать его на север, где людей ходит мало, где что-нибудь залежалось на чердаках старых домов.
Родион, услышав новое задание, пришел в отчаянье, ему так нужна Полина, а ему говорят: «Брысь на север. Ищи ветра в поле трехсотлетней выдержки».
А что делать? Надо ехать, хоть щепу привезти, главное, чтобы натурально древнюю.
Стал он изучать историю северных городов, да запутался и вновь позвонил Анфисе:
— Анфиса, помоги! Скажи, где у нас на севере города, которым более трехсот лет, чтобы от них можно было нащипать мистики?
— И это правильный вопрос. Родион, кстати, где твой друг Платон?
— Ты чего? У тебя крыша поехала? Хотя, знаешь, ко мне приходил один мужик, говорил явную глупость, на лицо чужой, а по спине Платон.
— Так и я видела этого мужика, а потом он исчез!
— Вот это да! Он что, медаль? С одной стороны — неизвестный, а с другой — Платон!
— Ладно, а ты знаешь, как его найти? — спросила Анфиса.
— Представления не имею. Лучше найди северный город и скажи, как туда проехать и что там искать.
— Начни с древнего Новгорода. На городище постоянно идут раскопки, не найдешь предмет обихода, так от стены древних домов всегда можно отщипнуть лучину: не от тех, что снаружи, они каменные, а от тех, что в земле зарыты. Храмы там тоже каменные, но в них есть деревянные предметы не первой исторической важности.
Поехал Родион в северный древний Новгород то ли покорять, то ли ущемлять, это уж как получится. Город как город, а ворота у одного храма такие огромные да кованые. Колокола гигантские и все на месте, еще и звонят.
Но такие большие предметы оказывают мистическое влияние на огромное число людей. Вон, сколько автобусов со всего мира в город приезжает! А сколько среди них зарубежных туристов? Почти половина. И все они ходят по городу в поисках древности, визуальной или карманной.
Попал Родион на одну экскурсию за город, он думал, что там древность есть, а там был выстроен деревянный город, стилизованный под старые дома, а бревна новехонькие, и отщипнуть нечего. Внутри домов была собрана утварь, но тоже видно, что она новая.
Горько стало Родиону, опять задание не выполнил, решил опят поискать в ближнем лесу. Пошел Родион в лес. В лесу старушку встретил, махонькую, сухонькую, с курносым носом, с седыми волосами, заплетенными в тоненькие косички и вокруг головы напутанные. В руках она несла корзину с грибами.
От корзинки Родион глаз оторвать не мог.
— Бабуля, сколько лет твоей корзинке?
— Родимый ты мой, если бы знала, так сказала, она мне от бабки досталась, много у меня других корзинок было, да все состарились, а этой — хоть бы что!
— Продай корзинку, я тебе заплачу, сотню новых корзин купишь, еще внукам останется.
— Так, почитай, жалко ее.
— Слушай, бабуля, твои внуки грибы собирают в лесу?
— Ты что, касатик, они в городе каменном живут, шампиньоны в магазинах покупают.
— А я о чем! Продай корзинку, бабуля!
— Так я тебе новую корзинку продам, зачем тебе это старье!
— Мне эта корзина нужна! Меня за ней послали. Хожу я тут по лесам, ищу тебя.
— Правда меня ищешь? — лукаво спросила старушка.
— Тебя ищу, с корзинкой.
— Фу ты, как привязался! Некрещенный ты парень, был бы ты крещенный — никогда не стал бы из рук корзинку выпрашивать.
— Сколько хочешь денег за свою корзинку? Ведь я мог бы у тебя из рук ее вырвать, но я с тобой переговоры веду, можно сказать, на государственном уровне!
— Вот треклятый, почини мне забор да крышу, тогда отдам тебе корзину.
— Ты, бабуля, не промах, идем, покажи свою хибару.
Бабуля повернула в другую сторону. Покрутила его вокруг елей да сосен, он вообще потерял ориентир, откуда пришел и куда идет. Пришли они к избушке, старой, не в пример музейным. Треть избы занимала огромная печь.
— Бабуля, зачем тебе печь такая огромная?
— Ты чего, сизый мой, так я в ней моюсь, после того как хлеб испеку, я на ней и сплю.
— Ох, тяжело ты, бабушка, живешь!
— А куда легче! У меня все есть!
— Продукты где берешь?
— Мне много надо? Колбасы я ваши не ем. Грибков насобираю, муку мне привозят. Так и подумай, зачем мне твои деньги?
— Вот попал! Неужели тебе ничего не надо?
— Надо. Дровишки завсегда мне нужны, люблю я тепло.
— Где дрова взять?
— Ты чего, родимый, больной? Гляди, лесу-то сколько! Неужели мне на дрова не хватит!
— Может тебе пилу «Дружба» купить?
— Так я с малолетства топором дрова рубила.
— Ладно. Показывай забор и крышу.
Глава 2
Через три дня, поработав топором, Родион получил корзину и свободу. Старушка денег у него взяла совсем немного и столько, сколько считала нужным. Он купил жесткую сумку, упаковал в нее корзину, чтобы не сломалась, и домой поехал.
Анфиса, увидев корзину, всплеснула по-стариковски руками:
— Молодец, Родион! Чудо! Это настоящее чудо! Свет выключи.
Родион выключил свет, закрыл окна. Корзина светилась матовым блеском.
— Настоящая! Проси что хочешь!
— Ладно, я ушел, мне завтра на работу к Степану Степановичу выходить.
— Отлично.
Серое облако судьбы, выплывающее из темного скопления облаков, медленно поглощало тех, кто пытался Анфисе навредить. Они все исчезали, уезжали, одним словом, ей больше не мешали. Она сидела на личном антикварном стуле рядом с малышом, сидящим в высоком стуле для малышей, и кормила его из ложечки. Он ел, открывая живописно свой ротик, немного вымазывался растворимой кашей, но ел.
Жизнь продолжалась без Самсона, без Платона, они оба ушли в прошлое. Анфиса не жаловалась, просто некому было жаловаться, не у кого было что-либо просить. Она кормила ребенка и думала о том, где находится белое облако судьбы, которое принесет в ее дом помощника. Кто бы сомневался, что в дверь позвонят! Естественно, позвонил в дверь дядя Сидор.
Она вытерла рот малышу, взяла его на руки и пошла открывать дверь.
— Привет, соседка! Гостей не ждешь?
— Всегда жду! С ребенком играть будете? Других развлечений у меня не предвидится.
— А как с ним играть?
— Ему скоро спать. Прочитайте маленькому книжку, он уснет от монотонных и умных звуков.
— Давай, мамочка, книжку, я почитаю, если не разучился. Я на детском языке давно не читал.
Дядя Сидор стал читать детскую книжку с непонятным привкусом, язык шевелился у него с лишними звуками, но ребенку понравилось. Он пытался проговаривать отдельные звуки, маленькие слова, и до Анфисы доносился дуэт двух иностранцев. Она вымыла посуду, приготовила чай для взрослых, сделала бутерброды, поставила их на полминуты в СВЧ-печь. Ребенок, довольный новым чтецом, уснул.
А мужчина, довольный, что справился с заданием, пришел на кухню.
— Задание выполнил, что дальше, хозяюшка?
— Садитесь, ешьте, пейте, — быстро проговорила Анфиса и сама села за кухонный стол, оставив более удобное место для гостя.
Он взял теплый бутерброд, горячий чай с лимоном и вдруг улыбнулся всеми своими зубами:
— Анфиса, мне нравится быть с тобой! Тихо и уютно, и словно ничего больше и не надо.
— А больше мне и предложить Вам нечего! От Платона нет известий. Инесса Евгеньевна ко мне практически не приходит, один раз позвонила, и все. Родственников в этом городе у меня нет.
— А как жить будешь? Одна, с ребенком?
— Живу и дальше проживу.
— Нет, это все неправильно, завтра возьмем мальчику велосипед с ручкой и пойдем гулять. Вдруг чего надумаем? А сейчас спасибо за чай. Я, пожалуй, пойду домой, — сказал дядя Сидор и словно белое облако растаял в тумане вечера.
Анфиса еще раз убрала со стола с блуждающей улыбкой на губах, без мыслей о будущем, ей очень хотелось спать. Она уснула, спал и малыш.
Дядя Сидор пришел домой, посмотрел на свою большую квартиру с темной великолепной мебелью, роскошной для него одного. Он лег и стал рассматривать зверей, изображенных на всех выступах мебельного гарнитура. В какой-то момент ему показалось, что деревянные звери сбились в стадо и поскакали в его сторону, что было дальше, он не увидел — уснул.
Анфиса подумала о том, что пора бы новую диковинку выдумать на свою голову и на голову покупателя, и вызвала Степана Степановича. Он явился хмурый, страшный, а она ему — премию. Он расплылся в улыбке.
— Степан Степанович, здорово у нас получилось с мебелью со зверями? Я поняла, что произошло на даче, здесь Виктор был. Новую мебель надо делать!
— А кого пугать будем?
— Конкретный вопрос, лучше бы спросил, что делать и из чего? Делай базовый комплект.
— Чем украсишь?
— Не знаю, пока не знаю. Знаю! Свободен!
— Страшная Вы женщина, хотите добыть новую рассаду для мистики?
— Самой мне не хочется добывать, я ленивая трусиха, кого бы послать добыть то — не знаю что? А, я знаю кого, все, спасибо.
Анфиса основательно задумалась и подумала, что это под силу Платону и Родиону, но Платон уехал и молчит, а это значит, что у него все в порядке.
Анфиса позвонила Родиону:
— Родион, привет! Зайди за зарплатой, тебе причитается.
Он нутром почувствовал, что Анфиса что-то замышляет, но пришел, взял деньги, посмотрел на директора.
Она не заставила себя долго ждать и предложила:
— Есть дело на юге, место уточнишь у Виктора Сидоровича, твоя задача — найти рассаду для мистики для нового комплекта мебели. Родион, дело серьезное, вот тебе деньги на дорогу, адрес уточнишь. Все, — и она отвернулась от него, словно его и не было.
Он не обиделся, зашуршал новыми деньгами и, довольный жизнью, улыбнулся.
Анфису обрадовал звонок знаменитого хоккеиста, он сказал, что готов купить комплект мистической мебели, она ответила, что мебель готова, как только появится мистическая рассада, останется ее высадить на мебель. Хоккеист издал победный клич.
Удрученным оставался дядя Сидор, его дела в городе не шли, ему не везло, он не богател, а становился все беднее. Общение с Анфисой его не радовало, поскольку денег она ему не приносила. Он уже был готов продать дачу, хоть и обещал брату Виктору Сидоровичу ее не продавать. Оставалось продать квартиру и уехать домой, где у него дела шли лучше, чем в столице.
Инесса Евгеньевна жила одна под спудом собственной психологической бездны, которая ей подсказала, что пора бы съездить к Анфисе и осыпать ее и внука деньгами и подарками. Они вновь подружились и вдвоем по очереди гуляли с малышом, которого вскоре взяли в детский сад.
Анфиса окончательно вышла на работу, заменив Инессу Евгеньевну в ретро-бизнесе, и стала набирать удивительную зрелую красоту. Ее мягкие и нежные черты лица, обрамленные каскадом пышных волос, привлекали внимание людей. Но в кои-то веки у нее никого не было.
Она смотрела на себя в зеркало и не находила ни малейшего изъяна, кроме одного: некому на нее было смотреть. Мужчины ходили по улице, оглядывались на Анфису, но не подходили. На работе она ловила тягучие мужские взгляды, но никто не приглашал ее на романтические свидания. Не подавал признаков жизни и Платон. А дядя Сидор уехал, ни разу не позвонив.
Анфиса расцветала дивным цветком, но никто не пытался ее сорвать. Она ходила на работу, водила ребенка в детский сад. Она приводила в порядок квартиру, себя и ребенка с ощущением, что вокруг нее общественный вакуум бездны. Вероятно, она была слишком хороша! Или ее боялись из-за Платона, слухи тоже имеют ноги. Иногда Анфисе хотелось уехать туда, где ее никто не знает, и начать все сначала.
После отъезда Эллы Виктор Сидорович погрузился в одиночество, которого он не выносил, поскольку любил тщательный уход за своей персоной. Полина, после того как потеряла на даче сознание, вместе с сознанием потеряла к нему интерес.
Виктор Сидорович заскучал и, не выдержав одиночества, позвонил Элле. Она — женщина удивительная, прощать Виктора Сидоровича всегда была готова. Приехала она быстро, да еще завела его рассказом о том, что в поезде ехала с мужчиной удивительной красоты. Он ей ответил, что в поезде все красивые. Она вздохнула и согласилась с выводом своего почти единственного мужчины.
В знак примирения они решили посетить дачу. Листья желтые кружились, призывая подготовить загородные дома к зиме. Не было больше музея, но дача была! Их дача! Виктор Сидорович заметил, что дачей пользуются без их согласия. Элла обошла владения, нашла полный беспорядок на кухне, и весьма свежий беспорядок. Им стало немного жутко.
Какой-то Конек-горбунок пользовался их дачей! Надо было его выследить. Они спрятали автомобиль за домом, взяли из него свои вещи и пошли в холл последнего этажа. Им повезло, через час ворота разошлись по рельсам в разные стороны, во двор въехала великолепная иномарка, из нее вышли яркая, красивая женщина и необыкновенный по своей красоте мужчина. Женщина посмотрела на главное здание дачного ансамбля, махнула головой, села в иномарку и выехала за ворота. Мужчина махнул ей рукой и пошел на кухню. Ворота закрылись.
Хозяева вышли к гостю.
— Здравствуйте, вы, вероятно, хозяева этой дачи? — спросил мужчина красивым голосом с небольшой хрипотцой.
— А Вы кто? — уточнил Виктор Сидорович.
— Живу здесь, пока никому не мешал.
— Для бомжа Вы слишком красивы и хорошо одеты.
— Одели меня для работы.
— Так Вы еще и работаете? Тогда платите нам за аренду дачи!
— Договорились. Сколько? Если можно, заплачу не сейчас, а через пару недель.
— Тогда с процентами.
— Согласен.
Виктор Сидорович назвал цену за проживание на даче. Платон согласился.
Элла узнала своего попутчика из поезда, но промолчала.
Супруги уехали.
Новый комплект мебели получился великолепным. В нем была мощь, красота, витиеватость, томное свечение мистики сквозь великолепную резьбу. Само дерево давило своим качеством, красотой отделки и чем-то далеким, из прошлых веков. Цена у мебельного монстра с мистическим уклоном была соответствующая, но покупателя это не напрягало. Известный хоккеист купил совместное творчество многих людей. Все были довольны, что очередная работа подошла к логическому и финансовому концу.
Анфиса дала определение мистической антикварной мебели знаменитому хоккеисту: «Мебель, способная вызывать вдохновение, полеты фантазии у тех, кто живет среди нее, возвышающая душу человека до невиданных высот, стимулирующая его к любви…»
Заслушаться можно. Трудно было после продажи очередного шедевра, Анфиса оставалось перед бездной, в которой ничего не было. Ей нужна была изюминка для создания очередного шедевра.
И надо же было такому случиться, что известный хоккеист купил квартиру у Сидора и именно в нее привез новехонький антиквариат восемнадцатого века!
Хоккеист закончил свою спортивную карьеру, разъехался с семьей и решил уединиться один в антиквариате. Антикварную мебель привезли в соседний подъезд. Анфиса, как идейный создатель мебельного шедевра, глаз не могла оторвать от шкафов.
Хоккеист заметил красоту женщины и повышенное ее внимание к его мебели, спросил:
— Хороша мебель?
— Лучше не бывает.
— О, это мне один человек посоветовал ее у Вас купить.
Анфиса посмотрела на него с таким удивлением, что его впору было прикрыть ресницами.
— Почему Вы так удивились?
— Мне показалось, что я Вас знаю.
— Так я известный человек, вот, на пенсию вышел.
Анфиса промолчала и повезла санки в парк, думая, что этот незнакомый красавец очень похож на Платона.
Степан Степанович после того, как Полина и Инна на даче потеряли сознание в антикварной комнате, понял одно: что он их любит! Он так за них испугался после их возвращения с дачи, что пошел на то, на что никогда не шел: он согласился соединить квартиру Полины и свою в единое целое. Но она не согласилась, объяснив свое несогласие тем, что Инна скоро вырастет. Поговорив, они не пришли к одному решению и оставили все как есть.
Уяснив, что ничего у них в отношениях не меняется, Степан Степанович пошел к Анфисе, но ее он увидел в компании со знаменитым хоккеистом. Судя по всему, с ней у него не могло ничего получиться, и хоккеист занял место Платона или Самсона, кто их разберет?
На следующий день Степан Степанович пошел в антикварный магазин: а куда еще деваться производителю нового антиквариата? Он застал Анфису с телефонной трубкой у уха, судя по всему, она громко говорила с абонентом из другого города. Похоже, это Родион вешал ей лапшу на уши.