Бесплатный фрагмент - Амулет Явы

От Автора

Любому творцу важно получать обратную связь о его деятельности. Даже, если деятельность находится на ранних стадиях, пока ещё малозначительна, даже, если она не очень корректна, поддержка всё равно сильно вдохновляет и поддерживает. Этот рассказ я писала до 2006 года, учась в школе, а потом в институте. И он невероятно наивен, прост, где-то недостаточно глубок. Но любим мною, как и все мои творения. Они же как дети!

И вот в этом нелёгком пути, где много поворотов сомнения, кочек перфекционизма и граблей навыков, опорою мне служили отзывы людей, которым я доверяла, считая их более образованными, начитанными и сведущими, чем я. А теперь, поработав со своею самооценкой, я могу вверить этот рассказ, как и многие другие, для всеобщего обозрения. И пусть он будет для кого-то мусором. Пусть тот пройдёт, не засоряя себя ерундой. А для кого-то — рассказ станет ниточкой, что поселит в нём веру в себя и свои силы. И, возможно, обернётся приятным дополнением к вечеру.

Дорогой читатель, я хочу пожелать тебе найти здесь ответы на свои вопросы, ибо даже художественная литература учит нас жизни, раскрывает наши чувства и помогает трансформироваться.

А ещё хочу поделиться здесь отзывом об «Амулете Явы», благодаря которому этот рассказ всё-таки обнародован:

«Люда! После того, как я прочитала твой рассказа, моё мне о литературе подобного рода кардинально изменилось! И я тебе за это благодарна!

Только меня огорчает одно обстоятельство: твой талант (а ты бесспорно талантлива) знают только те, с кем ты общаешься.

Обещай мне, что ты сделаешь всё возможное, чтобы в будущем о тебе узнали многие.

Поверь мне, ты этого достойна!» Лена Е. Л. 2006.

Надеюсь, что мне удастся обойти стороной мнение о том, что я просто хочу похвастаться. Пусть эти строки станут вдохновением для каждого, кто ещё сомневается в себе. Сейчас, переписывая их с листа бумаги, на котором мне дали этот отзыв, я просто рыдаю и душевно благодарю Лену, мою одногруппницу, за эти слова. Они были и остаются чуть ли ни единственной надеждой на то, что всё, что я делаю, — не зря. Пусть тот, кому важны эти строки или слова моего произведения, найдут своего Творца!

Всем добра! @Liudmila.zvereva.me

Глава 1

— Взошло Золотое Лико, засияла звезда. Скоро придёт конец вашим страданиям: у народа появится спасительница. Она даст вам надежду, и именно так её и будут звать — Надежда.

В центре площади самой большой деревни на острове, близ водопада реки Сáва стоял высокий старик с посохом в правой руке. Он был слеп, но прекрасно всё видел, его длинная борода и седые волнистые локоны спускались глубоко к ногам. Его белое одеяние хорошо знакомо каждому жителю острова — длинный балахон и жилет. Представ пред народом деревни Монтелý, он гордо изрёк:

— Наконец приходит время освобождения народов острова Нереúда и всей Океанúи, — Старик замолчал. Он ждал, пока толпа осознает сказанное. Наконец послышались отклики.

— Это смешно и глупо.

— Кто устоит против армии Сóротов и Харóнов, тем более против Зóлторга?

— Избранница, — твёрдо поддержал себя старик.

Среди собравшихся нарастало возмущение.

— Мм… — старик уверенно осмотрел толпу.

— Ты, верно, спятил! Никто, даже Ява была не в силах противостоять Зóлторгу!

— Хм… — глубоко вздохнув, старик опустил глаза. — Хм… — Старый безумец вернулся в свою деревню. И слова его вскоре позабыли.

Тем временем, утром, когда на деревьях пели птицы, ветер гулял по лесу, а Солнце нагревало ещё сонную Океанúю, Платóн, старый кузнец, заметил девочку лет пяти, сидящую на пне.

— Кто ты? — нежно спросил он, боясь спугнуть девочку и разбудить спящую природу. Но девочка ничуть не испугалась, не растерялась и даже не шевельнулась. Тихо и ровно она ответила:

— Я Эстéль.

— Эстéль сбежала из соседней деревни — Кóми, где с младенчества находилась на попечении у Аглóн и Амрóда. Мать и отца Эстéль никогда не видела, её отдали Аглóн сразу после родов. Как говорила сама Аглóн, родители желали ей только добра, в то время как за ними велась открытая охота Сóротов. Девочка росла и училась у местного колдуна Дýя, но она желала найти своих родителей. Уже в три года она увлеклась фехтованием и тренировалась на палках, в пять — безукоризненно владела мечом. Она интересовалась воинами, оружием и тем, кто она и откуда. Эстéль предпочитала ходить босиком, и всегда снимала обувь, даже если ей за это попадало. Она была отличным пловцом, и в воде чувствовала себя как рыба. А на суше — словно ветер: всегда легка, свежа, красива и неуловима. К шести годам она была грамотна, умела стрелять из лука и хорошо охотилась.

Платóн решил оставить девочку у себя.

Он оказался добрым, но иногда вёл себя грубо. Морщинистое его лицо щедро прикрывала густая чёрная борода. Волосы тянулись по плечи, а длинная чёлка, почти до подбородка, закрывала сияющие глаза.

Когда Платóн привел Эстéль в дом, его жена — Аэрúн, уже кормила своих детей. За небольшим столом сидели трое. В центре уютно расположился самый старший, светловолосый юноша — Жослéн. Справа от него — симпатичная девчушка — Нéил. А слева ещё один — кареглазый мальчишка — Эвол. Все они с некоторым удивлением посмотрели на Эстéль и мило улыбнулись. Аэрúн не растерялась, посадила девочку рядом с Нéил и дала ей еду, а сама удалилась вместе с мужем.

Эстéль быстро привыкла к Аэрúн и Платóну, она полюбила Нéил, Жослéна и Эвола. Вместе они ходили ловить рыбу в реке, охотились, придумывали разные игры и забавы. Нередко им попадало за шалости и проказы. Эстéль кипела жизнью, и Аэрúн полюбила её, как собственную дочь. Платóн очень гордился тем, что девочка лучше всех детей в деревне плавала, охотилась, владела луком и умела фехтовать, легко обучалась новшествам.

Эстéль нравилось жить здесь. Она просила Платóна научить её обращаться с лошадьми, ориентироваться в незнакомой местности и владеть оружием. Уже к десяти годам своей жизни она стала настоящим знатоком оружия и могла побороть на мечах мальчишек своего возраста и даже старше. Тёплыми вечерами она ходила к реке, к водопаду и слушала шум воды, несмолкающие голоса птиц, шелест деревьев и свой внутренний голос, который звал её далеко-далеко, но она не знала, куда. Часто она снимала одежду и ныряла в реку, где приятно было стать частичкой творения жизни.

Эстéль многому научилась в Монтелý и чувствовала себя в долгу перед ней. Она была бескрайне благодарна Платóну, который обучал её всяким мудростям и наукам; полюбила Аэрúн за то, что та замещала ей мать, полюбила братьев и сестру.

Жители Монтелý привыкли к девочке и полюбили её. Отзывчивость и доброта девочки скрепила узами дружбы всю деревню так, как не бывало за сотни лет. Но несмотря на это, об Эстель тайком шептались. Народ заметил странную форму ушей девочки: они были чуть вытянуты и заостренны вверху. А это означало только одно — на острове вновь поселился эльф. Больше всего людей интересовало, откуда взялась эльфийская девочка, и к чему всё это приведёт.

На очередных занятиях с Платóном и его другом Феанóром по фехтованию, Платóн обещал подарить Эстéль к совершеннолетию меч. И вот, минуя годы, Эстéль исполнилось шестнадцать. Теперь она обрела истиный вид эльфа: уши острые и вытянутые на концах, глаза таинственные и манящие, душа большая и добрая. Русые волосы Эстéль еле касались плечей, обвораживающие синие глаза окунали в бескрайние просторы. Тело приняло красивые округлые формы — Эстель стала взрослой.

Жослéну исполнилось прошлой весной семнадцать, Эволу — шестнадцать, как и Эстéль, а Нéил — пятнадцать. Жослéн, как самый старший, выглядел более величественно. По исполнению шестнадцати лет Жослéну и Эволу выжгли на щёках родовые знаки. И если старший уже забыл, какая боль сопровождает обряд взросления, то младший только узнал о ней.

Жослéн отличался необыкновенной добротой и терпением. Он всегда носил чёрный балахон, считая, что чёрный лучше гармонирует с его длинными жёлтыми волосами. Даже серьга в его правом ухе имела вид потускневшего почти чёрного серебра.

Нéил и Эвол пошли в мать, были оба смуглые с тёмными глазами. Жослéн взял что-то от матери, что-то от отца. И всегда был сам по себе. Кожа светлая, глаза зелёные, с рождения он мечтал о полётах… как птица! Жослéн прекрасно владел мечом и луком. Нéил умело обращалась с шакрамом. Она подчёркивала свои чёрные локоны, сплетенные в две косы, красной материей одеяния. Так лицо её приобретало детскую округлость и особую красоту. У Эвола волосы были короткие, каштановые, чуть темнеющие на кончиках. Он был молчаливый, но бойкий мальчик, часто помогал отцу в его деле, и здорово управлялся с луком. Иногда Эвол пропадал целыми днями: с утра и до позднего вечера его никто не мог дозваться. Жослен объяснял это рвением к разгадке какой-то тайны озера Нектара, и обязался первым показать озеро Эстель.

К совершеннолетию Эстель, Платóн, как и обещал, подарил ей меч ручной работы. Обряд взросления для неё провели по всем правилам деревни, за исключением одного. Выжигать знака на лице эльфа было бы неслыханной дерзостью, поэтому знак получил только Эвол.

— Эстель!

— Эстель сидела на дереве и размышляла, как вдруг она услышала голос брата.

— Жослéн? Чего ты хочешь?

— Помнишь, я обещал показать тебе озеро Нектара?

— Угу, но ты опоздал. Мне показал его Пруст, твой друг.

— Жаль, но, может, сходим туда? Вернёмся ещё до заката!

— Уже поздно, — Эстель отвернулась.

— Ничего, успеем.

— Тогда идём! Чего ждёшь?

Эстель ловко спрыгнула с дерева, ухватившись рукой за ветку, и направилась в сторону озера.

Решив сократить путь, пошли с юго-восточной стороны деревни. Через некоторое время пересекли лес и вышли к озеру. Шли довольно долго и немного устали. Когда вышли к озеру, Эстель изумилась состоянию вечерней умиротворённости над ввозной гладью, а Жослен привычно и спокойно оглядел местность.

— Красотища! — Эстель во второй раз оказалась на озере и любовалась им. Она видела прекрасное во всём: в безмятежной воде, по глади которой играли солнечные лучи; шелесте деревьев и трав; несмолкающих голосах птиц; стрекотании кузнечиков; в плывущих по высокому небу перистых облаках; в тёплом, как дыхание мамы, воздухе. — - — На той стороне находится АТЛ?

— Да. Там живёт ОН. ОН — великий мудрец, маг и чародей. Он знает об Океанúи и её обитателях всё-всё.

— Прошлое и настоящее? — прошептала Эстéль. — А будущее он знает?

— Может быть.

Эстéль замолчала. Если ОН знает так много об Океанúи, он должен знать и о родителях Эстéль. И почему ОН не появлялся в деревне за столько лет, пока Эстéль росла?

Она мучила себя мыслями. А в это время Жослéн успел зайти в воду и нырнуть.

— Мы не успеем до заката! — окликнула его Эстéль, но Жослéн уже находился под водой. — - Впрочем, меня не раз наказывали, к тому же, я… уже взрослая, — Убедив саму себя, Эстéль грациозно влилась в воду и последовала за Жослéном.

Он манил её знаками, хотел что-то показать. Словно существо, извечно обитавшее в водах, Эстéль быстро подплыла к нему и увидела пещеру. Она хотела туда поплыть, но Жослéн отозвал её. Они выплыли, и Жослéн тревожно сообщил:

— Ты не суйся туда! Я просто хотел показать, — после недолгого молчания продолжил. — Именно из-за этой пещеры сюда ходит Эвол. Он всегда хотел узнать, что там. Говорят, внутри пещеры дивный луг… Но Эвол боится туда плыть.

— А ты туда плавал?

— Мм… Мне не интересно то.

— Это плохая отговорка.

— А я и не отговариваюсь! Да, ну, и вообще — что?

— Ничего.

— Говорят, там живёт чудище!

— Многое говорят, но пока сам не проверишь, не узнаешь. Ладно, идём домой, темнеет.

— Идём.

— К ночи вернулись в деревню, незаметно вошли в дом и легли спать.

Глава 2

Утром Эстель вновь решила отправиться к озеру. Разбуженный Жосленом интерес, не давал Эстель покоя. Хотелось поскорей узнать, что же в этой пещере. Эстель тихонько встала, чтобы никого не разбудить, снарядилась и ушла. Она не думала сокращать себе путь, наоборот, хотела узнать лес поближе. Легко и бесшумно она шагала по сырой земле. Лес оказался тёмным, и лишь кое-где через листву проникал свет. Здесь Эстель ощущала свободу. Она любопытно оглядывалась по сторонам, внимательно прислушивалась к каждому звуку и всё быстрее и быстрее шагала вперёд. Вдруг она остановилась. Её взгляд уловил странную фигуру вдалеке. «Что за существо?» — подумала Эстель. Фигура внушала страх. Мохнатое существо вышло на свет, и Эстель различила в нём рыжего хейри. Она быстро спряталась за дерево. По поведению животного было прекрасно видно, что он голоден. Рыжий великан искал пищу: отрывал разные листья, срывал ягода, пробовал корешки, но ничего не приходилось ему по вкусу.

Хейри осталось мало на острове, но они есть, и они едят мясо, а я сейчас самый аппетитный кусочек, — прошептала Эстель, взявшись за рукоятку меча. Потом решила не лишать создание жизни и взяла нож, наивно продолжая свою милую беседу сама с собой. — Раненный, он не будет со мной сражаться!

Пока Эстель продолжала высказывать свои мысли вслух, хейри выскочил из-за дерева и, одержимый голодом, бросился на испуганную жертву. Эстель тут же нанесла ему удар ножом, но оказалась не права. В порыве гнева и голода хейри помчался за убегающей жертвой. Эстель впервые столкнулась с серьёзной опасностью. Всё тело стало непослушным, задрожало и вскипело. Но Эстель собралась и стала быстро убегать.

Внезапно она остановилась… Она сделала это так резко и твёрдо, что даже хейри насторожился и перестал бежать. Эстель стояла к нему спиной. Она внимательно слушала его шаги. Раздался рёв, рёв одичавшего создания, рёв полный тоски и ненависти, рёв, предвещавший нападение. Хейри в отчаянии бросился на Эстель, но она всадила ему в живот меч. Существо, словно груда камней осаждённой крепости, рухнуло на землю, навеки затаясь в прискорбном безмолвии. У Эстель сжалось сердце, она вытащила окровавленный меч из тела убитого существа, её смутило.

Она пошла дальше, всё время оглядываясь и спотыкаясь. Картина умирающего хейри преследовала Эстель до самого озера… Там её успокоили голоса птиц, шелест деревьев и нежное дуновение ветра. Потянуло необычной свежестью. Недолго думая и осматриваясь, стараясь уловить всю прелесть леса и озера, Эстель вонзилась в воду и стала её частичкой. Эстель погрузилась в прохладу. Она поплыла к пещере. И, на всякий случай, достала нож.

Сначала Эстель окутал мрак, по её телу прошла лёгкая дрожь, но через несколько мгновений Эстель увидела сияние. Переливающийся блеск радужных цветов ослепил её. Лучи солнца, попадающие сюда через дыры в потолке, отражались не только от воды, но и от гладких камней на стенах. Тоннель сужался и поднимался вверх. Вскоре Эстель ощутила каменный пол под ногами. Она шла всё дальше по зову солнечных зайчиков, играющих в пещере. Наконец, вышла в небольшую каменную залу, где посередине располагался колодец с невысоким выступом. Заглянув туда, Эстель увидела ещё один ход. Она решительно прыгнула в воду, следуя по очередному тоннелю, выплыла в огромную зелёную залу. Потолок залы поддерживался кое-где обвалившимися колоннами с необычным декором вроде того, что раньше делали эльфы. У одной такой поваленной колонны Эстель различила слабое сияние. Свет манил к себе и будто нашёптывал нечто, играя переливами по воде. Эстель осторожно подплыла. Очистив сияющий предмет от наросших водорослей, Эстель вдруг отпрянула назад от удивления. Потом снова подплыла и взяла предмет в руки. Тепло прошло по её телу, и она почувствовала себя в полной безопасности.

Но Эстель уже долго находилась под водой. Она огляделась, не увидела места, где можно было бы сделать вдох, и потому надела сияющее украшение на шею и поплыла дальше. Она вновь погрузилась во тьму, но уже скоро вынырнула у берега какой-то деревушки. Отдышавшись, Эстель увидела знакомый берег и поняла, что находится у АТЛ, где живёт старый ОН. Но уже темнело, и Эстель решила вернуться домой, переплыв озеро.

В деревню Эстель вернулась поздно, а когда вернулась, прокляла себя за то, что уходила…

Царила зловещая тишина. Из леса доносились настораживающие голоса филинов. Стоял мрак, предупреждающий Эстель о грядущем несчастье. Всюду были разбросаны ветви деревьев, у некоторых домов выбиты окна, двери, доносился редкий, жалобный визг собаки, слышались приглушённые стоны детей. Эстель позвала мать, но в ответ получила холодное эхо, терзающее её сердце и леденящее дух. У своего дома Эстель заметила фигуры. Они склонились над неподвижным телом. Подойдя ближе, Эстель узнала Платона, крепко объятого землёй, над ним склонилась Аэрин, слабо удерживая руку Жослена. Эвол и Неил выглядывали из окна. Эстель сделала неуверенный шаг вперёд. Вдруг Неил засуетилась и выкрикнула:

— Мама, Эстель пришла!

Аэрин нелепо поднялась на ноги и пошатнулась.

— Девочка моя… — Аэрин жалобно оглядела дочь.

— Что случилось? — не поняла Эстель.

Скрывая слёзы, Аэрин ушла в дом.

— Что с ним? Мама! Мама, он мёртв?.. — боль вселилась в её тело. Эстель с трудом удерживала слёзы. Но когда подошла ближе, остолбенела.

Даже сейчас, когда тело Платона оставалось недвижимо и холодно, а душа его высока и недоступна, глаза его всё ещё безмятежно смотрели в небо и сияли, точно звёзды…

Эстель удалилась в свою комнату и старалась уложить всё в голове. Всю ночь она не спала, терзая себя смутными догадками, а под утро пришёл Жослен.

— Ты была на озере? — тихо спросил он.

Эстель промолчала в ответ, изумлённо осматривая брата.

— Что произошло, — еле слышно выдавила Эстель.

— На деревню напали… Сóроты! Будь они прокляты!.. Эти твари всё кругом разнесли! Грязные крысы! Видела б ты их отвратные морды, напоминающие голодных свиней! О! Черти! Хвостатые, немытые полвека! О-о, Боги, кто их сюда послал? Будь я трижды мёртв, зачем они сюда явились? Зачем? — Жослен глубоко вздохнул и грозно сжатый кулак обрушился на покоящийся стол. — Они что-то искали, но что? У нас в деревне никогда не было ничего ценнее наших изделий… но не они им были нужны, не они.

— А Платон, — отведя мучительный взгляд, чуть дыша, Эстель притаилась в ожидании худшего.

— Мы пили утренний чай… В дом ввалились несколько Сóротов, и он. Он, будто с цепи сорвавшись, кинулся на них: «Убирайтесь, черти поганые! Не оскверняйте очаг домашний!». Схватил меч и пустился в бой. Вот уж не знаю, что на него нашло, но явно недоброе. Порубил троих, а последний знай над матерью потешаться, я его к стене прижал, он заржал громко, откинул меня к окну и на отца пошёл. Тот не чаял смерть-то свою найти да как замахнётся! Но тут на порог ещё один взмылся, точно змей крылатый, высоченный такой, сутулый, здоровый, как бревно, да и того здоровее! И проткнул отец того, на кого замахивался, да и его одолели сзади. Тут подмога прибежала, но поздно… Оглядел здоровяк дом наш, принюхался, рявкнул что-то на своём наречии и всех как ветром сдуло. Да тут и ты подошла… Хорошо хоть тебя не было…

— Шутишь? Не до смеху сейчас! Я во многом обязана Платону, а ты такое говоришь!

— Тем и обязана, что жива ещё, будь ты здесь, давно миру бы лишилась. А ведь ты одна из немногих, боюсь даже, последняя из эльфов.

— Молчи!..

— Тише! Ты разбудишь мать, ей и так досталось, — Жослен присел рядом с Эстель на кровать, и они оба задумались.

— Нет! Это немыслимо, — затаив дыхание, Эстель немного задумалась. — Не могу я так. Мне нужны ответы, — ещё некоторое время она сидела неподвижно. — Жослен, — всё так же недвижимо спросила она, — кто такие эти Сóроты?

— Днём они люди, люди, потерявшие себя. Они скупы и безжалостны, отвратительны, нет, они уже не люди, — переубедил себя Жослен, — они твари, ненасытные твари. Ночью они и вовсе отдаются Тьме, превращаясь с каждым разом всё в более и белее несокрушимую силу. Они потеряли свой вид, теперь они ничем не лучше кабанов. Грязные лохмотья и железные оковы — вот достойное их одеяние. Вот, кто они такие — Сороты. Свиньи помойные.

— Нечего больше говорить, нечего больше ждать.

— Хм… — Жослен закрыл глаза, — ты к ОНу?

— Эстель поцеловала брата в щёку в знак согласия и удалилась.

Эстель вновь окунулась в необъятную тишину леса. Теперь она знала, что лес таит в себе невероятную силу природы — опасную силу — силу, которая заставляет дрожать пред её мощью. Пройдя лес, Эстель остановилась в изумлении, взирая на прозрачную воду.

День был в разгаре. Солнце освещало макушки зелёных великанов, лёгкий ветерок, обдувая нежное тело Эстель, освежал её. Юное создание остановилось у самой воды. Эстель, недоумевая, смотрела вдаль.

— Что я там найду? — проронила она. — Зачем вообще я туда иду? Может, мага там нет… — Эстель расположилась на зелёном бугорке. — Страшно всё это, — затем она съёжилась и тихо запела. Потом остановилась, выпрямилась, и на её лице выступила безнадёжность. Эстель продолжила петь про себя и зажмурилась, а когда открыла глаза, еле удержалась от выступающих слёз и звонко, пронзительно, будто призывала самых отчаявшихся жить, будто задумала донести до всех свой голос и заставить прислушаться к нему, вновь запела:

Этот мир ещё не готов

Проснуться после вечных снов,

Чтоб его осветила зоря

И прошла бы вокруг алтаря.

Всё быстрее он рушится в ночь,

Ждёт того, кто сумел бы помочь,

Но этот мир ещё не готов

Очиститься от грехов,

Покрывает он снежной периной

То, что так далеко за равниной,

То, что время проносит с собой,

Что веками внушает нам боль.

В этом мире, ещё неготовом,

Столько мутного, но и святого!

Неужели не слышит никто

Эхо бездны над ликом его?!

Трещит он, как ветки в огне;

Он сгорает в адском костре…

Пробуждается он, и вновь

Проливается чья-то кровь!

Ну, зачем этот мир так жесток…

Я могла бы сплести венок

И пустить его по реке

За усопшую душу на дне…

Что же ты стоишь и молчишь!

Разве миром не дорожишь?

Встать на путь разгадки тайн

Посреди лесных окраин?

Тебе ли не знать всего?!

Ищешь счастье, а рядом… лишь зло!..

Последние строки призвали Эстель к чему-то ещё неведомому, но, обязательно, нужному… Закончив петь, она сорвалась с места и погрузилась в воду. Проплыла уже знакомыми ей тоннелями и оказалась в АТЛ.

Стояла возня. Люди носили кувшины с винами и корзины фруктов, гномы таскали дрова и обрабатывали камень, ребятишки играли в салочки. Воздух наполнялся жаром, повсюду кипела жизнь. Но в тени большого дуба, словно в отдалении всей обыденной суеты, утомлённый годами и озабоченный думами, отдыхал бородатый старик в белых одеждах; в правой руке он величественно держал посох, странно изогнутый и закруглённый на верхушке. Старец неугомонно твердил себе что-то под нос. Эстель оцепенела, задумалась, но всё же подошла к нему.

— А-а, Эстель, — приняв за должное, проговорил старик, — рановато ты.

— Я не нуждаюсь в приёме.

— Да я не об этом, — голос его звучал хрипло, но тепло и радушно. — Ну, рассказывай, как там у вас дела в Монтелу?

— Как дела спрашиваешь? Это я хочу знать, что происходит!

— Торопливая ты какая! — немного сердито произнёс старик, но потом его голос вернулся к обыкновению, точно высохшая река вернулась в своё русло. — Ладно, все равно знаю, как у вас дела.

Эстель нахмурилась. Голос её стих, и она жалобно добавила:

— Я нуждаюсь в ответах…

— Всему своё время. Рано или поздно ты всё узнаешь.

— Но теперь Платон мёртв! — сквозь зубы выдавила Эстель.

— Хм… — маг задумался.

— Вредный ты старикашка! — опустив глаза, буркнула Эстель. — Неужели ещё кто-то должен погибнуть, чтобы мне стала доступна правда?

— М… хм… хм… Может ты и права в чём-то, но не вредный я старикашка, это уж точно! Не вредный, а мудрый… И не такой уж я старик, хотя, — прошу вовлечь во внимание — старше некоторых козявок буду! Хм! Да не на пару десятков лет, а сотен, сотен! Не завязывай со мной споры, ничего у тебя из этого не выйдет, — маг пошевелил губами — хотел что-то добавить, но решил не давить на потерявшую отца Эстель. — Ладно уж. Как-нибудь, как-нибудь обойдусь, хм… х… — мудрец взял Эстель озябшей от старости, но гладкой, как поверхность воды, рукой и повёл к своему дому. — Присядь пока на крыльце, — ОН оставил Эстель у порога, а сам зашёл в дом и стал бубнить что-то под нос.

Эстель устроилась на каменной ступени и ждала мага.

— На вот, выпей, — старик подал ей чашу с зеленоватой жидкостью, — это восстановит твои силы. Ракспитпюилл — питательное варево. Над названием надо поработать. Но ты не бойся, пей не спеша, и немного возьми с собой, — Он присел рядом с Эстель и протянул ей маленький пузырёк с жидкостью. — Чудный день, ты не находишь? — на крыльцо прилетела стайка маленьких диковинных птичек с пёстрыми грудками и длинными хвостами, каждая со своим голосом.

Маг посыпал им немного зерна. Попробовав пищу, птицы залились сладкой песней, их голоса сливались в один журчащий ручеёк и вызывали игривые образы в воображении.

А когда дивное пение закончилось, Эстель тревожно оглядела мага:

— Может, теперь ты ответишь на мои вопросы?

— Может, и отвечу, — звучно проговорил мудрец.

— Почему на нашу деревню напали Сороты?

— Они искали то, чем ты владеешь, — покуривая взятую из кармана трубку, ответил маг.

— Что?

— Не перебивай, когда говорит старший, я ещё не закончил! На том начинается история Океании. В давние времена, когда я был ещё довольно молод, владычицей Океании стала эльфийская королева Умбриэль — Ява!.. Многонаселённые деревни эльфов находились тогда на острове, что лежит юго-западнее Нереиды, на острове Эрос. Деревни Эроса росли и процветали. За мокеаном, а стало быть, по-теперешнему, океаном, Денуар с запада и Ибген — с востока, окружённый Соротом — морем, искателем (с того и пошли эти ужасные твари Сороты). Тебе, наверное, Жослен не всё о них растолковал, так вот они люди, искавшие земли, жадные люди, ставшие рабами Тьмы. Там, за мокеаном, они надеялись найти богатства, а нашли погибель свою, Тьма поглотила их при вторжении в Сорот, тогда-то они и стали искажаться и по наши дни всё ещё меняются, и многие даже плавают туда, не ведая беды, а, может, под влиянием тёмных сил. Так вот там находится остров, — очередной раз маг пригубил трубку и выпустил пару дымовых колечек, — Харóн именовали его. Жили там существа, ничуть не похожие на нас с тобой, Эстель, гадкие и злые. Кто называл их Харонами, считая их происхождение от древнего племени харонов, изгнанных с Нереиды и Эроса, кто ещё как-то. Были среди них и люди, и эльфы — всякий народец, лишённый себя. Со временем все они становились воинами Золторга — мага, колдуна и злодея. Владычица Океании — достойнейшая правительница Ява — обладала огромнейшей силой; дабы сохранить Океанию и не дать воинам Золторга прибрать её в когти свои загребущие, силу эльфийскую предала амулету и спрятала его, предчувствуя беспощадную войну. И, когда тьма полностью овладела Хароном, Золторг, жаждущий получить власть, обрушил силу на Эрос. Ява готовила храбрых воинов, дух её был силён! — маг поёжился и достал немного табака. — Хм-м… Продолжим, достойными воинами считались эльфы, это и не случайно, об их великих подвигах говорится в легендах, сложенных не кем-нибудь — Веками! Веками! — ОН встал и поднял руки вверх, указывая на синее небо и уже появлявшиеся звёзды. — Веками! — затем маг повернулся к Эстель и продолжил. — Но Ява и её войско проиграли войну… — торопливо добавил ОН. — Золторг заполучил Эрос и уничтожил его плодородные земли, культуру и быт эльфов. Ява бежала. Преследуемая Соротами и Харонами, она укрылась на Нереиде. Золторг уничтожил всех… почти всех эльфов… кому-то, я думаю, удалось бежать с Явой… Вот, например, на острове был малыш, забавный такой и приятный, — маг улыбнулся, — ему удалось бежать, да так, что никто о том не ведал. Мальчик принадлежал семье эльфов. Всё он умел — на все руки мастер. Мастер, хм! — усмехнулся старец. — Мастер, громкова-то сказано даже для такого молодца, хотя умение его превосходило порой опытнейших мастеров, что там, хм, мастер! Хм! — передразнивая сам себя, повторял маг. — Ну, на чём я остановился? Ах, да, мастер, мастер… Бесспорно, у него доброе сердце, — снова заговорил ОН сам с собой, — бесспорно. Когда ты только родилась, Эстель, мальчику исполнилось шесть десятков… кх-кхм, — запнулся ОН, — шесть летов от роду — умён, хитёр, ух, сорванец! — с изумлением произнёс маг и сжал крепкий кулак. — Впрочем, ты всё сама узнаешь.

Эстель не могла разобрать, что из всей этой запутанной и бессвязной истории относится к ней и нападению на деревню. Но перебивать старца она не решалась.

— Но Золторгу понадобился такой воин, он сломал парнишку. Сломал магией, я так полагаю, дабы волю воина нелегко сломать!.. Но даже магам свойственно ошибаться… так вот, — он прикусил губу, — не знаю… Всего рассказать не могу — жизнь нужно прожить, а не продумать. Идём в дом, Эстель. Идём. Что-то я разболтался с тобой.

— Но, постой! Зачем Сороты приходили к нам в деревню? Искали этот… как его? Стой же! Что это за загадочное сооружение на дне озера Нектара? — долго Эстель молчала, открывая рот, силясь что-то сказать, и теперь выплеснула всё страстным порывом. Но маг закончил изречение и отворил старую скрипучую дверь в свою лачугу.

— Что? — снова он принялся бормотать себе под нос не выговариваемые словечки. — Что? А-а. Хм-м… Древний храм, уж и не упомню его названия, то ли, — мудрец запнулся, — может, Хризон. Да, вероятнее Хризон, да не могу же я всего знать! Но много великого и почётного там происходило! Помню, как впервые заблестела корона на её голове! Какие были времена! Пойдём лучше спать, — сердито буркнул маг.

— Но, а… ам?..

Глава 3

Утром Эстель попрощалась с магом и отправилась в Монтелу.

На удивление быстро она вернулась в деревню. В ней по-прежнему царила тишина. Изредка на улицу выходил Феанор, перетаскивая в дом дрова. Как тень прошмыгнула старая торговка пряностями. И снова стало пусто. Эстель зашла в дом, где за большим столом расположился Жослен и вырезал из дерева ножик. Аэрин готовила, напевая до боли знакомую Эстель песню и слегка всхлипывая от пара и лука.

— Ну, как? — поинтересовался Жослен, как только Эстель только умыла лицо и села за стол.

— Что? — Эстель не ожидала вопроса. — Я так и не поняла того, что хотела узнать. Что нужно этим тварям? Ничего не поняла. Кто они, кто мои родители? ОН не сказал ни слова о родителях!

— ОН не поведал тебе ничего нужного за весь день?

— Да нет же… я… Он так много говорил, и так непонятно! Отчего я всё сразу не могу узнать?

— Что?

— И я не знаю… А Платон?

— Его и остальных похоронили на рассвете.

Вдруг Аэрин уронила глиняную миску, нисколечко не сдвинувшись с места.

— Всё в порядке, — шепнула она, зная, что Эстель и Жослен в недоумении смотрят на неё.

Эстель попыталась выйти из дома, но её окликнул Жослен.

— Эстель! Не гони лошадей, не бери дурного.

— О чём ты? — выпархивая с порога, отозвалась Эстель.

— Эстель, подожди! — быстро догнав сестру, вымолвил Жослен. — Нам надо поговорить. Я ведь прекрасно знаю, что у тебя на уме.

Солнце высоко освещало землю, ветер нёс лёгкие облака, всё, казалось, существовало в согласии. Отчётливо слышалось течение Савы, и ровно колыхались деревья. Однако деревня не внушала спокойствия в сердце Эстель.

— Нет, Жослен, я готова. Я знаю, на что иду. Только одного не могу понять…

— Чего же?

— Нет! — словно сквозь сон возразила Эстель. — Ничего, — некоторое время Эстель твёрдо впивалась в свои мысли, потом заговорила опять. — Завтра я отправляюсь в путь. Слишком долго я ждала. Ты пойдёшь со мной, Жослен?

— Пойду, но куда?

— Пора бы поставить всё на свои места!

— Пора-то пора… — Жослена сбил голос Эвола.

— И мы с вами!

— Да, да! Вот так вот! — убедительно подтвердила Неил.

— Нет, ребята, как ни прискорбно, но вы остаётесь, — твёрдо отрезала Эстель и ушла в дом, чтобы не завязаться спору.

— Вот ведь как, отрезала и ушла! Знай своё и всё тут! — удивилась Неил.

Эстель и Жослен встали рано утром и обдумывали свой путь.

— На месте, где Ховл раздваивается, — прорезал тишину Жослен, — устроились Сороты… по-моему. Южнее мы не пройдём…

— Это не важно! Разберёмся потом… Сейчас мы идём в Розд. Саву перейдём у водопада, где не очень глубоко — я частенько там бывала. Аэрин лучше…

— Лучше? — на пороге появилась Аэрин. — Не нужно, и так больно. Но что мне остаётся? Только и остаётся — отпустить, — Аэрин протянула руки, подзывая детей к себе, обняла их и поцеловала. — Найдите то, что ищите.

Теперь благословлённые воины вооружались и складывали снедь.

— Много не бери, — обратилась Эстель к брату, — в Розд пополним запасы.

Жослен сложил всё приготовленное в сумку, которую повязал на боку, собрал стрелы, взял лук, отыскал старые ножны и приготовил меч.

Эстель по обыкновению захватила маленький ножик, бывший ей верным другом, и ручной работы меч с зазубринами, прозванный отныне Хризоном в память отца и честь великого храма, где, как Эстель поняла, произошла коронация владычицы эльфов. Там же было найдено сверкающее украшение на золотой цепочке, спрятанное теперь у Эстель под одеждой.

К полудню всё было готово, и юные воины отправились в путь.

Ещё не ведая о том, что им предстоит пережить, Эстель и Жослен с приятным волнением начали своё путешествие. Дорога была знакома. Пройдя негустой лес, путники оказались у водопада громадной реки.

— Идём вниз по водопаду! — громко скомандовала Эстель.

— Наконец, дошли до места, где река становится уже, а течение слабее. Перешли Саву довольно быстро. Далее путь пролегал через Тёмный лес или, как попросту его называли, Темл. Лес показался Эстель светлым и прозрачным, что, конечно, сразу вызвало недоверие. Прозрачные леса не станут называть Тёмными.

— Отчего этот лес так прозвали?

— Хм, скоро узнаешь. Он весь пропитан грязью! — ответил Жослен. — Нечистью кишит.

— Только Эстель принялась внимательно осматривать местность, как вдали, за сосной, мелькнула тень. Страшная тень — чернющий волк с двумя острыми, точно лезвие, выпирающими из спины костями, с колючим ошейником, длинными острыми клыками, и уж явно не менее длинными когтями. Лапы мощные, тело огромное, глаза красные.

Блеснул огонь глаз, и растворился волчище в лесной обители.

— Видел? Кто такой ходит? — холодно спросила Эстель.

— Видеть видел, аль толку что? — спокойно и кротко отозвался Жослен.

Пройдя пару оновых шагов, вошли в лес. Эстель крепко обхватила рукоятку меча, Жослен достал лук. Так и продвигались они по Тёмному лесу в окружении деревьев-великанов, опасаясь нападения, пока не стемнело.

К вечеру солнце мельком проглядывало за деревьями, и кривые тени властно пробегали иной раз, когда какая-нибудь зверюшка проскакивала между ветвями. У Эстель дух захватывало, она настораживалась, но следовала примеру брата и шла безмолвно и уверенно.

Путь предстоял долгий. Неизвестно, что ожидает в Розд. Нет ни малейшего понятия, что делать, когда доберутся, и как найти хоть кого-нибудь, кто захочет помочь Эстель разобраться с Соротами и найти родителей.

Единственное, почему Аэрин не стала сопротивляться решению дочери, отговаривать её снаряжаться в безумное и опасное путешествие, так только потому, что Эстель всё равно убежала бы. Упрямство и решительность девочки давно были знакомы Аэрин. Жослен же любил её даже больше, чем сестру, и не мог отпустить одну.

Предавшись воле судьбы и скудному плану по преодолению пути в Розд, юные путники пробирались через Темпл медленно и осторожно. Каждое дерево, стоящее хоть и на приличном расстоянии друг от друга, внушало недоверие. Подозрительной казалась тишина и пустота леса. Ещё более опасными мерещились кустарники, особенно к вечеру, в полумраке и холоде.

Однако, уже была пройдена большая часть пути, но ни одна живая душа не повстречалась путникам, если не считать волка у самого входа в лес. И то был ли это волк или некая тень неосторожно легла на землю и представилась диким зверем в воображении взволнованных путников, ни Эстель, ни Жослен так и не разобрали. А между тем пара стремительно прошедших, но спокойных дней осталась позади. Наступил очередной тихий и волнительный вечер.

— Заночуем вон там, у пригорка, в тени деревьев. Ха! Что мне, тени мало? — Жослен перешёл на шёпот. — Ветки там удобно склонились, будто шалаш кто-то делал.

— Я так устала, что могу уснуть и тут, — Эстель похлопала прохладную землю обнажённой стопой.

— Ну, тут прямо не надо, а раз ты согласна на ночлег — идём…

Жослен аккуратно сложил на землю сумки и осмотрел местность.

— Да, — вдруг заговорил он, — ничего местечко.

Жослен развёл костёр, Эстель достала половину буханки чёрного хлеба и уселась рядом с братом.

— Держи, — Эстель протянула кусок мягкого домашнего хлеба.

Очень интересно, — вдруг шелохнулся Жослен, — откуда у тебя золотая цепочка эльфийской работы? Я заметил её после того, как ты вернулась из АТЛ. Красивая! Такая тонкая, что я всё думал, когда она порвётся, и ты её потеряешь? Но эльфы делали такие крепкие изделия!

— Цепочка? Ах, это! Я нашла её в храме под водой, — ответила Эстель, — в храме, — теперь Эстель погрузилась в раздумье: «Точно, точно! Этот знак. Я видела его в отблесках на стенах зала с колодцем, там, в радужном сиянии, он показался мне не знакомым, теперь я поняла: полая восьмиконечная звезда, дважды окольцованная золотым солнцем… дважды, первый круг выносит за свои пределы острые кончики звезды, второй маленький золотой круг внутри звезды касается её чёрных граней».

— Теперь я вовсе ничего не понимаю, — сказала Эстель после паузы.

— О чём ты? Я знал, конечно, что не надо было показывать тебе тайну озера. Но ты узала бы о ней от Эвола. О чём ты задумалась?

— Вот, — Эстель вытащила цепочку из-за пазухи, поместив её сверху одежды, металлический амулет в виде этой звезды и мой знак…

— Стой, стой! Ты нашла его под водой? В Хризоне? Ладно, говорят, там живёт чудовище.

— Нет. Чудовища там нет, — начала оправдываться Эстель, но Жослен напористо продолжил.

— Может и нет. Но храм тысячу лет как потоплен, мало ли что могло произойти! Хотя, знаешь, — тут Жослен расслабился и сел, согнув одну ногу в колене, а другую вытянув вперёд, — только ты могла найти нечто таинственное в давно заброшенном храме под водой. Может, ты как-то связана с амулетом, — спокойно предположил Жослен.

— О! Ты навёл меня на мысль. Жуть! — Эстель не могла поверить в то, что предположила. — А ОН…

— А вот ещё вопрос, — оживлённо воскликнул Жослен, — какова цель? Куда и зачем ты идёшь?

— Пока что в Розд.

— А потом? Не вижу смысла идти туда, не знаю куда, и не знаю зачем. Что, чёрт возьми, так взбудоражило тебя в АТЛ? Или в пещерах под водой? Для чего мы покинули Монтелу?

— Я иду на войну против Золторга! — неожиданно грозно ответил Эстель.

— Вот так да? — в полном спокойствии промолвил Жослен, а потом стал резко и возмущённо ругать Эстель. — Совсем обезумела? Я думал, мы ищем след твоих родителей! — О, Боги, да кто тебя придумал?

— Нет, ты не понимаешь! Думаю, пришло время всё исправить. Хватит Золторгу держать в страхе народы Океании! И ещё, я хочу подтвердить свою догадку. Смысл есть — я ищу мать!

— Ладно, — Жослен еле сдержался, чтобы опять не закричать, — раз смысл есть, я не буду мешать, сестра.

— Брось. Ты со мной? — Эстель хлопнула брата по плечу.

— Я всегда с тобой.

Домашний хлеб пришёлся кстати холодным вечером в тёмном лесу. Отужинав, устроились на ночь, завернувшись в большой плед, который прихватил Жослен.

Но не долго пришлось спать. Жослен услышал стремительно приближающиеся шаги. Сквозь сон он увидел лохматую фигуру и тут же пришёл в себя. Ещё миг и его постигла бы ужасная учесть. Но Жослен увернулся и направил на хейри меч, явно не угомонивший зверя. Пронзительный крик животного разбудил и Эстель. Жослен порубил великана, но на его зов примчалось ещё трое.

Теперь и Эстель взялась за меч и сурово оглядывала мощных зверюг. Напасть никто не решался. Хейри держались поодаль друг от друга, Эстель и Жослен — спина к спине, оба они прекрасно понимали, что любое неосторожное движение может разозлить животных. Нарастало напряжение, терпение одного из сородичей диких хейри кончилось. И как только он двинулся с места, чтобы напасть, остальные последовали за ним.

Эстель ловко орудовала мечом, отгоняя животных от себя. Жослен справился с первым нападавшим, но его оружие застряло в теле убитого. Сзади на него уже готовился прыгнуть другой мохнач, но вдруг из леса вылетела стрела с красным оперением и угодила великану точно в лоб. Эстель терпеливо отмахивалась от своих противников, но это лишь злило животных. Прошлый опыт подсказывал Эстель, что нужно действовать наверняка. Она присела, подставив хейри подножку, и величественно возвысилась над жертвой, в тот момент она ощутила себя охотником, настигшем свою цель, жаждущим смерти. Но убить так и не смогла, отпустив напуганное существо.

Когда выжившие хейри разбежались, Жослен уже знал, кого ожидать вслед за появлением стрелы, и был этим ндоволен.

Медленно к пригорку вышел Эвол с луком в руках, за ним, еле дыша, — Неил.

Грозный взгляд старшего брата обрушился на безрассудных детей. Эвол неторопливо опустил лук и тихо заявил:

— Ну, и что бы ты делал, брат, ни будь меня здесь?

— Богам бы молился! — на пригорок выехал всадник в чёрной рясе с закрывающим лицо капюшоном. Рука в железной перчатке сжимала длинный кривой меч, а другая рука, уродливая, с обожжённой кожей, держала поводья. Кровавым огнём блестели глаза лошади всадника, чёрная грива её взъерошилась. Животное дико заржало и стало на дыбы.

Голос всадника сливался со странным наречием и грубо разносился в воздухе.

За деревьями показалась не менее дюжины таких же всадников с опущенными капюшонами. Тёмный лес и впрямь кишел нечестью. Сороты подходили всё ближе. Морды их и впрямь породнились с кабаньими, поверх губ выпирали то нижние, то верхние клыки, сальная кожа обливалась потом. Круглые зенки, казалось, не держаться в глазнице, и топни только — град из соротовых глаз обрушится наземь.

— Уничтожить! — прозвучал далёкий голос. Голос непохожий на остальные, холодный и звонкий, сладкий и грозный. Вперёд выехал всадник в синей рясе с надетом капюшоном, сквозь черноту капюшона виднелись синие, как небо, чистые, как вода, косоватые глаза. Эстель тревожно обернулась, почувствовав взгляд на себе. — Уничтожить! — повторил всадник, и все как один натянули свои луки…

— Вперёд! — прохрипел Сорот с мечом. Холодное лезвие оголённого оружия блеснуло в бледном свете луны и стремительно направилось в сторону Эвола.

— Не-е-е-ет! — вырвалось из самого сердца Эстель. Но никто уже не мог противостоять случившемуся…

Немедля всадник очертил полукруг, порезав живот Эвола, и гордо встал рядом с повелевавшем.

Время будто остановилось; Эстель замерла вместе с ним. Жослен грозно развернулся, скорчив от злости лицо. Неил хотела атаковать, но чёрная стрела вонзилась глубоко в её плечо. Поражённая болью, Неил пошатнулась и пала на колени.

Повелевавший всадник замер. Замер в ожидании, но ничего не происходило. Он опустил глаза и развернул коня, вслед за ним уехали остальные.

Ещё властная луна тускло роняла свет. Мрачные тени стали уходить за скрывавшимися всадниками. От бессилия Неил бездумно смотрела на братьев и Эстель. В гробовом молчании Жослен опустился перед Эволом на колени, обхватил ладонями его лицо и испугано произнёс:

— Эвол мёртв.

Эстель стояла, словно во сне, и не могла осознать произошедшее. Глаза её изредка вздрагивали и блестели от наполнявшей их влаги, но ни одна слезинка не посмела нарушить сухую скорбь. Мрачно оглядев всё вокруг, Жослен тихо добавил:

— Покойся с миром, но не здесь; я отнесу тебя домой.

Глава 4

В нелепом молчании прошёл остаток ночи. Наступило утро. Солнце поднялось высоко над лесом. Жослен не проронил ни слова, но и так было ясно, что затея с уходом из дома теперь казалась ему не только бессмысленной, но и роковой.

Неил тоже оставалась неподвижна. Эстель вытащила стрелу из её плеча и тенью села на пригорке. Столь же неподвижны были деревья, унылые их тени переплетались в неясную чернь.

Вдали, будто статуя, восседал всадник в синем, но никто его не видел. Свой взгляд он устремил на Эстель. Вдруг к нему подкрался тот волк, с двумя выпирающими из спины костями. Волк прижался к земле и зловеще всмотрелся в капюшон всадника.

Всё в порядке, Оскал, — мягко ответил тот, — ступай к хозяину, я позабочусь о них.

Всадник поджал под бока коня, и скрылся за деревьями.

Всё утро в лесу стояла тишина. Никто не двигался и не разговаривал. Из смертельной раны Эвола вытекла вся кровь и впиталась в землю, насытив Темпл очередной жертвой. Лицо юного лучника из Монтелу стало белым, родовой знак на щеке побледнел, глаза перестали радостно сверкать. Жизнь потухла, как истлевший костёр.

— Возвращаемся домой, — наконец заговорил Жослен.

— Да, Неил, помоги брату отнести Эвола в деревню.

— Нет, Эстель! Мы все возвращаемся.

Эстель опустила голову и некоторое время молчала.

— Тогда этот поход точно станет бессмысленным.

— А, по-твоему, лучше бессмысленно умирать?

— Простите, — вмешалась Неил, — это я виновата. Мне хотелось пойти с вами.

— Да, Неил, — Жослен повернулся к ней, — теперь довольна?

— Жослен, прекрати. Ты знаешь своих братьев и сестёр не меньше меня.

— И теперь из-за семейного упрямства я должен вас лишиться?

Эстель поднялась с земли и подошла к сестре.

— Отправляйтесь домой.

— Я не хочу совершить самую большую ошибку в своей жизни и оставить тебя.

В бессилии сопротивляться упрямству Жослен потёр лоб.

— Эвол тоже хотел быть с вами. Он не простит, если мы сдадимся сейчас.

Эстель отрицательно помотала головой и крепко обняла сестру.

— Ну, что мне с тобой делать? — хотелось отругать Неил и отправить домой, но ведь брата этим не вернуть. — Потерять ещё и сестру не входит в мои паны.

— В мои тоже, — почти радостно отозвалась Неил.

— О, Боги! — Жослен поднял брата и развернулся в сторону Монтелу. — Я не могу оставить его здесь.

— Я знаю.

Совершенно безрассудным виделось Жослену разрешать Неил продолжить путь. Но оставить Эстель одну он тоже не мог. Да и останавливаться, не дойдя даже до первой цели, было глупо. Напрасно погибнуть, блуждая без толку туда-сюда по Темплу, вообще стало бы провалом. Но Эвола нужно отнести на землю отцов и похоронить, как воина, а не бросать здесь, в беспамятной могиле леса. И, конечно, вернуться.

— Я вернусь, Эстель. А ты, Неил… будь внимательней, — с этими словами он отправился к дому.

Эстель по-прежнему не могла поверить в то, что случилось с братом, но твёрдо решила:

— Идём дальше, Неил, — она собрала вещи и повязала сумку на боку, как делал это Жослен, огляделась и двинулась дальше.

— Идём, — тихо отозвалась Неил.

Лес становился ещё более редким. Всё ближе подкрадывалось солнце, ветер приносил прохладу. Трава казалась хорошо утоптанной, и всюду чудилось чьё-то присутствие. Наконец, показалась деревня, ровная, сухая, светлая, но отчего-то одинокая и разбитая.

Горькая картина открылась юным путницам: в центре деревни красовался каменный колодец, обросший вьюнком; по левую и правую стороны полукругом расположились почти разрушенные деревянные дома. Венчала деревню невысокая колокольня с треснутым колоколом и обвалившейся стеной.

Вдруг из-за колокольни выбежала странная девушка, похожая на эльфа: уши острые с двумя зазубринами, но длиннее, чем у Эстель. Обличие её тоже показалось Эстель странным: золотистые локоны собраны в пучок, переплетённый с мелкими листьями. Серебром блестел знак листа на румяной щеке. Глаза, точно два изумруда, блестели при свете солнца. Длинные серьги переходили в красивое ожерелье. Два больших зелёных листа, сделанных из материи, прикрывали грудь девушки, сзади закрепляясь тонким кожаным шнуром и переходя в длинную юбку разорванной тканью. Правую ногу аккуратно обвивал браслет в виде ветви с листьями, а кисти рук венчали всего четыре пальца.

Сама же Эстель выглядела вполне обычно в расклешённых, сделанных из мягкой кожи, штанах с крупной шнуровкой по бёдрам и, из той же кожи, топе с мелкой шнуровкой спереди и по бокам. В ушах Эстель носила кожаные серьги, а запястья закрывала мягкими браслетами с причудливыми резными рисунками. Причём всё это монотонно сливалось с цветом её русых волос, но ничуть не портило её внешность.

Привыкнув видеть вокруг себя людей, одетых примерно также как сама Эстель, она удивилась обнаружить девушку со столь необычным нарядом. Такую хрупкую и почти прозрачную, будто сотканную из света, девушку с тревожным выражением лица, бегущую навстречу.

Девушка добежала до колодца и подняла меч, широкий и острый, так легко, словно он ничего не весил. За её спиной показался лихой наездник в чёрной рясе. Размахивая плетью, он стремительно приближался к девушке.

Первой опомнилась Неил, быстро сняла с пряжки шакрам и выпустила во всадника. Мёртвым грузом он рухнул на пыльную землю.

— Бегите! — тревожно вылилось из уст девушки. — Бегите, их ещё много! — такого сладкого голоса Эстель никогда не слышала.

— Ну уж нет! Некуда мне бежать, да и незачем, — прошептала Эстель и, подойдя ближе, медленно опустошила ножны.

В деревню въехали семеро чёрных всадников и остановились перед путниками и незнакомкой. Эстель направила своё оружие на наездника с луком. Словно хрупкое растение, незнакомка, обегала каждого растерянным взглядом. Нежное создание предприняло попытку нападения. Сорот замахнулся тугой плетью, но Неил, поразительно быстро сразила врага, и чёрная кисть его руки свалилась к копытам лошади. Тут же оружие вернулось владелице.

Поэтапная атака перешла в серьёзную борьбу. Немедля поражённый толкнул Неил. Упав наземь, она порезалась о своё же оружие и отбросила его. Трое резвых наездников окружили Эстель, трое — незнакомку. Безрукий всадник подобрал шакрам длинным мечом и с отвращением фыркнул что-то на своём наречии. Оглядев остальных, он безжалостно выпустил «круглый бумеранг» в напуганную жертву. Эстель пришла в ярость и умело обезглавила двоих в ловком прыжке, а третьему пронзила брюхо. Приземлившись, Эстель коварно оглянулась на всадника. Она уверенно вытянула меч в его сторону, кончиком тонкого лезвия вызывая врага на бой. Сорот слез с коня и протяжно фыркнул, тяжёлой рукой поднимая лезвие. Эстель начала нападение, но враг отразил атаку.

С невиданной лёгкость он управлялся с мечом и парировал выпады Эстель. Не мешало ему и то, что он лишился руки. Грозный противник, огромный сорот, не скрывая удовольствия, смеялся, глядя, Эстель в глаза, будто играя с мышкой, попавшей в мышеловку.

Но то, что сорот забавлялся, давало Эстель преимущество. Он слишком увлёкся своей игрой и стал менее внимательным. Эстель же, напротив, ещё больше сосредоточилась. Она жаждала мести за убийство брата и ранение сестры и, прекрасно владея мечом, наконец, смогла доказать это сороту. Собравшись духом, она нанесла сокрушительный удар в грудь, обойдя противника сбоку.

А таинственная девушка порхала в поединке изящнее птицы. Она ловко отражала удары, мгновенно реагировала на все движения соротов, и почти не прилагая усилий наносила смертельные удары по врагам. Срубив голову одному из противников, она осторожно вышла из окружения. Двое одновременно соскочили с коней и направили своё оружие на эльфийку. Сталь зазвенела с таким грохотом, что отражалась в колодце и усиливалась вдвое. Казалось, целая армия сражается в деревне.

Эстель трясло и бросало в жар, но потерять сестру она не могла.

Вытащив меч из груди сорота, она подошла к Неил. Но безрукий всадник оказался выносливым и сумел развернуться, чтобы атаковать Эстель. Он успел замахнуться холодным оружием и увидеть кровь на плече жертвы.

— Стой! — раздался тот самый голос, привлёкший Эстель. — Довольно! Уходим.

В деревне появился синий всадник. Снова Эстель удалось поймать сквозь темноту капюшона его взгляд: в синих, как ночное небо, глазах Эстель уловила тепло. Это был враг, мерзкий и отвратительный сорот, почему-то не вызывающий у Эстель отвращения. Она присмотрелась внимательней. И ей показалось, будто всаднику больно от её взгляда. Он закрыл глаза и помчался прочь, уводя за собой двоих соротов.

Эстель обняла сестру.

— Держись! Слышишь? Держись!

Глава 5

Эстель перенесла Неил в один из опустелых домов и уложила на кровать. Потом она нашла чистую тряпку и перевязала глубокую рану сестры.

— Всё будет хорошо! — уверяла она Неил, но на самом деле волновалась куда больше, чем сама Неил. — Вот, выпей, — она достала зеленоватую жидкость, которую дал ей ОН. — У неё трудное название, но я знаю, что ты поправишься и ещё не раз протараторишь его, как обычно ты и говоришь.

Неил послушно выпила и заснула под тихое пение прилетевшей птахи.

Эстель сидела в полном недоумении, из её правого плеча текла кровь. Рана была не глубокой, но кровь не переставала течь. Хотя собственное состояние Эстель не тревожило.

— Как она? — на пороге появилась незнакомка, гибкая и тонкая, как растение.

— Ей нужен покой и лекарства.

— Боюсь, здесь ничего нет, — девушка опустила глаза и отвернулась, — Вихрь уничтожил всё… Я Ниса, Лесная Нимфа, из рода дриад.

— Я Эстель.

— Вижу, ты принадлежишь знатному роду, — Ниса бросила взгляд на знак Эстель на животе.