Бесплатный фрагмент - Американские трагедии

Опиум для народа (вариации на тему «Этюда в багровых тонах» Конан-Дойла)

Тот, кто читал «Введение в сектоведение» Александра Дворкина — а эта книга должна быть прочитана всяким разумным человеком, живущим в XXI столетии — вряд ли станет отрицать, что автор этого, без преувеличения сказать, захватывающего трактата испытывает к мормонам особые чувства. И его можно понять! — среди великого сонма тоталитарных сект мормоны выделяются необыкновенным, прямо-таки первородным кретинизмом.

Кто-то из относительно вменяемых сектантов — вроде иеговистов или идеологов «Церкви Христа» — пытается изобразить некую духовную связь с христианством, пусть даже и несуществующую. Другие — вроде кришнаитов или мунистов — пытаются демонстрировать связь с восточными культами, также несуществующую. Третья разновидность сектантов — типичным образчиком таковых можно считать саентологов — вообще не пытаются апеллировать к духовному опыту человечества и впаривают последователям полнейшую отсебятину, отчего производят впечатление законченных наркоманов, поверивших в реальность бреда.

Секты объединяют в своих рядах персонажей довольно схожего психотипа — это люди чем-то уязвлённые, не реализовавшиеся, страдающие от комплекса неполноценности, несамостоятельные, низкодоминантные в своей массе и не то чтобы откровенно глупые, но… либо плохо образованные, либо образованные односторонне. У них вроде бы и есть высокие духовные потребности, но при этом их обуревают низменные и недостойные одухотворённых людей страсти — гордыня, самомнение, стремление доказать окружающим свою инаковость. Но на фоне даже таких — прямо скажем, недалёких и совсем не позитивных людей — мормоны выделяются редкостной тупизной. Причём слово «тупизна» в данном контексте следует понимать буквально — это не оскорбление, не попытка осмеяния, а банальная констатация факта. Речь идёт именно о человеческой тупости и неспособности людей критически мыслить.

Само зарождение этой секты полно такого разухабистого маразма и такой идиотии, что нельзя не удивиться наивности людей, находившихся подле основателя новой «религии» в первые дни и годы его активности. В самом деле, к какому-то нелепому фермеру с тривиальными именем и фамилией Джозеф Смит, до того весело крутившему коровам хвосты в штате Нью-Йорк, в 1827 году трижды является некий ангел, который вещает ему некие пророчества. Фермер отправляется в лес и выкапывает там — вернее, якобы выкапывает — некие золотые скрижали, заполненные текстом на неизвестном языке. Скрижали эти никто никогда, разумеется, не увидит, ибо Смит объяснит друзьям, соседям и членам семьи, что всякий увидевший золотые артефакты непременно умрёт. А потому неграмотный фермер переводит текст, сидя на кухне за импровизированной ширмой, сделанной из одеяла. Фермер эти тексты «переводит», а его бубнёж записывает сначала жена, а потом сосед.

Нормальное начало? Не слишком забористо, нет?

Пытаюсь представить такое в России в первой трети XIX века, во времена обоих Александров Сергеевичей — Пушкина и Грибоедова. В какой-нибудь новгородской деревеньке Высокие Грязи встречаются два сельчанина — какой-нибудь безграмотный Топорище Объедалов и Прокопий Подседельный — или Топорище Подседельный и Прокопий Объедалов, какая, собственно, разница? — и один другому говорит: «Слышь-ка, Прокопий, тут мне ангел трижды являлся, я по его совету золотые скрижали из-под трухлявого пня надысь откопал, так что приходи ко мне сегодня, я переводить буду с неизвестного на известный!» — «Хорошо, приду. А закусь имеется?» — «Найдём что-нибудь! Ты, главное, чернила прихвати и бумаги поболее!» — «Зачем?» — удивляется Топорище. «Говорю же тебе, болвану, я переводить скрижали буду, а ты — записывать! Я-то ведь неграмотный, кто ж акромя меня переведёт!»

И сдаётся мне, что подобная шняга в Высоких Грязях закончилась бы для «переводчика с неизвестного на известный» путешествием в жёлтый дом. Но перед тем переводчик огрёб бы от сельчан оглоблями и баграми по самое не балуй!

Но в Штатах ничего подобного не случилось, и «переводчик» Джозеф Смит не только не был объявлен тяжёлым сумасшедшим, но напротив, сделался «основателем церкви» и даже кандидатом в президенты США на выборах 1844 года.

Автор не видит смысла пересказывать философские воззрения мормонов и историю так называемой «Церкви Иисуса Христа Святых последних дней», созданной Джозефом Смитом. Если вы не знакомы с этими вопросами в деталях — обязательно ознакомьтесь, не сомневайтесь, вы не потратите время зря и не пожалеете! На фоне невыдуманных приключений Джозефа Смита меркнет сатира романов «12 стульев» и «Золотой телёнок», которые покажутся наивным КВН-ским экспромтом (каковыми, собственно, и являются — чего уж там…).

Должен признаться, что на протяжении многих лет успех мормонской агитации и пропаганды казался мне необъяснимым. В голове не укладывалось: как люди могут верить в ту чепушню, что несут идеологи мормонов? Что влечёт обывателя в сообщество этих странных и унылых недоумков?

Неожиданные до некоторой степени ответы автор получил после того, как познакомился с историей мормонского семейства ЛеБарон. То, как жили эти люди и чем занимались, отлично соответствует формату моего сайта «Загадочные преступления прошлого», посвященного, как несложно догадаться, криминальной истории нашей цивилизации.

Мормонская секта с самого своего основания насаждала среди адептов многожёнство. Основатель секты Джозеф Смит, тот самый, что переводил с «неизвестного на известный», имел около 30-ти жён, за что, кстати, был однажды бит, вымазан дёгтем и вывалян в перьях. В конце XIX столетия мормонским иерархам пришлось официально отказаться от доктрины многожёнства ввиду сильного давления американских властей. Тем не менее многие мормоны продолжали придерживаться «завета предков», в том смысле, что плодились и размножались с использованием множества жён. Кто-то из них делал это тайно или по крайней мере без огласки на территории США, а кто-то отправлялся в Мексику, где жил полигамным браком совершенно открыто. Мексиканские власти в этом вопросе были весьма либеральны и американцев не трогали. Вот мормоны и резвились.

Семейство ЛеБарон было из числа тех упёртых доктринёров, кто отправился в Мексику. Случилось это в 1924 г., когда Элма Дайер ЛеБарон (Alma Dayer LeBaron), муж двух жён и отец восьми детей, попытался основать первую ферму. Попытка успехом не увенчалась, семья несколько раз переезжала с места на место, и так продолжалось около 20-ти лет. Наконец, в 1944 г. Элма купил землю в местечке Галеана (Galeana) в северной Мексике, где и закрепился. Свою маленькую мормонскую колонию он назвал хитро и изобретательно — Колония ЛеБарон. Какое неожиданное и оригинальное название, правда?

Семейство жило дружелюбно, непринуждённо, гостеприимно, не побоюсь сказать, весело. Сообщество пребывало в формате если не каменного века, то натурального хозяйства точно — выращивали зерновые, разводили скот, питались тем, что сами добывали. Никто никому ничего, разумеется, не платил, деньги были чем-то сродни нынешним криптовалютам, в том смысле, что где-то они существовали, но их никто не видел. Никакого отопления, водопровода и канализации не существовало: воду грели на печи, удобства были во дворе, в тёмное время суток нужду справляли в кастрюли и вёдра. В домах мормонских фермеров находили приют их единоверцы, скрывавшиеся в Мексике от американского закона, хотя необычный культ привлекал и местных жителей. К американцам примыкали молодые мужчины и женщины, благодаря чему колония постепенно росла, хотя на том этапе — то есть со второй половины 1920-х гг. и вплоть до окончания Второй мировой войны — её увеличение не являлось первоочередной задачей.

Поскольку на протяжении нескольких поколений численность североамериканских и мексиканских мормонов оставалась сравнительно небольшой, между ними неоднократно имели место близкородственные браки. Близкородственное опыление осеменение привело к заметному вырождению участников мормонской «движухи». Эта тема для сектантов чрезвычайно болезненна, и они всячески скрывали и скрывают ныне информацию такого рода, что несложно делать, учитывая закрытость от мира мормонских общин. Тем не менее разного рода дебилов, имбецилов и прочих «крокодилов» в их семьях всегда хватало. Что, вообще-то, придавало некоторый комизм такому распространённому среди мормонов явлению, как «особой связи с Господом». Буквально у каждого первого мормона есть свой особый «телефон» к Богу, по которому он получает чуть ли не ежедневно наставления Вседержителя по самым разным вопросам и поводам. Для мормона сослаться в обыденном разговоре на то, что по тому или иному вопросу ему было «видение» или «глас Божий» — это совершенно нормальный оборот речи. Они постоянно «говорят» с Богом, и последний — что не должно удивлять! — им всегда отвечает. Правда, по большей части ответы эти представляют собой полнейшую дичь, но самих адептов сие ничуть не смущает, и комизма ситуации они не чувствуют. Забавно то, что собственный «телефон» для общения с Богом имеют не только вменяемые мормоны, но и очевидные сумасшедшие — и вот тут уже впору задуматься, насколько велика разница между первыми и вторыми.

И существует ли таковая разница вообще?

Всё, сказанное выше, в полной мере можно отнести к ЛеБаронам. У Элмы, родоначальника клана, явно имело место близкородственное кровосмешение, поскольку из его 8-ми детишек по крайней мере двое оказались явными дегенератами. Его дочь Лусинда (Lucinda) с начала полового созревания стала демонстрировать некие странные припадки. Сложно сейчас сказать, какого рода были эти выходки, но, по-видимому, созревшая девочка выглядела по-настоящему опасной. Её решили удалить из дома, подальше от колюще-режущих предметов, а также мебели с острыми углами. Сказано — сделано! Лусинду посадили на цепь позади дома подобно собаке. Там она и проживала свою жизнь тихо, незаметно и, наверняка, в ежедневных «беседах» с Господом Богом.

Бенджамин, другой сын Элмы, тоже рос чудаком, хотя и не настолько выраженным, как его сестрица. У молодого человека рано диагностировали шизофрению, произошло это после того, как Бенни признался, что он — Бог. «Откуда он это узнал? " — может спросить самый пытливый читатель. Сразу дадим правильный ответ — Бенни об этом рассказал лично Иисус Христос во время одной из многочисленных бесед с ним. Вот прямо так и сказал… Хоть для мормонского ума ссылка на «божественное откровение» в большинстве случаев звучит весомо и вполне достоверно, но, услыхав слова Бенни, в его здравом рассудке засомневались даже братья-мормоны! Сначала молодого человека поместили в профильную больницу, затем вернули оттуда в семью и подвергли лечением трудотерапией. Из тех соображений, видимо, что голова-то, может быть, больна, но руки-то здоровы, так что пусть копает, рыхлит и собирает кизяки! Бенджамин работал-работал, работал-работал, работал-работал… в конце концов, устал и в 1978 г. прыгнул с моста. Спасти его не удалось.

Наряду с очевидно нездоровыми детишками от Элмы родились персонажи и с менее выраженными отклонениями, хотя тоже весьма яркие в бытовом, так сказать, понимании этого слова. Например, Уэсли (Wesley), один из младших сыновей Элмы, во время одной из проповедей брякнул, что Христос был инопланетянином и прилетел на Землю на космическом корабле. «Откуда узнал?» — вы спрашиваете? Сам же Христос и рассказал об этом Уэсли!

Разговоры с Христом вели и остальные ЛеБароны, и Сын Божий «говорил» им всякое. Например, Эрвилу ЛеБарону, второму по старшенству сыну Элмы, он как-то сказал, что с девочками надо заниматься сексом не с 15 лет, как это принято мормонской традицией, а с 14! И что «жёнами» можно и нужно обмениваться, ибо это полезно для самих жён. Эрвил был до такой степени потрясён этим «откровением», что решился на кардинальный пересмотр сексуальной политики внутри колонии. Впрочем, тут мы забежали несколько вперёд, так что вернёмся во вторую половину 1940-х гг.

Племянник Элмы ЛеБарона по имени Оуэн (Owen) также оказался тяжёлым дегенератом. Его несколько раз ловили за постыднейшим занятием — он совокуплялся с любимой собачкой, а после того, как собачку от него отлучили, в качестве объекта вожделения выбрал другую. В конце концов, Оуэна «выбраковали», то есть признали недостойным для продолжения рода, что у мормонов бывает довольно редко. У них размножается всякий, ибо секте нужды рабы и работники.

Тут самое время подчеркнуть, что мормонская традиция формально очень жёстко регламентирует половую жизнь адептов. Приемлем только секс между мужчиной и женщиной, достигшими возраста 15 лет, и притом секс в традиционной форме, то есть такой, который ведёт к продолжению рода. Однако на самом деле внутри сектантских общин царит прямо-таки разнузданное непотребство. Лицемерие мормонских иерархов в сексуальном вопросе очень показательно. В своём месте об этом будет сказано подробнее.

Вернёмся, впрочем, к нашим баранам, в смысле, ЛеБаронам.

После окончания Второй мировой войны миссионерская работа ЛеБаронов активизировалась. Сыновья Элмы — обычно это были старшие Джоэл (Joel) и Эрвил (Ervil) — стали разъезжать по мексиканским долам и весям, сея доброе, вечное и человечное, рассказывая аборигенам, как классно быть мормоном и командовать целым выводком молодых жён. То есть поначалу, конечно же, проповеди крутились вокруг «золотых таблиц» Джозефа Смита и «потерянного авраамова колена», но потом рассказ неизменно переходил к темам более бытовым, приземлённым и актуальным: жёны, детишки, старших уважаем, младших подгоняем! Братья рассказывали про ферму, про честную бесплатную работу под ласковым мексиканским солнышком, про любящих жён и детей и, в общем-то, мексиканский обыватель к ним тянулся.

В 1951 г. Элма ЛеБарон оставил этот лучший из миров, передав бразды правления семьёй старшему сыночку Джоэлу. Тот стал править кланом, опираясь во всех делах на Эрвила.

И, в общем-то, всё было хорошо, поскольку мормонское клановое общежитие является идеальной формой эксплуатации. В самом деле женщины и дети работают за еду и в условиях абсолютного патриархата, права голоса не имеют. Взрослые мужчины решают взрослые вопросы и тоже, конечно, работают, но не так, как находящиеся внизу социальной пирамиды дети и женщины. Поэтому все всем довольны. Если кто-то высказывает недовольство — его наказывают. Чем сильнее недовольство, тем сильнее наказание.

Всё очень просто и исключительно эффективно. И все деньги общины стекаются в карманы её руководителей.

Ошибочно думать, будто у мормонов царит культ семьи и отношения с жёнами и детьми наполняют жизнь мужчин неким особым смыслом. На самом деле семья не играет в жизни взрослого мормона какой-то исключительной роли. Взрослые мужчины воспитанием детей практически не занимаются. Возня с детишками является прерогативой сугубо женской. Мужчины фотографируются с детьми, сидящими у них на коленях, раз в год, причём не каждый год — и на этом педагогический процесс заканчивается. По воспоминаниям детей, выросших в мормонских полигамных семьях, они во время обучения в школе оказывались в обществе отца считанные разы, может быть, 10—15 раз, но не более. Мормонские папочки решают вопросы «большой политики» и размениваться на такую чепуху, как воспитание собственных детей, у них нет ни времени, ни желания.

В этом месте самый проницательный читатель может, конечно же, спросить: «Если у этих сектантов всё так уныло, то почему же они не бросают всё и не едут в цивилизацию? Туда, где есть унитазы, водопровод, профсоюзы, полиция, где за работу платят деньги с портретами умерших американских президентов?» Вопрос логичный, но слишком прямолинейный. Педагогический процесс поставлен в секте таким образом, чтобы максимально затруднить бегство из общины молодых её членов. Школьное образование обычно ограничивается 5-ю классами, далее юным мормончикам обучаться незачем. Девочек можно брать замуж с 15 лет — их примерно в этом возрасте и разбирают, как горячие пирожки. Как несложно догадаться, молоденьких обычно берут в жёны мормоны в возрасте, диалектика этого процесса, полагаю, всем понятна и разъяснения не требует. После быстрого чпок-чпок следует беременность — ибо контрацептивы в секте запрещены — и после рождения ребёнка женщина уже привязана к секте. Уйти в белый свет с малолетним ребёнком или двумя-тремя практически нереально.

После 5-классного образования социализация юных мормончиков минимальна — они не знают законов окружающего их мира, не имеют знаний и навыков, способных их прокормить. Дети в мормонских общинах в Мексике росли, не видя денег и не понимая механизма их зарабатывания. Вы представляете, как такому юноше или девушке оставить семью и уехать в город?

Порвать с сектой тем, кто родился и вырос в мормонской семье, практически невозможно.

После 1951 г. «Колония ЛеБарон» стала быстро расти за счёт привлечения новых членов. На территории небольшого посёлка появились школа, детский сад, прачечная, общественная кухня, была обустроена большая общественная ферма. В колонию стали приглашать мормонов из США, как мужчин, так и женщин, точнее, юных девушек. В первой половине 1950-х на территории «Колонии ЛеБарон» проживал довольно известный в мормонских кругах идеолог многожёнства Рулон Эллред (Rulon Allred), бежавший из США в Мексику из-за угрозы уголовного преследования. Запомним сейчас имя и фамилию этого человека, в своём месте мы о нём ещё вспомним.

В конце 1950-х гг. в «Колонии ЛеБарон» проживало уже около 200-от человек.

Если основатель общины, Элма ЛеБарон, держал себя более или менее в руках и имел «всего» 2 жены, то детишки его потакали потребностям собственной похоти более открыто. Они обзавелись настоящими гаремами! Джоэл, старший из сыновей, бракосочетался с 7-ю жёнами, от которых прижил 44 ребёнка. Верлан, другой сын, имел 9 жён (52 ребёнка). Эрвил, второй по старшенству из сыновей, был женат на 13-ти женщинах!

Джоэл и Эрвил были очень близки и фактически управляли общиной вместе. Они даже службы проводили вместе и по очереди читали проповеди. Братья были многим похожи — оба высокого роста, представительные, громогласные, убедительные ораторы с отличной дикцией. Рост Эрвила достигал 193 см, Джоэл был пониже, но тоже под 190 см. Однако, несмотря на внешнее сходство, между ними существовала и серьёзная разница. Джоэл был душевным человеком, в том смысле, что мог выслушать собеседника, войти в его положение, искренне предложить помощь. Он лично брал в руки лопату и выходил со всей общиной работать в поле. Эрвил лопату не любил, и слушать обращения своих собратьев ему не нравилось. От необходимости заниматься тяжёлой физической работой он отговаривался просто и без затей, заявляя, что ему надо изучать священные мормонские тексты. Но до поры это никого не настораживало — братья отлично дополняли друг друга и в целом неплохо управляли разросшимся хозяйством.

В 1964 г. Джоэл не без давления со стороны Эрвила надумал выйти за пределы «Колонии ЛеБарон». Существовало несколько объективных причин для этого шага.

Во-первых, бизнес рос и кое-какой доход приносил. Не следует верить марксистским глупостям, будто рабский труд неэффективен и самим ходом исторического прогресса заменяется более эффективным трудом свободного человека. На примере успехов ГУЛАГа мы видим, что в XX столетии вполне возможно восстановить рабство в самом точном понимании этого термина, и этот труд будет вполне рентабелен! Да и советские колхозники, чьё экономическое и политическое положение было во всём идентично положению колонов времён Диоклетиана, зримо подтверждают всю демагогичность марксовых постулатов. Мормонские общины жили в условиях безденежного оборота товаров и весьма сильно напоминали советские колхозы в самую зверскую пору их расцвета после Великой Отечественной войны. Рабы Джоэла приносили тому стабильный доход, и логика развития побуждала куда-то инвестировать появлявшиеся накопления.

Во-вторых, мормонская колония находилась на территории, где в 1960-х гг. стала сильно укрепляться организованная преступность. Пройдёт пара десятков лет, и о мафиозном клане «Синалоа» очень хорошо узнают в Калифорнии, а потом и на остальной части США. В самой же Мексике резкий рост сплочённости и организованности криминалитета пришёлся именно на 1950-1960-е годы, и с той самой поры мексиканские банды стали давить на мормонов с целью обложить их данью. ЛеБарон сопротивлялся, чувствуя поддержку своих «северных братьев», и не уступал «Синалоа», однако мысль о создании запасного аэродрома, куда бы клан мог перебраться в случае крайнего обострения конфликта с бандитами, постепенно стала овладевать умами мормонов.

В-третьих, Галеана расположена в гористой и засушливой области, не очень-то благоприятной для проживания. Переезд куда-то поближе к воде, в район более влажный, комфортный и предпочтительный с точки зрения ведения сельского хозяйства, мог существенно облегчить жизнь колонистов.

В общем, в 1964 г. Джоэл на деньги общины купил 8500 акров земли (~35 кв. км) в мексиканской провинции Байя Калифорния (Baja California). Особенно ценным в этом приобретении было то, что купленный участок земли имел выход к океану. Длина береговой линии достигала почти 9 миль (~15 км), и там можно было отгрохать приличный курорт!

Своё новое пристанище братья назвали Лос-Молинос, что в переводе на язык межнационального общения означает «мельницы». Вместе с Джоэлом и Эрвилом к Тихому океану отправилось около 30 семей сподвижников общим числом ~200 человек.

И вот тут-то тандем старших братьев дал первую трещину. Эрвил грезил о роскошном санатории, причале для яхт, ресторанах, бассейнах и банях, а Джоэл считал, что мормонам незачем заниматься этой чепухой. Глава общины видел в приобретении земли отличную возможность придать импульс развитию фермы. Мы сможем больше сажать кукурузы… мы и табак сможем выращивать… мы разведём больше коз и будем производить больше брынзы! Какие, к чертям собачьим, могут быть курорты и рестораны с банями, если нам нужна брынза!

Было бы неправильно сказать, будто Эрвил сразу решился на открытое противостояние со старшим братом. Поначалу он пытался в соответствии с планами Джоэла генерировать полезные бизнес-идеи. Какие? Ну, например, собирать кедровые орехи в диком кедровнике, росшем на склонах гор. Идея не выстрелила. Даже рабский труд детей не позволял заработать на этом промысле какие-то заметные деньги. Тогда Эрвил предложил заняться рыбалкой и торговать добытой рыбой. Эта идея тоже оказалась не особенно прибыльной. Местным жителям свежая рыба не требовалась — они сами её добывали столетиями — а добывать морепродукты на вывоз было невыгодно из-за необходимости иметь парк машин-рефрижераторов. Имелись у Эрвила и другие бизнес-предложения, но все они желаемого результата так и не принесли. Хотя, возможно, подкачала их неумелая реализация…

Как бы там ни было, а не выходил у Данилы-мастера каменный цветок!

И Эрвил стал возвращаться к идее создания курорта. Тем более что с возрастом — а в феврале 1965 г. Эрвилу исполнилось 40 лет! — в его поведении стали нарастать странные даже по мормонским понятиям тенденции. Прежде всего он открыто пренебрёг заветом отцов жить скромно. Он купил себе роскошную по мексиканским меркам машину — это был «шевроле-импала» 1967 года с корпусом золотого цвета. На многочисленные вопросы членов колонии «что это такое? для чего покупать такую машину?» Эрвил отвечал без затей, как на духу, дескать, ему было Божественное откровение, согласно которому ему надлежит ездить на такой машине! Нормальная такая отмазка, верно? И ведь никто не усомнился…

Другое новшество было связано с изменением негласного семейного кодекса мормонов. Эрвил заявил, будто ему было «откровение», согласно которому Богоматерь забеременела в 14 лет, а стало быть, девочек можно брать замуж именно с этого возраста. Другое «откровение» касалось вопроса семейной верности и крепости брачных уз. Эрвил сообщил, что поскольку зачатие ребёнка всегда является «актом Божественной воли» и Господь незримо «присутствует» при каждом половом акте, то неважно, от какого именно члена общины забеременеет жена! Главное то, что она — уже жена мормона! А посему жёнами можно и нужно обмениваться — это укрепляет внутреннюю сплочённость общины и приводит к рождению здоровых детишек!

Эрвил фактически упразднил институт брака, обобществив женщин. То есть формально женщине надо было выйти замуж за мормона, но затем её могли передать другому мужчине (и он тоже считался её мужем), и ещё одному (и этот тоже считался мужем), и ещё… А затем вернуть первому, дабы тот заценил, сколь многому его жена научилась с другими. И Эрвил первым последовал объявленным новациям, передав двух своих самых старших по возрасту жён новообращённым адептам и взяв вместо них двух молоденьких, только что бракосочетавшихся с братьями. Этой традиции он следовал и в дальнейшем, обновляя таким образом свой гарем.

Было бы неправильно сказать, что члены общины встали на дыбы — нет, они не без любопытства отнеслись к сексуальным новациям одного из лидеров колонии. Но отход от традиционного мормонского уклада жизни стал слишком очевиден для всех, в том числе и для мормонов в США. Если раньше мексиканские мормоны позиционировали себя как самых истинных последователей учения Джозефа Смита, то теперь из хранителей традиций они превратились в носителей эдакого «мормонского модернизма», необычного даже по меркам этой необычной секты.

Для того чтобы читатели поняли, насколько странным выглядело поведение Эрвила ЛеБарона в глазах его единоверцев, можно привести такой случай. Эрвил в конце 1960-х гг. стал ездить к «братьям-мормонам» в Солт-Лейк-сити для проведения деловых переговоров. Своим мексиканским друзьям-товарищам-братьям он объяснял необходимость оных тем, что у американских «братьев» есть свободные деньги, которые они не знают, куда инвестировать, а он, дескать, предлагает им замечательные инвестпроекты в Мексике. В общем, в ходе таких переговоров Эрвил сделал своему партнёру довольно неожиданное предложение: вложи в наш мексиканский курорт в Лос-Молиносе 2 млн.$, а я тебе в качестве бонуса подарю двух 13-летних девочек. Типа, заняться сексом на выходные… отдохнуть от жены и детей… и, вообще, вспомнить, что ты — мужчина. Vis-a-vis Эрвила был потрясён этим предложением, хоть этот человек и был мормоном, но в его голове все слагаемые сложились правильно. Он понял, что предложение Эрвила по сути своей являлось преступным, ведь девочки, которых Эрвил предлагал в качестве «оплаты», являлись несовершеннолетними! Эти дети, рождённые в мормонских семьях, являлись чьими-то дочерьми, их отец и мать желали им лучшей участи, и вот некий Эрвил ЛеБарон предлагал их в качестве разменной монеты для совершения сделки!

Разгневанный услышанным, мужчина прекратил переговоры с Эрвилом и рассказал о предложенной им «натуроплате» товарищам в Солт-Лейк-сити. Местные мормоны возмутились и написали гневное письмо в Мексику, в Лос-Молинос. В общем, когда Эрвил возвратился на родину, его ждал совсем не тот приём, на который он рассчитывал.

Джоэл, старший брат, имел с Эрвилом нелицеприятный разговор. Подробностей его мы не знаем, но знаем, что произошло после этого.

В июне 1972 г. на общем собрании колонии Эрвил выступил с зажигательной проповедью, в которой поделился с собратьями последними новостями, услышанными от Господа Бога. Он заявил, что единоличное управление, сосредоточенное в руках брата Джоэла, разрушает общину и уничтожает дух равенства и взаимовыручки. Со ссылкой на Бога оратор заявил, что принимает на себя ту же власть, которой обладает его старший брат.

Разъярённый Джоэл вскочил со своего места и прогнал Эрвила с подиума. Старший брат произнёс гневную отповедь Эрвилу, в которой попомнил ему всё — и обмен жёнами с братьями, и предложение 13-летних девочек в качестве «оплаты», и подозрительно частые вояжи в Солт-Лейк-сити, совершаемые без всякой цели и пользы, и неудачные бизнес-идеи. Джоэл рвал и метал, а Эрвил, потрясённый его реакцией, расплакался. В конце своего эмоционального выступления Джоэл заявил, что навсегда лишает Эрвила права произносить проповеди. Теперь последний мог присутствовать на службах лишь в качестве рядового прихожанина.

Сцена получилась душераздирающей, но последствия её вышли далеко за рамки семейного скандала. Очень интересно, как бы повёл себя Джоэл, если бы знал, что последует за устроенным им остракизмом. Вопрос риторический, но по-настоящему интересный, и читатель сейчас поймёт почему.

Через две недели, высушив слёзы и хорошенько обдумав ситуацию, Эрвил ЛеБарон нанёс старшему брату первый ответный удар. Он призвал всех, верующих в его право общаться с Богом, последовать за ним и… уехал из Лос-Молиноса. За Эрвилом уехала довольно значительная часть колонии — это обстоятельство, по-видимому, неприятно поразило Джоэла и его сторонников. Выяснилось, что политика Эрвила многим нравилась — его бизнес-идеи, как, впрочем, и сексуальные новации, находили отклик у значительной части обитателей Лос-Молиноса.

Эрвил с группой сторонников числом около 80-ти человек (точное их количество, впрочем, осталось неизвестным) пересекли границу Мексики и вернулись в США. Они обосновались в городе Сан-Диего, где Эрвил провозгласил создание мормонской «Церкви Агнца Божьего».

За первым ответным ударом последовал второй. На первый взгляд неожиданный и непонятный. Эрвил накропал и разослал руководителям мормонских церквей письмо, в котором провозглашал возврат к старым мормонским традициям, в частности, к концепции «искупления кровью» Бригэма Янга, второго после Джозефа Смита руководителя мормонского движения. Янг 21 сентября 1856 г. заявил, что убийство человека, отпавшего от «мормонской церкви», является актом великодушного милосердия, поскольку, убивая тело этого человека, убийца спасает его вечную душу. На протяжении почти 4-х десятилетий мормоны следовали этому завету, расправляясь со всеми пытавшимися покинуть их секту. Именно эта беспощадная борьба с бывшими единомышленниками принесла мормонам дурную славу по всему миру, отзвуки которой можно увидеть в рассказе Конан Дойла «Этюд в багровых тонах». Помните его экранизацию 1980-х гг. и эмоциональную фразу Караченцова: «Вы знаете, кто такие мормоны? Это страшные люди!»

В конце XIX столетия мормонская верхушка была вынуждена объявить об отмене «искупления кровью», и сделала она это под давлением американских властей, не желавших мириться с беспределом сектантских фанатиков. Но летом 1972 г. Эрвил ЛеБарон вдруг неожиданно заявил, что это «святое правило» необходимо восстановить. Мать Эрвила, узнав, что её сынок разослал письмо с подобным содержанием, заявила, что ему следует руководить не церковью, а палатой в сумасшедшем доме.

Впрочем, сынка мнение мамы не интересовало.

20 августа 1972 г. Джоэл ЛеБарон вместе с 14-летним сыном Айвеном приехал в автомастерскую в мексиканском городке Энсенада для того, чтобы забрать оставленную там ранее машину. Мальчик остался в салоне, а Джоэл прошёл внутрь здания. Через минуту оттуда донеслись выстрелы и крики, Айвен расслышал слова: «Убей его!» Всё произошло очень быстро, буквально через несколько секунд из автомастерской выбежали трое мужчин, запрыгнули в «универсал» и умчались… Айвен вошёл в помещение мастерской и обнаружил тело отца, залитое кровью, в голову Джоэла с близкого расстояния выстрелили дважды, ещё три пули попали в грудь.

Джоэлу ЛеБарону шёл 50-й год…

Никто не сомневался в том, что расправа явилась делом рук Эрвила. Но никто тогда не мог знать, что случившееся стало лишь первым шагом в растянувшейся на многие годы войне сумасшедшего за власть в сумасшедшем доме под названием «мормонская церковь».

Сложно сказать, на что рассчитывал Эрвил, отдавая приказ убить брата, но результат «на выхлопе» оказался для него явно неожиданным. Старшие члены клана ЛеБарон, собравшись на совещание в Лос-Молиносе — Эрвил, разумеется, туда не приглашался! — постановили избрать из своей среды нового руководителя своей церкви. И таковым оказался вовсе не Эрвил! Как неожиданно, правда? Новым руководителем «семьи» стал младший из сыновей Элмы — Верлан.

Это назначение оказалось неожиданным и для самого Верлана, который в тот день находился в Никарагуа и очного участия в собрании не принимал. В каком-то смысле младшенького из сыновей «женили без спроса». Сложно сказать, почему от почётной должности отказались братья постарше — Флорен и Элма-младший — наверное, инстинкт самосохранения подсказывал им, что пока жив Эрвил, сие почётное место будет не столько почётным, сколько опасным. В общем, руководителем церкви сделали младшего из братьев, который сразу же перешёл на нелегальное положение.

На «нелегальное» почти в прямом смысле. Последующие годы Верлан ЛеБарон прожил, постоянно скрываясь от убийц — он не спал две ночи подряд в одном доме, совершал неожиданные переезды, не рассказывал о своих планах, а если и рассказывал, то в дальнейшем поступал иначе. В каком-то смысле его даже жаль, Верлан оказался вовлечён в такую жизнь, какую врагу не пожелаешь. По воспоминаниям знавших его, он являлся мужчиной тихим и мирным, склонным к фермерской жизни, чем сильно напоминал отца и старшего брата Джоэла. Ему было интересно обсуждать с собеседником тонкости производства различных сортов сыра или правила севооборота, а отнюдь не типы бронежилетов и способы укрепления бронёй кузовов автомашин.

Для Эрвила оказалось неприятным сюрпризом то, что после смерти Джоэла его не позвали в Лос-Молинос возглавить общину. А передачу руководства Верлану, самому младшему из сыновей Элмы, он воспринял как личное оскорбление. Сообразив, что ближайшие родственники не сомневаются в его причастности к убийству Джоэла, а потому их пути разошлись бесповоротно и навсегда, Эрвил объявил о создании новой «мормонской церкви» — «Церкви Святого Агнца». А себя самого, как несложно догадаться, он зачислил её главой и пророком.

Церковь должна была жить по «Civil law» («Гражданскому Закону»), выдуманному лично Эрвилом.

«На какие же средства должна была существовать эта нелепая организация? " — может спросить в этом месте проницательный читатель. О-о, в этом вопросе организаторский и деловой гений Эрвила ЛеБарона порезвился во всю свою необъятность! Эрвил разработал бизнес-концепцию, которая на многие годы сделалась визитной карточкой его, с позволения выразиться, «церкви». Его последователи стали оказывать услуги по обслуживанию бытовой техники, для чего создавали мастерские по мелкому ремонту, в которых члены «церкви» работали бесплатно. Им приносили всякого рода хлам вроде поломанных тостеров, стиральных машин, кофемолок, электрических миксеров и тому подобного, они всё это помоечное барахло разбирали, чистили и отмывали, если требовалось — проводили простейший ремонт — и возвращали хозяевам. Понятно, что клиентами таких мастерских были представители беднейших слоёв, то есть публика неплатёжеспособная по определению. Посему услуги мастерской были чрезвычайно дёшевы — это была «фишечка» Эрвила! Он принялся «окучивать» самые неинтересные с точки зрения любой нормальной сервисной компании слои общества…

И дело пошло! Ещё бы, в мастерских «Церкви Перворождённых Святого Агнца» работали рабы — дети, женщины и мужчины — не получавшие за свой труд ни-че-го! Вообще ни цента… А потому рентабельность этого безумного бизнеса была сумасшедшей! [В этом месте автор хочет подчеркнуть, что используемый в очерке перевод названия секты может быть не вполне корректен. Словосочетание «Church of the First Born of the Lamb of God» может быть переведено как «Церковь Перворождённого Святого Агнца». При этом мормоны-фундаменталисты чрезвычайно чтут «перворождённых», в смысле первенцев. И сами себя последователи Эрвила именовали «перворождёнными». Честно говоря, не хочется вдаваться в эти мормонские дебри и разбираться в придуманной шизофрениками ахинее, поэтому для простоты далее в тексте последователи Эрвила будут именоваться «перворождёнными». ]

Как было сказано выше, первоначально Эрвил остановился в городе Сан-Диего, но затем двинулся далее вглубь США. Отделения его «церкви» появились в Денвере, Хьюстоне и других городах, и везде члены мормонских общин по 12 часов в сутки бесплатно впахивали в таких мастерских, ставших по сути семейными предприятиями. Замечательный рассказ об отцовских предпринимательских «know how» оставила Анна ЛеБарон, дочь Эрвила, её интервью ВВС несложно найти на просторах интернета, кому интересно.

Мы до некоторой степени должны быть благодарны таким мормонам-фанатикам, каковым оказался Эрвил ЛеБарон, ведь они в каком-то смысле явились «коммунистами капиталистического общества» и, подобно коммунистам в Советском Союзе и Китае, личным примером доказали, что даже в XX веке труд рабов вполне конкурентоспособен и экономически оправдан. И потому смена общественных формаций отнюдь не обуславливается сменой экономических отношений. Сталинский СССР прекрасно использовал бесплатный труд миллионов рабов — автор имеет в виду узников ГУЛАГа и советских колхозников. Автор рекомендует почитать об экономических реформах римского императора Диоклетиана, я уверяю, вы не найдёте большой разницы между древнеримскими крестьянами-колонами и советскими колхозниками. Сталин в середине XX века воспроизвёл экономическую модель III века, и ничего — она вполне исправно работала в условиях электрификации и пара. Тут мы видим, конечно же, яркий пример, демонстрирующий лживость демагогии нынешних «певцов социализма с человеческим лицом» вроде Глазьева-Делягина-Хазина и прочих «борисов юлиных». Все они, конечно же, мужчины умные и местами импозантные, но про социализм врут безбожно…

Впрочем, тут мы немного отвлекаемся в направлении хотя и интересном, но перпендикулярном основной интриге очерка. Автор лишь хочет сказать, что мормоны в США воспроизвели модель рабского труда, близкую к той, что существовала в начале нашей эры, и этот эксперимент оказался вполне успешен и жизнеспособен. Сами того не ведая, мормоны опровергли Карла Маркса, Фридриха Энгельса и всяких там прудонов-лениных-каутских, доказав лживость социалистической политэкономии. Такая вот, понимаешь ли, загогулина… (как говорил в таких случаях первый Президент России Борис Ельцин).

Убийство Джоэла имело ещё одно неприятное для Эрвила следствие, неочевидное на первый взгляд. В мормонских кругах мало кто сомневался, что за этим преступлением стоит Эрвил, и пусть он не стрелял в брата непосредственно, вину за случившееся возлагали именно на него. Никто из мормонов не хотел иметь с ним ничего общего, и всеобщее отчуждение, по-видимому, чрезвычайно озадачило нового «пророка».

Чтобы как-то переломить ситуацию и доказать свою непричастность к убийству старшего брата, Эрвил в конце 1972 года решился на довольно неожиданный шаг. В сопровождении двух адвокатов — мексиканского и американского — он явился в управление мексиканской полиции, занимавшееся расследованием преступления. Сложно сказать, на что именно он рассчитывал, наверное, думал, что мексиканцы во всеуслышание объявят об отсутствии каких-либо улик против него, но… получилось всё намного смешнее. Мексиканская полиция заявила, что располагает уликами, доказывающими вину Эрвила ЛеБарона в убийстве старшего брата, и отправила его за решётку.

Неожиданно для себя Эрвил застрял в мексиканской тюрьме на 12 месяцев!

Скажем прямо, у мормонского пророка были явные нелады с перспективным мышлением! Как-то нескладно у него получалось с пророчествами…

Пока Эрвил сидел в застенке, в его голове созрел новый чудесный план. Очередной. Он написал трактат, в котором призвал жителей Лос-Молиноса покаяться и примкнуть к «его» — Эрвила ЛеБарона — «церкви», угрожая всяческими небесными карами за непослушание. Наверное, в душе пророк считал себя очень находчивым и сообразительным проповедником, а свою аргументацию — неотразимой, однако эпистолярные потуги Эрвила оставили жителей Лос-Молиноса равнодушными. Никто к нему не примкнул и на зажигательные призывы не отреагировал. Эрвил затаил обиду, но с наказанием непокорных следовало подождать до освобождения.

ЛеБарон был судим и приговорён к 12 годам лишения свободы, однако апелляционная инстанция приговор отменила, посчитав некоторые из улик недопустимыми. Противники Эрвила настаивали на том, что отмена приговора явилась следствием коррупции мексиканской правоохранительной системы, но как там всё произошло на самом деле, сказать сложно. У Эрвила были могущественные враги — прежде всего мексиканская организованная преступность, с которой мормоны всегда непримиримо сражались — так что если бы мексиканское правосудие на самом деле было бы столь продажным, как его представляют, то Эрвил из тюрьмы, скорее всего, никогда бы не вышел.

Однако он вышел. Произошло это памятное событие 14 февраля 1974 г. — точно в День святого Валентина. Эрвил оказался полон сил и планов на будущее. И потому неудивительно, что в ночь на 25 декабря 1974 г. на Лос-Молинос было совершено редкостное даже по свирепым мексиканским меркам нападение. Пятеро мужчин на двух «пикапах» въехали на территорию городка и принялись разъезжать между домами, стреляя во все стороны из автоматов «калашникова». Самое большое здание на территории посёлка — молитвенный дом — они забросали бутылками с зажигательной смесью, после чего благополучно скрылись в темноте. В результате рейда были убиты 2-е мужчин, жителей Лос-Молиноса, и ранены не менее 12-ти человек, в том числе женщины и дети.

Мормоны — как мексиканские, так и из США — сразу заявили о подозрениях в организации этого нападения, связанных с Эрвилом ЛеБароном. Опасаясь ответных действий в отношении его «церкви» и дальнейшей эскалации насилия, мексиканские власти арестовали Эрвила. Забавно, что «пророк» не смог предвидеть повторное путешествие за решётку и не озаботился заблаговременным отъездом из страны. Эрвил заехал в мексиканскую тюрьму на 10 месяцев, но, в конце концов, сумел освободиться благодаря тому, что мексиканским властям так и не удалось персонифицировать нападавших.

Все понимали, что за нападением на Лос-Молинос стоит Эрвил ЛеБарон, но юридически корректно доказать это оказалось невозможно.

Пока глава «церкви» сидел в мексиканской тюрьме, одна из его последовательниц, мексиканка Наоми Сарате (в замужестве Чайновет), попыталась отделиться от единоверцев и вернуться в Лос-Молинос. Когда Эрвилу сообщили о том, что член его группы выразил желание уйти, «пророк» впал в ярость и распорядился убить женщину. Считается, что Сарате явилась первой жертвой из числа последователей Эрвила, хотя отнюдь не последней. Расправилась с Сарате её хорошая подруга Вонда Уайт (Vonda White), 10-ая жена Эрвила. А помогла ей Иоланда Риос, тогда совсем ещё юная девочка 12-ти лет. Пройдёт некоторое время, и Иоланда станет 12-й женой Эрвила. Убийство Наоми произошло в январе 1975 г. Вонда Уайт и Иоланда Риос пригласили Наоми проехать вместе с ними в горный район, там Уайт застрелила мексиканку, после чего вместе с Иоландой похоронила её в неглубокой могиле. Тело Наоми Сарате так никогда и не было найдено.

Вообще же, особенностью преступной группы, сколоченной Эрвилом ЛеБароном из членов его «церкви», явилось то, что многие важные и сложные криминальные функции принимали на себя женщины. И действовали они ничуть не хуже мужчин.

Прошло около 3-х месяцев, и люди Эрвила убили Роберта Саймонса, довольно известного мормонского проповедника, проживавшего в США, на ферме возле городка Грантсвилл в штате Юта. Саймонс был тем ещё мормоном! В дни юности мятежной он лечился в психбольнице, официально был признан шизофреником, в зрелом возрасте придерживался «канонических» мормонских воззрений, был сторонником полигамии и никогда против Эрвила не выступал. Как полагается мормону, Саймонс объявил себя Богом, но это большой проблемы не составляло, поскольку для мормонов это обычное явление, у них чуть ли не в каждой общине есть своё воплощение «Бога». Беда Саймонса заключалась в том, что он пытался проповедовать среди индейцев, а Эрвил считал, что мормонское вероучение должно распространяться только среди представителей белой расы. Если индейцы массово пойдут в «церковь» то начнётся метисизация, дети, рождённые в смешанных браках, окажутся полукровками! Куда это годится? Эрвил, сидя в мексиканской тюрьме, написал очередное поучение, призванное доказать неправоту Саймонса, но последний не понял намёков и продолжил свою миссионерскую работу в индейских резервациях.

В феврале Эрвил освободился из тюрьмы и приехал к Саймонсу для разъяснительной беседы на теологические темы. Беседа закончилась хватаниями за рубашки и ремни, в результате которых «духовные отцы» покатились в непримиримой схватке по колхозному фермерскому двору. Одна из жён Саймонса бросилась разнимать горячих «Богов», точнее, «Бога» и «пророка Его», в результате получила от Эрвила по сопатке. Разъярённый Саймонс, столкнувшись со столь непочтительным отношением к одной из двух любимых жён, перебросил Эрвила через ограду в свиной загон. Нечасто «пророку» доводилось барахтаться в жидком свином дерьме — уж простите за натурализм! — но в тот день пришлось его ещё и похлебать… Понятно, что такие эпические «битвы титанов» не забываются не только их участниками, но и свидетелями.

Саймонс расценил перелом носа жены как личное оскорбление и пригрозил застрелить Эрвила, если тот появится возле его участка. ЛеБарон тоже был оскорблён, хотя и по другой причине, но вслух угроз не высказывал. Есть люди, которые обещают и не делают, а есть такие, которые сделают, но не скажут. Эрвил был явно из категории последних.

Неблагоразумие стоило Бобби Саймонсу жизни. Самозванный «Бог» был убит поздним вечером 23 апреля 1975 г. Преступление было спланировано и проведено по всем канонам спецопераций. Сначала люди ЛеБарона установили с жертвой контакт, разумеется, скрывая свои истинные имена и намерения, затем они разработали легенду, используя которую, сумели ночью выманить Роберта из дома. Его повезли якобы на встречу с двумя авторитетными индейцами, желавшими примкнуть к его «церкви», но закончилось это путешествие выстрелом из дробовика в затылок.

Эрвил предпринял большие усилия по превращению собственной «церкви» в самое настоящее преступное сообщество. Все его последователи должны были изучать оружие и регулярно практиковались в стрельбе. Сектанты перешли на нелегальное положение, сменив имена и фамилии. В разных штатах они получали водительские удостоверения на разные имена, собирали ворованные номерные знаки автомобилей, выданные в различных штатах и тому подобное.

За военную подготовку в секте отвечал Дин Гровер Вест, бывший десантник ростом 202 см, отслуживший во Вьетнаме. Это был потомственный мормон, но его отец в 1969 г. ушёл от сектантов и зажил в миру. Дин на первых порах был очень предан Эрвилу ЛеБарону, но в какой-то момент он, видимо, усомнился в адекватности «учителя» и «пророка». Сначала он отправил свою жену с 2-я детьми в штат Вашингтон, в Сиэттл, а сам стал жить бобылём, что само по себе было для мормонов крайне подозрительно. Затем Дин купил яхту и сообщил Эрвилу о намерении проплыть на ней вдоль океанского побережья. Этого оказалось для ЛеБарона достаточно — он понял, что Дин Вест стал слишком независим и сможет отколоться в любой момент, а подобного Эрвил допустить не мог. Он решил, что бывшего десантника надо убить. Но кто возьмётся это сделать? Дин был очень осторожен и всегда вооружён; учитывая его физические кондиции и опыт, его следовало признать весьма опасной мишенью.

Может показаться невероятным, но убила Дина Веста упоминавшаяся выше Вонда Уайт! И произошло это до некоторой степени спонтанно. 16 июня 1976 г. жена Веста и его сын попали в ДТП. Дину позвонили из больницы, и он решил немедленно лететь в Сиэттл. Уже направляясь в аэропорт, он заехал в дом Вонды Уайт, дабы забрать кое-какие личные вещи.

Женщина поняла, что Дин может не вернуться из этой поездки и, зная о решении Эрвила убить его, решила действовать в инициативном порядке. Она пригласила Дина в дом и попросила его посмотреть якобы неисправную стиральную машину. В то время Вонда была на 6-м месяце беременности, а кроме того, в доме находились 6 детей — и именно эти обстоятельства, по-видимому, усыпили бдительность осторожного десантника. Женщина выпустила весь барабан револьвера в спину Веста, склонившегося над умывальником, шансов спастись у него не имелось. «Бородатая» шутка про «старенький ТТ» и «мастера карате» в очередной раз продемонстрировала свою актуальность.

История эта имела довольно комичное продолжение, разумеется, в том смысле, в каком вообще можно говорить о комичности применительно к убийству. Убийца понимала, что шансов скрыться от полиции у неё нет — грохот выстрелов слышали соседи, в доме находились её дети, она была беременна, что легко определялось на глаз. Ну, куда тут бежать? Проявив недюжинное самообладание, Уайт позвонила по телефону «службы спасения» и заявила о том, что слышала не менее 3-х выстрелов в своём доме и попросила прислать полицию.

Приехала полиция, задержала Вонду, но та до такой степени отлично сыграла роль перепуганной мамаши, что никаких серьёзных подозрений не вызвала. После первого допроса её спокойно отпустили отдыхать, а Вонда собрала детишек да и усвистала в неизвестном направлении. Прошло довольно много времени, прежде чем полиция заподозрила, что её детективов обвели вокруг пальца. Вонда исчезла из поля зрения правоохранительных органов на долгих 2 года, лишь в 1978 г. ФБР обнаружило её, спокойно проживающую под вымышленным именем «Сьюзан Котелла» («Susan Kotella») в Денвере, штат Колорадо.

Разбираясь в хитросплетениях жизненного пути Эрвила ЛеБарона, трудно отделаться от ощущения, что после 1975 г. его психическое состояние стало ухудшаться. Этот человек, и ранее не отличавшийся здравомыслием, явно терял связь с реальностью.

Летом 1976 г. Эрвил ЛеБарон был вторично арестован мексиканской полицией, на сей раз за организацию нападения на Лос-Молинос в Рождество 1974 г. Чтобы максимально ускорить собственное освобождение, Эрвил в сентябре 1976 г. приказал членам секты разослать письма видным общественным деятелям, в которых содержалось требование выступить в защиту арестованного «пророка и учителя». Среди получателей писем оказались Джимми Картер, кандидат в Президенты США на предстоявших через 2 месяца выборах, и Билли Грэм, известный на всю страну баптистский проповедник. Грэм, проживший 99 лет (он умер в 2018 году), являлся личным другом и духовным советником по меньшей мере 12-ти президентов США — это был очень влиятельный человек, не переносивший мормонов на дух. Картер, отличавшийся либеральными взглядами, мало интересовался религиозными вопросами и никогда никакой симпатии к мормонам не демонстрировал. Сложно сказать, чем руководствовался Эрвил, отдавая своим последователям приказ посылать письма с угрозами этим людям — они бы точно не стали вмешиваться во внешнеполитические дела с целью его защиты.

Тем не менее письма были посланы и получены, их содержание стало известно сотрудникам Секретной службы США, обеспечивающей охрану Президента страны. Хотя письма были написаны от лица никому не известного «Общества американских патриотов», сия уловка вряд ли могла кого-либо обмануть. В ходе оперативно-розыскных мероприятий сотрудники Секретной службы смогли восстановить путь писем и выяснили, что их отправляли из города Пасадена в Калифорнии, и сделали это женщины, арендовавшие ячейки в почтовых отделениях, благодаря чему их личности удалось установить. Обе проживали в Сан-Диего и… оказались жёнами того самого Эрвила ЛеБарона, о котором повествовали письма. Так что с тайной «Общества американских патриотов» Секретная служба разобралась очень быстро. Но как следовало поступить с «церковью» Эрвила ЛеБарона?

Секретная служба, установив источник угроз, передала информацию ФБР для дальнейшей разработки. Так «церковь» Эрвила оказалась в зоне внимания самой мощной на тот момент американской спецслужбы.

Отправка этих писем явилась серьёзным свидетельством неадекватности Эрвила и никакой пользы ему не принесла, скорее, наоборот — предопределила неизбежные проблемы в будущем. Но сам «пророк» понять эту довольно очевидную мысль оказался не в силах. Его отрыв от реальности в дальнейшем только нарастал.
После повторного освобождения из мексиканской тюрьмы — без всякого участия Билли Грэма и Джимми Картера — ЛеБарон всерьёз поверил в то, что над ним простёрта «длань Божия». Он накропал очередную «нетленку», в которой обосновал необходимость сбора денег со всех мормонских общин, придерживающихся «настоящего вероучения» Джозефа Смита, то есть традиции полигамии, искупления кровью и тому подобного. Фактически Эрвил ЛеБарон объявил сам себя «главным полигамщиком», если можно так выразиться, и на этом основании потребовал себе десятую часть доходов всех прочих сторонников многожёнства.

Начать сбор средств он решил с Рулона Кларка Оллреда (Rulon Clark Allred), главы крупнейшей полигамной «мормонской церкви» под названием «Апостольские объединённые братья», действовавшей многие десятилетия на территории США вопреки официальному запрету многожёнства. Численность прихожан этой «церкви» превышала 2-е тысячи человек — и это только взрослых мужчин! Изначально Рулон был вполне себе вменяемым мормоном — если подобное словосочетание вообще применимо к членам этой крокодильской секты — и придерживался моногамной традиции, однако в 1925 году, в возрасте 20 лет, он заявил, что «пообщался с Богом» и сделался «пророком». Как и другие видные мормоны, он имел свой собственный «телефон» для общения с Богом и постоянно сообщал окружающим те или иные наставления от Его имени. Рулон утверждал, что Господь повелел ему восстановить полигамию на Земле. К тому времени он уже был женат, и супруга пыталась его вразумить, однако безрезультатно. Поэтому, заявив, что Рулон сошёл с ума, что, наверное, было недалеко от истины, женщина собрала вещички и отчалила, а Рулон с упоением занялся миссионерской работой и поиском новой жены. Точнее, жён. Таковых он отыскал по меньшей мере 7, от которых были рождены не менее 48 детей.

К 1977 году организация Оллреда считалась самой могущественной, богатой и защищённой во всех отношениях, последователи Рулона проживали в 11 штатах и везде вели активную миссионерскую работу. То, что ЛеБарон, выражаясь уголовной лексикой, «наехал» на Оллреда, могло показаться сущим безумием: число последователей Эрвила в начале 1977 г. едва превышало 40 человек, его «церковь» была бедна, а сам он был на 19 лет младше Рулона — ну скажите, как ему мог подчиниться почтенный «пророк»? Почтенный «пророк» рассудил так же и попросту отмахнулся от поехавшего головой ЛеБарона. Но эта самонадеянность была слишком опрометчива, Рулону имело бы смысл задуматься, отчего это Верлан ЛеБарон боится родного братца пуще огня и уже несколько лет шхерится по разным странам, опасаясь его мести…

Примечательно, что Эрвил и Рулон были хорошо знакомы и долгие годы поддерживали вполне приятельские отношения. Они познакомились ещё в 1950-х гг., когда Рулон, спасаясь от преследования властей США, бежал в Мексику. Эрвил настаивал на том, что будто бы в те годы Рулон признал лидерство мексиканской «церкви», но верится в это слабо, поскольку ни Джоэл ЛеБарон, ни Верлан, ни другие старшие члены семьи о чём-либо подобном никогда не заявляли.

В общем, Эрвил в начале 1977 года потребовал от Рулона Оллреда выплачивать «десятину» с доходов его «церкви», был послан куда подальше и… 10 мая 1977 г. в гомеопатическую клинику, которой владел Рулон Оллред, вошли две молодые женщины — Рина Чайновет и Рамона Марстон. Обе были в париках и очках. Когда Рулон приблизился к ним, Рина, не говоря ни слова, вытащила из сумочки пистолет и выпустила в грудь «отца церкви» 5 пуль. Пистолет был и у Марстон, но она не стреляла, в её задачу входила подстраховка 18-летней Рины. Поскольку Рина прекрасно справилась с задачей самостоятельно, Марстон вмешиваться не пришлось.

Обе женщины успешно скрылись с места преступления. Интересно то, что это убийство должно было повлечь важные и неочевидные последствия. Поскольку на прощание с Рулоном Оллредом должен был приехать Верлан ЛеБарон, убийцы, посланные Эрвилом, готовились убить и его. Свою хитрую задумку Эрвил так и описал: «Грохнем двух птичек одним камнем».

Однако Верлан слишком хорошо знал своего старшего братца и не попался в столь очевидную ловушку. Киллеры ЛеБарона напрасно его ждали — Верлан в Солт-Лейк-сити не появился. Зато подосланные ЛеБароном люди стали свидетелями того огромного паломничества к гробу Рулона, что вызвало ажиотаж местных журналистов и полиции. Для прощания с «отцом церкви» приехало более 2600 человек, их автомашины блокировали все подъезды к молельному дому, в котором проходила церемония.

Замечательным примером пресловутой мормонской «приверженности семейным ценностям» служит история того, как жила и умерла Ребекка ЛеБарон, одна из многих десятков дочерей Эрвила. Ребекка родилась в 1960 г., в возрасте 15-ти лет её выдали замуж за Виктора Чайновета, от него она родила сына — Виктора Чайновета-младшего. Сына от матери, проживавшей в Техасе, забрали и переправили в другой конец страны — в Колорадо. Разделение детей и родителей Эрвил считал полезным педагогическим приёмом и частенько им пользовался. Цель подобного разделения была предельно проста — так было проще манипулировать родителями.

Ребекка очень переживала из-за отделения сына и требовала его вернуть. Поскольку её обращения игнорировались руководством секты — и прежде всего самим любящим папашой Эрвилом — женщина перешла к угрозам, заявив, что обратится в полицию с заявлением о похищении ребёнка. Эрвил на все угрозы реагировал всегда одинаково, поэтому Ребекка, вряд ли отдавая в этом отчёт, своей настойчивостью подписала себе же смертный приговор.

В апреле 1977 г. два 17-летних юноши — Дуэйн Чайновет и Эдди Марстон — по поручению Эрвила повезли Ребекку в аэропорт Далласа. Для этой поездки «пророк» разрешил молодым людям взять из его гаража лучшую машину. Молодая женщина ничего не заподозрила, все участники этой драмы разыграли роли отлично! Чайновет и Марстон не привезли Ребекку в аэропорт, они задушили её на заднем сиденье автомашины и труп закопали в лесу в штате Оклахома. Тело впоследствии так и не нашли. Во время убийства Ребекка была беременна, так что жертвой убийства фактически стали два человека.

Эрвил ЛеБарон, узнав о деталях содеянного, пришёл в крайнее раздражение. Нет, не потому что вместе с его дочерью был убит и возможный внук, а совсем по другой причине! Ребекка отчаянно боролась, и салон дорогой автомашины оказался испачкан её кровью, мочой и фекалиями. Убийцы попытались его отмыть, но дело оказалось неблагодарным, и обивка сохранила неприятный запах. Да и следы кое-какие остались. В общем, Эрвилу пришлось отказаться от любимой автомашины и покупать другую! Убийцам дочери он устроил нагоняй: кто же убивает в салоне, придурки, надо было вытащить на обочину!

Такие вот семейные ценности у глубоко семейных людей…

Сложно сказать, насколько Эрвил отдавал себе отчёт в опасности избранного им жизненного пути. Он, наверное, действительно верил в то, что можно делать всё, что заблагорассудится, и ему за это ничего не будет. Жизнь, однако, устроена проще, но банальная бандитская истина «живи сам, давай жить другим» в тупейной головушке самозванного «пророка» не умещалась. Между тем конец подзатянувшейся жизненной эпопеи сектантского мафиози был уже совсем близок. И пришёл этот конец оттуда, откуда Эрвил менее всего ждал — от Вонды Уайт.

ФБР, плотно занявшееся «церковью» ЛеБарона по «наводке» Секретной службы, положило много сил и средств на то, чтобы составить представление об истинном положении дел внутри секты. Постороннего человека внедрить в состав организации было чрезвычайно сложно, да и рискованно. Бюро, насколько можно судить, пошло путём вербовки сектантских адептов, уже доказавших Эрвилу свою преданность. Подобная работа требует большой аккуратности, осторожности, времени и денег. Понятно, что интерес для вербовки представляют лица, с одной стороны, хорошо информированные о тайных делах организации, а с другой — незапятнанные кровью, этот момент, наверное, объяснять особо не надо.

По-видимому, в середине 1978 г. ФБР сумело завербовать в осведомители Айзека ЛеБарона, родного сына Эрвила. Юноше исполнилось всего-то 15 лет, но его юный возраст служил порукой тому, что к совершению убийств его ещё не привлекали. Хотя понятно, что Айзек не мог действовать в одиночку, в «церкви» Эрвила должны были действовать и другие осведомители, поскольку к концу 1970-х ФБР уже хорошо знало, как обстоят дела в организации, но при этом испытывало серьёзные проблемы с доказательной базой.

В июле 1978 г. неожиданно для всех участников секты оказалась разоблачена Вонда Уайт, жившая в Денвере на нелегальном положении. Её экстрадировали из Колорадо в Калифорнию, и менее чем через год — 13 мая 1979 г. — Уайт была приговорена к пожизненному заключению. Формально её судили за убийство Дина Веста, но понятно, что мать 6-х детей не приговорили бы к столь серьёзному наказанию за единственное убийство.

По-видимому, уже тогда — в конце 1970-х гг. — ФБР было осведомлено о том, что Уайт совершила как минимум ещё одно убийство (а возможно, и более). В январе 1975 г. она расправилась с одной из мормонских жён, Наоми Сарате, заявившей о желании покинуть «церковь» Эрвила и увести с собою детей. Женщина пригрозила, что если ей станут чинить препятствия и не отдадут детей, она заявит о творящемся в «церкви» беспределе полиции. Эта угроза предопределила судьбу строптивой женщины. Вонда Уайт по приказу Эрвила ЛеБарона заманила Наоми в горы в районе крупного каньона Сан-Педро, застрелила её и закопала в неглубокой могиле. Могилу помогла ей выкопать другая жена Эрвила — Иоланда (в девичестве Риос) — впоследствии ФБР предприняло большие усилия по поиску этого места, но все они оказались безуспешны. Тело Наоми не найдено до сих пор.

То есть осведомлённость Бюро не могла иметь юридических последствий, поскольку сам факт смерти Наоми не мог быть доказан в суде. Не зря же говорится: нет тела — нет дела…

Но никто из правоохранителей не сомневался в том, что Вонда Уайт очень опасна и выпускать её на свободу нельзя. Именно этой убеждённостью, видимо, и объясняется крайняя суровость вынесенного ей приговора. Чтобы более не возвращаться к судьбе этой женщины, можно упомянуть о том, что она прожила в тюрьме долгую жизнь и в феврале 2007 г., после почти 30-летней отсидки подала прошение об условно-досрочном освобождении. Прошение это вполне ожидаемо было отклонено. Насколько известно автору, Уайт поныне жива, сейчас ей 80 лет [родилась она в 1940 г.], и из тюрьмы она, по-видимому, уже не выйдет.

После ареста Вонды Уайт Эрвил понял, что кольцо вокруг него сжимается. Он выехал в Мексику, где чувствовал себя в безопасности. Он имел хороший контакт с тамошними коррумпированными полицейскими и пребывал в твёрдой уверенности, что они его непременно предупредят, если американские правоохранители пойдут по его следу. Американцы знали про коррумпированную мексиканскую полицию, поэтому действовали руками совсем другого ведомства, куда более могущественного и скрытного — так называемого Центра расследований и национальной безопасности [по-испански CISEN — Centro de informaciyn de sequridad nacional], мощной спецслужбы, совмещавшей функции контрразведки, внешней контрразведки и политического сыска. Организация эта работала в плотном контакте с ЦРУ и ФБР США, и в отличие от обычных полицейских структур, её деятельность всегда была хорошо законспирирована.

1 июня 1979 г. Эрвил был захвачен спецназом CISEN в ходе операции в горной местности южнее столицы страны Мехико. Местонахождение «Пророка Божьего» удалось установить благодаря курьеру, незадолго до того привёзшему ЛеБарону сумку с деньгами. Хотя «Пророк» прятался в Мексике, он всецело находился на содержании своей американской «церкви» и регулярно получал от неё деньги. Именно благодаря регулярным поездкам курьеров с деньгами тайное убежище сектантского вождя перестало быть тайным.

Мексиканцы не особенно церемонились с проблемным американским гражданином. Они забрали себе деньги, найденные при Эрвиле, и изрядно его побили, пытаясь установить расположение тайников, в которых тот мог прятать свои заначки. Сложно сказать, сообщил ли Эрвил всё то, что от него желали услышать, но для нашего повествования это и не очень-то важно. А важно то, что через 6 дней избитого до посинения главу сектантской «церкви» мексиканские стражи порядка передали своим американским партнёрам на границе.

Невесёлым для Эрвила оказалось возвращение на Родину, но впереди маячило будущее куда мрачнее мрачного настоящего. Эрвила переправили в Солт-Лейк-сити, где власти готовили процесс по обвинению его в организации убийства Рулона Оллреда. К тому времени правоохранительные органы ещё не поймали Рину Чайновет и Рамону Марстон, но Бюро шло по следу женщин, и их разоблачение являлось лишь вопросом времени. Неприятным сюрпризом для ЛеБарона явилось то, что некоторые члены его семьи согласились свидетельствовать против него в суде. Имея против себя таких свидетелей, Эрвил лишался всякого шанса на оправдательный приговор.

12 мая 1980 г. в Солт-Лейк-сити, столице штата Юта и крупнейшем мормонском центре, начался судебный процесс над Эрвилом. Айзек ЛеБарон, сын «Пророка», появился в суде и дал убийственные показания о нравах, царивших в семье, об обстановке в мормонской общине, непосильном труде подростков, о принуждении девочек вступать в брак с 14 лет, что являлось прямым нарушением уголовного законодательства Юты. Кульминацией показаний Айзека явился рассказ о приказе его отца, отданном двум своим жёнам, расправиться с Рулоном Оллредом. Эрвил «удар не держал», «Пророк»“ вскакивал с места, приказывал сыну „умолкнуть и заткнуться“, грозил проклятьем и призывал „Господа нашего в свидетели“. Судья 13 раз останавливал Айзека и призывал не владевшего собою обвиняемого к порядку. Воистину, сам того не ведая, словно о нём написал Владимир Высоцкий: „Бился в пене параноик, матершинник и крамольник…". В конце концов, в ходе заседания был объявлен перерыв, очевидно, для того, чтобы адвокаты вразумили Эрвила и объяснили ему пагубу его несдержанности. После перерыва Эрвил угомонился и всем своим видом пытался демонстрировать насмешливо-ироничное отношение к тому, что говорил сын.

Актёрские ужимки помогли Эрвилу мало, суд приговорил его к пожизненному заключению без права досрочного освобождения. На тяжесть приговора повлияла, без всяких сомнений, осведомлённость суда о том, что преступления ЛеБарона не ограничиваются убийством Оллреда, хотя судили его именно за это.

Для Айзека, принявшего на себя риск свидетельствовать против отца, всё закончилось не очень хорошо. Через несколько лет — 21 июня 1983 г. — он погиб в автомобильной аварии. Он был совсем молод — всего 20 лет! — и смерть его породила определённые подозрения. Официально было заявлено, что он покончил с собою, но так ли это было в действительности, никто сказать не мог.

Эрвил был направлен в тюрьму в местечке Дрейпер, известную как строгостью режима содержания, так и тяжёлыми климатическими условиями. Днём его содержали в камере с 5-ю другими заключёнными, а на ночь переводили в одиночку. Администрация тюрьмы широко практиковала принятые в Юте нормы содержания, в частности, опасных преступников часто не выпускали на прогулку. Особой «фишечкой» тюремщиков в «Дрейпере» являлось отключение вентиляции в особенно жаркие дни. Формально это объяснялось перегрузкой сетей, но так ли это было на самом деле, сказать сложно. Когда вентиляция отключалась, Эрвил ЛеБарон укладывался спать на цементный пол своей камеры — так было легче переносить ночную духоту.

Какое всё-таки унижение для человека, всерьёз говорившего о себе как о «Пророке Господа» и считавшего себя Его «устами»!

Находясь в Дрейпере, Эрвил ЛеБарон написал пространный трактат на более чем 400-ах страницах, в котором, помимо рассуждений на узко мормонскую тематику, перечислил всех тех, кто его обидел и кого надлежало уничтожить. Рукопись эту, получившую многозначительное название «Книга новых заветов», Эрвил передал на волю, где её впоследствии размножили. Выяснилось это отнюдь не сразу. Прошло довольно много времени, прежде чем власти узнали о существовании некоего важного «теоретического» документа, передаваемого из рук в руки последователями Эрвила. В силу понятных причин точное содержание его неизвестно; если, к примеру, рукопись Карла Панцрама вполне себе доступна и прочесть её может каждый, то эпистолярное наследие Эрвила ЛеБарона спрятано от глаз обывателя подальше.

В своём опусе осуждённый глава «церкви» поименовал более 50-ти человек, повинных, по его мнению, в обрушившихся на его голову неприятностях. Это и агенты ФБР, и судьи, и дети, и адепты «церкви»…

Впоследствии ФБР провело расследование того, как именно ЛеБарон мог написать и передать на свободу эпистолу подобных размеров. Нет сомнений, что была реализована какая-то коррупционная схема с участием сотрудников тюрьмы. Эрвилу не только передали письменные принадлежности, а затем обеспечили передачу написанного нужным людям, но и создали условия для литературной работы. Собственноручно накропать 500 страниц пусть даже самой дичайшей демагогии не так-то просто — для этого надо иметь более или менее удобное рабочее место, время, а также возможность сосредоточиться. В тесной камере с 5-ю другими заключёнными заниматься литературным трудом вряд ли получится, значит, имело место нарушение режима содержания под стражей. И очевидно, что нарушение это допускалось не за красивые глаза сектантского лидера, а за вполне осязаемое материальное вознаграждение.

16 августа 1981 г. власти штата Юта официально заявили о смерти Эрвила ЛеБарона в тюремной камере. Уже в первые часы после появления сообщений на сей счёт последовали уточнения о некриминальном характере смерти. Сначала журналистов проинформировали о самоубийстве «пророка», совершённом посредством приёма сверхдозы наркотика. Затем последовало уточнение, из которого можно было заключить, что Эрвил ударил сам себя… рукой по горлу, и это привело к удушению. В конце концов, появился рассказ о том, что заключённый имел больное сердце, плохо переносил жару и умер именно от сердечной недостаточности. И если вы сейчас станете читать что-либо о жизни и смерти Эрвила ЛеБарона, то увидите, что прочесть можно самое разное.

Как же в действительности развивались события той ночи? Капитан Гарольд Веллинг (Harold Welling), начальник отделения строгого режима в тюрьме «Дрейпер», в своём официальном докладе руководству сообщил, что на протяжении 15 августа 1981 г. Эрвил ЛеБарон в полном соответствии с действовавшими правилами содержался в камере с 5-ю другими узниками и никаких жалоб не заявлял. В назначенное время он занял место в своей одиночной камере, в которой в 23 часа был выключен свет. В 01:30 16 августа сотрудник конвойной службы во время обхода прошёл мимо камеры Эрвила и увидел, что тот отжимается от пола. Это было нормальное для «Пророка» занятие, и конвойный спокойно прошёл мимо.

Через 2 часа — в 03:30 — при следующем обходе конвойный видел Эрвила неподвижно лежащим на полу камеры. Поскольку ночь была очень жаркой и заключённый прежде частенько засыпал на полу, конвойный не обратил на это внимания, посчитав, что с заключённым всё в порядке.

При побудке в 05:30 Эрвил ЛеБарон с пола не поднялся. Конвойный в сопровождении тревожного наряда отпер камеру и вошёл внутрь. Эрвил ЛеБарон был мёртв, его руки находились возле шеи, на которой была заметна деформация. На топчане сотрудники тюрьмы увидели лист бумаги с написанным от руки предложением, гласившем: «Я ухожу на встречу с Создателем» («I’ve gone to meet my maker»).

Обращает на себя внимание весьма необычный способ самоубийства — удар в собственное горло. Подобный удар, разумеется, может убить, но смерть будет не быстрой и весьма мучительной — отёк горла растягивается на десятки минут [при переломе подъязычной кости смертельный отёк, приводящий к сужению трахеи, развивается приблизительно за 30 минут]. За это время самоубийца вполне может быть спасён простым медицинским приёмом (трахеотомией, то есть разрезом дыхательного горла ниже места отёка). Вряд ли самоубийца в тюрьме выбрал бы столь неоптимальный способ ухода из жизни, тем более что у ЛеБарона была возможность добывать наркотики. Что может быть проще тривиального героинового «передоза»?

Ряд соображений наводит на мысль об убийстве Эрвила, не обошедшимся без участия тюремщиков. В частности, во время расследования инцидента выяснилось, что ЛеБарон рассказывал о предстоящей встрече с новой женщиной. По смыслу сказанного можно было заключить, что он планировал новую свадьбу, и единомышленники на свободе нашли ему молодую невесту, которую намеревались отправить в тюрьму. Встреча должна была состояться 18 августа, то есть получается, что Эрвил покончил с собою за 2-е суток до встречи, которую очень ждал и желал. Согласитесь, одно с другим как-то не вяжется!

В смерти «Пророка» могли быть заинтересованы самые разные люди. Например, родственники Рулона Оллреда, который был не только весьма богат, но и пользовался большим уважением среди адептов собственной «церкви». Уход Эрвила из жизни мог быть на руку и коррумпированным тюремщикам, которые, вне всяких сомнений, имелись в «Дрейпере», о чём было сказано выше. Эрвил ЛеБарон был неадекватен, или, скажем мягче, не всегда адекватен, а потому он мог создать ненужные проблемы даже своим друзьям. Если он создал проблемы тюремщикам — или хотя бы пригрозил таковыми — то его убийство могло показаться неплохим выходом из затруднительного положения. Наконец, Эрвил мог оказаться участником какой-либо внутритюремной «разборки». Тюрьма — это такое место, где опасная ситуация может поджидать на каждом шагу и за каждым поворотом. У Эрвила был дурной характер и имелись определённые расстройства когнитивной деятельности, а вокруг него находились столь же проблемные персонажи, потому угодить в серьёзный конфликт можно было из-за любого пустяка.

В общем, версию тюремной расправы в данном случае исключать никак нельзя, хотя официально всё получилось само собою, и никто ни в чём не был виноват. Кстати, если вы сейчас захотите прочесть статью в «Википедии», посвящённую бестолковой жизни и неловким приключениям Эрвила ЛеБарона, то не без удивления увидите, что в ней причиной смерти сектантского лжепророка указан инфаркт миокарда, а о предсмертной записке и повреждённом горле нет ни единого слова. Как и о наркотиках в крови, присутствие которых подтвердила официальная судмедэкспертиза. Вот и верь после этого людям…

Впрочем, вернёмся к нашим баранам, то бишь мормонам. Эрвил ЛеБарон освободил от своего присутствия этот лучший из миров, но как говорили в схожих ситуациях большевики: «И хотя наш вождь мёртв, пусть дело его живёт и побеждает!»

По удивительной иронии судьбы спустя двое суток после смерти Эрвила ушёл из жизни его главный антагонист — родной брат Верлан. Произошло это за многие сотни километров от Юты, на территории Мексики, и притом без всякого внешнего участия. 18 августа 1981 года Верлан вместе со своим телохранителем Джоном Адамсом погиб в автомашине в результате допущенной ошибки вождения.

После того как Эрвил в 1980 г. отправился за решётку, руководство его «церковью» перешло к старшему из его сыновей — 30-летнему Артуро. Но мормоны, подобно паукам в банке, уживаться друг с другом спокойно не могут, конфликты между ними обусловлены самим характером построения сектантской общины, которая группируется вокруг всеми признаваемого лидера. Если авторитет руководителя может быть поставлен под сомнение — а у этой публики подобное происходит сплошь и рядом, ибо каждый слышит «голоса» и стремится поделиться очередным «пророчеством» — то конфликт становится неотвратим. То, что авторитет Артуро будет оспорен, можно было не сомневаться — он был слишком молод, и окружала его весьма зубастая публика.

Сигналом надвигающегося конфликта стало исчезновение Лорны ЛеБарон, 5-й из 13-ти жён Эрвила, точнее, одной из вдов. Лорна потребовала вернуть ей 8-летнего сына, насильственно отлучённого от неё, пригрозив обращением в полицию. По-видимому, женщина решила, что на молодого лидера можно безопасно надавить. Как видим, завязка истории в точности напоминала то, что произошло несколькими годами ранее с Ребеккой, дочерью Эрвила. Концовка сюжета тоже оказалась точной калькой тех событий. В конце 1983 года Лорну посадили в автомашину якобы для того, чтобы доставить к сыну, вывезли в пустыню, застрелили и закопали. Когда через некоторое время мексиканская полиция узнала о случившемся, были проведены масштабные поиски тела, но итог их оказался предсказуемо безрезультатен. В Мексике пустыни большие, под каждый куст и камень не заглянешь…

Однако власть Артуро уже была публично поставлена под сомнение, и не все члены «церкви», подобно Лорне, оказались слабы, беззащитны и наивны. 53-летний Лео Иванюк (Leo Pete Evoniuk) также засомневался в том, что 33-летний мальчишка имеет право командовать лишь по праву рождения. У Лео имелся свой собственный «телефон» к «Господу Богу», и он умел изрекать чепуху от «Его» имени ничуть не хуже отпрысков семейства ЛеБарон. 28 декабря 1983 г. Иванюк застрелил Артуро и заявил, что берёт бразды правления «Церковью Перворождённых» в свои руки, дескать, слушайтесь меня, и всем будет «аминь».

Не все согласились с таким поворотом событий, кто-то остался с ЛеБаронами, а кто-то пошёл за Иванюком. Первых возглавил Хибер, один из сыновей Эрвила (полное имя — William Heber LeBaron). Лидеры обеих сектантских «церквей» предали друг друга проклятьям и призвали всевозможные кары — земные и небесные — на головы друг друга. Ситуация до некоторой степени повторила ту, что мы видели в случае противостояния Эрвила и Верлана ЛеБаронов, с той только разницей, что теперь сектантские вожди не являлись кровными родственниками. Двоевластие продлилось немногим более 3-х лет и драматически завершилось 21 мая 1987 г., когда похищенный Лео Иванюк был застрелен в пустынной местности возле города Санта-Роза в Калифорнии. Тело его было сброшено в каньон и почти полностью уничтожено койотами; когда останки были найдены, их удалось опознать лишь по золотому стоматологическому мосту.

Хибер ЛеБарон показал себя достойным учеником своего папаши. Он жестоко подавлял любые брожения среди собственной паствы, не делая поправки на родство или былые заслуги. В начале 1984 г. он убил одного из своих последователей, некоего Гамалиэля Риоса, заподозренного в сотрудничестве с правоохранительными органами. Через три месяца, в мае 1984 г., Хибер расправился с Иоландой Риос, 12-й женой Эрвила [точнее, уже вдовой]. Девятью годами ранее, напомним, совсем юная Иоланда помогла Вонде Уайт убить Наоми Сарате. Теперь же колесо сансары сделало полный оборот, и пришёл черёд самой Иоланды.

Надо сказать, что Хибер быстро потерял интерес к мормонизму как религиозному культу и полностью сосредоточился на экономико-криминальной стороне деятельности секты. Находясь на нелегальном положении, он мотался по стране, создавая самую настоящую мафию — преступную сеть, заточенную на получение прибыли в результате криминальной активности на систематической основе. Он организовывал банковские ограбления и создал мощную группу, специализировавшуюся на угоне автотранспорта, прежде всего большегрузных машин с ценным товаром. Его подозревали в убийстве охранника банка в Аризоне, а также личном участии в нападениях на водителей грузовых «траков». По-видимому, на его руках было очень много крови, просто задокументировать его личное участие в большинстве преступлений не представлялось возможным.

Более или менее адекватная часть лебароновского рода стала после смерти Эрвила разбегаться. Или расползаться, если угодно. Хибер пытался это гнилое одеяло сшить, но его кровожадная активность лишь способствовала тому, что люди покидали секту. Ушла, в частности, Рина Чайновет, последняя из 13-ти жён Эрвила, застрелившая в 1977 году Рулона Оллреда. ФБР, не спускавшее глаз с «Церкви Перворождённых», выследило женщину и арестовало её. В 1984 г. Рина предстала перед судом и… была оправдана! Это очень интересная история сама по себе, но рассматривать её здесь и сейчас вряд ли нужно, поскольку она очень сильно выходит за рамки очерка. Во-первых, там много всевозможных нюансов, о которых следует говорить, а во-вторых, на суде Рина действовала не как мормон, а как обычный гражданин, хорошо ориентирующийся в законах и умеющий морочить головы людям. Рина ни в чём не созналась, свидетели её не опознали, и по формальным признакам признать её виновной было никак нельзя, хотя и обвинение, и судья, и организовавшее этот процесс ФБР не сомневались в том, что Рина — убийца.

Тут можно добавить, что впоследствии женщина сама призналась в совершении этого преступления, но повторный суд по американским законам стал уже невозможен. Родственники Оллреда подали на Рину гражданский иск, и суд обязал её выплатить им 43 млн.$. У Рины, разумеется, таких денег не было, но примечательно то, что никто так и не потребовал формального исполнения судебного решения. То есть родственники удовлетворились судебным приговором и ни доллара с Рины не взыскали.

В некотором смысле история эта до мелочей предвосхитила то, что произошло несколько позже с О Джеем Симпсоном. Напомним, что никто не сомневался в том, что известный спортсмен и киногерой совершил двойное убийство, но, очевидно, предвзятый суд, точнее, жюри присяжных, состоявшее сплошь из негров, оправдало обвиняемого. Тогда на О Джея в рамках гражданского судопроизводства был подан иск о выплате денежной компенсации родственникам убитых, и такая выплата была судом назначена. Во время гражданского процесса адвокаты истцов как раз приводили историю с Риной Чайновет в качестве юридического прецедента, позволяющего требовать денежной компенсации от лица, признанного уголовным судом невиновным в совершении преступления.

Странная, конечно же, ситуация, в России такое было бы невозможно, но… это Америка!

Что же последовало далее?

27 июня 1988 г. произошли драматические события, получившие в американской криминальной истории название «4-часовые убийства». В тот день, в 16 часов в разных частях страны были убиты люди, так или иначе связанные с родом ЛеБарон и «Церковью Перворождённых». Преступление, тщательно подготовленное и исполненное, состояло из 3-х эпизодов. В первом, в Хьюстоне, в Техасе, был застрелен Дуэйн Чайновет, тот самый, что в апреле 1977 г. убил Ребекку ЛеБарон. Преступление осуществил 17-летний Ричард ЛеБарон, вызвавший жертву для ремонта стиральной машины. Дуэйн приехал по указанному в заявке адресу вместе с 8-летней дочерью Дженнифер. Девочка после выстрела в отца закричала и тем выдала своё присутствие. Ричард ЛеБарон подошёл к автомашине Дуэйна и дважды выстрелил в его дочь. Таким образом убийство стало двойным.

Второй эпизод также произошёл в Хьюстоне. Марк Чайновет, ещё один бывший боец «Церкви Перворождённых», оказался убит в офисе ремонтной компании «Reliance Appliances», созданной бывшими мормонами, порвавшими с сектой. В него разрядили магазин револьвера 45-го калибра, не оставив Марку ни единого шанса на спасение.

Третий эпизод имел место в городе Ирвинге, расположенном приблизительно в 300-ах км севернее Хьюстона. Эдди Марстон, второй убийца Ребекки ЛеБарон, был точно так же вызван к 16 часам для ремонта сушилки. Как и в случае с Дуэйном Чайноветом, это была заблаговременно подготовленная ловушка. Эдди думал, что заберёт сушилку в мастерскую, но вместо этого получил 3 пули в голову.

Правоохранительные органы быстро связали все три преступления с «Церковью Перворождённых» и принялись методично ворошить это осиное гнездо. В последующие годы власти фактически разрушили эту мафию, действовавшую на территории США, сейчас род ЛеБаронов сохранил своё организационное единство лишь на территории Мексики. В результате многолетней охоты ФБР удалось восстановить детали «4-часового убийства», случилось это в том числе и потому, что некоторые участники преступления стали сотрудничать с правоохранительными органами и согласились свидетельствовать в суде против сестёр и братьев. В частности, показания дал Ричард ЛеБарон, убивший Дуэйна Чайновета и его 8-летнюю дочь. Поскольку убийца стал помогать следствию и на момент совершения преступления ему было всего лишь 17 лет, он отделался на удивление мягким приговором — 5 лет тюремного заключения. Его сестра Синтия ЛеБарон, также участвовавшая в убийстве, вообще получила иммунитет от судебного преследования в обмен на согласие дать показания в суде.

Выяснилось, что в трёх описанных выше эпизодах действовали 3 пары убийц. Преступление было совершено во исполнение желания Эрвила ЛеБарона, изложенного в его «Книге новых заветов». Собственно говоря, именно во время следствия по этому делу правоохранительные органы узнали о существовании этой книги и изъяли более десятка её экземпляров, изданных типографским способом последователями Эрвила. Выражаясь метафорически, можно сказать, что «пророк» дотянулся до своих врагов из могилы…

Когда стало известно о существовании книги, в которой Эрвил ЛеБарон поимённо перечислил своих врагов, призвав последователей уничтожать их, началась паника. Судьям приставили охрану, агентов ФБР, причастных к работе против секты, перевели на новые места службы и сменили документы, а многие члены лебароновского рода стали менять имена и фамилии и фактически перешли на нелегальное положение. Такую реакцию можно понять, ведь никто не знал, что безмозглые последователи шизофреничного «пророка» сделают дальше!

К счастью, ФБР не позволило им что-либо сделать. В мае 1993 г. были судимы 3 участника «4-часового убийства» — Хибер и Патрисия ЛеБарон, а также Дуглас Ли Барлоу. Все они получили пожизненное заключение без права условно-досрочного освобождения. Два участника этого преступления — Ричард и Синтия ЛеБарон — выступали на этом процессе свидетелями обвинения. Шестой участник — Аарон ЛеБарон — пустился в бега сразу после совершения преступления, и пробегал он более 7 лет. В конце концов, ФБР дотянулось и до него, в июне 1997 года Аарон отправился за решётку на 45 лет.

Три пары убийц во время подготовки «4-часового убийства» не коммутировали друг с другом напрямую, вся их связь осуществлялась через систему «почтовых ящиков» и постоянно менявшихся контактных телефонов, за функционирование которых отвечала Жаклин ЛеБарон. Этой женщине удалось на многие годы скрыться от правосудия, её отыскали лишь в 2010 г. в Гондурасе и экстрадировали в США. За те 17 лет, что дамочка провела «в бегах», часть составов преступлений оказалась переквалифицирована, а часть обвинений отпала за давностью события, никого лично Жаклин не убивала, а потому у обвинения возникли определённые проблемы с тем, что именно надлежит инкриминировать пойманной беглянке. Жаклин признала свою косвенную вовлечённость в подготовку «4-часового убийства», сообщив, что поручила Синтии отправиться в США и принять участие в расправе, для чего даже дала ей 500$, и согласно договорённости с прокуратурой Техаса, эти детали были исключены из обвинения. В конце концов, Жаклин обвинили в препятствовании свободе вероисповедания, полностью обойдя молчанием её участие в организации «4-часового убийства», и отправили в техасский застенок на 3 года. В декабре 2012 года её досрочно освободили, приняв во внимание примерное поведение.

На этом история сектантского «пророка» Эрвила ЛеБарона фактически подходит к концу. Сколько людей погибло по его вине, подсчитать точно, по-видимому, невозможно. Некоторые из «чёрного списка» в «Книге новых заветов» вроде Айзека ЛеБарона или Дэниела Джордана, погибли вроде бы в результате несчастных случаев, хотя и весьма подозрительных. Кто-то оказался очевидно убит, а кто-то просто исчез, и до сих пор неясно, то ли этот человек прячется под чужой фамилией, то ли давно прикопан под мексиканским кактусом… Считается, что общее число жертв политики Эрвила ЛеБарона составляет не менее 25-ти человек, а возможно, и более 30-ти.

Не кажется удивительным, что человек, подобный Эрвилу, выдвинулся и состоялся как властитель умов именно в мормонской секте. Руководители всех тоталитарных сект в более или менее явной степени являются сумасшедшими, но у мормонов можно видеть прямо-таки апологетику шизофрении. Автор должен признаться, что успех мормонской секты долгое время казался мне чем-то необъяснимо иррациональным. Мне было непонятным, почему очевидно тупое по своему содержанию и форме движение вовлекает в свои ряды большое число последователей. В чём секрет успеха?

Лишь сравнительно недавно, уже будучи в зрелом возрасте и изучив отчасти криминальную историю мормонства, я нашёл для себя ответ. Он оказался очень прост и даже очевиден в своей циничности — именно поэтому большинству порядочных людей он не приходит в голову. Мормоны изначально делают ставку на разного рода сволочь и обещают этой сволочи полное удовлетворение желаний в рядах своей «церкви». Причём речь идёт о желаниях именно низких и недостойных: похоти, лени, стяжании, гордыне… Ты хочешь много женщин и «за бесплатно»? Они у тебя будут совершенно легально… Ты хочешь заниматься сексом с несовершеннолетними? Да, пожалуйста, сие только приветствуется! Ты не хочешь работать? И не надо, для этого есть женщины и дети… И так далее, и тому подобное. И никто не говорит моральному уроду, что он — моральный урод, напротив, все вокруг говорят о моральном совершенстве и присутствии «Бога» в их жизни. Со всеми этими уродами «Бог» разговаривает лично и, разумеется, всячески направляет на выбранном ими пути грехопадения.

Мормонское учение поразительно по своему цинизму. В их «церкви» вроде бы нельзя заниматься однополым сексом, но сие практикуется сплошь и рядом, причём как мужчинами, так и женщинами. Более того, мужья приветствуют однополый секс своих жён и используют лесбиянок для привлечения новых жён. Есть замечательный блог Стефани Спенсер-ЛеБарон (Stephany Spencer-LeBaron), правнучки Элмы ЛеБарона, с которого начиналось это повествование, так вот в нём можно почитать откровенные воспоминания на сей счёт, некоторые моменты, например, связанные с инцестом, звучат просто убийственно.

Примечательно, что муж Стефани хотя и жил полигамным браком, но оказался гомосексуалистом, причём наивная Стефани поняла это далеко не сразу.

Если женский гомосексуализм в полигамных семьях до некоторой степени понятен и объясним, то отношение мормонов к мужскому гомосексуализму вообще представляется чем-то иррациональным. Видимо, его можно объяснить сексуальной пресыщенностью мормонов. Уже в 1968 году мормон Трой Перри учредил первую сектантскую «церковь» для геев и лесбиянок в Лос-Анджелесе. Примечательно, что перед этим он совершил неудачную попытку самоубийства, но, оставшись в живых, подумал: «А почему бы не создать собственную церковь?» Вполне нормальный для мормона ход мысли.

Уже в 1970-х гг. мормоны-гомосексуалисты вовсю издавали газеты и журналы, открывали новые приходы, а с появлением видео активно стали продвигать свою продукцию и в этой нише.

Следует учитывать специфику того времени, когда тема гомосексуализма была жёстко табуирована. Это сейчас многие протестантские церкви изменили свои оценки однополого секса, а тогда даже протестанты [сами, по сути, сектанты!] шарахались от подобной тематики, как от чумы. Но для мормонов эта конфликтная тема конфликтной не являлась. Как было сказано выше, сама идея мормонства основывается на потакании самым низменным потребностям человеческой плоти.
Автор ни в коем случае не претендует на полноту изложения истории рода ЛеБарон и тем более криминальной истории мормонской секты. В этом очерке были лишь вкратце упомянуты многие преступления, которые достойны обстоятельной книги. И даже не одной. Если кому-то данная тематика показалась интересной и появилось желание углубиться в неё самостоятельно, можно рекомендовать к прочтению несколько англоязычных книг:
Susann K.Schmidt «Favorit wife: escape from polygamy».
Ben Bradlee jr. & Dale van Atta «Prophet of blood».
Rena Chynaweth & Dean Shapiro «The blood covenant».
Scott Anderson «The four o’clock murders».

«Он приказал снять штаны и забрал кошелёк…»
(нерасказанная история убийцы с «Пенсильванской автострады»)

Открывшаяся в 1940 году «Пенсильванская автострада» («Pennsylvania Turnpike») явилась одной из первых платных автодорог Соединённых Штатов. При прокладке дороги использовались старые железнодорожные тоннели, пробитые в Аппалачах ещё в 1880-х годах, и первоначально трасса тянулась от города Ирвина в западной части штата Пенсильвания до Карлайла, расположенного на востоке. Автотрасса управлялась специально созданной компанией и стала быстро приносить доход. Управляющая компания озаботилась всяческим развитием и облагораживанием кормившей её транспортной артерии — к началу 1950-х годов её продлили как на восток, так и на запад — там она упёрлась в границу Пенсильвании со штатом Огайо [эта деталь имеет некоторое значение, и в своём месте станет понятно какое].

Трасса с ограниченным допуском — только для тех, кто оплатил проезд — предназначалась для безостановочного движения. На тот случай, если водителю требовалось остановиться, а конечной точки оплаченного маршрута он ещё не достиг, вдоль «Пенсильвания тёрнпайк» были во множестве оборудованы специальные «карманы». Каждый такой «карман» представлял собой довольно внушительную гравийную площадку, на которой без затруднений могли разместиться и свободно развернуться до дюжины большегрузных автомашин. Зачастую площадки эти не являлись тупиками — через них можно было проехать далее к мотелям, автозаправочным станциям или попасть в следующий «карман», отдалённый от первого на несколько километров.

Поздним вечером 25 июля 1953 года «дальнобойщик» Джон Пеннингтон (John Penington) неподалёку от города Ирвин загнал свою автомашину в один из таких «карманов» и лёг спать в кабине. Ночью пошёл тёплый дождь, и шофёр прекрасно выспался. Поднявшись с восходом солнца, Пенингтон быстро привёл себя в порядок и тронулся в путь. Однако густой туман, стоявший в лесу, сыграл с ним злую шутку — двигаясь по гравийной дороге, он, по-видимому, пропустил нужный поворот в сторону автотрассы и в результате оказался на лесной дороге безо всяких указателей. «Пенсильвания тёрнпайк» была где-то совсем рядом, быть может, в сотне метров или даже ближе — на что указывал хорошо узнаваемый шум моторов — но совершенно непонятно было, как же на неё можно выехать.

Пеннингтон некоторое время двигался в тумане, не отдавая себе отчёта, куда именно ведёт дорога, и, в конце концов, очутился в очередном «кармане», хотя и не в том, в котором останавливался давешним вечером. Неподалёку он увидел большую грузовую автомашину с погашенными огнями — её водитель, по-видимому, спал так же, как и сам Пеннингтон четвертью часа ранее. Джон вылез из автомашины и побежал спрашивать дорогу, разумеется, со всеми полагающимися извинениями и реверансами. Однако ни после первого, ни после второго обращения водитель грузовой автомашины себя никак не проявил — даже не выглянул посмотреть, кто там за бортом шумит и мешает спать…

Пеннингтон был простым парнем и в сложившейся обстановке церемониться не стал. Он вскочил на подножку, осторожно заглянул в кабину и… сразу же скатился вниз. Он увидел лежащее между сиденьями человеческое тело с лицом, залитым чёрной кровью. Пеннингтон даже не стал проверять, мёртв человек в кабине или нет — увиденного оказалось достаточно для того, чтобы броситься через лес в сторону шумящей за деревьями автотрассы.

Так началась одна из самых необычных, но ныне незаслуженно позабытых криминальных историй Америки — история «Призрака с автотрассы» («The Turnpike Phantom»). Вообще-то, серийных убийц, орудовавших на дорогах Соединённых Штатов, известно сейчас немало. Но широкий размах это явление получило гораздо позже, когда уже вся Америка знала, что дальняя дорога — дело довольно опасное. Летом же 1953 года подобного шаблона ещё не существовало. Единственная аналогия, которая приходит на ум в этой связи — это серия убийств, совершённых Честером Комером в 1935 году. Истории этого необычного и мплоизвестного даже с Соединенных Штатах преступника посвящён мой очерк «Попутчик», включенный в сборник «Неизвестные серийные убийцы. Хроники забытых уголовных расследований», опубликованный в июле 2023 года с использованием возможностей книгоиздательской платформы «ридеро».

Но преступления Комера происходили в малонаселённой сельской местности Оклахомы и закончились довольно быстро, причём без суда над убийцей. Поэтому для Америки и американцев смертоносные путешествия Честера по долам и весям оклахомщины остались почти незамеченными. А вот события на пенсильванском «тёрнпайке», последовавшие через 18 лет после смерти Комера, оказались куда резонанснее. Не будет ошибкой сказать, что именно «Призрак с автотрассы», внезапно появившийся в Пенсильвании летом 1953 года, и разрушил представление о поездке по американской дороге как о безопасном и спокойном путешествии.

Выскочив на обочину «Пенсильвании тёрнпайк», Пеннингтон догадался сорвать с себя рубашку и принялся размахивать ею. Это необычное поведение сразу же привлекло внимание проезжавших автомобилистов, сообразивших, что столь странный способ привлечения внимания явно диктуется некими экстраординарными обстоятельствами. В общем, Джону удалось рассказать об увиденном одному из притормозивших автовладельцев, тот через минуту домчался до ближайшего телефона, расстояние до которого не превышало километра, и уже через десяток минут перед Пеннингтоном появилась машина дорожной полиции.

Выяснилось, что убитым водителем-«дальнобойщиком» является 23-летний Лестер Вудворд (Lester B. Woodward), славный работящий парень, выросший в большой дружной семье [у него было 10 братьев и сестёр]. После демобилизации из армии Лестер сразу же пошёл в транспортную компанию, где без долгих разговоров получил большую машину — он уже считался опытным водителем, поскольку во время воинской службы также водил грузовик.

Это была первая установочная информация, полученная транспортной полицией по простому запросу, направленному компании-автовладельцу на основании номерного знака автомашины. Предварительное расследование инцидента приняла на себя служба шерифа округа Уэстморленд (Westmoreland), в чьей зоне ответственности находился участок дороги возле Ирвина. Быстро выяснилось, что Лестер Вудворд умер от огнестрельного ранения в лицо, входное отверстие пули находилось примерно на дюйм (~2,5 см) ниже левого глаза. Выходное отверстие отсутствовало, а это означало, что пуля осталась внутри черепа и будет извлечена в ходе судебно-медицинского вскрытия. Оружие в кабине отсутствовало, как, впрочем, и рядом с автомашиной. Отсутствие оружия автоматически отклоняло версию самоубийства.
Очень скоро поступила важная информация, явно имевшая отношение к убийству Вудворда. Примерно в том месте, где к «тёрнпайку» примыкала дорога, по которой можно было заехать в «карман» и выехать из него, немногим ранее 5 часов утра произошла страшная автомобильная авария. В ней столкнулись 6 легковых автомашин, в результате чего телесные повреждения различной степени тяжести получили 12 человек, из них 3-е скончались. Причиной столкновения машин послужило резкое торможение 1-й из 6-и пострадавших. Находившийся за её рулём мужчина заявил полицейским, что был вынужден ударить по тормозам из-за того, что на шоссе прямо перед ним выскочил автомобиль. Он мало того, что грубо нарушил правила выезда с второстепенной дороги на главную, но и двигался на большой скорости. Именно опасное вождение человека, управлявшего этой машиной, и спровоцировало аварию на трассе.

Таинственная машина исчезла, и никто её не видел, кроме управлявшего 1-й из 6-ти попавших в аварию — по этой причине полицейские поначалу не восприняли всерьёз рассказ о злостном нарушителе правил вождения. Дескать, мужчина за рулём 1-й машины уснул, а потом для собственного оправдания выдумал некоего мифического нарушителя… Однако когда выяснилось, что таинственная автомашина уезжала с места убийства водителя-«дальнобойщика», оценка случившегося изменилась.

Полицейские были склонны считать, что за рулём автомашины-«нарушителя» сидел человек, стрелявший в Вудворда и спешивший покинуть место убийства.

Правда, это предположение никакой практической пользы для расследования не сулило. Видевший таинственный автомобиль мужчина не мог его описать и тем более не мог описать управлявшего им человека.

Осмотр кабины грузовика подкинул кое-какую информацию к размышлению. Содержимое небольшой кожаной сумочки, в которой Лестер Вудворд хранил нужные в дороге бумаги — несколько дорожных карт, документы на машину и груз, а также личные документы и кошелёк — оказалось вывалено на пол кабины. Убийца, несомненно, рассматривал их и отбрасывал в сторону после удовлетворения любопытства. Кошелёк он опустошил и тоже бросил на пол. Как много денег имел при себе Лестер во время последнего рейса, никто в точности сказать не мог, но по разумным прикидкам эта сумма должны была быть довольно большой — долларов 80—100 — поскольку в дороге возможны разные нештатные ситуации, и для быстрого ремонта большой машины желательно располагать некоторой суммой наличности.

Убийца деньги эти нашёл и забрал, таким образом ограбление представлялось вполне достоверным мотивом.

Не довольствуясь этим, неизвестный негодяй проверил спальное место убитого шофёра, расположенное позади кресел. Он сбросил на пол кабины плед и переложил в ноги подушку, очевидно, в надежде отыскать тайник или нечто особо ценное для убитого им водителя — в общем, что-то такое, что шофёр мог на время сна спрятать рядом с собой. Не совсем понятно, что это могло бы быть, но… преступник в этом случае, по-видимому, руководствовался некими глубоко личными резонами. Неизвестно, отыскал ли убийца что-либо. Из вещей Вудворда вроде бы, ничего не пропало — его дешёвые часы за 3$ на потёртом кожаном ремешке остались на руке, а каких-либо колец или браслетов убитый не носил.

То, что убийца залез в кабину, сплошь забрызганную кровью, многое говорило о характере и абсолютной безэмоциональности этого человека. Но это было не всё, точнее даже, не самое главное открытие.

Все стёкла кабины были подняты, застопорены и остались целы — это означало, что преступник стрелял не через стекло. Выстрел был произведён, когда оружие находилось внутри кабины. Но любой человек, имеющий опыт стрельбы, знает, что выстрел в ограниченном объёме создаёт сильную нагрузку на уши, и чем меньше пространство, в котором производится выстрел, тем сильнее и травматичнее такая нагрузка. Выстрел внутри кабины автомобиля с большой вероятностью приведёт к повреждению барабанной перепонки [поэтому первейшее правило при стрельбе из машины — вынос дульного среза оружия наружу].

Очевидно, убийца не мог стрелять в Вудворда, находясь подле жертвы внутри кабины. Он должен был оставаться снаружи, а руку с пистолетом ему следовало ввести внутрь кабины и только после этого нажать на спусковой крючок. Однако опускающиеся окна на дверях при их осмотре полицейскими оказались наглухо закрыты.

Так как же он стрелял?

После изучения следов и анализа всех возможных и невозможных вариантов развития событий детективы склонились к следующей схеме действий убийцы, надо сказать, довольно необычной и уж точно — не самой простой из всех возможных. Лестер Вудворд лёг спать с частично опущенным стеклом двери со стороны пассажира. Ночь была тёплой, влажной, машина стояла на парковочной площадке в одиночестве. Лестер знал, что при подъезде другой автомашины его разбудит звук мотора и шум покрышек по гравию, поэтому никакой угрозы он не чувствовал. В ранний рассветный час — около 4-х или в начале 5-го часа утра — на площадке появился убийца. Он пришёл пешком, умышленно оставив машину в некотором отдалении. Обнаружив грузовик Вудворда с частично опущенным стеклом, убийца стал на подножку и аккуратно ввёл руку с пистолетом внутрь кабины. После этого он, по-видимому, голосом позвал водителя. Разбуженный Вудворд сел на кровати, расположенной позади передних кресел и… злоумышленник без долгих разговоров произвёл выстрел ему в лицо. С расстояния около 1,5 метров он практически не имел шансов промахнуться даже в почти полной темноте.

Раневой канал, оставленный пулей, был направлен глубь черепа почти под прямым углом, что хорошо соответствовало предложенной схеме развития событий.

Убедившись, что водитель не подаёт признаков жизни и не представляет угрозы, преступник открыл дверь и приступил к обыску кабины. Судя по всему, он не включал свет, а пользовался ручным фонариком, принесённым с собой. Он отыскал кожаную сумку с бумагами, содержимое которой вытряхнул на пол кабины, забрал из найденного кошелька деньги, «прошерстил» спальное место водителя. А после этого аккуратно поднял стекло в крайнее верхнее положение и ушёл, захлопнув за собой дверь.

То есть он побеспокоился о том, чтобы сбить полицию с толку и заставить всех думать, будто стрельба проводилась в тот момент, когда убийца находился внутри кабины. Что выигрывал таинственный стрелок от такой мистификации? Ну, если навскидку, он подталкивал следствие к предположению, согласно которому на парковочную площадку он приехал вместе с убитым, то есть они были знакомы ранее или познакомились в дороге.

Конечно, версию знакомства Вудворда со своим убийцей нельзя было отбрасывать сходу, как и всякое другое разумное предположение, её следовало надлежащим образом проверить, но полицейский опыт подсказывал, что реконструкция, при которой преступник ввёл руку с пистолетом через приопущенное дверное стекло, выглядела достовернее [хотя и сложнее].

Уже в первые часы после обнаружения тела застреленного водителя-«дальнобойщика» началась масштабная работа по уточнению всех событий последних 48 часов жизни Вудворда. Детективов интересовало всё — откуда и куда двигался убитый… на каких автозаправочных станциях заливал топливо… где вставал под погрузку-разгрузку… где питался… с кем встречался… давал ли кому-то деньги или, напротив, получал… кто это видел… с кем и по какой причине конфликтовал.

Это была большая работа — серьёзная и очень ответственная. От того, что удалось бы узнать детективам и рядовым патрульным дорожной полиции, осуществлявшим предварительный сбор и анализ информации, во многом зависело то, каким путём двинется расследование дальше.

26 июля после проведённого судебно-медицинского вскрытия трупа Лестера Вудворда из недр ведомства коронера округа Уэстморленд поступила важная информация: мужчина был убит единственным выстрелом в лицо с близкого расстояния [около 1 метра или чуть более]. Лестер сразу же после смертельного ранения потерял сознание и не имел возможности активно двигаться. Смерть последовала с минимальной задержкой после ранения, может быть, в течение минуты или двух. Никаких иных телесных повреждений, которые можно было бы связать с преступным посягательством, на теле не оказалось.

Время наступления смерти судмедэксперты отнесли к интервалу времени от 3-х до 6-ти часов утра 26 июля, что хорошо коррелировалось со временем крупного ДТП на «Пенсильвания тёрнпайк», о чём было упомянуто чуть выше. То есть версия о связи серьёзной аварии, жертвами которой стали 12 человек [из них 3 скончались], с действиями преступника, покидавшего место убийства, получала юридически значимое подтверждение.

Убийца воспользовался оружием 32-го калибра (7,9 мм). Судебно-медицинская экспертиза, разумеется, не могла подменить собой экспертизу баллистическую, но извлечённая из головы убитого пуля был взвешена, и полученный результат был внесён в протокол. Из веса пули следовало, что выпустили её из огнестрельного оружия указанного калибра — для подобного вывода баллистическая экспертиза не требовалась.

Эпитет «важный», использованный автором чуть выше, является в данном случае лишь фигурой речи и не заслуживает того, чтобы его воспринимали буквально. На самом деле, информация ведомства коронера мало что давала следствию.

Служба шерифа округа Уэстморленд при содействии дорожной полиции в течение 26, 27 и 28 июля проводили активные мероприятия, направленные на сбор информации как об убитом, так и связанных с его поездкой событиях, но утром 29 июля поступила новая по-настоящему шокирующая информация. В тот день около 10 часов утра в кабине грузовика компании «Baker Drive-Away Co.» был найден его водитель — 39-летний Гарри Питтс (Harry Pitts).

Случившееся до мелочей напоминало смерть Вудворда. Накануне вечером друг Питтса, работавший в той же самой компании, что и убитый шофёр, встретился с ним за ужином в кафешке у «Пенсильвания тёрнпайк». Они поговорили о разного рода делах и событиях, представлявших обоюдный интерес, в том числе и об убийстве Лестера Вудворда. Хотя газеты и радиостанции не уделяли особого внимания гибели какого-то там «дальнобойщика», в профессиональной среде случившееся, разумеется, быстро стало известно и никого не оставило равнодушным. В конце беседы друг предложил Питтсу вместе отправиться в мотель, как следует отоспаться и на следующий день продолжить движение по «Пенсильвания тёрнпайк» вместе. Гарри отказался, сказав, что ему надо поскорее заправиться, и он планирует спать этой ночью совсем немного, поскольку не укладывается в график.

На том приятели и расстались.

На следующее утро — речь идёт о 29 июля — друг отправился в дорогу и в какой-то момент решил пополнить запас топлива на заправочной станции. Сверившись с картой, он съехал с «тёрнпайка» и повёл машину к нужной «заправке». При этом он увидел на уходившей в сторону грунтовой дороге некий грузовик, похожий на машину Питтса. Впрочем, двигался он быстро и машину эту толком не рассмотрел… Доехав до заправочной станции и залив в бак нужное количество топлива, мужчина повёл грузовик обратно. Теперь он ехал на малой скорости и внимательно смотрел туда, где ему почудилась машина товарища.

И он действительно увидел её на том же месте! Сомнений быть не могло — это был «трак» Гарри Питтса, мужчина в этом не сомневался, поскольку работали они в одной компании и он наизусть знал номер на бампере. Мужчина, разумеется, остановился, мало ли, вдруг Гарри нужна какая помощь…

Однако никто и ничто не могло помочь Гарри Питтсу — тот был убит во время сна единственным выстрелом в лицо. Его вещи были обысканы, как установили полицейские, убийца взял не менее 70$, что лежали в портмоне водителя.

Незадолго до полуночи Питтс действительно заехал на автозаправочную станцию — ту самую, на которой через 10 часов появился его товарищ — оплатил топливо и благополучно уехал. Ничего необычного на автозаправке не происходило, подозрительных людей там, по уверению работников, не было. Двинувшись обратно к «тёрнпайку», Гарри, по-видимому, решил не выезжать на трассу, а спокойно поспать несколько часов среди прекрасного соснового бора. Он заехал на узкую грунтовую дорогу и лёг спать в кабине, не подозревая даже, что рядом может появиться очень опасный человек.

Судебно-медицинское вскрытие трупа показало, что Гарри был убит единственным выстрелом с близкого расстояния, возможно 1 метр или менее. Пуля попала ему в рот, разрушив верхние позвонки и моментально лишив возможности двигаться. Время наступления смерти было отнесено к полуночи с 28 на 29 июля 1946 года.

Пуля, хотя и повреждённая из-за соударений с костями, тем не менее могла быть использована для получения полной развёртки полей нарезов ствола. Судя по её размеру и массе, она была выпущена из оружия 32-го калибра (7,9 мм) — такого же, каким был убит Вудворд. В тот же день пулю доставили в криминалистическую лабораторию в городе Гаррисберге, и экспертиза, призванная сопоставить пули, извлечённые из тел Вудворда и Питтса, была проведена вне очереди. В результате выяснилось, что в обоих случаях использовалось одно и то же оружие. Поскольку гильз на местах совершения убийств не оказалось, логично выглядело предположение об использовании преступником револьвера 32-го калибра. Оружия такой категории в Соединённых Штатах было очень много.

Питтс был убит приблизительно в 50 км восточнее того места, где 3-я днями ранее убийца расправился с Вудвордом. Хотя преступление произошло на территории округа Сомерсет, соседствовавшего с округом Уэстморленд, местная служба шерифа согласилась с тем, что расследование должно проводиться в партнёрстве с соседями и под их руководством, поскольку те приступили к поиску убийцы ранее. Шериф округа Уэстморленд Говард Томас (Howard Thomas) объявил, что принимает на себя оперативное руководство расследованием обоих случаев и рассчитывает на плодотворное сотрудничество как со службой шерифа Сомерсета, так и полицейскими подразделениями штата.

Впрочем, расследование по горячим следам каких-то заметных результатов не принесло. Пожалуй, единственно ценным открытием стало то, что полицейские, постоянно патрулировавшие этот участок «Пенсильванской автотрассы», обратили внимание на любопытные следы, совсем недавно появившиеся на дорожном полотне. Некая автомашина, двигавшаяся первоначально в восточном направлении, совершила на скорости резкий разворот с заносом и поехала в западном направлении. Разворот был осуществлён менее чем в 200 метрах от того места, где к «тёрнпайку» примыкала дорога, по которой можно было проехать к месту гибели Гарри Питтса. Должностные лица, причастные к расследованию, сошлись в том, что следы разворота с заносом оставлены именно автомашиной убийцы, который первоначально двигался на восток, в сторону Атлантического побережья, но затем сменил направление на противоположное.

В тот же день — речь идёт о 29 июля — началась паника. Строго говоря, начало ей положила компания-работодатель убитого Питтса. До всех водителей «Baker Drive-Away Co.» руководство довело информацию о втором по счёту убийстве водителя-«дальнобойщика» на «Пенсильвания тёрнпайк» и рекомендовало работника перемещаться по территории штата караванами. То есть организованными колоннами. Разумеется, информация об этом сразу же стала известная работникам других компаний-перевозчиков, которые моментально издали распоряжения аналогичного содержания.

Уже в первую ночь возникли скандалы, связанные с тем, что колонны грузовых автомашин занимали места возле мотелей и кемпингов, не поселяясь в них. Администрации этих заведений подобное не понравилось — они стали жаловаться полиции на то, что большегрузные автомашины создают неудобства владельцам легковых машин, а кроме того, водители «траков» ведут себя порой весьма недружественно с обычными клиентами. «Дальнобойщики» в ответ заявляли, что паркуются на территории, обустроенной Управляющей компанией «Пенсивальния тёрнпайк», и никто не вправе запрещать им это, поскольку они оплатили проезд.

Полиция пыталась гасить конфликты, однако всем было ясно, что в ближайшее время проблемы будут только нарастать. «Законникам» необходимо было как можно скорее продемонстрировать публике результат своей работы, и результат этот должен быть впечатляющим!

В те дни радиостанции проявили себя сверхоперативным источником информации. Районы, прилегающие к «Пенсильвания тёрнпайк», в течение нескольких часов оказались наводнены репортёрами радиостанций, которые записывали интервью на переносные магнитофоны, перегоняли записи по телефону, и уже через несколько часов свежая информация из эпицентра событий становилась достоянием всей страны. Газеты, выходившие дважды в сутки, явно отставали с оповещением и размещали на своих страницах уже «старые новости», то есть такие, которые прозвучали в радиоэфире несколькими часами ранее и уже стали всем известны. Кроме того, живые голоса из радиоприёмника дарили слушателя незабываемый эффект присутствия на месте событий, в то время как чтение газетной заметки казалось чем-то рутинным и формальным. Кроме того, радиожурналист даже в коротком репортаже мог дать слово нескольким людям и представить несколько точек зрения, в то время как газетный репортёр обычно писал об одном человек и одном событии.

Надо сказать, что 2 смерти, произошедшие с небольшим интервалом времени при очень схожих обстоятельствах, породили диаметрально противоположные оценки, что может показаться до некоторой степени удивительным. И эту разность оценок первыми обнаружили именно радиожурналисты, что, разумеется, только привлекло общественный интерес к их работе. Одна часть водителей-«дальнобойщиков» по-настоящему поверила в то, что на «Пенсильванской автостраде» орудует некий одержимый маньяк, сводящий счёты с водителями «траков». Такие водители соглашались с тем, что «тактика караванов» [движение организованными колоннами] будет эффективна и повысит безопасность перевозок.

Другая же часть водителей не верила в случайный выбор жертв и полагала, что расстрелы Вудворда и Питтса имеют некий «бэкграунд», умышленно скрытый правоохранительными органами. Убитые были втянуты в некий конфликт, который власти будут всячески маскировать, а потому всем, кто далёк от этой «разборки», ничего не грозит и, говоря объективно, паника лишена всякой почвы. Решение двигаться по «тёрнпайку» колоннами создаст водителям «большегрузов» лишь неудобства, проблемы и лишнюю трату времени, а потому играть в эти бирюльки незачем.

В пользу той или иной точки зрения высказывались разнообразные доводы, они звучали весьма разумно, и постороннему человеку разобраться в том, кто прав, а кто ошибается, не представлялось возможным.

Ну, а что же полиция? Чем ответили правоохранительные органы на экстремальные события конца июля 1953 года?

Первой мерой — самой очевидной и совершенно разумной — стало использование тактики, обычно обозначаемой словосочетанием «демонстрация формы». Слова эти говорят сами за себя — полиция начинает появляться в наиболее опасных местах, демонстрирует нарочитую активность, побуждая злоумышленника отказаться от нападения, если таковое им готовилось. 29 и 30 июля количество патрулей на «Пенсильвания тёрнпайк» и прилегающих дорогах увеличилось в 3 раза. Полицейские стояли вдоль дорог и с умным видом изображали, будто переписывают номерные знаки всех проезжающих автомашин, периодически кого-то останавливали и начинали проверять документы. Вся эта демонстративная суета были призвана показать автовладельцам, следовавшим по «тёрнпайку», будто полиция активно работает и уже скоро предъявит результаты.

Истина же заключалась в том, что именно в те часы и дни никто из «законников» даже приблизительно не представлял, кого же именно надлежит искать. Правоохранительные органы бродили во тьме, уподобившись слепым мудрецам из притчи, пытавшимся на ощупь описать слона. Тот из мудрецов, кто ощупывал хобот, убеждал других, что слон похож на змею, тот, кто нащупал бивни, был уверен, что слон скорее напоминает большого быка, ну а тот, кто трогал ноги, почти не сомневался — слон смахивает на огромную лошадь. Расследования убийств Вудворда и Питтса двигались сразу в нескольких направлениях: во-первых, проверялась возможная связь жертв [личное знакомство либо существование общих знакомых]; во-вторых, изучался вопрос о возможном конфликте по месту работы; в-третьих, отрабатывалась версия о существовании у убитых малоизвестных аспектов жизни, способных стать источником острого противостояния или шантажа [гомосексуализм, подпольный тотализатор или иная потенциально наказуемая активность]; в-четвёртых, наконец, требовалось отработать версию «случайной встречи в дороге», то есть возможность спонтанного нападения неизвестным.

Последнее направление представлялось самым, пожалуй, труднопроверяемым и недоказуемым. Весь полицейский опыт восставал против возможности такого убийства, однако встречу в дороге с «плохим парнем» исключать было никак нельзя.

В течение 29, 30 и 31 июля детективы и патрули дорожной полиции частым гребнем прошли по западной оконечности «Пенсильванской автотрассы», собирая информацию обо всех мало-мальски подозрительных лицах, замеченных в том районе в последней декаде июля. Опрашивались все, кто имел хоть какое-то отношение к обслуживанию транспортного потока по магистрали — работники пунктов оплаты, мотелей, кемпингов и питейных заведений неподалёку от «тёрнпайка», наконец,

Историй о подозрительных людях, разумеется, оказалось немало. Уборщица одного из мотелей рассказала о невольно подслушанном во время уборки разговоре молодых мужчины и женщины, которые обсуждали недавно совершённую кражу и обдумывали возможность вооружённого ограбления. Из их разговора можно было понять, что они являются молодожёнами, отправившимися в свадебное путешествие на автомашине. Они располагали пистолетом и патронами.

Информация о вооружённой парочке вызвала большой интерес правоохранительных органов, и молодожёнов [или предполагаемых молодожёнов] сразу же объявили в розыск.

Другое немаловажное сообщение оказалось связано с 3-я молодыми мужчинами, двигавшимися по «Пенсильвания тёрнпайк» с востока на запад 25 и 26 июля. В течение 48 часов они умудрились встрять в 3 конфликтных ситуации. Всякий раз дело обходилось без драк и кровопролития, но молодые люди явно были агрессивны и демонстрировали склонность к антиобщественному поведению. Компания двигалась на автомашине с флоридскими номерами — полный номер никто из свидетелей не запомнил, но не подлежало сомнению, что все 3 инцидента были связаны с одними и теми же молодыми ухарями. Этих ребяток также следовало отыскать в кратчайшие сроки…

Сложно сказать, каким путём двинулось бы расследование далее, но 31 июля 1953 года произошло новое нападение, которое в конечном итоге и предопределило исход всей этой истории. Хотя именно в те дни и недели этого никто не знал, да и знать не мог. В тот день убийца стрелял в 36-летнего Джона Шепперда (John Shepperd)…

Но Джон выжил. Выжил вопреки здравому смыслу, медицинской статистике и полицейскому опыту.

Шепперд лёг спать в кабине своего грузовика, припаркованного на небольшой площадке возле шоссе №30 к востоку от города Лиссабона в штате Огайо. Упомянутое шоссе являлось продолжением «Пенсильванской автотрассы», которая заканчивалась прямо на границе штатов Пенсильвания и Огайо. Шепперд, разумеется, знал о чудовищных убийствах в соседнем штате, но не особенно из-за этого беспокоился, ведь он находился-то на территории Огайо! Джон лёг спать на удалении ~30 км от пенсильванской границы и после напряжённой поездки в течение дня моментально уснул. Для описания последовавшего далее предоставим слово ему самому: «Затем в моей голове раздался грохот, похожий на взрыв петарды. Я вскочил и закричал, зовя маму. Я думал, что нахожусь дома».» («Then a noise like a firecracker went off in my head. I reared up and yelled for mother. I thought I was at home.»)

Грохотом, похожим на взрыв петарды, стал выстрел, произведённый с близкого расстояния в лицо спавшего человека. Пуля попала в нижнюю челюсть, раздробив обе скулы, но наружу не вышла. Оглушённый выстрелом и чудовищным ранением — но при этом ещё не испытывая боли! — Джон подскочил и уселся на лежаке. То, что он поднялся и остался сидеть, по-видимому, поразило стрелявшего. Тот неожиданно пустился в объяснения и сказал, что у него кончился бензин, он нуждается в деньгах, чтобы заправиться… Поскольку Шепперд сидел, не двигаясь, но при этом не падал, незнакомец приказал ему снять штаны и забрал кошелёк. Увидев на руке Джона блестящие часы и сочтя их золотыми, он велел водителю отдать также и часы. Что Джон и сделал…

После этого незнакомец выпрыгнул из кабины, отбежал на несколько метров, залез в легковой автомобиль [Шепперд слышал, как хлопнула дверца] и дал по газам. Тяжелораненный водитель перебрался на переднее сиденье, намереваясь завести мотор и выехать на шоссе, он не хотел оставаться на месте, опасаясь того, что нападавший вернётся и добьёт его… Но тронуть автомобиль с места Джон не успел — потерял сознание от потери крови.

Но нет худа без добра. Во-первых, ночной стрелок не вернулся добивать Джона. Во-вторых, именно то, что Шепперд смог придать своему телу вертикальное положение, и спасло ему жизнь. Если бы он оставался в лежачем положении, то из чудовищной открытой раны быстро вылился бы недопустимо большой объём крови (~ 1,5 — 2 литра), наступил бы коллапс и смерть из-за острой кровопотери. Кроме того, смерть могло бы спровоцировать попадание большого количества крови в дыхательное горло — это частая причина смерти людей, получивших ранение лица и потерявших сознание.

Как известно, мужчины при открытом кровотечении теряют сознание гораздо быстрее женщин, обычно это происходит при быстрой единовременной потере 300 граммов крови [1,5 стакана]. Женщины же способны сохранять сознание при разовой кровопотере до 500 граммов, и поскольку их кровяное давление в молодом и среднем возрасте обычно гораздо ниже мужского, они после получения сопоставимого с мужчиной ранения сохраняют способность активно действовать гораздо больший интервал времени. Этот вывод покажется кому-то контринтуитивным, но физиология — жестокая наука, и спорить с ней почти невозможно. Джон Шепперд потерял более полулитра крови, но благодаря тому, что он привёл своё тело в вертикальное положение, кровотечение из-за падения кровяного давления практически прекратилось, при этом сердце продолжило работать и кровоснабжение мозга поддерживалось на физиологически необходимом уровне несколько часов.

Утром 1 августа водитель, подозрительно склонившийся к рулю, привлёк внимание проезжавшего мимо врача — тот подумал, что мужчине стало плохо. Шепперду и впрямь было нехорошо, хотя и совсем по другой причине, нежели предполагал добрый самаритянин.

В общем, Джона доставили в больницу, извлекли пулю, поправили куски челюсти, влили пару пинт плазмы и отправили спать. Прогноз на излечение был благоприятным.

Это, конечно же, выглядит фантастично! Уже вечером того же дня мама кормила Джона куриным бульоном через трубочку. И эту замечательную новость разнесли на следующий день сотни американских газет и радиостанций. Джон Шепперд поправился и полностью восстановился, хотя после той ночи ему пришлось озаботиться изготовлением хороших зубных протезов и отпустить бороду.

Баллистическая экспертиза, проведённая вне очереди, показала, что пуля, ранившая Шепперда, была выпущена из того же оружия 32-го калибра, что и пули, убившие Вудворда и Питтса. Таким образом, получалось, что убийца с «Пенсильванской автотрассы» пересёк границу штата, и теперь его деяния подпадали под юрисдикцию ФБР.

Рассказ Шепперда о преступлении показал, что реконструкция, разработанная детективами после убийства Вудворда, довольно хорошо соответствовала истине. По словам шофёра, он действительно оставил приоткрытым стекло на двери, выстрел преступник произвёл в спящего человека и, по-видимому, очень удивился, когда Шепперд сел на кровати. Преступник, скорее всего, решил, что промахнулся, и тогда он произнёс совершенно неуместную фразу о том, что у него закончился бензин и нет денег, чтобы заправиться. Это были слова перепуганного труса, но почему стрелок испугался? В его руках был пистолет, казалось бы, выстрели ещё раз и реши проблему. Но нападавший, судя по всему, не мог выстрелить повторно — либо пистолет вышел из строя, либо у стрелка закончились патроны…

Потерпевший не мог описать стрелявшего — он его попросту не рассмотрел спросонья — однако Шепперд хорошо запомнил голос этого человека. Голос был высоким, совершенно мальчишеским и никоим образом не соответствовал здоровому брутальному мужику. Впрочем, таковым стрелявший и не являлся. Хотя Джон не рассмотрел лица преступника, тем не менее общее впечатление от облика этого человека и того, как тот двигался, убеждало потерпевшего в том, что нападавший являлся молодым худощавым человеком среднего роста.

1 августа «Ассоциация грузовых перевозчиков Пенсильвании» («Pennsylvania Truck Motor Association») объявила о выплате премии в размере 11 тыс. $ тому, кто предоставит информацию, способную привести к разоблачению преступника, открывшего охоту на водителей грузовых автомобилей.

Начиная с 1 августа 1953 года водители как грузовых, так и легковых автомашин, двигавшихся по территории Огайо и Пенсильвании, стали спать только в мотелях и кемпингах. Хотя подавляющее их большинство стремилось пересечь эти штаты так, чтобы ночь не застала их в дороге. В соседних штатах — Мэриленде, Делавэре, Нью-Джерси и других — общественные настроения находились на грани паники. Общее мнение было таково — активные полицейские меры в районе «Пенсильванской автотрасы» [та самая «демонстрация формы»] заставили убийцу покинуть окрестности «тёрнпайка» и переместиться в соседние регионы. Сейчас он нанёс удар в Огайо, а где нанесёт в следующий раз?

Обстановка была чрезвычайно нервозная. Проходил день за днём, сообщений о новых нападениях не поступало, но вместо успокоения эта тишина лишь подогревала мрачные ожидания обывателей. Вот сейчас, вот сегодня… С каждым днём вероятность новой вылазки убийцы, по общему мнению, становилась выше.

Правоохранительные органы Пенсильвании работали в те дни с крайним напряжением сил. Им удалось отыскать подозрительных людей, упомянутых чуть выше — пару молодожёнов и 3-х друзей из Флориды. Их проверка показала полную непричастность к преступлениям «Убийцы с автострады». Однако по мере того, как одни лица в глазах «законников» теряли оперативный интерес, избавившись от всех подозрений в свой адрес, появлялись другие. В частности, мастера одного из автосервисов, получив в работу барахлившую автомашину, обнаружили в багажнике револьвер 32-го калибра, замаскированный среди коробок с пылесосами, которые якобы рекламировал владелец машины. Как показала проверка по номеру оружия, револьвер был украден более года назад. Когда мужчина явился за машиной, на него надели наручники и без лишних церемоний отвезли в офис полиции штата в Питтсбурге, где детективы почти трое суток выясняли детали его времяпрепровождения в последней декаде июля.

Другими подозреваемыми стали бандиты из Сент-Луиса, отправившиеся по своим бандитским делам в Филадельфию и неосторожно выехавшие на «Пенсильвания тёрнпайк». Своим не в меру амбициозным поведением они привлекли внимание обслуживающего персонала одного из кафе возле автотрассы, в результате чего последовал звонок в полицию и у импозантных мужчин появились проблемы, никак не связанные с делами и делишками в Филадельфии.

Кроме того, в начале августа дорожная полиция штата Пенсильвания с необыкновенной ретивостью взялась за наведение порядка как на самой автотрассе, так и на прилегавших к ней дорогах. В те дни проводилась массовая проверка документов водителей транспортных средств, и всех, кто по тем или иным причинам вызывал подозрения, задерживали и подвергали аресту. Счёт таковых шёл на сотни — и это не преувеличение! Задача, поставленная перед полицией властями штата, выглядела нетривиальной — с автотрассы следовало убрать всех подозрительных. Может показаться удивительным, но правоохранительным органам удалось с этой задачей справиться — начиная с 1 августа и вплоть до конца месяца «Пенсильванская автострада» стала, наверное, самой безопасной дорогой Соединённых Штатов. На протяжении 26-ти дней на огромной территории протяжённостью более 500 км не было зафиксировано ни одного сколько-нибудь серьёзного правонарушения — ни драк, ни хищений, ни тем более убийств [автор подчёркивает, что речь идёт о территории, непосредственно прилегающей к автотрассе, а не о городах и населённых пунктах, мимо которых была проложена «Пенсильванския тёрнпайк» — там, понятное дело, жизнь шла своим чередом].

Между тем в Сент-Луисе, городе, удалённом почти на 900 км от округа Уэстморленд [головном по расследованию преступлений убийцы с автострады], завязался в тугой узел очень необычный криминальный сюжет, который поначалу казался никак не связанным с событиями в Пенсильвании, но затем… но затем — связанным напрямую. Началось всё с того, что к дежурному офицеру Департамента полиции Сент-Луиса в районе Уэллстон (Wellston), западном пригороде Сент-Луиса, обратилась некая Клара Листон (Clara Lyston) и рассказала странную историю. Сразу подчеркнём, что дата обращения этой женщины в полицию никогда не раскрывалась, и чуть ниже станет понятно почему.

Пока же уделим некоторое внимание содержанию сделанного женщиной заявления.

По словам Клары, жительницы Уэллстона, в начале августа она взяла в свою машину автостопщика — импозантного молодого мужчину, «голосовавшего» на обочине в 60-ти км от Сент-Луиса. Приятный брюнет, очень обаятельный и разговорчивый, покорил сердце молодой женщины, переживавшей «сложный период жизни» (так, кажется, нынешнее поколение именует 3-дневный интервал поиска нового полового партнёра?). В общем, занимательный «автостопщик» с потрясающими рассказами о карточных «каталах», тюремных разборках и пересказом прочитанных комиксов отлично сгладил шероховатости переходного периода и помог женщине поскорее забыть старого друга. Этот замечательный человек оказался исключительно щедр — он мог вытащить из кошелька 40$ и сказать: «Возьми всё, что у меня есть»! А ещё он потрясающе играл на губной гармошке и пел непристойные куплеты — ну, скажите на милость, какое женское сердце устоит перед таким океаном мужского обаяния?!

В общем, Клара привезла «автостопщика» в свой дом, и между ними завязалось нечто такое, что сама женщина считала «большим чувством». И некоторое время всё было очень хорошо — ровно до того момента, когда Клара Листон неожиданно вошла на кухню и обнаружила своего нового друга за довольно необычным занятием. Тот сжигал документы, которые вынимал из довольно красивого картонного ящика с большим католическим крестом на откидной крышке. Клара приблизилась и увидела некоторые из сжигаемых бумаг — это было водительское удостоверение с фотографией незнакомого лысеющего мужчины средних лет, какая-то карточка на сером картоне с фотографией того же самого мужчины и католическим крестом по верхнему обрезу, договор страхования автомашины, пачка листов, исписанных одним почерком и похожих то ли на письма, то ли на служебную записку. Клара не видела ранее ни этих бумаг, ни картонной коробки, из которой её друг их вынимал.

На вопрос, что это за бумаги и чем вообще он занимается, новый друг Клары очень спокойно ответил, что некоторое время тому назад он убил священника и теперь уничтожает его документы. Слова эти прозвучали настолько убедительно, что у Клары Листон ни на секунду не возникло сомнений в их правдивости.

Обдумав ситуацию, женщина предложила своему новому другу уехать. Тот, в свою очередь обдумав ситуацию, согласился с тем, что это хорошая идея. Попросив у Клары денег и получив 15$, он отчалил в даль туманную, освободив женщину как от своего присутствия, так и бремени собственных тайн. В этом месте нельзя не отметить великодушие преступника, не ставшего убивать Клару Листон — а ведь она была опасным свидетелем, и многие опытные преступники перед уходом озаботились бы её ликвидацией. В этом месте нельзя не вспомнить древнеримскую максиму: «beneficium latronis non occidere» («Благодеяние разбойника — не убить жертву»). Воистину!

Итак, странный автостопщик исчез из жизни Клары Листон, не причинив ей вреда и даже не сказав плохого слова. Женщина некоторое время раздумывала над всей этой историей и в конечном итоге решила отправиться со своим рассказом в полицию.

Там её выслушали с интересом — а Клара Листон, судя по всему, женщиной была интересной! — но что делать с её эпическим повествованием, никто не знал. Попытки узнать хоть какие-то детали о пропавшем священнике — имя, фамилию, конгрегацию, в конце концов — оказались безрезультатны. Клара видела, как огонь уничтожает бумаги, и она не успевала читать то, что там было написано. Крест видела, который выглядел как католический… Вот и всё!

Ни в Сент-Луисе, ни в его окрестностях священники не пропадали ни в 1953 году, ни даже в 1952… Общегосударственной базы данных о пропавших без вести в США в 1953 году не существовало. Это означало, что для установления факта исчезновения священника необходимо было обзвонить примерно 2700 городских подразделений полиции и служб шерифов по всей стране. Их обзвон потребовал бы приблизительно 13—14 тыс. минут телефонных переговоров (это почти 10 суток непрерывного говорения!). Кто оплатит услуги связи и 240 человеко-часов, потраченных на проверку какой-то сумасшедшей дамочки?! Пусть даже и привлекательной…

Да никто!

Проверка заявления Клары Листон на этом, наверное, и закончилась бы, но дежурному офицеру, беседовавшему с ней, пришла в голову счастливая мысль навести справки не в полицейских службах, а в церковных. И уже второй телефонный звонок, сделанный в архиепархию Канзас-сити, привёл к получению желанного результата. Полицейскому ответили, что в середине июля — точная дата оставалась неизвестна — пропал без вести преподобный Роберт Ходжес (Robert A. Hodges), католический священник, окормлявший 3 прихода. Его труп был найден в конце июля в пустынной местности к востоку от Канзас-сити на берегу небольшой реки Литтл-Блю. Преподобный был застрелен из оружия 32-го калибра, его документы и личные вещи пропали, автомашина, оставленная приблизительно в 100 метрах от тела, подверглась грубому обыску. Расследование убийства находится в юрисдикции службы шерифа округа Джексон, штат Миссури.

Это было безоговорочное попадание в «десятку»!

То, что минутой ранее казалось болтовнёй неуравновешенной дамочки, брошенной очередным возлюбленным, теперь стало резонансным преступлением. Листон стали показывать альбомы с уголовниками, судимыми прежде за насильственные преступления. Затем пошли в ход ориентировки на преступников, находящихся в розыске. Примерно на 3-м часу этого увлекательного во всех отношениях рассматривания бандитских рож Листон увидела фотографию того, кого отважно подобрала на дороге.

Этим человеком оказался Уилльям Таунсенд (William J. Townsend), сын преподобного Шелби Таунсенда (Shelby Townsend), «священника» секты пятидесятников. Уилльям был судим в штате Индиана за жестокое изнасилование и приговорён к тюремному сроку продолжительностью от 2-х лет до 21-го года. Приговор следует признать чисто американским — именно в США судьи любят делать огромную «вилку» между минимально возможным и максимально допустимым сроками. Считается, что вынесение подобного приговора преследует важную педагогическую цель, побуждая осуждённого вести себя в заключении в полном согласии с правилами внутреннего распорядка.

Правда, в случае с Таунсендом судебная педагогика не сработала. Уилльям несколько раз попал в серьёзные «разборки» между заключёнными. Сам он объяснял случившееся тем, что его пытались изнасиловать, а он лишь давал отпор, но в случае тюремных конфликтов такие объяснения дают все узники или почти все. В общем, довольно быстро стало понятно, что Уилльям, получивший клеймо злостного нарушителя дисциплины, через 2 года на свободу не выйдет.

Неприятное открытие, по-видимому, сильно разозлило Таунсенда. 5 июля 1953 года он бежал из тюрьмы и через месяц оказался в окрестностях Сент-Луиса, штат Миссури. Чтобы прибыть туда, ему надлежало пересечь Иллинойс. Кроме того, до встречи с Кларой Листон он успел убить в районе Канзас-сити преподобного Роберта Ходжеса — а это противоположный край Миссури, удалённый от Сент-Луиса почти что на 340 км! Из всего сказанного следовал единственно возможный вывод — Таунсенд был исключительно активен и много перемещался по стране, причём в разных направлениях, подобно тому, как петляет заяц, уходя от погони.

Поскольку Таунсенд в своих перемещениях был очень активен, нельзя было исключать того, что после побега он появлялся не только в Индиане, Иллинойсе и Миссури. В точности по русской пословице, гласящей, что для бешеной собаки сто вёрст — не крюк, предприимчивый молодой человек мог заехать в штаты, расположенные по соседству с перечисленными выше. А именно — в Кентукки, Западную Вирджинию, Огайо, Мичиган… Может быть, этот человек и там успел кого-то застрелить подобно тому, как он застрелил преподобного Ходжеса?

Во все северо-восточные штаты были разосланы запросы с целью выяснить, не совершались ли там жестокие убийства с использованием огнестрельного оружия 32-го калибра в ходе ограбления жертвы.

Оказалось, что 11 августа 1953 года возле города Нью-Лондон (New London) в штате Миссури был расстрелян рядовой армии США — 20-летний Гордон Банфилл (Gordon Bunfill). Кошелёк потерпевшего и его документы исчезли. Согласно показаниям свидетелей преступления, нападавших было двое, один из них хорошо соответствовал описанию внешности Уилльяма Таунсенда. При предъявлении свидетелям фотографии последнего те его опознали.

18 августа молодой мужчина, очень похожий на Таунсенда, угрожая пистолетом, завладел автомашиной неподалёку от города Луисвилль (Louisville), штат Кентукки. Члены семьи, находившиеся на отдыхе, были преступником связаны — это он проделал с целью выиграть время. В тот же день угнанный автомобиль был обнаружен в районе города Индианаполис, штат Индиана, преступник проехал на нём почти 200 км.

Разумеется, возникли подозрения, связанные с возможной причастностью Таунсенда к 2-м убийствам на «Пенсильванской автостраде» и тяжёлому ранению Шепперда неподалёку от конечной точки «тёрнпайка». То, что убийца забирал деньги жертв и даже наручные часы [как это произошло в случае Шепперда], свидетельствовало о его отчаянном финансовом положении. А жестокость нападений и бездумное использование оружия указывало на то, что находилось оно в руках человека физически слабого и, по-видимому, довольно молодого. Это предположение отчасти подкреплялось показаниями Джона Шепперда, по мнению которого стрелявший был невысок ростом, худощав и довольно молод.

Прекращение нападений на «дальнобойщиков» после 1 августа прекрасно соответствовало известным перемещениям Таунсенда. Столкнувшись с невиданной активностью полиции в районе «Пенсильванской автострады», он поспешил покинуть опасный район и перебрался далеко на запад, преодолев за 10 дней 1 тысячу км или даже более (11 августа он предположительно убил Гордона Банфила в Нью-Лондоне, штат Миссури). В целом же версия, согласно которой именно Уилльям Таунсенд являлся убийцей с «Пенсильванской автострады», выглядела вполне логичной и хорошо соответствовавший известным данным.

Уже 20 августа ФБР было проинформировано полицией Сент-Луиса о подозрениях в отношении Уилльяма Таунсенда. Поскольку тот совершал преступления на территории разных штатов, то Бюро обязательно надлежало привлечь к проводимому расследованию. В тот же день информация о том, что в нападениях на «Пенсильванской автостраде» и убийстве священника Ходжеса подозревается один и тот же человек, попала в прессу.

Разумеется, эта новость не могла пройти незамеченной и вызвала немалый интерес прессы. Разъяснения в тот день независимо друг от друга давали самые разные должностные лица — в Миссури, например, это был лейтенант полиции Честер Оливер (Chester Oliver), а в Индиане — Леонард Блейлок (Leonard Blaylock), специальный агент территориального отдела ФБР в Индианаполисе.
О роли во всей этой истории Клары Листон в те дни подробностей не сообщалось. По-видимому, между уходом из её дома Таунсенда и обращением женщины в полицию последовал некий интервал времени, причём немалый, и её поведение могло трактоваться как пособничество преступнику (пособничество, напомним, может носить пассивную форму, например, недонесение о преступлении или сокрытие улик). Между тем правоохранительные органы были заинтересованы в содействии Клары, которой предстояло стать свидетелем обвинения в суде, и её показания могли иметь решающее значение для осуждения Таунсенда. По этой причине было важно не допустить никаких выпадов в адрес этой женщины со стороны журналистов и самочинных экспертов в области уголовного права. Дабы пресечь возможность таких выпадов на корню, подробности, связанные с отношениями Листон и подозреваемого, не сообщались. По этой причине не совсем понятно, когда именно Клара познакомилась с Уилльямом и когда они расстались.

Объявленная на Таунсенда в северо-восточных штатах охота закончилась очень быстро — буквально на следующий день. Развязка оказалась довольно банальна, что следует признать до некоторой степени удивительным фактом, учитывая непредсказуемость перемещений разыскиваемого преступника. Незадолго до полудня 22 августа Уилльям подошёл к трейлеру, принадлежавшему его отцу, вошёл внутрь, заблокировал дверь стальной проволокой и… лёг спать.

Через 10 минут следившие за трейлером сотрудники ФБР выбили хлипкую дверь «американским ключом» и ворвались внутрь, наставив на обалдевшего преступника пистолеты и помповые ружья. Уилльям сопротивления не оказал, да и нечем ему было его оказывать — оружия при себе мужчина не имел. Арест был произведён в городе Логанспорте, в штате Индиана, неподалёку от того места, с которого Таунсенд 5 июля начинал свой побег. Он сделал весьма протяжённый круг по северо-западным штатам и вернулся к исходной точке вояжа.

То, что Таунсенд попался в руки столь тривиально — явившись по месту жительства отца — до некоторой степени удивляло. Жестокий, мобильный и креативный убийца должен был проявить больше предусмотрительности и сообразительности. Но как гласит житейская мудрость — и на старуху бывает проруха!

Доставленный в здание службы шерифа округа Касс, административным центром которого являлся Логанспорт, преступник сразу же попал на допрос, который продолжался с небольшими перерывами почти 20 часов. Формально считалось, что проводил допрос детектив-сержант службы шерифа Фрэнк Бенетт (Frank Bennett), но занимался он этим, разумеется, не в одиночку, а при участии весьма внушительной группы, состоявшей из сотрудников ФБР, полиции штата Индиана и детективов службы шерифа.

Таунсенд категорически отрицал причастность к каким-либо убийствам, но узнав о показаниях Клары Листон, признал факт расправы над преподобным Робертом Ходжесом. Свои действия он объяснил тем, что священник, взявший Уилльяма в свою машину на автотрассе, принялся грязно домогаться его. Несмотря на отказ Таунсенда вступить с ним в интимную близость, священник съехал с шоссе и углубился по просёлочной дороге в лес. Там он попытался принудить Уилльяма силой исполнить похотливые желания, но Таунсенд был не таков! Он пустил в ход оружие и… после убийства забрал деньги и кое-какие вещи священника. Именно при обыске убитого и его автомашины он узнал, что Ходжес являлся католическим пастором. Таунсенд пытался убедить допрашивавших, что если бы изначально это знал, то не стал бы убивать обидчика, но объяснения такого рода уже никого не интересовали.

Утром 23 августа детектив-сержант Бенетт сделал заявление для прессы, в котором сообщил о состоянии расследования. Он кратко изложил суть признаний Таунсенда и подчеркнул, что тот пока что отрицает какую-либо причастность к убийствам в районе «Пенсильванской автострады» и расправе над Гордоном Банфиллом. В конце заявления Бенетт выразил «сдержанный оптимизм» относительно дальнейших перспектив расследования, давая тем самым понять, что правоохранительные органы рассчитывают добиться от арестованного необходимых признательных показаний.

В тот же день Таунсенд был доставлен в федеральный суд в Индианаполисе, где судья Джордж Стратигос (George S. Stratigos) отказал обвиняемому в освобождении под залог.

Все причастные к расследованию убийств водителей-«дальнобойщиков» могли поздравить себя с прорывом. Не могло быть сомнений в том, что Таунсенд, начав «колоться», не остановится на полуслове и выложит всё. В конце концов, прогулку на «горячий стул» он себе уже обеспечил, сознавшись в убийстве священника, а потому никаких резонов отрицать виновность в прочих инкриминируемых преступлениях он уже не имел.

Однако сам Таунсенд считал иначе. Дав признательные показания в убийстве преподобного Ходжеса, он категорически отверг причастность к прочим преступлениям и заявил, что никогда не бывал ни в Пенсильвании, ни в Огайо, ни в Кентукки, а потому там он никого не убивал, автомобиль под угрозой оружия не угонял и вину за чужие преступления брать на себя не намерен. Мы можем не сомневаться, что на него со стороны следствия было оказано очень сильное давление — тогда в Америке не стеснялись применять к подследственным изощрённые меры принуждения к сознанию, однако Таунсенд, что называется, упёрся. Проходил день за днём, закончился август, а никакой ясности в том, кто же стрелял в «дальнобойщиков» на пенсильванском «тёрнпайке», не появлялось. К середине сентября стало понятно, что Таунсенд не примет на себя вину за убийства Вудворта и Питтса и попытку убийства Шепперда, а потому объявлять эти преступления раскрытыми покуда нельзя.

В конце сентября служба шерифа округа Уэстморленд повторила рассылку ориентировки с описанием часов, взятым «Призраком автотрассы» у Шепперда во время нападения. Ориентировка была разослана по дюжине северо-восточных штатов. Следствие считало, что преступник не станет носить эти часы, поскольку те являлись во всех смыслах смертельной для него уликой, но вот продать попытается. Нам сейчас сложно судить о том, верил ли кто-то в успех розыска часов — ведь с момента нападения на Шепперда минуло более 2-х месяцев! — но удача оказалась на удивление милостива к «законникам».

В среду 7 октября 1953 года из города Кливленда, удалённого от Ирвина на более чем 200 км, пришло сообщение, из которого следовало, что тамошние полицейские отыскали часы Шепперда. Что тут скажешь — это фантастическое везение и несомненное свидетельство профессиональной работы кливлендского уголовного розыска.

Как же это произошло?

При обходе кливлендских ломбардов — а это была регулярная практика местных детективов, искавших ворованные вещи среди сданных в ломбарды — один из них обратил внимание на довольно приличные часы в корпусе, анодированном золотом [т.е. золото было нанесено на медный корпус посредством гальванической обработки]. Часы считались влагозащищенными и антимагнитными, выглядели очень пристойно и при этом были сравнительно недороги — всего-то 15S! Детектив припомнил, что описание очень похожих часов читал в ориентировке, полученной несколькими днями ранее из Пенсильвании.

Поинтересовавшись тем, кто сдал эти часы, детектив услышал рассказ о некоем молодом человеке весьма субтильной наружности, говорившим тонким мальчишеским голосом. А тонкий голос являлся особой приметой «Призрака с автострады» — это знали тогда все детективы на северо-востоке Соединённых Штатов.

Не особенно веря в удачу, детектив попросил показать ему квитанцию, заполненную владельцем часов. Та оказалась подписана фамилией «J. Wable» — это ничего не говорило ни детективу, ни его спутникам. Однако все они сошлись в том, что часы и впрямь соответствуют описанию, полученному из Пенсильвании, а стало быть, за эту «ниточку» следовало потянуть.

Проверку было решено начать с дешёвых гостиниц и мотелей. В течение нескольких часов был найден мотель, в котором 2 недели назад поселился некто, назвавшийся «Джоном Уэблом». Его сопровождала молодая женщина. С ней было решено поговорить. Появление полицейских определённо напугало дамочку. Та была молода — всего-то 22 года! — и демонстрировала готовность во всём помочь детективам, что являлось хорошим знаком. Она подтвердила знакомство с Джоном Уэсли Уэблом (John Wesley Wable), уточнив, что является его невестой. Джону 24 года, до марта 1952 года он работал охранником на металлургическом заводе, потом уволился и устроился водителем грузовиков. Женщина, осмотрев часы, изъятыми полицейскими из ломбарда, опознала в них часы жениха. На вопрос, когда эта вещь появилась у него, ответила, что в начале августа. Джону они очень нравились, он не хотел их продавать, говоря, что они понадобятся на «чёрный день», но в конце сентября с деньгами у него стало туго, и он отнёс часы в ломбард.

Это было хорошее начало, и разговор имело смысл продолжить. На вопрос о том, почему в конце сентября Джон стал испытывать проблемы с деньгами, женщина ответила, что он полтора месяца находился в тюрьме, а после освобождения не знал, где раздобыть денег. Рассказ о пребывании Джона Уэбла в тюрьме вызвал понятный интерес полицейских, отвечая на их расспросы, женщина уточнила, что её жених был арестован в начале августа по причине жалобы в полицию компании, сдававшей напрокат легковые автомобили. И случилась эта неприятность, где бы вы подумали?… трам-пам-пам… на «Пенсильванской автостраде»!

И вот тут у кливлендских «законников» стали оформляться кое-какие подозрения, хотя и совершенно неконкретные поначалу.

Из дальнейших расспросов полицейские выяснили, что Джон владел пистолетом, который в конце сентября отдал отцу невесты для того, чтобы тот продал его. Немедленно по месту проживания мужчины был направлен наряд полиции, которому тот и отдал оружие. Это был немецкий «люгер» калибра.357 (9 мм) образца 1908 года.

Поскольку отец и дочь сотрудничали с правоохранительными органами, их имена и фамилии было решено не разглашать.

Сообщение о событиях в Кливленде поступило в полицию штата Пенсильвания и службу шерифа округа Уэстморленд. Поскольку появилось оружие, имело смысл проверить его на возможное использование при совершении преступлений в районе «Пенсильванской автострады». Для этого уже 7 октября из Гринсбурга, административного центра округа Уэстморленд, в Кливленд отправились 2 детектива, которым надлежало привезти оружие и часы — последние предстояло предъявить Шепперду для опознания.

Разумеется, последовала проверка обстоятельств ареста Джон Уэбла в августе. История эта оказалась до некоторой степени абсурдной, хотя и не лишённой интереса. 18 июля Уэбл взял напрокат «седан» и вернул его 1 августа. При этом он арендовал в той же компании другую машину. Смысл этой замены был не понятен, ну да, как говорится, хозяин — барин, хочешь другую машину — бери другую. Почему нет? Уже после того, как Уэбл уехал, выяснилось, что он подверг первую из арендованных автомашин переделке, которая выразилась в частичном удалении перегородки между салоном и багажным отделением. При этом было нарушено штатное крепление спинки заднего сиденья, что противоречило правилам эксплуатации транспортного средства и делало невозможным его сдачу в аренду. Не совсем понятно, для чего Уэбл сделал то, что сделал, по-видимому, он намеревался использовать арендованный автомобиль как грузовое такси, но в любом случае его своеволие выглядит крайне неразумным.

Владелец компании, узнав о самочинной переделке машины, мгновенно нарисовал исковое заявление в суд, с требованием взыскать с клиента компенсацию за восстановление транспортного средства. Быстро выяснилось, что никто не знает, где искать Джона Уэбла. Поскольку тот перемещался на арендованной автомашине, чей номер был известен, помочь в его розыске могла дорожная полиция. Владелец компании по прокату умудрился добиться объявления Уэбла в розыск, и хотя по гражданским искам таковое привлечение правоохранительных органов не практикуется, дорожная полиция действительно взялась отыскать машину Джона. Тот катался по Пенсильвании, не подозревая, что его ищут.

6 августа его автомобиль был остановлен на «Пенсильванской автостраде», где активность полиции в те дни была чрезвычайно высока. Уэблу было объявлено, что ему предстоит привод в суд. Джон казался искренне изумлённым и все обвинения в свой адрес отвергал. Его возмущение, по-видимому, выглядело достаточно убедительным, поскольку судья предложил ему решить все проблемы с истцом во внесудебном порядке до 10 августа. Уэбл, однако, ничего решать не стал и 10 августа заявил, что денег у него нет и взять их неоткуда, чем вызвал крайнее раздражение судьи. Тот постановил, что Уэбл будет содержаться в окружной тюрьме 3 месяца и заплатит истцу требуемую сумму, а если заплатит до истечения 3-х месяцев, то выйдет на свободу немедленно. Джон находился в окружной тюрьме вплоть до 23 сентября — в тот день его отец, Уилльям Уэбл, погасил долг, собрав буквально по крохам требуемые 320$. Для этого ему пришлось обращаться ко всем родственникам и знакомым, выпрашивая буквально по 10—20$. Буквально с мира по нитке…

Джон вышел на свободу, почистил в химчистке костюм и плащ, расцеловал любящего папочку, после чего сказал всем: «Аdios, baby!» — и сразу же уехал в Кливленд к знакомой девушке. Отцу денег он так и не вернул и даже не пообещал сделать это в будущем — такой вот торопливый человек!

8 октября часы, изъятые в ломбарде в Кливленде, были предъявлены «дальнобойщику» Шепперду, который опознал в них свою вещь. В тот же день в криминалистической лаборатории в Гринсбурге, административном центре округа Уэстморленд, штат Пенсильвания, была проведена баллистическая экспертиза пистолета, принадлежавшего Уэблу. Хотя калибр оружия немного превышал американский 32-й, экспертиза продемонстрировала возможность ведения из этого пистолета стрельбы патронами 32-го калибра. Изучение следов нарезов на пулях, выпущенных из пистолета во время контрольного отстрела, показало, что они полностью идентичны следам на пулях, извлечённых из тел убитых водителей-«дальнобойщиков» и из нижней челюсти раненого Шепперда. Из этого можно было сделать только один вывод — в руки полиции попало оружие «Призрака с автотрассы».

Разумеется, получив это известие, «законники» приободрились — дело явно приблизилось к разгадке, оставалось теперь поскорее задержать Джона Уэбла и добиться от него необходимых ответов. 9 октября американские газеты — как издававшиеся в Пенсильвании, так и выходившие в самых удалённых штатах — сообщили читателям имя и фамилию предполагаемого «Призрака с автотрассы». Фактически это означало запуск общеамериканской погони за Джоном Уэблом, поскольку всевозможные «охотники за головами» да и просто инициативные граждане за премию в 11 тыс.$ с упоением искали бы этого парня во всех уголках и дальних весях страны. С этого момента у Джонни должна была земля гореть под ногами…

То, что произошло далее, кто-то назовёт «голливудским киносценарием» и даже не очень-то ошибётся. Поскольку последовавшие события и впрямь кажутся кинематографическим сюжетом, придуманным не очень-то изобретательным сценаристом. Автор позволит себе высказаться даже резче — такого сценариста следует признать совершеннейшей посредственностью и навеки изгнать из профессии, ибо нельзя сочинять настолько пошлые и банальные сценарии. И тем удивительнее представляется абсолютная реальность всего того, что изложено ниже, в точности по известной фразе из кинофильма: «Нет, это не факт, это больше чем факт — так оно и было на самом деле!».

Итак, 12 октября в южном пригороде города Альбукерке под названием Айлета (Isleta) в штате Нью-Мексико почти за 2,5 тысячи км от округа Уэстморленд была ограблена автозаправочная станция. Три энергичных молодых человека под угрозой оружия вынули из кассы 37$ и чрезвычайно расстроились величиной барыша. Угрожая убить дочь кассира, находившуюся тут же, они вынудили мужчину достать из тайника выручку предыдущего дня, не сданную в банк. Так грабители стали богаче ещё на 210$. После этого, прихватив несколько блоков сигарет, 3 дюжины бутылок пива и коробку сладких хлопьев, они сели в автомашину и дали по газам… а дочь кассира немедленно вызвала полицию по телефону. Девочка правильно назвала номер автомашины, на которой скрылись преступники, и сообщила описание их внешности. Надо сказать, довольно точное описание.

Уже смешно, не правда ли?

Подождите — это только затравка сюжета…

Если вы посмотрите на карту местности, в которой происходило это дерзкое посягательство на кассу, пиво и сладкие хлопья, то увидите, что из Айлеты бежать, в общем-то некуда. Так было осенью 1953 года и точно так же дела обстоят летом 2024 года. Дороги из этого района ведут только на север и только на юг, на востоке и на западе расстилается весьма унылая пустыня. На востоке к тому же эта пустыня украшена не менее унылыми горами, смотреть на них можно сколько заблагорассудится, но на машине ездить нельзя. То есть Айлета — это место посреди ничего, и о чём думали грабители, дерзнувшие в такой вот локации испытать преданность Фортуны, не знает никто, кроме самих грабителей. Чтобы додуматься до ограбления в таком месте, надо иметь голову, напрочь свободную от разумных мыслей…

Дороги на север и юг были перекрыты уже через 5 минут после ограбления автозаправочной станции. Преступники, рванувшие на север, никак не могли миновать полицейские кордоны. Они их и не миновали! В 15 км от места совершения ограбления они выскочили на ряд полицейских автомашин, перегородивших дорогу, и… осыпаемые градом пуль, отважно таранили его. Столкнув с дороги пару полицейских автомашин, они покатили далее!

Грабители на высокой скорости въехали в Альбукерке, и полиция решила не пытаться блокировать их в городе, дабы не устраивать бойню на улицах. Это было здравое решение — пусть придурки уезжают в пустыню, там их всех и прихлопнут. Преступники промчались через весь Альбукерке с юга на север, а за ними с рёвом сирен промчалась колонна из 8 полицейских автомашин.

К северу от Альбукерке был выставлен новый полицейский кордон. На скорости более 180 км/час грабители протаранили и его! Может показаться невероятным, но на некоторое время преступникам удалось оторваться от преследования [автор не зря предупреждал, что весь этот сюжет очень сильно смахивает на сценарий очень-очень-очень среднего голливудского блокбастера]. На подъезде к городу Санта-Фе преступники свернули с шоссе и немного попылили по грунтовой дороге — этот манёвр ненадолго обманул преследователей. Колонна ревущих и сигналящих полицейских автомобилей промчалась далее, но «законники» быстро сообразили, что преступники покинули трассу и возвратились назад.

Примерно через 15 минут полицейская колонна приблизилась к изуродованной автомашине грабителей, притулившейся в густых зарослях креозота. Преступники рассчитывали, что съехав с грунтовой дороги и спрятавшись в кустах, они запутают преследователей, но — нет! — такие фокусы не годятся даже для голливудских блокбастеров.

В машине полицейские обнаружили 2-х преступников — Джона Фрэнсиса (J.D. Francis) и Марвина Пирсона (Marvin Pierson) — совершенно обалдевших от событий последнего часа. Ещё бы, в них стреляли полицейские, они стреляли в ответ, их автомобиль таранил полицейские заслоны, они бились головами о предметы окружающей обстановки, а кроме того, оба были банально пьяны. В момент задержания преступники оказались дезориентированы и едва ворочали языками. На вопрос «где третий?» они сначала давали отрицательные ответы, мол, не было никакого третьего, но потом сознались, что с ними был подельник — он взял свою долю — речь идёт о 80$ — и выскочил из автомашины, едва они оторвались от преследования.

По уверению приятелей, впрочем, теперь уже подельников, фамилию третьего участника ограбления они не знали. А имя он носил якобы «Эдди», но это неточно, никто ведь не проверял его документы!

Итак, третий участник ограбления ушёл. Кто-то может подумать, что это конец идиотского ограбления в Айлете, но — нет! — самая интересная часть этого сюжета начинается только сейчас.

Около 17 часов всё того же 12 октября две медсестры — одну из них звали Кэролин Смит (Carolyn Smith) а другую Мидж Хэрмен (Midge Harman) — решили немного выпить за рулём. Буквально выпить и буквально за рулём! Повод для этого увлекательного развлечения имелся на редкость уважительный — первая получка Мидж по месту работы. После окончания смены девицы заехали в пустынный район на окраине Санта-Фе, столицы штата Нью-Мексико. С собой они имели ценный груз — бутылку молодого красного вина за 2$ — не баран чихнул! Как пел Владимир Высоцкий: «Гуляй, рванина, от рубля и выше!» Девушки, как видим, гуляли от 2-х долларов…

Сидя в машине после тяжёлого трудового дня, девушки попивали вкусное молодое винцо и обсуждали беспокоившие их темы. И всё было хорошо ровно до того момента, как Кэролин Смит увидела странного мужчину, вышедшего из зарослей кустарника на удалении около ста метров. Тот брёл не спеша в сторону железнодорожных путей и казался очень уставшим. Всё в его облике выглядело неуместным — лёгкие теннисные туфли, мало подходившие для прогулки по пустыне, потёртый пиджак, отсутствие головного убора… В принципе, в этой местности мог появиться охотник на койотов, но у увиденного Кэролин мужчины не было ружья. Да и экипировка никак не соответствовала охотничьей — ни куртки, ни обуви на толстой подошве…

В общем, Кэролин встревожилась. Куда идёт этот человек? Откуда он идёт? Зачем ему надо идти в сторону железнодорожной станции — он ведь явно не железнодорожный рабочий?! Мидж Хэрмен поначалу взялась было высмеивать подругу, однако, трезво обдумав её доводы, согласилась с тем, что появление необычного человека в необычной обстановке свидетельствует о необычности происходящего.

В общем, девицы сошлись на том, что надлежит позвонить в полицию. Запустив двигатель, подруги доехали до ближайшего телефона и позвонили дежурному офицеру в Департамент полиции — так, мол, и так, может, это и неважно, но мы видели подозрительного молодого человека, вышедшего из пустыни и направлявшегося в сторону железнодорожной станции… Девушки ничего не знали о волнительной погоне, закончившейся несколько часов назад, и исчезновении третьего грабителя, а вот дежурный офицер знал. Поэтому в течение 10-ти минут в указанное Кэролин Смит место стали прибывать автомашины городской полиции и службы шерифа округа Санта-Фе. Очень скоро более полусотни «законников» с ружьями наперевес и служебными собаками на поводках устроили загонную охоту на того, кого считали 3-м грабителем, скрывшимся из автомашины, в которой находились Фрэнсис и Пирсон.

Не прошло и получаса, как таинственный любитель прогулок по пустыне был найден и задержан. Он выглядел искренне удивлённым и не понимавшим причину переполоха. При нём не оказалось ничего подозрительного — ни оружия, ни патронов — лишь 83$ мятыми банкнотами и ещё 1,5$ мелочью. На предложение назвать себя он отреагировал спокойно и даже флегматично, заявив, что совсем недавно прибыл в Нью-Мексико из Пенсильвании и зовут его Джон Уэсли Уэбл, ничего незаконного он здесь не совершал и не понимает причину задержания. Когда он услышал, что его разыскивают по всей стране за убийства «дальнобойщиков» в Пенсильвании, то вытаращил глаза — оказалось, что он не читал газет, не слушал радио и не имел понятия о том, что уже с 9 октября его имя и фамилия известны всем американцам!

Уже 13 октября газеты сообщили своим читателям, что предполагаемый убийца с «Пенсильванской автострады» задержан и находится в здании полиции в городе Санта-Фе.

Уэбл был арестован по обвинению в соучастии в ограблении автостоянки в Айлете, и проблем с его осуждением за это, в общем-то, не просматривалось. Гораздо важнее было прояснить вопрос о возможности осуждения за убийства и покушение на убийство водителей-«дальнобойщиков». Вечером 12 октября между руководителями правоохранительных органов Нью-Мексико и Пенсильвании прошли телефонные переговоры, посвящённые возможности передачи Уэбла из одного штата в другой. Пенсильванские «законники» сумели убедить коллег из Нью-Мексико в том, что у них есть очень серьёзный обвинительный материал на Уэбла и они смогут посадить его на «горячий стул».

Когда же самого арестанта спросили о готовности отправиться на родину, дабы предстать там перед судом, Уэбл совершенно спокойно ответил, что от экстрадиции отказываться не станет и готов к любому суду, поскольку ни в чём не виноват. Когда в середине дня 13 октября его выводили из здания суда, где он подтвердил готовность отправиться в Пенсильванию, Уэбл при виде журналистов закричал: «Я желаю вернуться домой и очистить собственное имя от подозрений! Я никого не убивал!» («I want to go home to clear my name! I didn’t kill nobody.»)

В тот же день в Альбукерке прибыл майор полиции штата Пенсильвания Эндрю Хадок (Andrew J. Hudock) в сопровождении 2-х детективов. Им предстояло перевезти Джона Уэбла в Гаррисберг, административный центр округа Уэстморленд, где планировалось провести суд.

Экстрадиция прошла без сучка без задоринки, и уже 16 октября в окружной тюрьме было устроено опознание Уэбла раненым шофёром-«дальнобойщиком» Джоном Шеппердом. В заявлении для прессы, сделанном окружным прокурором Уорденом Уилльямом Хохом (Warden William R. Hohn), сообщалось, что потерпевший уверенно опознал в обвиняемом того самого человека, которого видел рядом со своей автомашиной после ранения.

Это было довольно лукавое утверждение как по форме, так и по сути. Шепперд опознал Уэбла явно по подсказке — обвинение нуждалось в его свидетельстве, и «дальнобойщик» согласился покривить против истины, дабы гарантированно отправить стрелявшего в камеру смертников. На самом деле Шепперд не видел стрелка после ранения, он вообще его толком не видел. Именно по этой причине никакого словесного портрета после ранения Шепперда не появилось — имелось лишь самое общее описание худощавого, по-видимому, молодого мужчины с тонким голосом. И это всё! Потерпевший подыграл обвинению — такое случается сплошь и рядом! — ничего удивительного или исключительного в таком поведении нет.

Ещё одним важным для обвинения свидетельством в пользу виновности Джона Уэбла стало то, что тот во время пребывания в окружной тюрьме в августе-сентябре 1953 года признавался в совершении убийств «дальнобойщиков». Признания несколько раз слышали заключённые тюрьмы, и информация об этом дошла до администрации, которая отнеслась к ней со всей серьёзностью. Соответствующая докладная записка была направлена детективам, работавшим по делу «Призрака автострады», но интереса не вызвала, поскольку именно в то время имелся отличный кандидат в убийцы — Уилльям Таунсенд. Второй такой кандидат был попросту не нужен.

Данная деталь, конечно же, выставляла работу детективов не в лучшем свете, подчёркивая их невнимание к мелочам и неспособность своевременно отрабатывать все версии, но объективно подкрепляла линию обвинения и в суде могла существенно облегчить работу Уордена Хоха.

Нельзя не сказать несколько слов о выбранной обвиняемым линии защиты, которую с полным правом можно назвать неординарной и неожиданной для обвинения. Джон Уэбл признал факт владения европейским пистолетом 357-го калибра, но заявил, что в последней декаде июля — то есть тогда, когда совершались нападения в районе «Пенсильванской автострады» — это оружие было передано некоему Джиму Парксу (Jim Parks). Последний являлся крупным преступником, специализировавшимся на торговле поддельными долларами, которые он привозил из Мексики. Паркс периодически ездил в Мексику, где у него имелись налаженные связи, покупал подделки за 50% номинальной стоимости, привозил их в Штаты и здесь продавал крупными партиями уже по 70—75% от величины номинала. Именно для очередной поездки в Мексику ему в последней декаде июля и понадобился пистолет.

Историю эту нельзя было назвать хорошей или удачной для обвиняемого. Её завиральный характер чувствовался во многих деталях прежде всего потому, что образ «крутого» преступника, одалживающего пистолет у какого-то непонятного парня, не связанного с уголовным миром, выглядел на редкость недостоверно. Однако юридически корректное опровержение этой выдумки в действительности являлось отнюдь не простой задачей.

Другим важным элементом защиты Уэбла сделалось его утверждение о собственном благонравии и законопослушании. Он действительно не имел уголовного прошлого, и история с его заключением в окружную тюрьму в августе-сентябре выглядела всего лишь дурацким стечением обстоятельств. Уэбл настаивал на том, что не переделывал арендованную автомашину и арендатор свалил на него чужие грехи. Дескать, переделал кто-то другой, возможно сам же владелец компании, а вину свалил на него — Уэбла — и мало того, что в тюрьму отправил, так ещё и денег состриг!

В общем, весь мир был в заговоре против Джона! При этом сам Джон старательно играл роль жертвы обстоятельств и от сотрудничества со следствием не отказывался. Хотя адвокат Альберт Скейлз (A. C. Scales) советовал Уэблу молчать и во время следствия, и во время суда, обвиняемый был твёрдо уверен в том, что расскажет «свою» правду и убедит в собственной невиновности каждого. Согласитесь, это что-то напоминает? Именно так ведут себя психопаты, убеждённые в том, что они всегда смогут манипулировать мнением окружающих.

При этом Уэбл не понимал той довольно очевидной для всех истины, что передача пистолета другому лицу — даже если таковая и впрямь имела место — не освобождает его владельца от серьёзной уголовной ответственности. Это как минимум соучастие в подготовке преступления, причём преступления очень тяжкого. То, что пистолет передавался якобы для поездки Джима Паркса в Мексику, мало помогало Уэблу — ведь он признавал то, что Паркс намеревался совершить федеральное преступление, точнее, даже несколько (перевозка поддельных денег через государственную границу и границы многих штатов, а также сбыт заведомо поддельных банкнот — это отдельные пункты обвинения!). И Уэбл признавал, что был осведомлён о преступных замыслах Паркса.

Суд над Джоном Уэблом проходил в марте 1954 года в Гринсберге. Председательствовал на процессе судья Эдвард Боэр (Edward G. Bauer), обвинение возглавлял Уорден Хох, а группу защитников — Альберт Скейлз. Потенциально сенсационное событие оказалось не в фокусе общественного внимания, и общее число зрителей в зале во время этого суда не превышало 40 человек. Интерес американцев в ту пору оказался смещён в область «политического детектива», если можно так выразиться, связанного с действиями сенатора Джозефа МакКарти. Не станем сейчас углублять в эту область, совершенно перпендикулярную теме настоящего повествования, а посоветуем тем, кто не в курсе тогдашнего американского политического бэкграунда, почитать про историю маккартизма. Как раз в марте 1954 года сенатор и его деятельность оказались подвергнуты популярным журналистом Эджбертом Роско Марроу (Egbert Roscoe Murrow) острой, и притом вполне обоснованной критике. Это спровоцировало острую общеамериканскую дискуссию, в тени которой оказался финальный аккорд истории «Призрака автострады».

В общем, суд над Джоном Уэблом одномоментно был вытеснен на периферию общественного интереса, и именно это, возможно, придало всему происходившему в Гринсберге характер эдакого глубоко провинциального водевиля. Джон Уэбл пренебрёг советом защитников отказаться от дачи показаний и весьма деятельно и многословно разглагольствовал в суде. От его речей несло феерической хлестаковщиной, хотя, разумеется, понятие это вряд ли было знакомо судье и жителям округа Уэстморленд.

Эпично защищая себя, подсудимый зашёл в смелых утверждениях намного далее того, что позволял ранее во время предварительного следствия. Он заявил, что принимал личное участие в распространении фальшивых денег, привозимых Джимом Парксом из Мексики. По словам Уэбла, в период июля и начала августа 1953 года он лично реализовал поддельные банкноты на сумму более 4 тыс. $ по номиналу. То есть Уэбл постарался изобразить из себя эдакого воротилу «теневого бизнеса».

Присутствовавшие в зале родители подсудимого сидели с каменными лицами, по-видимому, они были потрясены тем потоком сознания, что извергал их сын в уши присутствующих. Вспомним — на секундочку! — что этот «воротила» не имел 320$ на то, чтобы откупиться от тюрьмы и куковал на нарах до тех самых пор, пока любящий отец, горняк на одной из угольных шахт, собирал, унижаясь, по 10$ на спасение сына среди таких же небогатых шахтёров. Родные сёстры подсудимого — 29-летняя Бетти Лэмбл (Betty Lambl), и 16-летняя Руби (Ruby) — заливались слезами всякий раз, когда братишка раскрывал рот и потрясал присутствующих потоком сознания. Сёстры прекрасно знали, каким нищебродом являлся их братишка, и отдавали себе полный отчёт в том, насколько же чудовищную чепуху он несёт.

Чтобы подтвердить правдивость россказней Уэбла о торговле поддельными долларами, защита озаботилась вызовом в суд соответствующих свидетелей. Они утверждали, будто получали от подсудимого предложения купить поддельные доллары с дисконтом, то есть по цене ниже номинальной. Кто-то даже утверждал, будто видел поддельные доллары в руках Уэбла. Таковых свидетелей оказалось аж даже 11! Разумеется, никто из них не признал факт покупки поддельных банкнот, поскольку такое признание означало автоматическое выдвижение обвинения в федеральном преступлении.

Сторона обвинения очень изящно отбила все эти «домашние заготовки» защиты и проделала это сразу с нескольких направлений.
Во-первых, прокуратура убедительно показала, что никакого «Джимми Спаркса» никогда не существовало. Такой человек не оканчивал школу, не служил в Вооружённых силах, не попадал в тюрьму и уж точно не торговал поддельными долларами. И это было абсолютно точно, поскольку вся криминальная сфера, связанная с оборотом поддельных денег, была хорошо структурирована и находилась под плотным контролем Секретной службы США.

Во-вторых, обвинение убедительно доказало, что те махинации с фальшивыми деньгами, о которых так увлечённо рассказывал Джон Уэбл, не только не имели место на территории Пенсильвании, но даже не имели смысла с точки зрения профессионального фальшивомонетчика. Другими словами, то, что рассказывал в суде Уэбл, являлось всего лишь наивной фантазией дилетанта — настоящие преступники, торговавшие поддельными долларами, работали совсем иначе. Дурачок Уэбл болтал о том, в чём ничего не смыслил.

12 марта в суде появился Джон Кеттл (John L. Kettl), специальный агент Секретной службы Департамента юстиции США, призванный дать экспертную оценку рассказам Джона Уэбла о масштабной торговле поддельными долларами на территории штата Пенсильвания в 1953 году. Кеттл являлся заместителем начальника территориального подразделения Секретной службы в Питтсбурге, и его появление в суде следует считать событием экстраординарным, поскольку обычно сотрудники этого ведомства показаний в открытых слушаниях не давали. Причина этого, по мнению автора, представляется довольно очевидной — списочный состав этой службы не подлежал разглашению, и принадлежность Секретной службе отдельных лиц обычно не раскрывалась. Но в данном случае ввиду экстраординарности обвинения от этого правила было сделано отступление.

Появление Джона Кеттла в суде стало своеобразным апофеозом процесса. Специальный агент провёл весьма познавательную лекцию о приёмах и методах работы спецслужбы и с использованием ведомственных материалов весьма выразительно продемонстрировал абсолютную завиральность россказней Джона Уэбла. По словам специального агента, схема работы профессиональных фальшивомонетчиков и связанных с ними менял заключается в обмене одного высоколиквидного актива (деньги) на некий другой высоколиквидный актив. В роли второго обычно выступают ювелирные украшения, валюта других государств либо отдельные специфические для конкретного места и времени товары (например, крупные партии консервов). Ликвидные товары быстро сбываются профессиональным скупщикам краденого, таким образом фальшивомонетчик избавляется от разоблачительного груза и приобретенного на него товара и остаётся с «чистыми» деньгами на руках. Важное условие таких сделок — невозможность отследить человека, осуществляющего вброс фальшивых денег, поэтому он не станет приобретать, например, автомобиль, поскольку тот довольно легко обнаруживается в любом конце Соединённых Штатов.

Та схема обмена фальшивых денег, о которой Уэбл рассказа суду, была названа специальным агентом совершенно неработоспособной. В условиях 1953 года человек физически не мог «сбросить» 4 тысячи поддельных долларов за 5 недель путём их размена в магазинах и не попасться на этом. Джон Кеттл объяснил механизм работы системы контроля за оборотом наличных денег, действующей в Соединённых Штатах. Основная работа по выявлению поддельных денег лежит на банковских организациях, которые тщательнейшим образом проверяют всю поступающую наличность. Контроль этот в самой банковской организации представляет многоступенчатый процесс, в который вовлечены несколько независимых подразделений. 99% всех фальшивок выявляется именно при проверке внутри банков, лишь 1% особенно качественных подделок требует привлечения экспертов Секретной службы. Из банковских организаций фальшивки в оборот уже не попадают, банки являются своеобразным фильтром, задерживающим подделки и очищающим денежный оборот государства.

Объёмы вброса поддельной наличности в оборот штата Пенсильвания, по словам специального агента, были сравнительно невелики и значительно меньше тех величин, о которых рассказывал в суде Уэбл. С 1 июня по 30 ноября 1953 года — то есть ровно за 6 календарных месяцев — банки Пенсильвании изъяли из оборота поддельные банкноты номиналом в 1620 $. Все поддельные банкноты, кроме 2-х штук, имели номинал в 10$ и 20$, в то время как Уэбл рассказывал в суде о значительной доле поддельных 5- и 50-долларовых банкнот, распространённых им летом прошлого года. Комментируя это утверждение подсудимого, специальный агент отметил, что за последние 3 года — то есть в 1951, 1952 и 1953 годах — в Пенсильвании не было введено в оборот ни одной фальшивой банкноты номиналом 5$. Банкноты такого номинала фальшивомонетчики очень не любили ввиду особенностей введения их в оборот.

Объясняя этот нюанс, совершенно неочевидный далёким от подделки денег людям, специальный агент Джон Кеттл рассказал о специфике «работы» фальшивомонетчиков. Для них непреложным правилом является исключение такой ситуации, когда фальшивомонетчик одновременно передаёт неосведомлённому лицу подлинные и фальшивые банкноты одного номинала. Другими словами, если преступнику надо будет передать кассиру 40$, то он не даст одну фальшивую и одну подлинную 20-долларовые банкноты, он отдаст лишь одну фальшивую и оставшиеся 20$ наберёт из банкнот других номиналов. Это делается для того, чтобы исключить моментальное распознавание подделки в момент её передачи [а такое распознавание возможно, особенно в тех случаях, когда фальшивые деньги имеют низкое качество изготовления или имеют один и тот же номер — такое встречается часто]. По этой причине подделки крупного номинала — 50$ и, наоборот, мелкого — 1$ и 5$ — неудобны, и преступники стараются их не печатать.

Специальный агент, выражаясь метафорически, попросту растоптал подсудимого, выразительно продемонстрировал его полную неосведомлённость в тех вопросах, о которых Уэбл многозначительно рассказывал в ходе перекрёстного допроса. А учитывая то, что существование таинственного «Джимми Спаркса» так и не было никем подтверждено, можно было не сомневаться в том, каким именно окажется вердикт присяжных.
В воскресенье 14 марта 1954 года жюри присяжных в составе 5-и женщин и 7-и мужчин удалилось в совещательную комнату. Обсуждение вердикта не продлилось долго — уже через 4 часа присяжные вернулись с единодушным решением — подсудимый виновен и не заслуживает снисхождения.

Этот вердикт обрекал Джона Уэбла на смертную казнь. Судья Боэр не мог вынести другой приговор, даже если бы и хотел этого.

Но судья, по-видимому, и не испытывал сомнений относительно уместности самого строгого наказания, так что с его стороны никаких сюрпризов не последовало. Защита добросовестно пыталась оспорить приговор, пройдя все возможные инстанции, но ничего не добившись. Безрезультатность попыток защиты следует признать понятной и оправданной — владение пистолетом, использованном для совершения убийств, намертво связывало подсудимого с этими самыми убийствами. Забавно то, что Уэбл, рассказывая о передаче пистолета своему таинственному товарищу, не подумал о бессмысленности такой отговорки.

Воистину, хитрее чёрта, глупее вороны!

В принципе, в судьбу «Призрака с автострады» мог вмешаться губернатор штата и своей властью помиловать его, однако… однако губернатор Джон Файн посчитал, что избиратели его не поймут. В конце 1954 года ему и его партии предстояло пройти через очередные выборы, и неуместное милосердие к безжалостному и нераскаявшемуся убийце явилось бы крайне неудачным решением. Поэтому губернатор умыл руки и предоставил событиям идти своим чередом.

Они и пришли к логической развязке. 26 сентября 1954 года Джон Уэсли Уэбл был казнён на электрическом стуле. До последней минуты жизни он отрицал собственную причастность к нападениям на водителей-«дальнобойщиков» на «Пенсильванской автостраде».

Виновность Уэсли Уэбла не может быть поставлена под сомнение — он действительно делал то, за что отправился в конечном счёте на «горячий стул». История его интересна не только детективным элементом, который сам по себе довольно необычен, но вряд ли может считаться исключительным, а скорее воистину поразительной незамутнённостью преступника и его прямо-таки суицидальным самомнением. Уэбл воспринимал себя совершенно некритично.

Ну, в самом деле, располагая пистолетом, этот человек не придумал ничего умнее, как убивать спящих людей с целью завладения в лучшем случае сотней долларов. Он всерьёз считал, что его потребность в деньгах превыше ценности человеческой жизни! То, что у людей, которых он убивает, есть близкие люди, которые его любят и которым этот человек нужен, преступник просто не задумывался. Логика поразительна — у этого мужичка есть деньги, а мне деньги нужны, я убью этого человека и заберу деньги!
Изображая из себя маститого уголовника, причастного к обороту фальшивых денег, Уэбл допускал прямо-таки поразительные по своей наивности ошибки. Он делал то, чего на его месте не сделал бы ни один сколько-нибудь опытный и думающий преступник. Выйдя из окружной тюрьмы, Уэбл не избавился от опаснейших улик — часов, снятых с руки тяжело раненого водителя, и орудия преступления.

Более того, даже будучи арестован вторично в октябре 1953 года, Уэбл не догадался заявить, что «европейский пистолет» не принадлежал ему до 1 августа. Между тем это очевиднейший любому уголовнику способ отвода обвинения! Уэблу следовало утверждать, что пистолет он получил уже после 1 августа от некоего друга — его можно было придумать точно так же, как был придуман несуществующий «Джимми Спаркс» — в счёт погашения долга. И от этого утверждения не отступать ни на йоту. Это не отбило бы все аргументы прокурора, но очень сильно помогло бы в суде.

Джон Уэбл этих нюансов не понимал. Можно сказать, что он сел играть в игру, правил которой не знал. Но при этом какой апломб и фантастическое самомнение проявил этот человек!

Единственная недоговорённость истории жизни и смерти Джона Уэсли Уэбла связана с его психическим здоровьем. Его поведение отдаёт изрядной долей шизофреничности. Полное непонимание того, как выглядят в глазах окружающих слова и поступки, характерно для душевнобольных. У нас нет достаточного объёма объективных данных, чтобы делать какие-то категорические утверждения на этот счёт, но в поведении Уэбла присутствует, выражаясь аккуратно, настораживающая симптоматика.

Этот человек не вызывает ни малейшего сочувствия. То бессердечие, что он продемонстрировал своим преступным поведением, вернулось к нему сторицей. Жестокая и страшная казнь прервала бессмысленную и бесполезную жизнь. И сделала мир немного чище…

Убийцы «одиноких сердец»

Джанет Фэй, 66-летняя вдова из города Олбани, штат Нью-Йорк, была ревностной католичкой, поэтому когда летом 1948 г. решила заняться поисками нового спутника жизни, то отнеслась к предстоящему выбору очень ответственно. В июне 1948 г. она подала объявление с предложением «знакомства с серьёзными намерениями» в журнал «Клуб одиноких сердец матушки Дайнен». Несмотря на несколько старомодное название, этот журнал был широко известен в США, и тысячи одиноких мужчин и женщин благодаря ему каждый год успешно устраивали свои судьбы. Почти пять месяцев Джанет Фэй изучала поступавшую в её абонентский ящик корреспонденцию, игнорировала одни письма и вступала в продолжительную переписку с авторами других. Она не спешила встречаться с неизвестными мужчинами, поскольку была женщиной очень состоятельной и опасалась «охотников за приданым».

Необходимо отметить, что родственники Джанет Фэй — дети и сестра — были настроены резко негативно в отношении её брачных замыслов. Они пугали Джанет рассказами о брачных аферистах, разного рода мошенниках, обирающих одиноких женщин, и прочими ужасами, но женщину оказалось невозможно отговорить от однажды принятого решения. Тем более, что в конце концов она вроде бы отыскала такую партию, какую желала.

В ноябре 1948 г. ей написал очень интересный бизнесмен из Нью-Йорка, 35-летний Чарльз Мартин, испанец по национальности. Он занимался торговлей специями, которые получал от своих родственников в Испании, и бизнес этот в огромном городе процветал. Несмотря на деловую жилку, Чарльз умел быть в своих письмах трогательно-сентиментальным и, кроме того, как и все испанцы, он оказался весьма религиозен. Было и ещё одно, пожалуй, самое главное обстоятельство, расположившее сердце Джанет Фэй к торговцу специями: он был почти на 30 лет младше неё. Что ещё надо одинокой женщине, чтобы встретить старость?

В одном из своих писем Чарльз Мартин сообщил Джанет Фэй, что после Рождественских праздников по коммерческим делам окажется в Олбани. Это был неплохой повод для встречи, и женщина ответила, что готова принять его в своём доме. 30 декабря 1948 г. Чарльз приехал в Олбани, остановился в гостинице, а на следующий день нанёс Джанет визит. Явился в гости он не один: его сопровождала младшая сестра, работавшая в компании Мартина бухгалтером.

Новые знакомые Джанет Фэй оказались на редкость приятными людьми: Чарльз был человеком весьма религиозным и с видимым удовольствием поддерживал беседу, связанную с духовной тематикой; его сестра Марта была учтива и хорошо воспитана. Это была крупная, весьма тучная, несмотря на молодость, женщина; при всём том она производила очень приятное впечатление.

Через день брат и сестра Мартин перебрались из гостиницы в двухэтажный особняк Джанет Фэй. Всё время женщина проводила в обществе своих новых знакомых и находила в этом большое удовольствие. Правда, ей так и не представился случай остаться с Чарльзом наедине, но ничего особенно драматичного в этом не было, ведь, в конце концов, у них для этого ещё будет время впереди.

Вечером 3 января 1949 г. родные Джанет Фэй с удивлением услышали от неё о намерении уехать из Олбани в ближайшие дни. Оказалось, что женщина уже арендовала дом на Лонг-Айленде, примерно в 200-х километрах южнее Олбани. Сделано это было для того, чтобы быть поближе к Нью-Йорку, ведь там у Мартина бизнес! Джанет пообещала прислать с нового места письма и открытки. Эта беседа получилась какая-то скомканная: члены семьи чувствовали себя скованными присутствием Чарльза и Марты Мартин и не только не смели ей возражать, но даже и расспросить толком не смогли. Не успели родственники прийти в себя от весьма неожиданного решения Джанет, как 4 января стало известно, что она вместе со своими новыми друзьями покинула Олбани на собственном автомобиле.

Что ж, нашёл человек своё счастье, можно было этому только порадоваться. Конечно, 35-летний жгучий брюнет Чарльз Мартин не казался сильно влюблённым в 66-летнюю бабушку и, вообще, их пара производила довольно странное впечатление, но если Джанет Фэй желала обманываться, то кто же мог ей в этом помешать?

В конце января 1949 г. родные Джанет Фэй получили от неё два письма, написанных в самом благодушном тоне, в которых содержался рассказ о её бракосочетании с Чарльзом и было много-много пустых слов о любви и счастье. Тоном своим эти письма вполне соответствовали манере Джанет излагать свои мысли, но было одно обстоятельство, сразу же вызвавшее недоверие к ним — письма эти оказались напечатаны на пишущей машинке. А ею Джанет Фэй пользоваться не умела и ни за что не стала бы. Попытки дозвониться по телефону в дом в Лонг-Айленде, где должна была проживать Джанет, ни к чему не привели, трубку никто не снимал.

Родные обратились в местную полицию; в отделе по розыску пропавших приняли их заявление и обещали разобраться в происходящем. Дело поначалу казалось вполне тривиальным, но после того, как полиция установила, что Джанет Фэй в день отъезда сняла со своего счёта 6 тыс.$ (немалые деньги по тем временам!), стало ясно, что пожилая женщина вполне могла оказаться жертвой преступления. Полицейским удалось связаться с владельцем дома на Лонг-Айленде, который арендовала Джанет. Его попросили проверить, проживает ли там кто-либо в настоящее время.

Оказалась, что владелец дома вручил ключи Джанет Фэй ещё 4 января и более с нею не виделся. Посетив дом на Лонг-Айленде, он обнаружил в нём следы проживания людей: продукты на кухне, следы обуви, разобранные кровати, но самих жильцов не нашёл. Из расспроса соседей он выяснил, что дом довольно долго — с самого начала января — стоит пустой.

На этом розыск приостановился. Попытки установить, где находится Джанет Фэй и её моложавый супруг, успехом не увенчались.

Время шло. И чем больше его проходило, тем меньше оставалось надежды на то, что когда-либо удастся прояснить судьбу без вести пропавшей женщины.

За сотни километров от Лонг-Айленда в городке Гранд-Рапидс в штате Мичиган в январе-феврале 1949 года развернулась между тем совсем другая детективная история. Проживавшая там 41-летняя Делфин Доунинг исчезла, и в её доме соседями были замечены посторонние люди. Делфин была матерью-одиночкой, двумя годами ранее (то есть в возрасте 39 лет) она родила дочку Рэйнелл. Соседи и знакомые Делфин знали, что она не рассталась с мыслью устроить личную жизнь и с этой целью поддерживала переписку с несколькими мужчинами, анкеты которых увидела в журналах знакомств. В последней декаде января в доме Делфин появился весьма представительный высокий мужчина средних лет, открыто демонстрировавший знаки внимания хозяйке. Вскоре этот мужчина поселился у неё, во всяком случае, соседи несколько раз видели неизвестного выходящим поутру из дома Делфин Доунинг.

Странности происходившему добавило то обстоятельство, что вскоре к представительному мужчине присоединилась тучная женщина, которая также стала жить в небольшом домике Делфин Доунинг. Эта в высшей степени странная пара задержалась в Гранд-Рапидсе более чем на месяц, причём никаких попыток познакомиться с обитателями городка ни мужчина, ни сопровождавшая его тучная женщина не сделали.

Однако даже не эти странности обеспокоили соседей Делфин. В конце концов, каждый сам волен выбирать себе друзей. Настоящая тревога за судьбу Делфин Доунинг возникла лишь тогда, когда её неизвестные гости принялись вывозить из дома вещи.

Соседи не без удивления наблюдали, как 26 и 27 февраля странные гости госпожи Доунинг погрузили и вывезли из её дома несколько автомашин с мебелью. При этом ни самой хозяйки, ни её дочки видно не было. На аккуратные расспросы соседей мужчина, только теперь представившийся «Чарльзом Мартином», ответил, что Делфин навсегда уезжает из Гранд-Рапидса, поскольку планирует бракосочетаться с ним.

Объяснение выглядело до того странным, что после обеда 27 февраля 1949 г. трое жителей городка независимо друг от друга позвонили в полицию и заявили о том, что в доме Делфин Доунинг происходит что-то необычное и полиции следует «получше присмотреться» к его обитателям. Также было сообщено, что хозяйка дома уже двое суток не ходила в магазин и не гуляла с малолетней дочкой, что также выглядело весьма подозрительно.

Сообщения местных жителей не особенно встревожили местного шерифа, всё сообщённое могло иметь самые невинные и тривиальные объяснения, однако сообщения следовало проверить. К дому Делфин Доунинг во второй половине дня 28 февраля был направлен полицейский наряд, получивший команду встретиться с хозяйкой дома и убедиться в том, что там всё в порядке. Полицейские на протяжении нескольких часов несколько раз подъезжали к дому и стучались в двери, всякий раз убеждаясь, что в доме никого нет. Это, кстати, тоже показалось им весьма необычным и усилило подозрения относительно происходившего в доме.

Наконец, уже поздно вечером полицейский наряд увидел пару людей — мужчину и женщину — вошедшую в дом. Поспешив за ними, полицейские поинтересовались, кто они такие, что здесь делают и как можно повидаться с хозяйкой дома. Парочка удивилась расспросам полиции и поначалу отвечала на заданные вопросы вполне дружелюбно. Мужчина назвал себя «Чарльзом Мартином», а тучную женщину представил своей родной сестрой и заявил, что он — муж хозяйки дома, Делфин Доунинг, им предстоит свадебное путешествие и он по распоряжению хозяйки распродаёт имущество, поскольку жить они здесь не будут, а уедут к нему в Нью-Йорк. Сейчас они с сестрой закончили все дела в Гранд-Рапидс и сходили на последний сеанс в местный кинотеатр. С хозяйкой дома полицейские увидеться не смогут, поскольку та вместе с дочкой уехала из города на несколько дней к дяде.

Ответы «Чарльза Мартина» звучали довольно подозрительно. Прежде всего вызывало недоверие его утверждение, будто Делфин Доунинг могла уехать из города в тот момент, когда распродавалось её имущество. Женщина была небогата, и казалось очевидным, что она пожелала бы присутствовать при торге, дабы не продешевить с ценою; перепоручать эту операцию постороннему человеку представлялось в высшей степени неосмотрительным.

Поскольку патрульные не смогли увидеться с хозяйкой дома (и тем самым выполнить поставленную перед ними задачу), они решили поступить строго формально, приказав парочке отправиться с ними в участок для прояснения ситуации. Тут дружелюбие «Чарльза Мартина» как рукой сняло — он принялся ругаться и, повысив голос, грозить патрульным наказанием и жалобами во всевозможные инстанции. Его нервная реакция лишь усилила у полицейских ощущение ненормальности происходящего.

Доставленные в полицейский участок «Чарльз Мартин» и его сестра более полутора часов отвечали на вопросы полицейских, не отклоняясь от первоначально сделанных заявлений. Но после того, как один из детективов сказал, что полиция непременно будет разыскивать Делфин Доунинг, чтобы та подтвердила слова «Чарльза Мартина», а до тех пор парочка будет оставаться под стражей, мужчина задумался и неожиданно сказал: «Да, признаю, мы убили её». Признание это прозвучало совершенно неожиданно для всех присутствовавших, в том числе и «сестры», сидевшей на соседнем стуле. Та закричала, негодуя на своего подельника, однако «Чарльз Мартин» остановил её: «Не волнуйся, Марта, я знаю, что делаю!» И поспешил сделать следующее признание, из которого следовало, что 2-летняя дочка Делфин Доунинг также ими убита; труп матери закопан в подвале под домом и залит цементной «стяжкой», а труп девочки закопан в той части подвала, где цемента нет.

Полицейские были шокированы услышанным, один из них выругался, не сдержав эмоций, а «Чарльз Мартин», видимо, испугавшись самосуда стражей порядка, закричал в панике: «Но вы не думайте, что мы обычные убийцы! Мы — очень необычные убийцы! Пригласите прокурора, я желаю сделать признание о большом количестве убийств, но непременно хочу получить его гарантии!»

Так в ночь на 1 марта 1949 г. криминальная история Америки обогатилась ярким примером преступного «любовного дуэта», примером, ставшим с тех пор классическим. По большому счёту разоблачение преступников произошло неожиданно как для них самих, так и для правоохранительных органов; никакой особой заслуги ни сыщиков, ни криминалистов в этом не было.

Уже после полуночи для допроса задержанных прибыл Роджер МакМэхон, прокурор округа Кук, штат Мичиган, вызванный по телефону. «Чарльз Мартин» достиг с ним следующей договорённости: он добровольно сознаётся в большом числе убийств одиноких женщин, но прокурор округа гарантирует ему невыдачу за пределы штата. Нельзя не признать немалую выгоду такого договора для убийцы: законодательство штата не только не предусматривало смертной казни за убийство первой степени, но при наличии смягчающих обстоятельств ограничивало срок тюремного наказания за убийство всего 6-ю годами! Задержанный напирал на то, что он имеет такого рода смягчающие обстоятельства: во-первых, он добровольно сознаётся в убийствах, а во-вторых, при их совершении он действовал в одиночку, без предварительного сговора со своей спутницей и без её участия. Именно такой линии придерживался «Чарльз Мартин» на первом допросе, который, кстати, проводился по его желанию без участия адвоката. Последнее обстоятельство он также мог обернуть в суде к своей выгоде, убеждая присяжных в том, что сознание его продиктовано не расчётом, а сделано от чистого сердца.

Однако уже первый допрос убедил прокурора и полицейских детективов в том, что перед ними закоренелый негодяй. Стенографистку, записывавшую рассказ задержанного, под утро пришлось заменить, поскольку она не смогла дальше работать: ей сделалось дурно от всего услышанного за ночь. Вместо неё ведением протокола занялся мужчина-детектив. Признательные показания, сделанные задержанным «Чарльзом Мартином», уместились в общей сложности на 73-х листах писчей бумаги. В них содержалась информация о 17-ти убийствах, совершённых менее чем за два последних года.

Согласно рассказу задержанного, его в действительности звали Рамоном Фернандесом, хотя на американский манер он иногда называл себя Рэймондом. Родился Рамон в 1914 г. на Гавайях в испанской семье. Во время первой мировой войны родители переехали на территорию континентальных США, в штат Коннектикут. В 10-летнем возрасте мальчик вместе с родителями оказался в Испании, на родине предков. Там он вырос, женился, в браке стал отцом четырёх детей, пережил Гражданскую войну. Последовавшие тяготы ему быстро надоели, и в 1941 г. Рамон Фернандес вернулся в США, которые вспоминались ему словно другая планета. Жену и детей он бросил, рассчитывая начать жизнь «с чистого листа».

Может показаться удивительным, но ему это почти удалось. В том же 1941 г. испанца завербовала британская «Интеллиджент сервис» (SIS). Вплоть до 1945 г. Фернандес плавал в Атлантике на различных судах, выполняя по поручению англичан разнообразные разведывательные миссии. В чём именно эти миссии заключались, он уточнить отказался, и потому прокурор испытал вполне понятное недоверие к утверждениям допрашиваемого. Забегая вперёд, следует сказать, что впоследствии эта часть рассказа Рамона Фернандеса нашла официальное подтверждение, и английская SIS официально попросила правительство США принять меры к тому, чтобы в ходе следствия не произошло утечки сведений о характере работы Фернандеса в годы Второй мировой войны. Данная просьба нашла полное понимание со стороны союзников, и впоследствии период жизни Рамона Фернандеса с 1941 г. по 1945 г. ни на каких допросах (ни на предварительном следствии, ни в суде) ни в каком виде не затрагивался. Английская разведка проинформировала американское министерство юстиции, что причиной вывода Фернандеса за штат явилось прогрессировавшее психическое расстройство последнего, но никаких документальных подтверждений этому заявлению не представила.

Тучная женщина, называвшаяся «сестрой» «Чарльза Мартина», разумеется, оказалась вовсе никакой не сестрой. Звали её Марта Джил Бек, в девичестве Сибрук, она родилась в 1919 г. в небольшом городке Милтон, штат Флорида. В 1942 г. окончила высшую медицинскую школу в г. Пенсакола, была лучшей ученицей в классе. По её уверению, она не могла найти работу из-за нерасполагающей внешности, поэтому после медицинской школы пошла работать не в больницу, а в… похоронную компанию, где занималась подготовкой женских тел к захоронению. В конце 1942 г. оставила работу в похоронной конторе и переехала в Калифорнию, устроилась там работать в военном госпитале. Через год вернулась обратно в Милтон. В ноябре 1944 г. бракосочеталась с водителем автобуса Альфредом Беком, который бросил её через 6 месяцев. С марта 1946 г. работала медсестрой в больнице для умственно отсталых детей в Пенсаколе. К этому моменту она уже являлась матерью двух детей, прижитых вне брака от разных отцов, и весила 95 кг (проблемы с избыточным весом начались у неё ещё в десятилетнем возрасте). По переписке Марта познакомилась с Рамоном Фернандесом, его первое письмо пришло в канун Рождества 1947 г., что она сочла добрым знаком. Уже 28 декабря 1947 г. Рамон приехал в Пенсаколу, и Марта встретила его на вокзале. Вместе провели ночь, день и следующую ночь, несколько раз занимались сексом, и женщина, по её уверению, впервые испытала оргазм, благодаря чему поняла, что любит Рамона «по-настоящему».

Между тем Рамон вовсе и не думал завязывать с тучной дамочкой сколь-нибудь серьёзные отношения. Вернувшись в Нью-Йорк, он написал Марте письмо, в котором убеждал её, будто та неправильно его поняла и более им встречаться незачем. Однако, как это ни покажется удивительным, они не расстались. Марта написала Рамону прощальное письмо и предприняла попытку покончить с собою, приняв большую дозу снотворного. Лишь безудержная рвота, вызванная слишком быстрым принятием большой дозы лекарства, спасла её от смерти. Фернандес, получив от любовницы письмо-прощание, поначалу ему не поверил, решив, что столкнулся с банальной мистификацией, но, позвонив в Пенсаколу, узнал, что Марта действительно находится в реанимации, и сменил гнев на милость. По трезвому размышлению он разрешил Марте приехать к нему в Нью-Йорк и дал адрес своей квартиры. Как станет ясно из дальнейшего, эта «милость» преступника диктовалась вовсе не милосердием и альтруизмом, а вполне здравым прагматичным расчётом.

Как бы там ни было, 18 января 1948 г. Марта Бек явилась в нью-йоркскую квартиру Рамона Фернандеса и там узнала от него страшную тайну. Избранник её сердца признался в том, что промышляет обманом одиноких женщин, с которыми вступает в переписку через журнал знакомств «Одинокие сердца». И предложил Марте присоединиться к нему, но с обязательным условием: во всём и всегда безоговорочно повиноваться. Женщина согласилась, практически не раздумывая. Первым тестом на покорность должен был явиться отказ от собственных детей. Марта Бек решилась на это после нескольких дней сомнений и внутренней борьбы. 25 января она явилась в нью-йоркский офис благотворительной организации «Армия спасения» и написала формальный отказ от прав материнства. Её детям, оставшимся на попечении бабушки, тогда было 2,5 года и чуть меньше 4-х лет.

Скоро выяснилось, что Рамон Фернандес, сказавший, будто он промышляет обманом одиноких женщин, был с нею не до конца откровенен. Рамон не просто обворовывал своих подруг по переписке, но и убивал некоторых из них. Выбор жертвы определялся двумя критериями: её богатством и возможностью для убийцы остаться безнаказанным. Если женщина оказывалась богата и не имела близких родственников, лично видевших Рамона и способных дать полиции его точное описание, то у неё практически не было шансов остаться в живых.