Бесплатный фрагмент - Агафодор. Книга вторая

Пролог

В древности домашний очаг почитался как святыня. Его пламя наделяли особой силой, способной не только обеспечить людей едой и теплом, но и защитить жилище от злых духов и всяких болезней. Очаг был сердцем дома, где собиралась вся семья. Здесь обсуждались важные вопросы, делились как радостями, так и печалями, а вечера наполнялись рассказами о событиях дня и впечатлениями. Огонь — это волшебная искра бытия, несущая в наши сердца тепло и безмятежность. В доме, где царит тепло домашнего очага и уютно потрескивают дрова в печи, редко возникают раздоры и недоразумения. Когда пламя в чьей-то избе замирало, это было тревожным сигналом, предвещающим несчастья и даже угасание семейного древа. Даже хаос, учиненный дровами, выпавшими из очага, казался зловещим предзнаменованием для хозяев. Если кто-нибудь заливал водою чужой очаг, это было выражением непримиримой вражды — не на жизнь, а на смерть…

Глава первая

Надвигалась первая весенняя гроза, и предвестником ее на фоне потемневшего неба были изломанные слепящие молнии. Накрапывал слепой редкий дождик. Небо, сливаясь с землей, нависало сверху угрожающей тяжестью.

— Сынок, ты развел огонь?! — спросила Ефросинья, выглядывая в окно. Из-за печи доносились мучительные стоны Варвары.

— Да, матушка, я все сделал. Скорее зови повитуху к Варваре, она совсем измучилась… — в голосе Митяя звучала тревога. — Родная моя, ну потерпи еще немного! Скоро все закончится!

Митяй не находил себе места и не знал, какую принять позу и что делать, чтобы хоть немного отвлечься от дурных предчувствий. Он чувствовал себя беспомощным, видя, как его жена изнемогает от боли, и отчаянно желал, чтобы ей стало хоть чуточку легче.

Ефросинья тихонько вышла в сени и стала искать свои башмаки. Надо было спешить: невестка вот-вот разродится.

Митяй, словно повинуясь неведомому зову, взял кочергу и принялся ворошить поленья в печи. В голове снова всплыл образ Агафодора и его слова: «Если я тебе понадоблюсь, разожги огонь в печи и позови меня. Я услышу твою мольбу и приду. Но не тревожь меня без нужды, у меня полно дел…»

Прошел почти год с тех пор, как Агафодор оставил их. Жизнь в северном городе вернулась в привычное русло. И вот в жизни Митяя грядет событие огромной важности: он готовится стать отцом долгожданного ребенка. А как пришло время мальцу на свет появляться, так и пошли дела вкривь и вкось — Варвара кричит, ничего не происходит. Уже полдня она промучилась.

В стародавние времена рождение нового человека, без сомнения, являлось одним из самых значимых событий. Славяне верили, что три злых духа — Кручина, Горя и Недоля — прилетали к колыбели младенца, чтобы навлечь на него страдания и всевозможные беды. И чтобы отпугнуть их, призывали дух огня. Кроме того, чтобы умилостивить злых духов и отвлечь их от недобрых замыслов, возле колыбели оставляли угощения. Обычно это был сладкий пирог, блюдце с медом и немного вина. Духи набрасывались на угощения и забывали о своих злых намерениях.

Семья стража огнива тоже готовилась к радостному событию — ожидалось пополнение. Вышеслав и Яромила были суеверными людьми. Чтобы обезопасить себя, свое жилище и своего первенца от нападок нечистой силы, они решили задобрить злых духов. Стол был накрыт с размахом, словно для пира. Пузатый самовар занимал почетное место. Рядом аппетитно дымились пироги с грибами, лежала горка свежеиспеченного хлеба, красовался румяный гусь, а блюдце с медом искрилось золотом. Вся эта простая, но вкусная снедь обещала настоящее пиршество. В суете повседневных забот хозяева пропустили тревожный свист, вырывающийся из печи. Это был голос огня, духа-хранителя, пытающегося предупредить их о приближении злых сил и надвигающейся беде…

Небо, истерзанное молниями, содрогалось, а горные вершины откликались, то вспыхивая синим заревом, то исчезая во мраке. Внезапно оглушительный грохот сотряс землю. Ослепительная молния прорезала небо от края до края. Митяй вздрогнул от неожиданности. И в тот же миг небеса разверзлись, обрушив на землю потоки воды. По крышам застучали тяжелые капли, их монотонный стук навевал грусть и тоску. Не выдержав, забормотала река и пошла раскачиваться, биться о крутые берега.

Поглядывая на Варвару, Митяй беспокойно мерил шагами горницу.

Внезапно дверь распахнулась, и на пороге появился Агафодор. Он поставил корзину с душистыми травами на стол и чуть склонил голову. В этот момент раздался отчаянный крик Варвары. Агафодор и Митяй переглянулись. Не успев обмолвиться и словом, они уже спешили ей на помощь.

Варвара тяжело прерывисто дышала, и по ее виду было ясно, что ей очень плохо.

— Погоди, Митяй, не горячись! Ты чуток успокойся, посиди, вон, чайку попей. Я сам ей помогу, — мягко сказал Агафодор. Он подошел к измученной Варваре, взял ее за руку и начал бормотать какие-то слова. Его тихий шепот, казалось, проникал в самую душу, и боль начала отступать. Варвара, словно зачарованная, успокоилась, и на ее лице пробилась робкая улыбка надежды.

Не прошло и часа, как Варвара с новорожденным крепышом на руках шептала одни и те же слова благодарности:

— Агафодор… благодарствую, благодарствую…

В сенях послышалась какая-то возня. Дверь распахнулась, и на пороге показалась запыхавшаяся повитуха, а вслед за ней, один за другим, вошли Ефросинья, Иларий и Путислав.

— Успел! — с облегчением выдохнул Путислав, нерешительно выглядывая из-за плеча брата. Вождь южного города, прибывший к их дому, оставил коня неподалеку и спешился, чтобы не пропустить столь важное семейное событие.

Вся семья, кроме повитухи, замерла в ожидании посреди горницы. И тут раздался звонкий и пронзительный крик младенца. Митяй облегченно выдохнул и даже улыбнулся. Ефросинья расплакалась от счастья. Иларий и Путислав, полные радости, одобрительно похлопали Митяя по плечу.

Взяв крепыша на руки, Агафодор с теплотой разгладил его ручки, ножки и животик, поправил голову. Читая заговор, он погрузил ребенка в теплую травяную воду, чтобы изгнать болезни, смыть следы потустороннего мира и уберечь от сглаза.

— Лучезар! Первый луч зари! — так нарек Агафодор младенца.

Повитуха бережно взяла ребенка, укрыла его отцовской рубахой и осторожно положила рядом с Варварой. Оба вскоре крепко заснули.

В тот миг, когда слепящая молния расколола чернильное небо надвое, в избе Вышеслава раздался первый плач новорожденного. Мальчика назвали Мстиславом.

С тех пор минуло много лет.

Наступило лето. Воздух наполнился благоуханием полевых цветов, которые притягивали к себе разноцветных бабочек с радужными крыльями. Они легко и изящно парили над душистыми растениями, наслаждаясь сладким нектаром. Словно крошечные труженики, дикие пчёлы с назойливым жужжанием облетали окрестности в поисках медоносных цветов. Обнаружив добычу, они возвращались в свое жилище, чтобы позвать туда других пчёл.

В старину люди добывали мед варварским способом: они разрушали ульи диких пчёл, гнездившихся в кронах и дуплах. Этот чудодейственный нектар, чья целительная сила была известна и почитаема, всегда манил людей. Охотники за медом, не задумываясь о последствиях, без колебаний уничтожали пчелиные дома в лесу.

В одно солнечное воскресное утро Лучезар поднялся ни свет ни заря, едва пропели первые петухи, и тут же принялся собираться в лес за медом. Он спешил, чтобы все успеть до полудня, ведь вечером начинались народные гуляния…

Митяй возился в кузнице, когда во двор, скрипнув калиткой, зашел Мстислав. Парнишка был явно чем-то обеспокоен, его лицо выражало смятение. От волнения он не находил себе места, постоянно ерзал и оглядывался, не зная, куда себя деть.

— Небось с первым петухом вскочил? Чего такой взвинченный? — с легкой насмешкой поинтересовался Митяй.

— Здорово, дядь Мить. Мне что-то ночью сегодня не спалось… Лучезар за медом пойдет?

— Подожди, он скоро, — ответил Митяй, внимательно глядя на сына друга. Еще недавно он был маленьким, несмышленым ребенком, которого приходилось кормить, одевать и купать, а теперь… Его как подменили: он стал упрямым, дерзким и своенравным. Яромила чуть не плакала, ругала сына, требовала от мужа мудрых и умных слов, но ничего не помогало. Этот упрямый мальчишка, движимый юношеской гордостью, отвергал советы старших. Несмотря на свой юный возраст, он обладал недетской рассудительностью. Мстислав стремился к совершенству во всем, что в принципе похвально, но его чрезмерная вспыльчивость и неуступчивость часто мешали ему.

«Он все такой же бездельник! Только о себе и думает! Ему подавай похвалу и восхищение, а вот руки приложить к делу — это уже не про него. Разве что совет какой-нибудь выдаст, и на том спасибо», — сетовала Яромила мужу на поведение сына, но тот лишь беспомощно разводил руками, не зная, как помочь. Он уже все перепробовал, но сын и слушать не хотел.

Мстислава угнетало однообразие, а отцовские нравоучения вовсе делали жизнь невыносимой. Сын не горел желанием идти по стопам отца, чьим призванием было оберегать священное огниво. Ежедневная рутинная работа вызывала у него лишь скуку и чувство опустошения. Его сердце стремилось к приключениям и неизведанному… Мстислав ясно дал понять отцу, что его желания расходятся с отцовскими. Его беда была в том, что он не умел скрывать свои мысли, и это часто причиняло боль его родным. Отец был тоже сдержан, потому что не сочувствовал сыну в его решении. Вышеславу было невдомек, почему сын так пренебрежительно относится к семейным традициям. Отец мечтал, чтобы его сын вырос человеком честным и отважным. Однако жизнь распорядилась иначе…

Митяй тепло поприветствовал сына, когда тот вышел во двор. Он был полной противоположностью Мстислава. С первых дней жизни Лучезар был окружен такой любовью и заботой, что ни в чем не нуждался. Его детство было ярким и насыщенным, полным захватывающих приключений и счастливых воспоминаний. Этот жизнерадостный мальчишка с горящими глазами жадно впитывал все новое, что предлагал ему мир. В детстве он часто спрашивал у отца:

— Батенька, а почему огонек так громко трещит? Ой, а теперь он свистит, совсем как я!

Отец хитро улыбался и отвечал:

— Это Агафодор за тобой приглядывает!

Лучезар с ранних лет был любознательным ребенком, но огонь вызывал у него особое восхищение. Он был очарован домашним очагом и мог бесконечно наблюдать, как огонь пожирает поленья, превращая их в причудливые узоры и тени. Это зрелище завораживало. Лучезар во всем брал пример с отца, желая стать таким же сильным, отважным, волевым и решительным. Его с малых лет учили отвечать за свои поступки и с достоинством признавать ошибки. Лучезар был открыт и доброжелателен ко всем, кто жил в городе, и благодаря этому без труда находил новых друзей. Он очень любил своего дедушку, которого вечно терзала трясуница. Внук с радостью навещал деда, где его ждали не только забота, но и волшебные истории о древних духах, которые он слушал с замиранием сердца. Иларий часто упоминал Агафодора в своих рассказах. Лучезар не помнил таинственного героя, но слава о его добрых делах гремела повсюду. Известно было, что Агафодор обучил Митяя кузнечному ремеслу, и с тех пор кузница не умолкала от звона молотов. Дед бережно хранил в памяти и много раз пересказывал истории о подвигах Митяя и Агафодора. Он не раз вспоминал, как они вырвали Ефросинью из когтей смерти и как отважно встали на защиту города, отражая нападение Аспида и нашествие прожорливых стрекоз.

Митяй смотрел на сына и думал: «Годы промчались, и вот Лучезару уже шестнадцать. Как быстро время летит». Сын старался быть опорой для отца, с охотой выполняя все его поручения.

Мстислав, увидев Лучезара, состроил недовольное лицо и буркнул:

— Да чего ты там копаешься?! Весь мед растащат!

Лучезар, допив парное молоко, схватил пустой бочонок и отозвался:

— Уже бегу.

Оставив двор позади, друзья понеслись по ухабистой дороге, ведущей в лес.

Когда солнце стояло в зените и жара становилась невыносимой, и взрослые, и дети искали прохладу на краю леса, укрываясь под ветвистыми кронами деревьев. В лесу царила умиротворяющая красота: деревья щеголяли в сочной зелени, а шелковистая трава, подобно мягкому ковру, покрывала землю. Утренняя роса, словно россыпь жемчуга, украшала траву своим сиянием. Несмотря на столь ранний час в траве кипела жизнь: букашки, жучки и муравьи стремительно перемещались по своим делам. Черемуха, словно в свадебном убранстве, была усыпана душистыми белыми цветами. Воздух был наполнен пьянящим букетом ароматов — смесью полевых трав и терпкого запаха смолы, с которой стекали янтарные слезы.

Сбросив башмаки, друзья неторопливо бродили по лесу, наслаждаясь прохладным утренним воздухом. Голубика щедро устилала землю, ее ветви буквально усыпали сладкие, сочные синие ягоды. Среди болотных сосен, на каменистых выступах и в непроходимой чаще, буйно раскинулись брусничные заросли. Их ветви прогибались под тяжестью спелых, ярко-красных ягод, которые сверкали, как драгоценные камни. Даже в самые лютые морозы, под толстым одеялом снега, вечнозеленая брусника сохраняет свою зелень, а ягоды покрываются изморозью.

Лучезар остановился, вслушиваясь в звонкое пение птиц, доносившееся из чащи леса.

— Пойдешь на праздник? — спросил он, разглядывая дерево.

Мстислав нахмурился и почесал затылок, словно не понимая, о чем идет речь, и явно думая о чем-то своем.

— Праздник? Какой еще праздник? — рассеянно переспросил он.

— Да ты никак запамятовал? Сегодня же день летнего Солнцеворота! — весело воскликнул Лучезар. Славяне отмечали этот день как пик лета и время буйного цветения природы.

— Вот те на… Совсем забыл про Купалу! — пробормотал себе под нос Мстислав и внезапно расхохотался.

— Ну ты даешь, братец! Ты меня удивляешь! — усмехнулся Лучезар и полез на дерево.

— Сам себе дивлюсь! И все это из-за проклятой бессонницы, — проворчал Мстислав и тоже начал карабкаться на дерево.

— Так будем хоровод заводить или будешь спать? — крикнул Лучезар с дерева.

— Да как я такое пропущу! Это же такая забава! — радостно отозвался Мстислав.

— Ты сегодня какой-то странный…

— Почему? — удивился тот.

— То смеешься, то хмуришься, а то и вовсе молчишь. Ты часом не захворал?

— Со мной все нормально… ну, или почти.

— Расскажи, что случилось, — не унимался Лучезар.

— Послушай, я тут недавно узнал кое-что…

— И что же?

— А ты знаешь, что в купальскую ночь по земле бродят неуспокоенные злые духи?

— Не-а… Такого я не слышал, — ответил Лучезар, покачав головой.

— Так вот. Эти злобные духи рыщут в поисках невинной души, чтобы ее погубить. А потом они устраивают жуткий шабаш на огненной горе, что-то вроде кровавого пира. Говорят, что это время отдано всякой нечисти.

— С чего ты взял?

— Я наткнулся на одно любопытное предание.

— А ты поменьше любопытствуй, и тогда сможешь спать спокойно по ночам, — усмехнулся Лучезар.

— Ты что, не веришь мне? Сомневаешься в моих словах?! А вот нечистая сила в тебя верит…

— Да полно тебе.

— А ты спроси у своего отца про черного колдуна! — не смог сдержаться и вспылил Мстислав. Он так рассердился, что чуть не свалился с дерева.

— Ну-ка растолкуй, что к чему? — слегка опешил Лучезар.

— Ты ничего об этом не знаешь?! — поразился Мстислав.

— Знать не знаю, ведать не ведаю. Мне известна лишь малая часть того, как отец спас Агафодора от беды. Про черного колдуна там было что-то еще, но я, если честно, так и не разобрался, — Лучезар пожал плечами, как бы подтверждая свое непонимание.

Чтобы избавиться от назойливых укусов диких пчёл, молодые люди отломили внушительный кусок сот с медом и спрыгнули с дерева.

— Однажды я услышал, как отец разговаривал с другом, — сказал Мстислав, понизив голос до шепота.

— Неужто ты подслушивал? — весело спросил Лучезар, прищурив глаза.

— Ну и что с того?! — с обидой воскликнул Мстислав. Сегодня его словно подменили: он с тревогой вглядывался в каждую тень и настороженно прислушивался к малейшему шороху в лесу.

— Полно тебе, не томи, рассказывай уже, — Лучезар внимательно изучал лицо друга. Он знал его как свои пять пальцев. Друг явно что-то задумал, и это, как казалось Лучезару, было нечто важное.

— Так вот слушай… еще до того, как мы родились, в нашем городе творились ужасные вещи! Говорят, это все из-за одного злого колдуна. Ты разве не замечал, как все обходят его дом стороной?

— Ага, видел, — согласился Лучезар.

— Окна и дверь там наглухо заколочены. Только имя его услышат — сразу плюются. Порой мне кажется, что в той заброшенной избе и по сей день обитает неуспокоенный дух самого колдуна.

— А тебе какое дело до этого, а? — Лучезар все еще не понимал, куда клонит его друг.

— Этот злодей посеял вражду между братьями, хитростью заполучил древнюю книгу, предал доверие друга, похитил твою мать, одурачил вождя южных берегов! Его злодеяния бесчисленны…

— Погоди, что за книга? — Лучезар не смог скрыть своего любопытства. Он часто ходил к сказителю в лавку, чтобы изучать жизнь и традиции славян. Его отец, Митяй, делал то же самое, но никогда не упоминал о книге. Лучезар был заинтригован до глубины души.

— Чернокнижие.

— Откуда оно взялось?

— Его сотворил древний чародей, чья сила была велика. Веками оно покоилось в городе, где обитают забытые души.

— И что же произошло дальше?

— Колдун обманом завладел чернокнижием.

— И где же оно находится сейчас?

— Оно бесследно исчезло, и никто не в силах его отыскать… Ходят слухи, что дух колдуна зорко охраняет это темное писание.

— Зачем? — спросил Лучезар, его взгляд был полон искреннего недоумения. Он пытался понять, кому она могла понадобиться, что в ней было такого важного и загадочного, что вызывало такой интерес…

— В этой книге собраны самые страшные заговоры и заклинания против всего живого. Наш сказитель считает, что все несчастья коренятся в ней, и она страшнее, чем любая стужа или голод!

«Дивное дело, — подумал про себя Лучезар, — вот для чего колдуну понадобилась эта книга».

— Только представь, — мечтательно добавил Мстислав, — если мы отыщем эту книгу и вернем ее в город забытых душ, мы станем настоящими героями и прославимся на всю округу!

— Тебе что, приключений на одно место захотелось?

— Да ты оглянись вокруг! Жизнь у нас какая?!

— И какая же? — усмехнулся Лучезар, недоумевая, почему его друг так безрассудно ищет себе неприятностей.

— Сплошная тоска и уныние… Ничего, кроме серости, — с вызовом ответил Мстислав. Он жаждал вырваться из рутины, совершить что-то героическое и прославиться…

— Ну ты прямо как дитя малое, опять витаешь в облаках! Спустись с небес на землю! И где, интересно, ты собираешься искать эту книгу?! Ты же невежда в этом деле… Или ты решил с темными силами поиграть? Тебе совсем не боязно? — Лучезар пытался его припугнуть, но тот, казалось, жил в своем мире.

— Не знаю. Не думал об этом. Кстати, сказитель обмолвился, что его дух обречен блуждать между миром живых и миром мертвых. Из мира теней еще никто не возвращался…

Отгоняя свирепых пчёл, Лучезар размышлял: «Столько времени утекло с тех пор, что теперь неясно, где вымысел, а где правда… Надобно хорошенько все обдумать…»

Мстислав думал о том же, но жажда приключений брала свое.

Бочонок был переполнен душистым медом, его сладкий запах витал в воздухе. Лучезар и Мстислав пытались отогнать назойливых пчёл, но разъяренные полосатые труженицы, издавая тревожное жужжание, не отставали. Только оказавшись на опушке леса, им удалось наконец-то избавиться от преследования этих крылатых созданий. Переведя дух, молодые люди поспешили домой.

Перед тем как разойтись по домам, Мстислав задержался и спросил у друга:

— Ну что, брат, ты со мной?

— Я пока не решил, — Лучезар не спешил с ответом.

— Не знаю, как ты, но я для себя уже все решил. Поверь, это дело того стоит… — сказал Мстислав с мрачной убежденностью.

— И чего тебе все неймется? — с легкой усмешкой спросил Лучезар.

Мстислав продолжал настаивать:

— Смотри, не затягивай! И поклянись, что никому не расскажешь о нашем разговоре!

— Клянусь, — ответил Лучезар и направился в свой двор.

Глава вторая

На берегу широкой реки собралось народу видимо-невидимо. С этого часа все дела откладывались, и начиналось всеобщее веселье. Приближалась волшебная купальская ночь, и люди собирались, чтобы отпраздновать этот дивный праздник. Сегодня был самый длинный день в году, а ночь — самая короткая, и гуляния только набирали силу. Считалось, что в эту ночь земля дышит иначе. Луга покрывались росой с исцеляющей силой, а травы наполнялись чудодейственной мощью. На холмах и полянах вспыхивали костры — яркие, горячие, словно живые существа. Их не просто поджигали, а добывали огонь трением дерева о дерево. Традиционно эти празднества сопровождались задорными хороводами, зажигательными плясками и звонкими песнями. Люди умели черпать радость из мелочей, не омрачая бытие жалобами, а превознося его, ведь жизнь так быстротечна.

На Руси это торжество величали «веселым», «чистым», «любовным» или «травником».

«Любовным» — потому что, по поверью, в этот день один раз в году расцветает горицвет, который «сердце девичье огнями зажигает на любовь». Также существует поверье, что с цветком горицвета можно найти клад, спрятанный в лесу, а цветет растение в полночь накануне купальского дня. Но как этот удивительный цветок выглядит, точно никто не знает. По преданию, кто найдет горицвет — станет хозяином несметных кладов, откроет любые замки без ключей, сможет видеть скрытое и приказывать даже нечистой силе. Но путь к горицвету непрост. В лесу, где он растет, вокруг вьются змеи, деревья перешептываются между собой, а земля уводит с тропы. Лишь тот, кто сумеет побороть свой страх, будет достоин прикоснуться к чуду. Поговаривали, что были такие люди, кто находил. Один стал сказочно богат, другой исчез, словно его никогда и не было. А кто-то просто ослеп от света, исходившего от горицвета, и бродил потом по миру, бормоча что-то про сокровища, ключи и вечное знание…

«Веселым» день называли, потому что полагалось на купальские дни веселиться, разжигать костры, петь особые купальские песни, плести венки, танцевать и водить хороводы вокруг костра. В купальские дни строго запрещалось поддаваться печали, страданиям или унынию. Недопустимо было омрачать душу дурным настроением. Не дозволялось ворошить в памяти неприятные события минувшего. По традиции в купальскую ночь избегали одиночества, предпочитая проводить время с друзьями, в гостях или в местах народных гуляний. Считалось, что темная нечисть заколдует душу, если нарушить эти главные запреты на купальские дни.

«Травником» день прозвали, потому что верили, что в это время травы и коренья обладают особой целебной силой. С этого времени разрешалось ломать прутья березы для банных веников.

«Чистым» этот день назвали, потому что было принято умываться утренней росой, которая считалась целительной, купаться в реках, обливать водой встречных прохожих.

Женщины и девушки плели венки из душистых трав и надевали их на головы — не просто для красоты, а чтобы сберечь здоровье, счастье и привлечь любовь. По старинному обычаю, венки пускали по реке. Считалось, что та, чей венок дольше всех продержится на воде, обретет самую счастливую судьбу и встретит своего суженого…

Румяные и оживленные девушки толпились у самой кромки воды.

— Смотри, Осина, твой венок впереди! — послышался чей-то радостный возглас.

Неподалеку от них стояли Лучезар и Мстислав. Внезапный окрик заставил их обернуться, и они увидели ее. Миловидная девица, одетая в простой голубой ситцевый сарафан, стояла по колено в прохладной воде, пытаясь разглядеть вдали свой уплывший венок. Стройная и юная, она словно парила в лучах солнца, а ее образ оживал в отражении воды. Девушка была хороша всем. Ее щеки вспыхнули, когда она заметила молодых людей. В ее выразительных изумрудных глазах таилось нечто завораживающее. Девушка, слегка смутившись, моргнула своими густыми изогнутыми ресницами и застенчиво улыбнулась. Ее живая улыбка и красивые черты лица сразу же произвели впечатление на юношей. Они застыли, как зачарованные, не в силах оторвать взгляд от незнакомки. Было очевидно, что она не из этих мест.

Лучезара захватил неудержимый поток волнующих мыслей, и он не мог отделаться от вопросов: кто эта дивная незнакомка, откуда она и чья она? Он не мог отвести от нее взгляд. В тот миг, когда их взгляды пересеклись, весь мир вокруг словно исчез. Остались только они двое, и сердце билось в груди с такой силой, что, казалось, вот-вот вырвется на свободу. Незнакомка зарделась и смущенно отвернулась в сторону.

— Кто это?! — тихо спросил Лучезар у Тихомира.

— Ты про ту девицу?

— Ага.

— Это дочь Доброжира. Он мне тут давеча сказал, что прибыл к Иларию.

— Погостить? — вмешался в разговор Мстислав, снедаемый любопытством.

— Нет. Доброжир — новый советник вождя. Лучезар, неужто твой отец тебе ничего не рассказывал? — удивился следопыт. — Весь город только и обсуждает эту новость, а слухи, как известно, распространяются со скоростью света.

— Видимо, не успел. А надолго они к нам?

— Да кто ж их знает… Никому не известно. Как только дед твой окрепнет, они наверняка уедут, — пожал плечами Тихомир.

Охваченные весельем люди образовали живой хоровод вокруг костра — символа солнца и вечного обновления. Молодые люди, взявшись за руки, кружились, притопывая и хлопая в ладоши. Девушки пели задушевные купальские песни, а ребятишки звонко смеялись и брызгались на берегу. Даже почтенные старцы пустились в зажигательный пляс. Все, от мала до велика, были вовлечены в этот общий праздник, где царили смех и радость.

После хоровода начинались игрища. Юноши вставали в ряд, а девушки, выбирая себе суженого, касались его плеча и убегали. Поймав свою избранницу, парень брал ее за руку, и вместе они проходили через обряд очищения огнем, перепрыгивая через костер. Этот ритуал скреплял их союз, и с этого момента они считались парой.

Внезапно чья-то рука коснулась плеча Лучезара. Обернувшись, он замер, увидев перед собой ту самую незнакомку. Вблизи ее красота поражала еще больше. Его сердце забилось в унисон с ее смехом, и, потеряв голову, он бросился вслед за ней. Осторожно взяв ее за руку, они вместе перескочили через языки пламени.

Мстислав все это время наблюдал за ними. Какое-то гадкое чувство поселилось внутри и не отпускало, только закручивалось сильней. Его настроение испортилось, и он, не говоря ни слова, направился к лесу.

Два светящихся черных глаза внимательно следили из зарослей за всем происходящим…

На лес тихо опустилась ночь.

Забыв о всякой осторожности, Мстислав, словно потерянный, брел сквозь чащу, спотыкаясь и тревожно оглядываясь, не имея ни малейшего представления, куда идет. Мысли о незнакомке не давали ему покоя. Эта тихая, прекрасная и застенчивая девушка произвела на него такое сильное впечатление, что он не мог найти этому объяснения. Он был совершенно сбит с толку и никак не мог сосредоточиться на главном.

— Почему она выбрала его, а не меня?! Неужто я ей не мил? Чем я хуже?! — с надрывом вопрошал Мстислав, обращаясь к темноте. Невыносимая мука словно выжигала его душу, и он больше не мог выдержать этого огня. Жгучая ревность нестерпимо душила его, словно забираясь под кожу, впивалась когтями в самое сердце. Впервые в жизни Мстислав испытал горькое разочарование: прекрасная незнакомка отвергла его, отдав предпочтение Лучезару — его лучшему другу!

В тяжелых раздумьях Мстислав забрел неведомо куда. Внезапный раскат грома разорвал тишину, и небо озарилось ослепительной вспышкой молнии. Ветер обрушился с такой яростью, что гигантские тучи разлетались клочьями, а деревья испуганно скрипели и шептались.

Едва удерживаясь на ногах, Мстислав с трудом продирался сквозь густые заросли терновника. Колючие ветки хлестали его по лицу и рукам, оставляя жгучие следы. Наконец он выбрался на речной берег. Юноша на мгновение пришел в замешательство, совершенно не понимая, как оказался в этом месте. В порыве досады Мстислав ударил ногой по кочке, которая, к его ужасу, оказалась клубком змей. Злобно шипя, ползучие твари бросились врассыпную.

Не успел Мстислав сделать и шагу, как все вокруг замерло. Ветер резко оборвался, даже плеск воды умолк, и воцарилась гнетущая тишина. И вдруг… в этот краткий миг вспыхнул огненный цветок, озарив все вокруг сиянием, сравнимым лишь с солнечным. Его свет был настолько ослепительным, что взгляд не мог выдержать. Мстислав невольно зажмурился. Когда он вновь открыл глаза, его охватило чувство глубокого облегчения, и он с шумом выдохнул. Наконец он отыскал загадочный цветок.

— Так вот ты какой, горицвет! — вырвалось у Мстислава, и он, забыв обо всем, ринулся к нему. Словно обезумевший, он пробивался сквозь цепкие объятия ежистых кустов и вскоре оказался у цели. Несколько мгновений он завороженно любовался цветком, похожим на тлеющий уголек. И вот, словно по волшебству, он оказался в его власти.

Сгущалась тьма… Воздух стал тяжелым и мрачным, предвещая недоброе…

Мстислав протянул руку и сорвал цветок. И вдруг земля под ним затряслась, молния и ветер завыли в унисон, а из темноты леса раздался леденящий душу хохот. Мгновенно укрыв цветок за пазухой, юноша рванул вперед, не разбирая дороги. Он бежал и чувствовал, как лесная нечисть дышит ему в затылок. Невольно ноги сами понесли его быстрее, но нечисть неотступно следовала по его следам. Отовсюду доносились звуки, вызывающие дрожь: жуткий скрежет, злобный вой и протяжный скрип. Охваченный ужасом, Мстислав несся куда глаза глядят, не выбирая пути. Через какое-то время он остановился, чтобы перевести дух. Его окружала непроглядная тьма. Безмолвие длилось лишь несколько секунд, прежде чем громкий треск ломающихся сучьев прорезал тишину. Еловая ветка, словно ожившее зло, зашевелилась и потянулась к нему, угрожая своими острыми иглами. Где-то вблизи раздался зловещий хохот. Парнишка подпрыгнул от неожиданности и бросился наутек…

Уже должно было наступить утро, но в лесу стояла такая кромешная тьма, что ничего не было видно. Мстислав, перепачканный и растерянный, долго плутал по лесу, но заветная тропинка домой ускользала от него. Ему и в голову не приходило, что за этим цветком охотятся не только люди, но и всякая нечисть. Долгое время нечистая сила водила бедолагу по лесу, изводя его до полного изнеможения. Он был совершенно измучен, промок до нитки и никак не мог выбраться из этого заколдованного круга.

Мстислав опустился на старый истлевший пень, чиркнул кремнем, чтобы зажечь лучину, и погрузился в размышления. Краем глаза он уловил какое-то движение на дереве. Черная птица, подобно тени, скользила по густой хвое сосен. Не отводя своих угольно-черных глаз, ворон осторожно, шаг за шагом, подступал.

Издавна ворон считался птицей, принадлежавшей миру Нави, миру неупокоенных душ и царству мертвых. Люди считали, что он черен оттого, что связан с силами тьмы. В народе поговаривали, что ворон живет до трехсот лет, а все оттого, что питается одной только мертвечиной. Также бытовало суеверие, что нечистая сила часто принимает облик ворона…

Стоял чудесный погожий день. Лучезар торопливо срывал на лугу самые красивые и благоухающие цветы. Он спешил, чтобы как можно скорее оказаться рядом с любимой. Прекрасная незнакомка навсегда пленила сердце Лучезара. Его душа наполнилась невиданным волнующим теплом, а за спиной словно выросли крылья. Эта встреча, предначертанная самой судьбой, перевернула его мир. Ему хотелось кричать о своей любви на весь белый свет. Его сердце жаждало совершить великий, истинно мужской поступок, который оставил бы след в памяти поколений. Волнение затуманило его разум, и он совсем забыл о друге и их разговоре…

Несколько дней Мстислав блуждал по лесу, одержимый поиском клада. Он очень хотел разбогатеть и обрести славу. Но, увы, все его поиски не принесли никакого результата. Юноша был совершенно разбит. Усталость, обида и глухая досада просто изводили его.

Обессиленный, Мстислав рухнул на землю и вытянул дрожащие ноги. Немного придя в себя, он извлек из-под одежды цветок и задумчиво повертел его в руках. Горицвет оказался не так уж прост. Мстислава душило собственное бессилие. В приступе ярости он уже готов был швырнуть цветок прочь, но пронзительный крик ворона внезапно остановил его. Вздрогнув от неожиданности, он резко обернулся. На перекрестке звериных троп, на большом, поросшем мхом камне восседал тот самый черный ворон. Еще раз прокаркав, птица склонила свой массивный клюв вбок, словно указывая.

— Да что ты вообще смыслишь? — сердито выкрикнул Мстислав, сплюнув.

Он уже собирался уйти, как вдруг его нога зацепилась за нечто громоздкое. В сухой траве, словно забытые, лежали большие, покрытые ржавчиной звенья цепи. Мстислав пригнулся, ухватился за цепь и, потянув ее, обнаружил скрытый подземный ход под тяжелым камнем. Он вел в мрачное, зловещее логово.

Любопытство пересилило здравый смысл, и Мстислав начал медленно спускаться по скользким каменным уступам, служившим здесь, в подземелье, ступенями. Вскоре под его ногами оказалась неровная, грубая каменная земля. Поначалу мрак был настолько густым, что ничего нельзя было разглядеть, однако постепенно глаза начали различать очертания. Мстислав прислушался: подземелье дышало мертвой тишиной. Он достал из мешка лучину, зажег ее и огляделся. Вдоль стен, на грязной, усыпанной нечистотами земле, громоздились обглоданные кости и черепа животных, прикрытые местами обрывками звериных шкур. В дрожащем свете лучины, словно призраки, проступали на каменных стенах подземелья загадочные и таинственные символы. Это придавало мрачному логову еще более пугающий и тревожный вид. Здесь пахло грибами, червяками и еще неизвестно чем. Почерневшие от копоти старые глиняные горшки были доверху набиты сырой землей. Внимание Мстислава привлек огромный сундук, словно сошедший со страниц древних легенд. Его поверхность была покрыта замысловатой резьбой и непонятными знаками. Заинтригованный, он схватил резную ручку и потянул. Дернул раз, другой, третий — безрезультатно. Сундук словно намертво заклинило. Юноша был сбит с толку.

— Вот тебе и на, — проворчал он с горечью. — Все напрасно, придется убираться ни с чем.

Мстислав поник, губы его плотно сжались, а взгляд выражал явное огорчение. Все оказалось совсем не так, как он себе представлял. Угрюмо задумавшись, он растеряно уставился в пустоту.

Резкий, оглушительный грохот разбитой посуды заставил Мстислава подпрыгнуть от неожиданности и страха. Его взгляд упал на каменный пол, где среди осколков и рассыпанной земли, словно мрачный вестник, застыл ворон.

— Фу ты, окаянный! Чуть не помер от страха! — с облегчением выдохнул Мстислав. В тот же миг его осенило. Не теряя времени, он схватил первую попавшуюся палку и принялся крушить горшки один за другим, пока наконец не нашел в одном из них заветный ключ. Мстислав с дрожью в руках распахнул сундук, но там, кроме вековой пыли, не было ничего. В порыве злости он бросил в ларец цветок горицвета. И вдруг мрачное логово озарилось ослепительным сиянием. На самом дне сундука покоилась древняя книга чародея…

Глава третья

Древний дух огня, хранитель Яви, продолжал оберегать людей, предупреждая о грядущем. Он сообщал о появлении злых духов, о скорых болезнях или о грядущих бедах. Его голосом служили треск горящих поленьев, всполохи пламени и разлетающиеся искры. Даже отскочивший уголек был не просто случайностью, а знаком…

Лучезар возился во дворе, пытаясь залатать изгородь, когда внезапно нагрянул Агафодор.

— Как же стремительно бежит время! Приветствую тебя, Лучезар, первый луч зари! — с ласковой улыбкой сказал Агафодор, внимательно разглядывая юношу.

Лучезар, увидев незнакомого человека, сначала немного опешил и даже почувствовал неловкость. Откуда он знает его имя?!

— Простите, почтеннейший, но я вас не припоминаю, хотя вы мне кажетесь знакомым… — удивленно спросил он.

— Ты возмужал, стал очень похож на отца! — странный гость одобрительно кивнул.

Скрипнула дверь, и на крыльце показался Митяй. Как только он заметил Агафодора, его лицо изменилось: суровые черты стали мягче, и на нём появилась теплая, непривычная улыбка. Хозяин дома с открытым сердцем принял гостя, обняв его.

— Агафодор! Какая встреча! Вот уж не думал, что так обрадуюсь! Где ты пропадал столько времени?! — радостно воскликнул Митяй. Он действительно скучал по Агафодору и часто вспоминал их разговоры.

Лучезар, ошеломленный происходящим, с изумлением смотрел то на одного, то на другого. Он не верил своим глазам: перед ним стоял тот самый загадочный Агафодор.

Митяй, подойдя к окну, громко позвал:

— Эй, хозяюшки! Вы только посмотрите, кто к нам пожаловал!

Ефросинья и Варвара, услышав голос Агафодора, поспешили из избы. Они были рады нежданному гостю и встретили его с большим радушием. Ефросинья, тронутая до глубины души, невольно обронила слезу.

— Дайте-ка я на вас погляжу. Ну и дела! Время будто вас обходит стороной! — с искренним изумлением произнес Агафодор.

— Полно вам, Агафодор. Годы нас не украшают, — Варвара зарделась и засмеялась в ответ.

— Да вы такие красавицы, что просто глаз не оторвать! Настоящее загляденье! — с широкой улыбкой возразил гость, явно не соглашаясь с ее скромностью.

— А чайку-то, чайку не желаете? Как раз к вашему приходу пироги поспели, — с теплотой предложила Ефросинья, приглашая гостя в дом.

— Отведаю, Ефросиньюшка, обязательно. Только сначала мне надобно с Митяем потолковать.

Женщины не стали спорить и отправились в горницу собирать на стол.

— Познакомься, сынок. Это Агафодор — наш добрый и замечательный друг! Он присутствовал при твоем рождении! — торжественно объявил Митяй. Он давно хотел познакомить сына с Агафодором, но подходящий случай все не подворачивался. И вот, наконец, этот долгожданный день настал.

Лучезар с живым интересом разглядывал нового знакомого. Агафодор произвел на него очень хорошее впечатление, в нем ощущалось нечто особенное, что-то, что притягивало и завораживало.

— У меня для тебя припасен «гостинец», Лучик, по случаю твоего совершеннолетия, — загадочно молвил Агафодор и громко свистнул. Высокий почтенный конь тут же показался в воротах.

От восторга при виде коня Лучезар присвистнул, а его радость была так велика, что он чуть не выскочил из своих башмаков.

— Нрав у него горячий, но вполне дружелюбный, — улыбнулся Агафодор. Черный как смоль, поджарый вороной конь с густой, волнистой гривой нетерпеливо топтался, ударяя копытами о землю.

— Уголёк — вот как я тебя назову! — счастливо пробормотал Лучезар, намереваясь почесать коня за гривой. Но конь, словно не желая такой нежности, попытался схватить его зубами. Когда Лучезар попробовал ухватить его за уздечку, конь резко встал на дыбы и издал устрашающий храп.

Мужчины залились громким смехом.

— Лучик, не спеши, будь спокоен. Прежде всего, поговори с ним. Так сказать, найди общий язык. Конь не только разумен, но и очень чутко реагирует на твой настрой, — поучительно заметил гость.

Вопреки советам Агафодора, конь не поддавался и упрямо бил копытами по земле. Лучезар весь взмок, но не отступал. В конце концов, проявив ловкость, он лихо вскочил в седло.

— Молодец, — похвалил Агафодор.

— Вперед, Уголёк, не медли! — воскликнул Лучезар, крепко сжимая поводья. Вороной конь, словно вихрь, унес его навстречу бескрайним просторам. Они мчались, обгоняя птиц и ветер, к безграничной свободе. Лучезар просто светился от гордости — теперь у него был свой собственный конь, на котором можно было отправиться куда угодно!

Лошади на Руси ценились очень высоко. С глубокой древности конь был неразрывно связан с жизнью древних славян. Это выносливое животное вызывало трепет и восхищение, а также служило надежной опорой в ратных походах и в повседневных заботах. Благодаря своей силе лошадь значительно облегчала полевые работы. Она помогала вспахивать землю, собирать урожай и доставлять необходимое корове сено. Без лошади невозможно было бы привезти дрова и бревна из лесной чащи. Селянин, не имевший даже самой захудалой лошади, считался совсем бедным.

Лучезар вихрем носился по полям и лугам, в то время как в кузнице, вдали от его бурной радости, Агафодор и Митяй вели неспешную беседу.

— Столько лет тебя не было… Агафодор, я знаю тебя, ты пришел не просто так. Выкладывай все как есть, а то на душе будто кошки скребут… — Митяй чувствовал неладное.

— Надвигается что-то зловещее, и я чую, что это не к добру…

— С чего ты взял? — брови Митяя поползли вверх.

— Я пока не могу сказать, что происходит, но тебе стоит быть начеку. Я пришел предупредить тебя о надвигающейся угрозе, — Агафодор, как обычно, начал издалека.

— Ну и дела… Жили не тужили, годы не считали… Говоришь, тьма сгущается?

— Мне нужно разобраться в этом, но предчувствие у меня дурное. Древняя книга вновь ожила, и я чувствую, что кто-то держит ее в своей власти…

— Та самая книга? — поразился Митяй.

— Да. В этой книге заключена самая сильная магия из всех существующих. Пока она существует, колдун не остановится, и его жажда мести не утихнет…

— Никто оттуда еще не возвращался, — пренебрежительно бросил Митяй.

— А ты, Митяй, как я погляжу, остепенился, малость подрастерял свою бдительность. И к моим словам уже не так прислушиваешься…

— Да нет же… я слушаю, — попытался возразить Митяй.

— Тогда делай, что велят, и держи ухо востро! Пущай все идет своим чередом, но будь готов к неожиданностям… Если что-то случится, ты знаешь, как со мной связаться. Я чувствую, что тень колдуна скоро вновь накроет нас…

Наступила осень, пора ярких красок, урожая, затянувшегося дождя и холодного пронзительного ветра. Осенний лес преобразился, будто готовился к пышному балу. Березы украсились золотисто-коричневой листвой, рябины сверкали алыми гроздьями, а осиновые листья вспыхнули, словно румянец на щеках. Только вечнозеленые сосны сохранили свой изумрудный наряд. Земля утопала в разноцветном листопаде, который расстелился под ногами пестрым ковром.

С приходом осени люди собирали щедрые дары матушки-земли. В эту пору все жители северного города неустанно трудились, не зная отдыха. Мужчины заготавливали сено для скота. Женщины, словно трудолюбивые пчёлки, собирали грибы и ягоды, снимали урожай с огородов и сушили душистые травы на зиму. Даже ребятишки вносили свою лепту, заботясь о домашней живности.

Пока Митяй с сыном работали в поле, вся забота о доме и хозяйстве лежала на плечах Ефросиньи и Варвары. Более того, эти женщины сами выращивали лен, а затем сами же пряли нити, вязали и шили одежду. В те времена прясть должна была уметь каждая хозяйка. Прядение считалось самым приличным времяпровождением в долгие зимние вечера.

Лучезар в свободное время не сидел без дела: он вскакивал на своего вороного коня и, как настоящий ураган, летел по ухабистой дороге, оставляя за собой клубы пыли. Все его мысли были заняты Осиной. Когда наступали сумерки, влюбленные, взявшись за руки, бродили вместе, тихо мечтая о простом счастье.

Мстислав же с первыми лучами солнца уходил в лесную глушь и лишь с наступлением полной темноты появлялся дома. С каждым днем юноша становился все более хмурым и задумчивым, уходя в себя и отдаляясь от родных. И словно его собственная тень, черный ворон неотступно следовал за ним повсюду. Странности в его поведении породили сплетни, и люди стали его сторониться. Славяне были убеждены, что любая нечистая сила способна принимать облик ворона. Издавна вороньи стаи считались предвестниками бедствий, будь то нашествие врагов, мор или другие несчастья. Их появление у жилища уже само по себе несло дурной знак.

Вышеслав видел, что с его сыном творится что-то неладное. Он пытался поговорить с ним и так и эдак, но тот ловко уклонялся от ответов, находя для этого любые предлоги.

С того рокового дня, когда Мстислав заполучил старинную книгу, его разум омрачился недобрыми мыслями. Одержимость чернокнижием поглотила его целиком. Он днями и ночами изучал древнюю книгу, пытаясь разгадать ее тайну. Юноша блуждал в потемках, не подозревая, к какой трагедии приведет его опасное увлечение…

В одну из промозглых осенних ночей, когда за окном лил сильный дождь, Мстиславу привиделось во сне: черный ворон превратился в седого старца и начал говорить. Они говорили о загробной жизни, о таинственной книге и о древнем чародее, что сотворил ее.

Старец произнес слова, полные пророчества:

— Ты должен постичь тайну этой книги! И тогда твои усилия будут вознаграждены! Все твои желания исполнятся, как по волшебству!

— Я уже всё перепробовал, но ничего не выходит, — сокрушался Мстислав. Седовласый старец немного помолчал, потом тихо произнес вкрадчивым голосом:

— Не горюй! Я помогу тебе.

— Правда? — Мстислав тут же оживился.

— Тебе нужно только попросить.

— Ну так помоги же…

— Хорошо. Внимательно слушай и запоминай мои слова… Но знай, за все приходится платить… Когда наступит Велесова ночь, ты должен будешь…

Грустно стучали дни. За окном уже который день лил дождь, и серые будни казались унылыми, а долгие черные ночи — бесконечными.

С тех пор как ворон заговорил, Мстислав не находил себе места. Этот странный разговор не выходил у него из головы. Мог ли ворон действительно помочь? Сон, который юноша считал пророческим, преследовал его. Он помнил все до мельчайших подробностей, но не мог найти в себе смелости действовать…

Мстислава неудержимо потянуло к дому Лучезара. Он очень хотел поговорить с другом, услышать его добрый совет и получить одобрение. Однако, увидев влюблённых, он тут же передумал. Его вдруг охватило чувство полной безысходности, как будто его окатили ледяной водой. Мстислав несколько мгновений смотрел на них. Их счастливые лица говорили сами за себя: их любовь была настоящей.

Мстислава внезапно охватила ярость, и он разразился бранью в адрес самого себя. «Зачем я здесь?» — метался он в мыслях. В тот же миг его захлестнула волна жгучей ревности. В глубине души зародился коварный план мести обидчику. Голос разума и укоры совести остались неуслышанными. Колебания были недолгими, и Мстислав принял решение действовать…

Наступила Велесова ночь…

В эту таинственную ночь Велес, Великий Властитель трех миров, отворяет врата. Границы размываются, словно в тумане, а привычные пути-дорожки ведут не туда, куда ожидалось… Это время, когда неупокоенные духи из мира мертвых могут проникнуть в мир живых… В Велесову ночь приходят незваные гости, которых называют «темными духами». До первых лучей рассвета им дозволено искушать и губить тех, кто окажется в их власти и поддастся их льстивым речам и посулам. В эту ночь любой смертный может оказаться в загробном мире, в царстве теней…

Славяне в этот день проявляли особую осторожность, опасаясь, что неосторожные слова или мысли могут навлечь беду. Поэтому они предпочитали тишину и уединение, запирая двери своих домов, чтобы не допустить проникновения нечисти под видом гостя. Для отпугивания злых духов разжигались яркие костры во дворах. В эту тревожную ночь люди старались задобрить хранителя домашнего очага, домового, чтобы обеспечить дому вечное благополучие.

Когда часы пробили полночь, Мстислав оказался на перепутье трех дорог. Нервно переминаясь с ноги на ногу, он лихорадочно осматривался. Ночь была непроглядной, черной как смоль. Над головой, словно зловещий призрак, застыла полная луна. Юноша замер в нерешительности, его тень тоже. Вглядываясь в непроглядную темноту, он был скован страхом и любопытством. Мрак становился все гуще.

Вдруг послышался тихий шорох. Мстислав присмотрелся: в густом тумане мелькали чьи-то тени, подползая все ближе. По его коже побежали мурашки.

Чтобы уберечься от темных незваных гостей, Мстислав торопливо рассыпал по земле крошки свежеиспеченного хлеба, бормоча:

— Услышьте меня, силы света и тьмы! Примите это подношение, простите меня, что потревожил, оградите от зла и обратите его вспять. Моё слово — крепче камня!

Затем он поставил на землю кувшин с парным молоком, но зловещие тени неумолимо приближались.

Дрожа от страха и пронизывающего холода, Мстислав трижды крикнул, взывая к неупокоенному духу черного колдуна:

— Явись мне, дух Борислава, что не знает покоя!

Зловещая тишина повисла в воздухе. Тени, мелькавшие в сумраке, казались живыми и враждебными. Мстислав окаменел от страха, не смея даже вздохнуть. Его охватил такой сильный и необъяснимый ужас, что он почувствовал непреодолимое желание бросить все и бежать без оглядки. Сердце его колотилось от волнения, и он уже собирался повернуть назад, когда из темноты вновь донесся тихий шорох. Ощутив затылком чье-то смрадное дыхание, Мстислав резко обернулся. Перед ним, словно сгусток мрака, застыла тень колдуна.

— Зачем ты тревожишь меня без нужды? — сердито прошелестела тень, ее голос звучал как сухой шелест.

— Не без нужды, я… это… я просто хотел… — растерянно пробубнил Мстислав. Его кровь бурлила от ужаса, голова шла кругом, и он весь взмок до ниточки.

— Ну, выкладывай, чего тебе надобно?

— Я хочу разбогатеть, прославиться и раскрыть тайну древней книги! И еще я хочу, чтобы одна девица полюбила меня… — разом выпалил Мстислав.

— Ты, однако, очень шустрый. Только учти, за всё в жизни нужно платить! — усмехнулась тень.

— Старец упоминал об этом, кажется… — пробормотал Мстислав себе под нос. Он не имел ни малейшего представления о том, что принесет ему эта ночь, но его терзало смутное предчувствие, что она окажется для него судьбоносной.

— Так и быть, я помогу тебе, — мрачно сказала тень, — но за это ты расплатишься самым дорогим. Такова цена моей помощи.

— Уговор есть уговор, — согласился Мстислав. Он зашел слишком далеко, чтобы повернуть назад. Он не до конца понял, что имела в виду тень, но слова «за это ты расплатишься самым дорогим» навязчиво повторялись в его мыслях. Несколько секунд Мстислав размышлял: «Если богатство станет моей наградой, то что я потеряю? По крайней мере, хуже уже не будет. А долг, как известно, платежом красен…»

Тень, словно подслушав его мысли, произнесла:

— Так тому и быть! А теперь слушай: на закате, когда последние лучи солнца погаснут, тебе нужно будет найти одного великана. В этот сумрачный час он бродит по горным тропам и расщелинам.

— Что за великан?

— Калгам — хозяин тайги и гор. Голова у него остроконечная, руки двупалые, ноги как у лося.

— И что мне с ним делать? — удивился Мстислав.

— У него при себе есть весьма ценная вещица.

— И что же это? — осторожно поинтересовался юноша.

— Это — охотничья сумка. Тот, кто завладеет этой вещицей, получит несметные сокровища. Эта сумка приносит удачу на охоте и привлекает изобилие… — произнесла тень, прежде чем исчезнуть во мраке.

Мстислав, несмотря на волнение, отчетливо запомнил каждое слово. Сердце его готово было выскочить из груди, а ноги едва держали его, когда он двинулся к дому. Но не успел он сделать и шага, как вдруг раздался голос Осины:

— Мстислав, оглянись…

«Что это было? Неужели мне померещилось?!» — пронеслось в голове Мстислава, и он обернулся. Колдун только этого и ждал — в тот миг он получил над ним власть…

Глава четвёртая

Диковинные снежинки, будто волшебные звездочки, медленно кружились в своем загадочном танце, спускаясь к земле. Они искрились и сверкали в солнечных лучах, словно драгоценные камни. Серебристый иней улегся на ветвях деревьев. Березки, словно сказочные невесты, были украшены этим сверкающим убранством. У лесной опушки мороз-чародей расписывал пни и коряги невиданными узорами. Земля утопала в пушистом одеяле снега, такого мягкого и бархатистого, будто сотканного из тончайшего шёлка. Озёра превратились в зеркала, скованные ледяным дыханием зимы. На вершинах величавых гор лежали огромные снежные шапки, а реки покрылись хрупким льдом. Зима вступила в свои права, принеся с собой крепкие морозы.

Появились первые предвестники грядущих событий…

Однажды в кузницу Митяя заглянул Вышеслав, явно чем-то встревоженный. Он беспокойно ходил взад и вперед, обращаясь к Митяю:

— Честное слово, я своего сына просто не узнаю!

— Да сядь ты уже! И расскажи, что стряслось! Мы уже битый час толкуем, но я все равно не понимаю, что с твоим сыном? — сказал Митяй, пытаясь разобраться.

— Я его совсем не узнаю…

— Что ты хочешь этим сказать?

— Он вечно пропадает в лесу, и я не могу вытянуть из него ни слова. Он стал молчаливым и чужим. Его взгляд иногда пугает меня до дрожи, словно он смотрит сквозь меня. Мстислав никогда не был таким… Хотя… я начинаю сомневаться, что вообще знаю своего сына! А еще эта проклятая птица…

— Что за птица? — удивленно вскинул брови Митяй.

— Ворон. Он везде следует за ним…

— И давно?

— С недавних пор. Непонятно, откуда этот ворон взялся. И Мстислав, честно говоря, ничего толком не прояснил. Народ уже начал перешептываться и коситься на него…

— Да-а-а, — протянул Митяй, его взгляд стал задумчивым. «Что-то тут нечисто, это точно…» — подумал он.

— Ты просто не поверишь, — тихо произнес Вышеслав, — Мстислав взял и потушил огонь в избе!

— Да ну!

— Хуже того, он сделал это намеренно! Я хотел ему что-то сказать, а он на меня так посмотрел, с такой злостью, будто я ему жизнь испортил! И тут же ушел, я даже опомниться не успел. Что с ним такое творится, ума не приложу… — сокрушался Вышеслав.

— Хмм… всыпать бы ему не мешало… — хмыкнул Митяй, откладывая молот.

— Дальше еще хуже… Сегодня мне стало мерещиться всякое…

— Что именно? — спросил Митяй.

— Утром я открыл дверь в сени и чуть не подпрыгнул от неожиданности! В углу, как полено, лежал большой уж. Поначалу я его даже не заметил. Хорошо, что Яромила замешкалась и не выскочила первой, иначе крику было бы на весь дом!

— Ты что, змей никогда не видел? Надо было его прогнать.

— Вот именно, что видел. Но этот змей был не обычный…

— Чем же он отличался?

— У него на голове был петушиный гребень! Я повидал многое, но такого — никогда! — развел руками Вышеслав.

В кузницу вошел Лучезар. Случайно услышав обрывки разговора, он решил вмешаться:

— Надо было крепко ухватить его за хвост и шибануть мордой об пол, чтобы неповадно было! — предложил он.

Усмехнувшись, Митяй не стал его прогонять. Вышеслав присел на табурет и продолжил:

— Я пытался его поймать, однако он успел скрыться под полом.

— Может, показалось, а? — на всякий случай уточнил Митяй.

— Да не привиделось мне! Точно говорю. Лучезар, когда ты в последний раз видел Мстислава?

— Давно я его не встречал. Хотя, если вспомнить… как-то раз, когда я выходил из лавки сказителя, мимо меня промелькнул Мстислав. Он будто бы меня и не видел, и прибавил шагу. Я крикнул ему вслед, но он только буркнул, что дел по горло. Я тогда удивился, ведь это было на него совсем не похоже. В общем, иду я за ним по дороге и вижу: он от людей шарахается, ни с кем знаться не желает, будто все вокруг враги. Тогда он мне показался каким-то странным и нелюдимым.

— Вот об этом я и толкую. И этот окаянный змей еще добавил масла в огонь! Говорю вам, всё это не к добру… ох, не к добру… — Вышеслав был взволнован и не мог усидеть на месте. Он снова вскочил и принялся мерить шагами кузнецу, пытаясь хоть как-то успокоиться.

— Он издавал какие-нибудь звуки? — спросил Митяй.

— Кто? — не понял Вышеслав.

— Змей.

— А-а-а… Он мерзко шипел, что-то вроде «хы-хы».

— Задобри его, — сказал Митяй первое, что пришло на ум. «Эх, если бы только Агафодор был здесь…»

— Чем? — недоумевал Вышеслав.

— Вятко, ну ты прямо как дитя малое! Налей парного молока, да хлебца положи… Вот еще что, будь начеку и приглядывай за сыном, пока он не натворил дел. Если же что-то случится, не тяни, сразу приходи ко мне. Будем думать, что делать дальше…

Вскоре после этого в городе начали происходить весьма загадочные события. В некоторых домах, словно по чьей-то злой воле, стали твориться пугающие и необъяснимые вещи. Люди изнывали от мучительного, несмолкающего скрежета, который преследовал их и в светлое, и в темное время суток. Поползли слухи, тихие, как шепот ветра в ночи: нечистая сила объявилась. Некоторые жители утверждали, что в их домах завелось странное и опасное существо с длинными когтями. Его завывания и стоны пробирали до костей. Оно мешало спать, швырялось всем, что попадалось под руку, крушило хозяйскую утварь, распахивало дверцы и приводило вещи в полный беспорядок. Казалось, в доме поселилась нечисть.

Как-то раз Тихомир зашел в лавку сказителя.

— Что тебя так тревожит? — спросил тот, взглянув на него.

— Я вчера видел в своей избе странную тень! — ответил Тихомир.

Василий внимательно посмотрел на следопыта и спросил:

— Ты заметил что-то необычное?

После короткой паузы Тихомир ответил:

— Да, у этой тени были выпученные глаза и длинные когти.

— О нет, только не это! — пробормотал себе под нос сказитель, его брови сошлись на переносице.

— Мой скот гибнет, а я не могу понять, что с ним не так! Псы воют, места себе не находят. У соседа тоже беда, куры дохнут одна за другой. Ума не приложу, что делать… — горестно вздохнул Тихомир. Он выпрямился и тыльной стороной ладони вытер выступивший на лбу пот.

— Это не иначе как шишимора! Точно она! И, конечно, без темных сил тут явно не обошлось! — тихо подытожил Василий.

Тихомир насторожился. Удивленно вскинув брови, он огляделся, словно ожидая увидеть что-то зловещее.

— Что за шишимора такая? — спросил он с опаской.

В этот момент дверь лавки распахнулась, и на пороге показались Митяй с сыном. Они сразу же поняли, что что-то не так: сказитель и следопыт выглядели весьма заговорщически.