Бесплатный фрагмент - Аффирмация

Аффирмация

Твоя жизнь зашла в тупик? И нет больше ничего интересного. Монолитное Колесо Сансары: дом-работа-дом. Каждый день. Одно и то же. Эта мысль тронула и Федю, когда вся его жизнь превратилась в один вечно повторяющийся цикл. Но он нашел ему решение. Точнее сказать, решение само отыскало его. Неожиданно появившийся школьный друг, резкое изменение жизни, мутации в самом Феде. Но при чём тут Аффирмация? Рассказ в семи частях.

Часть 1: Сансара

Это был четверг. Начался новый цикл. И начался он именно с четверга.

Дом

Взлохмаченный от синергии мокрых волос перед сном и подушки, Федя взглянул на себя в зеркало. Всё так же красив и обаятелен. Только надоедливая растительность на лице напоминала о затяжном плохом настроении, из-за чего парень перестал элементарно следить за собой.

— Алиса, включи Макса Фроста — Гуд морнинг!

Небольшая квартира-студия тут же начала наполнятся ритмичными мотивами. Парень поплелся в ванную, чтобы привести себя в порядок перед очередными парами.

Колесо Сансары начало свой оборот…

Столовая

Осталось 15 минут до пары по бухгалтерскому учёту. В столовой университета, как и всегда, бежит-летит жизнь. Сколько же студентов! Наверное, их в аудиториях сидит гораздо меньше, чем здесь, в столовой.

За соседним столиком, кстати, сидит и группа Феди. Также ожидает пары, прибывая в бурном обсуждении. Только тема обсуждения Феде не ясна — он её, просто-напросто, не слышит.

Потому что находится в полном одиночестве.

Наконец, всё же, стоит рассказать, кто такой Фёдор, а если быть точнее — Фёдор Степенко. Почему он сидит один? И почему заткнул свои уши музыкой из устоявшегося плейлиста, если вокруг так много интересного?

Нет, он далеко ни плейбой, ни филантроп и даже ни миллиардер. Он по жизни — мечтатель. И интроверт. У него никогда в жизни не получалось нормально контактировать с людьми, он всегда был отстранён от коллектива.

Люди же ответно не любили Федю. В их глазах он представлял из себя неудачника с плохой успеваемостью и отстойной работой, которую парень пытался совмещать с учебой. Ведь деньги тоже нужно откуда-то брать.

А однажды Федя и вовсе услышал, что он, якобы, только зазря занимает перспективное место в университете. Ведь и на «вышку» он попал благодаря деньгам родителей, а не своей гениальности.

И дело даже не в «универе» и его обитателях. В школьные годы история была точно такой же. Эта же история повторялась и с отношениями, и с друзьями, и с увлечениями.

Всё, по нарастающей, шло ко дну. Колесо Сансары лишь ещё раз совершило свой оборот. К нему он уже привык и даже, отчасти, подружился со своим положением. Со своим предназначением быть вечно одиноким и жить лишь в своём, выдуманном мире.

Федя взглянул на наручные часы. Пять минут до пары.

— Нужно собираться…

Комната отдыха

Федя задержался после пар, чтобы получить учебники по предметам нового курса.

Все это время в его голове засела назойливая мысль. И если сейчас, в студенческие годы, его жизнь похожа на вечно повторяющийся, скучный круг, то что будет потом? Через три года, когда он наконец выйдет на работу и закончит учебу? Тогда его цикл из четырех составляющих сменится на цикл из трёх этапов. Дом-работа-дом. Это не могло не удручать.

Вдруг, его, словно рыбу из пруда, удочкой вытянули из рассуждений. Неожиданно, резко, ловко.

Это была она. Единственная девочка из потока, что, не смотря ни на что, общалась с ним. Аня Мирных.

Они ещё вместе пришли в экономический со школы. Поступили на одно направление, но были разделены в разные группы. И сейчас она стояла прямо над ним, из-за чего Феде пришлось отключить наушники.

— Снова сидишь, грустишь? — улыбчиво спросила она и присела рядом.

Она была привлекательной. Интересной. Задорной. Не смотря на свою отстранённость, она нравилась Феде. Вперемешку с этим чувством у него было и непонимание. Непонимание того, почему такая девушка обращает внимание на него — изгоя, по факту, — но не на остальных.

Почему?

В то же время, они оставались просто друзьями.

— Сижу. А что такое? — Федя отложил телефон на столик.

— Просто заметила твоё кислое лицо. Решила подойти и поинтересоваться в чём дело. Что-то снова случилось?

Лёгким движением руки, вдруг, его телефон перекочевал к ней.

— Моя жизнь. Вот что случилось. Ничего не получается, — парень отвёл взгляд в сторону и, кажется, даже слегка покраснел. — Не выходит у меня нормально жить.

— А ты пробовал это делать?

Ему было жутко неловко. И стыдно. Почему-то.

— Конечно. Всю свою жизнь я пытаюсь что-то изменить, но понимаю, что бессмысленно. По итогу всё сведётся к одному и тому же — будем проживать одинаковые дни до конца своей жизни. Одно и то же. Раз за разом.

Пальцы с силой вцепились в замок на коленях.

— Тебе разве не страшно от этого? Не замечала ли ты такого?

Девушка задумчиво хмыкнула.

— А разве это не нормально? Я такого не замечала. Постоянно происходит что-то новое.

— Вряд-ли. Я не вижу ничего нового в своей жизни. Уже который год.

Аня задорно усмехнулась и ловко щёлкнула пальцем по носу парня так, что тот аж вздрогнул.

— Ты просто негативно мыслишь! Нужно же быть позитивнее!

Федя скривился, услышав что-то про позитив.

— Ну ладно, мне бежать нужно! Встретимся завтра, философ!

И упорхнула. Как и всегда. Ловко. Изящно. Задорно.

Оборот, тем временем, подошёл к двум четвертям…

Работа

И вновь неудача. Продажи по телефону не шли, а компания требовала, чтобы норма была выполнена.

Эта была единственная работа в городе, которую он мог бы успешно совмещать с учебой. И та — отвратительная.

На Федю постоянно приходили жалобы из-за некомпетентности. Но его продолжали держать. А он, в свою очередь, ежемесячно получал хоть и небольшие, но собственные деньги.

Клиенты срывались и матерились, бросали трубки, только-только услышав про товар и почувствовав «лохотрон».

В таком темпе — медленно и нудно, — цикл подошёл к третьей четверти…

Дом

Куртку на вешалку, сумку — ногой в угол. Федя упал лицом в подушку.

Весело.

Весело так, что на глазах даже проступили слезы.

Безысходность. Бездна. Боль.

Все шло ко дну.

Но тут, вдруг, в его дверь постучали. Посреди ночи.

Постучала сама Сансара, подойдя к четвертой метке…

АИ.

20. 09. 22

Часть 2: Просто верь

Это был он. С густой тёмной шевелюрой, неаккуратными усами, приличной бородой, окутывающий его подбородок и скулы, словно шерстяной шарф.

Это был он. С улыбкой во все тридцать два, прямым носом и широкими глазами, заполненными радостью и дружелюбием.

И это был он. С распростёртыми руками, готовым к объятиям, и сумкой наперевес. В кожаной куртке поверх водолазки, что скрывала его шею на две трети, и в темных джинсах с кроссовками.

Но кто он?

— Прошу прощения? — первым заговорил Федя.

Незнакомец раздасадовано опустил руки. Его глаза моментально погрустнели.

— Федя. Как была у тебя память хреновой, да так и осталась.

Голос незнакомца был мелодичен, спокоен. Совсем не подходил его образу, но очень понравился Феде.

Парень замялся и даже сделал шаг назад. Воспользовавшись моментом, незнакомец также шагнул навстречу. Чуть ли не столкнул парня широким плечом. Мгновение — оказался в квартире. Закрыл за собой входную дверь.

— Федя! Это ж я! Максимка Орлов. Не признал что-ли?

И забавно усмехнулся. Растерянности Феди не было предела.

— Максим Орлов? — промямлил он, всматриваясь в лицо гостя.

Масштабный диссонанс возник в его памяти. Память Шрёдингера. Он будто помнил его и не помнил одновременно.

— Ну конечно! — Максим скинул сумку на пол. — Школьные годы. Я и ты. Не помнишь разве? Девятый Б класс. Вспоминай, старина!

— Кажется, что-то такое есть…

— Ну вот!

Он смотрел на Максимку, как на Горгону. Как зацепился за его глаза, так и замер. Они и вправду казались ему чертовски знакомыми.

Карие глаза. Куртка. Водолазка.

Друг лишь посмеялся в ответ и незамедлительно обнял остолбеневшего, сжал в своих могучих руках так, что нос Феди упёрся ему в шею.

Школьные годы. Он и я. Учились вместе.

— Давай, приходи в норму. У меня для тебя подарок есть, — Макс похлопал друга по спине и отпустил. — Ведь столько не виделись! Сколько лет уже прошло?

Федя прикинул в голове.

— Три-четыре года, получается. Да, так получается.

— Ну вот! Просто дохрена времени! Ну пошли. Пошли! Посидим.

Ловко стянув кроссовки с себя, гость первым прошел на кухню. Да так резво и уверенно, будто сам когда-то проживал в подобной планировке. Ну, это и неудивительно — квартиры в «хрущёвках» все плюс-минус похожи.

Федя прошёл на кухню следом за Максом.

— Давай рассказывай. Как оно? — бегунок звонко спустился по молнии, раскрывая половинки широкого кармана сумки. — Как твоя жизнь, Федя?

Парень опёрся плечом о дверной проём, наблюдая, как гость уже достаёт из своего портфеля бутылку с крепким алкоголем. Виски.

— Сказать честно?

— Конечно.

Глухо стукнуло стеклянное дно о столешницу.

— Не очень у меня с жизнью. Который год идёт, а всё не вяжется. Не идёт как-то.

— Ну да, припоминаю такое. У тебя и в школе настроение всегда было паршивым. А стаканы то у тебя имеются?

Федя молча указал на подвесной шкафчик над раковиной, в которой покоилась гора грязных тарелок. Макс скривился от увиденного, но всё же полез искать необходимое.

— Значит, всё так же продолжаешь играть в одиночку? Депрессию ловишь? Ну ты садись, чего стоишь то.

Федя покорно занял одну из табуреток. Сложил руки на столешнице, приглядываясь к аккуратной этикетке на тёмном стекле.

Это не дешёвый виски.

— Получается, ты прав.

— Значит, все ещё хуже, чем я думал.

— В смысле?

Макс поставил стаканы, какие смог найти. Один поближе к свою месту, другой — к Феде. Быстренько отвинтил крышку на бутылке, поровну разлил янтарную жидкость.

— Не сочти чем-то неправильным, — друг занял место напротив. — Я, в каком-то роде, следил за тобой все эти годы. Как ты живёшь, чем занимаешься. И хочу тебе помочь.

Федя от неожиданности даже поднял взгляд. Скосил брови.

— Помочь? Следил? Но зачем? И почему?

Макс загадочно улыбнулся, сделал глоток.

— Хочу тебе помочь, как ты мне помог ещё тогда, в школьные годы. Буквально спас. Возможно, если бы не ты, то сейчас меня здесь и не было бы.

— Не понимаю…

— Забей, — Максимка усмехнулся, закинув ногу на ногу, слегка пошатнув стол. — Что было — то было. Главное это то, что происходит сейчас. Что происходит с тобой.

Федя пригляделся к янтарю. Вдохнул поглубже, до сих пор прибывая в шоке от всего происходящего. Но он чувствовал, как эта тревога, с каждой минутой, постепенно уходит.

— Ты пей, пей, — Макс вновь улыбнулся. — Не помню, чтобы за мной ходила дурная слава клофелинщика.

Парень сделал глоток. Ещё один. Напиток оказался мягким, совсем не дерзким. Словно слегка спиртовой мёд вперемешку с карамелью.

Ему понравился этот вкус.

— Я хочу тебе помочь, — повторил для уверенности своих слов Макс. — Кое-что показать и рассказать тебе. Хочу сделать тебя таким, каким ты себя представлял всё это время. Успешным, умным, обаятельным. Сильным.

— Но откуда ты всё это знаешь? — Федя вновь сделал глоток.

Макс аж пристукнул себя по лбу.

— Дурашка. У тебя память совсем отшибло после школы? Ты же сам мне всё это и рассказал. Ещё давно. Не помнишь разве?

Федя отрицательно мотнул головой.

— Ну тогда давай допьём. Ещё по стакану выпьем и я тебе обо всём расскажу.

Они чокнулись стаканами за встречу…

— Ты только взгляни! Как здесь красиво!

Они вместе шли по пустому ночному городу. Лишь редкие фонарные столбы и неоновые вывески освещали их лица по пути.

— Знаешь, за что я люблю ночные города?

— За что?

— Это период вседозволенности. Время, когда тебя никто и ничто не тревожит. Ты сам себе царь и король.

Макс попытался скинуть дотлевший бычок в урну. Не попал.

— Видишь?

— Что вижу?

— За такое днём меня бы осудили. Посмотрели бы косо. А мне всё равно. Я успешен, я живу для себя, а не для кого-то. Мне наплевать на правила, что нам навязывают всю нашу жизнь. Как ты думаешь, где я сейчас учусь?

Федя поднял взгляд в звёздное небо. Подсказки в нём не оказалось.

— Не гадай. Не надо. Подскажу: нигде. Я не учусь. И не работаю. Но у меня есть деньги. Есть друзья и своя — слышишь? Своя! — собственная жизнь.

Своя. Своя жизнь.

Они дошли до моста через реку. Макс опёрся локтями о перила, носком кроссовка скинул камешек прямо в водную гладь.

— «Учись хорошо в школе, чтобы потом идти в „вышку“. Иди в „вышку“, чтобы потом зарабатывать много денег. Чтобы быть кем-то!» Тьфу! Я вполне могу быть «кем-то» и без этого!

Федя присоединился к Максу — рядом опёрся о металлические перила.

— А откуда у тебя деньги сейчас, если ты не работаешь? Откуда статус? Родители помогают?

Федя отчётливо заметил, как Макс закатил глаза.

— Боже, Федь. Сейчас, в наше время, совсем не смотрят на какие-то бумажки. Сейчас смотрят на то, что ты из себя стоишь. Кто ты такой на самом деле.

Ещё один камень плюхнулся в воду.

— Какие цели ты преследуешь и чего хочешь вообще. Признайся, что со всей этой погоней за общественным мнением, навязанной моралью ты даже не знаешь, чего ты истинно хочешь.

— Ну…

— Просто верь в то, что ты успешен. Верь в то, что не ты крутишься вокруг этого чёртового мира, а он пытается потакать тебе. Верь в то, что ты король, а не пешка. Шестёрка общества.

Слова Макса были настолько сильными, что Федя даже непроизвольно сжался, попытался закрыться от всего, что сейчас его окружает. Мир сузился. Стал превращаться в собственную зону комфорта, разрушая всё вокруг кроме самого Феди. Его внутреннего мира.

И лишь его голос мог пробить этот барьер. Такой мелодичный и приятный.

— Или ты так и хочешь жить в бесконечном цикле? От дома до работы? С работы до дома? Зарабатывать, чтобы выживать, а не полноценно жить? Покупать все эти шмотки, автомобили чтобы кому-то что-то доказать. Доказать всем остальным, что ты успешен.

— Я пытался! Я боюсь… — вдруг промямлил Федя.

Эти слова сами вырвались из его губ.

— Плохо пытался. Смотри…

Он оторвался от перил и дерзко — ловко, но нагло, — развернул Федю лицом к ярким небоскрёбам.

— Ночной город. Период вседозволенности и собственного Я. Уединение с самим собой. Ты его видишь таким только сейчас, а я вижу ночной город постоянно. Даже днём. Знаешь, почему?

Федя, сам того не ожидая, задрожал.

— Почему?

— Потому что мне всё равно, что надо мной солнце. Есть только мои правила и мои убеждения. Я верю. И я успешен. И верю, в первую очередь, в себя.

Так поверь и ты.

Только ты и ночной город. Только ты и аффирмация…

АИ.

21. 09. 22

Часть 3: Щёлк. Зажужжало

— Может звучать бредово, да. Я знаю. Но это работает.

Федя закрыл глаза. Макс, лёгким движением руки взбалтывая виски в своем стакане, лишь молча наблюдал за этой картиной.

— Я успешен. Я — магнит для успеха…

Сильная ладонь Макса звонко врезалась в столешницу. Федя вздрогнул и машинально раскрыл глаза.

— Не так! В твоём голосе нет уверенности.

— Я стараюсь…

— Плохо стараешься.

Парень растерянно взмахнул руками. Макс же, усмехнувшись, сделал глоток спиртного.

— Встань и подойди к зеркалу. Попробуй ещё раз. И держи глаза открытыми!

— А это точно сработает?

— Просто попробуй. Это не сложно.

Федя сначала поёжился. Но табуретку, всё же, под стол задвинул. Сделал первый шаг к выходу из кухни.

Своя. Своя жизнь. Собственная.

С каждым новым шагом к зеркалу он чувствовал некое волнение, причину которого, к сожалению, описать не мог. Словно в нём что-то боролось, громко протестовало, кричало и ударяло прямо в грудь.

Сердце. Кажется, это сердце.

Ещё мгновение — Федя смотрит на себя самого. Обескураженно. Холодно. Глаза двойника встречаются с глазами Феди.

А нужно ли всё это? Но попробовать, всё же, стоит.

— Я смогу. Я другой…

Зажмурился. Нельзя жмуриться!

— Я не хочу быть таким, ведь я другой.

Губа дрогнула, а нос вздулся.

— Другой? Да чёрт возьми! Это не работает! У меня не получается!

В ответ тишина. Макс на кухне молчал. Лишь отражение едко ухмылялось, наблюдая за тщетными попытками. Мерзкое, гнусное отражение.

Настолько противное, что захотелось врезать прямо по зеркалу, разбить его на куски, пораниться о стекло.

Руки задрожали. Пальцы сами потянулись к лицу двойника, аккуратно ощупали его.

— Всю жизнь люди видели в тебе его.

Макс возник словно из пустоты. Указав на зеркало, он усмехнулся.

— Вспомни всех тех школьных придурков, что играли тобой. Смеялись. Говорили за спиной.

И вновь взгляд бросается в зеркало. Перед Федей стоит обросший, с мешками под глазами и грустной мордой тюфяк.

— Годы идут…, — начал Макс.

— … а ничего не меняется, — закончил уже Федя. — Всю жизнь мой мир топтали. Я был никем…

Треск. Это подошёл Макс и с силой вогнал щёку Феди в зеркало.

Отражения сошлись в единое.

— Я другой. Совсем другой! Я другой!

Щёлк. Зажужжало…

Утро

— Алиса, включи Макса Фроста — Гуд морнинг!

Небольшая квартира-студия наполнилась музыкой. Федя же стоял перед зеркалом в ванной и кропотливо срезал растительность с лица станком.

— Я другой. Я всех их ещё переиграю.

Произнося эти слова Федя ещё жмурился, но в его взгляде будто что-то изменилось. С их первой встречи с Максом уже прошла неделя. И в каждую ночь он приходил в гости, чтобы рассказать о ночном городе. Рассказать об аффирмации. Они гуляли, выпивали и много рассуждали.

Кстати, он совсем не соврал. Однажды Макс показал свой счёт на банковской карте. Там оказалось аж 60 тысяч рублей. В свободном пользовании. Для свободной жизни.

Своей жизни.

Черная рубашка. Тёмные джинсы. Собранный рюкзак. Федя был полностью готов к парам.

С закрытой дверью квартиры закрылась и первая четверть повседневного цикла…

Столовая

Оживлённо. Как и всегда. Слышен самый различный разговор, да ещё и со всех сторон.

Федя вынул наушники из кейса и положил их на стол, прислушиваясь к голосам. Все они сталкивались, переплетались в жуткой кавалькаде, разбивались друг о друга.

Люди вокруг оказались совсем иными. Они были живыми. Это можно было понять по их речи, как они строили предложения, как заикались и шипели. Даже как чавкали, совмещая диалог с едой.

Это было противно, но интересно. Как мазохизм: делаешь себе больно, но получаешь от этого удовольствие.

Словно хищник на охоте, Федя выглядывал лица, цеплялся за элементы одежды, застревал на улыбках и смехе.

Это был новый для него мир. Мир, полный неожиданности и опасности…

Коридор

Среди толпы он заметил именно её. Рванув, словно молния, и огибая засыпающих студентов на своём пути, ему удалось настигнуть её руки. Дотронуться.

— Аня!

Федя тут же обомлел. Раньше он никогда первым не начинал разговора с ней. Всегда делала это именно она.

Обомлела и Аня, испугавшись резкого появления парня.

— Что такое, Федь? Что-то случилось?

Он отпустил её руку.

— Представь, кого мне удалось встретить недавно! Макса Орлова. С нашей школы! Пять лет не виделись!

Девушка не на шутку испугалась. Даже приставила свою ладонь ко лбу Феди. Температуры не было.

— Что с тобой? Ты какой-то слишком активный. Это на тебя не похоже. Совсем не похоже.

— Ну, я…

— Погоди.

Она взяла его за руку и повела за собой. Кожа предательски покрылась мурашками, а взгляд растерянно забегал в стороны.

Она вывела его к лестничной площадке, где никого не было. Отпустила.

— И кто такой вообще этот Макс, о котором ты говоришь? Я никого такого не помню.

Федя нахмурился. Большой палец подцепил лямку портфеля за спиной.

— Макс Орлов. Я с ним дружил в школе. Мы очень часто тусили вместе. Я сначала тоже не мог вспомнить, но потом — бум! — и вспомнил. А вы разве не знакомы?

Когда-то юркая Аня заделалась очень медленной в своих движениях. Словно они с Федей поменялись ролями. Или она просто боялась совершить неловкое, неправильное действие.

Почему-то ей не понравились перемены в нём.

— Что с тобой? — вновь повторила девушка, аккуратно обняв Федю за плечи.

— Со мной? Всё хорошо. Макс мне много нового рассказал. И интересного. Теперь я пытаюсь верить в себя. В свои силы. А ещё…

Она случайно дотронулась кончиком носа до его холодной шеи. Сердце ёкнуло.

Федя нервно сглотнул.

— Ещё он посоветовал мне больше читать. Книгу. Посоветовал книгу Роберта Чалдини. И Карнеги. Но я читаю Чалдини. А ещё…

Мягко скользнул ноготок по его спине, очерчивая линию.

— Я очень сильно волнуюсь. И мне почему-то страшно…

Вторая четверть подходила к концу… но мне это нравится…

Работа

Щёлк. Зажужжало.

В этих двух словах было что-то своё, необычное. По необъяснимым причинам, именно они запали в памяти Феди при прочтении «Психологии влияния».

Он взял несколько приёмов из этой книги и решил встроить их в свою работу. До него дошло, что агрессивные продажи работают, зачастую, лишь в вымышленных мирах: фильмах и книгах.

Сейчас к людям нужен другой подход.

Он пытался сделаться для клиентов другом: чаще называл их по имени, задавал больше вопросов, начал прислушиваться к заднему фону. И даже начал улыбаться при разговоре.

Конечно, многие клиенты, просто-напросто, раскрывали фальш и бросали трубку, понимая, к чему ведёт эта приятная беседа.

Но первые продажи, всё же, у Феди пошли.

Щёлк. Зажужжало. Третья четверть дня подошла к концу…

Ночь

— Ты бы знал, как мне не нравятся все эти коучи с их бездарными курсами.

Сегодня они курили прямо на кухне, смахивая пепел в пустую банку из-под кильки в томатном соусе.

— Оденутся побогаче и кричат: «смотрите, как мы красивы! Смотрите, сколько у нас денег!». Бездари!

Макс залпом опрокинул янтарную жидкость в себя, вдохнул поглубже.

— Они не понимают, что богатство притягивают не вещи. Богатство притягивают не громкие слова. Богатство притягивают сами люди.

— Деньги любят тишину, — усмехнулся Федя.

Теперь с Максом ему было так легко, как ни с кем другим. Всего-лишь за неделю он стал ему близким человеком, слушать кого он хотел постоянно.

— Вот именно! Лишь вера притягивает успех.

Федя затушил бычок о толстобокую пепельницу.

— Чёрт возьми, как ты, всё-таки, умён, Макс!

Оба рассмеялись. Федя чувствовал себя просто прекрасно, а ведь он совсем позабыл это чувство с годами.

— Ну а то!

Так прошёл этот необычайный день в жизни Феди.

Щёлк. И жизнь зажужжала…

АИ.

22. 09. 22

Часть 4: Лестница Иакова

— Знаешь, а мне кажется, что я начинаю постепенно втягиваться. Понимать, к чему ты клонишь.

— И долго же до тебя доходит.

Федя замахнулся. Свет, исходящий из лампы люстры, отразился в лезвии. В лезвии ножа, что сейчас находился в его руке.

Взмах. Лезвие шустро пробило старую фотографию, приклеенную к картонной коробке. Фотографию с улыбающимся школьным обидчиком.

Теперь же она не источала прошлый позитив.

Макс, что сейчас разбирал хлам из тумбочки, обернулся и едко усмехнулся. Густая тёмная шевелюра упала ему прямо на лицо.

— Хороший бросок. И все же, тебе нужно быть резче.

Федя ухмыльнулся, вынимая торчащий нож из коробки.

— А разве это важно, когда ты уже поразил своего врага?

— Конечно, — очередная толстая тетрадь полетела на диван. — Непредсказуемость, иногда, ранит больше, чем физика. Делай то, чего от тебя не ожидают, и тогда…

Макс закурил очередную сигарету, продолжая копаться в ящиках. Вещи, их наполнявшие, небрежно летели в стороны.

— … будет тебе счастье. Думай не так, как тебя запрограммировало это общество. Мысли шире. Тебе всё дозволено. Как и мне.

Федя оглянулся в сторону окна. На улице стояла тёмная ночь, и лишь редкий свет из окон многоэтажек освещал небо.

Ночной город. Период вседозволенности.

Непроизвольно напряглись пальцы. Глаза закрылись. Удар. Удар. И ещё.

Темнота сменилась светом люстры. Теперь же в руках чувствовалась приятная боль, а жалкая фотография была полностью исполосована. Улыбка пропала.

Так, как и необходимо.

— О, а это ещё что за…

Федя обернулся на источник удивления. Макс, сидя на корточках перед тумбочкой и одной рукой смахивая пепел прямо на голый пол, держал в своих руках небольшую записную книжку в чёрной, твёрдой обложке.

Парень с ножом в руке сильно удивился, заметив знакомые очертания. Ведь он знал, что там, и искренне надеялся, что и сам-то никогда больше не достанет эту книжку из дальнего угла.

— О, я знаю. Это…

Макс резко взмахнул рукой с сигаретой, зажатой меж пальцев.

— Молчи. Без тебя разберусь.

Федя не стал перечить. Лишь покорно ожидал, что скажет Макс на этот счёт.

Макс резво пробежался взглядом по страницам, где-то даже прижёг несколько бычком, чтобы после скинуть его уже потухший на пол. Лицо его то хмурилось, то усмехалось, а в конце и вовсе скривилось в злости.

— Это, конечно, мило, что своего персонажа ты назвал моим именем, — с силой его руки сомкнулись и стопки страниц сложились воедино. — Но писать про успех, когда ты сам беден духом — это преступление против себя самого же!

— Это старые записи. Я делал их ещё, наверное, год назад. Когда у меня было вдохновение, — соврал Федя.

— Не важно! Если ты хочешь измениться, парень, то, в первую очередь, покончи с прошлым собой.

Федя опустил взгляд. В груди вновь возник диссонанс, ведь творчество было для него чем-то сакральным. Темой, на которую он никогда и ни с кем не хотел говорить.

Он стеснялся своих мыслей.

— Помнишь, что я тебе говорил про бездарных коучей из сетей?

Макс открыл балконную дверь. Холодный ветерок тут же ворвался в квартиру.

— Конечно.

— Все они бездумно, как один, орут, что нужно выходить из своей «зоны комфорта». Я же считаю, что эту самую «зону комфорта» нужно уничтожить. Так ты не вернёшься к прошлому Я.

С улыбкой на лице Макс сбросил сокровище Феди вниз, прямо в тёмную бездну.

Сердце ёкнуло.

— Первый этап аффирмации пройден и пора перейти к следующему. Пойдём со мной.

Макс подошёл к Феде и взял его за руку, потащил на кухню. Парень, в свою очередь, бездействовал.

Что-то маленькое и хрупкое прямо сейчас разрушилось внутри. Мир треснул на глазах и свет окон казался уже не таким ярким. Он словно потускнел, ушёл в тьму, как что-то родное и нежное скрылось в бездну минутами назад.

Федя чувствовал, как потерял частицу себя. И вместе с этим обрёл что-то иное: сильное, необъятное, притягательное. Густое, словно молоко. Оно разлилось во рту, заполонило зрачки, стекло в костяшки пальцев.

Макс же усадил Федю за стол, сел рядом. Его рука ловко выхватила нож из крепкой хватки.

Федя в ужасе очнулся. Его глаза округлились, а плечи поспешили сжаться.

— Что ты делаешь?!

Макс, молча, свободной рукой прижал оголённую руку Феди к столу, развернул к себе внутренней стороной.

— Хочу сделать тебя сильнее. Хочу, чтобы ты забыл о прошлом Я и не боялся.

Остриё ножа врезалось в мягкую кожу, продавило её. Федя дёрнулся, из-за чего рубиновая капля тут же показалась на свет.

Хватка Макса была стальной. Сам он был невозмутим.

— Не бойся падать, друг мой, а пока летишь вниз…

Нож с напором скользнул по коже, вычерчивая алые буквы. Раздался крик… отращивай крылья!…

Утро

Федя снял зеркало из ванной. Оно ему стало просто-напросто не нужно. Всё равно, что скажут люди на его внешний вид.

Шёл двадцать шестой день после его первой встречи с Максом. За это время он стал уделять больше времени саморазвитию. Он прочёл от корки до корки рекомендованных ему Роберта Чалдини, Дейла Карнеги, Игоря Зорина, Евгения Спирицу. Начал увлекаться психологией и социологией. Даже купил известную книгу «Секрет» и утонул в ней на пару дней.

— Все они — мне не помеха. Все они — лишь инструмент для достижения моих целей. Моего успеха.

Портфель был собран, хоть это и бесполезно. Те знания, что дают ему в университете сейчас — бесполезны. Они ни в коем случае не дадут нормально жить в этом новом, удивительном мире. Они дадут лишь минимум, чтобы выживать.

Такой расклад Федю не устраивал.

— Я их всех переиграю. Все они окажутся не правы.

Вслед за его уходящей фигурой хлопнула входная дверь квартиры. За стенами дома его ждал свой, персональный ночной город.

Четверти Сансары уже были не нужны, ведь его жизнь координально изменилась…

Столовая

Успеваемость упала, но это никак не волновало Федю. Он был полностью уверен в своих идеях, в своей правоте, но открыто пока не говорил об этом.

Преподаватели лишь пожимали плечами. «Поди ещё одумается и не совершит глупостей», — говорили они. Федя же воспринимал эти слова, как оскорбление и вызов.

Сейчас он вновь сидел один за столиком и взглядом выискивал жертв, за которыми следил последние дни. Шум и разговор со всех сторон его уже никак не волновали.

Заприметив нужные лица, он без доли сомнений выдвинулся к ним, захватив с собой портфель.

Нужные ему люди оказались такие же — каким когда-то был и Федя, — скромные студенты. Отшельники общества. Заучки, обиженные жизнью, неинтересные. Они то и нужны были ему.

Словно гром среди ясного неба, возвысилась фигура Феди над их столиком.

— Что-то случилось? — спросил один из них, заприметив неожиданного гостя.

— У меня есть план и вы нужны мне, — твёрдо сказал Федя, добродушно улыбаясь. — Если, конечно, хотите заработать просто дохрена денег и стать известными.

Заинтересованные взгляды упали на него. Первый этап пройден.

И лишь сидящий поодаль от них Макс улыбался, наблюдая за Федей и жадно поедая свой завтрак…

Курилка у входа

— Федя! Ты что тут делаешь?!

Парень сбросил тлеющий бычок в урну. Перед ним стояла она.

— Ладно я, а что тут делаешь ты, Ань? Ты ведь даже не куришь!

— Так ты тоже.

Возмущению девушки не было предела. Она по-детски упёрла свои руки в бока и стала сверлить друга взглядом. Он мягко взял её за плечо и отвёл в сторону, подальше от других курящих студентов.

— Просто я чувствую что-то новое, Ань. Новое в себе, — признался Федя.

— Что ты чувствуешь? — недоумённо спросила она.

— Силу. Смотри.

Он закатал рукав серой рубашки. На внутренней стороне руки, вплоть до локтя, были глубокие раны, что складывались в буквы. И буквы те были единым словом «Сила» и «Вера».

Аня, неожиданно для себя, заплакала. Её нежное личико поспешило уткнуться в плечо парня, зарыться в ткань рубашки.

Сердце ёкнуло. Он не ожидал такой реакции.

— Что ты делаешь с собой, Федь? Зачем ты так с собой?

Нос хлюпал. Слова терялись в потоке мыслей и истерики.

Федя растерянно поднял взгляд к солнцу. Его лучи едва-едва пробили ночное небо, но тут же затерялись среди звёзд.

— Ты не понимаешь. Я знаю, как всё можно изменить.

Я знаю, как можно исправить этот мир.

Хрустальный цикл треснул…

Работа

Рабочий день пролетел, словно секунда. Продажи полетели вверх, проломили потолок и устремились прямо к луне. Начальство начало чаще хвалить Федю и даже подняло ему зарплату на две тысячи рублей.

Эти деньги для парня были мелочью. На работу он ходил уже только для опыта и проверки полученных навыков. Он нарабатывал харизму, выискивал лазейки в мировоззрении людей, бил по слабым местам.

Он не хотел больше работать «на дядю». Он планировал создать свою команду продажников, которых бы обучил всему сам. Именно для этого ему и нужны были те студенты.

Он был уверен в том, что сильнее этого мира и всех этих людей…

Ночь

— Слушай, Федь, помнишь, что я тебе говорил про прошлую жизнь?

— Да, Макс. Я не в обиде на тебя. У меня есть план. Я хочу бросить эту квартиру и переехать к тебе. Пойдёт?

— Без проблем, дружище. Моих денег хватит на нас двоих. Собирай шмотки.

Пора менять эту жизнь к лучшему…

АИ.

23. 09. 22

Часть 5: Падение солнца

— Стой же ты! Что ты творишь?!

Она пыталась его остановить. Вцепилась в плечо, хрупкими, маленькими пальчиками потащила назад. Всё её тельце напряглось, а слёзы сами вновь проступили на глазах.

— Не делай глупостей!

Он же был непоколебим. Каждый его шаг сделался твёрдым, решительным. Он шёл к своей цели.

И решил идти до конца. Для своей жизни. Собственной.

— Федя! Чёртов ты идиот! Что ты делаешь с собой?!

Федя остановился перед дверью, ведущей его к новой, ещё неизведанной жизни. К жизни без волнения, без потерь и боли от выживания.

Она держалась рядом. До конца.

— Ань, ты не понимаешь. Вы все не понимаете этого.

— Это ты ничего не понимаешь! Он промыл тебе мозги!

Холодный взгляд, вдоволь пропитанный звёздным блеском ночного неба, упал на девушку. Она, уже не скрывая своих слёз, трясла его за плечи. Пыталась привести в порядок.

Но не знала, что Федя и так в порядке. Так хорошо он себя не чувствовал ещё никогда.

— Я должен покончить со всем. Со своим старым обличием, со своим старым Я, чтобы измениться. Получить что-то новое, а не просто будни.

— Не надо!

— Это нужно сделать.

Она встала между ним и дверью. Наивно поверила, что это остановит его. Сильного, твёрдого, нового.

Их глаза вновь встретились. Сердце, почему-то, уже не ёкнуло. Оно померкло, слабее застучало. Пальцы сами по себе сжались в кулаки.

— Не мешай мне, пожалуйста. Отойди.

— Я пытаюсь тебя спасти!

— Меня не нужно спасать. Я сам себя спас.

Он мысленно дал ей ещё три секунды на выбор, но она продолжала стоять на своём.

Тогда его рука грубо, без капли сожаления, отпихнула Аню в сторону.

— Никто не сможет меня остановить. Вы ничего не понимаете. Никто не понимает.

Мгновение. Пелена. Ему вдруг привиделись сотни страдающих лиц и более тысячи — властных. Все они насмехались, истязали, издевались над беднягами. Их плети мнений били точно и хлёстко, а слова ранили прямо в сердца, превращая человеческие фигуры в монстров.

Сколько их ещё в этом мире? Таких же, как когда-то был Федя? Наверное, миллионы. И на каждого из них обязательно есть обидчик. Мерзкое лицо лживого правосудия!

Пелена спала. Рука сама легла на дверную ручку, проворачивая её.

— Уходи. Уходи и не возвращайся! Больше не попадайся мне на глаза. Ты такая же, как и они все.

— Федя!

— Уходи!

Он чувствовал, как в его груди теплится новая жизнь. Она бьёт прямо через рёбра, источается через руки и ноги, разливается по венам и артериям. Искажает внутренние органы, делая их сильнее и выносливее.

Аура неисчерпаемого ужаса повисла в коридоре.

— Я всё сказал.

Он открыл дверь и шагнул в кабинет, где кое-какие детали ему уже были знакомы: светлый письменный стол, большая картотека у стены, насмехающиеся лица.

Они были и сейчас.

— Степенко? С чем пожаловали?

— Всего-лишь хочу рассказать вам, какие вы все мерзкие и слабые. Весь ваш коллектив и университет. Все студенты в нём.

— Что?..

— Ваши жалкие преподаватели ничего не умеют, а всё, на что будут способны студенты после выпуска, это лишь выживание в этом мире. За никчёмные тридцать тысяч в месяц.

Декан, в лице когда-то доброй женщины в возрасте, в возмущении поднялась из-за стола.

— Что Вы себе позволяете, Фёдор?!

— Я? Сею правду. Хочу, чтобы все знали правду.

— Нет, Вы сейчас себе прокладываете дорогу на отчисление!

— Мне всё равно. Мне абсолютно всё равно.

— Выйдите из кабинета, Степенко!

Федя усмехнулся, обернулся к двери и кинул через плечо:

— С радостью.

Он сделал то, что и делал. Он стал сбрасывать с себя оковы, ограничения, что на него когда-то наложило общество. Теперь он стал свободнее.

В коридоре Ани уже нигде не было. Зато был Макс, что, оперевшись о стенку, молча аплодировал герою.

Но герою ли?

— Вот так и нужно со всеми ими, — он оторвался от стены. — Только откинув прошлого себя можно найти истинное будущее. Истинный свет, друг мой.

Федя шумно выдохнул. Улыбка сама пробилась сквозь губы.

— Пойдём домой. Нам нужно добить план до конца.

На улице их уже ждало ночное небо и холодное солнце.

Шёл третий месяц после первой встречи с Максом…

— И что они все говорили?

— Говорили, что я творю хаос. Делаю чёрт пойми что.

— Но ты же понимаешь, что всё это во благо?

— Конечно.

Федя уже второй месяц жил у Макса. У него была настолько просторная квартира, что места было достаточно сразу для двоих.

— И что ты будешь делать дальше? — Макс сбросил окурок в открытое окно лоджии.

— Буду заканчивать со всем этим цирком.

— Ясно. Смотрю, ты подточил нож?

Федя, подняв взгляд на Макса, усмехнулся. Пропитав вату перекисью водорода, он обработал новое произведение искусства на своей руке.

Это было «Падение».

— Аффирмация почти окончена, Федь. Ты, если честно, показываешь себя лучше всех.

— Наверное, — пальцы обхватили полоски бинта, провели его по лезвию, собирая красноту за собой. — потому что я силён?

— Конечно.

Макс мягко положил свою ладонь на плечо друга.

— Пришло время, когда всё дозволено.

И ничто не станет нам помехой…

— Привет, мам. Что-то случилось?

— Что ты творишь, Федь?! Зачем ты сегодня пришёл в деканат и сказал им всё это?!

— Так необходимо. Так нужно.

— Кому?!

— Мне и Максу. Всем нам.

— Ты вообще понимаешь, сколько денег мы с отцом вложили в твоё обучение?! Куда ты пойдешь без образования?! На стройку?! Ты что там, совсем с ума сошёл со своим другом?! И кто вообще такой этот Максим, про которого ты постоянно говоришь?!

— Мам, ты думаешь также, как и все остальные. Вам всем промыли мозги с этими правилами и позициями. Я хочу жить для себя, а не для кого-то! Для себя! И мне никто не нужен!

— Вот и живи сам, дурачок! Больше ни ты, ни для твоего друга денег не получишь! И домой можешь не возвращаться, коль какие-то люди стали для тебя важнее всего на этом свете!

Внезапно возникший Макс резко выхватил телефон из рук и сбросил вызов. Кинул гаджет на стол.

— Они ничего не понимают. Все они одинаковы, Федь. Только мы с тобой знаем правду.

Пора менять эту жизнь к лучшему…

— Знаете, мне кажется, что предлагаемый Вами тариф мне подходит, Фёдор. Скажите, пожалуйста, когда можно будет его подключить?

— Знаете, Игорь Иванович, этот тариф у нас акционный. Его можно будет подключить уже сегодня, но с одним условием.

— Каким же?

— Если Вы, Игорь Иванович, пойдёте к чёрту.

— Что, простите?

— Вы — лишь очередная жертва потребления, ничего не видящая перед носом. Вам бы, Игорь Иванович, лишь сэкономить, урвать что повыгоднее. Вы — типичный жмот.

— Не понял?

— Всего доброго.

Федя сбросил вызов, снял с себя и откинул компьютерные наушники на стол перед собой.

Коллеги, конечно же, оглянулись на этот жест, но особого значения ему не придали. Работа то нервная — все всё прекрасно понимают.

Наверное, продажа не залетела.

Зазвонил телефон. Фёдор поднялся из-за стола, вышел из рабочего зала, чтобы принять звонок.

— Да?

— Максим Орлов?

— Вы ошиблись номером.

Федя присел на диванчик, держа телефон рядом с ухом.

— Фёдор Степенко, мы всё знаем. Мы пробили Ваши паспортные данные и хотим сообщить, что у Вас имеется просрочка по займу. Когда будете возвращать деньги?

Федя поморщился, похлопал глазами. Даже ущипнул себя за колено.

Нет, это был не сон. Тогда, о каком займе она говорит?

— Просрочка? — недоумение скользнуло в голосе Феди.

— Пятьдесят тысяч рублей. Спрашиваю ещё раз: когда будете возвращать деньги?

Федя отвёл телефон в сторону, положил его на колени и взглянул на номер. На удивление, он показался ему знакомым. Но о никаких займах он не знал.

Холодный палец сам отключил вызов.

— Ничерта не понимаю…

— Степенко! Так вот же ты!

На горизонте появился начальник. Пухлый, в официальном костюме, в галстуке, низенького роста руководитель отделом продаж.

— Ты что говоришь клиентам?! Почему аудитор прослушивает твой восьмой звонок и слышит, как ты посылаешь согласных клиентов?!

Федя пожал плечами.

— Я всего-лишь говорю им правду. И всё.

Руководитель был в ярости. Лицо его кипело, а руки тряслись.

— Ну что, правдоруб, пошли писать заявление на увольнение.

Ещё одни оковы были сброшены…

Федя вернулся домой поздной ночью. Он просидел три часа в баре и наконец-то решил пойти спать.

Он скинул с себя кожаную куртку, стянул через шею водолазку. Бросил все вещи на вешалку в коридоре.

— Макс? Ты дома? Я вернулся.

Но ответа так и не последовало.

За окном застыло холодное солнце…

АИ.

24. 09. 22

Часть 6: Отражение в зеркале

— Сегодня прекрасный день. Он так же прекрасен, как и я сам. Он несёт за собой успех.

Нож с силой вонзился в столешницу. Федя опустил голову на сложенные перед собой руки.

Реальность перед глазами мутила, кружилась и сужалась. Стало не по себе. Жутко хотелось сплюнуть всю ту желчь, что накопилась во рту, сунуть два пальца прямиком в горло и мощно сбросить с себя тревогу.

Макс не появлялся дома уже неделю и Федя всё это время не мог ничего с собой поделать. Руки опустились сами.

Всё произошло так стремительно, так ловко, что даже не верилось. Вот, вроде бы ещё вчера — студент одного из ведущих университетов страны, скромный парнишка со своими «загонами». Без друзей. Без целей. Без силы.

А сейчас? Федя обрёл свободу, что и желал. Теперь он не зависил ни от кого и ни от чего. Отвернулись абсолютно все. Родители, Аня. И даже сам Макс.

Хотя, нет. От Макса, всё же, Федя зависил и зависит. Ведь именно в его отсутствие он позволил себе такие мысли.

— Соберись. Хватит думать об этом. Я силён, а все они — нет. Я добился успеха. Я умён.

Рука машинально потянулась за следующей сигаретой, последней в пачке. А ведь она была куплена всего-лишь четыре часа назад.

Чирк. Чирк. Появилось пламя. Затяжка.

Зазвонил телефон.

— Да?

— Фёдор Степенко?

— Допустим.

— Звоню Вам по поводу Вашей просрочки по займу…

— Пошли к чёрту!

Сброс звонка. Уже который раз. Десятый только за сегодня?

Затяжка.

— А верным ли путём я иду? — вдруг, задал себе вопрос Федя.

И замолк. Он не знал ответа.

Ночной город уже достаточно разъел его мозги, пожрал сердце, забрал кислород из лёгких и подменил его табачным дымом.

Окурок затушился о бока аккуратной пепельницы. Сухость во рту прошла благодаря паре глотков спиртного из рокса рядом.

Федя медленно поплёлся из лоджии в ванную.

— Надо бы умыться. Не очень себя чувствую.

Щёлк. Свет в просторной ванной включён. Лязг. Мощным потоком пошла холодная вода.

Умыв лицо, Федя стянул первое попавшееся полотенце с крючков и вытерся им. Стало получше.

За край глаза зацепилось настенное зеркало. Широкое, прямоугольное. Когда-то завешанное тряпкой самим Федей под влиянием аффирмации.

Он пообещал себе не следить за собой, потому что это никак не повлияло бы на его успех.

Но всё же. Что пряталось под тряпкой? Федя так давно не видел себя, что на этот раз решил перебороть прошлые убеждения.

Он сорвал завесу…

Пелена. Телефон в руках.

— Мам, привет.

— Привет, дорогой. Как у тебя дела?

— У меня всё хорошо. Учёба идёт в гору. Слушай…

— Что такое?

— У отца не будет две тысячи для меня? Я просто не понимаю. Деньги кончаются и всё.

— Так ты же ещё вчера просил две тысячи! Куда ты их тратишь?

— Ну. Я не знаю. Нам с Максом не хватает их.

— Кто это? И почему вы на двоих делите эти деньги?

— А, это долгая история. Друг с университета. Когда-нибудь, я всё расскажу тебе.

— Ну, хорошо. Я скажу отцу. Надеюсь, это в последний раз. Тебе нужно ответственно относиться к деньгам.

— Хорошо, мам. Спасибо большое. Я побежал.

Сигаретный дым заполонил глаза…

Пелена. Паспорт в руках.

— Сейчас я работаю. Зарабатываю пятнадцать тысяч в месяц. А ещё мне помогают родители. Восемьдесят тысяч возможно будет получить?

— Учитывая Вашу платежеспособность, конечно. Можно, пожалуйста, Ваш паспорт?

— Да, конечно.

— Значит, Вы уже знакомы с условиями займа в нашей компании?

— Конечно.

— Фёдор Григорьевич Степенко?

— Максим Витальевич Орлов.

— Простите? Просто тут сказано…

— Ох, простите. Просто хочу после погашения займа сменить паспортные данные. Да, всё верно. Фёдор Григорьевич Степенко.

— Сейчас я отсканирую Ваш паспорт, а пока подпись здесь оставьте.

— Да, хорошо.

Литры спиртного ударили прямо в висок…

Пелена. Зажатая меж пальцев вата, пропитанная перекисью. Воткнутый в стол нож.

— Я хочу сделать себя сильнее. Я хочу забыть о прошлом. Сделать так, чтобы не боялся.

Прожигающая боль вцепилась в поражённую руку.

Усмешка.

— Не бойся падать, а пока летишь — отращивай крылья.

Кровавая «Сила»…

Пелена. Ключи в руках.

— И ещё, Фёдор.

— Да?

— Мы только недавно сделали ремонт в этой квартире и надеемся, что Вы оставите в ней всё, как есть сейчас. И не курите внутри!

— Да, конечно. Я услышал Вас. Первая выплата двадцатого числа?

Новая «зона комфорта»…

Пелена сошла. В зеркале не было отражения.

— Я ничего не понимаю…

Федя схватился за голову, повалился на колени, прижался к холодной стенке. Его голову переполняли сотни мыслей и воспоминаний.

— Зато ты получил то, что желал всё это время: полную свободу, власть, деньги. Теперь для тебя не существует правил. Твоя жизнь изменилась.

Макс, появившийся в дверном проёме, усмехнулся. Сделал шаг на встречу.

— Ты прошёл полный курс аффирмации. Теперь ты и вправду другой человек.

Его спина отразилась в зеркале.

— Так вот откуда у тебя деньги. Квартира. И весь этот алкоголь!

— Ну ты же меня чуть ли не боготворил. Теперь мы с тобой — единое целое. Разве это не прекрасно?

Макс протянул ему руку.

— Вставай. Нас ждёт ночной город. Хватит распускать сопли.

Неведомая сила потащила ладонь Феди навстречу, но он противился ей.

Он больше не желал быть частью вселенной, что создал в своей больной голове.

Он больше не желал быть частью аффирмации.

— Нет! Мне не нужен ночной город! Не нужна вседозволенность! Уходи!

Макс рассмеялся и с силой схватил Федю за плечо.

— Думаешь, одной только силой мысли ты сможешь меня изгнать? Я же не тульпа какая-то. Идиот.

Макс поднял его с пола. Заставил смотреть в отражение, где остался лишь Макс.

— Посмотри! Ты думаешь, я появился с тобой ещё тогда, когда пришёл к тебе в квартиру? Мы всегда жили вместе! Вспомни все свои очерки. Ты писал об успехе, желал успеха. Так что тебе сейчас не нравится?!

— Ты заменил меня!

— Ты и есть я! Я и есть ты!

Федя попытался вырваться из стальной хватки, но со следующей секундой его лицо встретилось с зеркалом.

Треск. Кровь.

Звонок в домофон…

АИ.

25. 09. 22

Часть 7: Там, где начинается свет и сгущается тьма

— Добрый день, доктор Кристиан!

— Добрый день, мисс Андерсон.

— Сегодня мы бы хотели поговорить с Вами о тенденции, появившейся сравнительно недавно, но за столь короткий срок захлестнувшей большинство людей. По данному направлению даже был снят полнометражный документальный фильм «Секрет» и выпущена одноименная книга, набравшая огромную популярность. Уже более 30 миллионов копий было продано и эта цифра со временем только растёт. И, конечно же, мы говорим о таком инновационном движении, как аффирмация. Её также называют позитивным мышлением. Что Вы думаете по данному поводу и сталкивались ли Вы ранее с такими случаями?

— Да, мисс Андерсон, мне приходилось иметь дело с аффирмацией и с ней, конечно же, я знаком. Сегодня, в эпоху потребителей и тысячи мнений, вопрос становления крепкого «Я» считается наиболее актуальным. Особенно среди созревающего сознания, что присуще тинейджерам и школьникам. Хотя, стоит отметить, что и вполне взрослые люди зачастую подвержены этому влиянию.

— Часто ли Вы сталкивались с такими случаями?

— Несомненно. Как говорил Ричард Бах: «Каждый, кто уверен в своей победе, рано или поздно обретёт её». Этого же мнения придерживаются и люди, встретившие на своём жизненном пути такое явление, как аффирмация. И если даже брать в расчёт не только Ричарда Баха, то об успехе много кто говорил и говорит, на самом деле. Оскар Уайльд, Ницше, Джозеф Аддисон, Пауло Коэльо. Здесь необходимо понимать, что вопрос успеха — вопрос извечно актуальный. И будет актуален, пока живёт человечество и общество. Вот, Вы знаете «Алису в стране чудес»?

— Конечно.

— Даже в «Алисе» Шляпник говорил о том, что всё возможно, пока ты в это веришь. Аффирмация — история не плохая, но и не хорошая. На своих встречах я видел людей как счастливых от того, что они обрели аффирмацию, так и несчастных. Кому-то вера в себя помогает, а кого-то — губит ещё больше.

— Осмелюсь спросить: почему же так происходит, доктор Кристиан?

— Всё дело в первоначальном сознании человека. Что такое аффирмация? Это самообман. Попытка перестроить своё сознание так, чтобы оно перестало замечать всё плохое и сконцентрировалось только на лучшем. На притяжении этого лучшего. Если человек изначально был хоть немного уверен в себе, то есть шанс, что это поможет ему. Если же человек всю свою жизнь был скован и имел определенный комплекс к параметру, который хочет искоренить аффирмацией, то от этого сделается только хуже. Люди под властью своей лживой идеи становятся маниакальными. Как говорится, у них «едет крыша».

— Почему же?

— Всё просто. Наше сознание — не игрушка. Его нельзя просто взять и изменить в какой-то момент. У каждого человека есть свой «архетип героя». Он рождается, у него появляются испытания, вместе с ним он духовно растёт и набирается сил. В какой-то момент всё обязательно рушится и все те знания, что он получил до этого, помогают ему измениться и перебороть провал. Так работает стандартное, нормальное стечение обстоятельств.

— То есть, если я Вас правильно понимаю, доктор Кристиан, аффирмация — метод искусственного изменения? Через силу?

— Конечно. Это как заставить полного человека поверить, что он худ. Возможно, он и поверит в себя, но это не отменит его постоянных, второстепенных мыслей насчёт его комплекса. Развивается диссонанс. Зачастую, именно этот диссонанс и приводит к тяжёлым последствиям. Человек не понимает, где он находится, кто он есть на самом деле. Как сбой системы. В конечном счёте, диссонанс побеждает и мы можем только ожидать печальных итогов.

— Доктор Кристиан, Вам удавалось излечить таких людей? Не нашедших себя в аффирмации.

— Разные случаи были. Кому-то удавалось легко отречься от влияния, кто-то, со временем, срывался и вновь возвращался к погоне за идеей. Здесь всё зависит от воли человека. От того, насколько его жизнь изменилась под аффирмацией и изменилась ли…

Насколько луна заменила Вам солнце…

Тремя месяцами ранее.

Звонок в домофон.

— Просто будь здесь и смотри, как меняется твоя жизнь к лучшему.

Шум в голове. Федя осмотрел свои пальцы. Они были окраплены кровью.

Пространство начало сужаться. Всё это было похоже на один большой нескончаемый кошмар.

— Его нет дома. Уходи, здесь тебе не рады, — вдруг послышалось из коридора, со стороны входной двери.

Оперевшись на руку, Федя поднялся на ноги. Пошатнулся.

Он ярко чувствовал, как над губой ползёт, стремится тёплая капля.

— Что ты несёшь?! Посмотри на себя! У тебя же кровь! Что ты там делаешь?! — вдруг из коридора донёсся и женский голос.

Это была она. Определенно, она!

Постепенно теряя связь с реальностью, Федя покинул ванную. Заметил их двоих, ведущих разговор в коридоре.

Аня с силой пихнула Макса в плечо так, что тот моментально освободил дверной проём. Вбежала в квартиру.

— Что ты собираешься найти? Я здесь один. Его нет, я же говорю, — усмехнувшись, Макс прикрыл дверь.

— Послушай себя! Ты себя называешь его именем!

— Что происходит? — встрял в переполох и Федя, но его слова пролетели мимо, словно он их и не произносил.

Всё шло своим чередом. Без него самого в этой реальности.

Это пугало.

Втроём они прошли в зал. Макс по-королевски завалился на диван, закинув ногу на ногу. Аня металась между тумбочками и шкафами, пока в одном из них не отыскала аптечку, достала оттуда вату, бинты и перекись.

Федя же остался стоять в дверном проёме, наблюдая за течением жизни, что вполне в порядке идёт без его участия.

Без его существования.

— Откуда у тебя кровь?! Откуда?!

Она приблизилась к абсолютно здоровому лицу Макса, провела по щеке и под носом ватой.

Почему-то Федя от этого почувствовал себя лучше. Свежее.

— Пойми же ты, что всё это мне не нужно. Мне ничего не надо!

Макс с силой ухватился за её плечи, направил её лицо к своему, взглянув прямо в глаза.

Аура страха наполнила стены квартиры.

— Мне. Это. Не. Нужно!

Он больше не желал этого видеть. Он больше не хотел жить в той реальности, где его роль больше ничего не значит.

Пошатнувшись, Федя спиной скатился по стене на пол. Проступили слёзы. Ладони полностью закрыли обзор. Он зарыдал.

Он просто хотел всё вернуть к старому.

За окном, тем временем, солнечные лучи едва пробили ночное небо…

— Доктор Кристиан, мы бы хотели ещё услышать от Вас про общественное влияние…

Палец сам ткнул на пиктограмму паузы. Взамен голосам с видео пришли звуки реальности.

Автобус.

Холодно. Многолюдно. Шумно.

Поёжившись, Федя поднял лацкан пальто, прикрыл шею.

Хоть на улице и было солнечно, зима, всё же, давала о себе знать.

В голову вновь нахлынули воспоминания последних событий в его жизни.

Как Аня его смогла спасти, вытащить из бездны, в которую он засунул себя сам. Как вытащила его из бедности и вернула к родителям, где его, конечно же, простили.

На то они и родители, чтобы постоянно быть с нами, не смотря на все испытания, встречающиеся нам на пути.

После Аня записала Федю к психологу, где начали разбираться в его проблеме. Оказывается, аффирмация так глубоко засела в его голове, что Федя даже перестал чувствовать реальность, стал ловить панические атаки. Он вернулся к своему первоначальному состоянию: скованность, немногословность.

Макс со временем покинул жизнь Феди. Он в последний раз выпил с ним по стаканчику воды и они разошлись своими путями. Осознавая, что Макс — лишь плод воображения, можно было только гадать, куда лежал его «путь».

Федя, всё же, тайно продолжил писать про Макса рассказы. Истории, в которых бедные люди, не смотря на преграды, добиваются своего успеха.

Всё началось с чистого листа. Федя заново учился жить.

На улице сиял золотой диск солнца. Лишь малыми крупицами с неба падали снежинки. Красиво.

Автобус нёс Федю к месту новой работы.

Откинувшись на спинку сиденья, Федя включил музыку в наушниках. Это был Toons — Another Love.

Разлились мягкие мотивы. Федя закрыл глаза и — неожиданно даже для себя, — улыбнулся.

— Прошу прощения, молодой человек?

Тяжёлая ладонь приземлилась на его плечо. Федя встрепенулся, открыл глаза.

— Сегодня прекрасный день, не правда ли? Такой же прекрасный, как и Вы сами, к слову.

Через плечо Федя заметил рукав кожаной куртки.

— Не желаете ли Вы немного прогуляться? Посмотреть на город?

Федя ужаснулся.

Двери автобуса со скрипом раскрылись…

АИ.

26. 09. 22

Благодарю за прочтение!

Аффирмация. Перерождение

Жизнь пошла по наклонной, хотя совсем недавно рассвет был не за горами. Встреча с Максом перевернула жизнь Феди с ног на голову: потеря учёбы, работы и друзей. Теперь Федя заново учится жить. Но Аффирмация не дремлет. Дадут ли внутренние демоны устроить Феде нормальную жизнь или всё же их нужно кормить по расписанию? Рассказ в семи частях.

Часть 1: Реалии хуже чем сны

— Всего-лишь за пару мгновений я потерял всё, что у меня было.

Металлический лязг. Свет от тусклой лампы под потолком неказисто отразился на лезвии ножа.

— Всего-лишь за пару месяцев. И — пуф!

Он наигранно развел руками в стороны.

— Пустота.

— Не надо! Очнись! Что ты делаешь?!

Едкая ухмылка проступила на его лице. Он сделал шаг навстречу голосу, но тут же столкнулся со скрипом стекла у себя под ногами.

Когда-то это была совсем неплохая ваза. Можно даже сказать, что она была красива.

Но это было когда-то, а не сейчас.

— Но время пришло всё изменить. Прости, но…

Он схватил парня за плечи и с силой поднял с пола. Обмякшее от страха тело сразу же стало трепетать в его хватке.

Нож, вонзившийся в бок в ту же секунду, прекратил борьбу за жизнь.

— … пора всё это прекратить.

Свои действия он повторил ещё раз. И ещё. И ещё раз.

Тёплая струя рубиновой жидкости спустилась на его ладонь, окрасила предплечье.

₽ (+R$1!!+месть"*2/Nj/;»

Он швырнул бездыханное тело обратно на пол.

— Все вы — лишь пыль.

Оставив жертву позади, он прошёл вглубь комнаты. Его интересовала лишь Она — комочек пушистого, предательского счастья, покрытого слезами и горем.

Но почему Она плачет? Разве не этого хотела Она, когда совершала свои поступки?

Разве этого нельзя было предугадать?

— Ну же, — он выдавил из себя истеричную улыбку. — Не бойся меня.

— Не подходи!

— Я не причиню тебе зла. Обещаю.

Поддавшись защитной реакции Она забилась в угол и выставила перед собой тонкие руки. Непослушные волосы и вовсе полностью закрыли Её личико.

Он приблизился настолько близко, насколько мог, и опустился на колено, нож переложил в левую руку.

— Тебе не стоит бояться.

Попытавшись поправить её локоны, он столкнулся с сопротивлением. Её руки попытались оттолкнуть его, но он был слишком крепок для неё.

Это лишь ещё раз вызвало у него улыбку.

— Не сопротивляйся. Это мой мир. И мои правила.

Достаточно наигравшись с Ней, он грубо схватил её кисть и замахнулся ножом.

Сердце ёкнуло.

Удар.

***

Федя широко распахнул глаза. Сердце бешено стучало, а по лбу хаотично стекали капли пота.

Первым делом он осмотрел свои руки. Без удивления, они были в порядке и выглядели как обычно.

Федя облегчённо выдохнул, но вспышка адреналина вновь дала о себе знать. Трясущимися руками он взял телефон, что лежал рядом у изголовья кровати.

Третий час ночи. Спать оставалось всего-лишь пять часов, ведь завтра с девяти на работу.

Переведя дух, парень резво поднялся с кровати и поспешил к двери на балкон, по пути схватив пачку сигарет со стола.

Перед глазами всё ещё продолжали мерцать ужасные картинки, проецируемые игрой его мерзкого сознания.

Распахнув окно он закурил. И заплакал.

Так начался очередной новый день нового Феди.

***

Он проснулся, но времени был уже двенадцатый час дня.

Недоумение. Проблески памяти. Осознание.

Это была суббота. Выходной день.

Облегчённый выдох.

Ещё немного понежившись в кровати, Федя всё-таки нашёл в себе силы встать, одеться и выйти в просторный коридор, где его почти тут же встретила Аня.

***

Прошёл месяц после того, как Федя закончил практиковать Аффирмацию и навсегда попрощался с Максом. Не сказать, что это было печальное расставание, если брать в расчет, сколько всего нового и не всегда хорошего Макс принёс в жизнь Феди.

Но их дороги жизни всё же разошлись.

Федя прошёл полный курс лечения у нескольких психологов и пошёл на поправку. Иногда специалисты даже отмечали в его действиях жизнерадостность и проявление эмоций.

Феде удалось помириться с родителями, но они поставили ему ультиматум: раз он самостоятельно загубил свою жизнь, теперь ему придётся строить новую. Самому. Всё же иногда они предоставляли ему финансовую помощь, но куда меньше, как это было до встречи с Максом.

Единственный человек, что не отвернулся от Феди — Аня. На время прохождения им курсов лечения она взяла его жить к себе. Федя в свою очередь пообещал, что съедет, как только у него будет достаточно денег, так как не хочет создавать лишних проблем.

Аня при этом лишь застенчиво улыбалась и нежно гладила его по руке.

Ей было страшно за него.

***

Он сел за стол. Аня тем временем копошилась в кухонных шкафчиках.

Звонко щёлкнул механизм чайника. Вода в нём закипела.

— Почему я чувствую запах сигарет, м? — спросила она его, продолжая заниматься своими делами.

Федя неловко провёл подушечкой пальца по столешнице.

— Это я курил ночью. На балконе.

Она резво повернулась к нему лицом.

Красивая, стройная, энергичная.

— Ну я же тебя просила не курить в квартире, Федь!

— Прости.

Разлив кипяток по кружкам, она закинула в них по чайному пакетику.

С открытого окна повеяло морозной свежестью.

Федя нервно сглотнул. Он попытался подобрать нужные слова, но у него не особо получилось этого сделать.

— Просто, ну…

Она поставила кружки на обеденный стол, села напротив. Её взгляд застыл на расстерянном парне.

— Что-то случилось?

Федя аккуратно притянул кружку с ароматным чаем к себе.

— Я уже рассказывал. Снова. Это опять происходит.

— Не понимаю…

— Кошмары. Мне снова снятся чёртовы кошмары.

Ему тут же захотелось провалиться сквозь землю. Укрыться мягким пледом с головой, чтобы не видеть её глаз. Глаз, полных сожаления и печали.

Федя поёжился. Перед глазами вновь встал образ окровавленных рук с чужеродной теплотой на кончиках пальцев.

Малиновое варенье. Как и то, что сейчас стояло на столе.

— Федя…

— Прости. Я не знаю, что со мной происходит. Раз за разом, стоит мне только закрыть глаза и отдохнуть, я вижу это.

Она потянула свои руки к нему, но не встретила взаимности. Под ярким впечатлением Федя остолбенел и перестал отвечать на какие-либо сигналы.

Его взгляд застрял где-то за её спиной.

— Ты постоянно говоришь про свои кошмары, но ещё ниразу не рассказал, в чём их суть.

— Я не могу.

— Но почему?

Парень «ожил» и обхватил пальцами ручку кружки с чаем.

— Потому что это мои демоны, Ань. Прости.

***

— Мне не нравится этот город.

— Почему же?

— Посмотри сам.

Федя указал пальцем на современную высотку, усеянную пластинами широких окон.

Ветер шаловливо колыхнул волосы на непрекрытой голове.

— Видишь?

— Ну и что?

— Новостройка. А теперь посмотри чуть-чуть ниже.

— И что там?

Руки окунулись в теплоту карманов дутой, неуклюжей куртки. Пустая пачка сигарет, что ранее покоилась в одном из таких карманов, смялась под напором кисти.

Хруст.

Сделав пару шагов в сторону, он сбросил мусор в урну. Под ногами ярко заскрипели кристаллические снежинки.

— А там, друг мой — старая, вонючая пятиэтажка. А что под ней?

— Что?

— Частный дом. Сраный частный дом. И всё в одном секторе. Никакой стабильности. Никакого единого стиля.

Чиркнуло огниво зажигалки. Федя, не отворачивая взгляда от домов, протянул руку в сторону.

— Не поделишься сигареткой? Мои закончились.

— Конечно. Без проблем.

Тонкая табачная палочка легла промеж среднего и указательного пальца. Федя перетянул её в губы, поджёг и затянулся.

— Надо валить. Валить туда, где перспектив будет больше.

— И куда же?

— Ну, например…

Федя поморщился.

— Что за дрянь ты куришь? Эти сигареты не тянутся. Нет эффекта!

Кисть, прикрытая кожаным рукавом лёгкой куртки, дотронулась до плеча Феди.

— А ты закрой глаза и всё поймёшь.

Тяжёлый вздох. Темнота медленно заменила собой солнечный свет.

— Когда-нибудь я привыкну к этому.

Вдох. Выдох. Глаза открылись.

Взгляд упал на тонкую корку льда, что распростёрся на когда-то бушующей водной глади. Федя стоял на набережной совершенно один. Смятая пачка сигарет лежала в двух шагах от него, прямо на снежном покрове плитки, и никакой урны там не было. Как и сигареты в его руке.

Повисла гробовая тишина.

***

АИ.

21. 11. 22

Часть 2: Кадуцей

— Я не люблю делать людям больно. Это не мой типаж.

Он схватил парнишку за горло и прижал к обшарпанной стене.

На пол посыпалась облупленная штукатурка.

— Однажды я уже сделал человеку больно. В физическом плане. Он часто доканывал меня в школьные времена. Обзывал, портил мои вещи.

Пальцы, как холодные, стальные тиски, сжались ещё сильнее.

Где-то со стороны зазвучал тихий женский плач.

— Ты только представь: он и его дружки позволяли себе что-то большее, чем то, чему меня учили с детства. И однажды…

Он взглянул в глаза пленника. В них читался ужас. Страх. Интерес. Как проявление «стокгольмского синдрома».

Шаркающая по полу от беспомощности стопа подняла небольшую дымку пыли, выбила ещё один кусок штукатурки от стены.

— Однажды он вновь позволил себе толкнуть меня в плечо. И я сломал ему нос. Локтём. И он — бум! — заплакал. Его дружки сразу же встали, как вкопанные. И тогда я понял.

Он отпустил беднягу. Жадно хватая губами воздух и хрипя, его ноги подкосились и он тут же рухнул на пол.

Нападающий пошарил руками в карманах, но ножа в тех не оказалось.

— Вот чёрт…

Парнишка, что успел кое-как оклематься к тому времени, захохотал, тыкая пальцем в агрессора.

— Что, тварь, всё не по плану? А я так и знал, что ты никчёмен.

Он попытался подняться, но тут же встретился с ногой, что оттолкнула корпус к стене.

Резкий хрип вновь сменился смехом.

— Все твои слова — пустые угрозы! Ты — никто!

Игнорируя слова в свою сторону и заприметив стул в глубине комнаты, он прошёл к нему и опёрся о хлипкую спинку.

Приятный, мягкий бархат.

— И тогда я понял, что не люблю делать людям больно.

Поддавшись силе его рук, стул взмыл в воздух.

#+@//₽__&радость»+2₽;_+#) ₽-/

Непонимание в глазах.

Тяжёлый шаг навстречу. Ухмылка, смакующая победу.

Уже в который раз.

— Но сегодня — особый случай.

Размашистый удар со всей силы. Прерывистый, маниакальный смех раздался по комнате, столкнулся со стенами и пробил, оставив в них множество мелких отверстий, испускающих свет снаружи.

Хруст дерева вместе с чавкающей плотью. За очередным ударом на пол отлетела бархатная спинка, вымазанная кровью.

Малиновое варенье.

Он наносил удары до тех пор, пока сам не поранил руку о гвоздь, а от мебели и вовсе не осталось только зажатой прямоугольной ножки.

Поражённое, искажённое тут и там от тупых ударов нечто радовало глаз и поднимало настроение.

Вымазав вареньем руки он улыбнулся и повернулся к Ней.

Пальцы сжались на ножке от бывшего стула ещё сильнее.

— Так то я хороший.

Шаг.

***

Холодный пот. Мокрое одеяло. Пожирающая ночь.

Федя взглянул на циферблат наручных часов. Это был второй час ночи.

Дрожащими, алыми руками он по памяти нащупал возле себя пачку сигарет, резво поднялся с кровати.

Дверь на балкон. Сигарета. Зажигалка. Огонь.

И диссонанс, что медленно разъедал его мозги, превращая их в кашу.

***

— Вон там! Смотри-смотри-смотри!

Нехотя высунув нос из-за ворота толстенной куртки, Федя последовал указаниям Ани.

Перед ними открылся вид на готического стиля низкое здание с коротким шпилем и каменными колоннами.

Жемчужина минувшей эпохи, затерявшаяся среди панелей окон и ярких обложек.

— Какая красивая аптека!

Только сейчас Федя заметил, что там и вправду, прямо под крышей, располагался зелёный крест и соответствующая вывеска.

— Сколько я здесь хожу, так и ниразу этого не видел.

— Смотри-смотри! — вновь воскликнула девушка, хихикая, отчего пар из её рта шёл столбом.

— Ну что там ещё? Может пойдём?

— Ты видишь этот знак в кресте? — она вновь ткнула пальчиком в сторону вывески, почти тут же спрятав руки в карманы от холода. — Ты знаешь, что это означает?

Федя усмехнулся, отправив твердый снежок в небольшой полёт ударом ноги.

— И что же это?

Аня вприпрыжку отбежала от необычного фасада и прицепилась к спрятанной руке Феди, потащила за собой дальше по дороге.

— Кадуцей. Ты разве не знал? Это же символ медицины!

Парень добродушно посмеялся, отведя взгляд в сторону.

— Боюсь, что ты не права, Ань. Ты путаешь Кадуцей с посохом кого-то там. У Кадуцея две змеи на знаке, а тут — один. Это и есть посох.

— Угу.

— Посох с одной змеёй и чашей и означает медицину. А Кадуцей — это про борьбу добра и зла.

— Асклепия.

Федя зажмурился, хмуро глянул на телефон, что магическим образом появился в её руках.

— Что?

— Посох Асклепия. Я сейчас загуглила.

— Ну да. Посох Асклепия. И убери наконец телефон! Холодно на улице. Руки отморозишь.

Смешок. Холодный уголок телефона игриво и легко коснулся его носа и тут же спрятался в карман теплой куртки.

Она заглянула в его глаза, полные задумчивости.

— Ну же! Улыбнись! Посмотри, какой чудесный морозный день!

Федя пожал плечами, продолжая шагать вперёд.

— А как по мне — обычная зима. В обычном своём проявлении. Да и чему радоваться? Сегодня понедельник. Я иду на ужасную работу. Денег нет совсем.

Аня наигранно нахмурилась и выпустила его из хватки, пробежала чуть вперёд, едва не сбив сонного прохожего с ног.

— Бука! Посмотри на всё с другой стороны! Нужно во всем искать только хорошее.

— Легко сказать.

Трясущимися от холода руками, Федя вынул из кармана заветную пачку. Закурил.

Аня шла чуть впереди, так как сигаретный дым не нравился ей.

— Так куда тебе нужно?

— Я же говорила тебе, бука! В «Читайку». Там сейчас большие скидки на книги, а я уже давно хочу почитать Фицджеральда.

Федя нахмурился, сбросил пепел на холодный тротуар.

— А чего в электронном виде не прочтёшь? Деньги ещё тратить на это.

— Так неинтересно!

Парень усмехнулся.

— Понятно.

Пока он был отвлечён мыслями, тихонько, как мышка, она наклонилась и слепила снежок.

В следующее мгновение его щека стала резко холодной, а пальцы держали уже фантомную сигарету.

Настоящую выбило из его рук.

***

— Эй, вы! Чего расслабились?! Там приёмку делать надо, а вы лясы точите оба!

Федя и Ден кратко переглянулись.

— Денни, давай ты сегодня этим займёшься? В прошлый раз я приёмку делал.

— Эй, Федь, — Ден качнул телефоном в своих руках. — Я только начал игру, сорян. Давай сам, окей?

— Так поставь её на паузу!

Ден усмехнулся, вновь погрузившись взглядом в экран.

— Это онлайн игра. Как я тебе её на паузу поставлю?

Федя наигранно оскалился, но всё же встал с кресла.

— Нечестно!

— Пивком отплачу, — рассмеялся Денни, провожая напарника взглядом и убирая телефон в карман.

Будаев Денис был затейником. Хитёр, как чёртов лис по утру. А ещё любит, когда его ласково называют «Дэнни».

Так получилось, что с самого детства Дэнни ничего не интересовало. Он насмотрелся на успешных людей, что кричали о своей прибыли при минимуме труда, и решил, что хочет так же.

Поэтому он и оказался здесь. За кассой «Магнита». И хоть работал он здесь уже третий год, в его голове устоялась мысль, что совсем скоро он уйдет отсюда и станет известным.

— Сан Саныч, может вечером приёмку оформим? — попытался отшутиться Федя, по пути накидывая на свои плечи кардиган.

— Ты что, Орлов, мозги с этой ночи потерял? Какой вечер? Машина ждёт!

— Да я так. Пошутить.

— Работать нужно!

Багажник грузового автомобиля уже был открыт.

Федя схватился за прямые углы коробки, обхватил картонные грани, тяжело вздохнув. Коробка оказалась массивной.

— Твою ж мать! Что там?

Сан Саныч, сплюнув тягучую на холодную землю, обошел замершего Федю и приблизился к коробке, поправил очки на переносице.

— Газировка, Орлов. Не мешкай, а то руки себе отморозишь. На следующую неделю так вообще передают погоду ещё хуже.

Федя выдохнул столбом пара, кивая.

— Верю. Лютая зима.

И потащил коробку внутрь, не смотря на пощипывающую боль в кончиках пальцев.

***

— Ну и мудак ты, Дэнни. Я сегодня эту машину в одного перетаскал.

Дэнни захохотал, снимая дутую куртку с вешалки.

— Ну извини! Не хотел тебя огорчать!

Подойдя, Федя легонько ударил его в плечо и усмехнулся.

— В следующий раз будешь таскать её сам!

— А я думал, что пивом можно будет откупиться.

— И про пиво не забудь! Завтра буду ждать «Гуся» в стекле.

— Замётано!

Они оставили свою форму в служебных ящиках и одели куртки. Денни выключил свет в торговом зале, закрыл замки и входную дверь.

— Ну вот и всё. Встретимся завтра, комрад!

— Ага. Ещё один сраный день подошёл к концу.

— Завтра будет лучше. Удачи!

— И тебе.

Они попрощались.

Денни, в отличие от Феди, жил сравнительно недалеко от их общего места работы. Пятнадцать минут пешком.

Феде же, чтобы попасть домой, нужно было преодолеть часть города на трамвае и ещё пешком преодолеть минут десять.

К сожалению, свободных вакансий ближе к дому тогда не оказалось.

Тяжело вздохнув, отчего очередной столб пара поднялся в небо, Федя побрел к трамвайной остановке. На улице уже прилично темнело. Всё это благодаря зиме и её коротким дням.

Все это время в его голове творилось чёрт-те что: он всё задавался вопросом почвы, на которой строились его кошмары.

Что за сообщение они несли? Что хотели донести собой? И почему Федя испытывает смешанные чувства?

Радость и страх. Наслаждение и горе.

₽-#+#/?»! _;+ему нр4ви7ся кр0вь (&! '+₽;# (#) #

Аффирмация. После неё стал происходить хаос! Жизнь полетела в пропасть, вместо встречающих глаз — спины.

Вместо стойкого Я — постоянные сомнения.

Эти мысли так сильно разозлили Федю, что он даже достал свои голые руки из карманов и взглянул на них.

Малиновое варенье покрыло пальцы, начиная с кончиков пальцев и заканчивая третьей фалангой.

Непонимание. Путаница в голове. Фейерверк страха и ненависти в груди.

Он тут же поднял взгляд и увидел перед собой кучу людей. Все они толпились вокруг, наблюдали, тыкали пальцами.

И смеялись. Кто-то же скромно улыбался.

Но улыбался.

— Что?

Никакого ответа. Только едкий, как кислота, смех.

— Что не так?!

Шаг назад. Федя схватил телефон из кармана и взглянул в расплывчатое отражение.

Он выглядел как обычно.

— Что, чёрт возьми, не так?!

Его начали окружать. Пальцы виднелись уже повсюду.

Не выдержав давления, Федя со всей силы врезал одному из прохожих. Падающее тело тут же поймали другие и мигом поставили на ноги, не прекращая забавляться действиями Феди.

Схватившись за голову, он побежал вперёд, через безобразную толпу, по пути расталкивая тех, кто мешал ему протиснуться.

— Пошли к чёрту! Пошли вы все к чёрту!

Один из прохожих, скаля зубами, стянул с Феди шапку. Тогда парень сломал ему нос.

Кровь брызнула на куртку и запятнала её.

Волна людей казалась нескончаемой, всепоглощающей и мощной.

Но в следующую минуту она оказалась уже позади. Лишь едкий смех продолжал больно бить в спину парня.

Не найдя в себе больше сил, Федя завалился на колени и закричал, закрыв глаза.

Перед глазами пролетела картинка, за ней — другая. Нож. Кровь повсюду. Красные ладони. Она.

Морозная свежесть, режущая щеки и руки.

Когда он вновь открыл глаза, Реальность уже перестроилась и он оказался прямо у входной двери с собственной шапкой в руках.

***

АИ.

27. 11. 22

Часть 3: Трупы в оковах

— Нет! Не трогай меня!

Острое, как лезвие, смольное щупальце пробило ботинок, вонзилось в стопу и просочилось вокруг пяточного сухожилия.

Парень взвыл от боли, потерял равновесие и громко плюхнулся на колено, схватившись за нечто, обвивающее его ногу.

Угольные чернила коснулись его кожи, стали просачиваться сквозь поры, заполняя собой подкожное пространство и окрашивая мышцы в серый цвет.

Он вновь предпринял попытку оторвать щупальце от себя.

— Твою мать!

— Это бесполезно, — глухо произнёс незримый голос под потолком.

Едкое, тягучее безумие начало просачиваться в каждую живую клетку, заставляя ту содрогаться под искажением.

Оно было так же сладостно и страстно, как и жгуче.

— Хватит! Прекрати!

Пытаясь подтянуть ногу к себе, Он дёрнул ей слишком сильно.

Хруст. Кровопотеря, как и прожигающая боль, стала ещё сильнее.

Кисти упёрлись в дощатый, избитый временем и гнилью, пол.

— Если тебе не нравится, — вновь начал голос. — просто прекрати это. Это же твой мир.

Жуткой симфонией прохрустели пальцы, выгибаясь в неестественные положения. Белёсые кости показались наружу, всем своим видом насмехаясь над природой человека, его беспомощностью перед неизвестной силой.

Сознание парня почти покинуло этот мир, продолжая бороться за последние сантиметры здравого мышления.

Он уткнулся лбом в доски.

— За что?! За что мне всё это?!

Голос усмехнулся.

— Ты отрёкся от меня. Ты стал слабым. Тобой крутят, как хотят. То, что происходит с тобой сейчас — лишь крупицы того, что могут сделать с тобой любимые. Все эти ужасные люди, которым всё равно на твою судьбу и жизнь. Хотя…

Словно стая маленьких игл, десятки щупалец врезались в локти, пронзая их и дробя своими кончиками сустав.

Он вновь попытался освободиться, но и эта попытка оказалась тщетной.

— Хотя, таких как ты, ещё миллиарды. Кому какое дело?

— Это неправда!

— Да ну?

Щупальца притянули его ближе к полу.

Вдруг, на Его голову, прямо на затылок, приземлилось что-то твердое и холодное. Через силу жертва попыталась поднять взгляд.

Это была Её нога. Она сама.

Вся такая роскошная, хрупкая, маленькая. С белыми, как снег, ножками и ручками, с изящными пальчиками, облачёнными в прозрачную вуаль, подчёркивающую невинность женского тела.

Грация. Мелодичность. Незримый контроль.

₽&#+») ₽/!!»: ₽ (2/2страсть? # (++«0₽'-$=|×

Когда Она появилась в Его жизни, когда появилась прямо сейчас — стало намного легче. Боль начала постепенно отходить.

— Привязанность. Зависимость. Вещи, что губят наше Я, делают нас слабыми, — голос из темноты с каждым словом становился грубее, громче.

Ему было уже всё равно, ведь рядом с Ним была Она.

Чудесная, прекрасная Она.

— Мы бежим за нашей зависимостью. Бросаем всё и не слушаем никого. В прочем, готовы на всё, чтобы утолить свою потребность, которую же сами и создали.

Голос из темноты постепенно проявился. Крепкая, слаженная, мужская фигура с едкой ухмылкой, острыми скулами и характерной кожаной курткой поверх серой футболки.