Бесплатный фрагмент - 67-я параллель

…По душе мне суровая тундра

И глубоких снегов чистота.

Как бы ни было в жизни мне трудно,

Не забуду тебя, Воркута!..

\А. Пахмутова, В. Кузнецов. «Моя Воркута». \

…Знать для того чтоб ты со мною шла,

неся печали, тяжкие как гири

Две тоненьких косички заплела,

Та, худенькая девочка с Сибири.

Знать для того, чтоб был мне слышен каждый шаг

Чтоб в грудь мою, тревожно сердце било.

С дешевыми сережками в ушах,

Ты два смешных сердечка прикрепила…

/А. С. Кочетков/.

Персонажи и события романа являются вымышленными. Любое сходство с реальностью случайно. Торгового центра «67-я параллель» в Воркуте нет.

*

Открытия этого торгового комплекса в Воркуте с нетерпением ждали не один месяц. Строился он долго — условия работы в зоне вечной мерзлоты были сложными, и начальный этап — закладка фундамента и установка свай — затянулся.

Комплекс был желанен для многих воркутинцев и жителей поселков еще и потому, что давал не одну сотню рабочих мест. Кто захочет уехать из города, имея хорошую работу и стабильную зарплату? Так что строительство «67-й параллели» радовало и городские власти.

Он выделялся на фоне тундры — чаще всего серого неба и заснеженной пустыни до самого горизонта — огромный, яркого солнечного цвета, сверкающий, заметный издалека, с тех пор, как убрали строительные леса и забор.

Открытие комплекса было запланировано, как торжественное мероприятие. Задолго до этого запустили масштабную рекламную кампанию в интернете и СМИ, в наружной рекламе и буклетах, которые раздавили энергичные молодые люди на улице Ленина и площадях. В буклетах обещали щедрые скидки, акции и подарки для гостей церемонии открытия «Параллели».

Открытие комплекса прогремело на весь город. Приехали и жители поселков Воркутинского кольца, и даже иногородние гости. Ленточку у главного входа разрезали хозяин комплекса и почетный гость из Сыктывкара. Первая тысяча покупателей получила щедрые подарки.

В комплекс вошло множество разнообразных магазинов, сервисных центров, большой гипермаркет, занявший весь цокольный этаж, разнообразные площадки, фудкорт и бэби-зона. Многим нравилось, что под одной крышей собралось сразу все, что нужно: в выходной день можно и пройтись по магазинам, и сводить ребенка на игровую территорию, и посетить парикмахера или маникюршу, сдать в ремонт телефон, получить заказ в пункте выдачи… Радовались и те, кто получил работу в «Параллели» — зарплаты были высокими.

«67-ю параллель» в городе быстро прозвали «нашим солнышком» — комплекс сиял даже в самые ненастные дни, согревая взгляд, и казалось, будто над северным городом в самом деле не заходит солнце.

*

Анжела Савельева катила тележку по длинным рядам гипермаркета, стараясь ничего не забыть из длинного списка покупок. Для ее немаленькой семьи нужно много чего. И старшим детям опять нужно готовить в школу поделки — значит, купить цветную бумагу, клей, альбом, фломастеры… Младшему сыну в садик нужен пластилин. Мужу — новое грузило для подледной рыбалки…

Коля и Зина, весело болтая, набивали большую тележку напитками и закуской — первая годовщина свадьбы — дело важное, придут все друзья, нужно, чтобы на столе всего хватило…

Анна Петровна придирчиво изучала даты выпуска и информацию о компонентах своих любимых продуктов для здорового питания. Настоящая наука — этот зож. Если питаться чем попало, то вместо пользы оно принесет только вред — эти бесконечные значки «Е», имитаторы, заменители — а кто-то хватает, не глядя, и набивает рот синтетикой, думая, что ест настоящий здоровый продукт…

Трое шахтеров после смены закупались продуктами для быстрого ужина и выбирали конфеты и подарки для жены одного из них, именинницы, готовящейся в скором времени к прибавлению в семье. Важное дело — выбрать хороший подарок жене товарища!

Громко беседовали и смеялись вахтовики, закупающие все, что им было нужно, для того, чтобы накануне отъезда «спрыснуть» окончание вахты.

В детской зоне играла веселая музыка из мультфильма про Кота Леопольда, и резвились детишки под присмотром аниматоров.

На фудкорте были заняты все столики — вечером пятницы многим хотелось отдохнуть после рабочей недели, не хлопоча с ужином и грязной посудой, да и повара в заведениях фудкорта «Параллели» были умелыми и готовили вкусно.

В кинотеатре компания девушек заказала новую романтическую комедию и расположилась в креслах, запасшись попкорном, соком и фруктовыми смузи.

Какой-то командированный просто гулял по этажам комплекса, неустанно удивляясь: «Вот это да! Ну и отгрохали! — и фотографировал все подряд. — Друзьям расскажу, что и тут теперь есть, где шикарно отдохнуть!».

В тире парень выиграл для своей подруги главный приз, огромного розового плюшевого тигра, и заработал от девушки нежный поцелуй. Две молодые женщины смеялись, пытаясь выиграть в призовом автомате пачку купюр на тонкой ниточке, но ножницы каждый раз щелкали мимо нитки, и дамы доставали новые и новые сотенные банкноты.

Подвыпивший парень сварливо ругался с автоматом пополнения счета, выплевывающим обратно пятисотрублевую купюру. К нему подошел охранник и флегматично сказал: «А ты ему морду набей, авось поймет, с кем связался!» Кисло хмыкнув, буян поспешил ретироваться.

Царило оживление у автоматов с кофе, мороженым, газированной водой и снеками, шоколадками и пряниками.

— И как вы в такой холод едите мороженое? — спросила какая-то дама, явно приезжая, у молодой воркутинки с ребенком, уплетающих карамельные рожки.

— С удовольствием! — весело ответила молодая женщина.

— Да разве это холод? — блеснул белыми зубами крепыш с черным ободком вокруг глаз, аппетитно откусывая от эскимо. — Вот в январе всяко бывает, а сейчас так, бодрит слегка!

Веселы пятничные вечера в «Параллели», когда рабочий город радуется окончанию трудовой недели и предстоящим двум выходным! И зима уже сдала позиции к середине мая, все меньше становятся снеговые островки и все шире — освобожденная от снега территория, бесследно исчезли сосульки с домов и наметились первые крохотные почки на прутиках кустовых ив. Вечер пятницы, да еще и наступление весны — чем не праздник для северного города, уставшего от долгой зимы!

*

Омерзительное завывание заглушило все звуки в комплексе. Оно наполнило все коридоры и помещения, не давая спрятаться, уйти от него. Замигали красные лампочки.

— Внимание, пожарная тревога! — загремел мужской голос из репродукторов. — Всем покинуть помещение! Внимание… — надрывался он.

Засуетился персонал. Посетители — одни растерянно затоптались, не зная, что делать, другие заметались. Забегали охранники, спешно организовывая эвакуацию. В залах магазинов остались груженые тележки/, которые покупатели не успели довезти до кассы. Защелкали, запираясь, кассы, запищала выключаемая техника, с грохотом опускались жалюзи, и снова щелкали замки, замки, замки…

— Что, что такое?

— Пожар, что ли?

— Может, учебная тревога?

— Нормально, вообще, нам только что ужин принесли…

— У меня дома мышь повесилась, я продукты на кассу везла!

— Гражданка, тележку тут оставьте, ребенка только выньте с сиденья!

— Ваня! Дарина! Вы где? Дарина, Иван!

— Мужчина, не толкайтесь!

— Сами не спите на ходу!

— Эй, ты, глаза на заднице, куда по ногам прешь?

— А мои покупки?!

— Граждане, спокойно, без паники, на выход!

— Я не поняла: а мои покупки как?! Я два часа себе обувь выбирала, только оплачивать понесла…

— Никуда они не денутся, после отбоя вернетесь и оплатите.

— Во, классно вечер прошёл!

— Глаша! Тима! Никуда от меня не отходите!

— Третий раз за неделю!

— Граждане, не задерживайте выход!

— А что случилось?

— Сейчас МЧС приедет, выяснит.

— Ясно, никто ни хрена не знает…

— Достало, блин, у ребенка сонный час, а тут эта сирена конченая, перебудила его, я его на стол хозяину плюхну, пусть сам успокаивает!

— Я отзыв на них напишу, чтоб знали!

— Пишите хоть в Гаагу, дуры! В магазине бомба! Что, лучше, чтоб все взлетели из-за вашего визгуна?

— Что-о-о?

— Слышали, бомба!

— Блин! Вася, мне страшно!

— А чего это вы обзываетесь, мужчина?

— Сам ты конченый!

*

Оказавшись на улице, кто-то сразу пошел к остановке: «Они тут полдня валандаться будут, чего я ждать буду? Не в Анапе живем!». Другие решили все же подождать окончания проверки помещений и оплатить выбранные покупки.

Вскоре примчались машины спасательной службы. Проверка шла долго — пока досконально осмотрели все помещения большого комплекса, прошло около трех часов. К сообщениям о заложенной в людном месте бомбе относились очень серьезно.

Люди стоически ждали, переступая с ноги на ногу в зыбких майских сумерках. Время от времени кто-то, бурча «Заманало ждать!», уходил к остановке маршрутного такси до центра города. Капризничали и бегали дети, не понимая, почему их вдруг выдернули из теплого помещения на холодную улицу и не пускают обратно.

Тревога оказалась ложной. Взрывного устройства в комплексе не оказалось. После отъезда МЧС персонал первым вернулся на рабочие места, и вскоре двери комплекса снова призывно открылись. Люди, дождавшиеся этого момента, лавиной хлынули в здание. Те, кто оставил тележки с покупками, разыскивал их и толкал к кассе. Сотрудники магазинов, вздыхая, разносили по местам товары, оставленные наименее терпеливыми посетителями.

*

Человек, который позвонил в «Параллель» с известием о бомбе, от души хохотал, когда монтировал и озвучивал видео, снятое возле торгового комплекса. Ну и стадо, с какими овечьими рожами они потянулись к выходу и как покорно топтались на морозе, получив под зад коленкой! «А с каким понтом комплекс открывали, как хозяин из себя звезду корчил! А вот чего он стоит: один анонимный звонок, и полная п… на три часа! Какие убытки для магазинов! Скольких покупателей упустили! Ай-ай-ай! Да еще вечером пятницы, в самое ходовое время! Вот не повезло-то!.. Ого, как тетенька матерится! А с виду такая приличная. Фу, как не стыдно. Можно и в мини-маркете у дома пузырь себе купить, зачем же так воздух портить? Как-как это она меня назвала? В смысле, того, кто позвонил? Надо же! Стоит записать перл, процитировать при случае! Чего только не услышишь в экстремальных ситуациях! Прямо Даль отдыхает…» Все, вечер удался. Можно залить видео на ютуб и отдыхать с чистой совестью…

*

— Третий раз за неделю! Такое ощущение, что это не простая хулиганская выходка, а целенаправленная акция, направленная именно против нас, — воскликнула одна из директоров на собрании совета у хозяина комплекса. — Я обратила внимание: сообщают о бомбе всегда в самое ходовое время, когда у нас наибольший наплыв покупателей. Как будто кто-то сообщает «бомбисту», когда лучше позвонить.

— И еще штраф был, — добавил другой директор, — женщина зашла в комнату матери и ребенка чтобы покормить своего малыша, и тут тревога. Она сразу не могла выйти, сами понимаете, а кто-то накатал телегу, что после оповещения о тревоге в здании остался посетитель, что работники плохо знают дело… И ничего не докажешь: есть правила, есть фиксация нарушения, без учета обстоятельств!

Хозяин комплекса, потерев подбородок и взглянув на свой совет директоров, собравшийся за длинным столом в зале заседаний, спросил:

— Ваши версии происходящего?

— Хулиганье распоясалось.

— Сезонное обострение…

— Конкуренты, наверное?

— Подводят под закрытие? Вон, уже и «телеги» в ход пошли.

Снова заговорили несколько человек одновременно. Но хозяин уже принял решение.

*

В юности он учился в Университете Профсоюзов Александра Запесоцкого в Петербурге. В этом году его пригласили на 30-летие выпуска, бывший староста курса кинул клич, и товарищи по учебе собрались сначала в ресторане «Империал Коринтия», а потом арендовали на ночь речной трамвай с Дворцовой набережной с рестораном на палубе…

Он знал, с кем можно откровенно поговорить о проблеме. Один из однокурсников год назад лихо раскусил загадку брошенной около Университета машины и разыскал пропавшего Кольку Судакова, еще одного сокурсника. «Помните Кольку-мажора? Ну, вот, влип он по самое никуда, пришлось его с боем выручать…»

Самого Николая на вечере встречи выпускников не было, и немудрено. Воркутинец знал его историю и удивился бы, появись Николай среди однокурсников. Некрасивая вышла история… А вот однокурсник, разыскавший его, преуспел в жизни. Дорогой костюм, часы и телефон элитной марки, к пристани подкатил на статусном внедорожнике за несколько миллионов, в разговоре упомянул апартаменты на Крестовском острове, где один квадратный метр стоит несколько чьих-то окладов, офис неподалеку от «Бродячей собаки» — «иногда забегаю туда на представление после трудов праведных, так сказать», ужины «у Беранже и в «Империале», покупка продуктов у Елисеева… Преуспел, что и говорить, а в универе иногда пешком на лекции прибегал, чтобы сэкономить на трамвае и купить булочку в буфете. Целеустремленный человек, умеет добиваться намеченного, и может помочь. Толковый. Еще тогда был смышлен.

— Мда, дети мои, — резюмировал однокурсник, пульнув окурок в серебристое зарево за бортом, — явно какие-то утырки под разорение тебя подводят. И юридически не прикопаешься: обязаны реагировать на сообщение о возможном теракте… И кому ты досадил, не помнишь?

— У нас серьезные люди иначе проблемы решают, — ответил хозяин «Параллели», — а это больше смахивает на проделки молодняка, нравится какому-то пацану, что по его звонку целый комплекс на три часа работу прекратил, эго свое тешит… Еще и видео в ютуб выкладывают, как люди из «Параллели» выбегают и на улице ждут, комментирует и ржет глумливо. На видосах голос молодой, лет двадцать «киношнику»…

— И видосы есть? — уточнил однокурсник.

— В том-то и дело, Наум, что автора вычислить нам не удалось, хорошо шифруется, гаденыш. Восемь раз за месяц работу нам тормозил! В самое ходовое время…

— Да-а, — поцокал языком Наум Гершвин, — плохо дело… И кажется, я знаю, кому по зубам твой ребус…

— С меня причитается, если поможете.

*

Вероника Орлова ожесточенно наматывала километры в баротренажере своего любимого велнес-клуба «Бьюти Терра», чтобы через неделю лучше смотреться в вечернем платье на банкете, который устраивает Витя в честь первого «круглого» юбилея своего холдинга «Морской. Инк». На примерке дорогое платье невыгодно подчеркнуло последствия долгой зимы на талии и бедрах, а «барик» за пару-тройку тренировок заметно подтягивает фигуру. «Засиделась я за столом в редакции, и тренировки несколько раз пропускала, и вот вам результат! Ох, тяжела и неказиста жизнь супруги олигарха! Но я должна соответствовать своему новому статусу и не выглядеть рядом с мужем, как принарядившаяся солоха!» — Ника прибавила нагрузку на мониторе и зашагала еще быстрее.

— У тебя завтра будут болеть мышцы, Ника, — предостерегла ее Инна, хозяйка «Терры» и подруга Вероники. Она помнила, как выручила их Орлова, когда на помещение позарились конкуренты и начали «борьбу на выживание», и была благодарна журналистке.

— Потерплю, — улыбнулась Ника, — впредь не буду лентяйничать!

Они с Виктором Морским поженились в прошлом году, 8 месяцев назад, после пятилетнего романа. Познакомились они в Краснопехотском, где Виктор в ту пору боролся за кресло губернатора. Их свадьба и медовый месяц не обошлись без острых ощущений, зато потом наступило затишье. Почти год ничего особенного не происходило. «То густо, то пусто, — смеялись они по этому поводу, — то жизнь бьет ключом, и все по голове, то вспомнить нечего, дни, как близнецы, похожи…»

После двух часов интенсивной тренировки и получаса лежания в капсуле коллагенария Вероника с наслаждением плескалась под теплым душем. И тут в кабинку постучала дежурная администратор с рецепшен:

— Вероника Викторовна, в вашем шкафчике телефон звонит. Очень настойчиво, уже в третий раз.

— Спасибо, Лида. Выйду, посмотрю, кто меня так настырно домогается.

Звонок был от ее давнего друга, адвоката по уголовным делам Наума Гершвина. Частенько он подбрасывал ей интересные темы для журналистских расследований. Бывало, что они помогали друг другу в поисках правды и справедливости и даже спасали друг другу жизнь…

— Что, Орлова? — жизнерадостно спросил Наум, едва услышав в трубке ее голос, — замучила все тренажеры, чтобы словить позитив и мажор? Я грешным делом так и подумал. Если ты не отвечаешь даже на третий звонок, значит, качаешь фигуру в своей любимой «Терре»!

— Думать надо головой, а не грешным делом, — парировала Вероника, — что у тебя? Или просто так звонишь?

— А почему я не могу позвонить просто так, по старой дружбе? Зачем-таки обижаешь, в корысти подозреваешь? — отшутился Гершвин.

— И все-таки? — Вероника закинула на плечо спортивную сумку, охнула: «Все-таки мышцы немного перетрудила, уже ноют!», и энергично зашагала к своему парадному.

— Была у нас вчера встреча выпускников, — неспешно сказал Наум, — юбилей, так сказать, и мы сначала в ресторации собрались, а потом, как купцы в «Жестоком романсе», на теплоходе по реке подались догуливать…

— Поздравляю с юбилеем!

— Спасибо. Так вот, встретил я там одного человечка, лет десять не виделись, с двадцатилетия выпуска, он совсем замотался со своим бизнесом, лишний раз на встречу выпускников скатать некогда, и он мне рассказал, что у него какая-то проблема… Он сам из Воркуты будет. Бизнер вроде твоего Витька.

— Выпускник юрфака — бизнер? — удивилась Вероника.

— Ага. Все сечет, на хромой козе к нему не подкатишься. Так вот, он сам со мной заговорил, попросил совета или помощи. Там такое дело интересное… По твоей части, Орлова! Но это разговор не телефонный!

— Бабушку твою об косяк, Наум! Я же теперь не усну.

— Ничего, намажешься своим чудо-кремом с меланином и уснешь аки младенец невинный!

— Меланин на пляже, а в «Дрим-терапии» — мелатонин.

— Пардон, все путаю сладкое с мягким. Ну, что, стыкнемся завтра во время полуденного выстрела в ресторане у Елисеева? Как раз недалеко от твоей редакции, пешком добежишь.

— Будешь в серенькой кепке с журналом «Огонек»? — пошутила Вероника, вспомнив знаменитый фильм по роману «Эра милосердия».

— Бегу покупать кепандер и искать в магазинах советских раритетов самый неистрепанный номер «Огонька»! — заржал Наум, — если ты без них меня не узнаешь!

— Если не найдешь, можешь заменить его «Панорамой ТВ», — смилостивилась Ника.

*

Придя домой, Орлова занялась обычными делами: ужин, легкая уборка, включить стиральную машину, закончить и скинуть на почту ответственному секретарю статью; расставить на лоджии сушилку для белья — чердак опять весь завешен, а снаружи лучше не рисковать свежевыстиранным бельем: со стороны Выборга к ночи потянулись подозрительные облака… А любопытство одолевало ее все сильнее, заглушая даже любимые «Хиты 90-х», включенные на магнитоле. Ника очень радовалась, отыскав этот сборник в магазине на Крупской ярмарке — среди 190 названий было больше сотни песен, которые ей очень нравились. Душ; маска «Дрим-терапия»… Какая-то проблема у воркутинского бизнесмена, интересная для нее. Может даже новое расследование. Умеет же Наум создать интригу!

Закончив с делами и прочитав на ноутбуке оповещение о том, что ответсек получил и прочитал ее письмо, Ника открыла Яндекс-карту и запросила маршрут от Петербурга до Воркуты.

Ого. Более двух тысяч километров по железной дороге. Последний город на железнодорожной ветке. Дальше — только вечная мерзлота, где, наверное, и рельсы не проложишь, а еще дальше — Печорское море и архипелаг Северная Земля. Сообщение — один прямой поезд с Ладожского вокзала, и несколько маршрутов с пересадками. Есть еще воздушное сообщение, но самолеты летают «по фактической погоде». Вокзал на фотографиях новенький, ярко-желтый и ухоженный. Погода… так… ого! «А у нас уже черемуха цветет, и недавно на пляже в Парке 300-летия люди уже загорали!»

— Воркута-Воркута, — пропела Ника, выключая ноутбук и начиная стелить постель, — чудная планета… Двенадцать месяцев зима, остальное — лето!.. Или это про Колыму пели?

С этой песней она заснула и проснулась через 7 часов от бодрой трели будильника. Утро покатилось своим чередом: завтрак, сборы на работу, первая чашка кофе, первая сигарета на крыльце у парадной; бегом через дорогу к метро. «Парнас-Сити» еще закрыт, значит, обязательную бутылочку воды придется покупать уже в метро. «О, прекрасно, вот и здесь все объявления „красоток“ на тротуаре замазали, давно пора было!» Ага, «Подорожник» уже пора пополнить; с вновь выросшими ценами на проезд транспортная карта очень выручает. И за жетонами стоять не приходится, время экономишь, вон какая очередь с утра набежала…

Свежий номер «Метро» в проволочной корзине-стойке, любимое место в углу вагона, полчаса в поезде под грохот колес в тоннелях. Ярко освещенные станции за окном, голос диктора: «Осторожно, двери закрываются, следующая станция…", на Удельной в вагон потянулась немаленькая толпа — наверное, с дачной электрички. Так, следующая станция — Технологический институт, переход к поездам первой линии, выход на правую сторону — вот и приехала! Опять дождь; хорошо, что плащ-пончо не забыла. Капюшон на голову, и вперед! Как все же выручают берцы — кроссовок хватает на одну лужу, а армейским башмакам ничего не страшно. Прибавить шагу; вот уже и редакция. Пропуск? Момент! Плащ на сушилку, монетки в автомат — есть еще время на порцию доппио перед «летучкой» у главнюка и сигарету…

Телефон зазвонил, когда Ника доставала из окошка выдачи дымящийся стаканчик. На экране высветилась аватарка Виктора и его геолокация: Санкт-Петербург, отель «Коринтия», Невский проспект. Эта опция была доступна только Веронике. «Чтобы ты не думала, будто я вместо работы с кем-нибудь в кино сижу!» — пошутил муж. «Ух ты, какие давние песни ты знаешь, — посмеялась Ника, — ты еще, наверное, в пеленках лежал, когда она появилась, или еще только на подходе был!"… Она поднесла телефон к уху.

— Привет, — по голосу Виктора Ника поняла, что муж улыбается, — а вот и я. Остановился все там же. Кстати, неподалеку от твоей редакции. Что скажешь насчет того, что я зайду за тобой вечером?

— Скажу, что это прекрасная идея, — ответила Ника.

— Поужинаем где-нибудь, а потом я тебя провожу… До «Парнаса» или до «Коринтии»… У меня из окон прекрасный вид на город, — интригующе сказал Виктор. — Что выбираешь?

— К вечеру определюсь с выбором.

— Все-таки у гостевого брака есть преимущества перед обычным, — рассмеялся Виктор, — больше выбора, больше свободы фантазии и меньше рутины.

— Согласна. Отношения дольше сохраняют свежесть и новизну, когда у людей есть свобода выбора.

— Золотые слова! Какой же я молодец, выбрал себе такую умницу-жену!

Они договорились о встрече вечером возле редакции, и Ника, спешно допив остывший кофе, посмотрела на часы и помчалась на летучку.

…Ближе к полудню она уже сидела в кабинете, как на иголках — до встречи с Наумом оставалось уже совсем мало времени, а к ней, как на грех, явился какой-то предприниматель турбизнеса, интервью с которым было заявлено в плане на июнь, и оказался на редкость говорливым. Вероника умела регулировать время интервью, чтобы за возможно короткий срок получить ответы на все вопросы и избежать «воды», но этот человек тоже был опытным оратором, и к 11 часам, как хотелось бы, спровадить его не удавалось. «Хоть бы к половине успеть, — тоскливо думала Ника, — и чего он так разговорился? Дважды два — четыре, Волга впадает в Каспийское море — говорит жуткие банальности, которые каждая собака знает, но с каким апломбом! И интервью должно быть в позитивном ключе, чтобы оптимизировать его турфирму, а мне уже хочется пнуть его под зад…»

Она вспомнила, как в прошлом году им запрещали чернить идеальный образ модного художника Денисова, о котором выплыли очень некрасивые подробности. Денисова принято хвалить — и хоть расшибись. И этого фанфарона — тоже. Нике тогда довелось пообщаться с людьми, которые ОЧЕНЬ много могли поведать о «прекрасном человеке» Денисове… Другое дело, что эти люди малообщительны и свои тайны хранят нерушимо.

Проводив довольного бизнесмена на выход, Ника взглянула на часы — и ахнула. Времени было уже СОВСЕМ мало. Она схватила с крючка ветровку, пулей вылетела из редакции… и увидела у поребрика знакомый джип. Наум стоял около «Фикс-коффи» и любезничал с молоденькой барменшей. Представительный горбоносый брюнет в дорогом темно-синем костюме, щеголяющий холеными усиками и серебристыми висками, благоухающий элитным парфюмом и воркующий бархатным баритоном, Гершвин производил сильное впечатление на женщин — практически на всех, а его личное обаяние и острый язык усиливали эффект. Казалось, что у него всегда все прекрасно. «А чего я буду на кого-то свой негатив сливать? — любил говорить Наум. — Я же мужчина, а не какой-то нытик! Знаете, как северяне говорят? Тут все бурлит (рука ложится на левую сторону груди), тут все молчит (другая рука закрывает рот). Золотые, кстати, слова, дети мои, я им всегда стараюсь следовать! Лучше решать проблемы, чем размазывать сопли по рукаву!»

— Знал, что ты опоздаешь, и решил сам за тобой заехать, — сказал Гершвин, улыбнувшись барменше на прощание и забрав стаканчик кофе, — транспорт подан, синьора, Елисеев ждет, блины греются, тирамису охлаждается!

— Один герой рекламного интервью задержал, — пояснила Ника, переводя дыхание, — ты не представляешь, до чего он любит поговорить! Или просто говорун напал на человека…

— Ничего, — Наум галантно распахнул перед ней дверцу машины, — я прекрасно провел время, — он отсалютовал барменше в окошке стаканчиком и уселся за руль.

*

В Елисеевском магазине Наум не торопился переходить к делу. Он умело выдерживал интригу, подогревая нетерпение Вероники. Прошелся по торговому залу, вслух прикидывая, какие продукты уже нужно докупить, придирчиво выбрал коробку миндальных марципанов — «грешен, люблю в офисе под кофеек сладеньким побаловаться! Ох, и вкусны, канальи, не желаешь ли взять на пробу, мадам Морская?», полюбезничал с кассиршами, улыбающимися постоянному покупателю…

Вероника отошла, рассматривая шоколадные наборы, чтобы удержаться от искушения наорать на Гершвина, галантно воркующего с миловидными девушками за кассой или пнуть адвоката пониже спины так, чтобы он в кассовое окошко уткнулся своей довольной физиономией мартовского кота. «Зачем меня выдернул с работы? Чтобы я смотрела, как он печенье выбирает и с девушками в форменных жакетиках флиртует?»

От злости она купила самый большой набор. К сладкому она относится спокойно, а Виктор любит полакомиться. Вот и будет ему гостинец.

Наконец Наум решил, что уже можно заговорить о том, ради чего он ее вызвонил. Они спустились на цокольный этаж, в ресторан, где в полуденный час посетителей было мало, и, когда Наум стал неспешно листать меню, Ника не выдержала.

— Или ты сейчас расскажешь, что за проблема у твоего друга, — сказала она, — или я возвращаюсь в редакцию. За просто так неохота втык от главнюка получать. А я уже слишком долго отсутствую.

К ним подошел официант. Наум и Ника заказали сырное ассорти, канапе и блины с икрой. Когда парень отошел, Наум усмехнулся:

— Сразу берешь быка за рога, Орлова, не любишь, так сказать, прелюдий? Ладно… О вкусах не спорят. Так вот, товарищ мой университетский, Серега Ошкоков, из Воркуты, вскоре после выпуска решил сменить род занятий и стал частным предпринимателем. Хватка деловая у него есть, характер волевой, законы все знает, стартовый капитал надыбал…

— Необычная фамилия, — заметила Ника, — что у него за корни?

— Коми. Означает «медвежья лапа». Серега — комяк…

— Кто?

— Ну, комич. Так их в разговорной речи там называют. И на родном языке его зовут не Сергей, а Сего, а его отца — не Трофим, а Трош… Посмотришь на Серого, и сразу расхочется анекдоты про чукчу рассказывать. Всем бы такими «чукчами» быть! Учился он наравне со мной и Судаковым, красный диплом получил. И по жизни он умеет своего добиваться. Сколько преград ему пришлось преодолеть, сколько стен пробить, пока он построил свой комплекс!.. Некоторые бизнюки на этом этапе ломаются, только не он. Серега от первых неудач только злее становился и еще активнее вершину штурмовал. И одолел-таки.

Им принесли сыр и канапе. «Блины будут через несколько минут», — улыбнулся официант.

Хрустнув первым бутербродом, Наум продолжал:

— Комплекс еще только строился — а все помещения там уже были закуплены или арендованы на долгий срок. В общем, ветер по пустым коридорам не гулял. Торжественное открытие в августе состоялось, на всю Республику Коми и близлежащие области прогремело. Стартанули успешно, народ к ним пошел. Тут и покупки, и сервис, и досуг, и все под одной крышей, по всему городу носиться не надо.

— Так что же у него за проблема? — спросила Вероника, свертывая в трубочку тонкий кусок сыра. Канапе она оставила Науму — не хотелось есть слишком много мучного, тем более что внеплановых перекусов она старалась избегать. За примером далеко ходить не надо — в редакции работает верстальщица Марина, неунывающая хохотушка, заливающаяся звонким смехом по два раза в минуту. Так вот, в свободное от веселья время

Марина непрерывно жует какой-нибудь «нямчик», и за пять лет работы в «Телескопе» из симпатичной молодой женщины превратилась в настоящую толстушку, получив при этом боли в коленях и позвоночнике, которому стало непосильно носить такой вес. А ведь ей еще нет и тридцати лет. «Так что ну их на фиг, эти нямчики!» — решила для себя Ника.

— Ну, повадилось хулиганье какое-то звонить в «Параллель» и сообщать, что комплекс заминирован. Конечно же, после этого всех из здания выводят, вызывают МЧС, проверяют… А это часа на два-три, не меньше, комплекс-то немаленький. И люди многие уходят, не дождавшись конца проверки: Воркута — не Сочи и не Адлер, чтобы несколько часов на улице топтаться… В апреле это началось, и каждую неделю три-четыре звонка поступает, в самое ходовое время. Когда больше всего посетителей — тогда и звоночек. Представь, какие убытки магазины несут от этих «бомбистов»!

— Да-а, — покачала головой Ника. — И у вас есть основания думать, что это не просто хулиганство какого-нибудь подростка?

— Есть. Они как будто знают, когда лучше всего позвонить. Как будто кто-то сливает информацию «звонарю» изнутри. Ну, что, Ника? попробуешь разгадать загадку?

*

— Интересно, — задумчиво сказала Вероника, — вот только не получится ли, что гора родила мышь, и что в результате своего расследования я установлю, что звонил какой-нибудь хулиганствующий юнец, которому кажется забавным, что по его звонку сотни людей выгоняют на улицу, и они вынуждены ждать, пока спасатели проверят всё здание? Мало, что ли, таких «приколистов»? Так они самоутверждаются, все просто и ясно: хочется человеку ощущать себя круче всех, вот и развлекается таким образом. Герострат ради этого даже храм поджег… А может вообще звонят из другого города или даже государства — чтобы посеять смятение, запаниковать народ, повысить нервозность. И такое тоже бывает.

— Ошкоков явно чего-то недоговаривает, — после паузы сказал Наум, с аппетитом доедая канапе, — северяне вообще немногословны, особенно коренные. Сто слов на уме, два на языке. И Сего всерьез обеспокоен этими звонками. В «Параллель» он вложил много сил, нервов и денег, это его детище, дело всей его жизни — он всегда хотел построить в родном городе такой комплекс, где под одной крышей можно найти всё, а теперь кто-то сводит на нет все его усилия. Понимаешь, каждый раз звонили именно тогда, когда в здании больше всего посетителей, «час пик», самое прибыльное время. Прикинь, какие убытки несет «Параллель» из-за того, что приходится в такие часы останавливать работу! Как будто этот, блин, звонарь Квазимодо знает, когда лучше всего позвонить, чтобы посильнее «наказать» комплекс! Дело в самый раз для тебя, — тоном змея-искусителя прошептал Наум, — может, не так все просто, как поначалу кажется, и темку ты себе интересную нароешь. А то что-то в сезон отпусков ваш «Телескоп» планку понизил…

Им принесли блины. Дождавшись, когда официант отойдет от столика, Ника вздохнула:

— Ну у меня и планида, ни одного отпуска спокойно отдохнуть не дадут…

Она уже знала, что поедет в Воркуту.

— Тебе этого шутника выловить — как раз плюнуть, — Наум аккуратно надкусил румяный блин, аккуратно сложенный конвертиком, — а уж Серый будет благодарен… Северяне, они вообще поступки помнят. И тему можно интересно раскрутить, вызвать общественный резонанс — как, помнишь, в Петрозаводске, про девочку, у которой отец в Pokemon Go играл, все покемонов по дворам ловил?

— Помню, — вздохнула Ника, — отец ловил покемонов, мать рулила фирмой, учительница собиралась замуж, и никому не было дела до того, что девочке в классе устроили травлю потому, что она чем-то не угодила «королеве» класса, и все закончилось попыткой суицида и круглыми глазами взрослых: как же это они проглядели? Дело завели и на родителей, и на учительницу, и я считаю — справедливо: это уже преступный пофигизм: пусть, мол, они сами между собой разбираются, лишь бы нам не мешали, у нас свои дела есть! Меня тогда это тоже выбесило, вот подборка и получилась жесткой.

— А теперь ты можешь написать о якобы невинных шуточках из разряда «а что тут такого, это же так, по приколу», которые могут привести к серьезным последствиям…

— Все, Наум. Ты меня сделал. Уже гуглю расписание прямого поезда в Воркуту…

По дороге в редакцию Ника думала о том, что скажет ей главред, когда она заявит о переносе отпуска и командировке на север Коми. Поезд будет уже послезавтра. Нужно еще собрать сумку… Как ей повезло, что кто-то сегодня сдал билет, иначе ей пришлось бы ждать следующего поезда. Вагон, правда, плацкартный, но зато нижняя полка, не «боковушка», в начале вагона — значит, титан, «магазин на борту» и выход — для перекуров на станциях — рядом… Судя по фото на сайте, вагоны комфортные, новые, и условия там хорошие. Надо посмотреть прогноз погоды на ближайшие дней 10 — 14 в Воркуте. И взять репеллент посильнее. Наум предупредил ее, что в это время года в тундре активизируются ненасытные комары и мошка, которая причиняет еще больше дискомфорта.

*

Их браку исполнилось уже восемь месяцев. Он был по моде нынешнего времени «гостевым» — Виктор Морской не мог бросить свое дело в Краснопехотском, а Вероника — работу в отделе расследований издания «Невский телескоп». Они ездили друг к другу; совместно проводили свободные дни, и за счет этого их отношения не утратили очарования новизны и остроты ощущений. Ника была согласна с поэтом Маяковским: быт и рутина могут разбить любую любовную лодку. Сейчас они с Морским ездят друг к другу в гости — и их отношения сохраняют яркость; соскучившись вдали, они рады каждой встрече. А живи они бок о бок, как знать, не наскучило бы им это, не начали бы они искать уединения, отдыха от «роскоши человеческого общения»…

Три года назад, «карантинной весной», пока другие журналисты лихо строчили опусы на тему «Второй медовый месяц на самоизоляции!», «Многие пары наконец-то смогут в полной мере насладиться обществом друг друга, никуда не спеша!», «Наконец-то наша семья вместе!», «Природа от нас отдохнет, а мы научимся снова общаться друг с другом!», а популярная писательница уверяла в книге, посвященной «прелестям» «ковикулов», что им было так хорошо «всей семьей под одной крышей, хоть и насильно», что они даже не хотели выходить, когда карантин сняли, Вероника публиковала совсем другие материалы. Там она развенчивала эти идиллические мифы о том, что для всех семей и влюбленных пар карантин стал чуть ли не манной небесной. Она с презрением ниспровергала демотиваторы на тему «Сознательный гражданин-2020», «Снимем все, кроме маски», «Нарушим дистанцию, милый?» и рубрики «Как разнообразить свое меню на изоляции: 100 и один рецепт от Маши Тупсиковой».

Ника рассказывала о возросшей статистике конфликтов, семейного насилия и обращений к семейным психотерапевтам с проблемой: «Как быть, если никуда выйти нельзя, а у меня уже морально нет сил его (ее) видеть?»; о возросшем количестве поданных по дистанту заявлений о разводе. Однажды она опубликовала статью о парне, который, наподобие своему французскому товарищу по несчастью, ответил полицейским, остановившим его в Гривцовом переулке: «Куда иду? В Грибанале топиться! Не могу больше торчать в одной квартире с женой и двумя отбитыми шилопопами!». Вынужденное домашнее заточение расшатало многие семейные отношения. Да и супруги, постоянно живущие совместно даже без изоляции могут наскучить друг другу, примелькаться, разочаровать. Романтику, чувственность и страсть убивают мятые «семейники» или растянутые «триканы» лохматого и небритого мужа и спортивный костюм, косметическая маска на лице и запах краски для волос жены… Сколько таких примеров можно насчитать! Помня рассказ «Завтрак в семействе Вестин» Ларса Хесслинда в сборнике «О любви», Ника не хотела, чтобы они с мужем превратились в «супругов с равнодушным взглядом», и придумала, как сохранить в браке очарование первого года отношений. И Морской с ней согласился. Никто из них не приносил в жертву свой образ жизни и свои интересы. И каждая их встреча была праздником, радостью, новизной.

Вот и сейчас Морской полулежал на диване в ее комнате, пока Ника складывала сумку.

— Свитер не берешь? — спросил олигарх. — Там, я слышал, температура может и летом скатиться к нулю. Сегодня плюс тридцать — завтра плюс три.

— Если что, куплю на месте, — ответила Ника, — не хочу тащить лишнюю тяжесть. Уже смотрела в интернете, там есть магазин одежды «Берлога»… Не смейся, Витя: несмотря на название, ассортимент там неплохой, я посмотрела сайт. Можно выбрать очень симпатичный теплый свитер.

Даже став женой Морского, Ника не придавала значения элитным брендам одежды, предпочитая носить практичное, удобное и добротное, а не «брендовое и трендовое».

— Надолго едешь? — спросил муж.

— Пока не знаю. Может, на неделю. Может, задержусь. А у вас в «АсИо» таких звонков не было?

Огромный мегамолл «АсИо» открылся на околице Краснопехотского несколько лет назад; владельцами его стали бывший глава города Ионов и его помощник и компаньон Астафьев.

— Нет пока, — Виктор потянулся и поудобнее подбил себе под голову диванную подушку.

— Наум сказал: эта тема может оказаться перспективной для раскрутки и резонанса. Кому-то хочется улучшить самоощущение, и ради этого он звонит в магазин или учреждение, сообщает о минировании, а потом веселится: из-за него прекращена работа, люди стоят на улице, а МЧС под сиреной несется проверять помещение. Некоторые еще и видео снимают и потешаются над посетителями и работниками и спасательной службой: ишь, мол, забегали по первому моему слову, вот я какой! Ради своего эго вгоняют людей в убытки, заставляют гонять служебный транспорт из-за своего пустопорожнего звонка, — Ника чертыхнулась, дергая «молнию» на боковом кармане сумки, куда она сложила зарядные устройства для всех своих гаджетов.

— Хуже всего то, — Виктор мягко отстранил ее, поправил вылезающий из кармашка футляр и легко застегнул «молнию», — что такие сюжеты в интернете моментально обрастают лайками и восторженными комментариями; авторам видео и шутки чуть ли не аплодируют. Чуть ли не подвигом считается напакостить исподтишка, а потом давиться смехом: мол, как классно я вас сделал, а вы мне ничего не сможете и ничего не докажете…

— Это я в современной интерпретации «Грозы» читала, — Вероника сунула в сумку баллончик репеллента от комаров и мошки, — как молодежь, сторонники учителя Кулигина, устроили обструкцию мэру Дикому и грозились, если он будет обижать их любимого учителя, втихаря порезать ему колеса на машине. При этом они прятались в полумраке, натянув капюшоны. А когда мэр предложил поговорить открыто, а не дудеть из темноты, глумливо заржали: «Дураки мы, что ли, себя „светить“?» И учитель, вместо того, чтобы огорчиться по поводу того, что воспитал таких «удальцов-молодцов», которые храбрые только в капюшоне и исподтишка, умиленно улыбается и говорит мэру: «Да, против такой силы не попрешь!»…

— А если кто-то все-таки попрет, — сказал Морской, — они тут же спрячутся за мамину спину. В моем детстве считалось зазорным мальчишке бегать к маме жаловаться. А сейчас здоровый лоб, получив двойку в школе, жалуется маме на учительницу, а потом ржет, обсуждая с «друганами», как «маманя училку реально порвала».

— Неприятная картина, Витя, — вздохнула Ника, выходя на балкон с сигаретами, — мы с Викой в детстве предпочитали решать свои конфликты сами, а не жаловаться чуть что маме, и на того, кто открыто действовать не любит, предпочитая пакостить исподтишка, не смотрели, как на героя.

— Вообще, — Виктор вышел следом и тоже закурил, — что за мода сейчас пошла, чуть что — строчить доносы? Вспомни Ялту: в кафе отказались обслуживать пьяную бабу, которая на входе вешалку обвалила, а она в отместку накатала «телегу» каким-то «народным дружинникам», и кофейню планомерно подводили под закрытие, ей на радость.

— Науму тогда пришлось попотеть, спасая кофейню… И респект ему за это. Так он показал, что, действуя открыто, ты сильнее коварного тихушника, и уже победил его тем, что не прячешься, не бросаешь камень в спину, не хихикаешь исподтишка.

Они вернулись в комнату; Виктор взял билет и стал изучать его. Брови олигарха изумленно поползли вверх.

— Плацкартник? — спросил он.

— Других не было, мне еще повезло, что какой-то пассажир отменил поездку, а я успела забронировать освободившееся место. поезд ходит не каждый день, и поэтому заполняется до отказа. Даже «тещины места» заняты… Слышал анекдот, как мужчина купил «любимой» теще верхнюю «боковушку» возле туалета?

— Я бы ни за что не купил такой билет Татьяне Ивановне! Какой-то я неправильный зять: даже анекдотов «про тещу» не знаю.

— Это мама неправильная теща. Она всегда на твоей стороне и считает, что я — не лучшая жена.

— А мне другая и не нужна!

— Ну, видели глазки, что выбирали…

— А разве в Воркуту не летают самолеты? — Виктор уже уткнулся в свой планшетник. — Я как-то летал туда на встречу с одним бизнером, работающим с энергоресурсами, и помню, что там вполне приличный аэропорт. Ага… Рейсы вылетают в основном из Москвы, и тоже не каждый день. Но я мог бы…

— Спасибо, Витя, в другой раз. Не надо из-за меня свой самолет гонять… и в дороге я хочу написать пару статей для своего Дзена, путевые заметки с фотографиями. Эта тема сейчас актуальна.

— Ладно, — пожал плечами Морской, — против Дзена не попрешь. Но только самолет — не «мой», а «наш». Привыкай к новой формулировке.

— И машины, яхта, вертолет, в которые я не вложила ни рубля, тоже «наши»? — Вероника взъерошила волосы мужа. — никогда не думала, что ты такой коллективист, Витя.

— У супругов имущество общее.

— Тогда, Витя, не будешь ли ты так добр поставить в кухне НАШ чайник и погреть в НАШЕЙ микроволновке НАШУ пиццу на ужин? — рассмеялась Ника.

— Не боишься давать мне такое поручение? А вдруг я пиццу погрею — и схомякаю втихаря в один рот? — рассмеялся Виктор.

— Ну, если хочешь к сорока годам отрастить себе «комок нервов» в районе талии — пожалуйста, — усмехнулась Ника.

— Не хочу, — признал олигарх и, все еще смеясь, ушел на кухню.

*

Уезжала Вероника с Ладожского вокзала. Ее провожали Виктор и Наум.

На подъездах к вокзалу на Заневском проспекте скорость пришлось снизить до минимальной: проспект был забит машинами, которые еле ползли. По выделенной линии мимо застывшего плотного потока автомобилей со звоном проносились новенькие сверкающие трамваи, доставляющие пассажиров к вокзалу от станции метро «Новочеркасская». «Ягуар» Виктора и машина охраны тоже застряли и черепашьим ходом двигались у самой «выделенки», среди выхлопов и красных тормозных огней.

— «Ладожская» станция закрыта на реставрацию, — пояснил Наум Виктору, — и чтобы людям легче было добираться до вокзала, ввели временный маршрут трамвая, шаттл… Хорошо ходят, надо сказать, я уже штук шесть насчитал, пока мы одолевали очередную стометровку…

— Тот редкий случай, — мрачно ответил Морской, — когда пассажиры общественного транспорта имеют преимущество перед автовладельцами. Мы рискуем опоздать, а они без проблем добираются.

В машине, стоящей слева от «ягуара», девушка-водитель, остановившись в очередной раз, поудобнее повернула зеркальце под потолком и достала объемистую косметичку. В правой машине женщина средних лет открыла пакетик арахиса и с аппетитом захрустела орешками. Они явно никуда не опаздывали, и стояние в потоке использовали «с чувством, с толком, с расстановкой». В машине поодаль, с открытыми окнами, какой-то парень нервно и зло орал в телефон: «Алё! Алёооо! Я в пробке! В пробке, говорю! В ПРОБКЕ, …!!! А… его знает, когда!»

— Ребята, — сказала Ника, — может, Федя или Гриша из машины охраны пересядут в «ягуар» и отрулят его к гостинице, а мы перелезем на выделенку и сядем в трамвай? Гораздо быстрее доберемся, еще и время останется. Вот как раз остановка.

— Все-таки свет не без разумных женщин, и одна из них — ваша жена, Виктор Ильич, — крякнул Наум, вынимая из багажника Никину сумку, — вызывает уважение к слабому полу, — он презрительно посмотрел на жующую орешки даму и на девушку, которая, сделав губы буквой «о», старательно красила их красной помадой.

— СЛАБЫЙ?! — сверкнула глазами Вероника.

— Я хотел сказать — прекрасный, — выкрутился Наум. — А то как посмотришь на этих кукол, которые хоть полдня готовы в пробках кушать, малевать физиономию и чуть ли не депиляцию, извиняюсь, делать, когда рядом — прекрасная выделенная трамвайная линия — и аж душа корячится, пардон за мой французский!

Дождавшись, когда к ним между машинами проберутся вышедшие из джипа сопровождения Федя и Кира Лидина, Морской отдал Кире ключи:

— Отгонишь машину к отелю. Я приеду позже. Федя, ты с нами на вокзал. Григорий остается в джипе.

Как только Ника, Гершвин, Морской и Федор перебрались на выделенную линию и подошли к остановке, показался трамвай. Он оказался двойным; во втором вагоне было почти пусто, и они вскочили туда. Гершвин нес сумку Вероники. Виктор галантно поддерживал жену под локоть. Федя шумно топал за хозяевами, зорко стреляя глазами по сторонам.

— А куда карту прикладывать? — с интересом осмотрелся Виктор в салоне.

— Здесь — никуда, — пояснила Вероника, — это пересадочный трамвай, и предполагается, что его пассажиры уже оплатили проезд до вокзала в метро.

— Значит, зайцами поедем? — Наум поудобнее умостил в ногах крупную сумку. — Эх, давно я уже этим не развлекался, лет сорок, кажется…

До вокзала они доехали за пять минут. «Ягуар» и «Комбат» телохранителей быстро остались позади.

В зал Ладожского вокзала они вошли за полчаса до отправления воркутинского поезда.

— Есть время для кофе! — крякнул Наум.

В зале работала новомодная роботокофейня. В прозрачной кабине стояла механическая синеглазая девушка-бармен, симпатичная, с прической «каре» как у Мирей Матье, но красного цвета, и варила всем желающим кофе.

— Добрый день, — мелодично приветствовала она Виктора, Нику, Наума и Федю, — рада вас видеть в нашей кофейне. Что вам угодно?

— Я угощаю, — Наум достал 500 рублей. — Что желаете?.. Мне доппио.

— И мне, — ответила Ника.

— Обычный эспрессо, — выбрал Виктор.

— Американо с молоком, — буркнул Федор.

Гершвин сунул купюру в приемник, озвучил заказ, и барменша ритмично задвигалась, ухитряясь одновременно готовить сразу четыре порции.

— Я ее заценил еще когда к Сереге на открытие комплекса ездил прошлым летом, — сказал Наум, забирая сдачу, — милая барышня, и поговорить с ней есть, о чем.

— Рада буду снова увидеть вас в нашей кофейне, — учтиво сказала девушка-робот, когда четыре высоких картонных стакана выехали в окошко выдачи, — надеюсь, вам понравится кофе.

— Серега, который открывал комплекс в Воркуте? — спросил Виктор, когда они пили кофе в креслах возле магазина «Товары в дорогу». — Вы не про Сего Ошкокова говорите? Я о нем наслышан.

— Мой однокурсник, — пояснил Наум.

— Как тесен мир!

— Это уж точно.

— Поезд номер 078, следующий рейсом Санкт-Петербург — Воркута подан на посадку, — объявило вокзальное радио. — Поезд находится на …пути… платформы! Повторяю…

Воркутинский поезд вытянулся во всю длину платформы. В нем было 19 вагонов. Допивая на ходу кофе, Ника и мужчины спешно шагали вдоль состава в поисках нужного вагона. У каждого толпились люди с чемоданами, рюкзаками и сумками; проводницы проверяли билеты и паспорта, сверяясь со списком в служебном телефоне; в вагоны втаскивали багаж. Наум ледоколом рассекал толпу, воинственно закинув на плечо сумку. Следом шли Ника с мужем. Замыкал шествие Федя, подобравшись и настороженно стреляя глазами, готовый в любой момент отразить попытку нападения на хозяев.

Проводница у нужного вагона удивленно посмотрела на эскорт пассажирки, едва успевшей схватить чудом освободившийся билет в плацкарте, проверила Никин паспорт и кивнула:

— Ваше место номер пять. Проходите, пожалуйста.

В отличие от поездов южных направлений, здесь провожающим разрешили войти в вагоны, и Виктор с Наумом помогли Нике расположиться в ее отсеке и убрать сумку в рундучок под полкой.

Когда провожающих попросили выйти, Вероника махала рукой мужу и другу семьи, стоящим на перроне. И заметила, что у Виктора между бровей наметилась озабоченная складка. А в серых глазах — тревога. И Наум машет ей рукой, а сам хмурится, как будто задумался о чем-то не очень приятном.

Поезд чуть вздрогнул и медленно двинулся вдоль платформы, наращивая скорость и сначала редко, а потом — все чаще настукивая колесами. Скоро вокзал исчез из вида.

*

Веронике было не привыкать к плацкартным вагонам. Работая в отделе расследований «Невского телескопа, она часто должна была ездить по разным городам и весям, и далеко не всегда редакция оплачивала ей проезд. Случалось, конечно, ездить и в СВ, и даже однажды — в «империале» «Гранд-Экспресса», но это бывало гораздо реже.

Вагон оказался очень чистым и комфортным, металлические детали начищены до блеска, а стекла чистые до прозрачности. На столе лежала визитная карточка начальника поезда, яркой блондинки с серьезным лицом. За время поездки эта женщина дважды проходила по вагонам, расспрашивая пассажиров, довольны ли они поездкой и нет ли у них претензий к поездной бригаде.

Веронике понравилось, что здесь под полками — не открытое пространство, а рундук — так в дороге гораздо спокойнее спать, не опасаясь за свои вещи. Да и алый огонек видеокамеры над окном внушал уверенность в том, что путешествие пройдет без эксцессов.

На верхних полках ехала молодая пара, по виду — студенты. Девушка, забравшись к себе, тут же открыла «Над пропастью во ржи» на английском языке. Ее спутник выпил стакан чая с «Тульским» пряником и тоже забрался на свою полку, воткнул наушники и включил на планшете фильм. Напротив Ники устроилась приятная женщина средних лет. Поздоровавшись, она спросила у Вероники: «До конечной едете? А мы до середины. В Котласе выходим».

На боковых местах устроились ее сыновья, подросток лет пятнадцати и его брат, примерно 12-летний. Старший мальчик что-то бойко строчил в ватсапе, а младший играл в какую-то бродилку. Несмотря на то, что вагон был заполнен, было очень тихо. Разговаривали вполголоса, не носились с воплями дети, и даже двухлетняя девочка в середине вагона выражала свои чувства деликатным похныкиванием, а не разражалась мощным ревом, как ее ровесники из средней полосы.

— Северяне, — пояснил Наум, когда Ника позвонила ему из Бабаева и поделилась впечатлениями, — спокойные люди, без шила в попе. Мне это тоже по душе, когда я на Севере по работе бываю. В это время обычно местные из отпусков возвращаются, или из других городов к родственникам едут. Потому и тишина. А вот если попадешь в вагон с вахтовиками из других областей, вот где будет шум-гам. Любят пошуметь! Мне как-то довелось слушать, как вахтовик-южанин схлестнулся на платформе с воркутинцем. Орал, руками махал, частил по двести слов в минуту… А тот дождался, пока этот остановится воздуха вдохнуть, и сказал только: «Смотри, зубы простудишь». Коротко и ясно! А коренные жители, комичи, или, как их в разговорной речи называют, комяки, вообще молчуны — лишнего слова иной раз не скажут.

— И твой друг такой же?

— Точно. За пять лет я ни разу не слышал, чтобы Сего повысил голос. Улыбается, говорит негромко, смотрит с прищуром, и не поймешь: то ли он тебе рад, то ли в морду дать хочет. Только пару раз характер показал. Колька Судаков его тут же стал Серым называть, ну, как у нас принято: если ты Сережа, то будешь Серым, это как пить дать. Так Серега прищурился и говорит с ледком в голосе: «Мы, кажется, не собачки, чтобы кликухи вместо имен использовать!» Конечно, респект северянам за то, что себя в руках держать умеют. Не люблю истеричных воплей и махания руками. Мы же не обезьяны на пальме… Знаешь, — засмеялся Гершвин, — кстати, вспомнил недавний прикол в Зоопарке. Приехали ко мне родственники с дочкой лет семи, и я, как любящий дядюшка, пока ее родители по магазинам питерским бегали, повел ребенка в Зоо, «звериков смотреть». Так там встретилась нам одна молодая семья, где маман явно была не в духе, с мужем все время собачилась и на сына орала в режиме ультразвука и шлепки ему отвешивала. В отделе приматов мне прямо стыдно стало за нее перед обезьянами — они чуть с веток не попадали, глядя на эту задрыгу. Горилла вообще только что лапой у виска не покрутила. Пришлось мне слегка рявкнуть на дамочку: дома пускай хоть изматерится, а я не хочу, чтобы моя племянница в семь лет слушала ненормативку.

— Не побоялся? — со смехом спросила Ника. — А вдруг бы она мужу велела «Папочка, защити!»?

— Этому дрищу хватило одного взгляда на меня, чтобы признать мою правоту. Прилично надо себя вести в людном месте, даже если эмоции через край перекипают и хлещут, извини, как из паршивого гусенка. Я умею быть убедительным…

— Пассажиры, заходим в вагон, — позвала проводница. — До отправления пять минут!

— Умеешь-умеешь, — подтвердила Ника, пульнула окурок на соседние рельсы, где уже скопился довольно толстый ковер из «бычков» между шпалами, — на то ты и адвокат!

Ближе к вечеру поезд прибыл в Череповец, промышленный город с красивым вокзалом в шоколадных и кремовых тонах и новенькой часовенкой на перроне.

В здании вокзала Ника сразу направилась к автоматам — кофейному и торгующему нехитрой дорожной снедью.

— Вы смотрите, со сдачей внимательно, — предупредил ее вокзальный полицейский, круглощекий крепыш лет сорока, — а то кофейный автомат монеты так экспрессивно выплевывает, что некоторые падают и под днище закатываются, их потом не достанешь… Под ним, наверное, десюнов уже на «жигулевич» скопилось…

— Да, будет кому-то машина, когда автомат приподнимут, — улыбнулась Вероника, набирая в кошельке монеты, чтобы купить эспрессо без сдачи.

— Подождем еще, чтобы на «ниву» накопилось, — подхватил шутку полицейский.

— Да, лучший транспорт для наших дорог!

— Лучше «уазик» будет. Хорошей вам дороги, барышня!

*

Чем дальше поезд удалялся на север, тем светлее становилась ночь. Соседи по вагону с грохотом опускали плотные кожаные шторы, но беспечные сыновья Никиной соседки пренебрегли этим. Их здоровому детскому сну светлая ночь совсем не мешала. Зато Ника, заснув после ужина и душа, пробудилась через пару часов, когда в открытое окно боковушки прямо в глаза ударил свет привокзальных фонарей и красный отблеск солнца, висящего над горизонтом.

На перроне в Коноше было не по-северному тепло. Нике показалось даже жарковато в длинных брюках. Она увидела на табло над входом в вокзал цифру "+26» и не поверила своим глазам. И это ночью на севере!

Она сфотографировала табло — сначала температуру воздуха, потом — время. Неплохая иллюстрация для первой статьи путевых заметок в Дзене! «Что там дальше? Ага: Вельск, Кулой — там, наверное, еще жарче… Надеюсь, что не просплю эти стоянки: там еще фото нащелкаю для рассказа о „путешествии из Петербурга в Воркуту“…»

По платформе неспешно прохаживались такие же, как она, полуночники. Там и сям щелкали фотовспышки.

— Пассажиры, заходим в вагон, — раздался голос проводницы, стоящей у подножки. — Пять минут до отправления!

*

Мальчики на боковушке благополучно проспали станцию, и жалюзи с их стороны так и остались открытыми. Вероника натянула одеяло на голову, и под его плотной шерстью наконец-то смежила веки в блаженной темноте. За окном становилось все светлее. Синеватые сумерки таяли с каждым километром. Поезд приближался к Полярному кругу. Одеяло было тяжелым и по-северному теплым, но вагонный кондиционер хорошо регулировал температуру, и Нике удалось поспать до Вельска.

Там небо было почти дневным, как на рассвете или при раннем закате в Питере. Ника запечатлела на фото табло с цифрами «03.50» для Дзена. Вельск тоже порадовал теплом. Если в Коноше еще немного ощущалась ночная прохлада, то здесь воздух уже был по-дневному сухим и жарким. «Точно ли я на север еду? — Ника щелкнула окурок в урну. — Или сейчас все везде наоборот: на юге сплошные циклоны, все курорты холодными дождями заливает, а на Севере — жара-жара? Если так пойдет и дальше, то лет через десять Воркута сможет сменить сферу деятельности на курортную — климат как раз подходящим станет, и все к ним ломанутся — загорать! Тем более, что летом это там можно делать круглые сутки…»

Представив себе эту картину, она сделала фото табло с температурой "+28», и алеющих на фронтоне букв «Вельск». «Северный город, температура под тридцать, и я в тонкой майке. Классное сочетание!»

*

После Вельска Ника больше не пыталась заснуть — скоро уже Кулой, где ее опять разбудят фонари при подходе к вокзалу. После Кулоя можно будет поспать — следующая длительная стоянка только в Котласе в 9 часов. Там потихоньку начнут выходить соседи. Наум говорит, что из Питера воркутинский поезд часто выезжает набитый до отказа — но до конечной станции доезжает от силы четверть пассажиров. Большинство сходит на других станциях, начиная с Котласа-Южного. Ее соседи — женщина с двумя сыновьями — именно там высаживаются…

В Кулое ее ослепил солнечный свет, хотя было только начало пятого. Солнце стояло уже высоко в небе, и при его свете странно смотрелись закрытые магазины, ларьки и палатки. «Вот это я понимаю — полярный день! Следующей ночью задерну жалюзи на боковушке, если туда больше никто не сядет, чтобы солнце в глаза не било. Днем-то я заснуть не могу даже если перед этим всю ночь бодрствовала. А дальше будет еще светлее, и мой мозг будет воспринимать это как день, а днем он не спит. Пожалуй, уже можно садиться за первую статью для Дзена, впечатлений уже достаточно!»

На перроне было гораздо меньше прогуливающихся — многих сморило под утро. Солнце припекало весьма ощутимо. «Еще и загорю по дороге за Полярный Круг! Как на пляже…»

*

После Кулоя усталость одолела и Нику. До самого Котласа она проспала и проснулась только когда ее соседи, мать с двумя сыновьями, загремели чемоданами, готовясь к выходу.

— Стоянка поезда — 54 минуты, просьба не опаздывать на посадку, — предупредила проводница.

Вероника перешла через пути к красивому зданию вокзала, возле которого пассажиры уже фотографировались по очереди в стилизованной карете и покупали воду и мороженое. «Господи, ну и жара! Не Котлас, а пустыня Сахара!» — Вероника вошла в прохладное здание вокзала. Странное какое-то лето… Все навыворот. Тася с мужем сейчас в отпуске в Ялте и жалуются, что то и дело идут дожди и ветер студеный задувает — «нормально, на юга приехали!», а здесь негде укрыться от зноя.

На вокзале Ника запаслась кроссвордами, парой детективов и долго выбирала сувениры для мамы, сестры, мужа, подруг и Гершвина. Сувенирная лавка на вокзале порадовала богатым выбором.

С сожалением посмотрев на мороженое (хочется, конечно, но раз уж решила сбрасывать вес, нужно выдержать характер!) Ника поудобнее уложила покупки в пакет и закурила. Полпути уже позади. Завтра в это время она уже прибудет в Воркуту. Ровно сутки…

*

В Микуни Вероника посмотрела на столб с указателями разных городов и километражем. До Воркуты оставалось 952 километра. До Петербурга — 1400 с лишним. Тут же были Сыктывкар, Москва, Севастополь и даже Берлин и Нью-Йорк. Сделав селфи на фоне столба, стелы в виде железнодорожного стакана и на Скамье желаний, Ника позвонила маме и мужу и направилась в магазин, где, как ей сказали соседи с верхних полок, есть магнитики из всех городов на маршруте. «Первый раз тут проезжаю — надо купить! А то, например, Инту мы проезжаем ранним утром, там, наверное, все будет закрыто…»

Рельефная обезьянка, сидящая на груде драгоценных камней над надписью «Микунь» удивила Веронику. И только присмотревшись к магнитику, молодая женщина поняла, что на нем изображен медвежонок в кепке. Рассмеявшись, она купила сразу три магнитика — «Маме и Науму подарю, пусть тоже посмеются!»

Инта, Микунь, Ухта, Кожва, Печора, Сосногорск — все эти города были представлены тут на магнитиках, и Ника купила их по три-четыре штуки — себе, для отчета, и на подарки. «Выложу дома на холодильнике карту своего первого заполярного путешествия. А Науму подарю этого медвежонка в шапочке. Будет знать, как прикалываться! О, уже зовут на посадку. Расплачиваюсь и бегу…»»

*

В Сосногорске вышла молодая пара с верхних полок. Теперь Никин вагон был полупустым. Услышав, что в Кожве, Печоре и Инте тоже будут высаживаться, Ника усмехнулась: «А Витя страдал из-за того, что я еду в плацкарте… Если так пойдет и дальше — то в Воркуту я приеду, как королева, одна во всем вагоне… Кстати, в этом поезде нет СВ. Но и в купейниках, через которые я проходила в душевую, очень даже хорошие условия!»

Солнце не опустилось ни на миллиметр, хотя по времени был уже вечер. Ника прогуливалась по перрону в солнцезащитных очках. И жара оставалась такой же сильной.

«Вижу на Яндекс-картах в „Паровозиках“, где вы стоите, — шлепнулась ей СМС-ка от Вики. — Ну как там?»

«Нормально, только жарко», — ответила Вероника. «Счастливая! — воскликнула сестра. — А у нас +14 и дождь…» «Так в чем проблема? Догоняй, вместе греться будем!» «А работу кто будет делать? — резонно спросила сестра. — У меня еще два срочных заказа до конца месяца». Вика была архитектором-дизайнером, свою работу любила и старалась выполнять ее идеально, с вдохновением.

Ника с наслаждением подставила солнцу лицо и руки. «Хоть позагораю на Севере. Дома-то погода нас не балует этим летом…»

*

В Кожве за полчаса до полуночи не потребовалось даже зажигать фонари. Стало еще светлее, и солнце, хоть и не стояло уже в центре неба, все равно заливало город и вокзал ровным дневным светом.

Здесь тоже высаживалось много пассажиров, и Веронике пришлось отойти к противоположному пути, пропуская спешащих к выходу с вокзала людей с багажом.

«Я тут подумал, — пришло сообщение от мужа, — прочитав твою предыдущую СМС-ку: ух ты, вы проехали Ухту! Оцени, какой каламбур получился!» «Да, — ответила Ника, — я тоже так подумала, выйдя на перрон: ух ты, Ухта!» «И как там? Светло?» «И солнечно. А у вас?» «Совсем наоборот. За окном в двух шагах ничего не видно от мороси. И Мася прячет нос — значит, и завтра теплее не будет…» «Привет ему и Чите!»

Чита, угрюмая молодая манулиха, названная в честь города, из которого была привезена, стала верной спутницей жизни манула Маси, но, в отличие от него, жить в доме наотрез отказывалась. Она предпочитала жилище, оборудованное под парадным крыльцом в доме Морского, где выводила и обихаживала котят и только хозяину разрешала иногда заглядывать к ним и даже брать на руки кого-нибудь из котят. К Веронике недоверчивая манулиха неожиданно отнеслась лояльно, даже разрешала изредка себя погладить, но к детям жену хозяина пока не подпускала.

«Тебе от них тоже большой пушистый привет!»

*

В эту ночь Вероника спала гораздо лучше, чем накануне, благодаря плотно закрытым жалюзи на боковом окне. Проснулась она только в Инте, когда мимо ее отсека, в котором она теперь ехала в гордом одиночестве, с шумом покатил огромный чемодан мужчина из соседнего отсека. «Тундра, — подумала Вероника, садясь и приподнимая тяжелую штору, — вот мы и доехали до нее… Вот она какая!»

За окном тянулась равнина с густой, но приземистой растительностью, редкими тоненькими деревцами и кустарником. Потом замелькали привокзальные постройки и фонари. Состав постепенно замедлял ход, подъезжая к платформе.

Когда Ника закурила на перроне, что-то тонко прозвенело рядом с ее ухом. Другой комар попытался устроиться на ее ноге, и Ника топнула, отгоняя предприимчивое насекомое. Проводница, стоящая у вагона, тоже весьма ритмично притопывала ногами, отгоняя голодных тундровых комаров и отмахивалась.

Поезд стоял не у самого здания вокзала, а на каком-то отдаленном пути, где перрон представлял собой узкую полоску бетона среди переплетения рельсов и фонарей. Их свет выглядел тусклым и ненужным на фоне уже поднявшегося солнца. Несмотря на ранний час, холодно не было. Если бы только не комары, которые азартно атаковали вышедших из вагонов людей, утро можно было бы назвать идиллическим.

За Интой снова потянулась настоящая тундра — равнина с низкорослой растительностью и обилием сиреневых цветов иван-чая и белыми ромашками. Кое-где торчали худенькие прутики деревьев. На горизонте голубели силуэты гор. Полюбовавшись пейзажем около часа, Вероника зевнула. И в сонной тишине почти опустевшего вагона снова вытянулась на полке и сладко заснула. «Еще часа 2—3 можно поспать… А потом — завтракать и готовиться к прибытию. Через 4 с половиной часа — Воркута…»

*

Проснулась она через 3 часа, свежая и бодрая. Душ и кофе в стакане с фигурным подстаканником, принесенный проводницей, взбодрили еще больше. Ника быстро сложила вещи, переоделась, и, услышав, что проводница говорит напарнице «Там с утра дождит», достала плащ-пончо. До приезда оставалось 45 минут.

Мимо мелькали какие-то постройки, похожие на склады или заводские корпуса, заборы, полустанки. На одном из них у закрытого шлагбаума возвышался грузовик «Ямал» высотой почти вровень с поездом и с могучими широченными колесами. С другой стороны, за окном бокового места тянулась тундра — на сколько глаз хватает, почти до горизонта. Веронике не верилось, что всего двое суток тому назад они с Витей и Наумом пробирались по пробкам Заневского проспекта, пересаживались в трамвай и пили кофе на вокзале у робота-баристы. Теперь казалось, что это было очень давно и на какой-то другой планете, а здесь вся Земля состоит из сплошной тундры — равнина, густо заросшая травой, сиреневым иван-чаем, ромашкой и какими-то желтыми цветами…

За окном замелькали привокзальные постройки. Поезд замедлял ход.

«Очень скоро поезд расстанется

с этим зимним пасмурным днём.

Я прошу тебя, пусть останется

что-нибудь на память о нём! —

вспоминая стихотворение Риммы Казаковой, Вероника зашнуровала ботинки и сунула пончо в карман ветровки. —

Чтоб хоть строчка — горькая, дымная,

словно искорка от костра,

проросла, как семечко дынное,

на побеги так же щедра…»

Поезд неспешно подтягивался к вокзалу, блестевшему под мелким дождем. Мокро блестели бока декоративного черного паровозика у платформы. Желтое здание вокзала на фоне пасмурного неба казалось еще ярче, словно бросая вызов хмурому утру. Ника надела пончо, надвинула капюшон, осмотрелась — ничего не забыла! — и взяла свой багаж.

Выходя на перрон и прощаясь с приветливой проводницей, Ника вспомнила последние слова из повести Сергея Довлатова «Филиал»: «Закурив, я вышел под дождь…»

Пончо надежно защищало от холодных дождевых капель, капюшон надежно прилегал к голове и не сползал от ветра. А ноги в добротных армейских ботинках из интернет-магазина «Арсенал» оставались сухими, даже ступая по лужам. Ника порадовалась, что купила их — кроссовки, конечно, были легче, но быстро промокали и потом долго сушились. А она ухитрялась вляпаться в пару луж всякий раз, когда спешила от парадной к метро. На работе приходилось постоянно держать запасную пару обуви и носки для таких случаев… А в берцах ничего не страшно.

Немногочисленные пассажиры, доехавшие до конечной станции, потянулись куда-то в сторону, видно, к запасному выходу с вокзала. А Ника вошла в солнечно-желтое здание. Ей было интересно посмотреть, как выглядит изнутри вокзал отдаленного северного города.

Зал ожидания украшала скульптурная группа: оленевод с упряжкой возле чума. Ника тут же сделала селфи. Покупая тут же стаканчик доппио, она расспросила буфетчицу и узнала, что до улицы Парковой, где она забронировала себе квартиру, нет прямого транспорта — нужно доехать до площади Юбилейной и подняться мимо театра и почтамта.

Ника вышла на площадь и закурила, с интересом осматриваясь. Дома с маленькими окнами и крошечными, как в кукольном домике, балконами, окружили привокзальную площадь. На одном из них краснели буквы «Счастливого пути!», сохранившиеся, судя по виду, еще с советских лет или стилизованные под 70-е годы. Ярко-желтый автобус у остановки. И совершенно невиданное количество цветов — сиреневых, белых, желтых — у каждого дома. Иван-чай и ромашки тут вымахали почти по пояс взрослому человеку. Трогательно-маленькие зонтики борщевика возвышаются на почти двухметровых стеблях. Радуясь долгожданному лету, все живое на севере словно спешило расцвести попышнее, налиться соком, напитаться солнечным светом, показать себя во всей красе.

Холода не было — даже дождливым утром воздух не остыл. «Градусов 20», — подумала Ника и, увидев вывеску «Теремок» с изображением пузатого самовара и ватрушек, двинулась туда — ветерок донес до нее аромат свежей выпечки, и Ника вспомнила, что завтракала где-то после Сейды, несколько часов назад, очень легко, и уже успела проголодаться. Покупая булочки, Ника узнала у продавщицы, что к торговому центру идет маршрутка с Центральной площади, со стороны здания «Воркутауголь», а до Юбилейной можно доехать, например, 32-м автобусом — «вон он людей высаживает, сейчас на ту сторону на посадку поедет», — женщина за прилавком протянула Нике теплый ароматный пакет и сдачу, — как раз успеете. Проезд 24 рубля стоит».

«Ого… А у нас от 60 рублей и выше, если без карты», а с «Подорожником» — сорок!» — Ника поблагодарила и вышла.

Автобус уже закрывал двери, но, увидев бегущую Веронику, водитель придержал машину и открыл створку.

Плюхнувшись на сиденье и протянув кондуктору деньги, Орлова позвонила квартирной хозяйке.

— Очень хорошо, жду вас, — приветливо ответила ей женщина.

«Ну, здравствуй, Воркута, — про себя сказала Ника, когда за окном проплыла умытая дождем стела „Воркута, 67-я параллель“. — Вот я к тебе и приехала!»

«Ну, здравствуй, Орлова, — казалось, ответил ей город за окном. — Добро пожаловать!»

*

Автобус миновал квартал железнодорожников (все красно-серое, под цвет поездов: дома, поликлиника, детский сад, магазины, остановки), дальше потянулась какая-то промзона. Вдоль дороги шелестели приземистые, но ветвистые то ли кусты, то ли деревья и обильно цвел иван-чай. Стела на въезде на главную городскую улицу утопала в цветах. Промелькнули рельсы — видимо, для грузовых поездов — и арка «Счастливого пути!». Дальше начинался город. Ника увидела новенькую яркую вывеску «НаВес, секонд-хенд» на приземистом сером здании. Потянулись дома — судя по планировке, 50-х годов постройки: два-три этажа, остроконечный выступ на крыше. Нике понравилась эта планировка.

Миновали Дворец культуры шахтеров с фонтаном перед главным входом и скульптурами шахтеров у крыльца, и дома стали выше, современнее. Раскрашенные в яркие цвета теплой гаммы, они выглядели нарядно. Вероника отметила большое количество магазинов: мини-маркеты, универмаги, два книжных магазина, салон цветов… Пиццерия, аптека, «1000 мелочей» и — вот так сюрприз! — «Фикс-прайс»… Торговый центр «Воркута». Возле здания, украшенного фигурами каменных дельфинов (видимо, бассейн) черноглазая коренастая аборигенка расставила на продажу разнообразные пимы (или унты? Как называется местная национальная обувь?..)

— Юбилейная, — подошел к Нике кондуктор, — вы просили сказать. Вот театр, через дорогу, мимо него поднимайтесь до поворота, там будет Парковая.

Вероника поблагодарила и вышла.

Дождь ослабел. Но судя по мелким пузырькам на лужах, заладился моросить на весь день. Снова натянув капюшон, Орлова зашагала к величавому зданию цвета морской волны с белыми колоннами — «Ого, а театр здесь очень красивый!».

Оплатив для начала неделю проживания — цена ее удивила, в Питере за такие деньги можно получить разве что койку в хостеле или место в капсульном отеле, а не целую квартиру! — Ника взяла у хозяйки ключи и прошлась по небольшой, но уютной квартире с арочными проемами, неброской, но элегантной отделкой в серебристых тонах и крохотным балконом, выходящим во двор. В комнате у кровати высилась пальма в кадке. В кухне стол из толстых досок расположился под навесом, укрепленным на массивных цепях. В шкафах над плитой оказалась вся необходимая посуда, а в ванной Ника нашла флакон ромашкового геля для душа и «Крапивный» шампунь. На кухонном столе стояла большая бутылка «Сыктывкарской» столовой воды. «Квартира почти что даром, и столько комплиментов от хозяев!» — даже удивилась Ника.

Вместо шкафа для одежды ей предлагалась большая сушилка, на которой аккуратной стопкой лежали комплект свежего постельного белья, одеяло и плед. У мягкого уголка стоял обогреватель. Кондиционера в квартире не было. Да и, проезжая по городу, Вероника нигде не заметила укрепленных на домах «коробок». Видно, кондиционеры на севере Коми не востребованы, — думала она, разбирая вещи. — Как и самокаты и контактные фонтаны!

Она вспомнила, как яростно воюет с этими явлениями в других городах ее знакомый блогер Дарт Вейдер, в миру — Евгений Малышев. И если с самокатами дело как будто сдвинулось с мертвой точки — власти, напуганные растущей статистикой несчастных случаев с участием СИМ и набирающим силу недовольством народа, начали вводить ограничения для тротуарных лихачей и речь уже зашла о запрете, по примеру Парижа, на кикшеринг, то с фонтанами для купания, расположенными в неподходящих местах, воз был «и ныне там». Но Вейдер не отступался; угрозы, оскорбления и проклятия хейтеров его не страшили, и с недавних пор он вывесил на своем сайте в качестве заставки демотиватор: «И дай вам Бог всего вдвойне, чего желаете вы мне!»…

Только Ника и Виктор знали, чего стоили Вейдеру прошлогодние события в Ялте, и удивлялись, как он держится, не теряет кураж и справляется с новым испытанием. Жизнь никогда не баловала Евгения, скорее напротив, не пожалела для него увесистых тумаков, и дала хорошую закалку. Но после Ялты в глазах Жени застыла неизбывная тоска о несбыточном… А Виктор не знает того, что стало известно Веронике. Она дала слово сохранить тайну — и оставалась ему верна.

Разобрав и разложив вещи, Ника задумалась: что сначала, купить продукты, или съездить на разведку в торговый центр Сергея-Сего Ошкокова? Или сначала позвонить хозяину «Параллели» и сообщить о приезде? Подумав, Ника достала телефон. Встречу можно назначить на завтра, сославшись на усталость после долгого пути и джетлаг от смены климатических поясов, а сегодня погулять по торговому центру, осмотреться, послушать разговоры персонала…

*

Этот номер дал ей Наум со словами: «Только для своих; мало кто его знает. Сего увидит питерский номер и сразу поймет, что это ты приехала!»

Ника вбила его в телефонную книжку и сейчас, стоя у маленького заклеенного окна, кликнула на него. За окном сеял все тот же монотонный дождь. Слушая длинные гудки, Ника высматривала просвет в небе, и не находила его. «Что-то долго нет ответа, хотя соединение есть…»

— Вызываемый номер не отвечает, — манерно затянул механический женский голос, — вызываемый но…

— И правда, у этих роботов на редкость неприятные голоса, — буркнула Ника, сбросив вызов и оборвав телефонную барышню на полуслове.

Давняя знакомая и бывшая пассия Наума, бизнес-леди Римма Чибисова, как-то сказала: «У этих роботов голоса, как у „красоток“ с Пляс-Пигаль!». «Просто когда не удается дозвониться до нужного человека, ты раздосадован, вот и ругаем ругательски этих роботов», — подумала Вероника.

Римму Чибисову она знала уже несколько лет, и ее историю — тоже. В юности Римма, девочка из «колодца» на Петроградской стороне, вышла замуж за предпринимателя из бывших партийных функционеров, на сорок лет старше ее… Когда-то у нее был бурный роман с Наумом Гершвиным, разбивший вдребезги брак адвоката. Это инициировала Римма, раздосадованная тем, что Наум, в отличие от ее предыдущих любовников, не стремится признать ее доминирование в отношениях. В ответ Наум организовал ее бизнесу серию нервотрепательских проверок и «посадку» нескольких сотрудников… В итоге Римме пришлось перенести головной офис своего фармацевтического предприятия из Петербурга в Москву. А спустя несколько лет Римма и Наум встретились в Выборге, где бизнес-леди едва не стала подозреваемой в убийстве врача, который незадолго до этого безуспешно пытался вылечить от ковида ее младшего сына… А Наум защищал вдову врача, которую на волне захлестнувшей общество панической атаки 2020 года едва не осудили по статье «Нарушение санитарно-эпидемиологических правил», третий пункт, угрожающий молодой женщине тюремным сроком до семи лет… Бывшим недругам пришлось объединить усилия, чтобы вычислить истинного автора хитрой многоходовой комбинации. Распутывая этот клубок, Наум и Римма закопали топор войны. А спустя пару лет они снова оказались вместе — под огнем автоматчиков на берегу Судаковского озера, где Наум наконец-то нашел разгадку исчезновения своего университетского товарища, уходящую корнями в середину 90-х годов…

Телефон зазвонил так неожиданно, что Ника даже подпрыгнула и едва не выронила его. Звонили ей с того самого номера, который она безуспешно набирала пару минут назад.

— Я слушаю! Кто говорит? — резко и требовательно спросил начальственный мужской голос.

— Вероника Орлова, от Наума Гершвина, — Ника прошла на кухню и села за стол.

— Здравствуйте, госпожа Орлова, — уже более приветливо сказал мужчина. — Я так понял, вы уже приехали?

— Да, только что с поезда, — Ника, жуя булочку из «Теремка», безнадежно посмотрела на серое небо за окном. Дождь и не думает прекращаться…

— Отлично. Как доехали?

— Спасибо, нормально.

— Когда вам будет удобнее встретиться? — поинтересовался Ошкоков. — Полагаю, сегодня вы хотите отдохнуть с дороги? Предлагаю завтра в десять, в «Кофейне» в гостинице «Воркута», Центральная площадь.

— Хорошо, — ответила Вероника, думая, что здесь невозможно заблудиться. Наум несколько раз бывал в Воркуте и очень хвалил городскую планировку — удобно, компактно, до любого места можно быстро добраться. В крайнем случае можно сесть на автобус или взять такси — рекламки местной службы она успела заметить в остановочных павильонах.

— Завтра в десять жду вас, — заключил бизнесмен и попрощался.

«Вот и отлично, значит, сейчас я съезжу в «Параллель», — Ника щедро обрызгалась репеллентом, помня предупреждение Наума о комарах, снова сдернула с крючка в прихожей ветровку и пончо и вышла.

Добротная железная дверь квартиры запиралась на шесть оборотов ключа с внушительным лязгом и выглядела мощной и несокрушимой. Да и сам дом, хоть и явно был построен не вчера, был даже на вид крепким, на века построенным. В квартире Ника не слышала никаких звуков по соседству — шаги, музыка, телевизор, голоса… Звукоизоляция, наверное, здесь получше, чем в питерских высотках Северной долины.

В подъезде на всех площадках были приклеены объявления с просьбой не курить, уважая других соседей, страдающих от чужого табачного дыма. И видимо, этот запрет соблюдался: нигде не пахло дымом, а на подоконниках не было баночек для окурков.

Подъезд был опрятным, чистым, со свежей голубой краской на стенах и побелкой без единого постороннего штриха. Окна отмыты, у дверей лежат красивые коврики. И даже детские санки, велосипеды и автомобильчики стоят у стен аккуратно, чтобы не мешать проходу.

Из почтовых ящиков торчали уголки свежих газет, и Ника вытянула из «своего» ящика пахнущий типографской краской номер «Моей Воркуты». «Любопытно, о чем пишут северные коллеги. Почитаю вечером!».

*

Спускаясь по улице Ломоносова к площади, Вероника продолжала с любопытством осматриваться по сторонам и невольно замурлыкала песню группы «Браво»:

— Этот город — самый лучший город на Земле

Он как будто нарисован мелом на стене…

Магазин «Аза» — вот здесь можно и продукты купить. До дома рукой подать! «Поляна» в полуподвале — это явно алкомаркет. «Почта-Банк» через дорогу. «Модас» — женская одежда. И тут же таблички: «Внимание! Сход снега с крыши!». Сейчас они выглядели совершенно неуместно: несмотря на дождь, было тепло.

— Этот город, просыпаясь, смотрит в облака

Где-то там совсем недавно пряталась луна

А теперь взрывают птицы крыльями восход

И куда-то уплывает белый пароход

Этот город не похожий ни на что вокруг

Улыбается прохожий, и за пять минут,

Помогая человеку верить в чудеса

Распускаются фонтаны прямо в небеса… — Ника зашла в «Азу», чтобы купить бутылочку воды и спросить, как пройти к Центральной площади.

Продавщица, отсчитывая сдачу, ответила, что Центральная площадь — это следующая после Юбилейной. Ника забила маршрут в телефон и решила, что пройдется пешком. Меньше километра! О таких расстояниях в Питере она и не слышала.

Спустившись на Юбилейную площадь, Вероника подумала: почему некоторые блогеры так рьяно пессимизируют Воркуту, не жалеют для своих репортажей черной краски и выбирают самые неприглядные виды для фотографий? При желании подобные пейзажи можно найти в любом городе, даже в блистательных столицах. Тот же Илья Варламов* (* — тревел-блогер; признан иноагентом на территории РФ), наверное, ни разу не сфотографировал Воркутинский театр, Горный колледж — основательное, добротное, ухоженное здание. А вот знак на повороте с площади на центральную улицу: ведутся дорожные работы, настилают новый асфальт. Ника увидела через дорогу главный вход в главную городскую библиотеку — с блестящими витринами, новеньким крыльцом, явно модельную, нового стандарта. Чем не подходящие виды для репортажа о далеком заполярном городе! А какой красивый Дворец детского творчества! Или кинотеатр «Каскад» — такой и в Питере смотрелся бы презентабельно. За пышной зеленью сквера возвышается семиэтажная громада — гостиница «Воркута» — это здесь, в «Кофейне», назначил ей встречу Сергей Ошкоков. Детский городок у сквера радует взгляд яркими красками, резными теремками с кофе и выпечкой, тележками с мороженым и удобными добротными скамейками, а посередине возвышается декоративное дерево, возле которого выстроилась целая очередь желающих сделать селфи. А вот и остановка, где нашелся искомый маршрут: «Центральная пл. — ТРЦ «67-я Параллель». «Почему бы это не сфотографировать и не поставить в свой рассказ о Воркуте? Зачем обязательно выискивать недостатки и делать вид, будто в городе ничего больше нет?..»

— Здесь конечная, высадка, — пояснил ей шофер новенького сверкающего микроавтобуса, — посадка вон там, через дорогу, возле «Воркутауголь».

Ника перешла дорогу, полюбовавшись огромным, во всю глухую стену одного из домов, баннером: «Настоящие мужчины всегда в цене!» — плечистый молодой человек в спецовке крепко и бережно держал на руках миловидную блондинку.

Возле внушительного здания «Воркутауголь» стоял на посадке такой же новенький, щеголяющий свежей краской и надраенными окнами «микрик», в котором уже сидело человек десять.

— Девушка, если вам в торговый центр, то вот молодой человек сейчас поедет, — улыбнулась Нике прохожая пожилая женщина.

— Барышня, так едем, или нет? — водитель, уже начав закрывать дверь, придержал створку.

— Едем, конечно, что за вопрос, — Ника вскочила на подножку и сразу нашла себе место у окна.

«Барышня!.. Приятно звучит. Учтивее этого лапотного „женщинА“, которое сейчас так прочно вошло в обиход, что где его только не услышишь! Терпеть не могу, когда так обращаются… Еще один балл в плюс Воркуте: ее жители более тактичны, чем жители средней полосы!» — она полезла за кошельком.

— Оплата при выходе, — улыбнулся водитель и отрулил от остановки.

В салоне было тихо, люди разговаривали между собой вполголоса, никто не орал в телефон, не обсуждал громогласно «А я ему говорю, а он мне отвечает, а она мне сказала, а я ей ответила». И даже девочка лет пяти, сидевшая на коленях у матери, не тараторила без умолку, не дрыгала ногами и не пыталась испинать спинку переднего сиденья. При этом затравленной жестким воспитанием она не выглядела; просто такое поведение было для нее естественно.

— Мам, а ты купишь мне шарик с кошкой? — спросила она, облизывая леденец на палочке.

— Ты их коллекционируешь? — ответила мать. — У тебя уже в комнате целый зоопарк.

«В другом месте этот диалог звучал бы примерно так: „Мааааамааааа, купиииии шаааааарик!“ „Нет, я сказала! Хватит ныть! Почему? По кочану! Села и замолчала, а то щас домой пойдешь и никуда больше со мной не поедешь!“, и закончилось бы все слезами ребенка и истерикой у мамаши. А у северян не заведено чуть что, драть глотку. Видимо, это объясняется суровым климатом: когда зима длится большую часть года, орать просто опасно — тут же застудишь связки… И, наверное, когда живешь в таком суровом краю, не захочешь разоряться по каждому пустяку…»

На одной из остановок на сиденье рядом с водителем запрыгнул мужчина лет 45 и заговорил с ним, как со старым знакомым:

— Как ваше ничего?

— Да как обычно. Еще двенадцать ездок сегодня. Все на маршруте, сегодня Иваныч с больняка вышел.

— А у нас вчера опять было. Два часа на улице загорали, и опять вызов ложный.

— Молодняк, небось, дурит. Думают, очень круто, когда по твоему звонку целый комплекс останавливается…

— Да больно накладно это нам выходит. Прикинь, время было самое ходовое, народу полно, и тут снова-здорово! На сколько миллионов наказали центр…

— А ваш хозяин что думает?

— Ты у него спроси, я почем знаю?

Яркий, переливающийся всеми оттенками солнечного спектра комплекс футуристической формы Ника увидела издалека. Он возвышался над тундрой и на фоне пасмурного неба казался еще ярче — словно сошел с картины Гогена. От его теплого колера словно стало светлее. К нему вела широкая и ровная подъездная дорога. Перед комплексом на «кольце» отдыхали еще три микроавтобуса. Четвертый стоял на посадке. Остановочные павильоны были того же солнечного цвета, что и здание — новенькие, явно отапливаемые. Отдельная дорога тянулась к парковке «Параллели», чтобы посетители, имеющие личный автотранспорт, подъезжали сразу к зданию, не мешая движению микроавтобусов и не наезжая на пешеходов. Второе ответвление тянулось к служебному входу — для грузовых машин и фур с товаром. Широкая аллея вела от павильона высадки к центральному входу. Ника отметила, что к планировке прилегающей территории владелец «Параллели» подошел очень серьезно и смог грамотно организовать удобный доступ для всех категорий посетителей и подвоза товаров. В других комплексах ей доводилось видеть, что при наличии превосходной парковки пеший доступ к входу затруднен — люди делают немалый крюк в обход или несутся, нервно оглядываясь, через парковку, лавируя между автомобилями, и от ближайшей остановки приходится отмахать изрядный кусок, а при дождливом климате это малоприятно. Здесь же никому не приходилось выскакивать из-под колес или бить по тормозам и заполошно бибикать. Никто никому не мешает. Вдоль пешеходной аллеи выстроились симпатичные киоски с кофе, свежей выпечкой, мороженым, напитками и безделушками. Отгорожена просторная площадка для курения — под навесом, с урнами-пепельницами на фигурных литых ножках и скамейками. На широком крыльце у автоматических дверей весело пританцовывают две девушки в национальных костюмах народа коми и раздают рекламные листовки. Тут же вышагивает ростовая фигура — медведь, и зычным голосом приглашает отведать бизнес-ланч в новом ресторане на фудкорте со скидкой 50% всем, кто успеет в «счастливый час». По крыльцу носится расторопный подросток и сует всем в руки буклеты гипермаркета.

— Заходите, ищите зеленые ценники, скидки до 80%, — заученной скороговоркой протараторил он, всучив яркую брошюрку Веронике, и тут же умчался дальше. — Товары по зеленым ценникам, заходите, суперские скидки! — раздался его голос уже издалека.

*

Ника вышла из гипермаркета с небольшим пакетом (кое-что прикупила из необходимых на квартире вещей) и неспешно перемещалась по коридорам «Параллели». Все блестело, переливалось огнями, звучала музыка. На фудкорте царило оживление и в воздухе заманчиво смешивались аппетитные запахи и аромат свежей арабики.

Взяв чашечку кофе, Ника направилась к зоне отдыха посреди фудзоны, занимающей весь третий этаж, лавируя между занятыми столиками. Но и там не оказалось свободных мест. «Ну да, сегодня же воскресенье, — вспомнила Вероника, — я за двое суток в дороге совсем выбилась из графика… Все отдыхают, и, так как день выдался дождливый, предпочитают проводить его под крышей, вот почему здесь такой оживляж!»

В поисках места, где можно хотя бы спокойно постоять с чашечкой, никому не мешая, Ника оказалась у неброской двери, ведущей в затемненный коридор. Дверь украшала табличка: «Вход в корпус 2. Корпус еще не функционирует, ведутся отделочные работы, проход запрещен».

Очевидно, тонкая фигурка, скользнувшая мимо Ники за створку, принадлежала кому-то из работников «Параллели». Из-за неплотно прикрытой двери донеслись попискивание телефона — как будто набирали номер, длинный гудок…

— Самый наплыв, — зашептал звонивший, вернее, звонившая; голос больше смахивал на женский. — Негде яблоку упасть. На фудкорте полна ж…, и на других этажах то же самое. Ага, пожалуй, можно. Конец связи!

Снова пикнул телефон, и его владелица с чувством выругалась.

— Хоть отдохнем немного, — заключила она витиеватую тираду, — заманали, уроды, с утра прутся косяком!

Изящный силуэт в голубом коротеньком костюмчике сотрудницы фудзоны метнулся из прохода и скрылся в лабиринте столиков, затерялся среди других снующих с подносами официанток в таких же костюмах. Ника не успела даже рассмотреть ее.

Она отпила еще глоток немного остывшего эспрессо и подхватила угрожающе накренившийся пакет с покупками. Интересный разговор… Как жаль, что она не сообразила присмотреться к этой девушке! Сейчас ее уже не найдешь, вон их тут сколько, и все в одной и той же форменной одежде…

Вероника допила кофе и поставила чашку на столик, где уже стояли чьи-то стаканы из-под молочного коктейля и креманки, и задумчиво посмотрела на схему «Параллели», укрепленную на одной из колонн. Куда бы еще сходить?..

К столику бойко подбежала девушка в голубом костюмчике, моментально собрала грязную посуду на поднос и унеслась к окошку посудомоечной. Но это была не та официантка, которая пять минут назад смачно материлась в закрытом для посетителей коридоре: «Прутся косяком, уроды». Та девушка была среднего роста и худощавая. А эта девушка — невысокая и коренастая, похожая на аборигенку. «А что это она говорила: хоть немного отдохнем?.. Что-то я недопоняла?»

Увидев на схеме второго этажа магазин комиксов и салон японской косметики и парфюмерии «Карюкай», Ника направилась к эскалатору, работающему на спуск. У внучки маминой подруги скоро день рождения; девочка увлекается мангой, и обрадуется, если Ника подарит ей что-нибудь новенькое. А в «Карюкае» можно найти очень хорошие подарочные наборы для свадьбы — пора уже что-то подыскивать для Лили. Вероника уже три года ходила в «Карюкай» в «Парнас-Сити», оценив по достоинству серию «Весенняя сакура». А в прошлом году в Ялте она познакомилась с владелицей торговой сети «Карюкай», что в переводе с японского означает «мир ив и цветов»… Надо же, госпожа Мацуо открыла магазин уже даже за Полярным кругом! Интересно сравнить воркутинский «Карюкай» с его питерским собратом…

Внезапно освещение потускнело и замигало. Всюду вспыхнули красные лампочки. По ушам ударил утробный вой сирены.

— Внимание! Угроза взрыва! Всем покинуть помещение! — затараторил из динамиков механический голос. — Повторяю: внимание…

«Да… Вот тебе и разведка боем — сразу увидела, что здесь творится!»

— Женщина! Вы что — не слышите? Пожарная тревога! Магазины закрыты! Всем выйти на улицу!

Ника медленно обернулась на этот раздраженный голосок, который она сразу узнала по тембру и интонациям. Да, именно эта девушка четверть часа назад сыпала бранью в коридоре, ведущем к второму корпусу. Она смерила взглядом эту девчонку в голубом костюме с короткой юбочкой. Прочитала на приколотом к жакетику бейдже имя — «Алина». И ровным голосом ответила:

— Успокойтесь, ЖЕНЩИНА, глухотой и деменцией я пока не страдаю, и сама знаю, как пройти к выходу. Не нервничайте так, от этого ранние морщины появляются!

Она еще раз смерила взглядом растерянно захлопавшую глазами официантку и шагнула на эскалатор.

«Итак, вот я и выяснила, кто вел этот странный разговор в коридоре. Алина, сотрудница фудкорта… Интересное совпадение: сначала она жалуется кому-то, что посетители „прутся косяком с самого утра“, потом радовалась, что можно будет „хоть немного отдохнуть“, а через несколько минут объявили тревогу. Или не совпадение?.. Я ведь еще в Питере, по рассказам Наума, заподозрила, что „звонарю“ помогает кто-то из служащих „Параллели“ — сообщает ему, когда в комплексе больше всего посетителей, и тот звонит и сообщает о минировании именно в „часы пик“… Взять за шиворот эту Алину и попытаться выяснить, кому она звонила, — Ника перешла на эскалатор, ведущий на первый этаж, — и считай, что дело в шляпе. Конечно, если ее собеседник тоже находится в Воркуте, — у главного выхода она посторонилась, чтобы ее не смел с ног мощный человеческий поток, штурмующий двери. — Если он звонит в „Параллель“ из другого города, шансов выявить его — ноль. Но если разобраться, кому в других городах нужно городить такой огород, чтобы закошмарить воркутинский ТРЦ? Нет, это явно поблизости кто-то забавляется, думая, что „нас не догонят“. Если я не ошиблась в своем определении примерного психологического портрета шутника, то он считает себя умнее всех, обожает самоутверждаться, „кошмаря лохов“, и уверен, что его ни за что не вычислят, ума ни у кого не хватит. Тогда он особо конспирироваться не будет, и это дает мне шанс быстро вычислить и его. С Алиной мне повезло случайно, а два раза подряд везуки, как говорит мой маленький крестник из Комарово, не бывает! Но одна ниточка у меня уже есть, — она вышла на улицу, — и я непременно за нее потяну!»

В сквер посередине пешеходной аллеи высыпали уже все посетители «Параллели», удивленные, ошарашенные и возмущенные. До Ники долетали реплики: «Опять! Достало уже! Как ни приду, вечно у них тревога! Снова-здорово! Да они издеваются? Когда еще это МЧС приедет… До вечера тут, что ли, загорать, пока все проверят? Что за на фиг?»

Какой-то долговязый парень с крашеными волосами начал сварливо возмущаться, что ему не успели подать уже оплаченный обед, и сдабривать свою речь отборным матом.

— Зубы-то не простуди, — негромко сказал ему кряжистый мужчина с черным ободком въевшейся угольной пыли вокруг глаз. Крикун смерил взглядом могучего шахтера и сразу умолк. Дискутировать с таким суровым противником он не рискнул. «Молодец, — мысленно похвалила Ника воркутинца, несколькими словами утихомирившего крикуна. — Слушать противно. Терпеть не могу истеричных парней. Женщина-истеричка — пренеприятное зрелище, но когда мужчина чуть что, визжит, брызжет слюной и дергается, как припадочный — это еще хуже! Сейчас это называют свободой личности и умением дать выход эмоциям — это, мол, в ваше доисторическое время мужчины не плакали и жили на восемь лет меньше женщин, а мы, молодые и прогрессивные, не скрываем свои чувства и не стыдимся этого… Вот только зрелище не из лучших! Правильно рассуждают северяне, — она вспомнила, как Наум наглядно описал ей характер коренных жителей Заполярья на примере своего друга: тут все бурлит (рука ложится на грудь), тут все молчит (вторая ладонь прикрывает рот). И среди них немало людей, которые в сто лет еще на охоту ходят и за нартой бегают по тундре; значит, сдерживать эмоции не опасно для здоровья!»

Раздалось завывание сирены. К «Параллели» подкатили машины спасательной службы, и из них в корпус устремились люди в форме, бронежилетах и касках.

«Ладно, подожду, — Ника села на скамейку в зоне для курения. — Подарки-то покупать надо…»

Тенькнул ее телефон. На ватсап пришло сообщение от блогера Вейдера, о котором она недавно вспоминала.

«Вероника Викторовна, это вы в Воркуте около ТРЦ сидите? Я лайв смотрю, и мне показалось, что узнал вас. На скамейке возле скульптуры медведя, в оливковой ветровке!»

*

«Что за сюжет?» — спросила Ника, взглянув на скульптуру, рядом с которой находилась, и на свою оливковую курточку.

«Один стотысячник захлебывается от веселья: в торговый центр позвонили с сообщением о минировании, — ответил Женя, — и всех людей оттуда эвакуировали. И он снимает площадку перед ТРЦ и веселится по полной. Салабон. Не может раскрутить реально острую тему, вот и промышляет фриками и гэгами!»

Вейдер был блогером-миллионником, ратовал за порядок и справедливость в обществе и никогда не занимался троллингом или высмеиванием.

«Ловите, — в Никин телефон прилетело сообщение с вложенной ссылкой, — может, и себя увидите. И качество съемки у него хромает, дергается, прыгает, и ракурс выбрал неудачный, все время какой-то угол в кадр влезает».

Вероника поблагодарила Вейдера и открыла видео. Вот она, «67-я параллель». Камера пометалась по площадке перед главным входом, потом в кадре оказалась остановка, потом — киоски на главной аллее. Потом задребезжал телефонный звонок. Роскошный бас, явно измененный при помощи компьютерных технологий, сдабривая речь матерком, сообщил, что в здании торгового центра установлено взрывное устройство. Раздался вой сирены.

Визгливый голос захлебывающейся скороговоркой, отчаянно матерясь и хихикая, злорадствовал на тему, как «реально не везет» «Параллели» — опять «звоночек прилетел». Потешался, снимая, как из здания спешно выходят посетители и персонал. Всех, кто попадал в кадр, автор лайва желчно комментировал: «Ай, как не повезло! Пришли оторваться в выходной, а тут опаньки, дуй на уличку, жди под дождиком, пока все проверят! Нельзя без проверки, а ну как реально бомбочка стоит, тогда всем кабзда!»

Ника брезгливо поморщилась. Ей был неприятна манера некоторых юнцов изъясняться подобным образом — тараторить, брызгая слюной, поминутно срываясь на визгливый крик и обложной мат. «Явно неместный, — подумала она, — здесь так не тарахтят. И правда, что это за угол в кадре? Очень похоже… очень похоже… Да это же один из киосков! Они тут все по единому стандарту построены!»

— Что, нас уже и в тырнете показывают? — рядом остановился крупный плечистый мужчина с черным ободком угольной пыли вокруг глаз. — Визжит-то, как припадочный… Прямо как тещин кот, когда ему на хвост наступишь… Вот незадача, зашел я с работы затариться продуктами, а тут снова-здорово!

Ника догадалась, что перед ней — отработавший смену шахтер.

— Это откуда же он снимает? А-а, понятно: за «Шавермой» затихарился с телефоном, — догадался шахтер. — Вот поганец. Пойти что ли, пенделя дать, чтоб не до смеха стало?

— Лучше не надо, еще и сами виноватым окажетесь… Они сейчас грамотные, свои права знают, и куда на кого жаловаться — тоже.

— А здесь, барышня, свои законы, — прищурился шахтер. — Тундра диктует. И тут пустобрехов таких вот не любят. Ладно, хрен с ним. Еще зашибу ненароком.

Ника проводила взглядом шахтера и осмотрелась. Да, вот он, стандартный коричнево-бежевый киоск с ярко-красными буквами «Шаверма из Тундры». Оттуда долетал соблазнительный аромат горячего лаваша с мясом. Неспешно, как человек, которому просто захотелось перекусить в ожидании, пока спасатели проверят здание, Вероника зашагала к киоску. Кстати, можно и в самом деле купить лепешку… Пахнет неплохо, а аппетит разыгрался не на шутку. Съеденных утром двух булочек из «Теремка» оказалось маловато.

Пока ей готовили шаверму с индейкой, Ника боковым зрением увидела, как из-за угла киоска высунулась сутулая фигура в капюшоне.

— Минут десять подождите, — вежливо сказала продавщица, скуластая девушка с раскосыми глазами аборигенки Коми, сунув шаверму в печь.

Ника все тем же неспешным шагом отошла за угол киоска, где увидела еще одну табличку «Зона для курения». И увидела стоящего сбоку от «Шавермы» долговязого парня в серой куртке с надвинутым до бровей капюшоном. Парень держал штатив, на котором закрепил телефон, вел съемку и тараторил в укрепленный возле рта микрофон, захлебываясь хихиканьем.

— Расходятся люди, задолбались уже ждать. Погодка не та, чтобы на улице торчать, пока саперы по всем помещениям прошарятся! Ай, какая невезуха — какой выручки лишились! И всего-то и было, что один звоночек… Женщина! — возмутился он, сдвинув микрофон на шею. — Другого места нет курить? Чё, не видите, тут человек стоит, и должен дым ваш глотать? Сами травитесь, если хотите, а других не заставляйте… Вы че, глухая, женщина? Я вам говорю!

Любую другую молодую женщину подобное обращение — второе за полчаса — расстроило бы на весь остаток дня, но спецкору Орловой на работе приходилось слышать и не такое, и при наездах она никогда не терялась.

— Это место для курения, читать умеете? — она ткнула пальцем в табличку. — И если вы тут стали, — она повысила голос, увидев, что парень разинул рот и намерен снова затарахтеть без остановки, — если вы тут встали, то смиритесь с тем, что люди приходят сюда покурить! — «Чё… Говорит, как южанин. Точно не местный…»

— Вы что, умная самая? — набычился парень. — Вас, ЖЕНЩИНА, не спросил, где мне стоять! Только о себе и думаете, а с другими людьми тоже считаться надо! А то таблички читать научились, а культуре — нет…

«Конечно, он не хочет отсюда уходить — здесь самый лучший обзор главного входа в „Параллель“ и аллеи для пешеходов… А ему надо лайв записывать. И все должны под него подстраиваться — он, видите ли, не курит, и по этому поводу всех заманает своим воинствующим зожем!»

— Ну вы че, женщина, назло, что ли? — разорялся блогер. — Типа, наглость — второе счастье? Отошла быстро!

Ника чуть не рассмеялась. Этот вертлявый задрыга с узенькими плечиками и пронзительным голосом изо всех сил корчит из себя «нормального мужика», решившего «поучить бабу жизни, чтобы свое место знала», а у самого глаза так и мечутся тревожно. Да и дойди дело до невербальных коммуникаций, более крупная и мускулистая Ника в два счета научит его, что «слабый пол» — это не о ней.

— Пишите спокойно свой лайв, — ответила она, — только более авторитетные коллеги говорят, что качество у вас ниже среднего, и на «двойку» не тянет!

«Вот тебе за „женщину“, которую ты затвердил, как попугай. Получи, фашист, гранату!»

— Да пошла ты… — парень захлебнулся бранью и харкнул на тротуар. Угрожающе шагнул вперед. Приостановился, окинул взглядом невозмутимо усмехающуюся оппонентку. — Повезло тебе, я нынче добрый, баб не трогаю, а то показал бы тебе…

— Але, братан! Какие-то проблемы? — к ним подходил сурового вида мужчина в форме цвета маренго с эмблемой местной горноспасательной службы. — Чего до девушки докопался?

При его виде парень тут же суетливо сдернул телефон со штатива и потрусил к остановке, где как раз стоял на посадке микроавтобус, идущий в центр. Уже поставив ногу на подножку, он обернулся и проорал:

— Да пошел ты, …, …, …!!!

— Что?! — рванулся вдогонку спасатель, но дверца уже закрылась, и маршрутка уехала. — Ну, глистопед, ладно, еще раз увижу, не убежит! Он к вам что, приставал?

— Видно, больно ударился, когда с Луны падал, — усмехнулась Ника. — И его удивило, что на месте для курения стоят люди с сигаретами.

— Или мамаша стоя родила, — ухмыльнулся мужчина в форме.

— Девушка, ваша шаверма готова, — окликнула продавщица из киоска.

— Привет, Катюха, — поздоровался с ней спасатель. — Мне как обычно.

«Даже жаль, что он не догнал этого задрыгу и не навесил ему как следует, — Ника забрала горячий экопакет со своим заказом и отошла к ближайшей скамейке, чтобы перекусить, — тогда я вмешалась бы после второй оплеухи, великодушно спасла бы его от третьей и спросила бы, как это он так удачно оказался рядом с „Параллелью“ как раз когда началась тревога, вовремя, чтобы заснять эвакуацию. Думаю, в этом случае он бы меня уже не послал и, может, поделился бы секретом своего везения! Интересное кино. Автор анонимных звонков точно знает, когда лучше в очередной раз сообщить о бомбе. Блогер-скандалист подоспел как раз к началу тревоги со штативом. Официантка за пять минут до сообщения о минировании радуется, что можно будет немного отдохнуть, как будто тоже знала, что сейчас опять всех выведут! Интересно, — она с аппетитом ела упоительно вкусную шаурму. Свежее мясо, хрустящая лепешка, нежный майонез — хорошо приготовлено, на совесть! — Как говорила Алиса в Стране чудес: чем дальше, тем страньше!»

Ника доела шаверму и отправила сообщение на ватсап Вейдеру: «Можете скинуть мне инфу об этом блогере, который записывал лайв у торгового центра?» «Да запросто. Когда надо?» «Завтра утром, часам к 8 — 9» «Сделаю!» «Спасибо!»

«Теперь не с пустыми руками завтра на встречу с Ошкоковым приду!» — Ника выбросила пустой пакет в урну и отошла к киоску, где готовили кофе. Она все-таки хотела дождаться окончания проверки и заглянуть в магазин комиксов и «Карюкай»…

*

…Из «Азы» на улице Ломоносова Вероника принесла два больших пакета с продуктами и проворно разобрала покупки. После ужина она зашла в Дзен.

У предыдущей статьи, о втором дне в дороге, было уже свыше трех тысяч дочитываний и несколько сотен лайков. Комментарии в основном позитивные: люди хвалили виды вокзалов в северных городках, пейзажи, снятые из окна, интересный стиль изложения. Кто-то делился своими воспоминаниями о поездке на воркутинском поезде. Кто-то ностальгировал по Воркуте, Инте или Сосногорску, откуда вынужден был переехать по разным причинам… Нашлась и парочка хейтеров. «Заказ на популяризацию Севера выполняете?» — язвительно вопрошал один. «Те скока платят за рекламу воркутлага?» — интересовался второй. «Вы о заказах знаете явно больше меня», — ответила Ника первому. А второму посоветовала учить орфографию, напомнила, что названия пишутся с большой буквы, а печально известный ГУЛАГ прекратил свое существование еще в 1960 году. Поставив лайки и пообщавшись с доброжелательными читателями, Ника проверила монетизацию. Неплохо: статьи о путешествии в Заполярье заинтересовали аудиторию и доход в этот раз был чуть выше. Дзен приносил ей немного денег, но главное, что радовало Нику — если ее публикации читали с интересом и живо реагировали на них.

Ника быстро намолотила текст о прибытии в Воркуту и первом дне в шахтерском городе, загрузила фотографии, выложила статью в блог, ответила на СМС Наума, позвонила маме и мужу… А потом отчаянно зевнула, потерла слипающиеся глаза и посмотрела на часы… «Ну и солнце выкатилось! Я еще и напротив окна сижу — прямо глаза ломит. Который, кстати, час?.. ЧТО?!!»

Ника еще раз «оживила» экран телефона. Неужели действительно уже второй час ночи? В Питере в это время ненадолго темнеет. Здесь же солнце, выкатившееся к ночи из-за туч, заливало город светом. Во дворе даже не зажигались фонари. «Вот это, значит, и есть настоящий полярный день, — Вероника отдернула тюлевую штору и сделала пару фотографий двора и горизонта, над которым висело солнце. И выставила опцию «Указать время съемки». Фото она тут же вывесила в Дзене с минутным видео на фоне окна и с заголовком «Вот он — полярный день!».

За пять минут прилетело несколько лайков и два комментария: «Вау!!!!!, и целая строчка смайликов с изумленно вытаращенными глазами», и: «Ха, это еще цветочки! Когда я на Карском море служил, там солнце полгода вообще не садилось. Ваша Воркута для меня — все равно, что для вас — курорт в Сочи!». Ника улыбнулась, лайкнула обоих и закрыла ноутбук. Ох, как хочется спать! Почему-то на нее накатила просто неодолимая усталость — глаза закрывались на ходу. «Смена поясов сказывается?..» Вот только нужно сначала плотнее задернуть шторы по всей квартире.

Выйдя из ванной, она заметила, что в комнате остался небольшой проем между портьерами, и через него ровно струится яркий дневной свет. Ника поправила штору и в полной темноте ощупью нашла кровать. «А я думала, что Наум для красного словца говорит, будто наши белые ночи — цветочки по сравнению с полярным днем на Севере! Оказывается, он не приукрашивал», — она устало вытянулась на свежей простыне с принтами авокадо и закрыл глаза… В кухне деликатно тенькнул ноутбук — видимо, Вейдер решил не откладывать выполнение е просьбы в долгий ящик. Но Ника чувствовала такую сонливость, что даже ее вечная профессиональная любознательность на этот раз оказалась слабее. «Утром посмотрю… А сейчас спать!»

Она проснулась только в 9 часов, когда до встречи с Сергеем Ошкоковым в «Воркуте» оставался ровно час. «Ничего себе вырубило!» — Ника заторопилась, раздергивая шторы, включая чайник, перебирая одежду… Утро было солнечным, термометр показывал +20 градусов, значит, джинсы и водолазка будут в самый раз. Ветровка тоже очень кстати.

«Хорошо хоть, — Ника заварила себе кофе, достала пачку печенья, — встречу не проспала! Теперь я не понаслышке знаю, что такое джетлаг!»

Она открыла крышку ноутбука и сразу же вошла в почту. Нужно прочитать письмо от Вейдера…

Блогера, именующего себя Полный Песец, в миру звали Василием Ершовым. 23 года, выпускник московского вуза, урожденный ростовчанин («Я не ошиблась, предположив, что он из южных областей. Точно: в Ростове многие „чёкают“ вместо „что“… Блогер-стотысячник, подумать только! Специальность — пиар и реклама, хмм! Красный диплом? Неплохо. После окончания вуза расширил сферу деятельности: теперь он не только раскручивает и продвигает услуги, проекты и продукцию, но и пессимизирует. Ездит по северным городам, выискивает там самые неприглядные виды, всевозможный негатив, и выпячивает их, представляя все так, будто в городе больше ничего нет. Не слишком оригинально: в этом направлении сейчас работает немало блогеров…» С оппонентами Песец не церемонился. В ход шло все: жестокое высмеивание, оскорбительные шутки и карикатуры, антипиар и травля, а фанатская аудитория Ершова выставляла в рубрике «Ватерклозет» в его блоге фотографию неугодного и устраивала ему виртуальный «золотой дождь» при молчаливом одобрении хозяина блога. Если Ершов перегибал палку и на него подавали жалобу или судебный иск, он не являлся по повесткам, присылая своих представителей и юристов — парочку университетских товарищей, выпускников юрфака, такого же горластого и изворотливого парня и девицу, которые «забивали эфир», не давая больше никому сказать и слова, и помогали Василию в очередной раз выйти сухим из воды. В ответ на предложения «встретиться, поговорить», Ершов насмешливо отвечал: «Нашли дурака! Так я к вам и разбежался! Есть вопросы — задавайте их моим юристам, а че-то не нравится — не читайте мой блог, откройте Достоевского и наслаждайтесь! Имею право на свое мнение и на его выражение, закон не нарушаю, так что все тапки мимо!»

«В общем, — резюмировал Вейдер, — в наших кругах репутация у Песца не лучшая. И что-то он сейчас в Воркуте засел, уже месяц там негативит, я посмотрел ленту. Кстати, он еще одну подработку нашел — берет заказы кого-то захейтить. Так было весной с одной кофейней в Адлере — по итогу ее закрыли. Завалил их негативом, рейтинг понизил, популярность упала… А через несколько дней там уже магазин открылся. Ясно, кому-то помещение понравилось, вот и наняли Песца, чтобы помог заполучить поскорее. Я даже удивился, когда у него на странице „Параллель“ увидел — впервые он на такой крупный объект размахнулся, раньше малый бизнес плющил…»

Вейдер прислал и фотографию Ершова-Песца. И Ника сразу узнала того самого парня, с которым схлестнулась накануне около киоска с шавермой. «Спасибо, Женя!» — радостно ответила она Вейдеру. Да, это была очень полезная информация. Теперь у нее есть зацепка, с которой можно начинать расследование…

Без четверти десять Ника вышла из квартиры, заперла на шесть оборотов тяжелую дверь, улыбнулась, увидев на стене открытку. Смешной рыжий котенок таращил глазенки среди цветов — и призыв нести в мир доброту. Ника бодро сбежала по ступенькам. Итак, блогер Василий Ершов и официантка из «Параллели» по имени Алина, стройная русоволосая девушка среднего роста. Не исключено, что информацию о большом наплыве посетителей таинственному телефонному хулигану сбрасывала именно она. И очень может быть, что тот, кто звонит в «Параллель», как-то связан с Ершовым — блогер уже не в первый раз «случайно оказывается поблизости» именно когда из здания спешно выводят людей и ожидают саперов… Кажется, пазл начинает складываться!

Задуло бодрящим ветерком — что поделаешь, Север — он и летом Север! Вероника застегнула воротник ветровки на кнопку, прикрыв шею — простуда ей была ни к чему! — и ускорила шаг. Театр, закрытый на время отпуска труппы; неброская вывеска магазина одежды «Берлога», бигборд «SPA в Воркуте!», блестящие окна библиотеки через дорогу, запах горячего асфальта, который укатывает небольшой, но серьезный каток там, где площадь переходит в улицу…

Ника бодрым шагом миновала громаду Дворца детского творчества; бывший Дом быта, о котором Наум рассказывал головокружительные «охотничьи истории», кинотеатр «Каскад». И без двух минут десять уже взбежала на крыльцо главной городской гостиницы. Семь этажей!.. На первом расположились магазины и точки общепита… Вывеску «Кофейня» она увидела сразу же. И решительно толкнула дверь. «Точность — вежливость королей! И журналистов — тоже».

*

Он сидел за столиком у окна, неторопливо потягивая кофе из толстостенной чашки. Ника никогда не видела Сергея Ошкокова, но сразу догадалась, что это именно он.

Невысокий, с густыми черными волосами до плеч и характерными чертами смуглого скуластого лица. Черные раскосые глаза смотрят пристально и как будто видят все насквозь. Глухой черный костюм, такая же водолазка. На лице не читалось никаких эмоций, но бесстрастным или пофигистом он не выглядел. Ника вспомнила, как характеризовал менталитет коренных жителей Заполярья Наум: «Тут все бурлит, — одна рука ложится на грудь, — тут все молчит», — вторая рука прикрывает рот. Северяне лучше управляют своими эмоциями и не выплескивают их по любому поводу. Особенно коренные жители…

«Пожалуй, имя Сего ему больше подходит, чем отечественный аналог, — Ника направилась к столику бизнесмена. В зале аппетитно пахло свежей выпечкой и кофе; мимо прошли с подносом, на котором дымились яичница с розовыми кругляшами колбасы и румяные сырники. Вдохнув их аромат, Орлова ощутила приступ голода; на квартире она не успела позавтракать, только выпила кофе.

Ошкоков повернул голову и тут же встал, чтобы отодвинуть стул для Ники. И ей показалось, что его взгляд пронизал ее от макушки до пят. «Брр, он что, человек-рентген, или в их роду были шаманы?»

— Госпожа Орлова?

— Да.

— Очень приятно. Сергей Трофимович Ошкоков. Или Сего Трошевич, как вам больше нравится. Вы очень пунктуальны, Вероника Викторовна.

— Здесь трудно опоздать.

— Некоторые все-таки ухитряются, тонкие губы Ошкокова еле заметно дрогнули в улыбке.

Вероника села напротив. К ним тут же устремилась официантка с папочкой меню.

— Очень рекомендую сегодня попробовать нашу шакшуку, — прощебетала девушка.

— Если у вас сегодня запланированы еще какие-то встречи, лучше не надо, — тихо сказал Сергей Трофимович, — в состав блюда входит чеснок… Советую лучше выбрать английский завтрак или яичницу по-деревенски. А на десерт — «Картошку», «Ёжика», или пончики в глазури. Кухня тут хорошая.

Ника заказала яичницу, кофе и «Картошку». Ошкоков — еще одну порцию эспрессо и пончики.

— У нас тут можно не беспокоиться о диетах, — сказал он, — видимо, в Воркуте какой-то особенный микроклимат: избыточным весом практически никто не страдает, хотя и едят сытно. Осмотритесь на улицах: ни одного тучника не увидите.

— Это хорошо, — улыбнулась Вероника, — может, и я тут подправлю фигуру…

— Мне кажется, у вас нет проблем с фигурой, — ответил бизнесмен.

— Спасибо, — у Ники сразу улучшилось настроение. После зимы хамоватый коллега Иван из спортивного отдела как-то в курилке пропел ей вслед: «Как провожают пароходы…", и Ника тут же отбрила «шутника» хлесткой фразой. Но вечером посмотрела в зеркало в ванной; встала на весы — и, удрученно вздохнув, записалась на дополнительные тренировки в «Бьюти Терре», а закупая продукты, стала обращать внимание на калорийность и пометки «Фит» на упаковках, а число любимых слоеных пирожков сократила. А Сергей Трофимович одной фразой вернул ей хорошее настроение. Прав был Наум: северяне действительно тактичные люди.

Им принесли заказ. Когда официантка отошла, Ошкоков спросил:

— Итак, вы, наверное, уже знаете, что у меня за проблема?

— Да, — кивнула Вероника, нарезая яичницу, сдобренную ломтиками картофеля и аппетитной розовой колбасой.

— Вчера днем снова был звонок, — Сергей надкусил пончик в розовой глазури. — В самый людный час. Конечно, пришлось всех эвакуировать и ждать окончания проверки… Большинство посетителей ушли, не дождались возобновления работы. И снова мы оказались в убытке. Обычно воскресная выручка очень высока, а у нас вчера, можно сказать, пропало воскресенье. Приятного аппетита!

— Спасибо, — Ника наколола на вилку кругляш колбасы. — Да, я вчера заезжала в «Параллель» и попала как раз на сигнал тревоги.

Ошкоков сидел напротив нее с таким непроницаемым лицом, что она снова вспомнила о северных шаманах. Легко было представить себе Сергея Трофимовича, камлающего у ритуального костра, или сидящего во главе совета старейшин — ноги скрещены, во рту дымится длинная трубка.

— Едва доехали, и тут же включились в работу? — с интересом посмотрел на нее Ошкоков. — Да, Наум мне о вас рассказывал: вы — настоящий фанат своего дела.

— Это была пока только разведка боем, — Вероника за разговором уплетала яичницу, оказавшуюся действительно очень вкусной. — Да и любопытно было увидеть ваш комплекс, сравнить его с нашими ТРЦ.

— И как? — Ошкоков неспешно поднес к губам чашку с кофе.

— Не отличить! — Вероника отодвинула пустую тарелку, взяла блюдечко с пирожным.

— Вы в Воркуте впервые, — это прозвучало без вопросительного знака. — И как вам город на первый взгляд?

— С первого взгляда, — честно призналась Вероника, — Воркута поразила меня тем, что она — настоящая… Знаете, у Сергея Довлатова в повести «Зона» есть такой момент: писатель признается, что Америка именно этим его и поразила: что она существует на самом деле. Из Ленинграда и Таллина она казалась ему чем-то нереальным и недостижимым — и вот он уже пьет ирландский кофе в баре «У Джонни», а под столом валяется пьяный чернокожий парень… Вот и я раньше видела Воркуту лишь на фотографиях в рассказах тревел-блогеров, а вчера прошла через здание вокзала, где в зале ожидания стоят фигуры оленевода и оленей, и вышла на площадь, где цветет иван-чай, пахнет горячей сдобой и на посадке стоит автобус до Шахтерского района.

— Я вас понимаю. Сам испытал это чувство в 17 лет, когда приехал в Ленинград — тогда ваш город пока еще не вернул себе историческое название, до этого оставалось еще три года… Город на Неве отсюда казался мне такой же фата-морганой, чем-то абстрактным и недоступным. И вот я уже стою на Ладожском вокзале, а вот — еду в трамвае к Университету Профсоюзов и заселяюсь в общежитие… Я был так же поражен именно тем, что Ленинград — реален, и я до него доехал.

Ника представила себе юного Сергея Трофимовича, впервые попавшего в северную столицу. Какое, наверное, одиночество, растерянность и неприкаянность ощутил юноша из тундры, оказавшись в мегаполисе… Наверное, поначалу он был даже оглушен.

— Быстро осмотрелся и адаптировался, — словно в ответ на ее мысли сказал Сергей Трофимович, — через пять лет уже не хотел уезжать. Но понял, что нужен родному городу и еще — если каждый будет сбегать туда, где слаще живется, это неблагодарно по отношению к малой родине, которая тебя взрастила и вскормила. Все равно что от матери отречься, изредка посылая ей переводы, как героиня «Телеграммы»… Я говорю о рассказе Паустовского, а не о социальной сети, — уточнил он.

— Я никогда не путаю «Телеграмму» и «Телеграм», — ответила Вероника, — и Паустовского тоже читала.

— Отрадно это слышать. Потому, что сейчас уже выросло поколение, которое даже не знает, кто такой Паустовский.

— И кто такая Агния Барто, — грустно заключила Вероника, вспомнив нашумевшую историю несколько лет назад. И подумала, что Ошкоков напоминает ей Виктора. Морской учился в том же Университете в Петербурге и так же был покорен Северной Венецией… Но все же вернулся в Краснопехотское, рассудив так же: «Я нужен своему городу!». — Сергей Трофимович, не было ли у вас столкновений с блогером по прозвищу Полный Песец?

— Впервые слышу это прозвище, — слегка пожал плечами Ошкоков, — вообще не интересуюсь «творчеством» этих неврастеничных молодых людей с пронзительными голосами и лексиконом из пяти слов во всевозможных вариациях. Жаль тратить на них редкие минуты досуга. Из их блогов выпирает гипертрофированное «я» и безумное желание любой ценой переоригинальничать друг друга… Иногда Наум скидывает мне в ватсап сюжетики из популярных блогов — как он говорит, «минутка смеха», так что общее представление я имею, а углубленно не увлекаюсь.

— Песец ездит по северным городам и пессимизирует их, — пояснила Вероника, отметив, как лаконично и метко Сергей Трофимович охарактеризовал модных блогеров, путающих не только «Телеграмму» с Телеграмом, но и не знающих досконально классиков литературы, их произведения, входящие в программу средней школы, а также географию и историю государства, зато свято уверенных в своей исключительности: «Я реально круче всех!».

— А, это для меня не новость, — Сергей жестом подозвал официантку и попросил еще одну чашку кофе и стакан воды, — сейчас таких много — молодых людей, убежденных, что цивилизация существует только в пределах МКАД, а то, что расположено за столичной кольцевой дорогой — периферия, глухая провинция, разруха, где ходят медведи в лаптях, с балалайками, и пьют самогон из горла…

— Почему-то сейчас Песец выбрал своей целью вашу «Параллель», — продолжала Вероника, — он выложил уже несколько сюжетов о том, как в комплекс звонит неизвестный и сообщает о взрывном устройстве, как из «Параллели» эвакуируют людей и ждут, пока саперы осмотрят помещения, — Ника достала телефон и открыла присланный накануне Вейдером сюжет.

Северянин смотрел видео молча, не выказывая никаких эмоций. Только один раз он слегка поморщился — когда скороговорка блогера захлебнулась не то кашлем, не то хохотом вперемешку со сплошным матом.

— Неврастеник какой-то, — сказал он, — в тундре даже женщины так себя не ведут.

Досмотрев видео, он вернул телефон Веронике.

— Я видел таких в больших городах, — сказал он. — Признаться, подобное поведение у молодых людей меня весьма удивляет. Непривычно выглядит.

— Они это называют «свободой личности», — ответила Вероника, — считается, что это раньше считалось правильным — сдерживать чувства, вести себя корректно, соблюдать приличия, а сейчас свободно мыслящий человек не придает этому значения и не стыдится своих эмоций. Хочешь — ори во всю глотку, хохочи, матерись на всю улицу, в общем, свободу попугаям, а кому это не нравится — тот олдскул и вообще завидует свободному человеку новейшего поколения.

— Мужчине вообще такой стиль поведения не к лицу, — хмыкнул Сергей Трофимович.

— Я подумала: может, этот блогер за что-то затаил на вас обиду? Уж очень активно он взялся за пессимизирование вашего торгового комплекса.

— Я о нем только что услышал от вас. Может быть, ему чем-то не угодили в «Параллели» — пятьдесят копеек, например, сдачи недодали, или бутылку ночью не продали, или попросили в магазине не выть, как пожарная машина, вот он и мстит… Тоже не редкость в наше время.

— Мало того, — продолжала Вероника, — у меня есть версия, что Песец как-то связан с человеком, который звонит в «Параллель». А у «звонаря» имеется информатор из числа сотрудниц фудзоны. Она сообщает, когда в комплексе наибольшее количество посетителей, и таинственный некто звонит и сообщает о минировании, а потом скидывает информацию Песцу, и тот является, чтобы запечатлеть эвакуацию и в очередной раз посмеяться.

— Ваша версия чем-то подкреплена? — сдвинул брови Ошкоков.

— Да. Вчера в фудзоне я слышала, как одна из официанток, уединившись в неработающем коридоре, кому-то звонила и сообщала, что в «Параллели» большое оживление, а потом радовалась возможности немного отдохнуть, и через несколько минут раздался сигнал тревоги. Я только не разобралась, в каком из заведений она работает, все официанты одеты одинаково…

— Да. Для работников фудкорта установлена единая форма. Название заведения указывается на именном бейдже сотрудника… Вы, конечно, не рассмотрели его?

— Не рассмотрела… Но прочитала имя официантки. Ее зовут Алиной.

— Алина, — повторил Ошкоков, с легким стуком поставив пустой стакан на столик, — на фудкорте работает более ста официантов, и я, конечно, всех на память не помню. А что конкретно она говорила по телефону? Вы можете примерно воспроизвести ее речь?

— Примерно так: «Сейчас как раз подходящий момент, полно людей, как она сказала — «полна ж…", извините за выражение. А закончив разговор, пробормотала: «Можно будет немного отдохнуть, а то заманали с утра, уроды, прутся косяком».

— Уроды, значит, — Ошкоков стиснул зубы; на острых скулах заиграли желваки, а черные глаза бизнесмена вспыхнули, как угли. — Прутся косяком… Что же, спасибо. Надо выяснить, кто такая эта Алина и кому она звонила. В конце концов, я не крепостник и насильно на работе никого не удерживаю, если человека что-то не устраивает! Выход всегда свободен.

Его голос не повысился ни на один децибел, но в интонациях прозвучали весьма зловещие нотки. Ника поняла, что в самом лучшем случае хамоватая девица рискует остаться без работы… А в Воркуте за свои рабочие места стараются держаться покрепче и, потеряв работу, новую найти непросто. Орлова даже пожалела Алину и подосадовала на себя за то, что ее «слила». «Меня задело то, что она обратилась ко мне „женщина“? Отомстила, значит? Довольна? Хм… минуточку, так ведь ко мне потом обратился и Ершов возле „Шавермы“. Подряд два хама на одном небольшом участке? Совпадение? Или нет? Не от него ли она переняла такой стиль общения?»

Ника неторопливо шла в сторону Юбилейной площади под впечатлением от встречи с однокурсником Наума. «Да, интересный человек. И непростой. Видно, что с ним может быть опасно шутить!»

Возле Дворца детского творчества Вероника увидела знакомую долговязую фигуру в сером капюшоне. Блогер Полный Песец так же деловито шагал к площади. Стотысячник, иногда принимающий заказы «занегативить» кого-нибудь, сейчас почему-то изводящий своими насмешками «67-ю параллель». По его расхлябанной походке и сутулым плечам было видно, что он мало времени уделяет физкультуре. И таких Вероника встречала немало. Молодые люди утешали себя тем, что поддержание физической формы идет в ущерб интеллекту, что «спортсмены все тупые», и в итоге к тридцати годам уже превращались в рыхлых и анемичных парней с хилыми руками и ногами, гиподинамией или с избыточным весом. Вот Вейдер — иной. Он находит время и для усиленных тренировок в спортзале и воркауте, отмахивает километры мускулистыми ногами, в рукопашной может за себя постоять и при этом с отличием окончил Университет и имеет миллионную аудиторию в своем блоге… «Как видите, ему физические тренировки не «высушили мозг!»…

На площади Василий остановился у магазина «Красное и белое» и осмотрелся. Помахал кому-то рукой. К нему торопливо подошла тоненькая русоволосая девушка в обрезанных до колен джинсах и коротенькой красной маечке.

Что-то село Веронике на щеку, и журналистка вовремя успела согнать крупного комара. Недовольно звеня, насекомое улетело в поисках другого, менее расторопного «обеда». Алина, похоже, очень смелая, если расхаживает с голыми руками и ногами, игнорируя голодных и злых тундровых насекомых. Или у нее надежный репеллент. И сразу видно северянку — Вероника пока отважилась только расстегнуть куртку, а официантка преспокойно щеголяет налегке; привычная, закаленная.

Беседа Василия и Алины на скамейке у магазина меньше всего напоминала любовное свидание; скорее — деловая встреча компаньонов.

Стараясь не попасться им на глаза, Ника подошла к магазину и остановилась, пересчитывая деньги в кошельке, за их спинами (как раз закончились сигареты, нужно купить пачку), и была вознаграждена обрывком беседы:

— … так что все на мази, — говорила Алина, — я подыскала подходящего колдыря, он припрется к 22 часам за бухлом и такой сейшен им закатит — только успевай записывать. Ну, и позвонить надо денька через три, чтобы не успокаивались.

— Супер. А я со своей стороны подгоню парочку челов, которые жалобы накатают, — кивал блогер. — Кого-нибудь из обслуги приплющили бы…

«Так… Чем дальше в лес, тем толще партизаны… Вот тебе и простое дело. Целый заговор!..»

*

Ника купила в «Красном и белом» пачку сигарет и вышла — вовремя, чтобы увидеть, как Василий и Алина удаляются в сторону площади Победы. Блогер на ходу щелкает телефоном, стараясь сфотографировать потрескавшийся фрагмент асфальта; сломанную скамейку; облупившуюся стену.