Бесплатный фрагмент - 501—600

Не жалко

Воздух чист, прозрачен и свеж.

Мой тёмный мир полон надежд.

Я сижу и смотрю в окно.

Тишина дрожит в отблесках листьев.

Думала, что мне всё равно.

Что забуду ту жизнь быстро.

Если б не меч под рукой,

То я бы почувствовала себя крылатой.

Как когда встречаюсь взглядом с тобой.

Нет, встречалась когда-то.

Кого-то хочу обмануть,

Завернув свет ноутбука в тюль.

Скоро надо будет уснуть.

И ждать, когда настанет заветный июль.

Небо над городом огненно рыжее.

Люди по лужам без света и тени.

Хлюпает в траву дождь.

Сумрак пучит фонарьими грыжами,

Свет расколот на листья сирени.

Мысли стали похожи на нервную дрожь.

А вон тот огонёк нагло жмурится.

А вон та вывеска жжёт глаза.

Дерево нависло палкой.

По дороге душа, как промокшая курица,

Катится вниз, как любая слеза.

А мне ничего не жалко.

***

Бум-бум-бум…

Сердце бьётся.

Рвётся

От тяжких дум.

Бум-бум-бум.

Аааа-ааа-аааа.

Это в моей голове.

Набат по мне

Вызванивает тишина.

Аааа-ааа-аааа.

Трынь-трынь-трынь…

Звук извне.

В огне

Зарождается стынь.

Трынь-трынь-трынь.

Так-так-так.

Кто-то стреляет.

Огонь воплощает

Мак.

Так-так-так.

Беседка

Ты растаял давно, и меня не осталось.

Только эта беседка всё стоит и стоит.

Боль вместо радости в сердце впиталась.

Оперенье моё по беседке лежит.

Словно свинцовые, тяжелы эти перья.

И не весна — мёртвая осень в душе.

А ветер колеблет стержень доверья…

Стержень, которого нет уже.

Отцвело, отлюбилось.

Погибло и не возродилось.

Следы

Ничего не проходит бесследно.

Улыбка — одежда для скрытия шрамов.

Спокойствие — это всегда больничные стены,

За которыми столько боли, наверно.

Впрочем, её никогда не бывает мало.

Человек как производная боли — достойная тема.

Не умирает любовь — умираем мы сами.

Меняемся так, что не остаётся нас прежних.

А любовь всё живёт, просто уже не в нас.

Чужие сами себе, с бескрылыми псевдомечтами,

Умеревшие после своей надежды,

Но всё с тем же человеческим блеском глаз.

Не меняются люди — короста на сердце становится крепче.

Истинное лицо прячется за масками всё дальше.

А так люди — константа, которую миру не изменить.

И с каждым разом всё становится намного легче…

С каждой минутой от нас убегает злосчастное «раньше»…

Так всегда живут. Только… как с этим жить?

Мотылёк. Гибель

Я мотылёк. С обожжёнными крылышками.

С огоньком сплясала, презрев боль.

Я мотылёк. С отнятыми небесами.

Никогда не смогу летать.

Душа цельная, но изрешечена дырочками.

Огонь мою жизнь умножил на ноль.

На прощанье осыпав горящими лепестками.

Мне больше нечего ждать…

Я не бабочка и не гусеница — и не то, и не то.

На земле чужая и в вышине никому не нужна.

Раздави меня, убей, чтобы не мучилась!

Пламя пляшет в глазах нелетающего мотылька.

А без крылышек я просто никто.

К сожалению, не до конца сожжена.

А по пламени так соскучилась…

Пламя… манит… к тебе… тоска….

Некому

Меня некому предавать.

Мне нечего больше ждать.

Я почти поверила, что любви нет.

Погасила в себе никому не нужный свет.

Только поздно поняла, что ошибалась.

Тогда, когда самой меня не осталось.

5.09.2007

Зверь не может меня укусить.

А в году 31 миллион секунд.

Непроизвольная влажность глаз…

Я не хочу… не могу любить.

А враги меня постоянно ждут.

Так уже было. Это не первый раз.

А враги выпивают живьём мой ум.

И никто… никто меня не спасёт.

И спастись самой у меня нет сил.

Слышно тихие всплески и шелест струн.

Чудо с неба на землю идёт.

Чудо — если бы кто-то меня защитил.

Бухнет сердце свихнувшейся скоростью.

Я не бог и не птица. Лишь человек.

В лужах слёзы лежат свинцовые.

Никого не удивила бы старой новостью.

Я увидела чёрным ваш первый снег.

Чувствую, небо совсем багровое…

Размелькалось небосвечение.

Нет обиды. Лишь огорчение.

Не другая

Гордая надпись на рабочем столе:

«Я д р у г а я»

Я обращаюсь к себе,

Себя, а не мир меняя.

Время льётся дождём по стеклу.

Старые раны болят сильней новых.

Всё так же мой путь лежит через тьму,

И созвездий в ней нет суровых…

Я твержу и твержу себе снова и снова:

«Я другая теперь, я другая!»

Но не верится мне в честность этого слова.

Я всё такая же, всё такая…

Для тех, кто верит…

Осень бьётся в виски

Ядовитым туманом холодных дней.

В небе столько тоски…

Солнце светит слабей.

А по лужам замёрзшим стелется лёд,

Рассыпает лучи по глазам печальным.

Время пройдёт и кто-то перелистнёт

Нашу жизнь к странице начальной.

И увидит тогда тот, кто умер давно,

Как хотел и умел он жить.

И почувствует, что не всё равно

Играть в любовь или вправду любить.

Расползётся туман, рассечённый приходом света.

Травы обманут время и не пожелтеют…

Может быть, это лишь бабье лето.

Но оно всё же лето для тех, кто в него верит.

Сколько боли может вместить человек

А я и не знала, сколько боли может вместить человек.

Сколько солнц проглатывает, как таблетки от горя.

И всё мало… Звёзды прогорают в костре дней.

Мягкий тёплый свет. Он почти что снег.

Я вырву сердце своей недоле.

Но это ничего не изменит. Поэтому бей.

Бей, бей меня, жестокое и беспощадное зло!

Выбивай из меня слишком светлый взгляд.

Просто будь, а я буду смотреть, пока не умру.

За окном другой мир. Я разбиваю стекло.

Счастье в той чаше, из которой выпиваю яд.

Грешно живу, ибо не чувствую за собой вину.

Радость светит порой и плавится,

Как мороженое в стаканчике.

И её, как пиво, можно выпить впустую.

Сил никогда не хватит, чтобы справиться.

Бессильно разжимаются пальчики…

Шелест деревьев и мысль: «Другую…»

Дожить до весны

Мне бы только дожить до весны…

Когда стает снег. Белый-белый снег.

А дальше я смотреть не буду. Отвернусь.

Странно наяву видеть сны.

Странно наяву гибнет человек.

Странно, странно! — улыбнусь.

Да я привыкла уже ко всему.

Забей, друг. Нет у меня друзей.

Нет предательства — всё понимаю…

И всё-таки я жду свою весну.

Скорей бы пришла она, ох скорей!

Последние дни страдаю…

А потом потечёт по деревьям сок,

Расплещет радуга крылья над светом.

А я просто закрою глаза…

Всему на свете есть срок.

Июль — это было бы летом.

А я жду весну. Кто «за»?

Кто распишется на её лице,

Что пришла весной,

Не нашла весну, а искала.

Всё темней в конце…

Чёрт с тобой.

Я всё знала.

Достало

Как же меня это всё достало!

До нервов стальных, до рыжей ржи.

До расколотого на острые части света.

Закрыть глаза. Я устала. Устала.

И от правды устала, и ото лжи.

От реальности и от интернета.

Зубами рвать начну врагов скоро.

А врагами станут многие, кого вижу.

Будут что-то говорить — а я не услышу!

Я для взрывов своих не буду искать опоры.

И раню всех: кто выше и кто ниже.

За свободу свою возненавижу.

Дождливый день сорвал остатки крыши.

А зачем? Вечный тупой вопрос.

Но всё-таки правда — а зачем? Зачем?

Если не кошки — тогда, значит, мыши!

А моя боль — это мой мозг.

Он — источник меня и проблем.

Помолюсь. Смиренно. Нет, смирённо.

Быть слабой стрёмно. Да. Так. Стрёмно.

Такие, как

Такие, как я, умирают весной.

Когда много солнца, любви и тепла.

Такая, как я, разве будет с тобой?

Разве может любовь быть настолько зла?

Такие, как я, не дождутся весны,

А сгниют в закоулках кромешной осени.

И такие, как я, больше похожи на сны.

А такие, как ты, сказкам верить бросили.

Если я доживу

Если я доживу до осени,

Если я доживу.

То увижу лишь небо с проседью,

А не летнюю синеву.

Если я доживу до осени,

Если я доживу.

Если не все меня бросили,

Стоит идти ль во тьму?

Только не дожила до осени,

Просто не дожила.

Вы у Грея теперь не спросите

Про солнцем выжженные глаза.

Только не дожила до осени,

Просто не дожила.

Если вспомнишь когда-нибудь, Господи…

Помни просто, что я была.

Пустое место

Если я превращусь в кровавый дождь,

Ты не станешь смотреть в окно.

А между нами даже не ложь..

Просто твоё «всё равно».

Я пальцы ломаю от твоего безразличия,

Солёные слёзы глотаю, как воду.

Лучше бы, кажется, было двуличие,

Чем вот так бить о стены свободу.

Я свободная, как ветер в поле.

Непривязанною гуляю.

А по чему? По углям боли.

Сердце и душу ими сжигаю.

Лучше быть землёй под ногами твоими…

Чем звездой там, где не бывает твой взгляд.

Истоптанной быть сапогами чужими.

Гордость вытравил чувства яд!

Если я упаду, как листик с дерева,

Ты не оглянешься и пойдёшь дальше.

Но мой мир зиждется на доверии,

А не на этой отчаянной фальши.

Умирая в весёлой зелёной краске

Ты борешься с собственной тенью, убиваешь себя саму…

Длинные строчки похожи на острые лезвия.

Ими можно рассечь подступившую тьму.

В тишине стонут слёзы, срываясь алмазами в грязь.

Средь людей маска улыбки плотно пристала к лицу.

Изглодала себя, умирая в весёлой зелёной краске…

Надевая на небо чехол искажённого мира…

А в каждой банке живёт по твоей душе.

Опьяненье весной быстро сменится горькой трезвостью.

Клыки многоточий вонзятся во все грани смысла,

Разорвут твоё горло — и ты разучишься петь.

Недосказанность снова явится смертью.

Беззаботно сжигая последнее время,

Ты смеёшься лицом и горько воешь душой.

Задыхаясь в бессилии совершеннейших слов,

Которые не спасут уже ни тебя, ни твою любовь.

Прыгаешь в Лету за тем, что сама же убила.

Растворяя себя в кислоте реальности этих стен…

Сплошная

Твоя любимая девочка идёт по сплошной.

И никого не винит в одиночестве.

Время запуталось в выгоревших волосах.

Слёзы градом капают и ранят землю.

Только боль и мир зеленей, чем её тоска.

Идёт по сплошной. Оглушительно рокочут поезда.

Сквозь полосатую жизнь — вдоль.

Поперечное сечение показало отсутствие смысла.

Въедается твой ядовитый взгляд.

И не сбросишь его, как одежду.

Не сотрёшь…

Сквозь глаза закрытые видишь.

А я не вижу даже с открытыми.

Солнце жжётся пойманной свечкой.

А ещё я поймала память.

Только она сама посадила меня в клетку.

И теперь я по ночам с плачем ввысь вою.

А высь меня не слушает.

И ты всегда как безразличное небо.

Вдохновение вонзится прямо под сердце…

Стихи из меня все вытекут, как и положено.

А какая у них группа? Первая. Невозможная первая.

И так случилось, что бог, наверное, будет второй.

Давай по линейке отмерим счастье?

Чтобы ровно было, а не так, как всегда меряют.

Любовь, как машина, сбила девочку, идущую по сплошной….

Затворничество

Закройте меня в мою маленькую раковину,

из-за стенок которой не видно боли.

Там можно жить спокойно.

И не чувствовать даже свою вину.

Дайте мне убежище от самой себя,

Чтобы я в нём спряталась и не нужно было бежать.

Я не научилась ничему. Только кричать,

Да и то не умею, как следует, я.

Дайте мне раствориться вон в том окне,

Что светит рыбьей чешуёй дома.

Закройте уши, чтобы не различить стона,

Который будет последним, что будет во мне.

Линия жизни, вырезанная из ладони

Какая-то хрень в горле. Ангина.

Я никогда не услышу твой голос.

Даже если будешь меня звать…

Был человек, а не стало пингвина.

В расчёске чужой я не больше, чем волос.

Я не обижусь, даже если соврать.

Я Боженьке сказала, чтобы на меня забил.

Завтра пойду. Зачем-то. За судьбой.

За линией жизни, вырезанной из ладони.

Кто-то когда-то кого-то очень, наверно, любил.

Это было когда-то, но не со мной.

И смерть, как всегда, как обычно, не тронет.

Она мною побрезгуе т, примерно как ты.

Скажет: «Извини, но ты исключение».

Может, мне тоже стоит начать этим гордиться…

Такие мёртвые, совсем не живые мои цветы.

Жизнь больнее и я не хочу её с каждым мгновением.

Лучше никогда не быть и просто раствориться…

3. 10 Первый снег

Когда выпадет первый снег,

Мне подарит кто-то букет.

А единственный нужный мне человек

По-прежнему будет твердить: «Нет».

По-прежнему будет отрицать очевидное,

Убегать от судьбы… Сможет ли убежать?

Будет мне говорить что-то обидное

И всё так же только меня НЕ ЗАМЕЧАТЬ.

Это не стих, это просто рассказ

О первом снеге третьего октября.

Жаль, снежинки слишком похожи на нас

И поэтому тают, с неба летя.

Окно, укутанное тюлью, шторами…

Два мира разделяет тонкое стекло.

Один — сырой, холодный и с разводами,

Другой — где люди, грусть, но там тепло.

Снежинок всех судьба — упасть.

Лишь избранных судьба — в мои ладони.

Чтобы не кануть в грязь…

И только ты ещё того не понял!

Когда выпадет первый снег,

У меня не изменится ничего.

Время бессильно таким сделать бег,

Чтоб перепрыгнуть через «всё равно».

Стакан

Если стакан заполнен — значит он не пуст.

А вот жизнь — жаль! — совсем не стакан.

Бывает заполненная, но пустая.

Сгоревшая в костре напрасных чувств,

Безнадёжно вросшая в свой обман

О том, что возможно дойти до рая.

Вот стакан… В стакане пиво золотится.

Искрится льдом седая пена.

А мы пьём его и нам пофиг на его суть.

Вот есть пингвин. Но он не птица.

Он не летает. Только головой о стены.

Только белым животом об острый путь.

Вот пингвин… А ведь понимает, что жизнь не стакан.

Бесится, плачет, ревёт белугой — а всем параллельно.

Нездешнего зверя легко обижать. Боль дарить.

А под пером простым чёрно-белым столько ран…

Мой стакан заполнен совсем бесцельно,

А я всё ещё зачем-то пытаюсь жить.

Я все мосты сжигала разом

Шумит в стихах прозрачный разум,

Волною бьётся в никогда…

Я все мосты сжигала разом,

Чтоб быть свободной, как вода.

Я жгла мосты — сгорело небо.

Как больно рухнул в пепел небосвод…

Накрыли морем мир мой беды.

И я одна теперь. Так вот.

Встрепенусь я вдруг, да и грянусь оземь.

Разобьюсь я о земь, не найдя себя.

Светлый мир уходит в осень,

В дождик для меня.

Ты читаешь строки —

Подними глаза.

Жизнь исчерпала сроки

И саму себя.

Буду ли

Город утонул в свете блёклых фонарей,

Капающего снега и призрачного тумана.

Я не нужна тебе — значит не буду твоей.

Не буду снова скрываться в красоте обмана.

А буду ли я вообще? Скажи: я — буду?

Итог ведь один. Зачем маяться?

Доверюсь так глупо удаче и какому-то чуду,

Потому что своими силами не могу справиться.

Буду смотреть на снег и дым…

Зажигать огоньки, чтобы они гасли.

Никогда не станет ничто чужим.

Разве что только счастье…

Буду сидеть молча, а вокруг что-то движется.

Ждать звонка, зная, что не позвонят.

Надежда — а может, она только слышится?

А я одна у стенки… Выстроюсь в ряд

Всем миром, который во мне есть.

Расстреляйте, если кому-то захочется.

Я где-то… Но только явно не здесь.

Наверно, там, где моё одиночество.

Расправила крылья и почти улетела в дождь…

Но осталась. Вечной картиной.

Чтобы ждать, что ты придёшь.

Глупо, как могут только такие пингвины…

Обугленное

Сверху падает холодный пепел.

Каждый вздох — это дым, выпущенный в пустоту.

Небо — уже не тлеющий уголёк…

В мыслях запутался глупый ветер,

Чтобы незряче мне хоронить мечту.

Всё замёрзло. Где-то есть уголёк.

Мне бы найти его — и согреться.

Всё стремительно. Нет запятых — одни тире.

Жизнь, как всегда, измеряется весной.

То, что бьётся в груди — это уже не сердце.

Сердце было проиграно однажды в игре.

Игра… Игра велась, но не мной.

Как обычно, я в игре той была пешкой,

Которая так и не дошла до края доски.

Почти дойдя, потеряла свой край.

Свет вокруг красивый, да как насмешка.

Скользящая красным вниз с руки.

Без надежды попасть в рай.

Потому что рая нет. Обманул бог.

Он создал людей, а рай не построил.

Поэтому временно, до весны, жить в аду.

И считать жизнь, возведя курок.

Не надеясь на то, чтобы кто-нибудь понял.

Чёрной точкой на чистом, белом снегу.

***

Я не шла по воде — я была водой.

И вода эта жизнью была,

Что сквозь пальцы бежала неостановимо.

Никогда не воевала с судьбой.

Я просто с нею пила.

В это время всё проходило мимо…

И не дождик с небес ежедневно лил —

Это я разбивалась,

падая в каплях снова и снова.

А ты меня никогда не любил,

Потому что я каждый раз испарялась…

И впитывалась в слово.

И не слёзы то были солёные —

Иные смыслы в меня врастали

Солеными больными кристаллами.

И не стихи были — лужи тёмные.

Чувства листьями в них упали…

А вода-то теперь талая…

Вороньи крылья

Крылья вороньи свои расправила,

Горечь жевачкою перебила.

Жила только по одному правилу:

Не забыть, что однажды любила.

Подскользнулась на льду,

Запылила ботинки…

Кто-то плачет, а я жду.

Жду, как свои помИнки.

Горечь не перебьёт жевачка,

Крылья всё-таки лебединые…

Вот такая жила чудачка,

Которая очень кого-то любила.

Отсутствие

Так тяжко сидишь… Закончились сигареты.

А в зажигалках больше нету огня.

Со всей силы ударишь во что-то — а оно не развалится.

Чтобы увидеть себя, тебе не хватает света.

Будто лампочки не горят…

Слишком долго не можешь справиться.

Снова закрыта дверь. Комната — не проходной двор.

Она — часть души того, кто в ней живёт.

И задыхается, умирая, с ним.

Я иду меж чужих изб, вижу только сор.

Но, как бы сказать помягче… не ****.

В жизни тьма тьмущая однообразных картин.

В мире держат меня браслет и колечко,

Два ножа, да кинжал с мечом.

И звезда, подаренная как будто с небес.

Бьётся, задыхаясь, усталое сердечко.

А мне по фигу, мне нипочем.

Зря я не ушла в лес.

Пьяна…

Мне сегодня на всё плевать… Я пьяна.

Загоняю с тем, с кем загоняю.

Забуду про то, что впереди весна…

Ты прости. Это не моя вина.

Просто слишком хочу быть ближе к раю.

Слишком хочу… Жить вне сна.

А без сна того я никто. Упавшая.

Без тебя, но тебя во имя.

Прости. За то, что люблю не себя.

Дурочка, какую-то истину знавшая.

Всё. Теперь не спасти меня.

Всё, что я делаю — для тебя.

Слёзы градом… Льются, льются…

Завтра мне откажут. Параллельно.

Мне плевать на всё, я не чувствую боли.

Люди плачут, как я, но надо мной смеются.

А я понимаю, что жизнь бесцельна.

Но оборвать, как всегда, не хватает воли.

Ты прости, что сегодня я так пьяна,

Что не чувствую ног, любви… Ничего.

Завтра я снова нырну с головой в кошмар.

Просто… Слишком долго идёт весна.

Жизнь подтаяла и стала говном.

И её, как во сне, затмевает кумар…

Про киборга

Я железный человек со стальными нервами.

/Убейте кто-нибудь несчастного пингвина!/

Разучилась чувствовать… даже боль.

Раньше шла за кем-то, а теперь — первая.

/Птичка оторвала себе крылышки… чтобы лететь/

Я не знаю, откель идти мне и доколь.

Последняя ржавчина счищается и отпадает.

/Пингвин закрывает глаза, но видит сквозь веки/

Нестерпимо блестит, отражая свет.

Только смысл теперь очень быстро тает.

/Этот блеск выжигает глаза/

А я в том железе есть или нет?

Неуязвима теперь. Вся из металла.

/Кровь пульсирует, а тела уже нет/

Спокойна… Не вижу больше проблем.

Да, я стала такой, какой надо. Стала.

/Вьюге всё равно, есть ли жизнь в её утробе/

Только я не понимаю, зачем.

На букву я

У меня бывает такое. Когда нестерпимо горько.

Слёзы ржавчину селят в нервах.

Грязь проросла через ноги в нас.

Я могу быть кем-то. И только.

А ты погадай на этих глупых бездушный стервах.

Окунись в пустоту их глаз.

Одна из них зовёт меня ****ью.

Для других я просто пингвин.

А я не они, я на букву «я».

Ветер запутался где-то в прядях.

Знакомое чувство, когда ты один?

Оно стало родным… стало частью меня.

Одинаковость

Одинаковые куклы… Я одна из них.

На бесконечность деленная единица.

А в результате всё тот же ноль.

Чёрная точка на фоне других…

Тоже чёрных. В глазах двоится.

Странно, но я не ощущаю боль.

Как другие смеются, так я смеюсь.

Другие плачут… Я не способна на это.

Я человек, только чуточку злее.

Не к мечте я больше стремлюсь.

Мне всё равно, много тьмы на пути или света.

Ни то, ни другое ко мне не добрее.

Таких теперь стало слишком много.

Разные в мелочи, а в целом схожие.

Одинаковые девочки. Я одна из них.

Потому что разучилась верить в бога.

Чувствую себя и других прохожими.

И ненужными, как этот стих.

Кто виноват и почему

Каждый день похож на ад.

Почему?

Кто виноват?

Я.

Это их закон.

Но не мой.

Всё как сон.

Но чужой.

Это всё не я…

За меня и мною.