Бесплатный фрагмент - 25 лет назад

Предисловие

Эту книгу я написал, когда мне было девятнадцать лет. Моя душа была переполнена прекрасным чувством. Помню, как сел впервые за стол, передо мной лежали стопкой чистые листы и ручка. Я не знал, что из этого может получиться. Просто погрузился в процесс. Мысли потоком сначала появлялись в моей голове, а затем и главы одна за другой на бумаге.

Семь глав за двенадцать дней. На протяжении всего этого периода мои мысли были только о книге. Я возвращался домой, откидывал дела и погружался в параллельную жизнь. Меня будто уносило куда-то, ничего вокруг не существовало.

На какое-то время я будто сам становился героем этой истории.

Книга о любви. О настоящей. О первой. О той, когда еще толком даже не знаешь, что это такое.

Два подростка, встретившись однажды при совершенно случайных обстоятельствах, привязываются друг к другу и больше не могут отпустить. Проходят месяцы, годы, много лет, а они также верят в то первое чувство. Верят в любовь, и как бы ни складывалась их жизнь, у каждого в груди тлеет тот самый огонек, который дарит им надежду…

Из рукописи в печать, а потом запал прошел. Результат в целом показался мне весьма неплохим. Пара экземпляров все же появилась на свет, но спустя время они бесследно исчезли.

Прошло шесть лет. В один из вечеров я случайно наткнулся на повесть девятнадцатилетнего мальчишки. За это время я напрочь забыл ее сюжет и поэтому, перечитав снова, поймал себя на мысли, будто держу незнакомую мне книгу, только главный герой чем-то похож на меня…

В завершение добавлю: цените то, что у вас есть сегодня! Не торопите время! И если вы действительно любите, пусть вас не останавливают никакие преграды! Крушите стены, идите напролом к своему счастью и ни за что, ни при каких обстоятельствах не отпускайте его!

Пролог

Однажды, когда нам стукнет сто,

Мы сядем вместе в кресло у камина

И будем вспоминать с тобой о том,

Как в юности друг друга полюбили.

Сейчас

Волшебные ночи, сказочные дни, яркие звёзды, бушующие прибои, перезвоны птиц, цветущие белыми, розовыми, голубыми цветами деревья… Проливные дожди, белоснежные вьюги, осенние переливающиеся разными оттенками листья… Эти и еще огромное множество других мелочей успела рассмотреть Софи за каких-то пару лет совместной жизни.

Они не походили ни на каких других супругов их лет. Несмотря на свой возраст, — казалось, немолодой — они вместе искали новые пещеры, таившиеся далеко в горах; коллекционировали ракушки с самыми разнообразными узорами, камни дорогих пород, которые случайно находили; искали и засушивали полевые цветы, из которых после собирали необычайной красоты цветочные композиции; не могли проходить мимо безумно опасных и захватывающих прогулок на лодке по горной реке… Всё это, словно сладкий бисквитный пирог, пропитывалось настоящей любовью.

Как только Софи вошла в дом Саймона, всё преобразилось, изменилось. Она могла по праву похвастаться своей хозяйственностью: готовила изумительно вкусные блюда по старинным секретным рецептам бабушки Мэри. Но из всего изобилия блюд девушка любила готовить блинчики с ореховой пастой под апельсиновым сиропом, что и обожал Саймон после пробуждения утром.

Отличительной чертой этой неординарной парочки являлось пристрастие к распитию различных сортов чая на веранде, которую так нежно обдували горные ветра, будто боясь нарушить установившуюся семейную идиллию чаепития Саймона и Софи.

Саймон не одобрял факт того, что шеф так навязчиво пытается вернуть в рабочую офисную среду его избранницу, пытаясь купить ее блестящие способности и гениальные идеи солидными суммами. Из-за таких предложений Софи неоднократно терзали сомнения, поскольку в прошлой жизни — еще когда работала в городе и процветала на высокой должности — она могла не жалеть ни одного цента: ее кошелек всегда был набит деньгами, а сама она купалась во внимании.

Однако долгожданное воссоединение с возлюбленным и желание проводить вместе каждый миг подавили всякие сомнения: всю эту городскую суету, респектабельность и персональные богатства она оставила позади и просто стала наслаждаться тем, что имеет, живя с любимым человеком в прекрасной живописной среде.

И жалеть об этом она совсем не собирается. Теперь ее любимые и основные занятия связаны с поддержанием домашнего очага, порядка и уюта в их уединенном домике.

С одной стороны, может показаться странным, что, оставив позади роскошную дорогую квартиру в центре города, высокую должность в престижной и процветающей организации, самых близких друзей и родных людей далеко от нынешнего места пребывания, она твердила сама себе, что в сорок лет жизнь только-только начинается, ощущала это.

И вот спустя столько лет она, наконец, обрела спокойствие и поняла, что судьба всё-таки решила больше не шутить над двумя влюбленными, дав им всё, что нужно для счастья.

Теперь, когда ближайшие соседи где-то за несколько километров от них, а за окном дикая природа, у Софи появились новые хобби: длительное наблюдение за маленькими насекомыми, чтение в белом плетеном кресле на свежем воздухе любимых книг, выращивание экзотических растений и цветов и многое другое, что в городе являлось непозволительной роскошью.

Софи умудрилась собрать коллекцию всех изданных работ Саймона, поместив ее на полку дубового шкафа. Увлеченно перечитав их за каких-то пару недель, она открыла для себя новые грани человека, которого, казалось бы, знала с юного возраста. Всякий раз, читая произведения Саймона с капельками слёз на кончиках ресниц, когда одна за другой заканчивались чёрно-белые страницы текста, проникая в самое сердце девушки, Софи еще больше убеждалась в таланте любимого человека.

Фотографии, сделанные Саймоном, будто художником, теперь тоже получили свои места. Для самых успешных и значимых в его карьере работ в доме отведена просторная, абсолютно чистая белоснежная стена, играющая роль некоего холста. Картина на этом холсте периодически дополнялась новыми мазками в виде отдельных снимков талантливого фотографа.

Творцы также не оставляли без внимания и другую, противоположную стену комнаты. На ней в виде отдельно воспроизведённых картинок развивался целый роман, повествующий об определенных моментах из жизни пары, тая в каждом фрагменте свой особый сюжет. Стена продолжала с каждым годом получать новое развитие истории, над чем, собственно говоря, и работала славная парочка.

Но самым знаменательным событием, которое появилось на полотне ещё два года назад, стало предложение Саймона Софи стать его женой.

Глава I

Чуть раньше

В течение долгого и жаркого летнего дня Софи сильно устала, приводя в порядок поросшие сорняком клумбы, поэтому решила, наконец, прилечь отдохнуть. Именно в этот момент Саймон начал действовать. Именно тринадцатого августа 2010-го года он отважился на серьёзный шаг.

Процесс подготовки занял много времени. Пока Софи отдыхала, Саймон, не останавливаясь ни на минуту, следовал четкому плану, который вынашивал у себя в голове. Промедление означало одно: сюрприз уже не будет таким эффектным — а это все равно что провал. К своему великому счастью, он успел. И результат поразил даже его самого.

Едва Саймон внес последний штрих, как из дома послышался родной душе голос. Он поспешил к Софи, пока та не вышла на улицу.

Закрыв ладонями ее глаза, он провёл её на веранду, с которой сегодня открывался невероятный вид на тихий и спокойный океан, подкрашенный розовыми тонами утопающего в нем солнца. Саймон постарался сделать так, чтобы обычное место преобразилось до неузнаваемости.

Когда пальцы Саймона уже не закрывали глаз Софи, а нежным и плавным движением спустились на ее плечи, она просто растерялась и не смогла произнести ни слова. Ее взору открылись воздушные шифоновые белые ткани, слегка развевающиеся от дуновения теплого ветерка. Они висели повсюду, со всех сторон, от потолка беседки до пола.

Больше сотни маленьких свечек одновременно излучали свои огоньки, объединившись вместе и создавая яркое освещение всего пространства. В свете розового заката и желтоватых свечей Софи также разглядела дощатый пол, теперь он пестрил нежными лепестками красных, розовых и белых роз, россыпь которых устилалась тропой, ведущей куда-то к берегу.

Саймон подал Софи бокал изысканного красного вина, держа в своей руке такой же. «За нас, любимая», — прошептал мужчина. Прозвучал поцелуй двух хрустальных бокалов, и пара сделала по глотку.

Но на этом сюрприз не закончился.

Оставив бокал, Саймон приобнял Софи за талию и так повел к берегу по тропе из лепестков.

На пляже белым силуэтом возвышалась изумительная свадебная арка, украшенная цветами и лентами. Аккурат под ней стоял столик, в центре которого лежала коробочка, дожидаясь своего торжественного часа.

Этот подарок Саймон продумывал до самых мелочей. И для того, чтобы сделать этот вечер по-настоящему незабываемым и волшебным, Саймон подстроил все так, чтобы в нужный момент заиграла песня полюбившегося им еще лет двадцать назад музыканта — Роба Стивенсона, идеально дополняя тем самым атмосферу вечера.

Софи уже догадалась о том, что происходит, и с еще большим волнением и радостью ожидала развязки.

Надпись на крышке коробочки гласила: «Открой», что девушка и сделала, сдерживая нарастающее волнение. Коробка, к ее восхищению, оказалась заполнена любимыми цветами — лиловыми ромашками, которые бережно обнимали собой обручальное кольцо…

Украшение сверкало на тоненьком пальчике в свете уже почти совсем утонувшего небесного светила. В жизни Софи это второе обручальное кольцо, но сейчас оно таило в себе гораздо большее значение, даже несмотря на то, что было не столь роскошное, как первое.

«Я согласна!» — не сдерживая слез счастья, произнесла девушка, и пара заключила друг друга в самые теплые и крепкие объятия. Влюблённые плавно перешли в медленный и чувственный танец на берегу. Когда сил держаться на ногах не осталось, они легли на песок. Почти все, как во время их первого «свидания».

Их руки и головы соприкасались, а мечтательные и полные надежд взгляды устремились к самым, казалось, ярким и выразительным за это лето звездам.

Так пролетела целая ночь: за бесконечными разговорами обо всем на свете и наблюдением за проносящимися метеорами.

***

Когда наступила очередная годовщина их свадьбы, они отпустили небесный фонарик. Все так же трепетно, как и прежде. Когда-то это стало их маленькой семейной традицией: фонарик каждый год украшал своим сиянием небосвод и сливался со звёздами.

Так продолжалось ещё долгое время… Шаров с годами улетало всё больше и больше, а любовь их становилась крепче и сильнее.

Глава II

Три года назад

В жизни Саймона было много событий, и под влиянием различных факторов он стал задумываться о том, что пора бы внести в свое бытие порядок.

Всё, о чем он мечтал, получил: репутация успешного фотографа, огромное портфолио из удачных кадров, драгоценный опыт, слава, деньги, а в придачу ко всему этому — прекрасный домик, спрятавшийся в невероятно красивой горной местности.

Казалось бы, все идеально. Но это совсем не имело значения без самого важного. Без того, чего так сильно ему не хватало прямо сейчас и каждый прожитый день. Или без кого.

Софи.

Листки календаря один за другим, словно лепестки одинокого, увядающего без любви цветка, срывались и растворялись в потоке серых будней.

Все чаще Саймон задумывался о главном: о ребёнке, о семье — о большой семье! И всё же достойную даму он так и не встретил. И, откровенно говоря, особо и не старался найти, поскольку сердце его не лежало ни к одной из них. Ни к одной. Оно хранило в себе память о той самой первой, пылкой любви, которая оставила в его душе глубочайший след.

Чтобы уйти от навязчивых мыслей, Саймон с головой утопал в работе.

У него не было близких друзей, с которыми он мог поделиться чем-то сокровенным. Поэтому все эмоциональные переживания, весь поток чувств он научился выражать красками на стене. Рисование составляло большую часть его досуга, занимая много времени. Но в этом заключалась суть: Саймон заново проживал те чувственные моменты, которые он оставлял на стене.

Рисуя, он восхищался тем, что так внезапно ему преподносила жизнь. Как могла в один миг всё менять, заставляя бросить и сорваться в неизведанное… Художник всеми цветами, какими пестрила его палитра, расписывал загадочные встречи с Софи, начиная с самой первой. Иногда сюжетная линия ярких романтических воспоминаний разбавлялась серыми тонами: тем периодом, что он провел в одиночестве.

И, будучи честным перед самим собой, он с нетерпением ждал ещё одной загадочной и внезапной встречи. Поэтому картина на стене ещё не могла иметь ни продолжения, ни своего логического конца.

Однажды весенним вечером 2007-го года мужчина, уставший после тяжёлого рабочего дня, решил немного развеяться.

С собой взял только камеру — на всякий случай — и отправился вниз по тропе, которую проложил брёвнами своими руками, прямо к черте безлюдного дикого пляжа. Он очень любил это место. Сюда никто и никогда не приходил: дороги, кроме как через дом, больше не было. Растущие по бокам тропы густые заросли кустарника окутывали дорожку душистым благоуханием весенних цветов, придавая воздуху нежный и сладкий, манящий аромат.

Цветы находились во внимании пчёл, жужжание которых идеально сочеталось с пением лесных птиц. Все эти звуки сливались в волшебную музыкальную симфонию, что приятно баловала слух.

Прогуливаясь по любимой тихой набережной, наблюдая за никуда не спешащими волнами и прислушиваясь к шепоту прибоя, Саймон наткнулся на причудливый коралл. Этот коралл имел необычную вытянутую форму и был полностью утыкан ракушками, маленькими камешками и подсохшими от жары водорослями. Судя по всему, здесь он лежал уже давно.

Первым делом, от лица фотографа, мужчина сделал несколько интересных снимков с разных ракурсов и, побродив еще немного по пляжу, прихватил морскую диковинку, и отправился домой с наступлением темноты.

Устроившись в кресло у камина, исследователь начал разглядывать загадочный предмет.

Повертев в руках диковинку, Саймон заметил маленький просвет, попробовал его ковырнуть и наткнулся на гладкую поверхность. Сперва он удивился. Но потом внезапно понял, что коралл этот не совсем обычный. Чтобы подтвердить все свои догадки, охваченный интересом помчался в мастерскую. Взяв необходимый инструмент, он с энтузиазмом принялся счищать с «коралла» все лишнее.

Через несколько минут в его руках находилась обыкновенная стеклянная бутылка. Неужели это то, о чем он думает?

Саймон подошёл к картине на стене. Его удивлению не было предела. Сейчас он прекрасно понял, что это за вещь. На одной из картинок он зарисовывал сюжетную миниатюру, где они с Софи в момент последней встречи кидали в море бутылку со своими записками. В мыслях всё сходилось верно, как пазл. За этот срок бутылка могла побывать где угодно, и вполне естественно, что она видоизменилась. Но чтобы в этом убедиться, оставалось только проверить.

Приложив немного усилий, парень откупорил пробку. Сомнения отпали сами собой.

Когда предположения подтвердились, Саймон не мог удержать глупую, но искреннюю улыбку. Сердце возбужденно отстукивало бешеный ритм, мысли в голове перемешались, а эмоции так и переполняли. «Как… Как такое вообще возможно…» — размышлял изумленный мужчина.

Чтобы прийти в норму и поверить в происходящее, пришлось оставить морской подарок из прошлого и на свежем воздухе выкурить несколько сигарет.

Лишь после этого Саймон вернулся в комнату и возобновил процесс.

Две жёлтеньких бумажки, которые когда-то были вырваны из блокнота Софи и свернуты в трубочку, выскользнули из горлышка сосуда…

Это были они — те самые записки…

Снова и снова Саймон перечитывал хорошо знакомый почерк Софи, слегка пострадавший из-за дрожания руки на холоде. Парень, охваченный оцепенением, не мог оторвать взгляд и перевести мысли на что-то другое.

Внутри Саймона проходила самая настоящая битва — борьба двух сущностей. Одна сущность умоляла: «Забудь о ней, забудь прошлое. Не терзай себя». Другая сущность, напротив, подталкивала: «Найди ее! Еще не поздно».

Все время, проведенное в одиночестве, Саймон был склонен к первому. Он и сам прекрасно осознавал: жить прошлым нельзя — какой в этом смысл. Но тут же перебивал себя: вернуть еще не поздно. А также понимал, что, вероятно, этот момент и станет переломным. Это послужит дальнейшим продолжением не только картины на стене, но и всей его жизни…

Безо всяких сомнений он четко убедился в том, что должен сделать. Его не останавливало ничего. Даже допуская, что Софи уже многие годы счастлива в браке, что у неё всё хорошо… Хотя бы просто услышать голос, пускай даже пару минут…

Его разрывало на части.

В записке Софи указала свой номер телефона. Возможно, он мог смениться, но попробовать стоило.

Саймон долго не мог решиться. Сомнения одолевали давящим шквалом, но все-таки он взял волю в кулак и позвонил.

Не дожидаясь утра, не взглянув на время, прямо в тот же миг он стал набирать цифры дрожащими руками.

Прозвучал гудок. Саймон был настолько взволнован, что совсем не подумал о том, какие слова скажет спустя столько лет.

Второй гудок. Он ждал, трепетно вслушиваясь в каждый шум, что исходил из динамика телефона.

Третий. Теперь боялся, что его может настичь разочарование. Но во всяком случае имелся ещё и второй вариант, запасной — отправить письмо по указанному в записке адресу.

Но когда четвертый гудок только начался, его оборвал сонный голос девушки: «Слушаю…»

Сомнения ударом молнии разбились о скалу своих же выдуманных противоречий.

Саймон собрал мысли в сумбурную кучу и неуверенно выдавил первое, что пришло на ум:

— Софи…?

— Кто спрашивает?

Некое недоверие проскользнуло в голосе с обратной стороны трубки. Но это было вполне естественно. Теперь Саймон был уверен! Эти нотки знакомого голоса он не спутает ни с чем. Голос принадлежал ей. Поэтому он более уверенно ответил:

— Это Саймон, Софи!

Воцарилась неловкая и глупая пауза.

Саймон больше ничего не говорил, он ждал ответа. Наконец он его получил:

— Нет, наверное, я вас не знаю…

Следом шли какие-то объяснения, но этот холодный отказ словно оглушил парня, и последующие слова проносились мимо его ушей, вылетая из трубки пустым звуком.

Давящий ком, подкатывающий к горлу, не позволил дать ответ на услышанное. Он был сражён этим пронзительным холодом, пронесшимся сквозь километры.

Он вздохнул. Рука, державшая трубку, повисла безвольной плетью. От лица отхлынула кровь, сделав его пугающе бледным. Расфокусированный взор остановился на картине, что носила название «Моя жизнь». Никаких признаков жизни, кроме медленно выходящего из носа воздуха, больше не проявлялось. Приросшие к полу ноги превратились в нечто ватное.

Из критической безжизненной прострации Саймона вырвал раздавшийся телефонный звонок. Трубка завибрировала в руке, пробивая мелким резонансом ладонь и возвращая в безвольное тело жизнь.

Он принял звонок и, не успев ничего вымолвить, напоролся на эмоциональную речь:

— Я не знаю, откуда ты взял мой номер и зачем, но… мы должны встретиться, — тараторила Софи. — Я расскажу тебе всё, что ты только захочешь услышать. Ты должен приехать. Завтра. Ровно к полудню. Я буду ждать на площади, у фонтана, — почти шёпотом произнесла женщина, назвав город, в котором живет. — Мне пора, — и бросила трубку.

От услышанного Саймон потерял сон. Ему нужно было выспаться, чтобы утром с полными силами выдвинуться в путь. Но вместо этого провел ночь на веранде: он курил и курил, пытаясь совладать с навязчивым чувством фальшивой реальности. Он не мог принять и осознать тот факт, что скоро снова встретится с любовью всей его жизни.

***

Для Софи же звонок из прошлого стал шокирующим событием: она вздрогнула, словно тысяча импульсов прошлась волной по всему телу и напрочь отбила сон. Голос, знакомый ей с очень давних времен, она не могла спутать ни с каким другим.

При Нике она говорить не могла: не хватало еще того, чтобы он проснулся и устроил ревностный допрос.

И поэтому Софи поступила иначе: она перезвонила Саймону, но втайне, договорившись о встрече. Ей столько всего хотелось рассказать ему, стольким поделиться. И от появившейся возможности ее переполняла радость. Огонек в ее глазах, угасший за долгую и серую семейную жизнь, снова вспыхнул живым пламенем. Она не была такой возбуждённой уже давно, с тех самых пор, когда родилась Кэтти. В то же время она изнемогала от любопытства, каким стал и сам Саймон: чем увлекается, как выглядит.

Сколько же воды утекло с момента их последней встречи…

Софи с Ником уже давно в разводе. Единственная причина, по которой бывшие супруги все еще делят постель и крышу над головой, — маленькая Кэтти. Она ничего не знала о первых романах её мамы. В глазах ничего не понимающей девочки родители были идеальными, в то время как они просто-напросто разыгрывали спектакль счастливой семейной жизни.

Любовь к мужу у Софи прошла незаметно, и Ник это понимал. Но признаться в этом самому себе не мог — боялся. Софи хотела бы от него уйти, сбежать, спрятаться. Но самый страшный и, к великому ужасу, действенный инструмент манипуляции мужа — маленькая дочь. Кэтти являлась всем смыслом ее жизни, поэтому уйти она не могла.

Наступали моменты, когда Софи погружалась в столь драгоценные для нее воспоминания, прокручивая в голове встречи с Саймоном. Их давние романтические переписки… с теми эмоциями, что ее в такие моменты охватывали, не могла поделать абсолютно ничего. Тогда она понимала: все, что ее сейчас окружало, не то. Все, что она делала, совершенно противоречило ее желаниям. Люди, с которыми общалась ежедневно, ни капли ее не вдохновляли. Она чахла и увядала.

Порой Софи все равно пыталась убедить себя в том, что она любит Ника, что все в порядке и именно так, как должно быть. Но внезапно ей становилось тошно и противно от самой себя. Ее мозг будто бы отвергал эту никчемную ложь.

Софи поднимала больные темы в разговорах с Ником. Зачастую это происходило тогда, когда Ник уходил вечером из дома, возвращался поздней ночью. Совершенно пьяный. Для него алкоголь являлся некой отдушиной, в которой он находил выход из трудной ситуации с женой. Разумеется, по возвращении домой он ее только усугублял. Пока Кэтти спала, в доме за закрытой дверью в кухне родители решали спор: билась посуда, ломались стулья. Кулак Ника гремел по столу, по дверям, по стенам.

Но самое ужасное то, что страдала и Софи. Он хлестал ей пощечины, выкручивал кисти, таскал ее за волосы, однажды сломал ребро и устроил сотрясение мозга первой степени. Побои ей приходилось скрывать, маскируя их различными способами.

Ник мог сколько угодно бить жену и в браке, и после него. Но отпускать ее не желал. Эта любовь доводила его до больного сумасшествия: «Ты либо будешь со мной, либо не будешь ни с кем!»

На следующий день после ссор он умолял о прощении, притаскивал огромные букеты цветов и дорогие подарки. Но, как бы он ни старался, былое счастье в дом не вернуть…

Той ночью Ник все услышал. Софи вернулась в постель и только прикрыла глаза, как в ночной тишине с соседней половины кровати послышался грубый и требующий голос:

— Это был он?

Софи пробрала волна холода, раскатившаяся от неожиданности и пугающего голоса бывшего мужа.

— Да, Ник, это был он, — не стала скрывать Софи. И, готовясь к самым худшим последствиям, продолжила, — Завтра он приедет в наш город. Я обещала с ним встретиться.

— Нет! — решительно и громко произнёс Ник, подрываясь с кровати. Одеяло в порыве гнева он откинул в стену, срывая его с Софи.

— Ник, послушай меня, — поднялась девушка, вскидывая перед собой руки, будто бы они как-то могли оградить ее от взбунтовавшегося Ника. Ее тело пробивала мелкая дрожь от волнения, а хриплый голос выдавал ее страх. Тем не менее она продолжила, — я увижусь с ним просто лишь для того, чтобы во всём разобраться!

— Нет, Софи! Я никуда тебя не отпущу!

— Ты не смеешь меня держать!

— Я твой муж!

— Мы в разводе, Ник!

— Я же люблю тебя! — слюна летела из его рта, а яростный кулак врезался в стену. Будь он пьян, на месте стены снова могла оказаться Софи.

— Ник, Ник, тише, прошу! Ты разбудишь Кэтти, — она сделала шаг к нему навстречу, все еще держа руки перед собой. — Послушай, если ты действительно меня любишь, ты должен сделать так, чтобы я была счастлива. Ты должен меня отпустить.

Кажется, это подействовало. Ник глубоко вдохнул и осел на край кровати, закрыв лицо ладонями. Воцарилась шаткая тишина.

— Нет, это ты пойми меня, — заговорил он уже спокойно. — Я долгое время старался все исправить. Твердил себе, что еще не все потеряно. Но теперь… Софи. Мне трудно представить тебя с кем-то другим. Ты навсегда останешься в моем сердце как лучшая в мире женщина. Мне никогда не дать тебе того, чего ты хочешь и заслуживаешь по праву.

— Не нужно, Ник, — осторожно подсела к нему Софи, боясь совершить лишнее движение. — Я все равно благодарна тебе: мы воспитали прекрасную дочь и…

Она не договорила. Ник молча сорвался с места и, яростно хлопнув дверью спальни, исчез. Больше ничего он сделать не мог.

Софи так и осталась сидеть неподвижно на краю кровати наедине со своими мыслями. Она понимала, что, каким бы ни был исход встречи с Саймоном, обратной дороги уже нет.

Софи следила за секундной стрелкой на настенных часах. Ей казалось, что так время идёт быстрее. Позже она вновь легла и, укрывшись одеялом, безуспешно пыталась уснуть.

Луна, нагло проследившая за всем этим гнетущим конфликтом от и до, наполняла тихую комнату, где по-прежнему чувствовалось напряжение, мягким светом. Так она хотела хоть как-то поддержать Софи, обнимая ее силуэт тусклыми холодными лучами…

Когда Софи проснулась, на месте ночного светила уже вовсю царило дневное, одаривая город нежной весенней лаской. Девушка обнаружила на своей прикроватной тумбе записку: «Мы с Кэтти уехали к бабушке на выходные. Я решил, что мне нужно обо всё подумать. Я желаю тебе удачи. Кофе на кухне. Ник».

***

Колёса машины Саймона не знали отдыха. Он мчался без передышек и остановок. С самого утра он, не отрывая рук от руля, ехал на долгожданную и непредсказуемую встречу.

Переживал.

Мысли крутились только вокруг того, чтобы усадить Софи в машину и увезти к себе. Теперь уже навсегда.

Ветер, залетавший в окно, растрепывал волосы Саймона и стремительно уносился в противоположную сторону.

В машине вовсю кричала музыка любимого Роба Стивенсона. Композиции этого исполнителя отлично подбадривали, особенно в такие нужные моменты, как этот. Подпитываясь музыкальным драйвом, машина летела, разрезая собой теплые воздушные потоки. Стрелка спидометра показывала такие величины, до которых Саймон еще никогда не разгонялся.

Педаль, выжатая до упора, с каждой секундой приближала окрыленного водителя к его самой заветной мечте. Он ехал к той, чьи глаза остались навсегда в его памяти, как две путеводные звезды средь непроглядной тьмы.

Наконец, спустя пару сотен километров пути, знак, приветливо приглашающий гостей в город, остался отражением в боковом зеркале авто.

Очертания города показались Саймону знакомыми. Он смутно припоминал эти дома, эти дороги, словно уже когда-то видел их. И точно. Он вспомнил. Как-то ему уже приходилось здесь побывать, правда, было это очень давно… Воспоминания эти оказались не самыми приятными, ведь связаны они с бесконечными переездами и командировками родителей.

Саймон интуитивно, по очень глубоким отрывкам из памяти, нашел тот самый фонтан на площади, возле которого Софи назначила ему встречу. Осталось только дождаться.

И каждая минута ожидания сопровождалась нарастающим волнением.

***

— Саймон! — донеслось откуда-то из потока проходящих людей.

Оклик в один момент вернул мечтателя на землю. Наконец взгляды старых знакомых встретились. На их лицах тут же расползлись глупые, но самые искренние улыбки. Оба заспешили друг к другу навстречу, стараясь держать себя в руках, чтобы не сорваться на бег. Их разделяли лишь несколько метров.

По мере приближения не отпускающее ни на минуту волнение становилось причиной сбивчивого пульса и резких приливов жара.

Между двумя соскучившимися людьми остался шаг. Оба непременно желали крепко обняться. Но вместо этого они неуверенно остановились друг напротив друга, боясь сделать неверное действие. Не знали, какой выбрать подход. Оба, словно те самые подростки, переживали: что же он или она подумает, почувствует?

Этот момент, казалось, длился вечность. Софи, не придумав ничего лучше, протянула старому другу руку, будто коллеге на деловой встрече.

— Привет… — Саймон растерянно ответил тем же, мягко взяв женщину за пальцы своей взмокшей ладонью. Признаться, он и сам не знал, как поступить. Хорошо, что Софи проявила инициативу. Он взглянул ей в глаза. Она — ему. Вспыхнула искорка, и в одночасье они поняли, что сдерживаться или бояться — бессмысленно. Родные души встретились! Последовали крепкие объятия, в которых и он, и она так нуждались.

Пара сладко прикрыла глаза. Обоняние Саймона улавливало приятный аромат рыжих волос, а она, уткнувшись ему в шею, ощутила так хорошо знакомый ей парфюм с теплыми древесными нотками.

Время для них остановилось, все вокруг перестало иметь значение. Монотонный гомон прохожих превратился в нечто приглушенное. Теперь единственное, что они слышали отчетливо, — это чуть дрожащее дыхание друг друга. И оттого их объятия крепчали. Закипали эмоции. Радость от встречи перерастала в нечто большее, страстное.

Резкий автомобильный сигнал прервал сцену нежности, заставив их отстраниться друг от друга. Оказалось, что стояли они едва ли не на проезжей части.

Саймон взял Софи за руку, и они отбежали в сторону. Эта ситуация заставила их коротко рассмеяться.

— Я тут знаю одно неплохое кафе… — предложила Софи. — Что скажешь?

— Было бы неплохо перекусить, — охотно согласился парень, и пара отправилась обедать.

Они сидели во дворе одного из самых уютных заведений города под разноцветными зонтиками, которые защищали посетителей от солнца. В центре столика стояла вазочка с ароматными весенними цветами, их сладкий запах гармонировал с ароматом чая, что не спеша потягивала из фарфоровых кружек парочка.

Разговоры текли рекой. Открыто делились всем, что накопилось за столь длительное время.

В какой-то момент он обратил внимание на кольцо, что обнимало указательный палец правой руки женщины. Это золотое кольцо с камнем он узнал, выразил соболезнование и мягко перевел тему.

— Софи… — начал он. Она слушала внимательно, ожидающе глядя на него хвойной зеленью своих глаз. — Давай уедем. Я…

— Стой, — оборвала его девушка и вскинула ладонь, печально нахмурив брови. — Не продолжай… я бы хотела, очень хотела бросить все и отправиться за тобой хоть на край света. Но ты будто не слушал меня… не все так просто, — ее глаза налились слезами. — Кэтти.

— Софи, послушай. Ты ведь сможешь её навещать, вы сможете видеться, когда только захотите этого. Да и она может к нам приезжать!

— Ник никуда её не отпустит. Представь, каково будет ей. Она ведь еще маленькая. Ей нужна мать.

— Она уже взрослая девочка! Я уверен, что она всё сможет понять.

— Саймон! Я все равно люблю тебя и любила всю жизнь, несмотря на те преграды, которые вставали между нами… — по щеке скатилась одинокая слеза, которая тут же была стерта салфеткой. — И как бы я ни отрицала любовь к тебе, похоронить ее вместе с прошлым… Воспоминания о тебе все равно меня преследовали. Я влюбилась в тебя еще с нашей первой встречи. Помнишь ее? — этот вопрос пробудил в Саймоне ностальгические чувства. Он едва заметно кивнул. — Теперь, когда мы снова сидим, смотрим друг другу прямо в глаза… — Саймон ее не перебивал. На его лице читалось противоборство самых разных мыслей. — Почему судьба с нами так обходится?

— Но ведь сейчас мы вместе, — он потянулся к ее рукам своими. — И мы вправе сами решать, что нам делать с нашей жизнью, — она в наших руках. Я увезу тебя в наш дом, мы будем счастливы! Мне очень одиноко без тебя, Софи! — быстрая речь Саймона превратилась в мешанину из аргументов, которые больше напоминали раскаяние отчаявшегося мужчины.

— Мой дорогой, мой любимый Саймон! Мне больно сейчас принимать решение, мне сложно. Знаю, чего хочешь ты, и поверь: я хочу этого не меньше, но сейчас…

— Неподходящий момент?

Софи промолчала. В этом молчании читалось согласие.

Разговор уходил в темноту. Саймон понимал, что Софи стоит перед очень сложной дилеммой, но желание забрать ее прямо сейчас эгоистически требовало своего.

В конце концов Саймон принял решение.

Он поднялся с места и ушел. Софи успела уже подумать, что он собирается уйти насовсем. Снова. Но тот скрылся за стеклянными дверьми кафе, а спустя несколько минут вернулся с запиской в руках.

— Я буду тебя ждать, столько, сколько потребуется, — спокойно произнес он. — Я буду ждать тебя, Софи! — добавил шепотом, по слогам, и, улыбнувшись одними губами, отдал ей бумажку. Когда Софи приняла вещь из его руки, он провел пальцами по ее щеке.

Девушка даже не успела ничего вымолвить, как он скрылся за углом здания. Она развернула белый клочок бумаги и увидела адрес и номер телефона.

Саймон ушел, но его парфюм все еще ненавязчиво окутывал Софи теплым древесным запахом, оставшимся на ее одежде.

***

Софи вернулась домой, и все для нее казалось чужим и гнетущим. Тишина, царящая в пустом доме, жутким писком давила на голову. Мягкий диван в гостиной, на который она села, больше не казался эпицентром уюта. Нет, на нем ей больше неудобно.

Девушка встала и направилась в их с Ником комнату. Идя по коридору, заметила просвет приоткрытой двери в детскую. Дверь скрипнула, и Софи мягко ступила внутрь.

Она окинула взглядом комнату.

Воспоминания яркими моментами вспыхивали перед ее глазами: вот они с Кэтти рисуют цветочки на белом листе бумаги. Рядом, в уголочке, солнышко. Вот на листочке цветка сидит какая-то милая букашечка. А потом они вместе — мама, папа и любимая дочка — вешают рисунок на стену, в шутку вымазывая друг друга краской.

А вот на полу лежит кукла в красивом, словно осенние листья, желтом наряде. Когда-то это платьице Софи шила вместе с Кэт. Как она радовалась, когда платье налезло на куколку…

Все, что бы ни охватывал взгляд Софи в этой комнате, напоминало о том, как сильно она любит Кэтти. Воспоминания подкатили к горлу сжимающим комом.

Софи вернулась в коридор, закрыв за собой разукрашенную дверь.