"А которые воры чинят в людех смуту, и затевают на многих людей своим воровским умышлением затейные дела, и таких воров за такое их воровство казнити смертию". Соборное уложение 1649 года. Гл. XXII. Ст. 13 Этот фрагмент из сборника русских законов середины XVII века мы с Викторией Журавлевой, моим уважаемым соавтором, использовали в качестве эпиграфа к нашему детективному роману "Воролов". Во-первых, на наш взгляд, он грозно, но изящно звучит, создавая нужное настроение, а во-вторых, что намного важнее, даёт характеристику ключевому понятию всего произведения. Поясню: слово "вор" в языке наших предков означало вовсе не человека, тайно присваивающего чужое имущество. Таких раньше именовали не иначе, как "тать" или "крадун". Ворами же в допетровской России и даже позже называли обманщиков, мошенников, бунтовщиков, а также самозванцев. Помните "Тушинского вора" - Лжедмитрия II, незаконного претендента на русский престол в период Смуты конца XVI - начала XVII века? Или обращённые к Е. Пугачёву последние слова Ивана Кузьмича, коменданта захваченной бунтовщиками крепости из пушкинской "Капитанской дочки": "Ты мне не государь, ты вор и самозванец, слышь ты!"? Однако сам наш роман, вся эта квестовая детективно-приключенческая история - вовсе не о простом мошеннике и даже не о подстрекателе к бунту. Оппонентом главного героя, капитана Русской императорской армии, воролова Петра Александровича Азаревича выступает незримый, но жестокий персонаж, наделённый способностью "не просто казнить и миловать, но убедить жертву добровольно принести на свой изуверский алтарь самый ценный дар, которым располагает человек"...
17 мая 2022 г.