Спросонья вышел на балкон, забрав кошмар с собой Как сувенир дополненной реальности, И развернул пейзаж, что твой фотоальбом, — Смешались явь и сны. Смахнул страницу — вспыхнул горизонт На хромакее прошлого — С почетом взял и хакнул небосклон И общество. Вживил в систему вирус, как имплант, — Санация. И считываешь код через экран, И кликаешь, и клацаешь. В рекурсии истории, редукции идей До самоотвержения сжимаешься В первичный файл, чтоб в мирной суете Остаться отпечатками на клавишах.
17 мая 2021 г.Я знаю, что такое бесконечность, Тревожное безвременье, как юность, Когда, дотла сгоревший накануне, Сегодня вновь летишь на свет обжечься. Из раза в раз одну молитву вторить И верить в чудо, словно одержимый, Когда надежды неосуществимы И к горлу комом подступает горе. Десятки лет прошло, а сердце так же Поет и громыхает в красной пене, И рвется все вокруг напополам. О Дженнифер! Пусть о любви расскажет Сонет мой верный в сонме сообщений, Штурмующих твой пышный инстраграм
17 мар. 2021 г.Жалкое ханжество жмурится, пятится, Видя тебя. Черное солнышко в пряничном платьице, Клич и мольба. Будь ты хоть хипстером, хиппи и битником, Мне все равно. Куклу сплести бы тебе из ракитника Или венок Словно смуглянка в саду белолиственном, Праздничный миф. Если ничто в этом мире не истинно, Истинен мир. Чтобы не жалил мелодией ноющей Праведный мрак, Не угождай песнопеньям чудовища — Действуй, сестра.
1 мар. 2021 г.Погоня Раскатистые дифирамбы водопада, Излучистая панорама небосвода, Мурлычущая перекличка водопоя, Многоголосые дороги караванов, Громоподобные лавины и обвалы, Распаренная зыбь и облачность полета, Землетрясением раскроенные земли, Всесокрушающая вспыльчивость торнадо, Терзающие поднебесье перевалы, Невыносимое шипение саванны, Опустошающее жужжание подлеска, Полуразмытые видения в просветах, Перенасыщенные солнцепеком джунгли, Преследование измученного стада, Стремительная, бесконечная погоня В съедаемых самозабвением долинах, В испепеляющей песочной лихорадке, В пылящемся искристо-всплеском ореоле В несуществующей, но видимой лощине За елеуловимой Керинейской ланью.
23 февр. 2021 г.С кем мне нравится общаться? С кем мне нравится встречаться? С кем мне нравится смеяться? С Багзом! Если ты слюнтяй и плакса, С Багзом нечего встречаться. Мир еще не видел, братцы, Столь чудного тунеядца! Ему словно лет пятнадцать: Вечно ищет, чем заняться, Изнывая от релакса, То есть лени, если вкратце. Едет в “Старбакс” выпить латте, Хищный взгляд — на карте баксы; Аирподсы, грилзы, цацки — Как тут не полюбоваться! С Багзом весело кататься, Хоть он водит по-дурацки, Жить по правилам — труд адский, Он не любит напрягаться. Нужен кэш — попробуй ставки, В жопу важных дядь, ребятки. Асфиксия — власть и загсы — Провожатые коллапса. Хочешь модно одеваться? Выбрось к черту аирмаксы. Отрасти усы и патлы И ходи как Бонифаций. Я смотрю всерьез на Багза: Он противник разных акций, Он мудрит: “Наш долг гражданский — Просто не повиноваться”. Да уж, да уж, с этим Багзом Только бы в живых остаться, Только бы не облажаться, Уж простите за бестактность. Ну и ну, шальные глазки! Слово за слово — вы в сказке! Я души не чаю, братцы, В этом милом-милом Багзе! С кем мне нравится общаться? С кем мне нравится встречаться? С кем мне нравится смеяться? С Багзом!
23 февр. 2021 г.Составив подушки, мы сели бок о бок, Посредством экрана уйдя на край света, И тут же очнулись у гор-небоскребов, И тут же продрогли от жаркого ветра. Ты вслух рассуждала: "Как это красиво", Паря над водой, обнимающей мысы И в сушу вдающейся теплым заливом, Стараясь все эти красоты осмыслить. "Так я там бывал, улетал, аки птица, Когда становилось жить трудно и тесно. Сидел на утесах с мордашкой ленивца И ножки обмакивал в хлябях небесных, В прохладном потоке распластанной магмы, Что мир обнажала в сиянии звездном, Рисуя вдали горизонт водопадный, И думал, любуясь: послушай, не поздно, Не страшно, не больно и даже не жалко, Пока на планете есть дивный край света И та, что, пуховым делясь одеялом, Тебе непременно напомнит об этом."
18 янв. 2021 г.Муссон, горчичный пляж, жара и рокот волн, А за спиной — пампасы с попугаями. И океан к тебе ползет отчаянно — Вот-вот вы сцепитесь в объятиях вдвоем! О Уругвай! Как много в этом звуке слёз Для сердца русского… Расстались мы, Когда экран оставила Наталия, Как будто солнце в бездну с треском сорвалось. Наталия Орейро! Мрачно в тихой гавани: Тайфун и шабаш, боль и сумасшествие, Тоска и горечь, сброд да упыри — Вот, что осталось нам от дальних плаваний, От призрака былого путешествия И всполохов божественной зари.
18 янв. 2021 г.Шершавый шелест мрачно очертил, Ощупал тело, жаля, будоража Все то, что затаилось взаперти, О чем и не догадывался даже. Гремучая щекотка, серная тоска, Трескучий зуд шипит, как погремушка, Ползет, шурша, из рукава в рукав И заставляет напряженно слушать. И сыпью проступает белизна, Пигментная проказа осенила И добралась с жужжанием до дна, Где затаились в рыхлом сердце ила. Спиралью въелась в грудь, вошла в кадык, Вползла брезгливо в ротовую полость И, показав раздвоенный язык, Зубами в звуки шало размололась.
18 янв. 2021 г.Слышишь, Багз, ты че невесел? Скис, как овощ, нос повесил, и друзьям поганишь вписку, погрузившись в переписку. Почему Багз Банни грустен? Ты скучаешь по капусте? Если так, не дрефь, зайчишка, друг займет тебе баблишка. Ну-ка, куцый, признавайся, кто за ушки треплет зайца? Что молчишь, мыча, как тёлка? Я отвлекся ненадолго. На, поплачь в мою жилетку или выкури пипетку. Что, не хочешь? Вот засранец! Чтоб тебя и твой румянец... Ну и ну! завыть от боли - Багз соскучился по Лоле! Ути-пути, фитоняшка и её бойфренд-милашка. Ты своей мечты добился - я частично прослезился. Ну, довольно насмехаться над пушистым меньшим братцем. На твоём свитшоте, парень, нарисован хват Багз Банни, и сейчас он недоволен тем, что ты, как пень, безволен. Слышишь - он брюзжит брезгливо:"Док, в чем дело? Выпей пива, тяпни водки, если хочешь, и танцуй себе полночи. Будь мультяшным, будь весёлым, будь таким для верной Лолы, потому что- Багз не бредит - через час она приедет".
18 янв. 2021 г.16 Ключ Пять режущих осколков, пентаграмму чувств, Резцы всеведущего, что ножи хирурга: Надрез, и голем задышал по волшебству; Ещё, - и вот антропоморфная фигурка. Ступай себе, Витрувианский человек. Органика и магия, излечиваясь речью, Пока не сыщешь, не изобретешь ответ, Зачем тебя свершил и выносил предвечный. Спираль да винтовая лестница твой путь, Как ДНК, жива душа, да дни ее сожгут В зыбучей шахте с девятью кругами ада. Ты долго шел с мечтой и вырыл саркофаг, Гробницу смастерил и тут же лег с отрадой, Что по-другому, жалкий, жить не мог никак. 1 Пять режущих осколков, пентаграмма чувств, Клейменный пятерней невообразимой цели, Я рос не в райском расточительному саду, А в вавилонской серой, как скала, пещере. Когда б ты побыл там, то вспомнил небоскреб Заброшенный в Каракасе, как рухлядь, словно Восстал из праха мерзкий исполинский гроб, Где некогда метался вживе погребенный. Как маятник, шаталась башня на ветру, Бетонный гейзер, монстр да воздушный бур, Торчащий дирижабль, блочный кит, ракета, Он рос, чтобы упасть, по воле демиурга, Лучи его секли и жгли — тугие плети — Резцы всеведущего, что ножи хирурга. 2 Резцы всеведущего, что ножи хирурга, — Оскомину набил металл гнильцы из ран, Лишь тем счастливым душам не бывало дурно, Кто в юном возрасте познал самообман. Кто выдумал себя, других, напитки, пищу, Вкусил, смакуя, плоть и соль родной земли И не рыдал в сердцах, не выл на пепелище, Что улетели журавли — завет неумолим. А прочих не прельщал, а жалил каждый миг, И стал потом несчастен тот, кто не привык: Страшней не съесть - назвать запретный плод пустышкой. Стращаемый, слепой, твой предок - Вельзевул, Среди родных земель теперь ты будешь пришлым! Надрез, и голем задышал по волшебству. 3 Надрез, и голем задышал по волшебству, Вздохнул разреженный, стеклянный мерзкий воздух, Изведал, как в земле амброзии цветут, Впитал прохладу в тело, в очи – соль и воду. Небесный манник, мякотные гроздья лоз, Медвяное цветение душисто мироточит, И завораживает блеск, как лунное гало, Морских низин студёным бризом ночи. Мир сузился, уменьшился, а ты возрос, Наследник ангельский и дьявольски Колосс, Но век спустя любой под небом обмельчает, Ведь для таких, как ты, и создана микстура: На днях – аминь – ты нянчился богами Ещё, – и вот антропоморфная фигурка... 4 Ещё, – и вот антропоморфная фигурка, Шкатулка музыкальная — игривый мир, Где плач младенческий звучит, как увертюра, В глиссандо лет, в мелодике словесном бытии. Надлом и трещина, и раскатилась свистом, Как вьюга, полная забвения душа, — Несчастный небожитель, твой слух — самоубийство, И вскоре скрипки дней тебе кошмар внушат. Рулады птиц, трезвон лесистых гор и туч, Как исповедь паяца, ввергнут в немоту, И ты поймешь затем: ничтожно все живое. Каратель, или рок, тебе с усмешкой рек: «Ты в одном шаге, ангел, от священной доли! Ступай себе, Витрувианский человек». 5 Ступай себе, Витрувианский человек, За пядью пядь, ощупай все, что только видишь, В надежде снова пробудиться в трын-траве, Заполучить, добыть, достать, сорвать наитье, Запретный плод, прасвет и сжатую звезду И рассадить, как Прометей, дождями пламя, Чтоб всякий жупела не ведал, как в аду, И мыслил вездесуще наравне с богами. Решать тебе: дней горьких смерч, водоворот Одних тотчас утопит, прочих — вознесет. Отныне ты есть все и мир творить всесилен. Сойди с ума чуть раньше, чем уйдешь навечно, Умри заранее, чтоб вылезть из могилы, Органика и магия, излечиваясь речью. 6 Органика и магия, излечиваясь речью, Лилась, и расступились Семплигады дней. Твой крестный ход, пророк, — любить, глаголом жечь и, Когда потребуется, погибнуть за людей. Но, если вдуматься, ты сам не лучше рвани. Какая проповедь, какая благодать, Когда ты сам не кто иной, как враль, изгнанник, Отступник, ирод, что ниспослан умирать. На первом этаже нет горестных иуд, И здесь любовь, и веру с благом свято чтут, В себе ее питая, не прося всевышних. Скажи, что новое откроет твой завет, А раз не можешь, будешь нарекаться пришлым, Пока не сыщешь, не изобретешь ответ. 7 Пока не сыщешь, не изобретешь ответ, Иди, вперед, гонись, натравленный отлучник. Конфликт назрел, но не под солнцем — в голове Мессии набожного. Вмиг сгустились тучи. Бесплодных дум, идей и мечт солнцеворот, Как скальп, шрамирование, глумятся резво: Мир брызнет, высохнет и время отживет, И что твой многоликий шум, и что твоя аскеза? Второй этаж — забавный блеф, парад любви, Сакральный обезьянник, ложа да зефир. Дорогу высветило месяцем (отмашка), Смежил глаза, как ослепил, свирепый вечер, Стремись узнать, пророк, фанатик наш бесстрашный, Зачем тебя свершил и выносил предвечный. 8 «Зачем тебя свершил и выносил предвечный?»— Терзала мысль, как клюв Зевесова орла. Лукуллов пир: вонь потрохов из стран Двуречья — О времена, о нравы! — сгнившие тела. Нелегок путь наверх, ломота да одышка — Привал сподручнее на третьем этаже. Из грязи — в князи, стань имперским нуворишем, И твой секрет умрет с тобой, Полишенель. Граффити на стенах: мир есть своих детей, Как Кронос, — только эхо воплей в темноте. И ты сгниешь в матрешке пищевой цепочки. Дорога вымощена костью, не свернуть, Ходьба по кругу, бег на месте в одиночку, Спираль да винтовая лестница твой путь 9 Спираль да винтовая лестница твой путь, На ось Земли накручиваясь, мысли вяжут, — Лассо судьбы, петля, удушливый хомут, Того гляди, крутя, о твердь земли размажет. И все, что ты так яростно хранил, берег, Развеяло, как летний пух, по глади мира, Ушло в утиль, в отход, в подзол и водосток — Круговорот воды, не проходите мимо. В руках судьбы, смешной, ты просто крохобор, Хоть посади Эдем и выстрой царский двор. Твой жалкий выбор — подражать всему на свете. Пусть серых идолов, как флаги, вознесут, Но генный код сверлит, смертельно в сердце метя, Как ДНК, жива душа, да дни ее сожгут. 10 Как ДНК, жива душа, да дни ее сожгут, Наперекор живому, вопреки гневливым, И, ангел, поиск твой священный — только трут Для многоликого пустынного огнива. За чем, фанатик, следуешь, зачем идешь? Взгляни вокруг: здесь все давным -давно смирились, Познали самоедство, дьявольскую дрожь В цветных мечтах о том, как их похоронили. И здание твое — гигантский мавзолей, Гробница блочная, разруха да елей; Трясина да зыбун — борясь, быстрей утонешь. Но лучше холить сны потерянного сада, Чем сгнить в сопливой требухе да милом стоне, В зыбучей шахте с девятью кругами ада. 11 В зыбучей шахте с девятью кругами ада, Где каждая ступенька — вызов, произвол, Упрек тому, кто просто научился падать, Легко падение приняв за божество. Где царствуют калеки, вознося убийство, Уродуя и раня дух под стать себе. Как можно пред таким смириться и склониться И жить бессовестно подобным нараспев? Гнусавый падальщик, весь свет тебе не мил, Для жизни ты не кто иной, как некрофил, Смердящий перегной, плешивая гиена. Наследник мертвечины, строя на костях, Как сухостой, обычно дохнут от гангрены. Ты долго шел с мечтой и вырыл саркофаг. 12 Ты долго шел с мечтой и вырыл саркофаг Для боли и сомнений, разрубая корни, И, глядя вслед тебе, как смотрит вурдалак, И стар и млад, кряхтя, шутил про столб позорный. Ты, обманувший их, стал недругом всего, Что позади, как хаос богомерзкий, воцарилось. Восьмой этаж наплыл, так положи живот За клевету, за ложь и попади в немилость! Когда б звезда погасла, пропасть расстелив, Упал бы пилигрим, измучен, еле жив, Но что-то тянет вдаль, проем на небосклоне. Не будь его, ступеньки встали бы преградой, И шагу не ступил бы путник, преспокойный Гробницу смастерил и тут же лег с отрадой. 13 Гробницу смастерил и тут же лег с отрадой Всяк до него, но он идет, спешит и мчит. В глазах безоблачных созвездий мириады, А под ногами — сил скалистый монолит. Вершина айсберга, рукой подать до крыши. Искус, резная анфилада — девять этажей. Здесь ярые предатели эфиром дышат, Но не земным, слепым, а праведным уже. Счастливейший обман! Ты предал все грехи, Так пусть же подвиг твой святыню воскресит! Ты видел лишь звезду, что в небе воссияла. Оглянешься, промолвив вдруг, что всё пустяк, Что лишь звезда спасала от привала, Что по-другому, жалкий, жить не мог никак. 14 Что по-другому, жалкий, жить не мог Среди людей, блудливых, жадных, меркантильных, Стремящихся схитрить, урвать себе кусок, Поправ достоинство, заветы и святыни. Простецких спекулянтов, мнящих подменить Понятия и качества, улыбкой тешась, Когда необходимо, взять и позабыть Про честь и долг, чтоб скользко избежать насмешек. Тепличные душонки, сколько нужно зла, Чтоб ваша совесть наконец в себя пришла? Храните свой покой, что ни гроша не стоит. Трясись, раз Я твоё — единственный ресурс, А путник странный воспоет за вас обоих Пять режущих осколков, пентаграмму чувств. 15 Пять режущих осколков, пентаграмму чувств Храню в себе доныне, берегу, как праздник, Древнейший оберег, любовь, небесную звезду, И не расстанусь с зовом хоть под страхом казни. Зачем она ведет меня, чтоб отплатил Я ей презрением, покоем ненавистным? Идем вперед, давай, покуда хватит сил, Покуда жив и смел и расцветают мысли. Пока на небе солнце, мир неистощим, Верна любовь, твоя дорога, пилигрим, И если все не так, то нет людей на свете. Я буду верить в вас, покуда не иссяк Родник небесный, после сообщая детям, Что по-другому, жалкий, жить не мог никак.
18 янв. 2021 г.