Бесплатный фрагмент - Хикари идёт воевать

в путь

— Вы можете сбиться в кучу и в кой-то веке зайти с первого раза в эти треклятые ворота? — уперев руки в боки и уже особо ни на что не надеясь, спросила я, нервно поглядывая на заходящее за крыши сараев затянутое пеленой испарений солнце.

Бараны ответили нестройным бэ-э-э и продолжили делать вид, что все, что происходит сейчас с ними — это впервые и вовсе не повторялось изо дня в день вот уже добрый десяток лет.

— Я вам точно говорю, если бы в этом мире жили боги, они бы давно стерли вас с лица земли, не выдержав вашей тупости. — буркнула я и отправилась ловить и заново сгонять в кучу разбредшихся по полю баранов.

Конечно, можно было и не нервничать, ведь сегодня — это в последний раз. И завтра с утра начнется совсем другая жизнь. Но чем меньше оставалось времени, тем дольше оно тянулось.

А еще эти животные, как назло, тупили больше обычного.

Справившись наконец, принялась считать баранов — все восемьдесят семь лохматых бешек были на месте. Удовлетворенно выдохнув, закрыла ворота, задвинула засов и вприпрыжку побежала к дому.

Там за деревянной покосившейся дверцей заброшенного чулана, под крыльцом, освещенным тусклым фонарем, давно уже ждали меня приготовленные заранее необходимые для похода вещи.

Во первых, молот моего отца. Молот был огромным. Если поставить его на землю, то рукоять была как раз по мою макушку. Отец его называл гадо — пожиратель костей. И, наверное, гадо действительно был способен размолоть скелет противника с первого удара. Я не проверяла, но мне не терпелось это проверить. И я очень много тренировалась… на пеньках, которые нужно было колоть на дрова. С живыми противниками, конечно, не сражалась. В мире Руд войны и самые незначительные их проявления такие, как агрессия и драки, были запрещены.

Война жила в параллельном мире — Дайпатор. И вот туда я и отправлюсь завтра на рассвете. Потому что время пришло. Мне исполнилось шестнадцать, и теперь я достаточно взрослая, чтобы решать свою судьбу и распоряжаться своей жизнью. Конечно, бабушка будет недовольна, но все забудется, как только я принесу раздобытое золото и заработанные артефакты.

Эх, был бы папа, он бы меня понял.

Но, отец погиб в одном из походов. Такое бывает…

И, даже так, Дайпатор — мир войны, великих битв и легендарных героев был судьбой отца и моей тоже, это я точно знала.

Вытащив молот, опустила на землю, ощутив ногами глухой стон, которым отозвалась земля на тяжесть гадо. Протерев о рубашку ладони, покрепче перехватила рукоять и, уперевшись ногами в землю, подняла молот и занесла его над головой, представляя противника, нападающего на меня. Размах и разворот. Гадо с тягучим свистом рассек воздух и упал, зарывшись наполовину в землю, а я поморщилась от боли, которой отозвалась отдача от упавшего молота в правом плече. Прогресс налицо — теперь не выпускаю молот при замахе…

Оставив гадо воткнутым в землю, вытащила из подкрылечного чулана полупустую сумку. Брать с собой особо было нечего. Фляжка с водой и несколько кусков хлеба. Я надеялась заполнить сумку уже по другую сторону Мрачных врат. Сокровища, хранимые землями мира войн грели мне душу. Я грезила ими еще с детства, еще с той поры, когда отец, усаживая меня на свои колени, рассказывал про безумных монстров, сражения и шальную радость, которую непременно приносит одержанная победа.

Положив обратно сумку и подтащив молот, закрыла дверь. Притоптала ногами взбитую гадо землю. Как я не старалась, а посреди ковра зеленой травы теперь чернело пятно разрытой почвы. Бабушка расстроится.

Постояла, вдыхая пряный запах трав, приносимый ночным еще теплым ветром со степей ничейной земли, что находилась у самых Мрачных врат. В эти земли не ходили люди и не пасли там животных, поэтому травы были нетронуты, цвели и разрастались в свое удовольствие. Призраки существ, время от времени вырывающихся из Дайпатора, были настолько ужасны, что сама мысль о возможности встречи с одним из них, надежно охраняла эти плодородные земли от посягательств алчных до трав фермеров.

А я вот уже буквально через несколько часов отправляюсь по той тропинке, по которой уходил мой отец, и которая вела в эти самые ничейные земли к Мрачным вратам. Хотя, я не знаю, как именно выглядят ворота… Но папа говорил, что их невозможно не узнать. Так что…

— Хикари, ты здесь? — приоткрыв окно и выглядывая во двор, позвала ба.

— Тут, бабушка Го, — отозвалась я.

— Так чего ждем, заходи ужинать. Пирог остывает, — посетовала женщина и скрылась за ярко желтыми занавесками.

— Иду, — прошептала я в повсеместно раскинувшуюся ночь и, вбежав по деревянным глухо скрипящим ступеням, скрылась за дверью.

Не уверена, что смогу заснуть, но вот поесть точно нужно. Выйду за час перед рассветом. Бабушка будет крепко спать и не услышит. Шестнадцать мне исполнилось больше трех месяцев назад. И, если первые два из них бабушка Го усиленно за мной следила, то теперь, так и не заметив за мной рвения сбежать в параллельный мир, успокоилась. Поэтому сейчас самое время. Не верю, что оно наконец пришло…

Лежала под одеялом, пытаясь не дышать слишком громко и не ворочаться каждые десять секунд. От волнения сердце в груди колотилось так, что мне казалось, его стук разносится на весь дом. Но у бабушки в комнате было тихо и темно.

Едва услышав первого проснувшегося петуха, подскочила на кровати и, скинув одеяло, уже медленнее и осторожнее спустилась на пол. По отметинам, которые я оставляла, выясняя, где половицы не скрипят, прокралась к двери и вышла в холодный коридор, а потом и на крыльцо. Еще было совсем темно, но все же небо на востоке уже светлело, становясь полупрозрачным и съедая самые крайние звезды.

Пытаясь вдыхать холодный остывший за ночь воздух через нос, оставляла взамен облачка клубящегося теплого пара.

Сбежав по ступеням, распахнула дверцу своего тайника и достала оттуда сумку-рюкзак, перекинула через плечо. Затем вытащила гадо. Темная сталь тяжелого громоздкого молота покрылась белой изморозью так же, как и трава под ногами. Но это ненадолго. Едва взойдет солнце, его лучи согреют остывшую землю, возвращая столь необходимое тепло растениям, людям и животным.

Вскинула молот на плечо и последний раз обернулась и посмотрела на сад, в котором провела свое детство. Сердце ёкнуло и забилось быстрее. Но…

Пора. Закрыла дверцу чулана и отправилась на восток, в сторону восходящего солнца, мимо сараев с баранами, сваленных возле них стогов сена, сложенных поленниц неумело наколотых дров и каменного колодца, вырытого на самой границе нашего небольшого хозяйства.

А дальше — две колеи накатанной проселочной дороги, за которыми степи. И по этим степям, по колено в траве, приминая взрывающиеся запахами цветы, до самых ничейных земель.

Ничейные земли резко отличались от степей. Границу можно было разглядеть невооруженным взглядом — здесь заросли травы поднимались почти по пояс.

Взяла чуть левее. Поправила молот. Прошла всего ничего, а плечо уже поднывало, натертое тяжелой рукоятью. Приметив темнеющей овал камня, подошла к нему и, опустив гадо, молча уставилась на валун. Он словно подпирал стену травы, что возвышалась прямо за ним. Такой безмолвный страж ничейных земель.

— Пап, вот я и собралась… — шепотом, хотя, в предрассветной абсолютной тишине, даже это казалось чересчур громко. Поэтому я поморщилась и, перекинув косу через плечо, нервно стала перебирать волосы и накручивать на палец. — Гадо соскучился по битве. И, папа, я тоже скучаю…

Наклонившись, положила у основания камня, сорванный по пути одуванчик. А потом, погладив кончиками пальцев шершавую поверхность валуна, потянулась и вытащила почти уже вросшие в землю папины доспехи. Они были легкие и прочные — броня Когарта — демона, которого отец победил в одном из своих походов. Раньше броня отливала золотом и нестерпимо отсвечивала на солнце, словно чешуя дракона. А сейчас всего то тускло поблескивала серым.

Сбросив сумку под ноги в траву, просунула голову в отверстие нагрудника. Затем попыталась прицепить наплечники. В итоге присоединить удалось только один. На втором крепление рассыпалось в труху. Оставила наплечник и покосилась на наколенники и металлическую «юбку». Она была мужской. Мне такое вряд ли пригодиться. Сложила не пригодившиеся детали обратно за валун. Поправила нагрудник и, замахнувшись молотом, приняла самый воинственный вид, на который только была способна. Постояла так пару секунд, потом улыбнулась, медленно выдохнув и бросив взгляд за валун в сторону ничейных земель.

— Ну, что, папа, как я тебе? Похожа на воина Дайпатора?

Ветер тугим порывом ударил в спину, словно толкая и заставляя сделать шаг вперед. А потом закрутился вихрем и подул уже в лицо, разметав упавшие и прилипшие ко лбу пряди растрепанных волос.

Нахмурилась, но обращать внимание на странности с ветром не стала. Итак слишком нервы расшалились. Подцепила носком сапога сумку, подняла, схватила ее свободной рукой и, покачнувшись едва не упала, но все же устояла.

Повесив сумку на свободное плечо, повела плечами — металлический наплечник надежно защищал кожу от натирания. Но нагрузки от увесистого молота не сбавлял. Обернулась, мельком мазнув взглядом по темнеющим крышам родного домика, и, отвернувшись, выдохнула:

— Все, пап, пошла. Вернусь легендарным воином. Жди.

И уверенно шагнула в высокую траву, переступая границу ничейных земель.

Ветер все также дул в лицо, и мне даже приходилось наклоняться вперед, делая очередной шаг.

Прикрыв глаза рукой, шагала почти наугад. Впереди все сильнее разгорался подсвеченный приближающимся солнцем горизонт.

Мрачные врата открываются на рассвете и на закате. На рассвете можно пройти в Дайпатор, на закате — выйти.

Остановившись, огляделась. Позади лежал край мира Руд. Наша деревенька была самым крайним поселением. Здесь не особо хотели жить. Каждый по мере возможности стремился перебраться как можно дальше. Оставались только совсем пожилые или семьи воинов, которые ходили сражаться в Дайпатор и приносили домой отвоеванное или найденное золото. На него и жили. Иначе тут особо не разойдешься. На баранах то…

Отвернувшись, растерянно пошарила глазами перед собой. Везде, насколько хватало глаз, колыхалось море высокой обычно темно-зеленой, а сейчас черной травы. Ничего. То есть совсем ничего.

…«Пап, ну где же эти хваленые врата, которые все узнают с первого взгляда?»

За неимением альтернативы пошла вперед. Шла еще минут десять, когда ветер вдруг затих и перестал забиваться в ноздри и выбивать из глаз слезы. Остановилась, удивленная этим неожиданным затишьем. А потом, буквально через секунду, ветер снова подул и причем сразу со всех сторон.

Беспомощно замотала ногами, когда земля ушла из под ног, а плотный поток ветра, сходящийся на мне, начал поднимать меня в воздух. Крепче сжала рукоять ставшего вдруг непривычно легким молота. Запрокинула голову, почувствовав затылком какое-то шевеление или присутствие, и ужаснулась, разглядев над собой застилающую небо пропасть — закручивающуюся черным вихрем, раскрашенную алыми всполохами воронку, затягивающую воздух и меня.

Молот тянуло вверх, а я висела на нем…

Вдруг, мир, словно перевернулся. Воронка и небо оказались снизу. И я рухнула в завывающую пропасть, утягиваемая тяжеленным гадо и силой, казалось, ополоумевшей гравитации…

Очнулась посреди примятой травы. Рядом валялся гадо и моя сумка. Небо над головой было затянуто низкими клубящимися тучами.

Поднялась, ощущая легкое головокружение и дезориентацию. Осмотрелась — все та же трава ничейных земель. Только вот… моей деревеньки больше не было. Только бесконечная степь и горы, чернеющие далеко на севере.

Неужели это и есть Дайпатор?

спасение спасающихся

«В мире Дайпатор нет жизни, только смерть…»

Так любил начинать свои рассказы мой отец. А я с замирающим сердцем слушала их, словно сказки. Можно сказать, я на них выросла. И теперь странно было оказаться в этом мире жестоких сказок моего детства.

Облизала пересохшие губы и, оглядев себя, стряхнула с одежды налипшие сухие травинки и землю. Теперь, когда я все же оказалась тут, мне вдруг чего-то нехватило. Внутри разраслась пустота, моментально заполнившись едва уловимым разочарованием. Взирая на пустую степь, я, кажется, понимала, чего мне не хватило в свершившимся — даже зная, что отец умер, я до последнего надеялась встретить его здесь… глупо.

Отдернув доспех, съехавший от удара о землю, повернулась поднять сумку и гадо и возмущенно зашипела, разглядев вывалившиеся из открывшейся сумки мои немногочисленные припасы. Оба куска хлеба валялись прямо на траве, а фляжка вообще открылась, и вода вылилась на землю…

Но все это мне показалось мелочью, когда взгляд мой добрался до гадо… Папин молот, этот легендарный пожиратель костей, уменьшился до размера кувалды! И теперь вряд ли мог что-то пожрать, если только надкусить, и то сомнительно…

— Что это?! — воскликнула я, присев на корточки и, до конца еще не веря, подняла малыша гадо. Нет, глаза меня не обманывали, молот действительно уменьшился, раз эдак в десять… — И как я теперь с этим воевать пойду?

Почти без усилия удерживая на вытянутой руке молот, молча переживала крах всех своих надежд.

Хоть бери и возвращайся домой. Что мне теперь здесь делать? Без нормального оружия. Ведь весь расчет был на пожирателя, без него я никто.

Из растерянного немого отупения меня выдернул звук, похожий на порхание крыльев. Я обернулась и удивленно приподняла бровь, встретившись глазами с внимательным черным глазом-бусиной маленькой птички, которая опустилась в траву рядом с хлебом и теперь поглядывала то на меня, то на лежащие неподалеку кусочки.

— Да что уж тут, ешь не стесняйся, — разрешила я и поудобнее уселась на траву, вытянув ноги. От моих неосторожных движений птичка вспорхнула, но не улетела. Зависнув в воздухе, оценила обстановку и, видимо, все же поняв, что я ей ничем не угрожаю, приземлилась уже совсем рядом с желанным лакомством и, особо не церемонясь, принялась клевать хлеб.

— Ну, хоть кому-то сегодня повезло, — вздохнула я. И покосилась на малыша гадо, лежащего рядом с вытянутыми ногами. От коленки до стопы — вот оно, мое оружие, вводящее в ступор противников.

Ну, и что теперь?

Чтобы вернуться обратно, нужно ждать до вечера. Мрачные врата откроются только на закате. Лишь бы меня кто раньше не заметил, а то к бабушке Го уже не вернется ее не успевшая стать легендарной внучка…

Над головой висели низкие серые клубящиеся тучи, словно подсвеченные изнутри холодным белым светом.

Ветра почти не было и было даже тепло. Только до вечера далеко. А у меня ни попить, ни поесть нет.

Взглянув на птицу, которая, кстати сказать, очень напоминала синицу, поморщилась — прожорливая пернатая уже успела доесть один кусок и принялась за второй.

Может в фляжке что-то осталось?

Потянулась, что бы проверить, но так и застыла, обнаружив нежно розовый еле заметно покачивающийся на ветру цветок, которого всего пару минут назад здесь не было. Я точно помнила. А цветок, совершенно не смущенный моим удивлением, подставлял ветру свои мохнатые темно-зеленые листья и продолжал мерно покачивать достаточно крупным нежно-розовым бутоном, представляющим из себя что-то среднее между тюльпаном и колокольчиком. Встретившись взглядом с любопытным птичьим, пристально следящим за мной, зачем-то произнесла вслух:

— Ничего плохого не случиться, если я понюхаю?

Синица с видом подстрекателя со стажем склонила голову, а я не поленилась встать, подойти к цветку, снова опуститься на траву и, с осторожностью склонившись, втянуть носом воздух над бутоном, пытаясь почувствовать аромат.

«…ничто в мире Дайпатор не рвется принадлежать тебе, ничто не попытается помочь. Все, что увидят твои глаза, хочет лишь одного — забрать твою жизнь себе…»

Слова отца, с опозданием всплывшие в сознании, заставили замереть, но в нос уже заполз острый какой-то перцовый запах. В носу защекотало, а я сморщилась и чихнула, подняв в воздух облако пыльцы из потревоженного цветка. Пыльца оседала на открытые участки кожи и, сверкая, словно въедалась в неё, тут же растворяясь.

Вскочив, попыталась стряхнуть с себя этот светящийся горьковатый на вкус порошок, но тщетно.

Синица, потревоженная моим вскриком и активными телодвижениями, отлетела на безопасное расстояние и наблюдала за происходящим издалека.

А я прекратила тщетные попытки стряхнуть с себя пыльцу, застыла, разведя в стороны руки и тяжело дыша, и теперь ждала, когда же и в какой форме придет ко мне смерть. Но секунды пробегали мимо одна за другой, а смерть все не заявляла на меня свои права. Наконец, устав ждать, я опустила руки и зажмурилась, пытаясь не реагировать на свой собственный внутренний бабулин голос, который, не стесняясь, отчитывал меня.

Открыла глаза. Ну, допустим, сейчас я не умру. Тогда может все-таки стоит попытаться осмотреться и может найти что-нибудь полезное, прежде чем с позором возвращаться домой.

Прихватив малыша гадо, рюкзак и фляжку, опасливо обогнула цветок и, отойдя на пару метров, остановилась, решая в какую сторону пойти.

В общем и целом на первый взгляд разницы особой не было. В какую сторону ни пойдешь — все степь, с разбегающимися к горизонту волнами колышущейся на ветру травы.

Лишь на севере, далеко, так что их с трудом удавалось отличить от серого неба, темнели ломанной линией горы.

Не плохо бы было набрать воды…

Едва подумала, услышала плеск. Может, конечно, показалось, но звук, вроде как, доносился с ветром и, подставив прохладным потокам воздуха все еще горящие от перенесенного испуга щеки, пошла на звук.

Минут через пять равнина превратилась в пологий склон, который спускался к широкому спокойному ручью. Поток не был глубоким. Из него тут и там торчали гладкие камни, а он не спеша огибал их и устремлялся на юг.

Не забыть бы куда идти в поисках ворот…

Обернулась, удовлетворенно обнаружив за собой тропинку из примятой травы, которая должна была привести меня обратно.

Хорошо. Теперь уж точно не заблужусь.

Спустилась к ручью и, достав фляжку, открутила крышку и уже почти опустила в воду, когда откуда-то справа долетело протяжное очень знакомое блеяние…

Бараны?! В Дайпаторе?? Что ж мне так не везет с этими животными? Я ведь честно надеялась с ними больше не сталкиваться…

Обречённо повернув голову, узрела появившегося из зарослей травы испуганного барана. Меня это нисколько не насторожило. Поймите, просто эти животные, чтобы с ними не происходило, они всегда испуганные. Конечно, существуют градации этого испуга. Например, удивленно-испуганные, или вот — возмущенно-испуганные — это их, пожалуй, самое любимое состояние…

Но, приглядевшись к приближающемуся барану, я даже удивилась. Животное было испуганно-испуганным. А это уже редкость. Резко выпрямившись, устремила свой взгляд поверх барана и с ужасом, мгновенно занявшим все полости моего сердца, узрела черную перекатывающуюся фигню, ползущую за семенящим бараном. Причем, от этой гадости к бешке тянулся тонкий черный щупалец, который и не давал барану оторваться от еле передвигающегося монстра.

Прежде, чем успела подумать, схватила стоящего рядом на земле малыша гадо и рванула навстречу блеющему животному. Баран отшатнулся, пропуская меня к мерзко вздрагивающему существу. Уже на бегу я хорошенько размахнулась, а теперь, затормозив, с силой опустила молот на монстра, надеясь оглушить. И уже через секунду с разрастающейся паникой наблюдала, как мой молот все глубже увязает в желеобразном теле удовлетворенно булькающей твари. Папин молот…

Ухватившись обеими руками за рукоять, с силой дернула на себя, опрометчиво уперевшись ногой в тварь. Нога, кто бы мог подумать, тоже увязла. А я, совсем растерявшись, еще и руками уперлась в наползающего монстра.

И тварь остановилась. По черному желе-образному телу от моих ладоней пошли светящиеся разводы. Монстр окаменел и стал рассыпаться пылью. Буквально через полминуты существо обратилось в мелкое крошево, которое услужливо унес ветер, оставив на гладких отшлифованных водой камнях небольшой кусочек золота…

Подняла нечаянно заработанную награду, положила в сумку и с интересом уставилась на еле заметно поблескивающие в неярком свете пасмурного дня ладони.

Вот я и смогла отвоевать одно из сокровищ Дайпатора. Вот только как мне это удалось?

На ум приходило только одно — пыльца того, невесть откуда взявшегося, цветка.

А потом из толщи моих потускневших детских воспоминаний всплыл голос отца, произнесший:

«…в мире Дайпатор есть только один способ что-то приобрести — что-то отдать…»

И все встало на свои места. Цветок вырос там, где пролилась принесенная мной вода. И его пыльца защитила меня от первого повстречавшегося мне в этом мире монстра…

Из блаженного катарсиса неожиданного понимания сути происходящего меня выдернуло недовольное бэ-э-э-э подошедшего ко мне барана.

— Ну что тебе? — окинув животное таким же недовольным взглядом, отозвалась я. — Благодаришь? Все. Поняла. Пожалуйста. А теперь давай, иди… — махнув рукой куда-то в сторону, поторопила я бешку. Ну не люблю я этих шерстяных…

Баран, не то что бы обиженно, но как-то неопределенно бекнул и остался смотреть на меня.

— Ладно, тогда я пойду, — решила я. Засобиралась. Наполнила фляжку, закрутила крышку, бросила ее в сумку и, положив непривычно легкий гадо на плечо, поплелась обратно по своим следам к месту произрастания, как выяснилось, столь ценного растения.

Вернувшись на место своего прибытия, приятно удивилась, обнаружив вместо оставленного одного цветка, целых три. Наклонившись, подула на бутоны, которые тут же раскрылись, выпуская в воздух светящуюся пыльцу. Постояла закрыв глаза, давая пыльце осесть на кожу и как следует впитаться.

Дивно. Теперь я могу расчитывать на победу. Только вот с кем бы здесь повоевать?

Обвела взглядом пустую и бесконечную степь. В ней что-то изменилось. На западе от горизонта разрасталось облако ни то тумана, ни то пыли. И, закинув на плечо гадо, я неуверенно шагнула в ту сторону, ощущая, как неровно забилось замирающее от предвкушения сердце.

Чем ближе я приближалась, тем отчетливее становились звуки, долетающие до моих ушей. И пусть у меня еще совсем не было опыта, но это были звуки битвы. Звон металла о металл, крики, переполненные злобой и отчаянием. Звериный рык и голоса, выкрикивающие что-то на непонятных гортанных шипящих языках.

Я давно уже бежала и, достигнув края пыльного облака, не останавливаясь, влетела в него, на ходу раскручивая гадо и высматривая в многочисленных тенях, своего противника. Кого бы я ни выбрала сейчас, я точно не ошибусь.

«…В мире Дайпатор нет друзей и соратников… кого бы ты ни встретила — это неизменно будет твой враг. Ты должна это помнить, чтобы выжить…»

И я помнила.

части тела

«Битва — это место, находящееся вне времени и пространства. Дорогу сюда может отыскать каждый, кто жаждет начать свою войну. Дайпатор чувствует твои желания и слышит мысли. И, если твое желание искренне, он даст тебе то, о чем ты мечтаешь, только, конечно, если тебе есть что отдать в замен…»

Взгляд ярко-красных глаз лишь мазнул по моему лицу, а сердце мое уже успело распознать моего первого соперника. Вампир или скорее какая-то дикая смесь вампира и оборотня.

Монстр как раз расправился с противником, одним молниеносным движением снеся голову зазевавшемуся орку. Обезглавленное тело все еще стояло, а ветер уже разносил пыль, в которую оно превращалось.

Победитель лениво повел плечами, разминая мускулы, и, наклонившись, подобрал с мокрой изрытой когтями черной земли кусок золота, оставшийся в качестве награды.

Между нами оставалось всего пара метров, когда монстр соизволил повернуться и как-то нехотя отбить летящий в него гадо гигантским мечом, который размерами превосходил своего отнюдь не маленького хозяина.

Я даже успела подумать, что, возможно, соперник мне достался не по силам. И сейчас, отлетев от удара огромной лапищи, затормозила, взрывая каблуками своих поношенных ботинок почву, и осталась стоять, пытаясь наспех отдышаться и сообразить, как выбраться живой из этой заварушки.

Монстр не особо рвался продолжать бой, неторопливо осмотрел меня с головы до пят и оскалился, оголив длинные кривые клыки. Здоровый, с широкими накаченными плечами, жесткой серой шерстью на загривке и пренебрежением в красных глазах. Видно было, что мой противник не первый день принимает участие в битве, и такая малявка, как я, вряд ли может восприниматься им серьезно. Так грамм золотца, принесенного на блюдце.

Но в мире Дайпатор размеры противника — не то, на что стоит обращать внимание. Главное всегда скрыто от глаз. И никогда не стоит расслабляться.

Поэтому я, наконец восстановив дыхание после бега и атаки на монстра, не торопясь, медленно пошла по кругу, огибая своего удивленного моими маневрами противника. Мне всего лишь нужно было изловчиться и постараться дотронуться до кожи вампиро-оборотня. А дальше, я надеялась, чудо-пыльца сделает свое дело. И очень кстати на монстре не было ни доспехов, ни одежды. По крайней мере на его верхней половине туловища, внизу были одеты кожаные потертые брюки.

Очень надеясь, что воин ничего не заподозрит по моей счастливой морде, перешла в наступление и, оттолкнувшись от земли, бросила свое тело в сторону подобравшегося монстра. Занесла над головой гадо, который вновь встретился со стальным почти зеркальным широким мечом, завибрировал в моей руке, передавая силу удара. Мышцы руки и даже кости заныли, а я потянулась свободной рукой вперед под мечом, пытаясь пальцами дотронуться до незащищенного торса соперника.

И, да, я коснулась до ребер под рукой. И тут же разочарованно зашипела, почувствовав под пальцами обжигающее поле невидимого энергетического доспеха. Монстр зарычал и отшвырнул меня. Я, приземлившись на попу и больно ударившись, во все глаза смотрела на огненный рисунок защитного панциря, проявившегося на могучей груди и плечах довольного воина, который, кстати сказать, перестал скалиться и, как-то вдруг посерьезнев, медленно и грозно пошел в мою сторону.

Попыталась отползти, но наткнулась на проступивший из тумана, стелящегося по земле, валун.

Какая же я глупая!…

Но тогда я еще не осознала это в должной мере. А вот после нескольких эпичных полетов через поле, когда я врезалась в сражающихся воинов, отлетала, пыталась уползти, а мой соперник безошибочно находил меня и снова швырял наугад в туман, открыто издеваясь над малявкой, которая замахнулась на кусок не по размеру, поняла, приняла и раскаялась.

В очередной раз приземлившись и вспоров локтями землю, попыталась подняться, но, ощутив окарябаннами ладонями вибрации приближающихся шагов, исходящие от земли, в которую они упирались, повернулась, выставив перед собой гадо. Молот жалобно звякнул, отлетев от удара и врезавшись в камень. А я вскрикнула, почувствовав острое лезвие, скользнувшее между разъехавшимися пластинами старых папиных доспех и полоснувшее по груди.

Может стоило послушать бабулю Го и не совать свой нос куда не следует?

Но… я ведь действительно этого хотела и все еще хочу…

Перекатилась, услышав уже знакомый свист рассекающего воздух занесенного меча. Широкое лезвие вошло совсем рядом в землю и в его отражении я увидела испуганную себя и что-то валяющееся рядом со мной на земле. Просто потому, что именно сейчас слишком остро осознала, что хочу жить, схватила это что-то.

Кисть… окаменевшая кисть какого-то монстра, обрубленная чуть выше запястья. Когтистая и тяжелая, а еще залитая моей кровью. Не знаю, чего я вообще ждала… Чуда?

Где-то совсем рядом в этом тумане раздался чей-то предсмертный вой.

Разозлилась и швырнула свою находку в приближающегося монстра.

Тот не особо испугался, даже не отмахнулся, и это оказалось очень зря. Потому что кисть, угодив в предплечье воина, вспорола ногтями кожу и, ожив, ловко добралась до горла удивленного монстра и там и осталась. Воин замотал руками в воздухе, даже меч выронил. Красные глаза округлились и остекленели, а их хозяин хватал посиневшими губами воздух и пытался отцепить от себя сжимающуюся на горле руку.

И ведь вполне возможно, что у него это получиться…

Судорожно втянув воздух, попыталась подняться. Не особо получилось, поэтому я просто подползла к топчущемуся на земле монстру, рискуя быть раздавленной, и, протянув перемазанную в земле дрожащую руку, залезла пальцами под штанину и обхватила за щиколотку.

Воин вздрогнул и застыл точно также, как та черная тварь у ручья. А потом начал распадаться пылью, которую услужливо уносил ветер.

Перевернулась на спину, уперев глаза в подсвеченное каким-то нереальным призрачным светом небо, которое из-за тумана, казалось, просто обрушилось на землю.

Победила…

Не могла поверить. Но времени на осознание не было. Нужно убираться отсюда, пока еще не поздно.

Села, огляделась. Со всех сторон доносились отдаленные звуки битвы. Рядом на черной земле лежала целая куча золота, доспехи, меч и та самая окаменевшая кисть.

И только сейчас я поняла насколько это странно. Ведь все, что побеждено, моментально распадается в прах. А кисть почему-то, хоть и была отрублена, но вместо того, чтобы развеется по ветру, окаменела. Это странно. А еще она помогла мне выжить. Видимо, в обмен на мою кровь, которая попала на нее.

«…чтобы получить, нужно отдать. И абсолютно неважно добровольно ты отдаешь или у тебя забирают силой».

Стащила с плеч сумку. Открыла и принялась складывать заработанное золото. Таким количеством можно откупиться от процентщиков, которым мой отец не успел выплатить всю стоимость дома, который он купил для нас с бабушкой. Папа погиб, а остаток долга из года в год только увеличивается. Бабушка пытается откупиться баранами и каждый год отдает добрую половину самых молодых и упитанных, но этого мало. Процентщики уходят, а через год опять возвращаются, называя сумму в два раза больше прежней.

Но нужно поторопиться…

Встала. Нашла взглядом гадо, валяющийся чуть в стороне, у камня. Подняла и вернулась к вещам, доставшимся мне от побежденного противника.

С сомнением уставилась на огромный меч и светящиеся прозрачные доспехи — явно не мой размерчик. И я этим воспользоваться не сумеею. Вот только если…

Отец что-то говорил про соединение и усовершенствование своего за счет заработанного аналогичного. Осторожно поднесла гадо к тускло поблескивающему оставшемуся без хозяина мечу. Несколько секунд ожидания, и уже начало казаться, что я занимаюсь ерундой, но вот меч засиял ярче, и гадо отозвался таким же сиянием. Потом сияние стало нестерпимым. Я прикрыла глаза рукой, пытаясь защититься от вспышки. А когда убрала руку и открыла глаза, удивилась — меч пропал, а гадо претерпел значительные изменения.

Молот увеличился раза в два, но не стал тяжелее. И это радовало. А еще сам молот стал таким же зеркальным, видимо, покрылся тем же металлом, из которого был выкован меч. По деревянной рукояти тянулась витиеватая вязь все таких же металлических завитков. На моей руке, сжимающей эту рукоять, сверкали металлические пластины, образующие перчатку.

Разжала пальцы, опуская молот на землю. Поднесла руку к глазам — пошевелила, сжимая в кулак и растопыривая пальцы. Перчатка абсолютно не сковывала движения. А когда я захотела поднять гадо, молот словно примагнитился к моей руке, и его рукоять удобно легла в протянутую руку.

О-о-о, магия! Вот как это происходит… А мне нравится!

Теперь примерно представляя, что должно произойти, подняла с земли тускло мерцающие доспехи монстра и приложила к одетым на мне отцовским.

Доспех, несмотря на свою прозрачность, оказался достаточно увесистым, и я поморщилась от боли в потревоженной ране. Замерла, ожидая прокачки. Снова усиливающееся сияние. И вот мои доспехи пропали…

Что?!

Неуверенно повела плечами, но ничего не почувствовала. Доспехи просто пропали. На мне осталась только моя старая футболка.

От ужаса, что я потеряла папины доспехи, успела похолодеть и покрыться испариной. Но когда я, наконец, дотронулась дрожащими пальцами до груди, ощутила холод невидимого метала, и от этого прикосновения в стороны разбежались красные яркие линии, отрисовывающие границы моего нового доспеха.

Облегченно выдохнула и, засобиравшись, закинула на плечо сумку. Подхватила гадо и замерла, наткнувшись взглядом на каменную кисть, валяющуюся на земле. Пнула ее носом ботинка. Рука просто перевернулась, как безжизненный кусок камня.

Магия моей крови закончилась?

Снова стянув сумку с плеча, осторожно кончиками пальцев схватила руку и забросила ее в сумку. Кто знает, может еще и пригодится.

Опасливо оглянувшись на густеющий туман, зашагала прочь, в ту сторону, где его завеса не была такой плотной и пропускала дневной свет.

Вскоре, выбравшись из тумана, оглянулась и облегченно выдохнула, не обнаружив завесу.

Я покинула битву, выиграв при этом свой первый бой…

Сумка, набитая золотом, приятно оттягивала плечо. Вокруг лежала бесконечная степь с колышущимся на ветру морем травы. Небо все-также было затянуто низкими облаками. Но на западе над горизонтом эти облака были подсвечены бледно-розовым, а это значит, что день готов уступить свои права ночи. Совсем скоро Мрачные врата откроются, и я смогу вернуться домой. В мир Руд..

Пошла наугад, желая найти место своего приземления. Особо не напрягалась, уже уяснив, что в этом мире главное знать, куда хочешь прийти и обязательно придешь.

Минут через десять стояла на краю поляны разросшихся чудо-цветов.

Удивительно сколько их тут выросло с одной-то фляжки воды! В следующий раз нужно будет принести побольше.

Решив дожидаться открытия ворот здесь, уселась в траву и принялась разглядывать гадо.

Интересно, чтобы сказал отец, увидев свой молот таким?

Навряд ли бы обрадовался. Пожиратель, хоть и увеличился при объединении, но не шел ни в какое сравнение со своими былыми размерами. И все же, на что теперь способен пожиратель костей? Не терпиться проверить…

От мыслей о грядущих сражениях меня отвлекло чириканье, раздавшееся совсем рядом. Оторвавшись от гадо, огляделась. Неподалеку на одной из высоких покачивающихся травинок сидела та самая синица и разглядывала меня, поворачивая ко мне то один то другой глаз и любопытно склоняя голову.

— Ну, привет тебе, птица-синица, — улыбнувшись, произнесла я. Птичка чирикнула в ответ и снова пристально уставилась на меня блестящим глазом-бусиной, смешно склонив голову.

— Хлеба нет, ты все съела. Но я тебе еще принесу, — пообещала я.

Синица еще немного поразглядывала меня, а потом потеряв ко мне интерес, принялась чистить перышки, растопыривая крылья и пушась. Мило.

Порыв ветра заставил поежиться и подумать о оставленной где-то там, в моей комнате, теплой кофте.

Но сожалеть пришлось не долго, потому что над моей головой в небе уже темнела и закручивалась воронка. Когда ворота разрослись до гигантских размеров, закрыв почти половину неба, ветер стих, а потом снова подул со всех сторон сразу.

Я встала, прижимая к себе сумку и гадо. Не хотелось бы потерять что-то из этого при переходе.

Уже оторвавшись от земли, заметила влетевшую в поток птичку. Та мелькнула перед моим лицом, и я вытянула руку, пытаясь поймать бедное создание, которое безжалостно трепал ветер, бросая из стороны в сторону и закручивая. Синица что-то возмущенно чирикнула и метнулась куда-то за меня. Я ощутила легкий удар в затылок, а потом теплый пернатый комок скользнул вдоль позвоночника вниз за шиворот футболки и затаился где-то между лопаток.

Что вообще происходит?!

Но я не успела узнать, потому что мир снова перевернулся. Небо очутилось внизу, а я упала в разверзшуюся воронку.

гневное

Деревня, в которой мы жили с бабулей Го, носила не особо благозвучное название — Пустошь. А все потому, что возникла на самом краю мира Руд, на границе с ничейными землями у самых Мрачных врат. Тут никогда ничего не было и не могло быть, но люди приходили и оставались, отстраивая дома и обживаясь в них. И на месте пустоши незаметно разрослось поселение, а название осталось прежним. Да никто особо и не задумывался. Называли по привычке.

Поднявшись с земли, в первую очередь повела плечами, пытаясь понять — птица еще там… под доспехом и футболкой? Но ничего не почувствовала. Наверное, синичка вылетела.

Согласившись с этим умозаключением, проверила наличие сумки и гадо. Молот остался прежним и валялся у ног в траве. Только вот перчатка с руки исчезла. А сумка все-также была набита золотом.

От нахлынувшего осознания того, что я смогла, я сходила в мир Дайпатор, победила и вернулась, по коже побежали мурашки, а сердце переполнилось таким нечеловеческим восторгом, что я завизжала и запрыгала вокруг сумки. Но мое ликование длилось недолго. В груди резануло, и я скрючилась, ощущая, как начинает гореть потревоженная рана.

Сразу навалилась усталость. И все ушибы, и синяки, что я получила в первом своем сражении, как-то разом напомнили о себе.

Да еще и эти тяжелые доспехи… Наклонила голову, рассматривая темные, отливающие золотом пластины. Нагрудник потерял свою невидимость, выглядел вполне себе обычно и ощущался так же — ужасно тяжелым куском железа, который давил на плечи, натирал ключицы и неприятно задевал порез.

Все так. В мире Руд нет магии, здесь вещи, принесенные из Дайпатора, становятся абсолютно обычными, теряя свои волшебные свойства.

Попыталась снять неудобный панцырь, но потерпела полное фиаско и теперь стояла, опустив руки и всматриваясь в темнеющие очертания домов деревеньки, которая неровной полосой лежала по ту сторону от границы.

Небо у противоположного горизонта все еще было подсвечено алыми всполохами догорающего заката. И смирившись с тем, что доспех мне самостоятельно не снять, подхватила сумку и гадо и побрела в сторону дома.

Покинув ничейные земли, в наползающих сумерках безошибочно нашла камень, служивший надгробием. Опустившись на корточки, положила руку на холодную шершавую поверхность. В сердце сейчас вскипала дикая смесь из восторга, пережитого испуга и желания выговориться.

Рассказать кому-то, кто способен понять насколько это здорово побывать там, увидеть странные невероятные вещи, столкнуться с магией и даже просто дышать воздухом Дайпатора. Не говоря уже о битве. А гадо…

— Пап, я вернулась. Смотри, что случилось с гадо. Честно сказать, он был еще меньше. Почему-то пожиратель уменьшился при переходе… Ты бы мне, наверное, смог объяснить почему… А я победила огромного воина. И заработала кучу золота. Его хватит, чтоб откупиться от процентщиков.

Вспомнив про бабушку Го, с которой мне еще предстоит объясниться, достала из сумки кусочек золота и положила в траву рядом с валуном. Туда, где лежала не пригодившаяся часть папиных доспехов.

— Это тебе, папуль. Как обещание того, что я смогу заработать еще и выкуплю наш дом. Ты не волнуйся там, — и похлопав по камню, отвернулась и побрела к дороге и через нее к темнеющему неровному слегка покосившемуся забору, который огораживал наш огород и землю вокруг дома.

Но мне не суждено было ступить на родную земелюшку, из-за сарая показалась темная тучная фигура, и я безошибочно узнала свою бабулю. Женщина на мгновение остановилась, так же увидев и узнав меня, а потом медленно наклонилась, выдернула из стены сарая прут и грозно двинулась в мою сторону.

Бабулин характер мне был хорошо известен. И поэтому сначала неуверенно, а потом уже быстрее и более осознанно я начала отступать обратно в сторону проселочной дороги.

Попытавшись перелезть через забор, который просто упал, не выдержав натиска, женщина подняла прут и, воинственно замахав им в воздухе, прокричала:

— Паршивка, как тебе не стыдно?! Я тебя растила. Ухаживала за тобой, пока ты болела. Козявы твои высмаркивала. Сбежала! Ночью. Словно это не дом твой, а двор постоялый, где над тобой издевались. Ни совести. Ни благодарности… — бабушка Го остановилась и, согнувшись и уперевшись руками в колени, пыталась отдышаться. Я тоже остановилась и попыталась объясниться:

— Бабуль, я золото принесла…

— Да кому сдалось твое золото?! Я тебя просила? Тебе чего-то не хватало? Ты может недоедала? — опять устремившись в мою сторону, вопросила женщина, а я, ускорившись, побежала вдоль дороги, которая огибала нашу деревню по кругу.

— Нет, баб, но за дом нужно заплатить! — выкрикнула я, не сбавляя скорости.

Но бабушка не отставала и, размахивая не бегу палкой, еще успевала высказываться:

— Вот я тебе покажу золото и дом! Вот догоню только. Вся в отца пошла. Тому не жилось спокойно. И чего?! Оставил после себя дитё на мать больную! Ничего! Я вобью в тебя разуменье. Бараны ей надоели! Вишь чего захотела! Сражаться?! Отхожу хворостиной по заднице, и сразу всю блаж как рукой снимет. Забудешь в какой стороне ничейные земли находятся…

От бабушкиного крика загорались окна в стоящих неподалеку домах. Еще немного и люди начнут выходить на улицу, чтобы посмотреть, кто это орет посреди ночи.

Остановилась, пытаясь отдышаться. Вот подумать только, меньше часа назад сражалась с монстром Дайпатора, а сейчас трусливо убегаю от бабушки, которая грозит отходить хворостиной…

Затормозила. Опустила к ногам гадо, стащила с плеча сумку. И выдохнув, обреченно повернулась к неумолимо приблежающейся пыхтящей бабуле. Та остановилась в паре шагов и что-то хотела сказать, но задохнулась от слишком быстрого для нее бега и тяжело задышала, со свистом втягивая воздух.

Потом все же замахнулась прутом, но рука так и осталась поднятой, а бабушка резко выдохнула, поджав губы. Во взгляде прозрачно синих глаз читалось столько боли и непонимания, что мне отчаянно захотелось, чтобы эта хворостина все же опустилась и воздала положенное мне наказание.

Но женщина уронила руку, а я вот уже в который раз попыталась объяснить:

— Бабуль, я… у меня получилось. В сумке золото и его должно хватить…

— Уходи, — прошептала женщина, а глаза, смотрящие на меня, наполнились слезами. — Ты однажды не вернешься, а я не переживу. Поэтому уходи сейчас. Чтобы я не знала.

— Ну, бабуль! — позвала я, но женщина отвернулась и побрела в сторону дома.

Возможно, со стороны могло показаться, что это те самые слова, после которых близкие люди расстаются и их жизненные пути расходятся навсегда и бесповоротно. Но у нас с бабушкой Го такое часто бывало. Характеры слишком вспыльчивые. Бывало вот так прогонит по деревне, а иногда все-таки и отходит хворостиной, но часа через два я уже молча возвращаюсь домой. Потом мы не разговариваем пару дней. А после наступает неизбежное примирение, и бабушка с усиленным, почти фанатичным рвением принимается откармливать похудевшую меня, а я с неделю не заикаюсь о сражениях и послушно пасу баранов. Ну, а потом все заново.

— Всё воюете? — раздалось за моей спиной, и я повернулась, чтобы увидеть худющую фигуру кузнеца.

Рин стоял улыбаясь, и в темноте его почти не было видно, только эта белозубая улыбка да искры в глазах, которые умудрялись отражать свет едва проявившихся на потемневшем небосклоне звезд. Рин был другом детства и соседом по улице. Их дом стоял через три от нашего.

— Да, немного, — отозвалась я, и попыталась сдуть прядь волос, маячущую перед глазами.

— Да, — эхом отозвался кузнец, он все еще улыбался, но глаза скользнули с моего лица, осмотрев с ног до головы, и дружелюбная усмешка сползла с лица Рина. Парень удивленно присвистнул:

— Это кто ж тебя так отделал? У тебя что там… кровь?? — указав на перемазанные кровью доспехи, парень ошарашенно уставился на мненя округлившимися от неподдельного ужаса глазами. Рин с детства боялся крови. Это у них семейное. И вот ведь рассмотрел в темноте-то…

— Дайпатор, — только и выдохнула я. Друг знал о моих намерениях отправиться в параллельный мир. Поэтому объяснять дальше смысла не было.

— Я знал, конечно, что ты ненормальная, но что на всю голову…

— Рин, — оборвала я дружественную критику, парень понятливо кивнул и замолчал. — Я доспехи не могу снять, — пожаловалась я, чувствуя, как ноет спина от тяжести, и ноги начинают мелко подрагивать в районе колен.

— Пойдем, — подскочил кузнец и, развернувшись, уже сделал пару шагов, потом вернулся, выхватил сумку из моих рук и попытался поднять стоящий на земле молот. И приподнял, но тут же уронил обратно и раздраженно зашипел.

— Брось, сама донесу, — успокоила я парня и, ухватившись за рукоять, закинула молот на плечо, поймав на себе завистливый взгляд темно-зеленых глаз. Друг хоть и мечтал стать кузнецом, но телосложением не вышел. Был щуплым с самого младенчества. Так что о том, чтобы поднять молот, он только мечтал. Поэтому в кузне занимался скорее умственным трудом, нежели физическим — придумывал крепления, продумывал формы будущего изделия и смешивал металлы для варки стали, стараясь увеличить прочность и гибкость. Отец Рина не мог нарадоваться на смышленость своего младшего сына. А вот сам Рин… Да, что тут сказать. Рин отличный друг, очень ответственный парень, и, что немаловажно, секреты хранить умеет. А это в Пустоши всегда ценилось.

Переступив порог кузни — деревянной добротной постройки с причудливой конусовидной крышей, в центре которой было оставлено круглое отверстие, для того чтобы дым беспрепятственно мог выходить наружу. Иначе тут находится было бы просто не возможно. В печи стоял большой котел, под которыми тлели ярко-красные угли, раздуваемые механическими мехами, приводимыми в движение хитрым механизмом, который опять же придумал Рин. В котле варилась сталь. И воздух здесь был с соответствующим привкусом раскаленного метала.

Пройдя к скамейке, села, с наслаждением вытянув ноги перед собой, и облокотилась спиной о стену.

Рин с крайне серьезным видом рылся в углу на полке. Затем все-таки стянул с самой верхней какую-то коробку и поставил ее на деревянный стол, стоящий вдоль стены. Потом вышел в подсобку. Вернулся с тазиком, наполненным водой, и белыми полотенцами, переброшенными через плечо. Наконец, повернулся ко мне и, похлопав по стоящему возле стола табурету, позвал:

— Хикари.

— Иду, — отозвалась я.

— Откуда доспехи? — пристально разглядывая мое приобретение и пытаясь найти крепления, которые бы позволили безболезненно снять с меня эту конструкцию, спросил друг.

— Это папины, — ответила я и зашипела, когда парень неосторожно потянул нагрудник, который в свою очередь задел и без того токающую рану.

— Прости, — вздрогнул Рин и побледнел.

Только бы в обморок не упал.

— Насколько я помню, у твоего отца были другие, — выдохнул парень, и, выпрямившись и обойдя сидящую меня на стуле, принялся рассматривать панцирь, прикрывающий спину.

— Да. Просто я участвовала в битве и победила. Мне достались доспехи противника. Так что я их соединила с отцовскими.

— И что они теперь могут? — поинтересовался Рин.

— Ну, они точно невидимые. А на счет прочности ничего не могу сказать. Не довелось проверить.

— О, кажется, нашел! — воскликнул довольный парень, и одновременно с этим раздался резкий щелчок, а передняя и задняя пластины доспеха разошлись на плечах и со звоном упали к ногам. Я согнулась от резкой боли, полоснувшей по груди, а Рин отошел к столу и, уперевшись руками на столешницу, склонил голову и так и замер. В красноватом свете, которым окрашивало помещение пылающее в печи пламя, волосы Рина, и без того рыжие, сейчас сияли нестерпимо ярко, напоминая жидкий огонь.

— Ты как? — окликнула я друга, выпрямившись.

— Норм. Только отдышусь немного. Ненавижу запах крови, — буркнул парень, а я носом втянула воздух, пытаясь понять, о чем говорит кузнец. Кровью вроде и не пахло. Только жидкой сталью.

— Ты пока не поворачивайся, рану я сама промою, — попросила я Рина, тот напрягся, но сопротивляться не стал.

Я стянула майку. Порез оказался не глубоким. Даже не порез, скорее царапина. Промыла водой. Промокнула полотенцем.

Рин за это время успел выйти и вернуться со свежей футболкой, которую положил на стол, не отрывая глаз от пола.

Одевшись, подняла с пола доспехи и, водрузив на стол рядом с тазом, начала отмывать от крови. Парень к тому времени заметно расслабился и принялся с любопытством профессионального кузнеца поглядывать на отмываемые доспехи.

— Неплохо сделаны, — подытожил он. А потом переспросил, — Так значит ты сражалась с кем-то там, в Дайпаторе?

— Да, — кивнула я.

— С кем? — почти полушепотом переспросил друг и уставился на меня огромными зелеными любопытными глазищами.

— Знать бы, — хмыкнула я. — Но он был огромным, клыкастым и очень самоуверенным.

— Похоже, не дооценить тебя — это стало самой большой ошибкой в его жизни.

— И последней, — серьезно согласилась я.

А Рин хмыкнул, и вот мы уже дружно смеялись в голос. Это всегда получалось у нас лучше всего — смеяться и находить причины веселиться, несмотря ни на что. Возможно, это и была основная причина нашей многолетней дружбы. Возможно, именно поэтому я торчала в этой кузни часами, проводя день за днем с рыжим Рином и выкладывая все свои желания, мысли и страхи. Он надо всем мог посмеяться да так, что страхи становились не страшными, а мечты приобретали привкус реальности и ощущались такими близкими, что начинало казаться, что еще немного и они сбудуться.

— Кстати, — просмеявшись, протянула я и прошла через комнату к скамейке, а оттуда вернулась с сумкой. — Смотри, — и открыв, показала содержимое другу.

Тот присвистнул и почесал рыжий затылок.

— Так много!

— Монстр был не из слабых, — криво усмехнулась я, вспомнив внушительные габариты своего соперника и ту случайность, которая помогла мне победить этого верзилу. — Тут еще кое-что есть, — переворачивая сумку и высыпая на стол ее содержимое, сообщила я.

Поверх рассыпающейся кучи золота, выпала рука. Рин даже отшатнулся, а я с отвращением скривилась, ощущая, как горло пересохло, а в желудке свернулся тугой комок страха. Рука выглядела не совсем так, как в Дайпаторе. Сейчас она не была каменной. Это была все таже когтистая рука неведомого монстра, но абсолютно настоящая, ну, из плоти. Слегка посиневшая…. короче, беее.

— Хикари, — растерянно начал Рин, — что это?

— Это то, что помогло мне победить воина. Но там она выглядела по другому. Не так реалистично.

— А зачем ты ее притащила сюда? — с осторожностью поинтересовался парень, посматривая то на меня, то на синеватую увенчанную черными острыми когтями кисть.

— Она почти придушила того монстра. И я подумала, что может еще пригодится. Отец говорил, что нельзя пренебрегать тем, что однажды может спасти тебе жизнь.

— Хорошо, а от меня ты что хочешь? — сглотнув, спросил друг.

— Я думала, может ты ее мне оформишь…

— Что? — не понял Рин.

— Ну, как брелок, чтобы носить было удобнее. Или как заячью лапку, — невинно захлопав ресницами, попросила я. Не очень честно, но на парня всегда это действовало.

— Боже, — выдохнул Рин, а я, сложив ладони вместе, попросила:

— Рииин, ну, пожалуйста.

От вида отрубленной кисти самой становилось мерзко, но если что-то делать, то делать до конца.

— Ладно, я попробую, — согласился кузнец и, покосившись на руку, отошел в сторону. Достал кусок тускло мерцающего металла и замер, раздумывая.

А я, осторожно переложив руку монстра на стол, ссыпала золото в найденный на полу мешок и, завязав, снова обратилась к другу:

— Рин, скоро должны прийти процентщики. А бабуля Го отказывается принимать заработанное мной золото. Я оставлю его тебе. Ты бы не мог заплатить им?

— А ты? — оторвавшись от металлического диска, к которому он сейчас приваривал крючок, переспросил рыжий.

— Мы с бабулей поругались. Она сказала мне убираться…

— Ты же знаешь, что она на самом деле этого не хочет?

— Знаю, но нужно время, чтобы она отошла. Поэтому я пока вернусь в Дайпатор.

— Хикари, может не стоит…

— Рин, ты же знаешь, насколько сильно я этого хотела. Дайпатор зовет меня. Битва — моя судьба. Бабуля права, я такая же, как и мой отец. Для меня жизнь там. Здесь я задыхаюсь.

Друг замер, наши глаза встретились, а потом он выдохнул:

— Понимаю.

И я знаю, почему он вдруг согласился, в моих глазах он видел себя. Свое желание быть кузнецом… и плевать на то, что для этого не приспособлено твое тело и что люди думают, что ты не сможешь.

Мы проболтали еще часа два. Рин закончил с кистью демона, как он назвал ее. И то, что в итоге получилось, было бы даже смешно, если бы все еще не было так страшно. Обрубок скрылся под блестящим металлом, оформленным в виде цилиндрического колпачка. По центру которого торчал металлический крючок, и к нему петлей крепилась длинная цепочка, чтобы вешать на ремень или… просто держать.

И то и другое представлялось с трудом. Поэтому мы почти сразу спрятали кисть в сумку, а Рин обратил внимание на гадо, который до того момента скромно ютился в углу. Друга до глубины души поразил металл, которым беззастенчиво хвастался обновленный молот. Рыжий даже взял с меня слово, что если мне попадется какой-нибудь небольшой клинок, выполненный из такого же металла, я должна буду принести его в кузню.

С другом было весело. Да и за болтовней не чувствовался тот страх и растерянность, что поселились у меня внутри, едва я услышала слова бабули Го, отказывающейся от меня.

И болтать бы вот так до самого рассвета, вплоть до той последней минуты, когда уже можно будет одеть доспехи, взять сумку и гадо и отправиться в предрассветный пронизывающий холод к Мрачным вратам, которые даже сейчас, я это чувствовала, ждали меня.

Но уставшее тело требовало отдыха, и я уснула, свернувшись калачиком на скамейке. Рин пообещал разбудить за полчаса до рассвета.

Спала без сновидений. И когда рыжий серьезный Рин будил меня, толкая в плечо, я с трудом разлепила глаза. Казалось, что моя голова едва коснулась подушки, а уже нужно просыпаться.

Умывшись, зажевала принесенный Рином кусок ароматного хлеба и запила молоком. Желудок отозвался благодарным урчанием. А я с тоской посмотрела на светлеющее на горизонте небо, видимое в проеме приоткрытой двери. Хотелось побыстрее отправиться в путь. И в то же время было нестерпимо жалко, что свой путь я начну не из родного дома.

Рин суетился вокруг. Он уже успел собрать мне сумку. Сложил хлеб, поменял воду во фляжке, а теперь по моей просьбе, наливал еще и в бутылку — внося посильный вклад в мои планы по разводу чудо-цветов и становлению с помощью волшебной пыльцы легендарным воином Дайпатора.

— Хикари, — неуверенно произнес друг, стоя за моей спиной и помогая мне одевать доспехи.

— Что? — позевнув, отозвалась я.

— Где ты сделала татуировку? — спросил друг.

Я не поняла. Даже успела разозлиться, так как жутко не выспалась, а тут еще Рин о чем-то бредит.

— О чем ты? — буркнула я.

— У тебя на спине нарисована птичка. Прямо между лопаток, по центру, — больно ткнув пальцем, видимо, туда, где был рисунок, пояснил рыжий.

— Какая еще птичка… — возмущенно начала я и осеклась. Птичка… интересно. — Как бы посмотреть? — завертевшись, спросила я, безуспешно пытаясь заглянуть за плечо.

— Стой, — Рин развернул пластину доспеха, которую еще не успел закрепить, и я смогла разглядеть свое отражение. Действительно, через светлую ткань майки просвечивала птичка. Да еще и цветная. Почти как живая. С расправленными крыльями. Красиво… — Так откуда она? — переспросил кузнец.

— Да прикормила я тут одну прожорливую синичку, — отозвалась я. И вот что теперь мне от этого ждать? — Ладно. Посмотрим, что будет дальше. Рин, крепи скорее, не успею. — поторопила я стоящего без дела друга.

И всего через пару минут я бежала в сторону ничейных земель. Обернулась всего раз, чтобы махнуть другу, провожающему меня взглядом.

Границу пересекла рядом с папиным валуном, хлопнув на ходу ладошкой по влажному от росы камню и пожелав доброго утречка.

На этот раз ветер налетел еще до того, как я добралась до места перехода. Я еще бежала, когда плотный поток неожиданно оторвал меня от земли. Над головой в светлеющем небе уже разрасталась темная с яркими багровыми бликами воронка, и, выдохнув, с замирающим от восторга и предвкушения сердцем я упала в перевернувшийся мир.

Дайпатор, я иду!

гоблины и драконы

В этот раз приземлилась на ноги. Ну, почти…

Не устояв, все же шмякнулась в траву. В ноги с опозданием в пару секунд свалилась сумка. Ладно гадо упал раньше, иначе все могло закончиться плачевно. В следующий раз нужно будет очень постараться не выпускать молот из рук, а то мало ли…

А здесь снова низкое затянутое бегущими рваными облаками небо. Интересно, в Дайпаторе вообще бывает солнечно?

За шиворотом что-то зашевелилось, и я даже вскочила и закинула за спину руку, пытаясь достать из под майки то, что корябало кожу тонкими острыми коготками и пыталось выбраться наружу.

Но моей помощи не понадобилось. Синица, а это была именно она, вылетела и с возмущенным пронзительным писком взвилась в небо. Я осталась стоять на земле, запрокинув голову и щурясь от призрачного, но от этого не менее слепящего света. Птица черной точкой покружилась, словно радуясь вновь обретенной свободе, а через мгновение камушком упала вниз и, не долетев до земли, зависла в воздухе перед моим лицом, что-то мне воодушевленно чирикая.

— Что ты творишь вообще? — вопросила я у пернатого собеседника, ощущая, как неприятно саднит кожа на спине. Та чирикнула и уселась на покачивающийся на ветру стебель какого-то растения. И уже с знакомым выражением ожидания уставилась на меня. — Ну, конечно, хлеб. Принесла, не забыла. Забудешь тут.. — пробубнила я и достала из сумки ароматный свежий хлеб. Отломила приличный такой кусь и бросила в траву. Птичка привередничать не стала и, слетев с куста, принялась поглощать угощение.

— Ну, да. Приятного, — пожелала я, с удивлением наблюдая, как на глазах большой кусь хлеба тает, словно в воздухе растворяется. — А ты точно птица, не бегемот, нет? — уточнила я. Но ответа не удостоилась.

Ладно. С птицами разговаривать не самое рациональное времяпрепровождение. У меня было чем заняться.

Обведя довольным взглядом заметно увеличившуюся в размерах полянку с чудо-цветами, уже хотела достать бутыль с заготовленной водой. Чудо-цветов много не бывает. Но заметила вернувшуюся на руку блестящую перчатку. Подняла руку, ловя моментально примагнитившийся в нее молот. Замечательно. Надеюсь, сегодня, наконец, удастся проверить на что способен гадо.

Закончив разливать принесенную воду, уселась чуть в стороне, надеясь на этот раз увидеть, как вырастают цветы. Но стоило расслабиться и подставить лицо приятно-прохладному легкому ветерку, откуда-то сбоку раздалось жалобное блеяние, и всю мою блаженную расслабленность как рукой сняло. Бараны…

Повернувшись, узрела двух… двух баранов!

Животные один за другим брели в мою сторону. Когда между нами оставалось каких-то несколько метров, я вскочила, выставив вперед руку, вдруг осознав, что эти мимо не пройдут, потому что их целью была я.

Бараны возмущенно бекнули и все-таки остановились, выстроившись в ряд и уставившись на меня своими пустыми расфокусированными глазёнками.

— Ну, за что? Почему именно бараны?! — вопросила я в пустоту, рассматривая шерстяных, рогатых и весьма упитанных. Бабули бы такие понравились, да что там, она бы была в диком восторге.

Неожиданно решила, что медлить с походом смысла особого нет. Тем более, что пейзажи потеряли свою идеальную привлекательность и душевную умиротворенность. Прошла к поляне с бледно-розовыми колокольчико-тюльпанами и, наклонившись, провела рукой, задевая бутоны. В воздух взвились мерцающие крупинки волшебной пыльцы, и я расставила руки и закрыла глаза, замерев в ожидании, пока пыльца осядет на кожу.

Постояв так немного, не сдержалась и чихнула. Пыльцы стало в разы больше, и я выбежала из этого облака — дышать было не приятно, в носу дико щекотало, ну и я испугалась, что могу переборщить с волшебством.

Минут через пять уже шагала в сторону горизонта. Сумка и гадо были при мне. На поясе висела привязанная на всякий случай кисть, которая опять окаменела и больше не вызывала такого острого отвращения.

Чтобы освободить место для золота, которое надеялась сегодня заработать, выложила обед, приготовленный Рином, завернутый в бумагу. Оставила его на поляне, очень надеясь, что бараны не позарятся на хлеб, сало и сыр. Хотя… они же бараны. Обязательно позарятся, даже если и есть не будут, то хотя бы растопчут…

Раздраженно вздохнула и махнула гадо, рассчитывая силу и заодно разминая мышцы. Птица, увязавшаяся за мной и теперь перелетающая с куста на куст, возмущенно чирикнула и вспорхнула в небо, когда гадо рассек воздух совсем близко от того места, где она отдыхала.

— Извини, — выкрикнула я ей в след. — Не хотела напугать.

Впереди уже начинал клубиться туман, и сердце в груди замерло в предвкушении, а затем забилось с новой силой, все наращивая темп.

Вчера мне сильно повезло. Надеюсь, что сегодня удача не отвернется от меня. Отец всегда говорил, что удача для воина — это половина победы, остальная половина — это его умения… Так что я надеялась на первые пятьдесят процентов, потому что вторых у меня кот наплакал. Все, что умею, махать молотом. Куда бог пошлет…

Туман упавшим с неба облаком клубился уже совсем рядом. Его белесые полупрозрачные щупальца по траве подползали к ногам, облизывая подошву ботинок и карабкаясь вверх к щиколоткам.

Не останавливаясь, вошла в туман. К чему промедление? Они лишь плодят сомнения, а сомневаться мне сейчас совсем ни к чему.

В тумане было подозрительно тихо. Ожидаемые звуки битвы отсутствовали напрочь. И эта глухая, какая-то мертвая тишина пугала больше, чем предсмертные крики побежденных воинов.

Остановилась, чтобы оглядеться. Впереди, чуть в право, темнел столб или что-то наподобие. Пошла туда, но, не дойдя пару метров, остановилась в растерянности, разглядев, что к столбу было привязано какое-то жуткое серо-зеленое существо с большим крючковатым носом и черными испуганными глазами.

Не успела решить, что делать с этим, как со всех сторон из плотного полога тумана послышалась возня множества невидимых существ, кто-то раздраженно зашикал, потом раздался приглушенный злой шепот:

— Гоблин! Да. Да не ты! Вот ты. Ты, гоблин. Да! Ты, ты иди и разберись с этой долговязой!

— Почему я? — раздалось в ответ возмущенное.

— Все. Начинается. Гоблин в гоблина, хватит бесить меня, вышел и разобрался! — прошипело в ответ, моментами срываясь на визг.

— Хочу возразить. Имею право, — обиженно пробурчал другой.

— Так! Гоблина гоблином, все вышли!

— Кто?

— Все! И дружно разобрались с долговязой. Она нам весь план сейчас к гоблину в подмышку пустит.

— Я все еще не понял кто именно, — раздался третий голос, а следом разноголосый бубнеж, поддерживающий высказавшегося.

— Гоблином по гоблину!!! Я сказал — ВСЕ!!! Кому-то еще не понятно?!!! — проорало из тумана.

— Все. Ну, так понятно. А что нет. Понятно же. Все — значит все, — забубнили со всех сторон, а затем откуда-то справа неуверенное: — А вы пойдете?

— Гоблины, мать вашу! Я король!!! Король должен выполнять то, что приказывает король?!

Вокруг снова зашептались, а воздух взорвался ором:

— ААААА! Чтоб я еще раз родился гоблином! — проорал, видимо, тот самый король, и ко мне из тумана вышло точно такое же существо, что было привязано к столбу: низкое, с лопоухими ушами, крючковатым носом и черными горящими бешенством глазами. Только у этого на голове была надета набекрень тускло поблескивающая, судя по всему, медная корона и в руке был зажат жезл, которым король гоблинов замахал в мою сторону, при этом злобно оскалившись:

— Чего уставилась? Пошла вон! Давай, убирайся! У нас тут своя битва, это наш противник. Ищи себе своего!

— А с кем собственно вы сражаетесь? — отступая от разгневанного коротышки, который был едва выше моего колена, растерянно спросила я.

— А это не твоего умишка дело, долговязая. Давай, шустрей переступай своими костылями. Ноги длинные, а толку никакого!

Я бы, наверное, и ушла, чужая битва — это святое. Это то, что нужно уважать, так говорил отце. Но король, слишком взбешенный моим появлением, не дал мне возможности отступить, и пока я медленно соображала, разглядывая забавного злобного короля гоблинов, тот успел провопить:

— Гоблины! Взять долговязую!

На удивление, в этот раз гоблины спорить со своим предводителем не стали, и из тумана со всех сторон ко мне хлынули толпы зеленых коротышек. Первые и самые шустрые из них схватились за мои руки, пытаясь повалить на землю. Но мгновенно посваливались и, окаменев, начали распадаться пылью.

Гоблины все, как один, замерли, а король бросил на землю жезл и корону и, выкрикивая что-то нечленораздельное, начал яростно топтать их ногами.

— Какого гоблина здесь происходит?! Почему боги Дайпатора так пренебрежительно относятся к гоблинам?! Почему ни один наш план не прошел без вот таких вот эксцессов?!

Но истерика короля осталась без ответа. А после и вовсе что-то гулко зашумело, будто открыли дымоход, и в трубу с гулом начал всасываться воздух. Привязанный к столбу гоблин жалобно заскулил, остальные заметались по поляне. Король схватил с земли корону и жезл и, нахлобучив первое как попало, истошно заорал:

— По местам! И чтоб ни единого звука!

Но раньше, чем король успел закончить выдавать приказы, налетел порыв ветра, закручивая туман в воронки. Я завертела головой, пытаясь найти причину. Она обнаружилась почти сразу — с неба, размахивая крупными перепончатыми крыльями, спускался темно-коричневый длинношеий дракон…

ДРАКОН!!!

Опустившись, ящер выдохнул, и, выпуская ноздрями клубы пара и вспарывая длинными когтями землю, двинулся в сторону столба с обвисшим, видимо, потерявшим сознание гоблином.

А потом заметил меня и застывшего рядом короля, и еще с полсотни замерших по всему полю дрожащих гоблинов…

Ящер на долю секунды замер, всматриваясь. Черный зрачок ярко-желтого огромного глаза сфокусировался на мне и вдруг вытянулся в тонкую вертикальную полоску, а змей зашипел и, выплюнув огонь, перемешанный с копотью, кинулся в мою сторону.

Гоблины заорали, разбегаясь, король успел забраться на камень и оттуда теперь что-то неистово орал, видимо, отдавая приказы. А я попыталась увернуться от шипастого хвоста, которым дракон решил сбить с ног своих зазевавшихся жертв. Уклонится-то уклонилась, а дальше что?!

На удивление, ранее расколотое паникой общество гоблинов собралось в толпу, и они, под чутким предводительством своего короля, начали массированные атаки на рычащего и плюющегося огнем дракона.

Под лозунги — «это наш последний шанс» и «о нас сложат легенды» или «небеса ждут нас», а вот еще «теперь Боги заметят гоблинов» — толпы зеленых атаковали ящера, самоотверженно тыкая в него копьями, запуская стрелы и камни.

Особо безбашенные цеплялись за чешую и волочащиеся по земле крылья и карабкались на чудовище. Это выглядело так, будто муравьи пытаются взобраться на лошадь, а та бьет копытами и хвостом, чувствуя легкий дискомфорт.

Бесстрашные гоблины умирали пачками. И даже король не уцелел. В него попал очередной огненный плевок, оставив от короля корону и оплавившийся жезл. Ну, а дракон явно положил на меня глаз, все чаще молотя хвостом именно в ту сторону, где я пыталась перевести дух от очередного пируэта, который совершала дабы избежать удара.

Поняв, что ничего другого мне не осталось, решила принять бой. Поэтому в очередной раз, когда шипастый хвост пошел по дуге, собирая кровавую дань и мешая гоблинов в зеленую кашу, я подпрыгнула и, размахнувшись, припечатала молотом чешуйчатый хвост к земле. Ящер злобно зарычал и, бросившись в мою сторону, резко клацнул зубами совсем рядом, опалив меня своим дыханием. Откатилась, ощущая запах подпаленных волос. Пробежала несколько шагов, спиной чувствуя устремившегося следом за мной разозлившегося змея.

Ну, вот, доигралась. Сейчас сожрет и не заметит.

Почувствовав, что дракон совсем рядом, попыталась отмахнуться гадо, но лишь беспомощно замотала ногами, подброшенная в воздух пролетевшим мимо хвостом ящера, зацепившим меня одним из своих многочисленных шипов.

Пролетела пару метров и впечаталась в каменную глыбу. От удара, разом выбившего воздух из легких, не могла вздохнуть. В голове помутилось, а изображение перед глазами поплыло. Я развернулась и сползла на землю к подножию валуна. Выплюнула скопившуюся во рту кровь. Наверное, щеку прикусила, когда ударилась. Из разбитого носа тоже хлестал теплый поток, заливая губы, подбородок и шею. Стерла рукой, на большее времени просто не оставалось. Потому что чудовище неумолимо приближалось, хотя и отвлекалось на продолжающих нападать гоблинов, которые теперь отчаянно вопили «За короля!» и толпами бросались под лапы дракона, тыкая в его светлое брюхо копьями. Не все доставали, но все очень старались…

Встала и, подхватив валяющийся неподалеку гадо, бросилась в сторону, пытаясь отбежать как можно дальше и может выиграть для себя несколько секунд передышки. Но ящер, явно пристально следивший за мной, зарычал и бросился следом.

Вот же… сдалась я ему… Неужто так человечинки захотелось?

Не зная, что делать дальше, удивленно дернула головой, услышав совсем рядом знакомый пронзительный свист синицы. Пернатая мелькнула перед глазами, чиркнув по щеке перьями крыла, а затем ударилась в затылок и теплым комочком забилась за шиворот и затаилась между лопаток. Точно так же, как и в прошлый раз. Только вот время она выбрала неподходящее.

— Если хочешь спрятаться, то я не лучший выбор… — выдохнула я, зажмурившись и метнувшись от ящера, который приземлился где-то за спиной, вспарывая лапами землю.

От удара его хвоста камень, за которым я попыталась спрятаться, разлетелся на осколки. Руками прикрыла голову и в очередной раз прыгнула вперед и, прокатившись, вскочила и побежала особо не разбирая куда… наугад.

В этом хаосе пламени, воплей, рева и ударов сложно было что-то понять или придумать. Я даже уже не отбивалась, тратя все свои силы на то, что бы уворачиваться и убегать. Но что-то изменилось, и я вскрикнула, ощущая болезненное жжение между лопаток. Уже подумала, что огонь дракона настиг меня, но боль расплылась по плечам и телу и затихла. А в следующее мгновение за моей спиной что-то зашелестело, и очередной порыв ветра оторвал меня от земли, закручивая и поднимая все выше…

Сначала подумала, что Мрачные врата вдруг открылись не там и не тогда, и меня в них засасывает. Но воронки в небе не было, да и ощущения были совсем другие. И, повернув голову, с удивлением обнаружила раскинувшиеся за моей спиной крылья…

— Гоблин в гоблина… — выругалась я. А потом меня резко закрутило, и я начала падать вниз, разглядев над собой небо и матающиеся мои ноги. — Как этим управлять вообще?!

Но понятно, что времени разобраться не было. Рядом мелькнуло длинное темное тело дракона, взвившегося в небо вслед за своей добычей, то бишь мной. Тугой поток ветра, закрученный взмахом его огромных перепончатых крыльев, подхватил меня, сбив траекторию моего падения и направив по дуге, над землей. Выправилась, вновь расправила крылья, непривычно ощущая их дополнительными руками. Взмах и еще один. Выше… Сердце замерло и наполнилось восторгом. Выставила перед собой руку, защищенную металлической перчаткой. В нее тут же прилетел потерянный в отчаянном хаосе бегства гадо. Развернулась в воздухе, разглядев темный силуэт ящера, который делал разворот, заходя на новый круг.

— Ну, давай, змеюка… посмотрим, кто же сильнее…

Дракон, не сбавляя скорости, летел прямо на меня. А я размахнулась и направила гадо прямиком в довольную морду, искривленную оскалом. Дракон рявкнул и пролетел подо мной. Вовремя вспомнила про чудодейственную пыльцу и, потянувшись, схватилась рукой за кончик хвоста. Меня дернуло и увлекло следом за падающим драконом.

Секунды пролетали мимо, земля неумолимо приближалась, а ящер даже не думал каменеть и рассыпаться пылью. Выпустила гадо и, подтянувшись, обхватила чешуйчатый хвост обеими руками. Но и это не помогло. Пыльца почему-то не работала.

А дракон дернулся, расправил крылья и взвился вверх, так и не долетев до земли. Меня отбросило от ящера и закрутило в воздухе, словно сухой лист.

Дракон развернулся и снова устремился ко мне.

И что теперь?

На поясе что-то зашевелилось, я опустила глаза и скривилась от отвращения. Каменная кисть вновь ожила и теперь пыталась вскарабкаться вверх по мне. Похоже, ее залило моей кровью… Вот же мерзость.

Разозлившись, схватила руку и, дернув и сорвав цепочку, которой та крепилась к поясу, размахнулась и швырнула ее в приближающегося ко мне дракона.

Тот как раз открыл пасть и то ли хотел сожрать меня, то ли пыхнуть огнем, но рука демона угодила в самое горло ящера. Он клацнул зубами, захлопнул пасть и на полном ходу протаранил меня своей мордой.

От удара я потерялась, а дракон начал падать, в очередной раз увлекая меня за собой.

На этот раз мы все-таки упали. Сюдя по резко оборвавшемуся гвалту, туша ящера предавила большую часть гоблинского воинства. Слетев с ударившейся о землю драконьей морды, откатилась, ощущая, как больно мнуться крылья. В глазах фейерверком рассыпались искры…

Но ящер зашевелился и попытался подняться, сгребая когтями землю. Так что и мне тоже нужно было хотя бы попытаться отползти, пока дракон не обращал на меня внимания. Он странно фыркал и даже открыл рот, и вывалил огромный зеленый язык. В воздухе запахло тухлым мясом, и я прикрыла нос и рот рукой, и все же встала, чтоб вновь споткнуться. Но удержалась на ногах. А дракон за спиной хрюкнул и сделал бе.

Повернулась, чтобы увидеть замученную морду ящера, которого только что вырвало чем-то бурым, мерзко пахнущим.

И тут произошло что-то странное… Отец говорил, что в Битве не бывает союзников, там каждый за себя, и ни на чью помощь не стоит рассчитывать, но…

С оглушительным ревом со всех сторон к побледневшему дракону стали сбегаться гоблины. Они висли на распластанных по земле крыльях, прижимая их к земле и не давая пошевелиться. Та же участь постигла хвост и задние лапы ящера. А я, словно ведомая единым порывом, вытянула руку, призывая гадо.

Молот с тихим свистом вспорол воздух и опустился в мою ладонь, звякнув по перчатке рукоятью. И, начав замах еще до того, как сделала шаг, я устремилась к удивленному поднимающему голову монстру…

В его гурди, между передними лапами под темно-зеленой чешуей что-то светилось. И, хорошенько размахнувшись, я оттолкнулась от земли и от всего сердца с каким-то звериным криком, срывающимся с моих губ, саданула молотом в центр этого света.

Вспышка…

Нестерпимый звон и жар, опаливший мои руки.

А затем тишина… и спасительная прохлада ветра, уносящего пыль, оставшуюся от побежденного ящера.

Я стояла, оглушенная, и молча рассматривала расстерянных перемазанных в саже подпаленных гоблинов, которые все еще стояли по контуру, который вырисовывал на земле очертания дракона. А в центре этого контура высилась гора золота. Вот прям горища…

Наконец, первое замешательство отступило, гоблины ожили и сбились в кучу чуть в стороне от горы золота, и теперь исподлобья косились на меня.

А я выдохнула. Руки и ноги дрожали, все тело болело. Но я победила. Не вериться… но это так.

Молча огляделась. Туман. Небо, подсвеченное потусторонним свечением. Размолотые в крошево каменные валуны. Взрытая земля, и столб с привязанным к нему гоблином. Тот успел прийти в себя и теперь как-то недоверчиво рассматривал кучу золота, возвышающуюся в центре всего этого бедлама.

Опустила голову, с отвращением обнаружила, что стою по щиколотку в рвоте ящера. Попыталась выйти, но взгляд зацепился за бледный палец с длинным черным когтем, который торчал из этой жижи. Это моя рука… то есть рука демона. Если подумать, то она опять спасла меня.

Наклонилась и, пытаясь не дышать, подцепила руку. Подняла. За ней потянулась слизь. Я передернулась от отвращения и поспешила покинуть этот источник нестерпимого зловония. Но снова остановилась почти у самого края лужи. Наклонилась, рассматривая что-то белеющее, вымазанное в этой бурой жиже. Глаз… это был чей-то, мать его, глаз…

Прихватила и его. И, наконец, вышла на сухую чистую землю. Подняла валяющийся под ногами кусок ткани. Клок одежды одного из гоблинов. Видимо, хозяин не уцелел…. Протерла руки от слизи, а затем и кисть демона, и чей-то глаз.

Глаз оказался синим, застывшим, мертвым. Но почему-то не распавшимся в пыль. Так же как кисть.

Не понимая пока для чего, но сунула глаз в карман, привесила руку демона обратно к поясу. Сняла с плеча сумку, поморщилась от боли в помятых крыльях.

Интересно, а они вообще теперь навсегда или… пропадут?

Но не об этом сейчас. Подойдя к куче золота, открыла сумку, достала фляжку с водой и отпила, не торопясь, пытаясь осознать, что живая.

Потом набила до отказа сумку золотом. Порылась в оставшейся куче. Вытащила все оружие, что там обнаружилось — тяжелую шипастую булаву, клинок, который решила отнести Рину, несколько мечей, топоров разного размера. Все это, кроме клинка, сложила в кучу и поднесла свой молот. Гадо засветился, а через мгновение куча оружия исчезла, а гадо увеличился снова примерно в два раза, но, в отличие от прошлого раза, потемнел и теперь словно светился алым едва уловимым свечением. Опять же он стал больше, но не стал тяжелее.

Перчатка на руке тоже изменилась. Она также, как и гадо, потемнела и разрослась, и теперь прикрывала не только кисть, но и часть предплечья до локтя. На пластине, прекрывающей локоть, красовался шип, ровно как и на пальцах перчатки, на каждом сгибе тыльной стороны. Устрашающе… хорошо.

Отложила гадо. Вернулась к куче золота. Я там еще видела несколько перстней… Отыскала три. Все старые, темные с камнями, тускло сверкающими, если их поднимать и смотреть сквозь них на небо. Мне они были большими. Да и что они умели, я не знала, нужно было выяснять. Поэтому я их нацепила на кисть демона. И, наклонившись, вытащила из кучи какой-то бутыль. Темно-зеленый, как чешуя поверженного дракона. Подняла, рассматривая на свет. Сосуд был наполовину заполнен какой-то тягучей жидкостью.

— Это кровь дракона, — долетел до меня выкрик. Обернулась, ища глазами того, кто это сказал.

— Я здесь, — выкрикнул привязанный к столбу. — Это кровь дракона. — повторил он. — Она восстанавливает тело. Излечивает раны.

Я отвернулась, с сомнением посмотрев на бутыль и, сунув его в сумку, двинулась прочь от оставшейся кучи золота.

«…Бери все, что сможешь унести, остальное тебе не нужно».

Так говорил отец…

Повернувшись к молчаливой толпе гоблинов, бросила:

— Остальное ваше, — и под удивленный шепот поплелась прочь мимо столба с привязанным гоблином. Надеясь поскорее покинуть поле битвы. Еще одного сражения я точно не перенесу.

Но прежде, чем я вышла из тумана, меня окликнули:

— Воительница молота!

Не поняв к кому обращаются, обернулась. Позади бежал гоблин, а через мгновение из тумана появилась вся шайка-лейка. И все направились в мою сторону.

— Воительница молота! — проорал тот, что бежал первым, и продолжил: — Подождите, пожалуйста.

— С чего вдруг? — Не совсем понимая происходящее и очень надеясь, что коротышки не решили на меня напасть, переспросила я, продолжая пятиться из тумана. Может им показалось мало золота и они решили отобрать и то, что я взяла себе…

— Мы за вами не успеваем. У вас слишком длинные ноги. Красивые. Но длинные, — запыхавшись, поведал гоблин, а я нахмурилась, потому что понятнее не стало.

— Королева! — заорал он, и остальные пусть и недружно, но поддержали полоумного. — Мы будем служить вам. Наш король почил. А вы самая подходящая кандидатура.

— Нет. Вы в своем уме? — запротестовала я. А гоблины притормозили и остановились, чтобы дружно уставиться на меня испуганными глазами. — Я человек и сейчас уйду в свой мир.

— Мы подождем, когда вы вернетесь, — ответил тот первый, а остальные поддержали, согласно закивав.

— Не, я не согласна, — не желая участвовать в этом бреду, отрезала я.

— Мы понимаем, — закивали гоблины, и я уже облегченно выдохнула, но гоблин продолжил, — Но выбор невозможно отменить. А мы вас уже выбрали. Позвольте короновать вас? — вытянув из-за пазухи грязной заношенной майки ту самую медную корону, с придыханием спросил коротышка.

— Нет, — в который раз я это говорю? Развернувшись, зашагала прочь, услышав радостное:

— Хорошо, королева, я понесу. И, конечно, ваш жезл тоже…

Несмотря на то, что я решила их не замечать и никак не реагировала, гоблины, а точнее 243 гоблина, как сообщил мне самый разговорчивый, которого, кстати, звали Кгаль и именно его привязали к столбу, используя в качестве приманки для дракона… вот эти 243 гоблина притащились за мной к месту открытия врат, где меня уже поджидали бараны — целых 10 баранов. Они что, размножаются почкованием?!

Итак, зажатая между суетящимися гоблинами и блеющими баранами, я опустилась на землю и попыталась расслабиться, но это плохо получалось. Потому что баранов было слишком много, впрочем, как и гоблинов, а Мрачные врата упорно не хотели открываться.

Кгаль притащил мне мой обед, завернутый в бумагу, а остальные прикатили плоский валун и соорудили что-то наподобие кресла. Нехотя села, оказалось удобно…

— Королева, почему вы не выпьете драконью кровь? Она излечит вас…

— Я не уверена, что это именно то, что ты говоришь, — поморщившись от очередного приступа боли, буркнула я.

— Хотите, я попробую? — с готовностью предложил гоблин, а мне даже стало стыдно, но я кивнула. Пусть пробует, лишь бы не доставал.

Кгаль откупорил бутыль и, не медля ни секунды, сделал глоток. Поморщился:

— Вкус отвратительный, — сообщил он. — Но смотрите.

Гоблин протянул мне руку, и порез на его ладони, глубокий и все еще сочащийся темно-зеленой кровью, затянулся на глазах.

— Это драконья кровь, — кивнул коротышка. — Выпьете?

Я молча взяла бутыль из рук гоблина и сделала пару глотков. Горло обожгло нестерпимой горечью, и я скривилась, и зажмурилась. Но уже через мгновение по телу разлилось приятное тепло, по коже пробежали тысячи тонких иголок, и боль отступила. Я облегченно выдохнула, пошевелив крыльями. Хорошо…

— Вот. Вам стало лучше, — подытожил гоблин, а затем вновь засуетился, закупорил бутыль и засунул обратно в мою сумку. — Там неподалеку есть ручей, может, вы хотите искупаться?

Гоблин ожидал ответа, и вроде в его предложении ничего плохого не было. Я и сама вдруг почувствовал себя грязной. Запекшаяся корочкой кровь и слизь, гадость. Но ветер затих, а потом подул со всех сторон и начал поднимать меня вверх.

Схватила протянутую Кгалем сумку. Молот полетел вслед за мной и опустился в ладонь. Сжала пальцы на рукояти гадо и подняла голову, устремив взгляд в разрастающуюся в небе темную воронку. Еще разобрала в гуле ветра многоголосое «Мы будем вас ждать!», и мир перевернулся, опрокинув меня в небо.

Упала в траву в мире Руд и даже успела подняться, но что-то было не так…

Крылья за спиной дернулись, расправляясь. На правой руке все еще мерцала алым железная перчатка, таким же светом сиял гадо… Волшебство не пропало…

Едва успела удивиться, как мир снова перевернулся, и я провалилась обратно в Дайпатор…

Гоблины восторженно зааплодировали, бараны заблеяли, а я не понимала, почему…

Снова вернувшись в поток, поднялась в небо, и все повторилось: мир Руд, волшебство, которое не исчезло при переходе, и снова Дайпатор с восторженными воплями обрадованных моим столь скорым возвращением гоблинов…

И так раз десять, пока я не выбилась из сил и уже просто не смогла подняться с земли. Воронка в небе медленно уменьшилась и пропала вовсе, а я сидела оглушенная и соображала, а что не так?

И по мере того, как, кажется, понимала, внутри разливался вязкий холодный страх, а на глаза наворачивались слезы…

«… войти может каждый, но выйти, только человек. В Дайпаторе главное — не потерять человечность. Иначе не сможешь вернуться, Хикари. Запомни это и всегда оставайся человеком…»

Пап, а что значит, оставаться человеком?

Разве сейчас я не человек?

светлое, доброе, вечное

«… чего тебе не хватает? Вот скажи мне? Разве здесь нет солнца, неба и воздуха? Или, может, у тебя нет дома? Да, дом — это важно! Когда ты уже это поймешь?! Любой человек нуждается в таком месте, куда он сможет возвращаться после долгого рабочего дня. И, да, человеку нужна работа, чтобы прокормить себя и близких, чтобы почувствовать жизнь, чтобы не потеряться. Ты совсем еще ребенок. и все думаешь, что где-то там трава зеленее, воздух слаще, где-то там тебя ждут… Но, поверь старой бабушке Го, нигде ты не увидишь настолько ослепительного солнца, нигде не почувствуешь настолько безудержного свободного ветра, нигде твое сердце не будет биться так безмятежно. Конечно, человек за свою жизнь может уйти очень далеко. И ты тоже можешь попробовать, но когда ты достигнешь своей воображаемой цели, в твоем сердце единственно живой трепещущей нитью останется желание вернуться домой. К этим опостылевшим тебе баранам. Да, к ним в те дни, когда ты могла сидеть на траве и, лениво пожевывая травинку, задумчиво скользить взглядом по степям, небу, в них врастающему, по облакам, задевающим крыши деревеснких домишек, и щуриться от солнечных бликов, отраженных стеклами их окон. Подобно своему отцу ты рвешься в Дайпатор. Желаешь славы, золота, впечатлений, но что это все значит? Это война, Хикари, ты это понимаешь? На войне убивают. И тебе придется тоже, чтобы выжить. А человек не должен убивать. Человек не может смириться со смертью, не важно чужая она или его собственная. Хотя, с собственной смириться все же легче… Человек, если он действительно человек, может чувствовать, должен чувствовать только жизнь. Людская природа — это свет, жизнь, добро. Душа человека должна нести в мир добро, иначе она умирает. А что за человек, без души — монстр, не более… истинный житель Дайпатора. Ты хочешь стать монстром, Хикари?…»

Так говорила бабушка Го, в очередной раз пытаясь вбить в мою бедовую голову отсутствующий там разум.

И что? Может, бабушка была права? Может, я теперь монстр? Не человек… Может поэтому не могу вернуться в свой мир?

Вдруг стало так одиноко. Невозможность вернуться домой заставила сердце неприятно сжаться и наполниться тоской и почти что отчаянием. Даже немного походило на панику. Будто ты зашел в реку, чтобы поплавать. Отплыл от берега, а затем обернулся, а берега нет. Земли нет и только серая холодная вода вокруг…

— Королева вернулась! — провозгласил Кгаль, а гоблины, притихшие и невидимые в высокой траве, дружно засвистели и заулюлюкали, видимо, приветствуя меня.

Их тут же поддержали бараны. А я подумала, что надо, наверное, подняться с того места, куда я рухнула и так и сидела, рассеянно осматривая примятую траву, свои ноги, сумку, валяющуюся неподалеку, быстро темнеющее низкое небо и весь этот бесконечный Дайпатор…

Накатывала ночь. Холодало. И что-то мне подсказывало, что ночевать в Дайпаторе — это не самое безопасное занятие. Про ночи папа мне ничего не рассказывал. Он всегда возвращался на закате. Кроме того дня, когда его не стало… Поэтому я даже не знала к чему готовиться. А вот гоблины, видимо, знали.

Кгаль, сказал, что на ночь они построят временные гнезда, а завтра примуться за постоянные жилища… коль их королева выбрала место, то нужно создать достойные ее величества условия…

Эх, пережить бы этому величеству эту ночь. А то может ничего строить-то и не придется.

Но о своих сомнениях я распространяться не стала. Все пыталась сообразить, что же мне теперь делать? Если я вдруг потеряла человечность и стала монстром, то нужно понять, как вернуть эту человечность обратно, по-быстрому.

Бабуля любила повторять, что труд сделал из обезьяны человека. Я покосилась на притихших и укладывающихся в кучу баранов, может правда попасти их завтра… Может поможет?

А вообще ничего другого на ум не приходило, поэтому решила остановиться на этом единственном варианте.

Выбрала участок с более менее мягкой на вид травой, примяла ее и приволокла туда гадо и тяжеленную сумку, набитую сейчас бесполезным здесь золотом.

Попила воды. И уже хотела улечься прямо на траву, может посплю даже, кто знает, но из кустов появился гоблин. Наверное, Кгаль. Я их с трудом при свете-то различала, а в навалившихся вязких сумерках вообще все коротышки стали на одно лицо.

— Повелительница молота, — обратился гоблин, расшаркавшись в метре от меня. Нерешительно переступил с ноги на ногу и, раскатывая гласные, объявил: — Покои для королевы готовы. Ваши подданные желают, чтобы вы оценили их усилия и почивали в уюте и тепле. Прошу, пройдемте. Я вас провожу.

— В уюте и тепле? — с сомнением переспросила я.

— Именно, ваше высоковеличие, — закивал гоблин.

— Ну, пойдем, — поднявшись, согласилась я, прихватив сумку и молот. Ночь обещала быть достаточно прохладной, так что слово «тепло» показалось мне привлекательным как никогда.

Шли недолго. В высокой траве обнаружились множество протоптанных тропинок, словно лабиринт. Через пару минут гоблин остановился на краю поляны, в центре которой возвышался связанный из травы шалаш.

Вот это круто.

Гоблин со сверкающими от волнения глазами ожидал моей реакции на увиденное.

— Это вы сами сделали? — рассматривая строение, уточнила я.

— Да, — кивнул гоблин.

— Здорово, — протянув руку и проверив на прочность плотно связанные травяные стены, произнесла я.

— Правда?

— Правда, — кивнула я.

— Королева довольна, — проорал рядом гоблин. Я даже подпрыгнула от неожиданности. Темнота вокруг выдохнула, а рядом стоящий выпалил: — Тогда доброй вам ночи, ваше высоковеличие.

— И вам, — отозвалась я, но рядом уже никого не было.

Наклонившись, заглянула в мое временное пристанище. В нос ударил слегка горьковатый запах сорванной травы и сладкий запах меда, от потревоженных вплетенных в стены цветов. Было темно и толком рассмотреть ничего не удалось, поэтому я просто протолкнула внутрь сумку и гадо и залезла внутрь.

Особым простором шалаш не отличался, да и низковат был, но пол был застелен приличным слоем все той же травы, который вполне мог сойти за матрас.

Низко, но места хватило, чтобы вытянуться во всю длину. Сумку затолкала в ноги. Гадо лежал под боком.

Поерзала, укладываясь. Это оказалось непросто — найти удобное положение с крыльями за спиной. Все-таки легла на живот, положила подбородок на согнутые руки и уставилась в темнеющее небо.

Вокруг царила глухая тишина. Только ветер иногда слабо шевелил травинки. И было так темно, что казалось, что я ослепла, или у меня вдруг не стало глаз, да и меня не стало, а был только этот головокружительный запах травы, темнота и мое слишком часто бьющееся сердце. Но вскоре небо разрезала плавная светло розовая линия, которая словно размножилась, отразившись вдоль, и это множество линий стало переливаться едва уловимыми оттенками различных цветов. От бледно желтого, до фиолетового. Это сияние осветило небо и выхватило из абсолютной тьмы очертания ночного Дайпатора — примятые травы, вход в мою ночлежку и меня.

Сначала наблюдала за этим сиянием на небе. Потом веки стали все чаще смыкаться, и, как я ни старалась не заснуть, все же провалилась в сон…

Там было тепло и даже слишком. А еще был кто-то рядом. Кто-то темный и слишком большой, чтобы просто оглядеть его.

Он смотрел на меня и слушал, и втягивал воздух у самого моего уха, пытаясь понять меня… пытаясь запомнить… и даже пробовал на вкус…

Это было странно, но не слишком. Все же сон, а во снах всякое бывает. Поэтому я не отшатнулась, когда теплые губы незнакомца коснулись моих, и, на мгновение застыв так, темный медленно провел влажным языком по моей нижней губе, заставляя задержать дыхание.

Мне до ужаса было любопытно, а что же дальше?

А дальше ощущение легких прикосновений к груди. Потом ниже по животу. И требовательное тепло между ног, перерастающее в давление.

И так стало вдруг непосебе от совсем неожиданно возникшего желания чего-то большего. Выгнулась, пытаясь унять жажду, разлившуюся в теле. А приятное прикосновение только усилилось, словно понимая, что именно мне нужно. И я застонала, от неожиданной разрядки, дрожью прокатившейся по телу, и проснулась с затихающем в теле удовольствием и испугом от понимания, где я, и гнетущего ощущения присутствия рядом кого-то опасного… кого-то…

Выставила перед собой руки, желая защититься, но нащупала лишь пустоту и травяную крышу шалаша, в котором спала. Попыталась пошевелиться, ощутила между ног что-то. Дернулась, пытаясь отбросить. И с нарастающим ужасом обнаружила в штанах руку демона. Мертвую руку демона! Выдернула и отбросила, по крайней мере, попыталась, но та была прикреплена к поясу цепочкой, поэтому далеко не улетела. Упала рядом в траву, а я уставилась в ночь, осознавая, что это такое сейчас произошло.

Меня облапала отрубленная рука… Гоблином по гоблину…

В общем, ночь не задалась. Вылезла из шалаша и остаток ночи провела, шатаясь по утоптанной гоблинами поляне. Руку демона отцепила и закинула куда-то в кусты, передернувшись в сотый раз от отвращения и пытаясь не думать, что мой первый сексуальный опыт оказался таким вот… в крайней степени неудачным.

С наступлением рассвета становилось теплее, ну, и светлее, конечно. Я рассмотрела покосившийся шалаш. Стали появляться гоблины. Приветственно кланялись и исчезали в траве.

— Не выспались? — косясь на развороченный шалаш, подытожил появившийся из кустов Кгаль.

— Не совсем, — кивнула я.

— Мы учтем недостатки и исправим, — пообещал гоблин, а потом предложил, — Умоетесь?

— Угу, — и, прихватив гадо, поплелась к ручью. Там наплескалась вдоволь, наконец, отмылась от своей крови и слизи дракона. Магические доспехи, оказалось, имели отличное свойство нагреваться при контакте с водой, поэтому вещи на мне быстро высохли.

Перекусив остатками от своего обеда, приготовленного для меня заботливым Рином еще там, в мире Руд, отправилась собирать разбредшихся баранов, твердо решив, что пришло время приводить свой план по возвращению человечности в действие.

По пути разглядела множество построенных в траве из травы же шалашей, аналогичных тому, в котором я ночевала, только гораздо меньших по размеру.

Гоблины всё что-то суетились, носясь из стороны в сторону, галдели и шумели. Поэтому, собрав баранов, которых к тому моменту уже насчитывалось 18 голов, отогнала их подальше и, усевшись на камень, нагретый солнцем, принялась наблюдать за пасущимися животными и думать — возвращать свою человечность.

Бараны оказались на редкость спокойными, мирно паслись, не выказывая желания удрать по направлению горизонта, не в пример баранам бабули Го, те были буйными, словно их постоянно осы жалили в одно упитанное место. Поэтому я как-то расслабилась.

Сегодня было как-то светлее что-ли и теплее, хотя небо висело все такое же низкое, затянутое серыми рваными облаками, образующими пелену. Трава, колышущаяся единым, словно живым, морем, выглядела зеленее. Горы, возвышающиеся на горизонте, казались синее и прозрачнее. Бараны — пушистее и белее.

Время текло не спеша.

Пару раз начинали голосить бараны, но на то была веская причина — к ним в траве подползали черные склизкие монстры-сгустки, подобные тому, которого я уничтожила в первый свой день в Дайпаторе. С слизняками я расправлялась быстро — дотрагивалась до липкого бока или щупальца — и дело было сделано — монстр обращался в пыль, бараны благоговейно блеяли, а я возвращалась на свой насиженный, почти уже родной мне, гладкий валун, радуясь, что на этих монстрах пыльца срабатывает как надо.

Солнце, скрытое серой пеленой, еле различимым диском скользило по небосклону. Едва перевалило за полдень. Я сидела, разглядывая перья совсем недавно приобретенных крыльев. Только успела подумать, что может именно из-за них я не смогла пройти сквозь Мрачные врата, но из ближайших кустов вынырнул довольный Кгаль и, сбив череду моих неясных предположений, с важным видом направился ко мне, придерживая обеими руками тарелку.

— Пельмени для королевы! — торжественно проорал гоблин, на что мой желудок отозвался жалобным урчанием, когда я действительно разглядела кое-как слепленные пельмени, сложенные кучкой, от которой в воздух поднималась и закручивалась тонкая струйка прозрачного пара. Горячие…

Кгаль поставил тарелку рядом со мной на валун и протянул вилку, предварительно протерев ее о полу своего поношенного кафтана:

— Ваше высоковеличие, приятного аппетита.

— Спасибо, — принюхиваясь, поблагодарила я гоблина и, подцепив пельмень на вилку, прежде чем запихнуть его в рот, а кушать хотелось сильно, уточнила на всякий случай: — А из чего пельмешки?

— Валентин, ваше королевское умопомрачительство! — с придыханием ответил гоблин.

— Прости? — застыв с вилкой и пельменем, переспросила я.

— Самый упитанный гоблин Валентин. Он был весьма избирателен в выборе пищи, поэтому должен быть вкусным. Мы не пробовали, но…

— Гоблином по гоблину…

— Простите?

— Гоблин в гоблина, Кгаль. — возвращая пельмешку на тарелку, повторила я, — Нужно как-то ускорить этот процесс возвращения человечности…

— Вам не понравились пельмешки? — спросил поникший гоблин.

— Нет, я вообще не ем пельмени… теперь.

— А котлеты? — с надеждой в голосе поинтересовался Кгаль.

— Нет, вот их тоже не ем, — уверенно кивнула я. — Слушай, Кгаль, а если я вас попрошу, вы мне поможите?

— Конкретно меня или орду? — забрав тарелку с пельменями из Валентина, уточнил гоблин.

— Всех гоблинов… орду, — кивнула я.

— Ну, вы можете приказать, но для этого вам нужно короноваться.

— А короноваться — это сложно?

— Вот, можете одеть, — переложив тарелку на одну руку и достав из кармана кафтана ту самую медную корону, предложил Кгаль, — Оденьте — и сможете отдавать приказы.

— Ладно, — забрав корону и нахлобучив ее себе на голову, скорее себе самой прошептала я. Корона немного съехала на бок и так и осталась на моей голове, словно приклеенная. Я потянула, но снять уже не получилось.

Блин, теперь еще и это… Я вообще вернусь домой? Вернусь. Только нужно сделать все правильно…

— А отдать приказ…

— Просто прокричите, как можно громче, — рассматривая меня большими круглыми блестящими глазами, проинструктировал впечатленный гоблин.

— Ок.

Для уверенности забралась на валун и, прокашлявшись, выкрикнула: