Бесплатный фрагмент - Душегубка

Душегубка

Я буду петь,

Спустившись в душегубку

метро. На Невском больше подают.

Рыдать, вопеть

Подстреленной голубкой.

Пою как все: поют, как и живут.

Как я живу,

Пою насквозь фальшиво.

Навзрыд в минор, не соблюдая такт.

Я вам спою,

Пугающе паршиво.

Визжа до четырех, а там антракт.

Спою острО

И пО сердцу, как бритвой.

Наверно, правду, если хватит духа!

Спою в метро

Легко, без чувства ритма,

Без микрофона, голоса и слуха.

Но, вопль мой,

Гранитом отражаясь,

Прокуренный, простуженный и зяблый,

Юродивой

Принадлежа и маясь,

Проникнет внутрь в ваши капилляры.

Потом наряд

И даже штраф в полиции.

Ой, дяди, штрафы будут регулярны!

Огнем горя,

Без долгих репетиций,

Быть может, стану очень популярной.

Не убегу

Не убегу.

Догонят у порога.

Поклоны бить из всех последних сил

Согнут в дугу.

По замыслу пророка

Накажут адом всех, кто их не бил.

Я не боюсь,

Не злюсь, а только маюсь.

Людьми отравлен райский уголок.

Перевернусь,

Увижу свет, уставясь,

В церковный золоченый потолок.

Вверху летал.

«Ад на земле. Проклятье!

Ничто, кто служит, здесь не заслужил!» —

Мне тот сказал,

Кто предан и распят был,

Ну а потом лицо на лик сменил.

Я развернусь

И заново в дорогу —

Нет веры мне, как нет пути назад.

И я решусь.

Там смрад! Там нету Бога! —

Отвечу Богу, если пригласят.

Волчок

Верчусь волчком

На цирковой арене.

В бреду себе желала медных труб.

Надрыв крючком

Щеки, и крови пенной

Стекает водопад с дрожащих губ.

Но я смеюсь!

Положено смеяться,

Когда ты тешишь в парике народ.

Я притворюсь

И заново кривляться.

Толпа и рукоплещет и зовет.

Еще, вот так!

Еще, давай по-новой!

Пытают славой, пробуют на зуб.

Швырнут пятак,

Ну к повтори! Готова?

И тянут леску вбок, и жадно ждут.

Дух крови прян.

Придурки и уроды

Ко мне спешат, покинув бельетаж.

Триумф — обман!

И я хочу свободы:

Пришла ко мне очередная блажь.

Я упаду

Без сил. И будь, как будет.

Шут умер, баста, кончился, капут!

И все вокруг —

И нелюди и люди

Огни погасят, встанут и уйдут.

38

Налейте водки, господа, налейте водочки!

У водокачки близ пруда вы труп нашли.

На шее тонкой борозда у той молодочки.

По коридорам вместе с ней меня вели.

Топите баньку, господа, топите баньку!

У надзирателя, быть может, есть душа —

Тот, кто нашел сегодня утром арестантку,

Пусть хлещет веником и плещет из ковша.

Глаза не прячьте, господа! Пардон, товарищи!

В тридцать восьмом мне было только тридцать семь.

Молодка ж в двадцать в лагеря, в грехах покаявшись!

Сороковой. А мы все старые совсем.

Налей мне, мальчик, упокойную-поминную.

Перегорела. Всех Сибирь согнет в петлю.

Налей, сынок, за долю страшную и длинную.

А я под сиськой твое имя наколю.

Псы

И ругаю себя,

И ломаю себя.

То согну в петлю,

То узлом скручу.

То пою вином,

То хлещу ремнем,

То зашитым ртом

Через зуб мычу.

Выйди в люди, будь!

Да прими на грудь.

Соберешься в путь,

Будет пуст погост.

Что в своей норе,

Спишь, как в камере.

В щелку заришься,

Что бродячий пес.

И пинают тебя,

Проклинают тебя.

Ребра сбитые

Шкуру сквозь торчат!

Дай окаменеть

Своей памяти.

В медь отлитые

Хватит подвывать!

Притащусь я в люд.

Посмотрю вокруг.

Все грызут своих,

Жалят роем ос.

Псами ста пород

Гнали от ворот.

Как один, из них

Каждый дикий пес.

Огниво

Раз, два, три! Рот рукой

Зажимайте. В молчанку играем.

Птичьей за суетой

Слышно только обрывки из фраз.

Я сплетусь с тишиной,

Я застыну в беззвучной печали.

В немоте гробовой

Все разведать мне выдался шанс.

Слышу голос внутри!

Громче он колокольного звона!

И зовет, и грозит:

«Нет — покою!» Зачем мне покой?

И тревожно корит —

Слишком сытый твой угол укромный.

Про меня говорит —

Я и мертвой была, и глухой.

Не потеряно все!

Не исчезло! Я знаю, я помню —

Был горячий костер!

Но погас, залит горечью встреч.

Бог и мудр, и хитер —

Вдруг, катая на каменоломне,

Камни в горы и с гор,

Я огниво сумела зажечь.

Спица

Тонкой вязальной спицей,

Наверно, для плотной вязки,

Память в висок стучится,

Насквозь пробивая маску,

Навзрыд обжигая нервы.

Терпеть это можно сколько?

В который раз? Уж не в первый.

Режет тупым осколком

По темечку. Раз за разом

Зовет — перейти поможет-

За грань, за предел, за разум.

Все прочь от меня прохожие!

Уйдите! Не я учила

Удавки вязать и петли!

Жаль, спица меня убила,

Воспоминанием этим.

Блеф

Не могу рассказать.

Рвется звук, оттолкнувшись от горла.

Или стать мне немой,

Или всхлипом хрипящим зайтись.

И без слов подыграть,

Будто мне и легко, и спокойно.

Будто вверх над толпой

Я лечу, а не падаю вниз.

А куда деть глаза,

Не раз проклятые и живые?

Навидались и впредь

Не умеют ни верить, ни врать.

Все напрасно и зря!

Блеф разведан мой. Даже немые,

Научившись терпеть,

Все равно не умеют молчать.

Крылья

Для чего эти крылья,

Намокшие под дождем?

За спиной, как мешки

До верх полные битых камней!

Будто я не просила

Изменили уклад чтоб, и в нем

Были ночи легки,

Без сомнений и тайн, и теней.

Может, веки закрыв,

Черт с ней, с совестью! Сжав подбородок,

Крылья — прочь. А надрыв,

Для наркоза мне спиртом залить!

Сбросить их, как узду!

Пусть я стану слепцом и уродом.

Как в бреду на беду

Буду правильно праведно жить.

Поживать-пировать,

В урагане любовном кружиться.

Свой цинизм забывать,

Заливать кипятком все сильней.

Буду светской лисой,

Прости Боже, куда мне до львицы.

Только эта с косой

Вместо крыльев прилипнет к спине.

Мгла

Привычно мгла накрыла покрывалом —

Стакан беды для сказки полуночной.

Мне дали крест, а я не удержала.

Яд в венах пьян и страшное пророчет.

Кипит и жжет внутри кислотным жалом.

Быть может, кожа скоро испарится.

Уже почти, а я не все сказала.

Безбожно рано становиться птицей.

Но память и поет и точит, точит…

Что же делать, Отче?

Разбег, полет, и я — прозрачней всех.

Иже еси на небесех.

Камни

Наберу в мешок камней,

Повешу на спину.

Погремят по ребрам мне,

И в сердцевину

Достучатся. До крови,

До лохмотьев.

Вниз склонитья до земли

Гордой плотью

Мне помогут. И не встать.

Вполоборота

Буду скрючившись лежать

Идиотам

На потеху, мешком бурым

Перетянутая.

Как припадочная, дура

Или пьяная.

Полудурочным и сытым

Сделаю лицо.

И прижмусь хребтом разбитым

Вглубь и вбок в песок.

Если встану, то умру,

От хрупкости звеня.

Подожду. Кажись, к утру

Прорастут в меня

Камни.

Страх

Страх —

Это боль, наделенная крыльями.

Клетка и трепет.

Биение в панике.

Взмах —

Слом крыла, безнадежность и взмыленность.

Крик — жалкий лепет

В объятиях хищника.

Страх —

Это сон без надежд пробуждения.

Спать и все помнить —

Напрасен рассвет.

Крах,

Обречённость, провал, разрушение.

Биться в иконы

И знать — Бога нет.

Проснись

Проснись! — шепчу себе. К чертям удобства.

Комфорт противен сложностям души.

Проснись, опомнись, пой, живи, дыши,

Уму не позволяя превосходства.

Не разрешай себя похоронить

Под грудой чуждых суетных желаний.

Будь осенью, дождем, рассветом, ланью,

Что в страшной гонке очень хочет жить.

Стыдись смотреть на мир через стекло,

Не ощущая запахи и звуки,

Не отличая от чужих родные руки.

Не зная нежность, страсть, восторг, тепло.

Проснись! Как снег весной, сгорая, тай.

Проснись! Через неволие, сквозь призму

Убожества, мещанства и цинизма,

Проснись и никогда не засыпай!

Вишни

Должно было как у людей.

Вдвоем на скамейке, в морщинах,

Женщина и мужчина

Друг другу всего нужней.

Вишневый заброшенный сад,

Посаженный собственноручно,

И отданный дикой и лучшей

Вихрастой собаке в догляд.

Пусть осень и гром близки

В окно бьются дождь и серость.

А в доме тепло и верность,

Все правильно, по-людски.

Устанет, что был с тобой,

Смотреть на огонь в камине.

Его повлечет чужбина,

И он, раздраженно, ногой,

Сломает замки и двери,

Когда превратятся в подлость

Убожество, страх и гордость.

Ты больше не сможешь верить.

В отчаянии ты напишешь,

Что больше не можешь плакать,

Как страшно стареют собаки

И умирают вишни.

Чай

Ой беда, господа,

Стал бледным он!

Неотложку сюда

Немедленно!

Перестаньте вздыхать,

Не рубите с плеча!