Бесплатный фрагмент - Далёкие струны

Счастливым быть — немного надо:

Даётся мудрому награда,

Тому, кто смел и меру знает,

Кто сердцем правду выбирает

(С. Сметанин).

ЗАДАЧА

Обретем ли мы ларчик волшебника,

Проживём ли бесславно сто лет —

Эта жизнь — пара строк из учебника,

Остаётся проверить ответ.

Не у всех получается правильно

Перемножить, сложить, разделить.

Чья-то вера снежком подкрахмалена,

Кто-то пыжится нас разозлить.

Кто-то снова сыграл неудачника,

Кто-то вынул счастливый билет.

Жизнь проста, как пример из задачника,

Из которого вырван ответ.

Родина! Весна ли в этом звуке…

ДАЛЁКИЕ СТРУНЫ

За окном сирень распустит листья,

Ветерком одарит вешний сад,

С детства родником напитан чистым,

Я живу с эпохой невпопад.

Видно, не из тех крутых замесов,

Что кладёт судьбу на виражи,

Тот же круг друзей и интересов,

Непривычный к подлости и лжи.

Родина! Весна ли в этом звуке,

Стук ли сердца? Шум огня в крови?

Я к тебе протягиваю руки,

В сторону рассвета и любви.

Струны дали слышатся мне звонки…

Что бы ни поведали они,

Хорошо бы на родной сторонке

Провести оставшиеся дни.

Выйдешь, как дитя, на волю с хлебом

И пойдешь к закату, не спеша,

Тихо разговаривает с небом

Умиротворённая душа.

ЛЕНИНГРАД

Над балтийской волною встревоженно птицы кричат,

Обгоняя друг друга, без удержу кружатся в стае.

Ленинград предо мною. Любимый, единственный град.

Быстротечная жизнь. Белоснежная чайка морская.

Пискарёвское кладбище. Павшие души летят…

Пьеса жизни его рождена роковым драматургом.

Для меня Ленинград, как тогда, навсегда Ленинград,

Пусть его называют и Питером, и Петербургом.

Здесь великие люди бескрайние годы назад

Проходили, остались загадками вольных преданий.

Я люблю этот город. Доселе он радует взгляд

Широтою проспектов, прекрасными видами зданий.

Над балтийской волною встревоженно птицы кричат,

Обгоняя друг друга, без удержу кружатся в стае.

Ленинград предо мною. Любимый, единственный град.

Быстротечная жизнь. Белоснежная чайка морская.

СУРГУТУ

Я отдал молодость Сургуту,

Его проспектам и балк`ам*,

Его простору и уюту,

Его мостам и берегам.

Где под крылом реки могучей

Вдруг зародилась красота.

Вокруг — рукой подать до тучи,

Вдали — кедровые места.

А здесь грохочут громы басом —

Бьют сваебои в унисон.

Стоит он, Саймой подпоясан,

И в Обь немую погружён.

Сургут — дитя всесильных планов

Великой родины моей.

О, журавли подъёмных кранов

Сюда слетали стаей всей!

Зари цветастый полушалок

Взвивался, падая, не раз

На табунки нефтекачалок

Вокруг бетонных автотрасс.

И вырос город величавый

Здесь за каких-то тридцать лет.

Здесь я крещён был первой славой

Как литератор и поэт.

Здесь, здесь работал и учился,

Растил и пестовал детей,

Богатством памяти разжился

И чувством родины моей.

Могу открыть в одну минуту

Вчерашний день своим ключом.

Я отдал молодость Сургуту

И не жалею ни о чём.

ЮГРЕ

Не знаю, сколько проживу,

Но предпочту Югре во славу

Жить не во сне, а наяву,

Вкушая сладость и отраву

Тех истин, что страшится враг

И безуспешно избегает.

Зане он, вроде, не дурак

И постепенно понимает:

Увы, закончена игра,

И, как бы ни хотелось биться,

Ему приходится смириться

С понятным мне ещё вчера.

Я славлю край, где я любим

За всё, присущее мужчине.

А оптимизм непобедим

По генетической причине.

* * *

Над Югрою небо серое

Разметало все мечты.

Ничего я не поделаю —

В сердце ты, одна лишь ты!

Шар земной прилежно крутится,

Ловит звёзды с высоты,

Никто по ночам воровать не ходил.

* * *

О, дивный и любимый с детства край!

То морозы, то распутица,

А в душе, как прежде, ты!

Поседела голова моя —

Всюду новые черты,

А со мною то же самое:

В сердце ты, одна лишь ты!

СЫН ВОЙНЫ

Постарел, но я вовсе не сетую:

— Осторожно, дружок, не сломай! —

Всю природу живейшею метою

Одарил воскрешающий май.

Вольный ветер. Беспечное пение.

Соловьиная чья-то беда

Жжёт не более, но и не менее,

Чем когда-то в былые года.

Ничего, что приходится щуриться.

Надо помнить и благодарить…

Хорошо!.. День Победы на улице.

Хорошо бы его повторить.

БОЛЬ СОЛДАТА

Ему привал — не для покоя.

Слепились в образ роковой

День возвращения из боя

С днём возвращения домой.

Из головы всё не выходит

Атака, вспышки яркий свет.

И постоянно к непогоде

Болит нога,.. которой нет.

9 МАЯ НА УЛИЦЕ ТАМБАСОВА

От весеннего солнца не спрятаться.

Ты давно уже встала, мой друг.

Кружевные зелёные платьица

Вновь берёзки надели вокруг.

Белых яблонь бутоны парадные

Раскрываются всею душой.

Оттого-то деревья нарядные,

Что на улице праздник большой.

На повестке самоизоляция,

Но мечтанья взмывают гор`е:

В синем небе летит авиация,

Мирно движется строй на заре!

И жасмин распускается массово,

Нежным облаком радует глаз

Вдоль домов по Ивана Тамбасова,

Не жалевшего жизни за нас.

СОСЕДИ

Я совсем не похож на соседа.

Тоже, вроде, типичный русак.

Он попроще, а я привереда.

Он — домашний. Я — дикий гусак.

Он работник. И я работяга,

Но мечтаю чуть-чуть о другом:

Привидение красного флага

Воздымается в сердце моём.

Разошлись на «божественной» теме.

Он к молитве — мне проще удрать.

А случится военное время —

Друг за друга пойдём умирать.

ПРОЕЗДОМ

Здравствуй, Вологда, вольготная, ночная!

Сколько снов тебе осталось до зари?

Словно масло вологодское сбивая,

Топят грусть на эстакаде фонари.

Завтра буду я счастливей всех на свете,

Позабыв, о чём томился и страдал,

Лишь открыв одно посланье в интернете

С описанием того, что проезжал.

В палисадниках костры из палых листьев,

Меж берёзами слоится тишина.

Скоро под ноги, глаза мои очистив,

Опадёт полусухая пелена.

Сколько раз, тебя беспечно провожая,

Я ловил сопротивление внутри:

— Здравствуй, Вологда, вольготная, ночная!

Сколько снов тебе осталось до зари?

ЗАКАТ

Катайску пашню проезжая,

Я вспоминаю о былом.

Горит огнём земля родная —

Закатно-палевым огнём.

По сосняку сухое пламя

Вот-вот достанет до небес.

Рулит автобус с земляками

Через разруху и прогресс.

Ведёт дорога на свободу —

Рябиной пахнет лебеда.

Я помолюсь маслозаводу

Во славу прежнего труда!

Катайск,

август 2018 г.

УФЕ

Уфа, Уфа! Привык к тебе давно я.

Люблю твой изменяющийся лик:

Твой символ — Салавата над горою

И парков зеленеющий парик,

Твои дома и памятные даты,

Гостеприимство с чашей до краёв,

Твои беседки, улицы, закаты,

Твоих неистощимых соловьёв!

1973—2016 гг.

КЕРЧЕНСКИЙ МОСТ

Едва мы на гору взойдём Митридат:

— Смотрите! Смотрите! — ребята кричат.

— Смотрите направо, там строится мост.

Он вырастет скоро отсюда до звёзд!

— Да нет, он от Керчи идёт в Краснодар!

— Не это ли всё нашей Родины дар?!

ДОМОЙ

Я еду в автобусной тряской кабине.

Направо — прозрачные стёкла окна:

Сугроб за сугробом на влажной картине

Текут ручейками по ворсу сукна.

Темнеют березы в сиреневой дымке,

Летят с облаками мечты-невидимки,

И хочется выкрикнуть: «Это — весна!».

Нам март не вернёт завываний метели,

Вся чаша морозов испита до дна.

Водитель спокойно молчит, он при деле,

А мне уж такая свобода дана.

Прощай, Муравленко*, меня на неделе

Увидели все, кто увидеть хотели,

Я еду обратно, я пьян без вина.

Я еду обратно в пенаты Сургута:

— Здорово, дружище! — Привет, старина!

Настолько приятна мне эта минута,

Что думать о большем и грех, и вина.

Сияют березы в сиреневой дымке,

Летят с облаками мечты-невидимки,

И хочется крикнуть: «Да это ж весна!»

ЛЮДИ

Я много ездил, многое познал

И на Руси, и в дальней загранице.

Мне этот мир, входя через ресницы,

Во всём великолепии предстал.

В лесах за Томью, в питерском метро,

В долинах вод на Средиземном море —

Везде мне мнились благость и добро

Значительней, чем ненависть и горе.

На родине и в местностях иных

Людей, что мне навстречу попадались,

Я видел добрых больше, чем дурных.

Они такими, знаю, не казались,

А были. Всюду виделся покой

И результат, что дал им труд великий.

Закон природы, видимо, такой —

Вполне себе по разуму не дикий.

ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ В ПОЕЗДЕ

Свой день рожденья в душном поезде проехал,

Но, видит бог, я ни минуты не дремал,

А с пожеланьями здоровья и успеха

По интернету поздравленья принимал.

Благодаря исправной почте электронной

Меня достигли и родные, и друзья,

И всеми добрыми словами вдохновлённый,

Не потерял обычной бодрости и я.

Поездка в лето происходит не в азарте,

Сквозь поезд тянется приветливости нить:

Мне улыбаются соседи по плацкарте

И помогают телефон подзарядить.

А за окном стоит прекрасная погода,

По-над Россией — кучевые облака,

Мне повезло не оторваться от народа,

Дорога к дому далеко не далека.

25 мая 2016 г.

Сургут — Екатеринбург.

СЧАСТЛИВОЕ ПОКОЛЕНИЕ

Поколение брежневских лучших времён,

Мы уйдём, и, пожалуй, жалеть нас не надо:

Жили, славно под шелковой сенью знамён,

И мечтали мы искренне после парада.

Обходила наш дом жажда власти и благ,

Белой завистью с детских пелёнок страдали

К тем, кто видел реальные смерчи атак

За мгновения нашей любви и печали.

А работать и петь — разве то не добро?

А дремать после вахты — ужель не услада?

Пусть вам вывернет душу рулетки зеро —

Нам такого пристрастия даром не надо.

Поколение брежневских милых времён,

Мы уйдём (рано, поздно ли все исчезают).

Жили славно под шелком пурпурных знамён,

Пусть другие об этом лишь только мечтают.

МОЛОДОСТЬ…

Разглядываю пожелтевший календарь,

Пытаюсь рассмотреть ушедшего страницы:

Мы жили хорошо. И, если жить, как встарь,

Да разве бы могло плохое приключиться?

Но к «новому» спешит слепая молодёжь:

«Уму я не учусь. Заветному не внемлю.

Овраги впереди? Вино, наркотик, нож?

Да мне бы поскорей вертеть ногами землю.

Из жизненных сетей прорвусь я на авось!

В таких же молодцах найду себе опору,

Забью шуруп туда, куда не лезет гвоздь,

Горы не обходя, проковыряю нору!»

НЕ МОГУ ПОНЯТЬ…

Я из первых певцов марксизма,

Друг добра, ненавистник зла.

Но есенинской музы капризной

Диалектика мне мила.

Так же в юности мог подраться,

Выпив лишнего под луну,

В этом малом грехе признаться

Нынче утром не премину.

Греет сердце мне луч-подвижник

Сквозь все ветви и провода.

Может, где-то и был я книжник,

Фарисеем же — никогда.

В детстве был баянист весёлый,

Рад был сам сочинить куплет…

Без усилий окончил школу,

А затем университет.

Избежал ворожбы вселенской —

Что ж от чистого ждать листа?

Парень всё-таки деревенский,

Примерялся всегда спроста.

Правдой, правдой и только правдой

Жил десятками лет, и что ж?

Выезжал на судьбе своенравной

Там, где ждал меня грозный нож.

Пусть бывала в крови рубаха,

Хоть клоками её порви!

Меньше знал я по жизни страха,

Больше нежности и любви.

Север пестовал всех сурово,

Но не то меня душит, нет.

От предательства Горбачева

Больше, чем уж как двадцать лет.

Не могу я понять, хоть тресни,

Олигархов злой колготни,

Зная — ждёт их конец известный,

Что от века хотят они?

Нет ни Родины им, ни мамы,

Что им вдовий и детский плач!

Занимает их мысль упрямо

Только индекса в бирже скач!

Потерять капитал робеют,

Честной подлостью нажитой,

Список Форбса не обеднеет

Ни от кризиса, ни от войн!

Но вселенную невозможно

Вечно в рабстве держать и лжи!

Что ни день — на Земле тревожно

Поднимаются мятежи.

И весёлой есенинской сути

Им, ей богу, не растерять.

И тогда, уж не обессудьте,

Будет Родина вам и мать!

ПАТРИОТ

Я не был, братцы, ксенофобом.

Бывал и тут, бывал и там…

Гулял по травам и сугробам,

И экзотическим местам.

Менюшки в Мюнхене листал,

Зевал в Венеции и в Вене,

Но, встав пред милой на колени,

Клянусь, я лучше там не стал.

Для всех собратьев по уму

Моя позиция знакома:

Мы наведём порядок дома,

А там посмотрим, что к чему.

С детства родником напитан чистым

УПОРСТВО

Ветер листья загоняет за рекламу.

Утро ясное — прозрачное стекло.

Мне сегодня возвратила память маму —

В год, когда ей тридцати не истекло.

На дворе стоит хрущёвская погода,

Солнце катится над всем СССР.

Я — философ. Мне уже «четыле» года!

Да, слегка не удаётся буква «Р»…

Выдуваю струйку воздуха под щёку:

И колеблется невинная щека,

Брызжут слюни откровенно и жестоко —

Буква «Р» не получается пока.

Но стараюсь удержать лицо в порядке,

Букву выговорить надо всё равно.

И дрожит передо мною фикус в кадке,

И дрожит за шторой рыжее окно.

— Рлечка! Рлыба! — как положено ребёнку,

Упираюсь я за совесть, не за страх.

Мама нянчит годовалую сестрёнку

В русых кудрях и улыбках, и слезах…

Рвётся трепетное детское сердечко,

И лечу обнять колени, теребя:

— Научился! Научился! Р-рыба! Р-речка! —

Мне бы, мама, только радовать тебя!

ШЕСТОЙ ГОД

Скрип полозьев. Бег коней.

Влажный блеск кольца уздечки.

Я подушку грел у печки —

Хорошо прижаться к ней.

На цветастом на диване,

Засыпая, вспоминал:

Дед ли, Бог ли погонял —

В небеса летели сани!

НА КУХНЕ

Лет девяти уже, однако,

Когда ты маме помогал,

Ты резал лук и горько плакал,

Но нож упрямо не бросал.

И мать с хитринкою во взоре

В улыбке разводила рот:

«Э-эх ты! Луковое горе!

Пойди, умойся — всё пройдёт!»

Давно забыта незадача,

Уж всё по росту, всё легко:

Ты режешь лук, совсем не плача —

Чело от среза далеко.

И лишь о детстве вспоминая,

Порою щуришь ты глаза,

А то и скатится скупая,

Неукрощённая слеза.

СПАСИБО, БАТЯ!

Егор Фёдорович Сметанин родился в д. Давыдовка Покровского района БАССР в рабочей семье. Со школьной скамьи был призван в армию, воевал на 3-м Белорусском фронте, брал Кёнигсберг, вернулся в Башкирию с орденами и тяжелым ранением, от которого хромал потом всю жизнь. Окончив сельхозинститут в Уфе, работал ветврачом в Стерлитамакском зерносовхозе, затем директором Ашкадарской птицефабрики в г. Стерлитамаке, строительству и организации работы фабрики отдал около двадцати лет.

Спасибо, батя, что ты был.

Что на коня меня садил,

Спасибо, батя!

Спасибо, батя, что ты был.

Что петь по-русски научил,

Спасибо, батя!

Спасибо, батя, что ты есть.

Что по отцу — и сыну честь.

Спасибо, батя!

Спасибо, батя, что ты был.

Что мать-Отчизну ты хранил.

Спасибо, батя!

Спасибо, батя, что ты был.

Что на коня меня садил.

Спасибо, батя!

СЕНТЯБРЬ

Любовь Тимофеевна Сметанина родилась в деревне Зиреклы-Елга ТАССР, окончила Башкирский сельскохозяйственный институт в Уфе, работала учительницей немецкого языка в Стерлитамакском зерносовхозе (ныне пос. Октябрьское) Стерлитамакского района БАССР, затем преподавала немецкий язык в школах Стерлитамака.

Тетрадки лежали стопой на комоде,

В трюмо отражался заливистый смех.

И знали об этом все парни в природе:

Учителка Люба — красивее всех.

Небесно цвело васильковое платье

На зависть девичьим и бабьим мечтам,

И степь замирала, раскинув объятья

У маленьких ног её, пьяная в хлам.

А к вечеру муж возвращался с работы,

Ел супчик, закусывал чай калачом,

Подолгу, уже не скрывая зевоты,

Возился с тугим волейбольным мячом.

В полнеба светила электролампада

На Любины пальчики, пятна чернил…

И яблок из спящего светлого сада

Никто по ночам воровать не ходил.

*  *  *

О, дивный и любимый с детства край!

Твой свежеиспеченный каравай,

Твои дома, деревья, облака

Влекут меня к себе издалека!

О, дивный, поразивший сердце край!

Свист ласточки, грача гортанный грай,

Девичьи голоса, что ввысь летят,

Оставить мою душу не хотят.

О, дивный, навсегда любимый край!

Я зря тебя покинул — так и знай!

За это преступленье юных лет

Ни наказанья, ни прощенья нет.

2015 г.

Башкирия

* * *

Снег выпал. Укрыл простынёю

Во дворике все уголки.

Здесь жил я, подобно герою,

Здесь плакал от знойной тоски.

Здесь клялся я в верности другу,

И мы не ловили ворон:

Мы вместе клепали кольчугу —

Наследницу грозных времён.

ПОХОД

Помнишь ли, Вася, ходили мы за реку:

Девочки, звёзды и мрак!

И, маршируя по грешному шарику,

Оба упали в овраг?

Ухали совы, и небо хихикало,

Выли собаки вдали.

Молча, сопя от позора великого,

Мы из оврага ползли.

Больше с тобою не ходим мы за реку,

Гоним мечтания прочь.

Зря мы не взяли с тобой по фонарику

В эту безлунную ночь.

ВСТРЕЧА

Было время — ни дна ни покрышки,

Кто клянёт его — розги бы тем!

Не припомню сегодня, зачем

На большак выходили мальчишки:

На рыбалку ли за пескарями,

Добавлять ли ранетки в меню…

Гравий споро летел под ступню,

Пыль плыла под босыми ногами…

Из-за складки степного брезента,

Сотворясь из-под самой Земли,

Бескозырка возникла вдали,

С золотистою надписью лента,

А затем голова уже, плечи,

Синий ворот, тельняшки узор —

То матрос восходил на бугор,

Добродушный, как ласковый вечер.

Рты разинули, планы сломали

И, следы оставляя в пыли,

Позабыли, куда мы пошли,

И с матросом назад зашагали.

* * *

Дождливою порою в сентябре

В приталенном и светленьком пальтишке

Она легко являлась во дворе —

И трепетало сердце у парнишки.

Как трогательно могут задевать

Походка, хлястик, туфелька, причёска,

Что существуют врозь совсем неброско,

Но вместе — много больше, чем «на пять»!

Не это ли гармония сама —

Основа музыкального аккорда?

Я понимал её ещё не твёрдо

И оттого почти сходил с ума.

И к ночи представлял я, засыпая:

Сквозь этажи иду к её ногам,

Шепнуть: «Спокойной ночи, дорогая».

Тогда я доверял своим словам.

Баяну верил в то, что он баян,

Румянцу верил в то, что он румянец,

И в голове царил отнюдь не глянец,

А полный романтический туман.

(Из поэмы «1966»)

ЮНОШЕСКАЯ ЛЮБОВЬ

Ни разу не сказала мне: «Люблю».

И на вокзал другого провожала.

Но всё же я судьбу благодарю,

Что с нею светлой памятью связала.

Моих признаний нежных не ждала

И ночью в тишине не обнимала,

И лишь за то по-прежнему мила,

Что всё равно в душе существовала.

* * *

Если бы я был радугой,

Миру дарящей свой чистый свет,

Я бы взлетел над Ладогой,

Передавая тебе привет.

Если бы я был бабочкой

И тебя встретил на берегу,

Я бы спустился на руку,

Что ты подставила мотыльку.

Если бы я умел летать,

Я твоим милым сумел бы стать.

Под голубыми ивами

Были бы мы счастливыми.

НА ПЛЯЖЕ

Янтарное утро. Роскошный день.

Песок, обжигающий кожу ног.

Игральные карты,

Скупая тень,

Истома и лень.

Воскресенье.

1971 г.

Я ВАС ЛЮБЛЮ

Я вас люблю. Я понял это поздно.

Ваш образ еле теплится в ночи,

И сравнивать, пожалуй, несерьёзно

С огнём костра и пламенем свечи.

Но это — свет! И никуда не деться:

Пускай последних грёз не тороплю,

Пускай в груди устало биться сердце,

Я вас люблю. По-прежнему люблю.

ПРИЗНАНИЕ В ЛЮБВИ

Перед прекрасной женщиной едва ли

Иначе поступали, чем сейчас:

Всегда мужчины голову склоняли

И розы приносили в добрый час,

Великие победы забывая

И поиски дорог в краю чужом,

О муках ада, наслажденьях рая

Судить не смея рядом с божеством…

И мне дороже тысячи видений

Тот миг перед тобою vis-a-vis,

Когда, смущенно преклонив колени,

Я приношу признание в любви.

ТЕБЕ

Глаза веселием горят Восьмого марта,

Шампанским пенится весенний ветерок.

Вдохни цветочного, пьянящего азарта

И сбрось, пожалуйста, ещё один годок!

Я тоже буду лучезарно улыбаться.

С моим характером?! — Свободно и легко…

Не зря же ты меня моложе лет на двадцать,

Хотя по паспорту не так уж далеко!

ОБРЫВОК ПИСЬМА

Кто знал бы, милая, как я тебя люблю!

Молчат беспечные истории страницы…

Я клочья писем неотправленных ловлю —

Так рвутся птицы вслед морскому кораблю:

Взлетают многие, достигнут — единицы.

Кто знал бы, милая, как я тебя люблю!

РУССКИЕ ЖЕНЩИНЫ

Славные дочери, жёны любимые,

Матери нежные, сёстры весны.

Добрые женщины, Русью хранимые, —

Милая явь моя, лёгкие сны.

Русские женщины. Взоры глубокие:

В чутких ресницах сиянье небес.

И незамужние — не одинокие,

Просто единые с миром чудес.

Платья нарядные для настроения.

Сколько в вас знания правил игры,

Сколько в вас верности, сколько терпения,

Сколько надежды для детской поры!

Ладно ль играю роль мужа и сына я?

Поздно испытывать — годы не те.

Русские женщины — трель соловьиная,

С чудом сравнимая по красоте!

К ТЕБЕ

Какое небо яркое!

Здесь над зелёной аркою

Лучи играют на трубе,

А я с утра спешу к тебе.

Лечу душою шестикрылой

К тебе, к тебе, мой ангел милый!

УТРО

Чашки звякнули, чай заварен,

Легкий завтрак — и снова в бой!

Я судьбе моей благодарен:

Одарила меня тобой.

За окном выпал снег, и снова

Так погодушка весела!

Не хочу для себя иного,

Лишь бы ты меня всё ждала…

* * *

Жил я долго и многое видывал,

В играх мужества счастлив бывал.

Никогда никому не завидовал,

Строго планы свои рисовал.

Да, хотелось по жизни великого:

Будь то горы, тайга, океан.

Если слог — чтоб из золота выкован,

Если струны, так струны всех стран.

И читал я то Маркса, то Библию,

В мудром Дарвине смысла искал,

А не страха пророчества гиблые,

Что на рынке сосед предлагал.

И в поэзии, словно в юстиции,

Ни единою буквой не лгу.

Не браните меня за амбиции,

Я исправлюсь, ей-богу смогу.

ЗАВИСТЬ

Как прежде, с наивностью детскою

Улыбку пошлю в небеса.

Я жизнь мою вспомнил простецкую —

Полвека за четверть часа.

Представить особенно нечего:

В элиту с локтями не лез,

Задумки свои опредмечивал,

К былому имел интерес,

Крутых привилегий не видывал,

Не клянчил и не воровал,

И если кому-то завидовал —

Тому, кто вдвойне успевал.

И всё же в законной тревоге я,

И мечется сердце в огне,

Когда ощущаю, что многие

Готовы завидовать мне.

В КУПЕ

В зимний полдень рвётся «скорый»,

Мчится, время расхлестав,

Белым пламенем простора

Весь охваченный состав.

Мчится поезд, полустанки

Пролетая невсерьёз

Под глухие перебранки

Раскрутившихся колёс.

Кто-то едет за границу,

Кто-то в отпуск, кто куда.

Как всегда, разговориться

Помогают поезда.

Слышу, слушаю, скучаю,

Думой мимо колеся.

Проводник напиться чаю

Приглашает всех и вся.

Я — в купе на верхней полке,

Головой почти в окне,

Чьи-то жизненные толки

Слышу, лёжа на спине.

Помнишь лето? То же место,

Небо, яркое до слёз,

И в зелёных тучах леса

Вспышки белые берёз?..

ГОД АРИСТОТЕЛЯ

Когда-то в древней Греции

В Афинах жил один

Учёный замечательный

И мудрый гражданин.

Учился у Платона он

Успешно двадцать лет

И Сашу Македонского

Впервые вывел в свет.

Потом афинян физике

Учил по мере сил,

Поэтике и этике,

И логике учил.

Кой в чём не превзошёл его

Доселе человек —

Поистине великим был

Тот самый древний грек.

Доселе Аристотелю

Нет равных по уму.

Две тысячи четыреста

Исполнится ему!

Люблю я Аристотеля,

За что — не знаю сам,

И в день его рождения

Налью себе сто грамм.

В АВТОБУСЕ

Утренний рейс. В океане примет —

Эх! — за отливом приливчик:

Снова мне выпал счастливый билет —

Невероятный счастливчик!

Каждый поймёт, кто судьбину куёт,

А прорицатель тем паче.

Многие годы мне дико везёт:

Что ни поездка — к удаче!

Всех обошёл уж, не дать и не взять,

Я современных поэтов.

Надо, наверное, книгу издать

Мне из счастливых билетов!

ФОРМУЛА УСПЕХА

Везучий я, а может, невезучий —

От мысли сей — ни пользы, ни вреда.

Я верю не в удачу и не в случай.

Я верю в чудо мудрого труда.

СЕЛФИ-ПОРТРЕТ

Когда я был чуть-чуть моложе,

Примерно лет на пятьдесят,

Назвать без отчества «Серёжа»

Меня спешили все подряд.

А нынче я (ну, ясен пень же)

Сергей Егорович — не меньше.

РОЖДЕСТВЕНСКОЕ

Мне рождественский звон тешит душу до слёз.

После завтрака, словно в нирване,

Сто один килограмм поэтических грёз —

Это я на старинном диване.

Сто один килограмм я сорвал, как с куста,

И влачу за собой ежечасно.

Жизнь прошла, как мечта. Жизнь почти прожита,

И она прожита не напрасно.

МОРЖ

Проще этого нет. Я не знаю.

Кто хоть каплю со мною знаком —

Обжигает вода ледяная

И по коже бежит кипятком.

Были нервы болезны и жалки,

Близок локоть, и зубы зудят…

Но придумано средство закалки

Десять тысячелетий назад.

Никого больше в мире не слушай,

Я сомненья твои разведу.

Кто нашёл своё счастье под душем,

Кончит прорубью в зимнем пруду.

Не студись — это заповедь барства,

Отбивает любой аппетит.

Ничего нет вредней, чем лекарства,

Лишь закалка одна не вредит.

Я под лёд ухожу, как в нирвану,

Я не верю ни в кашель, ни в чох.

Все болезни подобны обману,

Понимаешь ли ты, мой дружок?

ЖАРА

Жара. Жара. В жару мне, братцы, худо.

Ни пиво не спасает, ни вино.

Откуда-то нелепая простуда

Летит, как дикий голубь на пшено.

Спина полурасслаблена вопросом,

Закат пылает красным кирпичом.

Сидеть мне у окна и шмыгать носом,

Как будто жаль о ком или о чём.

ВОРОНА

Сырая осень на дворе.

С березы листья опадают.

Увы, в глубоком октябре

Страстей и листьев не считают.

В окно холодное смотрю.

Печально высветлена крона.

Ну, хоть с тобой поговорю:

— О чём задумалась, ворона?

* * *

Я слышу, как чайник свистит деликатно.

Спит внучка, ворчит под балконом сосед.

Дождь кончился. В небе какие-то пятна.

Не знаю, продолжится он или нет.

На улице строят участок дороги.

Разбросаны щебень, крошёный асфальт.

Дрожит экскаватор, сгребая под ноги

Распяленный август, и грусть, и печаль.

В оранжевых куртках таджики-трудяги

Безмолвно выводят плиту мостовой.

И движется вдаль на бензиновой тяге

Сам город — задумчивый, скромный, живой.

ЖУРАВЛИНАЯ ОСЕНЬ

Осень! Скоро Север кинет мне на плечи

Твой последний, припозднившийся листок.

Скоро, скоро о тебе не будет речи: