Среда абсолютной неопределённости — Интервью с Сергеем Скуратовским

6 июня на Красной площади прошла церемония вручения литературной премии им. А. С. Пушкина «Лицей». В номинации от Rideró «Выбор книжных блогеров» победителем стал Сергей Скуратовский — поэт и психолог из Нижнего Новгорода. Также он занял второе место в основной номинации премии и получил приз от журнала «Юность».

Мы пообщались с Сергеем о его впечатлениях от номинации и о месте поэта в современном мире, а также выяснили, нужно ли популяризировать поэзию и искать себе читателей.

1. Сергей, для начала общий вопрос: как ваши впечатления от церемонии? С какими ожиданиями вы шли 6 июня на Красную площадь?

На самом деле, после брифинга накануне я был в смешанных чувствах: с одной стороны, было облегчение, что не надо при выходе на сцену производить какие-то сложные действия, что-то читать, как-то себя представлять, с другой стороны, было постоянно усиливающееся напряжение по поводу решения жюри. В итоге, с утра мне удалось на время притвориться, что я не тревожусь, и в ровном состоянии дойти до Красной площади. А там, если честно, бóльшую часть времени я провел в полуобморочном состоянии. Сейчас, на берегу, я уже в состоянии представить себя зрителем и понимаю, что сама церемония была сбалансированной, гармоничной и какой-то полетной — не было затянутых речей, непонятных пауз и пустых жестов, все было к месту.

2. Вы получили целых три награды: второе место в главной номинации, специальный приз от журнала «Юность» и приз от Rideró в номинации «Выбор книжных блогеров». Как вы думаете, с чем это может быть связано? Может, в вашей поэтике есть что-то, притягательное для всех?

Может и есть, но вряд ли. И уж точно не для всех. Я удерживаю себя от любой рефлексии по этому поводу: если я начну думать о притягательности своих текстов, они очень быстро превратятся в инсценировки и манипуляции. Я несу ответственность за убедительность и искренность текстов, воспринимать их как притягательные или нет — это право и ответственность читателя.

3. В этом году жюри блогеров впервые награждало и прозаиков, и поэтов. Это связано с желанием сервиса Rideró начать популяризировать поэзию с помощью маркетинга. А как вы считаете: нужно ли продвигать поэзию в интернете? Или век её массовой популярности прошёл?

Кажется, что прошел не век поэзии, прошел век продвижения поэзии. Так получается, что по работе я общаюсь с очень разными людьми, и у всех людей интернет разный. Для одного поколения интернет — это рабочая среда, для другого — среда потребления, для третьего — среда обитания. Какое поколение готово увидеть поэзию в своем интернете? Какая это должна быть поэзия? Я понимаю, что поэты соскучились по стадионам, литературные журналы — по миллионным тиражам, но 60-е уже не повторятся. Сейчас никаким продвижением невозможно заставить сталевара и бухгалтера читать одни и те же стихи, если только эти люди не дружат между собой.

4. Много статей написано о том, что современный поэт — это больше не властитель дум. Но остаётся ли он публичной личностью? Или ему ближе путь отшельничества? А может, он — обычный человек?

Если говорить о живом человеке, то каждый публичен, насколько ему нервов хватает на это.  Но если говорить о мифе поэта, кажется, что его отягощает обязанность выстраивать какие-то кривоугольные отношения с миром и обществом, причем этот нарратив транслируется со времен Александра Сергеевича. Роль поэта — прекрасная подставка для собственной исключительности, «без справки — не художник», и пока еще на сцене меньше людей, чем в зале. Но беря на себя задачу дрессировать читателя, поэт становится кем угодно: инфлюенсером, контент-мейкером, коучем-самопродаваном или капо, но не поэтом. Однажды я спросил одного из слушателей, уходящего с концерта какого-то жутко актуального поэта, почему он уходит. Слушатель мне ответил: «Я не люблю, когда на меня орут со сцены». Поэтому я предпочитаю воспитывать текст. А текст с читателем как-нибудь без меня договорятся.

5. Хотелось бы вам, чтобы вас читало как можно больше людей, или вам это кажется опасным?

Наверное, всё-таки хотелось бы. А опасным это будет лишь в том случае, если у людей не будет права выбора читать то, что им нравится.

6. Вы пишете стихи уже 10 лет, но до 2021 года были известны преимущественно в нижегородских кругах. После финала премии «Болдинская осень» вами заинтересовались «Новый мир», «Prosodia» и другие издания, и вот сейчас вы — один из лауреатов крупнейшей российской премии для молодых авторов. Ваш талант «открыли» или же это вы сами «доросли» до всероссийского уровня?

Я не уверен, что это вопрос ко мне, очень опасное и пафосное дело — притворяться собственным биографом. 10 лет назад я начал писать стихи и увидел в этом смысл благодаря чудесной Марине Кулаковой.  Потом я не бросил писать и продолжаю работать над текстами благодаря себе, семье и своим друзьям. А потом стал ездить на семинары, фестивали и конкурсы благодаря тем, кто отбирал мои подборки. А в «Лицее» я оказался благодаря «Лицею» и Лизе Долковой (нижегородская поэтесса, лауреат премии «Болдинская осень» — прим. А. Н.), которая вовремя меня пнула, чтобы я отправил подборку. Хочется надеяться, что я просто качественно сделал свою часть работы.

7. Предположите: изменится ли теперь ваша жизнь? Повлияет ли успех в поэзии на профессиональные успехи в психологической практике?

Безусловно изменится, уже изменилась, я сейчас очень рад этому и испытываю огромную благодарность к «Лицею»! По поводу связи с профессией: наверное, я выбрал самое удачное сочетание занятий. И психотерапия, и творчество работают в среде абсолютной неопределенности, требуют схожих методов и навыков. Поэтому одно не может не влиять на другое.

Интервью для Rideró взяла Анна Нуждина