Сборник рассказов от бывшего опера проведёт читателя по рубежу девяностых-нулевых годов. Грабежи, убийства. Насилие. Но помимо «грязи» Александр Кириллов познакомит читателя с тем неизвестным оперским бытом, в котором кража обязательно отличается от кражонки.
Истории нетипичные, со странными запоминающимися развязками. В «Поиске» исчезновение не самой смышлёной девочки неожиданно связывается с её умением считать. В «Фотоаппарате» герой, сказавший начальству то, чего не следует, получает задание с нуля за трое суток раскрыть любое преступление. Но вместо того, чтобы рыть землю, оперативник делает самое необходимое — напивается. Даже когда дело касается «грязи» (например, группового изнасилования умственно отсталой) Кириллов так проставляет ударение, что текст получается трогательным, человечным, без желания впечатлить суровой оперской работой. В одном из рассказов Кириллов без прикрас описывает притон самогонщиков: вонь, пьяные бесчувственные тела. Как завершающий штрих — одна из бутылок заткнута обрывком школьной тетрадки с фамилией ученика. Что это значит? Это значит — улика, но в то же время трагедия: ведь у того, кто создал этот ад, есть непричастный к нему ребёнок.
У Кириллова интересно то, как документальное соседствует с вымыслом. В некоторых текстах художественные допущения выглядят слишком уж явными, но в большинстве рассказов их не отличить от будней работника милиции. Они изложены ясным увлекательным языком, совсем не похожим на протокол. Так кто-то свойский вечером на кухне вдруг вспоминает случай на службе, и все слушают, затаив дыхание. Казалось бы, от пафоса простых историй должно чуть сводить скулы, но Кириллов всегда находит ту правдивую интонацию, которая делает текст настоящим, вовсе не назидательным. Это полноценные художественные рассказы, которые не только хорошо написаны, но и прекрасно придуманы. Это ведь сложнее всего: сделать из факта рассказ. Чего только стоит «Смертник», рассказ про то, как пытаются установить личность умолкнувшего преступника, в сумке которого обнаружены десятки исписанных про Бога тетрадей.
Интересно? Ну вот о том и речь.
«Пятое Октября» — это смесь правды, боли, юмора и того опыта, который нельзя подделать, а только прожить. Одновременно документ и художественное произведение. Автофикшен? Кое-что получше: жизнь работника милиции на рубеже девяностых и нулевых годов.