Не секрет, что условно «деревенская» русская проза долгие годы находится в глубоком кризисе. Большой роман на сельском материале давно скорее мёртв, чем жив. После «Елтышевых» Романа Сенчина большинство подобных текстов кажутся вторичными и тусклыми. Малая проза чувствует себя немного лучше. В хороших «деревенских» сборниках обязательно будет несколько ярких историй – см. книги Анастасии Астафьевой, финалистки «Лицея» этого года Анны Лужбиной и т.д. Но прорыва всё равно не происходит.
А что, если нужно копать совсем в другую сторону?
Жанр книги Дарьи Гребенщиковой «Бузина, или Сто рассказов про деревню» определить не так-то просто. Формально – да, натурально сто рассказов. Объединены они общей темой – как не трудно догадаться, темой сельской жизни. Да и некоторые герои/локации повторяются. Но при этом перед нами не роман в рассказах с единой фабулой и сюжетной линией. А что?
Сложно сказать. Думается, «Бузина, или Сто рассказов про деревню» – своеобразная лирическая энциклопедия на тему. Или, точнее, лирическая хроника. «История села Горюхина» без иронического отстранения.
Часть рассказов сборника – элегические бессюжетные зарисовки: пейзажные, биографические, пасторальные (например, «Август» или «По грибы»). Некоторые – будто бы с завязкой, но обрывающиеся перед потенциальной кульминацией. Некоторые – почти притчи. И все из них – пазлы, кусочки, короб листьев.
Взять, например, рассказ «Смотрины». К Наташке должен приехать молодой человек: она готовится, волнуется, прихорашивается. Наконец он приезжает, и на этом рассказ… завершается. Как всё прошло у них, во что вылилось – из этого текста мы так и не узнаем. Это частый авторский приём – есть обещание счастья (то же будет, к примеру, в рассказе «Кусемец»), но какое оно – неведомо. Видимо, рассказчику это не столь важно – ибо, как говорится, все счастливые семьи похожи друг на друга.
Некоторые герои фигурируют сразу в нескольких рассказах (например, трикстер Герка Вертушкин), некоторые – появляются один раз и исчезают. Деревни – разные, и называются они тоже по-разному. То так, то эдак, а то просто «наша деревня». И время действия будто бы разное, и при этом серьезных отличий особо не видно: оно будто остановилось.
Однако несмотря на всё вышесказанное, рассказы Гребенщиковой прочно стоят на земле и не сваливаются в абстрактные бестелесные обобщения. Во-первых, благодаря узнаваемым деталям – наподобие жёлтой кружки с надписью ЛДПР или тяжёлых эмалированных банных тазов (их громоздкую основательность так и чувствуешь). А во-вторых, благодаря внимательному и сострадательному авторскому взгляду. Это не взгляд чужака, пусть и внимательного, и талантливого (в духе «ой, гляньте, что делается»), но оптика своего. Летописца места и темы. Да, обобщения – но делает их свой. Сосед, родственник, товарищ.
Да, это ещё не тематический прорыв, но его возможность. Оказывается, есть неожиданный тайный ход, которым можно прийти к долгожданной новой русской деревенской прозе.
Что ж, будем наблюдать.
P.S. Отдельно стоит упомянуть о замечательных иллюстрациях художника Леонида Баранова. Они гротескны, утрированы, но не злы, как, допустим, у того же Владимира Любарова. Что, несомненно, подходит светлому и оптимистичному тону книги Гребенщиковой – и обогащает её содержание.