Бесплатный фрагмент - Звук стеклянной гармоники

ЗВУК СТЕКЛЯННОЙ ГАРМОНИКИ

Песни, стихи, афоризмы — около 600

Моя музыка на сайте:

ВКонтакте

https://vk.com/audios132207301

Одноклассники

https://ok.ru/music/profile/533659781430

Художественное оформление книги:

(обложка, фото, картины, декоративные работы, поделки), — автора.

ПРИТЧА О ХУДОЖНИКЕ

На старом письменном столе

Стояла роза в хрустале.

Горела лампа. Спал весь дом.

Писал писатель о пустом.

Про розы розовый наряд.

Про звезды, что над ней горят.

Потом пытался рисовать

Её изысканную стать.

Звучал рояль. Волшебный звук

Передавали пальцы рук.

Жил человек в полубреду

Благоуханьем роз в саду.

Он мучил много лет подряд

Один и тот же звукоряд.

Давно уж роза отцвела.

Ни хрусталя уж, ни стола.

Другая лампа, свет другой.

Спина художника дугой.

Кровать больничная. Психоз.

Старик бубнит себе под нос:

«На старом письменном столе

Мерцала роза в хрустале».

1996 год

На простор

Гуси с озера взлетели

От морозов и метелей.

Вдаль за море полетели

На простор

Вы зачем летите птицы

За столицы Заграницы

С запорошенной водицы

На простор.

В сердце лёгкая тревога;

Вдаль ведет меня дорога

От родимого порога

На простор.

В небе соколы кружатся;

Где так можно надышаться?

Им с простором не прощаться,

На простор.

Я — то радуюсь, то каюсь,

Что в стране чужой скитаюсь,

Что стремлюсь или пытаюсь

На простор.

Мчусь я ветром в чистом поле.

Вскружит голову мне воля;

Но такая наша доля —

На простор.

Я над волной расправлю парус.

Увижу горизонт вдали.

Я в детстве!

И одноглазый Аргус у изголовья

Пристал меня стеречь

Чтоб я забылся и уснул в блаженстве.

2012 год

РОДНЯ

Не давала мне мать горевать.

Совесть не дала разбогатеть.

Не умел мой отец воевать,

Если смог от войны умереть.

Пожалела сестра, как могла.

Друг поможет тоску освятить.

Что жена овдоветь не дала,

Значит, многое может простить.

Кум научит деревья растить,

А с кумою веселья вдвойне.

А соседка поможет крестить,

Тех, кому помирать на войне.

Я немного еще потужу,

Что на смерть соберут по рублю,

Да деревья весной посажу,

Да колодец дубовый срублю.

Не давал я сынам воевать;

И зачем воевать да просить,

Если есть еще, что выпивать,

И, тем более, что поносить.

Не давала мне мать горевать.

Совесть не дала разбогатеть.

Не умел мой отец воевать,

Если смог от войны умереть.

2002 год

ПОКАЯНИЕ

О Господи, не дай мне слез,

Не исцеляй напрасно душу.

Не посылай мне сто угроз,

Когда я заповедь нарушу.

Дай мне терпенья злу назло.

Стреножь коней моих до боли.

Страдать — земное ремесло,

Где даже ангел подневолен.

Дай, что осталось от любви;

Теперь любовь большая редкость.

Не пробуждай в моей крови

Лихую прыть нерусских предков.

Когда найдет меня родня,

С кем я надолго разлучился,

Пусть не казнит за то меня,

Что я молиться не учился.

Что летом травы не косил,

Зимой телегу не готовил,

А по Руси все колесил,

Да на фортуну сквернословил.

(Повторить первый куплет).

2003 год.

СУДЬБА-КАМАЗ

Бригаде им. Ленинского комсомола

Казанцева — Ошуркова.

Спросите у ветра

Когда холода:

Какого же цвета

Здесь в Каме вода?

Какие здесь в небе

Над ней облака?..»

А тот, кто здесь не был,

Не знает пока.

Нам думать об этом

Дела не дают.

И наши поэты

Нам песни поют:

Про пыльное лето,

Упрямый бетон.

Про краски рассвета

Напишут потом.

Мгновенно за нами,

Почти до небес,

Росли, словно сами,

Опоры, как лес.

Стальной паутиной

Опутали свод

И стал бригантиной

Огромный завод.

Станки-автоматы

Поставлены вряд,

Как будто солдаты

Пришли на парад.

Дрожала, гудела

Земля от работ.

Великое дело —

Родился завод.

Припев:

А дел у нас, у всех, немало;

Дан важный Родиной заказ.

Нас всех судьба одна связала,

И цель одна у нас — КАМАЗ!

Февраль 1976 год

КРИК ЦЫГАНА

Обхвачу руками ночь;

Дочь ничью — привольную,

Что, объятия раскрыв,

Завлекла меня.

Отчего ж душе невмочь,

Что на воле больно ей?

Что ж держу уздой порыв

Черного коня?

Что же, ласковая, ты

За туманным берегом?

От себя не убежать,

Сколько ни грусти.

Я замру без теплоты,

Как зимою дерево,

Чтобы стужу переждать,

Сердце извести.

За пустое не сочту;

Снег слетает с тополя.

Одиночество вдвоем —

Ночи нет длинней.

Потому невмоготу

Нам, гуляя во поле,

Не любить, да в ночь не красть

Вороных коней.

1979 год

ЗАЛ ОЖИДАНИЯ

Опять дождям не спится;

Они снега размыли,

И снова в наши лица,

В сырую землю — били.

По улицам бетонным

Потоками бежали.

И мусора затоны

Потоком обнажали.

Кипела грязь, как масло,

А в здание вокзала

Коричневая масса,

Как в душу, заползала.

Вокзал был опечален,

Что зря его пытали,

Что, не найдя причала,

Куда-то улетали.

Вокзал стоял под небом;

Не участь ждал — награды.

Желал дождя, как хлеба,

И не просил пощады.

Но улетали птицы,

И песня не звучала:

Зачеркнута страница —

Поэзии начало.

Но грызла цепь природа

И муки продолжались,

Когда в тяжелых родах

Все девять муз рождались.

А он стоял, покорный,

С распятыми грехами,

И дождь его упорно

Захлестывал стихами.

Но гасли силы бунта,

Сон склеивал ресницы,

А он, как древний Будда,

Звал буйство повториться.

1978 год

ЗЕРКАЛО

Лицо — все та же маска;

Наверно, не к добру.

Я с добрым буду ласков,

А с грубияном — груб.

С печальным — опечалюсь.

С веселым — пью вино.

С любовью обвенчаюсь

Без «если» и без «но».

Мне карта — не указка;

Шестерка или туз.

Рай обхожу с опаской,

И добреньких боюсь.

В друзьях не буду гостем.

Врагу найду беду.

У подлости и злости

Надежду уведу.

Не спрятать в трудном споре

Угрюмого лица.

На счастье ли, на горе —

Не понял до конца.

1979 год

НОВЫЙ АРБАТ

Акробат, шары и пони —

На потеху для ребят.

Фотография на фоне:

Ах, Арбат, ты мой Арбат.

Поливает полдень рыжий

И натуру, и портрет.

Я брожу, как по Парижу,

Незнакомому сто лет.

Суматошная столица,

Чем богата, тем и рад.

Всё почти по загранице,

Ах, Арбат, ты мой Арбат.

Но слова чужие вроде:

Офис, полис да инвест,

До кого с трудом доходят,

Для меня же — темный лес.

Дым отечества не сладок.

Льется песня невпопад.

И уже почти на ладан

Дышит прошлого уклад.

То построим, то порушим —

Не пойму лишь, для чего.

И звучит по чьи-то души

Песня детства моего.

И звучит по чьи-то души

Песня детства моего.

1994 год

КУРАЖ

Погудели молотом

И, мерси — пардон,

Потащились волоком

Прямо за кордон.

Здесь места укромные,

Небо — цвета беж.

Наши дни скоромные;

Сытый «зарубеж».

Сколько б мы ни топали,

С хомутом, иль без, —

Все равно прохлопали

Западный прогресс.

М… да! Ага!

Запад понемногу я

Пробую на вкус.

Помолюсь на Бога я

И в себе замкнусь.

Кто у нас за главного —

Не видать в упор:

Церковь православная

Иль в законе вор.

Где в переплетении

Пасха и погром,

Без житья питейного —

Тронешься умом.

М… да! Ага.

Запад в нас нуждается…

Ну, ядрена вошь…

Запад развлекается,

Хрен его проймешь.

Карусели крутятся,

Изобилье прет.

Что у нас получится,

Леший не поймет.

Реки жизни корчатся,

Но текут умно.

Только плыть не хочется

По реке бревном.

М… да! Ага!

Запад ест да слушает;

Хочет нас понять.

Гений наш засушенный

Дал себя подмять.

В трубы пролетарские

Больше не дудим.

На палаты царские

Косо не глядим.

Сколько б мы ни топали,

С хомутом иль без,

Все равно прохлопали

Западный прогресс.

М… да! Ага!

1978 год

НИ ПРЯМИКОМ, НИ СТОРОНОЙ

Ни прямиком, ни стороной,

Ни сам, один, ни вместе,

Идем куда-то со страной

Или стоим на месте?

Вокруг ни шум, ни тишина,

Ни весело, ни скучно.

То ль это мир, то ли война

Прошли благополучно.

И не летим, и не ползем.

Не празднуем, не стонем.

Гранит науки не грызем,

И без нее не тонем.

Прохожий, бомж или родня?

Мелькают чьи-то лица.

И где Отчизна у меня?

А у нее столица?

То ли Казань? То ли Ростов?

Рязань или Анапа?

То ль Запад двинул на Восток?

То ли Восток — на Запад?

Какой-то вакуум в башке.

И в доме так же, если

То ли сидишь на вещмешке,

То ль в генеральском кресле.

В саду ни осень, ни весна,

Ни лето, уж тем более,

Когда вольна твоя страна,

А ты- как зек на воле.

Не марш играют, не каприс,

И не попсу крутую;

Какой-то вроде компромисс,

Серёдку золотую.

Наверно, лишь у нас в стране

Не проживешь без страсти;

Или оглохнешь в тишине,

Иль завопишь от счастья.

(Повторить первый куплет)

ТАЛИСМАН

Когда у сердца гаснет уголёк,

Зажгите в доме восковые свечи.

Пусть над свечой порхает мотылёк,

И не дает покоя вам весь вечер.

Когда запляшет тень

Среди сутулых стен,

Представьте, что сегодня вы художник.

Рисуйте в полутьме

Воображеньем смех.

Не важно, вы директор иль сапожник.

Представьте, что сегодня вы поэт.

К вам опустилась Муза с небосвода,

Найдите недописанный сонет,

Что сочиняли в молодые годы.

Пусть прозвучит любовь,

Чтоб стыла в жилах кровь.

Читайте с выражением и блеском.

Под ваш ночной дебют

Все тени оживут

И занавеска станет как невеста.

Без музыканта — музыка мертва,

А без фантазий — мастерство ни к черту.

Страдайте от избытка естества.

Летайте, если тяга есть к полету.

Когда окрутит ложь

И страх пробудит дрожь,

Чтоб не остаться мне навек калекой,

Храню, как амулет,

Тех, кто летит на свет,

Чтоб хоть в ночи остаться человеком.

1996 год

ВНАЧАЛЕ БЫЛО

Вначале было слово «Бог».

Кто сотворить то слово смог,

Наверно, тоже Богом был,

Да только вот о том забыл.

Религий много и Богов,

Но жизнь не знает берегов.

Хоть и глядит в оклад икон,

Но претворяет свой закон.

И может глупость быть в верхах,

А целомудрие — в грехах.

И топят не со зла котят.

И палачи детей родят.

Столпотворение миров;

Культур, морали, школяров.

И не хватает вышины

Все охватить со стороны.

Уходит море от земли,

В пустыне тонут корабли.

Киты сбиваются с пути.

Кукушку, Господи, прости.

Смолкают посвисты хлыста;

Снимают узника с креста.

Отчизна просит послужить,

Солдату хочется дожить.

Родит земля из года в год,

Но всё слабей ее народ.

И всё тревожней голоса,

И все глядят на небеса.

А небо, как немой упрёк

Тому, кто первым «Бог» изрёк;

Ни указать, ни приказать,

Ни Слово заново сказать.

1996 год

****

Не отрекайся от страны.

Её Войны и старины.

От красоты, от нищеты.

Всё это мы, всё это ты.

Не отрекайся от друзей.

И за кордоном — не Борзей.

Не отрекайся второпях.

Не увози с собою прах.

Не отрекайся от могил,

Где предки прошлого лежат.

От тех, кто душу оголил

И в небе соколом кружат.

Ведь то, что тянет твой карман,

Обман, туман или дурман.

1996 год

КОЛЫБЕЛЬНАЯ ВНУКУ

Ай ду-ду, ду-ду, ду-ду.

Сидит ворон на дубу,

А сорока на сосне

Снится внучеку во сне.

Тучка по небу бежит.

Месяц в озере дрожит.

Спят деревья и кусты.

Спи, Савелюшка, и ты.

Чтоб здоровеньким ты рос.

Чтоб не ведал в жизни слез.

Чтоб тебе в счастливом сне

Снились звезды в вышине.

А когда ты подрастешь —

Сам кому-нибудь споешь,

Чтобы тот, кому ты пел,

Тоже песни петь умел.

2001 год

У КАРТИНЫ НЕИЗВЕСТНОГО ХУДОЖНИКА

Был очень старым холст,

Но жил на нем пейзаж.

Мотив, как мир, не прост.

Расплывчат, как мираж.

Врагов не проклинал,

Не прославлял богов,

Но силуэтом звал

Далеких берегов.

Стелился серый дым

От неба до земли.

Грустили у воды

Шуты и короли.

На них уж нет лица,

На буклях седина.

С печалью ждут конца

Над кубками вина.

Не ждут гостей они;

По чьей-то прихоти

И в выходные дни

Дождь вместо конфетти.

Мир без шутов затих,

Без их участия.

Нет радости у них,

И нет несчастия.

Когда ж придет пора

Придуманных забот,

Начнется маскарад,

Построят эшафот.

Восстанет мир творца

Над синей бездной лет,

И обретет певца

Дописанный сонет,

Как трудно мне понять рисунок чудака.

Висит пейзаж его под крышей чердака

И пылью покрывается,

От мира отрекается.

1977 год

МОЛЧАНЬЕ — ЗОЛОТО

Я к тебе по воскресеньям

Прихожу, мой друг уставший.

Только снова, словно тенью,

В разговорах — тема та же;

Покурили, помолчали.

Оба — ты и я — в печали.

Помолчали. Покурили.

Ни о чем поговорили.

Ты мне тайны не откроешь,

Я к тебе не лезу в душу.

Ты себя в себе зароешь,

Я покой твой не нарушу.

Я болтаю о погоде,

Про любовь свою в столице.

Ты мне скажешь, что в природе

Невозможно повториться.

Что прошла пора венчанья,

И, с толпою обрученный,

В гастрономе или чайной

Ты в терпении — ученый.

И, конечно, не случайно

Мы с тобой скучаем оба.

Наше золото молчанья,

Впрочем, неприличной пробы.

1978 год

S.O.S.

Нам выдали НЗ как чаевые,

И облачили в новые шинели.

Мы так гремели марши фронтовые,

Что соловьи надолго онемели.

Бросало нас по фронту или флангу,

Мы призывались к совести по рангу.

И комиссар устава не нарушил;

Не отписал: спасите наши души.

Быть иль не быть — банально до предела;

Был дан приказ: расстаться с жизнью смело.

И осыпались огненные маки

На полевых разводьях цвета хаки.

По нашу веру, Бог тому свидетель,

В который раз уж пели и стреляли.

В который раз погон срывали плетью,

И ордена посмертно выделяли.

Бросало нас по фронту или флангу,

Мы призывались к совести по рангу.

И комиссар устава не нарушил;

Не отписал: спасите наши души.

1986 год

ОСТРОВ ЧУДАКОВ

Как только злая тень

Занавесит день

Весь до облаков,

Я из папье-маше

Выкрою душе

Остров Чудаков.

Там балаганщик храбр,

А цыганский табор

Пляшет менуэт.

И Гамлет не убит:

Сидя в кресле, спит,

Запахнувшись в плед.

Там старый шут хитер.

И несёт актер

Свой тяжелый крест.

А неземная власть

Оживляет страсть,

Мимику и жест.

Там старость — не года,

Горе — не беда —

Дорогой урок.

Но на закате дня

Подадут коня

И надежду впрок.

Там в праздник, чуть дыша,

Пьют на брудершафт

Плут и астроном.

А песней менестрель

Оборвет дуэль

Меж добром и злом.

Там, в промежутках лет,

Несчастливых нет;

Что ни день — фурор.

Всех судеб не прочесть.

Нет людей, но есть

Зритель и актер.

1994 год

ЭХ! СВОБОДА

Эх, Свобода, свет в окне,

Что же ты, княгиня,

Загуляла на войне

Не вчера, а ныне.

Бьются пули о стекло,

Рвутся двери с петель.

Мне с тобою не везло

Столько лет на свете.

Домик у причала,

С удочкой юнец.

Там всему начало,

Где всему конец.

Эх, Свобода — свет в окне.

Дым, дожди косые.

Не рассказывай ты мне,

Слабому, о силе.

Здесь сегодня, как вчера,

Кони лихо скачут.

Командиры — юнкера

Ловят миг удачи.

В поле ветер рыщет,

Ворон закружит.

Кто награды ищет,

Кто во ржи лежит.

Нет свободы без греха,

Коль ее так много.

Что задумано в верхах,

Может быть от Бога.

Принимаю, как броню,

Божий дар — Россею.

Я дареному коню

В зубы не глазею.

Закружила стая

Сизых голубей.

Наша жизнь простая:

Наливай да пей.

1995 год

«GE PRENO MON BIEN OU GE LE TROUVE»

«Я БЕРУ СЕБЕ ДОБРО ТАМ, ГДЕ ЕГО НАХОЖУ»

(Ж.-Б. Мольер)

Кто возвращается к богам.

Кто был с деньгами, — тот к деньгам.

Лишь доброта не ко двору.

«Же пран мон бьен у же ле трув».

Хоть жизнь — не бархатный сезон,

Искать любви в ней есть резон.

А прикипит добро к добру:

«Же пран мон бьен у же ле трув».

В хрустальной вазе три цветка,

В шкафу бутылка коньяка.

Я и во сне, и наяву

Лишь ожиданием живу.

Здесь будут песни про Париж,

И ты мне глупости простишь.

Я слезы смеха разотру;

«Же пран мон бьен у же ле трув».

А кучерявая метель

Все стелет на зиму постель.

Нам расставаться поутру.

«Же пран мон бьен у же ле трув».

Свою судьбу не обойдешь,

Где потеряешь, где найдешь.

Есть только истина одна:

Своей судьбы хлебнуть до дна.

1995 год

«GE PRENO MON BIEN OU GE LE TROUVE»

«Я БЕРУ СЕБЕ ДОБРО ТАМ, ГДЕ ЕГО НАХОЖУ»

(Ж.-Б. Мольер)

Hm Em6 F# Hm

Кто возвращается к богам,

H7 Em7 A7 D

Кто был с деньгами, тот к деньгам.

D7 Em F# G

Лишь доброта не ко двору.

G Em6 F#7 Hm

«Же пран мон бьен у же ле трув».

Hm Em6 F# Hm

Хоть жизнь — не бархатный сезон,

H7 Em7 A7 D

Искать любви в ней есть резон,

D7 Em F# G

А прикипит добро к добру:

G Em6 F# Hm F#7 Hm

«Же пран мон бьен у же ле трув».

Hm C#7 F#m A7 G

В хрустальной вазе три цветка,

G H7 Em H7 Em

В шкафу бутылка коньяка.

Hm F# G H7 Em

Я и во сне, и наяву

Em Em9 C#-9 Hm

Лишь ожиданием живу.

Hm Em6 F# Hm

Здесь будут песни про Париж,

H7 Em7 A7 D

И ты мне глупости простишь.

D7 Em F# G

Я слезы смеха разотру.

G Em6 F#7 Hm

«Же пран мон бьен у же ле трув».

Hm Em6 F# Hm

А кучерявая метель

H7 Em7 A7 D

Все стелет на зиму постель.

D7 Em F# G

Нам расставаться поутру.

G Em6 F# Hm F#7 Hm

«Же пран мон бьен у же ле трув».

Hm C#7 F#m A7 G

Свою судьбу не обойдешь,

G H7 Em H7 Em

Где потеряешь, где найдешь.

Em F# G H7 Em

Есть только истина одна:

Em Em9 C#-9 Hm

Своей судьбы хлебнуть до дна.

(Повторить половину первого куплета).

АЙ, ДАНУ, ДАНУ, ДАНА…

Музыка народная

Ай, ромалэ-чавалэ,

Ну, давай, давай!

Волю, вольный человек,

Для души поймай.

Если конь свободен, как птица,

Значит, он до воли домчится.

Круп коня, что женщина в страсти.

Не пеняй цыгана в напасти.

Если осень сбросит одежды,

Три гитары мне — три надежды.

Пой, гитара, в ночь перебором.

Будет ворон в таборе вором.

Украдет шальную цыганку,

Чтобы песни петь под тальянку.

Чтобы в сердце нож, но на воле,

Чтоб любить, но все ж не без боли.

Чтобы воля вольней казалась,

Чтобы в сердце что-то осталось.

1994 год

ТРУБАЧ. ПАМЯТЬ

Трубач мне снится. Не видать лица.

Зовет меня сигналом за собою.

Где под дождем железа и свинца

Одной судьбы хватило б нам обоим.

Что у него сбылось? что не сбылось?

Он знал меня, но рук его не вспомнить.

С ним за столом сидеть не довелось

И просто песню добрую исполнить.

Его лица я никогда не знал.

Он о войне мне не успел поведать.

И вот теперь, во сне, в атаку звал,

Чтоб цену я познал его Победы.

Я от напасти уши затыкал,

Я не желал внимать его приказу,

Но звук в меня все больше проникал,

Не отступив от истины ни разу.

Чтоб приходила ярости пора…

(Бой достигал здесь высшего накала,

Уже гремело вечное «УРА»).

И сердце, словно колокол, звучало.

Где мы врывались в музыку атак,

Превозмогая тяжесть сновиденья.

Где не заполнить паузою такт,

Не избежать врагу его паденья.

1988 год

МУДРЕЦУ

Лукреций Кар!

Материя — основа…

Когда б не звон веселого ключа,

Мне не пришлось бы мучить кисть и слово,

Но эта соль — моей души свеча.

И я пою полет неугасимый,

И я скорблю над полотном зимы.

Материя с душой — неразделимы!

Что гибнет в нас —

С тем погибаем мы.

1982 год

ПРАВДА И КРИВДА

Век раскольников окончен;

К бунтарям иной подход;

Декабристов круг — порочен.

Стеньку Разина — в расход.

Робеспьера — вне закона.

Гарибальди — осрамим.

Ломартина и Дюпона

Разнесем в театре мим.

Левых — влево.

Правых — вправо.

Белых — красным напугать.

Ленин — тот вообще отрава.

Хуже — только Карла мать.

Лихо примемся за дело;

Школа, пресса, куплетист…

Только с Пушкиным что делать?

Он ведь, вроде, декабрист?

………………………………..

………………………………..

1991 год

СЛОВА, СЛОВА…

Слова в слова — что кружева;

Вскружится песней голова.

Не от духовного родства

В Руси нерусские слова.

Родной язык без родника —

Баланды мутная река.

Лапшу мне на уши, шоумен,

И бей баклуши перемен.

Силен «прикидом» ссыльный сленг.

Умен пришедший, встав с колен.

Он «чешет» речи с кондака;

Продажа мыслей кабака.

Повеет холодом в мозгу;

Вдувают в головы лузгу.

И не противится душа,

Что бьют в подъезде алкаша.

Слова, как змеи (не буди),

Плебеи греют на груди.

Слова под дых.

Глаголом — в нос.

Бульдог поджал обрубок хвост.

Слова — подъездные бомжи,

Ужимки модные у лжи.

Слова «соленые» «в умат»

Заткнут за пояс контро-мат.

Со льда берет разбег на взлёт

С ума сошедший дельтолёт.

1992 год

О ПРИРОДЕ ВЕЩЕЙ

«Продается…» «Продается…»

Объявления хлопочут.

Видно, так нам всем живется;

Хорошо, мол, да не очень.

«Продается сад с колодцем,

Две породистые утки…»

Кто-то с вещью расстается,

Купит новую на сутки.

Станет шапкой белый пудель.

Торговать — так до предела.

А другой, мальчишка, будет

Продавать награды деда.

Объявления тоскуют;

Дворник стену колупает;

На виду все, кто торгуют,

Не видать, кто покупает.

Вещи в розницу и кучей

За умеренную плату.

Разобраться б в этой буче,

Да нужна ума палата.

Обновленья предвкушая,

На ветру обрывки вьются.

Вещи нас не украшают,

Коль над нами же смеются.

В электричке, под Рязанью,

Песни ветхая старушка

Выводила на баяне,

Собирая мелочь в кружку.

Дружно хлопали ей двери,

Вторя аккомпанементу.

Если б я ей не поверил,

Не завел бы тему эту.

1986 год

****

Ах, Валя, Валя, Валя-Валентина,

Ну все в тебе, ну все в тебе по мне.

Ты словно про любовь кинокартина,

А я как бедный лапоть на стене.

Мы не ровня, и я тебе не пара.

Ты, говорят, не терпишь перегара.

А я слова, мол, вешаю лапшою,

И ни шиша буквально за душою.

Сверкая, как витрины магазина,

К тебе ну так и липли два грузина.

Я на тебя поглядываю косо;

У женщин я не пользуюся спросом.

Выделываясь тонким интеллектом,

Твой ухажер, танцор кордебалета,

Обняв тебя за трепетные плечи,

Лишил меня навеки дара речи.

Являлась ты душою коллектива.

Тобою увлекался я ретиво.

Пишу теперь куплеты в лазарете,

Есть у меня другие на примете.

Я на тебя молиться перестану,

Любовь свою в капусту изрублю,

Найду в пустыне лысого султана

И весь его гарем перелюблю.

Мы не ровня, и я тебе не пара.

Ты, говорят, не терпишь перегара,

А я слова, мол, вешаю лапшою,

И ни шиша буквально за душою.

1986 год

ВИДЕОКЛИП

Растрепаны патлы.

Гитара в ребро.

Шансон, хеви-парень,

вихляет бедром.

Сто двадцать ударов

фальцетом на всхлип —

Видеоклип.

Я к экрану прилип.

Парижанки, шампанское, кафешантан.

Дамы поп-панорама —

реклама Монтана.

В варьете «Мулен Руж»

ходят девы-фламинго.

Ленточка в пах, листочек фиговый.

Теле мадонны:

бедра, талия.

Волнами грудь —

маде Италия.

И наши туда же, на запад, русские:

В видео юбки,

Видео блузки.

В видео власти

Теле когорта.

Девочки страсти

платят абортом.

Потные стекла.

Окно занавешено.

Видео мальчик

на сексе помешан.

Ушел в журнал

«Плейбой»

с головой.

Занят проблемой

половой.

Южные пляжи пышут экзотикой.

Любви — по уши.

Раж эротики

В видео —

заграничное порно.

А наше порно

на стенах уборной.

Я к дивану прилип:

грипп.

Но реклама не спит:

СПИД.

Страсти-мордасти.

Череп больного.

Кости запястья.

Легкие в копоти

под рентгеном.

Вечные хлопоты

антропогена.

Все на виду:

больной и герой.

Презервативы

и геморрой.

Раж Брежнева.

Порно Сталина.

Наши завалинки

и развалины.

Я к дивану прилип:

Грипп.

В видеоклип

Влип.

1989 год

В ПУСТЫНЕ

Безмолвием пропитана пустыня.

Безветрием пронизана насквозь.

В безмерное тягучее унынье

Сквозь марево просачиваюсь вскользь.

Колючки, саксаулы да оливы

Заплещутся в прозрачных миражах,

А мне ультрамариновые сливы

Все чудятся, что в зелени дрожат.

Ни тучки, ни пристанищ, ни колодца:

Текучие пески да соль в глаза.

Да плавится безжалостное солнце,

Которому молился я в слезах.

Россия-мать, завьюжь меня снегами,

Дай мне прохлады иль росы глоток.

Здесь столько звезд-песчинок под ногами,

Что кровь вот-вот пробьется сквозь висок.

1987 год

МАЛЕНЬКОЕ СЕРДЦЕ

Чем дольше век, тем зло смелее,

Тем меньше в каждом доброты,

Хоть правый ты, хоть чуть левее,

Хоть королева красоты.

На тещу злы, на тараканов.

На продавцов, купцов, юнцов.

На то, что нет простых стаканов,

И на себя, в конце концов.

На то, что пили, что купили,

Что кран течет, что мучит чих,

Что нас соседи затопили,

Что сами топим мы других.

Сегодня все друг перед другом

Мы в неоплаченном долгу

За то, что век ходили цугом,

Послушные лишь сапогу.

За то, что строим и ломаем…

За все приходится платить:

За смуты, войны, Первомаи,

За высоту больших плотин.

Чем дольше век, тем свет короче,

Тем толще на душе броня.

Чем больше счастья мне пророчат,

Тем меньше сердце у меня.

1987 год

****

О женщина! Начало всех миров.

Мать гениев: художников, поэтов.

Сестра цветов, подруга комплиментов,

Дочь бремени, любви земной покров.

Я счастлив, что не всю тебя постиг,

Что таинством душа твоя обвита.

Твой чистый лик как светлая молитва,

Как над Отчизной журавлиный крик.

1987 год

НЕОКОНЧЕННЫЙ РОМАН

Там, где осень летала

Перед долгой зимой,

Ты молитвой шептала:

«Милый мой… Милый мой»

Ты молитвой шептала.

Взгляд летел за окно,

Где туман черноталы

Одевал в кимоно.

Мимолётная встреча,

Словно киносеанс.

Приходил я на вечер,

Уходил через час.

Ты порхала синицей,

Я парил журавлем.

Не летать, не гнездиться

Нам с тобою вдвоем.

Не висит занавеска

На провисшей струне.

Ни жена, ни невеста,

Ни любовница мне.

Не проклюнулись всходы

Нашей встречи с тобой.

Я краду твои годы,

Ты крадешь мой покой.

Так давно это было…

И зачем, не пойму,

Ты молитву забыла, —

Вру себе самому.

Мир тобой не заполню,

Не ударюсь в запой,

Как молитву припомню:

«Милый мой… Милый мой».

Так давно это было.

Там, за долгой зимой.

1987 год

МЕЧТЫ ЗЛАТЫЕ КУПОЛА

Уж блекнет прошлого портрет.

Иных уж нет, а те далече.

Мы взвалим прошлому на плечи

Ошибки наших юных лет.

Весну, что рано отцвела,

Звезду, которая упала,

Любовь, попавшую в опалу;

Мечты златые купола.

В том далеке нам не прожить.

Мы цену старому назначим,

Себя слегка переиначим,

Чтоб настоящим дорожить.

Среди заброшенных садов

Еще дойдем мы до абсурда,

У звезд вымаливая чуда:

«Храни наш дом от холодов».

Ничто не вечно под луной.

Уходит прошлого карета,

Хоть та же женщина со мной

И та же муза в стиле ретро.

И тот же дворик без прикрас,

Что летом хороводит.

Ворона так же боком ходит,

Вот только страшно ей за нас.

1992 год

ОБИЖЕННАЯ

Одежда колом.

Волос копна.

Сидит одна,

судьбою обиженная.

Словно видом своим

она

Кого-то хотела унизить,

униженная.

Молчи, говорят ей,

растрёпе и пьянице.

Она же,

пытаясь судьбу свою

выказать,

Кричит, неуемная, ругается,

Словно хочет боль свою высказать.

В обнимку с авоськой,

как с подружкою,

Нет ни врагов,

ни друзей, по несчастью.

Пусть ругают,

но все-таки слушают,

Краем уха

людского участия.

Пьяная женщина,

Пьяная женщина.

От святого всего

отрешенная,

Шлет пощечины мне

и затрещины,

Не простившему

и не прощённому.

Тяжко быть в роли

немого свидетеля,

Только запомнить придется впредь:

Чтобы в автобусе вас

заметили,

Надо напиться, иль умереть.

Там, где остановка

конечная,

Ей выходить вроде бы

некуда.

Ходит автобус по

бесконечности,

А пассажирам все некогда,

некогда.

Декабрь 1983 год

****

В час ожидания весны

Природа нежностью овеет,

Рисуя розовые сны,

Где даже сосны розовеют.

Заброшу важные дела,

И душу рифмами терзаю.

И у оконного стекла

Прохладой щеки остужаю.

И заструится жизнь с навья,

Но ветер мне шепнет тихонько:

«Весна — девчонка не твоя,

Она проказница, и только».

Я не поверю в эту чушь,

Она который год со мною.

И пью весны медовый пунш,

И становлюсь ее смолою.

1988 год

Муслиму Магомаеву

Кто поет о море, тот душой и сердцем

Предан горизонту, и волнам, и ветру.

Тот кричит, пытаясь заглушить Эола,

С глыбами купаясь в пелене прибоя.

И касаясь телом сил, его несущих,

В трудную минуту, думами гонимый,

Оставляет мысли вечного покоя,

Чтоб прийти послушать, как стучит о Землю,

Как стучит о сердце Океан-набат.

1966 год

КОРАБЛИ-ВОРОБЬИ

У серебра излучины

Тонул в снегах причал.

Он, что верблюд навьюченный,

На время заскучал.

Что воробьи в отчаянии,

Зимою корабли,

Попавшие нечаянно

В застуженный залив.

Мечтая долгим вечером

Разлуками и встречами,

Они в снега доверчиво

Судьбу свою вплели,

Им до конца не верится,

Что где-то волны пенятся,

Река стремится к мельницам

И вишни зацвели.

Им полоса отмерена —

России берега.

От берега до берега

Дотянется рука.

От острова до острова

Судам дороги нет.

Там, где снега по росту им,

Струится санный след.

1988 год

СЕМИЦВЕТИК

Есть сказочное в лете,

Где лес то хмур, то светел,

То замурлычет ветер,

То басом запоёт.

Там Семицветик ранний

Найду я на поляне,

Что б все свои желанья

Задумать на перёд.

От края и до края

Цвети Земля родная.

Пусть небо отражается

В запруженной реке.

Пусть маме ночью снится

Сиреневая птица,

А сказка не кончается

В далёком далеке.

Пусть солнце встанет выше,

Чтоб грелся кот на крыше,

Чтоб лев рычал потише,

Добрея от тепла.

Где соловей зальётся

Гнездо всегда совьётся.

Пусть чучело смеётся,

Забыв свои дела.

Мой цветик-Семицветик

Всегда в моём букете.

Он всех милей на свете

Из сказочных цветов.

Он светит год от года.

Его не портит мода,

Не вянет в непогоду

Один из всех сортов.

2005 год

А У НАС…

1

— А у нас в квартире джаз

Это раз.

— В магазине есть халва,

Это два.

— А у нас квартира — ах;

Не в рублях,

И конечно не про вас.

Суперкласс.

— А у нас в саду бассейн,

Метров семь.

В нем когда-то побывал

Сам Хусейн.

— А у нас свой в Белоусе

манеж,

— А у нас почти безумный

Коттедж.

— А у нас есть магазин —

Склад.

— А у нас не магазин —

Клад

— А у нас есть самолет,

Вот.

И болото, где живет

черт.

— А у нас есть острова

И права.

— А у нас своя звезда

И молва.

— А у нас в стране

Богатая медь.

— А у нас по всей стране

Газ и нефть.

— А у нас своя страна,

Плюс Луна.

— А у нас война в окошко

Видна.

— А у нас — огромный

Ядерный щит.

— А у нас страна от денег

Трещит.

2

А у нас внутри сидит

Стыд.

И любовь почти молчит —

Спит.

И на улице бомжи —

Миражи.

Ничего у них в груди

Не дрожит.

А в груди у них больной —

Ноль.

Не поможет им святой

Ной.

Хоть надежда не умрет

В них.

Не дойдет уже до них

Стих.

И я чувствую в груди

Крах.

Будто я уже не я —

Прах.

Будто вырос у меня —

Горб.

Будто дом мой и не дом —

Гроб.

Будто свет уже не свет —

Смоль.

Будто я уже не я —

Ноль.

Июль 2009 год

М. ЗАДОРНОВУ

Кому охота жить кролями,

И не остаться без рубля,

Не поменяются ролями

С «Блаженным» — зеркалом Кремля.

Им покривляться королями,

Да повертеться б у «руля»,

Но Вам — корона короля;

Ведь в сути — Родина за Вами.

«КУМИРУ»

О силе тела спорят в спорте.

О смысле жизни — знает Понтий.

«Осанна» — встретили Христа,

Но жизнь, по существу, проста:

Родился, жил и в мир иной

Ушел,

Намаявшись войной.

ZERO

Я уже не заболею.

Мне ничто уж не грозит.

Я себя преодолею,

У природы взяв кредит.

Пересилив свой же разум,

(Все не то, и все не так),

Я подыскиваю фразу,

Не жалея живота.

И мечусь, делясь на части,

В душу втягивая муть,

Будто нет другого счастья —

Полной грудью жизнь вдохнуть.

И летаю, возвышаясь

Над болезнью и толпой.

А когда я возвращаюсь,

Вновь борюсь с самим собой.

И на воле, и в неволе,

И на суше, и в воде,

Наполняя душу болью,

Вытворяю беспредел.

Это право — бить себя же —

От родни принадлежит:

Добавляя мыслям тяжесть,

Класть всю душу на ножи.

Больше горечи и соли.

Все на рану, все на боль…

Упиваюсь этой ролью,

Вызвав вновь себя на бой.

1995 год

А. НИКИТКИНУ

Он не делец благополучный,

И между нами нет преград.

Я для него — компьютер глючный.

Он для меня — и друг, и брат.

Я с ним в плену его иллюзий.

Он без меня — актер и шут.

Но два крыла: шутник и лузер

Меня по жизни с ним несут

Сыграй со мной былую шутку;

Соври мне друг на посошок.

Не рассмеши, лишь на минутку

Расслабь по жизни ремешок.

Твой дар с небес. Шутить обязан.

Ты только честно в это верь.

Иначе к сердцу путь заказан;

Иначе к нам закрыта дверь.

Соври в три короба. Иль тыщу.

Тогда меня не занесёт.

Соври, и мне «починишь крышу»,

Когда её совсем снесет.

И жизнь покажется мне вечной,

И я смотаю с шеи жгут…

…Мы здесь останемся навечно,

Когда другие побегут.

7 июня 2009 год

АТТРАКЦИОН

Подайте руку даме, чтоб та сошла с трамвая.

Подайте денег маме сходить в аттракцион.

Продайте драму в раме; в ней жизнь моя святая.

И пусть ее поставит в торги аукцион.

Подайте инвалиду всех войн и всех конфликтов.

Подайте «пирамиду»; не заработать — грех.

Избавьте депутата от ревности и флирта;

Подайте кандидату, чтоб тот подал наверх.

Подайте режиссеру, чтоб снял кино про дочку.

Подайте прокурору, чтоб даром не сажал.

И чтоб поставил Павел на тете Клаве точку,

Подайте тете Клаве серебряный кинжал.

Подайте акробату, врачу из медсанбата,

В порту борзым пиратам, магнатам на войну.

Подайте дипломатам, им так нужна зарплата,

Чтоб те не крыли матом весь мир, и всю страну.

Подайте сельсовету, восьмому чуду света,

Зеленому берету, чтоб тот врагам поддал.

Подайте диссиденту, бездомному студенту,

Подайте президенту, чтоб тот стране подал.

Июль 2009 год.

В АЛЬБОМ

Моей юности

Я Ваш поэт, а Вы моя страница.

Я Вам пишу, и откровений жду.

Уж много лет хочу я Вам открыться,

Но все спешу, меняясь на ходу.

Вы для меня — и ангел, и хранитель.

Что день без Вас? Не вечность, а пробел,

Но есть в душе моей другой правитель,

Пред кем я млел, терялся и робел.

Ваш ясный лик духовность рисовала.

Сиянье глаз — пронизывало грудь,

Но как постичь другие идеалы,

Чтоб схоронить измученную грусть?

Я Вам пишу, что жду от Вас волнений.

Прошу от Вас волну душевных фраз,

Чтоб Вам собрать букеты вдохновений,

Чтоб Бог любви отпраздновал за нас.

Июль 2009 год

ВИД СВЕРХУ

Я знаю, что с большого роста

Увидеть муравья не просто.

Ну, а с летящего вагона

Видна полоска от перрона.

И за бронею Мерседеса

Не видно и не слышно леса.

Пойдет по пыльнику подвода

Туда, куда укажет морда.

Охотник бьет, не видя, нерпу.

Танкист в прицел не видит жертву.

Порой до колик мне обидно,

Что жизнь крота совсем не видна.

В массажной, бане — видят чресла.

Актер со сцены смотрит в кресла.

Товар лицом на распродаже

Сам продавец не видит даже.

Ведет учитель к совершенству.

Художник ищет путь к блаженству.

Несет матрос на море вахты,

Не видя паруса и яхты.

И рыба-кит в морской пучине

Не видит над собою сини.

Всем все понятно на экране.

В Талмуде, Библии, Коране;

Тот, кто глядит за нами сверху —

Сам для себя создал утеху

9 июня 2009 год

ГОРОД «НОЛЬ»

Что такое — город «НОЛЬ».

Что намедни съела моль.

Может, в нем была война?

Может в чем моя вина?

Здесь все улицы чисты,

Только все они пусты.

Там, где высилась гора-

Лишь огромная дыра.

Нет ни кошек, ни людей.

Дней рождений, и смертей.

Что такое — город «НОЛЬ».

Что на завтрак съела моль.

Где огромная взялась?

И откуда принеслась?

Я взглянул на свод небес,

А с небес свисает лес.

Там, где были облака,

Кружит синяя река.

Под ногами — пустота,

Но и здесь она не та.

Не уродина видна,

Там Америка страна.

Что такое город «Ноль»,

Что на завтрак съела моль?

Здесь и ворон не кричит,

Чья-то музыка бренчит.

Нет ни мира, ни вражды.

В этом нет уже нужды.

Никаких цветов здесь нет,

Лишь один зеленый цвет.

Не зеленые сады,

А зеленые пруды.

Не зеленая трава,

А зеленые слова.