Жуткие тайны Казантипа

Убийство в парке

Кадры из многосерийного фильма «Сумасшедшие на свободе».

Натура. Темная аллея парка

На втором плане дерутся два здоровых мужика, не защищаясь и даже не пытаясь уйти от удара. Эта драка похожа на настоящий кулачный бой, когда побеждает сила, а не хитрость или техника. Внезапно один из дерущихся падает на землю. Следом за ним падает без сознания второй мужчина. От места драки отделяется фигура третьего мужчины. Он бежит мимо оператора вглубь парка. На месте драки появляется ярко накрашенная женщина в черном платье. Увидев лежащих на земле мужчин, она бросается к ним, пытается оказать помощь.

Женщина (кричит громко)

Вызывайте «Скорую»! Он умирает!

Натура. Улицы города. По улицам на большой скорости едут милицейские машины с включенной сиреной.

Первым к месту драки приехал милицейский патруль, минут через пятнадцать там появились врачи «скорой». Убитым оказался пятидесятилетний мужчина. Рядом с ним на земле без сознания лежал восемнадцатилетний парень. В правой руке у него были зажаты нунчаки. Милиционеры сфотографировали участников драки, отобрали нунчаки у молодого человека и повезли его в горотдел милиции. Женщину к следователю повезли на другой машине. Женщина была не в себе.

— Это не его нунчаки. Он не мог убить. Моего мужа убил кто-то другой. Это ошибка. Он сибиряк, там дерутся на кулаках, — беспрерывно твердила она.

— Свидетельницу привезли, — доложил сержант милиции. — Но у нее что-то с головой. Несет какую-то чушь про нунчаки и своего мужа.

— Давай в камеру ее, чтоб чего не устроила, — приказал дежурный. — Сейчас следователя вызову. Пусть решает, что с ней делать.

Женщину посадили в камеру вместе с двумя проститутками. Проституткам было скучно, и они стали приставать к задержанной.

— Эй, ты, лохушка, сигареты дай. Ну, чего молчишь, к тебе уважаемые люди обращаются, или хочешь прямо тут получить в лобешник? — пригрозила крашеная блондинка в короткой юбке.

Женщина молчала, а может, она на самом деле ничего не слышала.

— Я к кому обращаюсь! — заорала проститутка. — Встань, когда с тобой говорят…

Но договорить блондинка не смогла. Женщина, вскочив на ноги, неожиданно со всей силы ударила ее по лицу. Удар был настолько сильным, что та, пролетев по воздуху метра три, рухнула на пол в дальнем углу камеры.

— Наших бьют! — завизжала ее подружка, ярко раскрашенная брюнетка.

Но кричала она недолго. Женщина ударила по лицу вторую проститутку так, что она оказалась на полу рядом с подругой. И тут обе проститутки, не сговариваясь, завизжали на всю милицию: «Убивают! Насилуют! Спасите!».

К камере бросились два милиционера. Женщина посмотрела на них невидящими глазами и тихо спросила: «И где ваш следователь? Долго я тут буду воспитывать этих уродин?».

Женщину тут же вывели из камеры и повели на второй этаж к следователю. Следователь, толстый рыхлый мужчина с лейтенантскими погонами, грыз семечки. Не поднимая головы, указал на стул и тут же стал заполнять протокол допроса свидетеля.

— Фамилия, имя, отчество, — спросил следователь.

— Мамаева Алиса Викторовна.

— Место проживания?

— Прииск Восточный.

— Вы там и прописаны? Не в поселке, не в деревне?

— У нас старателей и обслугу прописывают по прииску.

— Этого не может быть, прописывают по месту жительства. На самом прииске жилых домов-то нет.

— Это местные менты придумали, чтобы люди с приисков не могли золото увезти на материк. В каждом аэропорту прописанных на прииске старателей и обслугу догола раздевают, — пояснила женщина.

— Понятно, а теперь вопросы по этому делу. Знаете ли вы тех, кто участвовал в драке? — спросил следователь.

— Погибший — мой гражданский муж Мамонов Иван Иванович, а второй — его племянник Угаров Алексей Петрович.

— Племяннику сколько лет?

— Восемнадцать.

— Значит, совершеннолетний, — сделал вывод следователь. — Из-за чего конфликт начался? — Алексей выпил две рюмки водки. Хотел еще, а муж запретил. Ну, и сцепились на этой почве. Вышли поговорить. Вот, и поговорили, — обреченно махнула рукой Мамаева.

— Еще что-то добавить хотите?

— Да, запишите. Алексей моего мужа не убивал. У нас дерутся только на кулаках. Ни самбо, ни каратэ на прииске не проходит. Побеждает тот, кто сильнее в кулачной драке, — зачастила женщина. Ей казалось, что она приводит очень важный аргумент.

— Это на прииске, а здесь они могли и ножи достать, — возразил следователь.

— Не пойдет мой муж на племянника с ножом.

— А племянник?

— И племянник тоже. Он не убивал. Это не его нунчаки. Он только с самолета, через восемь обысков прошел, пока сюда летел. Там не то что нунчаки, нож перочинный отбирают. У него в паспорте тоже клеймо с прииска, как у нас.

— Нунчаки он здесь мог приобрести в аэропорту, у таксиста, в гостинице, — забросив в рот горсть семечек, продолжил следователь.

— Поймите вы, он драться нунчаками не умеет. Это ж японское оружие. Недалеко от места драки я видела трех мужчин. Один из них убийца. Надо их найти, — повысила голос женщина.

— Я не пойму одного. Убили вашего мужа, а вы защищаете убийцу. Вы о муже сейчас должны плакать и рыдать, а не его убийцу защищать! А может, у вас были особые отношения с племянником? — спросил следователь.

— Нет у меня с ним никаких отношений, — возмутилась женщина.

— А мы у него спросим и про нунчаки, и про жену дяди.

— Я так поняла, что настоящего убийцу вы искать не будете?

— А зачем его искать после того, как взяли с поличным? — улыбнулся следователь. — Тут и так все понятно. Двое подрались. Вы говорите, из-за водки, а официанты утверждают, что из-за женщины. Муж ваш на голову выше племянника и сильнее его. Вот племянник и уровнял шансы нунчаками. Все просто. Тем более, что орудие убийства было зажато в его руке. Это видели сотрудники милиции, врачи «скорой» и трое свидетелей. И племянник у вас непростой. Мы его паспорт пробили по базе данных, а там судимость за убийство в тринадцатилетнем возрасте. Вы не знаете, кого он убил?

— Не знаю. Первый раз слышу.

Десятники и сотники

Профессор из Польши Казимир Бзежинский сидел за столом и внимательно изучал какие-то бумаги.

— И что за открытие она сделала, что ты не можешь оторваться от этой писанины? Уже одиннадцать ночи, ты что, до утра будешь сидеть за столом? — недовольным голосом спросила его супруга. В Краснолиманске она называла себя Ядвигой Бзежинской. Официально штатный сотрудник ЦРУ Ядвига Бзежинская числилась работником польского благотворительного фонда и занималась созданием «открытого общества на Окраине».

— Похоже, мы недаром потратили деньги, — радостно потер руки Казимир. — Она предлагает большую группу в сто человек строить из десяти десяток. За каждой десяткой закрепить десятника. Причем первые две десятки создать из хорошо внушаемых проблемных женщин.

— Проблемных, это каких?

— Неудачницы, разведенки, старые девы и больные неврозами. А руководить этими десятками должны медсестры или санитарки, имеющие опыт работы в стационарах психбольниц. Они быстро найдут с ними общий язык.

— Это не реально, — встав с кровати, произнесла Ядвига. На ней была длинная ночная рубашка с глубоким вырезом на груди. — Где мы столько санитаров наберем. Да и светить их в роли руководителей я бы не стала. Они двух слов связать не могут.

— Ты меня невнимательно слушала. Нам нужны всего лишь два опытных сотрудника психбольницы для ближнего круга.

— А остальными десятками кто будет руководить?

— Кто угодно. Первые две десятки занимают места рядом с богиней. Они создают ажиотаж вокруг нее: плачут, кричат, бьются в истерике. Эти настроения передаются остальным. Здесь важно добиться безоговорочного подчинения богине. В качестве вспомогательного средства — ритмичная музыка, хоровое исполнение религиозных песен.

— Но даже в таких группах будет немало тех, кто не последует за живым богом. И будут критично воспринимать все, что происходит на сцене, — засомневалась Ядвига.

— Она и этот вариант предусмотрела. Есть препараты, которые повышают внушаемость и снижают возможность реально оценивать ситуацию. Их можно подмешивать в воду или в еду. Почему бы не раздать каждому участнику по пирожку с повидлом.

— Старков тоже на химии был повернут, — подошла к супругу Ядвига. — Они, что, из одной научной школы?

— Нет. Из одного дурдома. Они оба работали в советской психбольнице, а там все просто. На каждый диагноз — специальный набор психотропных лекарств, «сухой бром» и никакого психоанализа. Там в палате главный — санитар. Больные должны бояться его. Я вначале понять не мог, почему санитар, а не врач. А потом мне объяснили популярно. В этих отделениях, где лежат особо опасные больные: убийцы, грабители, насильники — никто не хочет работать. Маленькие оклады, низкий уровень престижа. Вот и остается в палате на 60 коек один санитар вместо трех по штатному расписанию. Отсюда и ужесточение режима, и широкое использование аминазина, инсулина и электрошоков. Для них это вынужденная мера. Поэтому в своих работах, что Старков, что Самойлова, на первое место ставят лекарства, которые воздействуют на психику.

— Эту идею я поддержу. Раздали на входе всем по бутылочке с водой и, как говорят в России, дело в шляпе, — громко рассмеялась Ядвига. — Да и у нас проблем меньше. Пойди, найди в штатах настоящего проповедника, способного молитвой увлечь толпу. Это штучный товар. У нас же другие задачи. Мы должны в столице Окраины устроить «конец света», используя местные кадры. Захватить действующий храм, осквернить его и отправить в рай большинство участников. Тут без химии не обойтись. Только о конечной цели наша ученая дама знать не должна. Смотри, не проболтайся. Она работает с нами из-за денег.

Пусть думает, что это безобидные игры разума, научный эксперимент, психология малых групп.

Спасти убийцу!

Покинув милицию, Алиса прямиком направилась в психбольницу. В кабинете главврача горел свет. Алиса быстро поднялась на второй этаж. За столом сидела Лариса Ивановна. Годы ничуть не изменили ее. Как была высокая, стройная жгучая брюнетка, так и осталась. Ни седого волоска, ни морщинки.

— Вы ко мне — официальным голосом спросила главврач.

— Ты чего, не узнала меня, подруга? Алиса я. Работала здесь после института, — быстро заговорила женщина.

— Алиса? Никогда б не признала. Алиса же фотомодель, красавица — 90−60−90, — удивилась Лариса Ивановна.

— А тут бабища с красной рожей. Только не подумай чего, это не от пьянки. Там морозы зимой, кожа краснеет, — пояснила женщина.

— Ладно, ты к нам на отдых или навсегда?

— Хотела навсегда, а теперь не знаю, что делать. Мы с мужем деньжат поднакопили и решили на материк перебраться. Вот я и предложила ему в Казантип слетать на разведку. Тут море, тепло, фрукты. Да и работу найти нетрудно. Он механик по машинам, на прииске любую технику чинил — от бензопилы до электростанции.

— Твоего мужа вроде Иваном звали?

— Ага, того, кто меня отсюда увез, так же звали, — кивнула головой Алиса. — Только мужем моим он не был никогда.

— Погоди, а этот?

— С Иваном я на прииске познакомилась. В отличие от всех остальных — нормальным мужиком был, — помрачнела Алиса.

— Почему был?

— Убили его сегодня.

— Может, выпьешь со мной? У меня коньяк есть армянский, еще не открывала, — предложила Лариса Ивановна.

— Мне все равно, что армянский, что грузинский. Я пью все, что горит, — обреченно махнула рукой Алиса.

— Так с мужем что случилось? — доставая из сейфа бутылку, спросила Лариса.

— Я ж говорю, убили его сегодня. Мы с мужем пошли ужинать в ресторан гостиницы, а тут племянник его нарисовался. Дома не захотел оставаться. Полетел вслед за нами. Выпили, как водится, поговорили, а потом они пошли покурить. Ну, и там, слово за слово, короче, подрались. Я когда прибежала, Иван уже не дышал, а племянник — без сознания. Теперь обвиняют пацана в убийстве. У него нунчаки в руках оказались, но он не убивал. На прииске свою состоятельность доказать можно только в кулачном бою. Никаких приемов, ножей, топоров. Если в драке засекут топор или нож, кончат на месте и в тайгу выкинут, как собаку. Даже хоронить не будут. А ты чего мне, подруга, в этот наперсток налила? Стакан давай. У нас на прииске рюмок нет.

— У меня нет стакана, из чашки будешь?

— Да хоть из горла. Давай помянем. О мертвом теперь можно только хорошее говорить, — поднесла ко рту чашку Алиса. — А племяша жалко. Хороший пацан был, он мне Гарика напоминал.

— Ты, что, любила его? — пристально посмотрев на коллегу, спросила Лариса.

— Я ему вместо матери была. У меня же сын здесь остался. Вот и заменил он мне сына на прииске.

— Не похожа ты на любящую мать, — наполнив чашки коньяком, засомневалась Лариса. — Может, он на почве ревности мужа твоего прикончил?

— Мужики без ревности не могут. Иван меня ко всем ревновал, и к пациентам, и к соседу, и к племяннику, и даже бил за него дважды прилюдно. Но это нормально. На прииске если мужик бьет бабу, значит, любит. И вот теперь я свободна. Не представляю, что можно сделать, чтобы пацана спасти. Они же прессовать его начнут, а племяш борзый, прибьет кого-нибудь из следаков. Наливай еще по одной.

Женщины выпили молча, без тостов. Закусили.

— По старой памяти, с ментами помочь сможешь? — понизив голос, спросила Алиса.

— Нет. Я в такие дела не лезу. Тем более, что его с поличным взяли, — отрицательно качнула головой Лариса.

— Значит, не поможешь! Честно говоря, я и не надеялась на тебя. А вот навредить — это два пальца об забор. Помнится, со свадьбой ты меня здорово подставила, — поднялась из-за стола Алиса.

— Я при чем тут? Ты ж сама с голубоглазым Иваном в Сибирь сбежала от Виктора. Поменяла сорокалетнего врача на молодого сибиряка-старателя, с выдающимися подробностями, — напомнила подруге Лариса.

— Никуда я не сбегала. Похитили меня не без твоей помощи. Ты ж меня послала к той старухе акт обследования составить, а там, откуда ни возьмись, — племянник фальшивый объявился. Или забыла?

— И дальше что случилось? — пристально посмотрела на Алису главврач психбольницы.

— Дальше много чего было, — задумчиво произнесла Алиса. — Иван, тот, неделю насильно держал меня в своей хате. Вот и рассказал о том, что было на самом деле. И о врачихе старой, которая в постели у него экзамен принимала, как целовала его. Все рассказал о тебе, все! А потом умер, вместе со своими подробностями.

— Врет он все, не было у меня с ним ничего. Он за справкой ко мне пришел, вот я и отправила тебя жилищные условия нашей больной обследовать, — испуганно посмотрев на Алису, проговорила главврач.

— Ему резона не было врать! — покачала головой Алиса. — Он правду мне рассказал, и о том, что ты фотографировала меня с ним в постели, и как лекарство в вино подсыпала, и как уколы делала. Но это все в прошлом, а кто прошлое помянет, тому глаз вон! Мы же с тобой подруги?

— Подруги, — подтвердила Лариса. Этой встречи она боялась всю жизнь и не знала, как вести себя дальше с Алисой.

— Вообще-то, другая на моем месте благодарила бы тебя. Представляешь, меня за эти годы такие мужики любили, что тебе и не снилось. Здоровые, сильные, красивые — настоящие сибиряки. Такой уж если обнимет, так обнимет! Не то, что твои казантипские уроды.

— Нет худа без добра. Я же знала, что тебе там понравится, — разливая коньяк по чашкам, сказала Лариса.

— Ты прямо Ванга какая-то. Ведьма-предсказательница. А если бы мне там не понравилось, что бы ты говорила тогда? — неожиданно возмутилась Алиса.

— Ничего бы не говорила. Я помогла осуществить твои самые сокровенные желания. Если б не я, то не было б у тебя здоровых красивых мужиков с выдающимися подробностями, и я бы не завидовала тебе в этом кабинете.

— Ладно, проехали. А ты чего так поздно сидишь на работе? — неожиданно сменила тему разговора Алиса.

— ЧП в Казантипе. Уфологи у нас на развалинах АЭС семинар проводили, а среди них каждый второй сумасшедший со справкой. Короче, три трупа нашли на развалинах с вырезанными сердцами. Вот и таскают ко мне этих уфологов. Я уже пятнадцать человек в больницу отправила на обследование.

— Жуть какая. Я после того людоеда на вареное мясо смотреть не могла. А личная жизнь как, спишь с кем? — выливая остатки коньяка в чашку, спросила Алиса.

— Сплю одна, а личная жизнь наладилась.

— Это как?

— Любовник у меня есть, дневной.

— Женатик, что ли?

— Ну, типа того, но на жену он после меня уже и не смотрит.

— Ты в своем репертуаре. Могла б и постоянного мужика завести.

— Так он и есть — постоянный.

— Слушай, мне тут знающие люди говорили, что у тебя выход на председателя горисполкома есть. Может, через него вопрос с пацаном решишь? — вернулась к главной теме Алиса.

— Не станет он убийцу спасать от справедливого наказания. Сама подумай, ты ему кто: мать, дочь, жена? Да и отношения у меня с ним чисто служебные.

— А мне говорили, что ты у него в любовницах, — подошла вплотную к Ларисе Алиса. — Ты случайно не о нем вещала мне сейчас?

— Врут завистники. Предисполкома молодой, красивый, темпераментный. При высокой должности, опять же, женат и морально устойчив.

— И фамилия его Денисов, — продолжила Алиса. — Может, мне к нему на прием записаться? Рассказать, что случилось. Я же тут когда-то первой красавицей горздрава была.

— Алиса, на землю спустись. Ты себя в зеркале давно видела?

— Каждый день смотрю, и что?

— После таежного прииска ты уже далеко не первая, и не красавица. Так что выбрось эту идею куда подальше. Мужики с прииска, похоже, тебе на пользу не пошли.

— Клевещешь, подруга. А рожа красная у меня — не от водки и мужиков, а от мороза. Я ж южанка, а там зимой морозы за сорок. По деревням к больным на санях поездишь каждый день — тот еще загар! Да и еда там вся из банок. Ни яблок тебе, ни груш, ни мазей для лица омолаживающих. Один вазелин на все случаи жизни.

— Чего же ты назад сразу не вернулась?

— Не могла я вернуться, потому что серьезные люди за моим похищением стояли. Да и цель я перед собой поставила: рассчитаться со всеми сполна! — неожиданно закричала Алиса.

— И что, рассчиталась? — напряглась Лариса.

— С теми, кто в тайге, — полностью, до копейки. Ни одного живого не осталось, а вот с казантипскими — разговор еще предстоит особый и долгий. Ты чего побелела лицом, Лариса? Испугалась чего или коньяк перепутала с отравленным?

— Нормально у меня все. Это не коньяк. Голова заболела.

— Голова — это пустяк. Хуже, когда в коньяк клофелин лучшая подруга добавляет и насильника подгоняет в самый неподходящий момент. Так, может, поможешь мне с пацаном? Переговори со своим любовником. Он в моей судьбе тоже поучаствовал тогда. Если поможет, бог ему все грехи простит, даже самые тяжкие. Пусть позвонит ментам. Племяш не виновен.

— Звонить он никуда не будет. Время сейчас не то, когда по звонку из исполкома вопросы решали. Сейчас с ментами напрямую надо договариваться. У них хозрасчет, идейных в милиции не осталось, — встала из-за стола Лариса.

— Ладно, проехали. Не хочешь по-доброму, будет по-плохому. Мне Гарика адрес нужен, — сменив тон, попросила Алиса.

— Он там же живет, где и жил. Сама найдешь или помочь?

— Найду.

После того, как Алиса покинула кабинет, Лариса Ивановна тут же набрала телефон Денисова.

— Александр Львович, я вынуждена обратиться к вам в столь поздний час с неприятным сообщением.

— Что у тебя, Лариса?

— Алиса в городе появилась, ну та, которую мы на прииск отправили, — понизив голос до шепота, сообщила Лариса.

— И как она выглядит?

— Ужасно. Я ее сразу и не узнала. Типичная алкашка с красным лицом.

— Из-за нее ты решила звонить в исполком? — возмутился Денисов.

— Дело в том, что она приехала в Казантип для того, чтобы отомстить тем, кто сломал ей жизнь.

— Флаг ей в руки. Она ничего не докажет, — повысил голос Денисов.

— А она ничего доказывать не собирается, Александр Львович. Все участники операции с той стороны уже мертвы.

— А ну-ка, повтори, что ты сказала?

— Мухин заходил ко мне вчера предупредить о ее приезде. Так он сказал, что все сибиряки, кто имел отношение к ее похищению, — погибли. И она только что сказала мне об этом. Все до единого!

— Приезжай прямо сейчас. Обсудим и примем решение.

Женщина, ваше величество

Гарри Барский сидел за столом на кухне и писал письмо. Писал с любовью, проговаривая каждое предложение. Неожиданно кто-то начал колотить в дверь ногами.

— Что надо? — подошел к двери хозяин квартиры.

— Квартиру затопил внизу, — раздался из-за двери неприятный женский голос. — Открывай, ванну смотреть буду.

— Да сухо у меня там.

— Открывай сам, а то сейчас милицию вызову, — перешла на крик женщина.

Гарик открыл дверь. На пороге стояла ярко накрашенная краснолицая деревенская баба. Мозолистые руки выдавали в ней человека, привыкшего к тяжелому физическому труду.

— Что вам угодно? — спросил Гарик. На соседку снизу эта женщина была не похожа.

— В гости пришла, — оттолкнув Гарика, бесцеремонно вошла в квартиру женщина. — Не узнал?

— Нет. Я вас первый раз вижу.

— Почему же первый раз? Мы с тобой были очень близко знакомы.

Женщина схватила Гарика за шею и присосалась к его губам. Гарик попытался вырваться из ее рук, но сделать это оказалось непросто. Хватка у нее была железная. Наконец, она отпустила его.

— Вы пьяны, выйдите отсюда! — с трудом переведя дыхание, потребовал хозяин квартиры. — Мы с вами незнакомы.

Женщина не спорила. Она закрыла дверь, повернула ключ в замке и положила его в карман.

— Лариса была права. Похоже, ты меня не узнал. Меня зовут Алиса. Я твоя первая женщина, Гарик. Неужели забыл. Женщина ваше величество, неужели ко мне? О, Ваш приход, как пожарище, душно и трудно дышать, так проходите, пожалуйста, что ж на пороге стоять. А потом восемнадцатилетний пацан хватает меня за волосы и швыряет на пол, как последнюю суку. Кровь заливает халат, я плачу, я не могу понять, что происходит, и в двадцати сантиметрах от меня выпученные глаза убийцы, кровавая пена изо рта. И голос, холодный, презрительный, насмешливый, с издевкой: «Мадам, хватит лежать на полу. Летающие топоры больше не летают. И зажмите свой носик платочком, а то мы утонем в вашей крови!».

— Алиса!? Этого не может быть! Ты — Алиса!? — в ужасе закричал Гарик. — Он схватил ее за руки, повернул к свету. Я не узнаю тебя, от тебя ничего не осталось, от прежней Алисы, от моей Алисы. Этого не может быть.

— Ты ждал белую и пушистую, а пришло пьяное чмо с красной рожей, — женщина плюхнулась в кресло и громко зарыдала.

— Алиса, прости, я не хотел тебя обидеть. Я просто тебя не узнал. Ты изменилась, стала другой. Тебя трудно узнать.

— Я хотела к тебе приехать раньше, но не смогла. Не сложилось. Просто из этой тайги невозможно вырваться. Она засасывает, убивает в тебе все живое, — заговорила женщина сквозь слезы. — Я — невиновна. Просто так получилось. Я не предавала тебя. Я все время думала о тебе, я мечтала о том дне, когда смогу поцеловать тебя. Я любила тебя все это время! Гарик, верь мне! Просто негодяи воспользовались моей слабостью. А сегодня я приехала к тебе! Я хочу остаться с тобой! Я хочу, чтобы ты любил меня, как тогда, Гарик, милый, ты же любил меня!

— Тебе не надо было приходить ко мне сегодня. Я знал тебя другой! Я любил другую женщину! Я любил свою Алису! Ласковую, нежную, непорочную. Ради нее я готов был на все. А с тобой у нас ничего не получится.

— Как странно. В этой комнате я сходила с ума от тебя, твоих рук, твоих губ, а сегодня я здесь чужая, женщина с улицы. А ты не изменился, такой же кучерявый жгучий брюнет. И сила в руках осталась.

Алиса подошла к книжной полке.

— Сколько у тебя книг. Ты любишь детективы? А что это за автор, Маркус Крыми? Раз, два, три… у тебя одиннадцать книг Маркуса Крыми. Ты его фанат? Я даже не слышала о таком авторе.

— Его мало кто знает. Он пишет детективы, — пояснил Барский.

— А чем ты занимаешься?

— Езжу по стране, иногда приезжаю в Казантип.

— Но ты же где-то работаешь? — полистав книгу, спросила Алиса.

— Я бродяга. С геологами ходил в тайгу, с альпинистами в горы…

Алиса подошла к столу, положила книгу и взяла в руки письмо.

— Я все поняла. У тебя есть другая женщина.

— Есть, — попытался забрать письмо Барский. Но Алиса спрятала его за спиной.

— Ты ее любишь? — продолжила она расспросы.

— Я никогда, никому не рассказываю о своих женщинах, — повысил голос Гарик. — Положи письмо. Оно предназначено не тебе.

— Ой, как интересно. А это ее письма. Я никогда не писала тебе писем. У меня не было времени. Я работала врачом на прииске. Там было много работы, и потом, почту с прииска читали в милиции. Они боялись, что мы увезем оттуда золото. Поэтому я и не писала тебе. Зато эта, как ее, Ирка, смотри, что пишет.

Алиса взяла письмо в руки и стала читать громко и с выражением, как актриса в драматическом театре:

«Гарик, здравствуй! Я еще не получила твоего письма, но мне ужасно хочется написать тебе. Может быть, ты никогда его не прочтешь, может быть, я порву его, просто мне необходимо его написать, так мне будет легче.

Добрались до дома нормально, нас встретил муж, привез домой, все было отлично. Но потом я вдруг осознала, что я снова дома, что никогда больше не повторится того чуда, которое произошло со мной, и что может я больше никогда не увижу тебя. С каждой минутой мне становилось всё тягостнее. Я превратилась в актрису, которая ведёт двойную жизнь. Та жизнь, которая окружает, — это сцена, на которой она должна хорошо сыграть. Я должна была притворяться, что всё хорошо, что я рада видеть мужа, но жила- то я другой жизнью.

Я закрывала глаза и видела, как наяву, тебя и море…, море и тебя…

Сейчас я одна. Муж на работе, сын у бабушки. Пробовала чем-нибудь заняться, отвлечься, но зря. Ничего не получается. Решила написать. Сейчас придет с работы мой муж, и я снова должна буду притворяться… смотреть на него, а видеть тебя. Со мной никогда не было такого, поэтому, может быть, я переношу это так тяжело. Я буквально мучаюсь. Я вижу и слышу только тебя, тебя и тебя.

Я знаю, что все это пройдет, время лучший лекарь. Но когда это будет? А вдруг этого не произойдет совсем? Этого я боюсь больше всего.

Гарик, дорогой, я думаю, ты поймешь меня. Скоро я получу твое письмо, прочту его тысячу раз, и мне будет так хорошо!

Нет, письмо это я рвать не буду. Завтра я опущу его в почтовый ящик, и скоро ты прочтешь его. Можешь смеяться надо мной сколько угодно, только прошу тебя, ответь мне. Что со мной происходит? Почему мне так тяжело? Буду ждать твоего письма, как избавление от этих мук.

Целую, твоя Ирка».

Гарик стоял недалеко от Алисы, но мысли его были где-то далеко. Первый раз Ирину он увидел на набережной в Казантипе. Он не поверил своим глазам. Перед ним стояла Алиса, не сегодняшняя, а та, из его прошлой жизни. Тонкая талия, высокая грудь, тонкие черты лица, огромные глаза. А потом она посмотрела на него. Этот зовущий взгляд и мягкий грудной голос… Она была в белом красивом платье, а в руке держала красную розу.

— Вы на меня так смотрите, как будто мы были с вами знакомы, — тихо произнесла она.

— Были. Вы моя любимая женщина из прошлой жизни. Вы меня любили.

— Я вас любила? — удивилась незнакомка. — Вы меня с кем-то путаете.

— Я вас ни с кем не путаю. Я знаю, что теперь мы с вами будем вместе всегда и везде.

— Я — замужем. Это невозможно. У меня есть сын.

— Это не имеет значения. Я встретил ту, о которой мечтал всю жизнь. Как вас зовут?

— Ира.

— Вот и познакомились, — улыбнулся Гарик.

— Но вы не назвали своего имени.

— А вы угадайте. Посмотрите мне в глаза и угадайте.

Девушка, не мигая, смотрела ему в глаза, и вдруг сказала: «Вас зовут Гарик».

«Гарик, дорогой, здравствуй! — продолжала читать чужие письма Алиса. — Сегодня ходила, как пьяная, сто раз прочла твое письмо, и мне было всё мало и мало. Проводила сегодня занятие с закройщиками, но совершенно мне было не до них, потому что в столе у меня лежало твое письмо.

Гарька, милый! Прости меня, что пишу тебе всякую ерунду. Мне ужасно хочется поболтать с тобой. Вот если б ты сейчас был рядом со мной! Как хочется поцеловать тебя, просто можно сойти с ума! Хочу к тебе! И к морю. Живу я, в общем-то, неплохо, можно даже сказать, очень хорошо. На работе тоже все прекрасно. И вообще всё хорошо, только вот очень и очень не хватает тебя. Никогда не думала, что в мою тихую спокойную жизнь вдруг ворвется такой человек, с которым будет необычайно хорошо, с которым можно забыть все на свете, и расставание, которое принесет столько переживаний и мучений.

Мне очень не хотелось бы оказаться для тебя женщиной, которая пришла и ушла, не оставив следа. Я хочу всегда быть с тобой, пусть не рядом, а на расстоянии, но чтобы ты знал, что у тебя есть я, чтобы ты ждал моих писем, встреч со мной. Я не знаю, что будет дальше, но сейчас мне очень хорошо, даже думать о тебе я не могу равнодушно.

Гарик, хороший мой! Как бы я хотела, чтобы это счастье длилось вечно!

Целую крепко, твоя Ирка».

Алиса положила письмо на стол.

— Как она тебя любила!? Замужняя баба, а как пишет, а я думала, что у тебя никого не будет после меня, и ты никого не сможешь полюбить так, как меня. Я хочу на нее посмотреть. У тебя есть ее фотография?

— Посмотри на свою, в молодости.

— Ты хочешь сказать, что она похожа на меня?

— Это твой двойник. Она замужем, у нее ребенок, ей 24 года.

— И ты ее любишь, любишь безумно, как когда-то меня, — Алиса взяла в руки третье письмо.

«Гарик, дорогой, здравствуй! Получила сегодня твое письмо, и весь день был для меня совершенно необычный. Я видела перед собой только твое письмо, перечитывала его, и мне очень-очень хотелось, чтобы ты был рядом со мной. Просто был бы рядом. Тогда я могла бы наконец насмотреться на тебя. Не думать, не представлять, а просто смотреть.

Гарик, милый! Это действительно огромное счастье — ждать твои письма, получать их, писать ответ и снова ждать.

Знаешь, у меня с мужем получилось всё легко и просто. Никаких проблем. Квартира, машина, любимая работа… Что еще нужно? Полнейшее счастье. Я считала себя самым счастливым человеком. Да это, впрочем, так и было. Но вот появился ты. Мое представление о счастье несколько изменилось. Переписываться с тобой, с огромным нетерпением ждать встречи, все это мне намного интересней, чем общение с мужем. Между тем, я не могу сказать, что я разлюбила его, что он мне больше не нужен. Нет, он всё тот же, необходимый мне человек, и я так же, придя с работы, или приезжая из командировки, делюсь с ним своими радостями и огорчениями. Но вот если на его месте был бы ты? Не знаю, может быть, я и ошибаюсь, но мне кажется, что с тобой мне было бы намного лучше. И я очень часто на его месте представляю тебя. И он как-то раз заметил, что я стала холодней и пассивней. Я нахожу тысячу причин, чтобы объяснить ему все это, но самой главной он не узнает никогда. Да и как же я могу быть с ним прежней, если у меня из головы не выходишь ты?

Я даже боюсь с ним много разговаривать, потому что случайно могу назвать его твоим именем. Я не знаю, как и чем всё это объяснить. Может быть, я вовсе и не люблю его, а просто привыкла? И вообще все это ужасно сложно и непостижимо для меня. Я знаю только одно, что у меня есть ты. И только от одной мысли об этом мне становится чертовски здорово, жизнь кажется в тысячу раз прекрасней и интересней.

Может быть, это и есть любовь? И такое счастье, может быть, лучше, чем тихая, спокойная жизнь?

Гарька, дорогой! Ты понимаешь, что ты натворил? Перевернул всю мою жизнь. И даже здесь, за 2 тысячи километров от тебя, я без тебя не могу. Слышишь? Не могу! Не могу без твоих писем, без твоих неповторимых очаровательных писем, которые я все знаю наизусть. Целую крепко, твоя Ирка».

Алиса вдруг заплакала. Она смотрела на исписанный чернилами лист бумаги и не могла читать дальше. Синие буквы сливались в ее глазах в одну кривую линию. Женщина приложила к глазам платочек.

— Я никогда не думала, что тебя будут так любить. Я в тебе видела только мужчину, неутомимого, крепкого, сильного. Для меня главное было обладать тобой и получать удовольствие от твоих губ, от твоих рук и от того, что со мной было потом. Но чтобы так…

Алиса осторожно положила письмо на стол.

— Какая ж я была дура, мне надо было найти тебя. Мы могли бы встретиться после твоего возвращения из армии, создать семью и жить вместе.

Алиса обняла Гарика, прижалась к нему и попыталась поцеловать его.

— Не надо, Алиса. Разбитое не склеишь. У тебя был шанс, но ты отказалась, ты смеялась надо мной, — тихо произнес он.

— О чем ты, Гарик, я пришла к тебе ночью. Бери меня. У нас все получится. Тебе понравится. Я умею любить так, что ты меня вновь полюбишь, как раньше.

— Нет. Нельзя вступить дважды в одну и ту же реку. У меня есть любимая женщина, и она скоро приедет сюда. Давай, я тебя провожу в гостиницу.

Смертельная угроза

Лариса Ивановна перед тем, как выйти из больницы, несколько минут вертелась перед зеркалом, подкрасила губы, поправила прическу. Исполком находился в двух кварталах от психбольницы. За столом для совещаний сидел Денисов. Увидев Ларису, он указал ей на стул.

— Докладывай, что случилось? — устало произнес он.

— Сегодня ко мне пришла Алиса. Она сильно изменилась.

— По существу говори, мне не нужны подробности. Что она знает и что собирается делать? — резко оборвал Ларису Денисов.

— Она знает все! И о том, что я ей мужика выставила, и про старуху, у которой отродясь не было никакого племянника, и про отравленный коньяк, и про уколы перед полетом. Но она готова забыть обо всем, если ты поможешь вытащить из тюрьмы убийцу ее мужа, — пояснила Лариса.

— Племянник у нее в любовниках? — с интересом посмотрел на Ларису Денисов.

— Божится, что нет, но я ей не верю. Она же в Казантипе из-за своей любви к 18-летнему санитару погорела, — покачала головой Лариса. — Скорее всего, этот пацан убил родного дядю на почве ревности.

— И что ты предлагаешь? — внимательно посмотрел на Ларису Денисов.

— Я ничего не предлагаю. Вы, мужики, заварили эту кашу, вот и решайте теперь, что с ней делать, — пожала плечами Лариса.

— Боишься слово «убить» произнести, — зло посмотрел на Ларису Денисов.

— Я ничего не боюсь, но знаю точно, что Алиса, даже если мы вытащим ее племянника из тюрьмы, в свои друзья нас не запишет.

Жуткая тайна Алисы

— Ты собираешься отвести меня в гостиницу? Меня, твою первую женщину! — закричала Алиса. — О чем ты говоришь?! Я останусь с тобой до утра. Гарик, нам будет хорошо вдвоем. Ты даже не представляешь, какая я могу быть в постели. Ты просто забыл, я тебе напомню сейчас.

Алиса повалила Гарика на диван и стала целовать его страстно и нежно, так, как раньше. Но он отворачивался от нее, вырывался, пытался встать с дивана.

— Гарик, прошу тебя, умоляю, дай мне шанс, и ты увидишь свою Алису, прежнюю, белую и пушистую.

Гарик резко оттолкнул Алису от себя.

— У тебя был шанс, но ты отказалась. Ты смеялась мне в глаза, ты издевалась надо мной. Я тебе этого никогда не прощу!

— О чем ты, Гарик. Я последний раз тебя видела на сцене, когда мне вручали грамоту.

— Нет. Мы с тобой встречались после того, как я пришел из армии. Неужели не помнишь? Прииск Восточный. Амбулатория. И бородатый мужик в накомарнике. Он предлагал тебе уехать. У дверей амбулатории стоял вездеход, у него за спиной висел карабин Симонова, а в рюкзаке — сотня патронов. Он все продумал. Он передал привет тебе от колдуна, сказал, что колдун ошибся, и мы должны быть вместе, но ты не поехала с ним. Ты говорила, что раньше уже слышала его голос. Смотрела ему в глаза, а потом привела в свой дом.

— Какой ужас, — схватилась за голову Алиса. — Так это был ты! Я чувствовала, чувствовала, что это не случайный человек. И голос, голос мне показался знакомым.

— А потом пришло это животное. Он повалил тебя на кровать, на моих глазах сорвал с тебя кофту и показал сумасшедшему страннику с карабином за спиной, как он тебя любит. И ты целовала его на моих глазах. Я понял, что ты нашла свою любовь. Я вышел из вашей хаты и уехал навсегда от тебя.

— Какой ужас, Гарик, прости! Я не знала, я не хотела. Я виновата перед тобой, но сегодня его убили, и я свободна от этого монстра. У меня была непростая жизнь. Я уходила от него к другим, потом они били друг друга смертным боем, и он забирал меня назад.

— Меня не интересуют подробности, Алиса. Я видел тебя с этим животным. Этого достаточно. Я проведу тебя. У меня есть дела.

— Его сегодня убили, здесь, в Казантипе. Мне плохо. Я прошу, помоги мне, не выгоняй. Я стану другой, я стану прежней Алисой.

— Мне тоже было плохо, и я хотел застрелиться. Я не ожидал, что ты меня так встретишь на этом прииске. Я думал, что ты меня узнаешь и уедешь со мной в халате врача, без вещей. В машине у меня был второй карабин. Мы бы отбились от любой погони, а на аэродроме ждали друзья-геологи. У каждого из них было оружие. Я все продумал, кроме одного, я даже представить не мог, что тебе может быть хорошо с этим монстром, что ты его будешь целовать на моих глазах так же, как меня.

— А что мне оставалось делать? — Алиса подошла вплотную к Гарику. — Если б я стала сопротивляться на твоих глазах, ты убил бы его и навсегда остался в этой тайге. Там чужаки до суда не доживают. А так ты жив, и я жива. И у нас есть будущее.

— У нас с тобой нет будущего, и я прошу тебя, уходи.

— Гарик, ты меня прогоняешь, потому что я всего лишь женщина, слабая женщина, которая живет своими эмоциями, страстью и хочет настоящей мужской любви. Но я его не любила. Его убили сегодня, а мы с тобой говорим, говорим… Обними меня, прости, верни прошлое. Дай мне шанс.

— Нет, мы должны расстаться прямо сейчас. Я не хочу быть с тобой, я не хочу слушать тебя, мне неприятно говорить с тобой. У тебя больше нет прошлого, нет Гарика. Забудь меня навсегда!

— Ты еще пожалеешь, ты еще заплатишь за эти слова. Меня еще никто не выбрасывал на улицу, как последнюю шлюху. Я все поняла. Это ты убил моего мужа. Ты ненавидел его, хотел отомстить ему, и тут подвернулся случай. Ты нанес ему смертельный удар нунчаками. Ты занимался каратэ, — закричала Алиса.

— Куда тебе проводить?

— На вокзал. Есть еще люди, которые меня любят до сих пор, которые не предадут меня и не станут вышвыривать на улицу посреди ночи. — Алиса протянула Гарику ключ. Он набросил на плечи куртку, открыл входную дверь, и они отправились на вокзал.

Информация от агента

— Казимир, заканчивай с бумагами. Есть поважнее дела. Мне звонил из Казантипа наш человек. Говорит, что в гостинице «Окраина» вчера поселилась Алиса из страны чудес, — подошла вплотную к мужу Ядвига.

— Сбежавшая от Старкова невеста? — будничным голосом уточнил Казимир.

— И не одна, а с сожителем — двухметровым мужиком с пудовыми кулаками.

— И что она собирается тут делать?

— Пока непонятно. Дежурному администратору в гостинице она сказала, что собирается переехать в Казантип. Но в это мало верится. Похоже, что она приехала для того, чтобы отомстить своим врагам. Я вот подумала, не пора ли тебе тряхнуть стариной и встретиться с первой красавицей горздрава. Думаю, у вас найдутся общие темы для разговора, — ухватив за галстук своего мужа, проговорила Ядвига. — Поухаживай за дамой, поприставай, пообещай работу в благотворительных фондах. Вдруг клюнет.

— А мужа ее куда я дену? — стал раздеваться Казимир.

— Мужем этой красотки займусь я. Мне давно хотелось узнать о том, что она чувствует под настоящим русским медведем, — улыбнулась Ядвига. — Надеюсь, ты будешь не против моего одноразового секса с настоящим мужчиной.

— Ты опять пытаешься прикрыть свои низменные желания работой!? — возмутился Казимир. — Здорового бугая к себе в постель затащить захотела? Все тебе мало. Да эта парочка никакого оперативного интереса не представляет.

— Представляет, еще как представляет, — сбросив с себя ночную рубашку, проговорила Ядвига. — Если они приехали мстить своим врагам, то мы можем в Казантипе лишиться ценной агентуры. И этого нам не простят, да и под настоящим мужиком я давно не лежала. Ты же не можешь так обнять женщину, чтобы у нее косточки затрещали!

— Только попробуй! — заорал Казимир. — Я убью и его, и тебя!

— Да не убивать нужно настоящих мужиков, а самому мужиком стать. А ты не мужик, Казимир. Ты живой простатит. И это не только мое мнение, но и моей лучшей подруги, с которой ты на этой кровати в ролевые игры играл, пока я в Польше была. Это же надо такое придумать: ты заставил мою подругу-проститутку играть роль проститутки в моей кровати. Извращенец! Подонок! Негодяй!

— Заложила, сука, — возмутился Казимир. — Она сама напросилась на встречу, но не хотела светиться перед охраной. Вот я и предложил ей сыграть роль «женщины по вызову». Мы поговорили с ней, и она ушла домой. У нас ничего не было.